Колхозные страдания.

Колхозные страдания,
или миниатюрная сага о колхозе …, старшего инженера среднего возраста.
_______________________________________________

Кажется, в психологии это называется - вытянуть слона за хвост из собственной…, простите… ,задницы.
Однако приступим. Осень…, правильнее, поздняя осень.
Конец октября… и нужно ехать в колхоз, как всегда… Хреново таки с продовольственной программой в нашем удивительном Союзе ССР. Нет урожая - плохо, есть урожай – тоже плохо, убирать то некому!

Короче, без НИИ инженеров , (ударение на последнем слоге)
как “без трусов” в программе
заготовки буряков,
где – то на крайнем севере Украины.
( Видит Б-г не хотел, а получились стихи или верлибр - )

Кому ехать? – ясно без слов… очень не хочется, но … и тут ничего не поделаешь… А на дворе уже мороз, холодно и ветрюган неистовый. Однако, в этот раз поехать должны все, или почти все, кроме конечно самых выдающихся… ну и начальников. Я всегда удивлялся, что делают начальники когда нет подчиненных…? Ну, и пусть делают что – то…
Предупредили сразу – работа грязная и тяжелая, минимум на две недели и “косить” по причине болезни, как собственной, так и близких родственников – не разрешается! Но ехать то все равно не охота! Можно конечно уволиться… Ну…, уволился ты…, и что? Там тоже самое, а может еще хуже. Остается ехать…
С другой стороны, раз едут почти все – наверняка будет весело и все такое… Жаль, что кажется едем без “дамского” пола. Во первых – холодно… а во вторых – чего они там наработают, наши инженерши в маникюре и гримом на лицах. Пускай на работу ходят… ,для управления начальниками!
Дорогу опускаю… Шумно было и бестолково…
Приезжаем наконец-то мы в колхоз. Ничего себе колхоз. “Мазанки” – дома значит, сельсовет…, даже клуб есть, куда нас поначалу и поместили. И главный вопрос стоит, где же нам жить? Непрошло и 2-х часов, как вопрос уладили. Оказывается, мы будем жить по хатам…, у колхозников и с ними же и трудиться на общей ,так сказать ниве…
И вот, попадаем мы, т.е. – я и молодой парнишка – Саша, программист к “ ланковой “, на жилье. Кто не знает, или забыл - “ ланковая “- по – украински, означает – звеньевая бригады. Развели по хатам…,где встретила нас сама “ ланковая “ – крепкая, краснощекая - баба, хотел сказать женщина, но баба – лучше кажется. Все – таки, для меня до сих пор, женщина – это когда в платье и с прической, и кофточке, через которую что – то там смутно просвечивается; да и очертания фигуры как – то просматриваются, а на ногах элегантные туфельки на высоких каблуках или что – то вроде этого…
Нет, “ ланковая “, - была баба, крепкая такая, даже мощная тетка в шерстяном платке, валенках на босу ногу, ну… в общем - “каменная баба” из сказок Бажова. И надо сказать, была она добрым, отзывчивым человеком и работящая - ужжааасссс… какая.
Т.к. приехали мы под вечер, то решили лечь спать, тем более, что вставать нужно было, то ли в 5, то ли в 6 утра. Хозяйка указала нам на лежак, рядом, с почему – то холодной печкой и грубоватой попоной поверх его. Теплого сортира – конечно же не намечалось. В сенях стояло ведро, которое можно было пользовать, в случае острой необходимости. Если же не позволяет воспитание – беги на улицу, до ветру – на огород. Интересно, что то, что вы успевали навалить за день и ночью, на утро оказывалось в виде ледяного холмика на этом самом огороде. Одно было хорошо – т.к. дерьмо быстро замерзало, шансов испачкаться об него практически было мало. Мы лежали голодные и холодные на лежанке, в сапогах, ботинках с ушанками на головах и всю ночь переворачивались, как по команде, с левого бока на правый. Думаю, к часам 2-м все – таки, не совсем благополучно, но мы заснули.
Проснувшись от грохота “ сраного “ ведра и рукомойника перед дверью, я почуствовал, как стылый холод пронзает всё моё существо. За окном стояло серое, унылое, глухое утро. Хозяйка уже встала и весело топотала босыми ногами по ледяному полу. На лице её было ощущение нового дня и какая – то суетливая бодрость.
Вставайте хлопцы, будем завтракать и за работу. Говорила она на украинском языке, однако, для того чтобы было понятно всем, привожу ее речь на русском языке, лишь изредка употребляю её слова, исключительно для передачи сочного колорита её речи.
Как хорошо сейчас позавтракать, подумал я, и взглянул на стол , стоящий рядом с наполовину занавешенным яркой тряпкой, окном. А на столе лежала буханка черного, ржаного хлеба, недельной давности. 4 - 5 проросших “цибули” – т.е. луковицы и кастрюля с чем – то, изредка вздрагивавшим от нечаянных касаний о стол.
Вот хлопцы, сейчас “будемо исты “ холодец, что – то вроде этого проворковала “ ланковая “, и ловко подцепив по большому куску из кастрюли, бросила нам на глубокие суповые тарелки.
Я люблю холодец. Так, чтобы кроме свиной ноги был еще и петух, ну и с хреном и горчицей конечно… вы понимаете. Отлично знаю как его варят…, а потом, вечером или уже поздно ночью, ты идешь на кухню и можешь с удовольствием обгладывать крупные“мослы” и мелкие косточки, т.е. то, что осталось после варки. Вынутый из холодильника, на следующее утро, он потянут сверху тонким жирком, сверкает и вздрагивает в лучах утреннего солнца. Он словно бы говорит тебе: “ Дружок, я полностью готов, прими меня с радостью, как совершенную жертву!”
И, главное, холодец – подразумевает выпивку, и конечно не вино, а исключительно водочку!
Ну что сказать…, и как говаривал классик: “ Майский день, именины сердца…! “
Но, я кажется…, отвлекся. То, что было на тарелке действительно – дрожало, но вы знаете…, я тоже задрожал!
Вы спросите, почему? А я таки отвечу, как говорят только в Одессе! То, что волновалось на тарелке, представляло из себя - кусок старой свиньи с толстыми краями сала, которое было густо осыпано черными, щетинистыми волосами, нелепо торчащими в разные стороны. В некоторых местах щетинки достигали до 3 – 4 х миллиметров.
И вот эту …, с позволения сказать - “тварь” предполагалось отправить внутрь…, моего тела! Мы переглянулись, на лице партнера отразилось чувство легкой гадливости. Вы спросите, почему - легкой? Что ж, отвечу!
Видите ли, к данному моменту мы основательно проголодались, да и выбора к сожалению не было…
Ну что вы, ласково улыбнулась “ ланковая “ и поставила на стол – “четверть” самогонки. Такую посуду последний раз я видел только по кинемографу, из жизни времен гражданской войны. Почему – то из таких бутылей любили пить - махновцы и красноармейцы. Сперва пили, а уж потом - лихо рубили друг друга, а опосля тоже пили, видно так можно было замаливать грехи свои.
“Четверть” самогонки окочательно примирила нас с сложившейся ситуацией; тем более, что хозяйка достала три больших, граненых стакана и ловко налила их доверху.
Вы не поверите – мы это… ели, вместе с мослами, толстой шкурой, изрядно выплевывая нечесанную, черную щетинку!
После стакана самогона стало тепло и весело, и мы уже думали пропустить по второму стакану, но хозяйка резко отмела наши поползновения. “ Хлопцы! “- сказала она: “Нам еще норму выполнять! После работы получите еще по стаканчику. “
Взбодрившиеся и повеселевшие, отправились мы на поле. Громадное поле с неубранными буряками ожидало нас. Буряк был грязно – белого цвета, с крепко слившимися кусками грязи, отделльные экземпляры достигали весом до 1 –го пуда ( кто забыл, в пуде = 16 кг. или более 32 паундов)
Тракторист, весело распевая, одиноко мчал по полю, подрезая под корень кормовые буряки и утренний туман, промозглый , словно зернистая крупа, вихрем окружал стальное тело его мощного друга.
Вокруг не души, лишь иногда можно было различить одинокую, согбенную фиргурку; толи человечек , толи червь земляной, что впрочем на этом немыслимом пространстве выглядело одинаково.
“ Ланковая “ быстро, без затей, показала нам нехитрую свою науку и пошла вперед ровно, мощно, не зная устали. Поначалу и мы решили не отставать, даже было интересно – так на что мы способны, так сказать - научная и техническая интеллигенция. А хватило нас - на час с небольшим! Из непривычного положения – т.е. “ раком “, опустились мы на колени, потом и вовсе решили отдыхать каждые полчаса. Короче, наша “ ланковая “ к концу смены выработала - 1,5 наших нормы на двоих, т.е. она сделала в три раза больше любого из нас!
И так продолжалось полных две недели. Впрочем, она нас вовсе и не ругала, а так, иногда подсмеивалась, а по вечерам давала даже по два стакана самогона!
Признаюсь, под таким кайфом ( до 3 – х стаканов в день), на свежем воздухе и с физической нагрузкой более встречаться не приходилось. Было всякое, но одновренено три в одном – не припомню. И, кстати, никто не заболел.
А в колхоз, я и далее продолжал ехать, кому как не мне…
да и теперь вспомнить приятно, но не потому, что очень любил это дело, нет, просто были мы молоды…
и этого достаточно…, вполне…!

( LA - 2011. ; Odessa - кажется… 1979г. )