Начинали - веселились

Борис Пахомов

Начинали – веселились…

Пьеса в 3-х актах. Действие происходит в одном отрасле-вом НИИ МолАСУПроект. 1-й акт – аттестация сотрудников НИИ. 2-й акт – завершение аттестации. 3-й акт – партийное собрание института по результатам проведенной аттестации.

Действующие лица:
Масляный Юрий Святославович, директор НИИ
МолАСУПроект .

Аттестационная комиссия института:
1. Буномов Трифон Ионыч, главный инженер НИИ, пред-седатель комиссии.
2 Скородумов Тимофей Павлович, начальник отдела ма-тематического обеспечения АСУ (автоматизированных сис-тем управления), член комиссии.
3. Сгонивмогильная Любовь Устиновна, начальник отде-ла постановок задач АСУ, член комиссии.
4. Мишигина Липа Аркадьевна, начальник отдела инфор-мационного обеспечения АСУ, член комиссии.
5. Стремленцев Ярослав Николаевич, начальник отдела методологии АСУ, член комиссии.
6. Понятливая Мария Викторовна, начальник технологи-ческого отдела, член комиссии.
7. Выдаш Нина Сергеевна, начальник отдела кадров, сек-ретарь партийной организации института, член комиссии.
8. Елегипова Изабелла Миновна, руководитель темы (ГИП-главный инженер проекта), председатель комитета профсоюза института, член комиссии.
9. Афонина Наталья Семеновна, сотрудница отдела мате-матического обеспечения АСУ, секретарь комсомольской организации института, член комиссии.
10. Тыхабаба – переплетчица технологического отдела.

Аттестуемые сотрудники НИИ
1. Трубицына Галина Борисовна, зав. группой отдела по-становок задач.
2. Мешалкина Любовь Евстафьевна, инженер отдела по-становок задач.
3. Тихая Вера Николаевна, старший инженер отдела ма-тематического обеспечения АСУ.
4. Зоэмтронов Марк Михайлович, старший инженер отде-ла информационного обеспечения АСУ.
5. Своякина Нелли Витальевна, зав группой отдела ин-формационного обеспечения АСУ.

1-й акт
На сцене во всю ее ширину висит красный транспарант с цитатой от нового руководителя страны и Партии Ю.В. Анд-ропова:
“Партия будет решительно бороться с тунеядством и раз-гильдяйством!”
Лицом к зрителю расположен кабинет главного инженера НИИ, вдоль стены которого расположен полукруг стульев для членов аттестационной комиссии. Слева от полукруга – небольшой обшарпанный письменный стол для председателя комиссии. В фокусе полукруга – высокая синяя на трех гну-тых ножках табуретка для аттестуемого. Ведущий представ-ляет действующих лиц – директора НИИ и аттестационную комиссию.
Ведущий (обращаясь к залу):
– Товарищи! В соответствии с последними Решениями Партии и Правительства и по указанию нашего Ленинского Райкома КПСС мы проводим внеплановую аттестацию со-трудников НИИ МолАСУПроект с целью дальнейшего по-вышения государственной ответственности и качества рабо-ты каждого сотрудника по проектированию и внедрению в народное хозяйство Республики Автоматизированных сис-тем управления на базе современных средств вычислитель-ной техники. Как вам всем хорошо известно, американский империализм со своими западноевропейскими приспешни-ками прилагают гигантские усилия по ведению идеологиче-ской диверсионной работы среди нашего мирного населения, особенно среди технической интеллигенции. За последние несколько лет только из нашего НИИ, поддавшись на злост-ную западную провокацию, пользуясь постоянными времен-ными трудностями, имеющими место быть в нашем государ-стве с колбасой и прочими буржуазными деликатесами, уе-хало в так называемое “Государство Израиль” несколько ве-дущих сотрудников, которых руководство НИИ почти под-польно держало в наших рядах, несмотря на настойчивые предупреждения со стороны Райкома Партии об их возмож-ной враждебности нашему государству. Наши секреты, наши передовые разработки теперь попали в нечистые руки наших противников, и мы можем только догадываться, какие теперь настанут последствия для современной международной об-становки. Мы должны со всей серьезностью подойти к реко-мендации нашего районного партийного органа и прошерст.., простите, проверить наш коллектив, наших ведущих остав-шихся специалистов на способность отвечать современным требованиям Партии и Правительства.
Представляю вам директора НИИ и членов аттестацион-ной комиссии. Директор НИИ МолАСУПроект товарищ Масляный Юрий Святославович!
На сцену выходит мужчина 44-х лет, выше среднего рос-та, русоволосый, худой, сутуловатый, руки длинные, палка-ми торчат из коротких рукавов пиджака. Одет в светлосерый потертый костюм. Лицо не по годам морщинистое. Черты лица мелкие. Глаза светлые. При разговоре часто облизывает языком губы. Делает это очень быстро, почти мгновенно. Сотрудники НИИ за глаза его зовут Никудым. “Никудым” подобострастно кланяется залу и произносит, запинаясь:

Пущай мне скажут:
– Ты мужик простой!
Без всяких там фанаберийских штучек!
Святая правда: Юрий я такой,
Как Юрий Цезарь. Или Юрий Фучик!

Отходит за ведущего.

Ведущий:
– Председатель аттестационной комиссии, главный инже-нер НИИ товарищ Буномов Трифон Ионович!
На сцену выходит среднего роста, худой, черноволосый, с небольшими в серебряных завитушках бачками одногодок директора. Волосы на голове прямые, длинные, зачесаны на-зад безо всяких затей, но непослушно распадаются вороньи-ми крылами по обе стороны головы, образуя посередине прямой пробор. Темнокожее, будто прокаленное на солнце лицо. Большие круглые черные глаза. Крупный тонкий вис-лый нос. Тонкие губы. Чуть скошенный подбородок. Фигура – спортивная: носит корсет от раннего радикулита. Одет в темный в полоску костюм-тройку, недавно приобретенный по случаю 15-летия защиты кандидатской диссертации и ухода старшего сына в Армию. Залу он кланяться не намерен и посему, глядя куда-то в пространство, произносит:

В Райком пишу я. Правда, не стихи.
Точу я бритвой острой фразу.
Чужих (ершей) готовлю для ухи.
Своих (ягняток) берегу от сглазу!

Осторожно, чтобы не зацепиться корсетом за угол стола, усаживается на председательское место.

Ведущий:

– Член комиссии, начальник отдела математического обеспечения АСУ, товарищ Скородумов Тимофей Павлович!
На сцену выходит невысокий полный черноволосый мужчина 45-ти лет. Правильные черты лица, чуть курносый нос. Волосы – на косой пробор. Глаза светлые. Одет в тем-носиний строгий костюм. Выражение лица всегда чуть оби-женное, за что его сильно любят женщины. Глядя в зал, тра-гически произносит:

Я родился под знаком Стрельца
Из Тумана Времен, как из Дали,
От потомка Несчастий – отца
И от матери – Черной печали!

Усаживается на первый попавшийся стул для членов ко-миссии.

Ведущий:

– Член комиссии, начальник отдела постановок задач, то-варищ Сгонивмогильная Любовь Устиновна!
На сцену выходит светловолосая круглолицая, с неболь-шим, неправильной картофелиной носиком и хитрыми поро-сячими глазками небольших размеров 32-х летняя женщина. Анфас сильно смахивает на маленького поросенка, каких по-казывают в мультиках. Моде в части причесок эта дама не поддается: постоянно носит на голове соломенную копенку. Головку по отношению к собеседнику всегда держит впол-оборота, подбородок чуть приподнят, глаза смотрят мимо и вопрошающе. Что бы ни одела, все ей не идет. Умеет внести изменения в документацию сотрудника, пока тот с ней по коридору преодолевает расстояние между двумя отделами. Глядя вполоборота в зал, произносит в пространство:

Хотя я – не русалка из пены
И в колготках есть дырка с пятак,
Я, не жмурясь, скажу откровенно:
– Так держать, нехрустальная! Так!

Боком присаживается на один из стульев, предназначен-ных для членов комиссии.

Ведущий:

– Член комиссии, начальник отдела информационного обеспечения АСУ, товарищ Мишигина Липа Аркадьевна!
На сцену тяжело, с одышкой, выходит высокорослая, в три обхвата, 37-летняя дама. Современная элегантная при-ческа. Волос черный, сильно побитый сединой. Лицо полное, румяное, круглое. Глаза карие, круглые, крупные. Прямой, правильной формы, нос, полные красивые губы, правильный подбородок. Похожа на сильно раздутый мяч. Разговаривает, чуть запинаясь. Одета в мышиного цвета вязаное платье. Многопудовым камнем висит на шее своего родителя – от-ветственного работника винодельческой отрасли. Неплохо выдавливает из предка все, что требуется для успешных по-ставок приятной продукции с помощью директора НИИ в верхние сферы руководства отрасли. Тяжело присаживаясь на ближний к ней свободный стул, полузаикаясь, произно-сит:

У нас в отделе песня удала
В часы работы льется вместе с супом.
Зачем нас мама столько родила?
Простите: папа…
(оглядываясь на директора:)
Этот Йорик Глупый…

Ведущий:

– Член комиссии, начальник отдела методологии АСУ,
товарищ Стремленцев Ярослав Николаевич!
На сцену циркулем вышагивает очень высокий и невоз-можно худой 42-х летний мужчина. Редкие светлые волосы немыслимо накручены на его макушке с целью замаскиро-вать упрямо прущую наружу нахальную плешь. Лицо аскета. Крупный прямой нос. Тонкие губы. На глазах в любое время дня и ночи – темные очки. Руки тонкие, длинные, жилистые. Во все времена года ходит без головного убора: последствие одесского отрочества и юности. Говорит всегда уверенным тоном. Галстуков не терпит. Одет в темный костюм времен Игоря Северянина. Любимое выражение – “А меня это не интересует”. Складываясь на стуле возле Сгонивмогильной, уверенно бросает в зал:

Поговорим сейчас за жизнь мы, Люба, с ними!
Райком и Бога не помянем всуе!
Заставим… Каждый маску с себя снимет…
Хоть мало все меня интересует…

Ведущий:

– Член комиссии, начальник технологического отдела, товарищ Понятливая Мария Викторовна!
На сцену легко выбегает молодящаяся пышноволосая, с тонкой девичьей фигурой в ярком наряде 45-ти лет женщина. Волос смоляной, крашеный. Прямой правильной формы нос, карие глаза, белозубая улыбка, постоянная вежливость на слегка скуластом лице и холодный партийный взгляд. Два раза в день в любую погоду показывает себя в постоянно за-хламленном дворе НИИ. Любит всяких мужчин. Выходит на край сцены к зрителю и декламирует:

Я в кущах (не райских) страдаю!
Я в кактусах бледных томлюсь!
Такая еще молодая,
Но жертва супружеских уз!

Поворачивается к зрителю спиной и вихляющей поход-кой направляется к своему стулу…

Ведущий:

– Член комиссии, секретарь парторганизации и начальник отдела кадров, товарищ Выдаш Нина Сергеевна!
На сцену тяжело и озабоченно выходит усталая 57-летняя, с крепкой фигурой и стандартной партийной причес-кой женщина. Одета скромно и аккуратно. Доброе морщини-стое лицо, когда-то бывшее довольно привлекательным. Го-ворит всегда прямо, вопросы ставит в лоб, отчего у некото-рых на этом месте образуются шишки. Произносит, обраща-ясь к залу:

У нас в строю – утрата за утратой:
“Крепить ряды” – сегодня наш девиз.
И инструменты как метла с лопатой
Ты применяй, но ох, не ошибись…

И поплелась к своему стулу…

Ведущий:

– Член комиссии, руководитель темы, товарищ Елегипова Изабелла Миновна!
На сцене уверенно появляется измученная постоянными прыщами и семьей молодая 46-летняя бабушка. На бесцвет-ном монгольского типа лице под толстыми стеклами очков прячутся шустрые светлые глазки. Редкие серые волосы хи-мически курчавятся на небольшой круглой головке. Голос – грубый и властный. При строгом разговоре с провинившим-ся один глаз то и дело закрывается, а другой, не мигая, смот-рит требовательно и в упор. Многие сотрудники НИИ увере-ны, что она работает где-то в верхах и иногда приходит про-верить работу НИИ. Член всех общественных организаций НИИ, который ежедневно и подолгу отстаивает интересы ря-довых сотрудников за пределами НИИ. Делится с залом своими трудностями:

Ушла бы от общественной работы,
Да не могу, чего греха таить!
С народом расставаться неохота:
Связала нас с ним пуповина-нить…

И пошла садиться на положенное ей общественное ме-сто…

Ведущий:

– Член комиссии, секретарь комсомольской организации, сотрудница отдела математического обеспечения АСУ, това-рищ Афонина Наталья Семеновна!
На сцене почти невидимо появляется маленькая тихая ху-дая, согбенная от постоянных забот со стороны обеспечен-ных родителей, мужа и свекрови с длинным лошадиным ли-цом девушка. Большой с горбинкой и некоторой приплюсну-тостью на конце нос. Не молодая и не старая. Но каждый день – в новом наряде. Прическа – самая простецкая. Зато в ушах – огромные тонкие золотые, кольцами, серьги, удачно гармонирующие с блестящим комсомольским значком, при-колотым на плоской груди по случаю наступающего собы-тия. Перед тем, как сесть на положенное ей по общественно-му статусу место, тихо произносит, глядя в зал:

Мы с Партией – Ремень и Бритва.
Заточим наши лезвия на Зло.
И наша постоянная молитва:
“Даешь Народу Красное Весло!”

Ведущий:

– Товарищи! Заседание аттестационной комиссии НИИ МолАСУПроект начинается! Посторонних прошу покинуть помещение! (Он поворачивается к директору. Тот, пригнув-шись, на цыпочках, выходит за кулисы. Скородумов ехидно заулыбался.)

Скородумов (обращаясь к ведущему):
– А почему не все посторонние вышли?
Выдаш (делая страшное лицо шепотом – Скородумову):
– Вы с ума сошли, Тимофей Павлович! Это же представи-тель Районного Комитета Нашей Партии!
Скородумов (громко):
– По закону не положено ему тут быть!
Ведущий (Скородумову):
– Я никому не помешаю, товарищ! Считайте, что меня тут нет! Я не стану вмешиваться в дела комиссии. Я хочу по-смотреть, насколько комиссия в соответствии с установками Партии, правильно проведет аттестацию кадров.
Скородумов (заводясь):
– Это не ваше дело, уважаемый! Комиссия создана прика-зом директора, вот с ним и разбирайтесь! Вас, насколько мне известно, в списке нет!

Народ загалдел. Выдаш, вся пунцовая, принялась дергать Скородумова за рукав, пытаясь того остановить.

Ведущий:
– Да, меня действительно нет в списке. Это, товарищ, просто недоразумение. Сейчас я в списке обналичусь. Всего один момент. (Обращаясь к Буномову):
– Товарищ Буномов! Не начинайте пока рассматривать вопросы. Я сейчас… (Выходит за кулисы и через мгновение появляется у стола Буномова, вертя какой-то бумажкой пе-ред присутствующими).
– Вот, пожалуйста, посмотрите! Ваш директор исправил свою оплошность: я – в составе комиссии! (Он перед каждым членом комиссии повертел листком – копией приказа дирек-тора, в котором чернилами была вставлена какая-то фами-лия).
– Вот, пожалуйста! – победно повторил ведущий. – Те-перь претензий ни у кого нет? Все законно? Законно! – сам себе ответил ведущий, вышел за кулисы, принес себе стул и поставил его за стол рядом с Буномовым:
– Прошу начинать, товарищ Буномов! – приказал вновь испеченный член. – Прошу начинать! И всех прошу успоко-иться! – Глухой галдеж тут же прекратился.

Скородумов:
– Формально Вы, как бы, правы. Но по существу…
Ведущий, перебивая Скородумова:
– Мы всегда правы! (Он нажал на “мы”). – И формально, и по существу! Прошу об этом всегда помнить! После ко-миссии, товарищ, я прошу вас зайти в кабинет директора для разъяснения сути поднятого вами вопроса. Начинайте, това-рищ Буномов!
Скородумов:
– С какой это стати? Я Вас не знаю и знать не хочу! Вы что, директор? Или я Ваш подчиненный?
Буномов, прикрикивая на Скородумова:
– Скородумов! Хватит! Успокойся! Я тебе сам потом разъясню, что к чему! (И, обращаясь к ведущему):
¬ – Извините, товарищ! Мы сами все дело уладим! Това-рищ не понимает…
Ведущий:
– Ладно! Улаживайте! Мне сегодня еще на одной атте-стации надо быть. Нету времени. Но в Райком доложите. Я проверю. Начинайте!
Буномов, поправляя обеими руками крылья своих волос и обращаясь к Выдаш:
– Нина Сергеевна! Бумаги все готовы?
Выдаш (с готовностью):
– Да, Трифон Ионыч! Все в порядке! Бумаги есть, атте-стуемые оповещены, ознакомлены с характеристиками и на-ходятся в приемной (кивает на дверь, выходящую из кабине-та Буномова в приемную), стул стоит (улыбаясь, указывает на табуретку для аттестуемого). Так что, Трифон Ионыч, можно начинать.
Буномов, обращаясь к членам комиссии:
– Товарищи! Порядок проведения аттестации, какие во-просы задавать аттестуемым, порядок голосования и т.д. и т.п. – все эти вопросы с вами проработаны на семинаре, ко-торый позавчера провела Нина Сергеевна. Будем считать, что мы готовы. Голосование у нас, как вам известно, тайное. (Оглядывается по сторонам и, увидев Понятливую, обраща-ется к ней):
– Мария Викторовна! А где же урна для голосования?
Понятливая (вскакивает и старается привести себя в по-рядок):
– Я все подготовила, Трифон Ионыч! Все подготовила! Как Вы и велели! Но нас всего-то десять человек, так я по-думала…
Буномов (перебивая):
– Форма есть форма! Хоть два пусть будет! Форма есть форма! Немедленно принесите! Немедленно!
Понятливвя (недовольно бурча):
– На три этажа спускаться из-за этой формы… (уходит).
Буномов:
– Подождем, товарищи. (Читает какие-то бумаги. Осталь-ные начинают переговариваться. В комнате становится шум-но. Через некоторое время открывается дверь и потная По-нятливая со сбившейся прической пытается внести огромный куб, обитый красной материей. Куб застревает в двери. Из приемной через неприкрытую дверь видны перепуганные лица аттестуемых. Некоторые из них пытаются помочь По-нятливой протолкнуть красный ящик. В двери создается тол-чея. Буномов, не выдержав, вскакивает из-за стола и бросает-ся на помощь.)
Буномов:
– Погодите-ка, Мария Викторовна, я сейчас!
Понятливая (задыхаясь):
– Ну что вы, Трифон Ионыч! Да мы его, холеру, сейчас как… (Тут кто-то сзади поднажимает и Понятливая вместе с ящиком влетает в кабинет, сбивая с ног Буномова. Видны удирающие аттестуемые. Дверь тут же захлопывается, а Бу-номов оказывается на полу в крепких объятиях Понятливой. Злополучный красный ящик мирно лежит в стороне).
Буномов (раздраженно):
– Да встаньте же вы, наконец, с меня, Мария Викторовна! Мой корсет! На что я теперь буду похож! Мой костюм…
Понятливая (барахтаясь на Буномове):
– Я не хотела, Трифон Ионыч! Не хотела! Простите! Я сейчас! Сейчас встану!
Буномов (не выдерживая):
– Боже мой! Когда же Вы, наконец, там соберетесь? Мой корсет! Мой костюм!
Наконец, Понятливой кое-как удается встать с повержен-ного на пол Буномова. Она, отряхиваясь, одновременно пы-тается помочь упавшему зачем-то на колени Буномову и, не-ожиданно зацепившись за лежащий тут же огромный крас-ный ящик, снова падает на пол, сбивая наземь вконец ничего не понимающего Буномова. Вся комиссия, за исключением ведущего, вскакивает и бросается на помощь барахтающимся на полу Буномову и Понятливой. В это время из приемной открывается дверь и на пороге появляется первая аттестуе-мая – Трубицына. Это – тучная женщина с миловидным дет-ским лицом и дикцией бабушки со вставной челюстью. Ей 33 года. Огромные яркие очки и прическа а ля Алла Пугачева делают ее даже привлекательной. На каждые новогодние праздники она рифмует для стенной печати постоянно воз-растающие трудности своего отдела. Дочь профессора фило-логии, исследователя творчества А.С. Пушкина.

За четверых, за семерых она пуды ворочает.
И дочь профессора еще… И прочая, и прочая…

Трубицына (стуча зубами):
– Можно заходить?
Буномов (еще почти лежа):
– Закройте дверь! Я не готов! То есть… Вас позовут! Зай-дите… (Кричит пытающимся его как-то освободить от поло-вых объятий):
– Да отпустите же меня, наконец!
(Буномова дружно отпускают, и он снова падает. Труби-цына топчется на месте, не зная, что же делать. Понятливая, уже самостоятельно поднявшись, поправляет прическу и на-крашивает губы. Буномов на полу стонет, а все рассажива-ются по своим местам.)
Понятливая (обращаясь к Трубицыной):
– Зайдите попозже, милочка! Вы же видите, что Трифон Ионыч не в себе! (Кивает на лежащего на полу Буномова). – Он хотел в ящик… То есть… помочь сыграть… в ящик… То есть… В общем, подождите, милочка, там за дверью. Пока…
(Буномов, кряхтя, становится на колени и держится за по-ясницу. На лице – нестерпимая боль).
Буномов (охая):
– Я знал, что со мной должно было обязательно что-то случиться! Я себя сегодня ночью видел голым и в… в… кор-сете!
Понятливая (подхватывая Буномова под мышки):
– Ну что вы, Трифон Ионыч! Тут же женщины! Не вго-няйте нас всех в искушение, Трифон Ионыч! Вы же – муж-чина! Вставайте, Трифон Ионыч! Вставайте же! (Тянет его тело на себя).
Буномов (почти крича от боли):
– Ой-ой! Мария Викторовна! Ой-ой! Больно! Вы меня опять уроните! Поаккуратней же!
(Наконец, он кое-как встает на ноги и, хромая, идет к себе за стол. Садится и показывает на ящик):
– Ну вы и постарались, Мария Викторовна! Его емкости должно хватить для голосования в небольшом государстве! Придется это чудо оставить на полу посреди кабинета. Его и поставить-то не на что!
Понятливая (явно жеманничая):
– Ну, уж вы, Трифон Ионыч, и шутить любите! Я вот, ко-гда меня посылали на такие мероприятия от райкома партии, у одних видывала еще больший!
Буномов (через силу ухмыляясь):
– Вы случайно не контейнерную ли площадку имеете в виду?
Понятливая (уже было усевшаяся на стул, услышала во-прос и привстала, подозрительно глядя на Буномова):
– Нет, а что? У меня на контейнерной площадке есть хо-роший знакомый, Трифон Ионыч. А что? Что-нибудь надо достать?
Буномов:
– Нет, нет! Спасибо! Ничего не надо! Это я так. Кстати, им еще АСУ не делают, Мария Викторовна?
Понятливая (с готовностью):
– Нет, Трифон Ионыч! Им сейчас всем поголовно делают прививки от ящура. Мой знакомый…
Буномов (перебивая):
– Ну, хорошо, хорошо! Пора все-таки нам начинать нашу работу. Для начала нам необходимо избрать счетную комис-сию (он поморщился, хватаясь за поясницу). Предлагаю – из трех человек. Возражений нет? (Оглядывает всех. Все мол-чат. Ведущий что-то пишет в свой кожаный блокнот). Воз-ражений нет. Предлагаю персонально товарища Мишигину – председателем, товарищей Стремленцева и Афонину – чле-нами. Кто – за? (Тут же сам поднимает руку. Остальные за ним дружно тянут свои руки вверх). Единодушно. Товарищ Понятливая! Ведите протокол заседания комиссии! (Протя-гивает Понятливой несколько чистых листков бумаги и авто-ручку).
Понятливая (нерешительно беря бумагу из рук Буномо-ва):
– Но… Трифон Ионыч…
Буномов (успокаивая):
– Ничего, ничего, Мария Викторовна! Беритесь! Вам по-том помогут его оформить как следует. Главное, запишите фамилии тех, кто задавал вопросы. А мы с них потом спро-сим… (в голосе Буномова послышался некоторый металл).
Понятливая:
– А ответы?
Буномов:
– И ответы спросим! (Обращается ко всем): – Всем все ясно? (Молчание). Тогда начинаем! (Смотрит на Сгонивмо-гильную). Начнем с ваших, Любовь Устиновна! Пригласите Трубицыну, пожалуйста! (Ведущий что-то на ухо сказал Бу-номову и снова стал писать в своем блокноте).
Сгонивмогильная (встает, подходит к двери, осторожно ее приоткрывает и зовет):
– Галя! Заходи!
(Сгонивмогильная степенно направляется на свое место, а в дверях показывается серого цвета Трубицына).
Трубицына (топчется в двери, до миллиметра заполняя собой ее объем):
– Звали, Трифон Ионыч?
Буномов:
– Не я, Трубицына! Закон тебя позвал! Садись вот сюда! (показывает на синюю табуретку).
Трубицына (себе под нос):
– Смерть злая! Как твое подобье гнусно! (Садится осто-рожно на табуретку). Исполни все, как можно поскорей!
Буномов:
– Что ты там сказала? Тебе что, некогда?
Трубицына (заикаясь и стуча зубами):
– Из женщины нетрудно сделать дуру, когда она боится дать отпор…
Буномов (оглядываясь по сторонам):
– Ты что, Трубицына? Что за бред? Тебе что, плохо?
Трубицына (продолжает, как молитву):
– Идите пировать и веселиться и пейте вдоволь за ее не-винность…
Понятливая (испуганно):
– Что я должна при этом писать, Трифон Ионыч? Про не-винность? Трифон Ионыч?
Сгонивмогильная:
– Галя! Ну что ты! Успокойся! Все будет в порядке, Галя!
Буномов (смотрит то на Трубицыну, то на Сгонивмогиль-ную):
– Да… Галя… Конечно… Мы… Галя… Свои же… Га-ля…
Сгонивмогильная:
– Извините, Трифон Ионыч! (Показывает на Трубицыну). Она у нас даже в отделе, когда сильно волнуется, всегда пе-реходит на Шекспира… Ей так легче… Филологический фа-культет…
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Мне писать фамилию Шекспира?
Буномов (раздраженно):
– Тише же вы! (Оглядывается на ведущего, который все что-то пишет и пишет в свой безразмерный партийный блок-нот). Тише! Погодите! Ничего писать не надо! Никаких фа-милий! И говорить ничего не надо! Сейчас я стану говорить! Все остальные молчат! И Трубицына тоже молчит! Ясно, Трубицына?
Трубицына:
– Себя вы сразу показать сумели…
Буномов (декламируя откуда-то присланные ему сверху слова, отчего у него самого стали выпучиваться глаза):
Свое правление я мудро начал… Тьфу! Трубицына!
Сгонивмогильная:
Галя! Успокойся же, наконец! Вон и Трифон Ионыч из-за тебя… (Трубицына замолкает. Буномов берет в руки атте-стационный лист).
Буномов:
– Аттестуется товарищ Трубицына Галина Борисовна, зав. группой отдела постановок задач, 1949 года рождения, русская, беспартийная, образование высшее. Окончила фи-лологический факультет Госуниверситета в 1972 году. Об-щий стаж работы – 10 лет, в том числе по специальности – три года. Какие вопросы будут у членов комиссии по анкете? (Все молчат). Вопросов нет. (Смотрит на Сгонивмогильную). Любовь Устиновна! Зачитайте, пожалуйста, производствен-ную характеристику Трубицыной. (Сгонивмогильная с го-товность выполняет просьбу Буномова. В конце зачитывает: “Занимаемой должности соответствует”).
Буномов:
– Есть вопросы у членов комиссии по характеристике? (Все молчат). Тогда, пожалуйста, прошу ваши вопросы атте-стуемой. (Сидящие дружно приняли другую позу, и стулья под ними дружно ойкнули. При этом сидящие смотрят в раз-ные стороны, в какое-то гиперпространство. Молчат.) Так что, товарищи, вопросы к Трубицыной будут?
Понятливая:
– Товарищи! Задавайте, в конце концов, ваши вопросы! Я же должна хоть что-то написать?
Елегипова:
– А вы сами, Мария Викторовна, почему не задаете во-просов?
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Ну, в конце-то концов! Я же ящик при-несла! А вы, Изабелла Миновна, и этого не сделали!
Елегипова:
– Вот мы еще проверим, откуда вы его достали!
Буномов (стукнув ладонью по столу):
– Хватит! Забудьте про ящик!
(Все тут же стали задавать Трубицыной вопросы. Елеги-пова и Понятливая, обе поджав свои губы, стали смотреть в разные стороны).
Выдаш:
– Скажите, Галина Борисовна, как вы с таким образова-нием попали на такую работу? По вашей характеристике можно понять, что вы свою работу знаете, как произведения Шекспира…
Трубицына:
– Шекспира я люблю…
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Мне все-таки писать или нет фамилию Шекспира?
Буномов (махнув руукой):
– Да пишите, пишите! (Понятливая старательно записы-вает).
Выдаш:
– Так как же, Трубицына?
Трубицына (не поднимая глаз):
– Я живу тут неподалеку…
Выдаш:
– А чем АСУ виноваты?
Трубицына (требовательно глядя на Буномова):
– Трифон Ионыч!
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Я не могу так быстро писать! Вашу фа-милию тоже записывать?
Буномов (поворачиваясь к Выдаш):
– Нина Сергеевна, вы у нас человек новый…
Выдаш (перебивая):
– Я хоть и человек новый, но уже успела убедиться, что в отделе Сгонивмогильной в рабочее время связали не один свитер. И Трубицына при этом от всех не отставала!
Трубицына :
– Трифон Ионыч!
Скородумов:
– Галина Борисовна! Расскажите, пожалуйста, что вы де-лаете на работе? Немного покажите нам фотографию своего рабочего дня.
Трубицына (осмелев):
– Вы же слышали: я вяжу свитера!
Скородумов (спокойно):
– А кроме свитеров?
Трубицына:
– Ну… разрабатываю документацию АСУ, которая назы-вается “Постановка задачи”…
Сгонивмогильная (взорвавшись):
– Она у нас сразу шесть задач ведет!
Понятливая:
– Пожалуйста! Не так быстро! Я еще не все фамилии за-писала!
Скородумов:
– Оно и видно, что шесть задач. Не успеваем программы переделывать!
Понятливая:
– Ну, Трифон Ионыч! Я тоже не успеваю! Ну вот! Я так и знала! Я уже забыла, куда она все шесть задач ведет!
Буномов (досадливо):
– Мария Викторовна! Какая вам разница, куда она их ве-дет! Вы, главное, пишите, а мы там разберемся…
Понятливая:
– А я так не могу, пока не пойму!
Буномов (обреченно):
– Ну, хорошо! Пишите: она их ведет в отдел математиче-ского обеспечения. (Понятливая старательно, склонив свою любопытную головку чуть набок, записывает).
Скородумов:
– Так что же вы все-таки делаете в отделе, Галина Бори-совна?
Сгонивмогильная:
– Тимофей Павлович! Ну что вы, ей богу! Ну, на базу она ходит (Трубицына с готовностью кивает “Да!”), собирает там информацию о работе базы (Трубицына опять кивает “Да!”), изучает ее движение…
Понятливая:
– Стоп, стоп, стоп!
Елегипова:
– Трифон Ионыч! Дайте я буду писать протокол!
Понятливая (не обращая никакого внимания на Елегипо-ву):
– … Изучает ее движение…
Буномов (решая прекратить истязание):
– Ясно, ясно! Ты что-то сегодня совсем разошелся, Ско-родумов! (Он выразительно посмотрел на рядом сидящего и продолжающего что-то фиксировать в своем блокноте веду-щего). Совсем разошелся. Никакого удержу на тебя нет…
Скородумов:
– А что такое “Проводка”, Галина Борисовна?
Трубицына (краснея):
– Это… которая… идет к розетке?
Выдаш (ей в тон):
– Да. Это место, куда вы чайник в отделе включаете, как только на работе появляетесь.
Сгонивмогильная:
– Галя! Ну, ты что? Вспомни: “Бухгалтерская провод-ка”…
Буномов:
– Товарищи! Вы же видите, человек волнуется! Меньше вопросов! То есть… я хотел сказать: “Не торопитесь!”
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Про чайник мне писать? (Елегипова хмыкает, Буномов грозит ей пальцем, Понятливая пишет).
Стремленцев:
– Галина Борисовна! Какова наша основная цель?
Трубицына (быстро):
– Наша цель – коммунизм!
Буномов:
– Да нет, нет! Поменьше! Это – в общем масштабе! А ближе? Ну?
Трубицына (неуверенно):
– Ближе? Максимальное удовлетворение материальных и духовных… Нет? (Заглядывает в лицо Буномову).
Понятливая (с досадой):
– Я после чайника так ничего и не написала!
Стремленцев с Буномовым (хором помогая Трубицыной):
– Вот-вот! Уже ближе! Теплее, теплее! Ну?
Трубицына (просветлев):
– Сдать?
Стремленцев и Буномов (обрадованно):
– Умница! Правильно! Во время сдать нашу работу заказ-чику!
Буномов (торопливо обращаясь ко всей комиссии):
– По-моему, достаточно, товарищи! А? Нет Больше во-просов?
Скородумов:
– А…
Буномов (твердо):
– Вопросов больше нет! (Трубицыной): – Вы пока сво-бодны. Обождите в приемной. (Трубицына выходит).
Буномов (Мишигиной):
– Раздайте бюллетени для голосования членам комиссии. (Мишигина раздает всем бюллетени).
Буномов:
– Вычеркиваем ненужное и опускаем бюллетени в урну для голосования. Вон в тот красный ящик. (Буномов сам кар-тинно проделывает все положенные процедуры. Остальные члены комиссии молча голосуют).
Буномов (Мишигиной):
– Липа Аркадьевна, считайте улов! (Мишигина вскрывает урну, достает бюллетени и производит подсчет).
Мишигина (радостно):
7:2 ! В нашу… (Неожиданно замолкает и затем обращает-ся к Буномову):
– Трифон Ионыч! Бумаги сразу будем заполнять?
Буномов (делая строгое лицо, на котором плохо скрывае-мая радость никак не смывалась):
– В обязательном порядке! (Мишигина заполняет прото-кол, члены комиссии его подписывают).
Буномов (Сгонивмогильной):
– Зовите!
Сгонивмогильная (открывая дверь в приемную):
– Галя, заходи! (Входит вся красная Трубицына).
Буномов (торжественно):
– Товарищ Трубицына! Комиссия со счетом 7:2 в вашу пользу пришла к выводу, что вы соответствуете занимаемой должности и желает вам дальнейших успехов в вашей рабо-те!
Трубицына (потупясь):
Спасибо вам, Трифон Ионыч!
Буномов:
– Вы свободны. Пригласите следующую. Мешалкину. Трубицына уходит. В приемной мелькает озабоченное лицо Никудыма, что-то спрашивающего у Трубицыной. Входит Мешалкина. Это 32-летняя недавно вышедшая из декретного отпуска, переменившая фамилию и отношение к работе женщина. Скромно одета, скромно причесана. Широко рас-ставленные на бледном лице тусклые невыразительные глаза скромно глядят в разные стороны из-под скромно прикры-вающих их припухлых скромных век. Скромная дочь скром-ного начальника отдела скромного министерства финансов. Один местный шутник написал про нее в НИИ-шной стенга-зете к очередному Новому Году:

Как тихою ветлою
Согнусь я над столом,
Глаза чуть-чуть прикрою
И думаю о Нем.
Ко мне – хоть заместитель!
На всех один ответ:
– Вы, граждане, простите,
Сегодня Любы нет….

Мешалкина (жалко улыбаясь, глядя куда-то в угол):
– Здравствуйте! (Опускает веки, переминается с ноги на ногу, не зная, что с ними делать).
Буномов:
– Ты садись, Мешалкина, присаживайся! (Указывает на табуретку). В ногах правды нет! А, Мешалкина? (Оглядыва-ет, довольный своей шуткой, всех присутствующих. Мешал-кина тихо и покорно присаживается на край табуретки. Руки ладонями книзу медленно кладет на плотно сдвинутые коле-ни. Опущенная и виноватая голова ее ждет ударов. Члены комиссии все, как один, жалостливо глядят куда-то в пол. Пауза явно затянулась…)
Понятливая (обеспокоенно):
– Трифон Ионыч! Я с нового места должна начинать пи-сать? Про Мешалкину!
Буномов (безразлично, т.к. у него почему-то вдруг пропа-ло настроение):
– Пишите с нового…
Понятливая (радостно):
– Я так и думала! Потому что, Трифон Ионыч, я же по-том смогу каждого раздать отдельно! Чтоб его дополнили! (Берет чистый лист бумаги и готовится записывать)
Елегипова (хмыкнув так, чтобы ее реакция никем не ос-талась незамеченной):
– Каждого раздать! Что это, селедка, что ли?
Понятливая (бросив, в сердцах, авторучку на стол):
– Ну, Трифон Ионыч! Она тоже сюда попала не из инсти-тута Глушкова! Насколько мне известно – прямо из вагона-ресторана! (И далее – напыщенно): – Я, по крайней мере – из Океана! Из известного на весь город рыбного магазина! Да ко мне захаживал перед каждыми праздниками помощник самого…
Буномов (стукнув кулаком по столу):
– Тихо! После уточните, кто и за что откуда пришел! (Ведущий интенсивно застрочил что-то в свой блокнот). Вон, Липа Аркадьевна! Вообще – сантехник! И ничего! Работает! И какой информацией нас обеспечивает еще! Какой инфор-мацией! (У Буномова сразу потеплели глаза. Мишигина скромно сидела, опустив очи долу). Голову надо иметь! Язы-ки хороши только в ресторане! И то – под соответствующим соусом и в соответствующей компании! С жареной карто-шечкой и… (тут Буномов вдруг пришел в себя и сделал стро-гое государственное лицо и надолго замолчал. Комиссия его не тревожила).
Выдаш:
– Трифон Ионыч! Мешалкина вот! Начнем?
Буномов (как бы очнувшись, недовольно):
– Начнем, начнем. (Берет у Выдаш из рук аттестационный лист на Мешалкину и читает): ¬ – Аттестуется товарищ Ме-шалкина Любовь Евстафьевна, инженер отдела постановок задач… (Когда весь аттестационный лист зачитан, Буномов обращается к членам комиссии): – Вопросы по анкете будут? (Все молчат).
Буномов (обращаясь к Сгонивмогильной):
– Вопросов по анкете нет. Любовь Устиновна, зачитайте производственную характеристику на Мешалкину.
Сгонивмогильная (зачитывает характеристику быстро, негромко и невнятно. До слуха доносятся только слова: “по-ступила”, “успела”, “только”, “декрет”, “успела”, “родила”, ”успела”, “садик”, “должности соответствует”. Заканчивает читать и отдает характеристику Выдаш. Мешалкина, как се-ла, так и сидит, окаменев, и не поднимая головы).
Понятливая (озабоченно):
– Трифон Ионыч!
Буномов (раздраженно):
– Погодите, Мария Викторовна! Погодите! (Затем обра-щается к остальным членам комиссии): – Вопросы по харак-теристике будут?
Понятливая (почти не дав ему закончить):
– Трифон Ионыч! Я же как раз именно по этому вопросу! (Обращается к Мешалкиной): – Милочка, я, простите, не со-всем поняла: сколько же вы детей нарожали за это время?
Буномов (еще более раздраженно):
– Мария Викторовна! Я сказал – по ха-рак-те-ри-сти-ке! Вам это понятно? По ха-рак-те-ри-сти-ке! Вопросы к това-рищу Сгонивмогильной! До Мешалкиной еще очередь не дошла!
Понятливая (обиженно):
– Трифон Ионыч! Ну что я запишу насчет детей, когда Любовь Устиновна не точно знает, сколько их всего народи-лось!
Скородумов (быстро шепчет на ухо Понятливой):
– Пишите – трое! Я точно слышал! (Все заулыбались).
Понятливая (недоверчиво оглядываясь):
– Что-то многовато будет. Вы не ошиблись, Тимофей Павлович? У вас, как всегда, с математикой проблемы, на-сколько мне известно.
Буномов (перебивая):
– Вопросы по характеристике есть? (Все молчат). Вопро-сов по характеристике нет. Задавайте свои вопросы товари-щу Мешалкиной, пожалуйста.
Мешалкина (словно впервые видя всех присутствующих):
– Я… смогу уже ответить… на первый… на первый во-прос.
Буномов и Сгонивмогильная (обрадовано и хором):
– Давай, Люба, давай! Хорошо! Молодец!
Мешалкина:
– Когда я вернулась из декрета….
Буномов и Сгонивмогильная:
– Ну, ну?
Мешалкина:
– Когда я вернулась из декрета…. Я за это время ни одно-го не родила…
Буномов и Сгонивмогильная:
– Хорошо, Люба, хорошо!
Понятливая (вмешиваясь в дуэт):
– То есть как это – ни одного? А Любовь Устиновна…
Мешалкина (торопясь и виновато):
– Ни одного! Это точно! Поверьте мне, я этот вопрос учила!
Буномов:
– Ясно, ясно! Спасибо, товарищ Мешалкина! Еще вопро-сы будут? Нет? Ну тогда…
Скородумов:
– Извините, за бестактность, Трифон Ионыч! У меня во-прос к Мешалкиной. Скажите, Любовь Евстафьевна, какую работу вы выполняете в отделе?
Сгонивмогильная:
Ну, чего это вы, Тимофей Павлович, задаете такие вопро-сы! Она же именно вам приносит свои постановки на согла-сование!
Стремленцев (непререкаемо):
– Методически она правильно подходит к созданию до-кументации. Я знакомился.
Скородумов (Стремленцеву):
– А вы сами пробовали хоть одну программу написать по ее постановке?
Стремленцев:
– А вот это меня не интересует!
Скородумов:
– Оно и видно!
Выдаш:
– Пусть ответит на поставленный вопрос!
Сгонивмогильная:
Трифон Ионыч! Вопрос не конкретный! Что поручают, то и выполняет! (И – Скородумову): – И не хуже ваших!
Елегипова (сочувственно):
– С малым ребенком навыполняешь работы! Попробуйте-ка сами! Все время не успеваешь загрузиться и прицепиться к составу!
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Про состав писать?
Буномов (не обращая внимания на Понятливую):
– Ты, Скородумов, поконкретнее. Да попроще. Пора уже закругляться. Вконец измучили женщину!
Скородумов (не обращая внимания на реплику Буномо-ва):
– Любовь Евстафьевна! Почему вы в своих документах всегда вместо слова “алгоритм” пишете “логарифм”?
Мешалкина:
– Это машинистка все путает! А я не успеваю проверить! Трифон Ионыч знает!
Скородумов:
– А почему ни в одной вашей постановке нет объемов информации? Как прикажете нам писать программы?
Понятливая:
– Товарищи! Товарищи! Я не успеваю! Ну, буквально ни-чего не понятно! Что это – “алгоритм”? Разве это не одно и тоже, что “логарифм”? Я беседовала с машинистками, и они утверждают, что это одно и тоже! А Скородумов вечно ко всем придирается! Если, Трифон Ионыч, вы издадите приказ, что это разные слова, то мы станем печатать их по-разному!
Мишигина (Скородумову):
– Вы, Тимофей Павлович, любите делать из мухи слона.
Скородумов:
– Поясните, пожалуйста, вашу мысль.
Мишигина:
– Да есть у Мешалкиной объемы! Помните, когда у них в комнате стояк забился, а мы со слесарем…
Скородумов (раздражаясь):
– При чем тут какой-то стояк с вашим слесарем? Оставь-те, Липа Аркадьевна, свои водобочковые воспоминания! Программы с меня спрашивают, а не с вашего слесаря! Кста-ти, о птичках: в вашем же отделе имеют хождение только объемы вязания, но не объемы информации! Мы, кстати, от вас в течение многих лет не можем добиться ни одного тол-кового решения по структуре и содержанию базы данных ни по одной АСУ! Сами все делаем! Вместо того, чтобы увязы-вать показатели, вы коллективно вяжете платья и даже паль-то!
Буномов:
– Ну, разошелся! Тебя послушать, так ты только один АСУ и делаешь! Твои господа программисты очень каприз-ными стали! Это им дай, то им предоставь! Самим уже пора начать разбираться!
Скородумов (кивая на Сгонивмогильную и Мишигину):
– Зачем же тогда создали эти отделы, если программисты сами должны все делать?
Буномов (не обращая внимания на реплику):
– Мы, слава Богу, вот уже сколько АСУ сдали!
Скородумов:
– Сдать-то сдали, но ни одна толком не работает! Адре-сом, видать, ошиблись! Надо было сдавать в утиль!
Выдаш:
– Правильно! Пора уже за нас кое-кому браться! (Веду-щий, не поднимая головы, строчил и строчил).
Буномов (хлопает обеими ладонями по столу):
– Так, все! Хватит! Мы отвлеклись от наших непосредст-венных дел! Вопросов больше нет? (Оглядывает всех при-сутствующих).
Скородумов:
– Какие уж тут вопросы…
Буномов (Мешалкиной):
– Вы свободны. Обождите решения в приемной. Мы вас пригласим. (Мешалкина медленно встает и выходит. В при-емной мелькает испуганное лицо Никудыма).
Буномов:
– Приступаем к голосованию. Липа, Аркадьевна, раздай-те, пожалуйста, всем бюллетени для голосования. (Мишиги-на раздает). Не ошибитесь, товарищи! Зачеркиваем ненуж-ное!
Понятливая:
– Трифон Ионыч! А “ненужное” это “не соответствует”? Так все запутано в этом бюллетене! (Буномов заулыбался, но ничего не ответил).
Выдаш:
– Кто-то умно придумал: “ненужное ¬– зачеркнуть”. (Чле-ны комиссии опускают бюллетени в красную урну. Мишиги-на молча встает со своего места, подходит к урне, вскрывает ее и только что опущенные бюллетени оказываются белой горкой в ее пухлой руке.)
Мишигина (глядя на горку бюллетеней):
– Вот она, Судьба!
Буномов:
– Приступайте к подсчету, Липа Аркадьевна! Без лирики, пожалуйста!
Елегипова (Понятливой):
– Мария Викторовна! Про Судьбу тоже бы надо записать. (Понятливая не удостаивает ее ответом. Мишигина осторож-но разворачивает каждый бюллетень и напряженно всматри-вается в его нижнюю часть, в которой расположены три строки: “должности соответствует”, “должности не соответ-ствует”, “должности соответствует при условии переаттеста-ции через год”. Полные вишневые губы Мишигиной что-то шепчут. Наконец, она вскидывает на всех свои огромные, из-лучающие полное удовлетворение глаза).
Мишигина:
– Семь два! (Смотрит на Скородумова): – Семь два! (Вы-зывают Мешалкину, объявляют ей результат аттестации, она на мгновение немного вспыхивает, а затем, приняв прежний вид, тихо выходит из кабинета. Вместо нее в кабинет входит Тихая. Это благообразная, с пучком светлых волос на затыл-ке, небольшого роста, полноватая 46-летняя женщина. Про-стенько и невпопад одетая. За день от нее можно услышать не более трех слов. Упорно не признает глагол “класть”, все-гда заменяя его родным “лóжить”. Жена известного автосле-саря. Она смиренно садится на синюю табуретку, зажимая чуть подрагивающие руки между колен. Глаза преданно уст-ремлены на Буномова, который деланно не замечая собачье-го взгляда Тихой, довольно потирает руки).
Буномов (обращаясь к членам комиссии):
– Я вижу, счет 7:2 становится у нас традиционным. (При этом он обеими пятернями прочесывает назад свои распа-дающиеся крыльями волосы). Вполне демократичный счет в нашу пользу. (Спохватывается) – Шучу! (Члены комиссии принужденно улыбаются. Тихая сильнее зажимает коленями свои руки).
Буномов (обращаясь к Скородумову):
– Ну, что? Пошел твой косяк?
Скородумов (задумчиво):
– Косяк-то идет, да сети больно крупные…
Понятливая:
– Когда я была директором “Океана”, мы кое-кого ловили и не в такие сети. Была бы рыбица…
Елегипова (в пространство):
– Кто про что, а курочка – про просо…
Понятливая (тоже – в пространство):
– “Океан” – это вам не вагон-ресторан из поезда “Москва-Бердичев”! (Готовится писать с нового листа. В разговор встревает Мишигина).
Мишигина:
– Что вы уже имеете к Бердичеву, Мария Викторовна? Уж если где и был океан, так это в Бердичеве! Правда…
Буномов (членораздельно):
– Ат-тес-та-ци-я! Про-дол-жа-ем! Прошу тишины! (Об-ращается к Афониной): – Наташа, а ты почему не задаешь вопросов? Разве у комсомола нет вопросов к аттестуемым?
Афонина (краснея, обращается к Тихой, которую начала одолевать мелкая дрожь):
– Вера Николаевна, когда вы вступили в ряды ВЛКСМ?
Тихая (мало что понимая):
– В ряды?
Буномов:
– Стоп, стоп, стоп! Какие “ряды”? Афонина, мы еще ха-рактеристику не зачитывали! Куда ты торопишься? (Берет в руки характеристику на Тихую и начинает зачитывать. Тихая скорбно смотрит на него и сильно кивает в такт головой).
Скородумов:
– Трифон Ионыч! Вы должны зачитывать анкетные дан-ные, а я – характеристику! (Буномов прекращает чтение ха-рактеристики и недоуменно смотрит на Скородумова).
Понятливая:
– Ничего, ничего, Тимофей Павлович! Мы не в ООН на Елисейских полях! Я уже записала в протокол вопрос Афо-ниной о рядах!
Скородумов:
– Ну и как? Они сходятся?
Мишигина:
– Комсомольские ряды не могут не сходиться. Это вам не математика!
Понятливая:
– Причем тут математика к рядам? Трифон Ионыч! Мне писать и про математику?
Буномов (кричит):
– Совсем забили мне все паморки! Все! Тишина! Никто ничего не пишет! И про математику тоже! И про ряды! Ско-родумов! Читай сам сразу и анкету, и характеристику!
(Скородумов начинает читать анкету. Не успевает он произнести и двух слов, как его перебивает Буномов)
Буномов:
– Должен быть порядок! Да, мы в ООН! В Эмпайр Стейт Билдинг! На 102-м этаже! Читай, Скородумов!
(Скородумов продолжает читать. Понятливая широко от-крытыми глазами смотрит на Буномова, Стремленцев со-гласно кивает, остальные хмуро уставились в пол. Скороду-мов заканчивает чтение характеристики словами “Занимае-мой должности не соответствует”. При этом все вдруг вски-дывают головы и тревожно глядят на Буномова. Тихая еще сильнее вдавилась в табуретку. Наступила длительная тяже-лая пауза. Буномов полез одной рукой под пиджак, пытаясь ослабить корсет…)
Буномов (с сожалением):
– Своих, значит, начал, Скородумов… Своих… Та-а-ак… (Глядит с угрозой на членов комиссии): – Вопросы по харак-теристике есть? (Все перестали дышать и смотрят только в глаза Буномову.) Вопросов по характеристике нет… Тогда я задам вопрос. Скажи-ка мне, Скородумов, скажи мне, доро-гой… Тебя зачем Партия рекомендовала руководить отде-лом? Молчи! (Буномов предупредительно поднял вверх руку, не занятую действиями с подпольным корсетом). Молчи! Я сам отвечу: чтобы воспитывать и растить кадры на благо все-го народа! Ра-стить! (Он давил на слоги). Вы-ра-щи-вать! А ты что делаешь? Носишься со своими программами, как ду-рень с писаной торбой, носишься с ЭВМ, а про людей ты со-всем забыл! Не видишь, не замечаешь конкретного человека!
Понятливая (испуганно):
– Трифон Ионыч! У вас корсет упал под стол! (пытается встать и залезть под стол Буномова, чтобы достать упавший корсет. Наперерез ей со своего места всей своей могучей ту-шей устремляется Мишигина. Под столом происходит не-большая давка. Буномов, не закончив своей обвинительной речи, в испуге залезает на свой стул)
Афонина (трясясь, обращается к Тихой, которая, судя по ее виду, совсем потеряла дар речи):
– Вера Николаевна! Когда вы вступили в ряды ВЛКСМ?
Выдаш:
– Товарищи!
Стремленцев:
– Товарищи! (Ведущий все строчит и строчит в свой блокнот)
Елегипова (громко – в пространство):
– В вагоне-ресторане…
(Буномов, приходя в себя, медленно и неуверенно слезает со стула. Обе дамы, кряхтя, красные, со сбитыми прическа-ми, вылезают из-под стола, не выпуская из свои рук обнару-женного корсета. Дружно протягивают его Буномову. Тот молча забирает корсет, машинально свертывает его трубоч-кой и пытается засунуть в стакан для карандашей. Обе со-перницы по корсету, почти не разгибаясь, направляются на свои места).
Тихая (поворачиваясь к Афониной):
– Я, деточка, уже давно забыла, когда вступала в комсо-мол. Забыла… (Она торопливо полезла в рукав своей кофты, чтобы достать спрятанный в нем носовой платок. Слезы ме-шали ей говорить). Я забыла…
Стремленцев (выкрикивает Скородумову):
– Методически она программы составляет хорошо! Я проверял!
Скородумов (спокойно):
– Но ни одна из них не работает. Она (он кивает на Тихую) – учитель начальных классов с двухгодичным учи-тельским институтом! Что вы ее мучаете на этой должности программиста! Пусть идет в другое место и занимается сво-им делом!
Стремленцев:
– А меня это не интересует!
(Буномов пока еще не пришел в себя: все время пытается затолкнуть свой свернутый трубочкой корсет в стакан для карандашей. Понятливая уже добралась до своего стула и го-товится задать очередной вопрос Буномову, ибо не знает, что написать про учительский институт, который, к тому же, как оказалось, находится где-то на Урале. Мишигина уже усе-лась на свое место и пока пытается отдышаться от давки под столом Буномова и от всего случившегося. При этом, маши-нально расстегивает и застегивает верхнюю пуговицу своего платья)
Выдаш:
– Товарищи! Давайте же, наконец, продолжим нашу ра-боту! (Обращается к Буномову):
– Трифон Ионыч! Продолжим?
Буномов (с остервенением заталкивая неподатливый кор-сет в стакан):
– Довели всех до ручки со своими программами! Всех до-вели! Как будто важнее программ ничего нет! Просто дове-ли! (Поворачивается к всхлипывающей Тихой): – Подождите за дверью, Вера Николаевна, пожалуйста! Мы вас потом пригласим! (Тихая осторожно слезает с табуретки и, не под-нимая головы, выходит в приемную. В проеме двери мелька-ет озабоченное лицо Никудыма).
Елегипова (осуждающе и ни к кому конкретно не обра-щаясь):
– Вон как наш-то директор, Юрий Святославович, бедный изменился! С этой аттестацией…Не уходит из приемной! За коллектив болеет, за народ!
Буномов:
– Поболеешь, когда у тебя такие кадры, как Скородумов! Ох, поболеешь! Как работать? Ну, как тут плодотворно рабо-тать? (Смотрит куда-то вверх, видимо, ожидая оттуда разъ-яснений. Все, кроме Выдаш и Скородумова, вслед за Буно-мовым устремляют свои взоры к потолку.)
Выдаш:
– Трифон Ионыч! В нашей комиссии есть подчиненные Скородумова. Я думаю, что лучше всего работу с кадрами обсудить на партийном собрании.
Скородумов (взрываясь):
– На каком таком партийном собрании? Вас, коммуни-стов, всего-то 4 человека! Вы, Буномов, Никудым, простите, директор да хромая переплетчица с 5-ю классами образова-ния! Кто будет решать вопрос, кроме голой администрации?
Буномов и Выдаш (хором):
– Партия решит!
Буномов:
– Все! Хватит дискуссий! Голосуем по Тихой!
Скородумов:
– Я не согласен! Вы же не задали ей ни одного вопроса! Не обсуждали! Как же голосовать?
Буномов:
– Ты,Скородумов, свое мнение уже высказал в характери-стике. А вопросы задавались. Помнишь, про комсомол? А потом, нечего доводить человека до слез. Не по-человечески это, Скородумов, не по-человечески. Голосуем!
(Все принялись молча что-то вычеркивать в полученных от Мишигиной бюллетенях, затем бросать их в красную ур-ну, затем Мишигина привычно вскрыла урну, быстро про-смотрела все бюллетени и твердо сообщила результат всем присутствующим:
“Занимаемой должности соответствует! Счет 7:2!”)
Буномов:
– Правда, как всегда, восторжествовала! На сегодня – все. Я сам сообщу результаты Тихой. На завтра осталось три че-ловека. Все свободны. До завтра!

2-й акт

Тот же кабинет главного инженера НИИ МолАСУПроект. Вся комиссия – на своих местах. Отсутствует только веду-щий. Вот что сообщил коллегам по этому поводу Буномов: в райкоме партии ведущего срочно послали на обеспечение аттестации в городском мясокомбинате. На комбинате не-ожиданно прямо с конвейера исчезли три коровы. Охранники комбината случайно обнаружили три коровьих хвоста возле лаза в бетонном заборе. Требовалась срочная переаттестация конвейерных кадров, хотя на конвейере работала почти вся партийная организация комбината, за исключением директо-ра и главного инженера, которые во время инцидента с про-павшими коровами на комбинате отсутствовали, поэтому на-прямую не могли участвовать в хищении вышеуказанных животных. Директор и главный инженер в это время писали объяснения в кабинете у прокурора города на предмет исчез-новения четырех коров и одного кастрированного быка (во-ла), растаявших на комбинате за несколько дней до описы-ваемых событий. Оказывается, как позвонил в райком сам прокурор, руководители мясокомбината утверждали, что вышеуказанных коров вместе с кастрированным быком (во-лом) в виде готовых туш они отправили как раз в райком, в котором проходил праздник молодого коммуниста. Ведущий должен был на месте разобраться и с этим запутанным де-лом, т.к. вышеупомянутые три коровы и кастрированный бык (вол) в райком не поступали, что вызвало у его членов законное удивление: все туши, которые им постоянно при-сылал мясокомбинат, никогда не пропадали, а регулярно по-являлись в виде мясной продукции на столах ответственных товарищей.
–Так что, товарищи члены аттестационной комиссии, се-годня мы будем завершать аттестацию без нашего партийно-го куратора, – не особенно сокрушаясь, заявил Буномов. – Пригласите на аттестацию (он посмотрел на список атте-стуемых, протянутый ему Выдаш)… Пригласите на аттеста-цию, Нина Сергеевна, товарища Зоэмтронова Марка Михай-ловича.
Выдаш тяжело поднялась со своего стула с пошла к две-ри. Вскоре перед комиссией предстал собственной персоной сам Марк Михайлович. Это был толстый маленький корена-стый, с огромной кудрявой черного волоса головой, крупным сократовским лбом 30-летний мужчина. Обличьем сильно походил на безбородого Карла Маркса. При ходьбе он пере-валивался с ноги на ногу, сильно ставя при этом ноги носка-ми внутрь. О таких говорят, что они ходят “утюгом”. Зоэм-тронов слыл главным участником всех институтских меро-приятий типа “надо кое-что поднести”. Знаток гитары и дру-гой техники. Институтская стенгазета писала к его юбилею:

Он – Марк. Не Маркс. Ни в чем они не пара.
Он скромен, Марк: не рвет на пьедестал.
Хотя известен: он знаток гитары,
А Маркс создал всего лишь “Капитал”.

Зоэмтронов подкатил к синей табуретке и заколыхался на ней, как Ванька-встанька. Началась обычная процедура за-чтения анкетных данных (читала Выдаш) и производствен-ной характеристики (читала Мишигина).
Буномов (после зачтения сразу обеих анкет):
– Какие будут вопросы по анкетным данным и производ-ственной характеристике? (Все молчали). Какие будут во-просы, повторяю! Согласимся с начальником отдела, что за-нимаемой должности соответствует?
Скородумов (Мишигиной):
– Липа Аркадьевна! Из характеристики не совсем ясно, чем же все-таки в отделе занимается Зоэмтронов? Он, на-сколько мне известно, окончил институт радиоэлектроники и, я бы сказал, не бухгалтерское отделение? Какую информа-ционную базу АСУ он у вас создает?
Буномов:
– Я отвечу вместо Мишигиной. Ну, Скородумов! Я устал от твоих подковырок! Отвечаю: мы скоро приобретаем но-вую ЭВМ и посылаем Зоэмтронова на трехмесячные курсы по техническому обслуживанию этой ЭВМ. Тебе ясно, Ско-родумов?
Скородумов:
– Да мне все давно ясно! Вы просили задавать вопросы, я и задал.
Буномов:
– Теперь ты удовлетворен?
Скородумов:
– Не удовлетворен.
Буномов:
– Не понял!
Скородумов:
– Машину вы получаете скоро. Это понятно. Нужно гото-вить кадры для ее обслуживания. Это тоже понятно. Не по-нятно только вот что: Зоэмтронов у нас мается уже 4 года, выполняя “отдельные” поручения. Видимо, все 4 года вы его готовите к поездке на курсы?
Буномов (обозленно):
– Ты опять за свое! Тебе говорят “стрижено”, а ты – “бри-то”! Ты же сам был директором ВЦ и должен знать, что по-лучение ЭВМ наш Госплан планирует только по пятилеткам! Мы и так еле добились, чтобы нас включили в текущую пя-тилетку! А Госплану Союз выделяет…
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Трифон Ионыч! Вашу речь записывать?
Буномов (не обращая внимания на Понятливую):
– А Госплану Союз выделяет, сам знаешь как. Не зада-ром! Пришлось привлекать возможности Липы Аркадьевны! В общем, Скородумов, будь ты посерьезней!
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Так вашу речь записывать?
Елегипова:
– Запишите. Только красными чернилами. Чтобы потом легче было ориентироваться…
Понятливая:
– На что вы намекаете? Тут вам не вагон-ресторан! Здесь другая публика!
Буномов:
– Да хватит вам! Как кошка с собакой! Стыдно! (Понят-ливой): – Конечно, не пишите. Это лирическое отступление лично для Скородумова.
(Понятливая все же что-то пишет в протокол).
Буномов:
– Еще вопросы будут?
Афонина:
– Пусть расскажет, какие комсомольские поручения он выполнял! (Комиссия дружно рассмеялась).
Афонина (покраснев):
– Но он же был комсомольцем, когда был молодым?
Скородумов (продекламировал слова известной песни):
– “Когда мы были молодые,
мы чушь прекрасную несли”
Мишигина (смущенно):
– Он комсомольцем не был, Наташа.
Афонина (удивленно):
– Как это? В нашей стране все бывают комсомольцами!
Мишигина:
– Оказывается, не все. Вот Марик не был.
Буномов:
– Вопрос не по существу, Афонина! У кого есть другие вопросы? (Понятливая молча, не поднимая головы, писала протокол). Тогда голосуем. Липа Аркадьевна! Организовы-вайте! Вы, Зоэмтронов, подождите пока результатов в при-емной.
(Зоэмтронов выкатился в приемную. Мишигина привыч-но раздала всем членам комиссии бюллетени для голосова-ния, члены комиссии отразили в бюллетенях свои решения и опустили бюллетени в урну для голосования. Мишигина вскрыла урну).
Мишигина:
– Как обычно: 7:2!
(Пригласили Зоэмтронова, объявили ему результат, он ухмыльнулся и направился к выходу).
Буномов:
– Нина Сергеевна! Пригласите следующего! (Он посмот-рел в список аттестуемых и уточнил):
– Своякину Нелли Витальевну.
Мишигина (опережая движение Выдаш): Эта тоже из мо-их кадров, Трифон Ионыч! Я сама… (она шустро подбежала к двери, приоткрыла ее и громко позвала: “Нелли!”. В комна-ту довольно нахально вихляющей походкой пожаловала длинная, смуглая, с высокой светлой прической и полными негритянскими губами на продолговатом лице, престарелая 31-летняя девица – убежденная холостячка и общественница, что являлось частым поводом подолгу засиживаться на столе в кабинете у директора. Под самым ее лбом, почти под ред-кой челкой прятались круглые внимательные глазки, а посе-редине вызывающе торчал маленький носик. Было известно, что она курит свои и в меру. Пьет, как все. Последнее время всегда затянута в зеленый комбинезон и в общество любите-лей книги. Буномов чуть было не вскочил со своего стула и не побежал целовать ей ручку: он очень уважал директора. Но во время сдержался, так как заметил на лице некоторых членов комиссии появившиеся неадекватные выражения)
Буномов (подобострастно):
– Прошу вас, Нелли Витальевна! Присаживайтесь, пожа-луйста, вон на тот стульчик! (Он кивком головы указал Своякиной на синюю табуретку – “скамью” для аттестуе-мых). Мы рады вас здесь видеть.
Своякина (хмыкнув):
– Еще чего! (Она неохотно взобралась на табуретку, по привычке расстегнула застежку-молнию на нагрудном кар-манчике и полезла за сигаретами. Одновременно волглыми глазами она обвела всю комиссию и остановилась на явно смущенном Буномове): – Я вас слушаю!
Буномов (ерзая на стуле):
То есть… Нелли Витальевна… В соответствии с прика-зом…
Скородумов:
– Ты что, Своякина, совсем офонарела? Может, ты здесь закуришь? Ты, случайно, кабинеты не перепутала? Здесь за-седает аттестационная комиссия!
(Своякина быстро сунула назад вынутую было сигаретку и вызывающе посмотрела на Скородумова, словно впервые его видела).
Своякина:
– Трифон Ионыч! Это кто? Я его не знаю! Почему он ты-кает незнакомым девушкам?
(Комиссия недовольно загудела, но никто не осмелился ничего произнести). Трифон Ионыч! (Своякина нетерпеливо ожидала реакции).
Скородумов:
– Своякина, не паясничай! Тут серьезное мероприятие, а не собрание общества любителей книги! Можешь полететь с работы!
Понятливая (ревниво):
– Трифон Ионыч! Что она хочет от вас?
Своякина:
– Х-ха! Счас! Полечу! А, может, вы полетите вместо ме-ня?
Понятливая:
Трифон Ионыч! Что я должна записывать? Про общество любителей книги или про полеты?
Елегипова (возмущенно):
– Да мы таких в нашем вагоне-ресторане спускали голы-ми на первом же перегоне! Комбинезон на ней зеленый! Ца-ца какая! Курить сюда пришла! Да твой Никудым… (Она поняла, что сильно прокололась и мгновенно смолкла, тре-вожно глядя на Буномова. А тот, совсем растерявшись, молча вертел головой то в сторону Скородумова, то в сторону Своякиной, то в сторону Елегиповой, то…)
Выдаш:
– Товарищи, товарищи! Успокойтесь! У нас тут аттеста-ция, а одесский Привоз! Трифон Ионыч! Вот вам анкетные данные аттестуемой! Начинайте, Трифон Ионыч!
(Буномов, наконец, вышел из оцепенения и взял у Выдаш анкетные данные на Своякину. Но в глазах у него все рас-плывалось, и он никак не мог ничего разобрать. Своякина смотрела на все происходящее нахально-спокойно, положив ногу на ногу. Комиссия напряженно смотрела на Буномова).
Буномов (вспотевший):
– Аттестуется Своякина Нелли Витальевна, зав. группой отдела информационного обеспечения, год рождения…
(Пока Буномов зачитывал анкету, Своякина, болтая одной ногой, шарила своими круглыми глазками по предметам, на-ходившимся в кабинете, и сдувала через свои пухлые губки нависающую на глаза челку).
Буномов (закончив читать анкету):
– Вопросы по анкете? (Все молчали). Вопросов нет! (Он сказал это почти не дав членам комиссии опомниться: боял-ся, что снова возникнет конфликт. Но тут встряла Понятли-вая)
Понятливая:
– Я не поняла, Трифон Васильевич! Это не для протокола, а я как член комиссии. Сколько же ей все-таки лет?
Своякина (вспыхнув):
– А тебе какое дело? Смотри лучше за собой! Дура!
Елегипова (громко):
– Да мы таких в нашем вагоне-ресторане спускали голы-ми на первом же перегоне! Комбинезон на ней зеленый! Ца-ца какая! Курить сюда пришла!
Понятливая:
– Да ты… своим зеленым комбинезоном… Ты весь стол у директора вытерла! Бедный Никудым! Нет! Это я запишу-таки в протокол! И про стол, и про комбинезон, и про вагон-ресторан! “А поезд тихо ехал на Бердичев!” (Понятливая нервно пропела строчку песни и, схватив авторучку, приня-лась что-то яростно заносить в протокол. Буномов опять был парализован. Своякина слезла с табуретки и побежала в при-емную. Через проем открытой ею двери кабинета в прием-ной промелькнуло озабоченное лицо Никудыма…)
Стремленцев (равнодушно):
– А меня это не интересует!
Выдаш:
– Этот вопрос надо поставить на партийном собрании…
Афонина (удивленно):
– Она же была членом нашего райкома комсомола! На-верное, у нее не все ладно с мужем…
Елегипова:
– Девочка! С чьим мужем у нее неладно? Обсудите это на своем комсомольском собрании! Да мы таких в нашем ваго-не-ресторане…
Понятливая (заканчивая писать):
– Я тебе покажу “Дура”! Я тебе покажу! Я тебя замари-ную, как атлантическую селедку!
Буномов (наконец, паралич немного отпустил его, и он немощно прохрипел):
– Девочки! Вы меня с ума сведете! Мой корсет сам уже меня покидает: держу двумя руками, а он все норовит соско-чить под стол! Зачем вы связываетесь со Своякиной? Можно было решить все по-доброму… Хорошо еще, что наш веду-щий застрял на мясокомбинате, не то дело бы дошло до рай-кома!
Елегипова:
– Да она сейчас сама снесет туда всю информацию! Не впервой! Ох, у нас бы в вагоне-ресторане…
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Трифон Ионыч! Не беспокойтесь вы так! На мясокомбинате, пока там наш ведущий разбирается, сопрут еще не одну корову! Сидеть ему там не пересидеть, как медному котелку! А сама эта подстилка в комбинезоне…
Буномов:
– Мария Викторовна! Ну что вы такое произносите!
Понятливая:
– Ничего я не произношу лишнего: у меня в протоколе так записано! Ох, замариную я эту атлантическую селедочку! “А поезд тихо ехал на Бердичев”… (Уже более уверенно пропела Понятливая).
Буномов:
– Да вы что забыли, что ее к нам именно райком партии прислал? Напомните, Нина Сергеевна!
Выдаш (хмуро):
– Именно так, именно так! Она туда носит информацию почаще, чем я… И я представляю, что там узнают о нас на этот раз… Придется просить самого директора… Вы бы, то-варищ Стремленцев, взяли на себя эту малоприятную, но очень нужную для нашего коллектива миссию…
Стремленцев:
– А причем тут я? Меня это не интересует! Да и с какой стати Никудым… простите… директор станет меня слушать?
Понятливая:
– Трифон Ионыч! Что я должна писать в протокол? Я окончила на подстилке, Трифон Ионыч! А дальше писать про поручение Стремленцеву переговорить с Никудымом? Чтобы не забыть, Трифон Ионыч!
Буномов:
– Мария Викторовна! Вы, я вижу, просто издеваетесь! Какая подстилка может фигурировать в официальном доку-менте? Вы в своем уме?
Понятливая (упрямо):
– Я сказала, что ее замариную, значит, замариную! Я тоже член Партии! У нас в “Океане”…
Скородумов:
– Ба! А я о вас как-то забыл!
Понятливая (не обращая внимание на реплику Скороду-мова):
– Мы еще откроем ей персональное дело!
Стремленцев:
– Вы, Мария Викторовна, так разошлись, так разошлись, что все хотите загнать в протокол!
Понятливая:
¬– Это я только в черновик. Для памяти. Но черновичок я попридержу. Для себя. Может пригодиться. Так вы перего-ворите с Никудымом?
Стремленцев:
– Да какое я на него могу иметь влияние?
Понятливая:
– Как это какое? Что-то я не въезжаю в тему, как говорит моя дочка! Вы же ему пишете диссертацию!
Стремленцев:
– Ну и что с того? Вон институт, где я до этого работал, почти весь писал диссертацию самому Ивану Ивановичу (Стремлецев многозначительно с большой паузой посмотрел на потолок). А попробуй кто из нас только заикнись, что хо-тел бы только попасть на прием к нему… Да вы что?
Понятливая (не отставая):
– Ну, наш Никудым – это не Иван Иванович, так что я за-писываю в протокол, что вам комиссия дала поручение…
Буномов (полностью ошарашенный происходящим):
– Что вы все несете? Особенно об Иване Ивановиче! Да об этих разговорах райком узнает сегодня же! Да нас просто ликвидируют, как организацию! Вы представляете себе по-следствия! Ты, Стремленцев, зачем клевещешь на… на… Да такого не могло быть в природе! Да… да… Все! Прекратить все разговоры! Прекратить! Я сам переговорю с Никуд… с директором! Мы аккуратно отрегулируем вопрос со Свояки-ной! А вам, Липа Аркадьевна, я указывал, что не надо было включать Своякину в список аттестуемых! Не надо было! Так вы посамовольничали!
Мишигина (испуганно):
– Трифон Ионыч! Я не могла не включить. По закону для ее аттестации подошел срок!
Буномов (распалясь):
– По какому-такому закону! Мы здесь сами себе закон! А теперь, благодаря вам, договорились вот до прямой клеветы на самого Ивана Ивановича! Хорошо, Слава тебе Господи (он в экстазе трижды осенил себя широким крестом), Слава тебе, Создатель наш (опять трижды перекрестился), что на нашем мясокомбинате вовремя сперли трех коров! Не то си-дел бы сейчас с нами наш ведущий, и мы бы из этого кабине-та сразу пожаловали прямиком в места не столь отдаленные!
Мишигина (испуганно):
– Я же не могла и предположить, что так все обернется! Да я совсем забыла, что Нельку прислал райком! Просто из головы вылетело!
Буномов:
– Кстати, Липа Аркадьевна! Вы навели меня на мысль: вы пойдете к директору вместо меня! Именно вы! И никакой ни Стремленцев! (Он сурово глянул на Стремленцева): – А с то-бой я еще проведу политико-воспитательную беседу! Надо же такое придумать!
Мишигина (испуганно):
– Почему я?
Елегипова:
– Да потому, что вы ему бочками возите вино на вокзал, а он их отправляет в Москву своему руководителю диссерта-ции! Вот и почему! Думаете, это большой секрет для кого-нибудь? Ваша доля в будущей диссертации Никудыма весо-мее доли Стремленцева. Не так ли, товарищ Стремленцев?
Стремленцев (равнодушно):
– А меня это не интересует!
Мишигина:
– Ладно, я сама переговорю с Нелькой и с Юрой.
Понятливая:
– С каким Юрой?
Мишигина (замявшись):
– Ну… простите… с директором…
Понятливая:
– Я все-таки запишу наш разговор в протокол. На всякий случай…
Буномов (испуганно):
– Не вздумайте этого делать, Мария Викторовна! А вдруг этот черновик кто-либо у вас украдет и отнесет в райком?
Елегипова:
– Или она сама… Сейчас начнется соревнование под де-визом “Кто первый”…
Понятливая (злобно, переставая играть дурочку):
¬– Я как член Партии обязана информировать Партию обо всем… (Буномов, не выдержав, поднимается и выходит из кабинета. Остальные следуют за ним. Занавес)…

3-й акт

На сцене – кабинет директора НИИ Масляного (Нику-дыма). У задней стены по-хозяйски расположился широкий директорский письменный стол, покрытый, к случаю, ярко-красной материей. За столом – спиной к стене и лицом к зри-телю – Ведущий, только что появившийся в НИИ и уже ус-певший привычно оседлать место руководителя курируемого им учреждения. Как всегда, что-то пишет в свой блокнот. На стене за ним в багетной рамке – большой портрет очередного Генерального секретаря ЦК КПСС Андропова, который строго сквозь очки смотрит на все происходящее в данном кабинете. Очень заметно, что рамка для портрета сколочена наскоро: она не попадает в размер висевшего на ее месте портрета недавно почившего предыдущего Генерального секретаря, отчего по ее краям наблюдаются темные от ско-пившейся пыли полосы. Как и в кабинете главного инженера, в котором происходила аттестация сотрудников НИИ, здесь также во всю ширину стены висит красный транспарант с цитатой от нового руководителя страны: “Партия будет ре-шительно бороться с тунеядством и разгильдяйством!”. На левой от зрителей стене кабинета висит старый, засиженный мухами, портрет Карла Маркса, а на правой стене, прямо на-против – чуть поновей портрет Ильича. Оба вождя своими строгими взглядами упираются в длинный и широкий при-ставной стол, расположенный перпендикулярно директор-скому и покрытый, как и тот, ярким кумачем. За этим столом – вся парторганизация НИИ, вся ее “руководящая и направ-ляющая”, все пять государственных человека: сам Никудым, сидящий по правую руку от Ведущего, рядом с ним – Буно-мов, напротив – Выдаш, Понятливая и новый персонаж в этой истории – Тыхабаба – переплетчица технологического отдела, подчиненная Понятливой, представитель славного рабочего класса НИИ, состоящего из директорского шофера Васи, калымящего на стареньком авто направо и налево, пока его шеф решает важные государственные задачи в пределах вверенного ему НИИ, да сантехника Федорыча, находящего-ся постоянно “под мухой” из-за вредных испарений Нии-шной канализации, которые имеют место быть в длинном сыром подвале, в котором большую часть рабочего времени обитает Федорыч. В рабочий класс входил еще и кладовщик Чух, но тот нахально считал себя представителем творческой интеллигенции, заявляя об этом каждому встречному-поперечному на том основании, что Никудым, де, его офор-мил на должность старшего инженера-экономиста.
Вся партийная пятерка напряженно молчала, ожидая, ко-гда Ведущий завершит свои исторические записи в казенный райкомовский блокнот. Наконец это свершилось и Ведущий, отложив блокнот в сторону, поднял свои усталые стеклянные глаза на сидевших за приставным столом.
Ведущий
– Товарищи! В соответствии с последними Решениями Партии и Правительства и по указанию нашего Ленинского районного комитета Партии мы провели внеплановую атте-стацию сотрудников вашего НИИ МолАСУПроект с целью дальнейшего повышения государственной ответственности и качества работы каждого сотрудника по проектированию и внедрению в народное хозяйство Республики Автоматизиро-ванных систем управления… – Он снова, как и при начале аттестации, остановился на сложной современной междуна-родной обстановке, прошелся нехорошими словами по аме-риканскому империализму и израильскому сионизму, опять вспомнил зачем-то про колбасу и про три коровы, так таин-ственно исчезнувших на лично курируемом им городском мясокомбинате, откуда он только что прибыл и где перед этим проводил внеочередное партийное собрание.
– Могу констаНтировать, товарищи, что мы со всей серь-езностью подошли к рекомендации нашего районного пар-тийного органа и прошерст.., простите, проверили ваш кол-лектив, ваших оставшихся ведущих специалистов на способ-ность отвечать современным требованиям Партии и Прави-тельства. Проверка показала, товарищи, что в целом в вашем НИИ сосредоточены здоровые кадры, способные решать за-дачи, поставленные перед нами Партией, что у вас имеются все средствá для достойного завершения очередной пяти-летки и что рабочий класс вашего мясного предприятия на-ходится на высоте своих задач.
Сидящие за приставным столом немного напряглись по-сле последних слов Ведущего, но виду не подали: они пони-мали, что такое партийная дисциплина.
– Однако, – продолжал Ведущий, – в вашем коллективе имеются отдельные недостатки, которые могут перерасти в большую идеологическую проблему. Я имею в виду незре-лые высказывания некоторых членов аттестационной комис-сии в отношении видных деятелей республиканской партий-ной организации.
Понятливая (громко и зло шепчет на ухо Выдаш):
– Успела-таки эта шлюшка первой донести информацию до ушей кого надо! Куда же Вы смотрели, Нина Сергеевна! Ох, я ее замариную! Дайте только срок!
Ведущий (поднимая глаза на Понятливую):
– Она поступила по-партийному! Хотя и не член! Если уже начали грязными руками трогать самого Ивана Ивано-вича…
Никудым (вскакивая с места и уничижительно обращаясь к Ведущему):
– Товарищ! Товарищ!...
Ведущий:
– Негрубот…
Никудым:
– Товарищ Негрубот! Товарищ Негрубот! Здесь мы имеем какое-то недоразумение! Настоящее недоразумение! Свояки-на что-то перепутала! Я ей говорил, чтобы она информиро-вала только насчет Скородумова! А про Ивана Ивановича… Она точно напутала! Давайте ее вызовем!
Ведущий:
– Она не член Партии! А собрание наше – закрытое! По-этому не имеет права присутствовать! Кстати, о Скородумо-ве: почему вы, товарищ Масляный, держите на столь ответ-ственном участке беспартийного?
Никудым (заикаясь):
– Я… товарищ… я советовался с райкомом… когда у-уутверждали… Он… мне… то есть нам… он всю работу… всю работу…
Ведущий (перебивая):
– Ну вот! Завалил?
Никудым:
– Н-н-нет! Н-н-ет! Наоборот! Наоборот! Выправил!
Ведущий (хмуро):
– Ну, теперь-то ведь, насколько мне известно, работа идет, не так ли? А он идеологически невыдержан! Да и неза-менимых людей у нас нет! Так нас учит наша Партия!
Никудым (садясь):
– Да… но…
Выдаш:
– Скородумов, между прочим, с отличием окончил Уни-верситет Марксизма-Ленинизма при ЦК и получил высшее партийное образование! И, между прочим, окончил идеоло-гический факультет! Мы получили из Университета самые лучшие отзывы о нем! По результатам его дипломной работы его чуть не забрали в один ВУЗ преподавать Историю КПСС! Беспартийного! А вы – “Идеологически невыдержан”. Уж кто-кто, а он-то как раз наоборот. Очень уж выдержан. Не в пример некоторым. Не станем уточнять… (она смотрела ку-да-то в небеса). Ни один наш коммунист не хотел идти учиться по вашей разнарядке. А он пошел!
Буномов:
– Любопытный слишком! Вот и пошел!
Ведущий:
– Да это ровным счетом ничего не значит! Я вот никаких университетов не кончал, а работаю. Учусь у Партии. Наби-раюсь ее мудрости. Руковожу столькими людьми! Идеологи-чески! Не станем терять время, товарищи! Завтра у нас в райкоме очередная еженедельная районная планерка. Там и договорим… (обращается к Буномову): Товарищ Буномов! Как же вы допустили подобные высказывания в отношении самого Ивана Ивановича? Вы знаете, чем это пахнет? Я не уверен, что завтра об этом не узнают в ЦК! Вы себе пред-ставляете последствия?
Буномов, пунцовый, начал привставать со своего скри-пящего стула…
Выдаш:
– Если вы сами не проинформируете, никто и не узнает! Мало ли что человек в сердцах ляпнул!
Ведущий:
– Вот-вот! Теперь понятно, откуда ветер дует! Сам секре-тарь партийной организации позволяет себе на представите-ля районного комитета Партии…
Выдаш (повышая голос):
– У нас с вами одинаковые партийные билеты! Если вы слушаете какую-то Своякину… (она презрительно бросила взгляд на Никудыма, отчего тот попытался вжаться в стул). Да она у директора днями сидит на столе!
Понятливая (громко):
– Если бы только на столе!
Никудым, вскакивая:
– Что вы имеете в виду, Мария Викторовна?
Понятливая, отворачиваясь:
– Я ее замариную, эту райкомовскую б… сельдь!
Буномов (жалобно глядя на Ведущего):
– Товарищ! Товарищ Негрубот!
Ведущий, перебивая:
– Ладно, ладно! Садитесь, товарищ Буномов. С этим мы разберемся попозже! Здесь обстановка сильно накалена, и не все коммунисты четко представляют себе задачи идеологи-ческой работы Партии. Работать станем с каждым индивиду-ально. Как учит нас наша Партия… Но вернемся к результа-там аттестации. Товарищ Буномов, доложите собранию ре-зультаты.
Выдаш:
– Товарищ Негрубот! У нас, кажется, партийное собра-ние, а не летучка в райкоме. По уставу полагается избрать соответствующие органы…
Ведущий (прячет злость в глазах):
– Да, извините, товарищ Выдаш. Я совсем выдохся за се-годняшний день… Эти три коровы, которых сперли на мясо-комбинате… Почему они проехали мимо райкома?... Опять надо ждать, пока завезут… Избираем, товарищи, рабочие ор-ганы…
(Присутствующие начинают выдвигать кандидатов в ра-бочие органы собрания и голосовать. За председательское место садится Выдаш. Протокол готовится писать Понятли-вая. Ведущий садится за приставной стол. Никудым и Буно-мов услужливо отодвигаются к концу приставки и дают ме-сто Ведущему быть рядом с председателем собрания).
Выдаш:
– Товарищ Буномов, доложите коммунистам итоги про-веденной в нашем институте аттестации. Мы вас слушаем, Трифон Ионыч.
Буномов встает, собираясь с мыслями. Видно, что мысли разбегаются по распадающимся черным крылам волос, кото-рые их обладатель пытается обеими руками водворить на ме-сто, но это у него плохо получается. Махнув в досаде рукой, Буномов начинает:
– Э-э-э…
Ведущий:
– Что, товарищ, не удалась аттестация? Или вы не хотите нам докладывать? Как коммунист…
Буномов (испуганно глядя на райкомовца):
– Что вы, товарищ Негрубот1 Что вы! Наоборот! Атте-стация блестяще удалась!
Ведущий:
– Тогда чего же вы в досаде машете рукой?
Буномов:
– Да это я не по поводу аттестации! Говорил еще вчера Розе, чтобы она мне расческу положила в карман пиджака, да она, видимо, забыла. Вот и…
Понятливая, входя в свою прежнюю роль:
– Мне про Розу писать, Нина Сергеевна?
Выдаш:
¬– Мария Викторовна! Вы достаточно нас позабавили на аттестации! Здесь – партийное собрание…
Понятливая:
– Нина Сергеевна! Я к тому, что когда вчера Трифон Ио-ныч валялся со мной под столом, я эту расческу видела там же, под столом! Роза у него аккуратная…
Выдаш:
– Мария Викторовна! Ведите нормально протокол собра-ния!
Понятливая (что-то записывая в протокол):
– Повезло этой татарке: с двумя детьми такого мужика отхватила. А ухаживать за ним некому…
Буномов:
– Мария Викторовна! Вы же с Розой подруги!
Понятливая:
– Я бы за вами, Трифон Ионыч…
Выдаш и Ведущий в унисон:
– Товарищ Понятливая!
Никудым:
– Я Трифона знаю давно: мы с ним дружим еще с инсти-тута. И с Розой мы дружим…
Ведущий, вконец, раздражаясь:
– Товарищи коммунисты! Мы сюда собрались, чтобы ос-тавить все семейные передряги за порогом и заниматься го-сударственными делами, которые поручила нам наша Пар-тия!
Никудым:
– Трифон с Розой живут душа в душу… А насчет расчес-ки…
Понятливая молча заносит дискуссию в протокол.
Выдаш:
– Докладывайте, Трифон Ионыч! Мы вас слушаем!
Буномов, пытаясь в очередной раз обеими руками собрать распадающиеся по щекам пряди волос и глядя в бумажку, которая оказалась, в конце концов, у него в руке:
– Э-э-э… Значит… Товарищи! Аттестация в нашем ин-ституте прошла на высоком моральном и политическом уровне! Из пяти аттестуемых специалистов все пятеро под-твердили свои твердые морально-политические принципы, направленные на дальнейшее улучшение материального и духовного благосостояния трудящихся нашей страны. В рамках исторических решений последнего съезда нашей родной Партии…
Ведущий, перебивая, заглядывает в свой безразмерный блокнот:
– А что там у вас, товарищ Буномов, с товарищ Трубицы-ной?
Буномов, вздрагивая:
– Ничего у меня с ней нет и не было! У меня Роза…
Ведущий, с досадой:
– Да я не в этом смысле! Она действительно филолог?
Буномов:
– Роза у меня программист!
Понятливая, отрываясь от протокола:
– Ну, Трифон Ионыч! Какой из нее программист, когда она запорола тему по “Культторгу”!
Ведущий – Никудыму:
– Эта… Роза… Что, она тоже у вас работает?
Никудым уверенно:
– Почему “тоже”? Конечно, работает! Главным инжене-ром проекта! ГИП’ом, как у нас говорят! Мы же – друзья. Еще семьями дружили, пока от меня жена не ушла. Я тогда еще сильно зáпил…
Ведущий что-то пометил в своем блокноте. Понятливая усердно вела протокол собрания.
Понятливая, заканчивая писать:
– Если бы она была у вас программистом, вы бы… А! Во-обще-то мне понятно!
Буномов:
– Что вам так понятно, Мария Викторовна?
Понятливая:
– Да все мне понятно, Трифон Ионыч! Она – программи-стка! Только – никакая! Поэтому она и завидует нашим про-граммистам и вас, Трифон Ионыч, постоянно настраивает против них!
Буномов:
– Но…
Понятливая:
– Да, да! Именно настраивает! Я так и запишу в протокол! (принимается что-то писать. Все молчат). – Теперь понятно, почему вы так не любите наших программистов! (Снова что-то пишет в протокол). – С двумя чужими детьми и так на-страивать…
Ведущий – Буномову:
– Вообще-то своих жен принимать к себе на работу… Видите, что в итоге получается? Партия рекомендует…
Никудым:
– Роза выходит на меня, а не на Трифона! Это допустимо!
Ведущий что-то снова помечает в блокноте:
– Так товарищ Трубицына действительно филолог по об-разованию?
Никудым:
– Да, но… Знаете, кто ее отец?
Ведущий:
– Он, что, член райкома?
Никудым:
– Он – член горкома!
Ведущий, вытаращившись на Никудыма:
– Горкома?
Никудым:
– Именно! Записной исследователь Пушкина в нашем краю!
Ведущий, тушуясь:
– Не успел войти в курс… меня только недавно сюда Партия перевела из района… Ладно, такая фигура не обсуж-дается… Продолжайте, товарищ Буномов.
Буномов:
– Значит, с Трубицыной понятно: аттестована.
Выдаш:
– У меня особое мнение, которое я прошу внести в прото-кол.
Ведущий:
– Да, да, Нина Сергеевна! Что за мнение?
Выдаш:
– Нам как предприятию, находящемуся на хозяйственном расчете, надо выполнять план, договора. А если мы станем набирать такие кадры, как Трубицына, то скоро перестанем получать зарплату: все встанет! Как может филолог, пусть даже в совершенстве знающий Шекспира, заниматься вне-дрением вычислительной техники в народное хозяйство!
Ведущий:
– Товарищ Выдаш! Я же сказал, что такие кандидатуры, как Трубицына, не обсуждаются. В институте имеется доста-точно специалистов, которые выполнят успешно все ваши планы! Потом… Партия никогда вас в беде не оставит! Вот, например, ваш пресловутый Скородумов…
Выдаш – в тон Ведущему:
– Которого вы собираетесь помочь выгнать…
Ведущий:
– Беспартийный не должен возглавлять такой ответствен-ный участок работы! Здесь должен быть коммунист и только коммунист! Чтобы было с кого спросить за развал работы! Так учит нас наша Партия!
Выдаш:
– Да он не разваливает, а наоборот, только создает! Да и коммунистов у нас всего-то ничего. Все и так расставлены по участкам. Не поставим же мы товарищ Тыхабабу, переплет-чицу (Выдаш показывает на сидящую одиноко Тыхабабу), вместо Скородумова?
Ведущий, оживившись;
– А что? Не боги, как известно, горшки обжигают! Так учит нас наша Партия! Вспомните, как после Революции простые матросы командовали Наркоматами, банками и за-водами! И ничего, получалось! Об этом стоит подумать! Вот я, хоть университетов и не кончал…
(Сидевшая до этого молча Тыхабаба, оживилась и приня-лась преданно смотреть в глаза ведущему).
Выдаш:
– Н-да… Продолжим наше собрание.
Понятливая:
– Нина Сергеевна! Я рекомендацию представителя рай-кома по Скородумову занесла в протокол. Правильно?
Выдаш (раздраженно):
– В какой протокол, Мария Викторовна! В какой прото-кол!
Понятливая:
– Я как секретарь собрания, обязана все заносить в прото-кол!
Выдаш, махнув рукой:
– Да заносите, ради бога! Никто вам не запрещает. Потом отредактируем, как обычно.
Понятливая:
– Насчет Скородумова?
Выдаш:
– Насчет всего…
Ведущий с места:
– Продолжайте докладывать, товарищ Буномов! (Выдаш на эту реплику недовольно повела головой, но промолчала: представитель райкома не давал ей вести собрание и всю роль управления брал на себя).
Выдаш – Буномову:
– Продолжайте, Трифон Ионыч.
Буномов:
– Неплохо показала себя на аттестации товарищ Мешал-кина.
Выдаш:
– Как это “неплохо”, Трифон Ионыч? Да она вообще не ответила ни на один поставленный вопрос! Ее надо было не-аттестововывать!
Буномов:
– Ваша позиция, Нина Сергеевна, отражена в голосовании по этому поводу. Это вы вдвоем со Скородумовым, я так по-нимаю, давали нам по два черных шара каждый раз?
Выдаш:
– У нас пока что голосование тайное.
Ведущий:
– Уши осла трудно прятать!
Выдаш (сильно покраснев и глядя с нескрываемой нена-вистью на Ведущего):
– Товарищ Негрубот! Выбирайте, пожалуйста, выраже-ния! Да еще по отношению к женщине! Я же не заостряю внимание на том, что ваша фамилия переводится как “Черная морда”! Или это как-то влияет на ваше поведение?
Ведущий (злобно):
– Я университетов не кончал, товарищ Выдаш!
Выдаш (перебивая):
– Это очень заметно, товарищ Негрубот!
Негрубот:
– А моим поведением всегда руководит не моя фамилия, а моя Партия! Я ей принадлежу вместе с фамилией! Да у нас с такой фамилией половина страны ходит!
Выдаш (усмехаясь):
– Это вы явно преувеличиваете, товарищ. (Обращается к Буномову): – Продолжайте, Трифон Ионыч.
Буномов (обращаясь к Выдаш):
– Мы с Юрой (кивает на Никудыма) – не самоубийцы. Один неосторожный шаг в отношении Мешалкиной и нашей фирме – конец! А так…
Ведущий (заинтересовано):
– У нее кто-то из родственников тоже член горкома?
Буномов:
– Почти! Ее папа – начальник ведущего отдела Мини-стерства финансов. Почти заместитель министра!
Ведущий (удовлетворенно):
– Ясно! Этот вопрос не обсуждается! Дальше, товарищ Буномов!
Выдаш:
– Да что же это такое делается на белом свете! Кто рабо-тать-то будет! И вы, товарищ Негрубот, это оправдываете?
Понятливая (отрываясь от писания протокола):
– Я эту речь полностью заношу в протокол!
Никудым (испуганно):
– Нина Сергеевна! Вы делаете неверные выводы в отно-шении представителя районного комитета нашей Партии! А вы, Мария Викторовна, не очень-то усердствуйте с протоко-лом! Меньше будет потом редактировать!
Понятливая (упрямо):
– Я как коммунист обязана исполнять честно свой пар-тийный долг! Я всегда была чиста перед Партией!
Никудым (распаляясь):
– И когда вы подпольно раздавали дефицитную рыбную продукцию своим людям, за что вас и поперли с поста ди-ректора “Океана”? Райком ведь тогда вас спас, рекомендовав вас мне! А вы теперь начали катить бочку на его представи-теля?
Понятливая (стукнув кулаком по столу):
– Товарищ Никудым! То есть, простите, Масляный! Да будет вам лично известно, что поперли, как вы изволили вы-разиться, меня из “Океана” как раз по совсем обратной при-чине! Я как честная русская дура, запретила отдавать “за так” ящик дефицитной черной икры представителю ЦК Ком-сомола для “очередной встречи” в охотничем домике якобы с молодежной делегацией какого-то африканского государст-ва! Насмотрелась я на эти “встречи” в свое время!
Ведущий (встревоженно):
– Но-но-но! Остановитесь, товарищи! Хорошо, что у нас закрытое партийное собрание! А то, что простой народ мо-жет подумать, слушая такие безответственные заявления!
Понятливая, вся дрожа от негодования, начала что-то за-писывать в протокол, громко бурча:
– Ох и замариную я эту парочку!
Выдаш (Ведущему):
– Видите, к чему приводит своячество в работе! Эту зара-зу надо жестоко искоренять!
Ведущий (с угрозой):
– Вы не по той площади ведете стрельбу, уважаемая! На-до всегда ставить интересы Партии выше интересов отдель-ной личности!
Выдаш:
– Что вы занимаетесь демагогией, “уважаемый”! Где вы тут наблюдаете интересы Партии? Когда берете на работу дочь члена горкома и платите ей за бездействие народные деньги? Фактически платите члену горкома через его дочь! Это же обыкновенная взятка!
Ведущий:
– Я думаю, что если бы на вашем месте сидел сейчас бес-партийный Скородумов, то мы бы услышали ровно такую же мысль! Это видно по результатам голосования, хотя оно, якобы и тайное! Правды не скроешь! Я доложу о ваших из-мышлениях в райкоме. Думаю, меня поддержит и большин-ство остальных членов сегодняшнего собрания? (он посмот-рел на Никудыма, Буномова и Тыхабабу. Те радостно заки-вали головами). Вообще, есть мнение обсудить здесь вопрос о недостойном поведении товарищей Скородумова и Выдаш на аттестации. Как вы думаете, товарищи? (Он снова по-смотрел на знакомую троицу. Те согласно кивнули). Я вношу этот вопрос на голосование: кто за то, чтобы обсудить здесь вопрос о недостойном поведении товарищей Скородумова и Выдаш на аттестации? (Первым поднял руку. За ним тут же вздернули свои руки Никудым, Буномов и Тыхабаба).
Выдаш:
– Вы что здесь творите, Негрубот! С больной головы ва-лите на здоровую! (Понятливой): Мария Викторовна! Внеси-те все в протокол! Будем разбираться в райкоме. А если надо, то и повыше! (Понятливая молча кивнула).
Никудым (вставая):
– Товарищи коммунисты! Наше собрание как раз естест-венным образом вырулило на решение больного вопроса на-шего коллектива. Давно требовалось обсудить глубоко на-зревший вопрос о недостойном поведении коммуниста Вы-даш и беспартийного Скородумова, которые мешают вве-ренному мне коллективу исполнять задачи, поставленные Партией перед нами. Дело уже дошло до прямого оскорбле-ния уважаемых деятелей городской и республиканской пар-тийной организаций…
Полнятливая (отрываясь от ведения протокола):
– Причем тут Скородумов? Это Стремленцев выболтал, что их институт работал на докторскую диссертацию самого Ивана Ивановича! Причем тут Скородумов? Не хотите затра-гивать Стремленцева, потому что и ваша диссертация пи-шется не вами, а Стремленцевым? Похожая ситуация?
Никудым (не обращая внимания на реплику Понятливой):
– Предлагаю сначала избрать новое руководство нашим собранием. Предлагаю председателем собрания избрать то-варища Буномова, а секретарем – товарищ Тыхабабу. Кто за это предложение, прошу поднять руки (поднимает руку. За ним тут же вскидывает руку Ведущий).
Никудым – ведущему:
– Вам, товарищ Негрубот, голосовать не положено.
Негрубот:
– Извините, так все накалилось, что я и забылся (опускает руку).
Никудым (глядя на поднятые руки Буномова и Тыхаба-бы):
– Большинство – за. Товарищи Выдаш и Понятливая! Прошу сдать свои полномочия вновь избранным лицам! (Бу-номов встает и вытесняет с ее места Выдаш, а Тыхабаба, по-дойдя к Понятливой, смущенно смотрит на свою начальни-цу).
Понятливая (пододвигая протокол Тыхабабе):
– Тебе, Нюра, с твоими тремя классами церковно-приходской школы будет несколько затруднительно…
Тыхабаба (осмелев):
– Партия мне всегда помогала…
Понятливая (садясь за приставку):
– Ну, ну…
Буномов:
– Итак, товарищи, собрание продолжает свою работу. На повестке дня вопрос о недостойном поведении коммуниста Выдаш и беспартийного Скородумова. По коммунисту Вы-даш выскажется наш директор, товарищ Масляный. По бес-партийному Скородумову выскажется товарищ Тыхабаба… (Тыхабаба, не моргнув глазом, что-то непривычно царапала в протоколе, давая понять, что такой поворот событий для нее совсем не новость).
Выдаш:
– В огороде – бузина, а в Киеве – дядька…
Буномов (не обращая внимания на реплику Выдаш):
– Давай, Юра!
Никудым (вставая):
– Товарищи коммунисты! Мне не очень приятно высту-пать по предложенному вопросу, но дело зашло слишком да-леко. Если сам секретарь нашей партийной организации не понимает современной международной обстановки и блоки-руется с беспартийным, идя вместе с ним, я имею в виду Скородумова, чуть не сорвавшего нам важное государствен-ное и партийное мероприятие, идя, повторяю, против поли-тики нашей партии, против самого районного комитета в ли-це его достойного представителя… Не знаю, что происходит с нашим коммунистом, которого мне в свое время рекомен-довал наш районный комитет партии на должность началь-ника отдела кадров института. Не знаю… Видимо, она попа-ла под влияние международного империализма и израиль-ского сионизма, она, мягкая и добрая по натуре, наслушалась провокационных речей последышей мирового сионизма, она их начала жалеть. И каков же результат? Под ее давлением, несмотря на постоянные предупреждения нашего районного комитета партии, мне пришлось принять на работу большое количество лиц сионисткой идеологии, что чуть не привело к полному заболеванию нашего, в целом еще совсем недавно здорового, коллектива. Коллектив начало лихорадить под упреками в некачественной работе уважаемых специалистов со стороны вновь принятых специалистов с чужеродной идеологией. Эти пришельцы, имея твердую поддержку сек-ретаря партийной организации, постоянно добивались все новых и новых переработок уже готовых проектов под пред-логом их невысокого качества. Вы, товарищи, хорошо знае-те, в каком отделе, в основном сосредоточились эти совре-менные вредители. Конечно, в отделе небезыизвестного Ско-родумова! Они просто перестали принимать в разработку проекты, выполненные в отделах товарищей Сгонивмогиль-ной и Мишигиной! Они намеренно срывали сроки сдачи проектов в эксплуатацию нашей организацией, в результате чего коллектив оставался без премий, которые составляли от половины и более зарплаты каждого сотрудника, что вызы-вало законные нарекания со стороны здоровой части нашего коллектива. А когда наш коллектив был уже на грани полно-го фиаско, эти вредители нанесли нам окончательный удар: они все дружно уволились под предлогом их полного и окончательного исхода из страны в так называемое Государ-ство Израúль.
Благодаря этой шайке, у нас почти не осталось програм-мистов. Но руководителю отдела программирования Скоро-думову и этого оказалось мало: на прошедшей аттестации он договорился до того, что потребовал неаттестовать свою программистку товарищ Тихую, мать двоих детей и жену известного в городе автослесаря, благодаря которому наш единственный автомобиль еще хоть на каком-то ходу! В сво-их неблаговидных делах Скородумов имеет полную под-держку секретаря партийной организации, что также показа-ла только что проведенная аттестация: счет 7:2 в нашу поль-зу как раз и подтверждает сказанное мною. Кто эти двое про-тивников нормальной оценки членов коллектива? Выдаш и Скородумов! Этому положению пора положить конец! Я предлагаю объявить коммунисту Выдаш Нине Сергеевне строгий выговор с занесением в учетную карточку, а Скоро-думову – недоверие партийной организации, после чего он будет мною освобожден от руководства отделом. Пора нам идти в ногу с нашей Партией и современными ее установка-ми! У меня все, товарищи!
Выдаш и Понятливая захлопали:
– Браво, браво, товарищ директор! Ловко вы нашли коз-лов отпущения!
Буномов, поднимаясь:
– Слово имеет товарищ Тыхабаба.
Тыхабаба (отодвигает в сторону листы с протоколом, одергивает на себе синий, измазанный клеем рабочий халат, в котором она попала на собрание прямо от переплетного станка):
– Товарищи! Я пришла на собрание прямо от рабочего станка и выражу мнение всего рабочего класса нашего кол-лектива: таким, как Скородумов и Выдаш, не место в наших рядах! Они не могут руководить нашим коллективом, по-скольку замарали себя, якшаясь с недругами нашего народа, трусливо сбежавшими в трудную для коллектива минуту к нашим врагам за границу. Я как коммунист хочу заверить нашу парторганизацию и наш районный комитет партии, что могу всегда подставить свое плечо под трудный участок и помочь своему коллективу. Если партия мне окажет доверие, я возглавлю отдел математического обеспечения и наведу там должный партийный порядок. Мы достойно ответим на современные призывы нашей родной Партии! Я целиком и полностью поддерживаю предложение нашего дорогого ди-ректора товарища Масляного Юрия Вячеславовича! (Веду-щий громко захлопал).
Понятливая (громко):
– Святославовича, Нюра, Святославовича. Его зовут Юрий Святославович, сколько раз я тебя учила! Ну, Нюрка! У тебя совсем башню снесло, как говаривает моя пятнадца-тилетняя дочь. Снесло в натуре!
Буномов (быстро поднимаясь и скороговоркой):
– Голосуем, товарищи! Кто за то, чтобы коммунисту Вы-даш объявить строгий выговор с занесением, а беспартийно-му Скородумову объявить наше партийное недоверие как руководителю отдела? (Быстро тянет руку вверх).
Тут дверь в кабинет, где заседает партийная организация, резко открывается, будто ее кто-то сильно пнул с той сторо-ны ногой, и на пороге появляется розовощекий молодой че-ловек лет тридцати в хорошем стального цвета с отливом костюме с листком бумаги в руке.
Пришелец:
– Кто здесь директор НИИ?
Никудым (растерянно):
– Я…
Пришелец (протягивая бумагу Никудыму):
– В соответствии с Решением Правительства ваш инсти-тут преобразовывается в проектное бюро, все сотрудники выводятся за штат. Набирать новых сотрудников для нового учреждения поручено товарищу Негруботу, который и ста-нет руководить новым проектным бюро!
Понятливая (бросая в досаде авторучку на стол и глядя на Ведущего):
– Вот сволочь! Успел-таки настучать наверх!


К о н е ц

12.03.1987 – 14.07.2008 г.г.