Записки МёртвОГОнЮ Путника. Три

Записки Мёртвого Юного Путника
4. Три.
——————————————————————————————

— Я продолжаю настаивать на том, что об истинных причинах и обстоятельствах смерти остаётся только догадываться — делился я своим мнением с Костяном, вместе с которым выходил из машины. — Мои догадки сводятся к двум возможным вариантам. Первый – это то, что он поймал волну. Волну позитива и желания жить. Волну уверенности в завтрашнем дне. Все мы знаем, чем она была вызвана... Так или иначе, именно наркотики стали катализатором его смерти.
– Ну да, это глупо отрицать... Последний раз, когда я его видел, он вообще никакой был... Трудно было не заметить, как дым сжирает его изнутри.
– А вот я не замечал этого... Не то, чтобы не замечал, но не думал, что такая крайняя степень... Только сейчас понимаю, что желание жить у него было на уровне «так себе»... Так вот. Как я думаю... Ему получилось словить то, свободное от наркотиков состояние. Как ни странно, но это нормальное явление для кислоты... Он понял, как правильно. Как всё может быть легко и просто. И решил отметить начало новой жизни, допустим, точкой, которую ему захотелось заварить, свесив ноги из окна в знак того, что последний раз так рискует... В этот момент и произошла неведомая %банная ху#ня... Он сорвался...
— Вполне возможно, что именно так всё и произошло... Я уже догадываюсь о втором варианте развития событий.
— Ну да... Отлив волны, из-за которого он шагнул в глубину.
— А если говорить грубым языком, то бэд-трип с летальным исходом.
— Только грубости совсем не хочется...
Мы зашли в цветочный магазин. На выходе из него, я держал в руках два белых цветка. Не помню, что за “марка” была. Мне важен окрас. Мой товарищ по цветам купил чётный букет жёлтых гвоздик. Нам оставалось найти здание морга.
— Добрый день, а это здание больницы? — Костян задавал вопросы местным рабочим. — Не подскажете, как попасть в морг?
Вам ещё рановато, парни.
— Это вам здание нужно обойти. Там, со стороны леса вход будет.
— Хорошо, спасибо большое.
Мы продолжили наше движение в указанном направлении.
— А ты знаешь про его сестру? — спросил меня Костян.
У Жени была младшая сестра. Между ними разница в пару лет. У них никогда не было кровной любви, но и нельзя говорить о какой-то кровной ненависти. Скорее, терпимость с нотками неприязни. Хотя сложно судить о том, что плохо знаешь.
— А что с его сестрой?
— Она вышла из того же окна примерно год назад.
— Стоп-стоп. Кристина мертва?!
— Ты не знал?
— Нихренасебе!.. Я видимо... е-е-еб@-@-@-ть... был в армии и мне не получилось узнать эту информацию... Вот это да! Вот это п#здануться... А я думал, что увижу её сегодня... А-)(у-еть! Из того же окна?!
— Да, из того же.
— Ну... ну просто п#здец!.. Вот это действительно бедная бабуля... Вот, что значит «по ходу моя сестра тоже трипила».
— Это он тебе говорил?
— Писал. Той самой ночью... Но я никак не мог подумать, что он имеет в виду прошедшее время... А)(уетьа)(уеть...
— Слушай, друже, мы кажется подходим. — Костян ещё больше увеличил степень моего а)(уевания.
— Серьезно бл&дь?! Может хватит на сегодня? Это же дом Гарика! Вон его подъезд.
— А нам, судя по всему, чуть дальше и направо. Вон поворот.
— ...
——————————————————————————————

Переместившись метров на двадцать от входной двери подъезда Гарика, мы повернули за угол и увидели группу людей, собравшихся возле проходной. Большинство лиц оказались знакомыми и нам стало ясно, что мы пришли по адресу.
Порядка полусотни человек пришло попрощаться с Честом. Тренер по вольной борьбе вместе с борцами. Тренер по регби с половиной команды. Даже Зюга приехал. Он был на армейском контракте и за одну ночь преодолел расстояние от Нижнего Новгорода до столицы. Знакомые и не очень лица продолжали прибывать. Вот и Гарик вместе с Машей подошли. Им тут совсем недалеко. Из родственников приехали отец и две бабушки. Мать на похоронах своего сына не присутствовала.
Здесь собралась практически вся мужская половина нашего класса и не оказалось ни одной представительницы женской части. Не смотря на всю популярность, которой Чест пользовался у дамских сердец, тут их можно было сосчитать по пальцам.
Причудливые повороты моей судьбы выписывают виражи, на которых я восьмой или девятый раз появляюсь на похоронах родных и близких мне людей. (На другие, обычно, не получают приглашения). Однажды мне посчастливилось (?) присутствовать на “оптовом отпевании”. Когда тебя, во время всей церемонии, окружают пять открытых гробов. При всём своем, бесценном опыте, я ни разу не был на похоронах человека своего возраста. На похоронах своего Друга! Своего Братана! Кажется, что одним этим случаем, смерть становиться в разы ближе...
Я, вместе с потоком толпы, двинулся на встречу открытых дверей морга... Чест держался живчиком! Лучше всех из присутствующих в зале прощания. Понятно, что гримёрам пришлось постараться. Были заметны следы приплюснутого лица и переломанного носа, но ощущение живучести, сияния, огня, который он раздавал при жизни, не переставало покидать его тела, ограниченного деревянным контуром гроба.
Процесса отпевания предусмотрено не было. Люди вереницей стали прощаться с покойным. Я оказался где-то в середине. Положив два белых цветка в ноги, сделав последнее касание руки своего Братана и посмотрев в глаза, навечно закатившиеся под веки, я отошёл к стене до такой степени, что мне пришлось облокотиться на неё. Я был не в силах справляться со всё нарастающим ощущением тесноты и духоты помещения. Бросив последний взгляд в сторону открытого гроба, я поспешил покинуть здание морга. Мне ещё слабо верилось, что это последний раз, когда я вижу своего Друга.
Вырвавшись на просторы улицы, меня стало попускать это, весьма стрёмное ощущение. Улица даровала осязание жизни и я желал напиться каждым порывом ветра, наполняющего меня свежим воздухом. Я хотел глотать жизнь полной ложкой. Теперь, нужно глотать за двоих...
Возвращаться внутрь было бессмысленно. Думаю, мне бы не составило трудности справиться с ролью носильщика мёртвого тела, но я не хотел лезть своим присутствием в компанию здоровенных борцов и регбистов. У них будет повод проявить свою силу и перенести гроб в припаркованную маршрутку, отправляющуюся до конечной станции «Ритуал».
Из открытых дверей повалила толпа людей. Я смешался с её потоком, в котором услышал, на каком кладбище состоятся похороны. Это кладбище было мне чертовски знакомо...
— Чувак, возьмёшь нас в тачку? — нагнал меня Гарик, когда я вместе с толпой двигался на выход с территории морга.
Лучшего экипажа я и придумать не мог... Гарик и Маша снова в моей компании. Привет-привет! Я скучал. Но никому не говорил... Жаль, что при таких обстоятельствах встречаемся. В прошлый раз, нас было больше...
— Во-первых, я в @)(уе, в какой непосредственной близости расположено здание морга!
— Давай не будем об этом...
— Хорошо. Во-вторых – да, конечно возьму.
— Костян, поедешь? — выхватив его взглядом из толпы, задал я вопрос.
— Я с Кирюхой поеду, Чувак... Может ты Женька сможешь цепануть? Он должен быть уже где-то на пути к моргу.
— Его не было здесь?
— У него траблы приключились какие-то.
— Хорошо, я созвонюсь с ним.
Чтобы встретиться с Женьком не пришлось перемещать машину и она, укомплектованная пассажирами, сразу направилась в сторону кладбища. Я не стал вникать в суть проблем, помешавших ему присутствовать в душном месте. Это личное дело каждого. Я не доктор и не лекарь, не осуждатель и не поощрятель.
——————————————————————————————

— А на какое кладбище едем? — поинтересовался единственный Женя, который мог поинтересоваться.
— На Мёртвое. — отвечал я.
— Далеко?
— Где-то час пути.
— Ты знаешь куда ехать, Чувак? Серьёзно? Или очередные твои короткие пути? Мы не приедем, когда уже стемнеет?
— Нет. К сожалению прекрасно знаю... Этот маршрут мне слишком хорошо знаком.
— Сорян, Чувак... Папа там наверное?
— Не только... Бабушка, Дедушка и одна хорошая подруга. Чест получается пятым будет. И это только с одного кладбища... Скоро, бл&дь, мёртвых знакомых будет больше, чем живых...
— Подруга тоже нашего возраста?
— Нет, подруга Мамина... Но я бы с удовольствием записался в ряды её друзей! Она такая... Так душевно с ней было... А ведь ещё четыре года назад, я и не знал о существовании этого кладбища. Теперь еду проторенной дорожкой...
— Сочуствую, Чувак.
— Спасибки. — с натянутой улыбкой отвечал я, не отрывая глаз от дороги.
При пересечении МКАДа мы встали в прогнозируемую пробку. В любое время суток я буду искренне поражён, когда мне удастся проехать этот участок дороги, не прибегая к остановке транспортного средства.
Я закурил сигарету. Гарик поддержал мою идею, получив согласие курить в салоне. К нам присоединился Женёк. Нет, он не начал снова курить сигареты. В его руках были биги, которые не содержали ни грамма табака. «Просто курю траву. Ни табака, ни ТГК, одна трава» – утверждал Женя. Только лёгкие Маши оставались девственно чистыми от непосредственного воздействия курительных средств.
— Я, кстати, мамы не заметил. — прервал молчание Гарик. — Она была там?
— Нет, её не было.
— Почему я не удивлён. — прокомментировал Женёк.
— А чо, он совсем не в ладах с родоками был?
— А они у него были?
— Да хорош тебе, Женёк! Это перебор уже! — я возмутился его резкому высказыванию.
— Да а чё перебор-то? Они тупо не давали ему жить!.. Этот контроль никак нельзя назвать родительской любовью. Это было так, для галочки. Типа они выполняют функции родителей. Смотрите все, какие мы п#здатые, сук@, родители... Случай с дочкой их, видимо, ничему не научил.
— Откровенно говоря, мне Чест такие истории рассказывал, которые я не в праве озвучить... Там не то, чтобы поселился... там беснуется «демон-алкоголь»... Мало ли чего можно сотворить по белочке.
— А помнишь, что в школе Чест рассказывал? — не унимался Женёк. — Как они с отцом стулья друг в друга кидали. П#здились... Или, как он пришёл Честа забирать, когда тот головой стукнулся и память потерял?
— Чест память терял? — поинтересовался Гарик.
— Да. — подхватил я. — Когда в футбол играли на коробке. Зимой. Он через себя прыгнул и головой о ледышку ударился. По мячу так и не попал – самое обидное... А мы бы так и продолжили играть, если бы не обратили внимания на то, что он не собирается вставать... Чест ничего не мог вспомнить, что произошло в тот день. Даже то, что он впервые попробовал настоящей марихуаны в сортире школы... Ой, можешь и не спрашивать. — увидев вопросительный взгляд в зеркале заднего вида, отвечал я Гарику. — Вот, Женёк лучше знает об этом. Он тоже принимал непосредственное участие.
— Да-а-а, было дело... Но было! Лучше вспомни, как пришёл его отец. Ни грамма заботы, сострадания или хотя бы намёка на это. «Портфель забрал? Разве это твои штаны? Быстро домой!». Я удивляюсь, как он не додумался подзатыльник ему отвесить...
— Да, я понимаю о чём ты говоришь. И именно поэтому не хочу говорить ни слова об этом... Я предпочту обойти эту тему стороной.
— А сестра там же похоронена? — спросил Гарик.
— Понятия не имею.
— На сколько мне известно, он жил в той же комнате, что и сестра…
— Да. — с твердостью заявил Женёк. — Он мне рассказывал об этом... Говорил, что это сильно напрягает, но других вариантов у него нет. Либо с бабулей в комнате покойной сестры, либо с родителями... То, что он к ним не хотел возвращаться это, само собой, очевидно.
Пробка рассосалась и мы ускорили своё движение. Посёлок, в котором нужно было совершить съезд с шоссе в сторону кладбища, именовался Чёрная грязь.
— А Дамира знает? — поинтересовался я. — Я не видел её сегодня.
— Нет, она в Турции. — отвечал Женя. — Ей решили пока не говорить.
— Это правильно... наверное. Ну, по крайней мере, отдых ей не портить. У меня так с Верой Александровной получилось... Я был в Абхазии, когда она скончалась.
— Это ваша классуха? — спросил Гарик.
— Да.
— А она где похоронена?
— Её кремировали.
——————————————————————————————

Оставшийся путь до кладбища мы провели в нарастающей тишине. Въезжая на парковку, я увидел, как Зюга выходит из машины вместе со своей женой и решил припарковаться рядом с его Maxi Cooper`ом.
— Новая машина? — задал я вопрос, затевая диалог.
— Как видишь. Смотрю, у тебя тоже?
— Ну, относительно. Видимо, мы давно не виделись.
— Видимо... Как сам?
— Да потихонечку... Вот, из армии вернулся недавно. А ты, я слышал, на контракте?
— Да, в Нижегородской области часть расположена.
— Типа в полях?
— Ну типа да.
— И какие войска?
— ПВП.
— О! Да я эти же войска заканчивал! И как к вам следует обращаться товарищ военнослужащий?
— Товарищ старший сержант.
— Товарищ старший сержант, разрешите обратиться, рядовой Инопланетный... Чем же вы там занимаетесь? Срочников гоняете? Кантик, побритость, форма одежды, нарезка задач и отставить рассос?
— Примерно такой набор... Ты бы знал, какие тупорезы там встречаются.
— Да я знаю. Прекрасно знаю. И никаких стратегически важных задач?
— Только проверки и учения.
Наступило короткое молчание, которым поспешила воспользоваться Катя – жена Зюги и увела его в сторону. Так, в принципе, случилось и в жизни. Наша компания не могла сосуществовать с его девушкой (вроде Катей, но это не точно), которая в последствии стала женой.
Понятно в чью пользу он сделал выбор. И я не виню его в этом. У меня совершенно нет мыслей по типу «скаблучился» или «променял братву на вагину». Нет, он просто пошёл своей дорогой. Наблюдая за тем, как на него тихо давит избранная жена, не думаю, что этот путь сильно доставляет ему удовольствие. С другой стороны, Чест нам более, чем наглядно показывает альтернативные варианты маршрута.
Я рассмотрел в толпе Никиту и поспешил подойти к нему. Если по справедливости, то я считаю, что для Честа самым Лучшим и Настоящим Другом был именно Никита. Это и мои мысли тоже. Моя честная дружба с Честом была испачкана названием посёлка, в который мы завернули, а у Никиты была настоящая, честная и, самое главное, чистая дружба. Именно поэтому она крепче, и я отдаю пальм первенства Никите. Думаю, что второе место, по праву, остаётся за мной. Но не думаю, что уместно меряться степенью братанства и пытаться думать за Честа.
Выцепив Никиту из толпы, я отошёл с ним для личного разговора. Рассказав, что писал мне той ночью Чест, я поинтересовался нет ли у него, что мне поведать.
— Да, он мне тоже писал. С таким задором писал... Мы собирались на бокс пойти. И он прям загорелся. Планы строил: как и куда. Спрашивал, что купить нужно... Никаких намёков на то, чтобы мы сегодня собрались здесь.
——————————————————————————————

Его кто-то позвал и мы были вынуждены прекратить наше недолгое общение. Все собравшиеся двинулись в указанную сторону. Я шёл сам по себе, не присоединяясь ни к одной из компаний. Порядка тридцати людей добралось до кладбища и шествие представляло собой внушительную церемонию. Мы выстроились перед маршруткой, которая доехала до своей конечной станции. Честу оставалось сделать последнюю пересадку.
Гроб больше не открывали. В ушах зазвучал стук молотка. Первый гвоздь. Второй. Третий. Четвёртый гвоздь, ближний к моему месту расположения, был забит криво. Он ненадёжно соединял крышку гроба с его основанием, зловеще уставившись своим остриём в мою сторону.
До места захоронения было около семидесяти метров. Чтобы туда дойти, необходимо было преодолеть метров сорок дождливой грязи из луж, а затем пробираться через ряды уже возведённых могил. Кроме отца с бабушками и людей, которым платят за то, что они хоронят людей, никто не осмелился пойти за Честом. Не думаю, что помехой стала полоса препятствий, открывающаяся нашим взорам. Я знал, что мои белые кроссовки в скором времени примут оттенок грязи.
Гроб погрузили под землю. Среди пустоты послышался звук, ошеломляющий даже тишину, – звук земли падающей на крышку гроба. Очень скоро он сменился едва уловимыми, глухими хлопками. С каждым взмахом лопаты Земля всё больше окутывала гроб, в который было погружено тело, которое уже не болит. А потом прекратились все звуки. Вечный занавес гробовой тишины...
Процесс погребения был окончен. Фигуры родственников стали приближаться. Когда отец вышел на дорогу, на которой мы наблюдали за происходящим, Никита подошёл к нему с конвертом в руках, в котором была собрана значительная сумма денег. Тот, поблагодарив всех за участие, даже не посмотрел в сторону конверта, не оставляя шансов уговорить себя. Он развернулся и ушёл. И был таков...
Конверт был передан бабушкам. После этого, все желающие попрощаться, в порядке немой очереди, стали направляться в сторону могилы. Пробираясь сквозь засасывающую грязь, я не выбирал никаких дорожек и обходных путей, двигаясь напролом. Молодые захоронения (я не заметил смерти старше 2013 года) заставили пораскинуть мозгами, чтобы обогнуть их ограждения маршрутом, оставляющим надежду на сухость ног. Оставалось подойти к самому юному, только что возведённому кресту.
Могила Честа находилась в самой середине участка захоронений. Худше места и представить нельзя... Она граничила рядом с огромной лужей, которая ясно давала понять, что в скором времени тут всё размоет и посреди воды останется только железный крест с табличкой. Родители по максимуму постарались сэкономить на похоронах сына. Они всю жизнь пытались извлечь выгоду, получить доходы или дивиденды с его рождения и сейчас, в момент его смерти, они "оторвались по полной". Дешевле не придумаешь...
Я попытался что-нибудь почувствовать от прикосновения к кресту... Нет, всё та же, затихшая пустота... Пора идти. Пора идти жить дальше... Пусть Земля тебе будет пухом, Братан...
——————————————————————————————

Я вернулся к машине и в курение ожидал свой экипаж. Вскоре подошёл Женёк.
— Чувак! — затягиваясь биги, он многозначительно посмотрел на меня. — Думаю, для тебя эта смерть должна быть более, чем показательна.
— Да я всё прекрасно понимал и без этих событий... Мне достаточно прозрачно намекали на то, что я двигаюсь куда-то не туда.
— Вот тебе кристально прозрачный намёк.
— Не думал, что всё так глубоко...
Минут через пять к нам подошёл Гарик, сопровождаемый Машей. Абсолютным большинством было решено собраться во всем известной кафешке, около шести часов вечера. У меня хватало времени поставить машину и покушать дома, чтобы меньше платить за еду и больше платить за алкоголь. Голова потихоньку стала наполняться житейскими мыслями и вопросами. Пора возвращаться обратно и выруливать к повороту на дорогу жизни.
Как только машина начала движение вперёд, дождь начал движение вниз. Весь день он не делал ни намёка на своё присутствие. Когда мы ехали в сторону кладбища, непременным атрибутом, сопровождавшим наш путь, было солнце. Когда мы возвращались с кладбища, оно всё ещё продолжало настойчиво светить нам в спины. Когда мы оказались в салоне машины, оно поспешило скрыться за облаками, которые в геометрической прогрессии увеличивали свою численность. Когда мы выехали на трассу, казалось, что огромные небесные гвозди, силой притяжения, вонзаются в машину.
Представьте, будто встречный внедорожник из лужи окатил ваш автомобиль, забрызгав всё лобовое стекло водой. И вот так на протяжении десяти минут. Дворники, включенные на максимальную частоту движения, не справлялись. Скорость потока резко снизилась. Я еле мог разглядеть впереди идущую машину. Стихия бесновалась! Слова не смогут передать всего величия, всей мощи и энергии, обрушившихся на нас с небес. Дождь колотил по крыше машины так, как Чест мог колотить самого лютого зверя за каждого из нас!
Как и следует, после такого оголтелого дождя, выглянуло солнце и не прекращало освещать наш дальнейший путь своим ярким сиянием. Более того, за сегодняшний день дождь больше не напомнил о себе ни единой каплей.
Я постарался высадить всех так, чтобы никому не было обидно. Чтобы всем было поровну идти до места проживания. Не попрощавшись, мы расстались, чтобы встретиться снова.
——————————————————————————————

Не знаю, с какой целью именно… пожалуй, с целью своего исключительного долбо%бизма, объясняемого мной, как память усопшего, я заехал за пакетиком насвая... Дефекты мозга, которые управляли мной в тот момент, привели на территорию рынка, на которую я не заходил более трёх лет. Там я встретил знакомое лицо – добродушного шпакоторговца. Он, как и всегда, находился в отделе специй и, в очередной раз, с такой теплотой продал мне пакетик гороха, будто бы расстался с частичками себя, запечатанными в zip-пакет.
Заполнив свой желудок домашней едой, а губу снадобьем, прогулявшись с Собачатиной, я направился в сторону местного кафе Чисто на Райне. Мы с Честом иногда появлялись здесь. Но только в те моменты, когда у нас была огромная котлета денег на руках, которую мы могли тратить без оглядки (тысячи две). А это бывало крайне редко, потому что деньги обычно превращались в дым.
В кафешке царила непринуждённая атмосфера: улыбки, искренний смех и живая беседа. Только тихое поднятие стопок могло свидетельствовать об истинном поводе встречи.
Казалось, всё было наполнено Честом: все истории о нём, разговоры, воспоминания. Давненько никто из нас так не веселился и не куражился. Со времён Царя Гороха, планета не слышала более искреннего и жизненного смеха. Не было надобности сдерживать себя. Все были едины во мнении, что Честу будет намного лучше от наших ярких улыбок и звонкого смеха, чем от горьких слёз и траурного вида. Улыбки сходили на нет только в момент поднятия очередной рюмки.
— А помните случай с часами в школе?
— Ха-ха, classic.
— Ну-ка, что за история?
— Он тогда баскетбольным мячом с ноги по часам за)(уячил.
— Разве в спортивном зале есть часы?
— Нет. Он сшиб их в проходе между спортивным и актовым залом. Там, где спуск на первый этаж.
— Его заставили покупать часы... аха-ха-ха-ха... я не могу, каждый раз смешно... но вместо этого, он нарисовал их маркером.
— Стрелки сделал на половину четвёртого...аха-ха-ха... Чтобы наверняка. Чтобы даже седьмой урок закончился.
— Да-а-а, он был самым безбашенным из нас! — поддерживал я неумолкающую беседу, развязавшимся языком. — Кто в мой дом стекло из школы вытаскивал? Конечно же Чест! Он и был инициатором этой идеи. Вместе с Женьком.
— Стекло вытаскивал?
— Он работал под прикрытием в тот день. — начал свой рассказ Женёк, добавив нотки опасности в свой голос. — Была жаркая суббота апреля. В школе почти никого не было. Мы шли по коридору первого этажа. Ветер в глаза. Перекати-поле перебегает нам дорогу... Чест решил вытащить стекло там же, где и разбил часы. На лестнице третьего этажа. Рядом с кабинетом английского... Я остался на палеве... Бл&, да он секунд за двадцать его достал, честное слово!.. Оставалось только проскочить сквозь охранника. Через парадный выход мы не могли этого сделать по понятным причинам. Было бы весьма странно, если бы ученик выходил из школы со стеклом в руках. «–Домашнее задание? – Да. – А, ну хорошо. Давай, парень, проходи». Вряд ли бы это прокатило... Мы решили вылезти через кабинет биологии на первом этаже. Чувак принимал стекло. Мы с Честом спрыгнули из окна и, втроём держась за стекло, по%башили-ка отсюда... Я только потом подумал, что можно было сразу из кабинета биологии снять стекло.
— В итоге, — продолжил я повествование, еле сдерживая свой смех, — стекло не подошло по высоте... Но отступать никто не собирался. Мы решили поступить проще и вытащили стекло из подъезда. В тот день я узнал, что такое стеклорез... Только с третьего стекла получилось вставить стекло.
— Стоп, а зачем тебе стекло понадобилось?
— А я, придурок %б@нный, с ноги его вышиб по пьяне... Меня заперли на собственной же кухне. Меня это возмутило и я... чёт забыл, что там стекло в двери...
— Ну ты и %бач... — добродушно подметил кто-то и я не стал этого оспаривать.
— До сих пор держится?
— Держится до сих пор! Оно слегка треснуло, когда мы ещё вставляли его, но не сломалось. Уже седьмой или восьмой год держится...
— В отличии от... Давайте выпьем...
— А когда Чест на борде штурмовал пески карьера?
— Это когда он утопил его?
— Да-да-да! Тот самый случай.
— Он чё, на своём сноуборде по песку гонял?
— И не раз. Но та поездка стала последним его свиданием с бордом... Он увидел трамплин над водой и тут же всё понял. Все всё тут же поняли... Хоть он и был лучшим сноубордистом среди нас, босой ногой сложно управлять этой штуковиной... Чест забирается на гору, начинает съезжать, разгоняется и промахивается мимо трамплина... Он теряет равновесие и въезжает ногой в стойку трамплина. Больно так въезжает... На другом берегу было слышно, как он стукнулся… это было жёстко... А борд плавно и верно скрывается под водой... но п#здец, как смешно... В конечном счёте, огромный синяк на полноги и потопленная доска... Так её и не нашли в морских пучинах.
— Но трюки он, действительно, бешенные мог исполнить на своём борде. Зимой, по снегу, как минимум. Еб@ть, он высоко выпрыгивал... Это надо было видеть.
— А я видел.
— И я.
— Как непривычно слышать о нём в прошедшем времени...
Живая беседа тут же потухла. Большинство присутствующих невольно опустили головы и потупили взгляд. В таком ритме продолжался весь оставшийся вечер – горел, горел и резко потухал.
— Ребят, давайте чокнемся! — предложил не важно кто. Мы звонко подхватили эту идею.
——————————————————————————————

Единственным минусом кафешки Чисто на Райне было то, что она закрывалась в одиннадцать часов. Пришло время расходиться. Распрощавшись со всеми, я остался в компании Гарика, Маши и Мишани.
У Гарика немного было с собой и мы, сидя на скамейке Прудных озёр, подняли по паре пластиковых бутылок в память о Жене. Миша с Машей взяли на помин души по стеклянной бутылке пива. Интересная компания собралась. Не думал я, когда приближался с Костяном в сторону морга, что вечером окажусь в составе такой команды.
С Мишей и Честом мы были лучшими друзьями в начальной школе. Насколько искренне детские чувства, настолько мы и были Лучшими Друзьями. После окончания начального этапа обучения, Честу пришлось покинуть наш треугольник общения. Мы начали учиться во вторую смену, а это исключало его занятия вольной борьбой. Поэтому, ему пришлось перейти в гимназический(!) класс и увеличить нагрузки. Это продлилось год. Как только мы снова стали приходить в школу к первому уроку, Чест вернулся в ряды нашего класса. Я, Женя и Мишаня находились внутри одной, дружной компании, но нельзя было сказать, что «Щит воссоединился». Не было больше той крепкой дружбы, поделённой на 33,333...(3) частицы.
С Гариком и Честом я оказался в одной компании летом, после окончания школы. Это период свободной неизвестности. Время записей совместных треков, фристайлов и диссов на современнейшей, переносной студии – квартира в отсутствии родителей. Время районного пляжа и киданий. «Пойдём на пляж, друг друга поподкидываем в воду, шпак под губу». Всему этому сопутствовали редкие накуры. Оглядываясь на те времена с низин настоящего, я понимаю, что у меня была та самая, нужная регулярность употребления дерьма. В те времена мой организм завоёвывал другой, более лёгкий наркотик. Он воздействовал на губу (верхнюю или нижнюю) посредством удобства применения, беспалевности и финансовой экономии (в отличии от других, растущих в цене табачных изделий).
Вот таким образом, записываясь на переносных студиях, вкинутые или сплюнутые, прерываясь на охлаждение своего тела в водоёме, возле которого мы сейчас находились вчетвером, наша троица переживала жару и смог лета в столице.
И, наконец, Маша. Маша? Маша! Маша; Маша, Маша...
В виду своего нетрезвого состояния, я не помню всей сути и содержания диалогов. Помню, что они отличались от кухонных разговоров, а речь была наполнена жизнью. А ещё, помню, что Чувак снова, как и в той Прогулке на четверых, был настоящим. В компании Гарика, Маши,,, у меня каким-то магическим способом получалось вспыхивать, не смотря на все обстоятельства.
Мы приближались к выходу из парка. Усиливающийся шум воды подтверждал это с каждым шагом. Наступило время разойтись по парочкам. Мне достаётся Миша... Хотя разница всего в одну букву. Но я не претендую, как бы не хотелось моему пьяному состоянию.
Думаю, что прошло достаточно встреч, чтобы сопроводить наше с Машей прощание каким-либо телесным контактом. Гарик, на пьяную голову, жаловался, что Костян так бессовестно обнял его Манечку, когда они прощались. Я понял прозрачнейший намёк своего Друга. Протянутая мною ладонь стала единственно возможным вариантом. И самым правильным. Через этот контакт я попытался передать Маше всю мою глубочайшую симпатию без претензии на право обладание предметом обожания... Что ни пиши, а я не устану повторять, что ремень безопасности натянут всё так же туго!
——————————————————————————————

Расположение наших с Мишаней домов находилось в одной стороне, в которую мы направились. Гарику с Машей предстоял путь к месту нашей сегодняшней встречи. Буквально, каких-то пятидесяти метров им не удалось дойти до эпилога событий по причине ввода знакомой комбинации цифр на домофоне.
Я твёрдо решил проводить Мишу до его дома и сообщил ему о своём намерении, сославшись на желание прогуляться этой ночью. Всё по той же, нетрезвой причине, не могу вспомнить диалога, сопровождавшего наш путь. В память врезалась мысль моего собеседника о том, что Чест уже знает, «что Там на самом деле», когда нам остаётся только догадываться.
Договорившись поддерживать связь, мы распрощались, и я направился на кладбище космических кораблей зелёных рейнджеров. Точка Немо была определена на середине моста, пересекающего водную гладь Озёрных прудов (не Прудных озёр!), на которых я сегодня ещё не был. Мне было крайне стыдно, в первую очередь перед Машей, за то, что я был вкинутым в её присутствии. Хорошо, что не опустился до прилюдного процесса вкидки-сплёвки и делал это втихаря...
Дорога от дома Миши лежала через подземный переход, вечно освещенный и завораживающий своими огнями на контрасте ПаркОвской темноты, в которую попадаешь, когда перестаешь щурить глаза. Я был вкинутым. В кармане лежал ещё целый пакет, который я высыпал по ходу движения. Мне хватит той вкидки, которая находится под губой… Конечно хватит! Ещё же и сижки есть.
Оставалось завершить Озёрный полукруг. А ведь я бы уже мог подходить к подъезду. А если бы не пошёл провожать Мишаню, то давно бы уже дома был. Но цель поставлена и обжалованию не подлежит. Жизнь стоит каждой неудачной попытки на пути к победному финалу!
Вот, уже виднеется мост. Начинает серьёзно подташнивать. Я должен держать насвай под губой. У меня больше не будет такой возможности, Чувак! Чтобы блевотина не пошла наружу, мне пришлось издать несколько громких, непонятных звуков. Вот, я уже поднимаюсь по ступенькам. Звуки становятся громче и непонятней. Из под губы предательски выкатилось несколько горошин. Они стали плавать в океане слюней, которые скопились в моей ротовой полости. Вполне возможно, что я уже проглотил несколько штучек. Желудок сильно режет. Кажется, я раскусил один горошек зубами. Этот нежнейший вкус, незабываемый аромат. Я не могу больше терпеть...
Ещё чуть-чуть. Ступеньки закончились, осталось пару метров ровной, горизонтальной поверхности и правилами, установленными моим головным мозгом, можно будет зафиксировать достижение середины.
Достигаю середины. Подхожу к бортику. Сплёвываю всю кашу, накопившуюся во рту. Отдышка... Ещё живой...