О СИМВОЛИКЕ ИЛИАДЫ

По Евгению Авдеенко

Поэма начинается гневом Ахиллеса и заканчивается погребением Гектора. Самое, казалось бы, интересное, взятие Трои – оказалось неспетым. Опишем, как оно происходило, чем оно было, какие важные моменты оно в себя включало:
На д е с я т ы й год войны
По внушению А ф и н ы
О д и с с е й посоветовал ахейцам
Сделать деревянного к о н я,
Которого т р о я н е ввезли в город,
О т ч е г о Троя погибла
И закончился в е к г е р о е в.
Таков был конец войны. Мы можем из конца взглянуть на начало, потому что в эпосе начало обусловливает конец, а конец присутствует в начале.
Весь троянский цикл – нечто целое, пронизанное единым смыслом. Зная этот смысл и зная конец войны, мы можем из конца взглянуть на начало, и на ход войны, и на те события, что описаны в поэме. Если смотреть на эти события «с точки зрения вечности», то все в поэме должно быть подчинено особой внутренней необходимости.
От жалобы Земли до гибели Трои и ахейцев по-разному являет себя одна мысль: судьба героев – погибнуть со славой.
Итак, ученики получают задание искать в тексте следующие моменты, важные для понимания поэмы:
Образ коня в символическом значении.
Указание на сущность и особо яркие проявления героического начала и в этой связи – на сходство и различие ахейских и троянских героев.
Число в символическом значении.
Указание на особый характер Одиссея и
на особый характер Афины.
ВОПРОС. Разве православное богослужение символично?! Что Вы говорите?
ОТВЕТ. В данном случае – только то, что говорили святые отцы. О православном понимании символа ясно пишет преподобный Максим Исповедник. Можно и у других отцов об этом прочесть (свв. Дионисия Ареопагита, Симеона Солунского, патриарха Германа). Я думаю, что у этих авторов понятие о символе более глубокое, чем в любой литературоведческой школе.
Мы специально даем ученикам самое широкое определение символа, – «мост к другой реальности». Эта реальность может быть божественной. Она может быть демонической. Она может быть такой, как в мифе о троянском коне: то, на что указывал этот символ, существовало только в сознании героев, это была особая реальность, некоторая «общезначимость». Такое широкое определение символа имеет свой смысл: ребенок узнает, что символ – это очень серьезно. Даже если он не понимает религиозной символики, он, прочувствовав, что такое символ, во-первых, не повесит на шею бритву вместо креста; во-вторых, современная протестантская проповедь отскочит от него, как горох от стены.
ВОПРОС. Вы сказали, что число как символ переживается и ощущается. Эта мысль помогает понять эстетическую соразмерность гомеровских поэм и строгость их стихотворного размера; действительно, во всем этом чувствуется присутствие числа. Интересно, как же могло ощущаться число 100, если оно, как Вы говорите, символизировало нечто запредельно большое?
ОТВЕТ. Верно, принцип числа внутренне присущ гомеровским поэмам, как, впрочем, и всему классическому искусству. Древние обладали поразительным чувством числа.
Верно и то, что число 100 – особое: сотню мы не можем воспринимать целокупно в ее численной определенности. И тем не менее, число 100 в символическом значении переживалось крайне интенсивно. Вспомните, что произошло с ахейцами, когда Афина подняла над их войском эгиду (Ил. II, 453 сл.) с головой Горгоны: на бахроме эгиды – 100 кистей! каждая кисть стоила 100 тельцов! Никто из воинов эти кисти на бахроме не считал, но вот поднялась эгида, и:
Всем во мгновенье война им кровавая – сладостней стала,
Чем на судах возвращенье в любезную землю родную.
С другой стороны, поскольку 100 символизировало нечто предельно большое, то ощущалось и перехождение за 100, переход за предел, ощущалось – как варварство.
Какая самая большая жертва богам, самая-самая? Сто быков. А если богач или царь захочет принести богам 101 быка? Это будет бессмысленным поступком некультурного человека, варварство. Жить в культуре – значит понимать ее символику. В символическом значении 100 = 101, 100 = 102… 100 = 200, 100 = 300… Приведем пример.
Когда Гектор совсем прижал ахейцев к кораблям, Агамемнону понадобилось возбудить жгучий стыд у своих воинов, и он нашел нужные слова (Ил. VII, 231 сл.), прибегнув к символике числа. Помните, – кричит Агамемнон, стоя на корабле, который сейчас вот-вот подожгут, – как на пути в Трою вы, тщеславные, пируя на Лемносе, похвалялись:
Там на пирах, поедая рогатых волов неисчетных,
Чаши до дна выпивая, вином через край налитые,
На сто, на двести троян, говорили вы, каждый из наших
Станет смело на бой! а теперь одного мы не стоим
Гектора.
Что этим хочет сказать Агамемнон? Объедаясь без меры, упиваясь через край, вы совсем потеряли разум, ибо сказать «один на сто» – это предел дерзости, это значит «один против всех, сколько бы их ни было». Но сказать «один на двести» – это «вар-вар-вар», бессмысленный лепет. Вот до чего вы доходили в своем безумном тщеславии, а теперь бежите от одного Гектора. Речь Агамемнона возымела действие: бойцы устыдились, числовая символика воспламенила дух ахейцев… Символ – переживается.Почему пала Троя? Мы уже знаем, что не по прихоти олимпийцев это произошло и не по догадливости ахейцев (они оставили троянам коня): должен был закончиться век героев. Но все же, почему трояне ввезли коня в город? Чем так неотразимо, победительно привлекателен был конь для троян?
Представим, как вооруженные ахейцы лежали в чреве коня, которое поднято на четырех столбах… Стоит тронуть эту фигуру – и все закачается. Безумный риск! Но в том-то и состоял ум Одиссея (ибо он, по внушению Афины, подал этот совет ахейцам), что он знал, какое мощное чувство овладеет душой всех жителей Трои, когда они увидят это изваяние.
Конь для героя – что это было? Это был символ. Что такое символ?
Символ – это мост к иной реальности. Одна часть моста стоит на этом берегу (например, деревянный конь), и мы ее видим. Другая часть моста стоит на другом берегу (в иной реальности), и мы ее не видим.
Постоянный эпитет, которым украшен герой – «конеборец», но этот эпитет не украшающий, в нем заключено сущностное определение героического духа: для того чтобы вобрать в себя силу и дух коня, соединить в себе две природы, животное нужно укротить совершенно. «Илиада» заканчивается словом «конеборец» – ἱππόδαμος:
Вот как для Гектора гроб уготовали ― для конеборца.[6]
Герой по существу – конеборец. А конь – это символ, который помогает понять сердце героя, невидимый глазу дух героя. Конь – это символ героического бессмертия, символ бессмертной славы.
Этого коня ахейцы и «подарили» троянам…
И трояне взволновались от его вида. Символ здесь – как стрела, пущенная в сердце. Эта стрела поразила троян. Ибо они в гордыне своей сочли, что этот конь – дар богов им, героям. Ахейцы тоже гордые люди, но даже с их точки зрения, трояне – народ «беспредельно надменный». Трою сгубила «сверхчеловеческая» гордыня…
Итак, «конь» был символом героического бессмертия, «конем» Троя погибла… Человек, кстати сказать, может очень болезненно реагировать, когда небрежно относятся к символам его культуры.
Понимать культуру – это, прежде всего, понимать ее символы. Символическое мышление может проявить себя в самых неожиданных областях. Казалось бы, что может быть проще простого числа: один, два, три, четыре… Посмотрим.
Сколько лет длилась Троянская война? 9, на 10-й Троя пала. Сколько дней носился ковчег по водам потопа? 9, на 10-й пристал к горе Парнас. Сколько дней длился мор в стане ахейцев под Троей? 9, на 10-й пришло избавление. Ясно, что здесь не случайное совпадение: речь идет и о счете времени, и о чем-то совсем ином. То есть число в данном случае – символ.
В текстах Гомера и в изложении мифологических сюжетов у древних писателей мы часто встречаемся со взаимным отношением девятки и десятки, из которого явствует[7]:
«10» – число достаточности (завершенности, исполнения). Соответственно:
«9» – число трагической недостаточности. Но если 9 в символическом значении соотносится с 10, значит, 9 не получается путем сложения единиц: 9 – это 10 минус 1. Соответственно:
«8» – число сугубой недостаточности (10 минус 1, минус 1);
«20» – число усугубленной достаточности и поэтому имеет сакральный оттенок;
«11» – число избыточности;
«22» – обозначает совокупную силу двух мужей, избыточно мощных (Ил. XV, 677), следовательно, соотносится с «одиннадцатью». А «двенадцать»?
«12» – из другого символического ряда, точнее, оно само по себе, оно не соотносится ни с каким другим числом. 12 – число божественное. Но и к 12 можно прибавить единицу:
«13» – это когда что-нибудь и для бога «чересчур» (Ил. V, 387). Исходное здесь 12, подобно ему:
«7» – число священное.
Число в своем символическом значении может совсем оторваться от количества названных в нем единиц. Это число «сто».
«100» – в символическом значении указывает на нечто предельно большое, какую-то полноту, к которой нельзя уже ничего прибавить.
Приведем примеры числовой символики из Гомера. Сколько ахейских героев-царей постоянно упоминает эпос? Два Атрида, два Аякса, Одиссей, Нестор, Диомед, Идоменей, Ахиллес, – 9. Сколько героев нужно, чтобы взять Трою штурмом? 10. Силы ахейцев недостаточны, а без Ахиллеса, когда он уклоняется от битв, сугубо недостаточны. Названо ли в поэме где-нибудь число ахейских героев-царей – что их без Ахиллеса восемь? Нет, число нигде не названо. Но оно постоянно присутствует.
Сейчас я прочту стихи (Ил. III, 145 сл.), в которых заключено предсказание о гибели Трои. Эпизод «Смотр со стены»: троянские старцы сидят на башне и смотрят на ахейское войско:
Там и владыка Приам, и Панфой, и Фимет благородный,
Клитий, божественный Ламп, Гикетаон, Ареева отрасль,
Укалегон, и герой Антенор, прозорливые оба.
Зачем поэту нужен этот перечень имен, ведь из названных старцев только Приам и Антенор принимают заметное участие в действии? Сколько мудрых старцев нужно, чтобы прекратить войну и спасти Трою? 10. А их всего восемь – опять сугубая недостаточность… Нет у ахейцев сил, чтобы взять Трою штурмом, нет у троян мудрости, чтобы закончить войну миром. Вот какое знание стоит за простым перечнем имен.
Заметим, что поэт нигде не называет числа старцев и героев ахейцев, он просто именует их, а число неявно заключено в самом перечне. Древние могли иначе воспринимать число, чем мы. Группы предметов могли восприниматься целокупно в их численной определенности, следовательно, число воспринималось не как результат счета (дискурсивно), а – разом и непосредственно – интуитивно и символически: за числом стояла иная реальность, кроме количества. Такую способность восприятия числа можно назвать чувством числа. Чувство числа у слушателей поэта давало ему средства художественного выражения, недоступные для современного человека.
Самый поразительный пример чувства числа содержится в V песне «Илиады» («Подвиги Диомеда»). На поле битвы славное деяние, достойное бессмертной славы, – «зараз» убить 10-рых. Воспевание этого подвига Диомеда занимает 740 стихов. Десятый, пораженный Диомедом, – сам бог войны Арес, но опять-таки число, прославляющее героя, число славы, нигде не названо. Таково чувство числа.
*
При попытке понять символику другой культуры важно остаться на почве понимания, то есть осмысленного сопереживания.
В символе через чувственный образ является смысл из иного мира
Поэтому символ говорит непосредственно и уму, и чувству. Даже число в символическом значении ощущается (не конструируется из единиц), а центральные, особенно религиозные, символы культуры могут переживаться очень сильно и остро.
Таким образом, при попытке понять символику другой культуры перед нами встают те же проблемы, что и при понимании Другого человека: как сопереживать Другому – без отождествления и без разделения с ним.
Как? Гомер дает нам высокий образец понимания.