Забавные истории

В конце 70-х гг. в награду за постоянные успехи домаховский колхоз-миллионер получил на вечное хранение бархатное Красное Знамя Совета Министров РСФСР и ЦК профсоюзов. Неоднократно колхоз получал переходящее Красное Знамя.
Домаховский колхоз был первым в районе и на смотрах художественной самодеятельности.

В репетициях и концертах председатель колхоза Насонов С.И. дал команду «участвовать всем». Кто прогуливал или отлынивал от этих культурно-массовых мероприятий, он по радио грозился выселить из колхозных домов. Даже парторг Васильков Н.Г., который отвечал за явку на репетиции, на концертах обычно читал стихи А. Твардовского «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…».

Школьные мастера производственного обучения Уш-в Н.Ф. и Чибисов А.П., как и все работники школы тоже привлекались к совместным с колхозом культурным мероприятиям. Поэтому, в поездке на тракторах за бардой на Упоройский спиртзавод для телят школьного подсобного хозяйства, они между делом посматривали в записки со стихотворными строчками песен. На концертах, в хоре, мужчины стояли позади женщин, на спинах у которых умудрялись прикреплять листки с текстами песен.

Однажды вышло так, что мужчин поставили на слишком высокие скамейки, и подглядывать в шпаргалки было неудобно. Поэтому, когда запели, то многие из них просто открывали рот, другие мычали что-то нечленораздельное в тон мелодии. При музыкальном проигрыше главный бухгалтер колхоза «Ленинское знамя» Чибисова Анна Николаевна, негромко, как ей показалось, «бросила» через плечо своему супругу: «Говорила же тебе, падла, учи слова!», чем вызвала весёлое оживление не только на сцене, но и в зале.

Первое место в районном смотре художественной самодеятельности обычно вместе с председателем колхоза Насоновым С.И. отмечали в дмитровском ресторане «Нерусса». Как неоднократных победителей районных песенных конкурсов домаховцев послали на областной смотр военной песни, приуроченной к 35-летнему юбилею Великой Победы.

Для приобретения необходимого реквизита участники смотра зашли в орловский военторг и закупили там гимнастёрки на колхозные деньги. Из магазина выходили уже все в гимнастёрках. Оторопелому мужчине в дверях, одна из «артисток» сказала: «Что смотришь? Часть под Орлом расформировали!»

Разместили жить домаховцев в каких-то тесных служебных помещениях. На областном смотре-конкурсе, увы, их ожидала неудача. Когда стало ясно при награждении, что даже 3-го места им не досталось, в паузе после смолкнувших аплодисментов, раздался голос Ж-й Елены Ивановны: «Больше говорить нечего! Три дня в собачьих будках ночевали – хотя бы по пачке дрожжей дали!»…

Когда в 70-80 г.г. зарплаты колхозников стали более-менее достойны их нелёгкого труда, сельчане поехали в столицу за тем, чего не было в сельмагах: колбасой, сливочным маслом, красивой и модной одеждой и обувью. Благо стоимость билета по железной дороге от Орла до Москвы – 7 руб. в плацкартном вагоне. 200 руб. в карман и, айда в поход по московским магазинам!

Поехал в столицу и «Тюлень». Родственники, соседи, бабки-односельчанки заказали ему резиновые галоши. Михаил Григорьевич выполнил заказ и, набрав галошей разных размеров, загрузил товар в сетку из-под картошки. В другую сетку натолкал колбасу и прочую снедь.

Связав их вместе, перекинул через плечо и влез в вагон метро. А когда стал выходить, то ячейкой сетки зацепил за пуговицу пальто какой-то солидной дамы. Тётка упирается, кричит, а Михаил Григорьевич тащит её из вагона за собой вместе с сетками. Не привык он уступать кому-либо и «миндальничать»!

Аничкин Илья Иванович работал радистом в колхозной радиорубке. Был он высокого роста, худой, нос «картошкой» и постоянно красный. Его напарником по работе был приземистый, коренастый «Тюлень», Михаил Григорьевич, внук волостного старшины. Заходит с утра к радистам уборщица: «Идите кто-нибудь. Вас Семён Иванович вызывает в правление» (контора колхоза). Насонов только что сменил Фака на посту председателя колхоза.

«Тюлень» буркнул: «Ему надо – пусть и придёт». Формально колхозные радисты подчинялись Дмитровскому радиоузлу, но фактически их приём на работу согласовывался с председателем колхоза. Через какое-то время на пороге радиорубки появился высокий, сутуловатый и долговязый Насонов и, приложив руку «под козырёк» доложил: «Товарищ К-н! Председатель колхоза Насонов по вашему приказанию прибыл!»

Повернувшись от окна вполоборота и не вынимая рук из карманов штанов «Тюлень» через плечо обронил: «К пустой голове руку не прикладывают». Выдержав паузу, добавил: «А я тебя не вызывал. Это – Илюха» - и кивнул на обомлевшего от страха Аничкина.

С тех пор отношения нового председателя с радистами не заладились. У Аничкина Ильи при встрече с Семёном Ивановичем учащалось сердцебиение и, ещё более краснел нос. Насонов это принимал за признаки опьянения. «Опять нажрался!» - рыкал он на Илью….

Ездили и другие сельчане в столицу за колбасой. Доярка Галина («Булкина»), отстояв в московском гастрономе положенную очередь, на вопрос продавщицы: сколько взвешивать колбасы, ответила: «Девять «котелок» (палок)!». Продавец напомнила простоватой колхознице, что в «руки» отпускается не более 2-х кг. «О, да что ж мне делать? Соседи, родные заказали, я ж в очереди столько не выстою!» Очередь вступилась за «Булкину» и та закупила и загрузила заказ односельчан в сумку.

Нечто подобное произошло с домаховкой Г-й Раисой при её экскурсионной поездке вместе с другими колхозниками в Ленинград зимой в середине 80-х годов. Завидев на улице около гастронома толкучку, она вместе с другими заняла очередь сразу в четырёх местах. Продавали крупные марокканские апельсины не более 4-х кг в одни руки. Когда дошёл черед до Раисы, та, не раздумывая, заказала 16 кг. Продавщица напомнила ей о норме отпуска данного товара. Раиса стала уговаривать: «Да отпустите нам, ради бога – на поезд опаздываем!» Из другой очереди к ней подошёл пожилой ленинградец, бледный, как и все жители этой северной столицы: «Женщина! Где вы так загорели?» – неожиданно поинтересовался он, глядя на «бронзовое» лицо доярки. «Где? На ферму солому да сено каждый день возим на санях!» Питерец обратился к очереди с предложением сделать сельским женщинам исключение и люди согласились. Загрузив по пуду апельсин в рюкзаки, счастливые сельчане двинулись к станции метро.

При поездке в Москву пошли на оплаченную за счёт колхозных денег экскурсию «Оборона Москвы зимой 1941». При осмотре панорамы, некоторые женщины под впечатлением от увиденного и услышанного прослезились. На одной из диорам изображалось поле боя, «отгороженное» от зрителей колючей проволокой и с лежащим солдатом, придавленным телеграфным столбом. Взглянув на страдальческое и кричащее от боли лицо солдата, Галя «Булкина», задрав юбку выше колен, попыталась перелезть через «проволочное» заграждение, чтобы помочь солдатику! И только недоумённый возглас экскурсовода: «Женщина, вы куда?!» - остановил её от этой затеи…

Ещё в 70-е годы была заведена добрая традиция совместного участия коллективов колхоза и школы в художественной самодеятельности. Николай Григорьевич, как парторг, отвечал за сборы и явку участников самодеятельности внерабочее время на репетиции. Баянистом и музыкальным руководителем была учитель музыки Домаховской средней школы У-ва Наталья Александровна. После подготовки 4-5 раз в год ездили с выступлениями в Дмитровск и получали призы за успешное выступление.

Лагутеев В.Н. ревностно смотрел, чтобы коллектив школы, при этом, «обошёл» представителей колхоза, сельсовета и поликлиники. Виктор Никитович любил художественную самодеятельность, и учителя вынуждены были волей-неволей подчиняться.

Играли как-то в клубе инсценировку о непутёвом куме. Постановка была совместная с колхозом. Клуб был полон зрителей. Кума играл Р-н Яков Филиппович, а куму – Ц-ва Надежда Матвеевна учитель немецкого языка.

На праздник кум пришёл в гости. Кума на стол бутыль – и пошёл «интересный» разговор. Анастасия Матвеевна А-на (учитель начальных классов) вместо реквизита: бутылки якобы самогонки, подсунула на стол «артистам» своего первака, самогона первого выхода крепостью в 60-70 градусов. Актёры «дябнули» и, так вошли в роль, что не могли остановиться. Хотя по сценарию реплики закончились – у них пошёл сплошной экспромт. Зрителям очень понравилась такая «живая игра» и они рукоплескали

В 70-80 г.г. обычной практикой была помощь в уборке той же сахарной свеклы или других культур со стороны армии. Приезжали после уборки «целины» в Казахстане как солдаты-срочники под руководством офицеров, так и «партизаны»: призванные через военкомат, «на переподготовку», отслужившие когда-то в армии мужчины. Во время уборки офицеры и прапорщики жили в колхозном общежитии, домах колхозников. Солдаты и «партизаны» - в палатках в колхозном саду.

Прапорщик, со знаменитой в советское время фамилией, Корчагин готовил концерт от солдат и «партизан». У-ва Наталья Александровна аккомпанировала им на баяне. Прощальный концерт после уборки урожая получился на славу. На банкете в колхозной столовой полковник десантников, участвующих в уборке урожая, в благодарственном слове сказал, что «нигде так хорошо не было организованы работа и отдых его подчиненных и так на высокой ноте завершается помощь армии селу!»

Смотрам художественной самодеятельности, проводимым в райцентре, предшествовали репетиции, на которые не все ходили с охотой. Коллектив села Домахи с трудом собирался на спевки и, в конце концов, решили, что частушки они споют и без этого. И вот пришёл их черед выступать. Светлана Ивановна В-ва вышла и объявила: «Сейчас перед вами выступит фольклорный ансамбль с песнями, которые исполняются только в нашей Домахе!»

Раскрывается занавес и на обозрение зрителей стоят в ряд Сергей Васильевич («Самолёт») с балалайкой, Фёдор Филиппович Б-в в косоворотке, подпоясанной цветным шнурком, на голове картуз с красным бантом и по бокам у кавалеров под стать им женщины.

Неожиданно на публике бойкая Ж-ва Елена Ивановна и её подруги растерялись и, переглядываясь друг с другом, затянули «кто в лес кто по дрова». Не в напев заиграл на балалайке «Самолет». Получив порцию смеха и свиста, совсем потерявшись, «артисты» замолкли.

Выход из ситуации нашёл Фёдор Филиппович. Как известный герой из «Калины красной» В.Шукшина, он сделал шаг вперёд и, выкинув руку ладонью вперёд, сказал: «Ша!» Под хохот зрителей Фёдор Филиппович что-то скомандовал своим «артистам» и концерт пошёл как «по маслу»…