Урок домоводства (рассказ)

- НУ, НАКОНЕЦ-ТО! - с порога радостно вскричал Глеб. - Завтра еду в город! На два дня!
Елена покорно приняла известие. «Рано или поздно, - подумала, - это должно было случиться. Не век же мужу на побегушках по хозяйству на машине разъезжать и на домашних харчах на коленях у жены сидеть».
- И что из этого следует? - не разделяя радости Глеба, спросила и опустилась на рядом стоявший стул.
- Собрать надо продукты, одёжку! - Глеб слегка погасил улыбку, не понимая, отчего жена не порадуется за него.
- Ага, и сухарей побольше насушить!
- Да что с тобой? - Глеб рванулся к Елене, обнял за плечи, поцеловал в щёку.
Елена и этот его порыв перенесла покорно, не шелохнувшись.
- Тебя кто-нибудь обидел? - спросил муж устало. - Отчего сама не своя? Не в армию же провожаешь и тем более, - он шутливо сплюнул через левое плечо, - не в тюрьму! При чём тут сухари?
По давнему опыту, когда Глеб часто ездил в город, Елена знала, что теперь как минимум вечер она проведёт в хлопотах, собирая ему «тормозок» с продуктами. Ездил Глеб в город, конечно. Но когда это было-то!? Теперь же жизнь далеко укатила вперёд, никто в дорогу из деревни сало с хлебом и яйцами не берёт: вокруг придорожных забегаловок, как в лесу грибов после дождя.
- Из скольких блюд будет твой список? - отстраняясь от мужа, поинтересовалась Елена. Именно сегодня она хотела пригласить Глеба к подруге на день рождения, но с утра закрутившись юлой, не предупредила его об этом. А какие теперь гости!?
Елена всё так же молча накрыла Глебу на стол, сама же скорее сделала вид, что поела.
После ужина Глеб по обыкновению завалился с газетой на диван, а Елена убрала со стола и перемыла посуду, всё делая механически, на автомате, без свойственной её натуре шуток.
Термосов Глеб попросил два, и на удивлённый вопрос Елены, не многовато ли будет, пояснил, не выпуская из рук газету:
- Чудачка, право, ты! С кофе один и с чаем другой.
- А под воду какую посудину? Фляги, надеюсь, хватит? - пошутила Елена грустно.
Глеб юмора не уловил:
- Двух полторашек хватит, наверное. Нет, лучше три!
- Ты корову собрался поить в городе? Если так, то я налью пять полторашек! Чтоб хватило на двоих тебе с коровой!
Если все твои дружки возьмут такой же запас воды и еды, вам в машине места не достанется. Пойдёте пешком за ней?
Глеб молча проглотил издёвку.
Елена достала из холодильника палку колбасы, взвесила её на руке, прикидывая, всю положить в «тормозок» или половину.
- Тебе сколько колбасы? - крикнула Глебу, - одного кусочка хватит?
- Да. Если вдоль!
Елена едва не выронила колбасу.
- Ну и прожорливый, однако! В молодости в командировке обходился куском сала, и не исхудал. А теперь заказываешь, как в ресторане.
- Лена, ну что ты разворчалась? Грибочков не забудь положить! - отозвался, не поднимаясь с дивана, Глеб. - Меняющееся время и нас меняет.
Он немного подождал, потом спросил жену, знает ли она анекдот про грибы и, услышав короткое «Нет!», принялся рассказывать:
- «Вам грибочков положить?» - спрашивает хозяин дома. «Нет, спасибо, - отвечает гость, - я грибы только собирать люблю!» «Так я могу и по полу раскидать», - говорит хозяин. Смешно!
- Жуть, как смешно. Хохочу и падаю, - не поддержала мужа Елена. - Хочешь, я тоже по полу раскидаю всё, что тебе собрала в дорогу? Колбасу, котлеты, термосы. Если любишь - соберёшь!
- Эх, пирожочков бы ещё, да с капусткой. И ещё с мясом!
- Слушай, - вскипела Елена, - может, мне с тобой поехать, чтоб тебе, как грудному дитю, жёвки жевать могла?
- Не, в машине нет свободного места! - ответил Глеб.
Потом, видимо, до него дошло, что имела в виду жена, подхватился с дивана, пришёл на кухню.
Неизвестно, чем бы закончились долгие сборы Глеба в командировку, но тут позвонил его начальник и дал отбой. В город поедут неделей позднее.
Елена хотела обрадоваться, но улыбка получилась кислой; почувствовала усталость и присела к компьютеру. В редкие свободные минуты она общалась с сестрой. Хотелось иметь скайп, но покупка всё откладывалась, а деньги на сотовом телефоне на переговоры с Москвой не всегда были.
Сообщение от Анны пришло ещё три дня назад, но Елена так замоталась со своими делами на работе и дома - не до компьютера. И теперь она охотно погрузилась в чтение.
«Здравствуй, сестрица! Передавай привет Глебушке! - писала Анна. - Была очень рада получить от вас весточку. Читала её с живым интересом и большим удовольствием! Хорошо, что у вас всё хорошо! Скучаю по деревенской жизни: хочу копаться в земле. Своими руками выращивать картошечку и моркошечку! Есть свежие, с грядки, огурчики-помидорчики!
Извини, я не сразу ответила. У Сёмы был некруглый юбилей, немного закрутилась с подготовкой. Приезжала его мама. В конце месяца повезём её в деревню, она уже давно увязывает узлы с банками и прочим, чувствует себя хорошо, настроение бодрое, правнучки-близняшки Оленька и Катенька уже сидят, а правнук Димка за ними смотрит, целует их, если они пищать начинают. И, что удивительно, они сразу успокаиваются. А ему недавно исполнилось аж два года, и он горд, что выучил слово «волк». В понедельник я была в зале имени Чайковского - на концерте к 140-летию Сергея Рахманинова, играл Денис Мацуев. Это был лучший концерт в моей жизни, наверное, так играл Ван Клиберн когда-то... В среду веду моих школьных подруг в театр Александра Калягина. Это уже я свой день рождения отмечаю, правда, немного раньше - одна из них уезжает. На следующей неделе поедем в Сергиев Посад навестить Сёминого друга-музыканта; они вместе работали в ансамбле «Россия», а потом Николай перешёл в оркестр имени Осипова и работал там до пенсии. Сейчас он перебрался к сыну. К сожалению, почти не ходит, передвигается на инвалидной коляске... А ещё я готовлюсь к дачному сезону, покупаю семена. И не верится, что скоро лето, настолько затянулась зима в этом году».
Письмо было большое, но Елена не успела его дочитать. Позвонила подруга и сказала, что если сию минуту Елена с Глебом не появятся у неё на именинах, она прыгнет с Эйфелевой башни. Откуда она её возьмёт?
- Вечерней лошадью с Парижу привезу! - смеялась в трубку Лидия.
- Вот, кстати, это ведь интересно посмотреть! Жди, придём! Я лошадь помогу запрячь! - засмеялась неожиданно для себя Елена. К ней вернулось хорошее настроение. – Собирайся, Глеб, поехали! Проветрю тебя, пока не заплесневел на диване.
- Куда? - не понял Глеб.
- Ловить из моря старые горшки на удочку!
Через полчаса они уже были в доме именинницы. Им сразу же налили по штрафной рюмке, потом ещё по одной, чтоб от других не отставали, и скоро Елена забыла о нараставшей обиде на мужа. Она была в прекрасном настроении, охотно помогала имениннице хлопотать вокруг гостей, шутила и пела со всеми.
Потом наступила минута, когда все напились и наелись и стали заполнять паузу разговорами. Королём в такие минуты мог быть только Борисыч. По знанию всевозможных историй и умению их преподносить равных ему не было. Он запросто мог выдержать пятичасовую «прямую линию» с народом, желающим на спор услышать от Борисыча случаи из местной жизни; достаточно только одним словом обозначить тему.
Услышав от Елены про сборы мужа в командировку, Борисыч оживился.
- Я молоко возил, - начал он без подготовки, - Семён Иваныч был инженером, а его супруга работала лаборантом. Я за ней по утрам заезжал, чтоб на ферму отправиться. И вот однажды Ольга Тимофеевна выходит из дома какая-то хмурая. То она, садясь в машину, сразу: ти-ти-ти! «Здравствуй, Лёшенька!» и: ти-ти-ти! К любому вопросу издалека начинает, не остановить. А тут, вижу, точно пришибленная. Я проявляю интерес, дескать, чёй-то с тобой, Ольга Тимофеевна, случилось. «Ой, да, Лёшенька, я не знаю… Мужа проводила в командировку в город. «Ну, и чё ты растерялась, - не понимаю, - уже и соскучилась?» «Да, нет, - отвечает, - он собирался унты сшить. Договорился с каким-то мастером. И вот мешок домой принёс с собачьими шкурами. Они в сенках так в мешке и лежали несколько дней». А рядом то ли его, то ли её бабка жила; полумотки ткала, чтоб ковры вышивать. И с мешком со шкурами лежал мешок бабкин, с полумотками. «Я вместо собачьих шкур, - рассказывает Ольга Тимофеевна, - всунула в кабину мужу полумотки. А щас, Лёшенька, как глянула… Они-то рано, в четыре часа утра, уехали из дома. Щас выходить, - а мы уж в восьмом часу отъезжали молоко качать на ферме, - чё же это за мешок, думаю, загрузила? Представляешь, Семён приедет, меня убьёт».
Суток двое не было видно Семёна Иваныча. Ну, потом гляжу, машина стоит во дворе. Видать, поздно приехали, инженер отвёз шофёра, а сам на машине домой прирулил. Ольга Тимофеевна, вижу, бежит к моей машине довольная. Всё, снова: ти-ти-ти! Прям поздоровалась. «Чё, - интересуюсь, - живая?» - «О, да ты знаешь чё? Я ему ужин сготовила, да бутылочку взяла!» Он же, Семён Иваныч, видите, был какой! Хмурый, бровь широкая, чёрная - как у Брежнева. Вот. Выпил. «Ну, ладно, - говорит, - ничё. Я подаю мастеру мешок. Шкуры выделаны хорошо, сомнений быть не должно, поэтому стал я крутиться; верчу головой туда-сюда, осматриваюсь. Мастер развязывает мешок, и попёр выкидывать эти полумотки. Я этого не вижу, поскольку отвернулся. А мастер: «Ты чё мне привёз!? Варежки, что ли, я тебе вязать стану!?» А полумотки покрашены даже - красивые, разноцветные! Я поворачиваюсь к мастеру - глаза на лоб полезли, полезли. Где мог я подменить мешок? Из дома сразу заехали в мастерскую!» Это я вам рассказал, как рассказывал про полумотки жене Семён Иваныч. Дальше Ольга Тимофеевна и заключает: «Ну, и вот. Выпил, улыбнулся, и всё - доволен!» Вот вам и полумотки! Так что к сборам мужа надо относиться со всей серьёзностью, как к управлению страной! А то ведь война могла произойти у Семёна Иваныча с мастером, а потом у него же, если бы жив остался, с супругой. Ощипали бы нашего инженера, как… во щах!
- Как кур в ощип! - захотел уточнить Глеб, смеясь.
- Это у тебя в ощип, а у меня по-простому: как сказал, так и согласен я с собой!
Борисыч посмотрел на сидевших за столом, заметил, как брат именинницы аппетитно уплетает котлету, прокомментировал:
- Ты бы, Андреич, хоть жевал помедленнее, а то мы не успеваем насладиться быстрым ходом твоих усов!
- А чё вам мои усы!? - не понял прекративший жевать Андреич.
- По ним определить можно, будет ли у нас аппетит, подобный твоему.
Андреич молча налил в рюмку водку, выпил, крякнул, закусил котлетой и только потом спросил:
- Это как же мои усы могут побудить вас к излишнему выделению завистливой слюны?
Борисыч ждал этого вопроса. Не мог же он по своей инициативе приступить к новому рассказу. С вопросом Андреича он, получается, идёт навстречу пожеланиям трудящихся, интересующихся новой историей. Это уж совсем другой коленкор.
- Э-э-э, не скажи! - хохотнул Борисыч. - Ты жуёшь, а я гляжу на тебя и вижу, есть у тебя аппетит или через «Не хочу!» с котлетой расправляешься!
- Не томи, Борисыч, трави свою байку! - попросил муж именинницы, имеющий на то полное право, поскольку был к ней особо приближённой персоной. Он сам в самом начале застолья сказал, что ему сегодня многое разрешено, и даже выпить две, нет, лучше всё-таки три сверхнормативных рюмки водки, потому как - вскинул он глаза к потолку и указал на него пальцем, словно там и написано то разрешение, он - особо приближённая к имениннице персона. И для убедительности поцеловал жену в большой разрез декольте праздничного платья. - Народ желает знать своих героев!
Никто против особо приближённой персоны не возражал и, действительно, желал знать своих героев.
- Отчего же байку!? - возразил Борисыч. - Самая что ни на есть настоящая история. Из жизни нашей провинциальной деревни.
Он поднял перед собой кусок хлеба, показал всем и положил на место. В глазах сверкнули чёртики - включился!
- Это сейчас вот такой хлеб продают. А вперёд в магазине торговали ржаным. И до того он был часто сырой, мама моя родная, не приведи Господь ещё хоть раз такого хлебушка откушать. Вот, знаете, разрежут булку, он аж из середины течёт. Или круглый большой не растворившийся комок соли внутри… Потом изредка начали выбрасывать на прилавок хлеб пшеничный. Столпотворение возникало - страсть какая! Народ бился в очередях. Сам я, не дадут соврать, не помню, мама меня в магазин брала, за пятую точку в очереди щипала, чтобы я орал громче, и тогда люди нас, по её замыслу, должны пропустить без очереди. Однажды маму вытолкнули, и люди сразу сомкнулись сплошной стеной. Маме на место никак не стать. Вот. Тут как раз племянница погодилась. Я стою, реву, боюсь, хлеба не достанется. «Чё случилось! - спрашивает маму. «Да вот, Нюрка вытолкнула!» Фамилию я уж её забыл. Племянница поглядела на эту Нюрку и на весь магазин заключает: «О, да чё ж ты хочешь!? Она от Сеньки Дедкова рождена!» То есть так - если от Сеньки Дедкова, то там всё понятно, её ничем не взять.
Борисыч принимается хохотать, и гости с именинницей и её особо приближённой персоной тоже хохочут до слёз. В деревне-то ветку Дедковых все хорошо знают, как знают и то, кто с каким клеймом рождается.
- Дальше будет веселее, - возобновляет рассказ Борисыч. - Я помню вкус хлеба пшеничного! Как-то после очередной счастливой покупки мама пришла с моей сестрой Дашей к соседу. У того усы, как у Будённого, здоровенные, килограммовую гирю можно на концах подвешивать - удержится. Как железные, до того жёсткие усы! Дед пшеничный хлеб макает в чашку, и в рот, прожуёт, и снова макает в подсолённое подсолнечное масло, и в рот. При этом у него усы торжественно шевелятся! Даша постояла маленько, и давай канючить: «Мамка, пошли домой! Мамка, пошли домой! «Пришли, - рассказывает мне мамка, когда я уж в школе учился, - я навела Дашке подсолнечного масла в чашку, посолила, отрезала хлеба пшеничного. Даша откушала немножко хлеба, но вижу - нехотя жуёт. Чё, сержусь, не жрёшь? В людях не дала побыть». А теперь спросите меня, что ответила мамке Дашка?
- Спросил, - первым отозвался Глеб.
- Ты спросил - я отвечаю! «Ох, кабы та-а-а-ки-и-е усы, как у деда! Тогда бы они шевелились, и мне было бы вкуснее!»
Борисыч снова засмеялся первым, и снова никто рядом с ним не отказал себе в удовольствии посмеяться с ним за компанию. Борисыч похохочет-похохочет, и снова:
- Ох, кабы та-а-а-ки-и-е усы, как у деда! Тогда бы они шевелились…
Едва успокоились, Борисыч тут как тут:
- Так что отращивай усы, Глеб, чтоб городская пища тебе аппетитной казалась!
Наперебой заговорили о том, что едва ли не все собравшиеся здесь стоят на обочине, а жизнь стремительно несётся мимо, расталкивая локтями на пути пожилой и не очень пожилой люд, что комфортнее живётся молодым, потому как не жили они при социализме и не с чем сравнивать свою жизнь.
- Я же не скрываю, - доказывал свою теорию Борисыч, - мою древность! И не спорьте, лучше стопочку ещё налейте! - он подал пустую рюмку приближённой к имениннице особе. - Родился я накануне второй половины прошлого века, а если учесть, что мы теперь в новом тысячелетии, следовательно, я и есть даже из прошлого тысячелетия. Вон, какой древний!
Борисыч принял от хозяина квартиры полную рюмку, пригласил остальных выпить за здоровье именинницы и её ближайшее окружение, подождал, пока наполнят рюмки и, ещё не выпивая водку, обратился к Елене:
- Прав твой Глеб, Елена батьковна, что со своим «сидорком» в город собирался.
- Это ещё почему? - поинтересовалась Елена, персонально чокаясь с Борисычем. - Смеха ради?
- Это не ко мне! - Борисыч вылил содержимое рюмки в себя, наколол вилкой дольку солёного огурца, отправил в рот, потом то же самое проделал с пластом солёной капусты. Елена ждала, лишь слегка пригубив водку. - Лучше пусть жёнка моя расскажет, как она в город на прошлой неделе ездила и едва не оконфузилась у сестры.
Все повернулись к Марии Кузьминичне. Та улыбнулась, понюхала водку, но пить не стала. Взяла из вазы конфетку.
- Не, Алексей, у меня не получится! Произнеси-ка лучше этот монолог ты. А я вознагражу! - Мария Кузьминична приподняла рюмку, давая понять, что это и будет наградой.
- Видали!? - воскликнул Борисыч. - Какая ещё жена, подобно моей, наградит мужа рюмкой водки!?
Он довольно крякнул, стал настраивать голос. Демонстративно вытянув перед собой руку, попробовал распеться, потом решил, что этого достаточно. Едва заговорил, все ахнули удивлённо: чисто тебе Мария Кузьминична!
- Рассказывать буду от имени жены. - Борисыч пару раз кашлянул, свёл брови, погасил улыбку, принял озабоченный вид. - Приехала я в гости к сестре. Она на работе, племяшик где-то на занятиях. Ну, чё же я, простая деревенская баба, без дела в гостях сидеть буду? Чё-то надо приготовить. То да сё… Пошла рыскать на кухне, как голодная львица. - Борисыч вышел из-за стола, прошёл в передний угол, принялся перебирать какие-то книги, отодвинул компьютер и заглянул за него. Вернулся на место. - Мама моя родная, чего там только нет!
- Ты про компьютер и пыль за ним? - не удержался от ремарки приближённая к имениннице особа.
Борисыч капризно, чисто по-женски, дёрнул плечом, поправил причёску и разгладил складки на брюках, как женщина - платье.
- Не надо меня провоцировать на разные отвлечения. А то мысль потеряю, - под общий хохот сказала Мария Кузьминична, подталкивая тем самым мужа к продолжению повествования.
- Стоит какая-то сенсорная плита, - снова голосом жены заговорил Борисыч. - Мы же как привыкли? Так крутанёшь этот наш баллонный газ, будто голову быку сворачиваешь. Где что-то отвалится - постучишь сама, пристроишь, чтоб трое суток не упрашивать мужа на ремонт настроиться. А тут, - Борисыч понизил голос, пальцем провёл невидимую линию, будто красиво ноту рисовал, в глазах - огонёк, точно только что влюбился с первого взгляда, - надо поти-хо-о-о-нечку, нежненько. Там как не у нас, всё по-другому, на кнопках. Сенсорный экран, дотронься только до точки, где надо.
- Да и то… - проговорила Мария Кузьминична не то таинственно, не то загадочно, желая дать паузу Борисычу, - не, ну, ладно… Мультиварка рядом…
- Твоя бурная речь принята, дорогая моя Марья Кузьминична, - Борисыч выставил вперёд ладонь, словно наткнулся на невидимую стену: - и населением истолкована правильно! Теперь мой выход! Как справедливо подметила моя бдительная супруга, мультиварка рядом стоит… Можно на ихнем газе, можно на этой чудо-варке обед готовить. Я на ней тоже сроду ничё не готовила. Там ещё больше кнопочек. - Борисыч прошёлся по пуговицам на своей рубашке, совсем как по кнопочкам баянным. - Жрать, пардон, кушать приготовить надо, а не знаешь, как и чё.
- Тогда ты, конечно, русским способом - тыком, - предположил Глеб, при этом глядя на Марию Кузьминичну.
- Методом тыка, как справедливо заметил представитель деревни Глеб Иваныч, я всё-таки выбрала сенсорную плиту. Она показалась полегче. Кое-как включила; она мне через сорок минут - дзынь! То-то хватит, отключилась! А у меня только наполовину вся эта фигня - готовка. Ну, я плиту снова дедовским методом тыкнула, кое-как приготовила.
Борисыч встал, постоял секунду молча и устало свалился на стул. Дескать, вот так его любезная Марья Кузьминична устала от треволнений.
- Ладно, - продолжил Борисыч, едва оторвав голову от стола, - тут вижу вдруг посудомоечный агрегат. Как наша «стиралка» размером. «Рядом кран, вода горячая… На кой чёрт тебе эта машина? - ворчу мысленно на сестру. - Чтобы две чашки помыть - «бандуру» эту включай-выключай!?» Нет, они их суют в этот агрегат. Сколько было посуды в раковине, всю под краном перемыла. Приходит племяшик. - Борисыч повеселел, расправил спину. - «Тётя Маша, - удивляется, - ты чё руки-то портишь!? Сунула бы тарелки в машину, включила»! «Дык, - думаю, - с вашими кнопками проблем больше, чем с сохранностью моих рук, на которых шкура крепше кирзовых сапог». На кухне вытяжки какие-то. Ну, понятно же - накоптить могу при готовке. Придут сестра с племянником, скажут: «Ну, колхоз приехал!» Вытяжка большая, вытяжка маленькая… «В общем, - опять себе думаю, - ну их в пим дырявый, как любил говорить мой свёкор!» Старую-престарую тёрочку беру и ручечками натираю морковку, лук нарезаю. Не нужна мне этакая ваша заумная премудрия! Вкуснее наших щей, - осклабился довольный собой Борисыч, - я не ела. Так что, Глеб, бери с собой чугунок, садись на площади, и демонстрируй горожанам вкусный деревенский образ жизни! Пусть они тебе завидуют, а не ты им! Обязательно, можно от моего имени, к нам на экскурсию горожан приглашай, к парному молоку, к щам из русской печки! Я им свою корову разрешу потрогать, вилы дам, чтоб навоз из пригона вычистили, а потом пусть на грядках сор прополют. А сил хватит, то и в баньке попарятся. Уж через порог я им в полночь как-нибудь помогу перебраться. Заснут, как убитые!
- Мультиварку к 8 Марта хочу! - капризно пропела Мария Кузьминична.
- Мне - плиту с сенсорным экраном! - поддержала её Елена.
Смеясь, приближённая к имениннице особа встал, повёл рукой над столом, как когда-то придворные поклон государю-батюшке отбивали, воскликнул:
- Посудомоечную «бандуру» мне подать! Иначе до утра не управлюсь с мытьём посуды!
- Я ко Дню защитника Отечества хочу вытяжку большую и вытяжку маленькую в гараж! - подыграл им Борисыч под весёлый хохот.

ГЛЕБ ПОСМОТРЕЛ НА ЕЛЕНУ и вздохнул облегчённо. От её домашней грусти не осталось и следа.
Иван СКОРЛУПИН, Петропавловский район Алтайского края