Миллион на помойке

МИЛЛИОН НА ПОМОЙКЕ
Р а с с к а з
- Здравствуйте, я ваш участковый.
Эти самые слова я говорю, по уставу, открывшей мне дверь хозяйке квартиры. Показываю то, что должен, - слу-жебное удостоверение,- и только после этого вступления протягиваю женщине свою визитную карточку, которая должна быть у каждого квартиросъемщика.
- Здравствуйте, товарищ участковый. Проходите в квар-тиру, разговаривать на лестничной площадке как – то не-удобно, - любезно предлагает мне женщина.
Прохожу в тёмный коридор. Женщина лет сорока вклю-чает свет. Она в домашнем цветном халате, поверх которого надет кухонный фартук.
Посреди комнаты, на круглом столе, покрытом ажурной белой скатертью, замечаю портрет молодого человека в военной форме. Подхожу поближе, вглядываюсь в моло-дое улыбающееся лицо солдата.
- Сын? – интересуюсь у хозяйки, зная наперед её ответ.
- Да, Вадим, мой солдат, - с гордостью отвечает женщина и, спохватившись, говорит:
- Ой! Чуть не забыла. У меня же на плите котлеты жарятся. Скоро сын придёт с работы. Может, пройдемте в кухню?
Иду за ней в кухню, где городские хозяйки проводят большую часть своего времени. У меня к женщине важ-ный разговор. Дело весьма деликатное, и требует к себе особого подхода и внимания. Её сын Вадим недавно был задержан сотрудниками уголовного розыска в соседнем микрорайоне, в квартире - притоне, где собираются не только алкоголики, но и уголовники. При доставлении в милицию Вадим указал, что он работает водителем на Московском заводе полиметаллов. На письменный запрос в отдел кадров был получен ответ: Четвертаков Вадим в штате завода не числиться. Мною была получена бумага - проверить двадцатилетнего безработного парня, отслужившего армию и попавшего, одновременно, в поле зрения уголовного элемента и милиции. Сейчас мне предстоял серьезный разговор с его матерью. Я должен был построить его таким образом, чтобы женщина рассказала как можно больше о своём сыне, не догадываясь даже об истинной цели посещения квартиры мною, старшим участковым инспектором.
В кухне осторожно завожу речь о проживающем в подъезде, и судимом по 206-й статье, за хулиганство, гражданине Макарове. Он проживает двумя этажами выше, но хозяйка, Мария Анатольевна его не знает. Это меня не удивляет. Городские жители, в большинстве случаев, даже не знают своих соседей по лестничной площадке. Они не очень - то хотят общаться друг с другом. Общение не приносит городским людям такого удо-вольствия и радости, как деревенским жителям.
- Мария Анатольевна, возможно, ваш сын знает Мака-рова, общается с ним? Мужики, проживающие в одном подъезде, быстро сходятся, находят общий язык за круж-кой пива. Кстати, когда он приходит с работы?
- Я согласна с вами, - доброжелательно отвечает мне Марина Анатольевна. – Все нормальные мужики общают-ся между собой. Но Макаров же судимый. Вадиму не о чём с ним говорить. Сын у меня правильный, в смысле, пра-вильно мною воспитан. Вырос без отца, поэтому я вложи-ла в него всю душу. А приходит он с работы в разное вре-мя. Всё зависит от поездки, как далеко он в тот или иной день едет за грузом. Обычно, в половине седьмого он уже звонит в дверь.
Хозяйка посмотрела на часы, висящие на стене:
- Без пяти шесть. Через полчаса Вадим будет дома, если сегодня никуда далеко не ездил. Вы собираетесь его ждать?
Женщина смотрит на меня с нескрываемым любопытст-вом. Надо срочно сменить тему разговора:
- Не вижу необходимости. У меня сегодня, по плану, знакомство с жителями подъезда. К тому же, надо прове-рить своего подопечного - Макарова. Когда закончу рабо-ту, загляну на минутку к вам, познакомлюсь с Вадимом. Каждый житель дома должен знать, так сказать, в лицо своего участкового. Не возражаете, Мария Анатольевна?
- Не возражаю. Заходите, знакомьтесь, - напоследок, приветливо говорит мать - одиночка, провожая меня до двери.
Работаю в подъезде, знакомлюсь с жителями. Поначалу, расспрашиваю о семье Четвертаковых ближайших соседей по лестничной площадке. Об образе жизни сына Марии Анатольевны никто ничего не знает. Возможно, соседи что – то и знают, но не хотят рассказывать участковому милиционеру.
Находясь у судимого Макарова, я умышленно тяну вре-мя, долго с ним беседуя. Ухожу только после того, когда мой подопечный занервничал:
- Сколько можно меня проверять? В милицию хожу, от-мечаюсь, как положено, два раза в неделю, никуда из города не уезжаю. Вы же посещаете меня, чуть ли не каж-дый день. Вам делать больше нечего?
Строго одёргиваю зарвавшегося судимого Макарова:
- За ошибки молодости, Владимир, приходиться пла-тить. А ты как хотел? Чтобы тебя лишний раз не беспо-коили, да еще и на цыпочках перед тобой ходили? А посещаю я тебя всего шестой раз за полгода, как ты освободился. Будь здоров, Владимир Иванович. Береги нервы, они не восстанавливаются. По – человечески, хоть бы чаем меня угостил, да про жизнь на зоне рассказал. Кем ты был у хозяина: честным фраером, мужиком или, может быть, петухом? - уходя, грубо бросаю в лицо Макарову.
Пускай подумает над моими словами. Да, обидными. Надо уважать милиционера, он тоже человек. И относить-ся к нему так, как бы ты хотел, чтобы он относился к тебе. Вот и весь мой милицейский сказ.
По лестнице спускаюсь двумя этажами ниже, звоню в дверь к Четвертаковым. Вадим уж точно должен быть до-ма.
Интересуюсь у гостеприимной хозяйки, приоткрывшей в этот раз входную дверь на ширину цепочки:
- Мария Анатольевна, извиняюсь за беспокойство. Ва-дим пришёл с работы? С ним можно познакомиться?
- Нет Вадима, задерживается на работе. Вы уж извините, Семён Александрович. Сыну что - ни будь передать?
Хозяйка квартиры, было заметно, чем – то встревожена, а её голос слегка подрагивал.
- Передавать ничего не нужно. Впрочем, можете сказать, что заходил я с целью знакомства. Еще раз, извините за беспокойство. Загляну к вам, как ни – будь в другой раз. Всего доброго, Мария Анатольевна.
Попрощавшись с женщиной, ухожу в опорный пункт. Я отработал полученную бумагу по всем правилам. Отпишу рапортом оперативнику всю собранную информацию о Вадиме Четвертакове. Жаль, не свиделся с ним сегодня. Не привелось открыто посмотреть молодому парню в гла-за. Человек с гнильцой, у которого совесть не чиста, во время разговора глаза всё время отводит в сторону. Глаза – душа человека - могут рассказать о многом, нужно лишь уметь по ним читать. Чем так встревожилась Мария Анатольевна? Час назад, провожая меня, была приветлива и доброжелательна. А тут вдруг дрожащий голос, и в квартиру зайти не предлагает. Чем – то она обеспокоена. Непонятно. Может, Вадим пришел домой, и мать расска-зала о моем визите. Сын забеспокоился, и его тревога передалась матери? И Вадим уговорил мать лишь приоткрыть дверь, сообщив мне, что его до сих пор нету дома? Да, так и есть! Он же не круглый дурак. Вспомнил своё недавнее задержание в квартире – притоне. И о тех ложных сведениях, которые он сообщил оперативнику. Мой визит к нему, якобы с целью знакомства, он напрямую связал с этим эпизодом. И решил повременить знакомиться с участковым милиционером. Матери Вадим, вероятно, наврал с три короба. Теперь Четвертаков затаиться еще больше, будет попросту избегать встречи со мной. Ежели он, в самом деле, стал прислужником у воровского элемента. Я был почти уверен: Четвертаков вскоре обязательно на чем – то попадётся. И уйдёт на зону отбывать свою первую ходку. Искренне жаль молодого двадцатилетнего парня…
Повседневные многочисленные служебные дела и забо-ты вытеснили из памяти Вадима Четвертакова. Но однаж-ды, работая по - гражданке, я и мой внештатный сотруд-ник Ярослав Шурыкин проходили вдоль одно подъездной высотки по улице Широкая, где проживал Четвертаков. У подъезда резко затормозили «Жигули». Вадим, такой же жизнерадостный и улыбающийся, как на армейской фото-графии, вышел из белой «шестерки». Прежде, чем закрыть переднюю дверь, он стал прощаться с водителем:
- До вечера, Сват. Смотри, подкати ко мне вовремя, что-бы не опоздать к Королю. Сам знаешь, он не терпит таких раскладов.
На слова своего пассажира водитель с короткой стриж-кой ответил оптимистически:
- Не дрейф, Четверть. Я еще ни разу не подвел Короля. Ну, бывай. Иди, отсыпайся.
Запоминаю номер автомашины: 57-80 ММЖ. В то ко-роткое время, как Вадим прощался с водителем, и «Жигу-ли» отъезжали от подъезда, успеваю шепнуть на ухо вне-штатнику, что этот парень меня очень даже интересует:
- Разговори его, Ярослав. Поначалу, попроси сигарету. А я послушаю в сторонке.
- Всё понял, - прошептал в ответ Шурыкин.
В метре от Четвертакова внештатник останавливается, затевая разговор:
- Молодой человек, я извиняюсь. Угостите меня сигаре-той. Если, конечно, курите.
Лицо у Шурыкина сделалось вмиг таким жалостливым, при виде которого любой нищий поделился бы с ним по-следней сигаретой. Взгляд Вадима скользнул по мне. Мое лицо выражало полное равнодушие:
« Я не курю, и ваши проблемы, курильщики, мне глубоко безразличны…»
Четвертаков достал из кармана «столичные». Большим пальцем правой руки ловко стукнул по пачке снизу. Две сигареты сквозь дырку подскочили вверх. Молча, он вы-тянул левую руку на уровне груди внештатного сотрудни-ка:
- А если я возьму две сигареты, ты не обидишься на ме-ня? – развязно спросил Шурыкин.
- Бери две, три, можешь взять пять – про запас, - добро-душно ответил Вадим, сунув пачку в руку Шурыкину.
- Тебе не жалко? Вообще – то, сигареты «столичные» до-рогие, - продолжал тянуть «кота за хвост» внештатный сотрудник. – Лично я курю «приму». А «столичные» поку-паю только по праздникам. Не по моему карману.
И тут Червертаков резко сменил тон разговора:
- Жалко у пчелки, парень. Ты решил побазарить со мной за жизнь? Бери сигареты и отваливай, я спешу. А впрочем, оставь их себе.
Не успел мой внештатный сотрудник придумать новую тему, как Четвертаков, круто развернувшись, зашагал к подъезду. Взявшись за дверную ручку, парень резко по-вернулся к нам. Он неожиданно засмеялся, увидев наши кислые физиономии. И скрылся за входной дверью.
Вполголоса инструктирую Шурыкина:
- Уходим, Ярослав. Не оглядывайся. Он обязательно бу-дет наблюдать за нами в окно. Отойдем, и я вкратце рас-скажу тебе о нем.
Придя в опорный пункт милиции, звоню оперу Корень-кову, и рассказываю, в подробностях, о неожиданной встрече с Вадимом Четвертаковым:
- Молодец, Семен. Спасибо за информацию. Он у меня уже в разработке. По прибытии в контору, напишешь мне рапорт, я подошью к делу. Поаккуратнее с Вадимом, он, скорее всего, входит в одну из ореховских группировок.
- Думаешь, вскоре сядет? – интересуюсь у старшего опе-ративника.
- Как говориться, сколь веревочке не виться, конец оче-виден. Послушай, Семён, мой тебе совет. Ненароком не вспугни Четверть, а его квартиру обходи, пока, стороной.
- Спасибо, Сергей, учту, - отвечаю оперу и кладу трубку.
Любопытный Шурыкин тут же просит рассказать, какой совет дал мне оперативник. Скрывать от внештатника мне нечего. Пересказываю слова опытного сотрудника уголов-ного розыска.
Месяц спустя, мы с Шурыкиным работаем ночью на тер-ритории жилого сектора. Участились случаи краж колес, зеркал, и даже дворников из личных автомашин граждан, припаркованных во дворах. Нередко, выходит хозяин ав-томобиля утром во двор, а его «железный конь» «разут» – стоит, неприкаянный, на нескольких кирпичах…
Милицейские руководители, время от времени, прини-мали решение: направляли на территорию «спальных мешков» несколько групп участковых инспекторов и опе-ративников по – гражданке. Соответственно, с рациями и табельным оружием, с целью задержания по «горячим» следам этих самых автоворишек.
Обычно, мы блокировали наиболее криминогенные дво-ровые территории с наибольшим количеством личного автотранспорта. Наша задача была предельно простой, и вместе с тем, довольно сложной. Сидя в засаде, где ни - будь в подъезде, на пятом этаже, мы наблюдали за припаркованными автомобилями, дожидаясь появления воров. Задержать их было непросто. Пока предупредишь по рации дежурного, дабы он направил тебе «воронок» по такому – то адресу, пока сбежишь по лестнице, или спус-тишься в лифте, теряются драгоценные минуты. Ты выбе-гаешь из подъезда, а от воров остался лишь растаявший дымный след…
И неудивительно. Преступники мобильны, работают по два - три человека в группе. За несколько минут они успе-вают снять с новых «Жигулей», к примеру, все четыре ко-леса. Хитрые и расчетливые, воры не зарятся на стоящую рядом новенькую «трешку». Но участь её уже предрешена. Спустя месяц, и она будет угнана, или же разукомплекто-вана.
Иногда случаются курьезы. Об одном таком случае, на-ходясь в засаде, я рассказываю вполголоса Шурыкину. Мне же эту историю поведал дежурный Кужелев. В отде-ление милиции однажды позвонил страдающий бессонницей пенсионер. Он вышел ночью на балкон покурить, и наблюдал картину снятия колес ворами.
Капитан Кужелев снял трубку, представился:
- Слушаю вас, - сказал дежурный офицер позвонившему пенсионеру.
- Я попал в милицию? – переспрашивает его пенсионер.
- Да, вы позвонили в милицию. Говорите, слушаю вас…
- Это милиция микрорайона «Братеево»? - настойчиво уточнял пенсионер.
- Дежурный сто семьдесят второго отделения милиции капитан Кужелев вас слушает, - повторил офицер.
- Я не знаю номер своего отделения. Вы милиция, которая обслуживает «Братеево»?
- Да, та самая, уважаемый, слушаю вас. Что у вас случи-лось?
- У меня – то ничего не случилось. Мне что - то не спиться ночью, и я вышел на балкон покурить, - продолжает рассказ жилец.
- Отец, вам не с кем поговорить? Извините, но у меня много дел, - отвечает пенсионеру Кужелев, и хотел было бросить трубку. Но в последний момент позвонивший по-ведал главную новость:
- Товарищ дежурный, что я хочу вам сообщить. У нас во дворе сейчас снимают колеса с одной машины. Считай, уже сняли. Думаю, эта информация вас заинтересует.
- Отец, что же вы так долго «резину тянете»? Побыстрее назовите свой адрес…
- Я проживаю по улице Серебрянные Пруды, дом три-дцать четыре, во втором корпусе. А сняли колёса у маши-ны, которая стоит во дворе дома, напротив, у первого кор-пуса…
По данному адресу дежурный Кужелев срочно направил группу немедленного реагирования. Но, увы… Приехав-шим милиционерам пришлось лишь констатировать факт снятия колес. Они записали номер автомобиля, и ос-тавили записку хозяину, чтобы тот немедля явился утром в родное отделение милиции.
…Стоит тёплая, безветренная июньская ночь. Полная белая луна и бесчисленные звёзды освещают дворовую территорию. С окна пятого этажа лестничной площадки нам с Шурыкиным видно всё, как поётся в одной украин-ской песне, «хоть голкы сбырай». По моему мнению, вряд ли автомобильные воры решаться именно в такую свет-лую, лунную ночь идти на «дело». Но, с другой стороны, чем чёрт не шутит, пока Всевышний отдыхает после тяже-лого трудового дня. И поскольку руководством милиции нам, офицерам, вечером была поставлена конкретная за-дача, мы были обязаны её выполнять.
Ярослав достает из футляра шестикратный морской би-нокль – подарок двоюродного брата, морского офицера. Он всегда таскает его с собой в ночные «рейды». И очень гордится своим грозным «оружием». И я, как его настав-ник, понимаю внештатного сотрудника Шурыкина. Ему, гражданскому лицу, не полагается иметь, как сотруднику милиции, ни табельного оружия, ни рации, ни спецсредства «черёмуха». Даже резиновой палки ему не выдают. А ночная милицейская вылазка для внештатника Шурыкина составляет истинную душевную потребность. Где еще наберешься столько адреналина? И свое «оружие» испытаешь, и впечатлений соберешь на несколько месяцев вперед. Будет о чём рассказать товарищам в за-водском цеху!
Вот Шурыкин наводит шестикратное «секретное ору-жие» на противоположный дом. Останавливает его на ка-ждом светящемся окне. Словно приподнятым над мор-скими волнами перископом, внештатник изучает поверх-ность моря вплоть до самого горизонта. На одном не за-шторенном окне он останавливает свой зоркий взгляд бы-валого капитана:
- Ничего себе титьки у тётки! Глянь, Семён Саныч, какая грудастая краля! Прохаживается перед окном без всякого стеснения.
В моих глазах моральный облик моего подчиненного слегка пошатнулся. И я, как офицер, и его наставник, должен каким – то образом отреагировать, дабы воздер-жать Ярослава от окончательного падения и разложения:
- Ярослав, у тебя имеется жена и двое детишек. Тебе должно быть стыдно, подсматривать за интимной жизнью наших граждан. С твоей стороны, это не есть хорошо. Со-гласен, Шурыкин?
- Давите на моральный облик? – вскинулся Шурыкин. - Мы же мужики, Семён Саныч. Все мы сделаны из одного теста. Я уверен, вам тоже хочется посмотреть. Но вы…
Внештатник запнулся, не находя слов, чтобы охаракте-ризовать меня, как мужика:
- Стесняетесь, видимо, посмотреть на голую барышню, - наконец, выдавил он из себя.
От такого дурацкого ответа я моментально прихожу в бешенство. Но вида не подаю, и спокойно отвечаю:
- Чего мне стесняться? Может, тебя? Так мы с тобой мы-лись в бане. И не раз.
Из рук Шурыкина беру бинокль, и направляю его на ок-на противоположного жилого дома. Внештатник, стоя за моей спиной, корректирует огонь береговой артиллерии - наводит «оружие» на искомую голую «цель».
- Как, впечатляет? – интересуется Шурыкин, когда я, спустя несколько секунд, опускаю бинокль.
- Ну, о - о - чень впечатлило! Такие большие титьки ни-когда еще не видел, - выразительно и безразлично отве-чаю Шурыкину, давая тем самым понять, что в этом во-просе мы с ним не «союзники».
Возвращаю бинокль хозяину и строго говорю:
- Однако, Ярослав, мы здесь не за этим «счастьем». Начи-наем работать: сосредотачиваем наше внимание на маши-нах.
- Еще только полдвенадцатого. В такое «раннее» время на такое серьезное дело решиться лишь круглый дурак, - резонно замечает Шурыкин.
Поддерживаю разговор на эту тему. Действительно, мно-гие жильцы еще не спят, смотрят телевизор. А владельцы машин выходят перед сном на балкон – понаблюдать за своей автомашиной.
На внештатника я не обижаюсь. Шурыкин всё же хоро-ший семьянин, и неплохой малый. К моим поручениям всегда относится серьезно. В какое бы время суток я не позвонил Ярославу,- ранним утром или поздней ночью, - он всегда готов, как советский пионер, оказать мне посильную помощь. Чаще всего мне приходится вызывать его в качестве понятого. При изъятии мною самогонного аппарата, или обуздании пьяного мужа – изверга не всегда можно найти сознательного гражданина, который бы со-гласился быть понятым. И в этих случаях, каждый раз я вспоминаю о своем безотказном товарище – внештатном сотруднике Шурыкине:
- Ярослав, ты, как всегда, прав, - говорю ему лестные слова, он любит, когда его похвалят. - В такую лунную ночь только полные отморозки могут решиться снимать колёса. Но снять дворники для опытного вора составляет всего несколько секунд. Согласен?
- С этим не поспоришь, - соглашается внештатник. - Бу-дем, всё же, надеяться на успех нашего безнадёжного ме-роприятия. И даже если удача сегодня нас обойдёт сторо-ной, я все равно буду рад нашей ночной вылазке. Вы мне справку на работу нарисуете?
- А ты сомневаешься?
- Нисколько. Просто интересуюсь.
Ярослав обстреливает из своего «оружия» припаркован-ные во дворе автомобили, хотя и невооруженным глазом видна каждая пробегающая через двор кошка.
В третьем часу ночи со стороны улицы Широкая во двор на большой скорости завернула белая автомашина. И мы сразу же сосредоточили на ней свое внимание. Возле му-сорных баков, отгороженных тремя бетонными плитами, автомобиль резко затормозил. Пассажир, сидевший на заднем сидении, открыл дверь. Выскочив из машины, он швырнул что - то большое и увесистое в мусорный кон-тейнер, и тут же запрыгнул в салон. Автомашина резко рванула с места.
- Семён Саныч, из машины выбросили спортивную сум-ку. Видели? – обратился ко мне Шурыкин.
- Видел, не слепой. Сие значит, что за белой машиной погоня, - успеваю сказать Ярославу.
С той же Народной улицы во двор на ещё большей ско-рости влетает черная «Волга» преследователей. Шурыкин безотрывно наблюдает за происходящим в бинокль. Во-прошаю внештатника:
- Слава, какой номер у «Жигулей»? Говори вслух…
- Пятьдесят семь, восемьдесят, эм – эм - же, - не отрыва-ясь от бинокля, громко возвестил мой помощник.
Вспоминаю номер белой «шестерки». Месяц тому назад из неё, у седьмого дома, выходил жизнерадостный, и улы-бающийся Вадим Четвертаков:
- Та самая «шестерка», Ярослав, - произношу полушепо-том.
- На ней месяц назад приезжал Четвертаков, - вспоминает тот случай и Шурыкин. – У него я сигареты ещё просил.
В это время послышался шум заработавшего внизу, пря-мо под нами, двигателя.
- Ярослав, тихо!.. – Волнуясь, подаю команду, хотя вне-штатник не собирается шуметь.
Темная «Волга», стоявшая у подъезда, не включая фар, очень резво начала движение. Увеличивая скорость, она понеслась навстречу приближающейся белой «шестерке». И только метров за десять до нее водитель оперативной машины неожиданно включил дальний свет фар. Всё было сделано профессионально. Белая «шестерка», зажатая в «тиски» двумя автомашинами оперативников, останови-лась. С молниеносной быстротой несколько сотрудников уголовного розыска выскочили из машин и бесстрашно бросились к остановившимся «Жигулям». Почти одновре-менно, с двух сторон, сотрудники милиции рванули на себя передние и задние двери белой автомашины со знакомым нам номером.
- Ярослав, подай мне бинокль, - шепчу я внештатнику.
- Не могу продать. Это подарок брата, - отвечает шепотом Шурыгин.
- О, Господи! Дай мне взглянуть в бинокль! – не отрыва-ясь от происходящей сцены задержания, громко повторяю просьбу, протягивая к Шурыкину руку.
Ощутив в руке «оружие», навожу окуляры на три авто-машины с зажжёнными фарами во дворе дома.
В это время оперативники, прижав к земле двух банди-тов, защёлкивают на запястьях их рук наручники. Спустя минуту, их уже разводят по служебным «Волгам», вталки-вая на задние сидения.
Как я ни всматривался в двух задерживаемых оператив-никами бандитов, как ни разглядывал сквозь шестикрат-ную оптику их фигуры, одежду и лица, определенно ут-верждать, что это были Четверть и Сват, я не мог.
Громко захлопали двери оперативных автомашин. Два опера подошли к «Жигулям». Один из них, прежде, чем закрыть двери, осмотрел салон, а второй стал освещать фонариком асфальт - место задержания бандитов. Убе-дившись, что всё «чисто», и задержанные не успели выбросить из машины деньги, оружие или наркотики, сотрудники уголовного розыска сели в «шестерку». Серая «Волга», преследовавшая бандитов, двигалась задом, за ней следовала белая «шестерка» с номером 57 – 80 ММЖ. Замыкала шествие та самая темная «Волга», стоявшая несколько часов внизу, у нас «под носом»…
- Во, дела…, - наконец, нарушил молчание Шурыкин.
- Как сажа бела, - отвечаю внештатнику. - А мы тут с то-бой рассуждали, дескать, только круглые дураки пойдут на серьезное дело в такую лунную ночь. Кстати, ты узнал в задержанных наших знакомых - Четверть и Свата? Месяц тому назад мы с ними познакомились во - он у того подъ-езда, - показываю Шурыкину на седьмой дом по улице Широкая.
- Так это были они? – возбужденно вопрошает внештат-ник.
- Я тебя спрашиваю: ты их узнал? – повторяю вопрос.
- Узнал, не узнал. Конечно, они. Тут и думать нечего, - рассуждает Шурыкин. – Во - первых, совпал номер авто-машины: 57 – 80 ММЖ. Во-вторых… Семён Саныч! – Вдруг вспоминает внештатник. - В мусорном баке лежит их спортивная сумка! Что за оперативники?! Они даже не удосужились обыскать мусорные баки. В каких – то ста метрах от места задержания! Надо срочно звонить по ноль – два. Вдруг, в сумке оружие, гранаты… - Волнуясь, сове-тует мне Шурыкин.
Никуда не торопясь звонить, я начинаю излагать вне-штатнику свою версию ночного криминального происше-ствия:
- Ярослав, ты в одном молодец: запомнил номер автома-шины, которую мы встретили у седьмого дома месяц тому назад. Это лишь подтверждает версию, что машина при-надлежит бандитам. Но в ней мог быть кто угодно. Я, кстати, как ни всматривался в твою шестикратную оптику, не могу утверждать, что узнал в задержанных бандитах Четвертакова и Свата. Даже на пятьдесят процентов. А сомнение, как известно, трактуется в пользу подозреваемых. Твой совет – позвонить по ноль – два тоже неуместен.
- Это еще почему? - вспылил Шурыкин. – Вы считаете, в сумке продукты питания: красная икра и колбаса? Мое мнение: в сумке или оружие, или деньги, или же наркоти-ки. Могу поспорить на что угодно, - подступил ко мне внештатник, протягивая руку – на спор.
- Поостынь, Ярослав, - спокойно отвечаю Шурыкину, от-водя его руку. - Давай, порассуждаем. Ты сам звонить не будешь. Так? Звоню, значит, я, старший участковый. И докладываю дежурному по городу следующее. Несколько минут назад я, и мой внештатный сотрудник Шурыкин, стали свидетелями задержания оперативниками двух бан-дитов. Эти нехорошие люди, до того, как их задержали сотрудники уголовного розыска, выбросили в мусорный контейнер во дворе дома семь, корпус два, по улице Ши-рокая большую спортивную сумку. В этом бауле, мы пред-полагаем, могут находиться либо деньги, либо оружие, ли-бо наркотики. Высылайте, желательно, ту же опергруппу, проводившую задержание двух бандитов, и забывших обыскать мусорные баки, метрах в ста от места задержа-ния. Бандюков и машину мы опознали, поскольку встречались с ними месяц назад у дома семь по улице Ши-рокая. Мы ждем. И не забудьте премировать нас, ночных героев. Ха - ха!
Шурыкин уставился на меня, ни черта не понимая, к че-му я клоню:
- Семён Саныч, я что – то ни хрена не пойму. Что вы со-бираетесь делать с сумкой?
С небольшой подковыркой, отвечаю внештатнику:
- Уходим отсюда. Держи свое «оружие», - сую в его руку бинокль.
- Как – уходим? Куда? – изумленно спрашивает Шуры-кин. - Бросим сумку и уйдем?
Меня изнутри разбирает смех. Я не могу больше сдержи-вать себя. Громко хохочу – до слёз. Наконец, успокоив-шись, смотрю влажными глазами на Шурыкина. И вдруг понимаю, что переборщил со смехом. Лицо товарища вы-ражает нескрываемую обиду. Мне срочно надо дать обрат-ный ход!
- Не обижайся, Ярослав. Подумай: куда нам уходить? На кудыкину гору? Мы туда не знаем дорогу. Я имел в виду, уходим с подъезда. Идём за сумкой. Мы с тобой кто такие? Я милиция, ты – общественность. И находимся здесь при исполнении служебных обязанностей. Мы явились невольными свидетелями криминального ЧП. Не оставлять же сумку, как ты правильно подметил, с оружием или наркотиками в мусорном баке, чтобы утром её обнаружил и загрёб себе местный дворник. Мы обязаны её забрать и отнести в опорный пункт. Там составить акт. И только оттуда я позвоню в дежурную часть. Не в городскую, а свою, родную. Вперед, мой друг, за сумкой.
- Да - да, вы правы, - уже спокойно и рассудительно отве-чает мне Шурыкин.
Лицо внештатника просветляется. Не прошло и минуты, как на нем не осталось ни малейшего следа от обиды на меня. Человек умеет прощать. Шурыкин – добрая, откры-тая душа! Мне бы выработать в себе такое качество:
- Вы думаете, в сумке оружие? Или, все же, наркотики? – полушепотом интересуется Шурыкин, спускаясь следом за мной по лестнице.
Как можно мягче, отвечаю своему незаменимому по-мощнику:
- В сумке может быть всё, что угодно, но отнюдь не деликатесные продукты, от которых бандитам было бы глупо избавляться перед задержанием. Вспомни, оперативники висели у них на «хвосте». Согласен?
- С вами разве поспоришь? Вы, как всегда, правы, - отве-чает Шурыкин, но теперь я немножко обижен.
Мне сейчас очень хочется сделать Шурыкину замечание, но я воздерживаюсь. Мы с Ярославом ровесники. Сколько раз я просил его, и даже умолял, не говорить мне «вы». Бесполезно! Хоть кол на голове теши, не понимает чело-век!
«Не могу сказать «вам» - «ты». Я вас уважаю, Семен Александрович», - завсегда отвечает мой внештатник.
Что мне прикажете делать с «уважающим» меня ровес-ником? Остается слушать, как он «выкает»…
- А ты спорь, анализируй, – наставляю Шурыкина. - Вы-рабатывай аналитический склад ума. Поскольку, истина рождается только в споре, утверждают философы. Кстати, подумай над вопросом: как так могло случиться, что у нас, под носом, несколько часов кряду стояла темная «Волга» с операми? Мы с тобой прошли возле нее, завернули в подъезд, поднялись на пятый этаж, и ничегошеньки не заметили. Что ты на это скажешь?
Открываю входную, подъездную дверь, пропуская Шу-рыкина вперед:
- Что тут ответить? Лопухнулись мы с вами, прошляпи-ли сидящих в машине оперов. Как вы думаете, они с на-шей конторы?
- Из МУРа они. Возможно, были задействованы и опера-тивники нашего округа.
Мы подошли к огражденной бетонными плитами дворо-вой мусорке, где стояли три контейнера, выкрашенные в зеленый цвет. Заглядываем в первый железный бак, во второй. В третьем, наполовину заполненном мусором, об-наружилась та самая спортивная сумка серого цвета.
Обращаюсь к внештатнику Шурыкину, проверяя его на «слабо»:
- Доставай, Ярослав, сумку, если не дрейфишь. Учти, в сумке может быть оружие, гранаты…
Не успеваю закончить фразу, как Шурыкин, наклонив-шись над баком, потянул сумку вверх. Мой верный Санчо Панча поставил ее у моих ног, и бесстрашно глядит мне в лицо:
- Спасибо, я не сомневался в тебе, - благодарю верного друга, и тут же приподнимаю опасную находку, взвешивая «на глаз».
- Увесистая, потянет на килограмм двенадцать - пятна-дцать.
Встряхиваю найденный «клад». Не звякает. И, слава Бо-гу. Оружия внутри быть не должно. Ставлю сумку на ас-фальт, и ощупываю её руками. Мягковата наша добыча.
- Ого! Продолговатые пачки. Похоже, это деньги, - вяло комментирую находку. – Готовься, Ярослав. Возможно, с большой долей вероятности, за нами сейчас наблюдают опера. Не исключаю, что скоро они начнут проводить за-держание. Ты видел, как это делается. Мы с тобой окажемся на асфальте в положении «лёжа». И на запя-стьях наших рук защелкнуться наручники. Если через пару минут нас тут не повяжут, значит, нам, возможно, удастся выйти сухими из воды.
Наблюдаю, как страх закрадывается в душу молчащего Шурыкина, как тень покрывает его добродушное лицо. По сути, я, провокатор и подлец, сейчас провожу безжалост-ный эксперимент над своим верным другом. Он человек мирной профессии, никогда не бывавший в серьезных пе-редрягах. Одно дело, состоять при участковом милицио-нере внештатным сотрудником, быть понятым при задер-жании в квартире пьяного мужа, и участвовать в ночных рейдах. Быть добрым и честным малым, еще не значит быть храбрым и мужественным, к тому же, готовым… сесть в тюрьму.
Но поскольку Ярослав Шурыкин собирается служить в милиции, ожидая от меня похвальной письменной реко-мендации в отдел кадров нашего Управления, думаю, про-веденный мною психологический тест, отчасти, оправдан:
- Сейчас мы отнесем сумку в опорный пункт, - монотон-но перечисляю наши дальнейшие действия. - Я составлю акт опасной находки и вызову «воронок». Далее, мы отве-зем баул с деньгами в милицию. Там дежурный, в присут-ствии двух понятых, составит акт приема найденного нами «клада». И только после этого, с нас, как говорят, все взятки – гладки.
Не без удовольствия, смотрю на испуганное лицо Шуры-кина. Сейчас я мерзок и отвратителен самому себе. Из-держки профессиональной деятельности? Милиционер, это профессия?
Прости меня, мой верный друг, за этот психологический опыт. Не сомневайся, остатки совести у меня, прожженного мента, все же остались…
- Поскольку, прошло две минуты, и нас еще не повязали, наблюдение за нами не ведется. Пойдем потихоньку, - го-ворю Ярославу, поднимая за ремень увесистую сумку, и перебрасывая её через плечо.
Испуганный Шурыкин шагает, молча, склонив голову вниз. Мне кажется, теперь он готовь ко всему, даже к до-просам и пыткам и тюрьме. Пора принести тебе, друже, свои искренние извинения:
- Я пошутил, Ярослав. Прости, если сможешь. Проверял тебя на трусость. Никто нас не «пасет». Рассуди сам. Опе-ративники, сидевшие в засаде, у подъезда, не могли ви-деть, как «шестерка» остановилась у помойки секунд на пять – семь. Поскольку, от того подъезда до помойки - два поворота во дворах. Так?
Ставлю логический вопрос, и сам же на него отвечаю, пока мой внештатный сотрудник приходит в себя:
- Оперативная машина, преследовавшая «Жигули», за-вернула во дворы с улицы Широкая в тот момент, когда белая «шестерка» уже отъехала от помойки. Вспомни, ты же сам наблюдал в бинокль эту картину. Путь её следова-ния проходил возле второго корпуса, и далее, с двумя по-воротами, к третьему, нашему. Вывод однозначен: опера-тивники предварительно всё продумали, пройдя, или про-ехав по этому маршруту. Только с деньгами они просчита-лись. Их подвела самоуверенность. Даже багажник маши-ны, как ты справедливо заметил, не осмотрели. Согласен?
Повернув голову, смотрю на оживившегося Шурыкина. Его страхи улетучились, как дым, а лицо враз поумнело, и, соответственно, подобрело. Ну и хорошо. Он мне нравится именно таким, когда начинает логически рассуждать, и анализировать ситуацию. Начинай мыслить, Ярослав, я весь во внимании...
- Логично мыслите, согласен с вами. «Шестерка» оказа-лась той самой, которую мы встретили месяц назад. Но почему она завернула во двор именно у седьмого дома? Имеется ли связь, между Четвертаковым, проживающим в этом доме, и двумя задержанными бандитами? Вы утвер-ждаете, что не опознали стопроцентно Четвертакова и Свата. Верно?
Отличные вопросы задает мне Шурыкин! Молодца! Обя-зательно надо похвалить его за сообразительность. Моя похвала, - я для него авторитет, - окрылит его, поможет окончательно определиться: нужна ли ему милиция? Что касается меня, признаюсь, как на духу. После окончания исторического ВУЗа, мечтал стать учителем истории. Было бы у меня жилье, ни за что на свете не стал бы милиционером. Такой жизненный парадокс. И вообще, жизнь человека состоит из одних парадоксов. Профессию мы себе выбираем не по душе, работаем нехотя, без радости. А работа должна приносить человеку истинное удовольствие. Как сказал Зощенко устами одного героя? Мы сами не знаем, чего хотим. Несчастные мы люди…
- Утверждаю, Ярослав, только на пятьдесят процентов. Возможно, это были они, а может быть, совершенно дру-гие люди. Существует ли связь между двумя задержанны-ми бандитами и Четвертаковым? Хороший вопрос. Моло-дец, будущий Шерлок Холмс! У тебя, будущий сыщик МУ-Ра, бульдожья хватка цепкого, въедливого оперативника. Рассуждай дальше, а я послушаю.
Будущий гений сыскного дела Шурыкин, воодушевлен-ный моей похвалой, вполголоса продолжает:
- Бандиты, наверняка, оказались здесь не случайно. Те двое, в «шестёрке», обнаружили за собой «хвост» слишком поздно. И в самый последний момент, они повернули во двор, думая замести следы.
- А второй вариант этого криминального сценария? – Направляю мысль Шурыкина в правильное русло.
Внештатник на несколько секунд призадумался, затем продолжил:
- Напрашивается следующий вывод: бандиты перевози-ли деньги. Возможно, воровской общаг.
- Или?
Мой внештатник, и будущий известный московский ге-ний – розыскник Шурыгин отвечает без раздумий:
- Деньги с места ограбления банка, или кассы большого предприятия. Увидев в последний момент за собой слеж-ку, и повернув во двор, бандиты тут же остановились, и сбросили деньги, как вещдок. Так сказать, хлопцы сделали концы в воду. Согласны?
- Конечно. Вот мы и пришли с тобой к финишу этой ис-тории, в смысле, к опорному пункту. Подержи – ка, Яро-слав, этот опасный, в прямом и переносном смысле, «клад». Сейчас я открою дверь. Осталось совсем немного, чтобы освободиться от него: позвонить в дежурную часть и вызвать машину. А затем проехаться в милицию и сдать дежурному наш взрывоопаснейший груз.
Достав ключ, вставляю его в замок, а Шурыкин тем вре-менем делает ошеломляющее заключение:
- Не пройдет и дня, как на сходке воры установят: кто и где повязал их подельников. И куда подевались их воров-ские миллионы.
Молодец, Шурыкин, быстро соображает! Но не до кон-ца. А я более не стану его пугать. Он даже не догадывает-ся, какая потенциальная опасность нависла уже сейчас над нами, и нашими семьями. Сдав миллионы в ментовку, мы взорвем информационную бомбу. Вся милиция Южного округа уже сегодня будет обсуждать наш неординарный поступок. Кто эти два дурака, нашедшие на помойке миллионы? И зачем их обязательно надо было сдавать в милицию? Наши фамилии будут повторять милицейские чины и рядовые милиционеры. В два счета, о нас узнают и криминальные авторитеты. А далее, им придет в голову мысль, почему бы не побеседовать лично с нами об обстоятельствах, при которых мы обнаружили их миллионы? Встретив нас, где ни – будь у детского садика, или школы с нашими детишками…
Прекращай, Полищук, свои ментовские рассуждения. Волков боятся – в лес не ходить. Проверь – ка лучше сум-ку. Не исключена версия, что в ней не миллионы, а наре-занная бумага. Оперативников всего лишь пустили по ложному следу. Вскроет дежурный Кужелев в присутствии понятых баул с бумагой, и расхохочется.
Поставив сумку на стол, обращаюсь к Шурыкину:
- Открывай, Ярослав, сумку, тяни за молнию. Сейчас мы с тобой поделим деньги поровну, и делу конец. Этих бабок нам с тобой хватит на всю оставшуюся жизнь. Через пол-годика, не сразу, я уволюсь с милиции, и уеду с семьей в какой ни - будь тихий подмосковный городок. Ты же по-ступай, как знаешь, но деньгами сразу сорить не советую.
Смотрю будущему оперу прямо в лицо. От моих слов он внутренне напрягся, и, видимо, потерял дар речи. Мои слова он завсегда воспринимает за чистую монету. Конеч-но, это очень плохо. Но пока я с ним, пускай он учится хотя бы на моих плоских шутках. Наши дороги вскоре ра-зойдутся. Милиция еще ой, как обкатает его, сделает ци-ничным, как меня. Пора выводить внештатника из ступо-ра:
- Чего ты испугался? Денежных знаков, или моих слов? Я всего лишь пошутил. А если в сумке не деньги, а нарезанная кусками бумага? Ты не думал над версией, что воры могли пустить оперативников по ложному следу? В этом случае, как мы с тобой будем выглядеть при вскрытии сумки в милиции дежурным?
Шурыгин, наконец, приобрёл дар речи:
- Ну и шуточки у вас. А ведь в сумке действительно мо-жет быть бумага. Я и не думал над этой версией. Вы, как всегда, правы. В глазах дежурного и понятых мы будем выглядеть круглыми дураками, - сказал Шурыгин, и, по-дойдя к сумке, решительно потянул за молнию.
Сумка полна денег. Банковские пачки аккуратно перетя-нуты вдоль и поперек обёрточной упаковкой. Одни фио-летовые двадцатипятирублёвки с портретом дедушки Ле-нина, вперемежку с красными десятирублевыми купюра-ми с тем же портретом Ильича. Шурыкин обалдело смотрит на содержимое сумки.
Подхожу к телефону и привычно набираю номер родной конторы. Трубку снимает помощник дежурного сержант Милехин:
- Сто семьдесят второе отделение милиции, помощник дежурного Милехин слушает! - представляется милицио-нер.
- Полищук на проводе, звоню с опорного. Василий, где Кужелев?.
- Саныч, он занят. Что у тебя?
- Позови его к трубе, я подожду.
- Александр Петрович! Подойдите к аппарату! Полищук из Кремля! - дерёт глотку сержант.
Пока Кужелев занят, я излагаю Шурыкину еще одну вер-сию, пришедшую только что на ум:
- Не исключено, Ярослав, что эти банкноты фальшивые. Да - да. Не смотри на меня так, как баран на новые ворота. Но это уже не наша с тобой забота. Их подлинность опре-делит криминалистическая экспертиза. Кужелев? Поли-щук с опорного, что в Кремле. Срочно пришли мне маши-ну.
Дежурный, по - видимому, был настолько занят неот-ложными делами, что воспринял мои слова без особого энтузиазма, как глупую шутку:
- Полищук, какого хрена ты названиваешь? У меня тут дел по горло. Что у тебя за срочность? Задержал кого? Мог бы решить вопрос с Милехиным, - отчитывал меня капи-тан.
- Никого я не задержал, но мне срочно нужен «воронок».
Лучше бы я не произносил этих пустых слов. Дежурного офицера они только раззадорили:
- Зачем он тебе? Полищук, где ты сейчас должен быть? Сидеть в засаде. Ты же самовольно покинул свой пост, и названиваешь от безделья мне. Говори, зачем тебе понадо-билась машина? - Кужелев поставил вопрос ребром.
Решаю применить принцип «святой» лжи. Победителей не судят. Не топать же нам с Шурыкиным три квартала, с опорного пункта до конторы. Мало ли чего может слу-читься с нами, и найденными на помойке миллионами?
- Саша, я соврал, прости. С внештатником мы задержали двух пьяниц. Они снимали дворники с машин. Удержива-ем их в опорном. Не одевать же на них наручники? Ждём помощь.
Кужелев, попеняв мне за вранье, в конце концов, смяг-чился. Пообещав прислать минут через десять автомаши-ну, он бросил трубку. В эфире милицейской радиостанции послышался его голос:
«Обнинск», ответь «Вологде». Как слышишь? Прием».
«Я «Обнинск». Слышу тебя, «Вологда».
«Проследуйте по адресу: Серебрянные Пруды, дом три-дцать восемь. Опорный пункт милиции. Окажите помощь участковому. Прием».
«Обнинск» понял тебя, «Вологда». Следую по указанному адресу».
Пока милиционеры на «УАЗе» катили по микрорайону оказать мне помощь, я размышляю о том, стоит ли ехать Шурыкину в контору. Ему, конечно же, очень интересно быть свидетелем. Да еще глядеть, как дежурный станет пересчитывать найденные нами в мусорном баке миллио-ны. Сколько в сумке окажется миллионов? Три? Пять? Может, все десять? Черт подери! Надо предупредить Шу-рыкина, чтобы об этой опасной находке он не заикнулся, - будь она трижды неладна! – нигде, никогда, и никому. Даже жене.
- Ярослав, я хочу тебя предупредить вот о чем…
- Семён Саныч, я всё понимаю. Я нигде не стану трепать-ся об этом… - внештатник кивнул в сторону пухлой сум-ки. – Пожалуй, мне также не следует ехать в милицию. Как вы считаете? Меня же обязательно дежурный оформит свидетелем. И укажет мой домашний адрес. Если вы, конечно, настаиваете, я прокачусь с вами…
Облегченно вздыхаю. Ярослав Шурыкин оказался умнее, чем я о нем подумал. На следующей неделе я настрочу ему характеристику – рекомендацию на службу в милицию на десяти печатных листах! Он достоин того, чтобы служить в органах внутренних дел! Честный малый, каких в мили-ции, будем откровенны, маловато.
- Ярослав, ты всё правильно рассудил. Поедешь в мен-товку - сделают свидетелем. Поставишь свою подпись под актом, этими грязными миллионами, - киваю на серый баул. - Тебе это нужно? Сколько тут лежит, я сообщу тебе в следующий раз…
- Мне это совершенно безразлично, - обрывает меня Шу-рыкин. - Хорошо уже то, что история с воровскими мил-лионами закончилась для нас хорошо. А вот и машина подкатила к подъезду. Слышите?
- Слышу, Ярослав. Идем, - застегиваю молнию на сумке с миллионами, и, взяв ее за ремень, забрасываю через пле-чо.
Выходим из подъезда. Два милиционера, Хлусов и Кар-пов, спешат нам навстречу:
-Полищук, где ваши задержанные? – интересуется стар-ший экипажа Хлусов.
- Здесь, Толя, в бауле, - отвечаю сержанту и обращаюсь к внештатнику:
- Садись, Ярослав, подкинем тебя к дому. И - без возра-жений, - решительно говорю Шурыкину, намеревавшему-ся топать полтора километра пёхом.
Внештатный сотрудник милиции Шурыкин, подчиняясь моему указанию, садится в милицейскую машину.

Спустя день, медленно прохожусь по участку. Из подъез-да седьмого дома спешно выходит женщина, идя мне на-встречу. Узнав Марию Анатольевну Четвертакову, я окли-каю её:
- Здравствуйте, Мария Анатольевна! Куда так торопи-тесь?
Женщина, поравнявшись со мной, остановилась. Её лицо светится от счастья. Мать Вадима Четвертакова подели-лась со мной хорошей новостью:
- Добрый день, Семен Александрович. Спешу в магазин за продуктами. Утром Вадим, уходя на работу, пообещал мне привести на ужин свою девушку. Два года службы он переписывался с ней. Сегодня, наконец, сын решился по-знакомить меня с ней. Скоро они подадут заявление в ЗАГС.
Очень рад за Вадима, - отвечаю возбужденно - радостной женщине. – Кстати, как у него с работой?
- Всё хорошо. С работы Вадим теперь приходит вовремя. Его перевели работать на другой участок. Он водитель ав-токары на МШЗ. Отгружает на складе шины,- с гордостью говорит о сыне Мария Анатольевна.
От этих простых материнских слов внутри у меня что – то ёкнуло. Чувство облегчения, и какой – то необъяснимой радости начало заполнять мою огрубевшую душу и согревать холодное сердце. Некстати, вспомнилось утреннее совещание у начальника милиции. На нем был зачитан приказ районного руководства о премировании меня пятидесяти рублями, а моего внештатного сотрудника Шурыкина – тридцатью рублями. «За проявленную сознательность и добросовестное исполнение служебных обязанностей». Так гласил приказ о найденных нами прошлой ночью пяти миллионах рублей на помойке. Признаюсь честно, приказ о моем поощрении, не доставил мне особой радости. Пре-мировали меня и Шурыкина, ну и хорошо. За бандитами мы не гонялись, и деньги, рискуя жизнями, не отбивали. Нашли и сдали их государству. Сейчас же, разговаривая с этой женщиной, простой москвичкой, я испытывал куда более эмоциональные, неизгладимые чувства. Подозрения о связях её сына с преступной группировкой не подтвер-дились! К ночному криминальному происшествию Вадим не имел никакого отношения. Он работал на Московском Шинном Заводе, в этом я более не сомневался. Рабочему человеку нечего делить с бандитами. Возможно, он слу-чайно оказался в той злополучной квартире. Оперативни-ку умышленно соврал, что работает не на МШЗ, а на МЗП – Московском Заводе Полиметаллов. Присланную из отдела кадров бумагу мне и дали проверить. Теперь все выяснилось, и в данный момент я радовался за честного парня Четвертакова Вадима неизмеримо больше, чем премии в пятьдесят рублей за найденные миллионы.
- На Московском Шинном Заводе? - радостно вопрошаю женщину. – Знаю, это в районе Дубровки. Приходилось там бывать по делам службы. Передавайте Вадиму от меня привет. Пока, заочно. Как ни - будь, загляну к вам, позна-комлюсь. Надо, чтобы каждый житель дома знал своего участкового в лицо.
- Заходите, будем ждать, - приветливо отвечает женщина, и тут же добавляет:
- Извините, Семен Александрович, я спешу.
Четвертакова заспешила по своим, приятным делам, а я пошел по своим - служебным.