Агенты "Яломиште" (Часть 86,3.1 (раздел "Демоны бледно-розовй сакуры"))

Юный Окита учился довольно неплохо. Естественно, не круглый отличник, но и не хуже других. Лидие Петровне особенно импонировала его упорство и усидчивость. И то, что мальчик быстро вписался в коллектив, радовало не только маму и дядьев. То, что мальчишка не ошибся, не пожелав связываться с параллельным классом, выяснилось едва не с первых дней.
Екатерина Максимовна была в шоке. Дети были настолько невоспитанными, что она часто плакала в учительской от бессилия. Вспоминала свою работу в вечерней школе рабочей молодежи с ностальгией. Привыкшие к безнаказанности малолетки уважали только Сайто Кондовича. И то, потому что боялись. Но разболтанные ученики –еще полбеды. Родители вели себя не лучше. То одна, то другая дама прибегала с визгом: « Моя дочь – не поломойка! Мой сын – не уборщик! ». Это про дежурства в классе. В первый же День Учителя родители довели Катю до слез. Чуть ли не с первой перемены начали заваливать ее подарками –духами, отрезами дефицитных тканей, деликатесами… Естественно, не просто так, а с просьбой «порадеть за Васеньку (Петеньку, Бореньку, Машеньку, Оленьку)». Причем больше всех старались мамы и папы самых противных мальчишек. По совету Лиды и Сайто выпускница педучилища держалась до последнего. По конец она не выдержала и расплакалась от бессилия. Действовать пришлось жестко. На первом же собрании, на которое Катя Савченко пришла в сопровождении мужа, родителям было объявлено, что оценки больше не продаются. И будут выставляться в соответствии с реальными достижениями. Не прошло и недели, как ласточками полетели жалобы к директору и выше, что учительница придирается к их, безусловно, талантливому и одаренному дитятку по пустякам. Тогда Катя принесла тетради с их трудами. Талант проявлялся лишь в написании безграмотных оскорблений в адрес учительницы: « А не пошла бы ты (далее адрес)!». Что учитель и предъявила рассерженному родителю.
Невозмутимый Сайто усмехнулся:
- У меня, конечно, такого еще не случалось. Но так к слову. За такие письмена в адрес сенсея в Шиекане грозила не просто палка, а неделя в карцере. Так, чтобы голову немножко остудить. И мысли привести в порядок, самостоятельно выстроив причинно-следственную связь между изоляцией, холодом, сыростью, пустым животом и собственным поведением. И сделать соответствующие выводы.
- Вам, уважаемый, слово не давали.
- Я не жду Вашего высочайшего соблаговоления. Сам беру, когда надо. Не только слово. Кстати, сударь. Объясните своему недорослю правописание бранных слов. В частности, что «на х…» пишется раздельно.
- Вы что, хотите, чтобы мой Васенька…
- Да не переломиться Ваш Васенька. Знаете, не моя поговорка « Тяжело в ученье – легко в бою!». Понимаете, уважаемый. Вашему хрупкому Васеньке придется жить самому. Вместо него не получиться. Вместе с ним – возможно, но вместо – нет. Конечно, водить его за ручку до седых волос, дуть ему в известное место, устилать его путь мягкими перинками – Ваше право. Только как будет жить Ваш сын, ничему не обученный, ни к чему не приученный, не понимающий, что и как в этой жизни устроено, если вдруг Вас не станет. Понимаете, на этой планете все люди, не зависимо от расы, смертны. Мало того, очень часто внезапно смертны. Если не научите парня для получения желаемого прикладывать усилия с малолетства, то взрослого мужа этому не научите. Он будет сидеть и ждать, что ему все принесут на блюдечке с золотой каемочкой по первому недовольном писку. А если что не по его, придет папочка и покажет всем «Кузькину мать»! Все так и будет, до определенного момента. Но в один прекрасный день на Ваше место придет другой Иван Иванович, и у него будет свой сын (или дочь – это не суть важно). Пацану как жить? Учите его пока он дитя. Взрослого не научите.
- Вы мне еще сказочку про «злого и доброго командиров» расскажите.
- Для чего Вам? Вы взрослый, состоявшийся человек. Все, что Вам нужно, и без меня знаете. Это Вы должны рассказывать своему избалованному отпрыску, чтобы сбить с него корону.
- Знаете, из-за Вас мой Вася скатился на тройки. А при Симоне Самойловне был круглым отличником…
- Я-то здесь причем?
- Из-за Ваших интриг, самурай недорезанный, Симона Самойловна ушла из школы… А ее место заняла какая-то стервозная девчонка..
- Ой, и не говорите. Екатерина Максимовна, такая злая. Учиться, гадина, заставляет. А не просто принимает подарки и выставляет пятерки там, где он и на пару не тянет…
- Не надо на меня нападать, мальчик…
- Я, как будущий родитель, прекрасно понимаю Ваши чувства. Как и желание защитить свое дитя любой ценой, даже если Ваш сын не прав. Это нормально. Поймите, зла Василию никто из присутствующих не желает: ни Михаил Николаевич, ни Екатерина Максимовна, ни даже я. Вася – еще ребенок, и , при определенных усилиях и при известной доле везения, еще может вырасти нормальным человеком и прожить нормальную человеческую жизнь. Только для этого и от Вас кое-что требуется – перестать потакать его прихотям. И заставить выполнять обязанности.
Сайто был удивлен, что самыми трудными родителями были вовсе не работяги – маргиналы. Не матери одиночки. Те, за редким исключением, охотно шли на контакт. Не сразу и не во всех случаях, но к общему приходили. Трусоватые скандалисты огромного эльфа элементарно побаивались. Отыгрываться на жене и детях опасались – о длиных руках ЧК, о жестоких и пронырливых оборотнях селения Мибу слухи ходили самые зловещие. А после того как эльф, защищая ученика, двенадцатилетнего Веньку от пьяного отца, отходил последнего до потери сопротивления, задумались многие. Обиженный дебошир, по пути в каталажку громко верещал:
- Навезли нечисти! Чтобы ты, Ворон щипаный, знал. Теперь свобода вероисповедания и свобода совести!
- Воистину так, болезный! Хочу – имею совесть ,хочу – нет!
- Хорошо демону глумиться над честными людьми! Смотрите братья, как меня истязают! Какие муки я терплю за веру…
- Не за веру, уважаемый! А за свое паскудство! За рано поседевшую жену, за мальчишку затравленного.
- Я в своем праве, в отличие от тебя, чудовище!
-Слушай ты, баптист недоделанный! Слава твоему Богу, что теперь не только у тебя, паскуды, но и у жены есть свобода. Свободы просить защиты у компетентных людей. Свободы издевательства над семьей нет и, надеюсь, не будет! Запомни, болезный, Если что за тобой прознаю (птичка в клювике принесет): следствия не будет, суда не будет, могилы не будет…
Одинокие женщины, которым было приятно внимание импозантного мужчины, на Сайто Кондовича разве что не молились. Эльф старательно держал дистанцию, чтобы ни у кого и мысли о дурном не закралось. Даже Михаил Николаевич удивлялся, как совсем еще молодой парень убеждал замотанных мамаш, что общение с детьми – не тяжкая пожизненная каторга, а удивительное приключение. Особенно тепло вспоминала об этом Пелагея Пеструхина, мать той самой Милы. Сайто как-то сказал Пелагее, которая уже потихоньку скатывалась в самую настоящую депрессию.
- Бросил вас этот идиота кусок. Ну и хрен с ним. Он потерял самое дорогое: любовь и уважение своих детей. Время, проведенное вместе с ними – их первые шаги, первые открытия, первую влюбленность. У Вас, Пелагея, все это есть. А у него…. Только пьяный угар и гулящие девки. И кто кому должен завидовать? А Вы, Пелагея, плюньте на него. Не стоит он Ваших слез. Выкиньте этого придурка из своей жизни, как ком навоза….. Поймите, не стоить тратить жизнь на то, чтобы заслуживать, выпрашивать любовь у такого ничтожества… Живите, радуйтесь тому что есть, любите детей – они этого заслуживают больше, чем этот кобель…
- Да, он какой-то девке ножки греет, ручки целует. А я одна, бьюсь как рыба. Без всякой надежды.
- Ну, начать, с того, что Вы не одна. У Вас две дочери, обе умницы и красавицы, помощницы. Сынок –картиночка, за сестрами тянется. Знаешь, сколько женщин страдаю, от того, что не могут иметь детей. Обивают пороги храмов, платят разным шарлатанам за призрачную надежду – хоть какого-нибудь задохлика на ручках подержать. А у вас такое чудо – три здоровеньких, умненьких, не разбалованных ребенка.
- Товарищ учитель, но ведь растить же надо. Я работаю на износ, чтобы не хуже других…
- Милая моя, они и так «не хуже других», а кое в чем даже лучше. У меня всякое было, и всякое повидать пришлось. Кстати, на июнь вы вчетвером помещаетесь в санаторий. В местный правда. Путевки чуть ли не через Костомарова пробивал.
- Куда мне с такой мордой и в санаторий.
-Куда всем. И лицо у Вас ничем не хуже любого другого. Детям нужна здоровая мать, довольная жизнью и собой. Если надорветесь и заболеете, детям лучше не станет. Им и так не просто. Возможно, поэтому они у Вас такие хорошие получились. Знаете, у Вас, Пелагея, есть причина уважать себя. И вы заслужили, чтобы Вас уважали и ценили то, что Вы делаете. А Вашу соперницу так ее пожалеть в пору – экое счастье-то привалило: хомут на шею, чемодан без ручки. Так что отставить самокопание и в санаторий.
Казалось бы, вполне благополучные семейства, претендующие на интеллигентность, считали себя непогрешимыми во всех отношениях. Например, семейство театральных артистов, искренне недоумевали на недовольство педагогов, когда им указывали на неподобающее поведение их дочери Елизаветы:
- Мы растим дочь свободным человеком. Между прочим, по японской системе.
На что Сайто, с трудом удерживавший Сашу Савченко (Мужа Екатерины Максимовны) от выяснения отношений с применением физической силы, недобро ухмыльнулся:
- Не «свободным человеком», уважаемая, а полным дегенератом, в придачу хамкой и белоручкой.
- Но ведь по японской системе…
- Сударыня, во-первых, мы живем не в Японии, а в России. То, что хорошо работает на островах, не всегда подходит в других местах. Империя, как бы она теперь не именовалась, существует достаточно давно. И давным-давно разработаны системы и принципы воспитания, более подходящие для местных условий.
- И это мне говорит японец…
- Сударыня, я вообще-то тэну, не совсем японец! Но это частности. Во-вторых, я всегда восхищался некоторой частью русской интеллигенции, готовой тащить в дом из-за границы все без разбору. Не разобравшись в деталях. Только чтобы перед знакомыми похвастаться. Выглядит, со стороны, несколько комично – как мартышка с очками. Знаете, фрак поверх кимоно – конечно можно и посмеяться. Только когда родители, в угоду сомнительной моде, сознательно уродуют детей – не до смеха как-то. Последствия слишком страшные.
- Вот только не надо мне про «особый путь»..
- И не подумаю. Только, прежде чем что-то применить, неплохо бы систему изучить детально. А уж потом решать, насколько это вам подходит. Понимаете, период всепрощения довольно короткий – не более трех лет. Далее –следует жесткая дисциплина и полное подчинение. Знаете, это не так-то легко после трехлетнего беспредела ставить жесткие рамки. Справитесь ли, хватит ли духа? И для ребенка это серьезная травма. Буквально вчера было можно все, а сегодня с утра ничего нельзя. Вчера на все пакости папа только умилялся, а сегодня за то же самое – извольте получить на орехи. Башню сносит вплоть до серьезных нарушений.
- Что вы предлагаете – пороть..
- Не обязательно. Но рамки ставить уже жизненно необходимо. Нет, конечно, Вы вольны и дальше носиться с Лизонькой, как с пупом Земли. Только уже не жалуйтесь, когда доченька сядет на шею и ножки свесит.
- А Вам и жалко….. Не на Вашу же шею…
- Ребенка жалко. Поймите, дорогие родители! Вы обрекаете вою горячо любимую дочь либо на одиночество, либо на заведомо нездоровые отношения. В школе, с уходом Симоны Самойловны, она «не первая красавица в королевстве». Дружить с капризной девахой, любящей командовать, да будь она при этом эталоном красоты, никто не захочет. Разве что такая-же. Или аферист какой-нибудь решит через нее обделать какие-нибудь свои дела, чаще всего самые низменные и гнусные.
- Вы так говорите…
- Я так говорю, потому что мне, как и Вам, сударыня, не все-равно, кем вырастет девочка и как пройдет ее жизнь.
Худо-бедно Кате все-таки удалось привести в чувство учеников и родителей. Мамы и папы вполне заслуженно зауважали молодого педагога. Признали в ней авторитет, хотя бы на уровне класса. Даже барские замашки ребят удалось победить, хотя и не сразу. Например, две девицы отказались категорически от дежурств по классу. При этом требование не мусорить, игнорировалось. Две подружки Лиза и Нина метали на пол фантики от конфет, обрывки промокашки и черновики с очаровательной небрежностью. Катя пошла на отчаянный риск. Отменила все дежурства по классу на месяц. Как и предполагалось, к концу месяца классная комната вид приобрела весьма неуютный. Юная Лизонька была опять недовольна. Причем высказывала свои претензии настолько громко, что даже ребята из параллельного класса услышали. Окита, носившийся с друзьями в салочки, насмешливо бросил:
- Убираться не пробовала? Или не гадить хотя бы?
Лиза обиженно заверещала, что инородцам слова не давали. И что она имеет право учиться в уютном, прибранном помещении, а не в загаженном сарае. Окита остановил игру и также язвительно хохотнул:
- По полу-то я хаживала, а почему он чистый – не спрашивала!
- Вот не надо язвить. Вообще, я не обязана убирать, на это есть уборщица. Между прочим, я – не поломойка!
- Вы, мадмуазель, у нас кто? Побочная дочь императора? Тогда, Твое Высочество, пардону просим! – Окита нарочито склонился в псевдо-почтительном поклоне.
- И это мне говорит врачихин сын!
- Да, я сын лекаря. Не вижу повода этого стесняться. Моя мама лекарь, вдова боевого офицера. Всегда удивляюсь, откуда у обычной девчонки, дочери вполне нормальных родителей такие барские замашки?
- Да мой папа…
- Мой папа тоже не последний ханыга. Только в карете прошлого, как бы она не сияла, далеко не уехать. Знаешь, слуг отменили в семнадцатом году. Хочешь, чтобы было уютно? Замечательно, бери веник, совок, ведро и тряпку.
- Ты, Никита, это мне? Ты серьезно?
- Нет, я маму порошу. После дежурства, едва держащуюся на ногах, прийти и прибрать нашей Лизоньке класс. А то Их Высочество так находиться уже не могут-с. Ты думаешь, что так оно и будет? Наивная!
За время учебы в школе парень в каких-то особенных проказах замечен не был. Только Светлане Ивановне приходилось не раз успокаивать Лидию Петровну, а потом и Марину Витальевну (как преподавателя изящной словесности), когда юный Окита выдавал нечто, в классической педагогике не описанное. Например, когда Лида проверяла сочинения на тему: « Как я помогаю маме», а Сайто был в командировке (Его часто отправляли вместе с Каору). Сочинение юного Хиджикаты сразило ее с первой строчки. Грамматически текст был безупречен. А вот содержание. Юный эльф писал:
- Я помогаю тете Циле, жене дядюшки Хэйсуке, с малышками Юдифью и Рахиль. Бабушке Розе. Тете Свете и дяде Володе. Помогаю Анне Дмитриевне и Владимиру Клавдиевичу. Потому как с ними не живу. А я маме не помогаю. Я не помогаю матери убирать квартиру и мыть полы. А просто убираю вместе с мамой. Это ведь, на минуточку, и моя квартира тоже и я в ней живу. Я не помогаю маме стирать. Особенно в части носков и трусов –я просто стираю их сам. Потому как я достаточно взрослый, чтобы решать вопросы личной гигиены без посторонней помощи. И простыни я глажу вместе с мамой – я же тоже люблю спать на чистом и поглаженном. Я не помогаю маме мыть посуду – я ее просто мою. Так как сам же с нее и ем. Я не помогаю матери готовить еду, а готовлю вместе с мамой. Я маме не помогаю. Я просто живу вместе с мамой, и вместе с ней отвечаю за порядок и уют в нашем доме.
Будь дома Сайто, она бы спросила у него. Кешка –тот, как его дед Саннан, пустится в рассуждения и уведет в сторону. Светлана Арсенева успокоила:
- Это, Лида, и есть пресловутые понятия «волчьей стаи». Эти ребята из Мибу, демонстрируют модель семейного поведения, далекую от традиционной японской. Женщина, как и у волков – не существо второго сорта (автомат для бытового обслуживания мужчины и рождения детей), а полноценный член стаи. Мальчик, скорее всего, копирует поведение отца и дядьев. Тем более, что Журавка – имела должность при Шинсенгуми и зарплату. А его отец не считал унизительным сготовить еду и покормить сына в отсутствие жены. И Кешка тоже не помогает Циле растить детей, а воспитывает их вместе с женой: « Это и мои дети тоже. И я, как отец, отвечаю за их благополучие».