Шинелька

Шинелька
То была ворсистая серо коричневая шинелька. Грубое её сукно ещё пахло овечьей шерстью. Звездатые её пуговицы сзади на хлястике рапортовали о том, что это не просто одежда, а часть военной формы.
Чьи-то суровые руки вынесли десяток таких шинелей и бросили на пол. Среди них была и наша. Затем прозвучал хриплый равнодушный бас:
-Разобрать шинели!
Наша шинелька досталась уже не молодому солдатику. Неторопливо поднял он её и оделся.
-Вот туды её мать, крестомать!... Вроде велика,- выругался солдатик.
Но других шинелей на полу уже не было. Все солдаты оглядывали себя и дружно застёгивались. Новая вещь грубо топорщилась на солдатике. Он всё приминал её, хлопал себя по плечам, по груди, дёргал за полы и застёгивал ремень. Наконец все шинели, касаясь друг друга ворсистыми рукавами, застыли в строю.
Затем прооралась суровая речь и шинельки отправились навстречу военной жизни. Они долго двигались, согревая людей, по весеннему полю. Потом они оказались на громыхающей станции. Там их ждали распахнутые двери вагонов. Дружно цепляясь за них и оставляя на сукне пятна несмываемой грязи, шинельки заполнили вагоны.
Наша шинелька прилегла на сено. Сквознячок пролетал сквозь двери вагона и бил невидимым холодным ножом в бок. Но шинелька была крепка, молода и не пропускала через себя холодный воздух. Да и горячий ветер, исходящий от тела солдата, долго оставался под ней. Тёплая колючесть сукна или колючая теплота грела солдата. Он мирно храпел, бормоча во сне о доме. Колёса вагона укачивали солдата, как дитя в люльке.
Неожиданно всё вздрогнуло. Рукав шинельки вытянулся и ударился об железо котелка. Послышался резкий треск. Он напомнил шинельке о времени её рождения. Тогда злая, разболтанная швейная машинка с грубым треском выпустила её на свет и даже не попрощалась. Но как эта машинка могла оказаться здесь, да и зачем?
Шинелька почуяла вонь тревоги своего хозяина. Он поднялся на ноги и рядом со всеми смотрел из вагона.
Опять затрещала машинка, уже близко. Шинелька подумала, что, наверное, машинка что-то не дошила в ней и теперь её ищет.
Солдаты подняли гомон:
-Немцы! Немцы окружають!
-Оружия-то у нас нету!
- Бежать надо, братцы! Убьют!
Солдат ринулся из вагона, огляделся и побежал. Опять впереди расстилалось необъятное поле. Шинелька ещё ни разу не была так овеваема ветром, и ей даже стало радостно. Рядом с ней махали рукавами в беге ещё три шинельки Вдруг опять стрекотнула машинка, но уже где-то рядом. Передняя шинелька остановилась, и на спине её появилась дырочка. Будто голодная моль выела кусочек сукна. Затем она новенькая, чистенькая упала прямо в грязное. мокрое место.
Нет! Нет! Наша шинелька не захотела упасть туда же и помчалась дальше. Рукава её широко махали. Полы забрызгивала грязь. Мимо со злой песней летели горячие комочки. Один из них обжёг шинельке плечо. Она испуганно сжалась, но комочек только задел её. Он впился в другую шинельку. В ту, что бежала впереди. Рукава её опустились и она замерла. На том месте, куда попал злой комочек, показалось тёмное пятно. Оно было ужасным из-за того, что росло медленно и строго. Та шинелька зашаталась и упала на спину. А наша выбрала место, посуше, и тоже упала. Она почуяла всем сукном запах горькой травы. А нижнюю её часть пропитала какая-то мокрота - горячая и жёлтая. Раздались чьи-то непонятные шипящие слова:
-Шнель, шнель! Ауфштейн!
Шинелька решила, что это зовут её и пошевелилась. В ту же минуту чья-то заросшая рыжим волосом рука ухватила её за плечо и опрокинула на спину. Потом она затрясла шинельку за воротник, так что он стал с треском ругаться. Наш солдат открыл глаза и встал. Его и шинельку качало от усталости.
Рядом стоял угрюмый человек с чем-то железным в руках. Шинелька поняла, что эта вещь и издавала звуки швейной машинки. Рядом с этим чужим был ещё один яркий предмет на двух колёсах, который разносил сладкую вонь.
-Ком, ком!- приказал чужой.
Солдатик побрёл к лежащему товарищу, который вопил от боли. Он закинул его руку себе через плечо и тот встал, марая нашу шинельку красным. Потом они двинулись туда, куда показывал чужой.
Брели долго, пока не оказались в месте, где лежало много таких же шинелек. Наша шинелька была рада, что вернулась к своим подружкам. Но их сукно загрязнилось и как-то поникло. У некоторых были даже вырваны целые куски, и они свисали как языки из открытых ртов. И сияющий наверху шар не предавал радости даже пуговицам на хлястиках шинелей.
Наш солдатик прилёг на пыльную траву, и шинелька чувствовала, как в неё всё больше вползает грязь. Делает жёсткой и нечувствительной к миру.
Сияющий шар ушёл куда-то вниз.
А в то место, где было много шинелек, притащили что-то большое на четырёх ногах. Шинелька видела, как солдат подошёл к четвероногому и дёргал за одну из ног. Вместе с ним стали дёргать и другие солдаты. Сначала они отрезали ноги, а потом в траве блеснуло что- то красное, горячее.
Сразу раздался запрещающий крик чужого. Тогда солдат растянул шинельку над красным и дымным, что бы его не было видно. Затем над красным стали держать оторванную ногу. Так шинелька стала впитывать в себя новый запах.
То красное называлось огонь. Он становился всё жаднее. Он цапнул шинельку за подкладку и хотел залезть в карман. Тут солдат ударил шинелькой об землю, и огонь отстал, но чёрные пятна так и остались на ней навсегда. Она дымилась и проклинала всех новых знакомых - и пыль, и грязь и огонь, и чью-то оторванную ногу.
-Ну вот, можно и лошадь поглодать,- тоскливо произнёс солдатик и оторвал зубами кусок от почерневшей ноги…
Как только сверкающий шар выглянул из-за далёкого бугра, чужие заставили шинельки подняться.
Наша шинелька опять брела по полю. Сухие колючие травы то и дело хватали её за обшлага рукавов. А в спину опять толкала лапа чужого, поросшая рыжими волосами.
Впереди зачернел поезд и всех шинелек погнали туда. Они стали лезть в вагоны и быстро заполнили все их помещения, но чужие хотели большего.
Когда серая масса уже не влезала в пространство вагона, по ней стали бить ружьями. Спины шинелек ужимались. Они изо всех сил хотели убежать от злых оружейных прикладов. Но на то место, где ужались шинельки, чужие заталкивали других.
Наша шинелька была крепко сдавлена. В её сукно были воткнуты чьи-то носы и рты. Они громко орали, кусали и задыхались. Из них текла светлая и красная жижа. Но наша шинелька была притиснута к углу вагона. Из него шёл лёгкий ветерок, который освежая дул ей в грудь. Хотя шинелька была испачкана человеческой жидкостью, но не упала на пол как другие.
Постепенно в вагоне становилось очень много шинелек, которые лежали без движения.
Изредка поезд тормозил, дверь открывалась и чужие хватали лежащих солдат за шинельки и бросали вниз к рельсам. Там они валялись молча, но ещё шевеля рукавами.
Когда вагон открылся на последней станции, из него вылезло всего одиннадцать шинелек. У какой-то был оторван воротник. У другой - было много красных пятен. У третьей были сломаны потайные крючки, и она не могла застегнуться… Наша шинелька рядом с ними смотрелась лучше всех.
Вот поэтому чья-то чужая рука, хлопнула нашу шинельку по плечу. Из него взвилась пыль, но хозяин руки велел идти шинельке за ним.
-Ком, Ком! Шнель, шнель!- говорил чужой и шинелька понимала, что это зовут её.
Вскоре шинелька попала в общество пиджаков, жилетов, свитеров. Они были чище шинельки и редко махали рукавами. Теперь шинелька всеми днями была согнута почти пополам, а её хозяин-солдат часто повторял:
-И какого кляпа я в батраки попал…
Он яростно махал правым рукавом, стуча по куску железа, но часто бросал это дело. Тогда рукава шинельки сильно размахивали, а вокруг собирались пиджаки, жилеты и свитера. Солдат рассказывал что-то весёлое. Шинельке становилось радостно, и даже засаленные её карманы приплясывали вместе с обрывками газет и остатками табака.
Неожиданно что-то длинное и хлёсткое ожгло плечо шинельки. Все пиджаки, жилеты, свитера кинулись по своим местам. А рука, заросшая рыжим мхом, крепко схватил шинельку за воротник.
-Хальт! Это есть Москва-радио. Ты будет висеть.
Шинельку схватили за оба рукава и вывели из помещения. Повели туда, где с дерева свисала верёвка. Она внизу закруглялась, образуя пустоту, в которой что-то должно было появится.
Шинелька увидела, что в этой пустоте и оказалась голова солдата. Петля так жадно её заглотнула, что укусила воротник шинельки и крепко сжала в объятиях. Верёвка резанула воротник и перешла на шею солдата. Он задёргался так, будто хотел выбросить и шинельку, и сапоги и всё это проклятое время.
Неожиданно раздался треск. Но это были не те трески, которые раздавались раньше. Нет, это был треск дерева и его ветка с солдатом рухнула на землю.
Шинелька оказалась спиной в грязи. Она чувствовала - что-то тёплое и влажное снова намочило солдата. Раздался чей-то грубый смех. Солдат поднялся на колени и пополз. Из его нутра слышалось долгое кха - кха. Шинелька всё больше дружила с грязью…
Но затем её повесили в тёплое место. Грязь высыхала на ней и отваливалась мёртвыми серыми кусками. Шинелька ощутила, как её несколько раз ударили по сукну, так что с неё радостно взлетела пыль. Солдат тоже стал потихоньку ходить и глядеть в окошко…
-Ауфштейн! Шнель, шнель!- крикнул однажды чей-то усатый рот.
Шинельку набросили на плечи и ударили в спину, так что она летела вместе с хозяином. Теперь его гнали куда-то в сторону от всех пиджаков. жилетов, свитеров по аккуратной дорожке.
Шинелька ещё издали почуяла приближение родственников. Но это были не шинели. Это было то, из чего делалось сукно. Да, сотни четвероногих с запахом шинелей бродили по полю. И теперь наш солдат стал их пастухом.
Однако, шинелька чуяла, что он не хочет с ними дружить. И вот раз он схватил четвероногую и всыпал ей в ухо соль. Она потрясла головой и начала ходить кругами. Затем явился кто-то одетый в белое и четвероногое унесли прочь.
А вечером шинелька слышала громкое хлебание и тихий разговор:
- Здорово ты, Федька, придумал - соль овце в ухо сыпать.
- А как же… Такое я ещё дома делал. Соли всыплешь, она у неё там гремит, и овца кругом идёт… Немец думает - больная и к пленным её на кухню.
- Ну, это ты бросай, а то нас вместе с тобой прикончат…
Но шинелька видела, как её солдат ещё несколько раз всыпал соль в уши овцам…
Было утро, когда шинелька двигалась по траве, намачивая в росе свои полы. Впереди шли блеющие животные.
И вдруг раздались крики:
-Хальт! Цурюк!
К солдатику бежали один в белом, а другой в зелёном виде. У зелёного в руках сверкало чёрное оружие.
Шинелька почуяла, как её солдатик съёжился. Он быстро забежал в стадо и принялся гнать его к недалёкому лесу. При этом он старался не подниматься выше овец. Шинелька видела, как её рукава толкали их в задницы. Овцы оборачивались, как бы говоря:
-Чего тебе-бе?
В лесу шинелька сразу разогнулась и замахала рукавами, так что они цеплялись за многие ветки. Но она ни чего этого не замечала. Всё её сукно шло ходуном. Ей хотелось только одного - не получить в спину дырку, из которой вытечет что-то красное.
Впереди послышались голоса:
-А ну хенде хох, твою мать! А ну, хальт, Фриц! Куда разбежался?
Шинелька остановилась, и рукава её привычно вскинулись к верху. Она ошарашенно глядела на грозящие впереди силуэты. И они были такие же, как она сама. Только на них как награды виднелись бляхи ремней и погоны. Шинельки были все нескладные, кургузые, но свои, родные.