Исторические хроники Николая Сванидзе. Лев Толстой

Предлагаю вашему вниманию стенограмму документального фильма Николая Сванидзе
"Исторические хроники' с Николаем Сванидзе 1910 год Лев Толстой"

Я включила эту стенограмму в цикл работ о революции, потому что меня поразили слова поэта Олега Чухонцев из этого фильма

В том, что случилось с Россией, в том числе с русской революцией, Толстой может больше приложил руку, чем Ленин, который только на последнем этапе приехал завершить это.


В 1910 году Премьер-министр Петр Столыпин, уже 4 года проводящий в России ультра-либеральную крестьянскую реформу, произносит, обращаясь к левым думским радикалам, свои самые знаменитые слова: Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия.
Первый балетный русский сезон в Париже. Публику покоряет Вацлав Нижинский.
Сергей Дягилев, задумавший и блестяще осуществивший проект, до сих пор непревзойденная звезда театрального менеджмента.
И в 1910 году совершил свой уход Л.Н.Толстой. Сказать «Умер» слишком просто.
В 1904 году Сергей Дягилев, еще не автор «Русских сезонов», готовил выставку портретов из художественных собраний русских помещичьих усадеб. Помощником Дягилева в этом грандиозном проекте был его друг, критик и художник Александр Бенуа. Именно ему выпала честь посетить усадьбу Л.Толстого «Ясная поляна». Уже было получено разрешение от графини Софьи Андреевны. Осталось только дать телеграмму, чтобы выслали до станции лошадей.

Всякому, казалось бы, должно было быть любопытно войти в личный контакт с самым значительным человеком своего времени, увидеть его в домашней обстановке. Однако по мере приближения встречи А.Бенуа охватило острое нежелание ехать в Ясную Поляну. В своих воспоминаниях Бенуа пишет:
Вдруг бы мне, художнику, пришлось выслушивать ту дикую ересь, которую Толстой говорит про искусство. Он ведь начисто отрицает искусство. После этого по ночам спать невозможно. Спорить же с Толстым немыслимо.
И Бенуа не поехал в Ясную Поляну, дабы никакие чувства не мешали его подлинному пиетету к Толстому. Во-первых, это честно. Во-вторых, уважение к Толстому, безусловно. Натура Толстого, писателя и мыслителя, чрезвычайно сложна, противоречива и не всегда приятна.
Известно, что он в грош не ставил Шекспира. Мало известны другие его отзывы.
«Пушкиным все до сих пор восхищаются. А вдумайтесь только в отрывок из его Евгения Онегина. Зима. Крестьянин, торжествуя. Почему он торжествует? Быть может, крестьянин едет в город купить себе соли или махорки. И его лошадка, снег почуя. Как можно чуять снег? Это писал великий Пушкин, несомненно умный человек. Писал, потому что был молод, и, как киргиз, пел, вместо того, чтобы говорить. Пушкин был как киргиз.» - Ну что же, Лев Николаевич, неужели бросить писать? - Конечно, бросить. Я это всем говорю. Всем начинающим. Не такое нынче время, чтобы писать. Нужно дело делать. Жить примерно, и учить на своем примере жить других. - Неужели и современная живопись бессмысленна? - А вы думаете, что нет? - А как же Репин? - Я скажу вам правду про Репина. В его картинах нет идей, двигающих общество вперед.

Михаил Казаков

Однажды, это у Бунина есть, они (с Чеховым) посетили Льва Николаевича, они идут, и Бунин говорит: Вот почему он нас с вами хвалит, а Шекспира ругает? Чехов улыбнулся и сказал: Потому что мы для него маленькие, а Шекспир — равновеликий.

Н.Сванидзе

Репин много писал Толстого прямо в рабочем кабинете в Ясной Поляне. Вот на эти рога, после того как косил, Толстой вешал свою косу. Я сейчас лучше не буду этого делать. И он позволял Репину делать с себя этюды даже когда молился, прямо в лесу. Однажды Репин изобразил его босым. Толстой был очень недоволен. Репин писал Толстого, когда тот одиноко пахал. Видел, как останавливались крестьяне, мужики, дети. Смотрели подолгу на пашущего графа. Говорил, что никогда более не видел такой явной иронии на простом крестьянском лице, как тогда.
Граф Лев Николаевич был одним из первых русских теннисистов и пропагандистов здорового образа жизни. Гимнастика, велосипед, городки. В Ясной Поляне был отличный корт. О спортивных успехах Льва Николаевича писал журнал «Русский спорт». Недаром в романе «Воскресенье» князь Нехлюдов встречается с крестьянами на корте. А в «Анне Карениной» Вронский играет в теннис.
Первая экранизация романа «Анна Каренина» 1911 год, фирма Пате. Следующая экранизация — 1914 год, Россия. 1915 год — США, 1918 год — Венгрия. 19120 год — Германия. И далее — до бесконечности.
В 1912 году российская синематографическая кампания «Тиман и Рейнгардт» выпускают фильм о Толстом. В роли Толстого актер Шатерников. Фильм называется «Уход великого старца».
28 октября 1910 года в 3 часа ночи в своем доме в Ясной Поляне Лев Толстой будит своего врача Душана Маковицкого.
- Я решил уехать. Вы поедете вместе со мной.
Толстой сам пошел будить кучеров, заблудился, свернув с дорожки через яблоневый сад, потерял шапку. Так, без шапки, дошел до кучерской, разбудил кучеров закладывать лошадей. Сам помогал запрягать. Это было не путешествие, а бегство. Когда знают не куда, а откуда.
Доктор Маковицкий описывает: Наш вагон был самый плохой, тесный, в каком мне когда-либо приходилось ездить.
В это время в Ясной Поляне Софья Андреевна развернула прощальное письмо мужа.
«Я не могу более жить в тех условиях роскоши, в которых жил. И делаю то, что обычно делают старики моего возраста — уходят из мирской жизни. Не езди за мной, если и узнаешь где я.»
Она не дочитала письмо, бросила его на пол, с криком «Ушел, ушел совсем, я утоплюсь!» бросилась к пруду. Упала в воду с этих мостков. Ее вытащили.
Толстой и его спутники заночевали в Оптиной Пустыни, и двинулись в Шамардинский монастырь, к сестре Марии Николаевне. Толстому уже сообщили — жена его бросилась в пруд. Но он был тверд в решимости не возвращаться. Он рассказывал сестре, как тяжела была его жизнь в последнее время. Из дневника Толстого, еще за 1884 год.
«Во сне видел, что жена меня любит. Ничего похожего наяву. Знаю, что она ходит как тигр и вот-вот...».
Письмо игуменьи шамардинского монастыря епископу Калужскому:
Граф обнял сестру и на плече рыдал не меньше пяти минут. Поведал ей о своем горе: разлад с женой.
Затем был обед, - продолжает игуменья. - Все 4 кушанья, как то: картошка, грибы, каша, суп, - были смешаны в одно место. Он много ел и много говорил.

А как ходили в Оптину Пустынь летом, в 1881 году! Вдвоем со старшим лакеем в доме, Сергеем Арбузовым. Лакей оставил воспоминания.
Шли тогда в Оптину Пустынь пешком. На ночлег пошли в гостиницу 3-го класса. Одеты мы были в лапти, и потому монах номера нам не дал. Отправил в общую ночлежную избу, где грязь и насекомые. Ну дал я монаху рубль, и дали нам номер. Третьим с нами в номере был сапожник. Я графу достал простыню и подушечку, которые нес с собой из дому, и постелил на диване. Сапожник на кровати лег. Я — между ними на полу. Сапожник вдруг сильно захрапел. Граф испугался и сказал мне: Сергей, попроси его не храпеть. Я сапожника разбудил и говорю: Не храпите, вы моего старичка пугаете.

Наутро, - вспоминает слуга, - я пошел к заутрене, а граф - смотреть, как монахи пашут и косят. И вскоре монахи узнали, что в их обители находится сам граф Лев Николаевич Толстой. И пошли его просить переехать в первоклассную гостиницу, где все было обито бархатом. Граф долго отказывался. А потом все-таки решился.

Горький делится своими впечатлениями о Толстом.
Он совсем не прост. Часто приходилось видеть, как россияне, привыкшие встречать человека по платью, (древняя холопья привычка), - начинали струить то пахучее прямодушие, которое именуется амикошонством.
Ах, родной ты наш! Вот какой ты!
И вдруг из-под мужицкой бороды, демократической мятой блузы поднимается старый русский барин, великолепный аристократ. Тогда у людей прямодушных, образованных и прочих сразу синеют носы от нестерпимого холода.

Владимир Толстой

Такие люди, такого масштаба как он, они не могут быть приглажены, аккуратненькие, милые и хорошие. Толстой иногда был крайне неприятен. Он мог быть истеричен и визглив. Что совершенно не соотносится с мавзолеями и какими-то пьедесталами. Но Толстой был предельно искренним человеком.

Николай Сванидзе

30 октября 1910 года, через два дня после ухода Толстого из дома, к нему приехала из Ясной Поляны дочь Александра Львовна. Она привезла ему письма от жены и детей.
- Левочка! Друг всей моей жизни, - писала жена, - все сделаю что хочешь.
Письмо старшего сына было категорически другим.
- Вам надо было расстаться. Положение было безвыходным. Сережа.

Положение, о котором писал старший сын, складывалось с очень давних пор. В семье Берсов, родителей Софьи Андреевны, был семейный рецепт миндального пирога, которому научил их старую кухарку доктор Анке. Когда Софья Андреевна хлопотала, чтобы к обеду с гостями были положены чистые салфетки, чтобы вообще обед был правильно приготовлен и сервирован. Чтобы ночующим гостям были постелены чистые простыни. Чтобы на Рождество была елка. А на Пасху — кулич. Чтобы вообще все было как полагается. Вот все это Толстой называл «Анковским пирогом». С досадой.
В 1910 году в жизни Владимира Ульянов-Ленина параллельно с женой Надеждой Крупской появилась еще одна женщина. Ее звали Инесса Стефан Вильд, по мужу — Арманд.
<...>
По воспоминаниям моей бабушки, которая наблюдала это лично, Ленин дважды на людях плакал. Когда хоронил мужа своей сестры Елизарова, и когда в 1920 году хоронил Инессу Арманд.

Начало 80-х годов. В большой семье Толстых семеро детей. Они растут. Их надо учить. Софья Андреевна переезжает из Ясной Поляны в Москву. Толстой ненавидит город. Его занимают рассказы о крестьянине Тверской губернии Сютаеве, проповедующем всеобщую любовь всех народов и полный коммунизм имущества. Толстой едет к нему в Тверскую губернию.
- Поле не должны делить. Лес не должны делить. Дома не должны делить. Тогда и замков не надо. Сторожей не надо. Торговли не надо, судей не надо, войны не надо. У всех будет одно сердце, одна душа, не будет ни твоего, ни моего.
Софья Андреевна пишет мужу в феврале 1882 года
Маленький мой все нездоров и очень мне мил и жалок. Вы с Сютаевым можете особенно не любить своих детей. Мы, простые смертные, не можем, потому что не хотим себя уродовать и оправдывать свою нелюбовь ни к кому какой-то любовью ко всему миру.
Маленький — 3-месячный Алексей, - через 4 года умрет на руках у матери от ангины. Это смерть уже третьего ее сына, а ей предстоит родить и похоронить еще одного.
Толстой в одном из писем пишет:
Смерть ребенка, казавшаяся мне прежде непонятной и жестокой, мне теперь кажется разумной и благой.
И вот тот же человек, который пишет эти слова, полные вегетарианского непротивления, тот же Лев Толстой, в то же самое время скажет:
Я способен основать новую религию, не обещающую будущего блаженства, а дающее блаженство на земле. Я не нуждаюсь в Спасителе. Вечной жизни нет. Вечная жизнь только в вере. Т.е. в воображении, т. е. в сумасшествии. Церковное учение, полное сумасшествия.

Церковь не вынесет этого и отлучит его от себя.

Здесь существенно уточнение священника Александра Меня под Москвой в 1990 году.
- Никакой анафемы не провозглашалось. Было определение Синода на двух печатных страницах, где было сказано, что граф Лев Николаевич в гордыне своей поносит церковь и веру, и церковь больше не считает его своим членом.
В ответ Синоду Толстой говорит:
- Да, я отрекся от православной церкви, и не являюсь ее членом.
Тот же Александр Мень заметил:
- если бы Толстой был моложе на полвека, его бы выгнали из страны или уничтожили еще в первой четверти XX столетия.
В юности Толстой вместо креста носил портрет Ж.Ж. Руссо. Этот великий французский философ в 18 веке говорил:
Назад к природе. Цивилизация губительна.
Толстой в России подступающего XX века повторил эти слова, и добавил:
Природа — это народ.
И напутствовал народ в соответствие со своей новой верой:
Никто не поможет, коли сами себе не поможем. Не ждать ничего с неба, с земли, а самим перестать губить себя.
По сути — это почти протестантизм, это какая-то англо-саксонская религия. Но невероятная русскость уже тянет Толстого дальше, за идеей полного преобразования мира. Кроме того, Толстой читал Маркса, готов был сдавать экзамен по «Капиталу». Он практически вторит Марксу:
- Революция состоит в замене худшего порядка лучшим. И замена эта не может совершиться без внутреннего потрясения.
И его, Л.Н.Толстого, на время забудут как писателя, и с упоением примут как бунтаря. И даже — как бунтовщика. На самом деле — все останутся при своем: власть — властью, нард — народом, а Толстой — измученным гением.

Михаил Казаков

Он, кстати, очень интересно определил слово «слава». Он сказал:
Слава? Ну так это когда тебя все любят. Вот это слава…
Не знаю, любили ли все Толстого, но что его любили больше других, во всем мире…
Писатель Владимир Короленко говорил:
В России теперь два Царя — Николай II и Лев Толстой. Разница между ними та, что первого не слушают и не боятся, второго слушается вся Россия. Но не позавидуешь государственному деятелю, который решится проводить радикальные реформы в стране, где царствует Лев Толстой.

Схватка: Толстой против Столыпина.

Через два месяца после назначения Столыпина премьер-министром лев Толстой в статье «Что же делать?», отойдя от народной традиции, поминает сначала не мать своего оппонента, а его отца, своего старого друга Аркадия, душевно хорошего человека, который сжег свои писаные воспоминания о войне, потому что пришел к убеждению, что война — это зло. И только потом Толстой переходит на его сына — Петра Аркадьевича.
- Этот ужасный Столыпин, - пишет Толстой, - которого я слава Богу не знаю, который стал во главе правительства, которое совершает все эти ненужные вредные ужасы.
Это был первый раунд.
Сентябрь 1906 года. 1906 год — разгар первой русской революции. Плюс невероятный накат, пик индивидуального эсеровского террора. С бомбами на перевес, в столицах и провинциях. Полнейшее ощущение, что власти в стране нет. Столыпин вводит трибунал с двухдневным рассмотрением дел, связанных с террором. Основной приговор — смертная казнь через повешение. Столыпин становится наиболее одиозной фигурой в публичной российской политике. И начинает под собственную ответственность глубочайшую либеральную реформу в русской деревне.
В 1907 году Толстой обращается лично к премьеру Столыпину как к стоящему на ложной дороге сыну своего друга.
- Не может существовать право человека, богатого или бедного, владеть землей как собственностью.
Столыпин отвечает Толстому:
- Природа вложила в человека некоторые врожденные инстинкты, как то чувство голода, половое чувство и одно из самых сильных чувств этого порядка — чувство собственности.
В 1908 году Толстой отправляет новое письмо премьеру:
- Вы сделали две ошибки. Первое — начали насилием бороться с насилием. Вторая — думали в России успокоить население, раздав землю. Мне со стороны ясно видно, что вы делаете.
В 1909 снова:
- Бросьте свое положение.
И снова в том же году:
- Пишу вам, самому жалкому человеку в России. То, что вы делаете, угрожает вашему материальному благу, потому что вас каждую минуту хотят и могут убить.
Судя по публичным выступления, Столыпин отлично слышал Толстого, и отвечал ему:
- Жгучие вопросы не разрешатся сами собой. Ставить в зависимость от доброй воли крестьян реформу нельзя.
И еще — очень жестко, про деревню:
Надо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых.

Борис Васильев

Реформы Столыпина. Они были очень хороши теоретически. Практически был немедленно убит. И это закономерно. Всегда найдется человек, который осуществит внутреннее желание народа резко не поворачивать.

Николай Сванидзе

В последнем раунде Толстой выиграл. Он написал статью «Не могу молчать». Безусловно, гуманистическая в своем осуждении насилия, она была принята как хрестоматийная характеристика столыпинского времени.
Но на рациональном уровне статья должна была озадачить Столыпина-премьера, не говоря уже о Столыпине — министре внутренних дел. Потому что в статье Толстого Столыпин читал:
- Как ни ужасны дела революционеров, все эти бомбы менее нравственно дурны, чем ваши злодейства. В большинстве случаев в делах революционеров есть желание служить народу.

Олег Чухонцев



В том, что случилось с Россией, в том числе с русской революцией, Толстой может больше приложил руку, чем Ленин, который только на последнем этапе приехал завершить это.

Василий Аксенов

Духовная утопия Толстого уступает место социальным и политическим демагогическим страшным утопиям, которые бушевали в XX веке во всей Европе.

Николай Сванидзе

Л.Н.Толстой - очень большой писатель. Любой премьер-министр по авторитету, по владению языком человеческой психологии не годится ему в подметки. Премьер-министр не может то, что смог Толстой.
Со всей убежденностью интеллигента-расстриги из помещика он хотел стать крестьянином. Со всей мощью своего таланта хотел войти в крестьянскую душу, слиться с ней. Он смог. Как всякий русский интеллигент он презирал власть. Как всякий новообращенный крестьянин исповедовал наивность протеста, отчаяние. А как русский барин он прекрасно знал, что пуще крепостного права для крестьянина — свобода.
В 1910 году выход крестьян из общины резко пошел на спад. Число выезжающих на новые земли в Сибирь так же резко пошло на убыль. Зато увеличилось число возвращающихся оттуда. В связи с этим Столыпин лично в 1910 году совершает поездку в Сибирь. Он проехал через Алтайский край, Колундинскую степь, поселки Мариинской тайги. Осмотрел маслодельные заводы, созданные крестьянскими артелями. Новое, сибирское, скажем так — столыпинское маслоделие давало России золота больше, чем вся сибирская золотодобывающая промышленность.
Проблема Сибири была, как положено, в бюрократическом произволе, во вмешательстве чиновников в дела переселенцев. Фактически в Сибири в 1910 году не было частной собственности на землю. В ходе своей поездки либерал Столыпин принял революционное решение — о приватизации сибирских земель. Лозунгом которой могло бы стать его собственное высказывание: главная мощь государства — не в казенном имуществе, а в богатеющем населении.
Но монархист Столыпин почувствовал, что создаваемая силой его воли свободная Сибирь может стать государством, совершенно не похожим на остальную Россию. Он пишет государю:
-В Сибири бессознательно и бесформенно создастся громадная, грубо демократическая страна, которая задавит Россию европейскую.

Пойди дела своим ходом, вероятно именно народ Сибири повторил во-многом путь американских переселенцев на дикий Запад (только у нас на дикий Восток). Именно народ Сибири смог бы естественным путем, т. е. сначала экономически, а потом — политически, - встать на нормальный демократический путь. Петр Аркадьевич Столыпин ужаснулся тому, во что верил.
Лев Николаевич Толстой не пожелал заметить, что сибирские мужики идут его путем.
А сибирским мужикам было не до Толстого.
Кстати, в 1910 году были введены в эксплуатацию специальные вагоны для перевозки крестьянских семей, уезжающих за Урал. Обычные вагоны 4-го класса, с отсеками для скота и инвентаря. Купе на 5-6 человек. Это собственно и был настоящий столыпинский вагон. Надо сказать, что и заключенных при Столыпине перевозили в купе по 5-6 человек. Единственные отличия — зарешечатые окна. В 20-30 годы столыпинский вагон был радикально модернизирован и по сути таким же остался до сих пор. И название осталось то же. Правда, официальное название другое — СТ — специальный технический.
Сейчас вот в этой камере, а она поуже стандартного купе, - перевозится по 16 заключенных. Это по уставу, потому что совсем недавно перевозили по 20-25. А в сталинские времена — гораздо больше. Солженицын вспоминает:
- По двое скорчатся полулежа на этих верхних багажных, пятеро лягут на соединительной средней. И это самые счастливые места. З них идет драка. Если в купе едут блатари, они здесь и лежат. И 13 остаются на низ. По 5 садятся на полках, и еще трое у них в ногах в проходе.
Выдающийся наш ученый Тимофеев-Ресовский, в 1946 году, будучи в заключении, ехал из Петропавловска в Москву в купе, в котором было 36 человек.
Несколько суток Тимофеев-Ресовский висел в купе между людьми, ногами не касаясь пола. Потом стали умирать. Их вынимали их-под ног. Правда не сразу. На вторые сутки. Два раза в день водили в уборную. Раз в день давали кружку воды (конвоиры топили в ведре снег). Кормили, как на всех этапах, соленой воблой. Вагон стонал от возгласов «пить».
В 1899 году во время написания романа «Воскресенье» Толстой имел неожиданную беседу с надзирателем бутырской тюрьмы. Толстого интересовал вопрос: имеют ли политические заключенные общение с уголовными? Никогда — был ответ надзирателя. - Но может быть они общаются хотя бы на свидании? - настаивал Толстой. - Никогда.
Как вспоминает надзиратель Виноградов,Толстому очень хотелось написать в романе сцену, где Катюша Маслова могла бы завести в тюрьме знакомство с политическими. Но Толстой не позволил себе пойти против правды. Правдой это стало намного позже. Уголовники и политические вместе — хорошо продуманная советская лагерная практика.
С 1893 по 1900 год Толстой, автор «Войны и мира», пишет серию статей о сути патриотизма. Идея всех статей — безнравственность всякого патриотизма. Потому что патриотизм — это предпочтение своего государства или народа — другому государству или народу. Для правителей патриотизм — орудие достижения властолюбивых целей. А для управляемых — рабское подчинение тем, кто у власти. Патриотизм есть рабство.
В 1887 году на пике толстовских исканий Софье Андреевне пошел 44-й год. Она родила и выкормила грудью (не кормила лишь одну) 12 детей. В живых осталось 8. По описанию дочери Александры, она была очень моложава, на гладком бело-розовом лице ее не было ни одной морщинки. Самому Толстому шел 60-й год, он был еще здоров и силен. Теперь он проповедует полное целомудрие, в том числе в браке. В своем дневнике 14 декабря 1890 года С.А. запишет: Дописала сегодня в дневниках Левочки (она занималась их перепиской) до места, где он говорит: любви нет, есть плотская потребность сообщения и разумная потребность в подруге жизни. - Да, если бы я это его убеждение прочла 29 лет назад, я ни за что не вышла бы за него замуж.
И все же жена понимала его с поразительной тонкостью. 2 марта 1891 года она записала в дневнике:
Левочка грустен. Я спросила почему, он говорит: не идет писание. - А о чем? - О непротивлении.
Еще бы — шло! Этот вопрос всем, и ему самому оскомину набил. И перевернут, и обсужден он со всех сторон. Ему хочется художественной работы. А приступить трудно. Там резонерство уже не годится.
Когда в начале 1895 года Толстой закончил чудесный, по определению С.А. рассказ «Хозяин и работник», то отдал его не в издаваемое ею собрание его сочинений, за которое деньги шли в семью, а редактору известного журнала «Северный вестник», Любови Яковлевне Гуревич, причем чувства жены были оскорблены еще тем, что редактор была женщина. Дальнейшее С.А. описывает в своем дневнике. Вот ее прямая речь:
- Я потеряла всякую власть над собой, выбежала на улицу, побежала по переулку. Он — за мной. Я — в халате, он — в панталонах, без блузы, в жилете. Он просил меня вернуться, а у меня одна мысль: как погибнуть так или иначе. Я рыдала, и помню что кричала: пусть меня возьмут в участок, в сумасшедший дом. Левочка тащит меня, я падаю в снег, ноги были босые, в туфлях, одна ночная рубашка под халатом, я вся промокла, теперь я больна и ненормальна. Точно закупорена. И все смутно.
Надо сказать, семейную ситуацию Толстых усугублял еще один человек — Чертков. В 1881 году блестящий офицер и аристократ В.Г.Чертков бросил службу, начал помогать крестьянам у себя в имении, в Москве познакомился с Толстым, стал его последователем. Софья Андреевна была уверена, что именно Чертков - виновник того, что Толстой отнимает деньги у их детей, отдавая свои сочинения с 1981 года в безвозмездное использование. Она бдительно следила за тем, чтобы Толстой по наущению Черткова не написал завещание вне ее ведома. Но дело было еще глубже и болезненнее. Она ревновала мужа к этому человеку. Ревновала прямо и недвусмысленно. В чем признавалась своей дочери Александре, которая ее увещевала. - Я никогда не испытывала такой жгучей ревности, никогда в жизни, даже в молодости, как сейчас к Черткову, - говорила она.
С.А. заставила мужа снять со стены в кабинете портрет Черткова. А когда увидела его висящим вновь на прежнем месте, бросилась к себе в комнату, схватила пугач, начала стрелять в портрет Черткова, сорвала его со стены, разорвала на мелкие кусочки.
От молнеиносной формы скарлатины умирает ее младший сын.
- Зачем, - кричала она, - зачем его отняли у меня! Дайте мне его! Что вы молчите как истуканы!? Вы говорите: Бог добрый! Так зачем же он отнял его у меня? Зачем?
Осенью того же года она, не удержавшись, нашла дневник мужа последних месяцев и прочла там следующее:
- Соня стала еще легкомысленнее после смерти Вани. Надо нести крест до конца.
Она написала мужу письмо, прося прощения за то, что прочла дневник, и еще:
- Зачем ты в дневниках своих, всегда, упоминая мое имя, относишься ко мне так злобно?
Она просила:
- если тебе не очень трудно это сделать, выкинь из всех дневников своих все злобное про меня.
Толстой согласился, и в своем дневнике записал, что отрекается от злых слов, но позже Толстой завел второй дневник, тайный, для себя, первый, очевидно, был для потомства, и этот второй дневник жена будет постоянно искать.

Анатолий Приставкин

Он имел два дневника. Один, популярный, — для всех, другой в сапожке носил. В сапожке — ни для кого, для себя только, где записывал мысли, когда гулял по аллее своей знаменитой, и к которой никого не допускал. И здесь видно, как накапливается недовольство своим миром. Миром самого себя. Оторваться от этой светской жизни целиком, и уйти, чтобы в последние годы приблизиться к Богу, наверное, он и совершил этот опасный для себя смертельный шаг. Ушел… но ушел не туда.
30 октября 1910 года поехали дальше, не зная куда. То ли в Козельск, то ли дальше в Лигов. В Козельске, еле успев, сели на поезд. Только в пятом чау вечера, когда он стал жаловаться на холод и озноб, догадались измерить температуру. На градуснике было 38,1
Из записок доктора Маковицкого:
В Астапово я поспешил к начальнику станции и сказал, что в поезде едет Лев Толстой. Он заболел. Ему нужна постель и покой. Телеграмма от корреспондента «Саратовского листка» Девяткова:
Толстой ласков. Стесняется заботой о нем окружающих. Говорит: так ведь не ухаживают, когда умирает простой мужик.
2 ноября 1910 года в Астапово приехала С.А. с остальными детьми, с врачами. Телеграмма начальника управления железных дорог Козырева управляющему Рязанско-Уральской железной дороги Матренинскому:
- Для жилья близких родственников графа Толстого прошу Вас во время болезни графа предоставить на станции Астапово особо классные вагоны за плату по усмотрению дороги.
Корреспондент «Раннего утра» Аврих:
- В Астапово сейчас все власти: губернатор, управляющий дорогой, начальник почтово-телеграфного округа Телеграфисты выбились из сил. Сегодня вводятся новые провода, новые аппараты.Игумен Оптиной Пустыни Варсанофий сносится по телеграфу с высшим духовенством.
Корреспондент «Петербургской газеты» Сукенников:
Астапово переполнено. Старец Варсанофий с иеромонахом Пантелеймоном ночевали в дамской уборной.
7 ноября 1910 года из записей доктора Маковицкого о С.А.:
- Если бы Л.Н. очнулся, и она захотела бы подойти, мы загородили бы путь. Побыла несколько минут, поцеловала темя Л.Н., потом ее увели.
С.А. ходила вокруг дома, стояла на крыльце. Здесь самый пронзительный кадр — С.А. заглядывает в окно, где умирает ее муж. Кажется, что это — не хроника, а сцена постановочная. Все-таки кто-то сжалился — жену допустили к умиравшему.
Сергей Львович вспоминал:
- Позвали мою мать. Она постояла, издали посмотрела на отца. Потом спокойно подошла к нему, поцеловала его в лоб. Опустилась на колени и стали говорить ему: прости меня… И еще что-то, чего я не расслышал.
Срочная телеграмма корреспондента «Русского слова» Брио:
- Когда ваш корреспондент первый подавал телеграмму о кончине, у телеграфиста затряслись руки. - Я не могу, - сказал он, задыхаясь. Начальник станции рыдает.
Толстой умер 7 ноября. А 10 ноября во всех кинотеатрах Москвы и Петербурга крутили фильм о похоронах Толстого. Предшествовавшая смерти семейная драма оказалась выставленной на публичное обозрение. Да и сама смерть оказалась общедоступным зрелищем. С одной стороны — это не очень по-толстовски, с другой — он часто говорил, что хочет умереть как крестьянин. И в этом смысле его смерть в самом обыденном месте, на ж/д станции, вполне отвечает идеалам русской демократичности. Знающие люди говорят: когда Толстой уходил из Ясной Поляны, в кармане у него лежал билет на Владикавказ. Он собирался в Чечню.

Ахмат Кадыров

Л.Н.Толстой начал писать на Кавказе. Первые его строки начали выходить отсюда. Поэтому я приглашаю всех людей, имеющих большой талант, сюда, на Кавказ.

Николай Сванидзе.

Если бы это было правдой, то все произошедшее в октябре 1910 года называлось бы не уходом, а возвращением. Потому что в Чечне Толстой провел свою молодость. И там начал писать. Государственная власть в этой истории выглядела частным лицом, которому по понятным причинам неуместно было показаться на похоронах. Хотя Николай II сделал скорбное заявление о кончине великого русского писателя. Семья Толстых заявила, что не позволит превратить похороны в политическую демонстрацию. И этого действительно не произошло. Народу было 3-3,5 тысяч. Столыпин отменил поезда в Ясную Поляну, кроме двух — для студентов Московского университета. Церемония получилась не суетной и очень торжественной. Она прошла без участия церкви. Это было впервые. При этом всю дорогу от ж/д станции до усадьбы и потом в течение всех похорон пели «Вечную память» - самое волнующее песнопение традиционной православной службы. Хор подхватывал снова и снова, и так беспрерывно.

Василий Аксенов

Что касается Толстого, его уход, с моей точки зрения, был одним из этих истинных начал XX века. С уходом Толстого ушел XIX век. 1910 год. Уходит Толстой, великий писатель, великий мыслитель, великий проповедник. Едва ли не мессия, который возник внутри дворянской культуры России.

Николай Сванидзе

На смерть Толстого, явившуюся следствием его бегства от жены, российский пролетариат и революционное студенчество отреагировали возмущением. Причем возмущение предназначалось не С.А., которую можно было из мужской солидарности спокойно счесть виновницей гибели великого русского писателя, а, как всегда, властям.

Поэт Валерий Брюсов вспоминал, как впереди кортежа шли крестьяне, несущие на древках полотнище, на котором начертано: Лев Николаевич, память о добре, которое ты сделал нам, никогда не умрет в нас, крестьянах Ясной Поляны.
А потом ясноплянские мужики спрашивали у господ участников похорон: ну вот мы несли эту вывеску, и что, нам теперь будет какое награждение? От начальства или от графини? Ведь мы как старались, целый день на ногах. Опять же — и на венок потратились.