Во время завтрака, Бер наставлял Ольху.
- Держись завсегда рядом и слегка позади. По левую руку. Правой руке воля нужна. Она должна дротик держать, а в случае необходимости и топор или нож быстро выхватить. Коли трудно идти будет, придерживайся за руку. Только держись за локоть. Вдруг стрелы пускать придется. Если так держаться будешь, руку быстро высвободить смогу и тебя не зашибу. Коли до драки дело дойдет, там следить за каждым своим движением некогда. Привычка работает. Ты же сразу укрытие какое присмотри и там схоронись до поры. На всякий случай возьми это. – Бер протянул Ольхе небольшой нож, который охотники обычно хранили за голенищами сапог от чего и прочим их однородцам название пошло – ножные. Ножи! – Пускай при тебе У меня еще и кулаки есть. А тебе может службу сослужить. Осторожнее только. Востер больно. На, в тряпицу заверни. Пошли уже. Пора. Не везде голосом советы давать можно. Потому поучу тебя по дороге, как охотники в засаде друг другу знаки подают. Пригодится. На чужую землю Приозерья ступим к середине дня. Мне про нее мало ведомо.
Видать, не доводилось ведам долго побывать в тех краях. Надобности, видать, на то не было. Одно писано, что народец там живет диковатый. К пришельцам не очень гостеприимный. Одно успокаивает. Мелок народец тот. Один вед десятка их мужиков по силе стоит. Может и не приключится беды никакой.
Только, не зря Гостомысл говаривает, кто сам побережется, того и Великий Род побережет. Так и будем держаться слов этих.
Солнышко уже окрасило желтовато-розовым полукругом небо в том месте, где собиралось выкатить из-за деревьев свой диск, когда две фигуры в меховых одеяниях, одна из которых в медвежьей шкуре напоминала вставшего на лапы здоровенного медведя, а вторая - хрупкую девчушку, которую неведомо куда увлек этот зверюга. Новый день готовил им все новое, ранее не изведанное и от того абсолютно неожиданное.
Глава 3.
Лес постепенно перешел в рослый кустарник, сплошной стеной, как верный стражник, отгородивший его от другого мира. Продираться через эту живую стену был не очень с руки. Пришлось Беру даже топор в ход пустить, чтобы просеку сделать. Ольхе велел ступать с ним в след, чтобы не поранилась зазря об острые сучья. И вот… рухнул под ударом топора очередной куст, глазам предстала сплошная пропитанная солнечными лучами яркая голубизна. Ближе к горизонту вид был такой, что казалось – это небо упало на землю и смешалось с ней. Ошеломленный Бер сделал невольный шаг назад, словно боясь провалиться в этот голубой мир. А солнечные лучи так били по непривычным глазам, что у него и его подруги слезы покатились из глаз. Пришлось зажмуриваться по несколько раз, чтобы привыкнуть к этому сиянию. Вот тогда-то и поняли, что все выглядит не совсем так, а, вернее, совсем не так, как показалось им изначала. Меж кустарником и голубым плесом огромного озера шла широкая полоса равнины, густо поросшей низкорослой травой, изредка прорываемой взметнувшимися вверх мелкими кустиками. Снега, который еще хватался в лесу за теневые стороны, которых там было в большинстве, и старался продлить свое присутствие, здесь не было у же и в помине. На веточках кустиков уже проклюнулась молодая листва, хотя еще и не совсем набравшая силу.
- Страшно, Бер… - Прошептала Ольха, прижимаясь к нему. – Совсем не так, как у нас. Тут Весна уж во всей своей поре. Иной это мир и на самом деле.
- Пока страшиться нечего. – Уверенно заявил Бер. – Нет зверя страшнее человека! Так дед мой всегда говаривал. А то, что видим теперь, тоже Род создал. Потому для нас здесь страху быть не должно. Вот с народцем здешним встретимся, тогда и решим, стоит ли чего бояться.
Разговор прервал истошный крик с того места, которое было отгорожено от пришельцев кустами, клином выступавшими в глубину зеленой долины.
- Постой здесь! – Велел Бер Ольхе и, сжав в руке дротик, бросился на звук.
Глазам его предстала такая картина. Трое упитанных мужиков, которые ростом своим едва достали бы до груди Беру, что есть мочи мутузили третьего, который завалился лицом в землю и, что есть мочи, орал, не жалея глотки. Не долго думая, Бер подбежал к ним. Одного слегка пнул под зад, от чего тот отлетел на несколько шагов и замер в страхе, уткнув лицо в траву. Двоих же ухватил себе под мышки и прижал. У этих языки изо рта полезли. Бросил и их наземь. Подошел к битому.
- Чего натворил, мужик?
А мужик, перекинувшись на спину, раскрыл на всю ширину свои полные страха глаза и только мямлил что-то непонятное.
- Тебя, однако, спрашиваю. – Слегка пошевелил его носком сапога Бер.
- Не ешь меня, вед! – Вдруг прорвало худосочного. – Каков с меня толк?! Ты тех возьми на зажарку! От них много больше толку! Да и повкуснее будут, однако!
- Чего несешь?! – Взревел Бер. – На какую зажарку! В своем уме?!
- Ты же вед? – Уточнил мужик.
- Вед. И что?
- Ходят в нашем народе слухи, что веды от поры до поры выходят на охоту в наше Приозерье и крадут мужиков и баб, чтобы еду свою к праздникам приукрасить. Так ведь?
- Разумом тронулся, мужик?! – Бер непроизвольно сделал движение ногой, словно готовясь дать пинка собеседнику.
- Врут? – Спросил осторожно мужик, на всякий случай отползая потихоньку подальше.
- Покажешь, кто такое сказывал. Не знаю, что ему сделаю! – Пригрозил Бер.
- Вот они тоже! – Ткнул мужик пальцем в сторону тех, кто недавно мял ему бока, а сейчас старались незаметно улизнуть, приподнявшись на четвереньки.
- Эти?! И куда же вы настроились ползти? Вот сейчас я вам объясню как нужно правду говорить, а не наговаривать на ведов! – Бер напустил такой строгости в голос, что троица застыла, как восковые фигуры в тех позициях в которых захватил их голос. – Подите-ка сюда. Сказывайте, где таких слухов набрались? Кто такому надоумил?