Пламя. часть 4, глава 1. (фанфик)

Фанфик по мультсериалу "Мыши-рокеры с Марса"

Часть 4. Серебристая Речка

1. Сказки дяди Модо

Трещина в своде пещеры казалась извилистой рекой, русло которой давно пересохло, как и многие марсианские реки. И этому разлому с щербатыми «берегами» светило своё «солнце» - кусок желтоватого кремния, вкраплённый в более тёмную основную породу. «Солнце», в отличие от настоящего, маленького и тусклого, было большим, и оттенок имело тёплый. А между ним и «пересохшей речкой» серели разводы сухих, уже почти окаменевших лишайников, похожих на сказочные леса.
Праймер как никто умела фантазировать и потому никогда не скучала. Воображение было столь развитым, что притупляло всё: страх перед бомбёжками, укусы блох и чувство голода. В иные моменты ничто, даже шум, который издавал во время игр Огонёк, не могло выманить её из волшебной страны, которую только она умела видеть в ужасе и серости реальной жизни.
Она, конечно же, как старшая сестра, чувствовала ответственность за братишку и часто вынуждена была вырываться из мира своих грёз для того, чтобы разделить с ним какую-нибудь игру. Впрочем, развлечения его особым разнообразием не отличались, крутясь всё время вокруг войны, в которой он с каждым днём всё сильнее и сильнее мечтал принять участие. Да не простое участие, а решающее. Восьмилетний мальчишка, худенький и лохматый, видел перед собой только подвиги, во всём равняясь на дядю Модо. Огонёк, как и Праймер, не помнил отца – старшего брата Модо. Тот погиб в самом начале войны, а чуть позже и мама умерла от болезни. Бабушка Дана, дядя Модо и его подруга Ривер были единственными, кого беспощадная война оставила двум маленьким несчастным мышатам. Да и бабушку недавно увели в плен подлые грязные пособники плутаркийцев, бессовестные, трусливые работорговцы – песчаные рейдеры.
И на тот момент, когда Праймер отыскала на своде их с братом каменного укрытия «трещину-реку», «кремниевое солнце» и «лишайниковые леса», опекали двух мышат только младший брат их отца и серебристая молодая женщина с красивым именем Ривер, да иногда – в их отсутствие – посторонние, в общем-то, не особо-то внимательные к детям мыши.
Порой, из-за участия в тяжёлых, длительных боевых вылазках и безуспешных поисках похищенных Даны Флейм, Марты Грейс и ещё дюжины мышей обоего пола, Модо и Ривер не появлялись в убежище по две-три недели, и дети, пытаясь заглушить тревогу за них своими нехитрыми увлечениями, не знали: вернутся ли те вообще. Отец и дед ведь не вернулись когда-то…
Вот и в этот раз дяди и его подруги не было уже больше двух недель. Катакомбы Лабиринта Ночи, которые всё ещё продолжали служить мышам убежищем, схроном и опорным пунктом одновременно, после знаменитого Прорыва на некоторое время стали чуть более пригодными для проживания, но длилось это «счастье» недолго. И за семь лет, минувших с той поры, вновь стали таким же, как и прежде, малоприятным местечком – унылым, сырым и тёмным. Потому Праймер всё труднее и труднее становилось удерживать неугомонного Огонька (да и себя, что греха таить, тоже) в пещере, которая им, истомившимся в бездействии, скучающим и полуголодным, всё больше и больше начинала казаться склепом для заживо погребённых.
Тут, конечно, были постели, для тяжёлых условий затянувшейся войны, надо сказать, довольно мягкие; изъеденные молью, но всё ещё тёплые одеяла; ящики для хранения еды и воды, впрочем, чаще всего, полупустые или забитые противным сушёным мясом, а ныне совсем пустые; разномастные подстилки, чтобы можно было сидеть и играть. Хотя, если честно, играть тут было особо не во что.
Праймер вздохнула и глянула на Огонька. Мышонок, недовольно морща нос и хмуря брови, одной рукой раздражённо чертил что-то мелком на стене пещеры, а другой остервенело чесал темноволосую голову с примечательным огненным пробором. Давясь голодной икотой, так как взрослые, занятые сведением концов с концами, пока ещё не успели накормить брата и сестру Флейм завтраком, Праймер на тоненьких слабых ногах подошла к нему.
- Если они до полудня не вернутся, я пойду за ними! – буркнул он, не став дожидаться от сестры вопросов.
Девочке такой Огонёк совсем не нравился. Обычно братишка был жизнерадостным, всегда и всем улыбался, как солнышко, и даже ярче. Но длительное отсутствие вестей и бездействие давало о себе знать, и даже этот «светлячок» становился мрачным, злым букой.
А что делать?..
Девчонке хотелось, чтобы казавшаяся бесконечной война, наконец, закончилась. А её отважному братцу грезилось лишь одно: поскорее вырасти, чтобы дядя Модо начал относиться к нему серьёзно и взял бы с собой на боевое задание. От бабушки Праймер знала, что мужчины из рода Флеймов, равно как и все потомственные военные, ничего не боятся. От слова «совсем». Такая у них порода. Дядя Модо охотно гонял Огонька по всем нюансам военного дела, а вот Праймер даже в разговорах и близко не подпускал к этой теме. С нею он говорил совсем о другом…
Маленькая мышка вновь вздохнула, но теперь уже сладостно-мечтательно, изящным движением тоненькой руки поправляя кое-как уложенные белокурые волосы.
Однажды дядя Модо, от которого привычно пахло бензином, подпаленной шерстью и въевшейся, почти не смываемой пылью, вернувшись в убежище после тяжёлого боя, взял малышку племянницу на колени и, легонько коснувшись пальцем кончика её носа, спросил: «И какую тебе рассказать сказку?»
Праймер, вспомнив о том, какими новостями дядя только что делился с непоседой Огоньком, ответила:
- Только не такую, как Римфайру.
Старший Флейм грустновато улыбнулся каким-то своим мыслям и медленно, точно сочиняя на ходу, заговорил:
- Далеко-далеко…
- А где? – не выдержав мук любопытства, перебила его девочка, но дядя не рассердился. Он на неё вообще не умел сердиться. Только чуть сощурились большие глаза с ярко-красными радужками, в которых могло вспыхнуть дикое пламя, а могли засветиться мягкие лучи закатного солнца.
- Не знаю. Может, в районе Олимпа, или у обрывов Маринера, или вовсе на северной границе… Но это неважно. Словом, далеко-далеко живёт…
- Кто?
Дядя Модо приглушённо хмыкнул, вздохнул и, потрепав племянницу по белокурым волосам между антеннок, взял с неё обещание больше не перебивать. Мышка охотно его дала, даже не задумываясь, сможет ли выполнить. Главное, чтобы любимый дядя, к которому она так любила прижиматься и медленно перебирать пальцами шерсть за его ушами – за правым, простреленным, и за левым, украшенным двумя золотыми серьгами – продолжал свой рассказ.
- Живёт один мышонок. Он ребёнок ещё, как ты, но уже очень сильный, смелый и умный…
- Как ты, дядя Модо, да?
- Ох, мама! Светлячок, да ты мне слова не даёшь сказать, - в шутку нахмурился серый великан, и Праймер смущённо потупилась, начав обводить пальчиком прожжённую дыру на безрукавке дяди.
- Прости, прости, пожалуйста! - пропищала девчушка, - Мне просто очень хочется, чтоб мышонок на тебя был похож. Ты же самый сильный, смелый и умный на Марсе.
- Ну, знаешь, насчёт умного ты погорячилась, конечно, - Праймер в который раз уже со странным трепетом, когда боишься ненароком задохнуться в объятиях огромных, неимоверно сильных рук, и в то же время точно знаешь, что эти руки – самые осторожные и заботливые на свете, ощутила себя прижатой к широченной груди с громко и часто бухающим в ней сердцем, - Самый умный – это дядя Кэвин. Эх, где-то его носит?
Кэвин Соул был военным инженером, которого ни Огонёк, ни Праймер никогда не видели, но именно он, по словам дяди Модо, собрал для последнего обожаемый всеми Флеймами синий чоппер. Кэвин был другом семьи. Увы, но уже много лет о нём ничего не было известно…
Праймер попыталась выбраться из объятий слишком уж расчувствовавшегося главы семейства, и тот вынужден был чуть ослабить хватку.
- А он красивый, как ты думаешь? Мышонок этот? – мысли Праймер, отрастив радужные крылья, упорхнули куда-то «далеко-далеко», то ли к подножию Олимпа, то ли к обрывам Маринера, то ли к самой северной границе, которых мышка никогда не видела даже на картинках. Однако её крылатых грёз это нисколечко не смущало. Они умели летать, и для них не было преград, ни действительных, ни мнимых. Их не могло удержать притяжение Марса, не могли напугать никакие вражеские заслоны. Как хорошо, что они есть. И как здорово, что дядя Модо умеет так интересно рассказывать, будто тоже видит их. Или имеет свои…
- Как я, - непринуждённо отозвался серый байкер и, вновь обняв маленькую племяшку, громко и весело рассмеялся.
Праймер любила вспоминать эту незамысловатую «сказку», впрочем, как и все прочие истории, которые добрый дядя Модо не уставал на ходу выдумывать для неё. Выдумывать, несмотря на усталость и все свои взрослые проблемы. Иной раз казалось, что в выдумках этих не только её, Праймер, но и его, Модо, спасение.
И Праймер ждала. Ждала, что дядя Модо вернётся и, усадив к себе на колени, расскажет ей что-то новое. Да хоть бы просто вернулся. И тётя Ривер, и бабушка…
Юная мышка боялась. Ужасно боялась, что может случиться самое страшное. От этого холодело внутри, и кружилась, как в невесомости, голова. Нет-нет, всё будет хорошо, и сказки дяди Модо продолжатся.
«Дядя Модо, миленький, скорее вернись, пожалуйста…»
Огонёк, устав чирикать мелом по стене, не усидел на месте и, ловко подскочив, в мгновение ока взобрался под самый свод рукотворной пещеры на узкую нишу, и оттуда уже пробубнил:
- Нет, ну я не понимаю! Я не согласен! Почему он считает меня мелким? Мне восемь лет уже, я ловкий, я с оружием управляться умею, и дерусь хорошо, я настоящий Флейм, в конце концов – он сам так говорит! И я бы помог, реально был бы полезен. А он! Ох, мама! Ну, вот где он сейчас, а?
Праймер немного пугали «упражнения в ловкости», которые Римфайр ежедневно устраивал себе, томясь в ожидании. И, признаться, просто не знала порой, что ему ответить. Дядя Модо велел ждать, и его надо слушаться. Но если б этот серый великан только знал, как непросто мышатам исполнять его волю...
И ведь Огонёк-то и впрямь уже был кое на что способен.
В глухой замкнутости пещерки резко пахло мужским потом. Два Флейма – старший и младший, катались по полу, устроив своеобразные «бои без правил». На войне как на войне – без сантиментов и реверансов. Уложи противника любой ценой – и будет тебе возможность уложить ещё одного…
Вот Римфайр, повиснув на мощном дядином загривке, схватил его за антенны и тянул изо всех сил. Модо морщился, стараясь стряхнуть племянника, но тот оказался на редкость цепким и беспощадным. А Праймер, Ривер и бабушка Дана (пока ещё не уведённая подлыми псами) сидели в сторонке и громко подбадривали боровшихся мужчину и мальчика. Активнее всех «болела» серебристая мышка – аж подпрыгивала на месте – только непонятно, за кого. Впрочем, ни одна из женщин не смогла бы выбрать кого-то из двух героев – оба были в равной степени любимы ими и достойны восхищения и похвал. Два «бога войны», два настоящих Флейма.
Кто же победит из них? Чья возьмёт? Что окажется действенней: ловкость неутомимого мальчишки или сила и опыт его взрослого родича?
Никто не знал, а «бой» меж тем продолжался.
Модо, будь его соперник настоящим врагом, а не родным племянником, мог бы просто припечатать его к стене, сломав при этом половину костей в теле, но тут пришлось проявить куда больше изворотливости.
- Неправильно ты, Огонёк, за антенны держишь, - прохрипел он, продолжая морщиться от сильной, резкой боли.
- Чего, тяну, что ли, слабо? Или надо в разные стороны дёргать? Или узелком завязать?
И малолетний садист, крепко обхватив ногами и хвостом широченный корпус серого великана, начал попеременно экспериментировать над его антеннами.
Но Модо, отчаянно взревев, словно желал сдаться, вдруг резко поднял руки и вслепую, будто точно знал, куда бьёт, несильно хлопнул паренька по выростам на огненной макушке. Но даже этого «легонько» хватило, чтобы Огонёк запищал и, разжав пальцы, плюхнулся с высоты дядькиного роста на пол, застеленный разномастными сбитыми половицами.
- Оххх, мама! – прошипел поверженный на пол Огонёк, но этот еле слышимый возглас был единственным, что выдало его сожаление по поводу проигранного боя и болезненные ощущения, которые наверняка возникли в результате падения.
Однако серый мышь уже протянул ему свою огромную мускулистую руку, чтобы помочь встать.
- Так нечестно, дядя Модо! – Римфайр блеснул чёрными глазами из под огненной чёлки.
- На войне всё честно, парень, - возразил ему байкер, - и даже вот это!
И под приглушённые смешки женской половины семейства старший мужчина, зажав локтем голову младшего, принялся трепать того за уши.
- А вообще, - продолжил великан под обиженное рычание мальчишки, - дёргать антенны врагов тебе не придётся, потому что между собой мы, мыши, не воюем, а ни у плутариков, ни у псов с крысами антенн нету. Зато у всех мохнатых есть носы, по ним и бей – это очень больно, - и Модо продемонстрировал на своём «пленнике» тот самый удар в нос, легонько, разумеется, шутя, - А рыбам просто жабры выдирай и всё! Понял?
- Угу! – недовольно промычал паренёк всё ещё зажатый между бицепсом дяди и его мокрой от пота футболкой на боку.
- Это не ответ, рядовой Флейм! – громыхнул на всю пещеру низкий хрипловатый голос серого великана.
- Так точно! – сквозь зубы проскрипел юный «фагоцит», но его строгого учителя это не удовлетворило, и тиски витых мускулов сжались ещё сильнее.
- Что это за писк?
- ТАК ТОЧНО! – что было мочи заорал Огонёк, и Модо, довольно улыбнувшись, наконец, отпустил его.
- Ну, вот, так-то лучше. Я в тебе не сомневался. Чья кровь? Чья школа? А ну - кулаки к бою! – вновь прогремел утробный баритон, и огромный кулак дёрнулся в сторону мальчишки, однако был встречен столь же резкой и молниеносной атакой небольшого, но уже довольно сильного кулачка.
Огонёк, мгновение назад дувшийся на дядю, который вновь одержал над ним верх, лучезарно заулыбался, воинственно сверкая глазами. Он обожал младшего брата своего давно погибшего бати, он восхищался им, он копировал с него всё, вплоть до речевых оборотов, он мечтал быть во всём на него похожим…
Праймер снова вздохнула. Воспоминание о единственных близких и родных для неё мужчинах было таким же приятным, как и то, первое – о сказке про далёкого Мышонка. Одна беда – ничто не в силах было теперь спасти брата и сестру от мук дальнейшего ожидания.
- Не могу больше! – вскипел Римфайр, - Идём наружу! Вернее, я иду, а ты сиди здесь – ты женщина.
И ловкий Огонёк, даже не потрудившись спуститься, совершая немыслимые кульбиты с одного каменного уступа на другой, двинулся в сторону выхода из пещеры.
- Женщина или не женщина, а я тоже Флейм, и я, между прочим, старшая. А снаружи опасно… - спеша за неугомонным братцем, прокричала ему вслед Праймер.
«Вот не сидится ему, обормоту!»
Как бы опять не попал в передрягу, как в прошлый раз! Впрочем, передряга передряге рознь. Тогда он две жизни спас, две самых бесценных жизни…