Будь ты проклят, холодильник.

Будь ты проклят, холодильник.

Олег Нагорнов.

Мой алмазный дворец разлетелся на осколки, оказавшись обычной стеклянной игрушкой на полке любителя дешевых сувениров. В каждом замке живут призраки карточных домиков. Щелкни по пиковой даме - и мир перевернется. Людоед отравится человечиной, Мардж Симпсон перекрасит волосы, Дороти сбросит на Страну Оз атомную бомбу. Свет в ее холодильнике гас, когда открывалась дверь, и послушно зажигался, когда она закрывалась. Это случайное открытие в бесконечной цепи открытий неслучайных уронило меня на пол уютной кухни, где я и застал сам себя в позе эмбриона.
- У тебя с холодильником что-то не то.
- С холодильником? – Нотка удивления. – А что с ним? Фреон?
- Да нет, не фреон. Причем здесь фреон? Вообще, что это такое?!
- Вроде бы газ...Или нет. Просто когда говорят, что сломался холодильник, принято спрашивать: «Фреон?»
- Я не говорил, что холодильник сломался. Я сказал, что с ним что-то не то.
- И что же?
Мне захотелось к ней. На пляж, на море, на уютные веранды юга. Фреон…
- У тебя гаснет свет, когда открывается дверца.
- И…
- Должно быть наоборот.
- Я люблю свой холодильник. Не смей там ничего трогать. Я про свет.
Совсем не летний холодок в ее голосе.
- Ты понимаешь, что это неправильно?
- Меня все устраивает.
- Но это же неудобно!
- Почему?
- Темно. Ничего не видно.
- Днем светло, а вечером я включаю на кухне свет. Как ты понял, что лампочка все-таки работает?
- Я медленно закрывал дверцу, подглядывая в щелочку.
- Понятно.
Тишина в трубке, как будто вопрос для нее исчерпан.
- Я так не могу. Можно мне пойти домой?
- Ты же обещал присмотреть за квартирой. Я рассчитывала на тебя.
Это значит, что если я сейчас уйду, то в будущем тоже могу на нее не рассчитывать.
- Хорошо, я останусь. Пока.
- Пока!
Через три дня начальник сказал мне, что я плохо выбрит и слишком рассеян для человека, собирающегося делать головокружительную карьеру. Это было правдой. Я не мог думать о работе. Мои мысли занимал холодильник. Большой, белый, и когда-то очень дорогой. Он издевался надо мной, изводил, не давал покоя. Иногда он довольно урчал, как домашнее животное, иногда надолго умолкал, оставляя меня в тревожном ожидании его пробуждения. Кажется, я серьезно заболел. Появилась слабость, боль в ногах, апатия. Постоянно хотелось спать, но заснуть я не мог. Я отпросился на неделю, хотя и не хотел находиться рядом с холодильником постоянно. Часами я лежал на диване, курил, пил крепкий чай, и думал. Я позвонил мастеру, предварительно поставив тумблер температуры на ноль. Он приехал через час.
- Совсем не морозит. Может быть, фреон?
- Вы просто не отрегулировали температуру.
- Значит, не смог разобраться.
- Не удивительно, модель очень старая. Хотя до сих пор одна из лучших. А что у вас со светом?
- Не знаю! Посмотрите?
Кажется, мой голос дрогнул от волнения.
- Странно, - сказал мастер через пятнадцать минут и пожал широкими плечами, - все подключено правильно. Никогда не видел ничего подобного.
Вдруг он резко повернулся ко мне и нахмурился.
- Если это шутка, то она не смешная!
- Это не шутка, - ответил я, присаживаясь на высокий барный табурет, который ей так нравился, - поверьте, не шутка.
Он повозился еще минут пять, потом решительно захлопнул белоснежную дверь.
- Могу совсем отключить свет, если хотите. Если что-то удастся выяснить у коллег, позвоню.
- Свет – ни в коем случае, - устало ответил я, глядя в окно. Я помнил о ее словах. Она любила этот холодильник. Меня она не любила.
Он ушел, не взяв предложенных денег. И снова я остался один на один с кухонным чудовищем. В нем была пицца, пиво, и еще куча вкусных вещей. Мне ничего не хотелось. Но, даже если бы я умирал от голода, все равно бы не взял у него ничего. Я не заключаю сделок с теми, кому не доверяю, и с теми, кого боюсь.
Она иногда звонила – примерно раз в два дня. Волнующую меня тему мы не трогали, в основном она рассказывала о море, о пляжах, о местном красном вине. Мне уже не хотелось к ней. Мне хотелось не видеть снов наяву, где я открываю двери, за которыми тут же гаснет свет. Это страшно и неправильно, как будто тебя никто не ждет. Если погаснет свет за спиной – черт с ним, прошлое погрузилось во тьму, оно умерло. Но темнота в лицо – это слишком жестоко. Мне нужен был свет за дверью. Проклятый холодильник сломал меня откровением, что мой мир не так совершенен, как мне бы хотелось. Или совсем не совершенен. Он управлял мной точно так же, как биржа управляет брокером, а деньги – финансистом. Если бы свет зажегся – я был бы счастлив, но он продолжал свой молчаливый урок, доводя меня до безумия.
Я потерял счет дням. Я не знаю, когда она вернется. И вернется ли? Может быть, это вселенский заговор, цель которого – лишить меня света. Я не знаю. Я не помню. Мне абсолютно все равно, что будет завтра. Наверное, я бы мог справиться с этим, будь я чуть сильнее. В моих венах течет кровь людей, выживших только благодаря убийству конкурентов за жизнь. Меня же доконала бытовая техника. Будь ты проклят, холодильник.