Хроники русского апокалипсиса (хроники последней войны). Часть 1. Рассказ 3.

Рассказ третий.
«Умирают даже боги…»

   Июнь. 2020 год. Билл Пит, майор морской пехоты экспедиционных войск США проснулся от шума приземляющегося вертолёта. Только три часа назад он вернулся из очередного рейда по поиску и уничтожению партизан, очередного малоуспешного рейда… Прилетевший борт заберет убитых и раненных из его, Билла Пита, батальона и перебросит на авиабазу, находящуюся в 200 км к востоку. А там, транспортник отвезёт гробы и людей в штаты, домой. Билл был абсолютно уверен в том, что никто из этих десяти раненых парней не изъявит желания снова вернуться сюда. Ни за какие деньги. Скорее всего, эти парни подадут рапорты о переводе их в какое-нибудь другое подразделение, базирующееся где-нибудь в Венесуэле. Там, правда, тоже стреляют, но убивают гораздо реже. Нет, Билл не осуждал их за это. Он и сам бы давно так поступил, если бы.., если бы не пепел, в который превратился его город и его родные. В тот день все отмечали свадьбу родной сестры Билла, все 12 человек. Родственники съехались из разных штатов. Только Билл не смог приехать на торжество, так как он в это время был на одном из кораблей 5 флота ВМФ США, который полным ходом шёл к российскому Дальнему Востоку. Его служба спасла ему жизнь, но превратила его в одержимого человека.
   В этой военной кампании он был ранен уже трижды, но каждый раз возвращался обратно. Радиации здесь не было, поэтому не каждое ранение приводило к смерти или тяжелой инвалидности. Он искал смерти, но не хотел, чтобы это случилось глупо и бессмысленно. Из-за его откровенной небоязни смерти во время боя сослуживцы его откровенно побаивались. Зато в штабе экспедиционного корпуса его очень ценили и прислушивались к его мнению, естественно, тогда, когда это было нужно командованию.
   Билл уже давно перестал понимать, зачем Штатам эта война. Для него лично, она стала смыслом жизни, да, но для его страны это была первая в её истории военная кампания, которая не приносила никакой прибыли – ни политической, ни экономической. Гробы, огромные расходы и крайне сложные, почти предвоенные отношения с Китаем. Проклятые китайцы очень умело использовали создавшуюся ситуацию. Они пригрозили, что если Штаты применят ОМП на Дальнем Востоке, то Китай объявит войну США. Китайцы применяли тактику постепенного, но широкомасштабного освоения. Благо, народа у них для этого предостаточно, да и средств тоже. Про Штаты так сказать нельзя было. Бывший «мировой жандарм» изо всех сил старался соответствовать своему статусу. Но сил и средств уже не хватало. Просто вывести войска нельзя – бояться перестанут. А для Америки, его Билла Пита великой Америки, это хуже смерти. Билла бесило то откровенно идиотское положение, в которое попала его страна. «Ведь идиоту понятно, что китайцы не дадут нам тут развернуться. Они выигрывают у нас и тактически и стратегически и даже географически. А если начнется война с ними, то мы продержимся месяца два–три. Дальше начнутся фатальные проблемы внутри страны в политическом и экономическом смысле…» - думал Билл.
   Солдатам Билла уже приходилось вступать в перестрелки с подразделениями армии Китая. Китайцы на эти стычки реагировали на удивление спокойно. Это и понятно, ведь у них было 100-кратное превосходство в живой силе и 80-кратное в технике, пусть и не такой совершенной. Переговоры с Китаем велись уже давно, но результат был нулевой. Но и прекращать переговоры тоже было нельзя – пока говорят политики полномасштабной войны с Китаем не будет. К тому же, на север китайцы пока не совались. Но там были русские. И уж лучше бы там были китайцы.
   Впервые американцы в полной мере почувствовали на себе, как русские воюют. Контактные бои пехотных подразделений являлись далеко не самой сильной стороной американской армии. Пехотинцы надеялись на поддержку бронетехники, однако американская техника в условиях севера вела себя весьма надежно. Билл даже не раз придавался предательским мыслям о том, что неплохо было бы заполучить пару-тройку русских танков или БТРов, пусть они не такие совершенные, но зато на порядок надежнее. Зачастую приходилось проводить войсковые операции почти без поддержки бронетехники. Такого никогда до этой кампании не было. Ну, разве что во Вьетнаме.
   В распоряжении Билла были легкие бронемашины на базе «хаммеров», пара танков, от которых было больше проблем, чем пользы, минометный взвод и три артиллерийских расчета. Вот такой вот винегрет. Живой силы – 300 человек, из которых 240 морские пехотинцы. Формально, в задачи батальона входило обеспечение безопасности одного из топливных районов, в котором «вот-вот» должна была начаться добыча углеводородов и кое-каких металлов сильно стратегического значения. Это «вот-вот» продолжалось уже который год. Непременным условием для заброски гражданских специалистов было отсутствие возможности нападения со стороны партизанствующего местного населения. Но вместо уничтоженных отрядов противника, спустя некоторое время появлялись новые. Иногда это были местные вооружившиеся гражданские, иногда остатки военных подразделений, временами встречались вооруженные китайские переселенцы. За эти три года войны злоба, ярость и ненависть к русским у Билла превратились в какое-то другое чувство. Он не мог понять, что это за чувство, как ни пытался.
   Билл смотрел, как загружают в вертолёт его раненных солдат. Один из летчиков высунулся в боковое окно и что-то кричал солдатам, отчаянно жестикулируя, видимо поторапливая их. Пилот был совсем седой, хоть по виду и не старик. Билл вспомнил, как года полтора назад его люди сбили русский боевой вертолёт, вернее не сбили, а повредили. Наверняка лётчик мог бы увести машину с такими повреждениями из зоны огня, но видно топлива оставалось уже слишком мало из-за пробоины в баке.
Этот русский уже не в первый раз нападал на батальон. И каждый раз действовал максимально быстро и эффективно. Солдаты даже прозвали его «Мистер D», то есть «мистер смерть». Эти налеты продолжались несколько кошмарных месяцев. Таких потерь в батальоне Билла не было ни до ни после. Как и в других, соседних, батальонах тоже. Этот летчик просто господствовал в небе, уничтожая не только наземные цели, но практически любые воздушные. ВВС США потеряли, вылавливая этот вертолёт, восемь машин: 5 вертолётов и три фронтовых истребителя. Про потери на земле лучше вообще было не говорить... Билл не считал себя специалистом в области воздушного боя, но он точно знал, что один вертолёт не способен эффективно противостоять звену истребителей. Оказалось, что может… В штабе командования долго не могли поверить в реальность происходящего. В итоге было принято решение сбивать эту вертушку только наземными средствами. В который уже раз на этой войне сложилась абсурдная ситуация – солдат уничтоженной армии в открытую охотился за подразделениями победившей армии. Батальон был усилен дивизионом зенитно-ракетных установок. Все попытки найти базу этого русского вертолёта-убийцы ни к чему не привели…
   Как-то во время очередного налета, «мистер D» подлетел совсем близко к тому месту, где лежал Билл с несколькими оставшимися от взвода солдатами. Русский висел в каких-то десяти метрах от них. Стекло его шлема было открыто, он смотрел прямо на Билла. А Билл, соответственно, смотрел на летчика и его дьявольскую машину. Этот немой разговор продолжался всего несколько секунд, но Биллу они показались вечностью, ведь от смерти их всех отделяло одно движение большого пальца пилота вертолёта. Билл навсегда запомнил красную звезду с белым кантиком на борту машины, и надпись Ка-50. Биллу и его солдатам, к счастью, хватило выдержки не сделать какой-нибудь глупость вроде пострелять в сторону вертолета. Они были как будто загипнотизированы смертельной магией этого механического зверя в умелых руках русского пилота. Он их тогда отпустил, сделав напоследок круг прямо над головами оцепеневших, вжавшихся в землю людей. Биллу с четырьмя солдатами пришлось своим ходом добираться шесть часов до базы – две бронемашины, на которых они выдвинулись из базы, уничтожил «мистер D». Биллу не пришлось раздумывать над тем, почему летчик не превратил их пятерых в кровавое месиво. Русский не смеялся над ними и не издевался, как могло показаться… Он их пожалел. И предупредил, что не всё так очевидно, как кажется, в этой войне. И что финал может быть не таким, как планировали союзники…
   Во время последнего налёта русскому пилоту пришлось вести бой и с наземными силами ПВО и со звеном вертолётов, которые вынуждены были вступить с ним в бой. Билл тогда поймал себя на мысли, что подсознательно «болел» за русскую машину, глядя на то, что она вытворяет в небе. Он даже вздрогнул, когда зенитный снаряд попал-таки в лопасть вертолёта. Другой снаряд попал в бак. Возможно другой пилот и не смог бы в такой ситуации продолжать вести бой, но только не этот. Снаряды и пули из его пушек и пулемётов перепахивали базу до тех пор, пока у него не заглохли двигатели. В режиме авторотации он рухнул прямо на укрытие с солдатами, зацепив при этом еще и зенитку, которая, впрочем, теперь уже была не нужна. Баки были пусты, поэтому взрыва не последовало. Русский пилот был мертв, когда Билл с солдатами заглянули в искорёженную кабину. Одна рука его сжимала штурвал, а в другой был пистолет. Грозный механический зверь причинивший столько смертей теперь был успокоен навсегда, как и его хозяин.
   Пилот оказался уже немолодым человеком, с седыми волосами и широким, открытым лицом. Гримаса смерти не коснулась его. Билл смотрел в открытые мертвые глаза пилота, и ему было натурально страшно. Ему казалось, что он смотрит в глаза убитого бога войны. «На этой войне умирают даже боги…» - пришла ему в голову идиотская мысль.
   Вопреки всем правилам и инструкциям, они похоронили этого русского со всеми армейскими почестями. И даже соорудили на могиле что-то вроде православного креста. Потом кто-то вспомнил, что на могилах советских солдат все памятники со звездами. И на кресте нарисовали ещё и красную звезду. Диалектический закон единства и борьбы противоположностей в действии – православный крест с коммунистической звездой. В другое время это сошло бы за кощунство. Теперь это было в полном соответствии обстоятельствам…
  …Вертолёт закончил погрузку и пошёл на взлёт. Борт развернулся, и, набирая высоту, стал удаляться. Билл смотрел за ним до тех пор, пока он не превратился в неясную мерцающую точку. Вероятность того, что эта вертушка не долетит до места назначения была вполне реальна. Авиации у противника уже не осталось, скорее всего, а вот с земли постреливали регулярно. И статистические показатели потерь с течением времени изменялись в сторону увеличения. Проклятая партизанская война.
   Через несколько минут должна была вернуться 3-я рота с задания по уничтожению отряда противника – майор посмотрел на часы. Он зашел в командный бункер и принялся отсматривать данные спутниковой разведки. Этот идиотский спутник опять выдал снимки с разбитыми танками, бронемашинами и другой техникой. Спутник работал в автоматическом режиме и фиксировал любые цели с заданными контурами в заданных квадратах. Другие участки уже несколько раз подвергались танковым атакам и гаубичным обстрелам русских. А спутник показывал только разбитую технику. Майор Пит даже не сомневался в том, что русские подтянули откуда-то с севера или с запада танки и артиллерию. Больше им неоткуда было взяться. Не откопали же они их в самом деле. В бункер зашёл командир 3-ей роты.
  - Как я уже и докладывал, это были китайские переселенцы. Как всегда вооруженные. Русских не обнаружено. У меня один легкораненый. - доложил ротный.
  - Нам придётся расширять радиус действия, – кивнул головой майор, - да-да, я знаю, лейтенант, что это не понравится командованию. Завтра я лечу в штаб и доложу им о своём плане. Вы остаетесь за старшего. - В это время заговорила рация. Из штаба сообщили, что вертолёт пропал с радаров.
  - Это уже третий борт за месяц. У соседей – два борта.- Вполголоса произнес лейтенант.
  - Если мы не изменим тактику действий, то будет ещё больше. Я не удивлюсь, если у них снова появится авиация.
  - Майор, я… я не понимаю… точнее, я перестал понимать, что здесь у нас происходит, - отчетливо выговаривая каждое слово, произнес лейтенант. - У меня такое ощущение, что мы воюем с противником, который тщательно скрывает свои истинные силы, для того, чтобы в нужный момент нанести удар.
  - Это страх, лейтенант, обыкновенный человеческий страх, - говоря это, майор и сам испытывал те же самые чувства. – Лейтенант, нам обязательно нужно найти эти чёртовы танки или что там у них… Скажи, Луис, что ты испытываешь к русским? – Внезапно меняя тему, обратился майор по имени к лейтенанту. – Как бы ты вел себя на их месте?
  - Майор, я солдат, и служу своему народу…
  - Fack off! – вдруг «взорвался» майор. – Мы все здесь солдаты и все здесь служим своему народу, хотя я сомневаюсь, что мой народ так уж желает, чтобы мы тут... -   Майор запнулся, - лейтенант, я не об этом спрашиваю. Попытайтесь поставить себя на их место. Что бы вы стали делать в начале войны и сейчас? - майор не ожидал, что лейтенант ответит ему что-либо вразумительное, но ему просто необходимо было с кем-нибудь поделиться своими мыслями и сомнениями.
  - Майор, я не готов дать Вам сейчас ответы на Ваши вопросы. Для того, чтобы на них ответить, нужно проанализировать ситуацию в сравнении с тем, что было раньше и выстроить прогнозную модель, при условии неизменности общих параметров. - Лейтенант говорил так, будто отвечал на школьном уроке.
   Майор удивлённо посмотрел на Луиса. Он не ожидал в лице лейтенанта-морпеха увидеть аналитика.
  - Кем Вы были на гражданке? – задал банальный, но необходимый вопрос майор.
  -Я занимался теоретической математикой: комбинаторика, теория вероятностей, математическая статистика и так далее. Я должен был служить в Пентагоне, но попросился в действующую армию.
  - Ну и как? Вы довольны, тем, что увидели? – Майора всегда раздражали люди, занимающиеся не своим делом. – Лейтенант, поверьте мне, старому служаке, от Вас было бы гораздо больше пользы, если бы Вы служили там, где должны служить. Вы неплохой офицер и командир, но… Луис, если хотите увидеть мир после войны, подайте рапорт о переводе в аналитический отдел. Вас за это никто не осудит.
  - Я подумаю, сэр…
  - Ладно, вернемся к нашим проблемам. Итак, завтра я еду в штаб и меня не будет дня три. Пока меня не будет, мы прекращаем активную разведку. Вместо этого мы выставим усиленные дальние посты наблюдения. Они образуют первое кольцо обороны и предупреждения. За ним мы выставим второе кольцо. На базе должна остаться одна рота. В нормальной ситуации это выглядело бы как распыление сил, но не теперь.
  - Да, я понимаю Вас, сэр, этим самым мы предотвращаем возможность нападения на базу, - вставил свое слово Луис. – Русские не пойдут на риск из-за одной трети личного состава и техники, которые останутся на базе, а на то, чтобы выловить нас всех у них уйдёт не одна неделя. А за это время тут уже будет подкрепление.
  - Правильно, Лейтенант, но не надейтесь, что они не будут атаковать наши дозоры - для них лучший американец – это мертвый американец. К тому же, они могут вообще не знать о наших перестановках.
   Дальнейшие минут тридцать ушло на то, чтобы определить места для дозоров и составление схемы рассредоточения. Посты нужно было расставить так, чтобы при необходимости они могли оказывать друг другу огневую поддержку.
   Спустя три часа база непривычно опустела. Две роты были рассредоточены по двум периметрам вместе с техникой. Первый периметр находился на расстоянии 5 километров от базы, второй – в 10. Оставалось надеяться, что такая тактика позволит переломить ситуацию, которая по убеждению майора становилась все хуже и хуже.

   Штаб экспедиционных войск США. Двумя днями позже.

   Утром Билл уже летел в маленьком двухместном вертолете, присланном по его просьбе с береговой базы. Вертолет был маленький, но скоростной и довольно маневренный, а это как раз то, что нужно для того, чтобы уйти от вражеской ракеты в случае чего. И наверное поэтому полет прошел без происшествий.
   По прибытии майор доложил о своих планах в отношении тактики боевых действий своего подразделения, а также в отношении тактики ведения боевых действий экспедиционных войск в целом. Нельзя сказать, что он надеялся, что его услышат. Но раз уж он прибыл в штаб, то нужно было сказать всё. Что он и сделал.   Командование, как ни странно, прислушалось к его доводам, которые, вообще-то, шли в разрез с общей военной стратегией в регионе.
   Это означало, что в ближайшее время сфера влияния должна была быть расширена, что, в свою очередь, неминуемо приведёт к увеличению потерь. Но иного выхода не было. В штабе и без доклада майора знали, что нужно менять тактику, иначе китайцы неминуемо их вытеснят.
   До возвращения в свой батальон у майора были ещё целые сутки, поэтому он решил побывать в своём родном городке. В том месте, где был раньше его городок...
Каждый раз, когда ему удавалось выбраться в штаты, он посещал это место, ставшее для него мемориалом, памятником его родным и его городку.
   На КПП огромной зоны отчуждения очага ядерного взрыва уже хорошо знали его, и пропускали без предъявления каких-либо разрешительных документов - военная форма экспедиционного корпуса с майорскими нашивками делали свое дело... Гражданских, желающих посетить места гибели своих близких не пропускали ни под какими предлогами. Единственным способом попасть туда было получение пропуска непосредственно в Пентагоне, где нужно было привести весомые аргументы...
  - Будьте осторожны, майор, в зоне опять появились мародёры. Я могу дать Вам пару солдат...- предупредил майора старший наряда. – И что они там ещё пытаются найти – на пепелище... И помните – не более 15-20 минут…
   Майор отказался от сопровождения, надел костюм и отправился к своим близким…
   Пепелище-пепелищем, но многие люди имеют привычку носить на теле украшения из разного рода драгоценных металлов, которые теперь были захоронены в пепле своих бывших владельцев в виде оплавленных шариков – почти что самородков. Вот за этим-то добром и наведывались сюда мародёры, если, конечно, им удавалось миновать военные патрули, у которых был приказ открывать огонь на поражение без предупреждения.
   Джип майора, объезжая всевозможные препятствия, двигался по улицам города к тому месту, где был его дом. Когда майор решился в первый раз навестить братскую могилу своих родных, то поначалу он больше часа бездумно петлял по бывшим улицам бывшего городка, не обращая внимания на показания счетчика полученной дозы, пока не стал понимать, куда нужно ехать. Руины домов всегда похожи друг на друга.
   Вдруг, майор заметил пару фигур в костюмах РХЗ, которые заметив его машину раньше, чем он их, спешили скрыться за углом стены дома. «А сержант был прав... падальщики опять появились». При этой мысли лицо майора невольно исказила гримаса отвращения к этим людям-нелюдям, для которых не было ничего святого в этом мире, кроме зеленых бумажек.
   Майор ехал в бронированном джипе патруля, поэтому мародёры поспешили скрыться, предпочитая не связываться с армейцами. Билл сделал последний поворот и выехал на свою улицу. Метров через сто он будет на месте. На сиденье рядом с ним лежал букетик маргариток – их так любила его сестра... Каждый раз, когда он подъезжал к этому месту, на него тысячекилограммовым грузом наваливались воспоминания. Так было и на этот раз. Из-за этого он и не заметил сразу людей, копошащихся на руинах его дома с детекторами драгметаллов, которые, видимо, увлекшись сигналами аппаратуры, тоже не сразу заметили подъезжающий джип.
Увидев мародёров, ковыряющихся в пепле его родных людей, майор совершенно потерял голову от ярости. Он выскочил из джипа, на ходу выхватывая «Беретту», хотя логичнее было бы воспользоваться пулемётом на крыше джипа... Мародёры, наконец, заметили выскочившего из джипа военного, и то ли с испуга, то ли просто рефлекторно открыли огонь из трёх стволов. Майор шёл прямо на них, не переставая палить из «Беретты», которая была поставлена на автоматический огонь. Обойма закончилась быстро – этого хватило, чтобы наделать дырок ближайшем из мародёров. Остальные двое продолжали вести огонь из штурмовых винтовок.
   Возможно, у боевого офицера и были бы шансы выиграть в бою между одним пистолетом и двумя штурмовыми винтовками, если бы не ещё один мародёр, копавшийся в останках людей в доме напротив. Одна из пуль, выпущенных им в Билла, попала ему в позвоночник. Ноги Билла, уже не управляемые мозгом, по инерции еще сделали пару шагов, после чего его тело сделало движение, похожее на движение куклы-марионетки, когда кукловод бросает нити, и он рухнул на землю. «Нет! Нет! Только не так! Только не сейчас!» - вспыхнуло в голове у майора - «Почему так глупо...». Руки его ещё слушались, поэтому вторая обойма ушла на того, кто его подстрелил. Оставшиеся двое, увидев, что майор ранен и не стреляет в их сторону, подошли к нему почти вплотную и выпустили в него несколько пуль. Этого им показалось мало и они, на всякий случай, разбили прикладами стекло шлема.
   Майор, несмотря на несколько ранений, ещё некоторое время был жив, хотя разбитый шлем сводил его шансы к выживанию к абсолютному нулю. В свои последние мгновения он вдруг понял, для чего он жил на этом свете… И почему судьба свела его с этими мародерами именно здесь и сейчас и отвернулась от него… Один бог знает, о чём ещё думал майор в свои последние секунды. И, может быть, это и хорошо, что он так и не узнал, что в этом самый момент остатки его батальона из последних сил пытались отбить атаку русских партизан, там на Дальнем Востоке... Что молодой лейтенант-математик уже полил своей кровью эту землю, так и не успев как следует подумать над советом майора... Им повезло больше, чем их командиру – подоспевшей авиагруппе ценой потери нескольких «вертушек» удалось отбросить партизан на несколько километров от базы батальона и сжечь несколько танков, тех самых танков, в существовании которых не сомневался майор.
Спустя несколько дней противостояние между русскими партизанами и батальоном погибшего майора продолжилось. Но это был уже другой батальон с новым командиром и пополненным личным составом, заброшенным в мясорубку этой странной страшной войны …
------
   «Ещё больше забытых понятий и слов. Но… по-моему, я начинаю что-то понимать. Конечно, дело тут не только в нехватке природных ресурсов, а в чём-то гораздо более глубинном. Да, это действительно похоже на конфликт систем мировоззрения. Разве такое возможно у варваров?» - непонятного для Артемия по-прежнему было больше, чем понятного. В мире Артемия и Платона просто не существовало таких понятий как: «нехватка материалов», «нехватка ресурсов» и так далее, ведь разумное общество – разумно во всём. Те времена, когда ресурсы добывались путём извлечения с помощью машин из земли прошли уже очень давно. И ресурсы уже давно не делились на исчерпаемые и неисчерпаемые, на возобновимые и невозобновимые. Артемий посмотрел на Платона – тот сидел с каменным выражением лица – он читал не останавливаясь.