Блог пользователя JaneHouston

Удивительно, как влияют на меня книги! Конечно, я всегда что-нибудь да читала, но читала по необходимости: задавали в школе, и это на меня почти никак не влияло, разве что наводило на некоторые мысли, которые я не могла точно и ясно изъяснить.
Но теперь, когда я завалилась художественной литературой: взяла в библиотеке романы Жюля Верна, статьи про него, роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание», книги Дианы Дуэйн и Антуана де Сент Экзюпери, то в моей голове появилось что-то удивительное и замечательное, что, к большому сожалению, было давно утрачено и забыто. Будто потухший вулкан вновь обрёл свою силу и потоками лавы изверг всё, что давно в нём хранилось. А хранились в нём знания русского языка и умение глубоко мыслить и правильно излагать эти мысли. Доказательство тому – данная запись. А бушующие потоки лавы – это моя фантазия, я уже и не помню, когда последний раз так интенсивно пользовалась ею! Из-за книг моя фантазия не просто ожила, она стала яркой и красочной! Мои мечтания стали более реалистичными, в них появилась игра света, а цвета стали насыщенными, какое-либо движение теперь представляется мне более ловким и уместным. Даже сны стали радовать меня своими глубокими красками и неординарностью сюжета, создаётся ощущение, будто во сне я смотрю фильм.
Я безумно счастлива, что утраченное вновь вернулось ко мне! Моя фантазия – это то, что поможет мне в творчестве! А знание русского языка и умение его правильно применить поистине бесценно! Мои мысли стали ровными, последовательными и чистыми! И поэтому я делаю вывод, что книги нужно читать! Но не так просто, а с открытой душой и полной готовностью погрузиться в удивительные миры, созданные хорошими писателями.

Моё знакомство с этим замечательным писателем началось с романа «Таинственный остров». Я с большим интересом читала эту книгу, и меня уносило в удивительный мир географии и науки, в котором жили не менее удивительные персонажи. Я, прямо таки, влюбилась в этот роман! И мне захотелось прочитать другие произведения Жюля Верна, названия которых будоражили моё воображение. Каждый прочитанный роман доставляет мне большое удовольствие!
Предлагаю к прочтению статью Евгения Брандиса «Жюль Верн и «Необыкновенные путешествия», в которой есть краткая биография писателя и сведения о его романах.


ЖЮЛЬ ВЕРН И «НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ»

1 (Введение)
Жюль Верн (1828—1905) был и остался неумирающим спутником юности. Первые же романы принесли ему всенародное признание. По мере выхода в свет книги французского писателя немедленно переводились на иностранные языки и распространялись по всему миру.
Жюль Верн был в расцвете творческих сил, не успел осуществить и половины задуманного, когда восхищенные современники стали называть его «всемирным путешественником», «прорицателем», «чародеем», «пророком», «провидцем», «изобретателем без мастерской» (заголовки статей, появлявшихся при его жизни).
А задумал он, ни больше ни меньше, описать весь земной шар — природу разных климатических зон, животный и расти¬тельный мир, нравы и обычаи всех народов планеты. И не просто описать, как это делают географы, а воплотить беспримерный замысел в многотомной серии романов, которую он назвал «Необыкновенные путешествия».
Труд Жюля Верна поражает масштабностью. Серия включает шестьдесят три романа и два сборника повестей и рассказов, изданных в девяноста семи книгах. В полном объеме — около тысячи печатных листов или восемнадцати тысяч книжных страниц!
Жюль Верн работал над «Необыкновенными путешествиями» свыше сорока лет (с 1862 до начала 1905 года), издание же всей серии растянулось более чем на полвека. За это время сменились поколения школьников, для которых он писал свои книги. Поздние романы Жюля Верна попадали в нетерпеливые руки сыновей и внуков его первых читателей.
«Необыкновенные путешествия», вместе взятые, представляют собой универсальный географический очерк земного шара. Если распределить романы по месту действия, то окажется, что в четырех романах описываются кругосветные путешествия, в пятнадцати — страны Европы, в восьми — Северная Америка, в восьми — Африка, в пяти — Азия, в четырех — Южная Америка, в четырех — Арктика, в трех — Австралия и Океания и в одном — Антарктика. Кроме того, в семи романах местом действия служат моря и океаны. Четыре романа составляют цикл «робинзонад» — действие развертывается на необитаемых островах. И наконец, в трех романах события происходят в меж¬планетном пространстве. К тому же во многих произведениях — не только «кругосветного» цикла! — и герои переезжают из страны в страну.
Можно сказать без преувеличения, что на страницы книг Жюля Верна врываются пена волн, песок пустынь, вулканический пепел, арктические вихри, космическая пыль. Место действия в его романах — планета Земля, и не только Земля, но и Вселенная.
География и естествознание соседствуют в «Необыкновенных путешествиях» с техническими и точными науками. Фантастика географическая свободно уживается с инженерной.
Герои Жюля Верна всегда в пути. Преодолевая громадные расстояния, они стремятся выиграть время. Достижение не¬бывалой скорости требует улучшенных средств передвижения.
Жюль Верн «усовершенствовал» все виды транспорта от сухопутных до воображаемых межпланетных. Его герои создают быстроходные машины, подводные и воздушные корабли, исследуют вулканы и глубины морей, проникают в недоступные дебри, открывают новые земли, стирая с географических карт последние «белые пятна». Весь мир служит им мастерской для экспериментов. На дне океана, на необитаемом острове, на Се¬верном полюсе, в межпланетном пространстве — где бы они ни были, там их лаборатория, там они работают, действуют, спорят, претворяют в действительность свои дерзкие мечты.
В Жюле Верне соединялись как бы три писателя. Он был подлинным зачинателем научной фантастики, основанной на научном правдоподобии и нередко на научном предвидении, замечательным мастером романа путешествий и приключений, страстным пропагандистом науки и ее грядущих завоеваний.
Опираясь на искания научной мысли, он изображал желаемое как уже осуществленное. Изобретения, еще не получившие применения, модели механизмов, проходившие испытания, машины, которые лишь намечались в эскизах, он представлял в законченном, идеальном виде. Отсюда столь частые совпадения мечты писателя с ее последующим воплощением в жизнь.
Но он не был ни «прорицателем», ни «пророком». Его герои решали задачи, подсказанные самой жизнью — бурным развитием промышленности, транспорта, связи.
Научно-технические фантазии романиста почти никогда не превосходили возможностей их осуществления на более высокой ступени научного и технического прогресса.
«Ее величество» паровая машина все еще олицетворяла торжество техники. Пароходы и железные дороги «уменьшили» земной шар. Но предстояло овладеть электрической энергией, открыть, изобрести или ввести в обиход фонограф, телефон, дирижабль, трамвай, электропоезд, кинематограф, автомобиль, самолет, телевизор и многое, многое другое, без чего мы не мыслим цивилизации.
Именно в этих направлениях работает пытливая мысль героев «Необыкновенных путешествий».
Изобретатели, инженеры, строители, они воздвигают прекрасные города, орошают бесплодные пустыни, находят способы ускорять рост растений с помощью аппаратов искусственного климата, конструируют электрические приборы, позволяющие видеть и слышать на большом расстоянии, мечтают о практическом использовании внутреннего тепла земли, энергии солнца, ветра и морского прибоя, о возможности накопления запасов энергии в мощных аккумуляторах.
Они изыскивают способы продления жизни и замены одряхлевших органов тела новыми, изобретают цветную фотографию, звуковое кино, автоматическую счетную машину, синтетические пищевые продукты, одежду из стеклянного волокна и немало других замечательных вещей, облегчающих жизнь и труд человека и помогающих ему преобразовывать мир.
Когда Жюль Верн писал свои книги, Арктика еще не была завоевана, оба полюса еще не были открыты, Центральная Африка, Внутренняя Австралия, бассейн Амазонки, Памир, Тибет, Антарктида почти еще не были изучены.
Герои Жюля Верна совершают географические подвиги, пред-восхищая действительные открытия.
Преобразопание мира — главный нерв его творчества. Все¬сильный разум овладеет природой. Все четыре стихии: земля, вода, воздух, огонь — неизбежно покорятся людям. Объединенными усилиями человечество перестроит и улучшит планету.
Отсюда жизнеутверждающий пафос лучших произведений Жюля Верна.
Он создал роман нового типа — роман о науке и ее беспредельных возможностях.
Науку, которая наделила человека могуществом и помогла ему проникнуть в тайны природы, он сделал своей музой.
Фантазия у него подружилась с наукой и стала ее неразлучной спутницей. Фантазия, окрыленная научными исканиями, превратилась в научную фантастику.
Вместе с новым романом в литературу вошел и новый герой — рыцарь науки, бескорыстный ученый, готовый во имя своих творческих идей, ради осуществления больших надежд совершить любой подвиг, пойти на любую жертву.
В будущее устремлены не только научно-технические фантазии Жюля Верна, но и его герои — первооткрыватели новых земель и творцы удивительных машин.
Время диктует писателю свои требования. Жюль Верн уловил эти требования и откликнулся на них «Необыкновенными путешествиями».

2 (Биография и творчество)
Найти свою цель оказалось труднее, чем посвятить жизнь ее достижению.
Старший сын адвоката, Жюль Верн знал еще мальчиком, что давняя семейная традиция предписывает ему стать правоведом и со временем унаследовать контору отца. Но желания расходились с семейными устоями.
Он вырос в приморском городе Нанте, бредил морем и кораблями и даже попытался — ему было тогда одиннадцать лет — удрать в Индию, нанявшись юнгой на шхуну «Корали». «Я не могу равнодушно видеть,— признался он значительно позже словами одного из героев,— как отчаливает судно — военное, торговое, даже простой баркас, чтобы всем своим существом не перенестись на его борт. Я, должно быть, родился моряком и теперь каждый день сожалею, что морская карьера не выпала на мою долю с детства».
Однако неумолимый отец посылает его после лицея в па¬рижскую Школу права. Море остается светлой мечтой, а любовь к поэзии, театру и музыке сокрушает твердыню родительской власти. В угоду отцу выстрадав кое-как диплом правоведа, он предпочитает заранее уготованной ему адвокатской конторе в Нанте полуголодное существование литератора, перебивающегося неверными заработками,— пишет комедии, водевили, драмы, сочиняет либретто комических опер и после каждой очередной неудачи трудится с еще большим азартом.
На дне старого чемодана покоятся в «братской могиле» десятки непоставленных и неизданных пьес...
В то же время жадная любознательность, увлечение естественными науками заставляют его посещать Национальную библиотеку, лекции и ученые диспуты, делать выписки из прочитанных книг, не зная еще, на что пригодится ему этот ворох всевозможных сведений по географии, астрономии, навигации, истории техники и научных открытий.
Далеко еще не утвердившись в своем истинном призвании, он исподволь накапливал знания, позволившие ему стать первооткрывателем «романа о науке», как он впоследствии назовет счастливо найденный новый вид повествования. По-прежнему возлагая надежды на театр, он только лишь начинал задумываться, как было бы интересно и поучительно соединить литературу с наукой, когда однажды — это было в середине 1850-х годов — в ответ на уговоры отца отказаться от никчемных занятий и вернуться в Нант решительно заявил:
— Я не сомневаюсь в своем будущем. К тридцати пяти годам я займу в литературе прочное место.
Ему минуло 27 лет. Из множества предвидений Жюля Верна, сбывшихся с большим или меньшим приближением, этот первый прогноз оказался безукоризненно точным.
Но блуждания еще продолжались. Несколько напечатанных рассказов на морские и географические сюжеты, которым сам он не придавал большого значения, хотя позднее и включил их в свою громадную серию, были вехами на пути к «Необыкновенным путешествиям». Лишь на переломе к шестидесятым годам, убедившись, что теперь он вполне подготовлен, Жюль Верн стал разрабатывать новые замыслы. Это было осознанное художественное открытие. Он открыл для литературы поэзию науки. Порывая со всем, что его прежде связывало, он сказал театральным друзьям:
— Мне кажется, я нашел свою золотую жилу...
Осенью 1862 года Жюль Верн закончил свой первый роман. Его давний покровитель Александр Дюма порекомендовал обратиться к Этцелю, умному, опытному издателю, который подыскивал способных сотрудников для юношеского «Журнала воспитания и развлечения».
По первым же страницам рукописи Этцель угадал, что случай привел к нему именно того писателя, какого не хватало детской литературе.
Этцель быстро прочел роман, высказал свои замечания и отдал Жюлю Верну на доработку. Уже через две недели рукопись вернулась в исправленном виде, и в начале 1863 года роман вышел в свет.
Само название «Пять недель на воздушном шаре» не могло пройти незамеченным.
Успех превзошел все ожидания и ознаменовал рождение «романа о науке», в котором увлекательные приключения сплетаются с популяризацией знаний и обоснованием различных гипотез. Так, уже в этом первом романе о воображаемых географических открытиях в Африке, сделанных с птичьего полета, Жюль Верн «сконструировал» аэростат с температурным управлением и безошибочно предсказал местонахождение тогда еще не открытых истоков Нила.
Романист заключил с издателем долгосрочный договор, согласившись писать по три книги в год. Теперь он мог без помех, не думая о завтрашнем дне, приступить к осуществлению многочисленных замыслов.
Этцель становится его другом и советчиком. В Париже они часто видятся, а когда Жюль Верн уезжает работать к морю или курсирует вдоль берегов Франции, запершись в «плавучем кабинете» на борту своей яхты «Сен-Мишель», они регулярно обмениваются письмами. Переписка с Пьером Жюлем Этцелем, а затем с его сыном Этцелем-младшим, раскрывает творческую историю почти каждого романа Жюля Верна — изменения первоначального плана, поиски заглавий, поправки, внесенные по совету издателя, и т. д.
С опозданием найдя свое жизненное поприще, писатель из¬дает книгу за книгой, и что ни роман, то шедевр. Фантазию воздушную сменяет геологическая — «Путешествие к центру Земли» (1864). Затем следует фантазия арктическая — «Путешествие и приключения капитана Гаттераса» (1864—1865).
Пока читатели вместе с упорным Гаттерасом медленно про-двигались к Северному полюсу по страницам «Журнала воспитания и развлечения», Жюль Верн сочинил фантазию космическую— «С Земли на Луну» (1865), отложив продолжение («Вокруг Луны») до более подходящего случая, так как должен был завершить к сроку давно задуманный и объявленный в журнале роман о кругосветном путешествии — «Приключения Роберта Г ранта».
На этот раз роман без всякой фантастики, разросшийся до трех томов! Жюль Верн еще в рукописи изменил заглавие, и оно стало окончательным — «Дети капитана Гранта».
Работая ежедневно от зари до зари, с пяти утра до семи вечера, он сравнивает себя с першероном — ломовой лошадью, которая если и отдыхает, то в своей же упряжке. Избыток нерастраченных сил помогает ему до поры до времени бодро тянуть в гору донельзя перегруженный воз.
Неукоснительно выполняя условия договора — три книги в год! — летом 1866 года, прельщенный перспективой расплатиться со старыми долгами, Жюль Верн берется по заказу Этцеля за дополнительный труд — «Иллюстрированную географию Франции». Обложившись источниками, он успевает делать скрупулезное описание двух департаментов за неделю, выдавая на-гора по 800 строк — почти полтора печатных листа в день. И это не считая основной работы — над третьей частью «Детей капитана Гранта», одного из самых замечательных романов, которые он когда-либо создавал.
Вручив издателю свой пятый роман, Жюль Верн решил объединить уже вышедшие и еще не написанные произведения в общую серию «Необыкновенные путешествия», которая должна была строиться по заранее продуманному плану и составить в итоге целостный единый ансамбль. Жюль Верн, как мы знаем, успешно справился с этой колоссальной задачей, посвятив ее выполнению большую часть жизни.
Читатели «Журнала воспитания и развлечения» пустились в кругосветное плавание с середины 1866-го и благополучно за¬вершили путешествие к началу 1868 года, когда роман «Дети капитана Гранта» вышел отдельным изданием и еще больше преумножил славу Жюля Верна.

3 (Роман "Дети капитана Гранта". Спойлер!)
Вернемся, однако, года на три назад, когда писатель впервые поделился с Этцелем только что сложившимся замыслом.
Итак, кругосветное путешествие, свободное от всякой фантастики...
— Действие должно развиваться,— сказал Жюль Верн издателю,— исключительно по законам внутренней логики, без каких-либо внешних пружин, вроде небывалого полета над Африкой или выстрела в ночное светило.
— А как вы построите сюжет? Что будет служить стимулом для такого трудного предприятия?
— Дети отправляются на поиски без вести пропавшего отца. Вот исходная предпосылка. Вы спросите, кто их отец? Шотландский патриот, не желающий примириться с тем, что Англия поработила Шотландию. По мнению Гранта, интересы его родины не совпадали с интересами англосаксов, и он решил основать вольную шотландскую колонию на одном из островов Тихого океана. Мечтал ли он, что эта колония когда-нибудь добьется государственной независимости, как это случилось с Соединенны¬ми Штатами? Той независимости, которую неизбежно, рано или поздно, завоюют Индия и Австралия? Конечно, он мог так ду¬мать. И легко допустить, что английское правительство чинило капитану Гранту препятствия. Тем не менее он подобрал команду и отплыл исследовать крупные острова Тихого океана, чтобы найти подходящее место для поселения. Такова экспозиция. За¬тем лорд Гленарван, единомышленник капитана Гранта, случай¬но находит документ, объясняющий его исчезновение.
— И таким образом,— подхватил Этцель,— ваше кругосветное путешествие мотивируется свободолюбивыми стремлениями героев? Прекрасно. Это вызывает сочувствие. А дальше?
— А дальше испорченный документ поведет по ложному следу. Потом появится ученый-всезнайка.
— Вроде доктора Клоубонни из «Гаттераса»?
— В какой-то мере. На сей раз это будет француз. Жак Паганель, секретарь Парижского географического общества, почетный член чуть ли не всех географических обществ мира. Из-за его анекдотической рассеянности сюжетные хитросплетения будут еще больше осложняться. Но, как вы понимаете, Паганель нужен мне не только для оживления действия. Этот человек — ходячая энциклопедия. Он знает все и еще немножко. В кладовых его памяти уйма фактов...
— ...которые он будет выкладывать при каждом удобном случае,— не удержался Этцель.
— К этому я клоню. Но наука не должна отрываться от действия. Роман будет полон захватывающих приключений, И вместе с тем он будет географическим. Своего рода занимательной географией...
...Трудность заключалась в том, чтобы познавательные сведения не отделялись от текста, чтобы действие не могло без них продвигаться. В таких случаях Жюля Верна всегда выручала его удивительная изобретательность. «Пари Жака Паганеля и майора Мак-Наббса» (ч. 2, гл. 4) — типичный пример беллетризации научной темы: историко-географический экскурс, занимающий целую главу, врастает в самую ткань повествования.
Вспомним, как это сделано.
Путешественники прибывают в Австралию. Географ сообщает своим спутникам, что с 1606 по 1862 год исследованием центральных областей и берегов Австралии занималось более пятидесяти экспедиций.
Майор Мак-Наббс выражает сомнение. «Так я докажу вам!» — воскликнул географ, неизменно приходивший в возбуждение, когда ему противоречили. Заключено знаменитое пари: ставка — карабин «Пурдей, Моор и Диксон» против подзорной трубы фирмы «Секретана». Паганель начинает лекцию об истории исследований Австралии. Он доказывает свою правоту, назвав имена семидесяти путешественников. Интерес слушателей Паганеля, а вместе с ними и читателей, возрастает все больше по мере того, как перечень исследователей приближается к ус¬ловленному числу.
Подобные беллетристические приемы Жюль Верн всякий раз варьирует, когда ему необходимо ввести отступление на научную или историческую тему.
Он обладает умением увлекать читателей даже такими, казалось бы, сухими предметами, как описание устройства и взаимодействия частей машины и технологии обработки химического продукта. Секрет состоит в умении связывать в один сюжетный узел успех или неудачу любого предприятия героя с творением его рук — работой машины или получением того же химического продукта («Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров» и др.).
Среди персонажей «Необыкновенных путешествий» мы на¬ходим представителей всех человеческих рас, подавляющего большинства наций, десятков национальностей, народностей и племен. Галерея образов Жюля Верна, включающая несколько тысяч персонажей — население целого города! — удивительно богата по этническому составу. В этом отношении с Жюлем Верном не может сравниться никакой другой писатель.
Его неприязнь к расовым предрассудкам явственно видна даже в самом выборе положительных персонажей, представля¬ющих наряду с европейцами и американцами народы колони¬альных и зависимых стран. Чтобы далеко не ходить за приме¬рами, вспомним, каким благородством и чувством человеческого достоинства наделен южноамериканский индеец Талькав.
Жюль Верн сочувствовал угнетенным народам. Обличение рабовладения, колониальных грабежей, истребительных захватнических войн — постоянный мотив «Необыкновенных путешествий». Сатирические выпады против британской колониальной политики мы находим и в «Детях капитана Г ранта».
Австралийский мальчуган Толине, получивший в школе пер¬вую награду по географии, уверен, что англичанам принадлежит весь земной шар. «Вот как преподают географию в Мельбурне! — восклицает Паганель.— Подумать только: Европа, Азия, Африка, Америка, Океания — все, весь мир принадлежит англичанам! Черт возьми! При таком воспитании я понимаю, что туземцы подчиняются англичанам».
С величайшим негодованием автор говорит о так называемых «резервациях» — самых бесплодных и глухих районах, отведенных для коренного населения Австралии. «Овладев страной, англичане призвали на помощь колонизации убийство. Жестокости были неописуемые. Они вели себя в Австралии так же, как в Индии, где погибло пять миллионов индусов, так же, как в Капской области, где из миллиона готтентотов уцелело всего сто тысяч».
Познавательный материал, сосредоточенный в «Детях капитана Гранта», как и в других романах Жюля Верна, конечно, не производил бы такого впечатления, если бы все эти описания, рассуждения, экскурсы не сплетались с намерениями и делами героев.
Читая «Необыкновенные путешествия», мы попадаем в не¬обычный мир, со своими законами и особенностями, далекими от жизненного уклада буржуазного общества.
Люди отличаются здесь необычной моральной чистотой, физическим и душевным здоровьем, целеустремленностью, собранностью, не знают ни лицемерия, ни расчета. Смельчакам, верящим в успех своего дела, удается любое, самое трудное предприятие. Товарищ выручает товарища из беды. Сильный приходит на помощь слабому. Дружба скрепляется суровыми испытаниями. Злодеи всегда разоблачаются и несут наказание за свои преступления. Справедливость всегда торжествует, мечта всегда осуществляется.
Образы главных героев вылеплены так рельефно, что запоминаются на всю жизнь. Тот же Жак Паганель. Кто не знает этого рассеянного чудака ученого? Фанатик науки, «ходячая энциклопедия», он всегда перемежает серьезные рассуждения забавными шутками и смешными выходками. Ему свойственно неистребимое чувство юмора. Вместе с тем он привлекает бесстрашием, добротой, справедливостью. Подбадривая своих спутников, Паганель не перестает шутить даже в часы решительных испытаний, когда дело идет о жизни и смерти. В романе это центральная фигура. Без него распалась бы вся композиция.
Рядом с ним — шотландский патриот Гленарван, делающий все возможное и невозможное, чтобы разыскать по невидимым следам своего свободолюбивого соотечественника капитана Гарри Гранта. Сильным и мужественным характером, который раскрывается в действии и закаляется в борьбе с суровыми испытаниями, наделены и юные герои Жюля Верна. Один из них — Роберт Грант. Для достойного сына отважного шотландца вполне естествен душевный порыв — навлечь на себя преследование стаи волков, чтобы спасти от гибели своих друзей.
Благородным и честным людям, участникам экспедиции Гленарвана, противостоит отщепенец Айртон, высаженный на не-обитаемый остров за совершенные злодеяния.
Этот уединенный островок, лежащий на 153° западной долготы и 37°11' южной широты, обозначен на современных географических картах как риф Мария-Тереза. Французы именовали его островом Табором. Отсюда и рассеянность Жака Паганеля, забывшего второе название острова. На Таборе, или рифе Мария-Тереза, жили новые Робинзоны — капитан Грант с двумя матросами. И здесь же останется в одиночестве искупать преступления перед собственной совестью его бывший боцман Айртон. Одичавшего Айртона впоследствии найдут колонисты, создавшие образцовую трудовую коммуну на воображаемом острове Линкольне — в 150 милях от Табора. В романе «Таинственный остров» (1875) сводятся сюжетные линии «Детей капк .ана Гран¬та» и «Двадцати тысяч лье под водой» (судьба Немо).
Таким образом, все три романа образуют трилогию — сияющую трехглавую вершину в горной цепи «Необыкновенных путешествий».

4 (Роман "Вокруг света в 80 дней". Спойлер!)
Редкостный, почти беспримерный успех выпал на долю романа «Вокруг света в восемьдесят дней».
Замысел этой замечательной книги был навеян, как утверждают биографы, статьей в «Живописном журнале», появившейся в 1870 году, вскоре после торжественного открытия Суэцкого канала, значительно сократившего путь из европейских морей в Индийский и Тихий океаны.
В статье доказывалась возможность кругосветного путешествия именно за восемьдесят дней, если к услугам путешественника будут хорошие транспортные средства и ему не придется потратить на ожидание ни одного лишнего часа. Практическая трудность заключалась лишь в том, что расписание железно¬дорожных и пароходных линий не было приспособлено к такому жесткому лимиту времени.
Жюль Верн тщательно проверил расчеты и пришел к выводу, что даже в пределах установленного срока путешественнику можно дать день или два на всякие непредвиденные задержки. А главное, автор статьи почему-то упустил из виду потерю или выигрыш одних суток в зависимости от взятого направления — тот самый географический парадокс, на котором построена новелла американского романтика Эдгара По «Три воскресенья на одной неделе». Жюлю Верну такие вещи были хорошо известны. Несколько лет назад он сам же комментировал эту новеллу в своем очерке «Эдгар По и его сочинения» (1864): «Для трех человек на одной неделе может быть три воскресных дня в том случае, если первый совершит кругосветное путешествие, выехав из Лондона (или любого другого пункта) с запада на восток, второй — с востока на запад, а третий останется на месте. Встретившись снова, они с удивлением узнают, что для первого воскресенье было вчера, для второго наступит завтра, а для треть¬его оно — сегодня».
Воображение заработало, и сюжет сложился.
«В редкие часы досуга я готовлю рассказ о путешествии, проделанном с максимальной быстротой, какая только возможна в наше время»,— сообщил он отцу в октябре 1871 года. Писатель готовился к переезду в Амьен и занят был другими работами. Но книга, написанная «в часы досуга», оказалась шедевром — одним из лучших творений Жюля Верна.
В течение полутора месяцев, с 6 ноября по 22 декабря 1872 го¬да, роман «Вокруг света в восемьдесят дней» печатался в парижской газете «Ле Тан».
По мере того, как Филеас Фогг в сопровождении разбитного слуги Паспарту, индианки Ауды и бдительного сыщика Фикса продвигался все дальше по своему маршруту, интерес читателей неудержимо возрастал вместе с тиражом газеты. «Ле Тан» рас¬купали нарасхват. Запыхавшиеся разносчики то и дело прибегали в типографию за новыми пачками газеты. Парижане затаив дыхание следили за перипетиями стремительного путешествия, не подозревая «научного фокуса» в последней главе.
Эксцентричный англичанин, взявшийся на пари объехать земной шар за восемьдесят дней (еще недавно, до открытия Суэцкого канала, на это уходило семь-восемь месяцев), использует все виды транспорта, вплоть до импровизированного буера (сани под парусом).
Путешественнику дорога каждая минута, но он доказывает благородство души, задерживаясь на целые сутки ради спасения овдовевшей женщины, которую фанатики-индусы собираются возвести на погребальный костер.
Фикс старается ему помешать, остановить продвижение мнимого преступника на подвластных Британии территориях, но выручает находчивость вездесущего Паспарту.
Любая помеха — трата драгоценного времени. Чем больше препятствий, тем напряженней сюжет. По мере приближения неумолимого срока действие становится все более драматичным. Темп нарастает с каждой главой. Динамика доведена до предела. Для географических описаний и рассуждений на научные темы у автора почти не остается ни места, ни времени.
Между тем американские репортеры ежедневно сообщали по телеграфу в Нью-Йорк, где находится сегодня Филеас Фогг и какое ему встретилось очередное препятствие. Когда сенсационное путешествие стало приближаться к концу и Фоггу оставалось лишь пересечь Атлантику, американская судоходная компания предложила Жюлю Верну круглую сумму, с тем чтобы его герой отправился из Нью-Йорка в Лондон на одном из комфортабельных пароходов, принадлежащих этой компании. Но Жюль Верн не согласился поставить перо на службу рекламе. Филеас Фогг, не дождавшись рейсового судна, спешно покупает на собственные средства пароход «Генриетта».
И вот он уже близок к цели. Сыщик Фикс, принимавший его за крупного вора, арестовывает Филеаса Фогга — до выяснения личности. Казалось бы, все потеряно. Истекают последние часы. И затем ошеломительный поворот действия. Ложная развязка сменяется настоящей. Фикс убеждается в ошибке, и невозмутимый Филеас Фогг, узнав о счастливо «найденном» дне, во¬время поспевает в Реформ-клуб...
В беседе с одним журналистом Жюль Верн так объяснил свой замысел: «Я обратил внимание на тот факт, что в настоящее время вполне возможно объехать вокруг света за восемьдесят дней, и мне тотчас же пришло в голову, что, воспользовавшись разницей меридианов, путешественник может либо выиграть, либо потерять один день в зависимости от того, поедет ли он против солнца или навстречу солнцу... Может быть, вы при¬помните, что мой герой Филеас Фогг благодаря этому обстоятельству прибыл домой, выиграв пари, вместо того чтобы по¬терять один день, как это ему показалось».
Неожиданный финал романа с «находкой» двадцати четырех часов у многих вызвал недоумение. Научная сторона замысла раскрылась лишь на последних страницах.
Автор произведения, редакция «Ле Тан» и Парижское географическое общество стали получать запросы: почему на сто- восьмидесятом меридиане путешественники должны прибавлять или убавлять один день? Почему условная линия разграничений и перемены чисел не исключает недоразумений? Какие возникают помехи от несогласованности в международном счете времени? И тому подобное.
Парижское географическое общество предложило своему действительному члену Жюлю Верну выступить на открытом заседании 4 апреля 1873 года. Сообщение писателя «Меридианы и календарь» было опубликовано в трудах Общества. По сути, это комментарий к роману, сделанный самим автором.
— Дело идет,— сказал Жюль Верн,— о довольно странном
положении, которым воспользовался Эдгар По в новелле под
заглавием «Три воскресенья на одной неделе». Дело идет о
положении, в котором оказываются люди, совершающие кругосветное путешествие, отправляясь на восток или на запад.
В первом случае, вернувшись к пункту отправления, они выигрывают день, во втором – теряют.
«Действительно,— писал я,— продвигаясь на восток, Филеас Фогг шел навстречу солнцу, и, следовательно, дни для него столько раз уменьшались на четыре минуты, сколько градусов он преодолевал в этом направлении. Так как окружность земного шара делится на триста шестьдесят градусов, то эти градусы, помноженные на четыре минуты, дают ровно двадцать четыре часа, то есть сутки, которые и выиграл Филеас Фогг. Иначе говоря, в то время как он, продвигаясь на восток, видел во¬семьдесят раз прохождение солнца через меридиан, его коллеги, оставшиеся в Лондоне, видели только семьдесят девять таких прохождений».
Таким образом, вопрос поставлен, и мне достаточно будет резюмировать его в нескольких словах.
Каждый раз, когда совершают кругосветное путешествие, направляясь к востоку, выигрывают один день.
Каждый раз, когда совершают кругосветное путешествие, направляясь к западу, теряют один день, то есть двадцать четыре часа, которые солнце в своем видимом движении употребляет на то, чтобы обогнуть земной шар, и это случается неизбежно, сколько бы времени ни было затрачено на переезд.
Результат этот до такой степени действен, что морская администрация выдает добавочный дневной рацион судам, которые, отправляясь из Европы, огибают мыс Доброй Надежды, и, напротив, удерживает дневной рацион у тех, которые огибают мыс Горн.
Отсюда можно сделать нелепое заключение, будто моряков, отправляющихся к востоку, кормят лучше, нежели тех, которые отправляются к западу. И действительно, когда все они, прожив одинаковое количество минут, возвратятся к пункту отправления, то окажется, что одни позавтракали, пообедали и поужинали лишний раз сравнительно с другими. На это дадут ответ, что они проработали лишний день. Бесспорно, но ведь они и прожили больше!
Итак, очевидно, что на каком-нибудь пункте земного шара должна совершаться перемена даты вследствие потери или выигрыша одного дня, в зависимости от взятого направления. Благодаря тому, что один день выигрывается к востоку и теряется к западу, возникло недоразумение, длившееся очень долго.
Первые европейские мореплаватели навязали, конечно бес-сознательно, свой календарь новым странам. Вообще же дни исчислялись в зависимости от того, открывали ли земли с во¬стока или с запада. Так, в течение многих столетий в Кантоне считали исходной датой прибытие Марко Поло, а на Филип¬пинских островах — прибытие Магеллана.
Следует добавить, что на практике давно уже принят уравнительный меридиан, а именно — стовосьмидесятый, считая от нулевого меридиана, по которому ставятся судовые хронометры, то есть Гринвичского — для Великобритании, Парижского — для Франции, Вашингтонского — для Соединенных Штатов...
Вот почему капитан корабля имеет обыкновение менять дату в судовом журнале при пересечении стовосьмидесятого меридиана, прибавляя или уменьшая один день, смотря по направлению, в котором он движется; но капитан, возвращающийся назад после пересечения этого меридиана, не меняет даты, и потому могут и должны быть встречи капитанов, в судовых журналах которых записаны разные даты.
Далее, отвлекаясь от реальных возможностей своего времени, Жюль Верн высказывает фантастическое предположение, которое в наши дни стало уже очевидным фактом. Речь идет о такой скорости движения, когда солнце будет сохранять для путешественника неизменное положение на небосклоне и на всех остановках местные часы будут показывать одинаковое время. Нечто подобное наблюдают пилоты и пассажиры реактивных самолетов, покрывающих большие расстояния.
Выступление Жюля Верна в Географическом обществе вы¬звало печатные отклики. Правительственная газета «Монитер» (от 23 апреля 1873 г.) дала официальное разъяснение, какие меры собирается принять Бюро долгот, чтобы окончательно урегулировать международный счет времени и добиться согласованности с другими странами.
В 1884 году была созвана международная конференция. Было решено ввести так называемое поясное время. Поверхность земного шара условно разделили на 24 меридиональных пояса. В пределах каждого пояса с тех пор ведется одинаковый счет времени с расхождением в один час по сравнению с предыдущим или последующим поясом (к востоку — больше на час, к западу — меньше на час). Нулевым меридианом решили считать Гринвичский — начальный для отсчета долгот.
Блистательный приключенческий роман, в котором поэтизируются достижения техники, вызвал не одну попытку сначала достигнуть, а потом перекрыть рекорд Филеаса Фогга.
В 1889 году молодая американка Нелли Блай проделала кругосветное путешествие за семьдесят два дня. Жюль Верн приветствовал ее телеграммой: «Я не сомневался в успехе мисс Нелли Блай. Она доказала свое упорство и мужество. Ура в ее честь!» Не довольствуясь этим рекордом, в 1891 году она еще два раза объехала вокруг света — за шестьдесят семь и шестьдесят шесть дней, после чего итальянец Улис Грифони написал роман «Вокруг света в тридцать дней», в котором Филеас Фогг умирает от огорчения, узнав, что некий американец больше чем в два раза превысил его рекорд.
В 1901 году, когда была введена большая часть Великой Сибирской магистрали, французский журналист Гастон Стиглер совершил кругосветное путешествие в шестьдесят три дня. На обратном пути он встретился на амьенском вокзале с Жюлем Верном.
Писатель обратился к нему с шутливым вопросом:
— Почему я не вижу с вами миссис Ауды? Разве вы не захватили ее с собой?
— Действительность ниже воображения,— ответил путешественник.
В XIX веке деловитые американцы пустили в обращение поговорку «Время — деньги». Развитие промышленности и торговли привело к улучшению транспорта. Механическая тяга увеличила быстроту передвижения. Экспрессы и пароходы «сокращали» расстояния. Борьба за скорость стала знамением века. «Вокруг света в восемьдесят дней» — апофеоз скорости. Вот почему роман Жюля Верна оказался таким злободневным — имел для современников не только художественно-познавательное, но и в известном смысле практическое значение.
Этцель нашел его блестящим и посоветовал превратить в пьесу. Предложил свои услуги умелый инсценировщик романов, автор бесчисленных мелодрам Адольф Деннери. Жюль Верн удалился с ним в Антиб, курортный городок возле Ниццы, и, работая вдвоем по двенадцать часов, через три недели привез готовую пьесу.
Эффектная постановка «Вокруг света в восемьдесят дней» стала самым большим событием театрального сезона в 1874 году.
Каждый вечер у боковой двери театра Порт-Сен-Мартен собирались толпы зевак, жаждавших увидеть, как проведут в стойло одного из участников феерического зрелища — огромного индийского слона, которому, по ядовитому замечанию Эмиля Золя, пьеса и была в первую очередь обязана своим колос¬сальным успехом.
В каждом эпизоде таился сюрприз. То возникало бурное море и плывущий по волнам пароход, то открывалась внутренность грота, населенного скопищем змей, которые постепенно пробуждались и начинали шипеть, то появлялся целый поезд — локомотив с вагонами, и т. д. Было много красок, много света, много шума, много движения. Спектакль продолжался при переполненном зале пять с половиной часов.
«Это такое представление, что глаз не отведешь»,— писал своему сыну из Парижа Н. С. Лесков, приложив к письму красочную афишу театра Порт-Сен-Мартен.
Жюль Верн создал своеобразный жанр приключенческо-географической пьесы, рассчитанной на сценические эффекты. Сам он нисколько не преувеличивал значения таких пьес-феерий, предоставляя в совместной работе главную инициативу Деннери и не считая обязательным показываться на премьерах и пожинать лавры.
В пьесы-феерии были также превращены «Дети капитана Гранта» и «Михаил Строгов», а затем издан сборник из трех сценических композиций Жюля Верна и Деннери «Путешествия в театре» (1881).
Инсценировка «Вокруг света в восемьдесят дней» выдержала в Порт-Сен-Мартен четыреста представлений подряд, потом ста¬вилась в течение многих месяцев в театре на Парижской вы¬ставке 1878 года. На протяжении нескольких десятилетий эта пьеса неизменно давала аншлаги в столичных и провинциальных театрах Европы и Америки. В одном только Париже с 1874 по 1938 год она была играна 2250 раз.
В семидесятых годах, после публикации «Вокруг света в восемьдесят дней», прижизненная слава автора «Необыкновенных путешествий» достигла зенита.

5(Заключение)
Труд Жюля Верна послужил делу цивилизации и прогресса во всем мире. На его романах воспитывались поколения юных читателей. Окрыленная наукой фантазия будила умы для будущей деятельности. Видные ученые, изобретатели, путешественники с благодарностью вспоминали, что юношеское увлечение Жюлем Верном помогло им найти призвание, а иногда даже наталкивало на открытия.
Прошло несколько десятилетий. Наука оставила далеко позади самые смелые жюльверновские фантазии. «Наутилус» капитана Немо и «Альбатрос» Робура-Завоевателя не вскружат теперь голову ни одному школьнику. Любой мальчуган легко объяснит, почему нельзя отправиться на Луну в пушечном ядре и в чем ошибся писатель, когда говорил о состоянии невесомости в «нейтральной» зоне, где притяжение Луны и Земли взаимно уравновешиваются...
Придуманные Жюлем Верном машины кажутся теперь допотопными. Устарели его научные идеи. Нуждаются в серьезных поправках даже географические описания. В мире произошло столько изменений, наука достигла такого могущества, что в книгах великого фантаста почти уже нечему удивляться.
Но слава Жюля Верна не потускнела от времени. Произведения талантливого писателя по-прежнему остаются молодыми. Не стареют и не обесцениваются герои «Необыкновенных путешествий», их отвага, дерзания, подвиги. И не в том его главная заслуга, что он предвидел подводный корабль, авиацию, звуковое кино, дальнобойную артиллерию и т. д., а в том, что сумел найти нового положительного героя, воплотившего в себе многие черты человека завтрашнего дня.
Неважно, что машины устарели. Не страшно, что в произведениях Жюля Верна не все сведения о природе отдельных местностей точны, да и названия их иногда вымышлены, что встречаются ошибки из области географий животных и растений. Не умирает живая душа героев «Необыкновенных путешествий»! Увлекают, волнуют, захватывают их дела и свершения. Этим в значительной мере и объясняется огромная, не уменьшающаяся популярность лучших романов Жюля Верна.
По тиражам и количеству переводов он и сейчас — один из самых любимых и широкоизвестных писателей. Его читают вез¬де, куда проникает печатное слово. В разных странах появляются все новые и новые издания сочинений Жюля Верна, пьесы, фильмы, телеспектакли по сюжетам «Необыкновенных путешествий». Книги французского классика только в нашей стране переведены на 23 языка, а по числу переводов на языки народов мира к началу 1970-х годов он выдвинулся на третье место в общепланетном масштабе.
Наступление космической эры ознаменовало высший триумф писателя, предвидевшего искусственные спутники и межпланетные перелеты с Земли на Луну.
Когда советская космическая ракета впервые передала на Землю фотографии обратной стороны Луны, одному из «поту¬сторонних» лунных кратеров было присвоено имя Жюль Верн.
Кратер Жюль Верн примыкает к Морю Мечты...

Основная цель - рассказывать о своём творческом состоянии. Буду писать больше для себя, чем для публики. Блог поможет мне следить за своим творчеством, отдавать себе в нём отчёт, а, возможно, в процессе создания он будет наводить меня на новые мысли и идеи, которые в последствии я осуществлю.
Совсем не хотелось бы читать здесь негативные комментарии, потому что блог, ещё раз повторяю, больше для меня самой, а также для того, чтобы положительные отзывы вызывали у меня желание творить!


рисунок моей подруги)

Всем привет! Меня зовут Юлия, я творческая личность: рисую; пишу для себя и своих близких стихотворения, тексты песен и прозаические произведения; занимаюсь музыкой (ударные); люблю фотографировать.
Мой творческий псевдоним ~Lika~. Если один из этих знаков "~" перевернуть и наложить на другой, то получится знак бесконечности, а это значит, что я всегда буду творить! ^.^ Lika расшифровывается как Любящая Изображать Креативные Арты. А всё вместе - Lika, бесконечно Любящая Изображать Креативные Арты!
Смысл моей жизни - рисование! Я самоучка, рисую с детства и желаю поступать на дизайнера интерьера. 
У меня много интересов, из них можно выделить: прочтение хороших книг, просмотр разных аниме и фильмов)
Хотите познакомиться поближе - пишите)


Творческий процесс


Расшифровка моего псевдонима (ника)


Рисую ;)