Мой корабль устал от походов,
сносил паруса.
В его мачтах высоких
сегодня гуляет ветер.
Хоть и крепок ещё,
но душа корабля - пуста.
Только пепел времён
кружит в нём,
вечный странник пепел.
Мой корабль устал от пробоин.
От бездны морской.
Он на рифы заброшен.
Он стал никому ненужным.
Вечный странник, бродяга
и спорщик с самой судьбой,
он сегодня устал,
он стал пеплом
с ветрами дружным.
Мой корабль устал от потерь,
он устал от них.
За штурвал не поставишь любого -
не тот здесь случай.
Сколько было надёжных, смелых -
он был при них.
А теперь только пепел,
лишь пепел
штурвалом крутит.
Мой корабль устал от всего.
Он устал от дней.
От предвзятости мира устал
мой корабль надёжный.
Только пепел времён,
только он ему верен стал.
Да плеск волн об обшивку,
несильный и осторожный.
**************************
Только пепел времён
кружит в нём,
вечный странник пепел...
************************
А теперь только пепел,
лишь пепел
штурвалом крутит...
************************
Он сегодня устал,
он стал пеплом
с ветрами дружным...
*************************
Только пепел времён,
только он ему верен стал...
.........................
.......................
..................
У нас была потрясающая учительница по русской литературе. Она закончила сначала факультет режиссуры, а когда поработала с детьми на съемках, поняла, что это и есть ее призвание. Тогда она закончила еще и филфак и пришла работать в школу. У нас был великолепный театральный кружок. К нам приезжали смотреть постановки нашего маленького театра из Минска. Когда она читала стихи, класс замирал. В воздухе стояла необыкновенная тишина и внимание. Даже самые отъявленные разбойники сидели затаив дыхание. Однажды она прочитала нам стихотворение Эдуардаса Межелайтиса "Пепел". Я не смогла его потом не выучить. Эффект от чтения был всегда таким же. Когда я прочитала это стихотворение, я вспомнила "Пепел". Не знаю, знакомы ли Вы с ним, а поэтому вставлю его сюда. Оно рисующее, зрячее, тонкое и глубокое - гораздо глубже того поверхностного смысла, который читается на строке. Может быть оно подскажет Вам что-нибудь, может быть в нем Вы найдете какие-нибудь гаечки, болтики для чего-нибудь полезного.
Эта рыжая пыль под ногами, щебенка
Из костей, - не осколки ль, покрытые ржой?
Это, может быть, резвые ножки ребенка,
Что за белою бабочкой гнался межой.
Иль ручки,- дитя ими тянется к маме,
Обнимая за шею, ласкается к ней...
Или был этот щебень большими руками,
Что с любовью к груди прижимали детей.
Этот пепел, который разносится с ветром,
Был глазами, смеялся и плакал порой,
Был губами, улыбкою, музыкой, светом,
Поцелуями был этот пепел седой.
Был сердцами, тревогою, радостью, мукой,
Был мозгами, сплетеньем извилин живых,
Словно жизнь до конца, словно буква за буквой,
Точно белым по черному писано в них.
Эти волосы - локоны, косы и прядки,
Что навалены мертвой косматой горой,
Кто-нибудь расплетал и взволновано гладил,
И сухими губами касался порой.
Чистый трепет сердец, вдохновенные речи,
Золотые надежды, сияние глаз...
Крематориев страшных горящие печи.
Пепел... Пепел... Лишь пепел остался от вас.
Пролетая над проволокою колючей,
Птица мягко касается краем крыла
Дикой розы, на диво багровой и жгучей,
Что на этой кровавой земле расцвела.
Боль, которой еще мое сердце не знало,
Превратилась в колючий, соленый комок.
И, как пуля, в гортани навеки застряла,
Чтоб дышать я не мог и забыть я не мог.
Я тяжелый невиданный глаз поднимаю
И от неба его не могу отвести,
Всем своим существом к человеку взываю,
Человеческий пепел сжимая в горсти.
Эта рыжая пыль под ногами, щебенка
Из костей, - не осколки ль, покрытые ржой?
Это, может быть, резвые ножки ребенка,
Что за белою бабочкой гнался межой.
Иль ручки,- дитя ими тянется к маме,
Обнимая за шею, ласкается к ней...
Или был этот щебень большими руками,
Что с любовью к груди прижимали детей.
Этот пепел, который разносится с ветром,
Был глазами, смеялся и плакал порой,
Был губами, улыбкою, музыкой, светом,
Поцелуями был этот пепел седой.
Был сердцами, тревогою, радостью, мукой,
Был мозгами, сплетеньем извилин живых,
Словно жизнь до конца, словно буква за буквой,
Точно белым по черному писано в них.
Эти волосы - локоны, косы и прядки,
Что навалены мертвой косматой горой,
Кто-нибудь расплетал и взволновано гладил,
И сухими губами касался порой.
Чистый трепет сердец, вдохновенные речи,
Золотые надежды, сияние глаз...
Крематориев страшных горящие печи.
Пепел... Пепел... Лишь пепел остался от вас.
Пролетая над проволокою колючей,
Птица мягко касается краем крыла
Дикой розы, на диво багровой и жгучей,
Что на этой кровавой земле расцвела.
Боль, которой еще мое сердце не знало,
Превратилась в колючий, соленый комок.
И, как пуля, в гортани навеки застряла,
Чтоб дышать я не мог и забыть я не мог.
Я тяжелый невиданный глаз поднимаю
И от неба его не могу отвести,
Всем своим существом к человеку взываю,
Человеческий пепел сжимая в горсти.