-- : --
Зарегистрировано — 120 815Зрителей: 64 113
Авторов: 56 702
On-line — 3 622Зрителей: 678
Авторов: 2944
Загружено работ — 2 084 019
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
ТВОРЕЦ СНОВИДЕНИЙ (Глава 1-2).
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
21 января ’2013 
00:22Добавлено в закладки: 3
/Попытка сконцентрировать реальности, или повесть о неразделённой любви/
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
«Обратит Господь лицо Своё на тебя и даст тебе мир!»
Числа, 6,26.
1.
У каждой истории, если уже на то пошло, есть свое изумительное нача-ло, вроде бы и обычное в своей заданной предсказуемости, мол, «жили-были» или нечто в подобном роде. Но есть и конец, часто совершенно не-ожиданный и даже доведенный до логики абсурда. Только вот к этому концу, то есть, к завершающей стадии повествования, идти, ой, как долго. Возмож-но, придётся не единожды споткнуться и об истину познаний, и проплутать, понятное дело, не по своей воле, а благодаря фантазии автора, в разнообраз-ных хитросплетениях сюжета и всевозможных фразеологических оборотов, - на то он и автор, чтобы дать нашему пытливому разуму вдуматься в то или иное. Но в истории, которую я сейчас попытаюсь вам рассказать, нет особой уверенности, что этот конец когда-нибудь наступит – так все сложно и неоп-ределенно, по крайне мере для меня. А всё почему? А потому что я позволил себе достаточно многое, при этом допустив огромное количество ошибок, даже был несколько мелочен в своих поступках и желаниях. И хотя вначале мной двигали только любовь и добрые намерения, и лишь после - ненависть и неприкаянность, я ни о чем не сожалею, и теперь смотрю на многие вещи весьма рационально. Возможно, я принес в этот мир больше горя и мерзости, чем любви и радости, но я очень старался быть искренним всегда и везде, ни-когда не задумываясь о последствиях.
Впрочем, можно ещё достаточно долго распространяться о том, что я делал хорошо, а что плохо – это ничего уже не изменит. Бумеранг запущен, и ему обязательно суждено вернуться туда, откуда он начал свой полет. Зна-чит, и мне следует вести свой рассказ с самого начала, потому что если на-чать с середины, а то и с конца, то будет значительно сложнее проследить всю глубину моих тех или иных поступков, и дать им надлежащую оценку.
Представьте, что эта небольшая исповедь – некая картина, оговорюсь, не художественное полотно, а просто измазанный сюжетами холст. И вот вы стоите перед ней, взирая внимательно и строго, но не, как критик, а как про-стой любитель живописи. И тогда по законам логики между вами и этой кар-тиной должен возникнуть некий энергетический резонанс – допустим, четко выраженная силовая дуга. Но каждый раз эта дуга разная, - в зависимости от того, кто стоит перед ней: академик, врач, учитель, политик, металлург, жи-вотновод или творческая личность. Короче, чтоб было понятней – картина, как её не крути, всегда будет оставаться постоянной, а вот восприятие от её просмотра - разным. У кого-то она, возможно, вызовет отвращение, а кого-то заставит призадуматься, а кто-то вообще получит огромное удовлетворение, а некто просто счастливо вздохнет: «Слава богу, что это случилось не со мной», и тому подобное.
Представили? Вот и хорошо. Значит, между мной и вами начинает воз-никать взаимопонимание. Правда, кто-то к этому отнесётся внимательно, а кто от нечего делать, желая подобным образом убить время. И не обессудьте, если я буду временами слегка косноязычен, а где даже излишне сентимента-лен, как девочка. Все-таки это история моей жизни. И прошлое, каким бы оно не было, мне дорого, потому что оно небольшая часть меня, и моя судьба.
2.
Когда это случилось, мир не рухнул в бездну мироздания, а небесные светила не сошлись, как ожидалось – что-то там не задалось в космическом пространстве, - в одну линию и не сорвались со своих орбит в неизвестность. Всё так же очаровательно светила безмятежная луна, бросая слабый рассеян-ный свет сквозь рваные клочья кучевых облаков на землю, покрытую легким пушком первого декабрьского снега. И так же надрывно, словно голодный пес, завывал северный холодный ветер, петляя беспокойно меж серых карка-сов однотипных пятиэтажных зданий и бледно розовых линий блочных двух-этажных бараков, невозмутимо теряясь в беспорядочной череде разнообраз-ных построек частного сектора. Все так же, несмотря на сильный мороз и позднее время суток суетливо двигались серые толпы людей, и что удиви-тельно, не создавая своим спонтанным движением столпотворения.
Эта людская, казалось, безликая, масса мерно текла по тротуарам, вдоль их и рядом, где иногда разреженно, а где слишком целенаправленно. Кто-то озабоченно спешил на свидание или домой с работы, кто-то прогули-вался по магазинам, суетясь, чтобы успеть до их закрытия, а кто-то просто торопился завершить срочные дела, не успевшие разрешиться за день, ни в коем случае не желая оставить их на завтра. Чувствовалось, что и природа, и эти люди толпы сегодня заодно – словно суть грядущего хаоса, - и им со-вершенно было наплевать на то, что происходило в это время в канун шести-десятых годов двадцатого века в роддоме номер 5 на пересечении улиц Розы Люксембург и Клары Цеткин.
Впрочем, ничего такого экстраординарного там и быть не могло – сплошная рутина: всего лишь ожидалось ещё одно плановое появление на свет нового человека, этого нового члена общества, которому, как ни крути, со временем суждено влиться в ряды этой серой, безликой людской массы заурядного провинциального городишки на задворках огромной империи.
В стареньком помещении родильного отделения это ожидание было очень долгим, слишком затянувшимся, но все же точно в положенный срок, согласно всем правилам гинекологии, это случилось. И тогда все вздохнули с облегчением: и акушерка, принимавшая роды; и роженица, до этого счастли-вого момента чуть не сошедшая с ума от адской боли; и отец, нездорового вида мужчина, в течение всего этого затянувшегося процесса ходивший из угла в угол маленького приемного покоя и изводивший нудными вопросами дежурную медсестру. Но больше всех, наверное, был счастлив сам родив-шийся, то есть я, младенец мужского пола, которому до жути надоела тесная, ставшая в последнее время какой-то неуютной – не было где показать себя и развернуться, - питательная клетка сладкого лона моей матери.
И поэтому, оказавшись с таким трудом на свободе и глотнув свежего чистого, но больничного, пропахшего хлоркой и лекарствами, воздуха, я по-старался, как можно громче и естественней, дать волю своим первым эмоци-ям, и ознаменовал это значительное для многих событие радостным и счаст-ливым криком. Я выводил такие содержательные рулады, что, слышавшее и не такое, седая акушерка выдохнула: «Ну, и горлопан уродился, прости Гос-поди! Будет, наверное, хорошим комсомольским лидером». Усталая женщина не была провидицей и поэтому ляпнула первое, пришедшее ей на ум опреде-ление, возможное из многих. И то хорошо. Представить страшно, чтобы бы-ло, если бы её слова обрели впоследствии способность как-то самореализо-ваться. Кошмар!
Где-то спустя неделю, после положенного на то карантина, я был тор-жественно внесен отцом в крохотную комнатушку малогабаритной квартиры и передан с рук в руки милой старушке, матери отца, - и та сразу же меня по-любила. И уже потом души во мне не чаяла, ибо я стал всей радостью её жизни, первым и единственным внуком, потому что впоследствии моя мама, красивая, белокурая двадцатипятилетняя женщина, решительно отказалась рожать ещё. Свой отказ она мотивировала тем, что ей не хочется вновь ещё раз испытать подобную боль и никогда ни за какие коврижки больше не ре-шиться на подобное безумство. Ей и одного бутуза – меня - и так более чем предостаточно, и она вовсе не горит желанием посвятить всю свою моло-дость и досуг стирке разных там пелёнок и подгузников. А жить-то когда?
Впрочем, и с отцом она долго не протянула: бросила его и меня пяти-летнего на бабулю, маму мужа – своей родной матери она не помнила, так как с самого младенчества воспитывалась в детском доме, - отправившись искать легкого хлеба с каким-то брутальным красавцем на берега Черного моря. Так и исчезла навсегда из нашей жизни; и никто о ней больше не вспо-минал. Отец не очень то и переживал по этому поводу, так мне тогда каза-лось, но ясно было одно: у старика, словно камень с души свалился. Он даже помолодел от подобного исхода. И, понятное дело, почему: его никто больше не пилил за то, что он мало зарабатывает, что, мол, испортил кому-то жизнь, и что не смог дать всего того, чего от него ожидали.
И хотя я был ещё мал для того, чтобы понять и прочувствовать сва-лившуюся на меня перемену в судьбе, но все же сообразил что к чему, и не очень был удивлен поспешному бегству своей ветреной родительницы. Отец во второй раз так и не женился, возможно, не захотел снова попасть под каб-лук какой-нибудь взбалмошной кокотки и ежедневно терпеть капризы и не-лестные высказывания в свой адрес. Да и у меня не было никакого желания, чтобы у нас по квартире начала сновать совершенно чужая женщина, одер-жимая нравоучениями и раздавленная условностями навалившегося на неё быта. Мне и с бабушкой было неплохо, а та с вашего покорного слуги, то бишь меня, разве что пылинки не сдувала. И жил я за милой старушкой, как за каменной стеной. Отцу заниматься моим воспитанием никак не выпадало – чёртова работа фактически забирала всё время, и потому меня на свой лад, как могла, воспитывала бабушка, женщина строгих правил и высокой чело-веческой морали.
Квартирка, где мы ютились втроём, была небольшой – своеобразный пенал эпохи культа личности, - и обставлена такой древней мебелью, что можно иногда было удивляться, как та ещё не рассыпалась в пух и прах, но, что греха таить, служила пока вполне исправно и прослужить обещала ещё немало долгих лет. Повсюду вдоль стен, до самого потолка, вытягивались высоченные шкафы с таким количеством разных книг, словно вся мудрость веков овладела этим маленьким пространством и наложила своеобразный от-печаток на обитателей этого тесного мирка, и на их сущность.
Уже к пяти годам я умел сносно читать и писать. Бабушка – среднего роста, стройная, подтянутая, с седыми волосами и мелкими морщинками в уголках глаз и рта - очень старательно взялась за мое образование. Грамота, как говориться, грамотой, но именно в то время мне очень хотелось играть и резвиться. В квартире не было где, тем более, как любила пояснять воспи-танная старушка: «Жилое помещение не то место, где можно выплескивать на окружающих свой молодой задор и энергию и гонять пустой ветер».
Но во двор, где это можно было реализовать, не создавая серьёзных проблем, бабушка выводила меня исключительно в определённое время, ко-торое тоже было строго регламентировано: от «сих» и до «сих». Впрочем, и там пространство для игр оказалось весьма ограниченным, жестоко втисну-тым в кольцо небольшого сквера, сжатого плотными стенами серых домов. В сквере, состоявшем из десятка тонконогих резных кленов и пары громоздких витиеватых скамеечек - этаких чугунных монстров, один бог знает какой эпохи, - на которых всегда гнездились молодые мамы и дамы пожилого воз-раста, то есть чьи-то бабули, больше ничего не было.
Правда, ещё одним достопримечательным атрибутом двора была рос-кошная песочница, где с завидным постоянством возилась сопливая Танька, увлечённая лепкой песочных куличиков, а также несколько голопузых ма-лышей и малышек. Мне уже было шесть лет, и с этой мелкотой я не желал иметь ничего общего, и втайне завидовал тем ребятам и девчонкам, кто безо всякого сопровождения выбегал за границы двора. Возможно, именно там и был тот простор, о котором мне так одержимо мечталось, только я не мог даже и представить каков он.
Естественно, на счёт этого возникали определенные вопросы, и я почти каждую минуту вынужден был обращаться к бабушке. Надо отдать должное милой старушке, та никогда не одергивала и не орала на меня на весь двор, чтобы я заткнулся и не надоедал ей, как одергивали моих надоедливых и лю-бопытных сверстников их любвеобильные бабули. Она постоянно мне что-то поясняла, но даже подробные объяснения не могли удовлетворить растущее во мне любопытство - лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Обещания отца сходить когда-нибудь в город прогуляться так и оста-вались обещаниями на словах, а бабушке было тяжело ходить на дальние расстояния – болели ноги, раздавленные артритом, и потому дальше дворика мои желания не распространялись. Оставалось жить надеждой, что это про-длится недолго, - наступит тот момент, когда придется идти в школу, а там…
И вот тогда моим безудержным мечтам не было предела, особенно, ко-гда я прикрывал глаза – и сразу мир преображался, менял свои краски, стано-вился большим и непредсказуемым, таким неповторимым, и двигался с сума-сшедшей быстротой, что иногда даже трудно было проследить каждое рож-денное моим воображением мгновение. Это уже потом я научился всё при-думанное мной облекать в образы, а из разнообразных звуков составлять оп-ределенные фразы, которые, конечно, не сразу, а как-то постепенно стали приобретать свой смысл. Но вот только разнообразный мир красок мне никак не удавалось подчинить окружающей действительности, ибо их суета и про-стор были чем-то большим, и не хотели мне покоряться.
Но особенно эти мечты и их чарующие образы становились ярче и чи-ще тогда, когда я засыпал, - сны в отличие от реального мира имели совер-шенно иное пространство, которое ничем не было ограничено и явно не при-надлежало земному времени. И вот это иллюзорное пространство затягивало мое личное «я» в себя, полностью отрешая от земной суеты.
Вначале радужные всполохи моих детских грёз ничего собой такого не представляли и лишь небольшими урывками проходили через всё сознание, где сразу угасали, сгорая, забывались, и когда я просыпался – уже не мог вспомнить, что мне снилось в тот или иной момент. И все же постепенно, не-ожиданно для меня самого, эти крохотные обрывочки стали воссоединяться, становясь единым целым, и уже больше не пытались исчезнуть, каким-то не-понятным образом подчинив всю мою сущность. И как только я просыпался, очень выразительно стояли у меня перед глазами, лишь стоило напрячь па-мять, и вспомнить. Тогда я мог позволить себе роскошь долго лежать в кро-ватке, испытывая внеземное наслаждение и приходя в экстаз от нахлынув-ших впечатлений. Даже не верилось, что подобное произошло именно со мной, а ни с кем-то другим, и смогло реализоваться за столь короткий про-межуток. И то, что я испытывал раз за разом, хотелось прожить ещё и ещё.
Но утром, как всегда, обязательно нужно было вставать, быстро и спорно, так как бабушка не разрешала мне, как она выражалась, отлёживать бока, и гнала меня из кровати извечным своим: «Кто рано встаёт – тому Бог подаёт».
Кто такой Бог я не знал. И однажды по этому поводу задал соответст-вующий вопрос. Обычно на разные вопросы старушка отвечала без запинки – ходячая энциклопедия, и только. Но на этот раз немедленного ответа не по-следовало, пожилая женщина запнулась на слове «это». А дальше оказался пробел, пауза, молчание, мои удивленные глаза (бабушка не знает, что ска-зать!). И только потом после минутной паузы старушка произнесла:
-Понимаешь, Олежек, бог - это такое своеобразное создание, приду-манное древними людьми, возможно, для того чтобы как-то оправдать свои животные страхи и инстинкты. И вот это мифическое создание, в зависимо-сти от окружающей среды, существующего строя или своих амбиций, наде-ляли разными сверхъестественными свойствами, иногда мистического харак-тера, а иногда и вовсе доходящими до абсурда. Понятно?
Ну, чего было не понять. Раз бабушка считает, что Бог – это придуман-ная глупость, значит, она права, и в её словах не стоит даже сомневаться.
Но по мере того, как под влиянием окружающего мира раскрывались мои глаза, и пробуждался мой разум, впоследствии я сам, без давления извне, без суетности духа и подсказок ортодоксального характера, сумел постичь непонятную для многих тайну мироздания – что такое есть Бог.
Днём, когда не хотелось перекладывать надоевшие игрушки или пере-читывать давно прочитанные, дозволенные для моего возраста, книжки, я предавался мечтам и грезил наяву. И всегда с нетерпением ждал того момен-та, когда наступит вечер, чтоб быстренько лечь в кроватку и снова улететь в мир придуманных мной сновидений, и там до самого утра смаковать в самых мельчайших подробностях их непредсказуемые взлеты и падения…
Картинка из инета.
Композиция: Космическая музыка - Философия - Ожидание чуда.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
«Обратит Господь лицо Своё на тебя и даст тебе мир!»
Числа, 6,26.
1.
У каждой истории, если уже на то пошло, есть свое изумительное нача-ло, вроде бы и обычное в своей заданной предсказуемости, мол, «жили-были» или нечто в подобном роде. Но есть и конец, часто совершенно не-ожиданный и даже доведенный до логики абсурда. Только вот к этому концу, то есть, к завершающей стадии повествования, идти, ой, как долго. Возмож-но, придётся не единожды споткнуться и об истину познаний, и проплутать, понятное дело, не по своей воле, а благодаря фантазии автора, в разнообраз-ных хитросплетениях сюжета и всевозможных фразеологических оборотов, - на то он и автор, чтобы дать нашему пытливому разуму вдуматься в то или иное. Но в истории, которую я сейчас попытаюсь вам рассказать, нет особой уверенности, что этот конец когда-нибудь наступит – так все сложно и неоп-ределенно, по крайне мере для меня. А всё почему? А потому что я позволил себе достаточно многое, при этом допустив огромное количество ошибок, даже был несколько мелочен в своих поступках и желаниях. И хотя вначале мной двигали только любовь и добрые намерения, и лишь после - ненависть и неприкаянность, я ни о чем не сожалею, и теперь смотрю на многие вещи весьма рационально. Возможно, я принес в этот мир больше горя и мерзости, чем любви и радости, но я очень старался быть искренним всегда и везде, ни-когда не задумываясь о последствиях.
Впрочем, можно ещё достаточно долго распространяться о том, что я делал хорошо, а что плохо – это ничего уже не изменит. Бумеранг запущен, и ему обязательно суждено вернуться туда, откуда он начал свой полет. Зна-чит, и мне следует вести свой рассказ с самого начала, потому что если на-чать с середины, а то и с конца, то будет значительно сложнее проследить всю глубину моих тех или иных поступков, и дать им надлежащую оценку.
Представьте, что эта небольшая исповедь – некая картина, оговорюсь, не художественное полотно, а просто измазанный сюжетами холст. И вот вы стоите перед ней, взирая внимательно и строго, но не, как критик, а как про-стой любитель живописи. И тогда по законам логики между вами и этой кар-тиной должен возникнуть некий энергетический резонанс – допустим, четко выраженная силовая дуга. Но каждый раз эта дуга разная, - в зависимости от того, кто стоит перед ней: академик, врач, учитель, политик, металлург, жи-вотновод или творческая личность. Короче, чтоб было понятней – картина, как её не крути, всегда будет оставаться постоянной, а вот восприятие от её просмотра - разным. У кого-то она, возможно, вызовет отвращение, а кого-то заставит призадуматься, а кто-то вообще получит огромное удовлетворение, а некто просто счастливо вздохнет: «Слава богу, что это случилось не со мной», и тому подобное.
Представили? Вот и хорошо. Значит, между мной и вами начинает воз-никать взаимопонимание. Правда, кто-то к этому отнесётся внимательно, а кто от нечего делать, желая подобным образом убить время. И не обессудьте, если я буду временами слегка косноязычен, а где даже излишне сентимента-лен, как девочка. Все-таки это история моей жизни. И прошлое, каким бы оно не было, мне дорого, потому что оно небольшая часть меня, и моя судьба.
2.
Когда это случилось, мир не рухнул в бездну мироздания, а небесные светила не сошлись, как ожидалось – что-то там не задалось в космическом пространстве, - в одну линию и не сорвались со своих орбит в неизвестность. Всё так же очаровательно светила безмятежная луна, бросая слабый рассеян-ный свет сквозь рваные клочья кучевых облаков на землю, покрытую легким пушком первого декабрьского снега. И так же надрывно, словно голодный пес, завывал северный холодный ветер, петляя беспокойно меж серых карка-сов однотипных пятиэтажных зданий и бледно розовых линий блочных двух-этажных бараков, невозмутимо теряясь в беспорядочной череде разнообраз-ных построек частного сектора. Все так же, несмотря на сильный мороз и позднее время суток суетливо двигались серые толпы людей, и что удиви-тельно, не создавая своим спонтанным движением столпотворения.
Эта людская, казалось, безликая, масса мерно текла по тротуарам, вдоль их и рядом, где иногда разреженно, а где слишком целенаправленно. Кто-то озабоченно спешил на свидание или домой с работы, кто-то прогули-вался по магазинам, суетясь, чтобы успеть до их закрытия, а кто-то просто торопился завершить срочные дела, не успевшие разрешиться за день, ни в коем случае не желая оставить их на завтра. Чувствовалось, что и природа, и эти люди толпы сегодня заодно – словно суть грядущего хаоса, - и им со-вершенно было наплевать на то, что происходило в это время в канун шести-десятых годов двадцатого века в роддоме номер 5 на пересечении улиц Розы Люксембург и Клары Цеткин.
Впрочем, ничего такого экстраординарного там и быть не могло – сплошная рутина: всего лишь ожидалось ещё одно плановое появление на свет нового человека, этого нового члена общества, которому, как ни крути, со временем суждено влиться в ряды этой серой, безликой людской массы заурядного провинциального городишки на задворках огромной империи.
В стареньком помещении родильного отделения это ожидание было очень долгим, слишком затянувшимся, но все же точно в положенный срок, согласно всем правилам гинекологии, это случилось. И тогда все вздохнули с облегчением: и акушерка, принимавшая роды; и роженица, до этого счастли-вого момента чуть не сошедшая с ума от адской боли; и отец, нездорового вида мужчина, в течение всего этого затянувшегося процесса ходивший из угла в угол маленького приемного покоя и изводивший нудными вопросами дежурную медсестру. Но больше всех, наверное, был счастлив сам родив-шийся, то есть я, младенец мужского пола, которому до жути надоела тесная, ставшая в последнее время какой-то неуютной – не было где показать себя и развернуться, - питательная клетка сладкого лона моей матери.
И поэтому, оказавшись с таким трудом на свободе и глотнув свежего чистого, но больничного, пропахшего хлоркой и лекарствами, воздуха, я по-старался, как можно громче и естественней, дать волю своим первым эмоци-ям, и ознаменовал это значительное для многих событие радостным и счаст-ливым криком. Я выводил такие содержательные рулады, что, слышавшее и не такое, седая акушерка выдохнула: «Ну, и горлопан уродился, прости Гос-поди! Будет, наверное, хорошим комсомольским лидером». Усталая женщина не была провидицей и поэтому ляпнула первое, пришедшее ей на ум опреде-ление, возможное из многих. И то хорошо. Представить страшно, чтобы бы-ло, если бы её слова обрели впоследствии способность как-то самореализо-ваться. Кошмар!
Где-то спустя неделю, после положенного на то карантина, я был тор-жественно внесен отцом в крохотную комнатушку малогабаритной квартиры и передан с рук в руки милой старушке, матери отца, - и та сразу же меня по-любила. И уже потом души во мне не чаяла, ибо я стал всей радостью её жизни, первым и единственным внуком, потому что впоследствии моя мама, красивая, белокурая двадцатипятилетняя женщина, решительно отказалась рожать ещё. Свой отказ она мотивировала тем, что ей не хочется вновь ещё раз испытать подобную боль и никогда ни за какие коврижки больше не ре-шиться на подобное безумство. Ей и одного бутуза – меня - и так более чем предостаточно, и она вовсе не горит желанием посвятить всю свою моло-дость и досуг стирке разных там пелёнок и подгузников. А жить-то когда?
Впрочем, и с отцом она долго не протянула: бросила его и меня пяти-летнего на бабулю, маму мужа – своей родной матери она не помнила, так как с самого младенчества воспитывалась в детском доме, - отправившись искать легкого хлеба с каким-то брутальным красавцем на берега Черного моря. Так и исчезла навсегда из нашей жизни; и никто о ней больше не вспо-минал. Отец не очень то и переживал по этому поводу, так мне тогда каза-лось, но ясно было одно: у старика, словно камень с души свалился. Он даже помолодел от подобного исхода. И, понятное дело, почему: его никто больше не пилил за то, что он мало зарабатывает, что, мол, испортил кому-то жизнь, и что не смог дать всего того, чего от него ожидали.
И хотя я был ещё мал для того, чтобы понять и прочувствовать сва-лившуюся на меня перемену в судьбе, но все же сообразил что к чему, и не очень был удивлен поспешному бегству своей ветреной родительницы. Отец во второй раз так и не женился, возможно, не захотел снова попасть под каб-лук какой-нибудь взбалмошной кокотки и ежедневно терпеть капризы и не-лестные высказывания в свой адрес. Да и у меня не было никакого желания, чтобы у нас по квартире начала сновать совершенно чужая женщина, одер-жимая нравоучениями и раздавленная условностями навалившегося на неё быта. Мне и с бабушкой было неплохо, а та с вашего покорного слуги, то бишь меня, разве что пылинки не сдувала. И жил я за милой старушкой, как за каменной стеной. Отцу заниматься моим воспитанием никак не выпадало – чёртова работа фактически забирала всё время, и потому меня на свой лад, как могла, воспитывала бабушка, женщина строгих правил и высокой чело-веческой морали.
Квартирка, где мы ютились втроём, была небольшой – своеобразный пенал эпохи культа личности, - и обставлена такой древней мебелью, что можно иногда было удивляться, как та ещё не рассыпалась в пух и прах, но, что греха таить, служила пока вполне исправно и прослужить обещала ещё немало долгих лет. Повсюду вдоль стен, до самого потолка, вытягивались высоченные шкафы с таким количеством разных книг, словно вся мудрость веков овладела этим маленьким пространством и наложила своеобразный от-печаток на обитателей этого тесного мирка, и на их сущность.
Уже к пяти годам я умел сносно читать и писать. Бабушка – среднего роста, стройная, подтянутая, с седыми волосами и мелкими морщинками в уголках глаз и рта - очень старательно взялась за мое образование. Грамота, как говориться, грамотой, но именно в то время мне очень хотелось играть и резвиться. В квартире не было где, тем более, как любила пояснять воспи-танная старушка: «Жилое помещение не то место, где можно выплескивать на окружающих свой молодой задор и энергию и гонять пустой ветер».
Но во двор, где это можно было реализовать, не создавая серьёзных проблем, бабушка выводила меня исключительно в определённое время, ко-торое тоже было строго регламентировано: от «сих» и до «сих». Впрочем, и там пространство для игр оказалось весьма ограниченным, жестоко втисну-тым в кольцо небольшого сквера, сжатого плотными стенами серых домов. В сквере, состоявшем из десятка тонконогих резных кленов и пары громоздких витиеватых скамеечек - этаких чугунных монстров, один бог знает какой эпохи, - на которых всегда гнездились молодые мамы и дамы пожилого воз-раста, то есть чьи-то бабули, больше ничего не было.
Правда, ещё одним достопримечательным атрибутом двора была рос-кошная песочница, где с завидным постоянством возилась сопливая Танька, увлечённая лепкой песочных куличиков, а также несколько голопузых ма-лышей и малышек. Мне уже было шесть лет, и с этой мелкотой я не желал иметь ничего общего, и втайне завидовал тем ребятам и девчонкам, кто безо всякого сопровождения выбегал за границы двора. Возможно, именно там и был тот простор, о котором мне так одержимо мечталось, только я не мог даже и представить каков он.
Естественно, на счёт этого возникали определенные вопросы, и я почти каждую минуту вынужден был обращаться к бабушке. Надо отдать должное милой старушке, та никогда не одергивала и не орала на меня на весь двор, чтобы я заткнулся и не надоедал ей, как одергивали моих надоедливых и лю-бопытных сверстников их любвеобильные бабули. Она постоянно мне что-то поясняла, но даже подробные объяснения не могли удовлетворить растущее во мне любопытство - лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Обещания отца сходить когда-нибудь в город прогуляться так и оста-вались обещаниями на словах, а бабушке было тяжело ходить на дальние расстояния – болели ноги, раздавленные артритом, и потому дальше дворика мои желания не распространялись. Оставалось жить надеждой, что это про-длится недолго, - наступит тот момент, когда придется идти в школу, а там…
И вот тогда моим безудержным мечтам не было предела, особенно, ко-гда я прикрывал глаза – и сразу мир преображался, менял свои краски, стано-вился большим и непредсказуемым, таким неповторимым, и двигался с сума-сшедшей быстротой, что иногда даже трудно было проследить каждое рож-денное моим воображением мгновение. Это уже потом я научился всё при-думанное мной облекать в образы, а из разнообразных звуков составлять оп-ределенные фразы, которые, конечно, не сразу, а как-то постепенно стали приобретать свой смысл. Но вот только разнообразный мир красок мне никак не удавалось подчинить окружающей действительности, ибо их суета и про-стор были чем-то большим, и не хотели мне покоряться.
Но особенно эти мечты и их чарующие образы становились ярче и чи-ще тогда, когда я засыпал, - сны в отличие от реального мира имели совер-шенно иное пространство, которое ничем не было ограничено и явно не при-надлежало земному времени. И вот это иллюзорное пространство затягивало мое личное «я» в себя, полностью отрешая от земной суеты.
Вначале радужные всполохи моих детских грёз ничего собой такого не представляли и лишь небольшими урывками проходили через всё сознание, где сразу угасали, сгорая, забывались, и когда я просыпался – уже не мог вспомнить, что мне снилось в тот или иной момент. И все же постепенно, не-ожиданно для меня самого, эти крохотные обрывочки стали воссоединяться, становясь единым целым, и уже больше не пытались исчезнуть, каким-то не-понятным образом подчинив всю мою сущность. И как только я просыпался, очень выразительно стояли у меня перед глазами, лишь стоило напрячь па-мять, и вспомнить. Тогда я мог позволить себе роскошь долго лежать в кро-ватке, испытывая внеземное наслаждение и приходя в экстаз от нахлынув-ших впечатлений. Даже не верилось, что подобное произошло именно со мной, а ни с кем-то другим, и смогло реализоваться за столь короткий про-межуток. И то, что я испытывал раз за разом, хотелось прожить ещё и ещё.
Но утром, как всегда, обязательно нужно было вставать, быстро и спорно, так как бабушка не разрешала мне, как она выражалась, отлёживать бока, и гнала меня из кровати извечным своим: «Кто рано встаёт – тому Бог подаёт».
Кто такой Бог я не знал. И однажды по этому поводу задал соответст-вующий вопрос. Обычно на разные вопросы старушка отвечала без запинки – ходячая энциклопедия, и только. Но на этот раз немедленного ответа не по-следовало, пожилая женщина запнулась на слове «это». А дальше оказался пробел, пауза, молчание, мои удивленные глаза (бабушка не знает, что ска-зать!). И только потом после минутной паузы старушка произнесла:
-Понимаешь, Олежек, бог - это такое своеобразное создание, приду-манное древними людьми, возможно, для того чтобы как-то оправдать свои животные страхи и инстинкты. И вот это мифическое создание, в зависимо-сти от окружающей среды, существующего строя или своих амбиций, наде-ляли разными сверхъестественными свойствами, иногда мистического харак-тера, а иногда и вовсе доходящими до абсурда. Понятно?
Ну, чего было не понять. Раз бабушка считает, что Бог – это придуман-ная глупость, значит, она права, и в её словах не стоит даже сомневаться.
Но по мере того, как под влиянием окружающего мира раскрывались мои глаза, и пробуждался мой разум, впоследствии я сам, без давления извне, без суетности духа и подсказок ортодоксального характера, сумел постичь непонятную для многих тайну мироздания – что такое есть Бог.
Днём, когда не хотелось перекладывать надоевшие игрушки или пере-читывать давно прочитанные, дозволенные для моего возраста, книжки, я предавался мечтам и грезил наяву. И всегда с нетерпением ждал того момен-та, когда наступит вечер, чтоб быстренько лечь в кроватку и снова улететь в мир придуманных мной сновидений, и там до самого утра смаковать в самых мельчайших подробностях их непредсказуемые взлеты и падения…
Картинка из инета.
Композиция: Космическая музыка - Философия - Ожидание чуда.
Голосование:
Суммарный балл: 330
Проголосовало пользователей: 33
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 33
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
Вниз ↓
|
Оставлен:
21 января ’2013 00:29Серёж, чтение перенесла на завтра, не обессудь. А завтра поделюсь впечатлением.
|
LNG-4640
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 00:34Серенький,я половинку только прочитала.Завтра на работе в обед дочитаю!Очень мастерски ты написал рождение малыша на свет!Просто чудо!
  |
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 00:44Сережа!!!!!!!Прочитала от первого до последнего слова...Браво!!!!!!!Интересно и легко читается!!!!!!!
  |
Lata4
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 03:13ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО, СЕРЁЖЕНЬКА! С ЛЁГКОСТЬ И ТЕПЛОТОЙ ПИШЕШЬ О ГЛУБОКИХ, СЕРЬЁЗНЫХ ВЕЩАХ!.. БРАВО!
|
nana_d44
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 08:55Сергей,мне кажется,что уже читала эту работу,но не такую короткую,как сейчас опубликованную...
|
|
|
Оставлен:
22 января ’2013 02:15Спасибо, Вера!
Я уже начинал показ этой работы, загрузив сразу 7 главок, но тогда оказалось только три читателя, и я решил повременить с показом. Уж такое у меня правило, может, немного и занудливое. Но теперь думаю, что самое время. Тем более, я ещё раз внимательно просмотрел весь текст, кое что подправил, добавил, а где и упростил. Так что задержка пошла на пользу. |
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 09:57Хорошее начало мемуаров, Серёжа, слог лёгкий, читается с интересом, веришь тебе и сопереживаешь вместе с тобой. Жду продолжения.
 |
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 10:05С ИНТЕРЕСОМ ПРОЧЛА, СЕРЕЖЕНЬКА! ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО НАПИСАНО, ОБРАЗНО, ЖИВОПИСНО. ЧИТАЯ ТВОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ, КАК БУДТО ОКУНУЛАСЬ И В СВОЕ ПРОШЛОЕ, ВСПОМИНАЯ ПАРАЛЛЕЛЬНО ВСЕ ДО МЕЛОЧЕЙ, КОТОРЫЕ ЕЩЕ ОСТАЛИСЬ В ПАМЯТИ.СПАСИБО ТЕБЕ ЗА ЭТИ ЧУВСТВА, КОТОРЫЕ ВОЗНИКЛИ ПРИ ЧТЕНИИ. ЭТИ УДИВИТЕЛЬНО РОДНЫЕ, ЯРКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ДЕТСТВА, ВОСПОМИНАНИЯ О РОДНОЙ И ЛЮБИМОЙ БАБУШКЕ. У МЕНЯ С НИМИ ТОЖЕ ОЧЕНЬ МНОГО СВЯЗАНО.
ЖДУ ПРОДОЛЖЕНИЯ РАССКАЗА. |
Di-Ana81
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 11:21))) прям про меня))) спасибо. сходство в 80 проц в судьбине))))))))))))ну жду что дальше.Jess.
|
|
|
Оставлен:
22 января ’2013 02:27Спасибо, Галь! Хоть это и фантастика, ну почти фантастика, близкая к мистике и всему такому, но образ списан с реального человека. А дальше и точно будет интересно.
|
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 12:11 Серёжа, как мне нравится твоя проза, пишешь легко и я читаю с великим удовольствием.
|
shkanat99
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 13:25Сергей,твоя работа вернула меня в далёкое детство и взволновала неподкупностью чувств и мыслей!!!СПАСИБО!!!В твоих строках чистота!!!С уважением Виктор.
|
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 18:19Сергей, искренне поздравляю! Бог не обошёл своё чадо любовью! ЖИТЬ В БЕЗЗАБОТНОМ ДЕТСТВО - ЭТО ОГРОМНОЕ СЧАСТЬЕ!!!
 |
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 19:44Прочитала. Твоя проза насыщена такими образами, что хочется наслаждаться чтением подольше. Сначала думала, что это ты о себе. И вступление, и появление на свет, и взаимоотношения в семье это предполагали. И только когда бабушка, отвечая на вопрос, назвала Олежкой, поняла, что это ЛГ. Пиши, Серёжа! Твоё творчество восхитительно!
|
LNG-4640
|
|
Оставлен:
22 января ’2013 02:07Спасибо, Ларочка! Ох и надоем я этим повествованием. Слишком большой материал. А это только первая книга. Но показывать большими кусками тоже не с руки . Не каждый прочтёт. Я как только пришёл сюда на сайт то показал сразу семь глав, но их прочитало только Ниночка, Вера и Ядвига. Поэтому я решил повременить с дальнейшим показом. Но сейчас, мне кажется , самое то. Возможно, каждый день буду давать по две главки.
|
|
|
Оставлен:
22 января ’2013 17:17Это реально. Я давно тебе предлагала показывать понемногу. Жду продолжение.
|
LNG-4640
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 19:58Да, как -будто бы побывала в детстве. Как мы редко о нем вспоминаем! И уже многое начинает забываться! Спасибо тебе, Сережа , за возвращение в детство! Прекрасно написано,читаю с удовольствием!
|
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 20:50Серенький,а я вроде бы читала у тебя уже эту прозу...Ты очень хорошо пишешь!Умница!
 |
|
|
Оставлен:
22 января ’2013 02:19Спасибо, Ниночка!
Я было вначале своего прихода на сайт, показал начало этой работы, но потом решил повременить с показом - слишком мало нашлось читателей. Ты, Вера и Ядвига. Но теперь, думаю, самое время. Н ацелый месяц хватит, если даже размещать по три главки. А ведь это только первая книга. |
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 23:22Сережа!Думала стихи тут,а тут целый роман..на ночь не буду читать,иначе не усну...но потом обязательно!
|
Nadezda24547
|
|
Оставлен:
21 января ’2013 23:45Сергей! Начала читать - захватывающе! Завтра утром обязательно вернусь и поделюсь впечатлениями!
|
inesska211
|
|
Оставлен:
31 июля ’2013 23:44Цитата: SergeyKalita, 31.07.2013 - 23:40 Спасибо! Немножко где-то есть. Но это образ, скорей, собирательный. Панятна.Благодарю. |
|
|
Оставлен:
06 ноября ’2013 00:48Сережа, спасибо. Ты так самокритичен. Ты смел, не боясь быть непонятым!
Возможно, я принес в этот мир больше горя и мерзости, чем любви и радости, но я очень старался быть искренним всегда и везде, ни-когда не задумываясь о последствиях. Перенесемся назад в прошлое, в детство. Ты молодец. Только у нас здесь народ собрался слепой. Помню я читала все много и залпом. |
rafalcat42
|
Вверх ↑
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
