В неполные 20 лет

Пономаренко Е.
«В НЕПОЛНЫЕ 20 ЛЕТ»
Посвящается Афганцам.

ПЬЕСА
Действующие лица:
Александр Степанович – врач
Катя – Медсестра
Татьяна – жена Ивана Самойлова
Юра Симонов, слепой солдат
Умирающий
Иван Самойлов
Умолишенный Витя
Анастасия Семеновна, мать Вити


На сцену выходит медсестра
Все начиналось в 79-м.. Декабрь 25 числа…
Война немало жизней унесла.
Мы головы склоняем перед теми, Того кого сегодня с нами нет…
В боях, погибших на земле Афганистана, тех, кто ушел от нас в неполных 20 лет.
Объявляется минута молчанья.( Звук метронома) Прошу всех встать.
Прошу садиться.
На сцену выходит доктор, он обнимает Катю. Катя всхлипывает.
Александр Степанович Катюша, пожалуй, на земле никогда не наступит такое время, когда слово « Солдат» станет ненужным и незнакомым. Путь войны всегда страшен. Мы говорим о Великой Отечественной, и нельзя забыть войну, которая была в 2 раза длиннее – Афганскую. Работая, здесь понимаешь, как страшно молчать о ней. Дозировать правду о ней, о потерях и героях. Сегодня получил письмо от матери. Пишет, что мальчики по соседству умерли от пневмонии здесь, а хоронили их ночью там, И кресты ставили ночью. Скажи мне почему?
Катя Все эти мальчики – герои. Мне в санбате хватило насмотреться на них на всю оставшуюся жизнь. Сегодня один солдат из 5 палаты передал мне стихи
Александр Степанович Прочти. То, что видели они – это свято.
Катя начинает читать
Катя Война– это гнусное черное дело,
Тело без ног, ноги- без тела.
Война– это гибель всего родного, кров без людей
Люди без крова,
Война – Это тысяч разлук причина, сын без отца,
Отец без сына.
Война – это слезы, зола и стужа,
Муж без жены– Жена без мужа.
Война – это тучи пепла и смрада, стада без лугов,
Луга без стада. Война– это кровь.
Эпидемия горя.
Александр Степанович. Все правильно он написал. То, что мы с тобой сейчас видим они двадцатилетние воспринимают каждый по- своему. Я боюсь, что те, кто вернется с этой войны надолго замолчит, не рассказывая ни о чем и никому. Пойдем, Катя на обход. К вечеру подготовьте мне документы по» грузу 200» на умерших солдат и офицеров.
Катя. Сегодня четверо тяжелых.
Проводит его к кроватям.
Катя. Азербайджанец Камаев Зейнулла тяжелое ранение в легкие. Кричит что- то на своем языке, но понять никто не может. Сознание спутанное. Потерял много крови.
Александр Степанович. Назначения я сделаю. Капайте кровь, следите за давлением и готовьте к операции, посмотрим, что можно сделать. Крепись, солдат…
Разговор на азербайджанском языке. Крики, Солдат мечется по кровати, Катя и доктор держат его.
Александр Степанович. Тише, тише, боец! Катя, успокоительный быстро!
Катя делает укол.
Александр Степанович. Господи, за что им все это. Вчера видел военкома, ему задала вопрос мать солдата: « Почему ты здесь? Ты живой, а моего сына нет? Ты такой здоровый сильный и не уберег моего мальчика? Привезли гроб, я стучалась в гроб. Кричала солнышко мое, солнышко А ты почему не там, а здесь?
Александр Степанович. Самойлов еще раз будем смотреть вашу ногу. То, что сделано в полевых условиях, никуда не годиться. Если будет гангрена, придется отнять.

Самойлов. Доктор, только не отнимайте. Кому я инвалид буду таким нужен? Мы с женой до этой проклятой войны часто сорились, даже развестись хотели. Но сынок сдерживал. И теперь меня комиссуют, но без ноги. На гражданке я дальнобойщиком работал. Без машины мне нельзя. Мне семью кормить.
Александр Степанович. Сделаю все возможное.
Самойлов. Я доктор люблю свою Таньку. В последнюю ночь перед вылетом проговорили до утра. Даже сказал ей тогда если вдруг у тебя будет другой я не обижусь. А она знаете, что мне ответила: «Ты с ума сошел». Сына еще тебе рожу. А я тогда прикрыл ей рот ладонью. Вот вернусь тогда и родишь. Что ты сними делать одна будешь? И она научилась ждать. А может быть и не ждать. Писем я получил всего три почему – то. Очень переживаю за них доктор. Ты запомнил, что я тебе сказал: « Сохрани мне ногу, Христом богом, тебя прошу».
Александр Степанович. (Осматривает еще раз ногу.) Пока ничего обещать не могу. Прости, солдат. Ни все и не всегда в силах медицины. Обезбаливающий сделать?
Самойлов. Буду терпеть. Лучше на ночь. Дольше терпел. Меня четверо суток ребята искали. Пока нашли, из БТР вытащили. БТР весь изувечен и я. Нельзя мне доктор без ноги понимаешь нельзя.
Александр Степанович. Подходит к кровати слепого солдата. Здесь без изменений.
Катя. Изменения были вчера. Он хотел повеситься. Ребята с другой палаты его притащили. Я привязала его к кровати.
Симонов Юра. Развяжите меня, жизнь кончена. Мины, проклятые мины. Точно говорят, что сапер ошибается только один раз. Сколько разминировал, а тут не угадал. Рядом итальяка разорвалась. Двоих на смерть, а мне все в глаза.
Александр Степанович почему не в живот? Тогда бы уж точно был мертв, или бы в сердце сразу? Сколько уже операций сделали?
А глаза не видят ! Крик на всю палату «Совсем не видят». Не видят, Не видят, Не видят!
Александр Степанович. Бьет его по щекам.
Александр Степанович. Тихо, я сказал! Ты, что думаешь своими истериками вернешь утраченное зрение? Никогда! Ты себе хуже делаешь! Моду взяли вешаться, стреляться. А о матери ты свое Нет? Так подумай! Не ты один такой, есть ребята по хуже. Кто вообще встать никогда больше не сможет. Я тебя не затем спасал, чтобы ты у меня в санбате повесился. А мать на родине получит похоронку на сына. На сына слезника разве таким она тебя воспитывала? Она теперь тебе надежда и опора. И глаза твои. Сколько бы ты не прожил, еще раз подобное увижу, услышу напишу матери. Пусть забирает свое чадо. Возиться с тобой, не собираюсь. Заруби себе на носу, обещаю, процентов на 40% постараемся вернуть зрение, но нужно время, время и терпение.
Катя. Не кричите на него. Вы не в праве на него кричать. Мы с вами не были ни в Кандагаре, ни в Термезе, а они были там и умирали. Стыдно, Александр Степанович! « ГНЕВНО».
Катя. Подходит к Симонову сегодня опять расскажите мне про свою родину, про парки и про улицы, про друзей, можете говорить, о чем хотите, я буду вас слушать. Сегодня я дежурю.
Катя. Берет его за руку
Симонов. Целует руку Кати.
Александр Степанович. Простите меня, но цепляться за жизнь, просто не обходимо, не раскисайте.

Входит молодой человек Витя. Подпрыгивает, ложится на сцену, смеется, потом зажимает голову, и начинает перекатывается по сцене. Кричит. Слышна канонада боя.
Катя. Осторожно подходит и берет его за руку. Пойдем, пойдем, Витя, у меня конфеты есть.
Александр Степанович. Подходит и обнимает его.
Катя Аминозин сделали?
Катя. Да. Не помогает, ночью были опять судороги.
Александр Степанович. Плохо, очень плохо.
Вдруг больной хватает Катю за руку и начинает с ней танцевать.
Звучит музыка танго.
Катя. Витя, пусти, я устала… Пойди, поспи.
Больной садится на пол начинает смеяться, а потом плакать. Встает.
Витя. Здесь нет никого. Они убили всех. Они живы были, а их камнями забросали. Тихо! Слышишь, как они тоже плачут. Послушай, послушай! Патроны есть у кого? А-------А!
Берет за руку доктора. Потом ложится на сцену, соскакивает и бежит за кулису.
Александр Степанович. Жалко парня. Запрос сделал в город, где он живет и откуда призывался, но ответа пока не было. Отдать совершенно здорового парня, а получить сумашедшего. Как это страшно.
Иван Самойлов. Что война, делает, доктор? Как ему теперь жить с такой нагруженной памятью. Голова у него сильно болит. Контузия. Мы сердцем понимаем его состояние, а он ни головой , ни сердцем… Живет в своем мире, как ребенок плачет, смеется. Тяжело смотреть. Очень тяжело. Он один у матери?
Александр Степанович. Да.
Иван Самойлов. Может мать уже в пути. Ему уход хороший нужен.
Александр Степанович. Ласка. Внимание. Вот главное лекарство. Буду надеяться на лучшее.
Юра Симонов. Да лучше так. Чем без глаз.
Александр Степанович. Ты опять начинаешь ныть. Скоро и за тобой мать приедет. Слышал, что дома и стены помогают.
Опять начинает кричать на азербайджанском языке солдат.
Александр Степанович подбегает к нему.
Александр Степанович. Катя, реланиум быстро!
Катя бежит за шприцем.
Юра Симонов. Понять бы, что он говорит? Мы тоже духов не понимали. Нам переводили таджики или узбеки. Странная жизнь. Страна более чем странная. Днем ты с ребенком хлебом поделишься, а ночью он тебе горло перережет ножом. Сколько ребят загубили. Или минировали все: сапоги, чайники, магнитофоны. Захотел чайку попить, и нет тебя.
Самойлов Иван. Каменный век. Летоисчисление непонятно какое? Новый год отмечаем. Наш комбат привезу откуда – то небольшую елку. Видать летчики передали. Сколько радости было. Пацаны-первогодки «в лесу родилась елочка» пели. Дети, совсем еще дети. Такой ребенок меня собой закрыл. С этого времени я поклялся найти его мать. Нельзя мне без ноги доктор никак нельзя…Верю я, что наступит такой момент когда последний солдат покинет эту землю, кровью политую землю.
Выходит сумашедший Витя
Подходит к кровати затихшего
Азербайджанца и начинает кричать, показывая что-то руками.
Вбегают медсестра и доктор.
Доктор берет руку и слушает пульс.
Александр Степанович. Все поздно. Тихо умер во сне. Не спасли. Он был безнадежен, вы верите мне, я сделал все возможное. Прости солдат. Прости меня, прости.
Витя сидит и плачет.
Симонов Юра. Отмучался.
Самойлов Иван. Не мучайся. Всё правильно сделал, ты Александр Степанович, ты же врач.
Александр Степанович. От того и больнее, что врач.
Подходит Витя. Садится на сцену и начинает раскачиваться . Что-то поет.
Доктор уводит его.
Симонов. Так и не узнали за это время о чем он говорил, что думал ,кому все время кричал, захлёбываясь. Страшно говорить, но лучше бы сразу умереть, не видеть всех его мучений.
Самойлов. У нас в роте пацан был, лез куда ни поподя. Смерти искал. Потом с ним поговорил: оказывается, родители разошлись. Мать ушла к другому, а отца посадили за драку. Он мне так и сказал: «Убьют обо мне никто не вспомнит, и так уж лучше быстрее. Меня когда увозили, наказал ему, что нужен мне, братом будет».
Входит растерянная женщина.
Катя. Вам кого?
Анастасия Семеновна. Сказали, что сынок мой у вас в госпитале. Я через военкомат узнала. Оказалось, он в Фергане. С командирами разговаривала, кто видел его последним. Результатов не было. Из Ферганы меня отправили к вам. Звать его Виктор, а фамилия Лагутенко.
Катя отодвигает стул, стул падает, она кричит.
Катя. Александр Степанович! Мама к Вите приехала.
Выбегает Александр Степанович.
Александр Степанович. Не может быть! Он уже 4 месяца у нас, но мне нужно с Вами очень серьёзно поговорить. И разговор будет, поверьте, не из лёгких. У Виктора тяжёлая контузия, на фоне её развилась эпилепсия, он не помнит кто он. Не знает что делает, ничего не знает. Ему нужны врачи-психиатры. Здесь мы все поддерживаем его как можем.
Анастасия Семеновна отстраняет рукой доктора.
Анастасия Семёновна. Дайте увидеть сына, какой бы он ни был.
Александр Степанович. Катя, разбудите Витю. Приведите его сюда.
Иван Самойлов. Держитесь, мать.
Симонов Юрий. Крепитесь, Вам ещё много надо будет сил, ухода и ласки за ним. Материнское сердце, может быть, сотворит чудо.
Катя выводит хлопающего в ладоши Витю. Он опять пытается с ней потанцевать.
Катя. Не сейчас, Витя. Не сейчас. К тебе мама приехала.
Витя резко поворачивается и ползёт на четвереньках к матери. Обхватывает её ноги и начинает плакать.
Витя. Мама, мама.
Анастасия Семёновна. Родной мой, солнышко моё.
Поднимает его с колен и плачет. Целует его.
Анастасия Семёновна. Будь проклята эта война! Он сам попросился в Афганистан. Писал, что школы строит, больницы, а потом письма исчезли, а почтальон проходил мимо моего двора.
Александр Степанович. Катя, Анастасия Семёновна, давайте уведём Витю. Для него слишком сильное было потрясение. В случае судорог сделаете реланиум. А Вам многое ему нужно рассказать. Чтобы он начал вспоминать кто он, каким был и кто вы ему. Анастасия Семёновна, так хочется поклониться всем матерям, которые не дождались, ждут и, как Вы, надеялись, не опускали руки, искали по всей Средней Азии своего сына. Я думаю, Вы ему поможете. Я в Вас верю.
Катя подходит к Симонову и берёт его за руку.
Катя. Только не говори, нет! Я подумала, я долго думала о тебе и о моём решении тоже. Не отталкивай меня. За всё время пока выхаживаю тебя, буду твоей опорой, Юра.
Симонов(Юра): Нет, ты понимаешь, на что себя обрекаешь!?
Катя. У нас ещё дети с тобой будут, и они будут радостно называть тебя папой.
Симонов(Юра): Но я же ничего не вижу, я даже не могу посмотреть на тебя.
Катя. Это сейчас. Александр Степанович вернет тебе зрение. Я в это верю. И очень люблю тебя. Прости, что сама призналась. Но больше этого скрывать не могу. И по жизни мы теперь пойдем вместе. И калечить теперь нашу с тобой судьбу не позволю, любимый! Есть слепые надомники, можно розетки собирать. У нас Дядя Леня сети плел для рыбаков и тоже был совершенно слепым. Только быть с тобою рядом.
Самойлов Иван. Повезло тебе, Юрка! Хватай счастье! Пока оно рядом. Поздравляю Вас. Рад за тебя, братушка. Береги, Катя, его.
Александр Степанович. Катя, как сегодня состояние Симонова?
Катя. Прекрасное состояние. Мы скоро станем мужем и женой.
Александр Степанович.( Удивленно) Вот как! И кто кому признался в любви?
Катя подходит к кровати Юры.
Катя. Я. Не поверите я.
Александр Степанович. О Времена, о Нравы!!
Катя. Не останавливайте меня. Я знаю, что будет трудно, но мы справимся. Да, Юрочка.
Александр Степанович. Командировка у тебя заканчивается через месяц. С документами я помогу, к нужным врачам направлю. Все, сделаю для вас, ребята!
Катя. Какая я счастливая! Подходит и целует в бинты Юру.
Александр Степанович подходит к Самойлову.
Александр Степанович. Теперь решим вопрос с вами. Иван, медлить больше нельзя, будет гангрена. Объяснять думаю не надо, что это такое? Спокойно. Вашей жене я уже написал. Она уже в пути. Я связывался с ней.
Самойлов Иван. Я же умолял вас, просил. Неужели ничего нельзя сделать.
Александр Степанович.
Еще день и я вас могу потерять.
Самойлов Иван. А если она от меня откажется?
Александр Степанович. Отказываются только от детей в роддомах. Это не ваш случай. Завтра она приезжает.
Самойлов Иван. Она знает об ампутации?
Александр Степанович. Да. Я ей сказал. Она едет к вам.
Самойлов Иван. Если только она откажется, то пусть гниет эта чертова нога, а вместе с ней и я.
Катя. Все будет хорошо. А жену я вашу встречу.
Опираясь на Катю и санитаров его уводят в операционную( За кулисы)
Выходит Витя и его мать.
Анастасия Семеновна. Мы попрощаться с сыном к доктору. Сегодня уезжаем. Повезу свое солнышко домой, сыночек, мой родной.
Она прижимает его к себе. Витя разводит руками. Кричит.
Симонов Юра. Все на операции. Будет доктор не скоро. Другу моему Ивану ногу ампутируют. Еще одним калекой будет у нас больше. А к нему жена едет. Как встретятся, не знаю?
Анастасия Семеновна. Зачем ты так говоришь? Руки у него есть. А руками все, что хочешь можно сделать. А едет, значит, любит. Она похоронку на него не получала, и над «грузом 200» не плакала, как многие из нас жен, матерей, сестер. Сейчас протезы делают хорошие. С Великой Отечественной многие мужики на деревяшках ходили. И ничего. Так же сеяли, работали, всё делали. Она его поддержит.
Витя кричит и подбегает к пустой кровати Самойлова. Садится возле неё. Обхватывает голову руками.
Анастасия Семеновна. Успокойся сынок, Все образуется… На операции он.
Из кулис выходит Таня( жена Самойлова). Взволнованно.
Таня. Где весь медперсонал? И почему две кровати пустые? Он умер? Да умер? Скажите правду. Где Иван?

Симонов Юра. Один из нас умер. Мы с Иваном не знали даже, что он сказал перед смертью. Из нас никто не знал азербайджанского языка. А вы вероятно Ивана жена?
Таня.( вытирая слезы) Да.
Симонов Юра. Он на операции. Александр Степанович спасает его от гангрены. Сегодня ампутация ноги. Иначе заражение крови, вот тогда точно умрет. Вы меня слышите? Почему молчите?
Таня закрывает лицо руками и плачет.
Симонов Юра. Конечно, получить калеку тяжко, но ему еще тяжелее, поверьте. Я совсем ничего не вижу, но в этом госпитале нашел свое счастье, свою возлюбленную.
Таня. Я не готова была к таким событиям. Он в письмах всегда писал, что строит школы, детские сады, правды никто не говорил. То, что я видела . Раненые, раненые… В это трудно поверить Кричит) Его спасут! Его спасут! И у сына будет отец. Он так его любит. Ампутация ведь не приговор… Скажите мне, что нет?
Анастасия Семёновна. Дочка, слушай свое сердце. Конечно, будет по первости трудно, а ты, как думала? Мне тоже сына выхаживать. Он совсем плох. Но я надеюсь. Витенька, иди ко мне.
Витя подпрыгивает и смеется.
Таня. Что с ним?
Анастасия Семеновна. Душа покалечена.
Симонов Юра. С головой не все в порядке у парня. И такое здесь не редкость. Иван всё переживал, как вы его примите, или нет. Теперь я понимаю его. Крепитесь и ждите операции.
Таня вытаскивает письмо из сумочки и начинает читать вслух.
( Читает) Дорогая моя Танечка, дождитесь меня. У меня все хорошо. Как ты моя родная? Только здесь я понял, как бессмысленны были наши ссоры по пустякам, по сравнению с тем, что я видел здесь. Обними, поцелуй сынишку, Попроведай моих родителей, своим всем передавай от меня привет. Твой муж Иван.
Анастасия Семеновна. Таня, Таня! Закончилась операция. Его везут сюда. Постарайтесь быть сдержанней!
Таня. Я не могу! Иван!
Заходят доктор, Катя и с ними Таня. На носилках лежит Иван.
Таня. Он не умер?
Александр Степанович. Нет. Понимаете так вышло. Если бы не ампутация… Я посылал вам телеграмму. Хорошо, что приехали. Пока он под действием наркоза решайтесь. Потом мне будет очень трудно объяснить ему, почему вы уехали, оставив его в беде.
Таня. Нет. Я никуда не уеду. Его ждет сын. Думаю, что смогу вернуть прежнюю любовь. Доктор, а что сейчас мне можно сделать для него.
Александр Степанович. Любить. Любить. И только любить. Других рецептов я не выписываю. Простите, меня ждут другие больные.
Уходит)
Таня касается левой ноги. Только до колена, а потом пусто. И эту пустоту мы заполним моей любовью и любовью нашего сына. Прости, что так плохо последнее время жили.
Становится на колени перед кроватью. Плачет.
Входит Александр Степанович. Обращается к Кате и Юре.
Голубки мои! Адреса клиник я дам. Еще сложные три операции.
Анастасия Семеновна, подойдите ко мне с Витей. Встанете на учет по месту жительства в психоневрологический диспанцер, там же и получите противосудорожные препараты. Время, только время. И терпение. Я думаю, что материнская ласка и любовь помогут вам.
Татьяна Ивановна, посмотрим, как будут заживать швы. Сам по себе он очень ранимый. Переживает за свою недееспособность… Я верю в вас. Когда- нибудь мы встретимся после этой ужасной войны. Вспомним тех, кого не смогли спасти, мальчиков, которым не было и двадцати. Пожмем руку тем, кто будет свято чтить Афганское братство через десять, двадцать и тридцать лет.
Картинка и Песня « Уходим, Уходим, уходим».
Конец.
Все артисты выходят на поклон.