Кирюха

В Армии было очень голодно, и один раз с нами произошёл такой случай, мы слямзили половину туши замороженного мяса. Это были 90-е годы. Наш командир тогда уже занимался бизнесом. В то время в Армии начальство часто использовало срочников в своих личных целях. Я, на автомобиле КрАЗ-257, перевозил очередной груз из Мясокомбината на Аэродром в другую войсковую часть для транспортировки его на Материк. По пути, на повороте, мы и скинули говяжью полутушу с кузова автомобиля и закопали в снег, чтобы потом вернуться и забрать её. Машина с командиром уехала далеко вперёд, и всё же, это было довольно рискованно. В тот момент, когда мы тащили её и закапывали в снег, на дороге, до этого совершенно пустынной, вдруг появилось несколько проезжающих автомобилей. Машин в тех местах всегда не много, но все они, притормаживали на повороте и пытались рассмотреть, что мы там делаем. А мы, уже без особого энтузиазма ногами, продолжали забрасывать её снегом, скорее машинально, уже и не надеясь на благополучный исход - не тащить же её обратно. Но, как ни странно, она там сохранилась, и никто её не тронул. У нас тогда в части на полгода была отключена электроэнергия. Не знаю, поймёте ли Вы это? И ещё, и при погрузке с мясокомбината туши пересчитывали два раза, после того, как я привёз их к самолёту, выгружая, ответственный человек всё пересчитал ещё раз, но ничто нас не раскрыло, никто так ничего и не заметил. Именно в Армии я впервые увидел изнанку работы мясокомбинатов и колбасного производства, до этого имеющую ореол таинственности. Там в огромных промышленных холодильниках, где штабелями в высоту по пять-шесть метров, наваленные друг на дружку лежат полутуши, некогда бывшие парнокопытными, я увидел на самом верху этих штабелей, выковыривая оттуда очередные туши - крысиные тропы, натоптанные ими дорожки. Но, как это часто бывает, к служивым гражданские люди неподдельно добры, и ничто нам не помешало вкушать данную нам для «поддержки штанов», колбасу. Здесь же случился ещё один казус, в тот момент, когда ЗиЛ-130 с тушей на борту завернул с общей дороги в расположение нашей части, оттуда на мотоцикле с люлькой (да, многие младшие офицеры гоняли и зимой на мотоциклах), выезжал наш Прапорщик, и ему срочно понадобился буксировочный канат. ЗиЛ остановился, и на вопрос – Кирюха дай канат! – Кирюха не сумняшеся показал Прапору на будку. Когда тот обошёл автомобиль, потянул за ручку и открыл дверь, то увидел такую картину – на полу лежала туша, а на ней щурясь от яркого света, сидели трое его матросов, с удивлёнными и ничего не понимающими лицами. Казалось, столь «тщательно» подготовленная операция потерпела крах. Но Прапорщик был тоже человек, он, не задавая лишних вопросов забрал канат и был таков. Оставался правда шанс, что он в дальнейшем может и передумать, но звёзды были на нашей стороне. А потом был пир, он продолжался несколько дней – в роте было мясо. Это были голодные годы в моей Армии. Впрочем, сытых потом больше уже и не было, был только короткий промежуток, когда нас кормили гражданские повара, и кормили, как нам потом стало ясно очень неплохо, и был этот промежуток в самом начале нашей службы. Со временем мы привыкли, и в какой-то момент службы, месяцев через шесть, я даже округлился и стал напоминать хорошо вскормленного на побочных продуктах мукомольного производства, молодого поросёнка.