Три взгляда на "Большую перемену"

Вы являетесь поклонниками советского кинематографа (И Советского Союза тоже)? Если нет – дальше не читайте, всё равно ничего не поймёте, да и неинтересно вам будет. А я являюсь. Хотя в детстве и в юности, то есть во времена развитого социализма, так не считал. Любил фильмы типа «Фантомаса» или «Золота Макенны». Но за недостатком оных, вынужден был смотреть и отечественные. Фильмы в то время можно было разделить на «культовые» и «некультовые». Первые нравились практически всем, демонстрировались в кинотеатрах неделями, часто повторялись, горячо обсуждались в трудовых коллективах, в учебных учреждениях и даже в детских садах, нередко разыгрывались дошкольниками и младшими школьниками. Вторая же группа фильмов, к которой относилось 90 процентов отечественного кинопроката оставалась почти незамеченной. Полупустые залы кинотеатров, демонстрация данных лент в клубах воинских частей. Вобщем в представлении большинства граждан – очень посредственные фильмы. ( Тут есть два парадокса: 1) В журнале «Советский экран» «некультовые» фильмы, как правило, высоко оценивались кинокритиками. А вот в «культовых» наоборот, отыскивались всевозможные «ляпы» 2) В настоящее время я смотрю по телевизору в первую очередь именно «некультовые» фильмы эпохи социализма, большинство из которых в детстве или не видел или видел, но тут же забыл. «Культовые» не так интересны, их в те «золотые годы» наизусть выучил. Так вот люди с годами меняются.) Да, была и третья категория – фильмы положенные на полку, не пропущенные в прокат, якобы (как теперь утверждают) по идеологическим соображениям. Однако после того, как их всё таки показали, стало очевидно, что никакими намёками на антисоветчину в фильмах не пахло, они были действительно просто очень слабыми.

Какие же из советских кинолент являлись «культовыми»? Ну, в первую очередь конечно кинокомедии Леонида Гайдая, с приравненными к ним «Джентльменами удачи». Искрометный юмор и из ряда вон выходящие ситуации. Многие фразы из этих фильмов до сих пор крылатые. Дальше шла трилогия о неуловимых мстителях. Головокружительные трюки, динамические сюжеты, прекрасные актёры, опять же масса крылатых фраз. Ну ещё целый ряд драматических лент, с героями которых зритель буквально сживался – «Тени исчезают в полдень», «А зори здесь тихие», «Мачеха», «Семнадцать мгновений весны»….. Из 200 – 300 фильмов выходивших на экран ежегодно, «культовыми» становились не больше десятка.

В 1973 году выходит четырёхсерийный телевизионный фильм режиссера Алексея Коренева «Большая перемена».
Для тех, кто не смотрел, напоминаю сюжет. Молодой историк Нестор Петрович Северов (арт. М. Кононов) провалившись на экзаменах в аспирантуру и поссорившись со своей невестой Полиной (арт. Н. Гвоздикова), которая в отличии от него поступила в ту же самую аспирантуру, сильно задев его самолюбие, устраивается преподавателем и классным руководителем в школу рабочей молодёжи, учить «больших детей», которые отличаются от обычных только тем, что больше курят, имеют свои семьи и пьют не всегда лимонад. Сейчас кое-кто не знает, что это за заведение, потому что рабочей молодёжи, даже с законченным средним образованием крайне мало. А в те золотые времена рабочие были нарасхват, на всех предприятиях красовались объявления «Требуются! Требуются! Требуются!», выбрать работу можно было на любой вкус, независимо от того, есть у тебя «аттестат зрелости» или нет. Но на должности мастера и выше, на прочие «специфические» места, брали только с «корочками», то есть с дипломами ВУЗов или техникумов, куда поступить можно было только со средним образованием (Как впрочем и сейчас, но сейчас, как я слышал, даже разливщиков на пивзавод берут с корочками, тогда до такого абсурда ещё не дошли.). Вот некоторая часть рабочей молодёжи по вечерам, вместо того чтобы развлекаться, посещать кружки, читать художественную литературу, смотреть фильмы, заниматься спортом, рыбалкой, прочими хобби, предаваться блуду или ублажать организм зелёным змием и ходила в эти самые ШРМ. Забегая вперёд, скажу, что через несколько лет после выхода фильма вышел пресловутый закон «О всеобщем среднем образование» и не окончившие десять классов стали направляться в ШРМ в принудительном порядке, правда не по вечерам (название «Вечерняя» у школы, само собой, отпало.), а раз в неделю, днём, вместо работы, с полной сохранностью заработной платы. Ну а во время выхода фильма, учёба в вечерней школе было делом чисто добровольным.

Так вот, достаётся Нестору Петровичу, как классному руководителю, прекрасный, сумасшедший 9-й «А». Парни выше его на голову, девчонки – того гляди соблазнят, какой нибудь рохля сразу бы сбежал, но Северов не привык отступать перед трудностями. С первого же урока с головой окунулся в жизнь класса, в его проблемы. А проблем – куча.
Ну, во-первых, шалопай Генка Ляпишев (арт. В. Проскурин) систематически прогуливает школу. Работа у него, понимаете ли двухсменная, а его напарник Петрыкин (арт. Р. Быков), редкий жмот и эгоист, ни в какую не соглашается работать всё время вечер, наплевать ему на своего молодого товарища, тянущегося к знаниям. Другой бы учитель смирился, но только не Нестор. Выбрав момент, сымитировал что тонет (ведь рисковал, плавать-то не умеет, да и костюм новый измочил), вынудил Петрыкина стать спасателем утопающего, героем, положительным человеком. Ну а тот, не желая ронять репутации, в конце концов смиряется работать за Ляпишева вечером, да ещё и шефство над ним берёт, хоть и навязчиво, но от души. Правда Ляпишеву дневная смена нужна вовсе не для посещения школы, а для танцулек, свиданий, удовлетворения животной похоти. Но Нестор Петрович и Петрыкин всё таки пробуждают в оболтусе совесть, а затем и потребность в разумном, добром, вечном.
Другой ученик 9-го «А», Отто Фукин ( арт. В. Носик), тоже прогуливает, правда не так часто. Футболист он, вратарь. А матчи частенько проходят одновременно со школьными занятиями. И тут Нестор Петрович на помощь приходит, становится вместо Фукина на ворота, а того отправляет в школу.
А самое неприятное, бросивший школу бывший староста класса Иван Федоскин (арт. Ю. Кузьменков), оказывается ни кем иным, как бывшим ухажёром Полины, отвергнутым из-за его, Нестора Северова. Тем не менее и Федоскина классный руководитель возвращает за парту, ценой собственной (донорской) крови.
Ну и других приключений у Нестора Петровича не счесть. То ученица Нелли Леднёва (арт. С. Крючкова) влюбилась, домашними пирожками одолевает, попробуй отшей, не оскорбив, не унизив – справился блестяще. То отец её, учащийся этого же класса (арт. Е. Леонов) урок по всей школе срывает. То другая ученица Коровянская (арт. Н. Маслова) становиться тунеядкой, то есть бросает работу, но продолжает посещать ШРМ, а не обычную школу, потому что в ней педагоги – лапочки, с пониманием относятся к рабочему классу.
И наконец, главный приколист 9-го «А», Григорий Ганжа (арт. А. Збруев). Срывы уроков, двойки, хулиганские выходки, попадания в милицию – его стихия. Особенно донимает он преподавательницу литературы Светлану Афанасьевну (арт. Н. Богунова). И в туалет от неё прячется, и над заданными ей сочинениями глумится, и вообще ведёт себя с ней не как с учительницей, а как с уличной девкой.
Нестор, конечно, сразу понял, что Григорий просто напросто влюблён в симпатичную литераторшу и хочет привлечь её внимание, но потом выясняется, что он с ней ещё и живёт в законном официальном браке. В школе же они просто ломают комедию, пытаются, чтоб не уронить учительский престиж Светланы Афанасьевны, скрыть свои семейные отношения.

Вобщем такой вот добрый, светлый, весёлый, позитивный фильм. Посмотрел – и жить хочется. Ни убийств, ни мордобитий, ни авантюр, ни краж. В финале – все довольны, главный герой становится поистине кумиром 9-го «А». Федоскин, сражённый педагогическим талантом Нестора Петровича, помогает ему вновь сойтись с Полиной. Вечер отдыха в школе. Вальс. Занавес.

Являлся ли данный фильм «культовым»? Пожалуй, да! Мне, тогда шестикласснику, кинокартина очень понравилась. И всем моим друзьям и одноклассникам тоже, во время его демонстрации во всяком случае никто не гулял, как и при показе «Четыре танкиста и собака». У некоторых даже появилась наивная мечта, после 8 классов перейти учиться в вечернюю школу. И родителям, родственникам, соседям, прочим «взрослым» фильм понравился. Только одна соседка – пенсионерка, в прошлом заслуженная учительница, возмущалась: «Ерунда, а не кино! Учителя и рабочие показаны абсолютными дураками!»

Обычно лирические комедии, а «Большая перемена», несомненно принадлежала именно к этому жанру, уступают по популярности эксцентрическим и сатирическим комедиям. Но в данном случае, зритель, что называется, сжился с героями. Каждый со своим индивидуальным, озорным и непростым характером и внутренним миром. Здесь присутствуют и бунтари, и тунеядцы, и массовики-затейники, и конечно же, главный персонаж картины, молодой и талантливый учитель, который обеспокоен жизнью своих подопечных. Ну и комедия вышла – в полном смысле слова. Конечно, подборка артистов большую роль сыграла. Посмеяться было над чем, это и Петр Тимохин (арт. С. Краморов) считающий копейки и мечтающий поступить в аспирантуру, потому что там платят, и Ганжа с Леднёвым, пьющие перед занятиями пивко, а затем проникающие в класс через окно. Уморительна Светлана Афанасьевна, заставляющая своего мужа учиться. Очень похожа на Мальвину из «Золотого ключика». И все остальные учительницы, во главе с директором школы (арт. Л. Касаткина), коллеги Северова очень смешные.

Почему-то вскоре фильм был, что называется, заброшен. Вытеснили его более новые, да и не мудрено, программ тогда было всего четыре. А возможно это было связано с эмиграцией в США Савелия Краморова, в то время почти все фильмы с его участием «закрыли». Только в конце 80-х, в самый разгар перестройки и гласности, увидел я «Большую перемену» повторно. Кинематограф наш «почернел». Уже с успехом прошли «Асса», «Маленькая Вера», «Завтра была война». Подавляющее большинство зрителей (и я в том числе) с восторгом воспринимали «сермяжную правду».
Какая же была моя реакция на некогда понравившийся фильм? Конечно же самая негативная. Клевета! Показуха! В школах рабочей молодёжи училась самая шпана, пьянь и двоечники, кого в обычных школах не держали. Там вообще преподавали по упрощенной программе. Да неужели бы они пошли в выходной с учителем в музей? В жизнь не поверю И какие все положительные, хоть бы одна сцена пьянства или разврата! И проблемы-то у них какие-то несерьёзные, детские можно сказать. Ну не бывает таких людей в жизни. Взрослые дяди и тёти в парке на каруселях катаются, вместо того, чтобы вино пить или в очередях за дефицитом стоять. Бред! Зачем выдавать желаемое за действительное? «Весна на Заречной улице» и то гораздо правдивее.

Прошло ещё лет десять. Холодный душ ельцинизма, что называется, отрезвил, дал понять, где правая сторона, а где левая. И вновь вижу на телеэкране «Большую перемену». Теперь это не жизнеутверждающая кинокомедия и не показушная клевета на действительность. Прежде всего это для меня, как и для большинства бывших граждан СССР – ностальгия по навсегда утраченному, по стране, которую уже не вернёшь. Песню «Мы выбираем, нас выбирают» многие слушают с тем же чувством, с каким белые эмигранты слушали в парижских кабаках полонез Огинского. А ведь действительно, люди в то время были именно такими, какими показаны в фильме. «Большие дети» - что в этом плохого? Никакого стяжательства, бизнеса, проблем связанных с наследством и недвижимостью.

Но стоп. Ведь стяжатели, бюрократы, «деловые люди», которые сегодня буквально кишат, свалились не с неба. Именно эти самые совковые «большие дети» вдруг растащили великую страну и теперь единственный показатель хорошей жизни у них, это прибыль.
Горбачёв с Ельциным может быть их развратили своими гласностью, рынком и вседозволенностью? Не думаю. Двойная мораль уже господствовала в сознании средних граждан задолго до перестройки. Так где же корень, откуда начиналось разложение? Да из школы! Той самой советской школы, которая призвана сеять доброе, разумное, вечное. Предвижу потоки бурных возражений. «Ты что же, - скажет читатель, - считаешь что люди должны быть безграмотными?» Да не считаю. Я хочу сказать, что система образования в СССР была уродливой, карикатурной. Скопирована была наша советская школа с дореволюционной дворянской гимназии. Исчезли очень немногие её черты, например обращение учителя к ученикам словом «господа». А в целом, как было, так и осталось, готовили в наших школах управленцев, конторских служащих, интеллигенцию, но никак не рабочих. Думаю любой со мной согласится, что рабочие (как промышленные, так и сельскохозяйственные, то есть те, кто производит материальные блага) в любой нормальноразвитой стране должны составлять не меньше 70 процентов от трудоспособного населения. Но наша система образования была построена так, что те, кто после окончания десятилетки становился рабочим или колхозником (подавляющее большинство тогдашних выпускников),неизбежно, пусть и подсознательно, чувствовали себя неудачниками. Где-то в глубине коры головного мозга у вчерашнего школьника не могло не возникнуть вопроса: «А зачем я десять лет корпел над этими, совершенно не нужными мне таблицами Менделеева и законами Ньютона? Ведь всё равно практического применения в жизни им нет и никогда не будет! Чтобы научиться читать, писать и считать, достаточно начальной школы, а прикладные дисциплины, необходимые для той или иной отрасли, можно изучить и в процессе производства. (Как на практике и делалось, потому что знания полученные в школе очень неглубокие. В основном забываются сразу после выпускных экзаменов)»
Делаем очень простой вывод – аттестат о среднем образовании, как и само среднее образование требовалось исключительно для дальнейшего получения высшего образования, для всех же остальных – совершенно бессмысленно проведённые несколько лет за партой. Как психолог*, смею утверждать – человек устроен так, что запоминает прочно и надолго только то, что ему интересно или к чему он имеет непосредственное отношение. То есть любой школьный предмет с интересом изучает лишь небольшая часть учеников класса, а остальные или «зубрят» (что никак не способствует развитию творческой личности) или вообще имитируют учебу (вспомните свои школьные годы, согласитесь, что в любом классе контрольные решали несколько«отличников», а остальные у них списывали). Это ли не зачатки двойной морали?
В людях нашей (и большинстве остальных) страны очень прочно укоренилась догма, что преподавательская форма обучения – единственно возможная. А ведь это не так. Самая эффективная форма обучения, это самообразование, независимо от возраста. Я знаю человека, который изучал в школе французский язык (довольно посредственно) и параллельно с этим, года за два, самостоятельно изучил английский, до такой степени, что без словаря очень быстро переводит целые книги.
Положа руку на сердце скажите, много вы знаете людей, умеющих доказать хотя бы одну геометрическую теорему или решить квадратное уравнение? А ведь у всех их имеются аттестаты о среднем образовании!
А кто из ваших бывших одноклассников, даже отличников прочитал в школе «Войну и мир» или «Обломова»? Да никто, уверен. Если и изнасиловали себя, всё равно ни чего не поняли, потому что восприятия таких произведений нужен определённый жизненный опыт, которого в 14 – 16 лет нет и быть не может. А отбарабанить у доски ответ или написать сочинение легко можно по рецензиям из учебника литературы. Кстати именно школьная программа литературы здорово отбивала интерес к чтению. Интересно, могли ли учащиеся 2 – 3 классов понять смысл стишков Фета, Кольцова или Лермонтова? Сомневаюсь, помню как над ними мучались. В таком возрасте, если уж разучивать, то Маршака или Агнию Барто, в крайнем случае Некрасова, чтоб технику самостоятельного чтения выработать. То есть, повторяю, главное не зубрёжка а понимание.
И обо всех остальных предметах школьной программы можно сказать то же самое. Не столько знаний закладывалось в массы, сколько отвращения к знаниям. Но это ещё не всё. Буквально с первого класса ученики разделялись на «хороших» и «плохих». Где-то классе в третьем уже было известно, кто после школы будет рабочим, а кто пойдёт учиться дальше. «Хорошие» ученики имели «привилегии» - вывешивание на школьную доску почёта, мелкие памятные подарки в конце учебного года, участие в олимпиадах, избирание на классные должности (звеньевой, председатель совета отряда, староста класса), наконец отношение учителей (многие учителя к «хорошим» обращались по именам, а к «плохим» – по фамилиям). «Плохих» же учеников «прорабатывали», позорили на линейках, вызовами в школу родителей и замечаниями в дневниках провоцировали домашние наказания (порой и телесные), разжигая и без того острый конфликт «отцы и дети». Вот где зарождались зачатки классов, ликвидированных в СССР!
Но, как говориться, сила действию равна силе противодействия. Наиболее энергичные ребята из, нежелающих учиться изгоев, как правило становились хулиганствующим ядром школы и района. А что им оставалось делать? Самовыразиться, вызвать уважение окружающих – цель любого подростка, да и вообще человека, если конечно он не опустился окончательно. Не спорю, были среди двоечников «педагогически запущенные», дети алкоголиков и измотанных работой матерей-одиночек, попросту говоря, дебилов. Но были и такие, которым в школе просто-напросто скучно. Из них могли выйти отличные производственники (из многих, в конечном итоге, и выходили. Не вся же шпана становилась «преступниками по жизни» или алкашами) По умственному развитию и эрудиции эти пацаны значительно превосходили паинек - отличников, по несколько часов готовящих домашние задания и плачущих из-за двоек, на поверку оказавшихся просто слабыми, бесхарактерными, пластилиновыми личностями. Не из них ли выросла та самая масса коммунистов, которая, как по мановению волшебной палочки, вдруг перекрасилась в торгашей и демократов?
«А как, по твоему, должно было быть? – спросит читатель, - всех школьников после 4 -5 классов выпроваживать на производство?»
А почему бы и нет? Давайте разберём позитивные и негативные стороны такого варианта Не забывайте, что в настоящее время, (как и в 70-е годы) такая реформа школ уже не возможна, вследствие полного отсутствия пролетарского мышления масс. Но в годы становления Советской власти и закладывания основ социализма этот вариант был единственно верным, только сталинское правительство от него отказалось, а может и не рассматривало. И это оказалось роковой ошибкой, стоящей не только СССР, но возможно и России.
Итак, возможные негативы. 1) Массовая безграмотность рабочих и полное отсутствие грамотных руководящих кадров.
Но не для кого не секрет, что ИТР в Советском Союзе было во много раз больше, чем необходимо. Необходимое количество можно было воспитать как раз из наиболее активной, стремящейся к знаниям части молодёжи. Организовать их обучение, скажем, в виде факультативов на том же производстве. Но учить не по пресловутой общешкольной программе, а только тому, что необходимо для данной отрасли. «А как же всестороннее развитие?» - спросите вы. На это отвечу так: Кому надо – сам себя разовьёт, а кому нет – сразу после вуза всё забудет.
А массовая безграмотность у нас и так всегда существовала, а теперь, с развитием «высоких» компьютерных технологий ещё и усиливается. Не секрет, что сейчас половина выпускников школ читает по слогам.
2) Приобщение в трудовых коллективах подростков к пьянству.
Так они и в школах очень хорошо приобщаются. И ещё как! И к наркотикам тоже. Уж пусть лучше пьют с мужиками, чем с себе подобными.
3) А как же охрана и ограничение «детского» труда?
А кто их выдумал, эти самые ограничения? Не деклассированные ли интеллигенты, желающие вырастить из своих «барчуков» потребителей, оградить их от всего связанного с трудом? А как же тогда в годы войны и разрухи с 12 лет работали? Если кто и умер, то от голода или от болезни, но уж никак не от работы. Труд ещё никого не испортил.
Да, замечу один интересный факт. Как известно 8-часовой рабочий день по закону положен с 18 лет. А ведь школьники, в смысле добросовестные, при двухчасовом приготовлении домашних заданий как раз восемь часов в день и заняты. И ещё один момент, уроки труда в школе считаются самыми неутомительными.
4) У подростков 12 – 13 лет ещё нет опыта.
Так его и в 18 лет нет, если человек не работал. Опыт приобретается на практике. На любом производстве есть легкие и простые работы, с них и надо начинать. Вспомним хотя бы произведения А. С. Макаренко. (Допускаю что в них очень большая доля вымысла, но это описание той формы образования, какая должна быть.)
Ну а позитивные стороны налицо. Подростки чувствуют себя не иждивенцами, а полноправными членами общества. Доказывать своё «Я» им приходится не в стае сверстников, а в здоровом трудовом коллективе, где главным достоинством является производственное мастерство, а не решения ни кому не нужных контрольных и не умение нахамить старшему или компанией испинать одинокого прохожего.
Наконец такая форма обучения полностью исключила бы расслоение общества на классы и свела бы к минимуму противоречия между умственным трудом и физическим, что в конечно итоге тоже порождает паразитизм одних над другими.

Но, к сожалению, сегодня это всего лишь плод моей необузданной фантазии. Вернёмся к «Большой перемене». Ведь не лирическая это комедия. Сатирическая. Права была моя соседка – учительница. Скорее всего сами режиссёр и съёмочная группа не догадывались, какой стёб они снимают. Ведь если вдуматься, фильм о школе невозможно сделать не смешным, потому что школа сама по себе смешна и уродлива. Буквально все фильмы о школе снятые в 50-е и позже – комедии (иногда трагедии). «Доживём до понедельника», «А если это любовь?», «Чудак из пятого Б», «Розыгрыш», «Точка, точка, запятая», этот список можно продолжать очень долго. Наконец откровенный стёб, киножурнал «Ералаш». Во всех этих фильмах хорошо видны удивительно фальшивые отношения между учениками и учителями, какая-то неправдошность, несерьёзность всей школьной атмосферы. И это не вина постановщиков, это правдивое отображение жизни.
То, что в «Большой перемене» речь идёт не об обычной школе, а о «взрослой», придаёт фильму ещё больший комизм. Ну скажите, зачем Леднёву, человеку предпенсионного возраста писать сочинения и зубрить историю? Ладно дочь его, скорее всего мечтает после получения аттестата, закончить что нибудь заочно и стать ИТР, но и в ней нет ярко выраженной тяги к знаниям. Генку Ляпишева Нестор Петрович и Петрыкин вообще принуждают посещать школу как непослушного четвероклассника, буквально насилуют, что тоже очень смешно. Так же как Светлана Афанасьевна своего супруга-пофигиста. Истинным отдыхом для Ганжи оборачивается административный пятнадцатисуточный арест. Живая, деятельная натура позволяет ему заниматься только тем, в чём есть смысл, а в учёбе он смысла не видит, поэтому ненавидит школу и ходит туда только из любви к жене.
Взрослые играют в детей! Вот оно что! Если уж играть, то играть, не только в школе но и в жизни. Выходит, сцена в парке с каруселями не случайна и не ляп, ведь дети в выходные дни очень любят покрутиться на аттракционах.
Несерьёзное, вернее наоборот, уродливо-серьёзное отношение к школе прослеживается в фильме и со стороны героев – не учеников. Вспомним сцену, когда в рабочей раздевалке коллеги просят Ляпишева «блеснуть» чем нибудь из школьной программы, а тот в ответ цитирует строки из блатной песни. Или когда Северов, придя домой к Фукину, не успевает договорить его жене, чей он классный руководитель, она сразу же шлёпает сына: «Опять что-то в школе натворил!». Вот он, принятый общественной моралью контакт «семья – школа», учитель жалуется, родитель наказывает. Разделение труда в педагогике!
Да простят меня, как создатели этого и всех остальных фильмов о буднях советских и российских школ, так и благодарные зрители, но по-моему, глаза их зашорены. Может и не всех, но большинства. Обычно фильмы о школе, даже детские, больше нравятся взрослым. Этакая ностальгия. Несерьёзная, неправдошная атмосфера учебного процесса вызывает снисходительную улыбку, добрый, нисколько не саркастический смех. Мы все прошли через это, так положено. Так уж повелось в цивилизованном обществе, что дети с семи до семнадцати лет должны сидеть за партами. Хорошо это или плохо, но иначе они не будут считаться полноценными гражданами. И это страшно.



*Под словом «психолог» я имею в виду не профессию (кстати совершенно не нужную), а склонность мысленно анализировать психологию окружающих людей, стремление понять причины их поведения, отклонений в ту или другую сторону.