Памяти Хатыни и других сожжённых деревень Памяти замученных в концлагерях

Гудят, поют колокола,
Тревожит душу звон печальный.
Они с утра и до утра
Играют реквием прощальный.

Вокруг леса и тишина,-
Не слышно звука здесь иного;
Лишь меж стволов берёз видна
Синь неба ясно-голубого.

Колокола,колокола...
Природа этих мест прекрасных
Для счастья будто создана,-
Для жизни светлой, мыслей ясных.

Звенят,гудят колокола
Над пепелищами Хатыни...
Здесь было двадцать шесть дворов:
Детей и женщин, стариков...-
Фашисты всех сожгли живыми.

И пешеходная тропа
Из серых плит, из плит бетонных
Вдоль бывшей улицы легла,-
И двери каждого двора
Распахнуты- дворы безмолвны.

Не запоёт с утра коса,
Ведро не стукнет у колодца,
И не услышишь голоса:
Никто здесь больше никогда
Не зашумит, не засмеётся.


Так тихо-страшно на земле,
Где нелюди людей сжигают...
И крик застыл в тот страшный день.
Скульптуры только воскрешают
То место, где сожгли людей.

Взмывают стелы к небу ввысь,
Как трубы всех домов сожжённых;
И будто в небо вознеслись
Все души в пепел превращённых.

Один лишь человек живым
Из пекла этого поднялся;
И с сыном мёртвым на руках
Он к нам, потомкам, обращался:

«Пусть скорбь и боль людей живых
Поможет сохранить навечно
Мир на земле, чтоб жизнь в огне
Не прерывалась скоротечно.»

Чуть ли не двести деревень
Судьбу Хатыни разделили;
И здесь на памятной стене
Бессчётное число фамилий
Погибших в аде лагерей.

И люди, люди все сюда
Идут потоком бесконечным...
Два миллиона жертв войны
В скульптурах, в росчерках стены
Хатынь нам сохранит навечно.

Военнопленных, стариков,
Детей и женщин Беларуси-
Четвёртого любого нет...
Нельзя забыть нам о войне...
Такого зверства никогда
Живые больше не допустят.