Cпасенный смертью. 1,2,3 глава

Глава 1.

Что может ожидать человек, оставленный Богом, удачей, и всем остальным, что есть на свете, но принятый одиночеством, депрессией и скукой, от обычного осеннего дня? Почему обычного? А что может быть необычного осенью? Спросите у любого человека, и вам ответят: «Ну, яркие, разноцветные листья. Эээ… Шуршание листьев под ногами…». После этих слов вы увидите в глазах этого человека, уже покрасневшего от стыда, желание побыстрее уйти как от вас, так и от таких вопросов. Куда этот человек уйдет? На работу или учебу, в клуб или в бар, домой к семье или к коту. Неважно. Я уверен в том, что придя домой, он будет ждать наступление нового дня. Потом все повторится: работа, учеба, бар, дом, семья, коты. Все снова и снова. Каждый день все это будет повторяться. Но стоит этому человеку внести хоть что-то новое в свою жизнь, и он станет счастливым.
А что я? Я не желал быть счастливым, я не желал каких-либо перемен. Мне было все равно на себя и на жизнь. Меня раздражали люди. Меня не принимали в обществе, хотя, если честно, я и не особо пылал желанием. Все считали меня другим. Но я никогда не понимал этого. Руки, ноги, голова - все на месте. Чем я отличаюсь? Если только особой раздражительностью и ненавистью ко всему, что движется. Но пора вернуться к тому самому осеннему дню.
Третью ночь меня мучила бессонница. Дней, когда я спал, было в несколько раз меньше, чем дней, когда я просто просиживал всю ночь, пялясь в монитор. Встав рано утром со своего любимого кресла, на котором я сидел больше, чем появлялся на улице, и снова, как не странно, не найдя ничего в холодильнике, я начал искать свою одежду. Вещи, как и всегда, лежали около кровати. Точнее были разбросаны около кровати. Творческий беспорядок, почему нет?
Под моим редко используемым спальным местом я нашел свои любимые джинсы (точнее будет сказать единственные) и, натянув их на себя вместе со свитером, пропахшим кофе, я, получив достаточно щекотный, но именно поэтому очень раздражительный заряд статического электричества, подошел к окну. На улице было пусто. Абсолютно пусто. Но если отсутствие людей можно было объяснить четырьмя часами утра, то безветренная погода в моем городе была редкостью.
Надев старенькую, доставшуюся мне от отца, ветровку, я, уже выходя из квартиры, взглянул в зеркало. На меня посмотрел парень лет тридцати. Правда возраст этот был ошибочен. А таковым он был из-за цвета кожи, явно походившего на молоко, растительности на лице в виде трехнедельной щетины, волос черного цвета, никогда не знавших ножниц, и длинного носа. А приправой этого портрета служило тело, похожее на тело при анорексии. Одним словом, небритый скелет, очень сильно потрепанный жизнью и только поднявшийся из могилы. Двадцатичетырехлетний скелет.
Выйдя на улицу, я, как и ожидалось, не встретил ни одного живого существа. Я прошел через двор и завернул за угол двухэтажного дома. Через дорогу находился единственный в нашем городе круглосуточный магазин. Мне очень хотелось выпить несколько чашек кофе, которое, как на зло, закончилось полностью. Почему именно этот напиток? Я с детства питал к нему страсть. Он помогал мне не спать всю ночь, а на утро быть бодрым и энергичным. Вот только к такому распорядку дня у меня давно выработана привычка, и кофе больше не несет никакого положительного воздействия. Оно просто вкусное.
Когда я зашел в магазин, я сразу почувствовал, что что-то не так. В магазине было пусто. Не то чтобы здесь всегда стояли длинные очереди, скорее даже два человека, зашедших одновременно, было историческим событием, но я всегда знал, что, только вступив на порог магазина, я почувствую на себе взгляд продавца под названием «что же тебе надо в такое время, сволочь». Взгляд этот меня раздражал до жути, но сделать я ничего не мог. Других круглосуточных магазинов не было, а днем идти по людным дворам и улицам совсем не хотелось. И все-таки пустота заключалась не в отсутствии покупателей, а в отсутствии самого продавца. На моей памяти он всегда оказывался сидящим за кассой, когда бы я не заходил. Но сейчас там было пусто. Также пусто, как и на улице. «Ладно, может покурить вышел или в туалет,» - подумалось мне. Я решил подождать пару минут. Но его не было ни спустя пять, ни спустя десять минут. «Как же ты меня раздражаешь… Здесь что, самообслуживание?!» - вскрикнул я. Такие действия были для меня редкими. Голос я почти никогда не повышал, а скорее наоборот, говорил шепотом. Громкие звуки меня раздражали. Иногда даже вызывали у меня панику. Но сейчас я паниковал из-за странного ощущения, возникшего у меня, как только я вошел. Нет, оно возникло у меня, когда я вышел из дома. А может и раньше…
Мне надоело ждать, поэтому я, наклонившись через прилавок, взял банку кофе и оставил деньги на столе продавца. Там же я увидел телефон, принадлежащий, по всей видимости, кассиру. На экране мелькало уведомление о пропущенных вызовах. Последний из них был 40 минут назад. «Значит, продавца не было на месте почти час. Это довольно странно. Даже очень странно. Ведь я знаю владельца магазина. И продавцы его знают, причем очень хорошо. Они знают все, что за малейший проступок их выгонят с работы. Тогда какой черт носит этого продавца…» - именно такие мысли были у меня в голове.
Подождав еще пару минут, я вышел из магазина. На горизонте все также не было ни одного живого существа. Проходя через дворы, я вспомнил, что здесь каждый день, примерно в это же время, гуляет мужчина с собакой, но, как и ожидалось, его не было. На улице все еще стояла гробовая тишина.
Придя домой, я разделся. Снова побросав все вещи на их законное место, я пошел на кухню и поставил кипятиться чайник, весь покрывшийся ржавчиной. Сколько себя помню, в этом чайнике я кипятил воду. Чайник этот был бабушкин. Это была единственная вещь, доставшаяся мне от нее. Я сел на диван, который выглядел намного хуже меня, и снова задумался. Думал я о странном чувстве. Я испытывал такое чувство впервые. Что-то непонятное творилось внутри, в душе, там, где она должна быть, наверное. В моей жизни происходило что-то новое, еще неизученное мной. Это что-то было необычным. Возможно, даже пугающим… Неизвестность всегда пугает. Но что именно скрывает эта неизвестность…
Мои раздумья прервал звон, доносившийся из коридора. Кто-то яростно нажимал на дверной звонок. Я не слышал его звон ни разу за все те годы, что живу здесь. Звук раздражал мои барабанные перепонки. Если бы они могли уйти, то уже давно собрали бы чемоданы. Внутри меня что-то затряслось. Из-за громкого звука моя голова начала болеть, кровь очень сильно пульсировала в висках. Но эта боль не интересовала того, кто стоял за дверью. Но кто это мог быть? Вряд ли я был бы кому интересен. Может это полиция пришла по наводке бабушек, которые считают меня наркоманом. Но… полиция… в 5 утра…
Я нехотя встал и выключил чайник, который еще не вскипел. Хотя, конечно, я всегда выключал его ровно за несколько секунд до свиста, но сейчас он не нагрел воды даже наполовину до нужной температуры.
Я подошел к двери. Переставать звонить явно не собирались. Как же этому человеку повезло, что у меня нет оружия. Я осторожно посмотрел в глазок, готовясь к худшему. Но то, что я увидел за дверью, а точнее, кого, было полной неожиданностью.
Я открыл дверь. Глаза видели, но мозг, потихоньку прекращающий болеть, не мог поверить. Передо мной стояла моя соседка, одетая в пижамные штаны и футболку, явно ей большую. Она посмотрела на меня такими же удивленными глазами, какие были и мои. Вам интересно, почему я так удивился?
Во-первых, на дворе 5 утра. Такие тихони, как она, в такое время мирно посапывают, наблюдая интересный сон. А она, именно такая соня, стоит прямо передо мной.
Во-вторых, тот факт, что кто-то пришел ко мне, был чудом. Иначе сказать было нельзя. Абсолютно все люди, знающие и незнающие меня, всегда сторонились этой квартиры. Насколько я знаю, обо мне даже складывали мистические легенды про шпиона какой-то там страны, который передает информацию о России.
А что происходит сейчас? Передо мной стоит девушка, которую с детства учили не связываться с такими, как я. Я видел ее несколько раз, когда смотрел в окно. Также я встретил ее один раз в подъезде, выходя из дома днем, и всегда на ее лице красовалась улыбка. Судя по тому, что с ней здоровался каждый прохожий, улыбаясь, ее, в отличии от меня, любили многие. Ее большие голубые глаза, сияние которых можно было разглядеть даже издалека, потухли. Ее длинные волосы, которые до этого были всегда чистые и ухоженные, запутаны и скомканы. В ее взгляде вместо жизнерадостности был страх. Очень пугающий страх.
Она продолжала смотреть мне прямо в глаза, и вдруг у нее потекли слезы. Это было полнейшая неожиданность для меня. На этот раз голова начала болеть не из-за звуков ил раздражительности, а из-за безысходности. Я не знал, что мне нужно делать. В итоге, она сквозь слезы смогла вымолвить лишь одну фразу, которая кое-как донеслась до моих ушей и прошла сквозь головную боль:
-Помоги мне, прошу тебя… - и тут поток слез усилился. Она закрыла лицо руками. Я подошел к ней, аккуратно взял за плечи и завел в квартиру. Это было непривычно для меня. Мало того, что я дотрагиваюсь до абсолютно чужого мне человека, да еще и девушки, так еще и зачем-то ей помогаю. Неужели во мне проснулась жалость и человечность…
Нет. Если бы это было так, то вряд ли бы я жалел о том, что она пришла именно ко мне. Вряд ли бы я жалел о том, что открыл дверь. Я ненавидел эту девушку за то, что она заставила меня нарушить мой распорядок дня, внести в планы что-то новое, за то, что она заставила меня быть человеком.
Мы прошли на кухню. Я дал ей бумажное полотенце, и она, присев на диван, начала вытирать слезы. Спустя пару минут она смогла полностью прийти в себя. Боль в моей голове полностью умолкла. Вода в чайнике была холодная, поэтому я поставил кипятиться воду еще раз. Я знал про тот запрет, говорящий о том, что больше одного раза ее кипятить нельзя, но меня он несильно заботил.
Как обычно, выключив газ за пару секунд до полного закипания, когда чайник издавал раздражительный свист, я заварил кофе. Себе. А моей гостье я налил холодной воды из-под крана. Сама вода была более коричневая, чем ей было позволительно. Такой цвет она принимала из-за старых ржавых труб, которые никак не могли сменить. Но все жильцы привыкли к такому, я надеюсь.
Поставив стакан на стол у ее руки, я сел на противоположный край дивана. В ожидании хоть каких-либо слов, я просидел около минуты, но она не хотела начинать разговор, а может хотела, но боялась. Мне надоело ждать, и я, взяв чашку со стола, направился в комнату.
-Куда ты… - послышалось мне в спину. Эти слова были произнесены очень тихо, из-за чего я убедился в том, что она просто боится меня.
-К себе, в комнату, а что? Я, вроде, тебя только смущаю, - сказал ей я не оборачиваясь
-Нет, пожалуйста, не уходи. Нельзя… - после этих слов я все-таки обернулся и увидел то, что пробрало меня до самых костей. В ее взгляде отчетливо читался новый страх. Страх более сильный чем тот, что я видел в коридоре. Страх, будто бы ее ждет смерть, и она это знает, - Нельзя уходить. Иначе ты тоже… - далее снова последовали слезы.
Делать нечего. Я сел обратно и попытался с ней поговорить:
-Эй, ты что? Что такого страшного случилось? Объясни мне, – если честно, мне и самому уже становилось не по себе.
-Они все исчезли. Их нет. Нет! Я не знаю, что мне делать. Мне страшно. Мне очень страшно… - спрашивать ее о таком было ошибкой. Ее глаза, полные слез, панически забегали, осматривая то меня, то всю кухню.
Ее паника, слезы и неспособность объяснить проблему начинали меня раздражать. Я не мечтал быть героем, не мечтал спасать прекрасных дам из беды, так почему именно я должен сейчас сидеть и разбираться?
Меня разрывало изнутри. Все мои чувства смешались. Все отрицательные чувства. Злость, раздраженность, равнодушие: все стало одним целым, превратилось в мое сердце. Превратилось в мое отношение ко всему живому. Точнее, такое отношение стало сильнее. Я ненавидел ее. В тот момент я желал того, чтобы она тоже исчезла. Но тут я задумался.
-Исчезли… - сказал я шепотом. Я услышал то, чего не слышал до этого. Я понял то, чего не понимал. Пустота на улице, отсутствие продавца и те пропущенные звонки – все люди исчезли. Просто взяли и исчезли. Их стерли с рисунка. В глубине души я понимал, что это может быть глупое совпадение, но странное чувство, преследующее меня с момента моего выхода из квартиры, мешало полностью поверить в то, что это лишь совпадение.
-Что теперь делать? Ты же мне поможешь, так ведь? Скажи, поможешь?
-Чем помочь? Я сам ни черта не понимаю! Что ты хочешь от меня?! Мне хорошо жилось без тебя, но нет, надо было мне подойти к двери и открыть ее. Зачем ты приперлась сюда?! Почему ты сама не исчезла вместе со всеми?! – все это время мои глаза смотрели на стол, но стоило мне перевести их на нее, как тут же наши взгляды встретились. В ее глазах все еще читался страх, но теперь она боялась меня. Мой крик напугал ее. Мой… крик… Я… кричал…
-Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я очень редко кричу, - в тот момент я не понимал, что удивляет меня больше: то, что я кричу или то, что я, мать вашу, извиняюсь, - Итак, не хочешь рассказать подробней? – прозвучало от меня почти шепотом, как обычно. Голова снова давала о себе знать редкими толчками в районе висков, поэтому стоило перестать кричать, пока не стало еще хуже. – Меня, кстати, Семен зовут. Чтобы легче было обращаться.
-Меня Наташа. Приятно познакомиться, наверно… В общем. Этой ночью я не смогла уснуть. Мне нужно было дописывать работу, поэтому я выпила несколько чашек кофе, а оно действует на меня очень сильно, и села за ноутбук. Мама легла наоборот, рано, и я всю ночь просидела за ноутбуком, а мама спала, но я это уже сказала, и под утро я почти закончила, но тут мне захотелось очень сильно кушать, а дома нечего, и я решила сходить в магазин, и пока одевалась, подошла к окну. На улице я увидела несколько человек, которые были одеты очень странно, а время было четыре или пять утра, и я посчитала это очень странным, ведь время раннее, а они идут, да еще очень странно одеты, и, в общем, я хотела предупредить маму об этом, вдруг воры. И захожу я к ней в комнату, а ее нет, а кровать расправлена, а время четыре или пять утра, и телефон на столе лежит, а без него она никуда, и я подумала, что она в туалет пошла, но и там ее не было, и тут я испугалась, ведь я бы услышала и увидела, если бы она выходила из квартиры, да и ключи-то одни, а они были в руках у меня, и я испугалась. Потом я вышла из квартиры и пошла к тете Зине, которая наверху, повыше нас живет, а она у мамы лучшая подруга. И вот, стою я, стучусь в дверь, а там не открывают, а я сильнее, а потом я понимаю, время-то пять утра, и они спят еще, и перестала стучать, а потом пришла ко мне в голову мысль, дверь открыть надо, не знаю, почему пришла, но пришла, и вот, я открываю дверь, а она открывается, то есть не заперта, а я и забегаю в квартиру, а там тоже никого. И телефоны все там, и кровати расправлены, и никого нет. И тогда я еще сильнее испугалась, и побежала к другой маминой подруге, к тете Нине, так и у нее тоже самое: все открыто, все расправлено, и телефоны на полу, а тетя Нина никуда не ходит, потому что не может, с ногами беда, и всегда ей все помогали, и не могла уйти она никуда, и тогда прямо совсем страшно стало, и я побежала по соседям, но все одно. И вот ты один открыл, - хоть я и перестал кричать, но из-за такого количества услышанных слов мой мозг готов был лопнуть, как воздушный шарик, зацепившийся за ветку. Несмотря на то, что слезы все еще текли по ее щекам, и, видимо, не собирались прекращать, весь этот рассказ она пробормотала очень быстро.
Немного потупив и усвоив всю информацию, я снова уловил ее взгляд. Теперь она смотрела на меня, как уличный кот, который просит рыбки у торговца. Ее глаза были настолько большими, что в них можно было построить город, а ее голубая радужка образовывала ров, который защищает город от неприятелей.
-Знаешь, как бы это не было странно, но я тоже немного напуган происходящим, и я тоже заметил странные исчезновения, но никаких странных людей я не видел, хотя в это время выходил в магазин. Ладно, нужно обдумать дальнейшие действия, может это бред, и ты просто ненормальная, - последние слова я произнес так, чтобы она не услышала. Но зачем? Будто меня волновало то, как она думает обо мне, - Не хочешь пойти домой? А то все-таки это моя квартира. У меня есть дела, которые я хотел бы выполнять в одиночестве, а ты мне немного мешаешь.
-Но… я боюсь. Вдруг я тоже исчезну, когда уйду?
-Ну, твоя мама исчезла, а мне насрать на тебя, так что никто волноваться не будет.
-Почему ты такой бесчувственный? Правду про тебя говорят, скотина ты бессердечная!
-Мне-то что до этого? Бессердечный, бесчувственный, не человек вовсе. Про меня много чего говорят, но кто? Бабушки, которые у подъезда сидят? Или женщины, которые сутками высматривают кого-то у окна? Никто из них со мной не разговаривал ни разу. Иди домой, не до тебя, мне только лучше от того, что люди пропадают. Спокойнее будет жить. Отвлекать никто не будет. А теперь свали отсюда, пожалуйста.
-Лучше бы я исчезла и никогда бы тебя не видела, - после этих слов она направилась быстрыми шагами, почти бегом, к двери.
-Полностью с тобой солидарен, - крикнул я ей вслед, но в ответ послышалось только всхлипывание.
Дверь хлопнула довольно громко, и я снова остался в квартире один. Доволен ли я? Естественно.
Пить остывший кофе мне абсолютно перехотелось. Я вылил его в раковину и пошел в комнату. Это единственное место, которое было для меня родным. Здесь, в маленькой однокомнатной квартире, я провел, прожил, просуществовал всю прошедшую жизнь и собирался провести, прожить, просуществовать всю оставшуюся. Для меня эта комната была живым существом, другом. С ней, то есть в ней, я чувствовал себя хорошо, спокойно. Сразу становилось легче.
Я оглядел все вокруг. Ничего не изменилось. Бардак-творческий беспорядок, включенный компьютер, стул, которому место на помойке, но который я никогда не посмею выбросить.
Я снова уселся на стул и уставился в экран. Но что-то мне не давало покоя. Нет, не то, что я прогнал девушку, которой нужна была помощь, а, скорее, то, что в мире что-то происходит. Люди исчезают. Хотя, может это бред странной, может, даже больной, девушки. Почему меня это должно заботить? Будто бы я боюсь исчезнуть, боюсь потерять свою бесполезную жизнь.
-Нет, не могу я. Что за бред со мной происходит? Будь ты проклята! Ненавижу тебя! – я встал со стула. Громкий скрип сопроводил мои действия. Я оделся. В коридоре я надел кроссовки и вышел на площадку.
-Дура, ты где? - сказал я скорее для себя, чем для кого-то другого. Ходить по квартирам мне явно не хотелось, поэтому я, как можно громче, крикнул:
-Мисс, в какой вы квартире?!
Как же мне надоело кричать. Кажется, что за всю жизнь я столько не кричал, сколько за это утро.
С верхних этажей я услышал щелчок дверного замка. Тут же я понял, что сейчас начнется что-то. Начнется долгое приключение. По какой причине я это понял? Предчувствие. Интуиция. Страх? В голове, в висках, снова забилась кровь. Я слышал свое сердцебиение. Неприятное чувство. С болью в голове, снова, я пошел наверх…

Глава 2.


-Эй, не надоело? – сквозь звон в ушах я услышал голос, который, несмотря на приятное звучание, раздражал. В глазах было туманно, как при очень плохом зрении, поэтому я не мог ничего и никого разглядеть.
-А? Что? Кто? Где? Аааай… - в моей голове происходил ужас, ад. Я чувствовал, как сотни маленьких иголочек вонзались в мой мозг очень медленно.
-Может ты уже встанешь? Неудобно, наверное, на ступенях лежать. Хотя, конечно, не мое это дело. Ты, видимо, хочешь заняться этим в одиночестве, - я не мог видеть в этот момент ничего, кроме кляксы, склонившейся надо мной, но отчетливо мог представить эту дьявольскую, нахальную улыбку на ее лице.
Мир передо мной становился четче, и я наконец смог внимательно разглядеть ее лицо, смотрящее на меня с недопониманием. Радовало то, что она перестала меня бояться. Ее голубые глаза с короткими ресницами и несильно широкими бровями могли зачаровать любого. Именно этот голубой отличался от других. Он был намного ярче, чем обычно бывает у голубоглазых людей. Я в первые в жизни видел такие красивые, милые, но одновременно с этим наглые глаза. Ее лицо было овальным. Объемные щечки отдавали розовым цветом. Нос был очень аккуратным и дополнял образ домашнего уюта, который возникал при взгляде на нее. В какой-то степени я понимал, почему с ней все здороваются и почему ей все улыбаются. От нее веяло весной, теплом и домашним очагом.
Ее тело соответствовало ее лицу. Сама она была небольшого роста, точнее сказать, маленького. Ни на животе, ни на боках не было видно каких-либо лишних отложений. Однако, нижняя половина тела отличалась от верхней. Ноги были толстоваты, но так, что это было ей в плюс. В общем, собирался образ маленькой миленькой тихони и хорошей актрисы, способной изображать совершенно противоположный себе настоящей образ.
Переведя взгляд за нее, я понял, что смотрю на потолок своего подъезда. Также, судя из обращенного ко мне сарказма, я лежал на ступеньках.
-Таааак, - длинно протянул я, - и почему я здесь нахожусь? – каждое слово сопровождалось болезненным ударом внутри моего черепа.
-Мне-то откуда знать, что у тебя в голове? Ты спросил какая квартира, я открыла дверь, а тебя все нет да нет. спустилась, а ты тут, оказывается, есть. Там нет, а тут есть.
- Соседка…- начал я.
-Наташа, - отрывисто было вставлено.
-Хорошо, Наташа. Я тут, видимо, лежу уже минут десять или даже больше, у меня ноги затекли. Отнеси меня в квартиру, а?
На мое просьбу она отреагировала неоднозначно. Точнее, она развернулась и ушла, судя по всему, к себе в квартиру.
-Как же ты меня, соседка, бесишь, - говорить громко я не стал. Для начала, мне легко могло прилететь по лицу, а я был в этот момент уязвим. Но меня больше волновала моя голова, ведь на любое мое повышение голоса моя голова реагировала новым залпом игл.
Я, кое-как встав на ноги, зашел в квартиру и, стянув с себя одежду, прошел в комнату и упал на кровать, уткнувшись лицом вниз. На протяжении всего пути я чувствовал головокружение, боль и тошноту. Скорее всего, на это влиял и тот факт, что я не спал уже трое суток. Конечно, бывали и намного большие промежутки без сна, но удар головой о бетонную ступеньку явно давал свои плоды. Я понимал, что если я сейчас не отдохну, не дам своему мозгу посмотреть пару фильмов, пока я сплю, то умру. Умереть то я был несильно против, но умирать мучительно совершенно не хотелось. Перевернувшись на спину, что стоило мне огромных усилий, я посмотрел вверх и начал рассматривать потолок. Желтый из-за сырости и с паутиной по углам, он вызывал у меня только одно чувство - раздражение. Но оно длилось недолго. Спустя пару минут я уснул…
-Вспышка! Я очутился в странной комнате. Правда, это и комнатой было нельзя назвать. Я находился в пустоте. Надо было что-то делать. Я пошел прямо. Когда куда-то идешь, всегда куда-либо придешь. Вспышка! – сквозь сон я слышал громкий, отчетливый рассказ о какой-то пустоте. Головная боль отходила на второй план, но на смену пришел раздражительный звон в ушах. Я открыл глаза.
- М-да. Хреновый из тебя писатель, конечно, - снова этот язвительный и наглый, но милый голос саркастически подстегивал меня.
-Положи на место! Какого черта ты лазаешь в моих вещах?! Какого черта ты вообще в моей квартире делаешь?! – крик был очень некстати. Звон усилился и оглушил меня. Я инстинктивно схватился за уши и зашипел от боли, вернувшейся и пробирающей каждую клеточку моего мозга.
-Тише ты, придурок. А то помрешь тут, и что я потом буду делать? Я сейчас, - после этого Наташа встала со стула, который все также сопровождал каждое движение очень громким скрипом, отчего мне стало еще хуже, и вышла из комнаты.
За пару минут тишины моя голова потихоньку начала успокаиваться. Становилось все легче.
-Вот, подожди, - мне на лоб плюхнулось что-то мокрое и очень холодное, - тебе должно легче стать.
-Компресс ставят тогда, когда у человека температура, а мне нужна тишина и твое отсутствие.
-Ты правда какой-то слишком придурок. Я тебе помочь пытаюсь, а ты все возмущаешься.
-Я просил?
-Нет, но… я хотела отплатить. Ты мне тоже кое-как пытался помочь. Вроде.
-Ладно, спасибо, конечно, но можно мне теперь все-таки побыть одному? – слова благодарности явно оказались для нее такой же неожиданностью, как и для меня.
-А если тебе плохо станет? Я буду на кухне. Может, что-нибудь приготовлю поесть.
-Только перестань наглеть и дерзить. Тебе это не идет. Да и плохо получается.
-Что?
-Я же вижу, что ты притворяешься такой крутой, а на самом деле ты пай-девочка. Так что не строй из себя черт-те что, - стыд тут же проявился в ее глазах и привел с собой покраснение лица.
-Ничего я из себя не строю, придурок.
-Хорошо, как знаешь.
Наташа ушла на кухню, а я продолжил лежать, рассматривая потолок не очень приятного цвета. Но тут случилось то, чего не ожидал ни я, ни Наташа, ни моя голова.
*Дзыыыыынь* - послышалось из коридора во второй раз за день. Кто-то усиленно вдавливал кнопку звонка, намереваясь то ли сломать звонок, то ли сломать мой мозг. К сожалению, второй вариант был наиболее вероятен, потому что головная боль усиливалась.
-Какого, мать вашу, черта кто-то еще приперся сюда, - прошипел я сквозь зубы. Боль запрещала мне говорить громче, угрожая пытками.
Помимо звонка меня насторожило кое-что еще. Наташа пошла на кухню, но никакого движения в сторону двери, с целью проверить кто там трезвонил, от нее не было.
С одной стороны, она сразу же должна была броситься ко входу, думая о том, что это мать пришла за ней или что-то похожее.
Но с другой, соседка могла испугаться неожиданному звонки забиться в угол, надеясь на то, что это прекратится. Однако этого не случилось, и уже на протяжении минуты звонок звонил, а мозг бился в агонии.
Сразу встать у меня не получилось. Меня одолевала слабость, поэтому я сразу же свалился на колени. Подняв глаза, я увидел стоящую в дверном проему Наташу с ножом в руке. На пару секунд у меня перехватило дыхание, а сердце забилось с небывалой до этого скорость. Я чувствовал, как кровь в моих висках пульсирует все сильнее и сильнее. Увидев запуганные глаза, которые были похожи на те, что я видел при первом знакомстве, но которые все же чем-то немного отличались, я понял, что соседка не собирается меня убивать, по крайней мере пока что. Она взяла нож в целях самообороны от того существа, которое уже на протяжении нескольких минут вдавливало кнопку в стену.
-Слышь, Алиса, не поранься, - сказал я, потихоньку вставая на ноги.
-Меня Наташа зовут. Ты головой ударился?
-Я помню, как тебя зовут. Это… забей. Кто там?
-Я не знаю, – стоять было трудно из-за головокружения, но кое-как, шатаясь, будто пьяный, я пошел вперед к выходу. Наташа шла за мной. Звон прекратился, как только я прислонился к двери. Посмотрев в глазок, я не увидел ничего. Абсолютно. Он был чем-то прикрыт. Я взял нож из рук Наташи и повернул два раза ключ. Ручка наклонилась самостоятельно и дверь отворилась, как волшебная. От неожиданности Ната вскрикнула, а я отошел на пару шагов назад. В проем, составляющий всего пару сантиметров, было невозможно что-либо увидеть. Я, переборов страх и выставив руку с ножом перед собой, подошел к выходу и резко толкнул дверь. Было пусто. На площадке не было ни души. Я вышел из квартиры. Наклонившись через перила, посмотрел вниз. Ни звука снизу не доносилось.
-Эй, смотри. Что это? – Наташа подняла черную коробку, лежавшую у порога, и открыла ее. Спустя всего секунду раздался пронзительный крик. Коробка полетела на пол, а соседка, трясясь, стояла и смотрела испуганными глазами на свои руки. Они были испачканы в чем-то красном. На мгновение я почувствовал слабость, и мне пришлось снова сесть. Тогда же я посмотрел на место, куда упала коробка, и паника охватила меня с головой. Из коробки при падении выпал небольшой… череп! Череп, испачканный в крови. Скорее всего, он был кошачий. Не то, чтобы я разбирался, но пару раз на улице мне приходилось видеть что-то похожее.
На пару секунд я потерял сознание и сел на пол, уронив нож вниз. Как только мой мозг вернул меня в мир, я осмотрел подъезд. Не было ни черепа, ни соседки. Моя квартира также была пустая. Я подумал, что Наташа поднялась к себе в квартиру и не придал особенного значения ее исчезновению. Я вошел в комнату и снова упал на кровать лицом вниз. Сил не было совершенно. Я не мог ни пошевелиться, ни провести какой-либо анализ всего происходящего. А может, просто не хотел этого делать.
Я просто лежал и видел перед собой темноту. Она была для меня особенной, родной. Всю жизнь я жил в темноте. Темнота моего будущего. Темнота моей души. Тень, в которой я находился всю свою жизнь. Но сейчас все изменилось. Я больше не являюсь декорацией этого мира. Я стал главным действующим лицом, от которого зависит продолжение оперы. Но у меня не было сценария. Я не знал что, почему, как и зачем. Я знал лишь, что что-то происходит. И в этом чем-то я должен разобраться. Точнее сказать, мы. Наташа появилась в моей жизни также неожиданно, как и я в ее. Все получилось случайно. Хотя можно ли называть все это случайностью? Может, это все эксперимент? Или инопланетный заговор? Неважно. Единственное, что сейчас важно – вернуть все на свои места. Меня - на стул перед компьютером, соседку – домой к матери, а людей – в мир.
Оглушительный звон пронесся по квартире. От неожиданности я подскочил с кровати. Я стоял в ожидании чего-то и чувствовал, как сильно бьется мое сердце, как сильно кровь пульсирует в висках, как сильно мне страшно.
Камень. Всего лишь гребанный камень. Я осторожно начал обходить осколки разбитого стекла, но из-за небольшого головокружения оступился и наступил правой пяткой на небольшой кусочек. Нога начала кровоточить, но было не до этого. На месте стекла красовалась пустота. Дверь, ведущая на улицу. В страшный мир. Давно ли я стал чувствовать страх? Последний раз я по-настоящему чувствовал его в детстве, когда…
От воспоминаний меня отвлекло то, что я увидел на улице. Что-то небольшого размера лежало посреди двора. Это что-то пыталось перевернуться. Но получалось не очень хорошо. Минута оцепенения. Я пытался привести свои мысли в порядок. Воспоминания о прошлом, мысли о настоящем и предположения будущего перемешались в моей голове. Я услышал стук. Тук-тук-тук. Начинался дождь, и капли разбивались о крышу дома так же, как и мои надежды на спокойный день. Дождь все усиливался, а я просто стоял и смотрел на нечто движущееся. Наступать на правую ногу было проблемно, поэтому я стоял на одной ноге, облокотившись на подоконник. В мой обзор попал камень, потревоживший мое спокойствие. Я поднял его. Он был весь вымазан в чем-то слизком. Я посмотрел на свою руку. Она была в крови. Тут же я услышал преодолевший сотни капель дождя крик. Женский. С улицы.
Я ринулся к входной двери, перепрыгнув через стекло и испытав острую боль из-за приземления на больную ногу. я выбежал в подъезд и спустился с лестницы, перепрыгивая несколько ступеней сразу. Боль была сильной, возможно. Я в этот момент не чувствовал ничего. Я выбежал на улицу и оказался под холодным дождем. В нескольких метрах от меня лежала Наташа, корчась от боли. Вокруг ее головы растекалось алое пятно. Точнее, из головы. Как только я притронулся к ней, она тут же завыла, будто испытала муки ада. Ее глаза смотрели в мою сторону, но она не видела ничего. Я аккуратно поднял ее, как жених поднимает свою невесту, и понес домой. За нами двигались два кровавых следа. Сколько же она там пролежала…
Я внес ее в квартиру и положил в ванну. Стянув с нее насквозь сырую одежду, я включил душ и аккуратно подложил голову под него. Кровь продолжала течь. Нужно было вымыть рану. В ней оказалось огромное количество грязи. Длинные волосы очень сильно мешали. Я быстро сходил за ножницами и кое-как отстриг больше половины длины, бросив их на пол.
Спустя 20 минут вся грязь ушла в водопровод, а я обматывал бинтами маленькую голову маленькой девушки, которой я испортил прическу. Кровь остановилась, и я положил Нату на кровать, надев на нее свой свитер. Дыхание было спокойное, жара не было, но в сознании она последний раз была тогда, на улице. Я без сил лег рядом и отключился мгновенно. Спокойной ночи, пустой мир.



Глава 3
-Мам, когда мы уже приедем? – я сидел в машине позади мамы и тряс ее за плечи.
-Сема, прекрати. Ты отвлекаешь папу. Ему очень сложно вести машину, - она говорила всегда тихо и нежно, даже когда ругалась.
-Семен, хватит. Ты ведешь себя неприлично. Сядь и жди, нам осталось ехать совсем чуть-чуть, - в отличии от мамы, папа говорил строго, по-армейски.
Каждый Новый Год мы отмечали у бабушки. Этот год не был исключением. Однако по пути нас преследовали одни неудачи. Не успели мы сесть, как тут же у машины лопнула шина. Спустя час возни мы все же смогли поехать, но уехали недалеко. Как только мы выехали из города, бензобак опустел и нам пришлось вызывать эвакуатор. Близился вечер, и мы отложили поездку до следующего дня, сегодня. Выйдя утром из дома, мы наблюдали очень странную картину: на машине сидели около десятка ворон. Они не подпускали нас ближе нескольких метров и не реагировали на наши действия. Даже громкий гудок соседской машины не спугнул их. В итоге, папа согнал их всех метлой, и мы отправились. Знал бы я, что все это были предупреждения, отговорил бы родителей от поездки. Но будущее я видеть не умел.
-Мам, а бабушка приготовила нам подарки? - все не унимался я.
-Как приедем, спросишь у нее сам. Сема, не отвлекай, пожалуйста.
Я уставился в окно. Мы ехали мимо очень густого леса. Березы, как и другие лиственные деревья, сбросили с себя всю одежку, а елочки поверх своих зеленых платьев накинули белоснежные шубки. Я вглядывался вглубь леса. Его размеры околдовывали меня, не разрешали отвести взгляд. Среди деревьев что-то шевелилось. Я пригляделся и увидел странный большой пушистый комок коричневого цвета.
-Медведь! – закричал я с блеском в глазах. Это был первый раз, когда я увидел лесного хищника вживую.
-Медведь! – в один голос закричала со мной мама. Судя по размерам, я увидел детеныша, а вот медведица в это время вышла на дорогу.
Папа резко выкрутил руль, и машина слетела с дороги прямо в кювет. Она перевернулась в полете и упала на крышу. Я был не пристегнут, поэтому пролетел через весь салон и ударился о лобовое стекло. Родители висели вниз головой. Они были без сознания.
-Мама, папа… - Удар был слишком сильным. Я лежал и не мог пошевелиться. Каждый вздох отдавал болью в груди и спине. Не знаю, сколько я пролежал там: может быть, десять минут, может быть, несколько часов. Мой мозг не воспринимал течение времени. Он не воспринимал ничего. Лишь тяжелые шаги зверей и редкий рев доносился до моих ушей.
Спустя некоторое время я услышал звук выстрела. Это были мимо проезжающие охотники, которые увидели нас. Они отпугнули медведя, вытащили меня из машины и положили на снег, покрасневший подо мной. К нам подъехала еще одна машина. Это была Скорая помощь. Я не чувствовал холода. Лишь боль и страх.
Я смотрел на чистое голубое небо. Безоблачный зимний день был редкостью для этих мест. Снег вокруг меня блестел из-за лучей солнца. Меня положили на носилки и погрузили в автомобиль. Голубое небо сменилось сероватой крышей. Я чувствовал ужасную боль. Болело не только тело, но и мое сердце. Я засыпал, но перед тем как отключиться, я услышал слова мужчины: «Жалко пацана. Один выжил…».
В больнице я пролежал около 2 месяцев. После того, как я прошел несколько психологических тестов, я смог вернуться в школу. Дети издевались надо мной, смеялись, обходили стороной. Меня несколько раз били, и все из-за того, что я сирота. Учителя закрывали глаза на это все, ведь им была безразлична моя жизнь. Я ненавидел их. Их всех. Я перестал посещать занятия. Из-за всего пережитого мной я начал седеть, но эти волосы я перекрашивал в свой родной черный цвет. Спустя несколько недель, в течение которых я прогуливал учебу, меня все-таки перевели на домашнее обучение. Мне стало намного легче. Бабушка помогала мне с учебой, а после окончания школы я с ее помощью поступил в университет имени А.М. Горького. Когда я был на 3 курсе, она умерла из-за болезни. Я остался один. У меня не было сил учиться дальше, ведь больше никто не мог помочь мне, никого не было рядом. Я бросил учебу, очень редко выходил на улицу, редко ел. Квартира, в которой я сейчас живу, досталась мне от родителей. Меня устраивала бесполезного для общества человека.
Я занимался писательской деятельностью, чтобы заработать на оплату квартиры и редкие покупки еды. Некоторые мои книги даже публиковались, но они были настолько плохи, что их никто не читал. Поэтому в основном я был писателем в жанре «диплом» и «реферат».
Я прожил во сне всю свою жизнь заново. Тихую, спокойную, однообразную жизнь, которая превратилась в нечто необъяснимое.