Кумаринская

Он любил их по-всякому. Даром что
Он всегда был любителем барышень.
Окружал себя танцовщицами,
Позволял от себя тащиться им.

Да не будьте ханжами, ладно вам!
Он подушками их обкладывал,
Он их чувством своим затапливал,
Чтоб не всплыли, бежал за топливом.

Но однажды слетела блажь с него -
Захотелось ему домашнего.
Что-то в старом укладе лопнуло,
Возжелалось уютно-тёплого.

Вот и эта, по сути, кем была?
Распласталась по дну, как камбала.
Занималась она неделями
Рукоблудием да рукоделием.

И вот как-то наш ухарь-жиголо
Увидал её неожиданно.
Обратил на неё внимание,
И... как спёрло в зобу дыхание!

Не красавица и не страшная,
Но такая уж вся домашняя,
А в ресницах - слезинок крошево,
Нету сил, до чего хорошая!

Он её догонял на улице,
И тянул, и тянул к ней щупальца,
Он её обеспечить силился,
Он сражал её силой филоса.

Ну, а ей хватило б и малого,
Сердце женское не устояло бы,
Вот оно, хоть и было бдительно,
Всё равно сдалось победителю.

Победитель был очень милостив,
На руках её продолжал нести,
Переполненный чувством нежности,
Ощутил ясный зов промежности.

Брал он приступом тело белое,
Отзывалось оно, пело келарем.
Проходился по телу точечно -
Обездвиживал, обесточивал.

Днём она кулинарным изыском
Отвечала на приступ близости.
Лучше нет пути, чем желудочный,
Чтоб поймать мужика на удочку.

Но любовь - сплошь противоречия,
И бывает, ой, скоротечною.
Влюблены - и неделю счастливы.
Глаз огнём горит, голос масляный.

Но выходишь из дома утречком,
И вдруг чувствуешь - нету удочки!
И крючком губа не надорвана,
Заморил червя - вот и здорово.

Но подобных сюжетов множество,
И они всё плодятся, множатся.
Не пойду по тропе проторенной,
Как поэту иначе горе мне.

Ну так вот. Сижу на диване я,
Продолжаю повествование.
Вдруг ворвётся к нам по сценарию
Сын кубинского пролетария.

Он здесь был пролётом на родину,
Он к жене возвращался, вроде бы.
Надо ж было такому статься вдруг,
Что он знал одну из её подруг.

Все кубинцы парни горячие,
От любви никогда не прячутся.
Ну и что ж с того, что он был женат?
Может он жене был уже не рад!

Сын кубинского коммунистоса
Увидал её, глянул искоса,
Пересёкся с ней на диванчике,
И отправил ей два фонтанчика.

После этого приключения
Поменяла вдруг жизнь течение,
Вызревает в ней пролетарский плод,
Команданте Че молодой оплот.

А мужик её увидал живот
И спросил его: "Кто в тебе живёт?"
Тот молчит да, знай, округляется,
А кубинец, гад, ухмыляется.

Он сидит у себя на острове,
Спит с кубинкой на белой простыни,
Вспоминает Россию снежную,
И девчонку нашу, конечно же.

А мамаша-то ждёт младенчика,
На папашу глядит застенчиво,
Не хватало духу сознаться ей,
Что ребёнок не вышел нацией.

Но зато ровно в срок положенный
Вылез он, как сморчок скукоженный,
А из глаз идёт взгляд с истомою,
Южный плод, ну что ж, вышел тёмным он.

Как увидел папаша чадушко,
Начал нервничать, стал припадошный,
И в один из припадков бешенства
Надругался над ней, потешился.

Он себе сперва с полки виски взял,
Много бранных слов он ей высказал,
На неё он гневно накинулся
Чакры ей вогнал ниже плинтуса.

И не стал больше жить с изменницей,
Дал зарок, что вовек не женится.
Мне ли, парню с такой харизмою
Не потрафить инстинктам низменным!

Ну, вот, собственно, вся история.
Очищаем аудиторию.
Полно, братцы, не хмурьте брови вы!
Ладно, будет вам послесловие.


Годы нас берут и не отдают...
Скоро только сказки сказывают,
Щёлкнем тумблером, переключим год,
Пусть теперь семнадцать лет пройдёт.

...У плиты стоит женщина старая,
Нет, не старая, просто усталая,
И готовит она пищу острую
Для гостей с далёкого острова.

Навестит её парень угольный,
Под кубинским солнцем обугленный.
Волос чёрен, глаза оливковы,
Пахнет южными эвкалиптами.

Он её называет мамою,
И любимой, и доброй самою,
Ну, а сам зырк да зырк в окошечко,
А там ходят такие кошечки!..

А у кошечек грудки белые,
Попки спелые, загорелые,
Как граната жжёт боевой чекой,
Так бурлит он тестостерончиком.

Темперамент его нешуточный
Жертву требует ежесуточно
У создателя было задание -
Закольцевать наше мироздание.

...Ночь прошла, вот и утро раннее,
Как всегда лежу на диване я.
За окошком весна, акация,
Может, думаю, приподняться мне,

Да пройтись с утреца по рыночку,
Познакомиться там с кубиночкой.
Стоп, стоп, стоп, ну куда я ринулся?!
Кто на рынке встречал латиносов?

Там из солнечной Средней Азии
Есть большое разнообразие.
Нет, пожалуй, останусь дома я,
Буду дальше жить жизнью скромною,

Жизнью скромною, да скоромною.
И лелеять душу огромную.
И терзаться вопросом болезненным,
Не эрзац ли я, не бесполезен ли?..

© Сергей Тененбаум