"Грибною тропой" - продолжение повести.

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" продолжение повести. ...и добром лице. На зимний хуторок спустилась непроглядная темень глубокой морозной ночи. Густо-кобальтовое небо распростёрло свой необъятный шатёр над безбрежными карельскими лесами от горизонта до горизонта. Лесные чащи , укутанные сугробами , дремали вместе со всеми своими обитателями до следующего утра. Тэль спал сном праведников. Внутри тёплого дома на хромых кроватях и горбатых диванах под ворохами и кучами одежды забылись во сне пожилые хозяева. Внутреннее убранство комнаты со стороны могло показаться промежуточной фазой переезда или сценой погрома либо грабежа на оккупированной территории. Но это был лишь тот устоявшийся уют , принятый по какому-то негласному соглашению и чтимый всеми обитателями дачи подобно культу. Храп сменялся свистом , сонное бормотание протяжными стонами и сопением и другими непроизвольными звуками. Час за часом в душноватой тишине избы трое пожилых людей проживали в своих снах интимную контрольную подсознания. Ночь надёжно хранила всю конфиденциальность сновидений и неотвратимое приближение утра угадывалось лишь в характерных участившихся поворотах во сне и поскрипыванию пружин. Первым из-под нагромождений тряпья высунул голову профессор.. Стараясь не шуметь, он нашарил в темноте свою одежду и кое-как облачился. Затем , скрючившись и подрагивая со сна , нащупал на кровати подобие пальто и просунул себя в его неудобное чрево. Тихонько нащупав на полу какие-то чёботы , Григорьич крадучись наугад направился к выходу , подобно слепцу , вытянув вперёд пальцы. Откинул массивный крюк на двери , профессор выскользнул на веранду. Старика тут же объяло зимней стужей , перекорёжив его позу несколько раз за секунды. "-Надо будет сегодня дыру в крыше заделать." - подумал профессор , семеня вдоль стены к выходу. Оказавшись на кухне , профессор ощутил слабые внутренние толчки в области эпигастрия , проще говоря, его чуть не вывернуло от смрадного запаха чего-то смутно знакомого. Григорьич быстренько миновал кухню и выскакивая на террасу , споткнулся о развалы обуви на полу. Упав лицом в мёрзлые калоши , он скривился и неприязненно разгрёб перед собой обувной завал. Поднялся , наплил первую попавшуюся шапку и отворил многострадальную входную дверь , отозвавшуюся не-то жалобным скрипом , не-то сдавленным проклятием. Оказавшись на воздухе , профессор будто выплыл на океанский простор. Всё его существо ткут же воспряло и всколыхнулось. Энергичными шагами , бодро пробирался он к туалету , даже напевая что-то себе под нос от восторга. Совершив скоротечный обряд внутри малого здания , Григорьич наспех застегнулся и вышел наружу , восторженно таращась на полоску розовеющего над лесом неба. Профессор любил ранние зорьки. Летом перед рассветом он частенько выбегал один , неспешной трусцой добирался до оврага , там преодолевал ручеёк , где Михалыч неоднократно тонул с корзиной , затем шел по высокой траве до молодого ольшанника и здесь на своём любимом месте предавался зарядке. Сейчас в такую темень и мороз о походе к ольшаннику не могло быть и речи , поэтому Григорьич принялся протаптывать тропинку на самую середину участка. Часто топая и утрамбовывая глубокий снег , профессор разогревался. Дойдя до середины огорода , он поглядел на белеющие в предутреннем мраке заиндевелые стёкла окна в доме. "-Спят неспортсмены." Григорьич скинул кургузое пальтецо на снег . Туда же полетели ветхие одежонки и исподнее. Оставшись голышом , профессор широко расставил руки и , выгнувшись грудью вперёд , завыл от напряжения старых , неподатливых мышц. Совершая резкие сокращения жилистых конечностей , Григорьич буйно выдыхал пар и покрякивал. В темноте морозного утра старик напоминал ожившего средь зимы червяка , отчаянно борющегося за жизнь. Наклоняясь к снегу , профессор энергично черпал его жилистыми ладонями и истерически извиваясь , растирался этой ледяной крупой , корча при этом самые невероятные рожи. Шапка-хлобухинка слетела с его растрёпанной башки а он продолжал колотиться в своём неведомом экстатическом запале. Фыркая и крякая , профессор натягивал до предела сухожилия на шее и стонал неистово и натужно. Затем с вылупленными глазёнками , безукоризненно различая всё искусственным глазом , профессор принялся растираться какой-то дырявой футболкой , буквально , расползающейся у него в руках от такого внезапного применения. Схватив куцый свитерок , Григорьич начал натирать им себя как мочалкой , оставляя на коже краснеющие полосы. Ухая и пыхая , подобно причудливому лешему , профессор абсолютно не ощущал мороза , он всё более раззадоривал себя и бодрил. Натеревшись до красноты , он так и не одеваясь , подхватил обмёрзшую одежонку и затрусил к дому. Ввалившись в дверь , он протиснулся , зажав нос , сквозь кухню и , миновав веранду , юркнул в тёплую комнату. Оказавшись в тепле , Григорьич стал искать сухое бельё , рыская везде , подобно вороватому хорьку. Одевшись , профессор бодро заспешил в сарай , уже прикидывая , как ремонтировать пролом на веранде. Тем временем робенький рассвет стал понемногу просачиваться сквозь иней стёкол и обозначивать неясные контуры спящих. Недовольно заворочалась Дрэмп , подпихивая по себя покрывало. Всхрапнула Зоишна . Свистнул фиолетовой ноздрёй Михалыч. Дрэмп выглянула из под своей кучи. На её голове со вчерашнего дня был намотан шарф в виде тюрбана. Тюрбан съехал набок и Дрэмп подправила его рукой. Выбравшись из под кучи , Светлана натянула три халата один поверх другого и всунув ноги в обрезанные до косточек дутики , поднялась на ноги. Окинув спящих подозрительно-придирчивым взглядом , Дрэмп направилась к двери , отметив про себя , что её зелёную кофту кто-то забрал. На веранде Свету передёрнуло от холода. Съёжившись как крыса , Дрэмп засеменила вдоль бумажного Брюллова на стене. Проходя кухню , Светлана Романовна сморщила свой , выдающийся на скуксившемся личике, горбатый нос и раздраженно фыркнув , метнулась в дверь. На террасе она неизменно загремела на пол , едва не сломав ногу и неистово шипя. "- Я этого упыря сегодня прикончу." Выползая на улицу , Дрэмп в утренних сумерках разглядела открытую дверь в сарай , где при вялом свете лампочки колдовал на верстаке Григорьич. "- Ну , змея очковая , ты у меня сегодня попляшешь.." Дрэмп прыжками , прячась за сугробами , достигла туалета. Через несколько минут она тихонько выглянула из него и , крадучись , пригибаясь стала медленно подбираться к сараю , где самозабвенно и увлеченно Григорьич уже мастерил из старой , ломанной душевой кабинки некое подобие крышки люка. Профессор был так увлечён , что и не заметил приближение противника.. Дрэмп осторожно подняла со снега ком размером с буханку хлеба... Взвесив его в руке , она застыла в трёх метрах от двери в сарай. Профессор любовно поглаживал только что изготовленное закрытие дыры в потолке , умиляясь его законченной функциональностью. Дрэмп бесшумно прицелиливалась.. Григорьич с торжественным видом собрал необходимый инструмент , поднял конструкцию и уже сделал шаг в направлении двери , когда Светлана Романовна размахнувшись , метнула снежный ком прямо в профессорский лоб ! От неожиданности и ощутимого удара , Григорьич откинулся назад , с грохотом роняя инструмент и конструкцию. Падая вглубь сарая , старик увлекал за собой еще какие-то шланги , колёса и коробки , сыпавшиеся с полок , подобно горному оползню. Дрэмп же торжествующе скакала к веранде с победными криками.