Я Тебя никогда не забуду - цикл 626 стихотворений

626 стихотворений, новый создаваемый в эти дни цикл "Я Тебя никогда не забуду", творится не умом, не от души, а как отклик Свыше, некой Небесной индукцией, на это первое стихотворение из цикла "На старый мотив о Главном" из книги "Белая сказка".https://www.stihi.ru/2017/07/09/10166 Темы и строки приходят по молитве, мозг обновлённый инсультом здесь мало чем участвует. Цикл чётко разделился на несколько книг

Обложка у книг цикла и у других книг будет как у Мольбы, меняться будет
только фон, с тыльной стороны книжки - зеркальное отражение этого овала,
и надпись - "Воистину воскрес". Молюсь, чтобы по милости Господней открылись и двери издания, и нашёлся спонсор... А больше всего прошу ваших молитв, кто понимает, о чём это, чтобы всё получилось.


1.(7) Я Тебя никогда не забуду - 114 страниц-стихотворений - красный
2. (8)На круги своя - со114 по 249(135) - оранжевый
3.(9) Имеющий слух услышит - с 249 по 363(114) - жёлтый
4.(10) Обновление мира - с 364 по 477(114) - зелёный
5. (11)"Воскресение" - с 478 на 27.02 2019г - 594(114) стихотворения -
синий
6. (12)"Капли жизни" - с 591 ... - фиолетовый

Книга "Мольба" - 4я в творчестве, 2008г https://www.stihi.ru/2009/07/31/6843 - голубой

И с оттенками книги
2 - "Любимый остров" - песочный(яркий речной песок)
3 - "Сердце на ладонях" - алый
5 - "Белая сказка" - белый(серебристый?)

6. "Мгновения" - цвет морской волны





Ты стихов на рассвете попросишь,
Их у тех, кто Вверху, не убудет,
А мы просто ослабшие люди,
И в душе нашей поздняя осень.

И в душе нашей холод и ветер,
Голос совести слабый и лишний,
Образ мыслей земной и несветел,
Но ведь есть же цветущие вишни.

Вдохновлённый возвышенной Высью,
Слово Божье я сделаю осью,
Растоплю холод ветреный мыслью,
Пусть уходит тоскливая осень.
Мысли светлые, белые чайки,
Вознесите меня над землёю,
Здесь уже гласу правды не внемлют
И о вечном спасенье не чают.

Не хотят знать о праздничном Лете,
Стать бы осенью белым цветочком
И дать адрес единственно точный,
Но об этом уже много спето.
Тяжелеют от холода мысли
И к земле устремляются камнем…
Но светает, день истинно славен,
И венчает мысль верою с Высью.

Я себя к этой Выси приближу
Парой строчек, пришедших оттуда,
Коль о Божьем тепле не забуду,
То когда-нибудь Лето увижу.
* * *

По каналам центральной системы
Где-то катится допинг из чая,
Мозг усиленно ищет цель темы,
Чтобы не был сон тупо отчаян.
Полусон, полуявь, полудрёма
Мне навязчиво образы вяжут,
Я физически в пологе дома,
А умом могу в космосе даже.

Полуум полусна, полуразум
Где-то вытащит мысль подсознанья,
И картины слагаются разом:
То, что было, что есть и мечтанья.
Пролететь, тормозить, впечатлеться,
Кто же знает, нам этого надо?
Миражи из событий, дат, лица,
Ну и изредка выпадет радость,
Но не плотская радость земная,
В тёмном облаке лучик из света,
Из миров, что не здесь, что не знаем,
Как в горах серых эхо привета.

Я молитвой на эхо отвечу:
«Да, я здесь, не теряй меня, Боже.
Боже крепкий, БеЗсмертный, Бог вечен,
Я проснулся, и совесть явь гложет».
Покаянной молитвенной явью
Я умышленно образы строю,
Преблагую Мать, Троицу славлю,
Цель святую, Бог истинно трое.
* * *

Жизнь моя – это сон или, правда?
Кто-то матрицей бредит, тоскуя,
Где и в чём в этом мире не прав я,
Кто дела, пути, судьбы тасует?
Задаю себе эти вопросы,
И ответ не найти в этом мире,
Как мозаики сложной бус россыпь…
Как из пепла восстать птицей Сирин?

Мать, отец и друзья на погосте,
«Был ли мальчик?», где след на планете?
Мы хозяева в жизни иль гости?
И за что по большому в ответе?
По большому, по малому счёту,
И где грань между словом и делом?
Что препятствует лёгкому взлёту,
По воде ходим робко, не смело.
Постепенно приходим в мир веры,
Не объять необъятное взглядом,
Но анализ эпохи и эры
Говорит, что есть Истинный разум.

Знал же Бог, что мы будем в задумке,
И оставил для странников вехи,
И без веры вся будущность в дымке,
А для верящих Истина светит.
Через Истину выплывем к правде,
А молитва усилит дар веры,
И вы Свыше ход мыслей поправьте,
И простите за песни слог смелый.
* * *

Как же быть, когда всё запредельно,
И проблемы обрушатся разом?
Осознать, что всё сущее сдельно,
И платить должен мыслями разум.
Через мысль, через пот, через траты,
Нас выводят из хода по кругу,
Для чего страдал Боже распятый?
И дать место обычному чуду…

Когда рушатся стены незнанья,
Нам ответы идут на молитвы…
И тогда не напрасны стенанья,
И в венок мысли правильно свиты…
А венок самый лучший из терний,
Он как пропуск душе за пределы,
Он шипами очистит от скверны,
А внутри злак умноженный, спелый.
Много в мире проблем и страданий,
И ответы не сразу находим,
Но нам мир дан на поиски знаний,
Даже смерть – это образно озимь.

Умираем затем, чтоб воскреснуть,
И кресты как духовная радость…
За пределом всем верным не тесно,
И там нет зла из плотского яда.
Мир духовный, как лето в цветенье,
Там немыслимо сложные краски,
Там немыслимо райское пенье,
Без проблем мир очищенный, ясный.
* * *

В череде замороченных буден
Выручают воскресные вехи,
На примере знакомых здесь судеб
Нам покажут, ЧТО ложное лепим.
На песке дом из мокрого снега,
Все дела лишены оснований,
Все утехи, стяжательство – эго,
И грехи – цепь из страстных желаний

Процвести, как трава, не заметив,
Что есть мир из прекрасного рядом,
Надо верить, как веруют дети,
Не травиться сомнения ядом.
Сомневаться, что есть упованье,
Не спросив, не получишь ответа,
Жития всех святых нам сказанья,
В тёмном мраке как лучики света.
Те, кто ищет, тот лучик находит,
Там на каждого хватит с избытком,
Это как для безногого ноги,
А без Бога вся будущность – пытка.

Попытаться пролезть под оградой
Не получится, схватят и в омут…
То пустая лет времени трата,
Так уносит всё дальше от Дома.
Чтоб напомнить – воскресные вехи,
Как пунктиром поделят дни года,
И глаза приоткроет Дух Светлый,
О Творце говорит вся природа.
* * *

Раньше связь была – почта России,
В СэСээРе живали мы смело,
А теперь нас «вконтакте» спросили,
В «Одноклассниках» чиркнули мелом.
Через миг уже «кто» и забыли,
Моментально стираются буквы…
Были, есть или в прошлый цикл жили,
На письмо не приложишь и рук ты.

Но за далью всё было роднее,
Тосковала душа по контакту,
А сейчас, то ли стали мы злее,
Есть значение мелкому факту.
Где-то самых родных не поздравим,
Всё с толпой тараторим без толку,
По эпохе сужденья и нравы,
Места нет для раздумья и долга.
Иногда просыпаемся бодро,
И звонит телефон для порядка,
Так, словами потешили горло,
И опять, как улиточки, в прятки.

Как сложить этой графики пазлы,
Кто, зачем нам встречался по свету,
Для чего кто-то другом был назван
На пути неприкаянном этом?
Кто же истинный Друг на планете,
И вернее и ближе не будет?
А об этом все знают, и дети,
Он с тобою всегда и не судит.
* * *

Свою участь я в мире обдумал,
Все штаны изорвав от погони,
Всё серьёзно, до боли, не юмор,
Хорошо вразумления понял.
Не сочтите мой голос за «ментор»,
Эти выводы с кровью и потом,
Жизнь-кино в моей памяти лентой
Пробегает убыстрено оптом.

Где-то юности шалостей крохи,
Потом армия, море и город,
И из города «сделали ноги»,
В дом-колхоз, где всех делают вором.
Потому что, почти что не платят,
И добро там лежит, где попало,
А за мелочь в деревне не садят,
Ну, а бедным той мелочи мало.
Получается замкнутость в круге,
А когда поглядел где поглубже,
Оказалось, всё дело в науке,
Для духовного действия – уже.

Всё сошлось в Божью заповедь, строго,
И никак, и нигде не объехать,
Всем такая дорога-погоня,
А подсказка звучит нам как эхо.
Эхо в громе иль внутренний шепот,
И болезнями выправят пазлы,
Боль в спине, чтоб от Бога был локоть,
От куренья спасения – язвы.
* * *

Процвести, как трава, не заметив,
Что миры из прекрасного в людях,
Так на фоне кусающих месив,
Можно видеть обычное чудо.
Чудо веры меняет сознанье,
И преграды вокруг расчищает,
Призывают, не глядя на званье,
А таких, кто сгодится для Рая.

Кто был слеп, но с зачатками правды,
Подсознательно веря, тоскуя,
Что заблудшим отыщется пастырь,
Кто прозрел от беЗсмысленных сует.
Есть ещё генетический ребус,
Там молитвы, проклятия рода,
Есть на взгляд безразличные к Небу,
От природы берущие подать.
Их удел ЭТА жизнь и не больше,
И жалей, не жалей, не поможешь…
Ну, не верят молитвенной пользе,
Как клинки без спасительных ножен.

Так и режут, и ранят друг друга,
И ломаются, тупится жало,
И встречается бедственный ужас,
Или жалко текущая вялость.
Как трава – это просто и сложно,
Но их косят, встречаются ветры,
Так вот вера – ограда и ножны,
И цель веры – мир радостный светлый.
* * *

Я прощупал лучом мозг в сознанье,
Ища сканером – верные строчки,
Подсознательно веря Писаньям,
И с надеждой увидеть смысл точный.
Мне больному тягаться нет смысла
С тьмой поэтов, гигантами в букве…
Но, душа в бой, на творчество вышла –
Ясно видит, как рубите сук вы.

Сук надежды от древа познанья…
А внизу мрак и внешняя пропасть,
Не спасти уговором и бранью,
Так и будете в тёмное топать.
Не спасти убежденьем и плачем,
Безнадёжное гиблое дело…
Может, в маленькой степени значит:
Убеждение личным примером.
Но для этого надобны силы…
А своих, как всегда, в недостатке,
Но для пользы всех верящих били,
Чтобы вверх шли, дорогою шаткой.

Вся для этого жизнь и проблемы,
И другой не надейтесь, не будет,
Смерть вторая ужаснее тлена
Для того, кто познание рубит.
Осознал часть, спасибо болезням,
Благодарный за помощь Писанью,
Вот об этом души моей пенье,
Разглядеть ясный Свет призыванье.
* * *

«Осторожно, здесь водятся тигры» –
Эти надписи встретишь в саваннах,
Но реально все жала и иглы
Для трезвленья, чтоб были не пьяны.
Чтобы помнили проклятость мира
За грехи и за древо познанья,
Что за телом охотится «ирод»,
Пока млады и в смыслах исканья.

Кто-то прячется бегством в «египет»,
И другие в сраженье и бденье,
Но не вечен ребяческий лепет,
И когда-то попросят служенья.
Да, когда-то потребуют дело,
Но не бойтесь, нет силы, не спросишь,
И по вере злак надобен спелый,
Здесь у каждого личная осень.
И всегда звери сзади и сбоку
Слева, бесами трогают рёбра,
Чтобы в нас пробудить в гибель похоть,
Есть такой обольстительный образ.

Звери страстные помыслы знают,
И всегда ищут слабую струнку,
Ну, такая их долюшка злая,
Строго следуя факту и пункту.
Но не встретите надписей в мире:
«Осторожно, здесь злые желанья»,
«Осторожно, нечистые в силе»…
Выбор воли: борьба или спанье.
* * *

И друзьям, и врагам пожелаю,
Испытать чудо – жало-болезни,
Я простой, не завистлив, не «каин»,
Осознал этот опыт железный.
Это важно для всех испытанье,
Я прошёл его вплоть до инсульта,
Всё случилось по сроку, не раньше,
Где-то кнопки нажали у пульта.

Я не верю врачам, не помогут,
Они сами немногое знают,
А путей излечения много,
Так не хочется вылететь в аут…
И не хочется боли напрасной,
Надо в корень серьёзно вглядеться:
А там стыд, огорченья, ужасно,
Не найти для таблеточки место.
Лучший лекарь, конечно же, голод,
Но нет силы, не выдержать планку,
Потом разных очисток цикл, школа,
И растенья согласно по рангу.

Есть для всех, как откроется ниша,
Может, корни могучие рядом,
Мы в потёмках потребное ищем,
А оно под покровами сада.
Я не лекарь готовить рецепты,
Но я знаю – Господь не оставит.
Я за правду и Истину цепкий,
И творю песни Господу в славу.
* * *

Как хотелось раскладывать бисер:
Виртуозно, узорно, стежками,
Но явились значения чисел,
По пророчествам, истинно, аминь.
Как хотелось бы славы поэта –
В числовом, нахимиченном веке,
Но, увы, ненадёжно всё это,
Не оставишь в экране отметин.

Издаваться? Да, это бы круто,
Но нет связей, удачи и денег,
Ночь в разгаре и будет ли утро?
Так и жить среди призрачных теней?
Тени манят мольбой виртуальной,
Ходят в гости, читают не споря,
Но доходит ли слово реально?
Разве после прошедшего горя…
Но и сам я прозрел от ударов:
Смерть ребёнка, болезни и треснул,
Раскололся мир плотский немало,
И вопросы прорезались честно.

Значит, я ни при чём – это Боже:
Вразумляет, прощает, выводит…
Всё сейчас откровеннее, строже,
Не мгновения суетной моды.
Бисер, свиньи и слава – всё образ,
И стихи образ – ёжик в тумане,
Чтобы вас не ужалила кобра,
И лекарство узнали, кто ранен.
* * *

Знать бы, где упадёшь и не встанешь,
Подстелил бы помягче соломки,
Афоризм этот знаете рано,
Но подстилки, где падаем, тонки.
Нам удары, что в лоб или по лбу,
И слова вылетают чрез ухо,
Окруженье – галдящие толпы
До конца озабочены брюхом.

Нас цепляют из прошлого крохи,
Горизонт ниже пояса, мутный,
Жизнь-волчок из блуждающей оси,
Кругозор шаткий, сиюминутный.
Единицы выходят из круга,
Но и тех не увидишь до смерти,
Сплошь и рядом смех, пьяная удаль:
Это мы всю историю вертим…
Может, вертим как белки в колёсах,
Маховик раскрутился, не встанет,
Не засунешь меж спицами посох,
А в конечном итоге всё – баня.

Сортируют на чистых-нечистых,
Неразумных, упёртых в мир внешний,
Как пройти Путь средь множества истин?
Приглядеться на опыт дней прежних:
Часть религий как черви в болоте,
Не еврей – на ступени не встанешь…
Но взгляните на прожитый опыт –
Христианский намоленный Камень.
* * *

Все мы издали очень похожи,
Но вблизи разделения жёстки,
Так похож своим образом ёжик,
Но иголки по-своему остры.
Так похожи мальки в океане,
Но со временем вырастут ребра,
И огромное стадо в саванне,
Но узорна по-своему зебра.

Нет похожести в форме снежинок,
И в физической схожести капли.
Так монах вдали – серенький инок,
А внутри личных подвигов факты.
Для чего нужны эти различья,
Мы же все мотыльки на планете.
И судьба у нас образно – птичья,
Почирикать о прожитом веке.
Но долбят нас, мочалят, прессуют,
Обучают, дают, что полезно,
Но в итоге всё – множество сует,
И мы голыми встанем пред бездной.

Где же эти крупинки из злата,
Что в руде сорной здешней намыли?
В чём последствия разного яда,
Что хватали, пока были в силе?
Есть единственный уровень – вера,
Он единый ведёт за пределы,
И поможет, одежда – чтоб бела,
И в молитве дерзания смелы.
* * *

Молот жизни тяжёлый и грубый,
Ходит жёстко, как маятник лютый,
Зазеваешься – выставит зубы,
Убежать? – все гадания мутны.
Можно тихо лежать на болоте,
Прятать голову в жиже и тине,
Но там бесы в подводной охоте,
Мы – добыча, духовно остынув.

Строить дом средь болот невозможно,
Хотя строят, утоните в яме,
На песке, на краю, осторожно? –
Неразумно, вмиг смоет дождями.
Но и там строят дачи, посёлки,
Города, мегаполисы в пыли,
Бесы там – злые наглые волки,
Не пример, что там многие жили.
Где же строить: на суше, на море,
В деревеньке, в таёжной берлоге?
Где же крепь, основанье, без горя,
Куда «сделать надёжнее ноги»?

Молот жизни, на то он и молот,
Чтобы плющить булат для закалки…
Утолите Писанием голод,
Вера – дар, не возьмёшь из-под палки.
Молот жизни ударит болезнью,
Горем разным, но в целом до Срока…
Дай то Бог, чтобы было полезно
И в душе закрепилось глубоко.
* * *

Очень мало кукушкой пропето:
Жить кому-то и сколько здесь в целом,
Но и я не нуждался в ответе,
Мне бы быть озабоченным делом.
Не валяться безвольно в кровати,
Проживая день даже и сыто,
Мне нагрузки для творчества хватит,
Не идти по дороге избитой.

В садоводстве прививок без меры,
И плодов экзотических разных,
Кто с природой – спокойные нервы,
И любая удача как праздник.
Чтобы сад стал – родная округа,
И надеюсь, что хватит упорства,
Расселить обитателей юга,
Но, увы, мне не вывести сорта.
По большому же счёту всё пена,
У физических истин есть сроки,
Но духовное поле нетленно,
На примерах показано многих.

Его пашут постом и молитвой,
И сажают раскаяний крохи,
Веря – в будущем выпадет сытость,
А текущее – тленному вздохи.
Вы меня на рассвете прочтёте,
Или ночью, блуждая по кругу,
Я достигну вас словом в полёте,
Рядом с вами нетленным пребуду.
* * *

Ты стихи живя плотью, забудешь,
Но припомнишь, когда хуже станет,
Будет-нет напророченный ужас?
Мысли в правде – открытая рана.
Но Господь тоже грешными ранен:
Словом ложным, бичами, гвоздями,
Навсегда, до последнего с нами,
Лечит наши грехи и изъяны.

Но всегда предавали и будут,
Кто по слабости, кто и по злобе,
Неразумных, заблудших не судят,
Это смертники – служат утробе.
Самый страшный проступок – неверье,
Без суда и без следствия «к стенке»,
Не поверили Выходу-дверце,
Псы возвратные в Мебиус-ленте.
Сколько раз её вдоль не разрежешь:
Всё запутанней, круче сюжеты,
Но с молитвой вращения реже,
Да и видишь кручения эти.

То здоров, то болеешь до боли,
Любят-нет – лепестки на ромашке,
Жизнь одна – второгодником в школе
Не оставят, допустишь промашку.
Эти песни подобные чуду,
Сотворёны для Господа славы:
Я Тебя никогда не забуду,
Ты меня никогда не оставишь.
* * *

Я подумаю: Боже, Всевышний,
Оградил меня дружеской сетью
От излишеств, и слабости – вышли,
И пытается истину петь ум.
Есть слова о страданье и боли,
Её столько гуляет в округе,
А мы больше родимое холим.
И мечтаем о прелестях юга.

Я типичное эго затронул:
Полетят в мою сторону камни,
Не мути тихий с ряскою омут,
И не порти наш маленький праздник.
Все мечтают уехать от быта,
Оторвать в родной гавани якорь,
Жизнь за морем обильней и сыта,
И не надо над суетным плакать.
Но за морем другие проблемы,
Их не видно за шумом экскурсий,
И там больше стяжательства плена,
И дороже для жизни ресурсы.

Но никто бедолаг не жалеет,
Все завидуют тёплому краю,
Обольщающий ласковый берег,
Где печаль наша призрачно тает.
Я подумаю: Боже, Всевышний,
Пусть немного потешатся гости,
Без излишеств и прелестей лишних,
И даруй им до родины мостик.
* * *

Мир без счастья и тьма без просвета,
Выплывают в проклятиях рода…
И разобран был мальчик на части
В фильме «Ярик», на органы – мода.
Куда катится мир сатанинский,
Кто обрубит лихие заклятья?
Но всегда были злобные финки
И срывались зло с девочек платья.

И всегда где-то горе и войны,
Голод, жажда, невзгоды, болезни…
Но вскрывался шов грязный и гнойный,
Чтоб рубец стал здоровый, железный.
Да, всегда вразумления горьки:
Как России, за годы безбожья,
За катанья, без Господа, с горки,
За пустые мечты бездорожья.
Эти страшные истины – где-то,
Не у нас, не сейчас, не достанут,
А у нас чик-чирик, тёпло лето,
Мы не вылетим, образно, в аут…

А у тех, кто уже не на поле,
Есть ли шанс покататься по травке?
Горе, горе, неумолчно горе,
И в глаза посмотреть надо правде…
Сами корень ищите в молитве,
И не прячьтесь в улитку незнанья,
Всех нас в ад тянет проклятый изверг
И защита одна – покаянье.
* * *

Муки творчества – сладость и горе,
И не манят другие утехи,
Заглянув нашей сущности в корень,
Понимаешь смысл времени – некий.
Всё размечено в сроках и датах:
Путь кому-то и где, в чём отпущен,
Сколько взять здесь житейского яда,
И когда уходить в небыль лучше.

Но к чему нам чужие уроки,
Если каждый есть центр во вселенной,
Личный опыт и знания копит,
И взлетает над мелочью бренной.
Каждый пуп, эксклюзивный, ну, разный,
Нет похожести – критики враки,
Прикоснуться к нетлению праздник,
И кто нас критикует – собаки.
Здесь такая сверхрадость – зачатье,
Переполненность внутренним грузом,
И рождение дитятка – счастье,
Но в признание МУКИ – вход узок.

Мука это же часть – «…кулатуры»,
Так смотри этой прелести – горы,
Но не выбросишь творчество в урны,
Вот уж истинно – мука и горе.
Остаётся свет дум – размышленье:
А представь себя с творчеством – голым
На Суде и где выбор – нетленье…
Помоги, Боже, выстрадать школу.
* * *

Мои крылья питает надежда,
Что и я свою выполню долю,
Что меня не утянет вниз бездна,
И я правильно выберу полюс.
Эти чёткие планы и виды
Открываются всем в размышленьях,
Когда им не указ телеидол,
И избегли от плоти плененья.

Кто беЗкрылый не слышит глас речи,
Копошится в мелькании сует,
Говорят, что таких время лечит,
Хорошо если в пользу… и будет.
Не про них в этот миг разговоры,
А про крылья, ведущие к Небу,
Про Мечту – к ней прикованы взоры
Тех, кто хочет распутать жизнь-ребус.
Самому, это факт, не распутать,
Это если ведут и помогут…
Получается – прах: слава, удаль,
А нужда в сослужении Богу.

Через верных всем пишутся письма,
Но без крыльев в тех письмах ошибки:
Уклоненье в столпах догматизма,
Там виденья и ереси хлипки.
Православные пост и молитва –
Вот те правильно славные крылья,
Слава Богу, что правильно призван,
Всё что низко и низменно – свиньям.
* * *

Кто есть кто? – в зоопарке подобий,
Кто-то лев, кто-то заяц трусливый,
Где комфортней средь множества фобий,
Кто какие возделает нивы?
Мы примеры подобия ищем,
И творить можем радость и горе,
Но различья в поступках и пище
Говорят о величие рода.

Мы такие всеядные твари
И творить можем радость и горе,
И порой непотребное сварим,
Но смотреть надо творчеству в корень.
Например – эти чудо-поэты
Выдают квинтэссенцию мысли,
Мы века этим творчеством метим,
Как хранилища зернышек истин.

Есть гармония слова и дела,
Это центр человеческой жизни,
Выраженье: дум, граней, вех – в целом,
И что есть запредельное – признак.
Кто же я в этом царстве подобий?
Сильно нравится «Слон» в караоке,
Добрый, розовый, сильные ноги
И такой же, как я, одинокий…
Не такой, какой кажется внешне,
С оптимизмом сердечные строки,
Это шифр нашей вере, надежде,
И подстрочечный помысл глубокий.
* * *

Образ бьющей волны мои строки:
То нахлынут и я на вершине,
То спадут и я в яме глубокой,
Но в мольбе-плаче к Божьему Сыну.
Волны рушат брег-камень упорством,
Так и я не застыну, а встану
Сокрушить то, что хвалится гордо,
А на деле оковами стянут.

В строках правды святой – мегатонны,
Отделённой от зла и лукавства,
А мир в образе пьяном и сонном
Жрёт-жуёт непотребные яства.
Мир упёртый – до облака скалы,
Для такого лба мало цунами,
Там закат угрожающе алый,
И надёжнее в волны и с нами.
Здесь хотя бы надежда на помощь,
Что со шлюпок протянуты руки,
А на бреге ты скованный овощ,
Или в виде прожорливой суки.

В виде лающих псов на блевоте
И я вкус этот суетный знаю,
Мир без Бога дрянной и животен,
И не годен практически к Раю.
Мы должны быть: как образ песчинки,
Пообкатаны и без зацепов,
А не в образе режущей финки
Или грязных занозистых щепок…
* * *

На земле все по рангу и чину,
Не равны, как патроны в обойме,
Не взлетишь, часть обличия скинув,
Коль рождён был от суки помойной.
Кто нам выбор и гены тасует,
Выбирает сословья и касты?
Есть уделы из суетных сует,
А кого-то находит Свет-Пастырь.

Неудобные горе-вопросы,
Звуки их неудобоваримы,
А ответы, как золота россыпь,
Все в руде, ищут их пилигримы.
Значит дело не в ранге и чине,
А в труде, куда выберешь вектор,
Много их обольстителей ныне
Среди главных религий и в сектах.
Не от нас было наше рожденье,
И в чём суть продолжения рода,
Как постичь чудо-тайну моленья,
И какая от нас Небу подать?

Про себя мне понятное много,
Есть зацепки, удары и вехи,
Но за ближних и дальних тревога,
Я не вижу им выходов неких.
Где-то чудится сбой интеллекта,
Где-то грубость, характер угрюмый…
Месят много и с примесью тесто…
Думы, думы, полночные думы…
* * *

Город этот не здесь и без горя,
А нам грусть в светлой, радостной песне,
Там животные чудны, не спорят,
А здесь жди: мир когда-нибудь треснет.
А здесь зло вылезает наружу
Острым шилом, в подушке из пуха,
И бросают то в пекло, то в стужу,
Не дают быть служителем брюха.

А здесь бесы и Божьи законы,
Эти в рёбра, а тех не объехать,
И итог – привередливы кони:
Это край, огорченье, без смеха.
Эти-те, а там город из злата,
Ночи нет, и ворота есть жемчуг,
А здесь жизнь бьёт ударами мата,
Бесы разные помыслы шепчут.
Там живая вода, древо жизни,
А здесь пот и солёные слёзы,
Здесь пируют в счёт будущей тризны,
Смерть вторая – весь будущий отзыв.

А звезда? А там семь, и в деснице,
Нам послание, разными в вере,
Призывание с недругом биться
Пока есть ещё Выход и Двери.
Так звезда эта образно в сердце,
Она цель, упование, стимул,
Пусть она никогда не померкнет,
С ней живут, точно срама не имут.
* * *

«Монамур» – сплошь заблудшие люди,
И собаки, как лютые звери,
И пример: если ближнего любишь,
То помогут, коль чуточку веришь.
Может, в городе это не видно,
Но кругом одичалые толпы,
Всем телец позолоченный идол,
Путь к спасенью запутанный, долгий.

Чтоб понять это, мало Сибири,
Здесь планета вся в ужасе стонет,
Войны, войны проклятые в мире,
Часть людей с обездоленной долей.
Им не выпало светлого пая,
Рвут и мечутся зло по планете,
Собираются в разные стаи,
И страдают все – взрослые, дети.
Это в Сирии бойня, разруха,
Это где-то стреляют в Ливане,
Это где-то по поясу юга...
Но когда жили мирно Иваны?

Потихоньку нас тоже втянули,
Мы в ответе за другов-арабов,
И летят в наших воинов пули,
И «Экспресс» гонит технику с трапов.
«Монамур» – тьма в глубоком колодце,
И зверюги зло метятся в глотку…
Но нам есть помощь – капелька «Отче»,
Да оставить родимую водку.
* * *

Появилась вновь тема привязок,
Этих ересей с признаком кармы,
Но всё сходится, чёткий порядок,
Если правильно поняли дар мы.
Дар любви – это чудо планеты,
Так его понимают и звери,
Без любви – огорченья и беды,
А с любовью – слеза и потери.

На любви этот мир человечий,
Сотворение тела из праха,
Чтобы был некий образ-ответчик,
Расцветала вселенская правда.
На любви сотворение рода,
На любви увлечение новью,
Это цель мира в поиске Брода,
Чтоб уход за пределы с любовью.
С этим даром на Суд не приходят,
Это пропуск в нездешние кущи,
Но чтоб правильно дар этот понят,
Некий меч правосудья отпущен.

Как прибор, где шкала или планка,
И черта – где смертельная доза,
Всё любить – появляется ранка,
А любить прежде Бога – угроза…
Значит, вырвется с кровью и потом,
Это жёсткий закон для спасенья,
Нарушающих – в озеро оптом,
Раз не верят в Христа воскресенье.
* * *

Милосердия хочется людям,
Забывая, что в мире мы гости,
И какая нам призовость будет:
Когда бьём своей тупостью гвозди.
Мы же снова Христа распинаем,
Хоть не любим мразь – геев парады,
Но лукавая векторность, злая
Потихоньку нам сделает гадость.

И не в этом пространстве, так после,
Мы же ходим слепцы по обрыву,
Как упёртый, без стимула, ослик,
И мозгами похожи на рыбу.
Безразличные к поиску Духа,
Всё вниманье процессу событий,
Не души измененье, а буква,
А нам надо из ветхого выйти.
Как помочь нам с привязками, бедным,
Когда что-то закрыло обзоры,
Отобрать этот образ зловредный,
Чтоб за лесом увидели Горы.

Отбирает не Бог, а законы,
Милосердные в кубе, квадрате,
Чтобы в сердце очистились троны
И путь к Дому был легче обратно.
Милость выше Суда – просто милость,
Так её обещают по вере…
Правосудием плавлена стылость,
Чтобы мы не достались в приз зверю.
* * *

Страшно всё в этом мире: законы
И рефлексы – ведущие к зверю,
Без законов нельзя – мы как кони
Без подков не осилим потерю.
Это нам удила и подпора
В направлении верха – по скалам,
Ещё плеть, не впадали, чтоб в морок
Иль нужду, в восхождении вялом.

А рефлексы – натура вторая,
Как чудовище с чучелом ветхим,
И не мы, а оно выбирает,
На какие нам править отметки.
Страшно всё, что прошли или грядет,
Если Дух приоткроет глаз-щелку,
На монбланы запретного яда
И наш выбор-занятие – мелкий.
Страшно больно за души ушедших,
Что уже безнадёжно пропали,
Что отправились в чучелах грешных
В свой поход в запредельные дали.

Страшно-трудно о душах живущих
Думать-знать – им представлена воля,
И о внуках, что есть иль грядущих,
Им сполна могут вывалить горя.
Но постой, а премудрость – страх Божий,
Так молись, чтоб избегнуть им бойни,
И не в страх сатанинские рожи,
Для грехов если будешь покойник.
* * *

Мы по духу и виду другие,
Чем соседи с востока – японцы,
Они миг были, временно, в силе,
Чтобы выполнить умысел тонкий.
Как какая-то к югу преграда,
Из-за них мы ушли с Порт-Артура,
И в Кореях с режимом шарада,
И Китай разделился натурой.

Их, наверно, когда-нибудь смоет,
И на дно острова эти канут,
Но без ангелов – плача и воя
Не услышат, обычная рана.
Сколько ран этих будет, и было,
Так без счета ушли триллионы,
А кому и за что давать милость,
Если там Слово Божие гонят.
Вся история мира – ступени,
Донести это Слово народам,
Эти планы рассчитывал Гений,
И суды были отданы водам.

Были отданы зимам, вулканам,
Выживает не хитрый и сильный,
Сильным тоже кипит своя яма,
И раствор приготовили мыльный.
Все кто в планы не впишутся, сгинут,
На кону англосаксы, арабы…
Но мир скажет: виной всему климат,
И поскачет за ними вниз, храбрый…
* * *

Возопил Иоанн Предотеча,
Наши души для Бога взыскуя,
И сейчас эти отгласы лечат,
Вырывают из суетных сует.
Из людей на земле самый больший,
Он всё знал: про нужду и излишек,
Он предвидел неверия толщи,
И узрел Дух, в схождении Свыше.

Стал свидетелем: это есть Агнец,
Он был раньше и нынче стал первый,
А мир стал развращённый и наглый,
И чужая жена хуже стервы.
А жене в вену чистое слово,
Они с дочкой купаются в грязи,
И вступают в умышленный сговор,
Ловя клятвой и требуя казни.
Плохо кончила мерзкая сука,
Лёд ей в проруби голову срезал,
Всем блудящим навеки наука,
И блуждающим в помыслах, лесом.

Возопил Иоанн Предотеча:
Сотворите же плод покаянья,
Порожденья ехидновы мечут
Свои кости по кругу метанья.
Ты прости, Иоанне пророче,
Мы лишь жалкие призраки в вере,
В покаянье прорезались очи
На твоём твёрдолюбом примере.
* * *

Сколько в мире подлунном эмоций,
Их язык спешит высказать бурно,
Не сверяясь с советами Лоций,
И что часть надо выбросить в урну.
Мы не знаем, что сладость в молчанье,
Это чудо познали святые,
В мы образом впишемся в чайник,
Не указ нам примеры иные.

Но слова все являются паром,
Их уж нет, а на донце осадок,
Был ли смысл в болтологии ярой,
Вдруг осадок окажется ядом.
Всё, что скажете, выпадет в накипь,
И на сердце в незримую корку,
Так пошли болтологию на фиг,
Иль получишь примерную порку.
Тот, кто умный, те накипи чистит,
В покаяние искренне веря,
И на древе, засохшем, вновь листья
Вырастают во внутреннем сквере.

Нас слова созидают и лечат,
И выводят на Свет, не подлунный,
Там гармония, выброшен меч в ад,
Там другие звук выскажут струны.
Меч-язык убивает и строит,
Он на пользу? В проклятие люду?
Не нужны слова дружному рою…
Но здесь зло есть и бесы повсюду…
* * *

LOGOS греческий в Библии – СЛОВО,
Так решили Мефодий с Кириллом,
А значений там сто, но иного
Не дано знать, нам Божия милость.
Все другие не так поэтичны,
Всё равно все не выразят грани,
И пускай этот выбор был личный,
Но нас СЛОВО понятнее манит.

СЛОВО – ближе, роднее и глубже
Проникает в глубины сознанья,
Для китайцев же Дао(Путь) лучше,
Этот LOGOS всем разной стал гранью.
Как назвать то, что выше мышленья,
Выше самых глубоких фантазий,
Все народы – ничтожное тленье,
Всё познанье – пощупать, да в глазе.
Боже-LOGOS – сказал всем апостол
Иоанн для античного мира,
Но не что, а уж «Кто», новый Остров,
Как Маяк, для блуждающих сирот.

Нет пределов могуществу Бога,
Так явилась рождённая Личность,
За пределы спасённым Дорога,
И на этом кончалась античность.
Но безумствует мир, как и прежде,
И евреям соблазна без меры,
СЛОВО-LOGOS откроет тем вежды,
Кто шагнёт в веру искренний, смелый…
* * *

Где-то там – есть умнейшие люди,
Они знают о мире не мало,
И следят, как мир дерево рубит,
Древо жизни, где мудрость живала.
Где-то там – в удивительном прошлом
Были люди, что знали всё раньше,
Их к пророкам причислили оптом,
Но не сбавили скорости в танце.

Где-то там – люди новые встанут,
Зацифруют весь мир микрочипом,
И всем в пищу придумают манну,
И людей новым сделают типом.
Где-то там – мы мечтаем, помогут,
Осознать всё безумие мира,
И направят на ясно дорогу,
Пожалеют измученных сирот.
Где-то там, а не здесь и не раньше,
Мы чуть что – так улиткою в доме
Не причём, пока грохот не грянет,
Нам милей обольстительный омут.

Где-то там – ждут суровые судьи:
Обнажённых, кто чуточку верил,
И рассмотрят, что душу погубит…
Но сейчас, здесь – духовные звери.
Так сейчас, здесь решается выбор,
Этих в плоти запутанных странствий…
И не спрятаться в омуте рыбой,
И какие в огне будут танцы…
* * *

Даже самый ничтожный компьютер
Подключённый к Сети выдаст знанье,
Он носы разным неучам вытер,
Ничего не имея заранье.
Можно сделать запрос: что ты ищешь,
Слова темы и в образе нужном,
Там подбросят воз выборов пищи,
Выбирай, если мозг не подбрюшный.

Можно, что-то себе под копирку,
Или что-то для друга запостить,
Восхищаться учёностью – мир крут,
Обсосать разных разностей кости.
Там как в жизни, всё есть – пирамида,
Основанье – мир чувственный, плотский,
В середине – душевных мук идол,
На вершине – духовному отклик.
Всё духовное – эхо в пустыне,
Изначально заложенный принцип?
Или выбор: чей дух не остынет,
Те и будут Небесные принцы?

Если все мы, чему-то подобны,
И в молитве есть принцип – лечебный,
Посылайте Ввысь радиоволны,
Совершайте в эфире – молебны.
Подключение в Сеть – это сила,
Это образ соборной молитвы.
Остальное, в глаз образом – силос,
Мир ничтожный, греховностью сшитый…
* * *

И духовно есть склоны, греховно
Можно лихо лететь на фанере,
И чужой опыт прожитый, горький,
Не указ нам с укором примерным.
В той картине, где мир запредельный,
Есть сигналы, ведущие к Дому…
Мы картины не сложили цельной,
Но и крохи мысль с ровного стронут.

Мы сигналы те: мыслями ловим,
То болезнью, то разною скорбью,
Нас направить хотят на Путь новый,
Как не странно, отчаянной болью.
Но анализ сигналов сверхсложен…
Где, за что? – воздаяние грянет.
Если пазлы те правильно сложим,
То не будем в беЗсмысленной яме.
Без картины те пазлы – гудочки,
Образ звуков – кто ищет, услышит.
Они силой и временем точны,
Но поймём ли, что посланы Свыше?

Они всем – даже гордому с усом,
И гордячке, что хапнула мужа…
Хотя пазлы те выкинут в мусор,
И продолжится суетный ужас.
Да, чужой опыт нам не по мерке,
Но и свой, мы в текущее скинем…
Но пророчество, всё – не померкнет…
Иней, иней, над мыслями – иней…
* * *

Чтоб взлетала мысль в правильный ракурс,
Разогреть надо своды – молитвой,
Не сползти, чтоб в обыденность раком
В равнодушный мир, суетный, сытый.
Там вверху: справа, слева, вниз – иней,
Мир неверия, холодом скован,
Без надежды, что всё это минет.
Не пробьёшь лёд забвения ломом.

Мы забыли истоки, мы в плене,
В беЗпросветной, без дырочек сети,
Но в нас Семя на уровне генном,
И оно хоть и в сетке, но светит.
Это видно сейчас в наших храмах,
Кто-то тянется к Свету, тоскуя,
Приползает в невидимых ранах,
Но одной ногой в месиве сует.
Что мы делаем в день воскресенья?
Паутинкою связь с христианством,
Не у всех это связано с ленью,
Кто-то занят работой иль пьянством.

И нужны в подражанье – примеры,
Но их нет, мол, кому это надо?
Чья вина, что без красок мир серый,
И полно в нём житейского яда.
У природы есть правильный ракурс,
И молитвою – взгляд восхищённый,
И заботы отпятятся раком,
Пусть немного, но счастлив влюблённый…
* * *

Созерцание чудных творений –
Это путь на познании Бога,
Но чтоб выполнить цикл земной, бренный,
Поместили в отрезочек строгий.
В этот труд семидневного бденья:
В шестиднев из дерзаний и пота,
И седьмой день – воскресное пенье
В славу Бога и чудо природы.

Чуть познали же Бога – святые,
Это Библии верные строки,
Это к ним все вопросы иные,
Через них мы насущное просим.
Но природа – премудрая книга,
И в ней всё для вершины творенья,
Но совсем не облегчили иго,
Чтоб не жилось миг сладко и с ленью.
Всё же проклятый мир за Адама,
И хватает в природе зазубрин,
Но здесь ода не кочкам и ямам,
А что есть ещё в пепле и угли…

Их разжечь можно датой воскресной:
Или в храме, а то на природе,
Там простор, даже мыслям не тесно,
И слова сами строятся в оде.
Но чтоб Лес не закрыли творенья,
Раздвигайте молитвой бурьяны,
И на сердце пробудится пенье,
Без вина будем радостно пьяны.
* * *

Мозг в орбите земных притяжений?
Или может уйти и в нирвану?
Образ некий: трудов против лени,
Как скачать и прочесть базу данных?
Кто шевелит курсор в виде мысли?
Кто невидимый мышкодержатель?
Выбирает: здесь стой, а здесь лишний,
И в итоге, что в памяти прячет?

Мозг – машина, но связана с телом,
Мозг – компьютер, но чувствует боли,
Или это сигналом слетело,
Как запрет? Играй в шахматном поле…
Играй строго вперёд без шатаний,
В любом чине, хоть маленькой пешкой,
Там победа чудесная манит,
Нас проводят и просят не мешкать.
Или здесь барабаны без правил?
Всё случайно? Но это же дико…
Или кто-то программу поставил,
Мысли в ней – отражение бликов.

Мы, живые – не след на пластинке,
Да мы сами следы эти режем,
Нам итоги печатает принтер,
Но мы сами разметили межи.
Вся вселенная – это машина,
Да простят же мне образ избитый…
Не нулём бы хотелось, а с Сыном,
Пусть хоть с краю, пусть маленьким – битом.
* * *

Образ улья и пчёл, дружных летом,
Это образ и быль христианства…
А сейчас? Где мы, с кем? Кто ответит?
Мало в мире трудов, постоянства…
И зима-ужас-смерть на подходе.
И мы в шоке, как вялые осы,
И наш улей-шар жить, не пригоден,
Нам осталась минутная осень…

Зимовать будем все, где попало,
И спасение – случай? Удача?
К вялым тоже немалая жалость,
Кто ответит? Мой мозг озадачен…
Трутням тоже не жить в одиночку,
Не для них запечатаны соты,
И зима к ним представится очной,
Раз живут без духовной работы.
Образ мёда, перги – это пища,
Для детишек, друзей или людям,
А мы разные способы ищем,
Чтобы путь был не в гору, не труден.

Мы денёк, что для мёда и деток,
Извращаем в воскресные будни,
Не видать нам грядущего Лета,
Трутни, трутни, духовные трутни.
Где мы? С кем? И куда? И откуда?
И чего в храме искренне просим?
А зима идёт в образе Судей…
Осень, осень, слезливая осень…
* * *

Много бродит людей солидарных
С христианством по праву рожденья,
С виду всё это выглядит гарно,
А внутри равнодушие с ленью.
Кто-то чтит продолженье традиций,
Кто-то с умыслом, кто-то неволей,
Не найдёшь ответ правильный в лицах,
Часть играет текущие роли.

Часть пристроилась в поисках выгод,
Часть, как все – это тренд современный,
Но понять и почувствовать иго
Можно, образно, вскрытием вены.
Мы с отравленной кровью, мы негры,
Мы рабы чревугодные в шахте,
Мало кто стал от похотей беглый,
И тщеславие требует: «Ах, ты!»
Есть ещё сребролюбия корень,
Денег нет? Предадимся унынью…
И печали, кто страждет и болен –
Те же страстные помыслы ныне.

На кресте лучший ток крови с ядом,
Но мы прячемся, быстро уходим,
Забывая, что Избранный рядом,
С Ним шагать можно даже по водам.
Значит, кровь лучше чистится скорбью,
Непреложный испытанный метод,
Лучше здесь пострадать разной болью,
Но с надеждой и верой при этом.
* * *

Ты зачем меня, осень, торопишь,
У нас есть ещё планы задумки,
И не все ещё пройдены тропы,
Образ полной не выпитой рюмки.
Но, тяни не тяни, но осушишь,
И к нам с севера движется климат,
А мне хочется вырастить груши,
Но нет сил и помощника сына.

Для чего это? Дочки в отъезде,
И одна ещё внучка, малышка,
Но сады здесь сажали и прежде,
Но зачахли, замёрзли, им крышка.
Значит это напрасные будни?
Всё засохнет, завянет, исчезнет?
И когда грянет кара – день Судный,
Всё что есть приготовлено бездне.
Но надежда погибнет последней,
Да и садим с любовью деревья,
И на наш взгляд – тот жалок и бедный,
Кто не выполнит заповедь древних.

Мы не знаем ни чисел, ни сроков,
Знаем надо быть ныне готовым,
Где-то будет движение соков,
Вера – есть ожидание нови.
Вера – есть ожидание жизни,
Я творю – моя хата не с краю,
И меня даже дождиком брызни:
Я копаю, копаю, копаю.
* * *

Мы в душе можем множество множеств,
Даже лихо бродить по вселенной,
Но в итоге выходим на: «Боже,
Помоги нам избегнуть от тлена».
Мы же все подсознательно знаем,
Что есть нечто зовущее разум,
Назови это точечно Раем,
А всё прочее временным ядом.

Назови как угодно, но в кузов,
Не сажайте меня в запределье,
Я же чувствую времени узы,
И что жизнь вредоносное зелье.
Я же чувствую промысел Божий,
И причинно текущие связи,
И начни если вехи итожить,
То найдёшь и достойное казни.
Мы к концу, как всегда, не готовы,
Вечно пятнышки белое мажут,
До конца носим плоти оковы,
И пытаемся сунутся в сажу.

Хорошо если Свыше помогут:
Остановят, накажут, поправят,
Не дадут снова выпрыгнуть в омут,
Да минует нас чаша бед злая.
Жалко всех кто вселенной лишится,
Предназначенный чёрному в дырах,
Проплывают герои драм в лицах,
Этот опыт чужой нам на вырост…
* * *

О плодах размышляю осенних:
Интересные есть экземпляры,
И сорта подбирались не с ленью
В садоводстве умышленном, яром.
И откуда взялась эта тяга?
Или так пробуждаются гены?
Но мне мало деревьев и ягод,
Я красотами родины пленный.

Вокруг дома растёт можжевельник,
Очищает родную округу,
Круглый год для гармонии цельной,
Пусть всем будет на помощь и другом.
И калина есть – сладость и горечь,
И сортов много разной рябины,
Я же с детства любил очень море,
Но земля звала блудного сына.
Походил, на волне покачался,
И морзянки наслушался вдоволь,
И путём странным, прихотным вальса.
Повенчался с фамилии домом.

Оказалась земля очень круглой.
Я вернулся в родные истоки,
И духовно раздул пламя углей,
И сейчас живу в терниях многих.
Для духовного сада работа,
Эти думные, слёзные строчки,
От души моей искренне подать –
Заложить для цветения почки…
* * *

Где записано – выбор крещенья?
Ничего нет случайного в мире,
Где мы выпросим милость, прощенье,
Где мы станем духовными в силе?
Где-то есть это всё изначально,
Как программа иль промысел Божий.
Как подмога нам в странствии дальнем:
Для итогов, где данные сложим.

В математике есть уравненья,
Что имеем, так то и получим,
Но откуда начнём мы движенье,
Он такой многоразовый случай?
И такие не наши детали:
Где и с кем продираться по лесу?
Что имели, теряли, достали?
Мы по образу равные – тесту…
Что и где, и когда нас сваяет?
Есть же сразу: чернушка и бублик,
А вокруг бесы в образе стаи,
Что и как нас заманит, погубит?

Изначально есть с минусом факты,
Изначально есть тяжкие узы,
Изначально есть разные такты,
И оркестры и грязные лужи...
Остаётся в итоге – смиренье,
Это главные выводы теста,
И во славу Создателя пенье,
Он рассудит где грешному место…
* * *

Что есть образ креста – где ответы?
Это смерть или боль, иль спасенье?
Да здесь многие темы задеты,
Но послушаем Библии мненье…
Есть прообраз – то змей Моисеев,
В исцеленье отравленным ядом,
Так у нас нынче битва со змеем,
Обольстителем, проклятым гадом.

Как напомнить о важном, о главном,
Что ещё на кону выше жизни,
Об одном исключительно важном,
Для чего на распятии виснем?
Для чего все кресты на могилах,
Для чего на груди носим крестик?
Это образ спасения, милость,
Что не будет, кто верует, мести.
Это образ – другим осужденья,
Соучастникам нынешней казни,
Равнодушным и связанным ленью,
А для верных и верящих – праздник.

Это образ победы над смертью,
Посмотри у подножия череп,
Но креста недостоин инертный,
Кто не верит в спасительный Берег.
Да, креста ещё надо достигнуть,
Но потом с него только снимают…
– Помоги, Боже, выдержать иго,
И воскреснуть в живительном Мае.
* * *

Ты зачем меня сделал из щепок? –
Вопросил Буратино у папы,
Я без панциря, шкуры, не цепок.
И зачем мои руки не лапы?
Нет когтей, мир такой загребущий,
Где клыки, где могучая сила?
Но не просто животным, в мир ждущий
Ты послал на учение, в милость.

С виду вроде простейшая сказка,
В ней намёк, что мы тоже из праха,
Чтобы выплыть в сём месиве вязком,
Дали нам, как созданиям, якорь.
«Шестиднев» – как венец сотворений,
Вроде образ ничтожного цикла,
Но он выжил среди множества мнений,
И живёт среди новых цифр-выклад.
Здесь и отдых и ритмы планеты,
В храмах службы, учёба, работа,
Почти все наши чувства задеты
На пути просвещающем этом.

Для чего нас из праха создали?
Так задумал Творец всемогущий,
Чтобы мы заглянуть могли в дали,
В неподвластные разуму кущи.
Через разных параметров мощность:
Через совесть, любовь и доверье,
Воскресенье представится в очном,
И в мир новый откроются двери…
* * *

Хорошо, хорошо, хорошо бы –
Воспарить, ну, хотя бы на метры,
Поначалу как вроде для пробы,
Но не так куда вынесут ветры.
Нет, хотелось бы, выбрать и время,
И места, и удобнейший ракурс,
Но судьба сидеть дома без денег,
И иметь в земле суетный якорь.

Но судьба копошится средь сада,
То копать, то плоды в заготовку,
А другая жизнь катится рядом
И красотами давится ловкий.
Что же это? – обычная зависть,
Или плач по утерянным крыльям?
Что же мозг мой усиленно давит
На подушку, и в грёзы по былям.
Получается крылья нам мысли,
Там не метры – даёшь континенты,
Подо мною проносятся крыши,
Как в кино, как в немой киноленте.

И не надо нам внешнего звука,
Своя музыка трогает струны:
Я в объятиях тёплого юга,
Снова бодрый, здоровый и юный.
Но пора опускаться на землю,
Стонут, плачут заветные сотки,
И слова песен временно дремлют,
Как закрытые напрочь решёткой.
* * *

Я решётку молитвой раздвину
И слова выпускаю наружу,
Все слова посвящённые Сыну:
«Я Тебя никогда не забуду».
Как забыть то, что выше рожденья,
Это нечто пришедшее Свыше,
В этих строчках души моей пенье,
Слава Богу, что Слово услышал.

В этих строчках: что есть и что будет,
И о прошлом горючие стоны,
И мой мозг словно новый компьютер,
На вас вывалит истины тонны.
Как привлечь когда всё уже было,
Как привлечь мысли фразой избитой?
Дать бы битой, условно, в пасть, в рыло,
Или в глаз креативнейшим битом.
Вы простите мне образы жизни,
Я реально мечтаю о судьбах,
Там для всех приготовлены ниши,
Но, пока что вы тоните в буднях.

Все слова, что идут, не по шерсти,
Неудобоваримые звуки,
Я уже поглядел вдоволь смерти,
И к себе примерял Свыше стуки…
– «Я Тебя никогда не забуду,
Ты меня не оставь на распутьях».
Все слова, как наживка на уду,
До конца буду истину петь я.
* * *

Цифра тоже заложена в Слове,
У евреев – семёрка слог Божий,
А мы крохи великого ловим,
Когда наши итоги итожим.
Цифра делит слова, что в абзаце,
Потом главы, Писание в целом,
Но такие нам страсти не снятся,
Мы катаем, что попадет, смело.

Мы слова обеЗценили оптом,
Сперва звуки, потом, может, мысли,
Очень редко встречается остров,
Чтоб в приличный оазис зачислить.
В преимуществе муть словоблудий,
В Интернете её хор дифирамбов,
Это временный праздник, не судим,
Мне бы лично – так встроиться в рамки.
Принимайте как есть – ваше дело,
Что зачислить, что образно в топку,
Мне дороже, чтоб внутренне пелось,
И на гору натаптывать тропку.

«Я Тебя…» – это книга седьмая,
Все стихи – точно семь словостиший,
Неумышленно – Бог это знает,
Без пробелов, нет строчечек лишних.
Без меня пускай вручат шестёрки –
Человеческий пик мудрований…
Я достигну вас даже и мёртвый,
Нет, не я – этот слог дарований.
* * *

Неожиданно иней на землю,
А у нас ещё много заботы,
Созревал урожай еле-еле,
И ему не помог даже потный.
Что-то, ясно, уже не успеешь,
Ограничит и время и сырость,
Ну, работать стал больше и злее,
Но, увы, не добавите вырост.

А не так ли и в плане духовном,
Мы всю жизнь всё спешим-зеленеем,
И не видим в глазу своём брёвна,
А зима-иней – схватка со змеем.
Если даже чуть вынесли иней,
Но, увы, не осилить морозы,
Всё зелёное начисто сгинет,
Как итоги от суетной прозы…
Заложить для грядущего почки –
Вот задача и будни в неволе,
И чтоб адрес посылки был точен,
И росток всё же вызрел, не болен.

Да и сразу садить, не спешите,
Лучше просто в горшочек и в погреб,
Ничего, что подземный стал житель,
Он осилит трескучее горе.
Это факт и проверенный опыт,
И он сходится здесь и на Небе,
Так используй натоптаны тропы,
Верь и вырастет – «Белая лебедь».
* * *

Как поймать чудо-связь с запредельем,
Как настроить молитву-антенну,
И в мозгах мыслей путанный ельник
Будет меньше похожий на стену.
Как бы вдруг появляется тропка,
Удивительный след без развилок,
Возникает в душе чувство локтя –
Не забыла меня Божья милость.

Но бывая другим озабочен,
Я напрасно моменты итожу,
Получается опыт не очень,
Да и стих полувнятный, не гожий…
Для себя и в себе, в своём соке
Он варился и с вечным не связан,
Не открыл для читателя окон,
Многим надо искать тропку с азов.
Но и сам я в какой середине?
Что и как, и к чему перевесит?
Вроде чуть успокоился ныне,
И готов стал другим нести Вести.

На себя я уже не надеюсь,
Мне не вымучить нужные строчки,
Но на сердца скрижалях Идею
Я рублю словом Истины, точным.
Мир же выбрал другие оковы,
И несётся под гору мобильный,
Точно-образно микроволново,
Под воздействием связью могильной.
* * *

Много пьющих – кто любит веселье,
На столе, чтобы стопка хмельная,
Из плодов или мёда изделье,
Из зерна иль картофеля – злая.
Много образов требует пьющий:
Кружка пива ¬– удары по почкам,
Пусть боксёрской перчаткой, но злющей,
И деревья-то гнутся по ночкам.

Ночь темна и все шорохи пуще
В камышах или образно в мыслях,
И агрессии демон отпущен,
И водителю штрафы начислят.
Много образов видится в пьянке:
Это отдых и выход из плена,
Ну, а может, секрет в окаянстве?
Стопка водки – ударить поленом…
По виску, по затылку, то в темя,
И не будет в мозгах озарений,
Будешь просто топтать эту землю
С багажом уже пройденных мнений.

Иногда это, может, и надо,
Не берусь всему ставить диагноз…
Для кого-то простая бравада
Суть покажет всем в образах разных.
Я здесь тем – кто мечтает о пользе,
В любой теме, о новом, что Свыше,
Не глядите на стопочку больше,
Озарения жаждешь – услышишь.

* * *

Ритмы дня – что сейчас актуально,
Рубль? И образно звоны монеты?
Креативная вещь – визуально,
Или образ блудницы раздетой?
Кто, что ждёт, но не факт, что получит,
Бьётся в стену и воет пургою,
Уповает на бешеный случай,
Но никак не хотит быть изгоем.

Принимает тихонечко номер,
Что засунут в всемирный компьютер,
«Всё как все» – успокоили совесть,
Как в гробу закопали уютом.
Но ничто не проходит без платы,
Люди стали похожи на зомби,
Исчезает блеск жизни – крылатый,
И в духовных путях – катакомбы.
Посмотрите – немного есть трезвых,
Не отравленных злым никотином,
Не в объятиях доллара-бездны,
Кто хоть часть из греховного скинул.

А кому же смотреть – все мы грешны…
Но, не будет погибель в России,
Она встала на подвиг воскресный,
И из пепла встаёт – птицей Сирин.
Свыше знают, что в миг актуально,
И там есть нам подпора – святые,
Не оставят нас в плаванье дальнем,
У России есть цели большие.
* * *

Как представлю сверхмозг у Адама,
И картинку его в мегапиксель,
А у нас так огромная яма,
Но так есть и задумано Свыше.
Измельчали мы в мире подобий,
К себе строим нейронные связи,
Возомнили – мы здешние боги,
И всё больше в компьютеры влазим.

Зацифруем всё, цветом пометим,
С неба радугу всю раздербаним,
Но, увы, не натешимся этим…
А к зиме не готовили сани.
У Адама представлю потомков,
Этих мегалюдей планетарных,
А потом измельчание, тонко
Стало в связях у мелочей ярых.
Как представлю людей триллионы,
Что ушли за пределы слепые…
А потом всей муры мегатонны,
Что из слов и понятий слепили…

Как представлю грошей миллиарды,
А у нас только дырки в карманах,
Но от истин находятся ядра
Нам в раздумьях – то поздно иль рано.
Нам остались какие-то крохи,
Но мы ловим с Высот вдохновенье,
И кто верит, надеется, просит:
– Дай нам, Боже, всю часть, обновленье.
* * *

О духовных путях – катакомбах
Пришла мысль, поселилась в ум смело…
Ещё образ – в мозгах наших тромбы,
Мы не помним того, что имелось.
Но за это – лихие проклятья,
За отрыв от корней, за неверье,
Нам в Христе очень многие братья,
Но мы выродков любим до смерти.

Всё какие-то в мире кумиры:
Есть фанаты, есть пленные в сектах,
Очень жалко всех деточек сирых,
Увлечённых – в обманных проектах.
Катакомбы – хожденье во мраке,
Тупики и ловушки, засады,
Мало кто берёт дар – веры факел.
Да и многие движутся задом.
Да и тромбы отбили всю память:
О тропе, что топтали нам предки,
И нас новые образы давят,
Их даёт древний враг, очень меткий.

Поразмыслив, поймёшь, что неволя
Нам не зря, и в лечение – лихо,
Чтобы Свет обнаружился – молят,
В катакомбах появится выход.
Факел веры и ход кровотока:
Свет вам в образах – дружеский локоть,
Или хитрый удар: с тыла, с бока,
Копоть, копоть, неверия копоть…
* * *

Мы уйдём – куда все уходили,
В беЗпросветное, в сумрак могильный…
Так зачем все поминки могиле,
Когда всё превращается в пыльность?
Но, у верящих истинно мненье,
Его множат столетий примеры,
И звучит в храмах к Господу пенье:
Упокой всех в другие размеры.

Упокой без страданья и плача,
Без горючих тупых воздыханий,
И слова эти многое значат,
И для многих в подобие бани.
Эти мощные к Небу посылы,
Создают не нейронные связи,
Там в неведомом пламя и стылость,
И молитва в подобие мази.
Все века христианских молений
Показали, что нужно так делать,
Там с Христом не воздушные тени,
А вполне осязаемо тело.

Душам нашим здесь тоже наука –
Как уйти, мы не вечны, мы грешны,
Ну, а в храмах посыл вроде лука:
Он уйдёт в мир неведомый, внешний.
Упокой – это многое значит,
Там на Небе обителей много…
«Как и мы, так и нас» – вот задача?
Упокой – или в душах тревога.


* * *

Наблюдали листы на деревьях
И плоды-семена разных видов,
Эту истину видели в древних,
Или временный нынешний идол.
Дунул ветер – несутся листочки,
Всё напрасно – богатство и слава,
Прах из праха – диагноз им точный,
Разве только по-разному саван.

Хорошо бы так было для грешных,
Но, увы, то беЗсмертные души,
До поры бродят в сумраках внешних,
Там их вопли безмолвие глушит.
Но и семя бывает не годным:
Пустотелым, заразным и с гнилью,
Ядовитым и временно модным,
То, что быстро становится пылью.
Пусть семян много разных подвидов:
То как желудь, пропеллер иль шарик,
Но весной наблюдали мы чудо –
Как росток пробивался средь стали.

А, не так ли и наши святые –
Что пробились в немыслимом тёрне,
И все прочие судьбы кривые,
Сорняки, вроде поросли спорной.
Нам самим ни за что не пробиться,
Но есть след – направленье канала,
Семена путешествуют с птицей…
Попросить о подмоге осталось…
* * *

Жемчуг слов я на нитку надвину,
Чтобы вышло кольцо-ожерелье…
Все стихи посвящённые Сыну,
Чтобы не было горьким похмелье.
Чтобы не было ниши для пряток,
Я слова эти выстрадал в думах,
Измарался по уши в заклятом,
Мы в духовном до старости юны.

Мы в духовном по жизни младенцы,
Большинство не рождается вовсе,
И живут, погребенные бренным,
Но весь смысл здесь – в большой изготовке.
Изготовить сосуд, что пригоден
Будет впредь излияниям Духа,
Для того и крещение в водах:
Образ смерти, и трижды, не сухость…
Умереть для греха, вновь родиться,
И воскреснуть, для жизни повторно,
Я и в образах сею и в лицах,
И пашу, словом в залежах чёрных.

Да, мой жемчуг суровый и чёрный,
Тем ценней изложение в фактах,
Это животворящие зёрна
И я сеятель, пашущий трактор.
Для чего же кольцо-ожерелье?
Чтоб узрели заблудшие души,
И мы вместе творили изделье…
Слушать, слушать, неумолчно слушать.
* * *

Я не только по образу в центре,
Я реально вскопал всю округу,
Факты-звёзды сошлись все в моменте
И я с севера тронулся к югу.
Там где жил – край гнилых помидоров,
Да и здесь бы хотелось теплее,
Но всё в мире блюдёт свою скорость,
Вот и я не дозрел бы скорее.

Пока зрел – по земле поскитался,
И скажу, что увидел немало,
А о прочем нисколько не жалко,
Там на тысячи жизней осталось.
Я здесь в центре – где клуб с магазином
Были прежде, а ныне руины,
Парк нетоптаный целую зиму,
Вся земля мне – как годному сыну.
Там в углу есть фундамент от дома:
Это прадед мой, я не приблудный,
Я не спрятался в городе в омут,
И на родине встречу день Судный.

Я на родине жизнь очищаю,
Где крещён был в намоленном храме,
И я рад преогромному паю,
Исцелён – стал, а прежде был ранен.
Я центрую всю жизнь вокруг оси,
Христианских священных обрядов…
И мы верим, надеемся просим:
Бог, очисти от гибельных ядов.
* * *

БеСпримерный, беСпутный – бесяра,
Это надо же стал всем примером,
Поработал над душами яро
БеСподобным крутым инженером.
Он стоит пред глухим и согласным,
Всех подмял, наслаждается матом,
И от крови весь сделался красным,
Напитал всех неверия ядом.

Всё беСсмысленно, всё безнадёжно,
Нет, надежда есть «Зэ» появилась,
Пока слабо ещё, осторожно,
Сохранила её Божья милость.
Сохранил её Божий остаток,
Что стоит непреклонной стеною,
Их не купишь не болью, ни взяткой,
Они будут людей беЗпокоить.
Не моя это в целом заслуга,
Я лишь чётко схватил эстафету,
И отдам её брату и другу
Вместе с факелом – истинным Светом.

БеСполезное тлеет, не светит,
БеСконечный – он сам проболтался,
БеСприютный, беСсмысленный – ветер
Он не высосет истин из пальца.
БеСпрерывно – исчадие ада,
Не всегда, не во всём атакует…
С нами ангел спасительный рядом,
У нас в храмах поют: «Аллилуйя!»


* * *

Я осеннюю песню припомню:
В ней тоска и какая-то радость,
Её слушать удобней из комнат,
Перекинув мысль в образе радуг.
С ней роднит всем знакомое чувство:
Пониманье ухода, разлука,
Тех высот, что не выразить устно,
Объяснить это рамочки узки.

Это чувство единство с природой,
Что и в нас есть грядущему семя,
И что лето-жизнь отдано моде,
Но пора и задуматься в теме.
Для чего-то в нас чувства создали,
Всё в гармонии с краской природы,
Брак – белеет, плод – солнечно алый,
Желтизна-старость звонит к уходу.
Защемит тот звонок до мурашек,
Журавлей улетающих криком,
И мы с жалостью прошлому машем,
Ощущая текущее иго.

Крик по тем, кого здесь покидаем,
Крик по тем, кто уже за пределом,
Они справа и слева, но стая,
Так и нам выбор веры, удела.
Вот летят караваны высоких,
Потянулись к заветному югу…
Я пока в плену, связанный многим,
Тосковать по высокому буду.
* * *

На Покров прослезилась погода,
Или это о грешниках слёзы,
О тех душах, что маются одаль,
Не вникая в обряды серьёзно.
Им не надо ни помощь с защитой,
Сам в себе навороченный дядя,
И хозяйка заботами сшита,
Все под гнётом житейского яда.

У природы слезинок немало
И случайными кажутся сроки:
И у нас – это холодно стало,
А жаре платят к югу оброки.
Всё случайно, но это неверно,
По местам будут разные казни,
Постепенно, не дёргая нервных,
У кого-то пир – временный праздник.
Всех по-разному будут бабачить,
Прессовать, чтоб не дёргались лихо,
Кому – рай, кому – стимул ишачий,
Но кто просит – покажут и выход.

Размышляющим скажут немало
Все, как пальцы, сошедшие пункты,
А мир грешный опустит забрало
И гроши рубит, образно фунты.
А сикров – это очень серьёзно,
Из надежд на возвышенном плане:
Помоги Мати, молимся слёзно,
Наши ближние-дальние в яме.
* * *

Помоги, Боже, высмотреть песню,
В запредельном, нездешнем пространстве,
Не достать её с помощью лестниц,
Ноты трудно поймать в постоянстве.
Я же чувствую схватки, как признак,
Что рождение близко и будет,
Мне даёт вдохновенье отчизна,
И мечта о спасении судеб.

Мне даёт вдохновение чувство:
Не один я, меня понимают,
И пространство, что виделось пусто,
Наполняется строчками с краю.
Вдруг приходят и тема, и ноты,
Всё в гармонии смысла и звука,
И порой самому петь охота,
Но, увы, не моя, то наука.
Остаётся молиться за строчку,
За свою путеводную нитку,
И используя слово-заточку,
Предлагая для совести пытку.

Меня мало уже понимают:
Лучше образом страуса в землю,
Или сделать духовное баю,
Я же вижу, как ближние дремлют.
Помоги, Боже, выстрадать песню,
И такую, чтоб все услыхали,
И чтоб совесть вернулась на место,
Я же слышу их ритм – хали-гали…
* * *

Всё проходит, как дым, в этом мире:
Белых яблонь и углей чадящих,
Но висит всё, что сделали, гирей,
До поры запечатанный ящик.
Иногда это вроде всплывает:
То во сне, а то в долгих раздумьях,
Отпустить это в образе чаек
Мы не можем и роемся в углях.

Что прошло, отпустило – то зольность,
От неё или вред-удобренье,
Но, быть может, другим где-то больно,
Да простят мне поступки и мненье.
Мы не любим долги, что забыли,
Или мы, или встречные наши,
И лежат они в облаке пыли,
И не просят, как кажется, каши.
Но есть мненье, что это запишут,
До поры в засекреченном коде,
И не будет ли пакостей лишку?
Всё проверит Суд – годен, не годен?

В математике гасится минус
В удивительном «икс» уравненье,
Так и наши последствия сгинут –
Если выберем вечность, не тленье.
Есть чистильщик – то чудо-молитва,
Где-то в храме, а то на подушке,
«Отче наш…» – и оборванность свита.
Не прощенье – сам первый на мушке…
* * *

Пять минут – не добавят нам росту,
Пять минут – не добавят нам денег,
Но не делаем временный отступ,
Чтобы мыслей часть вышла из тени.
Не всегда этот пай удаётся,
Всё бежим к своим ждущим «баранам»,
А жизнь мчится – в течении лодка,
Уплывает и катится рьяно.

Пять минут – а во сне, как мгновенье,
А в реальности многое может,
Проясняется тема и пенье,
И весь временный социум тоже.
Пять минут – может, чуточку больше,
Полчаса, это роль не меняет,
Пусть потом мы забегаем бойче,
Но не будем – как беленький заяц.
Что линял себе, раньше, до срока,
И сейчас он мишенью, добыча,
И уж поздно в стенаниях охать,
Пуля-дура догонит на вычет.

Пять минут – помнят их торопыги?
Раз на тысячах счёт оборвался,
И нет больше от времени ига,
Затянулся их суетный галстук.
Надо делать душе передышки,
Остановки – молитвенный тренинг,
О расстреле подумать, о вышке,
И о вечном, без собственных мнений…

* * *

Полчаса, может час, может больше
Надо мне для создания песни,
Не всегда этот график устойчив,
Иногда рамки времени тесны.
Хорошо если мозг в полудрёме
После сна, на второй подзарядке,
Как-то ясно мышленье, не тесен
Мыслей бег, строго вверх, без оглядки.

Строго вверх – это Ввысь, за пределы…
Но я помню, про ждущие цепи,
Кроме мозга имеется тело,
Надо вместе, чтоб много успели.
И взлетаешь, взлетаешь крылато,
Но зависнешь без слов, без посадки,
И встаёшь и идёшь виновато,
Без куплетов лежанье не сладко.
Да, порой это только начало,
Продолженье ждёшь целые сутки,
И потов прольёшь прежде немало,
Ради истинной строчки-минутки.

А есть песни, что ждут продолженье
Уж давно, но знамения надо,
Не поможет ни блат, ни уменье,
Ни нужда и не срок с листопадом.
Это может шедевр, может серость,
Неизвестного поиски, муки…
Очищаю сознанье, чтоб пелось,
А иначе зависнешь и кукиш…
* * *

Не кукую я, нет, не кукую,
Открывая известное многим,
Отрываясь от суетных сует,
Я хочу быть для пользы убогим.
Мы почти все убогие в мире,
Но кричим, кукарекаем звонко,
Есть такие: во славе и силе,
Те вопят оглушительно, ёмко.

Так вопят, что, увы, нас не слышат,
И себя, что фальшивые нотки,
Раз нашлась им удобная ниша,
Отдыхает для дальнего отклик.
Кукареки кукушку похвалят,
И у той есть инверсия в слове,
И все вместе завидуют славе,
И фальшивые отблески ловят.
Да, фальшивая истина ценна,
На ней яркое с блёстками платье,
На вершине, на гребне, на пенном,
За неё много денежек платят.

Но есть Берег, где пенное схлынет,
И останется мусор, осадок…
Но катились и катятся ныне,
И другие в мечтах с ними рядом.
Берег – гибель, осадок – не лучше,
Но незримо идёт испаренье,
И духовно мне видится ручка,
Что кого-то поднимет в нетленье.

* * *

Внучку я как-нибудь укачаю,
Пусть поспит наша чудо-малышка,
Сам прилягу надёжнее с краю,
Подремлю одним глазом, не слишком.
Мама в центре страны на учёбе,
Папа воин, в Бурятии дальней,
Бабки есть, но работают обе,
Иногда получаюсь я крайним.

Не по силам Господь не проверит,
Да и есть нам помощница тётка,
Открываются разные двери,
У малышки всё движется чётко.
Сам гляжу на неё, удивляюсь,
Изобилие пищи, игрушек,
Есть, кому попеть песенку «Баю»,
Много музыки разной для ушек.
Я в молитве за ближних не дрогну,
Не отправлюсь в запретные кущи,
Это наша надежда и обруч,
Круг любви, веры в Бога, в день лучший.

Вот и бабушка, детка довольна,
Мало надо для счастья ребёнку,
Это мы огорчаемся больно,
Когда крутим в две стороны плёнку.
То вперёд, то назад – псом на рвоту,
В темноте или в поиске веры,
Или страусом в землю-работу,
Не ища и не пробуя Двери…
* * *

Синевой наполнять парашюты –
Это круто, особенно в песне,
Позавидуешь парням обутым,
Могут дать, сразу черепом треснешь.
На параде особенно зависть:
На тельняшку с беретом исходит,
Но не зря их Отечество славит,
На ученья уходят там годы.

На ученья, проверки, наряды,
Всё по полной готовности в вылет,
И хватает по службе им ядов,
Много в армии дедовской пыли.
Лучше всех кто поёт эту песню,
Может, парень, который не прыгал,
Сахалинский, десанту не местный,
Но я верю, вниз бросится мигом.
И недаром зовут Ярославом,
У нас предок был воин-князь Мудрый,
Он для недругов сделался ярым
И державу построил на дружбе.

Получается брат по оружью
Наравне даже с братьями в вере,
И понятно, кто болен недужьем:
Это образно неуч и мерин.
Сам слепой и другого горбатит,
Синевой заслонился от Бога,
А мы все дети Родины-хаты,
И на Небо нам рядом дорога…
* * *

Нас представить мы можем шеренгой,
Каждый воин в особом проломе,
В неизвестной всем армии «эНной»,
Но мы знаем, что ворог не сломлен.
И внутри у нас масса народа,
Что ещё не дозрели на стену,
Они бродят развязно поодаль,
Есть такие, что жаждают плена.

Но они наши братья по крови,
По землячеству и по Отчизне,
И мы стрелы кольчугами ловим,
Нам спасти надо множество жизней.
Сквозь кольчугу удары доходят,
И до нас пробирается жало,
Ядовитое, с нечистью вроде,
Нам принять противядье осталось.
Противядье готовится в церкви,
Всем по-разному Духа причастье,
Но мы знаем, что Свет не померкнет,
Надо выдержать это ненастье.

Мы уйдём, враг обрушится с тыла,
Не дадим ему эту удачу,
Мы запросим нам помощью – милость,
Это слово особенно значит.
Враг особый, могучий, коварный,
Мы особы со слабостью, грешны,
Не игра здесь, побоище яро,
Мы особые в партии пешки…

* * *

Я пишу, что в Россию влюблённый,
В её реки, поля, перелески,
«Про коня» – люблю слушать, про клёны,
И слова ищу, правильны, вески.
В ней разбойные страсти и удаль,
И тоска высочайшая люду,
И слова, что приходят – откуда?
«Я Тебя никогда не забуду».

О Любви люблю петь и о Главном,
Основные стихи в «Белой сказке»,
И «Мгновения» выразил славно,
Не тонул в словоблудии вязком.
Эти строки нездешние гости,
Я их сам открываю с отрадой,
Они с миром незримого мостик,
А здесь бесы подкинули гадость.
Но простим их гостей никудышных,
Не о них нашей Родины песни,
А Россию так любит Всевышний,
Наградил её подвигом честным.

Увенчал её скорбным распятьем,
И страданьем высоким без меры,
Но весь мир под великим проклятьем,
Без мечты, угасающий, серый.
А в венце нам мечта «Город злата»,
Драгоценность его древо жизни,
Но пред этим Суды и расплата…
– Помогите достигнуть Отчизны…
* * *

День летит своим клином высоким,
И минуты летят караваном,
Но никто не устроил мне оклик,
Я проспал светлый день, и не пьяный.
День воскресный, в саду моём отдых,
И наверное встали так звёзды,
Ночь прошла в сотворении оды,
И проснулся, опять эти грёзы.

Пусть летят не окликну небесных,
И ещё посвящу себя дрёме,
День холодный, унылый и честно
Пусть летит себе в осень, и ровен.
Я же строки нездешние слышу,
И в мотиве своём неостуду,
А все прочие прелести слишком,
Ночь придёт, я свой труд не забуду.
Ночь придёт – моё место во мраке,
Отражать Свет незримого людям,
И сам в строчку мне просится – факел,
Ну, пусть будет, нас звери осудят.

Раз банально не значит неверно,
Иногда всё простейшее рядом,
И не буду здесь дёргаться нервно,
И бежать за чужим листопадом.
Знаю, голые сучья там встретят,
И кому мы нужны – эти почки…
Вас согрею глаголами Света:
Ночки, ночки, духовные ночки…
* * *

Что узнал, что узрел, что услышал –
Это всё кто-то в памяти прячет,
Но однажды приходит стих Свыше,
И живёт, и диктует отдачу.
Симбиозы из слова и дела,
И какой-то нездешней закваски,
Строки тихо диктуются мелом,
И стираются быстро, с опаской.

Ощущенье, что мысль – это форма,
Её в куб или шар запакую,
Из алмазов? Эпитетов сорных?
На погибель иль в веру Святую.
Стих живой или спящий детёныш,
Он читателя губками алчет,
Он родился иль в хламе найдёныш,
Соловьём будет? Образно – галкой?
Но СЛУЧАЙНОСТЕЙ нет, псевдонимы
Бога разные, этот особый.
Так и в творчестве: вёсны и зимы,
У кого-то застой в уме – гробик.

Окружает всех – чёрная зависть,
Это образ в стихах, в виде ночи,
Не добрал кто-то суетной славы,
И ножи своей критики точит.
Мир такой – из зацеп-шестерёнок,
Просто так нам скользить не позволят,
Получается каждый – ребёнок,
Воля, воля, ребёночку воля.

* * *

Улетают все птицы на север?
Нет, пора, направление к югу,
Не вернуть, что потеряно в вере,
И не взять, что не сделали – груду.
Улетели все гости и дети,
Улетели друзья и родные,
И всё меньше на сердце отметин,
Всё стирают грехи нулевые.

Улетают последние листья,
И летят на их место снежинки,
Замещение суетных истин,
Значит, ожил свой внутренний гринпис.
Да, дожил до познанья сезонов,
Приоткрылись духовные глазки,
Вижу много слепых миллионов –
Эти ищут любые отмазки.
И заботы, и выгоды века,
Очень краткого, всё без оглядки,
Очень мало доносится эха,
Всё играют от Истины в прятки.

Что есть Истина – это Сын Божий,
Зачеркнул Его мир огрубелый,
Вся планета безумные рожи,
Скрали радугу, цвет голубелый.
Голы – белыми вряд ли уж будут,
Всё чернее средь снежного сучья,
Что в аду эта мразь не забудет?
Сучьи гоны? Голодные сучья…
* * *

Что есть сила в борьбе запредельной,
Мы упёрлись, ничья, нет победы,
Как борцы, в жиже, в образе тёмном,
Оба верят – здесь день не последний.
В нечистотах по уши погрязли,
И активны сначала, лихие,
Одному всё равно, надо в князи,
А другому родная стихия.

Такой сон мне как крайний приснился:
Я помочь, но нельзя, бой без правил,
И одни, отойди, двое в лицах,
Всё нельзя, но я бой не оставил.
Подсказали – есть словом подсказка,
Не приёма, а в неком секрете,
Да мы в детстве так делали часто:
К маме с папой – как делают дети.
Размышляю чуть дальше – молитва,
К Всемогущему, но Он далёкий,
Но был случай, когда был побит «царь»,
И победа досталась не ночи.

Получается внешняя помощь –
Как явленье Христу на Фаворе,
Подкрепляет идущего к Дому,
Но осилишь САМ ждущее горе.
Размышляю – Христос же в молитве,
День и ночь, на распятии скорбном…
– Помоги, Боже, тужится изверг,
Не отдай нас лукавому в торге.
* * *

Не гони зима снежные вихри,
Планы есть для немалого сада,
Пусть мой голос негромкий и хриплый,
Но мне песни для слуха услада.
И виски уже чуть серебрятся,
И над темечком светлые пряди.
И в трудах нет помощника братца.
Но, даст Бог, до морозов не сядем.

Это как-то всё связано вместе:
И стихи, и сады – всё творенье,
Мне не надо награды и лести,
Это жизнь и в ней есть вдохновенье.
Вдохновенье на труд, созиданье,
Поле творчества так необъятно,
Кто даёт направленье и знанье?
Это важно и даже занятно.
Вдохновенье – и вдруг обрывает,
Есть примеры: Есенин и Пушкин,
И ещё много разных лиц с краю,
Кто шепнёт, в чём секреты на ушко.

Бесы в бороду им не ударят,
Но и нам очищенья есть шансы,
Это образно: лики и харя,
Иль вернее – моленья и танцы.
Все поэты немалое спели,
И теперь от их песен тоскуют,
Для чего наши планы и цели?
А на Небе поют: аллилуйя!
* * *

Нам для радости надо немного,
Так вначале – ребёнку игрушку,
В середине – как разные йоги
Мы рабы разных мнений, на мушке…
Ну, а в зрелые годы мы рады:
Даже весточкам слабым о другах,
И успехи детей – как награда,
Но и здесь есть значенья – наука.

Радость горькая грёз наркомана,
И похмельная дрожь горемыки,
И отчаянье геймеров рьяных,
Обнажённые правдою суки…
Для кого-то – стяжанье богатства,
Для кого-то мольба вдохновений,
Для кого-то в молении – братства,
Преклонить пред распятьем колени.
Всё пройдет – детство, юность, оргазмы,
И в здоровье объявятся муки,
Мы в сетях – испытаниях разным,
И духовную радость не купим.

Нам гормоны экстаз сотворили,
Или электонейро сигналы?
Но значенье и суть эйфории
Нам в нетленье святых показали.
Там немыслимо тёплые мощи,
Там и цвет, ну, а главное – слышат…
Этот опыт молитвенный мощный
Даёт радость молящимся душам.
* * *

Я не верю в плохие приметы:
Чёрный кот нам достался от брата,
И тринадцать – нам свадьба пропета.
Пусть любовью прославится хата.
Возвращаться – плохая примета.
Но мне памяти Бог не оставил,
Но я Главное помню при этом,
И живу в исполнении правил.

Правил истинных, что в Православье,
Правил дома, семьи и отцовства,
Значит, я не совсем обезглавлен,
И в хозяйстве всё крутится ловко.
Сотворить се стихи, что нетленны,
Заложить корень главный для сада,
И душою избегнуть от плена,
Я доволен, так истинно надо.
Так приметы – пустая затея,
Суеверье – от суетной веры,
Их придумал, шутник, не потея,
Мифы создал – про Марс и Венеру.

Мифы, сказки примет, суеверья:
Как рудой наполнение жизни,
И крупицы – ведущие к Двери,
Вера верит в невидимый признак.
Без примет крестись крестным знаменьем.
Бей нечистого, словом и делом,
Не беги – толпы суетным мненьем
И шагнёшь в неизвестное смело.
* * *

Снег растает и почву отпустит,
Пусть зима показала нам жало,
Но нам течь, не конец ещё, в устье,
Да и дел ещё много осталось.
Хорошо, что дают ещё сроки,
Подтянуть делом нужные крохи,
И мы платим погоде оброки,
И не делаем лишние охи.

Но в духовном все сроки подходят,
А страна в полудрёме и спячке,
Но всё злее и хмура погода,
А народ в полусонной раскачке.
Не сгущаю ли краски и тени,
Но я вижу, что грядут морозы,
Не один я, есть множество мнений,
Но у всех отрицательный отзыв.
Есть Писанье, пророчества, думы,
И как сходятся встречные пальцы
Нам на блюдечке факты подсунут,
Но мы шлём их за печку, подальше.

Что же ждём? Что нас в печку посадят,
И поджарят с какого-то бока?
Как избегнуть кипящего ада?
Надо делать усилья до срока…
Помоги нам, Господь Всемогущий,
Весь народ – нумерованный зомби,
Ноль прививкой – надёжней и лучше…
Бомбы, бомбы, кто с номером – бомбы.

* * *

Крайне надо, усиленно, очень –
Всё каких-то свершений и терний,
Но, увы, не хватает сил, мощи.
Но спокоен, не гробит тик нервный.
Потихоньку, частями, шажками
И получится то, что задумал,
Не течёт под заиленный камень,
Да поможет мне чуточку юмор.

Через пот закопаю все мысли,
Те дурные, что душу калечат,
И смогу лучше время исчислить,
И пропеть – что и в деле не вечер.
Через пот рассосёт гематому:
В голове и появится память,
Но с другой стороны ум не омут,
Он не спит и в молитвенных бранях.
Да, уж, шуточки тут неуместны
Если дело зашло так далёко,
И все факты разложены честно,
И их видит духовное око.

Видит бездну соблазнов и горе,
Что приходит проклятьем неверью,
Смысл, итог человечества – корень,
Что зовут очень истинно – Дверью.
Очень надо, усиленно, крайне
Нам понять, про духовное око,
Но, увы, всё известное в тайне
И зарыто соблазном глубоко…
* * *

Не видать за деревьями леса,
Не понять за банальностью смысла,
Но мне в рамках учёности тесно,
Принимайте реально, что вышло.
Иногда шило-слово так встанет,
Не убрать мне его, не объехать,
И я тоже греховностью ранен,
Всё какого-то жажду успеха.

А успех незаметен, он в слове,
Что уйдёт на глубины сознанья,
Ну, а этот путь сложен, не ровен,
Здесь нужна всей учёности баня.
Там в глубинах сознанья есть ниша –
Подсознанья, там бездна вопросов,
И чтоб эти вопросы услышать,
Слово вставим из кучи отбросов.
Нам попасть надо в глаз, а не в брови,
И не нам, а так связано Свыше,
И не древним – а жизненно Новым,
Донести этой Жизни излишек.

Все мы носим незримые маски,
Все закрылись от Бога и ближних,
Без сюжетов и помыслов ясных,
Навострили к греховности лыжи.
Не за морем я это увидел:
Это здесь, это жизнь, а не басни,
В мозгах страшный банальнейший идол.
А за лесом, для верящих, Праздник!

* * *

Редко птица летит в середину
На Днепре, на красавице Волге,
Кто меня при прочтенье покинул:
Не протянет, отчаянный, долго.
Мы такой стих теперь намечтаем,
И обрубим швартовы на пирсе,
Мы отправимся образно – к Раю,
Полетим в запредельное в мыслях.

Что оставим мы здесь – да заботы,
Все какие-то псевдо старанья,
Не зову вас в беЗсмысленный отдых,
И в обычное с чтением спанье.
Не зову вас подумать о хлебе,
О долгах и в болезни стенаньях,
Мы здесь вместе все вырастим стебель
Прямо в Небо, в духовных исканьях.
Прямо в Небо уходит молитва:
За родителей, братьев и другов,
Так на стебле появятся ветви,
Как бы в некой расхожести угол.

И польём этот стебель слезами,
Знаю, нет их, но вспомни Иуду,
Все когда-то дерзали азами:
Прочти все – «Я Тебя не забуду».
И на ветвях появится нечто:
Нет, не плод, а какая-то завязь…
– Помоги, Боже, истиной сжечь всё,
Кто поймёт это, Ты не оставишь.

* * *

Синим, синим – до радости синим,
Небеса отразились в тельняшках,
Но земля – окончательный финиш,
Мы из праха и в прах в доле тяжкой.
Но десантники тянутся в небо,
Им прыжок – как экзамены страха:
Впереди неразгаданный ребус,
Позади – дом, оборванный якорь.

Так прыжок – приближение к дому,
Но с другой стороны – парашютом…
Наши души без Родины стонут,
И боятся расстаться с уютом.
Но страшись, не страшись – надо прыгать,
Парашют не пристёгнут и мокрый,
Впереди раскалённое иго
И оттуда страдания отклик.
Пристегнуть может твёрдая вера
И тогда наполняется купол,
Впереди – новых радостей эра,
Позади – в испытаниях угол.

Образ моря, земли, парашютов –
Мы земные, нам надо примеры,
Приземляться же всем – не до шуток,
А внизу неизвестное в сером…
– Синеву, синеву в парашюты.
Дай же, Господи, верящим душам.
Пусть рассеется промысел мутный
И мы в центре окажемся круга.
* * *

Дмитрий-князь – он принёс нам победу,
Но немало пролили там крови,
И доныне им служат обедню.
Обновив поминаньем надгробье.
Поминаем усопших, убитых.
Добровольно и в воле-неволе,
И обед собирается сытый,
Приезжают здоровый и болен.

Поминаем, конечное, ближних,
Кого знаем, делили с кем будни,
Любовались совместно на вишни,
Но по-разному встретим день Судный.
Как и мы, так и нас – прочитают,
Хотя нас остаётся всё меньше,
Улетают все верные в аут,
И всё больше является женщин.
Так велось и, наверное, будет,
Эта строчка такая родная:
«Я тебя никогда не забуду»,
Её помнят и любят, все знают,

Кто не знает – прочтёт и услышит,
И какой-то да сделает вывод:
У нас вырвут любовный излишек,
Всё что встанет пред Богом и криво.
Любить родину надо, но с Богом,
Любить ближних – да с Богом, конечно,
Не отнимутся с Богом чертоги,
Верно-истинно – вечно-навечно.
* * *

Ожидали мы в храме: «Помилуй…»,
Но потом донеслось: «Всеблагая…»,
Это значит, что часик накинув,
Будем чтить тебя Мать, величая.
Так сошлись все значенья и сроки:
Поминальный день с чудом иконы,
Иногда нужен повод и отклик,
Чтоб увидеть Свет чудный, оконный.

Завопят, понимаешь, все оптом,
Коль припрут нас опять выше меры,
Но сейчас есть примеры и опыт
Не идти в неизвестное первым.
А ещё сохранились и люди,
Что следят за часами духовно,
Они раньше нас подвигом трудным
Разбирают неверия брёвна.
Они раньше нас время отметят:
Что подходят последние сроки.
А мы чтим, может, праздник и месяц,
Не вдаваясь в анализ глубокий.

Да мы все здесь почти не готовы
Различать смеси чёрного с белым,
Отмахнулись от LOGOSа-СЛОВА,
И бежим в непонятное смело.
Снова близится Смутное время
И найдутся ли Минин с Пожарским?
И какому ты идолу внемлешь?
Как делить чёрно-белое ярко.
* * *

Что такое есть вятская осень?
Это пасмурно, голые сучья,
И мы часто у Господа просим:
– Дай тепла нам, иль холода лучше.
А тепла – покопаться чтоб в почве,
А мороза – замёрзли, чтоб грязи,
Не хватает нам времени очень,
Мы всегда в непролазное влазим.

Золотого здесь очень немного:
Бездорожье и долгие зимы,
Кто-то скажет, шагаем не в ногу:
Со всем миром и флагом родимым.
Да, у нас здесь наркотиков мало,
Денег нет или жалкие крохи,
И мы ходим в одеждах линялых,
Но вот здесь мы соблазнов не просим.
Понимаем, что чище здесь души,
Доброты, сострадания больше,
Да мы здесь все соблазны задушим,
Нет, в других местах долюшка горче.

Здесь икону нашли Николая,
Лет шестьсот её верные носят,
И кто просит, надеется, знает:
Под покровом здесь местные, очень…
– Дай огня нам в озябшие души,
– Дай мороза в исканьях соблазна,
– Помоги, состоянье улучшить,
– Когда Свыше обрушится язва.
* * *

Что мне мир беЗпредельно паскудный,
Что мне где-то вдали миллионы,
Сам скитаюсь я в поприщах трудных
И пейзаж предо мной не зелёный.
Нас накрыло сырое предзимье.
И ночами хватает морозом,
Но я вижу духовное гибнет,
И нужду в покаянии слёзном.

Эта осень особая будет:
Пушкин с болдинским пусть отдыхает,
Есть весы, есть решения судеб,
Есть призыв – кто годится для Рая?
Очень вялый, из маленькой искры:
Нет бойцов, нет горенья, нет силы,
Всех уводит быт суетный, низкий,
И хватает соблазнами, стылый.
Но всё зло доброту не отменит,
И такие отыщутся души,
Здесь не нужен богатый и гений:
Молодых всех проверят, старушек.

Это будет последний критерий:
Квинтэссенция слова и дела,
И её любой ангел измерит.
Остальное всё – плесень и мелочь.
Фанатизм, секты, бизнесы – в топку,
В топку денег гнилых – миллионы…
– Помоги, Боже, в поприщах топких.
– Помоги видеть Остров зелёный.
* * *

Нам металлы предложены в жилах,
Драгоценности ищут и моют:
Это, может, удача и милость,
Или горе к грядущему вою.
Из руды, по крупицам, всё выше:
Справа-слева пустая порода.
Самородками почва там дышит,
Или грязь, непрозрачное в водах.

Образ творчества – слово мы просим,
Копошимся в руде – надо жилу,
Чтоб посеять для вечности озимь.
Чтобы сердце грядущему билось.
Чудо-жила даётся немногим,
Большинство по крупицам лопатит,
С интеллектом есть местные боги,
У них где-то средь идолов братик.
Есть руда, есть крупицы, есть шельмы,
Мне куда – надо двигаться глубже?
И лопатить молитвами мельниц.
Представляя весь будущий ужас.

Не моё это дело – оценка.
Слово может пушинкою пуха
Улететь, зацепить переменкой,
Хохотать или в колокол бухать.
– Дай металла мне в колокол смыслом…
– Дай металла красивого – звуком…
– Чтобы горе грядущее вышло…
– И мы тёмный покинули угол.

* * *

Белый лебедь московский, на Чистых,
Эту строчку не выдернешь с песни,
И сейчас там красуются листья:
Огорчая иль радуя местных.
Много песен подобных пропето,
Прославляя куличье болото,
Это старый проверенный метод
Собирать всем известное злато.

Что у родины мне отбоярить:
Оторвать, отстегнуть и прославить,
Я спокоен, но внутренне ярый
И пишу жизни странствия главы.
Здесь на Вятке святые порядки:
Здесь из озера выгнали беса,
Покрутили верёвку с присядкой,
И ушли от лукавого лесом.
Всемером отметелили батю.
И врагам уцелеть – не догнали…
Ну, фольклора, наверное, хватит,
Здесь духовно – подобные стали.

Здесь гиганты поста и молитвы,
Прозорливцы, провидцы, пророки,
Здесь грехи в рог бараний вмиг свиты,
Здесь и Неба особенный отклик.
Помечтал я немного – не вредно,
А в округе всё голые сучья,
Но на чистое злато не бедно…
Случай, случай, Божественный случай.
* * *

Есть на Вятке Божественный случай:
Николаеву носят икону,
Ненавязчиво избранных учат.
И с понятием люди, не стонут.
По жаре, по дождю, много ночек,
Мало силы для полного круга…
Прикоснуться к великому хочет –
И седой и младая подруга.

И отдельно идут староверы:
Другим строем, попозже, не рано,
Умирают в пути, без истерик,
Бог владыку призвал Адреана.
Я не тот, не другой и не третий:
Мы без пастыря, мы беЗпоповцы,
Мы с молитвой пришедшего встретим,
Все мы слабые блудные овцы.
За меня побывали там дочки
И жена прикоснулась к святыне,
Я же внутренним радаром точным,
Всё проверю, измерю доныне.

Я из дома прошу Николая:
– Помоги нам в путях и исканьях,
Мало кто направление знает
И глубины духовного знанья.
На Великую все за великим,
А мы в храме к Кресту – за обычным,
Там старинные тёмные лики,
Любой опыт духовного – личный.
* * *

От Матфея евангелья чтенье…
Фразу слышали мы не вникая,
Это избранных чтение-бденье,
У нас нет их, мы грешные с краю.
У нас просто простые поклоны:
По семнадцать, два раза за службу.
Как грехам и нечистым заслоны,
Без вопросов и с думаньем нужным.

До кого же Матфей достучался?
Он труды создавал для евреев,
Но народ без духовного алчет.
А мы были от центра левее.
Марк, Лука – те не греков просили,
Пусть на их языке и культуре,
Обращались к евреям, в их силе,
А весь мир был в невежестве хмуром.
Но Господь вразумил Иоанна:
Поискать все остатки по миру,
И Благая Весть ринулась рьяно,
Кто не слышит и гонит – тот ирод.

И замкнулось кольцо – все мы дети,
Все Всевышнего любим и просим,
Там нет наций – сих грубых отметин,
Там кто выдержит в холоде – озимь.
От Матфея евангелья чтенье…
Да Матфей нам родней, чем евреям,
На примерах вернее ученье…
Бденье, бденье, духовное бденье!
* * *

По снегам и по первой пороше
Ездил Пушкин, являясь к обеду.
Да, в стихах этот образ хороший,
Но я нынче в снега не поеду.
Выпал снег, да сырой, снизу стылость,
Буксовать будут сильно колёса.
Да и день очень серый, унылость.
Я светло люблю, тёплая особь.

Я пешком пойду в лес, созерцая.
И дойду, может, к Вятке, к простору,
И вернусь снова к тихому спанью,
Здесь спокойно, блаженно, не город…
Это тоже «Мгновения жизни» –
Пусть другого размера и ритма,
Это жизнь моя в думах и мысли,
Что ведут меня к Высшему ниткой.
Я ту нитку в клубочек воскресный,
В нём нет граней, он нежный пушистый,
Мне сегодня в вселенной не тесно,
Я не буду жечь иглами истин.

Хотя шило в клубочке не спрячешь.
Оно лезет при виде работы,
Суетятся, как кругленький мячик,
Им не нужен, без Господа, отдых.
Одичали без храмов и службы,
Нет привычки, нужды и примеров,
И в духовном – что северный-южный
Ветер истины, в дурости серой.

* * *

Песни разных бродяг и туристов
Нас зовут… Ну, хотя бы послушать,
Мы не знаем – где верная пристань,
И все верят в величество – случай.
Кто-то в дебри ушёл за туманом,
Кто-то в море узрел Гваделупу,
Купол неба – у сильных в кармане,
И в горах – скалолазку пощупать.

Упрощаю я эти вопросы,
Молодые не знают всех песен,
У них где-то заоблачно осень
И там-там ещё бодренько весел.
Как объять необъятное мира:
География – это же крохи,
Так и жалко ничтожнейших сирот,
Не объяли огромнейший опыт.
Не объяли гигантские знанья,
Не узрели красоты природы,
Города, пирамиды, и зданья –
От которых волнение, одурь.

Но, быть может, секрет проживаний
Где-то в области чувств-устремлений,
Это тоже огромное знанье,
И его постигают и в лени.
И бодрись, и ленись – всех зачистят…
Ну, а пристань – величество Случай?
– Помоги, Боже, в множестве истин…
Учат, учат, чему же научат?...
* * *

Бог, Он где? Он в печи и за печкой?
Он закрыт или далью задвинут,
Мы абстрактно представили вечность,
И заботой зашторили Сына.
Мир лукав и заботой обнимет,
Всё какие-то виды и планы:
Кто-то хочет для вечности имя,
Кто насыпать для деточек манны.

Это надо, частично, не сильно,
Дети тоже проходят дорогу,
Имена ¬– все покроются пылью,
А ответ за себя держать строго.
За себя, за весь мир удовольствий,
За мечты, за запретные страсти,
За бумажник – неправедно толстый,
И в загробном – кто скажет нам: «Здрасте…»
Я опять упрощаю судьбину,
Вразумляя себя – не поэта,
После строгости слов – не остыну,
И меня разогреют при этом.

Я, пока что, ещё не готовый:
Много слабостей, дури, привычек,
Оступаюсь, суровы оковы,
Плохо помню, что в Книге есть вычерк.
Книга Жизни – се Главная Книга,
Как попасть в неё знает Всевышний,
И я чувствую слабостей иго…
–Помоги, Боже, Силой не лишней.
* * *

Есть безмолвие страшных торосов,
Забрести туда – доля лихая,
А как быть, когда море вопросов,
А ответы – где верно, не знаешь.
И там компас не верен – всё север.
И без звёзд – всё в молчании небо.
Не обслужит услужливый сервер,
Будешь в круге запутанный бегать.

А, не так ли и мы – всё блуждаем,
И торосы – обыденность жизни.
День прошёл…. И по кругу, по краю,
И по телео пляски, да …измы.
И газеты – продажные суки,
Все в рекламе – чтоб чуточку выжить…
Пьют, гуляют и курят от скуки,
Опускаясь всё ниже и ниже…
Эти страшные поприща – правда.
Коль солгал – в меня камешком кинут,
Номинально я, вроде бы, автор,
Но стихи эти Свыше, от Сына.

Вот и Компас надёжный нашёлся,
И Звезда или семь, что в деснице.
И понятно, без сервера, молча,
Что есть ноль и одна Единица.
Потянуться к Ней чуточку Кверху
И прощайте лихие торосы…
И кто верит, тех ангелы держат.
Ну, а в круге – отбросы, отбросы.
* * *

Дал стихи мне Господь, даст и денег.
Эту истину слышим о детках.
Так сыны, это точно, есть мненье,
Сотворили их с Небом при этом.
Что мой мозг обновлённый инсультом:
Он пустой для соблазнов и грязи,
Он отдал управление пультом,
Но с поста и молитвы не слазит.

Что есть пост – то надежды охрана,
Не пройдут мимо помыслы-страсти,
К нарушителям доблестно рьяный,
Бьёт крестом все открытые пасти.
А молитва – так просят и дети:
Слово «Дай» - оно первым для мамы,
И мне вера в Всевышнего светит,
И я вижу схождение манны.
Получаю достаточно пищи
И вещей, и другого, что нужно,
Тот найдёт – кто усиленно ищет,
Я ищу, эта парочка дружны.

Им не нужен усиленно третий,
Так задумано: было и будет,
Есть пример у святых из отметин
И другие примеры из судеб.
Так с чего мы начали – про деньги,
На издание маленьких книжек…
– Дай, достаточно, Боже, не меньше,
Для людей, для Твоих – весь излишек.


* * *

Кто прочтёт меня – маленький бонус,
Всем медаль – «Боевые заслуги»,
Мир сейчас – в информации тонут,
И бегут в неуёмном испуге.
Все спешат ухватить, удержаться,
На любые есть вкусы сужденья,
Каждый дико особый, не братцы,
И все ищут отдельного мненья.

Каждый ищет свободную нишу,
Заползти туда умной улиткой,
И пусть кризисы ужасом дышат:
Убежали мы, мудрые прытко.
Но, увы, эта гадость догонит,
Будь хоть ты семи пядями хитрый,
Это всем, как набатные звоны,
Это душа холодного литры.
Здесь кого-то обломом спасают,
Вразумляют и судят заранье,
Ну, а те, кто окажется с краю
Упадут, как негодные зданья.

Все стихи – это некие звоны:
Увидали – чтоб дальние дали,
И духовной езды перегоны,
Мне за это не жалко медали.
Так медаль это что – полуюмор?
Не совсем, нам награда приз Свыше…
Нам задача – усиленно думать,
Думать, думать, услышать, услышать…
* * *

Судно мячиком в небо взлетает
На волну, потом вновь в преисподней,
И когда же конец, мы не знаем?
Проверяли на что мы способны.
Оказалось не так уж и много:
Из солянки, с эрзац экипажем,
Да учебка, из срочников – в «гробе»
Они все, кто из слабых не ляжет.

Всемером вели судно, на вахте
Двое суток, а семьдесят в трюме…
А не так ли в духовном: кто трактор,
А кто раньше в греховности умер.
Всё, без нас там нашли лесовоза,
Итальянцы покинули судно…
Это где-то геройская поза,
А там шкуру попортить не трудно.
Ощущаю, что эту проверку
Предоставили мне персонально,
Запах вони, блевотины терпкий,
Вроде вони на суше, анальный.

Сорок лет, а всё видится чётко:
Красоты нет в романтике буден,
Но нас в жизни почистили щёткой –
Это мы никогда не забудем.
Так в духовном: кто пашет, кто с ложкой,
И один к десяти выбор веры,
Те кто в трюме – пусть дышат, немножко,
Кто на вахте – бодритесь, ход смелый…
* * *

На востоке есть тысяча ночек
И одна, что лишила заклятья,
Мы и фильмы смотрели воочью.
Но, увы, нам те притчи – не братья.
Всё понятно, но чисто земное,
Нет Небесного, мы не колдуем,
Не на том основании строят –
Суета беЗпросветная сует.

Что я вспомнил – стихов миллионы
И одно, в них не капельки света,
Там всё чисто и путь им зелёный,
Свист – чик-чик, полетели, привет вам…
И они суетятся довольны:
Всё есть: рифма и цепь ударений,
И склонения умные больно,
И часть речи – все разные мненья.
Всё там есть – и чик-чик и на ветку,
Потом раз и легко на другую,
Не банально, бывает и метко,
Но итог всем понятен – из сует.

Это жизнь, да я сильно не спорю,
Пусть летают зелёные чики,
Моя цель – то грядущее горе,
Всё земное и прошлое выкинь.
Всё сгорит – триллион словоблудий,
Ну, а мне – мне бы капельки Света:
В «Я Тебя никогда не забуду»,
– Помоги, Боже, светом Завета…


* * *

Сто стихов – столько трепетных мнений
Предоставил Господь мне за осень,
Сто стихов – это цепь изменений,
Что прошли мы , как новая особь.
Новый цикл на пронзительном ритме,
В нём любовь и трагизм старой ноты,
Воплотились в слова в вечной битве:
Света с тенью, я воин охотный.

Что же нового мы отыскали
В этой старой руде – цепь открытий,
Веры щит – из проверенной стали
Помогает предвидеть событья.
Всё расписано в искренних нотах:
Старых-Новых Заветов, в пророках
И творить в этих рамках работа,
А не в новых метаниях охать.
Не для нас эти мерзкие ритмы:
Эти дёрганья, в позах кривлянья,
Не для нас путь душевный, избитый,
Не даёт он духовного знанья.

Но молитва выводит на Небо
И ответ в виде пламенной строчки,
И мой мозг – в виде чистого снега,
И там пишет невидимый почерк.
Сто стихов – это новая книга,
Сто стихов – это цепь откровений,
И вся жизнь здесь проносится мигом:
– Тени, тени, простите мне тени…
* * *

Разогрею молитвой округу,
И начну копать в вечном и мёрзлом,
Но и помню работу – подлюгу,
Заставляют заботливо ёрзать.
Так витаю меж словом и делом,
Отрываюсь в труды от подушки,
А где центр, где вершина, где мелочь?
Что держать надо Главным на мушке?

Что останется здесь, что текучка,
Что для вечности и для спасенья?
Всё земное – как общая сучка
Убежит или сдохнет от тренья.
Максимальные грезятся факты,
Я всегда отрицал полумеры,
Мне открыли, что тёплые такты –
В чреве Господа гадкая мерзость.
Это тёплое рвотой наружу:
За пределы, во мрак и круг внешний,
А холодное в топку, не в стужу,
Это плата за бизнес успешный.

Упрощаю я в строчках громаду:
Здесь проклятья и промысел Божий,
Но есть Рай и страдания ада,
Ураган и день светлый, погожий.
Да, есть где-то красоты Эдема,
А здесь мелочь и общая сучка,
Вот такая открылась мне схема…
– Помоги нам, Божественный Случай.
* * *

Мы проходим войну мировую
Где-то в школе, и сами читаем,
Это кровь и от боли тоскуют:
Кто, зачем награждает всех паем?
Там за кадром мелькают фигуры,
Что «варили» на том триллионы,
Конкурентов стравили натурой,
И весь мир обрядили в погоны.

Есть Рокфеллеры, Ротшильды, Барух,
Есть масоны и разные клубы,
Кто и где тот невидимый барин –
Всей земле и имуществу в убыль.
Не во всём там замешаны люди
И события очень серьёзны…
По больному и тонкому рубят,
Слёзы, слёзы, огромные слёзы.
Выплывают сионские съезды,
Первый враг им во всём – Православье,
Банда с Троцким внедрёны от бездны,
Выбор веры в событиях – главный.

Всех подмял позолоченный идол,
Но внутри он пустышка, надутый,
Но прельстил всех успехом и видом,
Прямо в бездну с ним ветер попутный.
Вновь затянут в орбиту Россию,
Чтоб затеять строительство храма,
Ожидают напрасно мессию,
Драма, драма, всемирная драма…


* * *

Разбирая вселенские масти,
Лезем мы на просторы галактик…
Нам важнее соседские страсти,
А не личные горькие факты.
Где-то сплетни собрали и слухи,
Обсудили в правительстве вора,
Мы чисты, не обидели мухи,
И следим обличительным взором.

Мимо нас не проскочит мошенник,
Греховодник, кто пьёт и торгует,
Кто имеет достаточно денег,
Мы осудим дельцов и буржуев.
Мы пушистые белые снобы,
Мы не сядем с нечистыми рядом,
Там и ставить то некуда пробы,
И мы ищем сориночки взглядом.
Продолженье известно – про брёвна,
Но их нет, да и кто их увидит?
Все такие ж больные духовно,
Всем нужны в этом поприще гиды…

Как ещё пожалеть бедолажных,
Кто поможет, в чём корень проблемы?
Это жизни факт в мелочах важных,
И весь мир этой мелочью пленный.
Но вселенная это не любит,
Не пройдёшь туда с примесью грязи,
Люди, люди, греховные люди…
А где грех – там и смерть, сами влазим…
* * *

К нам зима запоздала немного,
Ощущенье, что кто-то, где держит…
И меня не волнует тревога,
Что не буду в работе я первым.
Всё успею: в саду и по дому,
Что останется – это не важно,
Люди круглый год заживо тонут,
А у нас воскресение – Праздник.

А у нас Рождество в паре с Пасхой,
Это пик христианской победы,
И душе всё становится ясно,
Понимаешь, без Праздников – небыль.
Их немного нам – двунадесятых,
Календарь христианской святыни,
Во главе Крест и угол Распятый,
Вечно, присно, конечное, ныне.
Понимаешь – без Праздников рвачка,
Пахота в беЗпрерывной упряжке,
Да тупая ленивая жвачка,
И в итоге – срываются тяжко.

Кто в запой, кто во блуд, кто-то в горе,
Это яркие жизни примеры,
Их не надо придумывать в споре,
Эти горькие жизни потери.
Жизнь-зима – это радость и стылость,
Чистота и морозы с метелью…
– Помоги, Боже, в будущем в милость…
– Сдельно, сдельно, текущее сдельно…


* * *

С горы лет и с нагрузкой извилин
Я могу видеть в массе ошибки,
Они есть и, конечное, были,
И от них путь извилистый , зыбкий.
Часть, наверное, всё-таки в пользу,
Как преграда, закрытые двери,
И потом это поприще сольно
Исполняем мы, лично потери.

Здесь рецепта нет – эти попытки:
Эксклюзивные ямы и грабли,
Кто-то умный, талантливый, прыткий,
Кто как все, интеллектом ослаблен.
Здесь такие замешаны страсти:
Убивают, калечат, прессуют,
Все проходят отборочный кастинг,
Души всех обновляют от сует.
От граблей и от ям нет защиты,
Все проходят по жизни науку,
Сколько раз будет каждый избитый?
Не подскажешь ни брату, ни другу.

Не подскажешь ни детям, ни маме,
Каждый слеп исключительно, сонный…
Осознает кто жительство в яме,
Тот примером покажет поклоны…
– Ты прости нас, Господь Всемогущий.
– За ошибки, я больше не буду…
И строкою по небу бегущей:
– Кто покается, будет отпущен.
* * *

Проломить, продолбить, пролопатить –
Надо ямы последние, очень,
Всё, сезон закрывается, хватит,
Нынче тёплая длительно осень.
С запоздание лето на месяц,
Осень тоже, задвинули зиму,
Что ещё в этот климат намесят,
Что ещё необычным подкинут.

Обещают везде катаклизмы,
Потрясти напоследок планету,
Чтобы вспомнили Небо, Отчизну,
Где всегда нескончаемо Лето.
На земле это лето в разносе:
То жара, а то сыро-прохладно,
Но дают нескончаемо осень,
Чтобы вспомнить о Боге, о Главном.
Кто не вспомнит, замёрзнет несчастный,
Но, увы, тех остуженных много,
Они с миром беЗцельным согласны,
Не волнует зима и тревога.

Продолбить, проломить надо череп,
Чтобы истину вечную вставить,
Чтоб увидели странники Берег,
Берег вечности истинный, правый.
Да, без помощи грешному плохо,
И хватило бы силы на комья,
Хорошо бы и дружеский локоть…
– Вспомни, вспомни, что Истина вспомни.
* * *

Фантазируют люди невольно,
Всё куда-то им хочется в сказку,
Сочиняют совместно и сольно,
Человека имея в привязку.
Человек – это чудо творенья,
Он в вселенной, без края, не витязь,
Он сгодился, есть многие мненья:
Через совесть и правду в событьях.

Есть сильнее, умнее и круче,
Есть богаче, есть даже красивей,
Есть компьютерный гений обучен,
Но у гомо – дела справедливей.
Справедливость какая-то зыбкость,
Её с совестью нет, не пощупать,
Да и в чувствах огромная гибкость,
Но их нет, не увидите лупой.
Что же это за след, за параметр,
Эволюции сильно не нужный,
Как на шею повешенный камень,
Или рамка и пояс окружный.

Сотворение – в образе Божьем,
По подобию – чувств необъятных,
По параметрам – с ангелом схожий,
Со следами – творений приятных.
Где фантазия, вымысел, правда?
Что есть мозг, он с вселенною связан?
И кто льёт в него лживого яда?
– База, база, творение – база.


* * *

От простуды не спрячешься дома,
Она есть, поселилась украдкой,
Ну, зачем, ну, к чему этот номер?
Поиграть бы с злодейкою в прятки.
А к врачам? Они сразу залечат:
За семь дней, ну, любую простуду,
А без них? Да неделя извечно,
Так открыто греховному люду.

Есть ещё изумительный лекарь –
Это голод, съедающий шлаки,
Но здесь силы нужны и опека,
Чтоб вступит в се подобие драки.
Поболеть нам бывает не вредно,
Очищают насильно от слизи,
И болезнь улетает беЗследно,
Эта цепь в продолжении жизни.
Жизнь-болезнь – они связаны вместе,
Жизнь-грехи – те порой неразлучны,
Что же здесь нам предложено к чести,
Снова голод и пост – другом лучшим.

По молитве и силы добавят,
И опека – так в храм в покаянье,
За лечение Господу слава,
И потом у проломов стоянье.
У проломов сквозняк и прохладно,
И попасть могут льдом по макушке,
Не годится остаться всеядным…
Смело в пост – с очищением лучшим.
* * *

Песню хочется словом измучить,
Чтоб тоскою нездешней завыла,
И исполнил величество Случай,
И вела ритмы Высшая Сила.
Мне не надо ни денег, ни славы,
Пусть летит на просторы вселенной,
Где-то чудо волшебное явит,
И спасёт многогрешных от плена.

Размечтался я пёс окаянный,
Сам хромал по блевотному кругу,
И дождался: не песни, не манны,
А бича, как первейшего друга.
Снова вставилось слово банально,
И банально давно – покаянье,
И оно в отдалении дальнем,
Вся планета нуждается в бане.
Все нуждаются в мыле и чистке,
Одичали и люди, и злаки,
В ГэМэО их несчастных обули,
Они с геном свиньи и собаки.

Да у нас этих генов – духовно
Дополна и везде метастазы,
И болезнь очищается кровью,
А иначе не скинуть заразу.
Через кровь, через пот, через муки:
Очень жалко, но в пользу и надо,
Там не будет тоски и разлуки…
Радость, радость, вселенская радость.
* * *

По каким бы пенькам и ухабам
Мы не мчались, но всё же приедем.
Говорят: что где влезешь, там слазишь,
Это если не светит приветом.
И в какие бы сани не влезли,
Нас оттуда попросят под попу,
Не ходи кума в гости к соседу,
Когда люди уехали в отпуск.

Всё какие-то, блин, афоризмы,
А блины у нас первые комом,
Но нам надо добавить харизма,
Чтоб блины приглянулись знакомым.
Приглянулись родимым и близким,
Идалёким, и даже за морем,
И не ради дежурной отписки,
А помочь в приближении горя.
Где-то лопнет струна и помчатся
По планете во всём – катаклизмы,
И спасения точного адрес:
Не банкир, не судья, и не …измы.

Вся история – пни да ухабы…
И мы где? Пассажиры с билетом?
Мужики, джентльмены и бабы,
Что имеют и попу при этом…
Всё закончился мир афоризма,
Надо точки расставить над миром.
– Кто с билетом приветит Отчизна.
– Сыро, сыро, а нам блины сыры…
* * *

Привязалось – из этого цикла:
«Что я с Пушкиным в снег не поеду»…
Почему? Он по множеству выклад
Вроде свой и вернулся к обеду.
За Балду? – так я сам беЗпоповец,
За стихи? – мы понятно не ровня,
Пусть равны сейчас даже чухонец,
Никого уж не высадишь в дровни.

Что за баб? А мы тоже безгрешны?
За крестьян, за старушку Арину?
Да, он жил по обычаям местным
И личины все грешные скинул.
Он три дня умирал, очищаясь,
Всё по чину и исповедь строго,
Молодой, и нам этого жалко,
Но дороже на Небо дорога.
Он ушёл – его дружно отпели,
Проводили, потом поминали,
И в наследство – огромны цели
На издания в дальние дали.

Что арап? Но, он больше, чем русский,
Да, в лицее учили занятно…
И итоги – не в знаниях узких,
Кругозор расширяли стократно.
Но здесь хуже – масонские тайны,
Не оставили чёткого следа…
– Извиняюсь, не буду я крайним,
С непонятным в снега не поеду.


* * *

Что мне Дальний восток и Камчатка,
Так, абстрактность какая-то, карта,
Там народу живётся не сладко,
Выбираться оттуда – не бартер.
Всё раскуплено сразу, заранье,
Кто успел – перелётные птицы,
Остальным от тоски завыванье,
Да молиться, чтоб чуду явится.

То, что чудо случится я верю,
Всем бывает отдельная ниша,
И находится страннику Берег,
Мы по Берег и Истину пишем.
Все мы здесь – перелётные птицы,
А билет? – надо думать и думать,
За билет надо в очередь биться,
Или здесь тосковать в куче сумок.
Ну, про очередь – это сурово,
Не у всех есть возможность и время,
Но, молитва – чудесное слово,
Это свет освящающий темень.

Да, молитва премногого стоит,
Это вес на весах Правосудья,
А ещё если молятся двое,
Перевесят всё, сказано – будет.
Получается все-таки – бартер,
Мы туда, нам ответка оттуда,
Иногда исключительно ярко,
Тоже песнь «Я Тебя не забуду».
* * *

Всё идёт по великому плану:
А мы кто? Шестерёнками будем?
Или шлак, что всплывает изъяном,
Иль сорняк, что когда-нибудь срубят.
Или вырвут, что с примесью плевел,
Ну, а шлаки понятно – горнило,
Шестерёнки есть справа и слева,
Где поставят нас с ликом иль с рылом?

Да, расклад на овец и баранов.
На бездушных(читай атеистов),
На бойцов, что в невидимых ранах,
И на прочих, до кучи статистов.
Не велик этот горестный выбор:
Или путь на страдания, Кверху,
Или вниз равнодушною рыбой,
Жизнь дана – чтобы выбрали мерку.
Жизнь сурова, кто видит – горнило,
Будет сталь или слиток беЗценный,
Но Господь и для прочего в милость,
Позволяет натешится пенным.

Всё бы тешились, пели, плясали,
Так ведь нет, раздерутся дубиной,
А закончат: как с Авелем – Каин,
Понаделали ядерных финок.
Да, по плану придут к …магетдону,
И сейчас уже там заварушка…
– Эх, шинель бы, податься до Дому.
– Пусть без нас будет эта «пирушка».


* * *

Кто постигнет умом ноосферу?
Её нет, но там знают, что будет…
Мы погрязли в грехах, в быте сером,
И не видим ход шествия судеб.
Мы не видим буквально под носом,
А уж вдаль – это прошлых заслуга,
Но мы чувствуем в мир пришла осень,
Подступила циклоном не с юга.

Охладила и мир остывает,
Улетают последние листья,
И кому не достанется пая:
Тот навеки замаран нечистым.
Поделить бы тот пай на частички,
Но, не знаем: чем вешать и резать,
И похоже удел это личный,
Кто анализ сам сделает трезво.
Но мы можем задать направленье,
Пусть идут спотыкаясь, но Кверху,
Есть Живая Вода и нетленье,
А внизу смерть – огромнейший беркут.

Не пропустит её ноосфера,
Или, что там ещё за пределом,
Там другая отшествию мера,
И лишь вера надеется смело.
Веру тоже умом не постигнешь,
Её нет, не пощупаешь щупом…
– Помоги, Боже, милостью, гибнем.
– Трупом, трупом, без веры кто – трупом.
* * *

Всё покрыла зима белым снегом:
Колеи, мира грязь и ухабы,
Можно вдоволь по рыхлому бегать,
Выйдет даже следы ставить слабый.
Мы следы понимаем буквально:
Жизнь в миру из причин и отметин,
А тут чистым свалили обвально
И быть первым, хотя бы здесь, светит.

Всё «на круги своя» – новый обруч,
Как зима завершает сезоны,
Так и мы раздавили грех-кобру,
И стихов приготовим вам тонны.
Это образ мечты и наследства,
Мы не знаем, что есть и что будет,
По пророкам – пришествие бедствий,
Без плодов, всё негодное срубят.
По пророкам – ещё очищенья
Будет много, но промысел знатный.
Мы попали под снег, а не мщенье,
Так следы оставляйте приятны.

Все писатели – это ворюги,
Похитители – времени, мыслей,
Это образ продуманный, грубый,
И он прыгнет на голову рысью.
Но здесь снег, я его приготовлю,
И давайте по свежему следу,
Неустанно, вперёд, не условно…
– Еду, еду, навстречу вам еду!
* * *

Что есть сила – могущество палиц,
Или танком, снарядом, ракетой,
Может царский с указами палец?
Не дождётесь от мира ответа…
И на палицу – щит из титана,
А ракету собьют, как с рогатки.
И указ игнорировал пьяный,
А от силы попрячутся в прятки…

Сила слова – в обрядах религий?
Но суннит режет горло шиитам,
У католиков всюду вериги,
Православие – пытками сшито.
Пытка – сила? Указ – за обряды…
Вот пример: не сложилось, не вышло,
Покарали монахов отряды
В Соловках – получилось уж слишком.
Закалились от пыток потомки,
За царя на молились – и сгинул,
И на силу есть сила неломких,
Они просто молились все Сыну.

Значит, сила в обычной молитве,
Прозаически всё, без задора,
И скисает расчётливый изверг,
И повержен в могуществе ворог.
Вся история в ярких примерах,
Что мы сдохнем от яростных санкций?
– Помолитесь за Родину, с верой.
– Мир бушует, последние танцы.
* * *

Света, света мне белого мало,
На исходе сезона, дней ясных,
А ещё очищенье осталось,
Но рискую к морозу увязнуть.
Бытовые до низости темы,
Но здесь есть продолжение в духе:
Или грязными ринемся в темень,
Или чистыми будем не глупо.

Примитивно и низко, и грязно,
И нет сил, и помощников – пусто...
Копошимся с каналией, связно –
Очень трудно, реально и устно.
Там на тракторе враз на подъедешь,
Да и нету той техники рядом,
И, без спора, осталось в беседе
Избавляться вручную от ядов.
Так вручную – так было и будет.
Но всё меньше духовного света,
И всё меньше надежды на чудо,
Да и ясно – к морозу примета.

Получается всё-таки шансы
Нам дают, пусть и пасмурно-хмуро…
Это мира последние танцы,
И грехи с нечистотами – дурость.
Получается – чистить каналью
Это всё-таки подвиг отчаян…
Мы живём перспективою, далью,
И качаем, качаем, качаем.
* * *

Как представлю огромные пульты
И значения кнопочек разных,
И летают моторные ультры,
Выполняют приказы отважно.
Где нажмут, а где выключат смело,
Где пропустят вниманьем миганье,
Мало ль где, где-то датчик заело
И напрасно в мольбе призыванье.

Вот такие технично-картины
Нарисует фантазия зыбко,
Понимаю – мы сами повинны,
Мы рабы фактов времени гибких.
А в другие часы и культуры
Мы бы видели мир по другому,
Совершали бы с ангелом туры,
Или с чёртом ныряли бы в омут.
Но извечно одно – призыванье,
А ответа не жди или скоро…
Что есть вера – уверенность знанья
Вех невидимых, видимых короб.

А не жди – это нужно упорство,
Или вредно, а то не полезно,
Или поздно маячить проворством,
Там своя мера-кара – железно.
Ну, а нам то куда горемычным?
Мы не знаем всех фактов, нюансов,
Мы идём путём предков привычным…
– Шансы, шансы, для всех будут шансы.


* * *

Не везло коту чёрному с детства:
По дороге был сразу утерян,
Нам достался по факту, в наследство,
Но болтался всё больше за дверью.
Он прибился к супруге котёнком,
На квартире, на съёмной, от школы
И везли его в коробе тонком,
Не доехал – бывают проколы.

Сам за вело пошел, до соседей,
Загулял там и к брату прибился,
Они в чём-то похожие в бедах,
И запутались в кошечках-милках.
Раз пришёл без ноги и ободран,
И травился, но был неуёмным,
Всё ходил псом гулящим и одром,
И до смерти был похотно-тёмным.
Аналогия тянется к людям,
Все живущие чём-то подобны,
Говорят, что ушедших не судят,
Но примеры нам вылезут злобно.

Это шило в мешке есть повсюду,
Говорят, что Бог шельму пометит,
Не гляди на наружную удаль,
Они внутренне дикие йети.
Где теперь они – в трупах замёрзших,
Воскресение вряд ли им будет…
Аналогия – грязненький ёршик.
Люди, люди, а были ли люди?
* * *

Сколько живности в нас – всяких лямблий.
Не представить картину слепому,
И в духовном у нас всякий мямлит.
Озираясь в покинутый омут.
А очистка? Чем горше – полезней,
Всё один к одному, так похоже,
Мы не видим причины болезни,
Они после все вылезут в роже.

Сколько в нас всяких внутренних гадов:
И на сердце, в мозгах и желудке,
Да ещё масса всяческих ядов.
Что в еде – как ещё мы не трупы.
Яды пьём, яды смотрим, читаем,
Яды лезут словами, как жалом,
Яды ходят, не около – стаей,
Уловить хотят в сильном и малом.
Много нечисти всякой и мрази,
И мы лезем в неё добровольно,
Пусть незнанием опыта влазим:
Получается горько и больно.

Так, о чём мы – что горько лекарство,
Не всегда – это, может, и кара,
Но всегда это выразят ярко,
Так покажут, чтоб жил без помарок.
А кого-то не тронут – творите,
Что хотите, вам вольная воля…
Есть небесный и внутренний житель,
Есть живые и в гноище болен.
* * *

Мы поэзии чувствуем струны,
Они есть, хотя в чём-то незримы,
Это колос – пока ещё юный,
Это голос до боли родимый.
Мы же чувствуем некие сдвиги,
Происходят в сознанье невольно,
И слетают от быта вериги,
И взлетаем за строками сольно.

Каждый чувствует это особо.
Но влетаем все вместе в нирвану,
Это образ, особая область:
Когда счастлив, хотя и не пьяный.
Там и грусть, и обычная радость.
И тоска человека по Дому…
Понимает, без слов ещё – чадо:
Всю любовь в интонациях, тонах.
Так и нам дали это понятье:
Мы не скот, и мы чувствуем струны,
Не своё это в целом занятье,
Вдохновения поиски трудны.

Кто, кому и на сколько отвалит,
Не понять уму эту науку,
Здесь такие незримые дали,
Но мы чувствуем некую руку…
Мы же чувствуем – колос беЗплодным
Не бывает, полезность есть в злаке.
Это битва – проверка на годность,
Испытание чувством без драки.

* * *

Я фонарь у аптеки представлю:
А мне три фонаря надо сразу,
И аптека в саду – Бога славлю,
И на улицу шляться не лажу.
Тусклый свет не по мне – будет мощный,
Свет диодный, надёжный и яркий,
Чтобы путник далёкий, полночный
Добирался до дома, где жарко.

Век пройдёт – будет мачта надёжно
Всё стоять, не качнётся ни разу,
Это планы, мечты, но и можно
Воплотить их, да здравствует разум.
Дай, Господь, мне ума и силёнок,
И, конечно, всех средств для ремонтов,
Понимаю, что это всё тленно
И не спрячешь от ржавчины зонтом.
Но мне что-то красивое нужно,
Как бы некий толчок креативный,
И пусть ветер: что северный-южный
Всё на круги своя – мы активны.

Мы дерзать будем много и дальше:
И в саду, и в ремонте и в песнях,
И пока ручку держите пальцы,
Мы не дрогнем, не скиснем, не треснем.
Фонари, лампы мощные, песни:
Вы несите свет искренний миру,
Чтобы свет освещал темень лестниц
И во тьме не поймал хитрый ирод.
* * *

Мы блаженства от времени ищем:
Раньше было блаженство от снега,
Получали достаточно пищи
Для духовного роста и неги.
Но меняется время и сроки:
Нынче осень – плодов под завязку,
Мы творили рекою широкой,
И не ждали от снега подсказку.

Нынче всё по особому было:
Не мои , а от Неба картины,
Не томила в душе слова стылость,
И творились все песни от Сына.
И рождались какие-то строки
Не умом, а внутри – подсознаньем.
Мне не нужен ни повод, ни окрик,
Оно сразу в уме щебетанье.
Как закрою глаза – сразу строчки
Появляются призрачной мыслью,
А потом получается точно,
Прямо в глаз и без хитрости лисьей.

Это правда, от Правды рожденье,
На взыскание грешного брата,
Для сестры, что уловлена ленью,
Богу дорог ничтожнейший атом.
Это образ ядра – электроны
Утащить могут внешнею силой,
Но куда? Там где вечные стоны…
– Милость, милость, верните нас в милость.
* * *

Мне вселенной без Господа мало,
Всюду лезут: тупик и ошибки,
Без Него в стихах, в слоге усталость,
Ну, а с Ним мне – простор и улыбки.
Не томимся без цели бездельем,
И на круге вращаясь всё помним:
Что слова – это сила и зелье,
Что отравит туманом истомным.

Сила – правды, в глаз острое жало,
Кто не примет, запустит в нас камень,
А у нас приоткрыто забрало,
Но скисать и травится не станем.
А отрава – красот словоблудье:
Чик-чирик полетели к соседке,
И никто не швырнёт, не осудит,
Иллюзорность – эпитетом метким.
Иллюзорность, минутная слава,
Что ещё там? Да разные думы,
У нас мозг в этом деле не слабый,
И в нём разные тонкие струны.

Кто и как, и зачем их шевелит?
Скоморохи – понятно, от беса,
Потом лес и в нём тёмные ели,
Но в итоге всё думное взвесят.
Неприятная в целом картина:
Всей планеты ненужное в топку,
Словоблудия в вечности сгинут,
Но пока пейте с ядами стопку.


* * *

Не вредить ни чему их попросят:
Есть такие слова Гиппократа,
Но пока к медицине вопросы –
Там своя бы наполнилась хата.
У Европы – замазали симптом,
Чем дороже и больше – тем лучше,
А в Китае не выкинут финты,
Там часть древнее, практики случай.

Ну, а в Индии – гомеопаты
Разбодяжат нектар миллионам,
Убирается недуг заклятый,
Конкуренты от зависти тонут.
Что ещё нам – парилка и ванны,
И массаж висцерального круга,
И исколют вас круто, без раны,
И болезнь всех покинет – подлюга.
Сколь врачей – столько собственных мнений,
И всё больше копает наука,
В цифровом и другом измереньи,
Но всё дальше здоровье, вот скука.

Всё дороже и круче микстуры,
Операции сложные – часто,
Где запреты – заморские туры,
Но где корень проблемы – не ясно.
А он там – в голове пациента,
И духовное – цель и причины,
А лекарство не стоит ни цента,
Под ногами, но поиски длинны…
* * *

Узел связи – надёжней под землю
И у нас этой тяжести хватит,
Но другие законы не дремлют,
И разносят по косточкам хату.
Здесь приёмный, а там излученье –
Далеко, да ещё и дублёры,
И машины стоят – не в ученья,
Это крайние меры, не скоро.

Всё стоит, всё продумано чётко,
Не поймают их, в этом есть тайна,
И не надо отглаживать плёткой –
Это Родины щит – он беЗкрайний.
Но надёжней под землю монахов,
В скромной кельи и тоже повсюду,
Уж они не дадут бесу маху –
Связь наладят пришедшему люду.
И прикроют – молитвой планету,
Не страшны им враги, томагавки,
Они ищут святые ответы,
А всё прочее – мелкие шавки.

Да, монахи, конечно бы, круто,
Но их мало, здесь тоже проблемы…
Запасные позиции? – чуткость
Здесь нужна, чтоб избегнуть от плена.
Понемногу, помалу, но дружно –
Надо всем Православием грохнуть,
Это Связь, но пока мы недужны…
– Окна в Небо, откройте все окна.
* * *

И в границах есть узел и грани:
Баязет нам прекрасным примером,
Был давно он и в памяти ранен,
Это острые трещины веры.
Есть Ливан всем и в Сирии тёрки,
И у нас много граней в России,
Это жизнь и уделы не мёртвых,
И попытки всё сделать красивей.

Югославия – в гранях и острых,
Вся расколота, кровью умыта,
И нигде не отыщется остров,
Чтобы тишь, да покой, в мире сытом.
Грани, трещины – в мире духовном,
Это восемь всех помыслов страстных,
Вот где кровь и дыханье не ровно,
Но кто верит всё видится ясно.
Там узлы, что никак не распутать,
И границы, как острое жало,
Там серьёзно, навек, не до шуток,
Но немного нам время осталось.

Всё быстрее бег времени, грани
Всё отчётливей, трещины шире,
И соблазном усиленно манят,
Тяжелее привязки, как гири.
Все узлы, на швартовах стоянье –
Рубит меч веры, образ не новый,
Но извечная грань – покаянье,
Делит мир и снимает оковы.

* * *

Как мне жалко Маньчжурские сопки
И героев, что там не отпеты,
Сколько их не нашло к дому тропки,
И лежат где-то сиры по свету.
Сколько в мире безродных Иванов
Раскидала судьбина безвестно,
А на родине скурвились пьяны,
Может, заняли тушами место.

Да, такие приколы реальны,
Мы сюжеты те видим повсюду,
И не где-то в Манчжурии дальней,
Это боль и текущая удаль.
Добровольцев и частных компаний,
И в Донбассе, и в Сирии много,
Кто за что, кто за деньги буянит,
Но за всех, как за братьев, тревога.
Все под Богом и пуля не дура,
Цель найдёт и осколков там туча,
Но не будем пророчить так хмуро:
Как судьба и величество Случай.

Там успеть бы промолвить: «Помилуй…»,
И уж мы отпоём тех героев,
Дай им Бог к покаянию силы,
А мелодия жалобно взвоет.
Впереди Магетдонские сопки,
Если гибнуть – за Божие дело,
Да вся жизнь в отступлениях топких…
– Тело, тело… Душа выше тела…
* * *

Перезвоны мы слышим не часто:
Это где-то – где светлые храмы,
Это где-то – где детям есть пастырь,
А у нас - больше темень и ямы.
Да у нас всё ещё бездорожье,
Хотя гравий возили в дорогу,
Без подушки, выходит дороже:
Утонул он и пачкаем ноги.

Да у нас фонари не включают,
Перебьёмся – решили так в центре,
Сидят дома – пусть булькают чаем,
Тут проблем своих вылезло – центнер.
Да мы всё понимаем, не плачем,
Есть фонарик и дома уютней,
Да и чай нынче – выборы пачек
И шатанья по улице мутны.
Так живём и наверное будем,
А дорога? – не ходят здесь в храмы,
Не поют: «Я Тебя не забуду»,
Я не в счёт: я упёртый, упрямый.

Я последний в роду староверов,
Но есть храм – он в соседнем селенье,
Не закрыты там в праздники двери,
И бывают всенощные бденья.
Перезвоны в душе я услышал,
Мне светло и мой Пастырь на Небе,
И мне вера надёжная крыша.
– Едем , едем, надеждою едем.
* * *

Никогда не держали собаку:
Мои родичи, братиков меньших,
Мать шутила: «Сама я за драку»,
Но слыла самой доброй из женщин.
А мои все собаки погибли:
Разной смертью и очень их жалко,
Век их короток, графиком гибким,
Не добавишь им возраста палкой.

Да и трудно – живут на морозе,
На цепи – раз пугают округу,
И не спят, как в укрытии озимь,
Нету зависти к этому другу.
Вот коты – те живут своей жизнью:
Полежат и уйдут в своё дело,
Не зовут их домашнею слизью,
Приспособили нас – чтобы елось.
Совокупные твари страдают:
Здесь и климат, и разные страсти,
Из-за нас оказались все с краю,
И не могут натешится в ястве.

Из-за нас, и нам всё не исправить,
Но в пророчествах – где-то есть город,
Он, конечно, для Божией славы,
У животных особая гордость.
Огонь-лев – это вам не собака,
И орлу вы загляните в очи?
Там глаза на волу? – видят всяких,
Кто нечистый и добрый – не очень.
* * *

Что такое есть мощная фаза? –
Это целая сеть из потенций,
Да весь мир электричеством связан,
Но, похоже, допустит коленце.
Заземляет всё больше и круче,
По закону допустит пробои:
Возомнил, что он слишком учёный,
Не на том основании строит.

Это будет сошествие молний,
Это гарь изоляции, искры,
Мало кто про инструкции вспомнит,
И напрасно от ужаса выкрик.
А инструкция – выше и выше
Отрываться от зла, от земного,
Не глядеть в копошение мышек,
А искать примирения с Богом.
Безопасность – иметь один полюс,
А не два, как мы делаем часто:
Так бурьян вокруг полюса полют,
И сухой выбирают участок.

Тавтология очень уместна:
Повторять и учить дар инструкций,
Это выбор стояния места,
Это выбор главенствия функций.
А представьте ту фазу, да в разных,
Очень мощных в свой пик гигавольтах,
Что останется в атомах грязных…
– Больно, больно, за этот мир больно.


* * *

Управлять запредельным потоком:
Не могу, да и в целом не буду,
Он придёт ограниченный сроком
Моих дум и оковами буден.
Он придёт после слёзной молитвы,
И там знают мои воздыханья,
Там дают кончик тоненькой нитки,
И клубочек идёт к окончанью.

Как всё просто, легко и приятно
Прочитать и лететь лёгкой птахой,
Всё вперёд, без дороги обратной,
А пахать? – образ радостных пахот.
Но, не выдавишь строчку насильно,
Это гениям умным подвластно,
А у нас или есть и обильно,
Или нет, не подмажете маслом.
Нет мне темы, мечты, даже сказки,
Нет и образов ярких и жгучих,
На глазах – вроде тёмной повязки,
Но иду, может, песня везучей.

Я иду, Поводырь тянет нитку,
И Он знает надежды дорогу,
Понимаю, какой бы я прыткий
Не казался, не вытяну много.
Запредельное – в этом есть тайна,
Там мечта – не моя, а народов…
Каждый здесь необученный чайник,
Каждый ищет надёжного брода…
* * *

Есть диагноз точнейший и генный,
И его не столкнуть, не объехать,
А есть мифы, сказанья, легенды,
Полуправда, гаданье, как эхо.
Много вычурных, призрачных сказок:
Колобок там поёт, явно тенор,
Буратино там сам, без подвязок,
Закопает монеты, нетленны.

Да, монеты лежать будут долго,
Их чеканили даже шумеры,
И найти их легко, не иголка,
Есть приборы, чтоб делать замеры.
Дело к кладу, а клад не объехать,
Это то, что искали и будут,
Для меня клад – то грани успеха,
Что Бог даст в «Я Тебя не забуду».
И успех не в количестве денег,
Не в издании множества книжек,
А чтоб чётко, без призрачных теней
Мир духовный стал ясным и ближе.

Разъяснить и себе и потомкам,
Что легенды – родня скоморохам,
Оболванят красиво и звонко,
Но потом будем горестно охать.
Сказки, мифы – красивое эхо
Улетит с наших лбов, отражаясь,
И вот Суд и его не объехать…
– Рая, Рая, ищите все Рая.
* * *

О гармонии мира мечтанья:
Это так, мы же плоть, мы же тело,
Но наш дух унаследовал знанья,
Чтобы всё это вместе гляделось.
Мы же музыку чувствуем нежно,
Каждой ноты вибрацию, тембры,
Ощущаем весь космос безбрежный,
И настрой настроения, темпы.

Мы гармонию видим в природе,
И узор архитекторов, сложный,
Различенье цветов – дар пригоден,
И носить гармоничное можем.
Переливов гармонии много:
Это вам не беЗсмысленный хаос,
И в церквях, где поют, славя Бога,
Нам гармония с духом осталась.
Там акустика, там и тональность,
И певцы понимают напевы,
И становиться рядышком дальность,
Понимаешь: кто правый и левый.

Эти бум-бум и трах-трах – не правы.
Это битые стёкла, мир трещин,
Это больше для денег и славы,
Для толпы и прельщения женщин.
Да, капканы из псевдогармоний,
Нам везде приготовлены лихо,
Кто и как наши струны заденет,
Размышлять надо долго, без крика…


* * *

Много мусора разного в жизни
И причинно-трагических связей:
«Третье небо» – типичные брызги,
Хорошо если в лучшее слазим.
Но обычно не так и красиво,
И чужое нас горе не учит,
А своё мы почувствуем иго –
Когда правит величество Случай.

Когда поздно рыдать и метаться,
Не подстелешь под прошлым соломки,
Не вернёшь ни подруги, ни братца,
Ни других – кто нам в памяти звонки.
Но ничто не проходит беЗследно:
Где-то вылезут эти огрехи,
Отвечать надо умным и бедным,
И богатым «дадут на орехи».
Да вся жизнь в тупиковых поступках,
Мы не знаем всех истинных правил,
Поступаем обычно мы глупо,
На потом исправленье оставим.

Не помочь нам ушедшему другу,
Но, быть может, поможем потомкам:
Мы заложим в строительстве Угол,
От Него и причины не ломки.
Кто не знает Кто Угол и Случай? –
Псевдонимы вселенского Бога,
С Ним причины трагизмом не мучат…
– Много, много, учить надо много.
* * *

Из духовных картинок картина:
Так в мозаике выглядит пиксель,
Если что-то из графики вынуть –
Непонятные вылезут иксы.
Этих пикселей множество всюду,
Ну, а вера их сложит в программе,
Происходит обычное чудо –
Озарение в цвете и гамме.

По-другому мой мозг не представит:
Недостаточно знаний, культуры,
Он за виденье пикселей славит,
Он уже не слепой и не хмурый.
Понимает, что вирусов много,
И мешают другие программы,
И откуда идут эти ноги,
И зачем эти кочки и ямы.
Молодым это больше понятно,
Они все зацифрованы дети,
И, увы, не вернутся обратно
В образ старых прошедших столетий.

Ну, наши деды и старушки?
Им без пикселей многое ясно,
Про Любовь им шепнули на ушко,
Это главное в видах прекрасных.
Вся мозаика сразу из кучи
Превращается в любящий образ –
Это Сын, всепрощеньем могучий…
И есть зло, преогромная кобра…

* * *

Философское всё-таки нужно:
Это вам не рубить где-то ели,
Пусть каналы мы вырыли дружно,
И с моторами в чём-то успели.
Но мозги выбивали насильно:
Философские шли пароходы,
Одарили умами обильно
Мы врагов и отстали на годы.

Построение рая без Бога,
Как повтор вавилонского бреда:
Не сошлась у республик дорога,
И пошла в непонятках беседа.
Но с другой стороны – это образ,
Что мы все без духовного слепнем:
Нет постов – зато голые рёбра,
Без молитв – но есть горсточки пепла.
И сейчас на распутье держава:
Тянет лебедь, рак болен, а щука –
Та в оффшоры подлюга сбежала,
Аж зевота и мерзкая скука.

Остаётся собрать свои камни
И построить старинную крепость,
Обновить на духовное память,
А не строить тупую нелепость.
Философское всё-таки корень,
Здесь не жалко хвалений и оды…
– Просыпайтесь кто друг и не болен.
– Возвращайтесь назад пароходы.
* * *

Ты стихов очищенья попросишь,
Их не станет у Высшего меньше,
И в душе у нас чище – не осень,
Как в девичестве юном у женщин.
Шелуха, как листва, облетела,
И раскрыли цвет новые почки,
И идём мы в неведомом смело,
Мы поверили Библии точной.

Мы летим – наши крылья надежда,
Из поста и молитвы – два взмаха,
Что творили мы в глупости прежде,
Мы творили без Божьего страха.
Это корень премудрости Божьей:
В ней начало, конец, середина,
И сейчас у нас климат пригожий,
Мы в посте – ради Божьего Сына.
Рождество у нас скоро – наш праздник,
Это светлая точка вселенной,
Будет бес нас там-тамами дразнить,
Новый год замутили – для тленных.

Извращение сроков и даты,
Это зверь стал у входа рожденья,
Всё идёт по канонам проклятым,
Не моё, то Писания мненье.
А стихи – это лучики света
В темноту, может, кто-то прозреет,
И проснётся неведомый где-то…
– Злее, злее, в кончине враг злее…
* * *

Очищение – есть или будет?
Вот вопрос интересный и святый,
Кто швартовы на пирсе отрубит,
Не вернётся на берег заклятый.
Впереди будут штормы, туманы,
И волна настигать и встречаться,
И акулы кишеть будут рьяно,
Но есть курс, обозначенный в святцах.

Есть Живая Вода и припасы:
Это то, что творили святые,
Впереди горизонт очень ясный,
Не удержат нас цепи литые.
И, возможно, вновь будут туманы,
Но звезда Рождества – она в сердце,
Ну, а с нею идти будем прямо,
И, дай Бог, пусть она не померкнет.
Не померкнут другие святыни:
Богородица – нас не оставит,
Сын – во веки веков, присно, ныне,
Дух Святой и Отец – в вечной славе.

Очищение – это наука,
Нам самим не понять, не осилить,
Вера может протягивать руку
И даёт даже слабому крылья.
Очищение – было и будет:
Не реветь, ни стонать, ни ломаться.
Это шансы заблудшему люду –
Оказаться, пусть с краю, но в святцах.
* * *

Я опять, это образ – заплачу,
Зарыдаю в молитве, без силы,
Понимаю – без цели я кляча,
И слепой, и повязанный филин.
Полежу, подремлю, найду ноту:
Ту, одну, что потянет нить песни,
Помогают мне в этой работе,
Горизонт раздвигают не тесный.

По вселенной могу и на землю,
По воде хожу, лезу по скалам,
Моя цель – разбудить, други дремлют,
Или так копошатся чуть, вяло.
Понимаю – не просто, но нужно,
И надежда, и вера – помогут,
И слова опускаются дружно:
Образ – цугом, эх тройкою, в ногу.
Мы поскачем лихие джигиты
Без кольчуги, но с шашкою острой:
Все арбузы на прутиках сбиты…
Но, опять вокруг море, в нём остров…

И опять я один во вселенной,
И никто не придёт, не услышит,
Не попросит сей пищи отменной,
Грызуны рядом, мелкие мыши.
Так из образов – истинный поиск,
Не найти мне без Света покоя,
На песке и сюжет не построить…
– Воешь, воешь, без образа воешь.
* * *

Всё земное когда-нибудь минет,
Это краткий, но сильный учебник,
И покроет мир, образно, иней
И не будет молитвы лечебной.
Нам сейчас можно много исправить,
Попросить и подумать серьёзно,
Поглядеть на духовные яви,
Цель увидеть в событиях грозных.

След оставить себе и потомкам,
Пусть в делах милосердных, примером,
Здесь не надо быть славным и громким,
Здесь вполне хватит в образе сером.
Это новая цель, измеренье,
Там и мера, и ставки другие,
Там другие нетленные деньги,
Не игра, а решенья – на вылет.
Попросить – дать дар веры для ближних:
Это лучшее, что я представил,
И не сам, помогли в строках книжных,
Это центр христианства, всех правил.

Вера – дар, здесь слова не помогут,
Угасают в неведомом звуки,
Но вот строки работают много,
И нас Logos без устали учит.
Все слова – это поза на ветер?
А стихи – это дар для ответа?
Улетел ветер, образ не светел…
– Буквы, буквы, не будьте кометой…
* * *

Как водить можно стадо в пустыне
Сорок лет без вина и без фруктов?
Это стадо – Россия доныне,
Не везёт нам пока ещё крупно.
Мы роптать и буянить готовы,
Да ещё по границам уколы,
И внутри наркоманы, оковы
Нам по чину, мы любим околыш.

Чтоб за нас всё расписывал батька:
То есть царь, то генсек, то правитель,
Что пришёл, и ему нет, не сладко,
Это видит внимательный житель.
Не дойдёт он наверно до царства:
Уже годы и ноша сурова,
Но, пока что, он полон азарта,
И, дай Бог, мы дозреем до новых.
Так и вырастет новое племя,
Что не вспомнит греховного рабства,
И, чтоб полностью выразить в теме:
Мы достигнем высот государства.

Где-то фрукты у нас перекрыли,
И вина нам привозят всё меньше,
Но сады заложили, как крылья,
И вино – это больше для женщин.
А мужи – это больше монахи,
Им в веселье ни стопки не надо,
У них крыльев пасхальные взмахи…
– Радость, радость, вселенская радость.


* * *

Размышленья о тонкостях мира:
Это сильно тончайшая плёнка,
Неумышленно делаем сирот,
И последствия вылезут ёмко.
Мы не знаем всех пунктов, нюансов,
Что ведут к протыканью преграды,
Что виной? – сбой в роду, окаянство,
Или рок и так будет, так надо?

Если даже у нас есть проблемы,
Что же делать, кто правит державой?
Не избегнуть поднятия темы:
Он всегда возникает гвоздь ржавый.
Это рядом стоящие пункты:
Чистота – заражение крови,
Как народ – и правление хунты,
Как присяга – с блужданием в слове.
Присягнули мы Третьему Риму,
А четвёртого нет, и не будет,
И погибшие срама не имут,
А мы живы, зациклились в уде.

Мы живём в этих тонкостях, рядом,
Она в нас эта тонкая плёнка,
Рядом враг, с заражением ядом,
Чтоб не слышали грохота гонга.
Он гремит, вся планета грохочет,
Катаклизмы всё чаще и ближе…
– Приоткройте духовные очи…
– Вижу, вижу, скажите, что вижу…
* * *

Слаб и немощен в силе и духе,
А хотел бы – как видят пророки,
Чтобы вовремя сделали шухер
Мои ближние в грозные сроки.
Да, хотелось помягче соломки,
Но, увы, будут биться и падать,
Раз не видят в знамениях громких –
То, что сразу бросается взглядам.

Раз весь мир веселится и пляшет,
Они тоже ему солидарны,
Это вроде невидимых бляшек,
Кровь и тромб они связаны, парны.
Через кровь оживает система
И идут операции в мозге,
Но когда поменяется клемма.
Все за веянием бросятся броским.
Поменяли давно – мы столетье
Не туда направляем усилья,
Календарь у нас весь из отметин
И подрезаны верные крылья.

Кто, что помнит? – быть может, монахи,
Да ещё из мирян единицы,
Как у курицы мокрые взмахи,
Все погнались за близкой синицей.
А журавлик надежды – он в Небе,
Далеко и его не пощупать…
– Да, пирует, без Бога, отребье…
– Это видно любому без лупы…
* * *

Не солгать мне придуманным в песне,
Эти строки – открытая, правда,
Они вроде как в образе лестниц,
Что из ямы, за плодом из яблок.
Я и сам от начала всё лезу
И не знаю сюжет, середину,
И дадут в окончании весу?
Упадут, в неизвестности сгинут…

Значит надо на пояс страховку:
Упование, веру, надежду,
И тогда получается ловко,
Раз есть память в падениях прежних.
Но раз пост – то сурова картина
Возникает и образ угрюмый:
Елисей и медведи, зверины
Растерзали детишек, что юны.
Они просто паскудно играли,
Как мы все, но они безнадёжны,
Сорок трупиков, жалобных, малых…
Так и нам вынут саблю из ножен.

Что ещё нам сказать в назиданье:
Обнадёжить, направить, утешить,
Так и было, во множестве раньше,
Но завёл в яму лютую леший.
Но есть яблоки Жизни из Рая,
И рубить надо Кверху ступени…
– Не солгу, Провидение знает.
– Тени, тени, из прошлого тени…

* * *

Посмотрите – кто правильно славит:
Пару тысяч – разрезы столетий,
Сколько чуда и всяческой яви
Нам в истории звёздочкой светит.
Но мир звёзды другие находит:
Кто богаче – в неоновых бликах,
Кто беднее – тем падают крохи,
Вся сенсация важная – в криках.

Протрубить, пусть мгновенье прославить:
Для газеты, на радио, в лайках,
Здесь используют – бедствия, слабых,
Не нужна сокровенная тайна.
Вся планета загажена – мусор
Он везде: в океане, в пустыне,
И в мозгах – самомудрие с усом,
А на вере с надеждою – иней.
Да, сейчас информации – туча,
И с горы она катится комом,
И всем правит величество Случай,
Но здесь полюсы разного тона.

Для нас Случай – могущество Бога,
А для мира – абсурдная тайна,
И нам вера – прямая дорога,
А мир крутит – удачливость майнят.
Слава Сыну, Отцу, Духу Святу
И наш Крест – перекладина влево,
Это в графике правильно взятый
Курс, который выводит на Небо.
* * *

Я припомню, что нынче суббота:
Это день адвентистов священный.
Это день их покоя, без пота.
Они верят, что этим прощёны.
А другие по пятницам просят
На молитве Аллаха о Рае,
Чтобы гурии – чистые росы
Окружили потом сладким паем.

Эти в смертниках пачками бьются,
Те упёртые – чисто фанаты,
А бес ходит по праздникам люто…
Нам воскрес в воскресенье Распятый.
Есть такие концы искушений:
Всё вокруг самосудных обрядов,
Хотя базу подводят без лени,
Но где встанешь, порой, там и сядешь.
Ну, да это уже неизменно,
Пусть делами очистят, что смогут,
И у нас много нечисти пенной,
И мы путаем, спящие, ногу.

Кто в обряд, кто в сердечной молитве,
Но не может дойти до иконы,
Но не дремлет лукавый бес, изверг,
И в заботах все суетных тонут.
Православье почтило субботу,
Нет поста – отличаем от буден,
Но Воскресшему – вечную оду:
– Мы Тебя никогда не забудем.
* * *

Выходи из убежища песня
На простор, на прямую наводку,
Мы же знаем все цели, из местных,
Пусть получат в подарочек сотку.
Мелочится, не будем, преграду
Разнесём и себя не подставим.
Мы словами простыми, без мата
Сокрушим загражденья из стали.

Но не сразу вперёд, оборону
Мы свою создадим в виде цепи:
Непрерывных громад многотомных,
И нам с тыла болванкой не влепят.
Дострелялись до слов о болванке,
Так болваны у нас не чужие,
Они рядом, в тылу, носят ранку,
Да при виде их муки кровь стынет.
Они видом похожи, как зомби,
Суетятся, жуют и не плачут,
Что давно уже в детях бездомных,
У них мысль о вождении тачек.

Но где цель? Никуда не доедут:
То ремонт, то проблемы с бензином,
Они задом в прошениях к Небу,
И не верят в Рождение Сына.
Походили, «Катюшу» попели,
Разогнали словами туманы…
– Мы идём к Рождеству, мы у цели.
– Званы, званы, здесь многие званы…
* * *

Это реквием-плач по буксирам,
Что ушли постепенно на свалку,
И я стал неким образом сирый,
Мне ушедших работников жалко.
Не такие уж были комфорты,
Но там дух был семьи-экипажа,
Да ещё ситуаций не тортных
Предоставили – знали, что скажем.

Возникали экстримы по чину,
И портов там исхожено много,
Видел Керчь – не поставите минус:
Матридат и канал, как дорогу.
Был зимой и в осенней штормяге,
И на гору весной забирался,
Кто же знал, что там мост нынче ляжет
И покажут – как ставилась арка.
Но Бог знал и Одесса родная –
Наш был порт и остался родимым,
Воронцовы там с Дюками знали,
Что с Россией семья – не делимы.

Севастополь – жемчужина, сердце,
Разве мог быть оставлен безумцам,
Им под хвост, что насыпано перцем,
Цепь поступков – по рангу, что юнге.
А буксиры? Их всех растерзали,
И у новых команды пожиже:
Как страна, как реальные яви,
Но зарю – воскресения вижу.
* * *

Колесо вы представите с белкой,
И ступени там крупно и рядом,
А что там за решёткою – мелко,
Там остатки от райского сада.
Кто увидит в мелькании, вспомнит?
Кто немного замедлит движенье?
Вот для этого – года цикл сложный,
Весь имеет постами деленье.

Колесо замедляется к пику
И нам в Пасху в окошечко выйти,
А сейчас – Рождество, мы без крика
Свой закрутим в мозаике винтик.
Рождество – это аз, первый лучик,
Ну, а Пасха здесь будет омега,
В интервале нам крылья улучшить,
А не в круге беЗсмысленно бегать.
Круг – он страшный и мёртвых утянет,
Где-то выбросит их центробежно,
Но в окошко есть выход на Камень,
А там Сад, горизонты безбрежны.

Дали образ мне в целом понятный,
Как до белочек мне докричаться,
Грызуны и им бегать приятно,
Но я верю есть годные братцы.
Есть сестрицы, есть верные дети,
Все мы бегаем, с круга есть выход…
Рождество – в темя лучиком светит.
– Горе, горе – круг, горькое лихо…
* * *

Понасмотрятся всякой бодяги
И в душе зарождается ересь,
Мир жестокий, в нём разные флаги,
И в итоге выходит всем – перес.
Все делёны на – бедных, богатых,
На счастливых, довольных, не очень,
На здоровых, больных, спор до мата,
По раскладу всем – поздняя осень.

Но, исчислят нас рано ли, поздно,
Взвесят строго, все крохи фасуя,
Приговор может выглядеть грозно,
Но мы ждём и мгновеньем рискуем.
Нам самим надо косточки взвесить,
Ту, грядущую горсточку праха,
Поразмыслить с текущими – если,
И решить что: молиться ли, ахать…
Можно страусом низко в песочек –
Ковыряться, где сладкие черви,
Или в Небо, где адрес – Свет, точен,
Но здесь надо железные нервы.

И здесь надо смирение в духе,
Это гвоздь христианской программы,
А в бодяге разводятся мухи
И других много нечистей странных.
Ерунда – это просто, понятно,
Убиваем мы ждущее семя,
Это всё будет взвешено платно…
– Дремлем, дремлем, до текела дремлем.
* * *

Где найдём мы смирение в мире?
В монастырь – там в работе обитель,
И везде найдут плотские гири,
И грехи, что утробу пресытят.
Мы не скроемся в дальних пещерах,
На горе и на острове в море,
Это в нас где-то выборы веры,
Это в нас где-то истины спорят.

Обвинить можно всех очень круто:
Это мы прямо белы, пушисты,
Это в нас исключительный хутор
И мы к Богу в молениях истых.
Где-то труд будет в пользу смиренью,
Где-то цепи железные с миром,
А за левым плечом идол с тенью,
Где найти нам убежище – сирым.
Но Бог знает все наши уловки
И кого-то болезнью утешит,
Кто-то снова в огонь перековки,
А за кадром всегда где-то леший.

Богу всё предызвестно, Он учит:
Где для нас будет лучшее место,
Как бы принцип дверей, некий Случай,
Мы же, образно – грубое тесто.
Кто и как, и к чему мы подходим:
Они разные в мире подходы,
Но одно мы постигнем за годы –
Не обманут опять пароходы…
* * *

Не хочу даже рядом быть близко,
На гектаре одном не присяду,
Они пишут бестселлеры книжки
Все пропитаны суетным ядом.
Во главе там, конечно – сомненье,
Осужденье, смакуют чернуху,
Что ж получат серебряник-деньги
За урон нанесённый Свят Духу.

В этом нет исключительной славы,
Все калифы на час – на Парнасе,
А за слово ответят, с отравой,
Этот пик вознесения ясен.
Всё – проехали этих уродов,
Здесь в себя поглядеть надо строго,
Чтобы нотой, какой всем в угоду,
Не наделать в Дороге порогов.
Но пороги бывают под горку,
А мы рубим на гору ступени,
И слова у нас с привкусом горьким,
Но кто съест – не начислят тем пенни.

Скорлупа этот мир – осужденье
Ни к чему, если нет сердцевины,
Это ветра безумное пенье
На дорогах и странствиях длинных.
Сердцевина – от Духа рожденье,
И есть образ – мир внутренний-внешний…
Что внутри – это ясно, без тени,
А снаружи мир проклятый, грешный.
* * *

Фильм «Хожденье по мукам» - серьёзный,
Там на фоне жестоких событий
Типажи все подобраны звёздно,
Не дано, не испытанным выйти.
И у нас перелом нынче века,
Юбилей и столетие бойни,
Фон, подобранный с гаджетом декор,
И мы с теми героями двойни.

Тоже ссоры и тёрки с родными,
У кого-то проблемы с начальством,
Есть гордыня, завышенный имидж,
А кому-то досталось нахальство.
Сериал эти муки украсил,
Где романтика, где и геройство,
А по жизни все звёздочки гаснут:
Не так ярко, всё серо, не бойко.
В сериале те тёрки смакуют
И у нас притупляется привкус,
И на фоне обыденных сует
Мы не ждём сабли взмах по загривку.

Он приходит, как рок – неизбежность
И мы видим тех рядом героев,
Ну, а мы вроде зрителей нежных
Лишь обсудим соседское горе.
Кто-то муки неправильно понял,
Тех куда? Завернут ли по кругу?
Осознать, что здесь с саблей погоня,
И по вере в прибежище к Другу.
* * *

По какой нам помчаться дороге?
Без конца и без счёта развилки,
И везде бес невидимый в злобе
Ожидает в объятиях пылких.
Столбовые – там ложные знаки
Заведут в тупики и засады,
Обвенчают с неверными в браке,
И дадут чашу с суетным ядом.

Но судьба у России другая:
У нас реки ведут в океаны,
В пять морей из Москвы – кто не знает:
С Богом наши пути, дар, осанна.
Все пути на Москву крестным ходом,
Так прошли и пройдут в Божьей воле –
Пароходом, пешком, в непогоду,
И глядишь, будет блудный отмолен.
Мир – асфальт, что приводит к помойке,
А у нас будут чистые реки,
Но пока всюду поиски стойких,
И прорывы до истины редки.

Да, пока наши реки клоаки,
Но процесс очищенья запущен,
И разруха – не ложные знаки,
А предвестница будущей кущи.
Так всегда было – ямы, развилки…
А река, она к цели приводит,
Но пока что мы чешем затылки…
– Воды, воды, не держат нас воды…
* * *

Кружева из серебряных нитей,
Нереально волшебные связи,
Это грезится в теме избитой,
Но мы этим удачу не сглазим.
И слова могут доброю ниткой
Так пойти, отдыхают узоры,
Или стать преткновением, пыткой,
И закрыть словоблудием створы.

Эти вязи, изгибы, сверканья –
Могут разные мысли тревожить,
Стать красивой прозрачною тканью
Или влезть острой нитью под кожу.
Но нам надо из нитей картину
Так связать, чтоб увиделось чётко,
Что есть плюс и погибельный минус,
Добровольность и жёсткая плётка.
Ну, а вязь – это масса нюансов,
Кружева – возвращенье по кругу,
И с отделкой серебряной ранцы,
Что помогут в походе, где туго.

Так дошли до похода в узорах,
Где-то там впереди есть сверканье,
Нереально волшебное взорам,
Рождество – это детское знанье.
Рождество – это чудо планеты,
Рождество – это пик украшений,
Рождество – это створы воспеты…
– Тени, тени, есть чёрные тени.
* * *

Равнодушием выпасть в осадок,
Есть такие нам образы духа,
По-любому наполнишься ядом
И пойдёшь набивать своё брюхо.
Это жизнь, мы её проходили,
И сейчас эти рядом сюжеты,
Все уходят до слабостей милых
И для них эта песенка спета.

Солидарные вроде бы люди
Православию – факт, но не больше,
И других они больше остудят,
Незаметные вроде бы, в толще.
Да вся масса людей солидарных
По каким-то особым канонам
Проживает все годы ударно,
А по сути, являясь лишь фоном.
Не для них эти строгие рамки,
Всё игра, соблюденье традиций,
Пусть другие натрут свои лямки,
А мы спрячем в невинности лица.

Равнодушный – да это же тёплый,
Тот, что образно, брюхо тревожит,
Его вывернут разом и оптом,
Это факт в Откровениях Божьих.
Это слог от сочельника строгий,
Полетели от трения искры,
Узнаваемый образ для многих…
– Мысли, мысли, тревожные мысли…
* * *

Многогранность открылась в проблемах
У людей, и у всех по-иному,
Всех по-разному крутит бес-демон,
Все по-разному с ближними тонут.
Здесь не будет готовых советов,
Выплывать будет каждый особо,
И искать разрешения метод,
И продлится сё долго, до гроба.

Многогранность спасения – чудо,
Многогранность погибели – тайна,
В этом есть изначальная мудрость,
В нашем кратком отрезочке тайма.
Гонг ударит – судья остановит:
Все текущие миг-перетёрки,
Не открыто сюжетов здесь новых,
Всё уж было и в царствии мёртвых.
Многогранность, но в целом – шаблоны,
Все параметры строго по кальке,
И в итоге забьют миллионам
Без конца и без счёта пенальти.

Как спасись? – в непрестанной молитве,
Быть готовым удары те встретить,
Одну грань должен помнить голкипер –
Про черту меж мирами, на свете.
Про черту между Светом и мраком,
Между злом и добром во вселенной,
И приход многогранности – знаком,
Что волна нас ударила пеной.
* * *

Кто не знает про тучу болячек –
Чем болел человек и болеет,
Это семьдесят тысяч заначек,
Что находят убогого клеем.
А врачи эту тучу гоняют,
Висцеральный же круг неизменен,
Вылетают несчастные в аут:
Кто от глупости, борзости, лени.

Там ещё пара тысяч есть сверху,
Чтобы всем исключительный случай,
Подберут индивидууму мерку,
Не отвертится, будет измучен.
Так тогда получается – муки,
Это часть изначального плана,
Это сзади за шиворот руки,
Что ведут нас слепых, полупьяных.
Но не все эти муки приемлют,
Все мечтают быстрее их скинуть,
Не хотят уйти аутом в землю
И из рук извернутся налимом.

Так и крутятся шустро, до смерти,
Всё на химию делая ставку,
Как и все, как и масса инертных,
И врачам обеЗпечена явка.
А Бог любящий травку под ноги,
И плоды, и живящее Слово…
Пожалел Боже раньше убогих
И давно исцеленье готово.
* * *

Что-то вспомнил о третьей кафизме:
Там псалмы есть, от Духа пророки,
О Христе, о распятии Жизни,
И других вразумлениях многих.
И псалмы эти в храме читают,
Но невнятно и вряд ли услышат,
Это личным является паем,
Для мозгов просвещеньем не лишним.

Всё же тысячи лет вам не шутка,
И для трёх есть святыня религий,
И Псалтырь не служебная утварь,
А чтоб нам зафиксировать миги.
Мы летим, мы мелькаем, грохочем,
А здесь тихо читают, невнятно,
Но душа понимает и очи
Открывает на правду обратно.
А Великим постом даже дважды
Это всё нам прочтут за неделю,
Чтобы всем избежать сетей вражьих,
А вначале их песнями пели.

Это чудо на древнееврейском:
Там тоска и восторг, и мотивы,
Там надежда с указами действий,
Это тысячелетнее диво.
Не пойму я на древнееврейском,
Очень смутно – церковнославянский,
И читать бы всё это семейством,
Чтоб не жить, как мы все, в окаянстве.
* * *

Как псалом вам исполнить прекрасный,
Креативный и яркий, особый,
Гармоничный слог, смазанный маслом:
Ни слова, ни мотив не коробит.
Я такие букеты увидел,
Их дизайнеры делали долго,
Они жили и фото – их идол,
Да и тот ляжет скоро на полку.

Всё прекрасное так скоротечно:
Это миг, дуновение ветра,
Это где-то далёкая млечность,
И её не измерите метром.
Но цветы – то остатки от Рая,
И мотивы оттуда, наверно,
И дизайнеры всё собирая,
Вдохновение ловят на нервах.
Это прутик сюда, нет подальше,
Эту веточку с этим наклоном,
И вот так освещение ярче,
И мелодию этаким тоном.

Все дерзают, все пробуют ноты,
Ну, а мне бы макетом готовым,
И слова не на миг, для работы –
Словом, словом, негаснущим словом.
Раз прекрасное быстро проходит,
Пусть моё служит долго, как надо…
– В годы, в годы, в далёкие годы.
– Радость, радость, в гармонии радость.


* * *

Где-то это давно уже было,
Где-то там это есть, и там много,
По эпохе дают, всё как милость,
Через сон вдохновение трогать.
Кто-то двигатель сразу увидел,
И таблицу скачал Менделеев,
Это есть всё в написанной книге,
И мы рвёмся к прогрессу скорее.

И пошёл снежный ком технологий,
Этих нано и квант завихрений,
По эпохе скачают им в лобик,
И проснётся одаренным гений.
Но эпоха к концу, будет круто,
А в итоге – всё та же дубина,
Будет спор за мольбу почему-то:
За Аллаха, Отца и за Сына.
Всё на круги своя, всё по плану,
Но у нас воскресение брезжит,
И как все прогибаться не станем,
Пусть ликует фанатиком нежить.

Здесь фанатик, там тайно-масоны,
Враг один – Православья твердыня,
Вот её и попытка: у сонных
Растащить для антихриста ныне.
И во сне нас Господь не оставит,
Закачает, как надо ответы,
Православие в правильной славе…
Но пока мы – как малые дети…
* * *

Мы идём, в маскхалаты одеты,
А идти надо гордо в тельняшках,
Не лежать, когда сбоку, что светит,
И не думать о танцах и чашках.
Не про деньги и сущее мысли,
А про то, как пройти это поле,
Не зигзагом и поиском лисьим,
А по снегу дорогу всем торить.

А лежать можно даже десанту,
И всё игры играть на дисплее,
Или в шубе залезть мира санки,
И пусть вера пока где-то тлеет.
Но враг лютый находит все жертвы,
Хоть лежи, не лежи – ты добыча,
У врага разъярённые нервы
И он с силой немерянной, бычьей.
С ним играть и шутить – не потянешь,
Разорвёт, ровно тузики грелку,
Раз в чужие забрались вы санки,
Заплутали все в поисках мелких.

Это рядом из жизни примеры,
У других они разные с виду,
А по сути – проверка на нервы,
Сразу видно – где главный твой идол.
Образ веры в пути – маскхалаты?
Для чего тогда носим тельняшки?
Для чего тогда крестик с Распятым?
– Деньги, игры, да шубы и чашки…
* * *

Всё же хочется чуточку вальса,
Но не с дамой, а с Духом круженье,
Улететь в неизвестное дальше
И не чувствовать местное жженье.
Нас возносят, бывает, мотивы
На какую-то новую планку,
Открывают духовное диво:
И в сонате, дудуке, то в танго.

Как цветок распускается в вазе,
Так и мы раскрываемся шире,
Это, как бы, подобие мази,
Чтоб смягчить наше трение в мире.
Это, как бы, при жажде в пустыне
Нам глоток родниковой прохлады,
Когда пьёшь и никак не остынешь,
А вокруг встают свежести сада.
Это, как бы, подобье нирваны,
Про которую тоже гаданье,
Но мы музыкой к Высшему званы
И душа отзывается данью.

Просыпаются разные чувства,
И мы чувствуем, что мы не звери,
Это Слово – изложено устно,
Это ширь, что умом не измерить.
Вальс то грустный, то светлый и нежный,
И мои вам не ведомы струны,
Но и вам хватит звуков утешных…
– Думы, думы, есть светлые думы.
* * *

За «Балду» Пушкин где-то ответит,
За базар отвечают ребята…
А у шельмы весь путь из отметин,
Да простят мне штрихи, неприятны.
Он масон от мозгов до печёнки,
И в приметы и призраки верил,
А по льдам ходил суетным тонким,
И ушёл очень рано – в дуэли.

Ну, не он, а его подстрелили,
Ну, не дали быть подлым убийцей,
Умирал он в сознанье и силе,
Разыгралась трагедия в лицах.
Что и как, и к чему перевесит,
Где та грань между словом и делом?
Для потомков ли добрые вести
Или грязные сплетни на белом?
Да, пример всем известный и скорбный,
И не тронь, а то сам обожжешься,
Но нас тайна масонская горбит,
Ну, не нашей и мерзкою осью.

Но молчанием Бог предаётся,
И покойного где-то зарыли,
Пусть простит его тайного Отче,
А не знаки – масонские крылья.
Я лишь точки над буквой расставил,
Да простят меня грешного буку,
Не сменить даже гениям правил…
– Буквы, буквы, для вечности буквы…
* * *

Мир представился в образе зомби:
Что пониже, то просто адепты,
Чуть поглубже – глубин катакомбы,
И всё вяжут сверхтайные скрепы
Кто толкает крутые идеи?
А фанатики толпами в бойни,
И все связаны клятвами-клеем,
Всех используют способом дойным.

Эти красные, эти фашисты,
Эти строят по циркулю камни,
И венчают всё деньги нечисты
При анализе подвигов дальних.
Да и ближняя грязь – толерантность,
Тоже родом и духом оттуда,
Сплошь и рядом – покорному гранты,
Это кровные братья иуды.
Так оттуда все ноги – с Сиона,
Эта лютая связь конкуренций,
Управляют всем миром законно,
Эти Ротшильды – прочие …энцы.

Накачают проблемы Китаю,
И арабов наполнят без меры,
Ну, а корень в Израиле – знают,
Всех туда, этих зомбинов серых.
Разогнать это можно молитвой:
Эти чёрные, чёрные тучи,
И читать Слова полного свиток –
Этот Новый Глас, свежий, могучий.
* * *

Можжевеловых ягод мне дали
Предостаточно – целую банку,
Я посею их в дольние дали,
Пусть взойдут дружно, вырастут лямкой.
Их сурового цвета палитра
Изначально сигналит о горе,
Что придёт неожиданным ветром,
И искать будет поздно – где корень?

Будет грипп-зачищенье – последний,
Будут падать народы – как мухи,
Не спасут олигарха, наследство
Полетит в бездну чёрную пухом.
Будут иглами с веточек падать,
И оскал обнажится – улыбка:
Бес ведёт всех в подобную падаль,
Он в смоле весь измазанный, липкий.
Смертоносные будут проколы,
И остынут уста неизменно,
Поздний лепет у выгнанной школы,
Опадающей суетной пеной.

Можжевеловых ягод мне дали –
Сперва вырастить деревом мощным…
И стихи сотворились из стали,
С металлическим хрустом из ночи.
Металлический хруст для побудки,
Облака наплывают – пророки…
В золотых небесах – незабудки…
– Да поможет нам Бог, недалёким…

* * *

Горе-горькое маленьким детям,
Что питаются маминым млеком.
У пророков, сей образ, отмечен,
И годится – под стать человекам.
Но планета всё время в движенье:
Есть волна, за волною цунами,
И всё меньше глубин просветленья,
Да и время уменьшено станет.

Топи-топи – нам деточек мало,
Но цунами сметёт этих малых,
Не волна это, образно, с палкой,
Это палица мощная с жалом.
Сокрушать будет всех без разбора –
Всех, кто твёрдую пищу не принял,
И ответят за предков позоры,
Всем загонят под череп-мозг клинья.
Остаётся молить за потомков,
Чтоб избегнуть сей участи страшной:
Будут моры и плит литых ломка,
И война всей планеты, ужасна.

Не рожать, и не жить, не родиться?
Как нам быть, как нам дело улучшить?
Родовые мелькают здесь лица,
Как бы в тёмное царствие лучик.
За родных мы всегда в беЗпокойстве,
За детей и за внуков в тревоге,
У молитвы такое есть свойство –
Это связь в поколениях с Богом.
* * *

Где-то ждёт жёлто-блеклая роща
И тропинки с шуршащей листвою,
Там заряд получаю я мощный
Для творений и дерзостей новых.
Это осени тёплой картина,
А зима у нас длится полгода,
Но я даже зимой не остыну,
Не пройдёт к лесу краткая мода.

Там болеет всё – мёртвые ели,
Как не только у нас – вся планета,
Но замены подроста поспели:
Кислорода нехватка на свете.
Где-то рубят безжалостно джунгли,
И Китаю везут древесину,
А Россия раздует их угли
И проглотит все призраки дыма.
У нас легкие – лес и болота,
У нас реки очистятся сами,
У нас встала заводов работа
Не случайно – мы были бы в яме.

Если тоже с Китаем дымили,
Да Америки пластик догнали –
Вспоминали бы – чистые были,
И прозрачные дальние дали.
Я заметил, что пихта живая
И сосна вширь пошла от опушки…
Всё Господь про грядущее знает,
Про идущий вопль климата, душный…
* * *

Я зимой выбираюсь до Вятки
Не всегда, там нехожены тропы,
Получается – прячемся в прятки,
Но он есть вдохновения опыт.
Развернётся душа на просторе
И неделю гармонью открыта,
И в душе этой думы не спорят:
Что есть жизнь? – не еда из корыта.

Открываются дальние дали,
Горизонты и синее небо,
И мой дух вдохновением хвалит,
Что имеет не в хлебе потребу.
И не хлебом единым мы живы,
Есть для всех Откровение Бога,
Там и город, и дерево с дивом,
Драгоценные стены в чертогах.
И красоты нам дали, чтоб помнить,
Что уж там красоты под завязку,
Это эха Небесные звоны.
Предварительной участью – ласка.

А другие живут на Афоне
И с горы там до Бога поближе,
Синева отражением тонет
Прямо в море, от Неба излишек.
Это где-то в генетике память,
Не нейронно текущие связи,
Пробуждаем мы эхо не сами…
– База, База, есть память о Базе.
* * *

О заморских магнолиях думы,
Я их вряд ли когда и увижу,
У нас рано на севере сумрак,
Но и здесь жизнь красотами движет.
Иногда и неброские краски
Пробуждают ответную гамму,
И в палитре находится ясный
Свой оттенок гармонии с давним.

Не объять необъятное взором…
Но сейчас в Интернете есть фото,
И бывает пост искренне дорог,
Впечатляющим выпадет лотом.
Там, понятно, красот суррогаты:
Не реальны у лилии краски,
Не заметны оттенки агата,
Да и миг впечатления – частный.
Но своё они сделали дело:
Пробуждают глубины сознанья,
Проявляют – что писано мелом,
Что заложено в цель мирозданья.

Там не червь и не грязь энтропии,
Там не прах и развеянный атом…
И где в этом есть место России?
И красоты у частностей сада?
Думы, думы, о частностях думы,
Думы в корень, поверхностно, близко…
И, понятно, враг ярится чумный…
Твёрдо-ясно – расплывчато-склизко…
* * *

Накрошил я раз лука без меры
И в устах моих сделалась горечь,
Он зеленый, из юных, неспелый,
Но зимой это лучшее, в корень.
Где на севере взять витаминов?
Кто их знает заморские фрукты?
А лук точно часть функции сдвинет,
Это местная сила продукта.

Даст Господь супер силу под ноги,
Эти с виду невзрачные травки,
Большинство же всё химией гробит,
Ну, да этот путь гибельный, давний.
Я добавлю до кучи полыни
На язык, после риса с морковью,
Я же знаю, всё горькое схлынет,
Без таблеток управимся ловко.
А пред этим ел мёд и повидло,
Что с калиной уварено круто,
Все болячки, всё множество видов
Отфутболю в течение суток.

Утром семечек тыквенных доза
Измельчённых, запитых отваром
И с молитвой отводим угрозу:
Даром, даром, конечное, даром.
Дар от Бога – в количестве знаний,
Дар от Бога – в избытке растений…
И слова мои горькою данью
Иногда у вас вызовут жженье.

* * *

У нас местные братья-поэты
Сотворили груз слова нетленный,
Ими родина чудно воспета,
Этот мир из ошибок и пенный.
ВЯТКА РОДИНА – общее акро
И МОЯ – но у каждого лично,
А в итоге с любовью на макро
И с пронзительной участью птичьей.

Журавлиные крики прощанья,
Как их выразить? – эти сумели,
То потомкам любви завещанье,
Что пока ещё временно в теле.
Все взлетят и уйдут за пределы,
И растают беЗследными в дымке,
Это миг, соловьиные трели,
Чик-чирик, и прощай невидимки.
Остаётся лишь чувство потери:
Недосказанных слов, недопетых,
Не вошли в приоткрытые Двери,
И не все отыскали ответы.

А потомки их мысли читают,
Примеряют к себе – будет польза…
Впереди всем дорога без края…
Но по кругу, как водится, больше.
Воздадим славу-память поэтам,
Да простит их Господь, если можно,
И использует слово при этом,
Слово-меч – что не вставлено в ножны…
* * *

Я поэтам бы памятник ставил:
Но не образ отшедшего тела,
А стихом – сотворённым из стали,
Без бравады и глупости смелой.
Как узреть обнажённые нервы?
Там не каждый споёт, как Высоцкий,
Он прошёл на эмоциях первый,
Но их много отшельников точных.

Они даже в толпе одиноки,
Кто вином заливает вопросы,
Кто известен, в разумные сроки,
А кто в стол вдохновение носит.
Не сравняешь поэтов линейкой:
Там судьба, окружение, корни,
Их почтить могут после – ремейком,
А по жизни все в образах спорных.
Кто-то пишет историю – Слуцкий,
Кто-то тешит толпу – скоморохом,
Про любовь, про природу, кто куцый,
Но из жизни отчаянной – крохи.

На потребу есть дня – суррогаты,
Вот их могут прославить охотно,
А поэт – он как брошенный атом
Без орбиты и с творческим потом.
Кто куда прислонится – их выбор,
Но любовь если есть, то прорвётся,
Да, исход в неизвестное зыбок…
– Помоги и помилуй нас Отче.
* * *

Мы и время глаголами свяжем:
Есть строка про Маньчжурские сопки,
Есть Цусима, с Кронштадтом и даже
Есть Сиваш, с переходами, топкий.
Всё какие-то горе исходы:
У страны, у державы, у белых,
А у красных ГУЛАГовый отдых,
Всё какое-то стрёмное дело.
Всё пахали-вздымали гектары,
Выдавали стахановки тонны,
Изгоняли привязанных к старым,
И мечтали о будущем томно.
Кто мечтал, а кто просто ишачил,
Кто служил, а кто делал карьеру,
Всё катилось, как катится мячик –
Ниже, ниже, в обыденность серу.
С головы загнивает рыбёшка,
Так и наши протухли деляги,
Появилась противная мошка,
И померкли кровавые стяги.

Но есть те, кто державе служили,
Невзирая на цвет и обличье,
А не жрали вагонами в тыле,
Не блудили на юге по-бычьи.
Как хотелось, чтоб было всё в пользу:
Кровь и пот, и тоска на чужбине.
Сколько будем мы раками ползать…
– К Сыну, к Сыну, вернитесь все к Сыну.


* * *

У нас время суровых безмолвий,
Не дают подремать в размышленье,
Гибель мира, где носятся волки –
Нависает грядущею тенью.
Идёт тихий крещенский сочельник
И народ приготовится в прорубь,
Образ смерти в лихой понедельник
И воскресшая будущность взору.

Это видит духовное око,
Для других же крутые купанья…
А кто был – тех невидимым током
Причащают обрядовой данью.
Это внутренний мир – веры в Бога,
И Он знает намеренья духа:
Где там плоть, что в тепле недотрога,
Да подальше от края, где сухо?
Это дико смотреть иностранцам,
И свои у виска крутят палец…
Да, здесь всем предоставлены шансы –
Выбрать путь на духовные дали.

В образ смерти крещён Иоанном,
Тем обрядом Спаситель воскресший,
Это в будущем вылечит раны,
Всё закончится подвигом крестным.
Тени, тени, грядущего тени…
Но и Свет виден в дальнем туннеле,
И сегодня Крещению пенье,
Проверяют обрядами в деле.
* * *

Мы реально след прошлого чуем –
Это строчечный путанный заяц,
То нырнёт в гущу самую сует,
То в мечты о незримом взлетает.
Нам потомкам понятней итоги:
Эти грёзы и мифы, и будни,
Заблуждения в поприщах многих,
И что стоит всё в отблесках Судных.

Этот след – отраженье культуры
Где вращалась душа человека,
Да и чувств отражение хмурых,
А в итоге аккорды на деке…
Да всё те же – прощальные звуки,
Вид печальной земли и унылость,
И тоска, что без Родины губит,
И семья – это Божия милость.
Этот след мы не чуем, мы видим,
Иногда он и строкам подвластен,
Журавлиные в жалобе крики,
Попадают в тон общий, не частный.

Получается песня по кругу,
А в душе нашей те же тревоги,
Не сыграешь из прошлого дубль,
Не заменишь компьютером лобик.
И мы неким неведомым чувством
Пробираемся к верному следу,
Не завидуем миру – где пусто,
И не верим ни мифам, ни бреду.
* * *

От себя никуда не уедешь –
Это крест, он приклеенный лично,
Три шестёрки полезут в беседе,
Это верх мудрований первичный.
Каждый лично – особенный гений,
И с замашкой в себе креативной,
Но и мир, как мы знаем, из терний,
И на Свет продерётся активный.

Но не тот, кто кусает зло корни,
Как бы ни был он ярый в припадке,
Чья вина, что характер стал вздорный,
И ему, мы же знаем, не сладко.
У таких, как мы видим – проблемы
Вылезают везде, регулярно,
Но их тянут духовные темы,
Это некий есть принцип полярный.
Их простим, это мы виноваты,
Это в нас ещё слабые волны,
Той духовной индукции ватты,
После грешных падений в тьму, долгих.

Но мы просим в молитве подмоги:
У Креста, у святых и есть Отче,
Это часть, понимаем, дороги,
И так Дух освящения хочет.
Попускают для нашей же пользы,
Но и внешних нам жалко страдальцев,
Мы индукцию чувствуем больше…
– Пальцы, пальцы, к нам веером пальцы.


* * *

Что есть день? – миг в мозаике буден,
Это некий неведомый пиксель,
Что он весит? – пушинка в день Судный,
Неизвестное тождество икса.
Но и икс нужен всем уравненьям,
Не для веса и общего фона,
Он в гармонии четкою тенью
Подчеркнёт выполненье закона.

Там разложено строго по полкам,
И кто верит – значения видит,
Из штрихов в исполнении долга,
И в картину слагаются миги.
Этот угол из прошлого – чёрный,
Здесь он серый и тянется годы,
Здесь оттенок закону покорный
Посветлел и усилился, бодрый.
Постепенно светлеет картина,
И итогом, как водится, Пасха,
Здесь итожится с плюсами минус,
И в вершине становится ясно.

На вершине картины сиянье,
То Креста воскресения блики,
Кто с ним рядом нечищеный встанет,
Обожжется и спрячется с криком.
Крест в картине творения Главный:
Каждый день, каждый миг, каждой клеткой…
И спаси Бог и Высшего славлю,
Что открыли глаз строчкою меткой.
* * *

Интеллект и культура – есть грани,
И у каждого лично, особо:
Этот к святцам за помощью встанет,
Этот встал в заградительный обод.
Кто на уровне просто – примеров,
Кто до алгебры даже добрался,
Интегралами щёлкает смело,
Но упрутся все в табу, так жалко…

Есть, кто вычислил даже день смерти,
В документах фиксирует сроки,
Всё реально есть в цифре – поверьте…
А куда нам пойти, недалёким?
Не дано нам, нет истинных формул,
Где, куда нам шагнуть и на сколько?
Получается ветру покорны,
А он вынесет ясно – где скользко.
Всех проверят на льду, а там ветер
Расширяет соблазнами парус,
Путь падением горьким отмечен,
Но вперёд продвижение даром.

Надо просто за нитку схватиться,
За канат и за трос из молитвы,
Интеллект и культура миг в лицах,
А здесь в вечность проверенный свиток.
В заградительном ободе – масса,
Да мы все, кто с грехами оттуда,
Но не ждите последнего часа,
А по ниточке к Небу отсюда…
* * *

Есть земля, что напитана снегом,
Это лучшее, что я представлю,
И хлеба подошедшие, пекарь
Их к печи подготавливал явно.
На воде приготовлено тесто,
На воде и вода возродилась,
Это жизнь – если прямо и честно,
Но откуда могучая сила?

В хлебе смерть есть – погибшие дрожжи,
И в земле погибает всё семя,
Погибают кто дышит и дождик
Убивает червей, что задремлют.
Получается: смерть и движенье –
Это часть возрожденья в природе,
Смерть везде, от рождения тенью,
Это семя – когда мы уходим.
Но и семя бывает гнилое,
Задохнулось и высохло, пусто,
В чём причина – болезнен ли, стоек?
Слово в буквах и сказано устно.

Всё сошлось – если честно и прямо,
Мир духовный и плотские черви,
Возрожденье, помойная яма…
А мы веруем в Лучик дня, Первый.
Это Хлеб и могучая сила
И святых нам оставлены мощи,
Чудо смерть нам объятья открыла,
Но, пока что, зародыш в нас тощий.

* * *

На глазах одичала природа,
И поля заросли перелеском,
А в реке переполнились воды
И морозы не славятся треском.
Всё под знаком чудес, необычно:
Так в Америке в ярость морозы,
Где южнее и к зною привычны,
Но и их подогрели с угрозой.

Лихорадит в болезни планету
И подходим к последним приметам,
У пророков те сроки воспеты,
А на нас клин сошёлся ответом.
Но для нас всё привычно, как воздух:
Нынче смог, завтра дым от пожаров,
И полям зарастающим отдых –
Многолетним дичающим паром.
Всё привычно, повсюду шестёрки
В номерах и обычном штрих коде,
С ядом воздух – понятно упёртым,
Остальным, кто согласные – годен.

На глазах одичает планета:
Где везде толерантность и геи,
Порнографией совесть раздета,
Деньги, деньги, о деньгах идеи.
Но подчистят планету обычным
Всем привычным, обыденным гриппом,
Это Суд всем заранее – личный,
Кто не кается, вылетит с хрипом.
* * *

Слава Божья восходит на Небо –
Говорят, что есть где-то седьмое,
Мы в одном не имеем потребу,
Когда смотрим под ноги и ноем.
Нам бы хлеба и чуточку зрелищ,
Да копеек и гаджетов разных.
Всё земное – текущие цели,
Говорим, что сегодня наш праздник.

Говорят, говорим и есть мненье…
А своё нам не вывести знанье?
Да вся жизнь здесь сплошное ученье,
Из кирпичиков строится зданье.
Что, опять Вавилонская башня?
Но её слава Божья разрушит,
И останется горькая чаша…
Да услышит имеющий уши.
Всё на круги своя, всё по новой,
Не уйдёшь, не взлетишь своей волей,
Не сочтут уважительным довод,
Что устал от скитаний и боли.

Повторюсь – Вверх по нитке молитвы
Добрались и помогут святые,
Отделённые светлые лица,
Так от века веков и доныне.
Нам известно – обителей много
И не надо гадать понапрасну…
Слава Божия выберет строго…
Ясно, ясно, становится ясно.
* * *

Мы хороним на кладбище старом,
И пошли по какому-то слою,
У нас лес вырастает здесь яро,
Он следы от прошедшего скроет.
Лет за триста ушли поколенья,
И роды здесь кончались, деревни,
От родов тех на кладбище тени,
А с деревни – фундаменты-кремни.

Но и кремень уходит в щебёнку,
От домов тех останутся ямы
Не везде, их зачистят гребёнкой,
Да бурьян вырастает упрямо.
Так бурьян – это памятник теням,
И намёк нам и шёпот о прошлом,
Они тоже старались для денег…
Да, от мыслей о суетном тошно.
Даже нет там последней часовни –
Отобрали, сгорела всем знаком,
Староверие к смерти готовит,
Не отнять этой участи дракой.

И в Москве цел доныне ряд кладбищ,
Их чума породила, знак Божий,
Там часовни остались жить кладом,
Не смогли их гребёнкой уложить.
Тот, кто в курсе те частности знает –
Эти страсти о смерти и драку,
До сих пор там пытаются с края
Откусить, хоть кусочек, собакой.


* * *

О любви незабвенные строки:
«Я тебя никогда не забуду»…
Кто Россию покинул в далёкий
Год, он каялся, помнил иуду.
Так у русских душа без молитвы
Онемеет и вылезет дрянью,
Очерствеет – без родины сытый,
И окажется с горечью пряник.

Из истории масса примеров:
Возвращения блудных скитальцев,
Мама Родина разве без нервов,
Открывает объятия дальше.
Здесь не надо слов разных и лживых,
Это чувство зовут ностальгией,
Ностальгия – осмысленность жизни
И судьбы, единенье с Россией.
Это смысл цели самопознаний,
И в России отчаянно яркий,
И нам счастье средь многих восстаний,
Что живём здесь, особым подарком.

Кто-то скажет цинично – рефлексы,
Так простим их, как космополитов,
Патриот им – как выродок местный
И мечтают увидеть избитым.
Но любовь, если с Богом – в квадрате,
Всё осилит, пройдёт и вернётся…
И мы песнь о России подхватим:
– Льётся, льётся, безудержно льётся!
* * *

Отдыхала Россия, немыта
От великой духовной работы,
Кто-то думал: медведь наш убитый,
И глядел, переваривал опыт.
Но проснулся и сел косолапый,
Он стряхнул все удавки и путы
И не дал достояние хапать,
Всё, конец внутри ворогам дутым…

Помечтали немного, попели,
Посмотрели прошедшие вехи:
Эти омуты, заводи, мели,
И грядущий путь призрачный, некий.
Остаётся любить – то, что дали:
Наши реки, поля, перелески,
Да мы Родину выше всех ставим,
У нас гордость особого блеска.
Лет уж тысячу правильно славим
Мы Христа – православного Бога,
Вся история в поприщах дальних
И вины отступления дёготь.

Вся история кровью умыта:
Без конца возмущенья и войны.
Но величье не в сытом корыте,
А за други своя, и на бойню.
Выше смерти есть страхи позора –
Не пойти, если нас призывают,
И нам дух возрождения дорог,
Раз Россия избранница Рая.
* * *

И зимой журавлиные плачи
Мне напомнит вновь северный ветер,
Что он гонит, какую задачу,
И каких достигает отметин?
Как магниты – где минусы к плюсу,
И там тьма – где нет мощного света,
Расселенье из мира, где густо,
Перелёты для вывода деток.

Поперечные эти потоки –
Не циклоны и с запада ливни,
Это милость и кара жестока.
И есть тьма – сутки солнечны дивны.
Даже здесь нет равненья по центру,
А нам всучить хотят толерантность,
Эту дозу из яда по центу,
И заглотим крючок бриллиантом.
Фармакологи скажут – привычка,
А в духовном – там явная гибель,
Неразличие – явится дичью,
Есть такие теперь перегибы.

Да, недаром журавушки в плаче,
Они знали, придут эти ветры,
Заморозят всё, льдом обозначат,
Но он будет вновь праздник – день светлый.
Так и в вере – смиренье с терпеньем,
Это полюсы против напора,
Подсчитает всё смерть-воскресенье,
Но пока с толерантностью ворог…


* * *

Всё, слезай разлюбезный, приехал,
Не в свои просочились мы сани,
Эх, шагали бы тихо и пехом,
Но боялись, что трудно, устанем.
Нам попущены сильные песни:
Про коней, что несли привередой,
Заблудились в степи, где не тесно,
И буран всё заносит, без следа.

Бедолаг занесённых – их жалко,
А успели кто, тем не поможешь,
Эти вешки – по жизни нам палки,
Мало били к последней таможне.
Там мечтай и моли на коленях,
Но этап подвезён к своей клетке,
Им последний Указ не отменят,
И стрелки охраняют вход метки.
И картинка – сад чудный из яблонь,
Там плоды вожделенные смертным,
Так сошлись эти песенки в пазлы,
Чтоб помочь нам, немного инертным.

А монахи идут на коленях,
Даже слушать о подвигах чудно,
Есть надежда, что что-то изменят,
И других проведут – там, где трудно.
А нам трудно везде бедолагам:
Вешки, след, привередливы кони…
Путь постом и молитвою – шагом…
– Тонем, тонем, инертные, тонем…
* * *

Залатать золотою заплатой –
Надо парус из лоскута сшитый,
Может, кто нас увидит, заплачет
И не будем лукавым добиты.
Купола золотые на нервах
Не случайно оставлены грешным,
Этот автор безбожный из первых
Тосковал, что был связанный тесно.

Да, в России всё шло наизнанку:
Мавзолей – есть пример зиккурата
Сатаны, там нечистая банка
Причастила «елеем» заклятых.
Там прорвало нечистые стоки,
Не убрать эти мелкие шельмы,
И там вырез в ступеньках глубокий,
Он не виден, но сверху – как бельма.
То алтарь сатанинского ВИЛа,
Всё один к одному, без ошибок,
И стихи эти малое било,
Но из малого строится – шибко.

Как вода всё по капельке точит,
Так и мы будем капать и капать,
Очищенье почувствуют точно –
Не отсюда цветов чудных запах.
Наше золото просто – без блеска,
Это вес изначальный, не здешний,
Надо чистить для Господа место…
– Грешны, грешны, пока что мы грешны.


* * *

Сколько помню себя – всё приказы,
Всё какие-то долг и ответы,
Шестерёнки цепляют, как надо,
И в ответ наши чувства задеты.
Долг пред Родиной, мамой, работой,
И приказы везде – всё по чину,
А нам спать и гулять, пить охота,
Успевали служить и задвинуть.

Но со временем страсти всё меньше,
А ответа всё так же им надо,
Что там, в корне – обязанность, деньги?
А у нас час болезни, усталость…
Это жизнь, и вокруг тоже люди
Со своею усталостью трудной,
Где-нибудь идеальность погубишь,
Не дают середины премудрой.
А её нет, наверное, где-то
В дальних далях, в соседней вселенной,
А мы здесь рождены для ответа,
Это некий наш ребус обменный.

Осознание – это полдела,
А само исполнение трудно,
Всё по кругу, чтоб искра летела:
Забываем – усталость и будни.
Не поможет ни кофе, ни время,
Нет толчка и лежишь полупьяный,
А толчок, и ты в силе, не дремлешь,
Всем прощенье и в будни упрямо.
* * *

Сколько мусора спрячется в снеге,
А вначале был белый и чистый,
Что снежинка – прекрасная лебедь,
С исключительным блеском лучистым.
Так и мозг изначально был светлым:
Со своим ДНК, как узором,
А потом превратился в смог блеклый
И в конце обрастает позором.

Да там грязи лежат мегатонны,
ДНК повреждённый проклятьем,
Но Господь обещал перегоном
Обновить всё, и в вечность объятья.
Испариться из пошлости смертью,
И по новой воскреснуть кристаллом,
Благодать открывается Дверью,
А оплата? – да малая малость.
Там уже всё оплачено Кровью,
А от нас нужен мизер – поверить,
Отделиться заряду в подобье –
Плюса с минусом. Где он, твой берег?

Вроде просто и ясно, на пальцах
Проясняется чудо-картина…
Образ страуса спрятанный – дальше,
С головою в песке, эх, дубина…
Знаем, смерть не замедлит явиться,
И делами лучи не исправить,
Это избранных тысячи в лицах,
Остальным перегонною явью.

* * *

На суде есть последнее слово,
И пред казнью позволят промолвить…
Прокурор обвиненье готовит,
Адвокат в размышлениях долгих.
Обвинений достаточно много,
Там расстрельные пункты и списки,
И судьба вся окрашена в дёготь,
О страстях в преимуществе иски.

Нам известно о чёрном и белом,
О добре и о зле неразумном,
В оправдание – слово и дело,
О беЗпечном, о подвиге трудном.
Всё известно: и мука в духовном,
И беЗсмысленность плотских стараний,
И что путь не бывает здесь ровным,
И что враг пожинает плод данью.
Всё известно в житейских примерах,
В житиях и истории вехах,
Почему же в итоге жизнь-стерва
В преисподнюю просит уехать.

Что же даст нам последнее слово:
Оправдание, лёгкость ошибок?
Изменение вектора злого,
Прокурора сурового вывод?
Да об этом известно всё в храме,
Так же дома, пусть с маленькой силой –
О молитве прощения, аминь:
– Нас помилуй, помилуй, помилуй.
* * *

О тщете копошения мысли,
Есть во всём зацифрованный контур,
В нём уже все решения вышли,
Но зачем тогда бесы, как контры.
Значит в рамках ещё есть пространство
Измененья текущих событий,
И не так уж силён в окаянстве
Вечный враг и есть двери открытий.

Мы внутри непреложной решётки,
Но отверстия есть и проходы,
И наш сонар улавливал отклик,
И копились открытия годы.
Мы сейчас это можем представить,
Но вслепую протиснулись предки,
Но не все, есть прилипшие к краю,
Размножались бактерией вредной.
Всё какие-то техно-картинки,
Это взгляд на текущее время,
А из вечного – образно льдинки,
Обрастаем кристаллом, как семем.

И кристаллы есть разного цвета:
И прозрачный и мутный, и чёрный,
Все боятся грядущего Лета,
Но живые грешат и задорны.
Рамки, контуры, бесы в проходах –
Всё же ясно, что так и выходит…
– Измененье текущей погоды
В нашей воле и годному отдых.
* * *

Эти песни о времени разном
Прочесали года и сезоны,
Так зачем же опять неотвязно,
Возникают погодные звоны.
Но мы русские чувствуем ярко –
Эти грани, границ переходы,
Ощущаем погоду подарком,
Переносим спокойно невзгоды.

Нам контрасты нужны для отличий:
Пробуждение, жизнь, увяданье,
И не просто текущий обычай,
А какое-то в зиму заданье.
Почки, семя есть в притчах и песнях,
Возрожденье есть в разных примерах,
Это всё в красоте и чудесно,
Да и красок добавит в быт серый.
Посмотрите на нашу державу –
Это климата лёгкое, печень,
Мы простором не давим на жабу,
И застоем мир суетный лечим.

Нам достались огромные реки,
А вода это кровь для планеты,
Получается Родина светит
Обезвоженным сукиным детям.
Нас поила берёзовым соком,
И китайцев напоит Байкалом,
Запоют планетарные скопом,
Мы отвалим, раз дали не мало…
* * *

Погружение в сон, да из спячки,
Кто знаком с этим мороком странным?
Рядом жизнь – копошенье и скачки,
Это луч из проектора в страны.
Видим спит богатырь из России,
Приоткроет глазок и спокоен,
Не его это час, он не в силе,
Так чего и вставать с тёплых коек.

Пусть проходят снега и метели,
Без него нынче с горок катанье,
Без него выход многим на мели,
А он встанет на битву, не раньше.
Это луч на глобальные планы,
А из частностей – жизнь многомерна,
И грохочут прокатные станы,
Да вопрос формируется – нервный.
Что ещё там проектор ухватит:
Образ толстого дядюшки Сэма,
Он готовит железные латы,
Но придёт ему новая смена.

Кто же крутит суровый проектор?
Ну, не доллар же, просто бумага…
Это миру неведомый Некто,
И противник известный, из ада.
Спячка, дрёма, побудка и стимул –
Это всё на всемирном экране,
Да, когда-нибудь мороки сгинут…
– Встанет, встанет, расслабленный встанет.

* * *

Над центральной Россией метели
Накатили и злобно завыли,
И откуда, зачем налетели,
Проверяли Отечество в силе?
Нам добавка за тёплую зиму,
Чтобы всех потрясти и напомнить –
Будет впредь необузданный климат,
Это плата за знания тёмным.

По местам и везде катаклизмом,
Как в праобразе общим потопом,
Чтобы помнить – довольствие жизнью,
Это гибель беЗсмысленно оптом.
Эти сладкие песенки в прошлом:
Снегопад и места, что не помнят,
Про следы, даже видеть их тошно,
Снег по крышу, не выйдешь из комнат.
Про простор и звезду и не вспомнишь,
Непрерывно змеится позёмка,
На дорогах немеряны тонны,
Перехватит, заносит всё ёмко.

Но, быть может, России всё в милость,
И задует безбожные тропы,
Чтоб прекрасное, чистое снилось,
Надо сложить и веру и опыт.
Мы достигли вершины познанья,
Но стихия придёт и ничтожны,
Как накатит погодная штанга:
– Боже милуй, и знания в ножны…
* * *

Молодёжные, вечные страсти –
У нас в классике сильные вехи,
Там Ромео Джульетту умаслил,
Достоевский про князя ответил.
Передряга мальчишки с девчонкой,
Но расписано ярко и с фоном,
Типажи все отмечены тонко,
Да их в жизни полно, миллионы.

Нам урок, да мы все не такие:
Мы умнее и твёрже, и глубже,
А кто в возрасте, грамоте, силе,
Тот, конечно, вне страсти, не в луже.
У нас много творцов на диване,
Мудрецов, сильных заднею мыслью.
А эмоция эросом встанет
И поставит в упряжку, за дышло.
Где же истина, цель, середина:
Состояние, признанность, дети?
Или тихое озеро, с тиной,
Кто же в классике точно ответил?

Но и в Библии эти же вехи –
Песня в песне дана Соломоном,
Значит, есть что-то в страсти, без смеха,
Без суда, поучительным тоном.
Мы горим не потом и не завтра,
Мы пылаем в текущих минутах,
А выходит, что в вечность затравка…
Мини-жизнь в продолжение суток.
* * *

Мы же видим мир образно-плоско,
Всё разложено строго по рангу,
И в расцветке всё серое – осью,
И по жизни учёба, да пьянка.
Пьянка – это уход от реалий,
А учёба – да опыт падений,
Поглядеть можно верою в дали,
Но здесь мало шальных совпадений.

Это как в перфокарте – есть штекер
И отверстия четкого плана,
Попадёшь или вставит маг некий.
Глубина приближённее станет.
Где-то молятся строго монахи,
И подвижники взглядом повыше,
Перспектива кончается прахом,
Но есть эхо, которое слышим.
Изначально – пророки-предтечи,
Потом новые грозные виды,
Этим мир от падения лечат,
И понятней: где страсти и идол.

А поэты, как малые дети,
Всё пытаются сложить картинку,
И из эха и разных рифм-петель
В стих какую-то вытянуть инфу.
Попадёшь или вставят в мозг слово,
И получишь план чёткий иль мутный,
В большинстве же картина сурова:
– Убегают слезами минутки…


* * *

Клетка-жизнь всем распахнута настежь –
Выходи, но приятно не будет,
Это здесь всем разложены масти,
И жуёшь ту, что дали, из судеб.
И всегда ждёшь ту синюю птицу,
Что в народе зовётся – удача,
Без неё вся судьба не годится,
Будет Суд и горюче заплачешь.

Всем по разному слышится пенье,
Этой птицы, здесь разные грани,
Это Духа Святого даренья,
Когда годным сосудом в дар станешь.
Клетка-жизнь – да не будет жать душу,
И не будешь клясть бедную ветку,
С лаской солнца все шелесты слышать,
И доверишься верить по детски.
Они сами спадают оковы,
Отправляются в прошлое цепи,
Но силки будут ставится снова,
И крестом окончание влепишь.

Ожидать можно долгие годы
Эту самую птицу – удачу,
Иногда улетит в непогоду,
Но вернётся – стихом озадачив.
Её разные трогают грани,
Но на волю нам видится – Дверью,
В непрестанной мольбе не устанешь:
– Перья, перья, для подписи перья.
* * *

Кто-то дух и греховную долю
Видит, образно, в плоских картинках,
Он в духовном не чувствует полюс:
Как огонь и вода в поединке…
Глубина здесь с огромным секретом
И открыта немногим, не сразу,
Кто текущим и предками – предан,
Он вначале мир видит заразным.

Что мы видим? – красивые церкви,
И попов, что довольны и сыты,
А внутри эти грани померкли,
Там раскол и блужданье разбитых.
А внутри эти грани ничтожны,
Здесь итоги – горение духа,
И дары непреложные Божьи,
И открыты они не за трусость.
Но за эти глубины – разборки
Происходят на плоской картинке,
Для слепого и юного – вздоры,
По большому величью – поминки.

Глубину постигают не в храмах,
Пусть огромных, красивых и славных,
Это Свыше открытая тайна
И деётся немногим из здравых.
А мы все понемногу больные,
Но из плоскости выход открытый,
Неустанной молитвою в силе:
– Помоги, Боже, в духе разбитым.

* * *

Хорошо поэтической нерпой
Понырять за стихом подо льдами,
Но темно там с закрытою дверкой,
Ни строки, не рождаются сами.
Надо снова нырнуть под поверхность,
Там где свет пробивается Свыше,
Это значит без зрительных нервов
Ощущать все движения мысли.

И она отзовётся упрямым:
Эхом дальним, улыбкой, приветом,
Где знакомой мелодией грянет,
То неведомым ритмом при этом.
То вдруг прячется хитрая в дальнем,
Самом тёмном и мутном пролёте,
Я кругами же ближнее тралю,
Но, ни проблеска в слове и ноте.
Инструмент свой отложу в сторонку,
Растянусь, будто сплю, на кровати,
Ожидаю не выплеска звонко,
Мне и тени движения хватит.

Не всегда так, бывает удача,
Они сами кидаются, строки,
И усилий больших не затрачу,
А достигну значений глубоких.
Однозначно одно – подо льдами
Много строк и мелодий чудесных,
И удача даётся упрямым…
– Тесно, тесно, на воле мне тесно.
* * *

Пятый месяц потоком сознанья
Непрерывным мне душу-дух лечат,
Я по пятницам голодом-данью
Помогаю взять ношу на плечи.
Всё идёт по гармонии с плотью,
Не встают противлением страсти,
И не мной это избранный отдых,
Это просто подаренный праздник.

Это в памяти чистое место,
Это чистые светлые думы,
Много что стало сыро и пресно,
А душа обновляется юным.
Ощущенье, что слышат молитвы,
Мои просьбы-стенанья за ближних,
Это всё непонятно для сытых,
А мы все ниже плинтуса, ниже.
Мало кто для молитвы соборной
Собирается в храм покаянно,
Но не будет мгновений повторных,
И потом не откупишься данью.

На потом не отложите встречу –
Это Сретенье с чудо-Младенцем,
Этот день среди года отмечен,
Как проверка – кто в бденье и с ленцой.
Кто над плинтусом избранным станет?
Кто коснётся немного святыни?
Это всё пропевают устами:
– Отпускают, кто в бдение ныне.
* * *

Много тем было с адресом точным,
Помечтаем о теме размытой,
Но чтоб пазлы все вставились точно –
Ограничим блужданье корытом.
О еде будут мысли – немного
И во рту непременная сухость,
В голове – подбиванье итогов:
Это всё же всерьёз и не глупость.

Мне не трудно в сухом голоданье,
В голове появляется свежесть,
Не заботит здоровье, ни мани,
А весной эти подвиги реже.
Там проснётся мечта садовода:
Созидать непрерывно и в новом,
И не только еда и не мода,
Здесь и чудо цветения – довод.
Понимаешь, что есть фитонциды,
Так и их надо – облачным роем,
И творенье здесь вовсе не идол,
Это то, что дано и откроем.

Про творенья – духовные мысли,
Так мы все сотворённые твари,
В совершенстве программы и числах,
Созиданьем природу отдарим.
Так весной всё бывает размыто,
Но пригреет, и пашем, и садим,
Не корыто мы вырастим – свиток,
Может с ним нас не пустят до ада.
* * *

В теме – точечно снайперский выстрел:
Я увидел узор креативный,
Он готовился исподволь, искрой,
А явился – когда я пассивный.
В расслабленье лежал на постели,
Где картинку любую представлю,
Но куда полетят мысли-стрелы
Не узнать, то не связано с явью.

Я, конечно, узор не запомнил,
Но он был очень чёткий и странный,
Не встречался ни трезвым, ни сонным,
И явился ни поздно, ни рано.
Тут внучонок под руку явился,
Оборвал годовалый картинку,
Но засела в мозгу её сила,
Не поставишь её в серединку.
Нереально сверхчёткость узора,
Сразу тюкнуло – это впервые,
Не успел поблаженствовать взором,
Попросили сознанье на выезд.

Приоткрылась чуть-чуть эта тема:
Это есть и оно существует,
Нам не ведом ни ангел, ни демон,
Нас жалеют здесь в месиве сует.
Оторваться от мира в пассивность…
Мы же знаем, святые взлетали,
Это веры простая наивность…
– В стаю, в стаю, в Небесную стаю.
* * *

Есть старинный могучий обычай –
Золотая заплата на душу,
Там прочтут все провинности сучьи,
На коленях заставят заслушать.
Утверждённый Стоглавыми требник,
Не убрали за время ни йоты,
Да и в чём в нас отличье от прежних,
Всё такой же с печалями опыт.

На Великом посте покаянье,
С усиленьем соборной молитвой,
Староверов столетья стоянье
Сохранило всё Главное – нитью.
Мы разрознены, слабые, грешны,
У Креста нас в кулак собирают,
Там очистят весь мусор потешный,
И покажут всё лишнее с края.
Этот опыт, обычай от древних,
Но и мы уже видели много,
Кто с заплатой из злата задремлет –
То приходит к плохому итогу.

Для начала дадут епитимью
И Господь строго лично проверит:
Раз безликому выбрано имя
И стучится раскаянный в Двери.
С золотою заплатой заметят…
Но и Руку получите твёрдо.
Пост Велик от Пасхального Света,
В этом цель воскресенья из мёртвых.


* * *

Чудеса в Силоамской купальне,
А потом чудеса от иконы,
Сколько было их тайно и в рамке –
Не сочтут и учёных законы.
Всё проходит и зыбко, и быстро,
Где таится незримая сила?
На кого-то нисходит как выстрел,
А кого-то как будто забыла.

Так, а что мы ничтожные просим:
У иконы – то дома, то в храме?
Получаем… Не делаем осью,
Это всё же в естественном грамме.
Где тот вес и незримая мощность?
Её нет, не фиксируют чувства,
Это верой представлено очной,
И молитвой, конечно, попутно.
Всё разлито на разное время,
И по правилам, так незаметно,
Кто-то просит здоровья и денег,
Кто за ближних, исправить их бедность.

Чудеса они в целом подспудны,
Это личная практика, опыт,
Потому и фиксации скудны,
А вокруг оглушительный топот.
Все бегут в магазины, аптеки,
Там цена и весы – всё привычно,
Всё как все – обольщения реки…
– Дичью, дичью, закланною дичью.
* * *

Сколько песен у разных народов
И у всех что-то личное в генах,
Но у русских с евреем похоже –
Есть тоска и плачевная тема.
На реках вавилонских те плачут
И доныне приходят под Стену,
Где же мы потеряли удачу:
То мороз, то буран и нет смены.

Это фоном присутствует климат,
География просто приметой,
И поют не усиливать имидж,
А потребности сердца задеты.
Нам недаром дошла эстафета –
Славить правильно вечного Бога,
Это всё отражение Света,
Что находит здесь больше итогов.
Широты здесь побольше, простора,
И война – состояние жизни,
У нас вечно воюют, кто дорог,
Это генная память о ближних.

Не в богатстве духовные корни,
И не в славе, что быстро проходит,
Они в песне, что есть и задорны,
И сильны патриотами Родин.
Песни есть у животных и птичек,
Но тоска – это бич человечий,
Мы рабы новой моды, привычек,
Но нас генными песнями лечат.
* * *

Подрастает диванное войско
В животах, в самозваном объёме,
И врагам надо в госпиталь, койку
Застолбить, против нашего лома.
Вроде шутка и сказка, но – правда,
Как всегда, вылезает наружу,
Мы в конце отоварили гадов,
А они не осилили стужу.

Да у нас генералы морозы,
И моря и границы с крестами,
Даже в недрах немыслимый отзыв,
Вывод Главный, что Истина с нами.
Исторически сходятся пазлы
В очень сложную Духа картину,
И удел Богородицы назван,
И мы знаем, что нас не покинут.
Будет, злобится враг, как обычно,
Даже встанет кровавою пеной,
И обрушится с яростью бычьей,
Но кастрируют бедного геном.

Ну, не их мы от века удача,
Мы всё брали – где двери открыты,
Это круг, он не здесь обозначен,
Это Свыше размеренный свиток.
К Высшим надо серьёзной молитвы,
Надо чуда во всех ипостасях,
До конца будут чаши испиты,
А границы в душе обозначат.


* * *

Олимпийские слабые звёзды –
Это что же, нам нужен мельдоний?
Или драйв, это временный отдых,
Или малы у нас миллионы?
По числу нас догонят японцы,
Мы равны неким группам в Китае,
Да и в Африке ростом не тонки,
Ясно, в Индии были бы с краю.

Не числом мы богаты – уменьем,
Да и силой широкого духа,
Но враги у нас вечною тенью,
Да ещё допустили разруху.
Здесь понятно, так сходятся звёзды,
Переломных этапов державы,
Но мы живы сейчас и не грезим,
Что восстанет серп с молотом ржавый.
Надо чуда побольше в хоккее,
Надо чудом огромным – в футболе,
Мы за Родину в мыслях потеем,
Нам не место в турнирной неволе.

Поддержите державу молитвой,
Мы богатые поиском Духа,
Непрерывною с Высшими нитью,
И для нас колебания – трусость.
Нет случайностей даже на небе,
Так и здесь это всё не случайно…
И победы нам всё же потребны…
– Тайна, тайна, духовная тайна.
* * *

Нам чего-то победного надо,
Мы от разного горя опухли,
Мы же видим, что верных обкрадут,
И духовно от Родины угли.
И нет силы – всех тысяч заводов,
Так, качают какие-то соки,
И всё больше оффшорных уродов,
Нет идеи в значеньях глубоких.

Но и это выходит по плану,
Тех знамений, что выше желудка,
Сколько в мире народностей странных,
Что живут, размножаются жутко.
А у нас всё какие-то рамки,
И не больше, не меньше, а ровно,
И даны в демографии ямки,
И плохая для боя готовность.
Мы до дна докатились в победах,
Но толчок, и всплывают быстрее,
Попросив у Отца силы предков
И Огня, что державу согреет.

Тем заметней и чище итоги
После дна и грязищи духовной,
И понятней, что Родину гробит,
И зачем этот трафик неровный.
Дай нам, Господи, искорку в спорте,
Дай людей, с гениальностью в теме,
Чтоб враги не порвали аорту…
– Темень, темень, без проблесков темень.
* * *

Ты о песнях душевных тоскуешь:
К ямщику, к журавлям в стае – зависть,
И к коням привередливым в сбруе –
Душу рвут и на струнах играют.
Струнам в разнице выпал диаметр,
И по-разному степень закрутки,
Выпадает – на горло гнёт-камень,
Или эхом стихающим, мутным.

А душа просит нежного звука,
И духовного зёрнышка в центре,
Принимает текущую муку,
Как программу тоски в перфоленте.
Как прекрасно бы было в программе,
Но у нас столько факторов важных,
Что страдают от жизненной драмы,
Без аккордов, в тональностях разных.
Иногда какофонию шума,
Завывание дикого ветра –
Представляют душевные думы
И мечты о мелодиях метких.

Где отыщем мы верную ноту,
Чтоб звучала с Зерном в унисоне,
С сердцевиной духовной в работе,
При достаточных гаммах и тонах.
Купола где-то грезятся, церкви,
Что во тьме отливаются златом…
Пока живы душевные нервы,
Нас зовут журавлями крылато…
* * *

Открывается где-то пространство
На Афоне, и в этом есть тайна,
Через труд восхождения скромен,
Как попасть туда в очередь крайним?
Где-то есть и другие святыни,
До которых ползут на коленях,
Мы, лишённые многого ныне,
Не познаем блаженство не в лени.

Так сошлись и законы, и звёзды,
И конфессия – это покровы
На постели, где личности отдых,
И чужими обрядами скован.
Нет пути нам до крестного хода:
Нет водителей, силы, идеи,
Мы тихонько в молитве поодаль
И соваться к святыням не смеем.
Так нам что же – суровая клетка,
И душой не прорваться на Небо,
Раз везде беЗпоповская сетка
И во всех обстоятельствах ребус?

Но Господь намолённые храмы
Нам оставил под видом часовни,
Там пространство откроется странно,
До мурашек причастности к Крови.
Там есть тайна незримых схождений,
Нереально космический запах,
Значит, дело не в дальности бдений,
Надо здесь от лукавого драпать.

* * *

Город солнца создал Кампанелла,
Город мира создали в Шанхае,
И какое мне, вроде бы, дело,
Но душа о высоком страдает.
Про нездешнее сложатся сказки,
Современные фэнтези в цвете,
Нарисуют любую обвязку
И талантливой музыкой встретят.

Понимаем, что где-то есть ключик
К неприметной, но близко к нам дверце,
И иллюзия дивностью крутит,
Но святые мечты не померкнут.
Эти верили в миф коммунизма,
Эти вывели расу фашистов,
Тем и этим пропетая тризна,
Но мы чувствуем – дивное близко.
Да, пока что есть пир технологий,
Всё мудрее и круче наука,
Но где счастье от гаджетов многих?
В мир иллюзии выбросит скука…

Диво дивное – город из злата,
И его не построить Шанхаем,
Кампанеллово солнце обратно
Заберёт свои крохи, растает.
Но от Господа дивны обеты:
В этом городе счастье от Рая,
Да, здесь фэнтази – серые дети,
А там Свет и Господь обитает.
* * *

В «Спортлото» нам неведомы числа,
Так и жизнь в большинстве лотерея:
Одному выпал голод неистов,
А другому – на печь, не потея.
Здесь и место, и климат, и средства,
И культура, религии корень,
Кому зависть глядеть на соседство,
А кому-то блаженствовать в доле.

Что есть мусор, отходы и пена?
Непонятно в планетной загадке,
Но пророчества числа разденут,
И билет предоставят в ад гадкий.
Что от нас – это очередь в кассу,
Или крохи на куплю билета?
Или всё непреложно и ясно,
И урвите, что сможете где-то?
Но в пророчествах сказано – числа
Донесут до последней лачуги,
Все услышат весть – проповедь истин,
Про воскресшего Сына и Друга.

Всё же прежним правителям слава,
Да и нынешний правит не лохом,
Нас лукавый иллюзией травит,
И в напёрстке обманные крохи.
Изначально есть Симы и Хамы,
Изначально есть ум Иафета ,
Кто и как после выродком станет…
Эта тема для думы задета.



* * *

Мне не надо походов в театры,
Я и так вижу кукол и струны:
Где пустые мечтанья, где ядра,
Где от древних мотив, а где юный.
Сам в себе созерцаю мгновенья:
Очень разные сцены, картины,
Одни быстро проносятся тенью,
А другие со мною едины.

Так святые зовут – прираженья,
Не от нас и не мы режиссёры,
Но от нас уже выбор – сдруженье,
И защита – от выбора веры.
У Ефрема святого всё чётко,
Добродетели, страсти по полкам,
И все куклы танцуют чечётку,
А кто понял, тот молится молча.
Что мне мир и театр, и абсурды,
Здесь свою подготовить бы душу,
Этот пост восхождения трудный,
Он Великий, раз с Пасхою дружит.

Его цель – очищенье от пены,
От излишних страстей – паразитов,
А лукавый? – он носится тенью…
Нам отрада – Распятый прибитый.
Сораспяться хоть в чём то, немного,
Ограничить себя от излишков,
Без верёвочек в гору дорога…
– Близко, близко, для верящих близко.
* * *

Кто-то крут, без текущих болячек,
Отойдёт и запустит в нас камень,
Чем ещё ваш итог обозначить –
Неприлично о возрасте даме.
Одноклассницы, сверстницы – бабки,
Но живые, есть пульс в Интернете,
Удивительный отклик о давнем,
Он о многих на фото ответит.

Даже классная где-то живая,
Но не вспомнит, нас много мелькало,
А мне год где-то выпало с края,
Не совсем я вписался в лекало.
Так о чём я, о бабках-девчонках,
Нынче праздник, я их поздравляю,
И дежурные лозунги звонко,
Пожеланья не вылететь в аут.
Пожеланья – чтоб мысль шевельнулась –
Мы зачем приходили в мир грешный?
Не затем, чтоб согнула сутулость,
И не прах перекладывать здешний…

Что ушли, их уже и не встретишь,
Издалёка стихом не поздравишь,
Мы друг другу навроде отметин,
А не так проходящие травы.
Где-то Свыше всем выпадет встреча,
Пожелаю, чтоб табель – не двойка,
За косички я вас не отмечу,
Здесь же чтоб – не больничная койка.
* * *

Нам не нужен с энергией холод,
Он в ослабленных входит невидим,
По костям моим прыгали, молот
Поработал и тело обидел.
Здесь и так еле ходят суставы,
Мы за зиму ржавеем без дела,
Кто и как в наших действиях правит?
Есть нагрузка – что гирей слетела.

Придавила по факту, нож к горлу,
И безропотно всё выполняешь,
Из последних силёночек, гордо,
А не ждёшь тихо оттепель в мае.
Да, бывали моменты суровей,
Я в лесах и за 30 ишачил,
Не чихнул, и не дёрнулся бровью,
Был же молод и выпотел драчу.
А сейчас я не тот, я слабее,
Но и пищи для холода мало,
Мы немного, чуть-чуть попотели,
И здоровье для лета осталось.

Как всё просто в очищенном теле:
Всё без слизи, без солей, без шлаков,
И болячки, молюсь – улетели,
Что остались – бить молотом браки.
Молот, нужен, конечно, в духовном,
Там с энергией лютой лукавый,
Он на душу обиженный кровно…
– Бог же нас покаянием правит.
* * *

Отделение тела от духа
Происходит незримо в болезни,
Когда мысли неумолчно кружат,
Тела плоть приковали железно.
Где-то прыгают-скачут спортсмены,
Головой отбивают в футболе,
А в болезни все труп – неизменно,
В голове проясняет от боли.

Но не всем дадут чудо-болячки,
Есть такие, что кол им затесан
На главе, приготовленный ящик,
Но всё прыгают в музыке с бесом.
На таких богатеют аптеки,
Фармацевты химичат микстуры,
Это псевдо подобье опеки,
Но не скроете гримом натуры.
Часть натуры вылазит в болезни,
За соломинку схватит утопший,
Но молиться намного полезней,
Есть такой опыт, с выводом общим.

Корешки много лучше и травы,
В них накоплено силы природной,
Но не всем открывается правый
Этот путь исцеления, годный.
Есть такие, что кол им затесан…
Опять сказка, про белую бяку…
Отделиться при жизни от беса,
Не погибнуть паршивой собакой.
* * *

Принудительной чудо-очистке
Нас подвергнут и без голоданья:
Грязи нет, очищение близко –
Это есть у создания знанье.
Звери сразу в отказе от пищи,
У животных инстинкт, и он лечит,
Что же люди ослепшие ищут,
И взвалили груз боли на плечи.

Чем сильнее лекарство от боли,
Тем и вирус новее и круче,
Не придумать защиту от доли,
Этим будет и крепкий замучен.
Так дано – от глубин всех историй,
Приходили чума и холера,
И народы изведали горе:
На горбу, на желудке и вере.
Где-то, правда, спасенье в желудке,
Где-то долю принять и смириться,
Вера – это, понятно, не шутка,
Да здесь голод – показанный в лицах.

Этим чудом спасались святые,
И не только оковы, но душу.
Все однажды, когда-то, почиют,
Душу всё же попросят послушать.
Чем жила, чем в миру очищалась,
Это есть где-то в ангельском списке,
Да, спасли где-то в теле, но жалость –
Там где пропуск отказано в иске…


* * *

Все мы разные видим картины,
Это, видно, зависит от цвета
Тех очков, что смогли мы надвинуть
На глаза, и от внутренних клеток.
Ну, наружное, это понятно
Не от нас – это мода и вид понта,
Виды клеток? – генетика знатно
Поработала здесь над потомком.

Здесь грехи от Адама и Евы,
Все зигзаги родов, повороты,
Это жребий, бывает суровый,
Он не сразу приходит – вид кроткий.
Это личное дело персоны:
Где, куда направление – вектор,
Здесь очков предлагаются тонны,
И за кадром услужливый лектор.
Он нашепчет, что надо, лукаво,
Он души направление чует,
И не даст рассуждения здраво,
Все враги, что вдалёке от сует.

Не понять нам, что мир многогранный,
Он в очках представляется плоско,
В них чужие заметны изъяны,
А свои, что есть брёвна, не броски.
Поясняется с виду картина,
Если внутренним взором окинуть:
Все слепые пред Богом единым,
Но есть Путь, и он выведет к Сыну.
* * *

Воспою пламя зимней калины,
И её красоту и живучесть,
Обклевали рябину у тына,
Ей же лучшая выпала участь.
Пусть горька она с осени малость:
Улетят перелётные птицы,
И зимой свиристелей дождались,
Снегири предерзнут поселиться.

Воробьи её мало тревожат,
И сороки, те так – любопытны,
Эти сцены оконное ложе
Мне рисует, покажет попытки.
Мне понравились эти театры,
Я ещё посажу – просит место,
И рассады полно, я же знатный
Садовод стал окрестности, честно.
Лучше первым – пусть в малом селенье,
Чем не знай кто и в городе сером,
Неумышленны вышли творенья,
И удача здесь выросла делом.

Можжевельник, калина и шпанка,
Что ирга – по научному виду,
А у нас это изгородь, танком
Её разве что смогут обидеть.
Эти зимние сельские сцены…
Не Некрасов, но родину чую…
Это жизнь, её опыт беЗценный,
С красотой и отрывом от сует.

* * *

Ощущать чистоту, что от снега –
Это вечная русская доля,
Мы простором приучены бегать
Не в горах, где у шведов неволя.
И в Канаде – леса да озёра,
И Аляска – угрюмое царство,
А нам дали до боли простора,
И душа развернулась здесь жарко.

Все слыхали про русскую душу,
Про её широту и сердечность,
Не с фальшивою маской задушит,
А сразит врага честною сечью.
Мы и в Сирии честны с арабом,
С армянином и мал-алавитом,
Там османы с Израилем грабят,
И опять христиане убиты.
Там замешана куча религий:
Фанатизм, англосакские шашни,
И банально – России вериги:
Разгребать и возделывать пашню.

Там нечистые все отношенья:
Компромиссы и курдские сделки,
Там на нефти пирует мошенник,
Но всё зыбко, беЗчестно и мелко.
Убежать нам нельзя – мы в союзе,
Как и половцев, их не оставим,
Мы за честные Божии узы,
Мы за чистую ратную славу.
* * *

Где луна одинокая бродит?
Всё равно мне – итог неизменен…
У души показали мне роды:
Заблужденья, исканья и тени.
Через это чуть-чуть отстраненье
Всё яснее и чище картинка:
И где угол исканья не деньги –
Смысл жизни и нужная инфа.

Сразу видишь и руку Господню,
Он же рядом и сразу подхватит,
И даёт преестественно сходни,
И пути исправленья от вмятин.
Это новый неведомый ракурс,
Через свежие явные факты,
Не на старых поверхностях, раком,
А вперёд продвижения такты.
Неизвестные эти сюжеты
Вылезают в обыденность жизни,
Их не ждёшь, но молитвой задеты
Очень многие важные числа.

Нам механика та непонятна,
Она есть – как зацеп шестерёнок,
Отведёшь ты редуктор, но молот
Всё приблизит, и вновь ты ребёнок.
Познаёшь снова трение ближних,
Кто встречает на этом этапе,
Одиночества атом не лишний,
Он в мозаике будет не заперт.
* * *

Кто подобьем сравнится с Аврамом
И судьбою, из лидеров новых,
У народа тяжёлая драма –
Приложенье в исканьях суровых.
Это мелочь – страданья песчинок,
Там у лидеров – личные счёты,
Там за женщин идёт поединок,
И в конце подготовили отдых.

Против лидера вылезет ропот:
Так велось от времён Моисея,
Их давили и в розницу, оптом,
И расходный песок не жалеют.
Нам запудрили голову братством,
Этим равенством, псевдо свободой,
И откуда бы выбору взяться –
Это лидеры думают годы.
Так казнили с семьёй Николая,
Получили естественно казус,
У державы история злая,
Всё идёт, как положено, с зада.
Бородатый наш лидер иль лысый –
Там не этот убогий критерий,
Кто-то Свыше историю пишет,
Открывает страданию двери.
Всё сойдётся по кругу в Писанье,
И не лидеры – лично ответим…
Злато город – для отдыха зданье…
– Драма, драма и вера с приветом.


* * *

Мы дождались заметной капели,
По чуть-чуть очищаются крыши,
И пускай поезд тронулся еле,
Но мы верим – что зов жить услышан.
И мы верим в весеннее солнце,
Что оно приближает орбиту
Для Земли, с наклонением тонким,
Чтоб не сжечь, и чтоб жизнь не убита.

Всё по-тихому, ласково, нежно,
Не губя и не прошлым потопом,
Через холод вернулась надежда
На плоды и накопленный опыт.
Виноград без плодов – где экватор,
Он без цели растёт, расширяясь,
Да, осталась железная хватка,
Но зачем всем пародия рая…
Этот «рай» здесь убогие строят:
Кто числом, кто количеством денег,
Без плодов – это с выводом двоек,
Что в журнале людей и растений.

Без плодов у нас тоже всё в топку:
Сорняки, паразиты, уроды,
Это явь и селекции опыт,
Это вывод духовной природы.
Да, сурово на севере русским:
Умирали, но снова воскресли,
Видим – Свет идёт лучиком узким,
Значит, будут плоды и без «если».
* * *

Прибираться с пылинками праха –
Это просьба жены перед Пасхой,
Мне не очень-то хочется лапать
Эту муть, но и спорить опасно.
Полежу я ещё на постели,
Половлю вдохновение молча,
Да и силы тихонько слетели,
Мы же нужные поприща топчем.

Прибираться пред Пасхой – святое,
Это праздник души, но и тела,
Утруждение этого стоит,
Не такая уж мелкая мелочь.
Ощущать чистоту мы привыкли –
Это предков старинный обычай,
Не нужны здесь особые крики,
Пропаганда и лозунги-кличи.
Эту тему привили и детям:
Они тоже очистят жилище,
И до внуков дотянем приметы,
Что мы вместе становимся чище.

Так и вместе очистим державу:
Закоулки очистим и ниши,
Этой мути до ужаса, ржавой,
Накопился опасный излишек.
Да, не хочется пачкаться с грязью,
Но так надо – святая примета…
Покаянием ветхое слазит,
А для чистых и Светлое светит.
* * *

Снова мысль про нейронные связи,
А где сам зафиксирован свиток?
Он у ангела в трубочку влазит –
Там и слово, и дело прибиты.
Мы не в прахе же будем томиться,
Где-то блок нашей сущности вставлен,
Там итог зафиксирован в лицах,
Всё прошедшее в поисках дальних.

Мы же ищем всё время мгновенья
Тех страстей, куда выкинут связи:
Там каналы, проходы, деленья,
Копошенья, мечтанья и дрязги.
Не понять это технокартинкой,
Не объять приблизительно, мутно…
И там нет золотой серединки,
Чтоб прибить направленья минутных.
Нас кидает то вправо, то влево,
То к Отцу, то на тёмное тянет,
Это вектор до ада, на Небо,
До святыни иль низко – до мани.

Этот мир – англосакские деньги
Полонили и мысли, и ниши,
Притомили всё сущее тенью,
Где-то Зверь всё в компьютеры пишет.
Зафиксирует где-то шестёрки,
Да, тяжёлый немыслимо свиток…
Обнулить его можно отвёрткой,
Когда мысли о прахе убиты.


* * *

Истерит, как всегда, англичанка,
Мастерица интриг, провокаций,
Они где-то далёко от танков,
Не боятся карательных акций.
Их история тщательно учит –
От владыки морей в прозябанье,
Вот и взяли, придумали случай,
Чтоб обложить нас санкцией-данью.

Понимают – им вломят в футболе,
Да и в Азии мы конкуренты,
Но пока они с Сэмом на поле,
Значит, будут лихие моменты.
Эти змеи не могут не жалить,
Лозунг их – раздели всё и властвуй,
Не для них все святые скрижали,
Они множат запретные страсти.
На наркотик сажали в Китае,
Завозили рабов для колоний,
Истребляли народности – знаем,
Да часть мира от ига их стонет.

Их могущество в хитренькой бирже,
До поры и до время – их мячик,
Мы для них устрашительный призрак,
И одни скажем грозное: «Хватит».
Эти пакости были и будут,
Но от них матереет держава,
Лозунг наш: «Я Тебя не забуду»,
Мы же чувствуем выбор наш – правый.
* * *

Из оврага мир мутный и серый,
По окружности – хмурый, угрюмый,
Может, взгляд это с низа – минутный,
А в другом месте – свежий и юный.
На востоке есть проблески неба,
Там другие у местных виденья,
По-другому их кредит и дебет,
По-другому из сердца крик-пенье.

Может, это один я в овраге?
Нет, доносит весть слабое эхо,
Есть ещё пилигримы на страже,
Им не спится, увы, не до смеха.
Может, мы дефективные души?
А другие жируют и пляшут,
Их вопросы о Духе не душат,
И жуют так житейскую кашу.
Но придёшь с покаянием к храму,
На алтарь свою душу положишь,
И увидишь огромную яму,
Прямо к горлу приставленный ножик.

Позади, впереди, слева бездна,
И лишь вправо немного окошко,
Там тропинка крутая для бедных,
Кому мира плясания тошны.
Из оврага и Свет нам дороже,
Вожделенней и радостней Песня,
И Господь непременно поможет–
Воскресеньем и Пасхой чудесной.

* * *

Ну, не помнят места человека,
Пусть из камня построит жилище…
Не о хлебе насущном опека,
Вавилона признания ищет.
Тоже строили мощную башню,
Высотой и масштабом поболе,
Пирамидам же время не страшно –
Относительно глиняной доли.

Забываем, что сами из глины,
Мы задуманы так, преходяще,
И что прах наш по атому сгинет,
Пусть положат хоть в каменный ящик.
Что останется – память в Писанье,
Имена там от века до века,
Не сотрутся те вечные знанья,
Это вам не блистающий декор.
Пирамиды уже ободрали.
Растащили обшивку их – мрамор,
Постоят ещё в дальние дали,
И провалятся с временем в яму.

Там где башня – отныне болото,
И немного остались руины,
От народов, их сильного пота
Не осталось ни буквы единой.
Так нам что, не сажать и не строить,
Не творить и не думать о славном?
Пусть всё будет усиленно втрое,
Но при этом и помнить о Главном.
* * *

Актуальны весенние крыши:
Этот груз многотонной громады,
Он в затылок угрозою дышит.
Оборвёт и сломает всё разом.
И не едет подмога, ребята
Отошли в мир иной и далёко,
А снегов нынче высь необъятна,
Будет сердце томиться и ёкать.

Да и время – с утра не проснуться,
А с обеда – по новой утянет,
Притяженье земное не шутка,
Где былой мой и бодрый румянец?
Этот труд только издали страшен,
А поближе есть куча отличий:
Он без наста, берётся прекрасно,
И летит книзу пуганой дичью.
Есть подмога – мой кожаный пояс,
Передышка – чтоб ровно дыханье,
И на крыше мы с Господом двое,
Я молюсь и гребу неустанно.

Что ещё нам в посте актуально:
Две недели до Пасхи великой,
Как остаться сугубо лояльным,
Не уйти снова в гульбище дико.
Всё тихонько, спокойно, ровнее,
Не по силам не вывалят ношу,
Всем бывают этапы больнее,
И летает поблизости коршун.
* * *

Воскресенье – и свечи зажжёны,
Это связанный с вербой обычай,
И по миру стоят миллионы…
Нет, поменьше – Бог избранных ищет.
Много званных, но избранных мало,
Кто покинет – до края корыто,
Оправданья – дела и усталость,
Лучше вниз, по дороге избитой.

Мы впервые услышим: «Осанна»,
Дети встали пред входом Мессии,
В уравнении несколько данных
И века их не можем осилить.
На Руси это тысячелетье
И ещё приближённо лет тридцать,
Мы давно уже в теле, не дети,
Но ведём себя в образе фрицев.
Мы на нашей земле оккупанты,
Потребители благ и ресурсов,
Где от веры на окнах в ночь лампы?
А их нет, как и чёткого курса.

Мы на нашей земле паразиты,
И нам памятник – мусорный пластик…
Это было, потопом убиты
Помудрее нас люди и власти.
В тех эпохах всё было покруче
И там мозг был не так изувечен…
Но мы помним, Господь наш замучен,
С верой жжём покаянные свечи.
* * *

Где нашёл буквы в нужное Слово
Наш учитель великий Мефодий…
Воля Бога решительный довод
Сразу дать и Писанье, и слоги.
Он нашёл где-то в Корсуни книги,
И ему приоткрылись те знаки,
Праславянские отзвуки-блики,
Но и мысль не придёт в плагиате.

Сразу всё и осилили дети,
Эту базу – церковнославянский,
Это цель единением встретить
Снова Господа – дар постоянства.
Как бы ни были страшны расколы,
Но язык непреложный и вечен,
И на нём учит вечная школа,
Этот груз нам навеки на плечи.
Не дойдёт эта связь либералам,
Ни фанатикам, прочим иудам…
Это злато и весит немало,
И на нём мы Христа не забудем.

И наш русский из этого корня,
И пускай его бесы корёжат,
Он останется вечно задорным:
БеЗпрерывным, в беЗсмертие гожим.
Православие истину явит,
Дух и буква навеки хранимы,
Постоянство – для Господа славы,
И народы сольются едины.
* * *

По горам раньше мчались мальчишки,
У нас склон у ключей крутоярый,
Там проблема подняться до вышки,
И ребята катаются с паром.
Есть избушка – струя ключевая
Не замёрзнет в любую погоду,
До оврага тропинка кривая,
И вода наполняет колоду.

Где теперь эти парни-мальчишки?
На деревне есть пара девчонок,
Им автобус гоняют с излишком,
И конвой предусмотрен законом.
И конвою, понятно, не платят,
Символически несколько рупий,
Их – поставить заплату на платьях,
Но диктат возражений не любит.
Раз не нравится – кинь заявленье,
Для порядка другого заставят,
И нужда и законы здесь тенью,
И найдут, кого выставить с края.

Не напрасно, не с дурью, не криво,
Раз с детьми – в демографии яма,
А мальчишки – для Родины сила
Не рождаются что-то упрямо.
Кто страну заслонит своей грудью?
Уповаем на Господа волю…
Даст нам технику мощно и чудно,
И девчонки сгоняют на полюс.

* * *

Этот день – искушений, препятствий,
Незаметно проходит, особо,
В середине недель, любит прятки
И всегда в испытаниях новых.
Плохо помним мы страстную среду,
Этот день от Христа отреченье,
Там предательство, трусость и бегство,
И ничтожный серебряник, деньги.

И по жизни нам деньги – проверка,
Где достать и куда их потратить,
Это, может, и низкая мерзость,
И спасенье больного в кровати.
Это воздух и кровь, и удушье,
Это стимул и пень преткновенья,
Кто и что нам нашепчет на ушко,
Что потом режут в панике вены.
В Слове Божьем кончают – осиной,
А у нас много способов разных:
Подзаборно с блевотиной псиной,
И свиньёй, пусть помытой и важной.

Искушенья на страстной неделе –
Это пик дела ангелов чёрных,
Мы её на кусочки не делим,
Это блок – испытанье упорных.
Мир её в суете не заметит,
И проверку пройдёт без препятствий,
Не нужны ему проблески Света,
Здесь, сейчас важны страсти и яства.
* * *

Бедолаги – кто чуда не видит,
И оно их не ждёт и не ищет,
Но он есть и присутствует идол,
Что закрыл им духовную пищу.
Можно умным и мощным поэтом –
Закрутить сложный стих под завязку,
Не придраться ни к букве при этом,
Но на выходе тина и ряска.

Не придёшь с этим к праведным Судьям,
На Суде им на стол не положишь,
Не поймут в вдохновении трудном,
Раз пропитано мутью и ложью.
Там извечна вселенская правда,
А не местные жгучие страсти,
Через сердце проверенный автор,
И в корзине словесные яства.
В топке там триллион словоблудий,
То, что здесь вознесли гонораром,
Там другие критерии судят,
Даже то, что творилось здесь даром.

Через сердце и душу все строки,
Хотя ангел и устно запишет,
И ответы – строги и жестоки,
И неважно – кто громче, кто тише.
Чудо будет – кто ждёт и в молитве,
Тем глаза наш Господь приоткроет…
Вдохновенье в незримой подпитке,
Ощущенье, что авторов двое.
* * *

Что мы в пятницу скорбную помним?
Очень мало про боль и распятье,
Как давно это было под солнцем,
А здесь жизнь распахнула объятья.
Здесь свои типажи и детали,
Искушения в мелочах жизни,
Это где-то святые взлетали
Сопричастные памятью ближней.

А у нас это где-то далёко,
Как Эллады преданья и мифы,
И мы ждём в виде праздников окон –
Прикоснуться и нам датой цифр.
Здесь немного кто помнит детали:
С кровью пот и пути на Голгофу,
Крест и пятница парою встали –
Навсегда, в память помощью оку.
Крест всегда на груди, на иконах,
Значит, пятницу тоже мы помним:
Подсознательно – муки и стоны,
Эту быль из Библейского тома.

Но всегда искушенья и страхи
В эти дни непременно от чёрных,
А для публики ближе рубахи…
– Помоги, Боже, в памяти твёрдо.
– Помоги, Боже, рядом разбойным.
– Помоги, кто поодаль, но с Мамой,
Кто придёт от души неспокойной,
Сораспяться постами упрямо.

* * *

Православные чтили субботу –
От начала в постах послабленьем,
Но один день особый, ни йоты
Не получите в плоти за деньги.
Этот день есть на страстной неделе,
Даже в Праздник он строг и суровый,
С Благовещеньем рядышком сели,
И обычай здесь древний, не новый.

Этот день был для плача, покоя,
Сам Христос прожигал плащаницу,
Это ядерный синтез спокоен,
Здесь наука и техника в нищих.
По преданью сходил Он до ада,
Там Адама и грешников вывел,
Всем усопшим, кто с Богом, отрада,
И живущим, пока что, на ниве.
Все кто рядом с Ним были – те в плаче,
Он в пелёнах, и камень у входа,
Там и стража, народ озадачен,
Но собрались все вместе в невзгоде.

Не до пищи им было, все в горе:
Кто терял самых нежных из близких,
Там и Мать, и родные без спора,
И другие, кто слушал, из чистых.
Там отсев был жесток и суровый:
Трясуны и предатель – те в шоке,
И другие, кто в плоти оковах
Не заметили Жизни и сроков.
* * *

Семя гибнет при сеянье в землю,
Так и люд потихоньку отходит,
Но святые у Бога не дремлют,
А в молитве нездешние годы.
Там и время, и сроки другие,
Рядом связь через тысячи поприщ,
Мы незримо с святыми сдружились,
И там слышат молитвенный окрик.

Через связь Воскресенья Христова
Они тоже, мы верим, воскресли,
И живут, и услышать готовы,
Есть примеры в общении тесном.
За две тысячи лет много эха
Донеслось из незримого мира,
Есть святые – достигли успеха,
Их молитвы – то семя на вырост.
Нам реальны схождения чуда,
Христианство копило примеры:
Исцеленья, паденья и удаль,
И сейчас в подражании первым.

Православных всенощные бденья –
Это в горнице ждущие Духа,
На них пламенем, а на нас тенью,
Но упорны мужи и старухи.
Так стояли века и так любят,
Что Дух Свята отдельно получат,
И Тебя никогда не забудут,
Всем по чину Величество Случай.


* * *

Отчего прижились здесь евреи?
Мы и думать привыкли на фене,
По другому и думать не смели,
По-иному и жить не умеем.
Кто нам всучил таких провожатых:
Управленцев, захватчиков красных?
А мы были подобие ваты,
Нас прессуй и уродуй согласных…

Выбивали сознанье ГУЛАГом
И крестьян загоняли в колхозы,
Но кибуцы не стали здесь благом,
Ну, не тот интеллект, не похожий.
Потом сами себя изводили,
Как голодные крысы в бочонке,
Это бес противления в мыле
Раздавил их лукавой ручонкой.
Не гожусь я ни в антисемиты,
Не желаю народностям злого,
Но я вижу народ наш разбитый,
И историю вижу чрез Слово.

Мы расхристаны, феня – без страха,
Золотого тельца обожаем,
Каждый мнит себя – минимум графом,
Мы испорчены равенства «раем».
От евреев нам древняя Пасха,
Но с Христом и в значении новом,
Так бывает в истории часто,
Всё на круги своя и по Слову.
* * *

Кто же наш прокуратор отныне?
Мы же тоже Христа дораспяли,
Только санкция с Запада хлынет
И у нас слабо с мышцей из стали.
Так на это расчёт и ведётся,
Разбегутся все слабые, мышью,
Коль нависнет огромная плётка
И от страха притупятся мысли.

Ничего нет неясного в мире,
Всё на круги своя, так от века,
Роль дана и народ наш беЗсилен,
Но всегда есть в конце подоплека.
Где-то верные молятся люди,
И Господь их молитву услышит,
И случается чудо из чуда –
Воскресает надежда от Высших.
Воскресает распятое в муках,
Воскресает без сердца, без крови,
Не поймут это толстые, в туке,
Что для нас это подвиг особый.

Вера вытянет нужную песню:
В ней найдутся и мышцы и мысли,
И держава, мы верим, воскреснет,
Так сказали пророки и числа.
Прокуратор – он нужен, наверно,
Как уйти нам от ветхого Рима,
Третий Рим – он здесь важен без скверны,
Чтобы вера и дело – едины.
* * *

Прилетели к нам чёрные птицы,
У них голод и держатся стаей,
Здесь скворцы предерзнут поселиться
У людей, и в луга не летают.
Там нет пищи: снега, да озёра
Подо льдом, с ивой разные травы,
А здесь больше земли среди сора,
И их тянет высокий брег правый.

Так и бесов к нам тянет подпитка,
Здесь наводят они искушенья,
Эти чёрные прыгают прытко
В наших мыслях, в сознанье без лени.
Нет ни чуточку пятнышка света
На скворце, так и бесы как дёготь.
И кто с ними играет раздетый
Тот пожнёт и гордыню, и похоть.
Всё здесь похоть очей, похоть плоти,
И житейская гордость в придачу,
Это дали нам знание против
Черноты, чтоб искали удачу.

Оградим плоть постом и молитвой,
В ясном Свете притупится гордость,
Чёрным бесам не будет подпитки,
Будут тыкаться хитренькой мордой.
Кружат первые чёрные – стаей,
Но мы знаем, что будут другие…
Кто Весну и Рассвет ожидает –
Отразит любой с чёрными вылет.


* * *

Весь комплект под окном птичек местных:
Воробьи, снегири со скворцами,
Они вместе сошлись, если честно,
Так впервые, их видел частями.
Здесь вороны ещё, да сороки,
Иногда прилетят свиристели,
Постоянно ли, в разные сроки,
Все снуют, как бы вроде при деле.

Что я в городе видел? Да транспорт,
Шёл общественный, фирменный, частный,
Под окном остановка, там танцы,
Пассажиры вели ежечасно.
Тоже все при делах, в судьбах разных,
А машины мелькали, как тени,
Что их ждёт всех на улицах грязных?
Там комплект: пропитанье и деньги.
Кто за славой в полёт устремился,
Кто тоску заливает дорогой,
Кто катается с крашеной милкой,
Кто в делах обязательных, строгих.

Но у птиц есть инстинкт размноженья,
А у нас это где-то в заначке,
Суетимся, бурлящая пена:
Деньги, милки, наряды, да тачки.
Здесь над птицами – коршун, да филин
Нависают ужасной тревогой…
Для чего в этом мире мы жили?
Чтоб прийти в покаянии к Богу.
* * *

Огоньки и без цели дорога,
Так бывает по жизни и часто,
Получается многое трогать,
И душа бродит в поисках фактов.
Хорошо если вопль услышишь,
И начнёшь потихоньку копаться,
Отсечёшь резко в поисках лишних,
И дойдёшь сходу к сёстрам и братцам.

Но такое бывает не сразу,
Не со всеми, у всех по-иному…
Ты в душе сформулируешь фразу,
И попросишь ответов, раз тонешь.
И Господь непременно ответит:
Приоткроет и двери, и смыслы,
Всем открыта дорога до Света,
И подскажут, что правильно, Свыше.
И такое бывает: рецептов
Не дадут нам по жизни готовых,
Здесь упорство, сближение цепко,
И спадут постепенно оковы.

Огоньки – как их много в дороге,
Где-то ждут, а кого-то не очень,
Все нуждаются в истинном броде,
Свыше ждут – каждый лично захочет.
Огоньки все чужие, и даже
Есть опасность от их приближенья…
Но один Огонёк душе скажет:
Здесь спокойно, Любовь и нетленье.
* * *

День отдания Пасхи воскресный,
А у нас умерла датой мама,
Мы не поняли истинной песни
И дошло отпеванием в храме.
Там собралась почти вся община,
В эту Пасху, как Радость усопших,
Всё пропели достойно, по чину,
По обряду, по правилам общим.

В чистом саване, с лестовкой белой,
И без пятнышка тени на лике,
Нам пример и подпора на деле,
И нездешние, тайные блики.
Кто слыхал – может плакать покойник?
А мы видели слёзы живые,
На последних аккордах к «Достойной…»,
После крышку забили на вынос.
Там слезой умывались и дети,
И родные слезу пропустили,
Пожалела нас бедных на свете,
Что ещё остаёмся, без силы.

Пасхой брат отошёл, без страданий.
Как уснул, дали опухоль мозга,
И опять – как урок поздне-ранний,
Что молитесь за всех Судьям грозным.
Эти факты для нас – как наука,
Есть письмо для живых чрез усопших…
Даже стих сотворился, как штука,
Может, кто-то услышит средь общих?
* * *

Как мне жалко народ дней последних,
Он совсем ослабел и без силы,
И не видит опасности бедный…
– Дай нам, Боже, чтоб верным открылось.
Чтобы дали гудок – где опасность,
Средь текучки не видно где мины,
Где зелёный в сигналах, где красный,
Чтоб один выход – нужный, единый.

У Креста молят братья и сёстры,
И не видят всех грозных знамений,
И у ближних текучка, то острый
Грипп, предтеча концов незабвенных.
Как легко подхватить нам заразу:
Из экрана, чрез крохи общенья,
И впустить разрушителя-язву,
Через пищу, просмотры и чтенье.
Через просто, как воздух, дыханье,
Через дань привыканья, привычки,
Через просто спокойное спанье,
Через то, что наш дух обезличен.

Нас ровняют, ломают, утюжат,
Создают ситуации фоном,
Мало кто бдит, с молитвою дружит,
И создал в страстных помыслах зону.
Сохранить доброты надо крохи,
И прикрыться молитвой, как шлемом…
Мысли в теме, тревога и вздохи,
Но и Пасха с Крестом незабвенны.


* * *

Не видать за деревьями леса,
Этот мир он из множества множеств,
Где-то в сектах деревья в затёсах,
Но картину из крошек не сложишь.
Этот мир в совокупности фактов:
И текущих, грядущих и прошлых,
И молитва – реальный редактор,
Изменяет мир чисто, не пошло.

Измени мир – себя изменяя,
Это просто, но мир не поверит,
Не поймёт – где несушка, где яйца,
Что нас всех сотворили не звери.
Это в нас всё заложено Свыше,
Сотворение движет прогрессом,
Но здесь палка в концах – есть, кто дышит,
Есть, кто верит в другие процессы.
Нам чуть-чуть тот процесс приоткрыли:
Через чудо, молитвы к иконам,
И святые взлетали на крыльях,
И лечились горючие стоны.

Всё по кругу – весь корень в истоках,
У детей – возвращение к маме,
У лесов – пробуждение соков,
У держав – возвращенье на Камень.
Не видать очень многих деревьев,
В прошлом стран величавых и грозных…
Лес растёт для Суда Книги древней,
Или семя даст, всходам не ложным.
* * *

Очень горько – Цусимские волны
Не дают мне доселе покоя,
Там народ наш свой подвиг исполнил,
Но им выпала скорбная доля.
Этой доли потом будет много:
На Гражданской и две Мировые,
Это в крупном, а мелочь не трогай,
Там застой, перегибы кривые.

Всё не так, как хотелось бы видеть:
Есть простор и умы, и ресурсы,
Но в соблазн вывел равенством идол,
И играли лет семьдесят в дурку.
Что построили: муть и химеру…
Где основа, фундамент и скрепы,
В чём духовно на веки примеры?
Прозябанье и мумия в склепе.
Это было – был древний обычай,
Тоже строили век пирамиды,
Возвели в божество имя-личность,
И на многое строили виды.

Там песок и трава, и болота,
И из памяти – максимум имя,
Ни к чему это – звук с позолотой,
А внутри это прах и пустыня.
Очень горько в истории вехой
Промелькнуть. В чём же участь народа?
Но страданье и Крест не помеха –
Воскресать, и быть с Богом, поодаль.

* * *

Что мы видим: есть чёткие рамки
И палитра из темперы строгой,
И из пикселей точки и ямки –
Это мысли рассеянно бродят.
Есть размер ¬ это десять и десять,
Сверху вниз – это семь словостиший,
И сюжет наподобие лестниц,
Или плиток – ходьбы без излишеств.

Как сама возникает картинка?
Непонятно и время не ясно,
Это ночь или дня серединка,
Полусон, полуразума часто.
Или утро сегодняшней песни,
Началось – слабо признак забрезжил,
Еле строки ложились на место,
Но почувствовал веру с надеждой.
Очень плотные тёмные шторы,
Но есть щель и достаточно света,
И внутри проясняются взоры,
Есть доверие к партиям спетым.

Это лестница всходов на Небо,
Это плитки ходьбы без опаски,
Не в насущных стенаний потребу,
А нужда в воскресении ясном.
Рядом тёмный есть мир – очень строгий,
Но есть Свет и Его не заглушат…
Вот и форма картины – Дорога
И я странник имеющий уши.
* * *

Наступила весна – да на горло,
Сразу вылезли шилом проблемы,
А силёнок немного, но гордый
Мой замах в садоводстве – есть темы.
Дожидаются сотни прививок,
Семена разных видов – посева,
Пересадка, посадка на диво
Разных разностей – травно и древом.

И реви, не реви – надо делать,
Успевать и с погодой, и в сроки,
Для плодов изобильных и спелых,
Для здоровья и взглядов широких.
Можжевельник размножить из семя,
Ныне план есть такой, для подарков,
Ищем груши для местных – век тема,
У нас нет их, здесь сильно не жарко.
И порядок везде нужен славный,
Не люблю безобразий в природе,
И гармонию чувствую в Главном,
Когда дух и душа не на взводе.

Сложил труд на Пасхальной неделе,
В воскресенья – всегда отдыхаем,
Успеваем в молитве и в деле,
Подремать, и в беседах за чаем.
Наступила весна – это радость,
Созидание, творчества мука,
Кто творил – знает трудность и сладость,
Есть гармония – с Богом наука.
* * *

Оттолкнуться бы надо, но тема
Не приходит, и климат здесь хмурый,
По ночам минус, днём есть проблема:
То циклон, то снега с перекуром.
Потом выглянет бешено солнце,
И начнёт прижигать излученьем…
Как вписаться, где будет оконце,
И успеем ли мы, в чём везенье?

Это муки творца-садовода,
Что же делать, моё ли призванье?
Но в другие пенаты нет входа,
Здесь открыты какие-то знанья.
И земли очень много хорошей,
И воды под давлением вволю,
Но в трудах ограничен – не лошадь,
И с сортами, пока что, готовлюсь.
Есть, конечно, успехи и сдвиги,
Но всегда горизонт убегает,
Но мне впору мечта и вериги,
Не хочу лежать в ауте, с края.

Это фон – наполнения жизни,
В чём же корень – творцом-стихоплётом?
Или в храме, но я не подвижник,
Чем спастись – покаяньем ли, потом?
Оттолкнулся давно – Божьим Словом,
И давно знаю светлую радость…
Это в Пасху гореньем готовый…
– Сладость, сладость, духовная сладость.


* * *

Кто мы есть? Мы творцы? Паразиты?
Но историю делают камни.
А они мегалиты – отлиты?
Или как то ещё? Не руками…
Примитивные палки-копалки
Отдыхают при виде тех блоков,
И людей, и животного жалко,
Невозможно творить так глубоко.

Там мозги применялись не наши:
Технологии выше и круче,
Так и череп с полметра расскажет:
По иному он в жизни обучен.
Люди жили до тысячи, здравы,
Да и годы там были другие,
С кислородом и быт не отравлен,
Но духовно больные и злые.
Их сравняли жестоко потопом,
Только шесть индивидуумов генов,
И некрупных при этом, чтоб оптом
На ковчеге их вырвать из плена.

Нам потопа не будет, нам пламя
По отдельности, войны, болячки,
Но и вряд ли возьмём в сумме память,
У руля кто – погонят, как клячу.
Всё там знают, но сделать не смогут.
Всё идёт по пророкам и бунту,
Не сменить перед пропастью ногу:
В воскресенье кто верит и хунту.
* * *

Для чего нам земные экстримы,
Их размножилось разных и сложных,
Где безликие, где-то есть имя,
И где место им в замыслах Божьих?
Напряжение мысли и мышцы
Нам дают даже в мирное время,
То случайно, то собственно ищем,
То одни, то в компании делим.

Это пики земных испытаний,
Их дают даже в мирное время,
А в войну, когда рушатся зданья,
Что мы есть ¬– наполнители темы?
Там есть ужасы, много убитых:
И случайно, от ран и болезней,
Кто создал этой участи свиток,
Где напрасно, где очень полезно?
Все итоги нам время покажет,
Это если глобально обхватим,
А на личностях – блеском и сажей
Отразится, иль сгинет в кровати.

Здесь философы перья ломали,
Разбирая текущие страсти,
Где умом постигая детали,
А где Свыше им дали участье.
Всё же есть где-то замысел Божий,
И Случайность и Рок псевдонимы…
И экстримы победой похожи,
Пока плоть и душа неделимы.
* * *

Отчего эта часть яко тундра.
И не видно ни птички на древе,
А другая – кусты, и не трудно
Увидать соловья при распеве.
Есть какие-то тайные знаки,
Или здесь человек при хозяйстве
Эту грань и черту обозначил:
От нужды, чертежа иль зазнайства.

Отчего и в душе мы такие:
Кто пустой, не увидите жизни,
Заливается кто-то при диве,
Кто вопит, кто-то хряком до тризны.
После нас будет тундра, пустыня?
Или где-то останется древо?
И вопрос задаётся не ныне,
Он всегда так стоял при посеве.
Что мы сеем? Есть сорные травы,
Или что-то полезное люду…
Есть примеры про давнюю давность –
То святые по миру повсюду.

Они встали могучею кроной,
И в листве укрываются птахи,
Оградив всех мольбой и законом,
Одевая на бедных рубахи.
Как же жить в искушениях – молча?
Или грудь нараспашку – полундра…
Для людей, по законам ли волчьим?
– Тундра, тундра, пустынная тундра…


* * *

Как увижу циклон над Россией,
Так не знаю, что думать, всё хмуро…
У нас часть без дорог, некрасиво,
А где строят всё в трещинах – дурость.
Там где старые тракты всё в ямах,
В них стоят, ждут ловушками, лужи,
А народ всё калечит упрямо,
Не от них сотворён этот ужас.

На роду эта запись державы,
Дураки и дороги – всё вместе,
Для чего, где и в чём мы неправы:
Расстоянья, экзамены, тесты.
Но, быть может, плохие дороги
Закрывали народу соблазны,
По местам чтят обычаи строго,
Где проезжие жулики – грязно.
У России есть свой Управитель,
И дорога ей в мире иная,
Пусть не воет в провинции житель,
Свыше правила трения знают.

Удержать, защитить, ограничить –
Без конца территорию в рамках,
И спасти от сетей неприличья,
Помогали ухабы и ямки.
И циклон – это жизнь, а не горе:
Оживит и посевы, и пашню…
И держава воскреснет, нет спора,
И духовную выстроит башню.
* * *

Ночью тоже нам хочется света,
Зажигаем обыденно лампы,
И гулять можно смело средь веток,
Не боясь привидений из замка.
Много нам электричество может:
И помочь, поддержать и утешить,
Вмиг развеется день непогожий,
И ночами не явится леший.

Хотя леший давно при квартире:
Он в экране и в гаджетах разных,
Он и в книгах, и в песнях задира,
Он везде в своём облике грязном.
Он обыденно лается матом,
Сигареты, вино его хобби.
Он на троне, довольный, проклятый,
Его в ночь не отправите в гробе.
Он и ночью, и днём при параде.
Его время и места довольно.
И Господь далеко и не грядет.
Так внушил он и это нам больно.

Нам для ближнего чуточку света
Отыскать, показать эту вечность,
Провести среди терния деток.
Не оставить в потёмках увечных.
Ночи мы по молитве осветим,
Зажигая мир крестным знаменьем.
И мы верим, получим ответы –
Через пост и духовное чтенье.
* * *

Снова Сирия втешилась в темя:
Там шииты с потомком пророка,
И сунниты с Кораном, их тема
Это всё толковать, даже сроки.
Там за ними большие фигуры,
Всюду нефть и деньжищ преизбыток,
И ракеты сегодня не дурость,
Могут вдаль долетать очень прытко.

Там на юге есть корень проблемы,
И на севере – Турция, курды,
И Россия с Америкой делят
Кость, да свора там мутных.
Никому не уйти: все в завязке,
Есть оружие, деньги и люди,
Никого не волнует свет ясный,
При своём все, но Свыше всех судят.
Их свела там незримая Сила,
Это видели раньше пророки,
А мы здесь, нам бы жизнь не тужилась,
Но пошли пробуждения соки.

А у нас кто-то близкий военный,
Кто в запасе, кто сам при погонах,
Есть пророчества – женщин оденут
Тоже в форму, планетные стоны.
Стонет всё – небеса и природа,
Катаклизмы, в политике дрязги…
Кто с молитвой – колпак будет сводом,
Остальным же творить дело в грязном.
* * *

Мы, похоже – навозные черви,
Копошимся без света, без цели,
Кто-то вылезет сверху и первым
Себя сразу наделом наделит.
Остальным – экскременты и мусор,
ГэМэО и немного икринок,
Что из нефти, как дикому бусы,
Чтобы думал, что с первым единый.

Но не так всё идёт у России:
Натуральное прёт из сознанья,
И враги снова в бешенстве, злые,
Как добить нас? – от беса заданье.
Но встают Православные храмы,
И кресты на Поклон, по границам.
Скиты есть и монахи упрямы,
Староверов упорные лица.
Для врагов это мощь и твердыня,
Не пройти ни ракетой, ни танком,
Это будет во век, присно, ныне,
Пусть ведут свои злобные танцы.

Православные тянутся к Свету,
Ясно цель – через Крест воскресенье,
Есть смиренье, их в вере примета,
И в молитве – трезвленье и бденье.
Кто червяк, а кто в кокон надежды,
Облечётся Любовью и верой,
И воскреснет, получит одежды-
Есть Христос, Искупителем первый.


* * *

Как не дать для просящего что-то,
Это заповедь – выполни строго…
Постигается опытом, потом,
И не здесь подбивают итоги.
Эти мелочи в странствии жизни
Возникают всегда, постоянно,
И порой с искушением низким:
Где-то корысть, нужда, в чём-то планы.

Это тонкая, в целом, наука
Для души – отшлифовка всех граней,
И сперва выполнение мука,
Как отдать? – где немного отданий…
Но Господь, если верные, учит
И в другом возмещает ущербы,
Да и всё здесь текущее Случай,
А нас Случай для блага содержит.
Там глубины высокого плана,
А народ наш простой, неучёный,
Всё-то просят, нужда неустанно,
А им надо и штуки, и тонны.

Да мы все здесь просящие что-то…
Мы у Господа милости просим,
И там строго, и спросят не оптом,
А конкретно за случаи точек.
Как просить и с каким выраженьем,
Если сами чего-то зажали…
Мы в Христе и Его отраженье.
– Дали, дали, духовные дали.
* * *

Про какие-то странные «Крылья»
Нам пропел в роке песню Бутусов,
Они вряд ли в реальности были,
Но их жалко, хотя мы не трусы.
При пожаре на Бога надежду
Возлагать надо и на пожарных,
Всё же «Крылья» мне нравились прежде,
Я их пел в караоке отважно.

Караоке сломался, а крылья
Не видны у моей половины,
Она очень земная и были
Ей заботы одни – осень-зиму.
И весной посевная – забота
Вылезает, умножим в квадрате…
Уберечь от надрыва и пота
Надо бы, с пожеланием: «Хватит».
Летом тянет на юг их под Сочи,
Пусть летят и прогреются, крылья
Им нужны, и мы веруем очень,
Что и здесь не случайны усилья.

Через даль расстояний природа
Им родная покажется раем,
Пусть зима у нас жжёт по полгода
И работу мы потную знаем.
Дети с ней выезжают, погреться,
Так и им надо крылья надежды,
Крылья надо – немного им в детство,
А мне крылья – открыть в духе вежды.
* * *

«Деревянные церкви» – есть песня,
Её спели нам – «Чёрное кофе»,
И с ней ряд фотографий чудесных,
Что в анфас сотворились и в профиль.
Очень мощное действие вместе,
Там с такой виртуозностью храмы,
Поражён я и автору – чести
Надо дать, постарался упрямый.

Я про сам интернетовский ролик,
Он нас свёл с деревянною Русью,
И напомнил про память, до боли,
Не везде сохранились мы к устью.
Есть и мерзость конца, запустенье,
У нас храм деревянный укором,
Стал на площади грязною тенью,
Никогда не порадует взоры.
Разбежалась та паства по свету,
Нет корней, есть одно населенье,
Очень жалко в рассеянье деток,
Тех, что есть, жалко – водка, да деньги.

Но есть Корень, и чудо приходит,
Есть ростки – там мечеть, дом молитвы,
Староверов моленная годы
Пережила безбожников сытых.
Всё же память не в дерево надо
И не в камень, а вырубить в сердце,
И тогда не осилит преграда:
Ни гниенье, ни взрыв – не померкнем.


* * *

Актуально что? – внуки и дочки,
А у них сложно, как бы, проблемы,
Да и время всё сложное очень:
То жильё, то количество денег.
Нам же, кажется, было всё проще,
Всё душевней, дешевле, стабильно,
Правда, в духе дерзания – прочерк…
Это всё ограниченно сильно.

Выживали все – кто как придётся,
Как бы равенство было условно,
Для кого-то жестокая плётка,
А кому-то в дороге готовность.
Понимаю – был промысел Божий
По своёму и нам не понятен,
И в деталях, и в личностях тоже,
Где-то больно, а где-то без вмятин.
Да, деревья там были большие,
И трава зеленей, небо чище…
Так всегда, всё текущее горче,
Актуальней и выхода ищем.

Понимаем сейчас – есть молитва,
И Господь не закрыт, и ответит,
Эта Духа духовная нитка
Была раньше – родители-детям.
И за нас где-то мамы молились,
Где-то бабки, весь мир из молитвы.
И есть – кто трепыхается в иле,
Но им в помощь Писания свиток.
* * *

Помощь тоже приходит вне сроков,
Непонятно и как-то рывками,
Когда плачу и в поте оброки,
Вроде выплат за прошлое дани.
Да и силы дают не по плану,
А по некой невидимой планке:
Помолюсь, потружусь и устану,
И прилягу – для силы приманки.

Но и здесь не дают много думать:
В голове начинаются строки,
И рождается образов сумма,
То в нейронах индукция токов.
Это образ стихов – примитивный,
Как они собираются в формы,
Когда жёстко, когда и наивно,
Не моя тема – Духу покорны.
Помощь эта великая словом,
Мы глаголом всё сущее свяжем,
В большинстве по грехам нам – сурово,
Для помывки от грязи и сажи.

Сроки Свыше пришли, чрез пророков,
Их не видит – кто сильно плутает,
Но Небесной индукцией, током
Просветят и паршивую стаю.
Всем окажут посильную помощь:
Постепенно, рывком – непонятно…
Всех блюдут для Суда и закона,
И без планки Любовью по пятнам.
* * *

Холод, сырость – раз дождь накропает,
И весна прижимает на пятки,
Но дела накопились – без края,
Все из серии – мне необъятны.
И их надо тихонечко делать:
По гвоздю, черенку, по лопате,
Принуждать для движения тело,
Не стонать, и не плакать, что хватит.

Всё пойдёт, но останутся всходы,
Если в сроки свой день не упустишь,
На потом запланируешь отдых,
А сейчас – продвижение к устью.
Но не так ли душа – утомилась,
И идти надо в гору и с ношей,
Везде сырость, ветра или стылость,
И порой мало всходов хороших.
Но сажать надо – сеять и сеять,
Зная, что не везде одни камни,
Есть и почва – без терний, без змеев,
Это притча, из мудрости давней.

Здесь и сроки, и время другие,
Кто растёт, а кто трогает всходы,
Но итог одинаков – святые,
Отделились от зла и им ода.
В гору трудно, но в чём-то помогут,
Всё потом – превеликая радость…
Со своими, как с братьями – в ногу,
Непростым и суровым отрядом.


* * *

Про деревья огромные вспомнил,
Что к нам в память приходят из детства,
И про мнения старших для пользы,
Что для нас припасли для ответа.
Они, старшие, многое знают.
И дошкольников разному учат,
Но кому что придётся из пая –
Разделяет величество Случай.

Кто-то мату обучит детишек,
Воровать и обманывать ловко,
Кто в алтарь приведёт – веры ищет,
Кто лишь кормит и вся подготовка.
И здоровье по-разному детям:
Кто бычком, на башке кол затешешь,
Кто болезнью за предков ответит,
Кого с детства запутает леший.
Все маразмы такие же были:
И у нас, и у старших, у предков,
Ничего не меняется, силы
На нас действуют те же и метко.

Ничего не случайно в подлунной,
Плоть с душой – продолжение странствий,
Те же страсти – духовные струны:
Покаянье, застой, окаянство.
Да, деревьям в подобие – сложно:
Кто-то кедр, кто-то дуб, кто осина…
Кто лианой запутался ложной,
А кто с Корнем и лишнее скинул.
* * *

В изобилье берёзовым соком
Напоила нас родина ныне,
И калина повидло глубоко
Пропитала, и в нервах не взвинчен.
Нам калина – чтоб снизить давленье,
Да и соки – промывка от камня,
На таблетки не тратили деньги,
Есть мечты, планы – в замыслах давних.

У меня – это книжек немного,
Застолбить чтобы форму, идею…
У жены – там до юга дорога
С дочерьми и их трогать не смею.
Всем своё – по ранжиру, по чину,
По трудам, по мечтам, по здоровью,
Мы не видим: что вред, где причина
Наших бед, достижений – всё кровью.
Ничего не случается даром:
Где-то, кто-то и что-то заплатит…
Время, деньги, мечты – сгинут паром,
Что в итоге ¬– восторг иль заплата?

Наша Родина – щедрая мама
И своих дочерей не обидит,
Лишь бы шли в своём странствии прямо
И имели спасения виды.
Так семья – это семь раз по разу,
И у каждого планы, запросы…
Помолюсь, чтобы в действии разум
Всем помог найти Главные оси.


* * *

Докричаться к соседу бы надо,
Но в реальности вряд ли услышит.
Там такие есть заросли сада,
Да и метры из области тысяч.
Я квадратные метры представил,
А ещё есть дорога, заборы,
Здесь вопи: все закрытые ставни
И для слуха, и ясного взора.

Не везде так просторно и чисто,
Но от этого вряд ли полегче,
Меж соседями вечное – мглисто,
И кидается распря на плечи.
И с домашними эта же тема:
Вечно тёрки, какие-то искры.
Нет контакта – горелая клемма,
Хотя вроде союз не из быстрых.
Да здесь Бог нам кричит много тысяч
Лет, но крепко заложены уши…
И мы словом по ближнему тычем
Что попало, как поиск отдушин.

Но бывает – что в лоб и что по лбу,
И насквозь через слух пролетело,
И грызут шестерёнками долго,
А в словах запредельная смелость.
Но слова – это меч, и оружье
Это остро и очень опасно…
Докричишься – вернётся недужьем,
Всё реально, у многих и часто.
* * *

Про поддержку весенних деревьев:
Им опора – есть кол со шпагатом,
И укрыть бы мешком, свет не дремлет,
Если сроки упущены, сжаты.
Всем укрытие надо от солнца,
Если корень серьёзно нарушен,
Притенить белым сводом питомца,
Приживётся и вынесет стужу.

И нам в жизни опора – на Церковь,
Привязаться к общине и храму,
И тогда ясный Свет не померкнет,
Корень даст и питанье, и память.
Корень вечный с живительным соком.
И Его, всем кто жаждали, хватит.
Неприметно движение токов,
Но кто верит – пополнят затраты.
Все мы тратим какие-то силы:
На любовь, на мечту, на призванье,
Всем угроза духовная стылость,
И мы видим всю гибель чуть раньше.

Без Опоры сломают, наклонят,
И сожгут, где нет белой одежды…
Лучше сразу до Корня со стоном:
– Помоги, Боже, с верой, надеждой.
Стужа, стужа, вселенская стужа
Накрывает духовно планету,
Но кто с Корнем и с токами дружен –
Есть какие-то шансы быть в Свете.


* * *

Где-то вылезла первая травка,
И животным есть прикорм, с нагулом,
И простор, а не тесная давка,
Ясный свет, а не тёмная хмурость.
Сразу видно у них настроенье
Приподнялось, играют и скачут,
И у них есть какое-то зренье,
И они принимают удачу.

Всё естественно вроде, но всё же –
Есть секрет в пробужденье природы,
И в количестве суток погожих,
И в тепле, и в умеренных водах.
Гармонично – где молятся люди,
Всё успеют – и в севе, и в пашне,
Проявляют крестьянскую удаль,
Всё не в дурь – вавилонскую башню.
Это жизнь и её дал Всевышний,
И, пока что, Он нам благоволит,
Чтобы были голодным излишки,
Не у всех есть хорошая доля.

Где-то воды и пашня – в обрезке,
Жарит солнце и ветры бушуют,
И гармонии нет очень резко,
Катаклизмы, и в пище им дуля.
Неестественный вышел период:
Потрясут напоследок планету,
Все увидят погодное диво,
Благодать и проклятие деток.
* * *

Не спешите – все к Богу успеем,
Есть такой афоризм непредвзятый,
Для лентяя быть может елеем,
А весной садоводу – как ядом.
Но важны при подсчёте итоги,
И спеша надо думать и думать,
Не плутаться по многим дорогам,
И не гнаться за большею суммой.

Всё тихонько, с молитвой, по сроку,
И само притекает везенье,
Сочетаются – время и опыт,
Этот стиль – подражание пенью.
День – как песню исполнить от сердца,
Наполненье заботы – любовью,
И успеешь, обгонишь и первых,
Ради Главных плодов всё готовишь.
Есть текучка, есть долгая память,
Есть в подарок, есть где-то за деньги,
Сочетать можем многое сами,
А над чем-то и Промысел тенью.

Свыше тоже всё знают и помнят,
Нас не бросили здесь в выживанье,
Это мы под воздействием сонным,
И духовно здесь каждый изранен.
Поспешите – в леченье болезни,
Покаяние многое может,
Это вроде кольчуги железной,
И даёт направление – к Богу.
* * *

Благодать – это помощью Свыше
Спасены все кто верует Отче,
Не от дел и грехи не запишут,
Кто от Сына прощенья захочет.
Не от дел, чтоб никто не хвалился,
Это главное в теме религий,
Это некая в вере развилка,
И с нас сняты законов вериги.

Это путь благодатью на Небо:
И разбойник за миг до кончины,
И на одре лежащая немочь,
Все по вере отбросят личину.
Поревнуйте разбойнику дети,
Отче нас не обидит укором,
Там Любовь совершенная встретит,
Красотою утешатся взоры.
Красоту эту видят святые,
У них есть просветлённые взгляды,
Они могут оформить нам выезд –
На войну, в боевые отряды.

Не без брани нам путь до Отчизны,
И враги – на пути, с бока, с тыла,
Окружили нас происком низким,
Нам проходом – Небесная милость.
Благодать – это милость за милость,
За прощенье – прощение грешным,
Благодатью нам Небо открылось…
– Помоги, Боже, всем неутешным.
* * *

Боевые по вере отряды –
Состоят в основном из старушек,
Пол мужской, почему то, не рядом,
А он очень в служении нужен.
Хор мужской он как грянет и басом,
Задрожат канделябры и люстры,
А старушки выводят все гласы,
Очень слабо, нестройно, не густо.

Но и так сохранили все ноты:
От веков, завещание предков,
Не грозит им забвение, отдых
Пока живы, пусть два из последков.
Мы последние здесь христиане,
Всё идёт потихоньку к закату,
Но и двое бойцов не устанут –
Сам Христос стал преградой для ада.
Обещал – будут двое иль трое,
Я там буду и вас не оставлю,
И старушки всегда наготове,
Не боялись сражения в главном.

Пораспяли попов и монахов,
Притчи все укатали в ГУЛАГе,
Но старушки молитвенным взмахом
Отогнали всех бесов в их лагерь.
А мужчины? Да есть и мужчины,
Не везде, да и с басом не густо…
Но отряды в сраженье за Сына,
Не остынут ни в букве, ни устно.
* * *

Очень старые в чём-то обряды –
Для сохранности в Старую Тушку,
И в молитве есть старые рядом,
Но старинному храму не душно.
Потолки здесь уменьшили вдвое,
А народ – где-то сотая доля,
Мы и капли тех прежних не стоим,
Но по старому служат и молят.

Старина – это что не придумать,
Это тысяча лет христианства,
На Стоглавом соборе вся сумма
Подтвердила своё постоянство.
Это сотня епископов мудрых
Разобрала все книги и службы,
Они знали о времени трудном,
Что придёт, и о якоре нужном.
Этот якорь – Стоглавая крепость,
Что потом – это есть самочинство:
Где гордыня, где власть, где нелепость,
И порой до обратного – свинство.

Покарать, запретить, раскулачить,
Это в вере – сурово и страшно,
Рвали бороды, гнали удачу,
Всё не так, и не та это пашня.
Так Христа тоже гнали и били,
Где та стража, судья, фарисеи?
Так и старые, древние были
Остаются и нужное сеют.

* * *

Пробужденье природное к сроку,
Сто процентов: упёртых, особых,
Даже то, что зарыто глубоко
Прекращает свой временный отдых.
Есть такие, что нужно им время –
Года два, чтоб найти свою всхожесть,
И их носит случайно теченье:
Где-то птицей, где ветром, прохожим.

Но и им пробуждаться чрез годы,
Чем же мы отличаемся в духе:
Тоже время, случайность и отдых,
И поддержка, потребности в Друге.
Кто наш Друг на земле? Он особый…
Он распят и гоним, но воскресший,
Это Семя на много способно,
Оно в нас прорастёт многогрешных.
Нужен грунт, нужно слёзную влагу,
И тепло, и защиту от ветра…
На пути этом многие лягут,
Не осилят вверх с трудностью метров.

Всё идёт через тернии к звёздам,
Через ночь, черноту, но упёртым
Будет срок, будет к савану отдан,
Этот пропуск из царствия мёртвых.
Смерть вторая не тронет то Семя,
Наблюдайте духовные всходы,
Они рядом, лет тысячи в теме,
Не зависят ни дня от погоды.
* * *

Не меняются нервные типы,
Но меняется время и опыт,
Если соли пуд слёзами выпит,
То другие выходят окопы.
Успокоится сильно холерик,
Про флегматика точно не скажешь,
Да и душу других не измеришь:
Ни квадратом, ни тонной, без сажен.

Получается дух всё же выше
И свою совершает работу,
Чтоб рисунок умеренный вышел,
Всё без крайностей нервного пота.
Эти нервы оставим мы праху,
А душе сей критерий не нужен,
На земле, чтобы служба не сахар –
Нам оставили это недужье.
Это всё же какие-то токи:
ДээНКа и следы генотипа,
Сочетает и предков, и опыт,
Выявляет – что кремень, что липа…

Раз на кремень ушло размышленье:
Это важно в критерии веры,
И огонь высекается кремнем,
На горячее душу измерят.
Не холодный, ни тёплый – не годен,
Раскалить можно душу молитвой,
У кого за мгновенье, за годы…
– Помоги нам, Господь, не убытком.
* * *

Огорчение в мелких деталях –
Это с нами живёт до могилы,
Эту ношу и помыслы дали,
Чтобы помнили место и милость.
На земле – испытание бытом,
От него даже плачут монахи,
А мирянам и жизнью избитым,
Огорчений с излишками хватит.

Это шилом выходит – не спрячешь,
Не уйдёшь и не скроешься в норку,
И гоняется бедненький мячик
В этой комнате долго и горько.
Все шипы обломают и сгладят,
Отшлифуют до блеска и даже
Разогреть попытаются адом,
Что и здесь свои щупальца кажет.
Ещё лучше куётся горячий,
И без трещин, без примесей шлака,
Это чистый, испытанный мячик,
Это вес идеальный – как атом.

Всё должно быть – как в строгой таблице,
Всё негодное, образно, в топку,
С огорчением жизнь суетиться,
И бредёт своим помыслом топким.
Это всё остаётся вне храма…
А придешь, то о мелком забудешь,
Здесь из вечности взгляд-панорама:
Милость, милость и точности судей.


* * *

Просто так – нет, не вылезет чирей,
Всё имеет толчок и причину,
Есть оковы висящие гирей,
И есть цель – направление к Сыну.
Есть основы – обряды для плоти,
Оправдаться делами пред Богом,
Это строго и много захочешь,
А на выход – не важно итогов.

И за грех отступления – кара
Уже здесь, есть примеры суровы,
Но, по вере нам пропуски дарят –
Благодатью снимают оковы.
Это нечто сошедшее Свыше
Нам по слабости, но и по силам
Понести этот крест, без излишеств:
Мимо ям, тупиков и развилок.
Здесь по разному строгости будут:
Протестантам – слабей, без обрядов,
Староверы – упёртые люди,
Эти рядом и в поле не сядут.

Это всё проверяют любовью,
Она главная в этом ученье,
И в делах и в обрядах готовят
Тех, кто в вечность уходит без лени.
Просто так не получишь путёвку:
Всем – по делу, по месту, по силам…
И Любовь – как на Небо верёвка,
И она опустилась, как милость.
* * *

По закону – воскресное время
Посвящать надо храму и Богу,
Но мы часто и многое сеем
И в другие места для итогов.
Совершайте для ближних поступок,
Для людей, для страны, для потомков,
Воровать у Всевышнего глупо,
Но и так пролежать – время скомкать.

Совершайте с любовью – для плода,
Что один в этом времени нужен,
А что в храме, что в келье, что одаль –
Это как повезёт и закружит.
Плод любви – для любви и с любовью,
Для него и посев и молитва,
Для спасенья – наш плод приготовлен,
Для него эта дверка открыта.
Для него и закон и обряды,
Мы без рамок не можем, нам надо
Всё чего-то земного и сразу,
И воскресный нам день не преграда.

Отвязаться мы можем посевом,
Сенокосом, другим искушеньем,
Но конечный итоговый невод
Принесёт этот мусор – что деньги.
Не возьмёте с собою в могилу,
Да и здесь не насытится чрево…
– День воскресный – дай отдых, дай силы,
Чтобы выполнить Господа дело.
* * *

Виртуозы испанской гитары –
Нам, затронут душевные струны,
Они с вывертом, методом старым,
Про любовь нам напомнят в подлунной.
Про любовь у людей и к природе,
У испанцев она в совершенстве:
И в стране, и в колониях, мода
На цветы там до гроба – не меньше.
Они север и вьюгу не знают.
Что здесь солнце не видят подолгу,
И что птиц перелётная стая
От морозов спасается колких.
Виртуозы с природой сольются:
В совершенстве гармонии звуки,
И у нас, в нашем климате утлом
Расцветают цветы – не разлуки.
И нам хочется петь о прекрасном:
О зелёном, цветущем и вечном,
И мы здесь с виртуозом согласны,
Что гармония главная – нечто.

Виртуоз был рождён музыкантом,
В совершенстве движений и слуха,
И мы слушать хотим постоянно
О прекрасном, что мир не разруха.
Где-то бьют барабаны, ракеты
Накрывают укромные цели…
Это хаоса струны задеты,
Здесь мы что-то в проклятии делим…


* * *

Современные фото – ландшафты,
Это нечто – ударом по взглядам,
И неважно – кто зритель, кто автор,
Это есть в красоте и не рядом.
Отдалённые точки планеты
Приближает к нам фото-редактор,
Облака уходя – плывут где-то,
В удивительном ракурсе факты.

А когда фотографий так много –
Облака создают игру теней,
Это лучше кино, без тревоги,
Релакс-музыка чувства заденет.
Всем советую эти сюжеты:
Тени, блик на воде – нереальны,
Всё движенье проявлено светом
И нам ближе творенья мир дальний.
Никогда не уйти в эти дали,
Но мы были там это мгновенье,
От природы прекрасное взяли,
Подивились ушедшему тенью.

Современные фото-фантасты
Нам кино сотворили миг-время,
Там костёр догорел безучастно,
Пришла ночь, но и съёмка не дремлет.
И луна создаёт свои блики…
Что от нас зафиксирует время:
Пустоту, может, мусор безликий,
Да фиксатор грехов бес не дремлет.
* * *

Всяк имеющий уши – да слышит…
Но религий есть много и важных,
Каждый чтит себя замыслом Свыше,
И другую не тянет поклажу.
Эта фраза избита – банальна,
Но глухих не уменьшилось стадо,
А спасение в странствии дальнем
И другие потребности рядом.

Что слова – их на зуб не положишь,
Не оденешь, себя не украсишь,
Так и стоит ли прыгать из кожи
Ради мифа ¬– души, а не кассы.
Здесь другие там-тамные звуки,
Они бьют не по слуху, а в ноги,
И вилять будут бёдрами суки,
И движения делать – не строги.
И учёные верой не верят:
Им давай аргументы и факты,
Не пойдут в приоткрытые двери,
Ждут ворота, мощёные тракты.

Этот слух на духовном режиме,
Он как дар прорезается Свыше,
Не закроешь его, не отнимешь,
Если дали, не сделаешь тише.
Так зачем говорить то, что сложно:
Для укора, тоски иль молитвы?
Чтоб просили даров, что возможны:
– Дай нам, Господи, слуха, мы сыты…
* * *

Может, вещий был сон – это в руку
Дали денежку сверхноминалом…
А в реальности поиски – мука,
Здесь на жизнь и лечение мало.
На издание маленьких книжек,
На оправу стихов, чтоб редактор
Посмотрел , и убавил излишек
Разных мелочей, портящих факты.

Всё нуждается в жёсткой огранке,
Отшлифовке, оправе и месте
Для стихов, их печать спозаранку
Рассмешить может критика, честно.
Но есть чувство, что дорого время,
Что ещё отвели уходящим,
Что уже новый гомо не внемлет:
Гонит пену, готовится в ящик.
Не нужны ему ноты спасенья,
Мани-мани, потребности тела…
И моё очень слабое семя
Ни к чему, если ждёт недозрелость.

Но судить так – лукавого тешить,
Да и сам я, что выброшу ручку?
Не заманит в бездействие леший,
До конца примем творчества муку.
Для чего мне изданья – для славы?
Но здесь стих не читают соседи…
Это всё испытанье лукавым,
А Господь, если толк, не замедлит.
* * *

Размышленье – про разную долю,
Она в судьбах до ужаса разных:
Один бай и в колхозе неволил,
Другой нищий – в условиях грязных.
Но одно однозначно – слепые,
И живут для потребностей тела:
Выпьют водки и сразу в «святые»,
Покурить, а спасение мелочь…

Где там душу пристроить обоим:
В уголке, на запятках, под стельку?
Очень трудно судить, но помои
Оба пили и пьют без похмелья.
Но похмелье идёт по закону:
Отделяют козлищ от овечек…
Это в образах всё, но затрону
Словом в частностях жизнь человечью
Я живу там как раз в середине,
Без вина и открылась картинка:
Не нейтральный я, и не сердитый,
А в молитве – растаяла льдинка.

Что мне доля чужая, здесь ближним
Не могу приоткрыть словом глазки,
Они к югу вострят свои лыжи,
И, пока что, без образов ясных.
Доля, образы, тело и судьбы –
Размышляю не сам, мне похмелье
Раньше срока вкатили инсультом,
Слава Богу за всё, и не меньше.

* * *

«Мы законов Твоих не забыли,
Оправданьем Твоим научи нас» –
Эта проповедь в храме и в силе
В панихиде за всех, не на вынос.
Кто там помнит их всех за порогом:
Может, родственник, кто-то из близких,
А здесь в храме припомнят всех строго
В именах, и в уме перечислят.

Поминальная ныне суббота,
Перед Троицей – дань и обычай,
Собираются, вплоть до убогих,
Престарелых, больных – Свыше кличем.
Эта память времён христианских
Устояла и в сроках, и в букве,
И гореть будет свет постоянно,
До кончины веков, до разлуки.
Там «помилуй» споют многократно,
И доходит, что выше Суда всё,
Что Суды это очень опасно,
А здесь милости слушает Автор.

Не на кладбище это, а в храме
Собирается память вселенной,
И где слушать о нас не устанут,
Когда мы опадём своей пеной.
«Мы законов Твоих не забыли,
Оправданьем Твоим научи нас» –
Сколько в строках значенья и силы,
И нам тоже когда-то на вынос…
* * *

Светло-чистое кладбище в мае,
Перед Троицей, ранняя вышла,
И народ все углы прибирает,
Призывают их памятью Свыше.
Незнакомые там и знакомцы
Приезжают, и корни их тянут,
Это в быте, как вроде, оконце
Поглядеть в вечность дали не пьяным.

Зато в Троицу бес искушенья
Соберёт там любителей пива,
Да и водки добавит бездельник,
И пойдут разговоры на диво.
На руках там потянутся парни,
Да заспорят о чём-то до крика,
И не вспомнят ушедших, и дальних,
Что не здесь и могила безлика.
На войне кто погиб и утопший,
Кто крещён, но ушёл без могилы.
И народу до лампочки, в общем,
Что такая тем часть приключилась.

Они здесь, они пуп для вселенной,
После нас пусть пройдутся потопом,
А покойным незримою тенью
Наблюдать это гульбище скопом.
Не исправить уже – часть традиций
Отпечаталась нечистью в генах…
Оправдать будет сложностью лица,
Что всё знали, но в трезвости леность.
* * *

Не был я ещё в том измеренье:
Где ни метр, и ни куб, и ни байты,
Но оттуда доходят к нам песни
И слова, что в значеньях беЗкрайних.
Всё же словом – жива человечность,
Но его извращают и портят,
Словом душат, пытают и лечат,
Словом ношу берут на закорки.

И мне тоже на плечи взвалили:
Приросло – то ли горб, то ли крылья,
То ли воду толчём, то ли в силе,
Разбирая мгновенья и были.
Иногда откровения в вену,
Иногда лишь листа сотрясенье,
Но мечтаю, что струны задену,
Зазвучат они собственным пеньем.
Чтобы я стал пригодным сосудом,
И мой мозг выдал тленному байты,
Раз другого не дали оттуда,
Что из вечности в знаниях тайных.

Закольцована тема, и слово
Возвращается к нам нашей песней,
Оно лечит и в вечность готовит,
И рассудит сурово, не лестно.
Измерения нового мира
В слове Божьем имеют размеры…
– Помоги нам, Господь, без задира
Обрести нужный вес, нрав и нервы.
* * *

По каналам центральной системы
Где-то катится допинг из кофе,
Мозг живой, и пока что, не дремлет,
Просит стих у Небесного Отче.
Для кого? Все испытаны сроки,
Всех ведут в электронный концлагерь,
Везде цифры с шестёркой глубокой,
А вокруг толерантности флаги.

Не сбежать, не уйти – будет пуля,
Надо сразу укрыться молитвой,
То броня и лукавому дуля,
И не сам, а Всевышним прикрытый.
Здесь с надеждой, на Бога, железной,
Устоит даже слабый и нищий,
И покажут, что делать полезно,
Там всё видят – кто просит и ищет.
Непростое нам выпало время,
Но и спрос не как прежним, по силам…
Доброта – это вечная тема,
Без неё в тот концлагерь, в могилу.

Здесь и ангелам тоже не просто
Удержать нас на гранях обрыва,
И молитва – единственный остров,
Явит чудо спасенья и диво.
Чудеса не приходят в тот лагерь,
Там всё в рамках законов лукавых…
Дай нам, Господи, веру и стяги
Устоять в этих битвах кровавых.
* * *

Одинокие бродят и мучат
Эти души, среди океана –
Что толпа, ищут Истины лучик,
А находят тупик, да изъяны.
Тупиков этих много и тёмных,
Сотворили их секты, князь чёрный,
И в религиях выбор огромный,
Там в обрядах разброды, взгляд спорный.

Это путь пробивает антихрист,
И ему выстилается ложе,
Чтоб духовность заковывать в микро,
И он с миром управиться сможет.
Зацифруют всех в мрачный концлагерь,
Чтоб молчали и двигались в рамках,
Он над миром властителем сядет,
И ему ни к чему перебранка.
На правителей больше накаты,
Но и нас не оставят в покое,
И всё шире от цифры захваты,
Так шестёрки империю строят.

Это пики земных мудрований,
Возомнили, что тоже мы боги,
Да и князь приоткроет им знанье –
Запредельной науки чертоги.
Как же нам одиноким здесь выжить?
Под покров надо в храм, и в молитву,
Не клониться пред цифрою ниже…
– Помоги нам, Господь, Светом чистым.


* * *

Удивленье погода нам дарит,
Что ни год, то свои исключенья,
И не круглый выходит наш шарик,
А идут в нём свои измененья.
Изменяется всё в этом мире:
И духовность, и страны, и речи…
И в истории прошлого вырез,
Где тут думать минутным о вечном.

Никогда не понять мегалиты,
Их творили – шутя великаны,
Там такие фигуры отлиты:
Кривизна, чудо в линиях – прямо.
В технологиях – лазер, машина,
Несомненно, внесла свою лепту,
Всё потопом волна сокрушила,
Кто там жил – под вопросами, некто?
Не оставят ни буквы, ни строчки
Эти странные, чудные предки,
Но духовность – мы видели очно,
Она так же петляет и редка.

Вавилонские башни в разрухе,
Континенты и страны – замёрзли,
Всё такие же поиски в духе,
Или в плоти – минутные грёзы.
Мы же видим итоги – весь мусор:
И в словах, и в поступках, и в свалках,
Исключенья не будет безусым,
Не мотали на ус, и всех жалко…
* * *

Слухачи есть среди музыкантов,
И слухач очень тонкий – акустик,
Предостаточно всяких талантов,
Что в реальности звук не упустят.
Соревнуются даже с машиной,
Им подвластны нюансы и тоны,
И находится в звуке – единый,
Что зовут эталоном, законом.

Что же в духе, мы бедные, слышим:
Что другие ввели в аксиому?
Что реальности суетной выше?
Но в помехах сигналы те тонут…
Своего очень мало, мы глухи,
Прочищают кого-то болезнью,
В большинстве безнадёжны и тупы,
И кричать им в упор – беЗполезно.
Здесь не меньше помехи и шума,
И мешают, бывает, друг другу,
Все религии важные думой,
Что они выше всех, главный угол.

Что есть слух? И какие есть ноты?
Эталонам, законам – где мера?
В чём успехи духовной работы,
В чём различье молитвы и веры?
Не желают нам зла и в погибель
Не отправят убогих, раз просят,
Здесь другие грозят перегибы:
Искаженья, обман, перекосы…
* * *

Слушать мало – здесь надо исполнить,
Что тебе донесли твои предки,
Или вновь благовестия волны,
Но реально мир слышащих – редкий.
Здесь старушки, что Слово не знают,
Не цитируют стих с упоеньем,
Но ушли тихо в Высшие дали,
Они сердцем проходят уменье.

Полюбить христиан и общину,
А потом и других потихоньку…
Они ближе и к Духу, и к Сыну,
Чем законники в возгласах звонких.
В чём же суть, что по-разному слышим,
И по-разному делаем вывод…
Мы не роботы, образом выше,
Здесь подобия Божия иго.
Сотворили нас всех по-иному,
Одинаковых нет экземпляров,
Так и слух в различеньях по тону
Выпадает то слабый, то ярый.

У кого-то он чист от рожденья,
А кому-то достанутся пробки,
И промыть их не хватит уменья,
Это дар, а не выворот ловкий.
Получается страшно картинка –
Все рабы вавилонского плена…
Или есть золотых серединка,
Что исполнят всю часть – непременно.
* * *

Современные умные дети
Тоже жаждают света и хлеба:
Иномарки, работа, маркетинг,
В чём-то слава и денег потреба.
И до них тоже люди нуждались,
И творили с серпом рядом молот,
Но сейчас разошлись они в дали,
И другую цель выставил Молох.

Но все цели стремятся к закату:
Иномарки – жестянки из хлама,
И работа – не в радость заклятым,
И с маркетингом – хаос и драма.
Слава – дым, ну а деньги – текучка.
Никогда их не хватит, всё мало,
И со светом – иллюзия сучья,
Убегает, а мрака попало.
Современные умные дяди,
Эти в мраке живут, им привычно,
Здесь урвать своим вывертом пяди,
Оболванить, открыть всё отмычкой.

После нас пусть потоп, пусть пожары,
Нас не тронет вес мусорный хаос,
Нас не тронет Суд праведный, ярый…
А вот здесь и приплыли, всем: «Чао».
Всем, кто временный – Суд будет строгий,
Смерть вторая грозит и не ложно…
Хлеб – Христос, это вечно подмога,
Это – Свет, в наших выборах грозных.


* * *

Современные умные тёти
В основном, не шутя – телеманы,
Или в деле продвинуты очень –
За рулём, и не праздны, не пьяны.
Всё в трудах, неустанно, как пчёлки,
В собиранье перги и нектара,
Но прилягут к экрану надолго
И духовная жизнь им не пара.

И к плите встанут, их не отгонишь,
Наготовят всем кушаний много,
Лезет образ – рабочие кони,
Хорошо, но немного тревога.
За труды им поклон и спаси Бог,
Но экран ничему не научит,
Это время убийство и идол,
И живут, ждут Величество Случай.
Наугад, на авось, на прокатит,
Продираются верные Марфы,
И растёт у них в терниях садик,
В искривленьях судьбины и кармы.

Безобидный, но подленький идол
Может сделать им страшную шутку,
Что искали всё ложные виды,
Убивали мгновений минутки.
А Величество Случай – суровый,
Псевдоним наблюдателя Бога,
Он не судит, а любит, но ловит
Нас нечистый, здесь сильно тревога…
* * *

Современные умные бабки –
И такие в платочках есть белых,
У них жизнь сотворилась не сладка,
Но успехи есть в подвигах зрелых.
Они к храму нащупали тропку,
Они с Богом нашли примиренье,
И взывают о милости робко
Про себя или общее пенье.

Они главные крёстного хода,
И на клиросе им нет замены,
Незаметны, где шумно и город,
Но где нужно, приметны отменно.
Там где надо и службу отслужат,
Это можно по чину псаломщиц,
И держали всю церковь, без мужа,
И такое бывало средь ломких.
Современницы всем христианам,
А у Бога все наши живые,
И к святым вопль за всех неустанно,
Они в чём-то от мира в отрыве.

Это в праздники в белом платочке,
А обычно все в сером и чёрном,
Не мешало молитве, чтоб точной,
Это внешнее – взглядам упорным.
Они в вечность пытаются крикнуть:
– Помоги и спаси, и помилуй…
Современные времени иксы,
Это в матрицу вход, не в могилу…
* * *

Современных безбожников сытых
Развелось – и без края, без меры…
А мы ждём, что им двери открыты
Ныне в храмы, и кинутся верить.
Никуда не уходит надежда,
До последнего в мире и с нами,
И Господь приготовил одежды
Тем, кто сбросит неверия камень.

Мы не судим богатых и нищих,
Мы и сами скитались в тех далях,
В нищете, но с усердием ищем
Благодать, что крещением взяли.
И блаженны все нищие духом,
Вот где Корень, и Духу раздолье…
На богатых бывает проруха,
Всё земное кончается болью.
От Луки глава шесть, там всё круто,
Всё расписано чётко, по нотам:
Всё серьёзно, надёжно, без шуток,
Это грань пресыщенья и пота.

Бог судья всем, а плачущим радость,
Им слезу оботрут и печали.
За желанье встать Божеским чадом,
Не уход в суетливые дали.
Всё банально – кричать всем без толку,
И банальны все рифмы – избиты,
Не завидуйте сытому волку…
Свой греховный отбеливай свиток.



* * *

Вдохновение прячется где-то,
Как его заманить к нам поближе?
Предложить для соблазна конфеток.
Пусть отдаст свой волшебный излишек.
Иногда придёт Свыше – не просишь,
А порой и не выманишь с норки,
И на дне, чуть покажет свой носик,
Чтоб потом поднимать нас на горку.

Но иначе нельзя – то не дама,
И не принц, это некая мера,
Что даёт нам творить неустанно,
А не тупо лежать изувером.
Отмеряет её некий ангел:
Дуновением, лёгким уколом,
А поймёшь – ездит в черепе танком,
Не уснёшь, пока учишься в школе…
Получается, это учёба,
Мы не тупо-железный компьютер,
Выдаём нечто новое, оба –
Эта пара всё делает круто.

И какое-то в сердце желанье
Возникает творить свою песню,
Не такую, что слышали раньше,
Но здесь есть искушение – лестью.
Похвала – это будит гордыню
И тщеславие здесь, где-то рядом…
Эхо жизни и смерти доныне
Воскрешает и делится ядом.
* * *

Я припомнил моторные ультры,
Что свои заполняют ячейки,
Вроде сотов, вся тема – как мультик,
Этот стих-возвращенье, ремейком.
Ячея – это память о душах,
Что когда-то творили чего-то,
Это надо кому-то на случай,
Пригодится вселенной работа.

Интересный расклад, неслучайный,
Это Кто-то фиксирует чётко,
Не имеет значения дальность,
Там найдут всё, что надобно, ходко.
Всё по сорту, по весу, по классу –
Расфасованы в вечность храненья,
Будут ждать пика, звёздного часа,
И по новой мысль выдавят мненьем…
Всё творенье – ничто пред вселенной,
И ничто – этот груз информаций,
Вдохновение – здешние деньги
И является случаем частным.

Как руины стоят пирамиды,
И как трупы лежат мегалиты,
В измененьях – природные виды,
Вдохновенно – Писания свиток.
Это Дух совершил здесь работу,
Это шансы – равненье на вечность,
Не напрасны все разные соты…
– Энтропия и в Небо колечком.
* * *

Кто Морозова Ваньку злословит?
Не виновен он – нет, не виновен…
Он мозолистой схвачен рукою,
Отдыхают все умники в слове.
Это страсть и она выше крыши,
Она сносит её завихреньем,
И не важно – блондинка ли, пышка,
Здесь у каждого личное мненье.

Но нам жалко – Ванюшка наш парень,
Он любовь подхватил, как заразу,
Она сердце жар-пламенем жарит
И похожа страданьем на язву.
Сколько этих Морозовых в муках
Проживает сейчас рядом с нами,
А девицы снуют всюду щукой,
И карасик простой вечно в драме.
Но и щука полюбит акулу,
И они тоже врозь, и не пара,
От таких типажей сводит скулы,
Но их жизнь преподносит нам даром.

Кто медведь и он любит берлогу,
Кто кукушка – ей род так приказан,
Это птицы безликие могут –
На базарах избегнуть заразы.
Но мы скользкое любим и ходим,
Обожаем запретные страсти…
У любви не прописаны годы,
Двое в целом и жалкие части…

* * *

Щеклея – нет, не пара налиму,
Пусть он толстый, удачлив и умный.
Он на дне и мир света покинул.
Одиночка, во мраке их сумма.
По весне он любитель икринок,
И мечта его – жирная падаль,
Да он кожу для бизнеса скинет,
Хотя слизь его кожа и радость.

Аллегории лезут примером,
Но и жизнь раскрывает нам карты,
По подобию пары и мерой
Приведу здесь заоблачный чартер.
Кто туда, тот надёжно обратно,
Никаких леваков пассажиров,
Не возьмут ни ребёнка, ни брата,
Да им друг, после этого, Ирод.
Тоже ради закона стал палкой,
Что опора и бьёт между рёбер,
Умывает он руки, не жалко
Никого, кто другой, не подобен.

А щеклейкам – тем надобно в стайку,
Из таких же, из света рыбёшек,
И надёжней всем вместе, и пайку
Не урвут, всем достаточно мошек.
Все чему-то чего-то подобны,
По подобию нас сотворили…
Так ищите свой истинный облик,
По молитве откроется в силе.
* * *

Под водой можно быть кашалотом
И услышать другого за мили,
А на воздухе вольным пилотом,
Но глухим – шум мотором усилен.
Эта тема реального слуха
Не даёт мне и в спячке покоя,
И в мой мозг, неприметно, без звука
Проникает мысль внешнего строя.

Но мы мыслями многое слышим:
Через зрение, слух, осязанье,
И любой орган нужен, не лишний,
Преподносит нам точность и знанье.
Но есть вера – и всё здесь иное,
Кто есть внешний, им часть непонятна,
Почему один спит и спокоен,
А другой суетится обратно?
И при вере не видим источник,
Но он есть и реально поможет,
Кто услышит, тот выполнит точно…
И себе Хлеб и ближнему тоже.

Докопались до истинной Пищи,
Она в Слове сокрыта для внешних,
И даётся, кто в духе стал нищим,
И попросит, пусть крошечек, честных.
Все мы вольные в мире пилоты,
И мотор – это плоть, её страсти…
Но и слух не потребности моды –
Это духу прозренье и праздник.
* * *

Соберётся плоть в атомах вместе –
Кто скелетом, кто стройной фигурой,
На Суде мы предстанем без лести,
Строго с тем, что мы думаем сдуру.
Даже мысли имеют объёмы,
И следы оставляют и шрамы,
И оттенок: где светлый, где тёмный,
Как в пластинке – где пики и ямы.

Эти липкие с техникой виды –
Мы же дети эпохи свершений,
Кто-то пропуск нам в знания выдал
И лавина обрушилась мнений.
Докопались до квантов и кварков,
До невидимых духов эфира,
Даже в думах от отблиска жарко,
Скоро плазму поймают, усмирят.
Терабайты на нас, на убогих,
А мы плоть не познали, ни душу,
Мы слепые плутаем в дороге,
И уже не способные слушать.

Или всё же убогий услышит,
И попросит себе провожатых,
Что проводят охраной до Высших,
Все пути обольщением сжаты.
Одного уже ангела мало,
И всё ближе и выше ограда…
Но калитка в воротах осталась,
До последнего ждут Божье чадо.
* * *

На дворе у нас явное лето:
Всё цветёт, мошкара, зеленеет…
Отчего мы так странно одеты:
В свитерах, сапогах, в телогрее…
Обезумела что ли погода:
Где-то засуха Крым выжигает,
Заливает кого-то полгода,
Есть везде исключенья, без края.

Мы же помним – знамения века
Проявляются в морах и гладах,
Вся планета, как будто, калека –
Захромала и людям не рада.
Мы, пока что, букашки ничтожны,
Но уже засорили полмира,
И не вставим оружие в ножны,
Мы добьём остальную квартиру.
Но для нас это просто детали
И вина – ледниковый период,
Полюса, или космоса дали,
А не мы – это простенький вывод.

А для верящих – истина в Духе,
Мы дошли до пророческой точки,
Человек возомнил себя – ухарь,
Всё в компьютер заложил, как в бочку.
Разорвёт её, минус ужасный
Накопился в духовных орбитах…
Это вывод открытый и ясный,
Тем, кто верит в пророческий свиток.

* * *

Смоделировать землю пытались –
Как творились холмы и овраги,
Там такие вылазят детали –
Ни в потоп с энтропией не влазит.
Ряд гипотез с натяжкой из пальца –
Исключенья пойдут, артефакты,
Не идёт там эрозия дальше,
Лет на тысячи вспашет всё трактор.

Но навесят заумные бредни,
Как лапшу накидают на уши,
Не проверишь гипотез последних,
Всё на веру – воз сора и чуши.
Но по вере нам ближе творенье,
Сотворили всё разом и мудро,
Для людей проживания землю,
Чтоб познали мир Света не худо.
Но ослушались, прокляли шарик,
И полезли там плиты на плиты,
Изверженья, цунами, удары
Получили, как в камере пыток.

Но смирилась и эта стихия,
И нам дали немного оконце,
Чтобы жатву снял духа – Мессия,
И по новой проклятье под солнцем.
Но и это пройдёт – будет город,
Золотой, тем, кто выдержит стужу,
И мы просим помиловать хором:
Из огня, ближе к Свету, наружу…
* * *

По башке бьют не только инсультом,
Для порядка и ближних подключат,
Эти Свыше всё делают мудро,
Но везде исключительный случай.
Ишемический путает речи,
И движения скованы, с тростью
Попадается в возрасте встречный,
А потом появляется в гости.

И по возрасту в соке мужчина,
Но уже поседел и беззубый,
Он «афганец», «чеченец» – причина
Не в войне, это личная убыль.
Это эхо той лютой привязки,
Что в вине проявилась жестоко,
Но и нам приоткрылись здесь глазки,
Тоже после инсульта глубоко.
Пусть у нас излияние кровью,
Но по памяти тоже прорехи,
Два седых, старикам мы подобны,
Повстречались, и речи без смеха.

И вина нам не надо ни капли,
И до ближних любовь и надежда,
Понимаем – посмертные тракты
Где-то рядом, а мы где-то между…
Мы уже не такие, как в прошлом,
Но и в будущем разные цели…
Очищают и пьянку, и пошлость,
И ведут потихонечку к вере.
* * *

Сколько в мире непризнанных судеб,
Они что-то творят и мечтают,
И надеются – в мире пребудет,
Горизонты откроются в далях.
Для себя кто-то тихо бормочет,
А кто лезет в подобные кланы,
И признанья, пусть малого, хочет,
И творит, и творит неустанно.

Не у всех от себя излученье,
Кто-то Свыше получит подмогу,
По-любому – здесь драйв и мученье,
Да и выбор: с кем странствовать в ногу.
В тупиках пребывают все страсти,
Про дела и погоду – на ветер,
Да и мир производит свой кастинг,
Через время и дали ответит.
Но нам хочется здесь и сегодня,
Это чувство прочувствовал каждый,
Для чего те творенья пригодны –
Здесь не важно, всё лаврами свяжут.

Не творить невозможно – мы люди,
По подобию сделаны Высших,
Да и Свыше тех слов не убудет,
И в нейронах лазеечку ищем.
Горизонт, как всегда, недоступен,
И мечты – это действие духов…
Но наш дух от забвенья искуплен,
И в творенье Творец – Главный Угол.
* * *

Сенокос, прорастание тыквы
И футбольные где-то замашки,
Что ещё поминать мы привыкли
Из земной, ближе к телу рубашки.
Про детей, их большие проблемы:
Выпускные, к диплому экзамен,
Поиск мужа и отдыха темы
Актуальны – их мысленный камень.

Всё земное, до боли знакомо
И у многих гуляет по кругу,
В мелочах различается омут,
Этот плоти блуждающий угол.
Кто из ближних припомнит о Главном,
И из дальних – о проклятых тучах,
Что над Родиной встали недавно,
С номерами пришли невезуче.
Не дают приподняться над миром,
Нас ровняют поближе к природе,
Но, быть может, в том цель, без придирок,
Чтоб искали спасение в Боге.

Матерь Божья покроет покровом,
И напрасны все тучи, с торнадо…
Обвести крестным ходом свой обод,
И закроет нашествие ядов.
Все, кто слышит: вставайте в колонны,
Или мысленно будьте в молитве…
Актуальны последние звоны,
Развернулся пророческий свиток.
* * *

Кто обидеть посмеет медведя.
Теремок свой увидит в руинах,
Он селиться к вам в гости не едет.
И к себе не зовёт быть единым.
Он такой, какой есть – он отшельник,
Не шатун, он в своём ареале,
И не нужен в берлоге подельник,
Что сквозняк учиняет, скандалит.

Эти братья на время – иуды,
На серебряник кинулись скопом,
Баба с воза, прощайте паскуды…
Время лечит – проверенный опыт.
Приползут на коленях братушки,
И опять он простит, он же добрый,
А для ворогов грозные пушки
Приготовит прощупывать рёбра.
Детский мультик про Машу с медведем,
А какие навеял громады,
Это жизнь у России с соседом,
Так и брызжут, не думая, ядом.

Но так надо, так любит хозяин,
Чтобы шавки зевали погромче,
Чтобы косточку сытную взяли,
Отработали тявканьем, в общем.
А медведь не глухой, он всё слышит,
Но он всех понимает и любит.
И простит, так задумано Свыше…
Мы же русские – Божии люди.

* * *

Что, а судьи то кто? – всё вопросы,
Равнодушных рождает эпоха,
Белым вороном редкая особь,
Кто увидит глобальные крохи.
Остальные в текучке погрязли:
Это было и будет, не ново,
И суждений не встретите связных,
Всё на уровне быта оковы.

Есть по времени разные страсти:
Там футбол или пенсию делят,
Это тоже пройдёт, сгладит ластик,
И опять всё на быт и без цели.
Всё по кругу и умный услышит…
Это тоже затёрли – не внемлем,
Равнодушия подлые мыши
Всё погрызли, не встретите кремня.
Может, где-то далёко, в сохронах
Сотворили святую обитель
И за нас неустанно в поклонах:
Равнодушных, довольных и сытых.

Да, надежда уходит последней
И мы тоже в надежде на лучших,
Что когда-то и где-то победно
Сотворят свои подвиги в случай…
А себе быть судьёю – не слабо…
Где мы будем – такие амебы?
Равнодушный – холодная жаба.
Но и тёплых не примут на Небо.
* * *

Вот и краткое вятское лето,
И река – где-то градусов десять,
И немалые воды при этом,
От дождей и прохлады, без плесов.
Да и ягоды ныне отстали,
Что цветёт, а что малою дозой,
Зато мошек огромные стаи,
Комары небывалой угрозой.

Небывалого уровня воды,
Небывалой прохладою климат,
Потеплело и нечисть выводит,
И куда нам податься родимым…
Отовсюду такие же вести:
То нашествие змей, ураганы,
Начинается путь этот крестный
Потихоньку, по-разному в странах.
Успокоит политик, учёный:
Это было, бывает, период,
Чтоб народ не боялся, жил тёмный,
И не понял, откуда здесь иго.

Это всё предсказали пророки,
Но не нужен – сей свет миллиардам,
ГМО им и с химией крохи,
Телевизор, на вкус с сериалом.
Тот, кто понял, попросит: «Помилуй,
Помоги нам, Господь, в этих крохах,
Сохрани в чистоте до могилы:
Наших ближних, родимых, далёких…»
* * *

Красоты нереальной цветочки –
Не для пчёл, они серое видят.
И не жвачной коровушке Дочке,
Ей бы сена побольше на вилах.
Для чего эти тени, полоски,
Разноцветная гамма и запах,
Недоступность и редкость – есть отблеск,
Отголосок от райского краха.

Нам оставили чуточку красок,
Разрешили селекцию видов,
Чтоб творили и видели ясно,
Что есть нечто прекрасное в мире.
Если миг до того есть прекрасный,
То он в вечность зовёт своей тропкой,
Чтобы шло восхожденье по маслу –
Дали музыку гениям оптом.
Наши чувства задели чудесным,
Научили творить креативно,
Это образ невидимых лестниц,
Что уводят от тлений противных.

Что цветок – это жизнь, зарожденье,
Что есть музыка – лад и согласье,
И в творенье – не почесть, не деньги,
Это тяга к духовному ясно.
Но и здесь извращает лукавый:
Утащили и радугу с ритмом,
Всё на миг, для богатства, для славы,
Это временной модою сшито.
* * *

Самовольные дети эпохи –
Своеволие зубками кажут,
Хорошо это, верно иль плохо
Не поймёшь, все от техники в саже.
От ума получается горе:
Есть запросы, а денежек мало,
И никто не копает вглубь корень,
Всем вершки, что от первых остались.

Кто же первые – это проныры,
Ухватили за нитку клубочка,
И к себе его тянут на вырост,
Все за ними, есть зависть и точка…
Не кончается цепь этих пиков,
Поднимается волнами пена,
И на смену другие рвут дико,
Это новая здешняя смена.
А богатство лежит, его много,
Ухватить по знакомству, с дипломом,
Креативом проложить дорогу,
Но в конце – это темень и омут.

Нет, не помнят места человека,
И с собой не возьмёшь эту прорву,
Дважды нет, не залезете в реку,
Всех настигнет смерть, схватит за горло.
Хорошо бы на этом им точка…
Самовольщиков тянут к закону,
Своей волей катились вниз в бочке,
Здесь кто в саже вторично утонут.

* * *

Синеокое чудо – озёра,
Отразилось в них небо немного…
Что же в нас отразится, мы воры,
Всё к себе, всё в себя и без пробы.
Не проверим, не спросим в молитве:
Это можно? А это по сколько?
Дал Господь путеводную нитку –
Что не свяжете, это используй.

Много что нам связали святые,
Дальше Церковь внесла свою лепту.
Что-то сам отделил, как кривые
Эти стези, что скажет Сам некто.
Неизвестная связь с неизвестным,
Здесь по-разному – частный есть случай:
Для себя, для вселенной, для местных,
Нас спасают, проводят и учат.
Получается всё-таки – проба,
Кипяток и отрава – не в пользу,
И смотрите внимательно в оба,
Так объёмней и видно где скользко.

Здесь и трость нам дадут, провожатых.
И доверием крепится вера,
Что не бросят нас, временем сжатых,
Не оставят на корм изуверам.
Синеокое чудо в нас – души,
Отразить надо Свет христианский,
Но князь временный мелочью душит.
Не хватает Любви постоянно…
* * *

Хорошо в скорлупе жить цыплёнком,
Там тепло, не кусают, а парят…
А на воле – там рвётся, где тонко,
Всё проблемы – гудочки, то свара.
Это жизнь, ну а к ней привыкают,
Притираются, терпят, ждут нишу,
Чтоб занять свою полочку с края,
Ожидая, что время всё спишет.

Ожидают – итогов учёбы,
Ожидают – карьерного роста,
И в супружестве – доли и пробы,
Притирание с ближними – остро.
Нас на ближних проверят любовью,
Обкатают: шипы, грани, сколы,
Этот путь от веков, он не новый,
Гармонируют знанья и школу.
Да, гармония через проблемы,
А иначе нельзя – мы улитки,
В скорлупу свою лезем и в темень,
И боимся реальности пытки.

Испытают нас разною сварой,
Не оставят в ученье без плётки…
Ходит зверь, ищет слабого яро,
На ходу рвёт лукавый подмётки.
Скорлупа отпадает и в кокон
Не дадут нам свернуться блаженно…
Остаётся в мир горний ждать окон,
И молится, чтоб дали нам смену.
* * *

Часть понятна мне замыслов жизни,
Остальное тихонько доходит…
Часть дают постиженья чрез ближних,
Остальное приходит чрез годы…
Через цепь испытаний, поступков,
Чрез болезнь и нужду, через мысли,
Образ лестниц – ступеней, поступков,
Осознаешь – не вниз лезешь, выше…

И не сам, а дают в чём-то руку,
Открывается знания корень:
Суета, все излишки, разлука,
Где и в чём ошибался, был болен.
Возникает желание ближним
Приоткрыть тоже глаз, горизонты,
Когда видишь их в поисках лишних,
Создаёшь им молитвенный зонтик.
И в реальности видишь подмогу,
Возникает цепь нужных событий,
Постепенно находят дорогу
В своём мире путей и открытий.

Им искать эти замыслы жизни,
Через трудные тернии к звёздам,
Не травой, ни животный путь нижний,
А в духовное рваться серьёзно.
Нет здесь замысла гибели душам,
Есть Любовь и Она всё управит,
Нам лишь вектор пути к Свыше нужен,
Чтобы жизнь сотворить в Бога славу.
* * *

Размышленья о странностях жизни,
О соборности – чёрной и белой,
Есть фанаты – энергией брызнут,
И от музыки тащатся где-то.
Хороша наркомания вместе,
Кокаин они нюхают дружно,
И представьте средь них – нет, не крестик,
А Христа, поперхнётесь недужно.

Это чёрная – князь там лукавый,
Он сосёт свои соки, жрёт силы,
И затем пустота, цикл кровавый,
Надрываются души и жилы.
И соборность курящих – лукава:
Где-то рак, где-то лёгкие в клочья,
Где-то язва, все просьбы Минздрава
Игнорируют, курят и ночью.
И соборность на пляжах – прельщенье,
Быть как все или в чём-то красивей,
Так и едут на пляжи без лени,
Оторваться от жизни лениво.

Получается чёрное с белым,
Или палка – конца и начала,
Дальше: жизнь или смерть, в чём же дело,
И вопрос – что в итоге осталось?
И соборность светлейшая в храме,
Одним сердцем, одними устами:
– Помоги и помилуй, мы в сраме,
Фанарели и в саже местами…
* * *

Отключится немного от мира,
Поблаженствовать в ласковом море,
Это нужно для северных, сирых,
Это всё вожделенно не спорим.
Что же – зависть выводит не тему?
Да, я был там, в приятных мгновеньях,
И другим пожелаю и денег,
Впечатлений, красот незабвенных.

Это крайности северной ночи:
По полгода зима и прохладно,
А мы рая и яблока хочем,
Всё сейчас и планируем складно.
Распланируем время и поезд,
Номерок, за соломинку схватим,
И немного бы хлеба и коек,
Пусть под небом открытой кровати.
Я сам жил пацаном на балконе,
И на море мы бегали часто,
Мы же знали, что время догонит,
И мы станем к еде непричастны.

Непричастность – к Небесному царству,
Там тепло, нет слезы с воздыханьем,
Как попасть? Там нет денег, не жарко,
Со своими по духу свиданье.
Так для духа немного работа,
Отключится от низкой привязки,
Здесь нет северных, южных – охота
Тем, кто понял, Домой без подсказки.
* * *

Про любовь миру нужная песня
Где-то есть, она ждёт вдохновлённых,
Сотворят её гении честно,
Они технику знают отменно.
Они знают обычай и время,
Конъюнктуру – сонеты, романсы,
Они сеют минутное семя,
Но им честь и хвала постоянно.

Или всё же в любви есть зародыш
От Творца, и он всех вдохновляет,
Сколько копий, стенаний и оды
Нам досталось – в сей партии яиц.
Что возникнет, проклюнет скорлупку,
Есть наседка или инкубатор,
Что затронет: плачевность иль шутку,
Без орбиты блуждающий атом?
Про любовь – мы же выше животных,
Это чувство другого порядка,
Хотя к детям пример есть охотный,
И у лебедя парная кладка.

И любовь – это чувство стабильно,
Чрез века нам доносят примеры:
Всё уходит, что пошло и стильно,
Остаётся изюминка в меру.
А в изюминке – косточка, семя,
Прорастёт и даст плод свой стократно,
Это к вере относится тема,
Всё на круги своя, в Дом обратно.
* * *

Не такое и солнце и воды,
И трава – где-то в прошлом, что в детстве…
Изменяется климат и мода,
И угроза, но некуда деться.
И к реке нас потянет купаться,
А там холодно, взвесь, много ила,
И простора и пляжа нам мало,
Но мы помним, что славно и мило.

Одичала река, караваны
Не идут, ни плоты и ни баржи,
Нет ни створов, ни лодок незваных,
И вода небывалого марша.
Всё затоплено – это в июле?
Неприятная грязная пена,
Мошкара, пауты – те проснулись,
И неделя дождей ждёт на смену.
Мы же видим реально, что лето
Перешло свой зенит скоротечно,
Отставало на месяц, отметок
Не оставит холодная речка.

Глубина где-то метров под девять
На фарватере, на перекате,
А мы ждём что-то чуда, надеясь:
Оживёт – караваны подхватит.
Одичалая полная Вятка,
Где-то Волга стоит, непроточна…
И у всех что-то есть неприятно,
Не такое – задуматься точно…


* * *

Всё другое, когда ты в болезни
И ослаблен, нет сил молодецких,
Размышляешь, что делать полезней:
Для семьи, для детей, всё по детски.
Это завтра, а это оставим
На потом, как откроются двери,
Раз на мышцу надели управу –
Ограничим земные уделы.

А земли слишком много – порядок
Соблюсти надо, выполнить планы
Грандиозные, сотни посадок
Прополоть и рыхлить, неустанно.
Где-то ждут меня сотни прививок:
Посмотреть, получился ли опыт,
Пересадки принялись на диво,
Зеленеют, полив их окропит.
Но всё крутится, техника в норме.
Да и сам оживаю под вечер,
До темна могу двигать упорно,
Я на солнце – как пьян и увечен.

Иногда только есть ощущенье,
Что наводится слабость и дрёма,
Чтоб стихи сотворились в нетленье,
Остальное пройдёт, все объёмы.
И умри – ещё век не прополют.
И железо сгниёт без остатка…
А из строчек зелёное поле
И цветы иногда, запах сладкий…
* * *

Всех расцветок волшебную гамму
Из цветов нам оставил Всевышний,
Чтоб смягчить здесь рождения травму…
Нас из Рая изгнали, как лишних.
И поют о цветах разным тоном:
Хризантемы, ромашки воспеты,
И сирень, маки, розы на троне,
Это буйство чудесное летом.

Их и дарят на праздник, и в горе
Украшают цветами могилку,
Композиции радуют взоры,
И любовь выражается пылко.
Всё с любовью – надежда и память,
Радость – чувства, покой – настроенье…
И снаружи и внутренне в храме
Украшают старушки без лени.
Подсознательно этот обычай,
Он прижился и годы без счёта,
И к цветам у нас кровно привычка,
И без них не слезы, ни полёта.

Здесь и слава, почёт, восхищенье
Выражают фанаты кумирам,
И огромные делают деньги,
Индустрия всё больше, на вырост.
У цветов есть из Рая расцветки…
Благодать – неземным ароматом
Ощущали мы в храме приветом…
И читали и сами богаты.
* * *

Где-то копятся мощные силы,
Мы мечтаем о них непрестанно,
Но жара и расслаблено-хило
Я лежу и сознанье устало.
Ничего – кроме сладкой нирваны,
И ни чай и ни ритм не подняли,
Где-то дождь за рекой, к нам незваный,
Уплывает в далёкие дали.

И мне алиби нет на кровати,
Начинают поглядывать косо,
Но молчат, вдохновения хватит,
И я с ручкой особая особь…
Приучил – не тревожить напрасно,
И свою я не сбрасывал ношу,
Отодвинул немного, чтоб ясно
Мне сознанье открыло вопросы.
Знаю сила могучая в слове,
Это нечто в чём корень и стебель,
Остальное всё крона, где ловят
Наши души в насущной потребе.

А насущное – сладко и горько,
И там ягоды есть – земляника,
Духота, комары и прополка,
Вентилятор здесь – сдвинуться дико.
Где же крылья – могучие силы,
Они надобны мне – не разбиться:
Ни о быт, ни соблазном не хилым?
Птицей, птицей в духовное птицей.
* * *

Я уже пролетал не над Веной,
И Париж мне ни сколько не нужен,
Над Москвой очутился мгновенно,
Над собором Покровским в окружье.
Всё выглядывал: где там царь Грозный,
Не пора ли вставать для державы,
Окружили враги нас тревожно,
Кто союзник нам верный и правый?

Говорили – что армия с флотом,
Эти двое не дрогнут ни разу.
Олигархи продажные оптом
Нас сдадут за монеты, заразы.
За монеты сдадут нас иуды,
И политики все изолгутся,
Но есть корень духовный, покуда,
Не прельстят толерантностью мутной.
Православие – верно не дрогнет,
Его больше всех грели в горниле,
Закаляли историей огнив,
И вели к возрождению в силе.

Прикрывали и слева, и справа,
И с тылов их вели староверы,
Уклониться не дали державе,
Укрепляли духовные нервы.
И я верю, что Нерв очень Главный –
Сам Спаситель спасает Россию,
И враги будут сворою гавкать,
Но наш дух никогда не осилят.
* * *

Крылья, крылья, духовные крылья
Вознесите над миг-суетою,
Посмотреть где же вылезли шилья,
И где люди последние взвоют.
Всё естественно, просто, как воздух,
Привыкают, свиваются в кольца,
Собираются в нужные гроздья,
Все их срежут в точило, без пользы.

Из точила, под яростью Божьей,
С номерами не выпрыгнешь прытко,
А вокруг ждут лукавые рожи,
Это души хватают на пытки.
Тоже просто, согласно законам
Установленных в строках Писанья,
И младенцев по жизни не тронут,
Здесь духовным младенцам терзанья.
Горе тем – кто питается млеком,
И не пробует твёрдую пищу,
Не грызёт эти вызовы века,
И ответов в молитве не ищет.

И смотреть будет каждый особо,
Не загонишь под образ гребёнки,
И от шильев не спрячется много,
Они лезут, где сгнило и тонко.
Где здоровые ткани в духовном?
Есть каноны, обряды, расколы,
Упрощенья, но вылезут брёвна,
Что в глазнице, последняя школа…
* * *

Предотеча пророк Иоанне,
Мы же редко тебя поминаем,
Среди пика работ, как устанем,
В сентябре и июле – два края.
Даты: смерть, рождество – две вершины,
Это точки земных пребываний,
От начала ты шёл, как для Сына,
Для сурового здесь расставанья.

От главы чудеса происходят,
Обрести её дали и возят,
Укрепить, чтоб в грядущих невзгодах,
Как под снегом спасается озимь.
И нам тоже хранить надо семя,
Что посеяли в вечность пророки,
Прорастёт, так хранить его кремнем
От морозов, под снегом глубоким.
А снаружи ждёт лютая стужа,
Там ветра, переменчивый климат,
И покой для моления нужен,
И он есть – монастырский, родимый.

И оттуда исходит закваска,
И вздымается медленно тесто,
И в горнило пойдём без опаски,
Это нужно, чтоб выпеклось честно.
Предотеча пророк Иоанне,
Не оставь нас слепых на распутьях,
Мы и верим и просим заранье:
– Помоги в наших поприщах мутных.
* * *

Нам победа нужна непременно,
И фанаты не спят до Камчатки,
Один-ноль – помогли снова стены,
Но сравняли – как вызов перчаткой.
Так закончился первый период,
Неизвестное – главная тема,
Надо чуда – чтоб сбросилось иго
Невезенья в футболе, сей демон.

Он давно уже мучит державу,
Но Москва или Сочи за нами,
Это Родина в образах ржавых,
И пора их почистить пинками.
И ничья, так закончилось время,
Но добавили новые таймы,
Поболеть, чтоб болящим за деньги,
И призвать из сознания тайну.
Она есть, не в случайных деталях:
Все в кружок становились, за руки,
Всем второе дыхание дали
Указания тренера звуком.

Анекдот мне припомнился – барин,
Восхитился мостом через речку,
Указания точного ждали,
Сотворили чудесное нечто.
Всем в державе бы надо по уху,
Чтоб забегали шибко и смело,
На врагов пусть выходит проруха,
А нам – Родину крепостью делать.
* * *

Нам не время распинывать камни,
Собирать надо строго в копилку,
А футбол – это зрелище давних,
И гонять будут долго и пылко.
Но смотрите немного иначе,
Отстранённо и сверху – на время,
Где секунды с минутой не значат:
Получается каша и темень.

Копошатся какие-то люди,
И пинают какую-то тряпку,
То воюют, то делают мундель,
Для гордыни с тщеславьем на травке.
А закончится – снова секиры
Похватают, припомнят обиды,
Изольют свою желчь на задиру,
Он всегда – этот гордости идол.
Идол сразу с рожденья над миром,
Так попущено, это в привычке,
Ну, не может народ без кумира,
И правитель не ставит кавычки.

Попущают играть – будет слава
И герои для новых сравнений,
Но здесь мир искушений не правых,
И мешает в молитвенном бденье.
Всё же Главное Третьего Рима –
Не бои гладиаторов в страсти,
А нести Свет для мира единый,
Собирать всей мозаики части.
* * *

Просыпаюсь, и сразу к «баранам»
Посылают меня поработать,
Но есть сила незримая – тянет
Полежать и обдумывать опыт.
Замечал, вырубает реально,
То ли чай не дошёл по каналам,
То ли Голос приблизился дальний,
И он ищет, чей слух не каналья.

Сотворишь свою часть и отпустит,
И от сна не осталось ни капли,
Это значит, нашёл своё устье,
И иди, надевай свои тапки.
И помогут, найдёт вдохновенье –
Как управить земные работы,
Сохранились остаточки генов,
Гематома в мозгах вышла потом.
Я не пью эту дурь из аптеки,
Признаю только корни и травы.
Понимаю, что труд всё укрепит,
По молитве нас дальше направят.

Всё земное ничтожно и важно,
Между телом с душой – компромиссы:
Раздвоенье, слиянье, этажность –
Непрерывных раздумий свой список.
Что останется – гвозди, «бараны»,
Или твёрдая поступь из строчек?
Что послужат, быть может, тараном
И мозги кому вправит наш почерк.


* * *

Мы сейчас не в бандитские годы,
И фанаты не те – присмирели,
А народ напряжением водят,
Экономика, пенсии – цели.
Убирают последние крохи
От строителей социализма,
Очень трудно принять этот опыт
От буржуев, другая отчизна.

Мы же родом из СэСэСээРа
И привыкли к заботам немного,
По регламенту брали примеры,
Всё что делалось – делалось в ногу.
А сейчас мы сменили походку,
Побежали вприпрыжку на Запад,
А там: в нос нас и санкцией в глотку,
Не дают помощь дружеской лапой.
Но советчики западной школы
Нас ровняют глобальной гребёнкой,
Но итог всё равно будет голым –
Весь секрет в психологии тонкой.

Ну, не примут их снова работать
Этих бабушек, дедушек слабых,
Они вымрут, как вымерли кто-то
В эти годы, не вынеся рабство.
Мы рабы – медицины, привычек,
И привязок к жилью у заводов,
Мы безбожники сделались дичью
И нас гонят в бурлящие воды…
* * *

Пусть немного пройти крестным ходом,
Но заметят и ангел при деле,
Он ведёт тебя сквозь непогоду,
К той единственной истинной цели.
Возрождение этих традиций
Неспроста, очень сложное время,
Мир безумствует в масках, не лицах,
Нужен истинный образ, как кремень.

Через трудности, цепь испытаний
Пробуждается – плачь и молитва,
Вспоминаем то ближних, то дальних,
Ничего, что конечности сбиты.
Это мелочь, пройдёт, и не вспомнишь,
А останется радость на сердце,
Вечный зов, но не плоти, не томный,
А Любви, той, что в Небе не меркнет.
Для Неё золотые заплаты
На душе, где особенно сбито,
Где кровит, где о сделанном плачешь,
Понимаешь о тяжести свитка.

Где-то пишутся тяжкие строки:
Об абортах, о трудных броженьях,
Об убийстве тех временных сроков,
Что мы здесь перед смертью и тленьем.
Но душе к той единственной цели
Просто так, на авось, не пробраться,
Кто как может, здесь мельница мелет
Всё в труху, для сожженья, для ада…
* * *

Что начертано – это не ясно,
Не даны нам такие открытья,
Да и было бы просто – по маслу,
Или в горькую двигать событья.
Нет, поищешь утерянный ключик,
Что откроет заветную створку,
И поможет Величество Случай,
После опытов, в поисках горьких.

Этот ключик единственный – вера,
И дела есть у разных конфессий,
Христианам же выходы дверок
У Христа, Его смерть и Воскресший.
Иногда опускаются руки,
Когда видишь всю сложность событий:
Все изгибы, метанья и муки,
И здесь мало уменья и прыти.
Здесь ведут – это определённо,
Есть венцы и проклятия рода,
Есть ловушки из происков тёмных,
И нельзя всё измерить, потрогать.

Там же знают вперёд – всё упорство,
Что проявит, вот этот, конкретный,
И на крест отбирается горстка,
Что поймут, что здесь жизнь не конфетка.
И кресты, они разные с вида,
Чей-то крест – это ближние люди,
Кто-то плоть испытает изгибом,
Мы молитвой в неведомом удим…

* * *

Иероглифов есть много тысяч
У китайцев, японцев, корейцев…
Это знание разума ищет
И с мотыгой в успех не надейся.
Это знание избранных гуру
Сохранило лишь часть положений,
Здесь придумывал каждый фигуру,
И давал неизвестное мненье.

Сколько этих фигур улетело,
Неразгаданных и непонятных.
Здесь айкью проявляло умелость,
Но к мотыге вернулись обратно.
Но сейчас снова взрывы познаний,
Подключили всемирный английский,
Переводят известное раньше.
И по знанию в технике близки.
Но духовное как зафигурить,
Здесь еврейскому с греческим трудно,
Не поймёт мысли важные гуру,
Здесь у СЛОВА значение мудро.

Даже мы извратили тот LOGOS,
Что давали нам евангелисты,
И толпа не осилила много,
Жмёт, мышкует по знаниям исто.
Здесь надежда – что Дух не оставит,
И своих озарит вдохновеньем…
Миллиардам – значение клавиш:
Игры, женщины, техника, деньги…
* * *

Про айкью размышляю упрямо,
Невысокий мой собственный градус,
Но представлю потомков Адама,
Что лет тысячу жили средь гадов.
У них мозг был – как сложный компьютер,
Этим знанием чистили нечисть,
Она полчищем вывелась в мути,
И им первым взвалилась на плечи.

Эти первые были упорны,
Но пошли кривой плотскою тропкой,
Только восемь их выплыло с тёрна,
И рас шесть отобрали потомков.
Так мельчал потихоньку их разум,
И айкью уменьшалось, и годы,
От подобия Божья – зараза
Потихоньку уводит на отдых.
И мозги не причём – всюду оттиск,
Всё клише, трафареты, как стадо,
Креативный встречается отблеск,
Но мельчаем, так видимо надо.

Мозг достаточный сделать оружье,
Что сравняет на пепел планету,
Разным вирусом сбросить недужье,
Золотой миллиард чтобы светил.
Не в айкью всё же собственно дело,
Есть душа из беЗсмерных значений,
В ней достаточно градусов тлело,
Чтоб из искры гореть и в нетленье…
* * *

От страны «Восходящего солнца»
Боевые пошли самураи,
Они айнов порезали молча,
И никто их историй не знает.
Победитель диктует условья,
Подбирает любую из версий,
Даже время служить им готово,
Из дерьма лихо вылепят персик.

Все державы на пепле и прахе,
Что до них – это дико и варвар,
Артефакты находят с размахом,
Но в копилку их, метод не назван.
Непонятное спрятать на время,
Утаить, не мутить чтобы воду,
И на дне в том осадочке темень,
Вы плещитесь пока выше, одаль.
Так дойдём до последних обрывов,
Магетдон зафигачим для спора,
И не сделав в истории вывод,
Да и есть ли он в тине и соре.

Однозначно одно: мы слепые,
И с дубиной естественно Каин,
И он Авелю – мозг чтоб на вылет,
Без вопросов, пусть после читают.
Но идёт Восходящий Мессия,
Всё в истории встанет на место,
И здесь в центре, конечно, Россия,
Здесь и карта, и миссия – честно.
* * *

Поэтический светоч России
Был подвешен лукавою волей,
Из разбойников, явно не в силе,
Тот, что слева, что в яростном споре.
Монастырь испохаблен им Страстный,
Его стены все в матерных строчках,
Уже это довольно, согласны,
Чтобы быть на кресте без отсрочки.

А ему ещё дали побегать,
Обольстить всех «кабацкою русью»,
И из женщин устроена нега,
И альфонсом, и временной мутью.
Не суровый я, нет, эти строчки
Не мои, констатация факта,
Есть неправда, то дайте отсрочку,
И другие исполните такты.
Но и это всё будет лукаво,
Двоемыслие, чуждо и пена,
Есть одна только истина права,
Навсегда воскрешая из тлена.

Остальные воскреснем с итогом,
Ярым списком из дел неприятных,
Всё земное к сожжению стогом,
И лишь крохи с духовным обратно.
Не моё это – общее поле,
Где сажаем мы строки и мысли,
Кто прозрел, кто до смерти в неволе,
На Суде в вечность правду исчислят…
* * *

Деревенские мелкие страсти
Не к лицу нам, куда же податься?
Не в район, чтобы местных умаслить,
Не в Москву и не в мир, что же, в святцы?
Нет издателя, спонсоры где-то
Отдыхают, пока не при деле…
Хотя что я – процесс всё же светит,
«Альтаспера» на мельнице мелет.

Издают и рекламу запустят,
Гонорары мои не от мира,
Ничего мне не надо, нам к устью –
Чтобы годным сосудом стать в вырост.
Ничего океаны не значат
И в духовном ничто континенты,
Пусть в Канаде исполнят задачу,
И вернутся, как в Мебиус-ленте.
Ничего не проходит беЗследно,
Всё имеет причину и точит
Вода камень, и крохи для бедных
Мы даём, чтоб открылись их очи.

Здесь духовная тема – услышит,
Кто имеет свой слух не отсюда,
Кто захочет не жёваной пищи,
А рискнёт размышленьем поудить.
Не деревня, не город – здесь вечность,
И слова – это форма для стансов,
Мы умрём, но живые и речью
Ставим вехи в другое пространство.
* * *

Обложили меня ныне змеи
И нужда – нет на книжечки денег,
Но спокоен и плакать не смею,
Так и надо в духовной неделе.
Понедельник идёт – день тяжёлый,
И голодный быть должен художник,
Чтоб творил и стелился до пола,
Чтобы труд не задвинули в ножны.

Боевому мечу нужен подвиг,
Чтоб не просто на полочку глянцем,
А рубить духов нечисти подлых,
Что лукаво всех губят обманцем.
Мы молитвой очистим поверхность,
Наведём нужной думою жало,
И в душе своей вычистим перхоть,
Чтобы сзади змея не подкралась.
Обложили на уровнях разных:
И в духовном, физическом грозно,
Но нет страха и пятнышек грязных,
Помню я про греховные гроздья.

Про точило из ярости Божьей,
Что покруче, чем мелкие змеи,
Да и бесов лукавые рожи
Не подпустим мы близко, надеюсь.
Понедельник пройдёт, и в субботу
Издадим все стихи в совершенстве,
Воскресенью духовному оду,
Но пока понедельник младенцам…
* * *

Всё же тянет нечистого в клоны,
В полутрупы, то в древнее имя,
Он на сайте боится знакомых,
А так двойки неведомым кинет.
Испытает, наверно, злорадство…
А за что? За простую ошибку,
Или смысл ему в вену и гадством
Отомстил он, раз в критике зыбко.

Но нас с печки он вряд ли подвинет,
И не станем мы с двойки беднее,
Мы стряхнём этот грязненький иней,
И в свою устремимся идею.
Но своя она больше снаружи,
В глубине же такие процессы,
Удивляюсь я сам, но оружье
Это дали, чтоб вывел абсцессы.
Они всюду есть, гнойные раны,
Это ноша слепых поколений,
Здесь такие проклятья – не манна,
Не дождаться спокойствием смены.

Мы, конечно же, можем не видеть
Где-то технику, мир пунктуаций,
Но догмат и канон без обиды
Мы прошли, и не сдвинемся братцы.
А нечистый придёт – это знаем,
Он тоскует и мечется всуе,
Пожалеем его, пусть он с края
К нам заходит и ставит, раз дует…


* * *

Представляю изгнанье из Рая,
На Цейлон сотворили дорогу,
Нереально всё это, мы знаем,
Но там есть те крутые итоги.
Получился мир – тёплое море,
И защита от бурь и цунами,
Эти прежние опытным взором
Просчитали и сложили камень.

Даже нам не построить ту дамбу,
Километры тяжёлых остатков,
Валуны, неподъёмные камни –
Для чего? Это было не сладко…
Так вела предводителей воля,
И их волей стоят пирамиды,
Города и тоннели так роют,
В Антарктиде и той были виды.
Чья же воля сейчас губит климат,
Вырубает, сжигает в пустыню,
Кто тот гад – у потомков отнимет:
И поля и леса, что есть ныне.

Или так попускает Всевышний,
Даст пожрать этим временным тварям,
Чтоб дошли до последнего – к вышке,
И на Суд за последствия шпарят.
Все как нолики, винтики, мизер,
Но все вместе используют пластик,
У планеты нет шансов, кто лидер?
Он придёт, но «спаситель» ужасный…
* * *

Есть такое в событиях сложных,
Что нельзя изменить и исправить,
Угодить туда глупостью можно,
А оттуда никак, амба, аминь.
Попадали в такое по жизни:
То в быту, на работе, в рыбалке,
Все пути вели в проигрыш, нижним,
До сих пор этих случаев жалко.

Ну, никак не поднять эту ношу,
Всегда резать, кромсать по живому,
Где-то видели эту галошу
У других, не помочь по-любому.
Здесь всё сходится в случай, привязка
Там была всем видна, не случайна,
Её рвали ножом, как ни тяжко,
Так спасали, возможно, здесь тайна.
Нет привязкам – в быту, на работе,
Чуть зашкалит, и режут нещадно,
Так спасают и верные ноты
Кто-то слышит, и слушает жадно.

Они есть – эти звуки Небесных,
Не отсюда, в тревоге гудочков,
И покажут, где в выборах тесно,
Не поймёшь, будет глупость и точка.
И на Суд нам никак – не потянем,
Эта ноша для всех неподъёмна…
Только милость, так истинно, аминь.
– Помоги, Боже, в странствиях тёмных.
* * *

Я на мыслях немыслимой скачкой
Унестись могу вширь и повыше,
Здесь объёмы ничтожно не значат,
Мы же ищем свободные ниши.
Попадаем туда, нам спокойно:
Радость в сердце, блаженно, нирвана,
Но бывает так редко, и знойно
Наши мысли ждёт поприще рвано.

Они мечутся бедные в клетке:
Там тревога, там быт, это страсти,
Да ещё наша плоть по-соседски
Им дорогу для думы умаслит.
Наша плоть – оболочка, наш терем…
Мысли это – компьютер, нейроны…
И мы майним, ждём ниши и двери,
Кто найдёт – на Суде их не тронут.
Это некие псевдоответы
На раздумья, там нечто сложнее,
Приблизительно, думой раздеты
Только сверху листы, корень зреет.

В этом корне и сила и семя,
И там Жизнь и Любовь – мы ничтожны,
Горстка праха, в душе нашей темень,
Мыслям много дорожечек ложных.
Табуны эти мчатся к обрыву,
Нужен Пастырь, что души направит,
Нужен некий молитвенный привод,
Чтоб запела мысль в Божию славу!
* * *

По просёлку, по грязной дороге
Спотыкаясь, идут очень дружно,
Их немного, что выбрали Бога,
И избрали молитву оружьем.
Вроде просто и люди привыкли
К чудакам, ходокам, крестоходцам,
На груди или в сердце их лики
Есть святых и взывают до Отче.

Искушенья там бритвами ходят,
Но они под покров омофора,
Пусть до крови стираются ноги,
К Богородице просятся хором.
Благодать им нужна – эта сила,
Эта помощь ниспослана Свыше,
Прикоснёшься к ней раз и на милость
Снова тянет, тревожит затишье.
Благодать есть в намоленных храмах,
И в простых, очень тесных часовнях,
И в источники входят упрямо,
Невзирая на год и условья.

Благодать – это очень родное,
Просыпается древняя память,
Это связь поколений, то поле,
Что засеяно светом упрямых.
У упрямства есть истинный корень:
Не лукавый, путь верный, надёжный,
И Любовь не выводит на горе,
Открывает мир мелочей ложных.
* * *

Изначально настроены струны
На гармонию, правду – зов вечный…
Средь запретов и лжи живёт юный,
Это мы их примером калечим.
Это губка, и наш насмышлёныш
На рефлексах, как будто, снаружи,
Но внутри всё в эмоциях тёмных,
И они с ростом возраста уже.

От груди мы проходим настройку
На любовь – окружающим миром,
Здесь айкью ни при чём, нотой стойкой
Это в нас, это в генах, в эфире.
Но потом начинается: правда,
Хитрость, ложь, извороты, привязка,
И капризы – кто демон, кто автор?
Да всё больше зла, звуков неясных.
И здесь больше защита – молитва
От родителей, бабушек, дедов,
Не создашь эту сеть, и корыто
Будет треснутым, грязным и в бедах.

Мы настройщики струн этих вечных,
Что посеем, то жнём по итогам…
А негодную музыку в печку,
Тема слуха исходит от Бога.
Затыкается слух суетою,
Где гордыня, где глупость… Любовью
Можно чистить все эти застои,
Камертон же нам Дух изготовит.

* * *

Аллилуйя! Наш Боже, Всевышний
В переходах дорожки оставил:
Где делами, где верой, без книжки –
Гласом совести, Высшему слава!
Они были от Ноя и раньше,
Эти твёрдые в вечность зацепки,
И всегда рядом бродит обманщик,
Выставляя в свой табель отметки.

Так попущено – рядом быть с нами,
Проверяя на вшивость и годность,
Все параметры встали в орнамент –
Ограждая путь в Истину вводный.
Там и ангелы справа и слева,
И у каждого пишется свиток,
И плоды, что родились от сева,
На Суды, чтоб был каждый испытан.
Аллилуйя! Любовь не приходит
На Суды, её так пропускают,
Это верный осадок, не мода,
Это то, что годится для Рая.

Мир тому, кто нам пишет ответы,
Обставляя пути и обряды…
Мы же бродим, плутаем, не светим
И пропитаны мутью и ядом.
Аллилуйя! Ещё аллилуйя!
Слава Богу! Поёт православный,
К Саваофу взывая ликуя,
Понимая, Кто в странствиях Главный.
* * *

Долетают недобрые вести:
Не нашлось той соломки родному,
А у дальних – смертельные, крестим
Мы детей, чтоб их ангел вёл к Дому.
Мы ничем уже им не поможем,
Укатили, летят своей песней,
Мы лишь скорбно все вести итожим,
Получается мир этот тесный.
Там украли ребёнка, там сбили
На машине лихие ребята,
Сколько душ в этом действии было,
Для чего? И не спятишь обратно…
Где проколы, где гниль, где ошибка?
Ничего нет случайного рядом,
Золотая не встретилась рыбка,
Отравились обыденным ядом.
Отравились обыденной жизнью,
Выживаньем у телеэкрана,
Не связались, для поиска, с Высью,
Да и был ли там ангел нежданный?

Арифметика жизни простая,
И разрывы – где тонко и сгнило,
А связать, как подстилку, не знаем,
Хотя знаем – Господняя милость.
Не оставит здесь ангел, молитва
Не такие срывала оковы,
Как учить нас, все двери открыты…
– Помоги, Боже, выстелить обод.

* * *

Где-то песни поют на полянах,
Собираются байкеры скопом,
Крестоходцы выходят упрямо,
А мой путь – свой обдумывать опыт.
Он достаточный: было и море,
И леса, и поля, и дороги,
Я к реке хожу странствовать взором,
И до храма, по праздникам, строго.

Получают все ровно по меркам:
Кто и в чём захотел стать богатым,
Кто общеньем, кто волей, кто дверкой,
Что ведёт в мир иной – благодатью.
Что останется – мелкая память,
Испытали эмоции, страсти,
А в духовном – то лестницей станет,
В восхожденьях по жизни, в ненастьях.
Это жизнь и в ней есть повороты,
Заполняются ниши, лазейки,
Кто-то гонит, как байкер, до рвоты,
Кто-то песни поёт всё ремейком.

Те же барды – как зубры живые,
И моторы ревут – есть лошадки,
Да и в храмах всё то же – святые
Открывают в мир горний площадки.
Всё на круги своя, даже жалко,
Так всё просто, по полочкам, в нишах,
И на сайтах всё то же: кричалки,
Мир общенья, мир кланов, все пишут…
* * *

Восхищаюсь святым Августином,
Он вопросы решал по-простому,
Он проблему разложил в путь длинный,
И потом по кусочку затронул.
Становился икс ясный и чёткий,
Не могло быть иначе, всё – правда,
Это «Исповедь» и её отклик,
Чтоб ответ тот отложился в каждом.

А Господь знает наши вопросы,
Он даёт тем святым откровенье,
И найдёт тот, кто ищет, всю россыпь,
Они есть, эти нужные мненья.
Это было, по кругу, рождались
Вновь и вновь поколенья в духовном,
Они зрели молитвенно в дали,
И та россыпь им была в готовность.
Там на все интеллекты и вкусы:
Арифметика и интегралы,
А напротив – обманщик, вор гнусный,
С тиражом книжек ложных немалым.

Восхищаются люди поэтом,
То писателем, то музыкантом…
А жемчужину в россыпи этой
Сам найдёшь или выдадут грантом?
Хорошо бы готовым на блюдце,
Но в реальности так не выходит…
Покопаешься в мусоре куцем,
Перейдёшь против трения воды.


* * *

Как припомню о тех миллионах,
Что живут без воды и без хлеба,
Так рождёны в своих плачах-стонах,
Как животным им выжить потребность.
И чего же мы плачем в России:
Изобилие вод и пшеницы,
Есть проблемы с жильём некрасивым,
Это прошлое тянет склониться.

В этом прошлом был голод и реки
Скорбной крови, за грех христианский,
Это в пользу, урок, опыт некий?
Или образ невидимой планки?
Нам недаром на севере дали
Поселиться средь этих просторов,
Дали всё и мы делимся с дальним,
Принимаем – кто лезет не вором.
Прилагательность нация – русский,
И приложится немец с китайцем,
И арап, в вечном помысле нужный…
Что? Зачем? – непонятно, здесь тайна.

Здесь приложится к русским планета,
Православие стержень духовный,
Сам Христос грядет к русским с приветом,
Его ждали и ждут, ждать готовы.
И куда же тогда миллиарды,
Кто жуёт и блаженствует сыто…
Нет здесь тайны, здесь искорки правды:
Все в огонь, без воды и корыта…
* * *

Орфографии разные рамки –
Достают не от мира поэта,
И нет средств, чтоб редактор их танком
Обровнял перед выходом к свету.
Снисхождения просим и милость
Оказать, и не спрашивать строго,
Догматически здесь находилась
Сердцевина и к ней эти строки.

Сердцевина – к Всевышнему вектор,
Православие – рамки, обряды,
Этой помощью Свыше вёл некто,
Уводил от дыхания ада.
Находились и темы, и буквы
На свои становились порядки,
Не скажу, что испытывал муки,
Здесь в гармонию ввёл некто Святый.
Почему так считаю, всё – правда,
И нет зла, любованья, гордыни,
Обнаженье грехов, я не автор,
Сотворили слог в вечность и ныне.

И не мне их проталкивать к свету,
По молитве находится умный,
Понимающий в правилах клеток,
Оком зрящий духовные суммы.
Орфографии нужные рамки,
Согласованность слов и догматы…
Это вместе проедет на танке
По мозгам и даст нечто Дух Святый.
* * *

Нам из мира незримого вести
Долетают, кто слышит, приветом,
Кто и как эту весточку вместит
И куда её сложит при этом.
Есть миро – истекает из статуй,
Из икон, из могил, что за чудо?
Прозорливцы невидимый атом
Уловили и сложили в кучу.

Ясновидящий – что за картины
Принимает и как их запишет?
Нет механики здесь, опыт длинный
Говорит, что есть нечто, что Свыше.
Как понять эти странные строки,
Что поэтам приходят незримо,
Не умом и не опыт глубокий:
Сразу блок и с концом неделимым.
Понимаешь, что всё это было
Где-то набрано раньше, все мысли,
Ну, не мог сейчас разум унылый
Докопаться и точно исчислить.

Все же видели после инсульта
Доходяг, что как малые дети,
Я и сам не создам ныне культа,
Только – правда, оттуда с приветом.
Что сейчас актуально – спасенье,
Этих малых последних остатков,
Эти руки оттуда, чтоб кремнем
Вновь собрался воскресшему атом.
* * *

Что осталось от прошлых историй –
Мегалиты в немыслимом камне,
Суперлазер их резал, не спорим,
Или циркульный круг великана.
Однозначно одно – мозг их круче,
Да и силы побольше и знаний,
Кто убрал их – космический случай,
Или сами себя растерзали?

Это нам доля – палки-копалки,
Археологам – голову в паре
Измышлять и, играя в считалку,
Годы ставить, кто больше подарит.
Раз погибли – им нет привилегий,
Все тупые и варвары, дики,
Уж у нас-то получится нега,
Мы же в комп все счета зарядили.
Нам оставили каплю преданий
Пастухи из халдейской пустыни,
Но достаточно в выборе знаний,
Что идти надо с Богом отныне.

Но опять мегалит и колоссы,
Блоки памяти – мода у кладбищ,
И не слышим мы внутренний голос,
Что зовёт нас избегнуть чар ада.
По пророчествам близится коллапс,
Накопился груз грязный духовный…
И на Суд мы все движемся голы,
Там проверят всю крепь и готовность.
* * *

Сходит мир от безумных фантазий,
В голограмму вселенную вставят,
Где-то квант там заскочит без мази,
Ну и числа пристроятся с края.
Намешают такого в те дебри,
Что из пальца, а что от лукавых,
Но раз ищут, есть в этом потребность,
И выводят тихонько свод правил.

Всё когда-то фантазией было:
Фотография, радиовышки,
Сериалов домашнее мыло,
Всё казалось безумием лишним.
И в физическом и в богословском
Состязались в теории правил,
Иногда вели битвы до крови,
Это древний фантазии навык.
Появляются гении мысли,
Им одним опускается планка,
И дают заглянуть в эти выси,
Она есть, эта мира изнанка.

Всё не так, не такое, духовней,
Мир других измерений, пространства,
Там законы не действуют крови,
Но есть Жизнь в неземном постоянстве.
Мир фантазий ничто – это мифы,
И ничто – исчезающий атом,
Но по вере секретные грифы
Открывались святым – Сын распятый…
* * *

Фараоны духовное чтили,
Понимали всю пользу запретов,
И индейцы с могуществом в силе
Понимали, есть Высшее где-то.
Там жрецы создавали законы,
Наблюдая текущее, опыт,
Понимали – здесь смерть, здесь не тронут,
На ошибках творились век тропы.

Где-то лучше, где сильно дичали,
Исчезали народы, державы,
Все метались в надежде причала,
И всех било цунами о скалы.
Выживал этот род, он живучий,
И плодился не слабо, жил долго,
За века можно складывать случай
И в систему законов, на пользу.
Помогало кому-то, но слабо,
Кровь бурлила, играли инстинкты,
Наступали на те же – в смерть грабли,
На пути выживания длинном.

Потихоньку нашлись и крупицы
Золотые, в духовном походе,
Бог избрал их одних – единицы,
И от них это семя выходит.
Но сейчас уже нет, не дичают,
Избирают антихриста в гуру,
Они с ним захотели здесь пая…
Единицы поймут – это дурость.
* * *

Что понятно любому народу:
Это верность, любовь и разлука,
Там политику чуточку тронут,
Основное же чувства и мука.
Старый фильм про военные годы
Есть «Летят журавли» – это вечно.
И всегда есть такие уроды,
И всегда эти фильмы не лечат.

Там нет корня, ни в битвах, ни в чувствах,
Только горе, сюжет и подстрочник,
Каждый в выводах – умственно, устно,
И в конце есть всегда многоточье…
Многоточье все наши экстримы,
Многоточье любовные драмы,
Не всегда повезёт с серединой,
И с гармонией истинно самой…
Мы же видим реальные войны
Происходят здесь точечно, в яме,
И всегда это тайному больно,
А другие летят журавлями.

А откуда-куда – неизвестно,
Машут крыльями, держатся стаей,
Так и мы проживаем все местно,
Над культурой страны пролетая.
И какое же счастье в России
Уродиться, здесь шансы есть выжить…
Осознать, что есть радость в Мессии,
И летят журавли веры ниже.


* * *

Мелко-частных боёв было много
И героев безвестных не мало,
Как везло и как вынесли ноги,
И при взрыве – что в плоти осталось?
Их крушили из сотен орудий,
Пули, бомбы – ничуть не жалели,
Да и трупы валили там в груды,
Кто и что, разберёшь еле-еле.

Их никто не отпел, тех безвестных,
Разве мама тихонько поплачет,
И не знает, где сын лежит честно
Или в лагере сгинул у тачек.
Да и кто отпоёт – поп посажен,
Нет и храмов, где выставить свечку,
Все неверья замараны сажей,
Но случилось великое нечто.
Распечатали мёртвые храмы,
И попов отпустили на волю,
И запели все к Богу упрямо,
Поминая всех скорбною болью.

Это нам неизвестно, а Богу
Все повзводно в строю и живые,
Там другой трибунал и тревога:
За слепых и глухих, есть тупые.
Мы не лучше и в мирное время,
Нас кино разорвало на части,
Да в нас бомба покоя, что дремлет,
Но потом разнесёт, Суд ужасен.
* * *

Никогда не летал дельтапланом,
Параплан видел только в картинках,
Но я море прошёл с ураганом
На спасателе, был в поединке.
Двое суток стоял без подмены
На той вахте и выдержал бурю,
Это бати моряцкие гены:
Не стонать, не реветь – если хмуро.

Много что мы ещё не видали,
Не испытывал гонку на каре,
Но в душе я отчаянный парень
И летать хочу с ангелом в паре.
Это очень расчётливый спутник,
ОбеЗпечит любую посадку,
Не заманит в смог облачный, мутный,
На болотах не вывалит гадких.
Будет ясное небо, и море
Отразит его синь-синевою,
Два в одном, я на крыльях от горя
Вознесусь, невесом над землёю.

Да, мечты, но, пока что, мы в весе,
Все в ничтожных и мелких привязках,
Каждый ходит при смоге, не весел,
Все в болотах – где тина и ряска.
Как уйду я от ближних-любимых?
Дельтаплан мне не нужен с мотором,
Подожду, мы должны быть едины,
Это верой даётся с упором.


* * *

Что-то вспомнилось мне о Малмыже:
Городок, каких много в России,
Он не выше ничем и не ниже,
Пусть в садах, но бывают красивей.
Без излишеств, и пристань уплыла
С бакенами, исчезла на Вятке,
И дорога проходит уныло
В километрах от города, в прятках.

Самолёты теперь не летают,
А когда-то и поезд объехал,
Предприятия где-то там с края –
То ли живы, то нет, без успеха.
Но стоят, возрождаются храмы
И мечеть, и ликует торговля,
Да и в школах всех учат упрямо,
И для Родины здесь подготовка.
Неприметные вятские парни –
Это Родины крепь и опора,
Это зять мой и пасынок – пай их,
И таким, как они, город дорог.
Они ратные где-то в дежурстве,
ПВО и десант – на тревоге,
И не станут играть с боем в жмурки,
Сзади школа и город, и с Богом.
Нам молится за них неустанно,
За Россию, здесь город навеки,
Устоял он и держится в Главном,
И духовные будут успехи.


* * *

Километров немереных – прочерк…
Так в физическом видится мире,
А в духовном – там нет многоточий,
Здесь всё близко, как рядом в квартире.
Уезжают родные и гости,
Стариков забирают их дети,
Где и как упокоят их кости
Не узнаем, но души их светят.

Эта тонкая нитка молитвы
Их достанет в любом уголочке,
Наша жизнь – это, как бы, учитель,
И выводит на финише к точке.
Что есть точка в масштабе вселенной,
Как ничто или центр мирозданья,
Это как посмотреть, незабвенны
Стали те, кого встретил в пространствах.
Они, чувствую, всё же живые
И по-разному там за пределом…
Те, кто здесь, им поможем, их вывод
И от нас чуть зависит на деле.

Все пронизаны ниточкой связи
И её не измерить прибором,
Кто услышит, попробует разик,
Не разделишь пространством, забором.
Километры – ничто, это образ,
Для физических тел преткновенье,
А в духовном – мозаикой собран
Его дух и душа для вселенной.
* * *

Не от возраста слышанье Духа,
Есть, кто слышит призывы с рожденья,
По постам молоку – нет, без вкуса,
В среду-пятницу Небо им сенью.
Есть до старости с пробкой из серы
В голове и душе – нет прохода,
Очень жалко таких, что без веры,
Хотя прожили долгие годы.

Моя бабка сто лет проходила,
Но ей дали последние шансы:
Дали батюшку, исповедь, милость
Залечить те духовные ранки.
А другие и в возрасте крепком
Уходили никак, будто травы,
А в какой их направили сектор
Не гадаем, все будем неправы.
Эта тема тончайших материй,
Нам слегка обозначили рамки,
Не вписался, ушёл в смерть без веры,
И под горку укатятся санки.

Этот вектор внизу – там глухие
И слепые, есть образ – тьмы внешней,
И огонь – окончательный выезд…
И стихи эти весточка грешным.
Услыхать – это сложная тема:
Здесь болезни, утраты, невзгоды
Помогают прочистить те клеммы
И дойдёт Весть до слабого мозга.

* * *

Много раз я затягивал песню,
И она выводила к итогу
Не от мира, сказать если честно,
Против шерсти и вроде не в ногу.
Но что делать – все темы есть Свыше,
И так звёзды сошлись – выраженье,
Времена нам – ни дна, ни покрышки,
Ищем ноту для мужа и женщин.

Они есть эти в странствиях души
Кто ещё не услышал призывы,
Что идут от Отца и от Духа,
Ради Сына и к Сыну весь вывод.
Эти тени, где край горизонта:
Возникают, уходят, мелькают,
Я молитвой вдогонку, по кромке,
А что дальше?.. растаяла стая.
Дальше лично… родные и братья,
И сестрички – сквозь тернии жизни,
Эти строки – канаты, чтоб браться
И идти в направлении к Высшим.

Здесь немного духовной подпитки,
Но старался, есть капелька веры,
И я в мельнице – истинной битве
Пригожусь, достигая до нервов.
Они есть эти нервные струны
И душа отзовётся родному…
Это цель воскресенья – звук юный.
– Помоги, Боже, слышать зов к Дому.
* * *

Замечал, отзываются струны
На прекрасные музыки ноты,
Кто и где камертон этот всунул,
Но он есть, в этом рознь от животных.
Хотя там тоже есть экземпляры,
Отзываются мощным удоем,
И змея – не кидается яро,
А под дудку качается стоя.

Человеку дана эта сфера,
Не от хлеба и низменных зрелищ,
И органы взмолились, как двери
Приоткрыли на Небо вдаль щели.
Здесь вершины земных совершений,
Эти высшие точки созвучий,
И им слава, и память, и деньги,
Этим гениям – лучшим из лучших.
И простор, и столетия поприщ
Не убавили слуха попытки,
Подключаются к Небу и опыт
Говорит, что дают им улыбки.

Иногда инструмент может выдать –
Как словесную фразу для мозга,
Всё понятно, прекрасны все виды,
Мир нетленья и жить будет долго.
И незрячий увидит картины,
А глухой?.. Это промысел Высших,
Где там-тамы – в башке всё едино:
Апатиты, навоз и нот писки…
* * *

Завершить надо цепь восхождений
На какой-то возвышенной ноте,
Не один их творил и без лени,
Вдохновенно блаженно работать.
Помогала и вера и опыт,
Помощь Свыше – все строки и темы,
Этих знаний духовные крохи
Для себя я в копилку приемлю.

По кирпичику строится башня,
Но у нас не гордынь Вавилона,
Я все лавры оставлю на пашне,
Пусть взойдут семена наших стонов.
Это плач и молитва с восторгом,
Приоткрылось духовное нечто,
И я слышать хочу и исторгнуть
Для других эту ноту, что в вечность.
Помолюсь, над читающим строки,
На краю вас вселенной достану,
Пусть и вам будет думой глубокой
Наше странствие здесь, наши раны.

Тема слуха – Небесная тема,
Я и сам был глухой и ослепший,
И плясал там, без образов – демон,
Он всегда рядом с теми, кто пеший.
Выбирайте коня в «Откровенье»,
Там есть Всадник, всё Белое в Белом,
Нам в подобие малом, не тенью
Перейти на их сторону смело.

* * *

Вырастает багульник болотный,
Так и лезет с дурманом, отравой,
Вновь и вновь семена его тропки
Заполняют, не выведешь здраво.
Его надо сжечь ядерным взрывом,
Подождать лет до тысячи с гаком,
Но найдёт он лазейку и криво
Прорастёт на земле у нас, раком.

Так в духовном – не выведешь семя,
Что калечит заблудшие души,
Здесь весь мир надо сжечь переменой,
Обновленьем воскресным улучшить.
И Он есть – этот Первенец чистый,
И весь мир тот – Ему в созерцанье,
Он с глазами, как мы, и душистый
Запах мира того в собиранье.
Получаются капельки мёда
Из растительных соков, нектара,
Так и нам заплатить надо подать,
Через смерть перейти в те гектары.

Из живых там Илья с Елисеем,
И разбойник, чрез смерть будет третьим,
Не багульник там, в вечное сеют,
И в том мире всё лучшее, светит.
И в том мире всем молодость вечно,
Процвели и с плодами – достойны,
Обновлением в счастье, конечным
Будут горе, болезни и войны.
* * *

Не певец я иллюзий и мифов,
Режут правду в глаза эти строки,
Я надеюсь, откроют сейф с грифом –
«Всё секретно», нас время торопит.
Все религии молят, знаменья
По земле понеслись ураганом,
Мы дождались – последнее время,
И не видит – кто в плоти и пьяный.

А у нас есть духовный Израиль,
Мы по духу есть плод Авраама,
Вот где будет вся битва окраин
С сердцевиной, последняя драма.
И стихи эти, как бы, патроны,
Их немедленно в ждущую ленту,
Пусть услышат друзья в обороне,
И врагам не оставим моментов.
Не оставим лазейки для цифры,
Чтоб и нас в электронный концлагерь,
Где с клеймом все, помечены грифом –
Что есть подпись в секретных бумагах.

Если сдался, то ангелу трудно
Выдирать нас из этих колючек,
Он уснул, этот мир непробудно,
И глядеть на него – с Лотом случай.
Уходить, невзирая на грохот,
Оно всюду – духовное пламя,
И молитва – последние крохи
Помогать нашим ближним, упрямым.


* * *

Мегалит, артефакт, дар святому,
Что ещё нам письмом не от мира?
Это люди – их жизненный тонус
И их смерть – это чудо на вырост.
Всё ушло, но они прорастают,
Семена их надёжнее камня,
Они часть отхватили от пая,
Поделились здесь – в вечную память.

Археологи косточки сложат,
Непонятное просто запрячут,
Сотворят из истории кожу,
А в шкафу – тьма скелетов ходячих.
Принижают мир общей гребёнкой,
Что-то есть, что мешает, за кадром.
Нас под купол сажают, под плёнку,
И туман этот лезет из ада.
Объясняют: свобода есть, выбор,
Но где выбор? Есть точные рамки,
Уничтожат – не впишешься, либо
Извратят и вернут наизнанку.

Мегалит, артефакт – это мелочь,
Иероглифов тьма – непонятки,
Но слова – это Свет, это дело,
Не запрячешь священное в прятки.
Эти письма писались и будут,
До последнего времени вести,
Это дар – увидать эти груды
И ответить, принять жизнь, как крестик.
* * *

Это милость: Земля ещё крутит
Непрерывно свои обороты,
Хотя столько наделали мути,
Что давно нас сжигать надо оптом.
Дали больше, чем думаем сами,
И от сложного лезем к простому,
Энтропия разрушила камень,
Эволюции здесь нет проходу.

Каин – нет, не покается – брата
Он забил и отмеченный Богом,
Его семя – размноженный атом
Захватило всю Землю итогом.
И на власть обижаться не надо,
Они крутят пластинку пророков,
И по кругу спираль, своим рядом,
Где здесь «я» – это нечто без окон.
Но я знаю, меня не забудут,
И без просьб проведут, куда надо,
Мои просьбы – заблудшему люду
Помоги, Боже, выйти из ада.

Не забудь моих ближних, спокойных,
Ничего ещё в духе не слышат,
И не видят, что грозные войны
Здесь давно, пусть без грохота пушек.
Не забудь даже бедной овечки,
Что ещё не обрушилась в пропасть…
Мы верёвку дадим ей и речью
Попытаемся вырвать из опта.
* * *

Кто-то бабочек ловит прекрасных,
Кто цветки собирает и сушит,
А кто это снимает, как частный,
Не от мира искатель звёзд душам.
Кто-то музыку пишет народу,
Кто-то клип создаёт с наворотом.
И программы там есть, чтобы моду
Креативно представить к просмотру.

Созидание, творчества муки,
И у каждого разные «бзики»,
Кто ведёт нас и учит наукой,
И дары раздаёт, не безлики.
Они есть эти крохи таланта
Почти всем, а кому-то особо,
Там сверх меры навалят и гранты
Получают они не для пробы.
Кто-то скульптор, а кто-то картину
Как игру создаёт, примитивно.
Но она веселит и задвинут
Её в кухню, но там она дивна.

Дивно всё, что творит, созидает,
Приобщает к высокому, учит,
Но там грани пойдут и без края
От звезды разбегается лучик.
От звезды, для себя – это одаль,
Воспаришь, но в конечном угаснешь,
А к Истокам припасть, здесь не годы –
Это вечность творенья в прекрасном.
* * *

Пустота – звук порожней октавы,
Ощущенье – от фильмов и чтива.
Современный вал мусора бравый,
Что уже завалил всех ретиво.
Где найти этот истинный жемчуг?
А он есть, не оставят нас в мути.
Что есть искорки Света и кремни?
Их искать в Интернете – рыб удить…

На какую наживку поклёвка,
Применять ли багор и подсачек,
Или сразу на берег и ловко
Всё в садок, как хозяйке на сдачу.
Надо чистить, иль сразу готовить,
Перемога иль зрада – не ясно,
Толкователь – что скажет о слове?
Что пойдёт с камертоном согласно…
Камертон – это тонус молитвы,
Проверять неустанно лист нотный,
Всё туманно, неясные нити,
Но предчувствие есть – что мир рвотный.

Теплокровных извергнут из чрева,
Это всё – все обеты и цели…
Как уйти от толпы видеть Древо,
Что даст Жизнь и талантом наделит.
Я свой дар запущу неустанно,
И отдам в рост другим, «Альтаспере».
Что там будет – не знаем, в тумане…
Но октаву творить будем в вере.
* * *

О мечтателе фильм в «Белой ночи»,
И реально и жёстко – всё в меру,
Это жизнь в её красках – не очень,
Разный полюс в убогих примерах.
Там и там будет кислой развязка,
Все состаримся, станем циничней,
Там сюжет Достоевского – сказка,
А по жизни все выборы – лично.

Воспитание, мир восприятий…
Но и Свыше нас тоже жалеют,
И дают для мечтателя пряник,
А циничному – всё, без идеи.
Жизнь намного сложнее романов,
Но в ней годы, нюансов так много:
Хепи энды, текучка и драмы,
Всё под спудом – известное Богу.
Надо видеть какие мотивы
Создают этих классиков книги,
И всех классиков – Библия диво,
Там серьёзней, там точное иго.
Там мечтанья по вере – реальны,
И сверхжёстко неверью расплата,
И конец – он у жизни не дальний,
Это фильм, где героем сам автор.





* * *

Непрерывную цепь очень сильных,
Очень мощных духовных сонетов,
Что мне дали, чтоб жатва обильней
На последнее выпала лето.
Я о темах и строках не думал.
Они сами рождались нуждою,
И мой мозг обновлённый и юный
Их откуда-то считывал строем.

Как бойцы эта рать непрерывных,
На все темы простых размышлений,
Для меня это чудно и дивно,
Эти складные вечности деньги.
Пусть им будет тираж миллионам,
Сотням тысяч, десяткам – пожалуй,
Чтобы эти духовные тонны
Помогли им в прозрении малость.
Понимаю, что есть единицы
Тех, кто слаб и нуждается в пище,
Одному бы помочь в этих лицах,
Что мелькают по жизни и ищут.

Нам не ведомы эти итоги,
Всё под спудом и помощи просим,
Чтоб отправить талант сей в дорогу,
Чтоб он вырос и дал плод под осень.
Есть желанье, есть зимняя спячка,
И кого-то стихи обогреют,
Или плод одной личности нужен?
На Суде мы узнаем у цели…
* * *

Не из памяти истины Жизни,
Из других закромов Мирозданья,
Из скрижалей родимой Отчизны,
Что нам дали по вере в исканьях.
Там каноны, догматы, там стержень,
Там те рамки, в которых рождённый.
Понимаешь, что внешним подвержен
Дух влияниям, разным законам.

Эти истины – плюсы и минус,
Духи злобы и ангелы Света,
Всё пройдёт, и когда-нибудь минет,
Удержаться бы в рамках при этом.
И другим приоткрыть эти крохи,
Эти файлы секретных сокровищ,
И стихи в этом плане не плохи,
Вроде шалость и битва до крови.
Кто как примет, то будет итогом…
Шалунам будет – Страшная Сказка,
А серьёзным и плачущим много
Приоткроют в последней развязке.

И земное – ничто, это призрак,
И банальности буквы – придирка,
Не запутать бы в простеньких числах,
То, что дали – отправить на вырост.
Не из памяти образ спасенья,
Это верой к Спасителю тяга,
Радость Света и ангелы сенью…
– Помоги, Боже, вынести тяжесть.


* * *

Электронный концлагерь земного:
Это рядом стоят три шестёрки,
Говорилось и думалось много,
А реальность пришла из Нью-Йорка.
Это образ того Вавилона,
Что сжигают в конечном итоге,
Непреложность духовных законов:
Так должно быть, так будет – всё строго.

Виртуально-бумажные деньги
И их власть – это образ дубины,
Всех под санкции, тролить, не меньше,
И из мухи слона дуть едино.
Это Запад умеет, есть опыт,
Силиконовый лагерь убогий,
Все мозги засосали, утопий
Наплодили, мечты их без Бога,
Но на севере есть исполины.
Православное верное братство,
Они встанут шеренгой единой,
И не сдвинут их тьма и богатство.

Там всегда был конёк – поиск Духа,
Смерть за другов своих – аксиома,
И прихлопнут назойливу муху,
Если вылезет подло из дома.
Они сами не лезут к Парижу,
И Берлин им нисколько не нужен…
Но сломают всем дом – это вижу,
Кто поднимет на Божьих оружье.
* * *

Ты стихи среди ночи услышал,
Она многих при жизни остудит.
Но нас помнят и любят Кто Свыше,
Пусть на вид мы последние люди.
Гром пророчества грохнет над нами,
Интернет раскопает их, сложит…
Всё дождались, свершается, аминь!
Но бегут скакуны в свои ложи.

Этих тайных не сгинула мода,
Этих клубов средь избранных, кланов,
Даже больше – они нам погоду
Заказали и ждут свою драму.
Ничего мы не можем – их случай,
Им попущено и открывают
Эти двери истории, тучи
Создаются по миру без края.
Всё у них – весь рычаг триллионный,
И иллюзия есть, что сумеют,
Всех затянет в воронку, законы
Здесь такие – привяжут без клея.

Это образ – огромной воронки,
Все несёмся в последнюю яму,
Трепыхается кто-то и звонко
На поверхность взлетает упрямо.
Эти строки – нам искорки, вехи,
И по ним можно выплыть с воронки,
Не в течениях, плюнуть в помехи…
Мы последние в выходах тонких.
* * *

Напророчат нам много и страшно,
Мы и сами всё чувствуем – будет…
Сотворили греховную башню
И сжигать надо мерзкую груду.
Так пошло от времён Вавилона:
Кто-то верит, а кто-то зло строит,
Кто умышленно в бунте к Закону,
А кто просто солдат в общем бое.

Мы участники этих событий
И на нас эти сходятся строчки…
Не уйдёте ни в быт, ни в открытья,
Всех достанут ударом по почкам.
Посмотрите – все строят глобально,
Под одну подгребают гребёнку,
И вершина там доллар, а дальше
Всё обрушится быстро и звонко.
Но опять соберут эту кучу
И на золоте вверх, на юане,
И не видят, что грозные тучи
Уже рядом и что-то сверкает.

Но не верят: мир светодиодный
Помешался на чудо-рекламе,
Это двигатель мира, их божек,
Всё на купле-продаже и сраме.
Мы не лучше поганцев Содома,
Вавилон отдыхает – мы круче,
Всё в огонь, не оставят ни дома…
Сколько душ заберут эти тучи?
* * *

Есть во всём незабвенная нота,
Как визитка – узор или строчка,
Когда видно, что в целом работа
Сотворилась с душой, стоит прочно.
На дубовых столбах и на сетке
Проявился фон – длинная рамка,
И волна, и особенно метко
Летят чайки, и сердце приманкой.

У другого, наверно, рисунок
По-другому и пел, и смеялся,
Если лично он вложил там душу,
А не так – трафарет, образ галки.
У другого и строчки певучей,
Темы близки, родней и приятней,
Всё как все, исключается случай,
Но мелькают конвейером кадры.
Хотя тоже о вкусах не спорят,
Обожаем мы образ штамповки,
Там без критики, эти узоры
Сотворил кто-то умненький ловко.

Но душа её в щель не запрячешь,
Прорывается – пусть запятою,
Чтоб визитка – отброшенный мячик
До другого добрался, кто спорит?
Подсознательно эти мотивы,
Но есть чувство, есть образ гармоний…
Полумесяц и Крест – это диво,
Эта в вечность визитка нас гонит.

* * *

И стихи даже днём не остынут,
У поэта своё измеренье,
Он всю ночь ждал волшебную силу,
А она посетила без тени.
Где-то полдень, но что ему время,
Он блаженно проспал эту рвачку.
Он свою часть исполнил не дремля,
Остальное всё фон – мира спячка.

Он всю ночь сам искал эту ноту,
Из нездешнего где-то пространства,
Но дошло – это местных работа,
На Земле эти ангелы в данных.
Мы же видим лишь семя проклятья:
Сорняки, разных гадов и тварей,
Да и люди тем меченным братья,
Это Каина семя, как пара.
Нет тепла и того кислорода,
Что без туч окормлял эту Землю,
В «Аватаре» – часть видел природы,
Но здесь лучше, здесь вечное семя.

Древо Жизни исчезло, источник
Непонятно куда удалился,
Мы не видим Сад – бедные очи
Познают зло, влюбляются пылко.
Но есть вектор Любви, он в духовном,
Воскресенье не где-то, здесь рядом…
Кислород снова в купол готовый,
Очищенье от семени гадов.
* * *

Мы не знаем где точно мать Ева,
Под Дамаском покоится Авель,
Плод вкусили познания с Древа,
И пошёл люд гулять неприкаян.
Но на круги своя возвратился
И опять под Дамаском не братья…
В лютой злобе зенитная «Шилка»
Расстреляет другого с проклятьем.

На земле той не будет покоя,
Эти тысячи лет идёт драка,
И всё так же – кто в жертве достоин,
А кто в силе, но пятится раком.
Эти дети потомки Содома,
Уцелели, размножились гады,
И дубину нашли повесомей –
Это залпы ракетного «Града».
Кто там Каин, кто Авель – не ясно,
Всё узнаем в пик Армагеддона,
Это кто доживёт и согласно
Всех пророчеств останется Дома.

Что же нам бедным делать, текущим,
В этом времени тьмы, а не Света?
Так молиться усиленно, пуще,
Чтоб не зря была песенка спета.
Это в нас происходят те битвы,
Там граница – покоя и злобы…
Кто чем жертвует – бедный и сытый,
Кто уснул, кто на страже зрит в оба.
* * *

Очень жалко – без Бога китайцев,
Никакого им шанса – не светит,
Ни делами, ни верой, как яйца,
Что в корзине одной, без отметин.
Не отмечены чем-то в прокладке,
Что от массы отделит, от злобы…
Как тряхнёт, не поможет им гладкий
Светлый путь в коммунизм, всё без пробы.

Эпидемии свалят там кучи,
Нет святынь, колокольного звона.
Не поможет число и могучий
Их рывок копирайта, законный.
Незаконный им тоже не в помощь,
Не кради и не лги – нарушенье,
Бог судья им, но жалко же – тонут,
Не поможет – ни медик, ни деньги.
Но и Индию тоже нам жалко,
И другие заблудшие страны,
Очищение будет, вповалку
Миллиарды уйдут не в нирвану.

Очищение мира по центру
Пронесётся, затронет экватор…
Им давали излишек отменный,
Но по плоти там вывелся автор.
Всё по плоти негодное – в топку:
Очищение войнами, мором,
Все же видят в пророчествах тропку…
Порох, порох, планета вся порох!

* * *

Этот август по виду спокойный,
Где-то там бродят чёрные тучи…
Так чего мне не спится и войны
На уме, и наш ворог могучий.
Это плач о России, чтоб люди
Пробудились и вышли с молитвой,
Это шанс нам: единственный, трудный,
И он есть и не видит пень сытый.

Чтобы Бог дал людей и таланты
Сотворить обороны оружье,
И средства поражения, танки –
Чтоб прошли всего шара окружье.
Не для славы, чтоб Господа волю
Нам исполнить, зачистить планету,
Вскрыть гнойник, этот раненый болен,
Применить к нему действенный метод.
Нас таких и не много, в запасе:
Не военных, не важных, но в плаче
За Россию и путь ей опасен
Уготован, но слава задаче.

Мы не те – кровожадные волки,
И не скот, что жуёт тупорылый,
Здесь другие обеты – без шёлка,
И горячий есть выход, не стылый.
Нам задача – всё правильно славить,
И не зря – Православное имя…
И когда прозвучит точка – аминь!
Там, где внешняя тьма – не застынем.
* * *

Что ест свет? Что и днём не доходит,
И живут полоумно, во мраке…
Подбивают другие итоги
И не просят спасения факел.
Это внутренний свет – размышленье,
Там всегда есть своя половина,
Кто-то с дьяволом делает деньги,
А кто ищет всегда середину.

Этот мир он из чёрных и светлых,
Из добра и из зла – непременно,
Как два полюса эти приметы,
И куда, кто притянется – ценно.
Все мы плаваем в разном бульоне,
И своя степень градуса варки,
Но в итоге все Божьи законы
Разделенье прошьют без помарки.
Всех разделят – овец от козлища,
Миллиарды негодного – в топку,
Это здесь размышление – пища,
А за гранью есть Суд, если пробка.

Как понять? – один верит и видит,
А другой живёт рядом – незрячий…
Чтоб вести его? хитренький идол
В телевизоре кончики прячет.
Что есть Свет? И в чём в нас отраженье?
Как очистить зеркальные грани?
Все вопросы – мне внутренне жженье…
А кто тёмный и солнце не встанет…
* * *

Возникают какие-то волны:
Из мечтаний, желаний, стремлений,
И потребности даже – исполнить,
И находятся: время и деньги.
Кто даёт этот зуд, эту тягу
К перемене, в отрыв от текучки,
И куда в подсознание лягут
Эти виды, заморские штучки.

Или даже в соседней деревне:
Там свои типажи и гектары,
Это в нас же осталось от древних,
Побродить по планете – всё даром.
Но сейчас мы заплатим немало,
И убьём, может, время и гроши,
И получим, конечно, усталость,
Но мечтать будем вновь о хорошем.
Но со временем скажется опыт,
И поймёшь – миражи и зыбучесть
Отношений и разные топи,
Что подносит величество Случай.

Но так будет – в последних минутах
Мы ещё захотим перемены,
И без Корня секундная удаль
Нас погонит искать снова темы.
То же в храмах – паломники дружно
Соберутся проведать святыни,
Там же Корень, молитва – оружье…
Двери в вечность, и присно, миг ныне…
* * *

В череде из сезонов, как актов,
В сентябре наступает – особый…
Календарь своим ходом иссякнет,
Новолетие жемчугом сходит.
Здесь нет праздника, той заморочки
Новогодней, гулянки и пьянки,
Обновились духовные точки,
Проявляются чётче обманки.

Перед этим день строгой проверки,
С головой Иоанна пророка,
Предотечи всему и примерка
Завершится закрытием окон.
Нас так учат, ведут, тренируют,
Просвещают, устроят экзамен,
Чтоб узрел преходящее всуе,
И с души снял текущего камень.
Это всё понимают монахи,
А у нас всё размыто, всё мутно,
Здесь своя бы поближе рубаха,
Да утеха сия из минутных.

Но на страже стоят староверы:
Не изменят ни дня, и ни йоты,
Календарь их – для вечности дверка,
Там и даты стоят для работы.
Для моления чётко по плану,
Чтоб посты – непременно и строго,
Чтобы окна открыли изъяны
И душа обновилась в дорогу.
* * *

Всё идёт по каналам системы:
Очищают, и жизнь дают, майнят…
Мы ничто, без неё мы вне схемы,
Нуль, отброшенный точкою, крайний.
А внутри мы нули для порядка,
И там степени громкие – «…оны»,
Там движение вверх без оглядки,
Все равны перед Высшим законом.

Понимаем – что есть Единица,
Во Главе и с неё ведём счёты,
Кто не в счёт, то прошу не сердиться –
Неудачный абортовый опыт.
Он ушёл за предел, в запятые,
Там их много нулей, все остатки,
Там беЗчисленно много, весь выезд,
Но кому нужен мусор – не сладко.
Всё несладко нулям без системы,
Где кого призовут – это тайна,
А ещё и помехи есть – демон,
Этот нуль сразу делает крайним.

Вы простите меня, математик
Некудышный, кого-то не вспомнил,
Тех нулей, что без веры, их хватит,
Чтоб опутать вселенную комом.
Все каналы съезжаются в храмах.
Там нулям обретаются формы…
Ещё раз все простите, но драма
Уже рядом – банальность для нормы.
* * *

Представляете – ноль, да из глины,
И в него дух, да Животворящий,
И в гармонию красок, любимым
Сразу лучшее – мир не чадящий.
И познание мира не сразу,
Постепенные степени роста,
Не от нас появилась зараза,
Мы ничтожные времени гости.

Мы вошли среди ангелов битву,
И попало как надо, не слабо,
И пошли семена и открытья
Постепенно свалились, не сразу.
Мы дошли до познанья нейрона,
Да и кварки у нас на крючочке,
Что ещё надо, чтобы нам стронуть
Этот мир к окончательной точке?
Мы и духов познали, и злобу,
Семена лжи – миазмы повсюду,
Говорят – ставить некуда пробу,
Но на руку с челом будет чудо.

Но не то, не от Высших с любовью,
Здесь в один электронный концлагерь,
Содомиты свой пир изготовят,
Их и время, и краски на флаге.
И чадит эта мерзость повсюду:
Есть сжиганье, зловоние, мерзость…
И куда этот ноль? – не убудет
Если сжечь его в вечность за дерзость.
* * *

Упредить врага умного надо –
Контрразведчику даже на сажень…
А там строчка одна, эка гадость,
Что она об искомом расскажет.
Ничего – если это попутчик,
Или так шалопай ротозеев,
Он не враг, а союзника лучше
И слова он на ветер развеет.

Мы враги сатаны, но не тайно:
Мы открыты, немного нас, видно,
И убрать нас – какая тут крайность,
Это надо бы, чтобы солидно.
Да, я слаб, беззащитный, открытый,
Это внешне, а внутренне собран,
Там на страже, всё время в молитве,
Понимаю лукавую кобру.
Алкоголь и табак – это мерзость,
Телевизор для нас – не привязка,
Одному воевать – это дерзость,
Но и душу не спрячешь под маской.

Так душа она есть и живая,
Значит, ангелы рядом, на страже.
Не сдадут контрразведчику Рая,
Оградят всех своих, слабых даже.
Мы восстали не прятаться в луже,
Мы на поисках бедной овечки,
Что отбилась, чей разум остужен…
– Помоги, Боже, слабенькой свечке.
* * *

На Земле от воды – катаклизмы,
Нас и крестят три раза, как в смерти,
Что же в ней от Великой Отчизны?
Да в ней множество Жизни отметин…
Но ещё открывают законы
И находят какие-то плюсы:
Монографии, домыслы, оды,
И, понятно, что всё не осушим.

Не дойдём до источника Жизни,
До великой и вечной загадки,
Но и то, что открыли не тризна,
Не играет для умного в прятки.
Что мы пьём: без конца повороты
Из железа, паденья, спирали –
Убивают Небесную квоту
И уводят целебное в дали.
Выше в горы – тем чище источник,
И ключи мы находим с целебным,
И нашли освящение точно
На Крещение к Духу молебном.

Приближаемся верою к тайне,
Здесь приборы ничто не отметят,
Но есть опыт, примеры в беЗкрайнем
Примененье с молитвою в Свете.
От престола идёт река жизни:
Бога, Агнца и древо там с плодом,
Через смерть переход к той Отчизне,
Там узнаем вкус Истины в водах…
* * *

Эпителий всего одним слоем
Нужен нам, чтоб попробовать пищу,
Мы полезные бонусы словим,
И исторгнем – что горькое сыщем.
Из тончайшего обода клеток
Состоит в чудесах оболочка,
И рецепторы скажут при этом
Про всю гамму всех вкусов и точно.

Это как у всех красок палитра,
И свои все названья, оттенки,
Зачем мир этот сложный и нитка
Сразу в мозг и разложит по стенкам?
Чтоб понятно, наглядно, красиво,
Есть во всём совершенство в системе,
Не тупое и сытое иго,
И там песни слагать надо теме.
У нас много рецепторов разных.
Но волшебный из зрительных нервов,
Там без пробы – и сласть и зараза.
И стошнить может даже, во первых.

Мы и LOGOS все чувствуем нервом,
Он доходит чрез глаз, через уши,
И объятия скажут, наверно,
Про Любовь, и то сердце услышит.
Про Любовь не от плоти и крови:
Есть уродцы и глухонемые,
Их обнимут и миг установит
Сразу связь если это святые.
* * *

Сохранить доброту дней последних –
Не об этом ли мысли и дело,
Чей мой дух, и творец и наследник?
Остальное всё с края и мелочь.
Остальное неважно, ничтожно:
Водопад из словес и поступков,
Он как всё в этом мире безбожном,
Сам в себе и конец его – жутко.

Всё ничтожно: мечты, разговоры,
Однозначно одно – дар что Свыше,
Не изучишь то в школах, историй
В житиях есть полно – чей излишек?
Получается, эта наука
Не даётся зубрёжкой и квоты
Доброты не измеришь, разлука
Добавляет здесь капельки пота.
Это бабушка с дедушкой деток
Уж не знают и как приголубить,
Они ждут их, тоскуют и летом
Соберутся все – сложится кубик.

Так и нам надо кубики сложить,
Из молитв и постов, и из плача,
И откроет, быть может, нам Боже
Из Своих закромов эту дачу.
Сохранить этот дар – это зренье
Поднесли у души к окуляру…
Это то, что слагается в деньги,
По которым проходят в Рай – даром.
* * *

Нерушимая, Матушка, Дево –
Мы к тебе припадаем с поклоном,
В освящении верой и делом,
Сохрани нас в сикрове для Дома.
Вроде просто – кто просит и ходит.
Но уводят овечек, адепты
Где-то в сектах находят сверхводы
И несут туда личные лепты.

Кто что просит и кто что получит?
Дополнительный стимул, опора
Православным – Успение лучик,
Строгий пост был, и славят Мать хором.
Неприступное брали упорством:
Здесь упорство двухтысячелетних,
Ничего, что немного нас – горстка,
Но мы знаем: другие есть в Свете.
Мы же помним о братии в весях,
По планете одними устами:
Матерь Божия – веруем, тесен
Этот мир стал для искренних. Аминь!

Непонятное брали терпеньем
И раздумьем пред скорбным распятьем,
Шелуха отлетает и пенье
Тоже что-то доносит от братьев.
И сестрички всё делают славно,
И поют музыкально, по нотам,
Им века, а мы словно недавно
Проводить тебя вышли до Дома.
* * *

Рукотворной здесь много заразы:
Всё ничто, против чуда от Спаса,
Этот образ явился не сразу,
Дожидался чудесного часа.
Чудеса к нам дошли из преданий,
В разных списках – о первой иконе,
Но судьба её сложная, с бранью –
Крестоносцы лишь небо не тронут.

Всё разграбят: дары и святыни,
И потомки их – гниды французы,
Из Москвы увезут Спас, отнимут,
Но и им он не в пользу – обуза.
Так же красные в Спасской, Московской
Башне тоже проделали дырку,
Эта брань на святынь – подготовка,
Когда встанет царь мира, вновь ирод.
Рукоблудникам эта святыня
Прямо в вену, в глаз, в самое сердце,
Потому и наезды доныне,
И на Западе образ померкнет.

На Руси он заглавный и вечный,
От него весь отчёт, с плащаницей,
И он будет на знамени в сече,
Побеждали с ним наши денницу.
Это Свыше награда, на душу
Не руками всё сходит, а чудом.
Это чудо последним – послушать
О Небесном, а тленным – покуда…


* * *

Много лет с чудотворной иконой
На Великую вятские ходят,
И чума этот город не тронет,
У них Спас был защитником годы.
И Гражданская там не кроваво,
И ГУЛАГ был свой местный, привычный,
Да леса помогали быть здравым
В этом мире, где главное – лично.

То есть эго не так тяготило,
И у них гордецы не в почёте,
Простота и душевное в силе,
И с духовным здесь легче в полёте.
Мужики и простецкие бабы,
Все в лаптях выносили святыню,
И Господь видел – духом не слабы,
Оградил эту землю, доныне.
И сейчас наркоман здесь не нужен,
И нет массы безликой, ослепшей,
И народы все в мире и дружбе.
Сабантуй и костры дружбы – лепта.

И в Горохове образ – есть чудо,
Сокровенные тайны России,
Возрождать, что спасением будет,
Без фанфар восхожденье осилить.
По местам есть святыни, иконы
Местночтимые, убрус, Никола…
Вся душа здесь России и стоны
В простоте – создают людям полог.
* * *

Сокровенные тайны России –
Основное движенье под спудом…
Заграничным и чуждым засилье –
Не даёт этой тайны всем людям.
И в физическом и в запредельном
Происходят тихонечко сдвиги,
И мука вытекает из мельниц
Почти пылью, но будут ковриги.

Всё придёт к знаменателю, в общем
Подведут нас к пророчествам явно,
Мы не зря эти поприща топчем,
И свою лепту вставим – как крайность.
Пусть мы мелки, почти незаметны,
Но есть дрожжи, поднимется сдоба,
И в горниле, не в топке, а местным
Мы окажемся паем – зри в оба.
Кто куёт сокровенно оружье,
Кто молитвой тихонько молотит,
Дело общее, общая дружба,
Тут и там зрят духовные очи.

Подключайся по вере, незримо:
Есть враги, есть духовная крепость,
И в проломах все встанем едино,
А стена вся в проломах от века.
Сокровенные тайны – Бог знает
Всю нужду и места обороны…
Уповаем, пусть молимся с края,
Мы для Господа явно патроны.
* * *

Только несколько строчек в газете –
Вот и всё, и весь путь поминальный…
А как жил, и как умер? Во Свете?
Ничего не останется дальним…
Да и ближние скоро забудут,
Есть дела поважнее и срочно,
Отодвинут ушедшего в груду,
И сокроет всё тленное почва.

Всё трава, и весь холмик могильный
Разровняет погода и время,
И пусть был он богатый и сильный,
Всех сравняет земля, в чём же семя?
Да, по плоти всё тёмные сказки…
А по духу – есть плод Авраама,
Вот где твёрдое семя, не маска,
Это в вечность уйдёт дружно. Аминь!
И пусть даже останется имя
В небольшой поминальной тетрадке,
Все у Бога живые и снимет,
Может, часть от грехов в их укладке.

Что газета, что стол, что поминки?
Часть от правил, традиций, от долга…
Пусть всё будет, но в том поединке
Запредельном молитву ждут долго.
Это то, что всегда и навеки,
Это корень основ Православных…
Это помощь и мы смежим веки,
Может, нас отпоют, это в главном.
* * *

Что есть Свет и он в чём неприступный,
Зажигается в ком и не гаснет?
В вере просят его неотступно,
Разве что-то бывает прекрасней.
Мы читали об этом в «Деяньях»,
Он сходил огоньками там явно,
Это было на первых и раньше,
А мы ночью идём, кругом ямно.

Кругом нет никого – одиноки,
Где-то тоже бредут пилигримы,
Ошибаются, падают, охи
Не слыхать никому, всё под гримом.
Все от мира в плащах и накидках,
Но Огонь разве истинный скроешь,
И куда его ставят – не видно,
Хотя тоже очки носим строем.
Прорезается в истинных зренье
И другие дары – по-иному,
Но мы плачем: зачем же нам меньше,
Хорошо бы кругом все шли к Дому.

Освещали дорогу до кочки,
До невидимых подленьких трещин,
Чтобы мы – где гуськом, но уж точно
Пробирались на Свет без затрещин.
Да уж, Свет так уж Свет – неприступный,
И мы в храм приползаем и плачем…
Там такие же люди, но группы
Благодать посещает богаче.
* * *

Благодать – это помощью Свыше
Создаётся вся правда и святость,
А животных сей дар не колышет,
Им пожрать бы, излишек припрятать.
Не себе – это просто инстинкты,
Так заложено в них собиранье,
У людей есть такие же финты:
Собирают на старость – мрут раньше.

Да ещё пенсионной реформой
Им немного продлили агоний,
Попотеют пусть лучше, упорней,
Не мешают здесь старческой вонью.
Всё естественно – это отборы,
А за кадром – где взять на оружье,
Это паника власти, упоры
На людей переложить, всё сдюжат.
Да, защита Отечества – свято,
Пострадать в этом – это есть подвиг…
Все излишки отправить обратно,
Алкоголь и табак гадам подлым.

Есть – здоровое, радости спорта
Открывать и быть ближе к природе,
А кто к вере придёт, тем аорта
Кровь другую, чрез пост, переводит.
Благодать – это в вечность реформа,
Постепенно дары – как учёба…
Как уйти – это главное, орган
У души есть – зрить верою в оба.
* * *

Как мы верили бабушкам в сказках,
Потом в школе вели пионеров:
Это Павлик Морозов, он ласков,
Он отца на расстрел сдал без нервов.
Потом много что было – в итоге
СэСээР потеряли, идею,
Оказалось, шагаем не в ногу,
Вся планета не так сатанеет.

Можно с Богом бороться покруче:
Напечатать бумаги и зрелищ
Предоставить достаточно, сучьим
Всё равно, был бы день их – все цели.
А теперешним нет уже воли:
Зацифруют всех, сделают зомби,
По указке все будут, без школы
Этот лагерь единою бомбой.
И, понятно, взорвётся как надо,
Ничего не оставят в кусочках,
Зачищать надо скопище гадов,
А кто гад – рассчитают там точно.

Всё просчитано: мы инструменты,
Наполнение фона, детали,
Что от нас, есть какие моменты?
Ничего, разве малость осталась…
Помолиться: – Прости нас, Всевышний,
Мы не верили, но прозреваем…
И реально возьми нас под крышу,
Чтоб не с гадами в общую стаю.
* * *

Тут и там чудо – искорки Света
Пробивают тумана завесу,
Не оставил Бог любящий – деток
Средь последнего, в цифре, замеса.
На Руси возрождаются храмы,
Сокровенно возводят купели,
Тут и там освещают упрямых –
Что увидели Высшие цели.

Это чудо – средь полного мрака
Семена проросли, что воскресли,
Все мы мёртвые были собаки,
Но нам дали часть Света чудесно.
Всё же Бог есть Любовь – не напрасно,
Наши предки стояли за веру,
Не у всех это в генах, у красных
Червоточина есть для примера.
И сейчас червоточит в Китае,
У других так и вовсе всё сгнило,
И куда этот плод – мы не знаем,
Верим мы во Всевышнего силу.

И мы верим – у нас плод особый,
Христианский, плод – Третьего Рима,
И четвёртому нет уже пробы,
Собирают в корзину любимых.
Что есть чудо? Молитва – ответы,
Ничего – и святыня воскресла,
Был во тьме – повернулся вдруг к Свету,
Шёл во лжи – всё разложил здесь честно…
* * *

Не имеем Господнего страха:
Он начало-конец – вся премудрость,
Или быть так должно и для краха
Созревали давно – всё не чудно.
Всё естественно – сопли по ветру,
Кто лицом – тот здоровьем отменный,
А где взять тех батыров – в три метра,
Мы же карлики в духе, есть пленный.

Мы же в духе, как норма – слепые,
Телевизор – наш зомби учитель,
Что читаем? – вопросы глухие,
Быт и деньги – статический житель…
Отдыхает доныне премудрость,
Не нашлось ей средь нас уголочка,
Но Господь всё предвидел, что трудно,
И создал нам условия – точно.
Нам ресурсов сверх норм, под завязку,
И народ боевой и учёный,
И религию дали – не сказку,
А реальную вещь, что для Дома.

В этом Царстве Небесном Бог рядом,
И утрут всю слезу и печали
Там не вспомнишь, поймёшь, что награда
Перевесит все прошлые дали.
– Научи нас Господнему страху,
Понимать в чём несём огорченья,
И увидеть – где правильный ракурс
В нашем странствии здесь в загражденьях…
* * *

Какофония шума в эфире,
А у нас индуктивность в антенне,
Ещё ёмкость простая – как сырость,
Заземлённая в чём-то иль в лени.
Всё присутствует в наших сюжетах,
Это мир – в нём физический принцип,
Как и рамки – где вставится тема,
Все из жизни примеры, не принцы.

Где наводка, отдача – понятно,
Очень жаль всех, кто просто упрямый,
Их скрути в индуктивность стократно,
Но найдут – где расправиться в яме.
Это жизнь – типажи дифсистемы,
Как настроить мой слабый индуктор?
Но при взгляде внимательно в схему
Видно, где разземляют конструктор.
Это Церковь и Бог Сам наводит,
Что полезно, что нужно к спасенью,
Там не сырость, там лучшие воды
Этой сущности, сдобрены пеньем.

Какофония есть и настройка
Тоже в храме: иконы, святыни,
Причащение, исповедь – мойка,
Да посты – чтоб не стали прямыми.
Всё разложено чётко, по полкам…
Мой индуктор в себе закрутился?
Но система такая, что толку
От неё в дальней дали, жми пылко…
* * *

Осень – время считать урожаи,
Да и труд непременно тяжёлый,
Про второе дыхание знаем
И прошли обучение в школе.
Школа жизни – не только быт, пляски.
Но и нечто в творении потом,
Чтобы вырос сад сильный, прекрасный,
Всё хозяйство подтягивать оптом.

Мы же знаем – мороз подытожит,
И снега подобьют результаты,
Потому напряженье – из кожи,
Мы себя представляем солдатом.
Это малая битва, но видим
На полях тоже длится сраженье,
Мы же севера люди и миги
Понимаем сезонов, все бденья.
Но и мир подошёл к созреванью,
И плоды будет жать скоро ангел,
Мы об этом не думали раньше,
Но повсюду являются ранки.

Сотрясает планету последний
Зачищающий шторм из событий.
По местам – привыкаем, нам бедным
Всё естественным, кажется, сшито.
Но всё вместе намного суровей
Чем обычно, кто слышит гудочки?
Где плоды наши чистые? Кровью
Всех проверят пред чёрною точкой.

* * *

Добровольцев призыв – в яром крике
Там в будёновке дядя и палец
В эту надпись аршинную тычет,
Очень нужен на фронте скиталец.
Мы скитальцы в сем суетном мире
И фронтов счёт потерян – с лукавым,
И без звука зовут нас святые
Поработать для Господа славы.
Там плакаты – укором, иконы
Нас аскезой зовут, без эмоций,
Краски – темпера, вечностью тронут
Окна горнего мира – Свет лоций.
Нам наглядность нужна для порядка,
Это некий призыв для идеи,
Или к вере прижаться и сладко
Ощутить её ход против змея.
Тут и там ощущения будут,
Дезертиров полно на планете,
Да ещё от лукавого – зуда
К этим играм убийцам, без света.

Мы играем с огнём – лезем в кольца,
Кто-то в рот льёт, и факел из сует,
И старушки идут в добровольцы,
Спят мужи или просто сачкуют.
Добровольцев призыв не угаснет
До последнего, всюду путь крестный…
На кресте оказаться ужасно,
Но ужасней не вымолить место…

* * *

Местночтимая близкая тема…
Что ещё потревожит потомков,
Что же чтить будут люди не пеной,
Через годы серьёзно и звонко?
На Казанскую ярмарки будут,
И пройдутся, быть может, колонной,
Обновят у оврага запруду,
Перед этим сняв мусора тонны.

Там, наверное, будет весь спектр
Из слоёв быстротечной эпохи,
И найдётся утопленник некто,
Но забудут и это, под вздохи.
Предприятия? – слава угасла,
Кое- где выживают колхозы,
ООО на земле, что прекрасна,
Возвращает домой через годы.
Люди жалки, их слава, что ветер,
Может, где-то припомнят героев,
Что исполнили долг, не заметив,
Что другие к успеху шли строем.

Все успехи пройдут – это мусор,
Это фон переменчивой славы,
И торговля на площади – кусом
Вожделенным всегда будет слабым.
Кто сильнее, тот место захватит
И пойдёт очень в ногу с эпохой…
Ничего нет… Казанская в плаче,
Может, крестный где ход снимет вздохи…
* * *

Если сто раз предскажут – ошибки,
То никто не поверит в сто первый,
Про конец света скажут – улыбки,
Отмахнутся, не дёргайте нервы.
Он пришёл, и нет смысла скрываться.
Его двигать сюжет надо споро,
Не бежать, оставаться в кроватке,
Всё туманом опутает ворог.

Кто-то вырвется, может, случайно,
Но Случайность – Отца псевдонимы,
Там рассмотрят все факторы, тайна,
Кому смогут помочь невредимо.
Для кого я пишу эти строки?
До меня всё предсказано Высшим…
Об овечке последней морока,
Мы её вдохновенно поищем.
Ничего сочинять не умею,
Весь мой мозг ограничен болезнью,
Гематома все скрыла идеи,
Но дают некий бонус – полезный.

Всё, что надо, всплывает на место…
Подсознанье? Индукция? Тайна…
Это чудо, не надо мне лести,
Мне награда на Небе беЗкрайна.
Ничего не скажу – конец света,
Он естественно вылезет шилом…
Но овечку зову, бродит где-то,
А мне жалко и дальних, и милых.
* * *

Трубный зов для последней овечки…
Так «полынь» уже с неба упала,
Да и в Сирии свара из вечных,
Там все силы сошлись для удара.
Что ещё – катаклизмы из местных:
Там вулканы, цунами, где холод,
Экономика доллара треснет,
Но и это подумать не повод.

Ощущенье, что зомби в повязке,
И ведут всю толпу кукловоды,
Да, всё так, но нужна людям сказка,
Выживать, терпя мира невзгоды.
Так в агонии суть – выживанье,
Зацепиться за что-то покрепче,
Не искать, чрез моление, знанье,
А бежать, куда паника шепчет.
Все здесь в панике, ныне порядки
Не такие, без правил, что прежде,
Чуть что надо – готовьтесь для взятки,
Только так продвигают надежды.

Есть, конечно, места где получше,
Но и там не унять искушений,
Они будут – их время и случай…
Тени, тени, духовные тени.
Трубный зов, номера, кукловоды…
Как всё скучно, зевота и пробка,
Что в ушах, да работа и водка…
Когда треснет – закрестятся робко…
* * *

Так кому в лоб конечные строки,
Для чего? Даже сам не представлю…
И в них смысл очень страшный, глубокий –
Об огне очищения главы.
Или что? – всё потерпит бумага,
Но поэзией близко не пахнет:
Что придёт в ум – секирою ляжет
При корнях, по корням и по пашне.

Эти строки уже не о севе,
И нет времени ждать робко всходы,
Для себя это больше, всё север,
И не вижу хорошей погоды.
По погоде оденутся люди
И пойдут – куда ветер подует,
Всё равно им – что Судят, не Судят,
Из своих им не выбраться сует.
Или что? – констатация факта,
Для гармонии точка за иксом?
Ничего мы не знаем, кто автор?
С меня взятки все гладки – не икну…

Что дают, то фиксирую слепо?
Нет – сверяю по Библии смыслы,
Грянет ангел какой-то и лето
Сразу в осень, кто сроки исчислит…
Но есть те, кто нащупал ритм пульса.
Им прибиться последней овечкой,
Всё о том же… Потоки эмульсий –
Зачищают и трение лечат…
* * *

Бабье лето – прекрасная нежность,
И тепло, и плоды – загляденье,
Это время, блаженное между
Солнцем жарким и холодом с тенью.
В человеческом – пик, а не мода,
А в природе – итожит всё в краске,
Два в одном – это мудрость народа,
Когда хочется счастья и ласки.

Ухватить – пусть перо у жар-птицы,
Осветить и жилище, и душу,
Этот мир, он реальный иль снится?
И что дальше: блаженство иль ужас?
Бабье лето – здесь главное лето,
Бабы после, сперва самолёты,
А от прочего в табель отметок
Получить могут минус пилоты.
Лето красное – жизни так мало,
Да и летом стрекозами пелось,
Муравьи? – их немного осталось,
Очень мало – где полная спелость…

Бабье лето – ещё есть надежда,
Что дозреют плоды, их не сбросит
Ветер осени резкий, что между
Перевалами туч жжёт до кости.
Бабье лето – прекрасно, всё в краске
И в плодах добирается сладость.
И реально всё видеть, не сказку:
Семя Жизни и тухлую гадость…
* * *

Отзовётся в ответе – кто икнет,
По молитве потомков – кто автор?
Я, не я – вы меня не судите,
Или чуточку всё же по правде.
На мои полусны и молитвы
Приходили учебные строки,
Я читатель был первый, сей свиток
И во мне след оставил глубокий.

Я просил помолиться в тех книгах,
Что ушли во вселенную раньше,
И ответом свалились вериги
Из грехов, и стал виден обманщик.
Он всегда за плечом – лютый ворог,
Неразлучен свет с чёрною тенью,
И есть выбор – кто ближе и дорог,
Труд упорный здесь борется с ленью.
Не во мне всё же, собственно, дело,
Я сосуд для вселенского Ока,
Свыше Автор есть – чистый, умелый,
Все бараны прут в пропасть глубоко.

Даже юноши будут поэты,
Но пока мне в годах одиноко,
Даже в церкви я плачу об этом:
Где мужи и где овцы – зрит Око?
Иоанн тоже плакал в пустыне,
Но он вышел крестить вдохновенно…
И мы крестим страницы отныне
И в полёт отпускаем вселенной.
* * *

Пророк Иоанн предотеча
Вопил в пустоте одиноко,
Он брал приходящих за плечи
И грех погружал в смерть глубоко.
Мы воздухом дышим, не рыбы,
Вода нам – в смерть образ, три раза
В Отца, Сына, Духа. Улыбок
Не вызовет беса зараза.

Здесь действие очень серьёзно,
Его не сломить коммунизмом,
А нынешний век будет слёзный –
Пророчат греховному тризну.
Главу усекли, ну, а душу
Господь взял к Себе – воин строгий,
И тысячи лет будут слушать
Призыв покаянья к убогим.
Творите достойно – ехидны,
Уже жернова заходили,
Отвеют весь мусор, обидно
Для тёплых окажутся были.

Призыв к покаянию – главный,
Ещё до Христа, ну, а после
Крещение – образом славным,
И ангелов полк будет послан.
Пророк Иоанн предотеча,
Молись, чтоб нам выдержать стужу,
Последних сзываем овечек,
И выход всё уже и уже…


* * *

Без наследства Земля, что сиротка,
Мы последние здесь пилигримы,
Сколько бед ей отпущено в глотку?
Хотя зомби не впрок, всё едино…
Для кого это будет, где польза?
Но раз сказано, так и исполнят,
Хватит гадами низкими ползать,
Всё огню, что взрастало без Корня.

Здесь не семя итожат, здесь души
Через Суд проведут обновляя,
Остальное всё мелочь и слушать
Их не будут – «счастливцев» без пая.
Всё так шло, и на то напоролись,
Здесь глубинные в тайне процессы,
Все, кто верил, исполнили роли,
Остальным всё равно – нет прогресса.
Но до самого скорбного часа
Мы Земле причинять будем боли,
Загрязняя её и ужасно
Всех других в лоб дубиной неволить.

Начиналось с чего: предок Каин
Вновь восстанет, ударит по темю,
Просто так в типажи не играют,
Всё до крови на проклятых землях.
Все, кто верил и сеял – воскреснут,
Через смерть – воскресенье планете…
Для Создателя всё это песня –
Сотворить Рай прекрасный при Свете.
* * *

Потихоньку вымаливать тайну,
По-другому нельзя – нет приборов,
Мы не знаем, что было в недавнем,
А что вдаль – это скрыто от взоров.
Хотя, что же – нам дали пророков,
Иоанн «Откровение» видел,
И другие – приметы, без сроков
Выдавали, чтоб скрашивать миги.

Всё духовное скрыто завесой,
Электричество там неподвластно,
Или есть где сигналы – что весят
На весах Правосудия в частном.
Инженеры надумают тему
И решётку построят, и схему,
Это где-то сработает, клемму
Переключат – где верящим внемлют.
И сигнал ниспадёт на решётку,
Потечёт, возбуждая нейроны,
И из памяти выведёт чётко,
Или тайну откроет на стоны.

Но мы чудо все знаем, и тайны
Открывают негласно, по сроку,
Мы запутались в истинном, явном,
И ворон белых гонят далёко.
Для чего эти тайны? – всё ясно:
Есть добро и есть зло, и есть клеммы…
Но, опять, подключиться как в частном?
– Потихоньку вымаливать Землю.
* * *

Всё же счастье родиться на Вятке,
Здесь природа сурова, но люди
Не привыкли вглубь прятаться в прятки,
Хутора не прижились, все в грудах.
Деревеньки стоят и погосты,
И в домах честь по чести иконы,
Это с предками дальними мостик,
Но и время всё точит с наклоном.

Появляются новые моды,
И в домах дух холодный, под пластик,
Но в тепле начинаются роды,
А что родит убогое «счастье».
Не пробиться горячей молитве,
Где свечу затеплить – угол занят,
Где-то с горечью кубок испитый,
Эта ересь выходит шипами.
Население корни теряет,
И живут потребители пищи,
На жестянках накрученных стая
Давит газ, удовольствия ищет.

Как на круги своя возвратиться?
Улетела жар-птица – не схватишь…
Но дух вятский не прячется в лицах:
Крестный ход здесь в почёте, богатый.
Оторваться от пластика в мыслях
И уйти хуторком за пределы…
Во главе там икона, и чистят
Эти странствия душу и тело.

* * *

В семенах и плодах любим спелость,
Аромат, да и сахар в процентах,
Без остатка, чтоб вкусное съелось,
И на пользу – всем радость и ценность.
Так и души незримо доходят,
И Бог знает, когда будет жатва,
Там свои исчисления года,
И вперёд вся известная схватка.

Про проценты там знают и запах,
Что исторгнут всем голые мощи,
И куда семена, куда мякоть,
Куда толстый пойдёт, куда тощий…
Всё – ничто пред незримой преградой,
Что пройдёт – за туманную сетку,
Накопленье в чём внутренних ядов,
Как привиться на истинной ветке?
Что в нас сразу заложено в генах,
Что судьба накрутила по ходу?
Расставания, встречи, обмены –
Мы же связаны все через годы.

Калибровка в чём – нужная святость,
Отделенья от зла – этих ядов,
Что вокруг, в этом мире проклятом,
Чтобы в гроб не положили рядом.
Нам оставили малость – молитву,
Уцепиться за веточку верой…
– Помоги, Боже, тоненькой нитью,
Но надёжно и верно быть спелым.
* * *

Новолетия дата – итоги
Подведём, пусть немного и в частном,
Говорилось в сем цикле о многом:
От начальных времён до ужасных.
Ровно год и четыре свет-сотен
И двенадцать стихов и страничек,
Плюс начальное – эта работа
Была Свыше, пусть делалась лично.

И вначале там шли бытовые,
О насущном, но в ракурсах веры,
Постепенно в глобальное выезд,
И о судьбах планеты примеры.
И вначале всё в рамках всех правил,
Так и надо, в трёх книгах, что людям,
А в четвёртой натяжки оставил,
Что есть мнение суетных судей.
Здесь в четвёртой огонь Магеддона
Ощущается очень реально,
Это ближе, чем думаем, зона
Всех примет сотворилась сакрально.

И сейчас информации море,
Но мозаику цикл этот сложил,
Для меня это стало упором,
И Господь эти числа умножил.
И глагольная рифма отныне
Для последних прозрений сгодится…
Новолетие будет от Сына.
Биться, биться, за Истину биться.
* * *

Осень осени рознь на Поволжье –
Волго-Вятские в краске картины,
Здесь леса и поля спят подолгу,
И спешим собирать плод в корзину.
Лето красное – миг и прохладно,
Бабье лето у нас – это праздник,
Это милость, что ныне всё ладно,
Без дождей и ветров – малой казни.

Мы к снегам и морозам привыкли,
Грязь и сырость – всегда были горе,
Бездорожье, одёжка – все циклы
Не простые и климат нам дорог.
Для чего ходят вятские ходом
Лет шестьсот по лесам и с иконой:
Не случилось, чтоб вновь, недорода,
И беда обошла край законно.
Без случайностей, чтобы и крови,
Без наркотиков, разных бандитов,
Этой нечисти старой и новой,
Что миры поражает, как бритвой.

Благо славить и эта ограда
Ощущается в ходе столетий,
И другим всем пример и отрада
Из духовного мира с приветом.
Все плоды соберутся в корзину
Из молитв и из подвигов духа,
Остальное огню – всё едино:
Что богатство, таланты и брюхо.
* * *

Вечерело и небо чуть видно,
Где-то крик журавлиный услышал,
Тянет с севера тучи ехидно:
Всё, пора вам, был лета излишек.
К Рождеству Богородицы дело,
Крест воздвигнут и змеям всем в спячку.
Всех проверят на вшивость, на зрелость…
Лето жизни мелькнуло раскачкой.

Может, были, где проблески, крохи,
Из духовного мира крупицы.
Но в реке жизни омут глубокий,
Там осядет вся взвесь – небылицей.
Где сокровище наше: под сердцем,
В рюкзаке или где-то под мышкой,
Где тот свет, что незрим, но не меркнет,
С ним идти за пределы не лишне.
Вечереет – вершатся приметы
О последних пророческих слухах,
Обнаглели все змеи – их лето
Завершится всемирной разрухой.

И последние в плачущем крики,
Кто услышит? взойдёт на Голгофу…
Тянет с севера: цифры – их блики,
Это с ада доносятся крохи…
Вечереет и ночь, но Рассвета
Мы по вере ждём, молимся тихо:
– Матерь Божья, подвинь нас в то Лето,
Здесь зима наступает и лихо…


* * *

Потрясающе – виды вселенной,
Потрясающе – пыль у галактик,
На Земле есть удел незабвенный:
Отдыхает художник, как практик.
И такое найдёшь на ютубе,
Отдохнёшь там умом, да и взглядом,
И послушаешь музыку в кубе,
Это значит – прекрасное рядом.

Оно там, где его созидают
Сотворцы, у них с чувством прекрасно,
Отголоски гармонии Рая,
Не случайно все краски же, ясно.
Сотворит незабвенно природа,
Зафиксирует миг этот фото,
Обработает студия вводом
Спецэффектов, шик будет работа.
И в гармонии с музыкой чувства
Отзовутся, быть может, стихами…
Все мы связаны с миром искусства,
Созерцаем и мыслим – не камни.

Это всё и до нас, да и после,
Всё такое же будет чудесно,
Но открыли сейчас, когда кости
Уже чувствуют временность места.
Не объять даже мыслью вселенной,
И галактики мир – в виде пыли,
А реально – есть опыт обменный,
Через веру единственный выход…
* * *

На взысканье последней овечки
Нужен глас колокольного звона,
Пусть напомнит о Главном, о вечном,
Звуком душу пусть спящего тронет.
Много лет дожидалась округа,
Трактора и машины приелись,
Это фактор работного зуда,
А душа просит праздничной цели.

Чтоб не в тайне творилась молитва,
И враги знали – верные в строе,
Небеса призывались на битву:
Здесь ограду для Родины строят.
Ополчимся железно за веру,
Сонмы ангелов встанут за нами,
Всех ушедших хранители верны,
Здесь лет триста взывают устами.
Здесь взошли семена Аввакума:
Устояли, плоды дали, память…
Их корёжил дух времени умно,
Но умом не понять веры камень.

Здесь взошли родовые побеги,
Не одни мы, молитвой прикрыты,
Тех, кто раньше дошёл до Свят Брега,
Тех, кто раньше читал службы свиток.
На взысканье последней овечки…
И последним врагам – гвозди в душу.
– Помоги всем, Господь, звоном в вечность:
А земным нам о бренности слушать!
* * *

Образ родины близок и дорог,
И всегда этот дар был особый,
Он цепляет за душу и взору
Нужный план для контроля выводит.
Где-то горы, где речка, где ракурс
Из каких-то деталей природы,
И не надо мне пятиться раком,
Здесь себя ощущаю пригодным.

И сюда снова тянет приехать,
Ощутить, как душа развернулась,
Как гармонь, все труды не помеха,
И не горбит от мира сутулость.
Это счастье не всем, и не знаю,
Что другим пожелать, кто лишённый
Генетической памяти, пая
Видеть сосны, берёзки и клёны.
Здесь рождается образ прекрасной
Чистоты, глубины горизонта,
И не тянет заморская сказка,
Понимаешь – здесь жил не для понта.

Пригодился немного для ближних,
На земле не сорняк и не высер,
Если с Богом связь чувствуешь в жизни –
Значит, правильным курсом шёл в Выси.
Образ Родины каждому в вену,
Защемило чтоб сердце простором…
Вспомнить Родину, край незабвенный
Генетический Рай – веры взором.

* * *

Где набраться хитов для народа?
Для жены, для детей и для друга?
Когда вижу: повсюду уроды
В сериалах и быта потугах.
Не дают мне пустых пустословий,
Против шерсти все темы и строки,
И душа эту Истину ловит,
Это Свыше идущие соки.

От земли насыщаются корни,
Где мой Корень? Понятно, на Небе,
И не будет тем ласковых, спорных,
Глас последней овечке потребен.
Здесь не зря «Обновление мира»,
Всё естественно в ходе событий,
Все гудочки сошлись в этом клире,
Эти певчие будут закрытьем.
Что творить на потребу – романсы?
Здесь хиты уже скушали славу,
Всё по кругу летящие танцы,
И нагрузка в ногах, а не в главах.

А нам надо работу извилин,
Чтоб для мысли зацепка и вектор,
Отмахнётся, конечно, беЗсильный
И продолжит свой круг в тёмный сектор.
Без хитов мы направим кувалду
По мозгам, откровенно и часто,
Это шанс – обнажённая правда:
Гласно, гласно, всё тайное гласно…
* * *

Телевизор – орудие бесов,
Там раздолье любому сюжету,
И там время трамбуется прессом,
И уходят мгновения Света.
Они в искорках мысли и видах,
Что даёт незабвенно природа,
И Свет ждёт, что ты сделаешь выдох
Из отравленной мути и моды.

Как наркотик тот мир иллюзорный,
Кипят страсти, по штампу сценарий,
Изощряется гений узорно,
Спецэффектами зрение шпарит.
На любые умы там и вкусы:
И хозяйку возьмут на заметку,
И там-тамами грянут безусым,
И для умных найдут свою сетку.
Морякам, сухопутным, воздушным…
Всем найдут свою нишу и образ,
Часть религии схватят послушно,
Успокоить чтоб совесть, задобрить.

Задолбанить, запудрить, угробить…
Это цель в этих ящиках зомби,
Вижу камни, летящие в лобик
От умов, что бредут в катакомбах.
Что мне камни, мне это привычно,
И не жду ни фанфар и ни славы,
Мне бы видеть движение лично,
Но, увы, пока мусор и аут…
* * *

Воздвигают кресты не для шуток,
А чтоб вспомнить распятое Тело,
Отдал Бог Его жертвою круто,
Чтобы нам исправляться хотелось.
В Нём сошлись и законы и судьбы,
Изначальные планы и вектор
Куда деть нас, и в будущем Судьи
Через веру в Него привьют ветку.

Все воскреснут, но где нас пристроят?
И обет дан – по вере прививка,
Очень жаль всех ушедших изгоев,
Что без веры ушли в землю мифом.
Чья вина за безверие – предков?
Или время творило отборы?
А сейчас всё свободно, но редко
Встретишь видящих внутренним взором.
Чья вина если пастырей мало,
А лукавый хитрее и в силе,
Очень жаль всех грядущих, осталась
Кроха времени, что же привилось?

В храмы ходят обычные люди,
Может, где-то скиты есть, монахи?
Но остаток всегда был и будет,
Это тоже закон без размаха.
Крест воздвигнут и всё – в этом точка,
Всё вершилось, вершится и баста…
Бог Воскресший для верящих очно
Будет: Свет и Источник, и Пастырь.
* * *

Задождило, уныло и холод,
И все прелести лета померкли.
Но «хвосты» надо делать, не молод,
Это будни, не праздники в церкви.
Но всё делаю строго с молитвой,
Понимаю, нет сил и проблемы
Где-то с техникой, видимо нити
С этим миром ещё незабвенны.

И по-новому цепь искушений:
Недоделки, препятствия, страсти,
Видно надо так с видимой тенью
В этом мире, где все мы с участьем.
Тень не сбросишь, с ней выход до гроба,
Даже дома есть тень и под крышей…
Тени, тени – как образы злобы
Настигают, в затылок нам дышат.
Отбиваюсь, конечно, молитвой,
Расширяя обзор горизонта,
Нет случайностей, образы слиты,
Надо все их разложить по полкам.

Что мы видим: унылость и холод,
И в духовном накрыли планету.
Сатанисты открыто и голо
Гонят тень на пришествие Света.
Но не молоды наши в духовном,
И две тысячи лет рвут проблемы…
С Божьей помощью выведем ровно
К Свету нить, где избавят от тени.

* * *

Осень – время листочкам кружиться
Для взыскания автокефалий,
И летят от берёзовых ситцев,
В виноградник – в заморские дали.
Образ сходится с нашей прорухой,
И у нас есть такие особы,
Развернули для Запада ухо,
…ужевные трусишки им в гробик.

Не живые без дерева листья,
Их судьба – это мёртвый гербарий,
И труха, без плодов, и очистят
Это место для будущих тварей.
Это было, мелькали эпохи,
И империи рушились дубом,
Всё от Бога и плотские крохи
Искрошила история зубом.
Осень мира и время расколов,
Для антихриста меньше помехи,
Это тоже естественный молот,
Пред морозом пик образов некий.

И зачистит мороз виноградник,
А берёза с корнями – осилит…
Но пока манит страсти рассадник:
Там вино, там веселье, там крылья…
Осень – время, чтоб вызрели почки,
А листкам улетать для компоста.
Ветер, ветер – в пророчествах точный,
Много что к нам обрушится в гости.
* * *

Не ходите плохою дорогой…
Но по слабости выезд с сучками,
Спотыкаемся, пачкаем ноги,
Гробим технику в проклятой яме.
Нам всё кажется – будет как прежде,
Но выходит облом, как обычно,
Колея углубилась, а между
Не проехать, там брёвна и сучья.

Это быт, а в духовном подобье,
Сплошь и рядом мы видим картины:
С синяками, с рассеченной бровью
Продираются в лес пилигримы.
Но идти надо к Свету из леса,
Забрели, так подмогу просите,
На буксире вас вытянут с места,
Или вагой подправят носитель.
Так сошлись в этом поприще звёзды:
Залетел я, но выдернут другом,
И урок нам обоим, объезды
Мимо просеки будут по кругу.

Есть пути, где нахожено, чище,
И в духовном протоптаны тропы,
Человек так устроен, что ищет
Без конца впечатления в опыт.
Не ходите плохою дорогой…
Но пойдут, чужой опыт не в темя,
Но молитесь, просите у Бога,
А мы вагой поможем где темень.
* * *

Красота тоже стоит усилий,
А особенно в красках природы…
Где дизайн и ландшафтные нивы?
Очень мало изюминок вроде.
Может, мало бываю на людях,
В Интернете встречаются виды,
Да и разные вкусы, не любят
Если в чём-то особенный лидер.

Ощущение – в серости прятки,
Всё как все, а ландшафты по боку,
Ну, цветы там посадят с оглядкой,
А гармонии нет и глубоко.
Чтобы радовать глаз и цветеньем,
И плодами, и красками в зиму,
Можжевельник не садится ценный,
Редко встретишь с плодами калину.
Чтоб не только собраться ей ловко,
А и птицам оставить, и взгляду,
Красота – это цель подготовки
И души, избавленье от яда.

Красотою спасаются в мире:
От текучки, от серости, мрака,
Красота – она стоит усилий,
Пусть и плоть застонала, собака.
Но не вспомнишь мгновений сих трудных
Когда всё зацветёт и заблещет…
– Помоги нам, Господь, неподсудно
Всё творить для гармонии в вечность.
* * *

Всё естественно вроде выходит,
Но какая-то есть здесь приманка:
В экономике, в силах природы
Ощущается кризис, изнанка.
Всё висит на каких-то канатах,
Кто обрежет их, есть ли Спасатель?
Или быть так должно, и покато
Устремимся мы к выводам сжато.

Из пророчеств немного осталось,
А вернее – почти всё свершилось ,
Может, где-то последняя малость,
Кто нажмёт эту кнопку решимо?
Всё давно решено – мы здесь пешки,
Что от нас? может, в частном молитва:
За родных, чтоб им больше не мешкать,
За державу – не быть ей избитой.
Всё естественно – лето и осень,
И пока нет морозов – мы дремлем,
А начнётся – успеет ли озимь
Ухватиться корнями за землю?

Мы здесь сеем, что можем, по строчке,
И уже не от нас эти всходы,
Не от нас прорастание, ночка
Настигает, в затылок выходит.
Всё естественно будет – по капле:
Где-то там, понемногу и в частном,
А когда всё свершится – удавлен
Будет глас извещенья, ужасно…
* * *

Неожиданно рушатся планы,
И уже не успеть за предзимье
Приготовить посадочны ямы,
Если боль эту чудо не снимет.
Боль в спине, как хожденье по кругу,
Возвращенье забытой болячки:
Неожиданно, резко, подлюга…
Или надо – чтоб не было спячки.

Всё катилось легко и удачно,
И, наверное, стресс этот в пользу…
Хотя плоть, как обычно, поплачет,
Ей же надо всё больше и больше.
Я всё чаще смотрю на державу,
Ощущенье – мы где-то с ней в паре,
Если что-то легко, то поправят
Снова болью, на пользу ударят.
Не бывает духовно удачно:
Там Голгофа, там крестные муки,
А враги уже лаются смачно,
Пока фейки пускают, как пуки.

Грязь она не пристанет к державе,
Но по жизни, конечно, обидно,
Но и это пройдёт, пусть поржали,
Но последний смеётся – где видно.
И у нас прозревают помалу,
И куётся вовсю оборона,
Мы в молитве шеренгами встанем:
– Боже, милости, помощи, стонем…
* * *

Соберутся в помин староверы,
В местный чин на Покровской субботе,
И предпримут все нужные меры,
Чтоб ушёл этот призыв глубокий.
Здесь века призываний и корни,
Рядом кладбище старых могилок,
И незримо придут с миров горних
Прежних ангелы, чувствуя силу.

С виду древние будут старухи,
Но с горением духа не ложно,
Понимают, что крылышком мухи
Перевесить Суды Свыше можно.
Понимают, что там очень просят
И надеются в этой подмоге,
И урок – кто остался, и осень
Здесь даёт подтянуть наши ноги.
В ноябре будет Дмитрий Солунский,
И другая пройдёт панихида,
Там за воинов будет чин умствий,
Там вселенские памяти виды.

Местночтимая память на Вятке,
Здесь свои подбивают итоги,
Лучше – чаще, чтоб больше порядка,
Больше силы и помощи Бога.
Этой помощью все устояли,
И часовни с незыблемым Камнем,
И реально все связаны дали:
Те, что были и в будущем…. Аминь.
* * *

О гармонии как бы, раздумье,
Совершенство стыковок с природой:
Здесь нужда, а здесь схвачено умно,
И сольются в прекрасное оба.
Из каких мелочей и деталей
Собирается в пазл совершенство,
Кто-то двигает мысль эту в дали,
И вперёд расставляет всё в ленте?

Кто-то двигает лучший сценарий,
Чем мы сами увидим впервые,
И потом это знание дарит,
Как бы нам, потому что слепые.
Кто-то задним умом, но доходит,
А кого-то придержат, поправят,
И свершаются в пользу итоги,
Но кому окончательно слава?
Это мелочь, а всё же картинку
Увидать окончательно – в пользу:
И начало, конец, серединку,
Чтоб не было и в будущем больно.

Но здесь крайности тоже возникнут,
И у всех всё своё, свой сценарий,
Кто-то верен удачному циклу,
А кто мечется в жизненной сваре.
О гармонии как бы, додумки…
Кто её сотворил и в чём фишка?
Я же верю, что Свыше есть сумки,
Из которых нам дарят излишки.


* * *

Необычные люди не часто,
Но встречаются же – единицы.
И становится чётко и ясно:
Мы не то, чем мы кажемся в лицах.
Это пища червей внешний образ,
А внутри необъятные виды,
И параметры: злобный и добрый
Выставляются здесь, в эти миги.

Телевизор покажет сюжеты,
И найдут необычный феномен,
Мозг компьютер какой-то, задеты
Здесь все функции – в образном доме.
Что там было у первых созданий,
Что живали до тысяч лет-циклов?
Там фантастика просто и раньше,
Что есть здесь, на планету проникло.
Регулирует кто-то мир внешний…
Мы же всё уничтожим и спалим,
Раз в нас вирус есть смерти, и грешным
Отмеряют всё меньшие дали.

Всё исследует в мире учёный,
И открытия прут в кубатуре,
Но здесь семя Любви усечёно,
И злых ненависть жжёт, разум дурит.
Кто всех спалит неважно, так будет…
Необычные люди на Небе…
Здесь звереют, теряют рассудок,
А Любовь – это вечности Лебедь.
* * *

Всё такое же – жёлтые листья
И дожди-перевалки в природе,
Но детали мозаики ищем,
И они своё место находят.
Наблюдая за ходом событий,
Собираешь изюминки, чудо,
Всё свершается в виде открытий
Тех дверей, где нуждался и трудно.

Мы не видим подводных течений,
А они совершают работу,
Плюс и минус сливаются тенью,
А на выходе – диво, без пота.
Ничего, что листочки уносит,
Мы же знаем, что корни живые,
Всё естественно – поздняя осень…
Осень жизни, планеты, всем выезд.
Вы простите мне эти мотивы,
Они чётко в мозаике в Главном,
Всё вокруг их, и это ли диво?
Их же не было в мире недавно.

Но свершилось – сосуд мой открылся,
И другой уже взгляд, как рентгеном,
И другое теченье событий:
По молитве, по делу, по теме.
Тема – осени нашей планеты,
Что листочки? есть корни и почки…
Будут голые сучья раздеты,
Сучье племя завоет, их ночка…
* * *

Угол Главный в мозаике – циклы:
«Я Тебя…» и «Мгновения жизни»,
За предел – стихов взгляды проникли,
Я боюсь их и делаюсь чище.
Открывают в прекрасном картину,
И Любовь здесь другая, не в плоти,
Здесь и с музыкой слог – всё едино,
И размер – завершают работу.

Для чего этот мир мне открылся?
Для взысканья последних овечек,
В полусне появляются крылья,
И взлетаю над бренностью речью.
Я кричу, вопию, но пустыня
Не кончается, гасит порывы…
Но и сдвиги проходят отныне,
Потихоньку свершается диво.
Потихоньку, как будто, намёком,
Но я правильно делаю выход:
Нет Случайностей в близком-далёком,
Всё естественно, быстро ли, тихо.

По горячку бывают проколы,
Отбивают охоту, и страсти
Возникают, духовную школу
Постигают с молитвой участьем.
Угол Главный в мозаике – Божьи
Откровения, выход на пламя…
– Помоги нам, Господь, если можно,
На колени с молитвою встанем.
* * *

Всё ничтожно и мелко снаружи,
И другое воздействие в храме,
Но мы это когда обнаружим:
После смерти, на старости, раньше?
Там молитва раз в триста сильнее,
Но все числа условны, кто скажет?
Кто-то воду толочь будет тлея,
А кто пламенем вспыхнет, без сажи.

Но и это на видно всё, внешне
Чин по чину – старушки, всё тихо,
И горенье свечей, это место
Жертв без крови, другому здесь выход.
Здесь незримо восходит молитва,
Тонкой ниткою тянется к Небу,
И обряд завершается сытным
В память паствы священным обедом.
Но утеряно много традиций,
Да и в храмах больших это трудно,
Там текучка, мелькание в лицах,
Кто, зачем? кто-то просто приблудный.

Различается чин: это праздник,
День родительский, Пасха – вселенский,
Но и здесь всё своё, все мы в разном
Месте призваны, ждём перемены.
Всё ничтожно и мелко без Бога,
Пусть при жизни был высечен в мрамор,
Упадут все кумиры итогом…
Для горения духа все храмы.
* * *

Панихиду споют пред Покровом
И почтят память братским обедом,
Что само по себе и не ново,
И пришло по традиции следом.
Здесь, возможное, местных дороги,
Добираться позднее, как горе,
Там река с ледоставом и дроги
Не везде проезжали в угорах.

И сместили немного пораньше,
Что само по себе – не ошибка,
Не является с памятью бранью,
Лучше сразу исполнить, где зыбко.
Представляю – как ездили прежде:
Коновязи, телеги, люд в лаптях,
Небогатых и дальних заезды,
А не пьеса в отлаженных актах.
Лес дремучий вокруг, непроезжий,
И четырнадцать есть поселений
Староверов, что селятся между
И другими, кто прячется тенью.

Здесь марийцы подальше от Вятки,
И татары бежали из Арска,
У оврагов селились, чтоб грядки
Из ключей поливать, когда жарко.
Панихида – здесь дрогнет каратель,
Все уйдут, что не ново…. Где место?
До последнего будут се акты,
Сам Господь утвердил эту пьесу.
* * *

На Покров вычисляют погоду –
Заморочка людей дней последних,
Суете преходящей в угоду,
Приспособили день, что для бедных.
Там где гибель пришла – сарацины,
Оставалась последней – надежда,
И она приходила от Сына,
Он для Мамы Покров делал прежде.

Это тоже заметили люди,
Выходили к иконе молиться,
Да и каждый здесь чувствовал Судей:
Над собой, над страной, как зарницы.
Но сейчас изменились расклады,
И народ не в предчувствии страшном,
В суете и текучке, что рядом,
И зарница пророчеств – не важна.
Но и это всё тоже примета,
Изменение душ к негативу,
Отделение чёрных от Света,
И Покров сократился на диво.

Сарацины уже по границам,
Коалицией грозной нависли,
Санкций злобы крутые зарницы
Предвещают недоброе в числах.
И Покров крайне нужен для бедных,
Всё вершится к погоде пророчеств…
Огонёк нашей веры последний,
Чтоб мы вспомнили Родину Отчеств.
* * *

Фотография прежде на плёнке
Проявлялась, и чёрное с белым
Там менялось местами негромко,
Через свет появляясь вновь целым.
Так один к одному – мир духовный,
Негативы мы здесь, образ связан
Узой плоти, несчастной, греховной,
И прельщённой обманами сказок.

Через Свет, через смерть вновь воскреснем,
Надо образ исправить местами,
Самому не осилить всё, честно,
Не пробить сзади зеркало лбами.
Мы не в ту устремляемся тему:
Отражения, мифы, мечтанья,
Но чрез Свет нас проявят мгновенно,
Что увидим мы? Образ кривлянья.
Негатив ретушировать можно,
Это знает начальный фотограф,
Так в молитве поймёшь осторожно,
Изменяется в мире сем образ.

И молитва к Начальному лучик,
Начинает уверенно править,
Даже здесь изменяя всё лучше,
А что будет потом? Богу слава.
Негатив – его надо очистить,
От грехов родовых, от Адама,
Мы на древе – греховности листья,
Но и почки, кто молит упрямо.
* * *

Все мы видели образ святого,
Это нимб в виде чистого Света
На главе, возникает как обод,
И глава эта главная где-то.
Там есть мозг, там есть масса нейронов,
Информация там, виды чувства,
Там Любовь есть, как главная трона,
Остальное всё мелко и пусто.

Отделились они и им слава,
И прошение помощи в разном,
Не понять нам без них, где отрава.
Мы же все пробираемся в грязном.
И вокруг ходит ходко нечистый,
Успевает подсунуть конфетку,
В виде фантика в сумраке мглистом,
А внутри ляжет чёрная метка.
Нам пиратам и образ пиратский,
Нас сместят и на трон не пробиться,
Кто-то сразу согласен по-братски,
Быть в толпе с неприметностью в лицах.

Но не так рассуждают на Небе,
Без Любви ты ничто, образ мути,
Повторюсь, что Любовь – это лебедь,
И она не кукушка, не шутит.
Откукуют все прочие быстро,
Обрывается звук этот резко.
Ты на троне… и нет тебя, мглисто…
А был Свет и Любовь, и есть бездна…

* * *

Дорогой, всё, приехали, слазим,
Обложили нас тучные своры,
И винтовку бери, надо в глаз им,
И гляди, чтобы с чистым затвором.
Говорили нам: так это будет,
Но не верили, что же – дождались,
Не уйти, нет лазеек и труден
Будет бой, неизвестные дали…

Так уж было подобно вступленье,
Зазвучала так музыка ныне,
А сюжет всё один – про нетленье,
Через смерть переход в середине.
Так открылось всё чётко и ясно,
Твёрдой верой, из жизни примером,
И сейчас тем живу ежечасно,
Не дают мне забыть это дело.
Где-то плоть ограничат, где средства,
Открывают молитвою двери,
И попутчиков близких соседство
Не даёт мне заснуть, всюду звери.

Я же чую их хищные рожи,
Так и ходят кругами и ловят,
Одиноких, без Церкви прохожих,
Кто не понял духовное Слово.
Дорогой, всё, приехали – бойня
Где-то рядом, идёт, близко финиш…
Смерть ничто, её примем спокойно,
Нам бы в Рай перейти в створе линий.
* * *

Искать Бога в себе – это в Главном,
Он всегда оставляет частичку,
В виде совести вложит и славно
Там Любовь проявляется в личном.
И дары непременно там будут:
Кто вникает и ищет, и просит
Помогать, где болеют и трудно,
И дают стержень веры, как осью.

Что есть Бог? Он духовному виден,
Он в природе, в творенье вселенной,
Не божок и не чучело идол,
Совершенство и формы, и мнений.
Невозможно умом это вычесть,
Здесь и веры дары непреложно,
И у всех исключительно лично,
Не гребёнкой выводят, а сложно.
Кто-то песни поёт, а кто пишет
Не отсюда идущие строки,
Отдаёт этот Свыше излишек,
Различая глубинные стоки.

Бога ищут в себе и во внешнем,
На примерах других, есть святые,
Осознанье падения в грешном,
И мольбой…, Свыше там не глухие.
Всем откроют, кто просит и ищет:
Исключительно, лично, особо,
Добровольно кто сделает вычет
И мир плоти выводит за скобки.
* * *

Как у пчёл живёт в улье личинка,
Так и мы проживаем в темнице,
И содержат нас в плоти не чинно,
Как бы волю дают единице.
Всё попробовать можно, но в рамке,
В ячее, запечатанной жизни,
И расти, продвигаясь вдаль в дамки,
Сложный путь перехода в Отчизну.

Через смерть появляются крылья,
А червяк он незрячий и глупый,
Но его ограждают с усильем,
Все нюансы не вычислишь с лупой.
Упрощённый, примерный сценарий,
Мы же в образах ждём перемены,
Приблизительно, в коконах твари,
И найти надо выход для смены.
Где, зачем прорезаются глазки?
И когда люди слухом услышат?
Или всё червяком, путь опасный,
Но расплавит огонь весь излишек.

Но и с крыльями разные твари,
Кто-то трутень, не надо им в леток,
Кто-то мёд для грядущего дарит,
Не себе, а для будущих деток.
Где найти нам сценарий надёжный?
По мольбе переход и по вере,
Православные тянутся к звёздам:
Куполами, крестами, мир – ересь…

* * *

Ограниченный в думных границах
Я не сам выбираю и темы,
Плоть не в деле и ей полуспится,
Здесь душе раздвигаются стены.
Поражён я бываю размахом:
До святых достигают сюжеты,
До Отца и до Сына, без ахов,
И до Духа Святого при этом.

Что я есть – неприметная точка,
Воздвигаю из слова объёмы,
И из образов строится точно
Вся конструкция, сам в полудрёме.
Здесь доверие верной разметке,
Что завязка, сюжет – будут Свыше,
Я сосуд, проводник, я как ветка
Проверяю, чем крайние дышат.
Там листки и там почки, развязка
Ощущается, признаки всюду,
А мы где-то колеблемся в сказке,
Дует ветер истории люду.

Кто, куда, как? – направит потоки,
Не моё уже, собственно, дело,
Хотя связи здесь всё же глубоки,
Обо всём, что ушедшее, пелось.
Связь конструкции главная с Корнем,
От него и потоки и пища,
Мы на Свет продираемся горний,
Ищем плотью и душами ищем…
* * *

Мы мгновения ловим в прекрасном,
В ускользающем, призрачном, зыбком,
И у всех по-особому, в частном
Толстокожесть растёт, без улыбки.
Все мы разные, это ли горе?
Всюду множество лишнего, мусор,
Или быть так должно, кто бы спорил,
Если сбился мир с верного курса.

В чём прекрасное – в облике женщин,
Или в красках природы и нотах?
Есть творенье людей, и есть темы
Настроений, прозрений работа.
Защемит что-то тайную струнку,
Отзовётся душа на минутку,
И вернётся к обычному грунту,
Мы земные и в поте, без шуток.
И здесь гены влияют, культура,
Окружение, помыслы, время,
Совокупность всех факторов, дурость –
Что даёт суета, злое семя.

Семена прорастают и кожа
Утолщается, как бы коростой,
Что мы видим? есть много похожих
Под копирку любителей тостов.
Нет прекрасного ни в словоблудье,
Ни в жратве, ни в нарядах, ни в средствах…
Но прекрасным мгновением будят
Нечто большее – в вечность наследство.
* * *

Поезд длинный загнётся вопросом,
Что увидят с последней платформы?
Паровоз, да и тот с перекосом,
Перспективы не видно в мир горный.
Но уже различается пропасть,
Что там: мост, виадук или крайность,
Пассажиры спокойны, их опыт
Говорит, что грядущее – тайна.

Никому ни за что не поверят,
Раз нельзя это взять и пощупать,
Что в тылу различается еле,
Лучше ждать продвижения тупо.
Есть еда, да и музыка, танцы,
А обстрел был по первым вагонам,
Пронесёт, нас не тронут, есть шансы,
Доживём на авось перегоны.
Это образ текущих событий,
Кто посмотрит в окно? Глупый парень?
Угольки там летят, мир открытий
Он опасный, со случаем в паре.

Но Случайность есть Бог в псевдониме,
Что узрели в грядущем пророки?
На платформе открытой мы ныне
И черёд испытаний жестоких.
Перспектива на Небо в мир горний
Нам открыта давно, образ крестный,
Все там трупы в вагонах беЗспорно,
И для душ приготовлено место…
* * *

Есть какой-то термометр в духовном,
И настроен взрыватель у бомбы
На какое-то дело в готовность,
На какой-то параметр неровный.
По параметрам мы охладели,
Подминает всё цифра и бизнес,
И размыты конечные цели
У великого таинства жизни.

Для чего создавалась планета
Из прекрасных растений и тварей?
Чтоб дошли мы до нано и где-то
С генотипом затеяли свару?
Все же видят, что нано частицы
Не оставят ни шанса живому,
Этот пластик и прочее в пицце,
Этот тёмный с воронкою омут.
Генотип, ГМО, где-то в тайне
Создаётся сверхчудо оружье,
Замахнутся на жизнь и намайнят
Им компьютеры выводы дружно.

Все же видят, что сеть технологий
Достигает вершины научной,
Замахнутся в творенье на Бога,
При создании общества тучных.
Золотой миллиард – их пределы,
Остальное – балласт и обслуга…
Православный мешает их цели…
Круг: дубина и Каин, и угол…
* * *

Поздней осенью резко прохладней,
Прохожденье циклонов и сырость,
И на улицу выгонит жадность,
Да нужда – это вечно, так было.
И сейчас на деревне всё то же,
Коммерсанты да бедные в пене,
Остальным же сей день непогожий
Передышку даёт, образ лени.

Но куда его кто приспособит:
Отдохнуть, почитать, телевизор,
У компьютера сядут особо,
И куда занесёт этот идол?
Два конца у любой заморочки,
И пред выбором мы от рожденья,
Выбор в жизни – особый и точный
Будет в духе, души восхожденье.
Но стираются в городе грани,
Там светлее и дело под крышей,
И реклама соблазнами манит,
И находятся каждому ниши.

Поздней осени нашей планеты
Мы дождались, циклоны возникнут,
И прохладно в умах, её дети
Под себя всё сгребают, без циклов.
А над ними сидят кукловоды
И верёвочки дёргают больно…
Выбор веры особо восходит!
– Сольно, сольно, здесь выборы сольно…
* * *

Воздух родины мил и приятней
Мегаполисов, их испражнений,
Но заманят работой и платой,
Здесь не может быть разницы мнений.
Затеряться там просто, быть мышкой,
И похрумкивать где-то сухарик,
А на родине первою вышкой
Быть, таланты у всех, с нами в паре.

Кто-то рубит дома, кто-то печки
Изумительно тёплые сложит,
Упрощаю я всё, но овечки
Только в стаде своём не похожи.
И дичает огромное стадо,
Там и паника, там и болезни,
А кому-то такое и надо,
И нуждой гонят, где не полезно.
Пусть огромные храмы, но люди
Пробегают бегом мимо службы,
Бога вспомнят по праздникам – чудо,
Всё в заботах о мелочах нужных.

Воздух родины – это здоровье,
Это мир на душе с благодатью,
Благодать – это сила с покровом
Божьей милостью, с лучшею статью
Красота, она – нет, не в нарядах,
Озаренье души чистотою,
И на родине нужное рядом,
Там Любовь пробуждается втрое.
* * *

Там где слава, всегда искушенья,
И особенно связаны с сексом,
Кто, как может, так делает деньги,
Это жизнь – по поверхности текстом.
В глубине может быть и другое,
Там все страсти завязаны в узел,
И немного кто выйдет покоем
В примирении с Богом и с музой.

Креативным – им тонкие связи,
И ранимость здесь больше в почёте,
Бес гордыни злой с шеи не слазит,
И тщеславие правит без счёта.
Эти факты в кино – аксиома,
Жизнь – клише, и вопросы, вопросы…
И к себе не примеришь, мы дома
Видим то, что на кончике носа.
Бытовые вопросы, а слава
Где-то там, у столичных, в бомонде,
Но по делу и спрос, и не правы
Кто не ищет ответы на фронте.

Бой всегда по душе – креативно,
Все параметры в узел и крутят,
И найдут где-то минус противный,
И взболтают всю душу до мути.
Есть у каждого личный осадок:
Кто обижен, кто жрёт, как скотина,
Деньги – это исчадие ада…
Но и жизнь не конфетка, а мина.
* * *

В городах беЗконечно паскудных
Вызревает антихриста семя,
Да и судьи то кто? неподсудны
Эти связи порока, их время.
На земле их возводят в свой угол,
От него и строительство страсти,
И не к Богу уходят, раз туго,
В удовольствиях выход их счастья.

Всё бы ладно, но бес от начала
Доведёт эту душу до кромки,
И столкнёт, ему похоти мало,
Ему гибель нужна, в хохот громкий.
Бог и бес изначально за кадром,
И свобода есть воли паскудам,
Как назвать этих тварей неладных,
Что заполнят собою мир людный.
Их снимают и в фильмах, и в песнях
Воспевают любовь голубую,
Однополую, слава им лестно
Паруса их надежды надует.

Но чуть штиль и приехали, встали…
В однополом нет качества жизни,
Нет надежды на вечность, на дали,
Там всегда обретаешься нижним.
Города – их огнём непременно
Испытают примером Содома…
Кто уйдёт, кого выведут сменно,
Кто найдёт путь спасения к Дому?

* * *

И великие рушатся зубры…
Я деревья так мощно возвысил,
Что о людях сказать: путь наш убран
Из могилок, на кладбище чисел.
Кто считал языки и народы,
Что как тени ушли в неизвестность,
От деревьев труха для природы,
От людей редко кости даст местность.

Но находят потомков Адама,
Исполинов, гигантов, и мудрость
Уж у них-то была первозданна,
Но до Ноя – конец, дальше – трудно.
Там мельчать стал народ и всё злее,
У других стал итожить добычу,
Что сейчас в умах тайною зреет?
Кукловоды лишь вычислят вычет…
Соберутся подпольщиком в клубе,
И антихрист даст своре команду,
Дальше – больше, безумие в кубе
Всю планету охватит, всю банду.

Всё на фоне трагедий из моров,
Катаклизмов природных, открытий,
Человеческий гений даст порох
Для войны истребления сытых.
Всё, зажрались великие зубры,
Во главе стоит суперкомпьютер,
И на место – где Бог, метят мудро…
Но сгорает труха с дымом люто…
* * *

Снегопад трёхчасовый, но мощный,
Чтобы думать немного о главном:
О зиме, о морозе полночном,
И кто выживет озимью? – славно.
Будет оттепель, сгонит снежинки,
И ещё поработаем вволю,
Но угроза прошла серединку,
Закрывать надо краны на воду.

Убирать надо шланги и листья,
Чтоб весной пробивалась вновь травка,
Чтоб на круги своя выйти быстро,
С устремленьем в грядущее завтра.
Всё такое же точно в духовном,
Небольшие, но сильно гудочки,
Чтоб успеть, пусть кому-то, в готовность
Пред Судами, пред выходом в точку.
Убирать надо мусор греховный,
Перекрыть пред соблазнами краны,
Чтоб на круги своя выйти ровно,
Залечив лишаи и изъяны.

Это жизнь – собирают потоки
По пути разный хлам и увечья,
И уроки слепы и жестоки,
На пути с направлением в нечто.
Снегопад – и становится чисто,
Обновляется мир белизною…
Но в агонии бес и неистов
И к себе тянет участью злою.

* * *

Грянул гром, и дождались мороза,
Минус семь, и помёрз виноградник,
Снега нет, и явилась угроза
Неожиданно, резко, как всадник.
Всё дожди, и дороги раскисли,
И не ждали так быстро событий,
Да и кто эти вычислит числа,
Всё идёт необычно в развитье.

Небывало высокие воды,
Небывало холодное лето,
Небывало – явились невзгоды
Из копилки, из ящика где-то.
Что ещё небывалого в зиму
Поднесут прямо к носу на блюдце?
Здесь Европе угроза – застынут,
А мы в валенках ходим уютно.
Да у нас от морозов прививка,
Виноградник – заморское диво,
Всё заморское лишнее, липко,
Здесь гордыни немного – весь вывод.

Грянет гром, и мужик крест наложит,
А до этого пьян и прокурен,
Об асфальт надо грязную рожу,
Чтоб немного убавилась дурость.
Будут молнии сразу за громом,
Не хотим мы предвидеть событья,
Не хотим возвращения к Дому,
Не хотим покаянием мыться.
* * *

Прошлогодние вылезли ямы,
Мой тяжёлый и частный – свой случай.
Я их рою давно и упрямо,
Гематома выходит так лучше.
И инсульт этот лечится потом,
Вопреки медицине и слухам,
И я крепче стою от работы,
Укрепляясь и телом, и духом.

Новый сад – он уже вполовину
Приготовлен к весенней посадке,
И кто здесь вдохновеньем повинен?
Но идти этим курсом не сладко…
Так страну обновили реформой,
И кругом ямы роют вражины,
Мы встаём тяжело, но упорно
Продвигаемся в воинство к Сыну.
В Новый Сад – возвращение потом,
В смерть – за други своя, за идею…
И земным здесь – строительство сотов,
Через веру – уходом от змея.

Вера в Сад – и молились так предки,
И мы молимся – чувствуя силу,
Что молитва доходит не редко,
И в земном помогая здесь милым.
Ямы все мы заполним субстратом,
И свои и врагов – будет почва…
И пусть каждый – неведомый атом,
Но все вместе мы сила и очень.
* * *

И начало конца – три шестёрки,
Что придут в окончании строчкой,
Что о мире сказать, он же вёрткий,
Не поверит в клеймление точно.
И найдут для всего отговорку:
Терроризм, собиранье налогов,
Объегорят, конечно, Егорку,
И в концлагерь его, сделав обод.

Ограничат его, как машину,
Не продать, ни купить, жизнь за пайку,
Кто получит и плату за Сына,
Свой серебряник подлый за тайну.
И конец всем известен – иуды,
Не оставят и камня на камне
Вавилону, сожгут его груды,
Всё свершится в пророчествах давних.
Что нам смерть – переход ипостаси,
Мы и плоть, мы и дух, и душевность,
Не из атомов то, что нас красит,
Это жертвовать плотью готовность.

И нам Крест – это высшее чудо,
Переход через боль, через муки,
Оставляется мир сей иудам,
Что для пищи червей грели руки.
Мы в начале конца, всё вершится,
Код еан(EAN) уже роздан, и с горки
Покатилась фанерка, как птица…
Всюду вылезли шилом шестёрки.


* * *

Искушение злом дней последних
Не по разуму будет, а Свыше,
Там сценарий запущен для бедных,
Чья судьба оказаться в сей нише.
Кто причастен, какие здесь корни
И откуда греховные ноги?
И не будет тропиночек торных,
Выживать будет лично убогий.

Выживать и спасать свою душу,
Или плотью страдать за упрямство,
За неверие, дурость не слушать,
Или так и должно в окаянстве…
Всё, закончились прежние песни:
Пробуждения поиск, призывы,
Констатация факта, и треснет
Скоро мир этот внутренним взрывом.
Накопилось энергии столько,
Что с лихвой её хватит планете,
Чтоб зачистить огнём её, ролью
Здесь какой православному светит?

Подрядиться для воинства Света,
В смерть за други своя, как обычно,
С констатацией факта при этом,
Что мы правильно славили лично.
Славя Бога при этом не всуе,
Не за сладкие пряники жизни,
А душа наша Домом тоскует,
И ей дверь открывает Отчизна.
* * *

Будет радость малиновым звоном
Возвещать глас последней овечке,
Что остались ещё непреклонны
И готовятся милостью в вечность.
Не делами, не жертвой богатства,
Просто верой, простой и духовной,
Призывают к спасению, к братству,
Призывают пред смертью в готовность.

На кресты не идут добровольно,
Эту ношу взял лично Спаситель,
И за Ним, хотя плоти и больно,
Но уходят святые, в Рай житель.
Мы святых призываем в подмогу,
Сил немного своих, всё плутаем,
То меняем заботами ногу,
То уходим для отдыха к краю.
На краю все давно, у обрыва,
И кого-то тем звоном оттащит,
Отведёт от беды, не игриво
Здесь зверьё вылезает из чащи.

Главный зверь – он уже на подходе,
Перед ним всё заполнят шестёрки,
С какофонией звуков, навроде:
Оргий, пьянки, а прочие в норки.
Укреплять дух малиновым звоном –
Это просит душа, помолитесь,
Чтоб и нам возноситься Ввысь стоном
Колокольным. – Помилуй, Спаситель!
* * *

Снова ода Малмыжской глубинке,
Оптимальное место на карте,
И не запад, где почва из глины,
И не север с морозом до марта.
Здесь в апреле проталинки греет,
И вскрывается Вятка со льдами.
Да и осенью поздней идеи
Воплощать можно долго, годами.

Кто на севере был – там песчаник,
Иван-чай заполняет округу,
С октября запрягаются сани,
А Малмыж – он приписанный к югу.
Да здесь груши растут, а уж сливой
Всё засыпано в год урожайный,
Разным яблоням рай – это диво
Подучи – плодоносят, не тайна.
Травы здесь протеином богаты,
Клевера и люцерна, не сорность,
Правда рыба ушла с перекатов,
Стало меньше её, всё серьёзно…

Улучшаются в целом картинки,
И дороги ровняют и чинят,
Фонари загорелись в глубинке…
Но в духовном по-прежнему – иней.
Где-то тлеют немногие угли,
Тишина и застой – мы глубинка,
А народ где-то в поисках, гуглит…
Без мечты – золотой серединки.

* * *

Образ родины малой с полёта,
Да в родительский день – тронул душу,
Дальше – больше, нашёл в Интернете
Образ песни – о Вятке послушать.
Некий Маркин поёт очень славно,
Да и ролик взял душу, и память
Видов родины ныне и давней
Где-то с горочки тронули камень.

И проснулась тихонько молитва,
Помянул про себя очень многих,
Пусть недолго порыв этот длился,
Но он был и родил эти строки.
Где-то строчка кого-то подвинет,
Сотворит что-то, где-то, неважно
Из великого, малого, виды
Здесь другие в душе на этажность.
Мы не знаем всех связей, зацепов,
Но они где-то есть – шестерёнки…
Кто подводит их, делает слепок
И фиксирует это на плёнке?

Образ родины: малой, великой,
Образ Рая в генетику вложен,
Всё прекрасное тянется ниткой,
И кому-то сей образ поможет.
Образ Родины где-то за гробом,
Там душа обретёт свою нишу,
А пока день поминок особый,
Чтоб кому-то зов Свыше услышать.
* * *

Что мы видим в основе событий?
Это поиск, тоска, вдохновенье,
Там вся гамма и тонкие нити
Не отсюда сходящие сенью.
Осеняет кого-то и тема,
Вдруг становится главной и важной…
Кто участвует: ангел ли, демон?
Но всегда эти выходы дразнят.

Так устроено – надо нас двигать,
За верёвочки дёргать, и струны
Не прервать, это здешнее иго,
А нам выборы в векторе думы…
Тёмный мир или Светлое Царство,
Из текучки иль нечто крупнее,
Что заденет другого подарком,
И пробудит другие идеи?
Все мы связаны здесь шестерёнкой:
Сводят пары, родство, коллективы,
Интернет дел добавил и тонко
Здесь влияет на всё, не игриво.

Не играют – здесь очень серьёзно,
Для души выстилают подложку,
А расти ей самой, в выход грозный,
Разве где-то помогут немножко.
По молитвам помогут, по генам,
По родству наших дум – солидарно,
И всегда искушения демон
За плечом, где-то слева, мы парны…

* * *

С высоты небольшой – дельтаплана,
Преогромные видно размахи,
Что же дальше увидишь не пьяный:
С самолёта, из космоса птахой.
Там мельчает всё, меньше границы
И сливаются с фоном детали,
И уже взгляд не сокола-птицы,
А какие-то карты достали.

Там в глобальном черты побережий,
Континенты, объём океана,
И о частностях вспомните реже,
Горизонт открывается рьяно.
Как Господь нас увидит ничтожных
Из глубин необъятной вселенной,
И на частность сойдёт осторожно,
И с Любовью Своей неизменной.
Мы не карта, мы в доме детали,
Не случайный в мозаике винтик,
Не для фона, не мусор, нам дали
Свой талант, а мы делаем финты.

Каждый рвёт на себя одеяло,
Под себя подгребает добычу,
А для ближних немного осталось,
У любви получается вычет.
Высота открывается в Церкви,
На молитве пред картой – распятьем,
Это путь наш, полёт, не померкли
Горизонты ещё, мы не спятим.


* * *

«Упарсин, фарес, текел и мене» –
Кто сейчас всё исчислит халдеям?
В Вавилоне засели и денег
Напечатали горы, злодеи.
И весь мир за бумагу их возит,
Пресмыкается низко у ножек,
Несогласным – эскадры угрозой,
Томагавкают сразу по роже.

Уничтожили друга Каддафи,
Югославию – кровью по стенке,
Но кончается сказочный трафик,
И вот-вот на дворе перемены.
Кто читает кровавую надпись?
Аналитики есть у державы?
Или всё здесь случайное в кладке,
И кирпичик из образов ржавых?
Всё случайно, всё зыбко, угрозы –
То из космоса, то от бактерий…
Кукловоды – их нет, тайных тоже,
Есть ООН – для миров кафетерий.

Да там тоже для глаз говорильня,
А за кадром ракеты на старте…
Но боятся ответки стерильной,
И мутить будут воду по карте.
Так все деньги у кланов иуды,
Всё исчислено, взвешено, лёгким
Это найдено, грязными будут
Эти вздохи последних, для лёгких.
* * *

Если образно голову рубят –
По волосикам разве заплачешь?
Пусть пример приблизительный, грубый,
Но такая нам вышла «удача».
Там, где молоды были – руины
И деревья на месте жилища,
Да часовенка с образом Сына,
Где был скверик – у станции чище.

Даже рельсы убрали, металла
В них немало, бетон искрошился,
И о месте лишь память осталась
Тех, кто в разное время пожил там.
Что там рельсы – людей изогнуло,
Кто на кладбище, кто по планете
Разлетелся, как семя раздуло,
И другая им родина светит.
У детей и у внуков – свой скверик
Будет в памяти, личная речка,
Но у вечности – вечные Двери,
Вера в Сына, доныне и вечно.

Все мы встретимся где-то за гранью,
Кто дойдёт в этом странствии странном,
Как трава и семян собиранье,
Чтоб засеяли Новые Страны.
Скоро голову срубят планете,
Так сошлись времена и пророки,
Мы волосики – малые дети,
Плачет Мама, последние сроки…
* * *

Каждый варится в собственном соке,
Выражение точно и злое,
Моя хата, мол, с края, глубокий
Здесь анализ не нужен в покое.
У кого-то проблемы с работой,
У кого-то с жильём неполадки,
У кого-то от ближнего рвота,
Получается – где-то не сладко.

Жизнь – она справедлива не очень,
Если просто движенье и хаос,
Если плана нет, цели, что хочешь?
Принимай от судьбы, что досталось.
Есть ещё наших ближних молитва,
А потом и своя – по наследству,
И меняется мир, как открытье,
Горизонт открывается с детства.
Что свершилось – уже не изменишь,
Всё что будет – не видно, в тумане,
Но одно однозначное мненье,
Кто-то знал эти были пораньше.

Открывались где нужно и двери,
И сводила судьба половинки,
Кто-то в храм приходил от потери,
Кто здоровье поправить – повинный.
Бог за кадром: нас помнит и любит,
Но и сок нам оставил для воли,
Кто сварился – почувствовал убыль,
Так просись покаяньем – в покои…

* * *

Для живых – всё о Жизни и смерти,
Все когда-то умрём непременно,
Для червей ли, для Рая? Поверьте,
Может, где-то и вымолят смену.
Новый трафик отпустят – из вечных,
Безлимит и свободу движений,
Если здесь мы дойдём до конечной,
Возрождённые в духе, без лени.

Было чудо, и в Духе огнями
Причащались все верные даром,
Но мельчали мужи и отняли…
Не увидим схождения яро.
Незаметно, трудами и потом
Производится смена программы,
И не стать бы для вечности мотом,
Не профукать блаженство ни грамма.
Заплатить надо вечности подать
Из каких-то отказов по плоти:
Из еды и из секса, из моды,
Сколотить верой маленький плотик.

На плоту этом малом за речку
Переправа на Суд, в воскресенье,
В неизвестное, в тайное, в нечто,
Из одежды там белое – деньги.
Как белить нас? Чрез химию, хлоркой,
Кипятком или в перекись бросить?
Неизвестное, стирка и порка…
До конца будут – тень и вопросы…
* * *

Возвращение к нашим баранам,
Они рядом и корм их подножный,
Они бегают с новостью рьяно,
Им не нужен стих совести – Божий.
Прикрываются, как бы, глубинкой,
Кулики – и болото прославят,
Хорошо это, плохо? – дубинка
С двух концов, эта тема без края…

Перелив из пустого в порожний,
Так сосуд не наполнить дырявый,
Информации масса, но ложной,
Ни о чём – это общество явит.
Но питаются этой натурой,
Что откуда-то валится манной,
На другое взирается хмуро,
Ни к чему, что откроет обманы.
То ли дело бараны – погода,
Или вечное – дни и закаты,
И рекламы немного, в угоду
Неизвестно кому – бизнес клятый.

Всем баранам в итоге на бойню,
И она приближается рьяно,
Но водители стада спокойны,
Ни к чему она – паника, рано.
Так и надо, наверно, в природе
Всё в гармонии: дни и закаты…
И закат нашей общности, оды
Мир себе воздвигает, заклятый.
* * *

Потихоньку вода камень точит,
Так и нас вразумляют по капле,
Есть удары болезненны, точны,
И когда этот метод иссякнет?
Никогда – если просто мы дети,
Если пасынки, то по-другому,
Там возмездие блудней отметит,
А детей очищают для Дома.

По-другому нельзя – мы с шипами,
Все в колючках страстей и привязках,
А должны – как обточенный камень,
Где валун был – не важно, он ласков.
Он красивый, обкатанный, гладкий,
Из отборного камня, состава,
Его тёрли и били – не сладко
Приходилось ему, что же стало?
А встречается просто искусство,
Из бутылок есть целые пляжи,
Их волной обкатало не устно,
При штормах они с грохотом лягут.

Так и нас: где по капле, где в волны,
И мочить эти страстные грани,
Чтоб своё назначенье исполнить,
Ничего, что был бит и изранен.
Упрощённый и местный то образ,
А в пустыне те камни мельчают,
И блаженно там ползает кобра…
Здесь реальность и дальние дали…
* * *

Актуальная тема сегодня
И всегда – это наше спасенье,
Проверяется в духе пригодность,
И на искры ударами кремень.
Мы должны быть алмазом, гранитом,
Пусть искусственным сплавом, но крепким,
И читая Божественный свиток,
Становиться пригодным для лепки.

Свыше знают: какую нам форму
Сформатировать здесь для отливки,
Кто в главу – возвещая задорно,
Кто в конце – невзирая на сливки.
У всего есть могучий критерий:
Так и здесь измерение веса
Происходит незримо, и двери
Регулирует кто-то для места.
Мы, конечно, попросим в молитве
Для себя, для своей ойкумены,
Но там Свыше свой образ гранитный
И дают, что должны, для обмена.

Обменять надо плоть – выбрать душу,
Невзирая на смену событий.
Они крутятся быстро, до чуши,
Но у каждого лично отплытье.
Актуально спасенье последних:
Не из роботов, зомби, кто плачет,
Кто для духа попросит обедню…
– Помоги нам, Господь, сей задачей…
* * *

Сколько судеб поломано строем,
Не считает никто – это листья,
Что на дереве вырастут втрое,
Обновятся и кто их исчислит?
Кто-то в лагерной пыли зарытый,
Кто-то век доживал без работы,
Кто-то просто не сделал открытий,
Не для Родины вырастил опыт.

Но в истории нет изменений,
Не вернёшь эти вехи и горе,
И по полному счёту гонений
Мы достойны, взрастили – без спора.
Что сейчас мы растим – непонятно,
Из какого-то месива вехи,
Симбиоз перехода в обратно,
Что не круги своя образ лепит.
Что здесь судьбы ломает – текучки,
И не наши шестки, ближе к печке,
Но опасность здесь больше и ручкой
Вмиг прихлопнут, кто вылез беЗпечно.

Здесь уловят соблазном без счёта,
Без гонений от веры отвадят,
Всем понятная беса работа,
Так должно быть в преддверии ада.
Скольким судьбам не ждать перехода,
Через смерть не увидеть злат город,
Древо с листьями Жизни в природе?
Не считает никто в частном горе…
* * *

Всё брюховное рядом с духовным,
Вместе собраны, в трении страсти
Проявляются чётче, и ровным
Здесь должно быть двойное участье.
И гармония – главный критерий,
Фанатизм – это действие беса,
И по гребню горы, нас бактерий
Провести надо, без перевеса.

Монастырь, рядом кухня, двор скотный,
И при церкви всегда есть обслуга,
Где там вылезет вирус животный –
Неизвестно, опасность повсюду.
А мирянам пути непонятны,
Прибираться в репейнике доля,
Здесь одежда влияет, обратно –
Чтобы время не вычесть неволей.
Монастырские действуют в сером,
В чёрном служат, чтоб вид без помарки,
У мирян же дрес кодом для веры:
Шестоднев и воскресное – ярко.

День воскресный нам малая Пасха,
И вершина недельной заботы,
Проверяется духу опасность
И места нахождения чётко.
Всё духовное рядом с греховным
До конца будут, в этом их участь,
И всегда Свыше помощь в готовность,
Путь молитвы к Величеству Случай.
* * *

Из прекрасных мелодий есть темы,
И язык там звучит всем понятный,
Из каких-то отсеков нетленных,
Из каких-то глубин необъятных.
Получается – музыка вечно,
Как цветы – отголоски от Рая,
Как маяк в суете быстротечной,
И все струны глубинные знает.

Но в глубинах есть тёмные ниши,
И наружу выносится хаос,
Это бесы сценарии пишут,
И творить помогают лукаво.
Там и слава, и деньги, и девки,
У кумиров всего в предостатке,
Так должно быть, в текущей отметке,
Но по главному счёту – не сладко.
На Суде – это мусорно, в топку,
Это слуги у чёрного князя,
И на ложную вывели тропку:
Всё, приехали, вывались, слазим…

А прекрасное дышит Любовью,
Звуком в Рай зазывает Создатель,
Где-то Свет для своих приготовлен,
Где-то Дерево Жизни при Саде.
Есть у каждого нужные струны:
Отзовутся, ответят, как эхо…
– Помоги нам, Господь, в мире лунном.
– Помоги нам до Дома доехать…
* * *

По стране необъятной мчит поезд,
Где-то деток и внуков ждут мамы,
Помоги им, Господь, быть в покое,
И на крыльях доехать упрямо.
Много в поезде разных народов,
И попутчиков выберет Случай,
Это яркое действие хода
Наших странствий и слепок могучий.

Так по жизни попутчиков много,
Промелькнут, и не вспомнишь сюжета,
Но на слепок влияют в итоге,
Весь наш образ из разных отметин.
Но особенно действие Духа,
Прикоснётся – оставит окошко
В горний мир, как блаженство понюхать,
Но, понятно, идти к нему сложно.
Много разных случайностей встретишь,
И мешать будут разной помехой,
Кто оспорит нам выводы эти:
Псы тупые, да гады со смехом…

По мирам необъятным мчат души:
Где-то Дом их и Мама, и Отче,
Где же пульс этой жизни послушать?
Ближе в храме – там действие чётче.
Там окошко в мир горний – иконы,
Там распятие – символ прощений,
На нём Сын, Он доехал до Дома!
А нам ехать ещё через тени…
* * *

Сколько душ будет съедено дымом
Наркотическим, от папиросы?
Преисподней же в целом едино,
Что здоровый, что дохлый – все с носом.
Как облом и не приняли взятку,
Темнота и огонь этим душам,
Неизменно, такие порядки,
Кто запретное что-нибудь скушал.

Все с ума посходили без Бога,
Во главе три шестёрки – продажи,
Бесам продали душу, тревога
Не волнует, ни капельки даже.
Для чего я пишу? Может, кто-то
Осознает всю мерзость проблемы,
Просветлеет, займётся работой
Для души, в переход – где нетленно.
Но обычно от мозга окурок,
Даже те, кто не курят – все дышат:
Духом злобы, неверия, дурость…
На одно все работают дышло.

Все в одной непременной упряжке,
Погоняло им бес, что лукавый,
Но, увы, нет, не будет поблажки –
Кто не сделает вывода здраво.
Здравый вывод, конечно, он с Богом,
Там здоровье души, и наркотик,
Из чего бы он ни был, в итоге –
Сумасшествие духа, всё против…
* * *

Металлических ноток не надо,
Не на то нам настроены струны,
Это Свыше большая награда,
Чтобы правильно вынесли думы.
По волне размышлений на Небо:
Отчий Дом и прекрасные виды,
Генетически в нас это где-то,
Или битым стеклом где-то либо.

Всё разрушено здесь: шум и хаос,
Воют ноты в любовных романсах,
Про природу, и жизнь в виде Дао,
И про Родину есть где-то стансы.
Где-то детский мир: чистый, счастливый.
Там друзья и любимая мама,
Даже «Розовый слон» там не диво,
Это образ Любви где-то в раме.
Мы закованы все в оболочку,
В скорлупу, либо в кокон разлуки,
Размотать его, выставить точку,
Это цель для души – дали руки.

Для того нам и плоть – для размотки,
Душу надо очистить от скверны,
Непростая, до смерти работа,
Но единственно в мире сем верно.
Металлический круг обороны –
Это ангелов дело, их доля,
И святые помогут – патроны
По молитве доставят и тола.

* * *

Психануть бы на всё, сделать аут,
Это образ любимцев запоя,
А духовно здесь – смерть, не летают,
Мерзко ползают где-то у пола.
Что ещё в нашей психике крайность?
Это кол на башке, что затесан,
На него и посадят по найму,
Что посеяли – зрите у носа.

Сложный мир нашей психики, тонкий,
Но святыми разложен на страсти,
Всё понятно, открыто, не донка,
Что чего-то поймать хочет частью.
Что нам части, нам надобно целой
Сохранить нашу душу, единой…
Где же взять этот план и умелость,
Золотую найти середину.
Здесь дары непреложные Духа,
Без Него мы ничто – образ эха,
Отражение в зеркале мухи,
И для бесов земная потеха.

Поиграют здесь бесы немного,
И запнут, лихо выкинут в аут,
Много лезет им прямо под ногу,
А у них чин по чину ¬– лукавость.
Психануть бы на всё и в атаку…
Но нам план нужен, это не бойня,
Это Высшая Цель, а не драка,
И дойдём до Победы спокойно!
* * *

«Обновление мира» – сто нитей
Протянулись на Землю стихами,
Не отсюда, нездешнего житель,
Но всё связано узами с нами.
Канонически верно и твёрдо,
И технически тоже не слабо,
То не бес, что бодает под рёбра,
Это Свыше открытая радость.

Ничего, что огонь будет скоро,
Знает верный – так надо, так будет.
В этом путь, что на Небо, что дорог,
В этом цикл «Я Тебя не забуду».
Не оставят в неведенье верных,
Разный глас будет звоном набатным,
Я немного участвовал нервом,
Возвращая, что дали, обратно.
Здесь взысканье последней овечки,
Констатация факта – Суд миру,
Приоткрылось неведомо нечто,
И кому-то, возможно, на вырост.

По любому, что дали, то дали…
Не отнять, ни прибавить ни йоты,
Чтобы верные вехи те знали,
И последней занялись работой.
Что во-первых, в последних – молитва,
Это связь с запредельным масштабом,
Это путь всем проложенный нитью,
В этом, может, спасенье от ада…
* * *

На баталию вышли мы вместе:
И стихи, и душа, и мой разум,
Что привязанный плотью здесь честно,
Но сошлись в этом поприще разом.
И стихи, что пришли не отсюда,
И душа, что зависла под Небом,
Моя плоть, что мешает покуда,
Но нужна, как посредница требы.

Плотью пишем мы буквы, читает
Оком разум и думает думы,
А душа где-то выше летает,
Принимая сигналы на струны.
Кто сигналит? По Библии темы,
Православные чёткие рамки,
Подключился молитвой на клеммы,
Засыпая неверия ямки.
Здесь Любовь, что даёт мне патроны,
И долбить в эту стену тупую,
Ощущая присутствие грома
И что ветер пришествия дует.

Что идут и Христос, и антихрист,
И баталия будет кровавой,
Возникают сигналами вихри,
И кто видит, их чувствует здраво.
Верим – будет Победа за нами,
С нами тысячи лет христианства,
Все святые восстанут и Камень –
Наш Христос в неземном постоянстве.
* * *

Обновление мира и точка,
Никаких нам не будет поблажек,
Собирается в Сирии склочка,
Там все силы и доллары даже.
Все религии, масти, оттенки,
И все мочат друг друга ракетой,
И идут: добровольно, за деньги,
Там идея и бизнес – задеты.

И гора Мегиддо всех притянет,
На Израиль сойдутся все стрелки,
Место силы и доллары в банках
Пустят в бой для сплошной переделки.
Под антихриста мир этот строят,
Номера всем раздали – еаны(EANы),
И я вижу готовыми к бою –
Как всегда, будут только Иваны.
У нас силы и долларов – норма,
Есть ресурсы, идея, а в Главном –
Православие есть, мы не вздорно,
Мы за Бога пойдём в этом лае.

Никому не свалить с этой склоки –
Притяжение силы есть Свыше,
Нам осталось в молитве глубокой
За своих – где-то вымолить нишу.
Обновление мира – сурово
Будут казни египетской черни…
Выбирают нас Свыше – за Слово,
Или Рай, или мерзкие черви…
ВОСКРЕСЕНИЕ

Как бы ни было с миром печально,
Но проходит печаль и разлука,
Свет в туннеле нам видится дальний –
Воскресение, истинный Случай.
Псевдоним это Бога – напомню,
Он всегда выбирает Случайность,
Чтоб и нам было выбором ровным,
Без рывков, да и полюсов крайних.

Здесь гармония выбора в Главном,
Это пропуск для Нового Мира,
Переход же свершается плавно,
Через смерть, но и с полным обдиром.
Чешую надо сбросить и панцирь,
Обновиться и телом, и духом,
И тогда появляются шансы
Возвращения в Родину кругом.
Все мы родом оттуда – из Рая,
Это Дом с сотворенья Адама,
Для него была тропка прямая,
Но свернули, и вылезла драма.

Но и драма пройдёт – будет песня,
От души и от сердца для Неба,
Никому уже будет не тесно,
Все найдут своё истинно кредо.
Про печаль мы забудем, разлуку,
И слезу оботрут – это в прошлом.
Остаётся миг – вынести муку…
И на вечность покинуть здесь пошлость.
* * *

Нужен стих про воскресные крылья,
В сочетании с видео в прошлом,
И Бутусов усилит усилья
В своей песне с грустинкой, не пошлой.
Эти крылья на Небе всем будут,
Там душа воспарит над Землёю,
И у каждого вырастет удаль,
Так мне хочется верить в неволе.

Я закованный в плоть, я привязан
Обязательством жизни, судьбою,
Но дождусь воскресения часа,
И по вере мне двери откроют.
Нам открыли про эту калитку,
В это верили множество предков,
И друзья так дойдут с этой ниткой,
И родные со светлой отметкой.
Просветление нужно с мольбою,
Кто попросит – откроют окошко,
А потом в двери щель приоткроют,
На проверку пропустят – немножко.

Что в нас будет? Судить будут строго,
Лучше сам себе сделай раскладку,
И исправь пред кончиной итоги,
А иначе придётся не сладко.
Крылья, крылья – воскресные крылья,
Вознесите над быт-суетою…
Так усиль в воскресенье усилья,
Это день дан от Бога – покоем.

* * *

Если крылья собрались – то стая,
Это лучше, чем плач одинокий,
При поддержке друг друга летают.
Вместе видят природные сроки.
То на север летят, то до юга.
Размножения зов и сохранность…
И мы в храме стоим, друг у друга,
Получая бальзамы на рану.

Вместе праздники слаще и чище,
И торжественней, и с благодатью,
Что ещё мы прилётами ищем?
Укрепления верящей статью.
Это капля по капле и море,
Океан, и не страшен цунами,
Он на береге зверствует в споре,
А кто в море качает волнами.
Даже чайки на море садятся,
Не боятся волны, её кручи,
Но и крылья здесь надобны братцы,
Чтоб уйти, если надо, от тучи.

Крылья, крылья – духовные крылья,
Кто их даст, на какую потеху?
Просто так не дадут, где унынье,
Если сам собираешь помехи.
Телевизор и шопинг, хозяйство,
Всё не то, не взлетают так в Выси…
Как не ложат в корзину все яйца…
День воскресный – он крыльями дышит.
* * *

Уязвимость программного кода,
Или баг у последней развязки…
Что же важно в духовной породе,
Что есть истина, верно, не сказка?
Упрощаю опять идеалы,
Что же делать – мы просто земные,
Дети места и времени файлы,
И картины рисуем кривые.

Дали Цель, дали общую Карту,
Но тропинки, развязки – особо…
Каждый прёт в свою сторону нарты.
Всюду снег, пустота, неудобность.
И рассеянный свет, и не чистый,
Всё как призрачность, в дымке, в тумане,
Улетают дни – жёлтые листья,
Скоро кроны скелетами станут.
Что останется? – корень и соки,
И смола, заживляющий кадмий,
Не выходит анализ глубокий –
По верхушкам проводит нас админ.

Но и этого вроде в достатке,
Два плюс два и равно квадратуре,
Пусть там голову парят, где сладко,
А у нас всех достаточно дурят.
Уязвимость найдут – это верно,
Но у нас есть и ключик в запасе –
Покаяния, баги не нервно,
Всё спокойно и важно – до часа(Ч).
* * *

Я радистом-морзянщиком в море
Принимал, когда надо, сигналы,
А сейчас мне дают, кто бы спорил,
Неизвестные коды и файлы.
Не случайно сошлись эти створы,
Мы на правильном курсе и румбе,
Я не лязгаю всуе затвором,
А врагов поражаю на клумбе.

Звери топчут сады нашей жизни,
И цветы вырывают, где с мясом,
Кто вверху, кто останется нижним,
Всё борьба, до последнего часа.
Эти образы – вехи скитаний
По земле, обобщающий опыт,
И с итогами, думой не ранней:
Как, куда направлять свои стопы?
Верю, в целом мне сильно помогут,
Просто в частностях есть закоулки,
И не надо совать туда ногу,
Как же быть мне на этой прогулке?

Не снимать – ни наушник, ни ручку
Из руки не откладывать в ящик,
И приёмник, с настройкой воздушной,
Не крутить, выбирая – где слаще…
Мы поищем в духовном эфире –
Эти точки, тире, эти коды,
Информация есть, она шире,
Чем мы думаем, ждёт перехода.
* * *

Как ещё нам потрогать мгновенье? –
Напечатать его на бумаге,
Но банально – здесь надобны деньги,
А их нет, как у выпитой фляги.
Но не выпиты мысли – их море
Появляется в темах и строчках,
Где берут это чудо историй?
Не дают нам закончить на точке?

У мгновения тоже есть форма,
И расцветка и даже оттенки,
Повороты в неведомом горнем,
И полёты в слепой переменке.
Но пилот, тот что Свыше, управит,
Обуздает мои завихренья,
И полёт будет точный и здравый,
И, конечно, посадка с уменьем.
И мгновение будет железным,
Зафиксирован в вечность – миг спорный,
А окажется здраво, полезным?
Не узнаем, но пишем упорно…

Этих горе-писателей тыщи,
Но и мыслей неведомо много,
Все мы зёрнышки истины ищем,
А найдём ли, что будет в итоге?
Всё банально: и темы и рифмы,
И банально не жить, что не ново…
Так банально, что плюнем на них мы,
И запишем железное Слово.

* * *

Можно тему представить в картинах,
Много собрано их в Интернете,
И выходит для глаз середина,
Что душа принимает приветом.
Но душа у всех в разном ранжире
Состояния – времени, места,
Но всегда продвигается в вырост,
И фигуры выводят из теста.

Кто нас лепит, он знает причины,
Этот волны пускающий камень,
Что другого заденет, и клином
Где-то память расклиненной станет.
Это в нас где-то чувство прекрасных
Переливов, сияний, оттенков.
Это в нас где-то зреет негласно
И выходит в талантах нетленно.
Есть таланты во всём, креативны…
Но в картинах просты и наглядны,
Око сразу ухватит за диво,
И свои где-то выпустит ядра.

Так, толкая друг друга, мы в Угол
Попадаем к Христу, что прекрасней,
Что надёжней, что вечно, подпругой,
Что является в странствии страшном?
Страшно тем – Страшный Суд кому светит…
Но мелькают оттенки из ада,
Это тоже есть в мире приветом…
И есть мусор, что в вечность – преграда.
* * *

Из прекрасного в мире есть песни,
И поют это дети и девы,
И мы чувствуем: это чудесно,
Как на дереве плод, что есть спелый.
Есть плоды очень разного вкуса:
Этот сладок, идёт без заминок,
И аккорды за горло не душат,
И слова выплывают без льдинок.

Голоса эти – чудо, таланты,
Это тоже дары не отсюда,
Как подарок волшебника Санта,
Или ветер от тёплого юга.
Прилетит этот ветер, согреет,
Мы на севере где-то духовно,
Есть замерзшие, трупы, с идеей,
Что разжечь можно что-то беЗкровно.
Нет, за всё мы по счёту заплатим,
Будет крест где-то справа и слева
От Христа, это слава и маты,
Это смерть и у вечности Древо.

У прекрасных детей – это чисто
Получается и без помарок,
Сохранить бы им веру лучисто,
До конца пронести этот шарик.
Но шары от мороза взрывает,
Вырывает из рук злобный ветер,
Улетают несчастные к краю…
– Помоги им, Господь, выйти к Свету.
* * *

Не дадут мне Маньчжурские сопки
До конца этой жизни покоя,
Это край, где восточная тропка
Упиралась в границы другого.
Всё другое там: климат и люди,
Да и грань эта Высшею Силой,
За Амуром всё хмуро пребудет,
Свет Христов не дойдёт, где всё сгнило.

Там тупик для великих религий,
Этот опыт оставлен для кары,
Симбиоз из Конфуция с мигом
Построения рая здесь тварям.
Все бойцы наши – смертные просто
И пошли по приказу сил царства,
Но приказы обсудим мы после,
А сперва – отдай долг государству.
Отдавали тот долг и в Афгане,
И в Чечне, да и в Сирии ныне,
А приказ не обсудишь пораньше,
Куда Высшею Силою двинет.

Всё ступени для Божьей державы,
Где гниёт – это вырежут с мясом,
И история спросит по праву
В скорбный миг у последнего часа.
Нас вели, как по лезвию бритвы,
Вправо-влево нельзя ¬– по пророкам…
Нам осталось исполнить с молитвой –
То, что должно и выйдет по сроку.
* * *

И осенние парки напомнят,
Как лежали бойцы перед боем,
Листопад заносил их, как должно,
Но горячка их место откроет.
Молодые сержанты и взводный –
Все легли, но отброшенный ворог,
И живой, тот единственный, родный,
Что дал жизнь всему роду, он дорог.

Не у всех так сошлось – есть и круче,
Посерьёзней сюжеты, но память
Об одном этом – радостный случай,
Он живой и всегда будет с нами.
И святые всегда будут рядом,
Их живые беЗсмертные души,
Перед боем к нам рядышком сядут,
И укрепят кого-то получше.
Саранча – она снова державу
Уничтожить задумала злобно,
Мы лежим в листопаде и здравы,
И бросок будет шторму подобный.

Все мы верим в Победу – воскреснем,
На Суде нас простят за державу,
За неё стало в плоти нам тесно,
И душа бой задумала правый.
Кто-то в тыл уползёт, в листопаде
Отлежаться задумает, сытый,
Там отряд заградительный ада…
– Помоги здесь, Господь, быть убитым.
* * *

Дорогой, всё, приехали, линий
Уже в мире не будет прямее,
Православие если покинешь,
То овцой одинокой заблеешь.
Вся в расколах заблудшая паства:
Протестантов – две тысячи видов,
И католикам – тоже не царство,
Англикане ещё – но не лидер.

Кто ещё окормляет святыни,
Гроб Господень – там кофры, армяне,
Да и греки оторваны ныне,
Их ЕэС зажимает в кармане.
Православие Третьего Рима,
Оно где-то в Руси, но не гласно,
Оно в людях, Христовых, единых,
Кто ещё ощущает в прекрасном.
Они в разных, быть может, общинах:
Староверы, миряне, монахи,
Но едины в прошении к Сыну:
Уберечь нашу долю от краха.

Понимают, приехали, слазим,
Все на битву с антихристом, дружно,
Если где-то помолимся разом,
То Господь не оставит недужных.
Дорогой, всё, приехали, вместе
На молитву, негласно, но к Богу,
Одна линия выведет честно,
Занесло уже снегом дорогу…
* * *

Человек, что за бортом – не тонет,
Если кто-то заметит мгновенье,
Как упал он, пусть тихо, со стоном,
Или с криком ли, быстрою тенью.
Дело всё в распорядке, тревоге,
И в традиции даже, все в море,
Завтра ты можешь выпасть, не в ногу,
И тебя не оставят, без спора.

На земле все спешат, все по курсу,
Неизменно, незыблемо шпарят,
Да и много здесь бродит ресурсов,
Не успеешь все вытащить хари.
Так устроено и неизменно,
Выпадаешь – такая удача…
И немногие верят в нетленье,
И молитвой решают иначе.
Вроде самое лёгкое дело –
За другого молиться устами,
Но и эту не делаем мелочь,
Все решают: мы сами с усами…

Но земля же – кругла, и молитва
Непременно к тебе возвратится,
Как мы сами, так будет нам нитка
За бортом, если выпадешь битым.
Человек за бортом – это образ,
Если выпал – то ангелы взвоют…
Люди, люди – молитесь, будь добрый,
Ещё лучше – где молятся двое…

* * *

На словах была – вечная память,
Но явились подспудно иуды,
И за евро и доллары в хамы
Записались в минуты паскуды.
Из славян и из братских республик,
Что когда-то вскормила держава,
Ну, народу, понятно – нуль-бублик,
Там элиты обделали право.

Но и здесь есть какая-то тайна,
Для чего им попущено в мути –
Шестерить князю тёмному в найме,
И сию выбирая минуту.
Там и лидеры – мутные твари,
Но такая им вышла удача,
Пусть на час, но калифами править,
После нас хоть потоп обозначьте…
Тайны тёмные мигов последних,
И всё туже закручены гайки,
Где-то лопнет резьба и для бедных –
Как всегда, будут шишки, да пайка.

Эх, дороги совместные в прошлом,
Уже тысяча лет Православью,
И дорога Христова не пошла,
Она в Угол выводится Главный.
Эх, дороги, тропинки, лазейки,
Очень жаль этих блудных овечек,
Но бараны упёрлись злодейски…
Где-то пропасть и твёрдая вечность…
* * *

Всё, зима на дворе, твёрдый минус,
И сковало нам реки морозом,
А журавль эту землю покинул,
Но угрюмость оставил здесь возом.
Лебедь, щука и рак в раскоряку
Не столкнули его, сидим глухо,
Так и будет, доколе порядок
Сам Господь не направит нам в русло.

Олигархи и бедные люди,
И политики – хитрые лисы…
Всё такое, что именно чудо
Даст пинка и забегаем исто.
Стимул в задницу русскому духу,
Чтоб других заслонил и сам выжил,
И ушёл из запретного круга,
Навострил на духовное лыжи.
Помечтать, говорится, не вредно,
Но реальность всё хуже и хуже,
С номерами связались, нам бедным
Код еан(EAN) навязали недужным.

Всё, зима, не растает, не ждите,
А журавль? Сам Христос будет вскоре,
И оборваны к прошлому нити,
А что в будущем – скорби и горе.
Воскресение – с твёрдою верой,
А сейчас – разорвать эту спячку,
И поплакать – в аду будет сера…
Разреши покаянья задачку…
* * *

О каком-то несчастном Алёше
Нам проплакала Чикина песню:
– Ты туда не ходи, нехороший
кто-то там, нас не любит, нечестный.
И молитву проплакала дева,
По названию города Липецк:
– Отними от меня грешно дело,
И дары дай духовных открытий.

А о чём мне заблудшему плакать:
О дарах, о баранах, об овцах?
– Что дадут, а духовная драка
Сотни лет говорит нам – готовьтесь…
Что сейчас, что когда-то – всё тоже,
Те же страсти и бесы, и ангел,
Может, всё так к кончине итожат,
И другие используют ранги.
Скоро тень наползёт и открытий
Не дадут, надо двигать сценарий,
Что когда-то заполнили в свиток,
По нему и отличье от тварей.

Не животные мы и не черви,
Мы несчастные странники в теле,
Но ушёл воскресением Первый,
И сказал, что обитель разделит.
– Попроси у Меня, и отпустят
Эту душу из бренного вида…
Знают все – всё кончается устьем,
Но теряется что-то в пар мигом…
* * *

Я медаль «Боевые заслуги»
Дам тому, кто осилит начало,
Орден всем за конечное будет,
Кто поймёт из открытого малость.
Основная награда на Небе,
Не моя, я здесь малая сошка,
Мне пахать непрестанно потреба,
И ловить вдохновенье немножко.

Без него я ничто – образ омут,
Что-то бродит у дна, без просвета,
И вдруг вырвется к Свету от стона,
Неземным и духовным приветом.
Я про цикл «Я Тебя не забуду»,
Про его виражи и улёты,
Этот сборник из фактов и судеб,
Это что-то Оттуда и опыт.
Моя малая часть – испытанья,
И большая – духовные крохи,
Что дают не позднее, не раньше,
Все в свой час пробуждаются вздохи.

И весь цикл в час последний планеты,
Не мои это строки – Оттуда,
Где есть нечто, духовное Лето,
Что мы Раем зовём, нам не трудно.
Генетически в нас этот опыт,
И Адама судьба – не чужая,
А душа все открытия копит,
Пригодится для вечности в Рае.
* * *

Перемога и ярая зрада,
Передышка и снова качели,
Первый импульс – нам этого надо?
После вывод – куда мы успели?
Передряги уже нам привычны,
Примелькались, приелись, притёрлись,
Пробираемся к выходу лично,
Паразиты, с грехами, упёрто.

Продвижения где-то не видно,
Пробуксовка в духовном, по кругу,
Получилась проверка на гидность,
Подкрутили зазоры, чтоб туго.
Присосались к текучке пиявкой,
По-любому за кровь эту спросят,
Привлекут с обвиненьем на явке:
Пировали – приехали, осень…
Перетёрлись все прошлые связи,
Посезонно одели одёжку,
Пусть не видно глубинные язвы,
Постоим на сей сцене немножко.

Паровозы, вагоны, составы –
Приведут куда надобно рельсы,
Пассажиров проверят: кто правый
Пустозвон, а кто левый, но цельный.
По Кресту проверяют раскладку
Положения – где-то Суд Страшный,
Понимаем, вам хочется сказку…
Прямо шилом в глаз колет слог гласный…
* * *

На песке без основы не строят,
Эта истина всем – аксиома,
Где же в жизни духовной основа?
Без неё не вернёшься до Дома.
Где наш Дом? Может, город из злата,
Может, Рай, или просто обитель,
Где слезу оботрут и без мата
Обогреют, приветят, будь житель…

Но песок – это наша текучка,
Он затянет, обложит и скроет,
Где же взять нам в спасении штучку?
Здесь важны в ситуации двое.
Кто подаст для спасенья канаты,
И своё здесь приложится рвенье,
И уйдёшь от земного проклятья,
Все мы прокляты потом брать деньги.
Кто-то умный и делает хитро,
Но и здесь заплатить надо взятку:
Номерок получить и на битву
Не прийти, отсидеться где в прятках.

Всё песок – и текучка, весь опыт,
Мы ничто, просто пар, кучка праха,
Но душа нечто вечное копит,
И в конце прозревает от страха.
Как банально, как просто: основа
Страх Господень – начало и точка,
И фундамент – железное Слово,
Но песок вожделенней, зов ночки…
* * *

Всё другое возродится в роще:
И деревья и разные травы,
Ну, с травою, конечно, попроще,
А деревьям лет триста по праву.
Но и это как миг для вселенной,
Свет от звёзд лет летит миллиарды,
Что же жизнь наша в этом – мгновенье,
Некий атом в неведомых ядрах.

Эти ядра немыслимо строят,
И вокруг пролагают орбиты,
И мы кружимся роем и строем,
И нельзя нам уйти не убитым.
Окончательный вывод из массы
После смерти, свобода, но что-то
Вновь притянет: кто с плюсом – к прекрасным,
Кто же с минусом – в темень, в болото.
И душа – это вечное нечто,
И куда, кто притянется – выбор
И от нас, а кто кружит беЗпечно,
Их направят обманом на дыбу.

Даже атом разделят на части:
На протоны, нейтроны, на кварки,
Что там есть ещё? – физика, здрасте
И прощай, их загонят где жарко.
Может, в сердце забросят сверхновой,
Или в чёрные дыры навечно…
Всё гадаем и думаем, словом,
Есть какая-то правда в конечном…


* * *

Всё бла-бла – как снежинка растает,
Ни к чему эти все пересуды…
Кто немного припомнит о Рае –
Разговоры молитвой остудит.
Все святые молчальники, в общем,
Как сказать, что не выразить словом…
Мы словами и думами ропщем,
А им нечто – ответом готовым.

Укрепляли их в вере без текста,
Не словами – ответами Свыше,
А мы ищем подлунного места,
И строкою бумагу колышем.
Как снежинки словечки ложатся,
Много их – снегопад на бумаге,
Для души нашей нечто в обкатке,
Чтоб углы пообтёрлись, в сей браге.
Все слова – это нечто от корня,
От избытка сердец – языками,
Мы болтаем и пишем упорно –
Кто о чём, как? Не ведаем сами…

Всем поэтам приходит из тучи
Неземная индукция словом,
Но из тучи и град есть падучий,
И кислотное нечто – особо.
Кто что примет – кто яд, кто снежинку,
То и это в конечном растает…
Но со временем выпадет льдинкой
Или паром в Небесную стаю…
* * *

Где душа, и в какой ипостаси,
Как её отделить мне от тела?
Нереальные мысли – на часик
Мне взлететь бы уже за пределы…
Укрепиться ещё – выше кремня,
Как алмаз или новое нечто,
Знаем мы, что лукавый не дремлет,
И хватает – кто бродит беЗпечно.

Отразить, чтобы Слова сиянье,
Стать хрустальным, очистить бы грешность,
Там достаточно силы и знаний,
Мы во тьме проживаем кромешной.
Что же хочет душа? – не утехи,
И не пищи, не гордости тела,
Ей духовно расти без помехи,
Освященьем пройти неумелость.
Начинается с ангела в Церкви,
И потом – родовые молитвы,
Но в дальнейшем лукавые мерки
Извратят освящающий свиток.

Где неведеньем, где и открыто
Бунт возникнет, но мало погибнуть,
И другого прихватим в корыто
Для свиньи, пресыщения иго.
И куда нас выводит молитва,
Где душа пребывает, на часик?
В разговоре с Творцом и событий
Ожидая, по вере согласий…
* * *

Всё, зима, не растает, не ждите…
Но мы оттепель ждём и капели,
Пусть злорадно хихикает сытый,
Но мы верим, что будут качели.
Что качнётся немного в духовном,
И хоть кто-то ещё не остынет,
Не останется тушею в брёвнах,
А стряхнёт покаянием иней.

И разбойник в последних минутах
Попросил, и его пожалели…
Мы разбойники тоже, без шуток,
И мы ныне попали на мели.
Всюду лёд и замёрзший фарватер,
Проводник заблудился в расколах,
Сам не знает – надолго ли хватит
Старой грелки, чтоб выдержать холод.
Остывает духовное тренье,
И не видно ни новых, ни старых,
Кто упорно находится в бденье,
И всё больше церковная свара.

Всюду распри, какие-то тёрки,
Это всё собирается комом,
И уже не в духовном разборки,
Скоро трещины вылезут громом.
Всё, зима, не растает, событий
Не увидеть весенних, доколе
Сам Господь не сойдёт на открытье…
– Боли, боли, холодные боли…
* * *

Рай и ад – это радость и страшно…
Непонятно, а где-то есть вера:
Даром бродит, с мечтой о прекрасном,
Но даёт освящение мерой.
Кто рождается сразу и с нимбом,
Кто его получает посмертно…
С ним на Суд не являются, либо
Оправдание сразу, без нервов.

Как мечтать и судить – мы из плоти:
Молодых очень гробили страсти,
А по возрасту быт и забота…
Кто проявит в спасенье участье?
Хорошо если Свыше помогут
И болезнью проложат фарватер,
Все шагают нестройно, не в ногу,
И прибрать не решаются в хате.
Наша плоть – это духа обитель,
Оболочка для странствия в мире,
И душа – это сборник открытий,
Вроде флешки, что вставлена в вырез.

Наша кровь – это духа носитель,
И в Италии есть это чудо –
Кровь Христа оказалась той нитью,
Что про Рай рассказала Оттуда.
А про ад вам поведает демон,
Когда двери откроет для встречи,
А поэты на конкурс не немы,
Всё дерзают: кто круче и «вечен».
* * *

По-другому всё в ночь: и деревья,
И дорога, не видно ухабы.
И скелеты напомнят о древнем,
А дорога про мем – «абы-кабы».
Всё у нас через задницу что-то,
Или надо так выждать мгновенье,
Чтобы к сроку свершилась работа.
Не ушли: ни в тупик, ни в растленье.

Потихоньку всё копится к краю,
Уже мысль об огнях преисподних,
И планету трясёт, не играя,
И открытия лезут к негодным.
Негодяи зажрались в богатстве,
Но им мало и лезут к нам в душу,
И стреляют дерьмом из рогатки,
Закрывают все створки отдушин.
Но у первых всё было покруче,
Их на крест прибивали гвоздями,
А мы что, застонали от тучи,
Что гремит и сверкает огнями.

Надо выстроить к Господу башню,
Заземлить её чем-то не ржавым,
И тогда все разряды напрасны,
Даже больше – направим их вправо.
Не раскаялся правый разбойник,
И судьба его древним скелетом
Нависает, сгодился покойник
В этот образ, из ада приветом…
* * *

Я проверил полётную карту:
Не хочу быть в дне прошлом ни часа,
Что там делать – убогая парта
И грехи, что протёрли до мяса.
Но во времени в будущем точку
Я хотел бы увидеть вживую,
Этот город явил оболочку –
Иоанн в «Откровеньях» рисует.

А Анри Волохонский стихами
Его чудно прославил, до грусти,
Так светло после слушанья станет,
Без забот и житейского дуста.
Лев гривастый не так уж и страшен,
Вол с очами всё видит и добрый,
А орёл золотой – он прекрасный,
И там нет искушения – кобры.
Это есть, ни отнять, ни убавить,
Мы уже побывали там мигом,
И мы что-то прибавили к славе
Наших Отче, Христа, Духа – сдвигом.

Путешествовать в целом неплохо,
Но пора возвращаться к баранам,
Где найти в этом странствии локоть?
Где найти нам бальзама на раны?
Вот же карта полётная – храмы
На Руси воздвигают веками,
Там история прошлого с нами,
Там и в будущем Цель. Слава. Аминь.
* * *

Перемога паршивых поганцев –
Это наши успехи без Бога,
Они могут быть славными, с глянцем,
Но внутри червоточят, не трогай.
Оно есть что-то тёмное в славе,
Как талант направляет путь роста,
И куда он плоды собирает:
Для себя, для народа, так просто…

Тавтограмма вам первая строчка –
Для любителей именно буквы,
Это тоже всего оболочка,
А внутри с разной силой и сутью.
Как, в чём сила могучего слова,
Где поставим тире, запятую?
То приставку используем снова,
И с союзом им свадьбу златую…
Да, у разных народов, всех правил –
Это море, в чём суть перевода…
Кто нам эту лавину оставил?
А под ней Слово спящее – Бога.

Где-то свитки Писаний сокрыты…
Но идут без конца передёрги,
Слов придумано много в корыте,
Мы с умами в них тешимся, вёртки.
Завершится зловонием, зрадой –
Ковырянье в словах без разбора,
Но, увы, вожделенна награда…
И идёт море строчек из вздора…
* * *

Всё реально, вся жизнь – от потопа,
Что там до – там реальные камни,
Мегалит – то утерянный опыт,
Археолог копать не устанет.
Остальное – всё домыслы, бредни,
И сюжеты творили из пальца,
Пососали и выбрали средний,
А бумага всё стерпит и дальше.

Не открыто другого сюжета,
Энтропия всех ставит на место.
Сотворённая эта планета,
И идёт к разрушению честно.
От великого всё и до праха,
Эволюции нет – это мифы,
Сотворили прекрасное – яхонт,
Мы зубилом его делим лихо.
Языки разошлись – от потопа,
Непонятка выходит и распри,
Змей вначале учил и свой шёпот
Не оставил доселе – злой аспид.

Что нашепчет – мы знаем, Писанье
Говорит: не поверили люди,
Мир всё злее, безумнее станет,
Закипит разделение судеб.
Всё реально и Суд и антихрист,
Но уже наползают туманы,
Перекрасят всё чёрное лихо,
И делить, что-то мутное станут…


* * *

До любви выпал трудный мне жребий,
И не сразу нащупал дорогу,
Но Господь сохранил все побеги,
Окропил и очистил немного.
Дальше сам очищаюсь – мне голод
В чём-то друг и помощник, наружу
Всё выходит, наелся, не молод,
И запретов довольно нарушил.

Без поста я не мыслю подъёма,
Не взобраться гружёным на горку,
А молитва – канаты до Дома,
И все вместе путь делают торным.
И аллюр три креста – без заминки
Поручают пакеты доставить,
По одной неприметной тропинке,
А там пропасть и осыпи с края.
Но в пакетах – последнее слово:
Что нам делать, как быть, где укрыться
От антихриста, хитрого, злого,
Не упасть перед ворогом в ницы.

Я и сам по дороге читаю,
Эти твёрдые в вере наказы,
Не страшась ни преградой, ни далью,
Ни другой запредельной заразы.
До Любви мне подняться на гору,
По пути я развешу листочки
Со стихами, прошедшими створы,
Те, кто с нами – есть шансы быть в Точке.
* * *

Резидент ошибается дважды,
Если Землю покинул без явки,
Его вычислят сразу однажды
И за шею утащат удавкой.
Где нам явка? То ангелам ведать,
Да ещё в глубине подсознанья
Где-то тлеют остатки беседы,
Что вели пред отправкой в заданье.

Провалить это дело не сложно:
Никаких не приложив усилий,
Просто жми на педали безбожно,
Выбирая, что ближе и мило.
В чём ошибка? Есть время, легенда,
И таланты, на Слово укажут,
Даже где-то помогут, и пендель
В своё время получишь – из сажи.
Где-то тонкая нитка и рвётся:
Воля вольная, море соблазнов…
Что ты выберешь – Сына и Отче?
Тогда Дух возревнует о разном.

Тогда белое чистят от чёрных
Выделений на светлых одеждах,
Приступая к очистке упорно,
Не берут в это поприще нежных.
Резидент – чётко следуй легенде –
Она выведет к Богу и храму,
Там дочистят одежды, а пендель,
Он всегда в дополненье упрямым.
* * *

Социальная лестница в людях –
От бомжа, до страны президента,
По себе эту лестницу судят,
Ниже – это отребье момента.
Так устроена лестница всуе,
Даже место всем разное в храме,
Но одежды на Судьбище сдует,
И мы голые все и во сраме.

Не посмотрят на чин и богатство,
Там другие критерии роста,
И монах неимущий за братство
В Дом вернётся не временным гостем.
Значит братство там – главный критерий,
И Любовь – при строительстве Угол…
На земле открываются двери:
Где пинком, а где Божьей услугой.
Кто лазейки находит, кто блатом
Проникает, на как бы вершину,
Все проблемы решая откатом,
Золотой не ища середины.

Золотая – для всех где-то брезжит,
И для всех предоставлены шансы,
Может бомж за копейку зарезать,
Может царь дать полцарства за танцы.
Социальная лестница в Небе?
У святых тоже разница ранга,
На Суде подбивается дебет,
Это сальдо Небесного банка.
* * *

Об уроде семья, может, плачет,
А другим-то – какие примеры,
От излишеств отцов эта сдача,
Что в духовном шаг сделали первый.
Не слова это – факты из жизни,
Но не тащат бельё на показы,
Если грязь там оставили нижней
Частью тела и хватит заразы.

Но и гениев что-то немного
Породило духовное семя.
Или здесь все итоги не трогай,
Все таланты от Господа в темя.
Но апостолы – просто ребята,
Рыбаки, не учились манерам,
Но весь свет обошли необъятный
И доселе в духовном примером.
Жизнь расставит все факты по полкам,
И история сделает вывод –
Очень разный, помойные волки
Уже кости погложут глумливо.

Что есть ум? Где его середина
Золотая? И вашим, и нашим?
Не ответит никто, это мина,
Мы по минному полю плуг тащим.
И уроды взлетят, и таланты,
Если где-то заденут растяжку…
Шанс по следу Господнему танком,
Под бронёй твёрдой веры – не тяжко.

* * *

Интервью на вопросы – не сложно,
Самому бы припомнить о Главном…
Где, что – корень, где выворот ложный,
И зачем этот высевок славный?
Слово – глас вопиющий в пустыне,
Оно собственной ходит дорогой,
Без одежд дорогих, не остынет,
Если в сердце Любви дали много.

Этот дар получают мольбою,
Неустанным стремлением к Правде,
И тогда сей светильник не скроешь,
Он горит для другого затравкой.
Семена эти, искорки света,
Разлетаются сами, талантом,
Что отдал в рост другим, неодетым
Будут неким покровом се гранты.
Всё в своё получается время:
Если плод дозревает – то снимут,
Или сам упадёт в траву-темень,
Или черви сожрут, схватит минус.

Если звёзды горят – это нужно
Показать, что великий Всевышний,
И другому мигнут не натужно,
Не одни мы во тьме и нет лишних.
Мы мигаем друг другу огнями:
Кто коптит, кто горит фейерверком…
Золотой серединою встанет,
Если Свыше откроется дверка…
* * *

Уязвимость любой подсистемы –
Это есть, и враги будут щупать,
Проверяя на вшивость – ночь-денно:
Креативом, обычно и тупо.
Обложили нас тучные своры:
По границам, из космоса, яды
Посылают всё время, затворы
Не везде и проходят преграды.

Что же делать? – враги и богаты,
И умны, и злодейски коварны,
Не оставят ни семя, ни хаты,
Если где-то обложатся парни.
Это просто – оставили Бога,
Сразу разная лезет зараза,
Или хуже – прогресса немного,
И уже расслабление сразу.
Но у нас вехи вечности – храмы,
И кресты по границам – поклоном,
А от ядов – молитва упрямо,
И для вшей станем крепче бетона.

Здесь, понятно, есть малые щелки,
И враги до скончания века
Проникать будут стаей не мелкой,
Но их били и бьют силой некой.
Что за сила спасает систему?
Это вера в Христа, и есть ангел:
У страны, у солдата, и демон
Никогда не проедет к нам в танке.
* * *

Образ шторма не даст мне покоя,
Наш корабль ещё режет просторы,
Есть ресурсы, команда на койках,
Мы привыкли, и твёрдость во взорах.
Но не все, кто-то просто попутчик,
Он удрал бы, шакалом по трапу,
Есть места, где спокойно, получше,
И не так прижимают сатрапы.

Кто сбежал уже шустренько крысой,
Были краткие миги стоянки,
И сейчас его всё не колышет,
Но другие порядки у янки.
Там цунами, сжигают покрышки,
Меньшинство во главе – ими правит,
Там другая проблема у лишних,
Кто не впишется в лодку их с края.
И шныряют, пока что, лодчонки
По лагуне закрытой, без шторма,
Но мы знаем – волна до печёнки
Их достанет, накроет упорно.

Надо в море, подальше от брега,
От соблазнов его и распутства,
От растущего, жуткого эго,
Понимать, что всё в мире – не шутка.
Мы же верим – корабль наш причалит,
И найдётся счастливая пристань,
Где-то там за туманом, за далью…
Через смерть – в мир покоя и чистых…
* * *

Умирающей осени признак –
Желтизна и неяркие краски,
Неземная напомнит Отчизна –
Про цветы в вечном лете, прекрасном.
Желтизна у нас главная в фактах –
Кто для пипл готовит прогнозы,
Мешанина событий и актов:
Ни к чему или в виде занозы.

Опошляют и путают мелочь
С актуальным и вечным, горячка
Эта кем-то просчитана, съелось
Чтобы всё, бесу надобна спячка.
Усыпить наши души на время,
Подготовка конца, чтоб антихрист
Мог прийти семимильно, в мир денег,
Чтобы мы не заметили вихри.
Что враждебные веют над нами:
Номера, технологии прессы,
Разных СМИ, окончательный камень
Человеку на гроб и завеса…

Что же осень по факту такое?
Закрома, что полны урожаем,
И стрекозы, что где-то в «покое»
Своим прахом пустырь удобряют.
Умирающей сущности признак? –
Это тряска планеты и кризис…
Из последних, вручение иска:
Что цвет белый не сделали визой…
* * *

Дети лжи – они в Африке дети,
И в Европе, и даже в Канаде,
Все в огонь, и им счастье не светит:
Так должно быть, так будет, так надо.
Их отец – это дьявол, он сброшен
На земле свою сеять разруху,
И он сыплет миг-благо из крошек
Своим псам, не имеющим слуха.

И, понятно, Россия – кость в горле
Остаётся одна во вселенной,
И сломить её – поприще гордых,
Что взошли на вершину из денег.
Где-то в банках гниют триллионы,
И запустят их молотом, плющить
Неугодных, мешающих, тонны
Понесутся псов лающих, злющих.
Но Господь это знает, и ямы
И для псов приготовлены разом,
Пусть идут его верные прямо,
И не тронет их мира зараза.

Но, пока что, лютует лукавый,
Всюду пакости, мир технологий
Под себя приспособит – не здраво,
Всё в конечном выходит убогим…
Дети лжи – им на Свет не родиться,
В барабане, раскрученном, белкой
До конца доскакать, а не птицей
Ввысь взлететь, нет им мизерной щелки…

* * *

Дезертиров амнистия любит,
Но не нам предъявлять эти иски:
И огонь, и вода, и все трубы
Для чего-то нужны при очистке.
Так водой очищается скверна,
А огонь убивает заразу,
А при трубах под шлаком каверны
Вылезают, и слив в унитазы.

Жизнь и смерть – много вывели точек
Переходов к другой ипостаси,
Иногда – это дьявол хохочет,
Иногда – где-то ангел заплачет.
И в кино – это всё приукрасят,
А по жизни – всё просто и серо,
Типажи дожидаются часа,
И уходят в свой миг за пределы.
Плоть, понятно, кричит и трепещет,
И душа разрывается в клетке,
И куда сеть откроется трещин,
В этих векторах выходов метких?

Здесь и Церковь имеет свой бонус,
И для тьмы необузданный выход,
И для частной судьбы некий конус
Направленья – пробиться чрез лихо.
Дезертиры не вылезут в Точку,
Может, выйдет им где-то поблажка,
За пределами, в тьме, как примочка,
Как припарка для мёртвых…. Эх, тяжко…
* * *

Про воздушные твёрдые тропы
Нам Бутусов фантастику вправил,
Но мы верим, пусть жизненный опыт
Говорит – нереальные дали…
Над землёй возносились святые,
По воде где-то бегал убогий,
Через Волхов, давно это было,
Как проверишь творенье утопий.

Но есть вера – она и поднимет,
Пусть сперва незаметно – молитвой,
И другого достанет, на имя
Снизойдёт, некой сенью проникнет.
И полёты те, с крыльями мысли,
Унести могут нас за пределы,
И к Творцу обратиться, и чистой
Им Любви попросить, капли веры.
Эти твёрдые тропы исканий
Отрывают от пошлого быта,
Появляется некое знанье
О реальности неких событий.

Ожидаем мы что? – это грядет,
И уверенность есть – путь невидим
Не допустит духовного яда,
Не утащит вниз мелочью идол.
Воздух – это ничто, мы ничтожны,
А раз так, то и весим немного,
И поднять нас подмогою можно…
– Помогите не пасть нам убогим…
* * *

Пелена над планетой и морок,
Сон сошёл на людей беЗпробудный,
Не услышат глас – сорок на сорок,
Путь Домой – он достаточно трудный…
Путь Домой, но не тлям, не сироткам,
Не калифам на час, мотыльковым,
Это больше для агнцев кротких,
Что попросят в дар Свыше покрова.

Это детям Своим по наследству
Приготовят за гробом обитель,
Кто придёт к Ним с доверием детским
Христианской проверенной нитью.
Есть ещё и другие тропинки,
Не к Отцу, а к Аллаху, Владыке,
Там закон проводник, без запинки
Сбросят всех неугодных, кирдык им.
Путь Домой – он кому-то не нужен,
Он и здесь предостаточно скушал
Разных яств, пресыщеньем натружен,
И заткнул этой мелочью уши.

Сороков надо сорок на сорок,
Может, где-то найдут средь баранов,
Этих бедных овечек, кто дорог
И Творцу, и сдаваться нам рано.
Позвоним мы ещё и набатом,
И малиново, и с переливом,
Чтоб услышал и бомж, и богатый…
Путь Домой – это путь не игривый…
* * *

Я опять, это надо, заплачу,
Откровение видит проблему,
Актуальность и важность задачи,
Да и время внесло свою смену.
Время гонит, тревожит, торопит,
Много надо объять в необъятном,
Обозначить последние тропы
Переходов до Дома, обратно.

Это раньше сияли ворота,
И народ уходил солидарно,
Но удобства – закрыли заботой
О земном, и уводят ударно.
Убегает народ за минутой,
Ему селфи важнее простора,
Лишь себя обозначить уютом
И к себе притянуть где-то взоры.
Это эго объяло планету,
Заключило её в некий кокон,
И всё меньше исходов до Света,
И всё меньше рождения окон.

Мы же видим: весь мир – шопоголик,
Не такой, какой надо, тупеет
Это племя, и больно до боли
За родных, за знакомых – пир змея.
Опадёт этот цвет и без плода –
Это древо, все завязи сбросит,
Да и черви кругом, непогода…
Как не плакать в последнюю осень…
* * *

Кто достигнет до прежнего Дома,
Разве вспомнит он местные страсти,
Он подрос, осознал все законы,
Эту жизнь, где принял он участье.
Не плохое здесь всё – это участь,
Это гены, молитвы, и вера,
Всё, что вылилось в истинный Случай,
И Любовь, что связала всё в меру.

Весь хитон будет белый и чистый,
И за все расплатились помарки
Кровью Сына и происки мглисты
Позади, и светло, и не жарко.
Но пока все бредут в полумраке,
Осуждают, заранее судят,
И на мелочь зевают собакой,
Нет смирения в поприще судеб.
Кто-то чувствует всю беЗполезность,
Кто-то слепо плутает со стаей,
Но законом здесь – совесть, для бедных
Её вставили всем – это знаем.

Кто-то слепо кончает иудой,
Кто-то сразу зарыл её в бурсе,
Где учил он азы, пересуды –
Это здесь, а там выход – по курсу.
Кто шёл правильно – тот и достигнет,
Нам о милости правильно думать.
Милость выше Суда, там не ники,
Там он имя получит, все суммы…
* * *

Слово «надо» мы знаем – был Федя
«Джентльмен», под водою «рыбачил»,
Слово «жрать» у них было обедом,
И конец приключеньям – на даче.
«Надо» – это железно для нижних
Социально, кто выше, тем легче,
Больше разных лазеек, есть ниши
Где другой за них долю отмечет.

Но и там есть свои «заморочки»,
И крутись, не крутись – делать будешь
Кто в чём призван, и мёртвым примочки
Не нужны, а живые «поудят».
«Надо» – в Церкви, и Духу работу
Совершать надо тоже железно,
И крутись и напейся до рвоты,
Но получишь свой пай – где полезно.
Может, где-то другому ступенькой,
Может – фоном, а может и искрой,
Что зажжет свой костёр не маленько,
Ничего мы не знаем в тех исках.

Надо – верить, одна нам надежда
Здесь дана, проверяет на годность,
И алмазы в духовном железно
Попадают – кто ищет не поздно…
Житие – много скажет, кто ищет,
Кто нашёл, тот поделится кладом,
Надо кроху питания нищим…
И блаженно дух нищий – награда…
* * *

Завершится зловонием, зрадой
Замечательный зимний затейник.
Завернётся закрытое задом,
Заползёт зависть зольная змеем.
Зарядиться зарядом задора,
Заручиться заправкой запальной,
Затереть заусенца запора,
Замесить заговорчик зональный.

Заарканить заклёпку забавы,
Заключить закавыки, заклеить,
Заклеймить зэков задней заставы –
Заржавел зуб, задвигайся злее…
Заслужить зачисленье зачёта,
Зеркалами закроем земное –
Злодеяния зверя, залётных
Зачисляют замучиться зноем.
Зацепится заявкой за звёзды:
Зеленеть, зацветать, зерновые
Зимостойки, за злаком заезды –
Запрягаются зубры земные.

Заваруха запретной задачи,
Заведёт запредельной загадкой,
Затрещит загражденье, заплачет
Заключённый – зачётик занятный.
Золотой залатаю заплатой
Задушевную звонницу звука,
Запросив засусального злата…
Замечает злом злобная злюка…

* * *

Слышал: вымолят ближних монахи,
Нет монаха у нас в родословной,
И своя у нас ближе рубаха,
За себя мы в молитве – с условьем…
Что помогут и здесь, при текучке:
Со здоровьем, найдутся финансы,
А потом потихоньку, поштучно,
И для ближних окажутся шансы.

Значит, всё же он круглый сей шарик,
И земной и духовной планеты,
Тавтология мира всех шпарит,
Мы земные и высшие дети.
Но для высших – родиться повторно
Завещал нам Спаситель от Духа,
Не от нас всё, зачатие спорно,
Да ещё и вращение круга.
Всё в движении, разным зацепом
Шестерёнки встают, кто их включит,
И какой их период? Всю «репу»
Изотрёшь в этой думе дремучей.

Нет монахов, но всё же молитва
Улетает в просторы вселенной,
И есть ангел, он рядом, он ниткой
Всё сошьёт, и доставит мгновенно.
Получается, надо упорно
Нас помиловать – вымолить меру,
И себе, и для рода, повторно
Разрешая свой ребус про веру.
* * *

Ангел – это модем, он и свяжет,
Да и «джи» ускоряют систему,
А рукой мы «мышкуем» и даже
Выбираем, где вставится в схему.
Схема всюду – в быту и в духовном,
Мы в мозаике некий осколок,
Со своими углами, не ровно,
И прозрачность – она ниже пола.

Идеально – идёт шестигранник,
Это соты и дружные пчёлы,
А у нас беЗпределы с поганым,
И себе строим нужные норы.
Как такой контингент обработать,
Подвести к знаменателю, цвету,
И настроить духовную ноту
В ксилофоне, для Неба ответом.
Все вопросы – по технике, духу
Не поставишь незримой задачи,
Интеграл невозможного пуха,
Чтоб качаться в нирване удачей.

Ангел – это мечта, но мечтою
Достигали святые пределов,
Чудесами картину построив,
И она долговечнее мела.
Остальное всё – мел в этой школе,
И сотрут всё поганое тряпкой…
Вы простите мне поиск на поле
Нашей жизни – ответы загадкой…
* * *

Год, как год – вроде всё как обычно:
Экономика в долгой раскачке,
Выход денег в оффшоры – миг личный,
И от доллара бег – не иначе.
Распродали госдолг их – занятно,
Да и с нефтью – стабильные цены,
Но есть в воздухе дух непонятный,
Что всё рухнет однажды, мгновенно.

Надо вкладывать больше в металлы,
Но здесь бизнес, им надо сегодня,
И качают с нас силу канальи,
Нефть и газ им вражинам негодным.
Они санкции нам – мы плутоний,
Они ложь, мы угодливо спину,
Залезайте в коляску, погоним
Мы и дальше покорно – скотиной…
Но обманчиво – «всё как обычно»,
Где есть вера, тот видит проколы,
С номерами замесик циничный,
Наковальню типично и молот.

Аналитики есть у державы,
Да и Бог не оставит разведку,
Значит, критики мига не правы,
Надо в корень глядеть – это редко.
Необычно, что смертную тему
День за днём мне дают, без раскачки,
Когда грядет пророков мгновенье –
Не поймёт окружение в спячке…
* * *

Купола – кто считал их в России?
В позолоте и просто в покраске,
Чтоб Господь нас заметил – без силы
И добавил, где надобно, ласки.
Мы – удел Богородицы славной,
Нас ведут, пусть сурово, но прямо
По дороге проверенной, Главной,
Где нет мин, но достаточно дряни.

Под ногами она и в отрогах,
И нельзя нам туда, не по чину,
Там достаточно толстых, убогих,
И которым бей в лоб – всё едино…
Возродился храм главный, Спаситель
Сохранил нас – жемчужину духа…
– Вы границы свои сохраните
И не тронет вас мира разруха.
Понимаем мы так эту милость,
Попущение красной заразы,
И сейчас нас придержат, чтоб билось
Сердце чисто – без жира и грязи.

Купола – они в мире духовном
Означают защиту от блеска,
Что даёт мир соблазном греховным –
На крючок и к лукавому леской.
С золотым отраженьем защита
Непременно внесёт свою лепту…
Купола – под покровом и с нитью,
Что даст снова Спаситель, не некто…
* * *

Непременно докрутят сценарий
«Откровения» – битвы последней,
И есть сё откровение в паре,
Всё по Библии – почерк посредник.
Я приёмник – то утром, то в вечер,
Да и ночь вся моя, график сложный,
И сон плавает, слогом отмечен,
Где текучку и вечность итожит.

Полусон для поэта стихия,
Где он носится в неком просторе,
Но в итоге на створы не хило
Выезжает – то радость, то горе.
И сюжет, как бы, строчек случайных,
Но всё вместе готовая схема,
Что уже сотворилась где – в тайне,
И сюда снизошла, и не нема.
Мы уже застолбили свой голос,
Наш участок стоит нерушимый,
И мы золото моем – не соло,
Невзирая на осень и зиму.

И весна нам рождает цветенье,
Лето жар пробуждает, и краски,
Окружение – сильное мненье,
Круглый год мы творим без опаски.
Не поймёт, может, кто – мы как эхо,
Можем в ухо влететь и наружу,
Но вращенье серьёзно, без смеха,
На кону наша жизнь – ставим душу…


* * *

Меч надежды мы вынем из ножен,
Веры бронь не пропустит удары –
Всевозможные мира угрозы,
А иначе все выходы даром…
Мы – выходим на сечу одеты,
В подходящие месту одежды,
И враги, те меняются где-то,
Мы – одни, и наш климат не нежный.

Но недаром, на северной кромке,
Разместил нас Господь, океаном
Мы прикрытые с тыла негромко,
Отступать дальше некуда пьяным.
И трезвеет тихонько держава,
Поколение новых мальчишек –
Не такое, всё больше исправных,
Но и больше попрятаться – ниши.
Получается, мало нам смены,
Не уйти: ни в запас и ни в спячку,
До конца охранять свою стену,
Где поставлен не даром, в горячке.

Меч надежды не спрячется в ножны,
Раз он вынут – отточенным словом
Поражаем врагов, где возможно,
И мальчишкам пример, что не ново.
– Помоги нам, Господь, эти латы
Укрепи – отвечая молитве,
И мечи отточи, чтоб булаты
Не ржавели от чаши испитой.
* * *

Завывают осенние ветры,
Это всё, что в духовном я вижу,
Может, где-то есть мощные мэтры?
Подойдём и посмотрим поближе?
На Афоне молились монахи,
Но их там подсадили на евро,
И гостей подселили, мол хватит
Места всем и приедут к вам негры.

Это образ – гостиниц шикарных,
Что построил Союз Европейский,
А у них, я молчу, дяди – парны,
Да и дамы гуляют лесбийски.
Осуждать их нельзя – толерантность
Во главе их углов и на входах…
Ватикану кость кинули грантом,
Чтоб молчали – их время, в угоду.
Где-то там по пророчествам – папа
Шёл последний, что будет – не знаем…
И у нас в Православии драка,
Кто-то с томасом крутится с края.

Завывают осенние ветры,
И листки улетают – так надо,
За окном эти образы в сетке
Из дождя, что заплачет о гадах.
Кто заплачет о праведных душах?
Они есть – сохранились по схронам…
Но пока что вой ветра нам слушать,
И кто слышит – идущие громы…
* * *

Распрекрасные белые розы
Постоят и завянут в букете,
Для чего они жили с угрозой,
Для чего возникали на свете?
Краткий миг восхищения, зависть,
Жалость в песне – зачем этот цвет им,
Кто их вывел, на север отправил?
Не найдёте в сем мире ответов.

Они гости, посланцы из Дома,
Кто в снегах его вспомнит в миг краткий,
Покатилась жизнь грешная комом
Наших предков, и плод сняли хваткой.
Всё хватаем, срезаем, купоны
Уже здесь принесут дивиденды,
Обойдя перелётом законы,
И до кризисов словим моменты.
Кризис – Суд, он отменит кавычки,
Обнажит нашу сущность и корни,
На снегу будем белом и лично,
Представитель не выспорит в споре.

Получается, белой одеждой
Нам нутро улучшают и красят,
Все к воде отправляются нежно,
Что живая ждёт звёздного часа.
Припадут к ней воскресшие люди
И толчок к новой жизни чудесной,
А увядшее, с примесью, круга
Не получат – как в жалобной песне…
* * *

Отступать дальше некуда – полюс
Позади страшный, северный с льдами,
Погуляли достаточно, вволю,
Собирать ныне камушки станем.
Так по камню на камень - и остров,
И страна укрепляется базой,
В чём же база проявится остро:
Олигархи, оффшоры, продажи?

Нет, конечное – это всё пена,
Так должно быть – законы всё рынка,
Деньги лезут туда, где обмен им
Не окажется пшиком и льдинкой.
Но не всё измеряется в гроши,
Есть ещё: слава, честь и Отчизна,
И по вере движений хороших –
Христианских и главных по жизни.
Отступать дальше некуда – бесы
Номерами закрыли дороги,
Остаётся что, в схроны? Кто лесом
По скитам разбежится в остроги.

Есть такая судьба староверов.
Им молиться же надобно где-то…
А мирянам куда, где их мера?
Где их остров, где база, где свет их?
Отступать – но там дальше антихрист,
Как мороз и как льды, и метели,
Направления нет, одни вихри,
И расплата – что лишнее съели.

* * *

Сатанинские чёрные тропы –
Это гаджеты новых реалий,
Все сидят, всё в экраны утопли,
Что там видят, есть думы? – едва ли.
Информации ком и он снежный,
Собирает всю грязь, разный мусор,
И в конце разобьётся – не нежно,
При наезде на камень, не трусом.

И нельзя избежать – это норма,
Для последних времён – мир объёмный,
Он как шар разбухает задорно,
Но и лопнет нечаянно – стрёмно.
Сатанинские чёрные вехи –
Это мир из расколов и распри,
Из гудочков неслышимых, неких,
Но кто слышит – из громов ужасных.
Штукатурка летит, всё трясётся,
Уже трещины в здании старом,
Все пророчества выперли чётко,
Но не видит никто, все в ударе.

Нажимать надо кнопки без счёта,
Мышковать, и не думает палец:
Машинально, рефлексами, с лёта
Выбирает и смотрит, что дали…
Информации много – пустышек,
Но в обёртке она, что конфетка…
Развернётся в конце и услышишь:
Сатанинская чёрная метка…
* * *

Мне не нужно в заморские страны,
Меня родина зовом призвала,
И пусть это звучит очень странно,
Мне не нужно для почестей зала.
Мне достаточно чувства – что вятский,
Что родные вокруг деревеньки,
И на город гляжу я с оглядкой,
Там другое и время, и деньги.

Там немного другие и люди,
Они больше спешат, без природы,
И у них очень много испуга:
Перед миром вещей и погоды.
Здесь всё проще – родимые стены
И погост, есть и храм, да и пашня,
Даже в роще есть отклик обменный,
Я там вижу отчизну прекрасной.
Мне не нужно в заморские дали,
Походил я в морях на буксире,
А сейчас мы на якоре встали,
И мы видим всё сущее в мире.

Там такие же трудные страсти,
Даже больше – страшней искушенья,
И там веруют в Бога отчасти,
Даже больше – задвинули в тени…
Мне не нужно в заморскую бездну,
Остаюсь я на родине с Корнем,
Пусть без славы, без залов и бедным,
Но мы с Богом и верим упорно.
* * *

«Кин-дза-дза» – начинается вроде,
Оцелопы решают задачку,
Миллионы полковников в гробе,
Не расскажут, кто сделал заначку.
Так приснилось – такой есть сценарий,
Неспроста это вылезло в память,
Мне во сне нашептали ошпарить
Их глаголами, стырили лямы.

Ручейки эти сходятся в банки
Федеральной какой-то системы,
Но в итоге за клубами – танки
Появиться должны в нашей теме.
Но их видят, и против «Арматы»,
«Авангарды» и прочие «Ярсы»
Возникают, от натиска НАТО
И родные прикроют гектары.
Но нам мало – за другов в ответе
Мы пойдём, за союзников в драку,
За родных Православных, что дети
Где-то с турками делят собаку.

Против лома другой будет ломик,
Из урана тяжёлый сердечник,
Этот импульс в прибор слоботомит,
И война эта вылезет в нечто…
«Кин-дза_дза» – там и рай по дороге,
И у нас есть конечная стрелка…
Генералы-полковники в гробе,
Но Домой нам охота в «тарелке»…
* * *

И пузырь, и гнойник разом лопнут,
Есть предел растяжения клеток,
И в истории выходы-окна
Постоянно идут, без отметок.
Кто-то массу людей ограничил,
Миллионы ничто – просто пшики,
И сейчас докатились до дичи –
ГэМэО увеличило ники.

Снова много безликих и лишних,
Миллиард золотой – как бы норма,
Это вывели «гении» в числах,
И запустят решенье задорно.
Пузыри будут лопать повсюду:
В экономике, в людях, в ресурсах,
Кто такой этот бог, что всё судит?
Кто решает: тот в рост, этот в урну.
Мы зовём его просто – лукавый,
Он везде, и везде его слуги,
И сейчас накопленье – не здраво,
Накопилось всё зло – что-то будет.

Попускает Господь, но бездушью
Тоже где-то предел есть особый,
Эта масса безликая пушкой
В переход устремится, за скобы…
Кто же в скобках? – там верный остаток,
Что хранит от творения веру,
Кто услышит, попросится в атом
Этой стройки молитвенным нервом.

* * *

Где-то лето всё – маленькой жизнью,
Где-то жизнь вся – беЗплодная осень,
А Любовь улетает в Отчизну,
Мы нас взять в караваны попросим.
Мы же слышим крик жалобный птичий,
Это наши кричат за пределом,
И зовут нас исполнить обычай
Покаяния, исповедь – смело.

Это то, что даёт и надежду,
И крыло, что молитва – во первых,
А постом, что второе, поддержит,
Успокоит все вихри, мир нервный.
И надёжно в строю, и синхронно,
Там и праздник, и отдых с посадкой,
И опять перелёт, перегоны,
Иногда искушенья, не сладко.
Но в строю вожаков тоже много,
Там свои небольшие отлёты,
Не сменить бы ошибкою ногу,
Не остаться на зимнем болоте.

Нашей маленькой жизни не хватит,
Сам в себе не созреет плод спелый,
Под покровом святого и Мати
Он становится зрелым и целым.
Лето маленькой жизни проходит:
Чик-чирик, день за днём, грянет буря…
Не ушёл с караваном, и годы
Все напрасны, напрасно всё, хмуро…
* * *

Космос космосу рознь – есть орбиты,
Притяжение, связаны руки…
А есть мысли простор и не сбитым
Улетишь за пределы разлуки.
Это сон, это грёзы с мечтою:
О Небесном, немыслимом, чистом,
По молитве окошко откроют,
И дадут поглядеть – не нудистом.

Обнажённые нервы планеты,
Обнажённые души и страсти,
Обнаженье греховность осветит,
И увидишь всё в целом – не части.
Как мозаика сходится в пазлы,
Соберутся из жизни картинки,
А всё вместе – так промысел назван,
Чтоб вести без орбиты по льдинке.
Есть течение, трещин, торосов
На пути повстречается много,
Но Звезда направление тросом
Всем укажет, и ангел поможет.

Космос этот духовный безбрежен,
Но и Город из золота манит,
Не уйти бы по трещинам, между
Этих льдов в глубину из обмана.
Притяжение здесь не орбитой,
В вере – комплексом: ангел, молитвы,
И святые помогут, есть свиток
Из Писаний, как карта и нитью.
* * *

Червяком по земле? – нет, устали
Извиваться извилины мозга,
О пути я мечтаю из стали,
С паровозом могучим, надёжным.
Всё земное не так уж и манит:
Пресыщение, опыт, болезни?
Или дали надёжные сани
И коней, что везут, где полезно?

Я из космоса низко спускаюсь,
Здесь родные, друзья остаются,
И зову их в Небесную стаю,
Но, пока что, их манит уютцем.
Притяжение, цепи земного –
Оно всюду, закон гравитаций,
Обойти можно Свыше подмогой,
С этим сложно и мало нотаций.
Свыше знают, на что ты сгодишься,
И не тратят расходом ресурсы,
Нам дано не судить и не ищем
Мы своих, а всему просим курса.

– Помоги нам, Господь, и знакомым,
И далёким, и даже во чреве,
Кто ещё не родился, законы
Здесь для всех, а мы листья на древе.
Мы трепещем и мокнем от бури,
Отрываться дано нам, в чём сроки?
И извилины в листьях? Нахмуришь
Лоб раздумьем, но с верой глубокой…
* * *

Не хочу по земле извиваться,
Но и в космос, пока что, мне рано,
Тогда в песню хочу без остатка,
О заре закричать спозаранок.
Она, верю – придёт, и проснётся
Мой народ, и расправятся плечи
Богатырские, с нынешним гнётом
Калик выползет к Свету, калечный.

Мы хромаем на обе ступени,
На карачках ползём в буераках,
Кто-то гроши считает без лени,
Кто-то в прошлое пятится раком.
И заря всё расставит на место,
Но туда не войдёт полузрячий,
Не обставил след верою честно,
В лабиринте остался сидячим.
Чтобы в песне все выходы-точки
Обозначились чисто и светло,
И мотив был красивым и мощным,
До печёнок достать и с отметкой.

Где такую найти мне подмогу,
Нет ни голоса, внешнего слуха,
И все ноты с сем миром не в ногу,
Белый ворон закаркал – проруха…
Это всё, что вокруг, да и в прошлом,
А что в будущем – это в Писанье,
Но есть внутренний слух – он не пошлый
И он циклы расставил пораньше.
* * *

Как узнаем приходы Мессии:
По вибрации, вспышкам, гудочкам?
Но одно – это будет в сверхсиле,
Все услышат, поймут – это Точка.
Кто-то прятаться будет в пещеры,
Кто под воду уйдёт, кто-то в бункер,
Но пришествие вычистит щели,
На агонию будут секунды.

Там и время – ничто, перед смертью
Не надышишься, нет благовоний
Защищающих, чёрные черти
Поползут из щелей и погонят.
Неприятная в целом картина,
Что приятно – да оргия плоти,
Новый Год отмечают без Сына,
Не родился ещё беззаботным.
Строгий пост на Земле, всё в тревоге,
Где-то зверь перед лоном рожениц,
Поглотить Сына хочет, без Бога
Вся Земля и остаток всё меньше.

Искушения здесь – Православным,
Календарь у них верный и старый,
Но бегут в мишуре с «другом» давним,
Так удобно, так больше «подарят».
Но «подарком», обычно – похмелье,
И иллюзия встречи Мессии,
Кто услышит, кто трезвый, без зелья?
– Тишина, без вибраций, без силы…
* * *

Единицы – кто слышит и верит,
Так должно быть, но это печально…
Не увидеть открытые двери,
Побежать за химерою дальней.
Она манит всегда горизонтом:
Там открытия, новая радость,
Но всё тоже – то шопинг, то с понтом
Погордиться игрушечкой надо.

Есть ещё, как рабы, вроде фона,
Копошатся, всех страсти изрубят,
А в духовном немного, с законом
Где-то часть разбирается кругом.
Десятина раздёргана – секты
Без конца вырывают адептов,
А за левым плечом стоит некто
И услужливо шепчет рецепты.
Кто ещё отобьётся молитвой,
И крестом, и постом, да и плачем…
Горизонты пустые, что бритвой
Поработал расчётливый махер.

Единицы имеют свой корень,
И всё больше мир пустоши, лысин…
Так должно быть, последний мир болен,
Не растёт кроной в ближние Выси.
Она где-то всегда недалёко,
Позови и оттуда подмогой
Сонмы ангелов ринутся током…
Но вокруг тишина и тревога…
* * *

Как-то связаны воды с душою,
Чистота там и Главное – святость,
И в природе и в храме откроют,
Что в ней нет всеземного проклятья.
Проклял Бог этот мир за Адама,
Кто-то сорность и тварей рассеял,
Что сжирают друг друга упрямо,
А в траве дикой ползают змеи.

А в воде? Там нашли образ ¬– полюс,
Мол, она изменяет полярность,
И внушение это, и голос
Серебра – судят куб погектарно.
Не измерить нездешнюю гостью,
Это Дух освящает всё чудом,
Создаёт верой тоненький мостик
Между Раем – посланьем оттуда.
Чудеса – их не вставишь в компьютер,
Где, кому повезёт? – знает Случай,
Если кто-то пропитанный мутью,
То его отведёт – и не мучай.

Но диагноз – не нам его ставить,
Мы же видим частично и криво,
Всю картину – сердечность и навык
Изнутри проверяют на вшивость.
Вшивых мой и не мой – надо стричься
До корней, очищая пространство,
И тогда будут шансы с отличьем
Применить Божий дар в постоянстве.
* * *

От престола река течёт в город,
И реально Живая, есть Древо,
Освятил её Дух, чтобы споры
Не взошли снова семенем левым.
Образ мира – ходьбы от супруги,
Нам земным это ближе, понятней,
Да и в жизни ходили не с Другом,
Больше бегали с бесами в прятки.

Но не зря там и Древо, и Воды –
Это образ, всё время подпитки,
Чтобы Жизнь продолжалась не годы,
Речь о вечности – строго по Свитку.
Но ведут в этот город ворота,
И нечистых, и лживых не пустят,
В Книге Жизни записанный кто-то,
А другие вне – сбросятся в устье.
Внешней тьмой не кончается образ,
Там и озеро лютой гиены,
И мучение в вечность недобрых,
Кто плодов не взрастил незабвенных.

Доброта – это чистые воды,
Так по капельке капля и речка,
За плодами в свой месяц походы,
За листками здоровья, что лечат…
У нас тоже, что месяц то разный:
То труды, то покой, просто будни…
Строгий пост завершается в Праздник –
Рождеством. И рождений нам трудных…

* * *

Нелегко на просторах вселенной
Отыскать в чём-то близкие души,
Все мы разные в гребнях, как пена,
Пузыри, симбиозы из чуши.
И несётся волна за волною:
Ночь и буря, и звёзды в тумане,
Ты один и тревогу не скроешь,
И стоять так на ветре устанешь.

Ты – пустыня, но Богу не внемлешь,
И земная «звезда» тебе ближе,
Здесь кумиры заполнили землю,
Между ними и зависть, и ниже…
И чему они в целом научат:
Наркоманы, иль кончили плохо,
Есть, конечно, в созвучии случай,
Достигала нас нужная кроха.
Так из крошек душа созидает
Свою башню, но в стройке есть угол,
Что там будет пригодно для Рая?
Непонятно на ветре, с испугом.

Но приди к людям чистым, что в храме,
И себя прибери надлежаще,
И торжественно, чисто предстанешь
На Суде, но плутаем мы чаще…
Так душа погуторит с душою,
Разойдутся, и снова не спится,
Нет покоя, беЗсилье не скроешь…
– Помоги, Боже, к избранным птицей…
* * *

Помечтать можно как-то немного,
За того что-то парня представить…
Но тот парень закончил дорогу,
И давно осуждён или правый.
Нам ещё собирать свои камни,
Что швыряли когда-то бездумно,
И грешок, пусть минутный и давний,
Всё равно где-то числится в сумме.

За себя отвечать нам придётся,
За свою у нас спросится ношу,
Примириться с Создателем, Отче,
Он и Сына послал к нехорошим.
Что в себе мы найдём кроме страсти,
Этих помыслов здесь непременных,
И их вычистить можно отчасти,
Но для полного цикла – вся смена.
Это снова рожденье от Духа,
И кому, где судьба, тот и правый,
Эта сложная вся заваруха
Пострашнее войны – в образ здравый.

Невозможно здесь собственной силой…
И одно – непрестанно молиться,
От обстрела спасаясь, от вилок
У Креста, покаянием ниц всем.
За того тоже парня в ответе,
Где-то рядом, что жил в твоё время,
И ему не помог выйти к Свету…
Эта ноша – полезное бремя...
* * *

Мне вагончик послужит зацепом,
В Тихорецкую он не уехал,
Он меня посадил ехать степью,
И рассказывать правду – без смеха.
Не навру я – не наш это ракурс,
Пусть радистом я был говорливым,
Это в прошлом, история раком
Повернулась – вернулся на нивы.

И земля стала ближе, и небо,
Да и море не скрылось в тумане,
Это всё не отнять, и победой
Я считаю сей опыт в кармане.
И курил я когда-то, был опыт
Отрицательный, сильной ошибкой
То считаю, он личности топит
В пелене наркотической, зыбкой.
Вроде слабый ничтожный наркотик,
Но курить – смертный грех, и он страшный,
Уничтожит он душу, не плоти
Это враг, всё равно той все страсти.

Плоть червяк всю обгложет больную,
Не подавится, зобайте дальше…
Но душа – если есть и волнует,
Затоскует, и бедную жалко.
Смертный грех до последнего часа
Губит белую душу сей вонью,
Не стыкуется это со счастьем…
Из вагона сойду в перегоне…
* * *

Саксофон очень здорово скажет
Про туман, что сиреневый очень,
И без слов донесёт, больше даже
Где-то струны заденет средь ночи.
Этой девушки можешь не встретить,
Но тоскуешь о ней непрестанно,
Это где-то в нас вложат приветом
О Любви, что в своём полустанке.

Она где-то…. Наш поезд уехал
И летит в никуда, всё спешили,
А зачем? Если всюду помехи,
И выходит всё тайное шилом…
И кондуктор смолчал – всё едино,
Много вас проходимцев катаю,
И никто золотой середины
Не искал, быстро катятся к краю.
Не вернётся тот поезд, к обрыву
Он несётся, так путь предназначен,
Навсегда здесь покинуты нивы –
Не бывало, не будет иначе.

Но полночной звездой Вифлеема
Нам Любовь говорит, что нас встретит,
И что встреча пройдёт непременно,
Но здесь вера железная Светом.
Чтоб «Прости» было искренним, слёзным,
До глубин, до нутра, до печёнок,
И тогда воскресение грозным
Не окажется, будешь прощённым…

* * *

Не увидишь дрозда на просторе,
Это тайная скрытная птичка,
И рубашку свою где-то скроет,
Слышим голос, явленье не лично.
Также Дух не является явно,
Но с покровом придёт, если просишь,
С упованьем к Создателю славным,
Прибегая к Христу, чуя осень.

Осень жизни – здесь важно не годы,
А плоды – всем пригодные злаки,
И нашёл ли к Вершине проходы?
В наших дебрях, где злые собаки…
Не сожрут, так досыта облают,
Они чуют тебя, твою песню,
Улететь бы в тайгу и петь тайно,
Но лишь люди оценят чудесно.
Эти правила жизни, законы,
Не от нас, мы здесь миги и эхо,
Что смогли отразить что-то тоном,
И прорваться сквозь мира помехи.

Не увидит нас мир в своей сцене…
Но и петь будем мы непрестанно:
Не для классов, просмотров, оценок,
Это больше – потребность и странность.
Где-то есть ещё ждущие уши,
И проходы последнего слуха,
Миг последний послушать не чуши…
О последних мгновениях круга…
* * *

Этот мир: то мотор, то компьютер –
Счетовод и тупая жестянка,
А нам нужно простого уюта,
Чтоб по пашне не ездили танки.
Но уют невозможен без денег,
Надо вложить в тепло, занавески,
И враги к нам приходят без лени,
Кто их гонит, что манит их блеском?

Есть ресурсы – дадим по дешёвке,
Обменяем на разные дряни,
Что подсунут от Запада ловко,
И с Востока добавят свой «пряник».
Значит, дело не только в торговле,
Их нутро наше сильно тревожит,
Не такие мы в суетной ловле,
Не такие на рыло, на рожу.
Толерантность не очень приемлем:
Есть казаки, скиты, староверы,
Это семя, оно может в землю
Прорасти, взять у пошлости меру.

Это завидно – надо нас танком,
Самолётом, разрушить ракетой,
Знают, будет ответка по банке,
Но пойдут – это норма без Света.
Этот мир – механизмы пророков,
Номера, что загнали в компьютер…
А мы люди простые, нам сроку
В видах вечности – миги, минуты…
* * *

Отбиваться от ворона – чем же?
Да не спать и не сядет на темя,
И мозги не склюёт, и объемлешь
Этот мир в нужном ракурсе темы.
А не спят на кресте и не сходят
Отдохнуть, посидеть на диване,
Телевизор включить, не погоду
Поглядеть, а чужих и незваных.

На любые желанья и вкусы
Предоставят каналы, есть выбор,
И мозги прочищают безусым,
Да и старых всех делают рыбой.
Тоже мозг деградирует быстро,
Экскременты чужие не в пользу,
И остынет духовная искра,
В темноте же удобнее ползать.
А нет пламени, нет и похода
За Звездой, горизонт очень сужен,
Сериалов же мусорных много,
И желанья всё уже и уже…

Чёрный ворон уже подобрался,
Научился клевать на сеансах,
Никому твоих клеток не жалко,
Ты себя пожалей, мозгу – шансы.
А не выйдет – не вам эта песня:
«Чёрный ворон не твой я», и точка,
Продолжайте, и темечко треснет,
И мозги расклюют по кусочкам…
* * *

Чёрный ворон – он кружит над миром,
И мозги пожирает планете,
Но остаток остался – не сирый,
Он в России – рассеянный где-то.
Он, пока что, калекой на печке,
Дожидается нужного часа,
Чтобы выйти готовым на сечу,
В это чудо мы верим негласно.

Все же знают – так будет, но плачут,
Мол, сейчас надо руки на пашне,
Нет заводов, в торговле удачи,
Всё пропало, от санкции страшно…
Чёрный ворон, могучий и лютый,
Он и блок сотворил на подмогу,
Коалицию сложил в минуты,
Но не может сожрать нас в итоге.
И Илью так никто не обидел,
Пока был он беЗпомощный дома,
Его стены хранили, не идол,
Да в углу, что есть красный – икона.

Так иконы у нас и доныне,
Не закрылось окошко в мир горний,
И негласно всех ангел отринет,
Кто на нас посягает упорно.
Чёрный ворон – он чёрный, по сути,
И ему отпускается время
Покружить, поклевать на распутьях,
Но Рассвет уже близко и смена…
* * *

Приложением к веточке с Русью
Ощущает, кто мыслит по-русски,
Пусть он даже в протесте и трусит,
И разрез глаз широкий и узкий.
На великом могучем нюансов
Предостаточно всяких, и граней,
Но в итоге равнина даст шансы,
Чтоб запела душа, через раны.

Приобщением к общему Корню,
И враги у нас общие в духе,
Кто не понял ещё, тот упорно
Продолжает скитаться в прорухе…
Нахлебается досыта жижи,
И захочется твёрдого злака,
И мать Родина склонится ниже,
И приветит обратно собаку.
Оторвётся листок, унесётся,
На чужбине он вряд ли даст корни,
Что от семени вечного, плётка
Толерантности выполнит норму.

Обезличат, ослабят натуру,
Из широкого сделают щелку,
Чтоб залез на шесток и без бури
Прозябал до скончания мелким.
Если русский, то душу не спрячешь,
Ни под паспортом, ни на чужбине,
Это Духу простор и горячим
Возвращение блудного сына.

* * *

Чтоб увиделись проблески Жизни –
Надо сложить мозаику смерти,
Но не всем, этим ребусом лишним
Не научите массу инертных.
Но и это не скроешь – есть даты:
Иногда это Праздники, числа,
И поминки – гулянка поддатых,
Или вдаль с панихидой, всё чисто.

Всю мозаику сложит молитва,
И откроется некое чувство,
Горизонты откроются видом,
Что ушли эти люди не в пусто…
Мы к святым обращаемся часто,
Знаем – эти ответят, им можно
За пределы ходить, пусть негласно,
Но и это в картинах есть сложных.
Основная же масса не видит
Ничего, копошение тварей:
Креативных, тупых, где-то идол
Горизонты закроет в ударе…

Собирает мозаику вера,
Да и в храме усилят картинку,
Наложением с прошлым и Первым,
Что ушёл за пределы не льдинкой.
Эти Жизни и смерти кусочки
Все стыкуются чётко и ясно…
Помоги нам, Господь, вставить прочно
И свою в общем часть, а не в частном…
* * *

Полонила полночная вьюга
От зари до заката державу…
И не видно ни искры, ни друга,
Скоморохи в экранах заржали…
Кто сказал, что нам армия другом,
Да и флот – двое верных на страже,
Но пока и у них очень трудно,
Есть коррупции много и грязи.

Обступили враги и смеются,
И их мыльный пузырь весь в оттенках:
Толерантности радужной лютой,
Порождение с примесью пенки.
Полонила полночная темень,
Нет поста и усердной молитвы,
Что с того, что последнее время,
И сидеть надо грешному скрытно.
Если правый спасётся едва ли,
Где стране моей – в страшных коростах,
Да у нас о духовном печали,
И в истории трудной не просто.

Но, не так ли приводят к поклону,
Через скорби блудливых детишек…
– Боже, правый, спаси от полона
Мой народ, моих ближних, дай нишу…
Полонила полночная мерзость,
Но не всех, где-то тлеет остаток.
– Помоги, Боже, вымолить меру:
И державе, и личный зачаток…
* * *

Хорошо, как в «Балладе о судьбах»,
Вознестись высоко над землёю…
Но наш пепел он в прахе пребудет,
Да и ангелов пачкать – не метод.
Наши души не в сумочках белых,
На Весы их доставят за шкирку,
И вопи, не вопи – зёрен спелых
Там поищут сурово, с придиркой.

Всё гнилое, нечистое – в топку:
И слова, и поступки, и думы,
Это всё сохранил кто-то ловко,
И из чёрных повытащат сумок.
Да и часть этих ангелов – чёрных,
Будут требовать чёрную долю,
На весы они вывалят горы
Наших прошлых ошибок на поле…
Поле жизни оно не простое,
Мы плутали без компаса где-то,
Ни маяк нам не светил, ни стоя
На главу не сходили приветы…

Но, пока что мы здесь, мы попросим:
– Боже, милости, чистым иссопом
Окропи нас и правильной осью
Помоги закрутиться, без стопа.
На Маяк нам надёжный, к Причалу
Прислониться надеждою к Стенке,
На Земле мы, земные, но чаем
Воскресения, жить в переменке…
* * *

Одноклассники мрут, что не диво,
По седьмому скакнуло десятку,
А им выпала жизнь не игриво,
От болезней не прятались в прятки.
Одноклассницы крепче – им внуки
Где-то вставят второе дыханье,
Это надо, без бабушек – мука,
И неполное как-то мерцанье.

Эти связи, зацепы по жизни,
Для чего-то давались, как вехи,
Кто их правильно выложит – нижним
Будет в сроках когда-то, без смеха…
Кто-то будет последним из класса,
Кто-то будет последним из школы,
Кто-то будет последним из массы,
Что в стране проживает доколе…
Кто-то будет последним в планетном
Небывало суровом масштабе,
Где и как угадает монетка:
Где орёл, а где решка, чей табель?

Кто оценки поставит за даты,
Что на крест или памятник врубят,
И куда переводы – к проклятым,
Или где-то, кем избранным людям?
Поминать – здесь одно остаётся,
Может, нас где-то, как-то помянут…
– Помяни их, Господь, точно, чётко,
Было имя зачем-то нам в данных…

* * *

Просвещения праздник – Крещенье,
Это Дух повстречается с плотью,
Где наружно, где внутренне – сенью,
Здесь незримая в мощи работа.
Отведёт – кто нечистый и сонный,
И поссорит любимых и близких
Враг известный – привязки затронешь,
Будет цель в искушениях низких.

Мало в храмах народу – всё те же,
А снаружи – там тела проказы,
Часть – геройство проявит прохожим,
Кто-то струсит от холода сразу.
Кто по вере придёт – тот получит
Неземную, незримо подпитку…
Кто мозаику сложит – не случай,
Он картину получит, как слиток.
Просвещенье неделю готовят,
Перед Целью сочельник – особо,
Чтобы плоть приготовилась снова,
И замкнулся из времени обод.

Всё на круги своя – мы воскреснем,
И тихонько нас к Цели подводят,
Не для зримых проказ эти песни,
А идёт освящение в водах.
Это Дух для души, как бальзамом
Приоткроет немножечко веки…
Кто наружно придёт – в том же самом
Полусне продолжает калекой…
* * *

Танкер с газом взорвался на море,
И второй загорелся – до кучи,
Что, грешнее нас были там, что ли?
Или звёзды сошлись им, как Случай?
Часть живые, часть трупы, часть где-то,
Неизвестно в какой ипостаси,
То ли в дым превратились и пепел,
То ли дно притянуло в свой час икс?

В январе, кто в воде был – не слабо
Испытал свою шкуру на прочность,
Рядом с Керчью, там действует право
Дуть ветрам прямо с севера точно.
Подошёл к ним из местных спасатель,
Я ходил на таких, знаю климат,
Знаю, лёд на проливах и в хате
В это время туристы едино.
Моряков – тех и этих жалею,
Кто с нуждой, кто с романтикой в море,
Этот взрыв, он свалился на шею,
В этом месте и времени створом…

Будут выводы – турки к Аллаху,
Это кто совершает намазы,
Кто живые – есть шанс им рубаху
На груди разорвать не в проказах…
Всех настигнет – то взрыв или холод,
Чем мы лучше, что прячемся в клетки…
Но подъезды взрывают, и соло
Покаяния вряд ли там светит…
* * *

К золотой середине выводят
Принудительно – матрицы стимул,
Кто почует, то взгляд будет в оба,
Кто-то веки поднимет и в думу…
Кратким веком немногое сможешь,
Но и первые быстро дичали,
Семя Каина встроилось тоже,
И всё дальше далёкие дали…

Но число всё же вычислить можно,
И оно подошло – три шестёрки,
Незаметно в еане(EAN) несложном,
Но кто верит, почувствует твёрдо.
Где-то включат всемирный компьютер,
Изменить эту сущность программой,
Что напишется клубами, с сутью
Построения рая для граммов…
Стволовые используют клетки,
Эликсир кровожадно откроют –
Из детей будут делать таблетки,
Продлевая агонию строя.

Так и будет – без Бога, святыни…
Этот мир механически в пропасть,
И размножится вирус, остынет
Окончательно душами, …опа.
Но и стимул придуман для …опы,
И исход показали – святые,
И не матрица здесь, и не опыт,
Это промысел Бога единый.
* * *

По каналам центральной системы,
Где-то катится допинг из чая…
Мозг в отключке, не ищет цель темы:
Приземлённый, уснул, не летает…
Но вселенная плачет без строчек,
Без моих – одни чёрные дыры,
Все уйдут в темноту, в темень ночек,
Куда все и до нас уходили.

Это было – такое начало,
Всё на круги своя и по новой,
Кто-то ставит пластинку, и жалость –
Основная в мотиве основа.
Открываешь глаза – что же видишь?
Да всё тоже – ничтожные страсти,
И грызут они ближних и гидом
У них то же – всё деньги для счастья.
То ли время такое – всё остро
Обнажается, грани острее,
И всё меньше молитвенный остров,
Где укрытие есть и нет змея.

Он везде, его час икс – последний,
И он в ярости метится в вену,
И легко получает обедню,
Люди в очередь лезут на стену.
Но там пропасть, обрыв, как обычно,
И на остров – им холодно, страшно,
Но и темень страшнее, и зычно
Трубы воют о часе ужасном…
* * *

По каналам центральной системы
Где-то катится допинг из кофе…
И такое вступление клеммой
Подключалось и с выводом профи…
Так подумает каждый снаружи,
Кто не знает глубинных копаний,
И что путь этот думой натружен,
Но в реальности – выводы сами…

Где-то жаркое греется место,
И жалея включают обдувку,
Чтобы верные верили честно,
Не купились на сладкую глупость.
Это способ последней овечке
Рассказать про последние тропы,
Про последнюю к финишу речку,
Что уносит огромные толпы.
Пусть поэты копаются в рифме,
А словесники ждут обороты,
Этим профи духовное лишне,
И другие о букве заботы.

Но и мы же играем на поле,
И ведём соблюдение правил,
Чтобы как бы конфетку, невольно,
Заглотили крючок наш из стали.
Кто-то сразу сорвётся и в норку,
Кто-то будет идти, упираясь,
Есть надежда, что кто-то и в горку
Через смерть воскресает для Рая.

* * *

Силиконовый «рай» уже ближе,
Чем мы думаем – строят «китайцы»…
Это, образно, нано-коврижки,
Что пекутся и явно, и тайно.
Сколько гениев лезет в запреты,
И зачатие ныне в пробирке,
Подбирают параметры – дети
Эти будут холодны, не пылки.

Лезут в тайны межклеточных связей,
Что ещё откопают, откроют?
Это ком пошёл снежный и с грязью,
И в конце будет рана из гноя…
Это знают прекрасно, но гонка
Повсеместно идёт, кто скорее
В этот вскочит заветный вагончик,
Где есть слава и деньги, идеи…
И, конечно, идея в конечном
Победит – мы же плюсы и минус,
Всё к своим полюсам быстротечно
Соберутся – воскреснут, и сгинут…

Но пока идёт гонка – держитесь,
Трепещите и ставьте им «лайки»,
Это к душам направлены нити,
Это к ним подбираются гайки.
Закрутить, затянуть, уничтожить,
Превратить в механизмы, машину…
Чтобы «рай» свой был избранным рожам,
И забыли про Божьего Сына…
* * *

Кто бураном застигнутый в поле
Не молился, но слушает песню,
Очень мало почувствует боли
На диване валяясь – всё честно.
Это хуже чем в море, там гибель
От волны, урагана, всё круто,
Здесь же медленно тянут все нити,
За часы всё проходит, минуты.

Незаметно, по градусу, тихо
Остывает всё тело и пища
Не справляется греть это лихо –
Ветер воет, позёмкою свищет.
Для мозгов же полезнее – ужас,
Настигает не сразу и рвота
Не мешает подумать, и стужа –
Это смерть, и кому жить охота?
Начинает молиться несчастный,
И о нём пропоют после песню,
Так устроено в мире ужасном,
Где всё требует смерти на месте.

А другой замерзает духовно,
Но о нём не поют – эка жалость,
Да таких – миллиард не условно,
А реально скатились в усталость…
ОбеЗсилели, сдались и в мозге
Появились пустоты без думы,
Экскременты чужие, всё проза,
Нет поэзии в жизни угрюмой…
* * *

Приближают строительство Храма,
Даже тёлочек красных разводят,
И у всех, у народов упрямых
Представление есть о невзгодах.
Но пред этим есть краткие миги,
И духовные будут подвижки –
Всем по-разному, где-то и фиги
Толерантность получит с излишком.

Змеи ползают, плавают рыбы
По солёному Мёртвому морю,
И в других предсказаниях прибыль:
Что в Коране, что в Библии, Торе…
Открывают виденья монахам
И подвижникам разным по странам,
Не оставят в неведенье птаху,
Что гнездо потеряла и в страхе…
Это некая связь с запредельным,
А ещё есть дары и в науке,
Там такого откроют, чтоб мельниц
Было много – молоть тело в муке…

Нет ни шанса для плоти – всё пластик
Полонит своей наночастицей,
И вода – это жизнь, но ужасной
Будет всё на планете – с синицей.
Не хотели журавлика в Небе,
Ни Миссию, ни Рая – не ждали,
Получите земную победу…
– Да, сжигать надо мусор, без стали…

* * *

Сколько ныне зимой на болоте?
Да вся стая – сидит, не взлетает,
Кто-то кружит, кто стал одиноким,
Что же будет с тобой, моя стая?
Поднимайтесь, родные, кто слышит,
Не глядите на мир, что весь в тине,
И он разом замёрзнет, глас – Свыше:
Птицам небо дано – не скотина…

Два крыла – то молитва и сила
Всех постов, очищает от груза,
Тех камней, что глотать приходилось
На земле и что в Небе обуза.
Да, вся стая сидит, были зимы
И до этого – «родина» ближе,
И лягушкам раздолье, что в тине,
Перелёт же далёк – вдаль не вижу?
Это где-то даны: и сигналы,
И рефлексы – нам вольная воля,
Да мы уши заткнём, нам усталым
Ещё слушать про дальнее поле…

Тут и там начинаются взмахи,
И попытки взлететь, но уводят
Их заботой о мире – вы, птахи,
Чик-чирик продолжайте с погодой…
Тут и там получается – вера,
На «авось» ещё – это нам ближе…
Но всё ниже та чёрная мерзость,
Что скуёт этот мир без подвижек…
* * *

Транспортёр, что и движется – время,
Проползает, как кажется, тихо,
И сажает не всех, кто не дремлет,
Чистотел собирая на выход.
Набирается плотно вязанка,
Транспортёр же бежит с поворотом,
Потерять её можно, обманно
Расслабляться чуть-чуть перед сходом.

А потом убыстряется время,
Транспортёр уже мчит, надо прыгать,
И вязанка поможет, чтоб темя
Или плоть не поранились мигом.
Дальше – выход, пред ним очень жарко,
Но здесь ангелы встретят, не бросят,
И с вязанкой пускают, чтоб в варку
И свою мы добавили ношу.
Это пьют сорок дней, что по мосту
Переходят нечистую реку,
Транспортёр же бросает всех оптом
Прямо вниз – это были калеки…

Там садятся, кто были с протестом,
Чистотел это лишне – мы любим
Изучать Слово Божие с местом,
Где обители всем, мы – их люди…
И спокойные катятся оптом,
Но потом уже воют напрасно,
Это сон, очень ясный о тропках…
Кто нечистый – тех участь ужасна…
* * *

Миг земной – он от мира в полоне,
Он красив и бывает изыскан,
В своих гранях сверкая в прогонах,
Кинолентой из прошлого цикла.
Там не миг уже – нечто и больше,
Это вехи истории, люди,
И они задержались здесь больно,
И сейчас возникают повсюду.

Киноплёнка, картины, поэты –
Все свой миг зафиксируют чётко,
Это жизнь, что из мигов раздета,
А всё вместе к надежде наводка…
Все хотели остаться на время
И им мига ничтожного мало,
Это тяга к высокому в теме,
И у всех по-иному осталось.
Кто века уже трогает души,
Кто мелькает звездою горящей,
Но известно одно – мы улучшить
Мир пытаемся мигом летящим.

Понимаем уже – всё химера,
И что где-то мозаику сложат
Этих мигов, что будет примером
Рубежей? Что-то ликом, что рожей…
У создателей миги – особо,
Кто читает, кто слушает – в разном…
А всё вместе толчок нам к итогам,
Мы из вечности странники – ВАЖНО.
* * *

Ты, Любовь, стороною проходишь,
А разлука всегда перед нами,
Мы и ближних видали у брода,
Что есть смерть – перемена местами…
Мы в разлуке с Всевышним, мы в плоти,
И душа изнывает и стонет,
Это если услышал глас ночью,
И росток превращается в крону.

Прорасти – это мало средь терний,
Я молчу про дороги излишек,
Непростое движенье и нервы –
Прополоть в этом поприще нишу.
Прополоть в этом мраке дорогу
Невозможно без помощи Свыше,
Здесь молитва влияет в итоге,
Без неё заблужденье колышет.
Кто Любовь призывает в подруги,
Выезжает, мы верим, на счастье,
Это Свет, не земная натуга,
А блаженное в хоре участье.

Уже здесь поют славу, Всевышний
Научил и престол с куполами,
Где-то с золотом лучшим, не лишним,
С этой малою жертвой делами.
Мы Любовь призываем и плачем,
А разлука нас с миром не тронет…
И мы с ангелом, верим, задачу
Свою выполним, долг перед Троном…
* * *

На идущей живой киноленте
Где-то ценность заветного места…
Или брак её – чёрная пенка,
Как стереть мерзость чудо-стамеской?
Кадр не вырубишь, снова не вставишь,
Обновив, не прокрутите дважды,
Значит, истина где-то есть с края,
В хэппи-энде заветом, отважном.

На последнем, суровом отрезке,
Чтоб спасение – помощью Свыше,
А иначе нет шанса и резкость
Пропадает, и титры кто пишет?
У кого-то цветные все кадры,
У кого чёрно-белая проза,
Кто герой, кто массовка громады,
В эпизодах вставляется позой.
Кто статисты, кто избранный гений?
Кто-то тёмные крутит делишки…
Ну, и фильм, состоящий из трений,
Из зацепов, наездов – в чём фишка?

Где-то чёткая нитка сюжета,
Где-то сразу о счастье сценарий.
Есть случайность, есть воля адепта,
Есть нечаянно с тыла удары?
Сразу масса вопросов возникнет?
Кинолента живая – анализ
Покаяния вытянет нитку,
И свою верой вставите малость…
* * *

По понятиям где-то законы,
Где по дружбе, а где по приказу,
Где-то кланы влияют и тоном
Это верным считается сразу.
Это выше верховного права,
До поры и на время попустят,
Для примера посадят ораву,
И опять всё по кругу, до устья…

Так велось – солидарность есть в генах
И у нас, в историческом прошлом,
По религии, нации, тема
Непростая и вылезет тошно…
Но её не объехать, не спрятать,
И идти с ней до самого края,
Кто до Рая, кто сразу до ада,
И куда это вставить мечтая?
Что в верховном – традиция, вера,
И какая, по праву наследства?
Или новая – душка иль стерва,
И приход или новое бегство?

Где идея возьмёт свою жатву,
И возникнет правитель всемирный,
Замирения нам и достаток
Обещая всем участью жирной…
Солидарные будут по генам,
Солидарны – по страху и быту,
И сейчас солидарно не внемлют
Гласу совести, духу убыток…
* * *

Продолбить, проломить, отлопатить
Надо оползень малой протокой,
Бурея отдыхает – в сей схватке,
И зима даёт шанс поработать.
А весной уже всё…. И громада
Натворит своих подлых делишек,
Если массой обрушится сразу,
Подтопление мелочь – здесь выше…

Это мир и Россия – картинка
Всё один к одному, не Майами,
Мы грызём этот оползень льдинки
И лежать до прихода не станем.
Что там будет – все знают, потопом
Уже раз очищали планету,
Нас – теплом испытают и оптом
Всё придёт, катаклизмом – без света…
Так всё было – и рифма и тема,
Но примеры из частных компаний,
Из военных – грызут свою землю
И протоки готовят пораньше.

Где-то гении технику ладят
К обороне от целого мира,
Где-то братья в молитве, от ада
На земле ограждают нас сирых…
Что же сами мы – образ Майами,
К телевизору больше привязка,
Не грызём этот оползень сами,
Не взрываем, не молимся… Тяжко…

* * *

Миллионами тонн на отсыпку
Нас не тронешь, возили – бывало…
И взрывать приходилось, ошибку
Разгильдяй совершает едва ли.
А военные – это и строже,
И контроль, и порядок, стихию
Победить могут люди – итожу,
Эти пункты внедрить на Россию.

Олигархов и мафию к ногтю,
И сажать, и сажать непрестанно,
У стихии ошибки, нет локтя,
И сдадут кровососов незваных.
Надо тренд обеЗпечить, конвейер,
И суды неподкупные – тройки,
Да народ за такую идею
И царя может выдвинуть бойко…
Без Царя в голове мы на пупе,
Мы и раком, и поза с ушами,
Мы никто, мы стихия, мы глупы,
И заряды взрывают над нами.

Где-то встанет кровавый антихрист,
Антипод нужен – белый, пушистый,
Сверхзадача для мира, из иксов,
Как без Бога всё сделаешь чисто?
Да никак – и контроль, и порядок
Получают постом и «Помилуй»…
И взорвём внутри бесов зарядом,
И соборно изгоним в могилу…
* * *

Свиристелей невиданно много
Обклевали, объели калину,
В феврале её час, и подмогой
Пред метелью им будет, даст силу.
Пусть морозы немного утихли,
И пятнадцать есть градусов мягких,
Но им выжить неблизкие числа,
Где-то в мае появится травка.

У них очень суровое время,
И к жилью они жмутся инертно,
Что в полях будет хуже и темень,
Да и хищники выберут жертву.
Не поможет ни скорость, ни ловкость,
Они ночью их будут тарзанить,
Здесь у стаи числом подготовка,
Накормить этих тварей телами.
Что у нас пред духовным морозом,
Будет где-то немного подпитка,
Увеличится стая угрозой,
Чтоб с антихристом душами биться?

Тоже где-то телами закроем,
Чьи-то бреши, проходы, проломы,
Но мы веруем в жертвенность крови,
Не напрасное паданье в омут…
Знаем, хищники лютые твари,
Но и смерть – переход в воскресенье,
И лицом эти встретим удары,
Кто-то раньше, кто позже, но в бденье.
* * *

Не майора из гвардии встретишь,
Рядового, но слово – оружье,
И немало вам будет отметин,
Где-то в глаз, где-то в бровь – в том окружье.
При делах слог и очень опасен,
И дают осторожно лить пули,
Но обойма полнеет, ужасен
Ждёт огонь, что пророки раздули.

Не уйду от прицела на йоту,
Разве где-то во сне помечтаю,
Круглосуточно помню работу,
Что дают сотворить перед далью.
Вроде в рамках всё малых, коротких,
Но какой горизонт при закате?
И зову в неизвестное кротко,
Говоря, что обителей хватит.
Но и время, я чувствую, гонит
Всё быстрее, всё яростней стуки,
И всё громче и жалобней стоны,
Что народ издаёт не от скуки.

На последних бежит переходах
Этот поезд, подходит к туману,
Когда явно всё будет в природе,
Но уже не увидят, устанут…
Припечатать кого-то бы пулей,
Уложить в глаз, не трогая шкурки…
Но «майоры» проходят сутуло,
Где-то в думах своих, перед урной…
* * *

Не заманишь людей за туманом,
Эта где-то романтика в прошлом,
Они едут с проблемой в кармане:
За деньгами, за шопингом пошлым.
Кто-то едет поближе к больнице,
Кто тоску заливает гостями,
Это жизнь современная длится
С убыстрением, с горочки сани.

Все когда-то куда-то приедем,
Кто-то дома, но странствует в думах,
Окончательный вывод в беседе –
Не гадать, куда выведет сумма…
Можно вектор построить на Небо,
Но идти надо в гору и трудно,
Горизонт где-то манит победой,
Что там будет – расскажет день Судный.
Кто кого призовёт и поможет?
Может, бес расставляет ловушки,
Может, ангел победы итожит?
По любому мы цель и на мушке.

По любому мы ценные души,
Если где-то борьба за идею,
И архангел в борьбе не за туши,
Не за плоть, эту бедную – змею…
Это прах и огонь всё очистит,
И романтика снова воскреснет,
Но в горении духа, дух истый –
Это новая, вечная песня!

* * *

Встречный ветер слезу высекает,
И как с парусом гонит попутный…
Но идти надо к вечному Раю,
Невзирая на местные путы.
Из оврага, на санках и в гору
Я доставлю питьё ключевое…
У кого-то и мёд будет горький,
И вода через фильтры в отстое.

Через местную призму событий,
Мы взираем на шаг мирового,
Пусть за морем корова в убытке,
Нам полушку свою сберечь строго.
Будут жуткими горькими воды –
Радиация, видимо, всё же,
Одна треть и кому эти пробы,
И кому это «счастье» итожить?
Отмахнётся, конечно, неверье,
И в России водички довольно,
Ключевой и прозрачной, нет меры,
И не будем лакать её сольно.

Освятим и напоим планету,
Уж такая нам русская доля,
Удержать что-то в малость для Света,
И помочь, кто пройдёт это поле…
Поле жизни и смерти, пророков,
Встречный ветер и гору препятствий…
Но идёт убыстрение сроков,
Кто услышит последние стансы?
* * *

В белый парус попутной надежды,
Что ещё привлекает нас в вере?
Это строгость ограды железной,
Через пост не приблизятся звери.
И Любовь зарождается Свыше,
Это чувство дают не обманкой,
Не по плоти, здесь души услышат
Этот отзвук, из песни нежданной.

Где по плоти – там алые розы,
Паруса тоже алые – сказка,
А у нас всё серьёзно – угроза
Замарать это белое смазкой.
Дёгтем мазали раньше колёса,
И ворота у девушек лживых,
Это образ греховного чёса,
Что измажет слепых и ленивых.
Черноту не очистишь, не срежешь
Перед входом – даёшь покаянье
Всё же раньше, не позже, не реже,
Чем положено, дух не устанет.

Белый парус – не сказка, а образ
Чистоты неземной, не отсюда,
И матросы все белые – добрый
Это вид, да и внутренность люда.
Как очистить сплошные помарки,
Что творятся в житейском походе?
– Божий страх и угроза, где жарко,
И железная вера, не мода…
* * *

Кто чулки из нейлона наденет,
Кто-то кофточку снова примерит,
Кто-то сердце откроет за деньги,
И запрячет в шкафу вновь за дверью.
Из нейлона не сделаешь совесть,
Не растянешь её, не разрежешь,
Если есть – она будет готовить
Для души от нечестия межи.

В кино песня – «Мужским разговором»
Пацаны объяснили для взрослых,
Что рост личности – это не сорность,
Всё по правде и честно вопросы.
Кто косила от армии хитрый,
Кто по бизнесу очень пронырлив,
Это всё где-то вылезет в титрах,
На весах это будет – как гири.
Но пока им площадка для гольфа,
Пусть играют в заветные лунки,
Это всё, это пик и не больше,
Суета на канате, на струнке…

Не нейлон, здесь ходьба с балансиром:
Что есть вера, обряды, законы,
Всё железно, на совесть, с придирой
Где-то спросят за хитростей тонны.
БеЗпокоить беЗпечных букашек
Будем снова и снова, и крылья
Отрастут у запутанных пташек,
В это верим и молимся сильно…
* * *

Сто стихов у последней калитки –
Человечество с прошлым прощалось,
В Третьем Риме дарованный свиток,
Показали, что разное жало…
Жало смерти – надежда, кто верит,
В мире мрак и ослепшие люди,
Горизонты большие, без меры,
И тупик, прямо в пропасть отсюда…

Тема смерти грозит воскресеньем,
Это главное – как мы воскреснем,
И вопросы прямые, не тени,
Не вилянье, не прятанье, честно.
Через разные мира зацепы:
Через ролики, песни, кто знает?
Подсознание вывело скрепы
И мозаику сложило с края.
Получилось наглядно картинка
В пятой книге из цикла, что Свыше,
Неумышленно смерть, не разминка,
Не для тех, что ничто не колышет.

Они в прошлом, копаются в букве,
Им неведомы духа полёты,
А кто верит – готовится, стуки
Уже явно идут и без счёта.
Свыше знают все слабости наши,
Но дают где-то верному нишу,
Чтобы вырвать кого-то из каши,
Чтоб искать, что хоть кто-то услышит…………….
«Попроси у Меня» – и отпустят,
Кто что просит: кто корочку хлеба,
Кто-то больше – Небесного устья,
Кто-то просто житейской потребы.
Этот мир на пути ненавидит…
Изо льда, гололёд и замёрзший,
Да он, проклятый, копит обиды,
И Творца отвергает, как ёршик.

Но и так не находит покоя,
Псы терзают – приказ господина,
Нехороший, недобрый и злое –
Это всё, что измыслит скотина.
Не укусят, так просто обложат,
Ну, не любят открытые души
Черноглазые, чёрные рожи,
Зазеваешься, сразу задушат.
Ни Воды и ни Хлеба в канаве
Не найти, не ищи по планете,
Это нечто Небесное, ставят
Где-то вехи и путнику светят.

«Попроси у Меня» – и ответы
Получали столетия люди,
Есть примеры, иконы, обеты
Бог давал – «Кто идёт, не забуду»…
Где-то вечно зелёные травы,
И хорошие все, даже звери,
Там и вол, там и лев, и орла мы
Все увидим – кто твёрдо поверит.


* * *

Мы на Сретенье слышим о встрече
Симеона и Господа в храме,
И у нас путь итогом отмечен –
Что преградой в исканиях встанет?
Где дела, где болезнь, где-то вялость,
Самотёк для духовной работы,
И у мира достаточно жала,
Чтобы нашу отвадить заботу.

И душа не на первое место,
На потом, к серой массе поближе,
Всё как все, отступление – честно,
Пусть помолится где-то подвижник.
Триста лет ожидать Симеоном
Мы не можем, у нас век короткий,
Но мы видим пустые прогоны,
И что души уходят отводкой.
Где-то шанс не использовал грешный,
И покатится комом под горку,
Это видел не раз среди местных,
И у дальних с примерами горько.

Ожидала пророчица Анна
В храме Господа, Духом ведома…
Что нам надо – открытую рану,
Чтоб и мы в храм явились, как к Дому?
Они смерти искали прилежно,
Мы от смерти бежим, без оглядки,
Но она по пятам, без надежды,
Будет встреча сурова, не гладко…
* * *

При дверях, и стучатся, откроют
Единицы, наверное, души,
Остальные до пропасти строем,
В обольщении плотью и чушью.
Для кого эти строки? Мир пены,
Пузырей – непрерывно в разрывах,
Нет стабильности в каменных стенах,
Ни в финансах, ни в пашне на нивах.

Да и всё убыстряется, оптом
Начинаются где-то подвижки,
Как лавины, сходящие комом,
Зачищая весь брак и излишки.
Кто в лавине чего-то попросит?
Не успеет, там ужас и вопли,
И юла уже падает с оси,
Не помогут ни слёзы, ни сопли…
Уже явно наклон центробежный,
И услышат лишь в храмах: «Помилуй»,
Не во всех, где-то выход небрежный,
И пошло разделение силы.

При дверях, но горят ещё свечи,
Зазывая замёрзшие души,
Хоть кого-то спасти от увечья,
И хоть кто-то, быть может, услышит?
Кто услышит идущие громы,
Это чёрное в молниях небо?
Копошатся ничтожно, бездомно,
Но надежда уходит последней…

* * *

О любви у других не расскажешь,
Она каждому дарится лично,
Можно выхватить общие фразы,
Подогнать и оправить в табличку.
И подгон этот кто-то подхватит,
И мелодию вставит и чувство,
Или даже обратным накатом –
На мелодию строчки искусно.

И любовь, как прибой, без каникул,
Хотя вставят «Каникулы» в строчку,
Моря хватит на всех, и в безликом
Зарождается чувство и очно.
Мы не знали японские страсти,
Но прибой ощущали губами,
И другие слова неподвластно
На мелодии этой представить.
Мы и выросли с этою нотой,
Да и внукам она пригодится,
Как прибой, в этой вечной работе,
Продолжения рода синицей.

А журавлик всё выше и выше,
И Любовь неземная уходит,
Эта гладь синеокая тишью,
И цунами накатит невзгодой.
Про любовь начинается песня,
А кончается, что же – разлукой?
Без романтики, с треском и пресно,
И дверей уходящего стуком…
* * *

Кораблём возвращаться куда-то?
Это где-то заветная пристань,
Не в грязи и в портовых собаках,
Что порвут по хозяина свисту.
Там друзья и любимые души,
И там любят тебя не по чину,
А за чистое что-то, что лучше
Всех богатств, что не купишь в кончине.

Это что-то зовут благодатью,
И дают её в храме немножко,
Чтоб тянулись, работали статью,
Получая бальзама по ложке.
Потерять это в рейсе не трудно,
Но придёшь, и отвалят по полной,
Не жалеют, нет дозы паскудно,
Что дают в обольщениях больно.
Корабли, они мчатся куда-то,
Но куда, на какие просторы?
Где-то рифы и волны накатом,
И кругом припортовые воры.

Оберут эти гады до нитки,
Зазеваешься если, и выпьешь
Где-то дозу нечистых напитков…
Аллегории вылезли сыпью…
А хозяин свистит уже псарне,
И чернявые тронутся гоном…
– Помоги нам, Господь, без удара
Проскочить это море, где тонут…
* * *

Мы же видим, что время в тумане,
И какую готовят нам пищу?
Но искать свою цель не устанем,
И беЗцельный чего-нибудь ищет…
Кто нирваны, кто просто покоя,
Кто для славы всё делает селфи.
Эти мелочи замок построят,
Но песок в основании мелкий.

Сквозь туман пробиваются мысли.
Это нечто духовное рядом,
И на ощупь идти – не исчислишь
Ни шагов, поворотов с преградой.
Но пути показали святые,
Выбирайте, на каждого хватит…
Хотя, что я, дороги крутые,
И народ ослабел и в кровати.
Но и здесь у тумана есть щелка,
У земли – добротою зовётся,
И проход этот твёрдый, не мелкий,
Но идти добровольно, не с плёткой.

И туман растворяется верой,
Где за шиворот, где и за руку
Поведут, помогая примером,
И преграды откроются стуком.
У тумана есть польза и вредность,
И чужие заблудятся быстро,
И гармония это и бедность…
О последних спасаемых мысли…

* * *

У себя свои храпы не слышим,
Да и хрипы прослушает доктор,
Кто диагноз поставит – Всевышний?
Нашим в слухе прорезанным окнам…
У духовного слуха отверстий
Не найдёте, не та это тема.
Это Свыше значенье отмерят:
Эти входы и выходы, смену…

Кто-то сразу с рождения зрячий,
Аппарат слуховой по наследству.
А кто бьётся с рожденья с задачей,
И ему не откроют, не бедствуй…
Нереально огромным вопросом
Я строку нагружаю – ответы
Если где-то найдём перед носом –
Обозначатся внутренним светом.
Это сможет увидеть ослепший,
И глухому в параметре щёлкнет,
Переключится ракурс кромешный,
И в туннеле появится щелка.

Но пока мир храпит с наслажденьем,
Вдохновенно выводит рулады,
Да и внутренний хрип постепенно
Где-то в лёгкие вставит преграды.
Знает Доктор, как всё это губит,
И лекарство даёт и рецепты…
Но мир спящий, ослепший и грубый
Под подушкой и держится цепко…
* * *

Хрипуны с храпунами без наций –
Это общие космополиты.
А над ними идея остаться
Где-то в вечности, в камне отлитом.
Вавилонскую строили башню,
Мегалиты тесали умело,
И за плоть принимаются – страшно
В тайну клетки проникнуть уделом.

Что-то им приоткроется всё же…
Есть ресурсы и князь знает много,
И заманят в ловушку – итожа,
Завлекая запретное трогать.
Ради этой прожорливой спячки,
Много копий сломают на небе,
Где-то ангелы бьются в горячке,
Подрубая растению стебель.
Это всё же не Дерево Жизни,
Суррогат – из травы его семя,
Но мечту-обольщение нижним
Надо дать, чтоб работать на время.

Потянуть до агонии мира,
И своим обещая – свой пряник,
А он есть в этом тайном задире –
У масонов и в прочих нирванах…
Кто проснётся – услышит, свой выбор
Обозначит черчением круга,
А иначе нельзя – либо-либо
На посту, как бы ни было круто…
* * *

Непременная – снежная тема…
Да я с крыши сошёл очень потный,
Снегопад мою землю объемлет,
Мокрота добавляет работы.
Мокрый снег добавляет нагрузку,
Не везде есть надёжные связи,
В этих стыках на крыше есть спуски,
Что прогнулись уже и отлазят.

Строил всё по случайным проектам,
Из подручного тонкого хлама,
И сейчас очищаю свой сектор,
Неустанно недельная драма.
Но так надо, такая работа
Очищает мой мозг с гематомой,
Да и прочие шлаки от пота
Вылезают свободно, без стона.
Мне не надо всех мёртвых таблеток,
Есть живая вода ключевая,
Витамины свои, и до лета
Гармонично дойдём, не скучая.

Кто без снега живёт очень жалко,
Им нагрузки, наверное, мало,
Этих миниэкстримов под палкой,
В этой спячке зимой мы слежались.
А в духовном вам палки не будет,
Добровольно желания – молим,
Разгрузить эти мерзкие груды:
Из грехов, из страстей, из неволи…
* * *

Об осенней тоске напоследок…
Завершаем схождение цикла,
И мы плакали здесь о Победе,
Что нужна, непременно проникла.
Это Духа схождения пламень,
Чтобы Он обласкал моих ближних,
И мольба – убеждаюсь, есть тайна,
Но работает как-то груз Высших.

Я молился «Мольбой» – своей книжкой,
И меня развернули от смерти,
Может, кто помолился излишком
От души и от чистого сердца.
Но есть факт, и пять книг перед вами,
Этот цикл в полусне, полуразум
Здесь немного работал, местами,
Всё в гармонии шло и не разом.
По стиху где-то в день, но надёжно,
Иногда пробивало на больше,
И я чувствовал – темы серьёзны,
Иногда даже разуму больно.

Не осенней тоской завывает
Лютый ветер, что гонят пророки,
И, конечно, кто вспомнит о Рае
В этом месиве инфы и сроков?
Этот цикл – «Воскресенье» итожит,
Я воскрес сотворить это чудо…
Слава Богу за всё! – Святый Боже,
Сохрани и читателя в Судном…
* * *

От рождения разное зренье,
Кто-то носит очки для прикида,
Кто без них различает лишь тени,
Кто-то вовсе слепой, мир не видит.
И очки тоже разные носят,
Кто-то розовый цвет обожает,
Кто от света закрыл свои очи,
И диоптрии в разном, без края.

И в духовном такие прикиды,
Всё один к одному, где же Доктор?
Кто пропишет, заставит увидеть,
Операции сделает оптом?
Но не ждите, здесь личные линзы,
Подбираются жизнью сурово,
Операция после, где минус,
Где же плюс – не поможешь до гроба.
Если даже на кончике носа
Не увидишь духовную сажу,
Что в пути засосали насосом,
Всё идёт через нас и измажет.

И молись, не молись – не поможешь,
Облегчить можно участь немного,
Как для мёртвых припаркой, пригожим
Чтобы выглядеть миг перед гробом.
Это взгляд на загробные виды,
И там зрение будет от Истин,
А пока выбираем – кто Лидер
И за Кем пробираться до чистых…
* * *

Наполняем количеством массу,
И из качества вылепим форму…
Что дождалась духовного часа –
Это здесь воскресает упорный.
Все мы смертные дети Адама,
Но и семя есть первого Духа,
По подобию строилась рама,
Но вмешалась обычная глупость.

И уже возрастать благодатью
Надо место искать, где поближе.
Раздают это манной и статью,
И смотреть за значеньем подвижек.
Уходили отшельники в горы,
Но и им приходить надо в храмы,
Там поклон – раз за триста повторов,
Это учат быть ближе упрямых.
А Разбойник он полупоклоном
Головой только разик склонился,
И в Раю уже сразу, как Дома,
Это чётко работает милость.

Мы помиловать просим ударно:
Кто-то в храме, кто дома на печке,
Но обряд – он дошёл не угарно,
Он две тысячи лет души лечит.
И количество с качеством, близость –
Это ауру как-то оформит,
И на Суд прилетает не низость –
То, что пропуск получит в мир горний.

* * *

Где-то ангелы бродят в тумане –
И такую легенду услышал,
Забирают все души – не раньше,
Им в невидимом лучше и тише.
Из рогатки в них дети стреляют,
Прямо в шарики, крылья и лики,
Это песня такая – Данская,
И не вырубишь – строки прибиты.

Наши дети все чистые вроде,
И рогаток не носят – планшеты,
Но стреляют во всех, не уроды,
И во внешнем никто не задеты.
Но внутри это целая гамма
Впечатлений, играет и взрослый,
И враги и оружие в данных,
Всё заложено кем-то и тошно.
Но уже на игле не до фона,
Здесь убить надо – кто тот противник?
Всё неважно, в игре же законы
Отменяются, ну их, противных.
Незаметно, по капле все яды
Проникают в ослабшие души,
Оградить и поставить преграды
Невозможно, здесь с выбором грустно.
Где-то ангелы грустно летают,
Одиноко с крещёнными, пусто,
Но их служба такая для Рая,
Может, кто-то откроет и уши…
… на детских шариках цветных…
КАПЛИ ЖИЗНИ

Полульды – это было когда-то,
Ныне лёд заковал наши реки,
Но родник возникает в овраге,
И журчит – это жизнь человеку.
У ручьёв поселились здесь предки,
У ручьёв заселяли округу,
И везде где ключи – есть отметки:
Мы здесь жили, здесь вынесли стужу.

Но под снег исчезают – живые,
И под лёд, и всё кажется хмуро,
Холода и безмолвные нивы,
Редкий след до источника – дурость…
Что же пьют современные люди?
Из гнилых и пропащих колодцев,
Из бетона есть кольца и трудно
Нам водой называть – то, что в бочке.
Там качают из скважины в башню
Известковое нечто – технично,
Всё годится скоту и на пашню,
Там, конечно, выходит отлично.

А в духовном мы пьём суррогаты,
Телевиденье гонит рассолы –
Не для жизни живой и богатой,
Для животных, растений – вся школа.
Но ещё родники есть живые,
Это больше всё – сельские храмы.
И мы капли добавим в стихию
Из ручьёв непреклонных, упрямых.
* * *

Я своим полустанком не еду –
Поезда наблюдаю, как капли,
Что рекой увлекает к Победе,
И обратно движение – грабли…
Грабли в лоб прилетают и полбу,
Но итог всем известен – разлука
С обновлением, череп продолбят
На Суде громогласные звуки.

Мои рельсы ведут к горизонту
Воскресения в Свете, с Любовью,
Но идти через прорубь и кромку
Льда ломаем мы грудью – не ново.
И другие так шли упираясь,
И свои у них были билеты,
Здесь по классам уедут до Рая,
И от станций своих – все без Света.
Полушалки мы с ловкостью сменим,
По одёжке нас встретят, посадят,
Контролёр же проверит без лени,
Что в уме, и какие преграды?

Может, страсти есть – сразу проколы
Образуются, лютый компостер
Всё отметит – останешься голым
И каким-то здесь временным гостем.
К полустанку своёму мы выйдем,
Эти трассы до Света и в бездну,
И багаж – что возьмём, а что иней,
Что нельзя захватит в ту поездку…
* * *

Манит бабочек огненным светом,
Но сперва восхищенное: «Вау»,
Посмотрите узоры, раздета,
Перед вами танцую, летаю.
Здесь и быль, здесь и образ, и тайна,
Что их манит, какая причуда?
У людей, насекомых? И крайним
Здесь не сделаешь чёрненький уголь.

Что им надо: тепла и простора,
Или свет – то волшебная рампа,
Как окно в Изумруднейший город,
Где им счастье отвалят на ранки.
И летят, не научишь детишек,
Псевдосвета всё больше и больше,
А соблазн порождает излишек,
Что всё чаще приходит, и больно…
Кто-то сразу сгорит и исчезнет,
Кто в агонии где-то повоет,
Где-то часть опалённых полезный
Вывод сделает в этом разбое.

Все мы мечемся в призрачных бликах,
Где-то свечи горят пред иконой,
Там не видно сгорания в ликах –
Тихий Свет, что приводит до Дома.
Псевдосвет загорит в Мегиддоне,
И слетятся к горе для сожженья,
Так задумано, будет, и тронет
Это всех опаляющей тенью…
* * *

Начинали за здравие книгу,
За покой завершаем Воскресный!
Этот цикл непростой и с интригой,
Всё о смерти, о смерти чудесной.
Вроде страшно, но это для блудных,
Кто себя не обуздывал в рамки,
Не искал восхождения в трудном,
А пытался по краю и в дамки…

Неумышленно смерть появилась,
Это путь к воскресению в Рае,
Без неё мы как все, что остались
На Земле, как потомки в Адаме.
Было проклято всё, и трудились,
Искупали мы эту ошибку,
Но Христос воскресением в силе
Искупил нас и встретит с улыбкой.
Снова будем возделывать почву.
Из цветов создавая аллеи,
Но не все, а кто любит цветочки,
А другие пусть ходят и млеют.

Садовод – это тоже творитель,
И мы здесь подражали кому-то,
Но ушли в города и пожитки
На столе умещаем – в компьютер.
Вот где творчества поле лихое,
Креативность отныне в почёте…
Но одно не оставит в покое:
Что на Суд оправданьем возьмёте?

* * *

Перемены желает убогий,
Чтобы как-то улучшить свой климат,
Чтобы как-то прямились дороги,
Ради плоти – рубашки родимой.
Перемены желает богатый,
И ему надо яхту получше,
И красавицы чтобы крылаты
На канкан выходили, как лучик.

И лучей ожидает священник:
Озарений, духовных подвижек,
Чтоб рутина и мелкие деньги
Не мешали схождениям Свыше.
Что же мы ожидаем – миряне?
И у нас эта жизнь непростая,
Не исчислишь всей нечисти, дряни,
Что липучей здесь кружится стаей.
Здесь и быт, и здоровье, и думы,
Что бывают неведомо кривы,
Кто наводит их тёмною суммой,
И с душой поступает игриво?

Перемены желает и Боже,
Что ведёт нас по кромке оврага,
Чтобы мы не свалились в отроги,
И не сбились с надёжного шага.
Перемен возжелать должен каждый,
Перевеса над плотью Свят Духа.
И мы КАПЕЛЬ ЖИВЫХ льём отважно
На последнем духовном редуте.
* * *

Актуальная тема с пиаром,
В новой группе я первый подписчик,
Я и автор стихов, но недаром
Мне соавтором видится Высший.
«Слава Богу за всё» – этот ролик
Я нашёл, получив эту тему
На раскрутку, на поприще голом –
Это всё закруглило проблему.

Что мне слава земная из тысяч
Неизвестных подписчиков в группе,
Мне бы где-то, кого-то взять в Выси,
Оторвать от земного и трупов.
Это всё преходящее – мелочь,
Хотя многим здесь видится корень,
Но гнилой он из праха и дело
Всё же было в отборе, без спора.
И ещё отбирают последних,
Пусть из слабых, слепых экземпляров,
Доброта – это лучший посредник,
За неё и возьмут – это пара.

Без неё мы не вытянем песню,
Ну, не хватит аккордов закона,
Что нарушили мы, день воскресный
Превратив в прозябание дома.
Актуальная тема – известность,
Это в книге «Живые» – есть список…
Как попасть туда, в узеньком, тесном
В этом мире, найти к Богу выход?
* * *

Актуальная тема исходов:
Все мы где-то, куда-то да вышли,
Вспоминаем о том через годы,
Сожалеем, о юности мысли…
А другие прикованы сильно,
И мечтают куда-то сорваться,
Но, увы, это ныне не стильно,
Эти вахты не в счёт – это хватка.

Это время железной рукою
Продвигает, как фоном, конвейер,
Что возникнет: какие покои
Или рваные стяги на реях?
От себя не уйти – это норма,
Но есть шанс прикоснуться к истокам,
И ВОДОЙ, что ЖИВАЯ – напоит,
Попытаться приблизится к окнам.
Эти окна есть в храмах повсюду,
Где-то шире, где узенькой щелкой,
Но одно – это лучше для люда,
Чем на круги своя и безделье.

Огурцы бы жевать, без исхода,
Но вода это, в воду и сгинет,
Не такая задумка у Бога –
Растопить наших трудностей иней.
То не манна, всё стужа заполнит,
И уже не уйти уходящим –
Кто, куда? Уже выбор недолгий,
Сорок лет не дадут – раньше в ящик…
* * *

Актуальная тема спасенья,
Что ещё актуальное в свете?
Да какие-то мелкие тренья,
Что исходят, как дым, и их нету…
Но для нас это жизнь в своём соке,
И всё остро и, кажется, важно,
Но со временем опыт глубокий
Всё расставит по полкам, этажно.

Всё бы славно, но очень печально,
Нам ушедших до времени жалко,
И куда их таких – в угол дальний,
Иль на дно, где глубокая балка?
Не суди – не судимые будем,
Но неверие – это расстрельно,
Без Суда, эти сразу все в груды,
И в утиль – это странствие сдельно.
Что посеешь – пожнёшь и получишь –
Аксиома, но лучше слепыми
Где искать, что теплее и лучше –
Результат уравненья доныне.

Актуально последним призывом
Хоть кого-то направить спасаться,
Все в очках видят розовых, криво,
Не желают прибиться к остаткам.
Остаются последние крохи –
Это все понимают, и Боже
Сокращает и время, и вздохи
Актуальны к такому итогу…
* * *

Много званных, а избранных мизер,
Это было и длится доныне,
Но на фоне идущего с низу,
Это всё же число, а не вычет.
Там без чисел, там масса, там нолик,
Всё без формы и хаос подвижек,
Это гои, без света, без воли,
Они в лагере с контуром вышек.

И на вышках сурова охрана,
А в бараке и пряник, и бонус,
Кто послушный – ему дают срама
Предостаточно – после утонут.
Аллегории, образы, фени
Не хватает, чтоб выставить точку,
Но бла-бла никого не оденет,
И одежды стирать, перед ночкой.
Только белое ангелы видят
В этой массе и выдернут штучно,
Промелькнёт наше время, как миги,
И успеем ли сделаться лучше?

Ничего мы не можем без храма,
Без молитвы, поста, и без воли
Тех, кто Свыше, но тех, кто упрямы,
Может, вымолят предки от боли.
Очень сложные с «икс» теоремы,
Но Творец математики, Высший,
Даёт шансы для всех и оденет,
В знаменателе – вера, плюс числа… –666

* * *

Завершение книги – подарок,
Да в день ангела – лучше не надо,
Вдохновенно и чисто – в ударе,
И с открытием разума – разом.
Эти двое не частые вместе,
Вдохновению разум мешает,
Оно всё же не наше – раз честно,
Оно каждому – с разного пая.

И моё – оно чёткое Свыше,
Полуразум обычно же в дрёме,
Я не парюсь в сюжете, услышав
Строки просто в мозгах и в подъёме.
Они сами летят по вселенной,
Без меня им редактор в Канаде,
Понимающий тонкости в бренном,
И всё вместе в итоге – что надо!
Гармонично и в духе, и буква,
И мотив, и размер анапеста,
Предпоследнего слога – не мука,
А упор, с ударением вместе.

Закольцованность чувствую сразу,
Это где-то всё было сюжетом
До меня, как подарком, в награду
Сотворённое ангелом Света.
Ангел ангелу сделал подарок,
Я свидетель и тоже при деле,
И дарю всем в ответ без помарок:
СПАСИ БОГ, да услышим уделом…
* * *

Не пора ли за веру подняться?
Или это слова русской песни,
Да мы Путина будем собачить,
А держава рассыпься и тресни.
Нам чего не хватает – колбаски,
Или мало каналов в эфире,
Или вам на Канары, на ласки
В Таиланд к этим сексофродитам?

В Интернете от пятой колонны,
Уже «Дзен» скоро разумом тронет,
Как понять этих субчиков дома:
И помои одни, да и стоны…
Не хватает работы и денег?
Да проверка на долю, на вшивость,
Чтоб слиняли отсюда все тени,
Без корней и с душонкою лживой.
Меньше денег и меньше соблазнов,
Наркоманов у вятских немного,
Да, бедны мы, и в грамоте разной,
Но почище заморских чертогов.

И пойдут снова вятские ходом,
За державу и верных молиться,
И там нет этих разных уродов,
Что довольны духовно быть нищим.
Пусть повоют собачеи своры,
Это всё через сердце и душу,
А душа у них чёрная – воры,
Для своей гнилой, подленькой туши.
* * *

Появляется тема обложек,
Что нужны для огромного цикла,
Много книг, я их стопочкой сложил –
Этих – семь, и оттенки в великом.
Это радуги цвет, и Воскресший
Наш Христос – глас и с фронта, и с тыла,
А я где-то внутри, раз не внешний,
Этот образ – реальные были.

Мне «Мольба» указала дорогу,
Там такая родная заставка,
Это храм Православный, и много
Синевы голубой – к Небу явка.
За «Мольбу» мне и дали воскреснуть,
И творить этот цикл прегромадный,
Он идёт своим образом вешним
К «Живым каплям» и едет по гадам.
Эти гады Россию обложат,
Но, ура, не получат ни пяди,
Там кресты, что Поклонные тоже,
По границам стоят, как награды.

Где ещё есть такая защита,
У Америки образ «свободы»,
Для чего? – толерантность привита,
Это к ядам терпимость народа.
Он воистину – Боже Воскресший,
Эта вера железная – кровью,
«Я Тебя» – будет красным, всё честно,
Гематома прошла – мы готовы…
* * *

Гений Пушкин вступил и в масоны,
Да и в мистику верил изрядно,
Молодым его взяли, не сонным,
И три дня очищали – отрадно.
Весь обряд покаяния в силе
Совершили, отпели, а в гробе
Не его положили – открыли,
А там трупы двоих – не подобен.

Чтоб детишкам Сергеевич важным,
Нашим, русским казался поэтом,
Там убрали сор примесей разных,
Но сейчас всё взошло в Интернете.
Раскопали, раздели, разули,
Обнажили все мощи рентгеном,
Там до Пскова, наверное, улиц
Можно выстелить мусором темы.
Писанины посмертной всё больше,
Куликовского поля не видно,
Всё в листках оно – толще и толще,
И не видно конца этим гидрам.

Но по Библии вечная тема
Не даёт и не даст мне покоя,
Мы из духа, души, да и тела,
Там ответы и вера – в такое…
В запредельное, вечное, в Свете
И Христос – это лучиком первым
Победил жало смерти, отметил
Под Крестом мерзким черепом серым.
* * *

ОбложИли, и тема обложек
Вроде рядом, а вытянуть больно,
И флажки – это деньги, наш боже,
Как уйти через них, да и сольно.
Надо золотом шитый орнамент,
Серебром, чтобы вязь в завиточках,
Да цветы туда вставить местами,
А внутри, чтобы храм – это точка.

Есть пароль наш – ХРИСТОС ВОСКРЕСАЕТ,
И зеркально ответ – это с тыла,
Да издалась чтоб книжечек стая,
И по свету пошла – там, где стыло.
Чтобы где-то согрела озябших,
Разбудила кого-то, кто дремлет,
Поддержала словами ослабших,
Подсказала, как считывать время.
Его мало осталось – двенадцать
На часах уже скоро, но дремлем,
И в загоне с флажками остаться
Очень просто, и пуля тем в темя.

Мы не волки, мы племя шакалов,
И погоню, глухие, не слышим,
И свои у нас свары остались,
И найдём себе тайные ниши…
За флажки уходить очень трудно,
Но уходят тихонько, поштучно,
А другие всё спят беЗпробудно,
Бес пробудит и выведет кучно…
* * *

И для Евы придумали праздник,
Для второй, так сказать, половины,
За её в этом мире проказы
Мы же здесь и найдём ль середину?
Вроде горе, но нам всё же радость,
По любви размножаемся, учим
Что к чему, с этой совестью надо
Как-то жить, уповая на Случай.

Через совесть вначале отборы,
А потом и законы для верных,
После Сына – там с верою споры,
Но нигде не укрыться для нервных.
Живы, с нервами здесь, в этой плоти,
Спорим, в муках рождаемся, любим
Тоже в муках – просторы охоты,
Одним словом – обычные люди.
Но у нас всё же мамы и дочки,
И жена – как помощница в жизни,
И для них мы готовы цветочки
На Земле развести – дар Отчизны.

Это Рая остаток – всем радость
В этот праздник Весны, оживаем
Мы весной, подмешал всё же яды
И лукавый, достаточным паем.
Выбирать – ЗОЛОТОЙ СЕРЕДИНОЙ:
Для любимых, родимых и милых,
Этот праздник – соблазн и единый
Как бы пропуск в Любовь, с её силой…
* * *

Если кто-то затронет завязку –
Неудачное бледное слово,
Я «Спаси Бог» скажу за подсказку,
И исправлю, конечно, толково.
Если кто-то в сюжете заметит
Неувязку и снос ударений,
И тому моё «сорри» за это,
Я исправлю и строчка без крена.

Я не гений по букве, я в духе
Приоткрыл даром чуточку глазки,
И открыл свою душу для слуха,
Всё банально, и тема – не сказка.
Всё банально и рифма, и маты,
Что откуда-то сразу возникнут,
Но без них это бедная взятка,
Не нектар, а какие-то …икты.
Но поможет мне, как-то корректор,
И на сайтах немного подскажут,
Но не трогай духовного вектор,
И не лапай священного сажей.

За развязку я встану и в стойку,
И смогу отразить все удары,
Там по Библии строго и бойко,
Это Свыше идущее даром.
Не халявой – подарком и призом,
Не моё это, общее, наше,
И развязка всегда из Отчизны,
Для спасения бедненьких пташек…
* * *

Бытовой колобродящий миксер –
Мой соавтор – что поздно, что рано,
То по новой критический высер
Препоэта из своры …оганных.
Он не первый и знаю, не крайний,
До него уже были наезды,
Я привык, да и это не тайна,
Что нельзя нам поплавать, где между.

Это в проруби плавает нечисть,
И на дно ей дорога открыта,
Она здесь на земле в своей клети
И в своём обретает корыте.
И на нас проецирует эхо
Из своей «замечательной полбы»,
И для них это может потеха,
Возразить мы не можем – яд кобры.
Но у нас против яда – дар Божий,
И основа – Священное Слово,
Этот Камень расплющит все рожи,
Но и грязь будет рядом – не ново.

Против грязи у нас покаянье,
У Креста мы омоем одежды,
Там всё ясно, и разные срани
Отлетают до ада, не между.
Бытовой колобродящий миксер –
И тупая же, в вену, идея,
Но метать перед свиньями бисер
Мы не будем, а выпрямим шею.
* * *

О безумстве прехраброго песня,
Он задумал смеяться последним,
На Суде его первым подвесят
За язык, не отслужат обедню.
Он от Церкви гектарами бегал,
И злорадно назвал веру кашей,
У него преогромная нега,
Он калифом на час будет ¬– башней.

Выше Неба вознёсся «премудрый»,
Но слова его мутные, хаос,
Ни размера, ни ритма, приблудный
Весь набор из словечек лукавых.
Там где башня – отныне болото,
Вавилон ничему не научит,
Восставать же тщеславью охота,
И не верят в Величество Случай.
Где-то корку подбросит лукавый,
Поскользнутся – попущено было,
И слетает наряд его бравый,
И весь голый стоит в мире стылом.

Ни тепла там от веры, ни Света,
Только мрак и безумные вопли,
Со своей писаниной калека
Подойдёт где-то к топке – и сопли…
Есть Разбойник – покаялся первым,
Но слова – преступление в вечность,
Их не вырубишь – мерзкие черви
Из нутра лезут, злая сердечность…
* * *

Всепрощенье не значит всеядность,
Соглашательство с ересью в вере:
Там каноны, обряды, наглядность,
И века этих опытов с мерой.
Отточили любые детали,
Даже день этот сырной недели,
Воскресенье – чтоб пни не остались,
И Великим постом душ не ели.

Мы обычно грызём своим ближних,
Это жизнь со своим аппетитом,
Но назначили день, чтобы нижним
Каждый стал и проверил свой свиток.
Кто, кому задолжал и обиды
Разобрать на болты, на запчасти,
Не крутить эти гайки, пусть идол
Отдыхает, и будет всем счастье.
Упрощённая, образом схема,
Но нельзя нам объять все нюансы,
Этим днём проверяет всех демон,
Да и Бог предоставит всем шансы…

Всепрощенье – не значит всех скопом
Записать в свои братья и сёстры,
Толерантности – нет, это шоком
Нам дают очищение остро.
Через мир, через искренность, совесть,
Всё ведёт своим вектором в Небо,
Восхождения трудного повесть –
Это шаг перед трудной Победой.

* * *

Кол осиновый в грязное где-то,
Чтоб не лезли, не мазали сажей,
Этот образ могил эстафетой
К нам дошёл и о многом расскажет.
Здесь и предки, и лютая нечисть,
Что всегда восставала на верных,
Изменилось ли что, мир излечен?
Да простор этим гадам средь нервных.

Мир безумствует грязною пеной,
Не забьёшь этот кол в интернете,
Здесь простор, эта нечисть отменно
Себя чувствует в грязном полёте.
Излагает неверные догмы,
Разный бред сочиняет, всё мусор,
Их не трогают, лютые говна,
И других замарают укусом.
Но для верных всё это обычно,
Восставала не раз эта нечисть,
И Господь проверяет отлично,
И изъяны духовные лечит.

На Великом посте мы молитвой,
Увеличенной в два, им ответим,
Ничего, мы стоим, мы открыты –
Отраженье Небесного Света.
Замарают ли сажей одежды?
Да ни в жизнь, здесь эффект бумеранга,
Эта грязь залепляет им вежды,
Кол им в глотку загонят по рангу.
* * *

Кол осиновый здесь не поможет,
Бес живой, но не любит молитву,
Но и нам поддаваться негоже,
Ныне в храм – там читать будут свиток.
Покаянный от древнего требник,
Утверждённый Стоглавым собором,
В нём по пунктам все кочки и гребни,
Что в пути повстречаем мы в спорах.

Мы же спорим с собой и округой,
Да и с Господом бунт повсеместно,
Забываем в строительстве Угол,
На котором всё крепко и честно.
Нам о многом греховном напомнят,
Припадём мы с поклоном: «Помилуй»,
Это в храмах, убежищах комнат,
Но всегда покаяние в силе.
Мы на этом стоим – староверы,
На «Помилуй» у смертного часа,
Нам отпеть не мешал изуверно
Даже враг, что казался ужасным.

Но и он покаяние принял,
Как деянье Поместным собором,
Все напрасны гонения, иней
Весь растаял, но лужи все в соре.
А мы чистили мусор и будем,
И мы «Славу» споём повсеместно,
Как бы ни был путь узок и труден,
Но один он возводит до чести!
* * *

Покаянья не будет овечкам –
Вроде галочки, зыбкие формы,
Полетят времена быстротечно,
И пустые в том колосе зёрна.
Нужен плод где-то в тридцать и больше,
Но уже не успеют с зародом,
И собрать, и разложить по полкам,
Пустота угрожает народам.

Суховей виноват или почва,
Или гены семян подкачали?
Но зерно не отборное точно,
И не крепкое – в образе стали.
И такие открылись картинки,
У Креста – когда души рентгеном
Просветили и разные льдинки
Растопились огнём из гиены.
Мы же Суд увидали и судей,
А неверие – просто в расстрелы
Без Суда, своя участь паскудным,
Это в Библии чёткие рельсы.

На Суде наши злаки проверят,
Семена подсчитают, отбросят
Всё пустое, гнилое, где черви,
На весы остальное с вопросом…
Невозможная с виду задача,
Всюду камни и море из терний,
Но Господь помогает и драча
До конца будет с бесом за верных!
* * *

Епитимью нам в храме назначат
Небольшую, а надо бы круче,
Но духовник не трогает клячу,
Что идёт еле-еле, падуча.
От семи до шестнадцати счётом –
Это лестовок, малая плата,
Но для многих и это работа
Неподъёмная – платит богатый.

Есть старушки – отмолятся ровно,
Но получит ли плод покаянный,
Своё зёрнышко, в духе готовность
Не грешить, а отправить грех в яму.
Это мелочь, как кажется, форма,
А копни и подумай поглубже,
Или Свыше откроют упорным,
Что в душе продолжаются лужи.
Когда высохнет, сам уже плачешь,
И не ждёшь, чтобы вставили стимул,
А накормишь молитвами клячу,
И идёт она твёрдо и зримо.

Даже слышит команды немного,
Где, какой поворот и задержка,
Но идёт, не меняя ни ногу,
И ни вектор, что тянется Кверху.
Епитимья – то зёрнышко плода,
А их много собрать надо в колос…
Но и это откроют – не мода,
А работа души слышать Голос!
* * *

Хаос текстов и музыка рока –
Это битым стеклом всё зовётся,
Но кто битый душой и калека –
Не заметит, что колется щётка.
Он других будет как-то царапать,
От него разбегаются люди,
Но он будет когтистою лапой
Их искать, мы такого не судим…

Это было и будет, тип нервный
Он себя обозначит проколом,
Там и скверна, и разные черви
Между строк проявляются голо.
Отраженье Небесного Света –
Это наша задача по вере,
Чтоб на зеркале нашем раздетом
Чистить пыль из осадочков серых.
Они будут по жизни осадки,
Но и чин покаяния строго
Всё проявит, там будет не сладко
Если взял что-то серым в дорогу.

У Креста всё приходит на место,
Мы идём с покаянием к Пасхе,
Пост Великий, он радостный светлый,
Кто на Путь этот вышел не в маске.
Он Велик не количеством суток,
А значеньем – наш Боже Воскресший
Дал нам Крест, чтобы вмазать без шуток
Всякой нечисти в лоб, милость грешным…

* * *

И в часовнях молитвы уходят
В горний мир, в запредельные Выси…
И нужда, да и доля народа
Так направить для смертных ход мысли.
Там и вид есть с крестом, и иконы,
Что откроют окошко до Бога,
И молитвы – пустить души к Дому
Из земного цепного острога.

Их на кладбищах издревле ставят,
В Антарктиде воздвигли с крестами,
Это знаки и воинской славы,
Не исчислить их виды местами.
Их и рушило время, сгорали,
Но встают птицей феникс из пепла,
До последнего будут все дали
Открывать для ушедших в мир Светлый.
Мы не землю взываем, мы к Духу
Обращаемся – сделайте милость,
Поднимите до Неба их пухом,
Ради жертвы Христа снять их стылость.

Он Воскресший – те тоже воскреснут,
Вот и молит народ по планете,
Понимают земное – мир трещин,
А там целое нечто, все дети.
Все мы чада Небесного Отче,
Он Отец раз отправил нам Сына.
– Помоги, и избавь всех от ночи,
Всех, кто жили когда-то былинно.
* * *

Нас уже занесло листопадом,
Саранча же всё ближе и ближе,
И бросок надо делать, но рядом
Спят попутчики, пули же ниже.
И таких поражает без стона,
И отходят они в свои мути,
Где витали во снах без закона,
И без праведной истинной сути.

Она в вере у всех трёх религий,
Но закон, он в делах исполнений,
Но Христос наш воскрес – снял вериги,
В Угол главный по вере взял в члены.
Предстоит скоро страшная схватка,
Мы с какой стороны в этом строе,
Или зомби встают многократно,
И устроят последнюю Трою?
Нас заносит всё гуще и гуще,
А стволы – наше чудо-оружье,
То молитвы – но ствол их опущен,
Кто зарядит? – вопрос по окружью.

Но мы верим: Победа за нами,
И за нами народ наш ослабший,
Просит как бы покой временами,
Там же дети, и раненый машет.
И ему посылаем, что можно,
Этот цикл – это соли на рану,
Чтоб он взвыл, но вставал осторожно,
Чтобы тоже стрелять неустанно.
* * *

Основная – о творчестве тема:
Я воскрес – осознал все ошибки,
И мне дали огромное семя,
И я сею его без улыбки.
Всё серьёзно и даже прискорбно,
Отпеваю весь мир этот блудный,
Всех людей, что имеют здесь горбик
Из грехов, их же спросят в день Судный.

Что слова? – все банальны, и рифмы,
До меня это кол вам затесан,
Мы же точку поставим, и рифы
Впереди – если прямо и честно.
Шансов нет никому в мире зомби,
Мир идёт допевать свою долю,
Все имеют духовные тромбы,
И нельзя их исправить для воли.
Всё свершится банально, темница
Не поймёт, что играет по нотам,
Да и что изменить могут лица,
Ничего – только вопли всем скопом.

КАПЛИ ЖИЗНИ – последние капли,
Не хочу быть последним пророком,
Но слова в голове не иссякли,
И идёт предсказанье без сроков.
Это шанс для последней овечки,
Перед главным большим поворотом…
Ничего уже в колос беЗпечным,
Доброту разве с верою оптом.
* * *

Эскадроны на Запад уходят,
Но пора возвращаться обратно,
А не ждать заграницею годы –
Это новый призыв многократно.
Там давно всё чужое, и климат
У России становится ровный,
Все гонения полностью сгинут,
Мы узрели в глазах своих брёвна.

А на Западе бурно в глаз валят,
Там уже человек, как прослойка –
Корпорациям прибыли, в дали
Не глядят, всё сегодня помойка.
ГэМэО уже бурно, фастфуды,
Синтетический образ в духовном,
Все с улыбками в храмы прибудут,
Посидят, а в гробах будут говна.
Я лишь точки расставлю над темой,
Там почище – антихрист возникнет,
Всем железная клеть, этот демон
Переменит и ногу, и икты.

Возвращаться – на сельские нивы,
В городах наших тоже не сладко,
Натащили от Запада диво,
Суррогатов хватает и страха.
А у нас вся Сибирь на свободе,
Там не лагерь, а новое братство,
Возвращайтесь – година подходит,
Когда нужно другое богатство.
* * *

Ожидают изгнанников годы,
Ждёт Россия всех деточек слёзно,
Что же Запад предложит изгоям,
Из того что навек и надёжно?
Что есть корень всего и истоки,
Где без терний волшебная пашня,
Или там сатана не жестокий,
Всё по маслу и верить не страшно?

Где-то в храмах играют органы,
И сидят все, прилично одеты,
Выполняют обряд неустанно,
Все довольны, а пастырей нету.
Совместители есть, по подряду,
Это как бы не должность, а хобби,
Всё красиво обстроят, но ядов
Предостаточно будет удобным.
Мир тех ядов наварит в огромном,
Преизбыточном мусорном весе,
И держать оборону – не скромно,
Там как все – надо петь о чудесном.

Информация – разные фейки,
Это тоже всё кто-то проплатит,
И уже все другие злодейски
Демократию выгнали с хаты.
У самих с демократией – пшики,
Всё заказ и какие-то схемы,
Уходить надо в схрон от «великих»,
Где-то Родина мать незабвенна…
* * *

Кол елозят, и тешут и тешут,
Что же ждём – будут КАПЛИ вторые?
Разве этих не хватит для веса,
И не тронется масса на выезд?
Где-то оползни падают в воду,
И у спутников есть притяженье,
И у всех где-то стрелочки бродят –
Своих компасов, внутренним жженьем.

Города надо бросить исходом,
Мать Земля открывает для верных,
Где-то ниши закрыты невзгодам,
Там молитва спокойней, без нервов.
Всё же есть гармоничное в мире,
Но никак не на той батарее
Отопления – манна в квартире
До поры и до времени греет.
Нет, гармония где-то на нивах,
На огромном российском просторе,
По молитвам откроется диво,
И свои где-то двери откроют.

Всё в дверях на Земле, дверь на Небо,
Но мы сзади находим калитку,
И широкими трактами бегать,
Очень хочется, прыгая шибко.
Этих КАПЕЛЬ довольно, напиться
Мы ещё успеваем – КТО СЛЫШИТ,
И взлетят где-то верные птицей,
Остальные же сгинут под крышей.
* * *

«Унесённые ветром» – там дама,
То есть женщина главная всё же,
Они чаще встают средь упрямых,
На монашек, отшельниц похожи.
У мужчин есть соблазн – алкогольный,
И детей они в гору не тянут,
Они больше уходят на волю,
А не тащат с упорностью сани.

Им и эрос встречается чаще,
До седин их по рёбрам утюжат,
А у женщин: присядет, поплачет,
И за лямку, опять в свои лужи…
Почему так – нагрузка им больше,
Непонятно, идёт от Адама,
Иль за Еву расплата потолще,
За соблазн этот проклятый, самый.
И сейчас у нас в храмах старушки
На себе всё духовное тянут,
Понимают – мужчины на мушке
И быстрей загоняются в яму.

Они в чём-то согласные твари,
Этот ген от Адама остался,
И поплакать придётся, товарищ
По бандитству лукавый, и с палкой.
Унесённые ветром – все мусор,
Но лежит на вершине Свет Камень,
И к нему ведут женщины курсом,
И мужчины тихонько подтянут.
* * *

Был Папанин когда-то в героях,
Пароход утопили под льдину,
Водопьянов их вывез, построят
Люди много чего невредимы.
Вавилонскую башню не дали
Им свершить, там не дали доехать,
Коммунизм им построить осталось,
Но и здесь не сошлось – всё помехи.

Остаётся как ранее – хаос,
Это рынок – свои где законы,
И где главное – сильного право,
Он и цену назначит патронам.
Но и здесь всё как волны – неровно,
Эти кризисы – суд это местный,
Хотя есть непонятность – готовность
От людей ли, от Бога – где честно?
Восстают и как волны народы,
Эти готы и гунны, безлики…
Сколько их появлялось без брода:
Утонули, ушли, как возникли…

Часть их славы осталась как камни,
Мегалитов холодное тело,
И осталась людей древних память:
«Шестоднев» – о творении дела.
И мы помним и Еву с Адамом,
И о Ное никак не забудем,
До скончания века упрямо
Эта память продлится, не судим…
* * *

Выбирать «Деревянным бушлатом»
Нашу веру – так кажется внешним,
Там посты и грехи все в заклятом,
То ли дело – свобода потешным.
Надо весело жить, припевая,
Чтобы все горизонты – далёко,
Ну, подумаешь – падают с края,
А мы жить будем долго, без срока.

Но уже все прописаны даты,
И у каждого личный свой финиш,
И какой бы кто ни был богатый –
Смертный час ты куда отодвинешь?
И такие накоплены факты,
Что уже погрешили – довольно,
Но, увы, здесь доходит до драки –
Когда вера с политикой, больно.
За примером: не дальние дали,
Рядом в Киеве мутится свара,
Что там сварят – там рожки остались,
Их варить будут с ножками в паре.

Что там выберет местный политик,
Здесь народ, как ничто, как собака,
И ей кость и команду грызть нити,
Что ещё остаются, однако…
«Деревянный бушлат» у нас общий,
И никто никуда не слиняет,
Поворкуют с другими, не ропщем –
Выбирают достойных для Рая.
* * *

Боевым очень длинным фиордом
Этот цикл, что ведёт к Океану,
И назад нам нельзя, там ждёт морда,
Вправо-влево нельзя – стены встанут.
И мы мины все тщательно тралим,
Вглубь кидаем глубинные бомбы,
Но обходим опасные скалы,
А о Выходе истинном помним.

Он всегда впереди нам в тумане
Очень ярко и явственно светит,
И давать нам стихи не устанет,
Я же чувствую темы приветом.
Они сами приходят и строки
Возникают незримо – откуда?
Из катренов семи – не коротких,
А уж смысл на концах – неподсуден.
Там по Библии чётко и строго:
По канонам, догматам, обрядам,
Это всё к Воскресенью дорога,
Очень ясно о многом – не разом.

Есть свои средь стихов повороты,
Даже сон им не даст остановки,
Он предвестник духовной работы,
А на выходе с формой готовой.
Боевым очень длинным фиордом –
Мы и вехи другому оставим,
И распишем в деталях, не гордо,
Что нам дали пред Выходом в дали…
* * *

Мы обычно в греховном болоте,
Но по вере – броня, и выходим,
А мечом над болотом охота,
Загоняет всех в грязь и по ноздри.
Но броню надо мыть – чем же будем?
Лей из кружки, но это же долго,
Из ведра – так останется студень,
Где-то в тайных местах, как осколки…

Надо в душ, постоянный и сильный,
И горячий довольно, да щёлочь,
И есть шансы, что запах могильный
Отлетит – как последняя сволочь.
Вроде ясно и просто, но в грязи
Так тепло и баюкают кваки,
Напевая всем в уши рассказы,
Что нельзя всем под меч, там же драка.
И до нас все сидели и будут,
А выходят на Свет одиночки,
И теряются где-то из вида,
Они верят – есть льющая Бочка.

Она есть – это точно и ясно,
И до нас уходили святые,
Отвечают мольбе ежечасно,
Они всё же греховное смыли.
Надо руку в мольбе из болота
Приподнять – и поставят на Берег,
А уж мыть – это наша работа,
Значит, всё же, спасение в вере.
* * *

Закодируют чувства в морзянку –
Не пурга же над Диксоном в главном,
И не эрос возникнет по пьянке,
Нечто больше, то в песню – и славно.
Эти точки-тире будут фоном,
А пурга – это где-то снаружи,
А внутри огонёк, это тоном
И мелодией выгонят стужу.

Мне радисту-морзянщику ясно
Всё что кодом и паузой длинной…
И в духовном идёт ежечасно
Этот код, но без пауз ¬– единый.
Расшифровка по Библии чётко,
Никаких рисований, ошибок,
И постом очищаю решётку,
Для фиксации в вечности мигов.
У нас с разной антенной детектор,
У кого-то он ловит обрядом,
У кого-то в служении вектор,
У кого в нахождении рядом.

И такие есть рядом подруги,
И мужья, вроде слабые верой,
Но идут с нами в паре подпругой,
И без них нам никак в жизни серой.
Здесь Любовь проявляется чётче,
Огонёк разгорается ярче,
Вся гармония Свыше, от Отче,
Не по плоти, а Духом и жарче.






А это бонус, самое лучшее исполнение песни, Я мужик и я плачу. Вот это исполнение https://www.youtube.com/watch?v=5RyW1Bl4lJE