Шведская королевна

Лара была красивой, обаятельной и весьма практичной девушкой. Родилась она в Ленинграде, когда он сохранял еще свое название по имени вождя революции, и мама еще жила в фабричном общежитии, а с папой встречалась по праздникам по договоренности с соседями по комнате. Со временем родители получили квартиру в одной из новостроек города, и тогда семья переехала и зажила по-людски. Основными достоинствами Лары были ее большие миндалевидные глаза и огромного размера грудь, которая стала очень быстро наливаться и расти еще когда она училась в средних классах школы. Ее можно было бы назвать яркой и чувственной брюнеткой, из-за ее прекрасных, пышных и податливых волос и чувственных губ. Наверно именно благодаря этим достоинствам, от кавалеров ей не было отбоя, хотя в школе эрудицией или другими талантами они не блистала и училась весьма посредственно. Она очень любила ходить в кино, иногда на каток, мечтать, записывая очередной понравившийся шлягер в свой песенник и подобрав к нему соответствующую картинку. Домашние задания делала быстро, особо не вникая глубоко в разные учебные предметы, хотя сама по себе была не глупа, бойка и уверена в изложении полученной информации и вообще сноровита в действиях. Ей гораздо больше нравилось что-либо приготовить вкусненькое или лишний раз протереть повсюду пыль в их маленькой квартирке. Эту черту по наведению чистоты и порядка она переняла у матери, так же как и страсть к изготовлению всяческих пирожков и шанежек.

Замуж она вышла, наверно из-за хозяйственности и внешней привлекательности, а также под воздействием определенных понуканий со стороны мамы, очень рано, на последнем, выпускном году получения своего среднего образования. Тут же родила ребенка, совершенно очаровательного, здоровенького мальчугана. Муж был ей ровесником, тоже внешне очень привлекателен для противоположного пола, но не такой практичный и не такой разбитной, как она сама. Особым умом он не блистал, потом еще обнаружилось ряд качеств, которые были не заметны со стороны сначала, но которые ей совершенно не импонировали, как выяснилось при ближаейшем рассмотрении, поэтому она довольно быстро в нем разочаровалась. Кроме смазливой внешности и нарцисских наклонностей она в нем больше ничего более не могла разглядеть за первые два года супружества. Он тоже быстро разочаровался в ней, так как она начала требовать какой-то мужской поддержки, а он поддержку ждал от нее или вообще ни о чем подобном не задумывался. В итоге, с обоюдного согласия они решили развестись. Специальности ни у того, ни у другого не было, да и учиться они особо не были настроены, каждый пытался найти работу по мере своих интересов и притязаний. Ребенок остался у нее, вернее большей частью он находился под контролем ее матери, которая получила к тому времени уже раннюю пенсию за работу на вредном производстве.

Ларе, однако, повезло очень быстро в плане работы. У нее было много самых разных знакомых и друзей. Кто-то из них пристроил ее работать в одну из центральных гостиниц системы Интурист. По тем временам даже работа горничной в этой фирме-монополисте на рынке туризма в доперестроечной России была чуть ли не самым престижным и высокооплачиваемым занятием. Тем более ей такая работа была только в удовольствие, учитывая ее любовь к наведению лоска и чистоты, а навыки в этом плане у нее за время домашних уборок были доведены можно сказать до совершенства. Кроме того, место горничной или дежурной по этажу в гостинице считалось престижным еще и потому, что давало возможность заполучить себе либо богатого заморского любовника, либо даже, при наиболее благоприятном раскладе, мужа. В России в те времена все получали примерно одинаково, и накоплений было не так уж много даже у самых продвинутых в своей области заслуженных и знаменитых людей. Может профессура и научные работники имели чуть побольше оклады, да еще и советская торговля отличалась определенной зажиточностью, но в целом соблюдался определенный средний уровень по стране. Жизнь за границей, наверно поэтому, считалась сказочной, особенно тем, кто сам не имел возможности выехать за рубеж, а только что-то слышал о тамошнем изобилии, случайно попал на международные кинофестивали, знал про голливудские фильмы или даже умудрился какие-то из них посмотреть. Интурист был той путеводной нитью, которая могла вывести Лару в более благополучный и обеспеченный мир.

Гостиница дала ей реальный шанс найти себе спутника жизни среди иностранных гостей. Звезд она с неба никогда не хватала, знала несколько расхожих фраз по-английски, что усвоила с трудом в средней школе, но и этого, по утверждению опытных горничных, должно было хватить, чтобы «заарканить» какую-нибудь «райскую птицу» из зарубежья. С людьми она сходилась быстро, была общительна и вскоре знала уже всю их гостиничную команду горничных, и советы и рекомендации сыпались на нее со всех сторон. Платили в гостинице по тем временам весьма прилично. Да еще некоторые гости оставляли свои вещи, которые она приноровилась продавать весьма прибыльно своим знакомым, не имеющим доступа к импорту. Иной раз от некоторых интуристов перепадали и щедрые чаевые, особенно от тех, кто наслушавшись рассказов о скудной жизни в России и увидев своим глазами относительно пустые прилавки в обычных магазинах, и получив возможность сравнить их с западным изобилияем, искренне жалели аборигенов и пытались хоть кому-то и как-то помочь.

Лара сделала для себя соответствующие выводы из первого брака, поэтому ставку теперь делала не на конфетное личико и основной инстинкт, а на «основательность» претендента. Первый же ее опыт с иностранным гостем, всерьез обратившим на нее внимание, дал продуктивные результаты. Гостем был швед, немного странный, белобрысый, невзрачный, как многие скандинавы, немного суетливый, но серьезный и несколько рассеянный. Он с таким восхищением смотрел на Лару с первого раза ее появления в его номере, что не заметить этого она просто не могла. Убираться все время приходилось в его присутствии, потому что табличку «не беспокоить» он, по-видимому, вывешивать забывал, или ему просто было приятно наблюдать , как она убирается, расторопно снуя из ванны в спальню, меняя постельное бельё и дизенфицируя санузел. По его чрезмерной робости с одной стороны, и искрящемся глазам, с другой, она догадалась, что он на нее, как говорится, «клюнул». Несколько раз он попытался заговорить с ней по-английски, и она тут же уверенно старалась поддержать разговор или по крайней мере не попасть впросак с ответами на вопросы, сохраняя приветливую улыбку на лице, как учили на вводных занятиях после принятия на работу. Разговор был примерно такого плана:
- How do you do, beautiful lady?
- Hi!
- It’s a very nice weather today, and I would like to go sightseeing.
- Yes
- I would be very pleased if one day you have time and desire to accompany me somewhere here in Moscow or even on abroad.
- Yes
Однако при одном из таких общений при упоминании слова ресторан она оживилась, не растерялась и постаралась объяснить на пальцах, что хоть и приличные девушки в ресторан с незнакомцами не ходят, тем более с иностранцами, и тем более в гостинице, но она может сделать исключение для него. Ресторан закончился постелью, а вскоре после этого она пригласила его домой познакомить с мамой и подросшим сыном. Вскоре после этого Бьёрн (так звали шведа), заикаясь и подбирая самые простые английские слова и используя язык жестов, рассказал ей, что он шведский изобретатель и приглашен в Россию для консультаций и обмена опытом. Он уже при второй их интимной встрече признался ей в любви, и вообще сказал, что ему нравятся русские женщины , потому что они красивые, без лишних амбиций, очень умелые и без лишних претензий. В конце своего визита он предложил оформить ей приглашение, чтобы она могла приехать и посмотреть на жизнь шведского холостяка. Он знает, что жизнь в России весьма не простая, поэтому он может и оплатить ее поездку, причем вместе с сыном. Он еще очень долго что-то рассказывал про виллу, но Лара уже и без того была на седьмом небе от такого неожиданно быстрого результата ее поисков. Конечно она и половину не поняла из того, что он говорил, но уловила главное, что швед ждет ее скорейшего приезда и сделает все, что в его силах обеспечить этот приезд.

Приглашение пришло очень быстро вместе с оплаченными билетами на дорогу туда и обратно. Чтобы разобрать детали поездки ей пришлось сходить в переводческое бюро, оплатить их услуги, так как никто из горничных не обладал такими широкими познаниями в английском языке. Все сложилось как нельзя лучше и уже через два месяца она отправилась с сыном в свою первую зарубежную поездку. Швеция ей понравилась с первого взгляда. Эти открытые, доброжелательные, улыбчивые лица шведов, их уступчивость, предупредительность и вежливость. Понравилась чистота на улицах, живые цветы повсюду, аккуратные дворики, соблюдающие правила дорожного движения водители, и вообще все очень было ей по душе. Все казалось безупречным, продуманным, а главное, что вся жизнь – в ее руках, потому что она видела, что Бьёрн от неё просто без ума. Никаких чувств она к нему не испытывала, но решила, что упускать такой шанс нельзя, пусть у ее сына будет безбедное и блестящее будущее в этой волшебной и надежной стране. Да и Бьёрн ей был не сказать уж противен, просто ничего в ее душе ни разу не ёкнуло, но как напутствовала ее практичная мама: стерпится – слюбится. Сначала большую часть его тирад она не понимала, просто кивала в нужный момент и улыбалась многозначительно. Еще она выяснила, что у него есть не только машина, огромный дом с множеством дорогостоящей мебели и утвари, но еще и какие-то ценности, о которых он все время порывался ей рассказать, но она так и не поняла, какие именно драгоценности и от кого ему перепали или должны перепасть. Ценности она тоже восприняла вполне конкретно, но не стала и просто не могла вдаваться в подробности из-за скудости словарного запаса.

Все произошло быстро, как в сказке, и уже через год Лара с сыном жила на шикарной вилле у Бьёрна, в одном из престижных пригородов Стокгольма. Дом был перегружен всякого рода посудой и статуэтками, вымпелами и наградами за разные открытия и вклад в мировую науку, которые по питерским меркам представляли безусловную ценность, и она с наслаждением перетирала весь этот фарфор и хрусталь, каждый раз переставляя его на новые места. Она чувствовала себя королевой в этом мини-дворце, учитывая, что Бьёрн готов был выполнить любое ее желание, любую прихоть. Сына Мишу он тут же определил в районную школу, где мальчик мог после того, как усвоит шведский язык, начать учить и английский, что для нее было верхом мечтаний. В России это было привилегией для избранных – учить английский язык на приличном уровне, в Швеции – само собой разумеющимся делом, одним из обязательных школьных предметов. Миша мог бы продолжить учить и свой родной язык при желании, но такого желания у него не возникло, и вообще учиться он не особо любил, так же, как и его родители.

Всего было вдоволь на вилле, и плацдарм по вытиранию пыли и уборке был огромен, поэтому со временем она приноровилась уборку проводить на автомате, а потом любила сидеть и смотреть русские фильмы, которые ей Бьёрн накупил в немеренных количествах в Питере, а также она любила смотреть русские каналы, которые он тоже приобрел специально для нее. Он купил ей также всевозможные курсы английского и шведского языка, но с языками у нее дело не шло, поэтому Бьёрн стал сам учить русский, чтобы и в этом вопросе облегчить ее участь. Ему, казалось, доставляет удовольствие предугадывать все ее желания а уж их исполнение просто было счастьем для него. Единственное, в чем он пытался ее урезонить, в ее безмерных стремлениях в приобретении всевозможных ненужных и дорогостоящих вещей для сына и в ее категорическом отказе привлекать Мишеньку к какой-либо физической работе. Её мальчик должен был расти как королевич, раз сама она вдруг нежданно-негаданно стала королевной. Тем более, что и мальчик сам был с ленцой и давно уже понял, что мама определяет в их семейной жизни всю диспозицию. Все попытки Бьёрна привлечь его к какой-либо физической работе или урезать постоянно растущую потребность в карманных деньгах приводили к обидам с ее стороны, поэтому Бьёрн всегда уступал и в этом. Миша довольно неплохо освоил новый для него язык, потому что он был необходим для общения, с английским было труднее, хотя разговаривал он, в любом случае, лучше мамы.

Она мечтала, что Миша станет либо врачом, либо адвокатом. Здесь, в Швеции все дороги были открыты, это она поняла, ведь образование было бесплатным и доступным для всех, было бы желание. Раз уж она вытянула свой счастливый лотерейный билет, пусть даже не в начале жизни, позволивший ей, без образования и особых талантов оказаться почти на вершине западного общества, то пусть и сыночек вкусит аристократическую жизнь сполна, таковы были ее рассуждения. У нее было стойкое представление, что учеба сама по себе никакой трудности не представляет, главное – обеспечить тылы мальчугану, а все остальное само по себе придет.

Дважды в год, как полагается благополучному и преуспевающему шведу, Бьёрн вывозил свою семью на отдых за границу. Он обещал показать ей весь мир еще в период их конфетно-букетной стадии, и держал это обещание из года в год, чередуя европейские страны с Востоком и Африкой. Он никак не ограничивал ее свободу и ничего от нее не требовал, для него было достаточно иметь ее рядом, под боком. Стряпню ее он любил, хоть она и сильно отличалась от того, что готовят в среднестатистической шведской семье. Ей же иной раз не доставало обычного человеческого общения, и по-настоящему русских праздников, но этот изъян она восполняла частыми разговорами с мамой по телефону и устраиванием девичников у себя на вилле с выпечкой русских пирогов и кулебяк, приготовлением холодца и других типично русских блюд и приглашением своих русскоговорящих знакомых.

Единственным камнем преткновения в их взаимоотношениях остался Миша. Его запросы росли с его взрослением, учиться он не хотел, а работать он так и не привык, оберегаемый Ларой. Одна из крупных ссор получилась из-за машины Бьёрна, которую Миша однажды угнал буквально из-под носа у отчима, когда тому нужно было срочно ехать по делу. Потом уже с вмешательством полиции выяснилось, что Михаил еще был и под действием наркотиков при угоне авто. После того, как дело с полицией было утрясено, чтобы успокоить Лару, Бьёрн купил пасынку его собственный автомобиль, который тот сам выбрал. Дальше пошло по нарастающей. Миша совершал одну глупость за другой, но Лара всегда принимала сторону сына и во всем винила Бьёрна, который по ее мнению всегда что-то не додавал ребенку: то времени, то средств. Неизвестно, на какие бы еще жертвы пришлось пойти Бьёрну, если бы Миша сам вдруг не положил конец всему передозировкой...

Горю Лары не было предела. Она конечно же припомнила Бьёрну все: те «ценности», что он ей обещал на заре их супружества и не дал. Ведь она, как дама практичная, ожидала конкретных бриллиантов. А про те, так называемые «западные ценности», про которые Бьёрн ей пытался втолковать с самого начала, она и без него все знала, ей еще ее деревенская бабушка про них читала из Ветхого Завета. Да и в России такие «ценности» преподавались еще со школьной скамьи и преподносились, как общечеловеческие ценности, которые нельзя было ни пощупать, ни надеть. Бриллиантов же настоящих Бьёрн ей так и не подарил, и это стало его роковой ошибкой. Потому как, дорвавшись на Западе до голливудских фильмов, Лара усвоила одну, главную западную ценность: красивая женщина должна быть окаймлена бриллиантами. Вот этих, самых вожделенных ценностей, он ей так и не сумел предоставить, да еще она и потеряла из-за него свое самое главное сокровище – Мишеньку. Поэтому, как только представилась возможность, она, не задумываясь, перешла к другому преуспевающему шведу, Ларсу, другу Бьерна, который только и ждал подходящего момента заполучить долгожданную королевну.