-- : --
Зарегистрировано — 120 600Зрителей: 63 937
Авторов: 56 663
On-line — 3516Зрителей: 668
Авторов: 2848
Загружено работ — 2 078 512
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
ТЕАТР СВОБОДЫ ПРОТИВ ЧИЖИКА-ПЫЖИКА
30 января ’2023 
18:05
Убеждён, что настанет день, когда памятник бронзовой птичке, чижику-пыжику, покинет мирным способом, после проведения общегородского референдума или решения губернатора, набережную Фонтанки.
Так как это русофобская скульптура, то лучше всего провести эту акцию 31 января, так как этот день навязывается обществу и горожанам как "день рождения русской водки".
Хотя уже многократно доказано, что выдающийся русский российский учёный Менделеев водку вовсе не изобретал.
В связи с этим представляется неуместным и пребывание в историческом центре Петербурга "Музея русской водки" и "1-й русской рюмочной", которое противоречит статусу Петербурга как столицы искусства и литературы.
Крайне важно разрушить миф о Похлёбкине как о знатоке "русской водки".
Кстати, беллетрист Битов, который является одним из автров установки этого памятника, весьма среднего уровня автор. Его произведения вряд ли могут быть причислены литературоведами к "петербургскому тексту". Это относится, на мой взгляд, и к его роману "Пушкинский дом".
В рамках расследования прошедшим летом мне удалось внедриться под видом актёра массовых сцен в съёмочную группу кинематографистов из Москвы, снимавших фильм о чижике-пыжике.
Вот его сюжет.
На День города в Санкт-Петербург приезжает 5-й «Б». Занудный «ботаник» Лёва и блогерша Дана — изгои в компании одноклассников. Зато эта парочка начинает сближаться между собой. Перед экскурсией дети отправляются на набережную Фонтанки к памятнику Чижику-Пыжику. Лёва уверен, что его заветное желание сбудется, если правильно бросить монетку. Но вместо этого дети становятся свидетелями дерзкой кражи бронзовой птички. Тогда школьники решают отправиться на поиски грабителя — в одиночку, в незнакомом городе.
Считаю, что претензии авторов проекта установки бронзовой птички, включая беллетриста Битова, на то, чтобы пропагандирующего потребление водки чижика-пыжика надо было считать новым символом Петербурга, как Медный всадник, совершенно неубедительны.
Да, у чижика-пыжика есть своя группа "защитников", которых возглавляет театральный режиссёр Погребенко (в своём музыкальном театре "Sотворение чуда" он ставит оперетты, воддевили...), но убеждён, что здравый смысл горожан окажется сильнее.
Как только чижик-пыжик переместится куда-нибудь в Ленобласть, так сразу из Петербурга уйдёт и чума 21 века...
Убеждён, что большинство трезвомыслящих горожан понимают: спиртное разрушает коллективный иммунитет Петербурга.
И, тут не нужна ложная скромность, могу заявить, что оперштаб sober_russia, демократическая альтернатива оперштабу Беглова, делает многое для охраны здоровья земляков.
Общественный штаб против ковида предлагает как первоочередные меры: перенос памятника чижику-пыжику, этому коварному внутреннему врагу не только Северной столицы, а и всей России, с набережной Фонтанки, изъятие из кинопроката фильма московских кинематографистов (написал оставшееся пока без ответа письмо кинопродюсерам) "Возвращение чижика-пыжика", ВРЕМЕННУЮ замену кораблика на шпиле Адмиралтейства на Будимира (Золотого петушка Пушкина)...
А вот кинофильм "Бенедетта" Верховена считаю рано сняли с кинопроката, так как в нём показана значительная роль нунция в борьбе с обрушившейся на город Пеша бубонной чумой, чёрной смертью.
И подтверждаю своюб готовность сыграть роль Председателя Вальсингама в постановке "Пира во время чумы " на сцене любого из театров Петербурга, не исключая из этого списка и театр Погребенко, хотя он и отказывает мне в предоставлении этой роли под предлогом того, что у него нет партитуры...
А я, как главред известного в Петербурге уличного театра "Ельцин был скином", утверждаю, что возможен театральный эксперимент...
Мне в оперштаб поступила информация, что Погребенко был исключён из одной из известных общероссийских казачьих организаций (возможно, в неё входит казак Денис Горчин, который снёс барельеф Мефистофеля с фасада одного из домов в Петроградском районе)...
Тем не менее, совместная постановка моего уличного театра с погребенковским театром, вполне ещё реальна. По крайней мере, автор этих строк всё ещё открыт к диалогу с Погребенко...
Электронная копия текста книжной дилогии 1-й четверти века российской литературы, манифеста антиваксеров и трансгуманистов
ТУРНИКЕТ. НА ПЕРЕДОВОЙ БОРЬБЫ С КОРОНАВИРУСОМ доступна в Ридеро по ссылке. В престижной номинации "Мужская проза" № 127 на литсайте Литнет.
Стоимость её 12 руб.
ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ ПО БОРЬБЕ С КОРОНАВИРУСНОЙ ЧУМОЙ В ПЕТЕРБУРГЕ ПРЕДЛАГАЕТ
К слову, мной проводится независимое журналистское расследование всех обстоятельств гибели группы Дятлова на склоне горы Отортен на Урале в ночь с 1 на 2 февраля, и я не могу категорически согласиться с той версией, что причиной их смерти стало бытовое пьянство. Вероятно, они взяли с собой спирт в медицинских целях, но это не причина, навязывание такой версии это неприкрытая русофобия.
Итак.
Топоров ввёл в научный оборот термин "Петербургский текст русской литературы". Исследователь пишет,цитирую. Как и всякий другой город, Петербург имеет свой «язык». Он говорит нам своими улицами, площадями, водами, островами, садами, зданиями, памятниками, людьми, историей, идеями и может быть понят как своего рода гетерогенный текст, которому приписывается некий общий смысл и на основании которого может быть реконструирована определенная система знаков, реализуемая в тексте. Как некоторые другие значительные города, Петербург имеет и свои мифы, в частности аллегоризирующий миф об основании города и его демиурге (об этом мифе и о его соотношении с исторической реальностью см. работы Н.П.Анциферова и Н.Н.Столпянского в первую очередь, Ло Гатто и др.). С этим мифом своими корнями связан миф о «Медном Всаднике», оформленный в знаменитой поэме Пушкина, ставшей одной из главных составных частей Петербургского текста, хотя мифологизация этой фигуры царственного Всадника началась значительно раньше.Сочетание в поэме Пушкина синтетичности, проявляющейся, в частности, и в «композитности» ее текста, содержащего обильные явные и еще чаще неявные цитаты, реминисценции, отсылки к другим — русским и нерусским — текстам, с глубиной историософской мысли и, по сути дела, с первым опытом постановки в русской литературе темы «простого» («маленького») человека и истории, частной жизни и высокой государственной политики сделало «Медный Всадник» своеобразным фокусом, в котором сошлись многие лучи и из которого еще больше лучей осветило последующую русскую литературу. Поэма Пушкина стала некоей критической точкой, вокруг которой началась вот уже более полутораста лет продолжающаяся кристаллизация особого «под-текста» Петербургского текста и особой мифологемы в корпусе петербургских мифов... Но уникален в русской истории Петербург и тем, что ему в соответствие поставлен особый «Петербургский» текст, точнее, некий синтетический сверхтекст, с которым связываются высшие смыслы и цели. Только через этот текст Петербург совершает прорыв в сферу символического и провиденциального. Петербургский текст может быть определен эмпирически указанием круга основных текстов русской литературы, связанных с ним, и соответственно хронологических рамок его 36. Начало Петербургскому тексту было положено на рубеже 20—30-х годов XIX века 37 Пушкиным («Уединенный домик на Васильевском», 1829, «Пиковая дама», 1833 [«В такое петербургское утро, гнилое, сырое и туманное, дикая мечта какого-нибудь пушкинского Германна из „Пиковой дамы” (колоссальное лицо, необычайный, совершенно петербургский тип — тип из петербургского периода!), мне кажется, должна еще более укрепиться». Ф.М.Достоевский. „Подросток”], «Медный Всадник», 1833, ср. также ряд «петербургских» стихотворений 30-х годов). Это начало, уже в 30-е годы, было подхвачено петербургскими повестями Гоголя (1835—1842) и его петербургскими фельетонами, печатавшимися в «Современнике», и лермонтовским отрывком «У графа В. был музыкальный вечер», 1839 (существенны и некоторые фрагменты «Княгини Лиговской», 1836, ср. начало романа, где задан один из сквозных мотивов Петербургского текста, многократно воспроизводимый и далее [молодой чиновник, который чуть не был задавлен гнедым рысаком, везшим Печорина, — сочетание двух тем: «задумчивости», «мечтания» среди уличной суеты и социального неравенства], а также начало главы IV, о подверженности «странному влиянию здешнего неба» тех, кто провел свое детство в другом климате, и особенно главу VII... 40—50-е годы — оформление петербургской темы в ее «низком» варианте — бедность, страдание, горе — ив «гуманистическом» ракурсе, первые узрения инакости города, его мистического слоя — почти весь ранний Достоевский, включая и «Петербургскую летопись» (ср. также Аполлона Григорьева, чья роль в осознании Петербурга весьма значительна — оба «Города» [Да, я люблю..., 1 января 1845 года, и Великолепный град! пускай тебя иной..., 1845—1846], «Прощание с Петербургом», 1846, проза — «виталинский» цикл и др., особенно статья о Достоевском и школе сентиментального натурализма, но и Буткова, Некрасова, авторов многочисленных повестей о «бедных чиновниках», Победоносцева, Гончарова, В.Ф.Одоевского, начинавшего несколько ранее, Соллогуба, Панаева, Дружинина, недооцененного в плане петербургской темы М.М.Достоевского и др.), Белинский, Герцен («публицистический», отчасти «пред-историософский» образ Петербурга). 60—80-е годы — петербургские романы Достоевского (но и Григорович, Вс. Крестовский, Полонский, Писемский, Тургенев, Салтыков-Щедрин, Лесков, Случевский, Генслер, Михневич и др., из поэтов Тютчев, Надсон, Апухтин, тот же Случевский и др.). В начале XX века — центральные фигуры Петербургского текста — Блок и Андрей Белый («Петербург»); особого упоминания в этой связи заслуживают Анненский и Ремизов («Крестовые сестры» и др.), ср. также Коневского, рубеж двух веков, Мережковского, Сологуба, 3. Гиппиус, Вяч. Иванова, Кузмина, А.П.Иванова, старшего брата Евгения Павловича Иванова, автора повести «Стереоскоп» (1909, 1918), из числа лучших образцов петербургской гофманианы [«Эта повесть, — по отзыву Волошина, — безусловно новая и замечательная страница в области петербургской фантастики, начинающейся с „Пиковой дамы” и „Медного всадника”», см. Лица 3, 1993, 5 сл.] и др. С 10-х годов — Ахматова, Мандельштам, несколько раньше — Гумилев (но и Б. Лифшиц, Лозинский, Зенкевич, Зоргенфрей, Скалдин, Ходасевич, Садовской и др.). В 20-е (и до рубежа с 30-ми) годы — прежде всего Вагинов, стихи и проза которого представляют своего рода отходную по Петербургу, как бы уже по сю сторону столетнего Петербургского текста, но и Замятин («Пещера», «Москва — Петербург» и др.), С. Семенов («Голод» и др.), Пильняк, Зощенко, Каверин, И. Лукаш и др. И как некое чудо — гигантский шлейф, выплеснувшийся в 20-е годы и за их пределы: «петербургская» поэзия и проза Мандельштама и Ахматовой, завершающиеся «Поэмой без героя» и «петербургскими» заготовками к прозе (особо следует отметить «Беспредметную юность» А.Н.Егунова). В этом кратком обозрении не упомянуты многие другие фигуры и еще большее количество текстов, образующих как бы субстрат (или некий резерв) Петербургского текста и нередко бросающих луч света на те или иные детали его или же дополняющих уже известное новыми примерами.
Полностью опубликовано на литсайте Проза.ру
Так как это русофобская скульптура, то лучше всего провести эту акцию 31 января, так как этот день навязывается обществу и горожанам как "день рождения русской водки".
Хотя уже многократно доказано, что выдающийся русский российский учёный Менделеев водку вовсе не изобретал.
В связи с этим представляется неуместным и пребывание в историческом центре Петербурга "Музея русской водки" и "1-й русской рюмочной", которое противоречит статусу Петербурга как столицы искусства и литературы.
Крайне важно разрушить миф о Похлёбкине как о знатоке "русской водки".
Кстати, беллетрист Битов, который является одним из автров установки этого памятника, весьма среднего уровня автор. Его произведения вряд ли могут быть причислены литературоведами к "петербургскому тексту". Это относится, на мой взгляд, и к его роману "Пушкинский дом".
В рамках расследования прошедшим летом мне удалось внедриться под видом актёра массовых сцен в съёмочную группу кинематографистов из Москвы, снимавших фильм о чижике-пыжике.
Вот его сюжет.
На День города в Санкт-Петербург приезжает 5-й «Б». Занудный «ботаник» Лёва и блогерша Дана — изгои в компании одноклассников. Зато эта парочка начинает сближаться между собой. Перед экскурсией дети отправляются на набережную Фонтанки к памятнику Чижику-Пыжику. Лёва уверен, что его заветное желание сбудется, если правильно бросить монетку. Но вместо этого дети становятся свидетелями дерзкой кражи бронзовой птички. Тогда школьники решают отправиться на поиски грабителя — в одиночку, в незнакомом городе.
Считаю, что претензии авторов проекта установки бронзовой птички, включая беллетриста Битова, на то, чтобы пропагандирующего потребление водки чижика-пыжика надо было считать новым символом Петербурга, как Медный всадник, совершенно неубедительны.
Да, у чижика-пыжика есть своя группа "защитников", которых возглавляет театральный режиссёр Погребенко (в своём музыкальном театре "Sотворение чуда" он ставит оперетты, воддевили...), но убеждён, что здравый смысл горожан окажется сильнее.
Как только чижик-пыжик переместится куда-нибудь в Ленобласть, так сразу из Петербурга уйдёт и чума 21 века...
Убеждён, что большинство трезвомыслящих горожан понимают: спиртное разрушает коллективный иммунитет Петербурга.
И, тут не нужна ложная скромность, могу заявить, что оперштаб sober_russia, демократическая альтернатива оперштабу Беглова, делает многое для охраны здоровья земляков.
Общественный штаб против ковида предлагает как первоочередные меры: перенос памятника чижику-пыжику, этому коварному внутреннему врагу не только Северной столицы, а и всей России, с набережной Фонтанки, изъятие из кинопроката фильма московских кинематографистов (написал оставшееся пока без ответа письмо кинопродюсерам) "Возвращение чижика-пыжика", ВРЕМЕННУЮ замену кораблика на шпиле Адмиралтейства на Будимира (Золотого петушка Пушкина)...
А вот кинофильм "Бенедетта" Верховена считаю рано сняли с кинопроката, так как в нём показана значительная роль нунция в борьбе с обрушившейся на город Пеша бубонной чумой, чёрной смертью.
И подтверждаю своюб готовность сыграть роль Председателя Вальсингама в постановке "Пира во время чумы " на сцене любого из театров Петербурга, не исключая из этого списка и театр Погребенко, хотя он и отказывает мне в предоставлении этой роли под предлогом того, что у него нет партитуры...
А я, как главред известного в Петербурге уличного театра "Ельцин был скином", утверждаю, что возможен театральный эксперимент...
Мне в оперштаб поступила информация, что Погребенко был исключён из одной из известных общероссийских казачьих организаций (возможно, в неё входит казак Денис Горчин, который снёс барельеф Мефистофеля с фасада одного из домов в Петроградском районе)...
Тем не менее, совместная постановка моего уличного театра с погребенковским театром, вполне ещё реальна. По крайней мере, автор этих строк всё ещё открыт к диалогу с Погребенко...
Электронная копия текста книжной дилогии 1-й четверти века российской литературы, манифеста антиваксеров и трансгуманистов
ТУРНИКЕТ. НА ПЕРЕДОВОЙ БОРЬБЫ С КОРОНАВИРУСОМ доступна в Ридеро по ссылке. В престижной номинации "Мужская проза" № 127 на литсайте Литнет.
Стоимость её 12 руб.
ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ ПО БОРЬБЕ С КОРОНАВИРУСНОЙ ЧУМОЙ В ПЕТЕРБУРГЕ ПРЕДЛАГАЕТ
К слову, мной проводится независимое журналистское расследование всех обстоятельств гибели группы Дятлова на склоне горы Отортен на Урале в ночь с 1 на 2 февраля, и я не могу категорически согласиться с той версией, что причиной их смерти стало бытовое пьянство. Вероятно, они взяли с собой спирт в медицинских целях, но это не причина, навязывание такой версии это неприкрытая русофобия.
Итак.
Топоров ввёл в научный оборот термин "Петербургский текст русской литературы". Исследователь пишет,цитирую. Как и всякий другой город, Петербург имеет свой «язык». Он говорит нам своими улицами, площадями, водами, островами, садами, зданиями, памятниками, людьми, историей, идеями и может быть понят как своего рода гетерогенный текст, которому приписывается некий общий смысл и на основании которого может быть реконструирована определенная система знаков, реализуемая в тексте. Как некоторые другие значительные города, Петербург имеет и свои мифы, в частности аллегоризирующий миф об основании города и его демиурге (об этом мифе и о его соотношении с исторической реальностью см. работы Н.П.Анциферова и Н.Н.Столпянского в первую очередь, Ло Гатто и др.). С этим мифом своими корнями связан миф о «Медном Всаднике», оформленный в знаменитой поэме Пушкина, ставшей одной из главных составных частей Петербургского текста, хотя мифологизация этой фигуры царственного Всадника началась значительно раньше.Сочетание в поэме Пушкина синтетичности, проявляющейся, в частности, и в «композитности» ее текста, содержащего обильные явные и еще чаще неявные цитаты, реминисценции, отсылки к другим — русским и нерусским — текстам, с глубиной историософской мысли и, по сути дела, с первым опытом постановки в русской литературе темы «простого» («маленького») человека и истории, частной жизни и высокой государственной политики сделало «Медный Всадник» своеобразным фокусом, в котором сошлись многие лучи и из которого еще больше лучей осветило последующую русскую литературу. Поэма Пушкина стала некоей критической точкой, вокруг которой началась вот уже более полутораста лет продолжающаяся кристаллизация особого «под-текста» Петербургского текста и особой мифологемы в корпусе петербургских мифов... Но уникален в русской истории Петербург и тем, что ему в соответствие поставлен особый «Петербургский» текст, точнее, некий синтетический сверхтекст, с которым связываются высшие смыслы и цели. Только через этот текст Петербург совершает прорыв в сферу символического и провиденциального. Петербургский текст может быть определен эмпирически указанием круга основных текстов русской литературы, связанных с ним, и соответственно хронологических рамок его 36. Начало Петербургскому тексту было положено на рубеже 20—30-х годов XIX века 37 Пушкиным («Уединенный домик на Васильевском», 1829, «Пиковая дама», 1833 [«В такое петербургское утро, гнилое, сырое и туманное, дикая мечта какого-нибудь пушкинского Германна из „Пиковой дамы” (колоссальное лицо, необычайный, совершенно петербургский тип — тип из петербургского периода!), мне кажется, должна еще более укрепиться». Ф.М.Достоевский. „Подросток”], «Медный Всадник», 1833, ср. также ряд «петербургских» стихотворений 30-х годов). Это начало, уже в 30-е годы, было подхвачено петербургскими повестями Гоголя (1835—1842) и его петербургскими фельетонами, печатавшимися в «Современнике», и лермонтовским отрывком «У графа В. был музыкальный вечер», 1839 (существенны и некоторые фрагменты «Княгини Лиговской», 1836, ср. начало романа, где задан один из сквозных мотивов Петербургского текста, многократно воспроизводимый и далее [молодой чиновник, который чуть не был задавлен гнедым рысаком, везшим Печорина, — сочетание двух тем: «задумчивости», «мечтания» среди уличной суеты и социального неравенства], а также начало главы IV, о подверженности «странному влиянию здешнего неба» тех, кто провел свое детство в другом климате, и особенно главу VII... 40—50-е годы — оформление петербургской темы в ее «низком» варианте — бедность, страдание, горе — ив «гуманистическом» ракурсе, первые узрения инакости города, его мистического слоя — почти весь ранний Достоевский, включая и «Петербургскую летопись» (ср. также Аполлона Григорьева, чья роль в осознании Петербурга весьма значительна — оба «Города» [Да, я люблю..., 1 января 1845 года, и Великолепный град! пускай тебя иной..., 1845—1846], «Прощание с Петербургом», 1846, проза — «виталинский» цикл и др., особенно статья о Достоевском и школе сентиментального натурализма, но и Буткова, Некрасова, авторов многочисленных повестей о «бедных чиновниках», Победоносцева, Гончарова, В.Ф.Одоевского, начинавшего несколько ранее, Соллогуба, Панаева, Дружинина, недооцененного в плане петербургской темы М.М.Достоевского и др.), Белинский, Герцен («публицистический», отчасти «пред-историософский» образ Петербурга). 60—80-е годы — петербургские романы Достоевского (но и Григорович, Вс. Крестовский, Полонский, Писемский, Тургенев, Салтыков-Щедрин, Лесков, Случевский, Генслер, Михневич и др., из поэтов Тютчев, Надсон, Апухтин, тот же Случевский и др.). В начале XX века — центральные фигуры Петербургского текста — Блок и Андрей Белый («Петербург»); особого упоминания в этой связи заслуживают Анненский и Ремизов («Крестовые сестры» и др.), ср. также Коневского, рубеж двух веков, Мережковского, Сологуба, 3. Гиппиус, Вяч. Иванова, Кузмина, А.П.Иванова, старшего брата Евгения Павловича Иванова, автора повести «Стереоскоп» (1909, 1918), из числа лучших образцов петербургской гофманианы [«Эта повесть, — по отзыву Волошина, — безусловно новая и замечательная страница в области петербургской фантастики, начинающейся с „Пиковой дамы” и „Медного всадника”», см. Лица 3, 1993, 5 сл.] и др. С 10-х годов — Ахматова, Мандельштам, несколько раньше — Гумилев (но и Б. Лифшиц, Лозинский, Зенкевич, Зоргенфрей, Скалдин, Ходасевич, Садовской и др.). В 20-е (и до рубежа с 30-ми) годы — прежде всего Вагинов, стихи и проза которого представляют своего рода отходную по Петербургу, как бы уже по сю сторону столетнего Петербургского текста, но и Замятин («Пещера», «Москва — Петербург» и др.), С. Семенов («Голод» и др.), Пильняк, Зощенко, Каверин, И. Лукаш и др. И как некое чудо — гигантский шлейф, выплеснувшийся в 20-е годы и за их пределы: «петербургская» поэзия и проза Мандельштама и Ахматовой, завершающиеся «Поэмой без героя» и «петербургскими» заготовками к прозе (особо следует отметить «Беспредметную юность» А.Н.Егунова). В этом кратком обозрении не упомянуты многие другие фигуры и еще большее количество текстов, образующих как бы субстрат (или некий резерв) Петербургского текста и нередко бросающих луч света на те или иные детали его или же дополняющих уже известное новыми примерами.
Полностью опубликовано на литсайте Проза.ру
Комментарии:
Оставлять сообщения могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
