Социалистическое общежитие

Социалистическое общежитие
Хотела озаглавить этот очерк-воспоминание «Общага», но не смогла. Душа не принимает такого унизительно-пренебрежительного названия месту, где наша молодая семья провела почти пять лет. На частной квартире, в проходной комнате с маленьким ребёнком жить стало, практически, невозможно. Поэтому общежитие было для нас самой главной мечтой жизни. Ради осуществления этой мечты мужу пришлось оставить любимую работу в университете на кафедре радиофизики и электроники. Он ушёл в секретную воинскую часть, как говорится «продал душу военным». Поначалу с горечью повторял: «Ать-два – и никакой науки!» Правда, довольно скоро всё наладилось - нашлась очень важная, серьёзная работа, сложилась научная карьера, появились настоящие друзья, друзья на всю жизнь. А самое главное, года через три муж пришёл домой сияющий и вручил мне ключ от вожделенной комнатки в общежитии площадью 10,5 квадратных метров.
Это было очень своеобразное общежитие для гражданских лиц, служащих Советской армии во всех воинских частях города. Поэтому одного хозяина у него не было, никто его проблемами не занимался, и жильцы варились в собственном соку, выживали, как могли. Общежитие размещалось на последнем, пятом этаже обычного жилого дома. Раньше там были 4-х,5-и комнатные квартиры с малюсенькими комнатами от 6 до 12 квадратных метров с довольно просторной кухней, душем, туалетом и умывальником. Все удобства были предназначены для одной, хоть и большой семьи. Кто-то решил, что надо в каждую комнату вселить по семье, предоставив своим остро нуждающимся специалистам временное жильё. И правильно решили. Вот в такой «рай» вселилась наша семья, состоящая из трёх человек. Для нас это, действительно, было раем. Теперь на своей законной жилплощади мы могли создавать собственный мирок, вить семейное гнёздышко, чем мы незамедлительно и с большим воодушевлением занялись. Сделали ремонт, купили кое-какую мебелишку, всё разместили очень рационально, и получилось уютно.
Не смотря на наше стремление к уединению, приходилось тесно общаться с другими обитателями секции. А народ подобрался самый разнородный: от научных сотрудников, до «временно не работающих» бывших штукатуров в воинской части. Но всех объединяло одно: мы были молоды и у нас были маленькие дети. На момент нашего вселения, было пятеро детей, потом их число возросло до десяти.

За четыре года в каждой семье родился еще один или два ребёнка. У нас тоже появился сынок. Да, мы рожали! Сейчас многие скажут: «Ненормальные!» И тогда тоже кто-то из начальства выдал: «Плодят нищету! И всем квартиры подавай!» К счастью так думали немногие. Мораль и законы того времени были другие. Мы были уверены, что бытовые трудности скоро закончатся и все получат благоустроенные, просторные квартиры, площадь которых будет зависеть от количества членов семьи. Если детки разнополые, то положена дополнительна комната, если в семье есть кандидат наук, он имеет право на дополнительные 12 квадратных метров для кабинета. И пусть не всегда всё досконально выполнялось, рано или поздно квартиры все получали.
Самую большую комнату занимала во всех отношениях положительная, очень правильная семья. Её глава Юрий работал вместе с моим мужем. Он обслуживал огромный вычислительный комплекс, на котором научные сотрудники обрабатывали свои материалы, решали определённые задачи. Компьютеров тогда ещё не было. Машина была востребована, желающие поработать на ней записывались в очередь. Работали и поздними вечерами, и в выходные дни. Поэтому Юрий был известным и уважаемым человеком в части. В быту он был спокойным, приятным в общении, с тонким чувством юмора человеком. Единственный раз его вывела из состояния равновесия соседка на кухне, которая в течение продолжительного времени неуважительно и оскорбительно высказывалась о его жене и сыновьях. Юрий в это время разогревал бутылочку с детским питанием и неожиданно молча запустил ею в соседку. Поступок этот шокировал всех, но другого способа прекратить словесный поток крикливой дамы не представлялось возможным.
Под стать Юрию была его жена Татьяна. Она спокойно, твёрдой рукой правила своими мужиками. В конечном итоге их стало четверо. Старший сын, ровесник нашей дочери, был отчаянным задирой и забиякой. Двое младших мальчишек, родившихся с небольшим интервалом, не отставали от него. В общем, компания ещё та! Татьяне помогала в её непростой жизни уральская шахтёрская закваска. Пару раз в гости приезжала её мама. Она работала забойщиком в шахте. Учила нас готовить уральские пельмени и удивлялась, как ей казалось, надуманным общежитейским проблемам. «Вас бы в шахту! А то сидите в конторах, щёлкаете на счётах, приходите домой и гоняете своих детей!» - говорила она с неповторимым уральским акцентом. Правильно говорится - всё познаётся в сравнении.
В шестиметровке ютилась семья из четырёх человек. Жили и не тужили, на тесноту не жаловались. Алексей и Наталья были очень колоритной парой. Он маленький, худенький, ушастенький, конопатенький, она - пышная чернявая хохлушка. Когда наша дочь капризничала и плохо ела, отец ей говорил: «Ешь, доченька! Будешь толстая и красивая, как тётя Наташа». Эту присказку мы и сейчас часто вспоминаем. Характеры у наших соседей тоже были диаметрально противоположные. Алексей - шустрый, но закрытый, «себе на уме», Наталья – медлительная, неповоротливая, крикливая, но бесхитростная. Когда я в первый раз увидела, как Наталья поздно вечером сидит в коридоре на стуле и горько плачет, то бросилась её расспрашивать и утешать. Оказалось, что в пылу ссоры, Алёшка сказал: «Уходи с глаз долой! А то придушу, когда уснёшь!» Мы, конечно же, пригласили Наталью ночевать к себе. Надо сказать, что это было совсем непросто. Гостя размещали на перине на полу. При выходе из комнаты, приходилось осторожно переступать через лежащего человека и бочком протискиваться в не полностью открывающуюся дверь. Мы к этому привыкли. У нас часто ночевали родственники и друзья. Утром «голубки», обнявшись, сидели на кухне и нежно ворковали, нас игнорировали, не здоровались. Так мы получили один из множества уроков общежития.
Алексей работал шофёром в строительной воинской части. На «Газике» с брезентовым верхом возил какого-то начальника. Однажды к Новому году привёз нам красивую, пушистую ёлку. В знак благодарности я налила ему большой фужер чистого спирта. Алексей выпил его залпом и через некоторое время вырубился. Я, честно говоря, испугалась. Всю ночь прислушивалась к звукам, доносящимся из кухни и коридора. Утром Лёшка попил воды и снова захмелел. А вечером с удивлением и признательностью в голосе сказал мне: «Ну, что же я такое хорошее сделал, что ты меня так уважила!»
Самое экзотическое семейство проживало в восьмиметровке. Люди эти были настолько нереальные, неприятные, что я даже никому из своих друзей не рассказывала о них. Опасалась, что мне не поверят. И, тем не менее, всем обитателям нашей секции приходилось мириться с их существованием, и стараться относиться к сложившейся ситуации с юмором. «Сладкая парочка» нигде постоянно не работала. Генка время от времени устраивался на работу но долго не задерживался, так как крепко попивал. Нинка же сидела дома. Поэтому в их семействе царила нищета, грязь физическая и духовная. Нинка всегда ходила в вельветовом халате, залоснившимся настолько, что полосок на ткани не было видно. Волосы она причёсывала спереди, сзади они сбивались в такой «колтун», что его можно было только обрезать, это она и делала время от времени. Когда дверь их комнаты открывалась, коридор мгновенно заполнялся своеобразным, душным запахом телятника. Генка был несколько опрятнее, зато частенько приходил пьяный, делал лужу в туалете, наступал в неё валенками и расхаживал в таком состоянии по местам общего пользования, пока где нибудь не падал. Выходила Нинка, лупила его чем попадя и затаскивала в комнату. Генка изредка пытался сопротивляться, даже нападать. Но до серьёзных драк дело не доходило, наши мужчины прекращали это безобразие. Зачастую вмешивался мой муж Коля. Его Генка уважал и слушался безоговорочно. Называл «прорабом» или «доцентом». Наверное, в его понятии это было одно и то же.
Как ни странно, дети, два мальчика с разницей в возрасте в три года, были хорошие. Тихие, худенькие и почти опрятные. Наши женщины пытались их подкормить, но они никогда ничего не брали. Пытались разговаривать на эту тему с Нинкой, но она неизменно отвечала: «Они не голодные, У них всё есть!»
Вскоре мы заметили, что Нинка беременная. На наши расспросы она отвечала, что поправилась. Но однажды поздно вечером испуганный и растерянный Генка прибежал с работы (в то время они сторожили склады гражданской обороны, расположенные совсем близко от нашего общежития). Оказалось, что Нинка родила девочку прямо на складе. Генка вызвал скорую и отправил её в роддом. Все мы прониклись важностью момента и помогали « осиротевшему» семейству, как могли. Кормили детей и Генку, передавали гостинцы Нинке в родом. А когда наступило время забирать её домой, выяснилось, что никакого приданного для ребёнка нет, да и самой Нинке одеться не во что. Татьяна вызвалась поискать что ни будь подходящее у них в комнате и через минуту выскочила оттуда, как пуля. С усилием подавляя рвотный рефлекс, покачала головой: «Ничего подходящего нет!» И мы весло, с шуточками, стали собирать всё необходимое для ребёнка и матери. Лёшка вызвался привезти её из роддома на служебном «Газике». Вот так появился новый жилец, маленькая Иришка, пятая по счёту в комнате площадью восемь квадратных метров.
Через некоторое время мы заметили, что у Нинки живот снова округлился. На сей раз она оставила ребёнка в роддоме. Тут уж ей никто не сочувствовал. Ещё пару раз у многодетной мамы «пузо лезло на нос», а потом исчезало. Никто не докапывался до истины, но слухи ходили самые невероятные. Наверное, только безалаберностью и нечистоплотностью можно объяснить такое поведение Нинки и Генки. В 70-е годы уже можно было регулировать рождаемость.
Тем не менее, квартиру они получили раньше всех нас. Написали письмо Валентине Терешковой. Сообщили, что вынуждены были оставить ребёнка в роддоме из-за очень стеснённых жилищных условий. И им выделили трёхкомнатную квартиру. Наши мужчины помогли собрать и вынести на улицу немудреные пожитки. После этого мне пришлось мужа отпаивать валерианкой. «Зрелище не для слабонервных» - только и сказал он.
После отъезда многочисленного и неприятного семейства все обитатели нашей секции вздохнули с облегчением. Алексею и Наталье было разрешено «улучшить жилищные условия», т.е. переехать из своей шестиметровки в Нинкину восьмиметровку. Несмотря на все сложности с наведением там порядка и ремонтом, они очень радовались двум дополнительным квадратным метрам.
«Квадратные метры» нашего обитания и близко не вписывались ни в какие санитарные нормы. На тесной кухне готовили еду, по очереди стирали. Выстиранное бельё развешивали здесь же на верёвках, натянутых под потолком! Балконов не было, двора, как такового, тоже. Вот и приходилось мириться с постоянно развешенными на кухне и в коридоре пелёнками, распашонками и другими тряпками. Особенно было весело, когда какая ни будь банка из многочисленных заготовок Натальи, чаще всего помидоры в собственном соку, с шумом взрывалась, и фонтан её содержимого обдавал развешенное вблизи бельё. Позже Коля сделал мне хитроумную сушилку за окном. На кухне же находилась вечно ткущая газовая колонка для нагрева воды. Мужчины пытались её чинить, но это не давало нужного результата. Коридор был узкий, двум человеком не разойтись. На стенах возле каждой комнаты висели детские ванночки, велосипеды, не нужные в данный момент, детские коляски и многоё другое. На полу тоже стояли предметы, которые невозможно было виснуть в комнаты, стиральные машинки, например. В общем, использовался каждый сантиметр «свободного» пространства. И если добавить сюда шумную стаю детей с их подвижными играми, передвижение по коридору было весьма затруднено. Про туалет на одно «посадочное место» и душевую кабину, далеко не современного дизайна, даже писать не хочу. И, конечно же, все места общего пользования были обшарпнными, затёртыми, давно требующими ремонта. Мы старались поддерживать чистоту. Дежурили по очереди неделями. Но что можно было ждать от Нинкиного дежурства? Постоянно ругаться с ними на эту тему никому не хотелось. Пытались своими силами сделать ремонт, побелили потолки и стены. А покрасить панели и пол было невозможно из-за большой скученности народа.
На посторонних наше жилище производило удручающее впечатление. Однажды к нам в гости заехал двоюродный брат Коли. Он жил в то время в Москве в трёхкомнатной квартире. Занимал видный пост в министерстве строительства. Хотя, надо сказать, что такое положение не просто так ему свалилось на голову. Он начинал свою трудовую деятельность мастером-строителем в пустыне на полуострове Мангышлак. Так вот, он был просто шокирован нашими жилищными условиями. Посидел минимум предусмотренного приличиями времени и, отказавшись от угощения, ушёл.
Нас же, обитателей общежития, бытовые условия не угнетали. И самое главное, мы не чувствовали себя ущербными, обделёнными жизнью. В то время многие наши ровесники жили в общежитиях. Даже сослуживцы Коли, офицеры. Правда, у них условия проживания были лучше, и квартиры они получали раньше. Мы были не в обиде. Коля говорил: «Их в любой момент могут сбросить с парашютом в горячую точку проверять в боевых условиях работу нового изобретённого в части изделия». За пределами общежития мы вели активную, обычную для того времени жизнь молодых людей - ходили в театры, кино, на вечера, устраиваемые по месту работы, в гости и даже в рестораны с друзьями. Благо можно было уложить дочь спать и попросить Наталью или Татьяну прислушиваться и поглядывать.
С соседями мы жили дружно и весело. Бывали, конечно, трения и даже ссоры, но это не носило затяжного характера. Помогали друг другу по мелочам и поддерживали в трудных жизненных ситуациях.
Как я уже упоминала, общежитие располагалось последнем этаже обычной « хрущёвки». Лифт здесь, естественно, отсутствовал. Спускать вниз коляску с ребёнком удовольствием назвать трудно. А уж понимать наверх… Мы несли детей на руках, а коляски оставляли у подъезда с расчётом, что мужья их поднимут. И мужчины поднимали, не считаясь, своя это коляска, или соседская. Старших детей мы стайкой выводили гулять во двор под присмотром одной из мам. Иногда на непродолжительное время оставляли одних а сами ежеминутно выглядывали в окно и даже пытались окриками руководить детским поведением. Особенно интересно это получалось у Натальи. Она взбиралась с ногами на подоконник кухонного окна, наклонившись, высовывалась в форточку и зычным голосом давала ценные указания своей Иришке. Входящим в кухню во время этого действа открывался впечатляющий вид пышного женского зада, закрывающего почти всё окно. Наши мужчины не реагировали на подобные картины. А вот, мой дядя и муж сестры однажды увидевши это, онемели, и задом попятились из кухни. Потом долгое время, хихикая, вспоминали «огромную круглую луну» в нашем кухонном окне.
Детей было много - шесть человек бегающих и младенцы. Ещё приходили двое мальчишек из соседней секции. И мы не возражали, т.к. дружили с их родителями. Дети с шумом и гиком носились по коридору, как ураган, влетали в комнаты, Делали что – то нужное им в данный момент, и так же быстро убегали, громко хлопнув дверью. В таких случаях мой муж Коля, работающий в углу комнаты за столом, чертил мелом на полу «границу», которую детям запрещалось нарушать. Так они останавливались вблизи «границы» и дразнились: «Дядя Коля-Мотороля!». Родители покрикивали, призывая детей к порядку, а когда ситуация выходила из-под контроля, загоняли их в свои комнаты, но это продолжалось недолго, и вскоре игры возобновлялись с прежним азартом. Единственное, что раздражало и напрягало – это несовпадение режимов сна в разных семьях. Ранним утром в выходной день не удавалось поспать подольше. Под дверью неизменно раздавались детские вопли и топот. И так с утра до вечера. Родителей винить за это было невозможно - не удержишь детей в тесноте малюсенькой комнаты. «Хоть на цепь сажай!»- говорила Наталья.
Женская половина нашего общества большую часть времени проводила на кухне. Надо было готовить еду, кормить свои семьи. Не обходилось тут без трений. Обычно, ко времени моего возвращения с работы, все конфорки на газовых плитах были заняты. Мои, постоянно находящиеся в декретных отпусках соседки, любили готовить именно в это время. Раковина тоже была занята: там кто-то чистил картошку или мыл посуду. Я, стиснув зубы, совала своей дочери кусок булки с колбасой или какой ни будь пирожок и молча уходила в свою комнату. Через некоторое время кухонный бум рассасывался, и можно было относительно спокойно приготовить еду. А вообще, мы были молодые, кулинарных премудростей не знали и учились друг у друга готовить различные блюда. Пекли пирожки, блинчики, осваивали рецепты сложных мясных блюд и салатов. К праздникам умудрялись наварить холодца, испечь торты, настрогать тазики салатов.
Устраивали общие детские новогодние праздники. Как-то ухитрялись в каждую комнату втиснуть ёлки. Роль Деда Мороза исполнял Юрий, я была массовиком-затейником. Другие родители тоже принимали участие в общем веселье. Дед Мороз раздавал подарки и призы. Общих взрослых застолий не устраивали. Уж больно все разные были.

В последний год проживания в общежитии у нас родился сын. Жизнь значительно усложнилась. Проявив изобретательность, установили для него кроватку. Купали, естественно, в комнате. Соседка Наталья тоже в это время родила сына. Появились проблемы со стиркой и сушкой пелёнок. О памперсах тогда никто и не слышал. Я начала потихоньку «долбить» Колю, чтобы он шёл к начальству и просил об улучшении жилищных условий, уповая на то, что успешно заниматься научной деятельностью в сложившейся ситуации невозможно. Муж поддался на мои уговоры. И нас услышали. Студёным февральским днём мы без сожаления покинули своё порядком надоевшее пристанище и вселились в другое общежитие, называемое «казармой». Двухэтажное здание из красного кирпича, построенное в 1905 году, действительно, раньше служило казармой. Потом в больших комнатах с высоченными потолками поставили фанерные перегородки и получились двухкомнатные секции с кухней без окна и другими удобствами с отвратительно работающей канализацией. Вот в таком жилище мы провели два года. Там жилось хорошо.
Настоящую квартиру мы получили, когда мне было 33 года, а мужу – 36. Через 13 лет после начала семейной жизни.
У знакомых нашего положения и круга были похожие жизненные истории. Многие получали квартиры значительно раньше, строители, военные, милиционеры, например. Но, в любом случае, бесплатное жильё при Социализме доставалось не просто и не быстро.
Ноябрь 2018 год.
,