Загадка, глава 14 "Магия сердец"

14. Магия сердец

Клоди и Родни уговорились зайти за Шарком, чтобы всем вместе отправиться в столовую. Но, лишь покинув комнату, столкнулись с ним в дверях его комнаты. Тот прихрамывал на обе ноги, лицо и тело кое-где были по-прежнему залиты медицинским гелем, но в целом он уже смотрелся молодцом.
«Отдав честь», так как голова теперь была «не пустая», а в непонятного происхождения пилотке, солдат клятвенно пообещал уже завтра приступить к своим прямым обязанностям. Хотя в чём заключались эти самые обязанности здесь, в единственном человеческом поселении планеты Загадка, не знал ни сам Шарк, ни его госпожа, ни «командир».
Обеспечивать безопасность Клоди в пределах Базы было излишним: угрозы отсутствовали. Патрулирование округи осуществлялось, в основном, токсилами, которые потом посредством телепатии передавали информацию Хендрику. И в бесконечном переплетении подземных ходов эти «аборигены», естественно, были куда полезнее недавно прибывшего на планету солдата.
- При случае спрошу про тебя у Хендрика, - пообещал Родни на полпути к столовой.

***

К завтраку новые поселенцы немного опоздали. Клоди это, впрочем, совсем не огорчило. Наоборот, встречаться с Лав и её товарищами по перемыванию косточек девушке совсем не хотелось. Собственно, если не считать двоих, уже покидавших столовую поселенцев, в помещении оставался только Хендрик.
При виде Янсена Клоди Мейер тоже, конечно, испытала значительную неловкость, но теплота его взгляда и непринуждённость улыбки прогнали прочь это неприятное чувство.
- Нехорошо начинать первый рабочий день с опоздания, - нарочито строгим, брюзгливым тоном проговорил молодой человек и, дабы усилить эффект, даже погрозил пальцем.
- Простите, господин Янсен. Виноваты – исправимся, - решил подыграть ему Родни, - По скудоумию своему не уразумели, что приём пищи – это тоже работа.
- А как же! Ешь – потей, работай – мёрзни. Эх, и всему-то вас, цивилизованных, учить надо.
Рассмеялись все, даже Шарк.
- Ну, ладно, так и быть, на первый раз прощаю, - махнул рукой Хендрик и пригласил новых временных колонистов к столу, на котором оставалось тарелок, рожков-стаканов и столовых приборов как раз ровно на них троих, - А если серьёзно… то считайте, что я таким образом извиняюсь за вчерашнее. Эрм говорит, что неловкость ситуации лучше всего снимается доброй шуткой.
- То, что доктор прописал, - усмехнулся Родни, принимаясь за густую желтоватую кашу, в то время как Клоди решила начать с аппетитной румяной запеканки с шапочкой густой белой сметаны сверху.
- Да, - коротко ответил Хендрик, перестав дурачиться, - Клоди, у меня правда очень неприятный осадок остался от того, как мы вчера все по комнатам разошлись. Я вспылил, хотя такое за мной обычно не водится. Но эта планета – моё больной место. Уж не знаю, поймёте вы трое меня или нет? Я, наверное, один такой чудак во всей Галактике. Чудак, который до одурения любит эти тёмные подземелья, эту дикую, разумную планету, которую все прочие люди чаще всего боятся, ну, или уж, по крайней мере, сильно недолюбливают…
- Да нет, Хенди, ты не один, мне Загадка тоже очень нравится, - поспешила заверить его Клоди Мейер, быстро расправляясь со своей запеканкой.
- Ты да я, да мы с тобою, - усмехнувшись каким-то своим мыслям, пробормотал Янсен и продолжил, - Кстати, о нас, Клоди… Так нехорошо Лав, наша любительница погулять под дождём, вчера высказалась. Прости, пожалуйста. И не обращай внимания. Чем меньше мы будем рефлексировать, тем скорее сойдут на нет все эти глупые пересуды. Хотя, если уж быть честным…
- Хенди, а можно я тоже честной буду? - Клоди заволновалась, но мысль свою всё же продолжила, - Ну, знаешь, чтобы недоразумений не было.
- Разумеется, - голос Хендрика немного охрип, будто тот каким-то образом прочитал мысли девушки и понял, что честность её не принесёт ему радости.
А Клоди, вся сгорая от смеси множества противоречивых чувств, сделала глубокий вдох и выпалила:
- Не знаю, Хендрик, поймёшь или нет. Может, в этой Вселенной я одна такая чудачка… Но я – девушка Родни. И хочу остаться ею навсегда!
Родни подавился первым же куском запеканки, к которой приступил мгновение назад. Шарк, если и удивился, то ничем этого не выдал – просто стал заинтересованно наблюдать за разговором «господ». А Хендрик, чуть угаснув синеглазым взглядом, на удивление спокойно ответил:
- Отчего же, Клоди, понимаю. Больше того – уважаю. И выбор уважаю, и тебя, и Родни. С Родни мы вообще друзья с первого рукопожатия…
Клон-телохранитель долго ещё не мог прокашляться и, соответственно, произнести хоть слово. А молодой управляющий колонией на Загадке, не став дожидаться этого и сославшись на занятость перед предстоящей охотой, с нарочитой беззаботностью пожелал всем приятного аппетита и ушёл прочь.
Клоди сильно пожалела о своей бестактности (теперь уже ей казалось, что разговору этому стоило быть всё же несколько иным: в другое время, в другом месте и, разумеется, более деликатным), однако как-либо исправить ситуацию возможным уже не представлялось, и на данный момент стоило лишь подумать о том, как бы не повторить подобной ошибки и впредь.
Родни, которому хоть и с трудом, но всё же удалось освободить глотку от застрявшего в ней куска запеканки, отчего-то молчал, напряженно глядя в тарелку, и остатки завтрака всем троим пришлось доедать в полной, немного гнетущей тишине.
Так же, не проронив ни слова, телохранитель Клоди Мейер встал из-за стола, кивком дал понять, что уходит по делам своей предстоящей первой охоты на шипастых дьяволов, и оставил девушку наедине с молчаливым Шарком и неловкостью, которая теперь мучила ещё сильнее.
- Могу я вам чем-то помочь, госпожа Клоди? – в конце концов, не выдержав её смятения, спросил солдат. В блёкло-голубых, как и у старика Нико, глазах читалась надежда. Надежда оказаться полезным.
- Ну, может, решишь за меня все проблемы? – пожала плечами Клоди, раздосадованная всем случившимся.
- Боюсь… - начал было клон, но девушка его перебила.
- Отставить бояться, рядовой Шарк, ты не для того создан, - примирительно улыбнулась Клоди, - Помоги лучше мне на сметанной ферме.

***
Работа на плантации «сметанных кос» оказалась, в общем-то, несложной, хотя и довольно муторной. Плетей, не свитых в косы, было довольно много: они занимали едва ли не треть от всего объёма пещерки. Затем, чтобы сплести их от основания до самых кончиков, приходилось постоянно то тянуть ноющие от напряжения руки вверх, к своду, то опускаться на корточки, что никак не назовёшь физиологичной позой. А в иных местах, где высота свода увеличивалась, и вовсе приходилось взбираться на шаткие, как казалось Клоди, подставки. К тому же, всю поверхность «плетей» покрывало какое-то жирное, воскоподобное вещество, от которого то и дело нужно было оттирать руки. Для этого имелись куски какой-то мягкой губки и ёмкость с водой, но ладони всё равно не отмывались до конца, и ощущение это девушке не слишком-то нравилось.
Шарку, который пока ещё с трудом поднимал вверх правую руку, да и присаживаться толком не мог из-за незажившего до конца колена, она поручила другую работу: глядя на образец, определять спелость «кос» и вполне уже здоровой левой рукой, мощной как железные тиски, выдавливать из них сметану.
Работал он, разумеется, без энтузиазма, но и без жалоб. Уж на что, а на это (на жалобы, то есть) его настройки военного клона точно рассчитаны не были.
В тягучем молчании, которое, похоже, так и не собиралось покидать девушку в тот день, в голову ей полезли тревожные мысли и бесконечное множество вопросов без ответов.
Глядя на солдата, занятого на непривычных для него «сельхозработах» и на собственные руки, которые, дрожа от напряжения, сплетали очередную будущую «косу», полную белой сметаноподобной массы, Клоди вдруг с ужасом осознала, сколь невероятный поворот сделала её судьба, всегда казавшаяся такой предсказуемой; как далеко она от всего родного и привычного; как непонятно всё и зыбко; сколь густой туман висит теперь над её будущим, да и над настоящим тоже…
И отец. Как он там? Где он? Что с ним? Жив ли вообще?
Клоди никогда не ощущала с отцом какой-то особой близости: он ведь с ней почти не общался, переложив все заботы по поводу её воспитания на широкие плечи телохранителя. Но вот теперь сердце отчего-то заныло, и боль эта, так и не отступившая до самого конца смены, заставила девушку отбросить все сомнения и обратиться за помощью к Хендрику. Идея, которую под натиском ноющей души неожиданно породил разум, была диковатой с точки зрения образованного человека, но в данной ситуации и в местных условиях, весьма далёких от всех возможных рациональных объяснений, вполне могла оказаться неплохой. Во всяком случае, предложить её стоило.

***

Заработавшись на ферме, Клоди опоздала ещё и к обеду, поэтому блюда пришлось есть слегка подостывшими. Однако на аппетите девушки это никак не сказалось – труд, как известно, всегда ему способствует.
К тому же, обстоятельство это даже радовало, ведь с Хендриком можно было вновь поговорить без любопытных зорких глаз и не в меру чутких ушей. И Клоди Мейер, быстро расправившись с обедом, поспешила подойти к Янсену, который, судя по виду, намерен был уже уйти из столовой.
- Хенди, ты сейчас не слишком занят?
Тот, поразмыслив немного (может быть даже о том, соврать ли или сказать правду), ответил:
- Не слишком. К предстоящей охоте всё готово. У нас это дело вообще хорошо отлажено. А что?
- Не сочти за наглость… Но мне помощь твоя нужна. Как человека со… сверхспособностями.
- Сверхспособности – это слишком уж сильно сказано, Клоди, - усмехнулся Хендрик, - Но что ты имеешь в виду?
- Ты можешь как-то узнать, всё ли в порядке с моим отцом?
Янсен глянул на девушку с неподдельной заинтересованностью.
- Не стану что-либо обещать, Клоди. Но мы можем попробовать. На самом деле тут всё зависит не от моих «способностей», а от силы твоей связи с отцом. Я буду разве что проводником для этой силы.
- Это не слишком сложно и утомительно? – неловкость Клоди усилилась ещё больше, ведь с утра она в довольно нетактичной форме безжалостно обрубила все ниточки его надежд на их возможное совместное будущее. А теперь ещё и наглость имеет просить о столь серьёзном одолжении.
- Нет, поверь, совсем не сложно. Да и почему бы не помочь хорошей девушке? К тому же, самому интересно… - Хендрик мог показаться прежним: неутомимым, неустрашимым и непоколебимым в своём жизнелюбии Янсеном, но искорок в его взгляде всё же сильно поубавилось, - Идём в мою комнату. И… я Родни позову, чтобы у людей не было лишнего повода для пересудов.

***
Комната Хендрика обставлена была примерно так же, как и помещение, которое тот выделил Клоди. Только мелочи всякой было куда больше: тут в живописном беспорядке разбрелись по углам и поверхностям инструменты непонятного Клоди назначения, поделки из каких-то местных материалов, множество устройств и их деталей, которые Хендрик, похоже, чинил собственноручно. Что, собственно, и не удивляло, если учесть, в какой глуши он родился и вырос.
Расчистив немного места за рабочим столом, хозяин комнаты предложил гостям присесть, а сам расположился напротив.
Родни, пока ещё не понимавший, для чего они тут собрались, изучающе-напряжённо смотрел то на молодого человека, то на свою взбалмошную госпожу или, как сама она изволила недавно выразиться, «девушку». Клоди сильно волновалась, потому что не ведала, что сейчас будет и чем всё закончится: успехом или полным провалом, а если предстоящий «сеанс сверхспособностей» всё же покажет ей судьбу доктора Мейера, то будет ли она рада увиденному?
Но Хендрик меж тем, спокойный и сосредоточенный, взял её руки в свои, закрыл глаза и велел Клоди сделать то же самое.
- Думай об отце, - сказал он, грея ладони девушки в своих тёплых пальцах, и от тепла этого так и повеяло умиротворением и отрешённостью.
Клоди, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, принялась вспоминать отца. Первым, что всплыло в памяти, была сцена их расставания: Ларс Мейер, и без того не отличавшийся способностью проявлять свои отцовские чувства, в тот день был как-то особенно холоден. Возможно, сказывалось волнение. Или он просто на ходу обдумывал все возможные планы действий, и ему было не до сантиментов. Но именно за это воспоминание Клоди отчего-то и ухватилась, выполняя распоряжение Хедрика.
- Странно… - услыхала она задумчивый голос молодого человека, который вывел её из нечёткого, зыбкого, готового в любой момент рассыпаться мира воспоминаний.
- Что странно? – не поняла она, уже готовая подавить в себе приступ разочарования, - Ничего не вышло?
- Ну, пока что это, действительно, так. Но не спеши огорчаться, пожалуйста. Ладно? – Хендрик тоже открыл глаза и продолжил, - Понимаешь ли… Твоя связь с отцом слабовата. Но суть даже не в этом. А в том, что она какая-то необычная.
- Необычная? – ещё больше запуталась Клоди.
- Да. Чтобы объяснить, что я имею в виду, мне нужно показать тебе, как вообще выглядят ментальные связи. Клоди, приготовься увидеть то, что я стану тебе показывать. Родни, ты тоже можешь к нам присоединиться.
Хендрик снова закрыл глаза, взял руку девушки в свою, а вторую её ладонь осторожно сжали крепкие пальцы телохранителя.
Клоди вновь смежила веки, и сильно поразилась тому, что даже так продолжала всё видеть. Всё было так же. Так же, да не совсем…
Помимо обстановки комнаты, её полутьмы и сидящих за столом мужчин видны были разноцветные всполохи вокруг них и светящиеся нити, как бы связывавшие их между собой и с Клоди.
- Видите зёленоватые нити, идущие от наших сердец? – вопрос Янсена предназначался скорее для того лишь, чтобы начать с него пояснения, - Это связи между нами, наши чувства друг к другу. Связь между мною и тобой, Родни, не слишком сильна и омрачена, увы, одним обстоятельством, – это наша недавно возникшая дружба.
В зелёную «нить дружбы» между ними и впрямь чуть затемнял тонкий «волосок». Не иначе как взаимная ревность.
- Между вами двоими связь неимоверно мощная, - Хендрик указал на широкую эфемерную «ленту», словно пуповина состоящую из множества перевитых и как бы слитых воедино толстых канатов, будто бы живых, сияющих внутренним светом и пульсирующих в такт биению двух сердец. Тонкую ниточку, тянувшуюся от него самого к Клоди, молодой Янсен почему-то предпочёл обойти вниманием.
- Кровные связи выглядят иначе, - продолжил Хендрик, - они тянутся, так сказать, от другой чакры и имеют красный оттенок. Вот, к примеру, моя связь с родителями…
От Хендрика, начинаясь где-то в районе его живота и перевиваясь с двумя такими же зеленоватыми «сердечными» связями, побежали в неведомую даль две алые змейки. Проследить их маршрут не представлялось возможным, да и не в том, наверное, была суть.
- А теперь, Клоди, подумай снова об отце, - велел парень с экстрансенсорными способностями, - Видишь, в чём разница?
- Они не перевиваются… почему-то, - недоумённо наблюдая за двумя своими «нитями», отозвалась девушка.
- Да. И я вижу такое впервые… - Хендрик глубоко задумался и вдруг упёр ошарашенный взгляд в молчавшего до сих пор Родни, - А вот этого не могу понять совсем!
Клоди, не успев что-либо уяснить для себя из его слов, неожиданно будто покинула пределы Хендриковой комнаты и очутилась в совершенно незнакомом месте.
Более всего это напоминало каюту космического корабля типа «Бета» – маленькое помещение с минимумом деталей в обстановке. На койке-трансформере сидел, обхватив голову руками, Ларс Мейер. Волосы его, всегда аккуратно уложенные, плотно приглаженные к вискам и затылку, безобразно склеились от засохшей на них крови. Крови из раны на лбу, уже вполне зажившей, но всё же пугающе заметной на покатой залысине.
- Папа! – закричала Клоди, но вместо того, чтобы откликнуться, доктор Мейер исчез, будто сновидение, которое прогнала трель будильника.