Остров неясных смертей. Глава 24

Остров неясных смертей. Глава 24
Олег Яненагорский, член Союза писателей России
9 апреля 2024 г.

Глава двадцать четвертая
Вторая половина четвертого дня.
«Вам не надо брать в руки это оружие…»

Обходя разложенные грабли,
ты теряешь драгоценный опыт.
Чье-то мудрое высказывание

Всё, что может быть использовано как оружие,
будет использовано как оружие.
Станислав Лем

Поиски затянулись до вечера, но оно того стоило. Перед их началом Ван принёс здоровый нож-измельчитель, больше похожий на топор, нож для шеф-повара, длинный нож для нарезки и ещё пару-тройку обычных кухонных... И стопку листов бумаги с планами помещений.
Сан Саныч и Виктор выбрали себе по одному большому и одному нормальному кухонному ножу. Ван взял нож для шеф-повара. Разглядывая бумаги, краем глаза я видел, как Виктор взвешивал ножи на руке, как мгновенно перебросил нож небольшого размера из прямого хвата правой рукой в обратный хват левой… Умелец…
Видя, что не принимаю участия в увлекательной процедуре выбора ножей, Сан Саныч ехидно спросил:
— «Когда срываешь былинку, вздрагивает вся Вселенная»?
Виктор и Ван удивлённо посмотрели на нас. Я молча кивнул.
— Не валяй дурака — неизвестно с чем или с кем встретиться придётся, — он говорил вполне серьезно.
— Сан Саныч, я не боец-ножевик. Моё оружие — мозги. Их, конечно, можно крепко повредить или отобрать у меня… вместе с головой. Но это обстоятельство не делает из меня бойца. Каждый должен правильно использовать свои навыки и возможности. Я же вижу, как ты и Виктор умело взялись за ножи. Особенно Виктор… Вы забыли первые признаки настоящего зарубежного туриста — он ходит без оружия. Поэтому пусть хотя бы один из нас будет безоружным.
Потом мы посмотрели планы и схемы. И опять я обратил внимание на Виктора — он явно привык быстро читать карты и чертежи, может быть, даже «фотографируя взглядом». Я бы не удивился, окажись у него такой полезный навык. Однако в этот раз я промолчал — помнил, как Виктор взглянул на меня после слов «боец-ножевик». Ни к чему мне удивлённые взгляды мужчин… пусть лучше девушки глядят с удивлением и постоянным восхищением.
Я сходил к себе в домик, одел джинсы с поясным ремнём и обулся в кроссовки. На ремень повесил ручной электрофонарь, в карман сунул футляр с запасными очками. На выходе столкнулся с Ольгой.
— Ты куда? — спросила она.
— «Дурная голова ногам покоя не даёт» — пойду с мужиками погуляю по окрестностям. Вдруг что-нибудь интересное увидим. А вы соберитесь стайкой и присядьте у бара… не шарахайтесь по острову.
— А… — Ольга что-то хотела сказать, но я решительно прервал её.
— Всё, дорогая, сейчас некогда, вечером поговорим. Сгоняй всех в бар и пейте прохладительные напитки. Это очень пользительно в жарком климате для нежной женской кожи.
Про утомительные поиски и осмотры рассказывать не буду — скучное это дело. Тайник мы нашли через 2,5 часа в одном из складских помещений, вырубленных в скале. Возле стены до самого потолка стояли коробки со стиральным порошком, жидким мылом, туалетной бумагой и прочей хозяйственной мелочью. В верхнем ряду не было одной коробки, и Виктор углядел электропровод, уходящий в стену. Отодвинув коробки, мы увидели дверь в стене. Она была закрыта, но в замке торчал ключ. Видимо, последний посетитель склада просто забыл его забрать.
Когда дверь была открыта, и кто-то включил освещение, Сан Саныч присвистнул. Ван что-то сказал на вьетнамском. Что именно, я не понял, но прозвучало очень похоже на русское «бля…». Виктор не то хмыкнул, не то крякнул. Я вспомнил вслух свое любимое выражение — про то, что «вечер перестает быть томным».
В большой комнате-тайнике мы увидели канистры с бензином, коробки с макаронами и крупой, какие-то нейлоновые тросы, бухты толстых и тонких верёвок и ещё «чёрт знает что». Там же было оружие: два помповых ружья, которые Сан Саныч определил как охотничьи «Винчестеры 1300», три шестизарядных револьвера с откидным барабаном, которые Виктор обозначил как «Тип 05 классической конструкции», четыре длинноствольных пистолета никому не известной марки с ПБС , в просторечии именуемыми глушителями. Про них Сан Саныч, ухмыляясь, заметил: «Это для любителей тишины».
Там ещё были разные патроны, бронежилеты, ножи и что-то похожее на гранаты. Виктор объяснил нам, что это — светошумовые боеприпасы и дымовые гранаты. Он предложил всем вооружиться револьверами и пистолетами, Сан Саныч и Ван, по всему было видно, готовы были поддержать эту безумную идею. Но тут я призвал мужиков к проявлению здравого смысла.
— Очнитесь, господа! Я не знаю, какие в этой стране законы, но очень сомневаюсь, что они разрешают частным лицам свободное владение или ношение короткоствольного огнестрельного оружия. И тем более — иностранцам. И вряд ли в качестве наказания за нарушение запретов используются штрафы — наверняка, лишение свободы. Второй момент — никто из вас не знает, где это оружие раньше использовалось и что «на нём висит»? Может быть, какое-нибудь «злодейство смертное»… да не одно. Оно вам надо — влипнуть в какую-нибудь историю с чужим оружием в руках в чужой стране? Поверьте, никому еще «мокрые стволы» счастья и удачи не приносили.
Сан Саныч и Виктор понимающе переглянулись. Но Ван явно не осознал смысл идиомы. Он по очереди смотрел на нас, видимо надеясь услышать какие-то объяснения. А может быть, он вспоминал невские или белорусские пейзажи, затяжные дожди, стволы мокрых деревьев… Пейзажи, в которых особенно сильно чувствуются несчастья и неудачи. Может быть…
— И третье — вы с кем на острове воевать-то собрались? — дожал я ситуацию.
Очнулись… Сан Саныч меня поддержал:
— А ведь он прав — наш гуманист и пацифист «в одном флаконе». Одно дело — кухонные ножи для возможной самозащиты, и совершенно другое — пистолеты в руках, которые «случайно» и выстрелить могут.
Виктор с явной неохотой положил на полку пистолет, который держал в руках. Я вытянул из заднего кармана джинсов носовой платок и протянул его Виктору:
— Оботри тщательно всё, чего руками касался. Платок потом верни мне — я сам от него избавлюсь.
Сан Саныч демонстративно и громко хмыкнул: «Юристы, бля...».
Виктор помедлил, внимательно посмотрел на него и на меня, но платок взял и протёр им всё оружие, за которое брался.
— Ну вот и правильно, вот и хорошо, — словесное одобрение было необходимо, чтобы присутствующие прониклись серьезностью последствий, — не надо нам оставлять ни отпечатков пальцев на оружии, ни потожировые следы, как объекты для возможной генетической экспертизы.
— Всё, уважаемые господа, закрываем эту «пещеру сокровищ», маскируем обратно дверь коробками и сваливаем отсюда со словами «Усталые, но довольные ребята возвращались домой». Нам надо ещё по списку сотрудников отеля хотя бы бегло пройтись. Теперь ясно, что «убивец» среди них… или «убивцы». Я исключаю всех наших из числа подозреваемых в стрельбе по катеру.
— Почему, — въедливо спросил Сан Саныч, а Виктор молча посмотрел на меня.
— Ну, сами подумайте, какое фантастическое сплетение обстоятельств должно привести к тому, чтобы в реальных условиях русский турист голыми руками совершил убийство бармена или садовника отеля с применением высокоточного оружия? И кто для этого туриста заботливо приготовил на острове снайперскую винтовку? Кроме того, в момент выстрела почти все наши, а также Ван, были друг у друга на виду. Аллу Петровну в счет не беру — хорошо, что сейчас она в унитаз попадает…
И, еще немного подумав, я добавил:
— Сан Саныч, тебе, как саму разумному, поручаем хранить ключ «к богатствам», — я передал ему ключ от тайного склада.
Возражений не последовало ни по поводу комплимента Сан Санычу, ни в связи с выбором кандидатуры хранителя. И вскоре мы вернулись к отелю…
Наш «военно-лингвистический совет» заседал на террасе возле большого бассейна. Мы подтянули шезлонги и столик, который уставили пивными бутылками. После того как я убедился, что Ван, как и российские туристы, сам не мог стрелять по катеру, я попросил у него список сотрудников отеля и предложил дать краткую характеристику каждому. Имена Ван назвал, а вот с характеристиками ничего не вышло. Кроме стандартных фраз, «старателен, нарушений не было», Ван толком ничего не сказал. Расшифровка имён тоже ничего на дала. И, наверное, в принципе ничего не могла дать.
Вот такой получился список:
Фа (выдающийся) — шеф-повар.
Вэйдун (защитник востока) — помощник повара.
Джиан (здоровый мальчик) — кухонный рабочий и официант.
Фенг (острое лезвие) — кухонный рабочий и официант.
Ксиабо (маленький борец) — я напрочь забыл, что он делал, хотя Ван говорил (увы, не та уже память, не та).
Хонгсаван (небесный лебедь) — бармен, упавший с лестницы перед самой смертью.
Цзинсун (сильная сосна) — техник, обслуживающий «все движимое и недвижимое оборудование» в отеле, а также кладовщик.
Джен (корень) — портье и садовник.
Ким Кук (золотая хризантема) — горничная.
Нгок Бич (драгоценный нефрит) — горничная.
Понг — массажистка. Но это было не имя, а тайская фамилия, что-то вроде «весёлая» или «щедрая». Ван сам не помнил её имя.
Реальных результатов от нашего «лингвистического совета», увы, не было. Сан Саныч правильно сказал, что это — «тупиковая дорога» и мы зря ломаем свои головы в надежде найти убийцу таким способом. По его мнению, китайские имена до сих пор могут даваться в соответствии с древними традициями той или иной провинции. Самые популярные имена напоминают список добрых напутствий в жизни. Но сейчас многие родители называют мальчиков на западный лад. Кроме того, стрелок мог устроиться в отель под чужим именем. Пришлось согласиться, что версия моя была «красивой, но бесплодной». Ну, что же, вовремя отказаться от собственных заблуждений — это определённая заслуга. «Мой опыт — сын ошибок важных».
Мы вернулись к бару, присели за столики и с большим удовольствием снова взялись за холодное пиво. Но предварительно зашли на кухню, вернули все ножи и там же оставили фонари. Ван сказал, что потом всё сам уберёт. На вопросы женщин мы отвечали, что ничего интересного не нашли. Уж не знаю, поверили они нам или нет. Но все долго обсуждали взрыв катера и гибель Вэйдуна. Ибо не ведомо людям, что их ждёт впереди.