Демоны бледно-розовой сакуры ( " Яломиште" часть 106,1)

Ильяс, похоронивший сына, не находил себе места. Отважно рвался заменить собой жену:
- Где это видано, чтобы женщины воевали, а мужчины прятались. И потом, без отца – пол сироты, без матери –настоящий сирота.
Напрасно говорили, что будут применяться специальные знания и умения Тидзуру Ибраевой. А его – ведущего специалиста и главного инженера на заводе никто заменить не может. Умом он понимал, а сердце –принимать отказывалось. Месяц любящий мужчина практически не спал. Каждую минуту ему чудились всякие ужасы. Он об одном просил судьбу. Пусть ребята вернуться живыми.
В селе Полетаево с тревогой ждали вестей от Валерия Гу. Марфа и ее дети Ваня и Натка не удивлялись, с какой нежностью относится эльф кумихо к их сестренке. Они знали, что когда-то давно дядю Валеру разлучили с сыном, из-за чего тот вырос без него. Слышали, с какой горечью эльф об этом говорил. Как будто у парня украли самое дорогое – детство его ребенка. Ребята видели, как трепетно лис относится к их матери. Деревенские бабы откровенно завидовали:
- Неужели у Марфушки поперек? Или то место золотом покрыто? Ни кожи, ни рожи, а как мужик ее обхаживает. Разве что на руках не носит. Вот придет похоронка на ее Валерку, узнает, почем фунт лиха.
Для Грегорина Федоровича Дубощитова и его жены Полины Степановны, было удивительно такое отношение отца к дочери. То, что эльф даже сочинил колыбельную для любимой Аннушки, было для гномьей четы странно. Они знали эльфов, как волшебных любовником, но никаких родителей. Которые жизнь отдадут за подругу. К детям же относились с прохладцей. Но этот эльф какой-то не правильный. Когда папы долго не было, малышка просила брата Ваню спеть ей папину песенку:
- Землю окутала тихая ночь,
Сжав кулачок, сладко спит моя дочь.
Сон безмятежный склонился над ней,
Нежно качая ее колыбель.
Я укрою дочку свою,
Я ей тихо песню спою
про волшебный сказочный край,
где все так похоже на рай.
Я в ладони звезд наберу,
и развею их на ветру.
На шершавом небе ночном
Зведы вспыхнут добрым огнем.
Фонари ночные зажгу,
И Луне взойти помогу,
Пусть сияет, тиха и нежна,
В этом мире только одна.
Соловей нам песню споет,
И сверчок всю ночь напролет
Будет нам серенаду играть,
Соловью и мне подпевать.

Девочке казалось, что ее добрый папа с ней рядом. Его мощная сила нежно укрывает дитя от бед и печалей. Только Марфа видела слезы в глазах любимого. Эльф твердо знал, что его женщина не будет над ними смеятся. Марфуша знала, как долго и трудно лис шел к тихому убежищу. Как дорого ему далась эта колыбелька. Это, с таким трудом обретеное счастье, когда он перестал ждать и надеятся, казалось ему чудом. Кумихо знал, что век человека не столь долог, как у лиса. И потому спешил насладиться каждым мигом. Пока она рядом, пока она во плоти. Пока еще их сердца бьются в такт. Случись с ним что, дитя этой любви понесет волшебную нить дальше.
Трудным был этот август для Марфы и ее детей. Вся страна пела веселые песни, а ее сердце тревожно сжималось. Прислушиваясь каждый раз, вчитываяь в газеты. Каждый раз боялась увидеть родное имя в трауной рамке. Каждый раз она открывала сундук с красным платьем. Теплое, роскошное, с шикарной брошью, что купил для нее Валера. Будет ли случай его надеть? Или оно так и умрет в сундуке, изъеденое молью. Потому что не для кого больше быть красивой. И то шелковое, небесно-голубое, которе так нравилось Валере. Увидит ли она этого большое существо с улыбкой ребенка. Или ей придется снова. Снова прощаться навсегда, как это было с Васей.
Долгими одинокими вечерами она вспоминала. Ей повезло и в первый раз – Василий был добрым, работящим, нежно любящим свою Марфу. Никогда не обижал жену ни словом, ни делом. Именно он настаивал, чтобы жена училась:
- Ученье, Марфа, свет, хоть неученых тьма. Пойми, у тебя дар Божий – детки к тебе тянуться. Раз колхоз тебе направление дает, учись. Ученье никогда лишним не бывает. Не дай Бог, что со мной случиться. Тогда тебе с Наткой или к папаше с мамашей – попреки с тумаками собирать. Или к Ваньке – брательнику моему, меньшицей. Что он за птица – не мне тебе рассказывать. По новому порядку баба – человек. И как у всякого человека у нее должен быть свой кусок хлеба. Чтобы она не собакой, не тараканом за печкой – человеком жила.
- А тебе Вася с этого, что за корысть? Ты же мужик, и вообще.
- Знаешь, Марфа. Я хоть и мужик, но мать свою хорошо помню. Как она жила – хуже собаки. Что она в жизни видела: только тяжелую работу с утра до ночи. Пьяные побои от «любимого» мужа, его гулянки. Из красивого по празникам – церковные службы. Бил ее папаша, и по трезвому делу, и по-пьяни. А уж как в городу все деньги пропивал – это отдельная песня. И я мальцом все думал, что же мамаша терпит. А сейчас понимаю, что идти ей было некуда. Ради нас с братом да ради сестрицы Нюрки. А будь у нее кусок хлеба да угол какой снять, терпела бы она столько лет? Без профессии куда возьмут? Разве что в черное услужение в захудалом трактире каком. Или к кулаку какому в дешевые батрачки: днем на поле, вечером на сеновале.
- А ты что же?
- А я как в силу вошел, так и дал родителю по щам. Об одном жалею – не удавил его тогда. А надо было. И братцу Ваньке урок был бы, как над безответной супружницей изголяться. За что папашка меня выселил? Вот, собственно, за это самое. Мать к себе звал, так она за Нюрку испугалась:
- Сынок, я-то сбегу, а Нюрку замуж не возьмут. Я уж потерплю, сынок.
- И что, Вася! Много благодати поимела? Муж топором ее зарубил, за то, что на гривенек на водку не дала. А Нюрка все одно к нам сбежала. И папашу на дух не переносит.
- Потому тебе, Марфа, и уж тем более Нюрке и Натке, такой жизни не желаю. Понимаешь, Марфа. Я хочу, чтобы ты – моя нареченая, меня любила. А там где страх поселился, там любви не бывает. Любовь лишь там живет, где два сердца в лад стучат. Где видят один другого, слышат и жалеют.
Многие в селе Василия осуждали. Особенно негодовал старший брат:
-Жена учена, что вода толчена. Сколь ее не пестуй, одни музли на персты. Поди гнушаться будет тебя, скотника.
- Во-первых, не скотника, а зоотехника. А во-вторых! Знаешь что, Ванька! Я к вам с Параскевой под одеяло не лезу. И ты не суйся. Еще поучи, что баб бить надо!
- Для профилактики, как говорит дохтур. Утром в обед и вечером, чтобы место свое знала. Битая жинка, как взбитая перинка – мягче.
- Тебе мягче, а ей!
-Кто же бабу-дуру о ее хотелках спрашивает! Распустил ты свою Марфу, Васька! Как есть, распустил. Говорю, лупи ее, пока не поздно! Бей бабу кулаком, как молотом, будет баба золотом.
- Что-то, когда я тебе на Масленицу кулаком в нос заехал, ты на меня обиделся. Аж до самой Пасхи истерил. И то – мы оба мужики. И не всерьез дрались. Кулачные бои – как раз место и время силу да удаль показать. Ты имел полную возможность мне в скулу ответить. И разошлись бы полюбовно – оба с фонарями и никому не обидно. А Параша?! Ей каково, без вины получать? Или Парашку бить удобно, от нее в обратку не прилетит?
- Ой, приравнял! Она же баба, сиречь – дура. Ей это только на пользу!
- Ванька! А папаши нашего пример тебя ничему не научил? А ты не боишься, что Парашке это надоест, и она тебе ночью башку твою дурную отрубит? Вообще, бабу, тем более свою, бьет тот, кто с мужиками драться трусит. Вообще ты не думал с женой поговорить, как с человеком. Если что-то не устраивает, можно же сказать об этом для начала. Не сразу же кулаком в зубы.
Когда же осталась Марфа вдовицей горькой. Война на многих черные вдовьи платки повязала. И всех сравняла: и любимых жен, и страдалиц. Она сумела оценить слова Василия. Она имела возможность выбирать, даже тогда, когда и выбирать не из чего было. Да и не до того было, если честно. Валера являл собой олицетворение поговорки: «Не все то золото, что блестит!». То, что корейский демон-лис окажется в Белорусском Полесье –это вообще казуистика. И что это страшное в бою существо окажется на поверку не таким ужасным, верилось с трудом. Но, он оказался на подобие Василия – не тем, кем казался. Тогда огромый рыжий парняга оказался добрым и нежным. Так и этот кумихо Валерий Гу. Даже когда Валера злился, просто уходил в лес. Чтобы не причинить ей и детям вред. Потом, уже остыв, на холодную голову разбирался. По этому поводу объяснялся с Наташей:

- Пойми, Наталочка! Мама твоя мне жена, а не пеногаситель для злости взрослого половозрелого кобеля. Взрослый от малолетнего дебила отличается тем, что способен отвечать за свои действия и справляться с эмоциями, не причиняя вреда близким. А говорить с женой надо не кулаками, не когями, а словами. Через рот.
- Это тебе Су Джон сказал?
- Нет. Мой воспитатель женщин опасался. Боялся, что любовь причинит мне боль. Это меня лекарь Зинаида научила, что люди телепатией не обладают и мысли мои прочесть не могут. И потому лучше не играть в угадайку, а сказать об этом прямо. Два взрослых человека, которые любят и ценят друг друга, сумеют договориться. Тем более, что если женщину (не обязательно лисцу) довести до белого каленья. То она не только все девять хвостов начисто отгрызет, но и то, что под ними. И будет права. Если ты психически больной, то разможаться тебе не надо.
- А тетка Параскева говорит, что мужчина воин. Он и должен быть злым, а мудрая жена должна его ласкою да нежностью утихарить.
- Мало ее твой дядька кулаками гладил. Пойми, дочка. Воин сражается за свою женщину и ее детей. За них, а не с ними. Уясни себе разницу, дитя мое.
- В смысле?
- В прямом! Семья – это не поле битвы, а место, где человек отдыхает духом и телом. Место, где его любят и ценят те, кого он сам любит и ценит. Во всяком случае – нормальная семья. Я очень давно живу. И много видел. Ни разу не видел тирана и деспота, которого исправила кротость и ласка жертвы. А вот женщин, которых такой «воин па природе», забивал насмерть, видеть приходилось.
-Хочешь сказать, что тетя не права?
- Абсолютно. Женская мудрость не в том, чтобы уговаривать убийцу «не убий!». А в том, чтобы не вляпаться в такие отношения. А если уж угораздило (всякое бывает), то иметь силу и мужество уйти.
- А если она ….
- Женщина может выдать всякое. Она тоже человек, а не заводная кукла для утех. Только ударить или не ударить слабого – это выбор того человека (или не человека), который бьет. И если мужчина решил побить, то он найдет за что. Поверь мне на слово, найдет. Иногда им и повода не надо. От жертвы ничего в данном случае не зависит. Поэтому, дочка – поднял кобель на тебя руку один раз. Беги от него со всех ног. Даже если у тебя от него десять детей. Детей в охапку и бегом. В джунгли, в голую степь, на Лисью гору.
- А если изменяет. Говорят, от хорошей жены муж не гуляет…
- Еще как гуляет. Понимаешь, дочка! Тут дело не в женщине как таковой: хороша она или плоха, прекрасна ликом и телом, как юная богиня, или так себе. В семье случается всякое  : бывают обиды, ссоры, непонимание. Но вот измена – всегда выбор изменника и его же ответственность. Не жена виновата, что муж пошел на лево. Он сам виноват – не научен держать в узде инстинкты. И не муж причиной тому, что жена вертит хвостом – самцов приманивает. А сама вертихвостка. Я не могу совладать с похотью, а виноват в этом кто-то другой. Очень удобно. Только это…. по-скотски.
- Дядя Валера, но ведь бывает, что в семье ад кромешный….
- Бывает, девочка и так. Только измены это не выход. В семье все плохо, любовь ушла, остались только ненависть и раздражение, так что невозможно терпеть. Расходитесь полюбовно. И пусть каждый строит свою жизнь, как знает. А вот тайком от своей женщины (или от своего мужчины), это просто подлость.
- Я знаю, дядя Валера, почему так говоришь. Ваши тетки-лисицы злые. Вот ты и привык их уважать….
- Девочка моя. Послушай, пожалуйста, старого эльфа. Так говорят, только потому, что лисицы самостоятельные. Они имеют свой доход, имеют право владеть имуществом и распоряжаться собственной жизнью. И за себя постоять умеют. И если мужчина ей не нравится (не важно, эльф-лис или человек), обидел ее, предал, позволил лишнее. Она не будет терпеть годами и плакать – просто пошлет его нафиг с пляжа: «Я тобой была пьяна, но теперь протрезвела!» Лисицы просто не зависят от мужчин настолько, как человеческие женщины, в частности в Корее. Там женщина вообще не человек – приложение к мужчине.
- Потому, видимо, и считают, что лисицы злые. Но ведь, тебя, дядя Валера, лисица родила. И ты не злыдень какой. Значит , и мама твоя тоже нормальная была.
- Маму свою не помню. Но от осины не родятся апельсины. Причины, доченька, вовсе не в каких-то расовых различиях. А в общественном устройстве. Вот маму свою спроси. Что всем нравились, как тетке Параскеве, мужнины побои? Нравилось терпеть измены, пьянки, скотское отношение. Рожать каждый год и детей родившихся хоронить? Естественно, нет. Просто у забитой и бесправной женщины жизнь, как у собаки. Какой попадется хозяин. Хороший хозяин – жалеть будет. Плохой – обижать и гнобить. Но в один ряд с собой не поставит: «Курица – не птица,баба – не человек».
- А вот тетушка говорит, что если баба правильная: красивая,добрая милая, расторопная, то муж ее не обидит.
- Что еще раз доказывает, что тетушка не совсем умна. Дитя мое, как ты думаешь, почему общаясь с лисицами кумихо и с ведьмами, все мужчины стараются быть как можно любезнее? Даже те, которые ненавият всех женщин, включая собственную мать? Другим  : «Тварь», да «мразь». А с ними: « Уважаемая госпожа лисица!», « Почтенная ведающая мать!» Дело отнюдь не в их милоте и красоте. А в том, что им хамить (не говоря о том, чтобы руками махать), опасно для жизни и здоровья. Пойми, девочка! Милота и беззащитность не поможет предотвратить грубость и жестокость бракованного самца. Наоборот, спровоцирует. А вот самостоятельность и умение за себя постоять – это или отпугнет паскудника,или заставит его держать язык и руки на привязи. Потому я и говорю тебе, дочка, учись. Чтобы ты имела свою миску похлебки. И чтобы могла выбирать спутника жизни по сердцу и идти с ним по жизни рядом (а не плеститсь сзади, подобострастно заглядывая в глаза). Надежная профессия не поможет тебе найти хорошего мужа, тетя Параскева права. Но позволит не терпеть плохого.
- Дядя Валера! Ты – демон-лис, а говоришь как Олег Петрович, наш историк и литератор.
- Да потому, что это правда. Женщина не имела права распоряжаться своей жизнью. Она, в отличие от лисицы, ничего не решала. Чем кормить и как одевать, чему учить – решает отец или брат. Родители или опекуны решают, за кого отдать замуж (мужчину, к слову, тоже не осбенно спрашивали). Женщина обязана почитать мужа, как божество. Только жена для мужа никто и звать никак.
- Так ведь и муж обязан беречь и заботится.
- Обязан, дочка, да. Только, если муж обязанностями пренебрегал, то женщине нечем было на него воздействовать. Лиса может просто забрать детей и уйти от такого кобеля. Наши тетки те еще прохиндейки. И то умудрялись нарываться. А человеческая жена уйти не может. Разве что упрекнуть, рискуя получить тумаков. Муж может промотать приданое, избивать супругу и детей, выгонять из дома на мороз, отбирать и пропивать заработок.
- Но не все же так делали.
- Не все. Нормальный мужчина уважает и бережет женщину. Просто в «как раньше» нормой считалось не это. Общественое бытие определяет общественое сознание: моральные устои, порядки, обычаи, нормы поведения. Только,дитя мое, выбор есть у каждого.
-Дядя Валера, а ведь раньше мало кто уходил. А гнобили многих….
-Женщине, особенно человеческой, некуда было идти. Оставалось терпеть ради детей. Родители ее обратно не примут – это позор на всю семью. К сестрам и братьям – там у каждого своя семья и лишним ртам никто не рад. В монастырь? Без богатого приданого, но с хвостами – и там примут разве что в черное услужение. В дома увеселения? Так там девки нужны румяные да кругленькие, холеные. А избработная, изможденая многократными родами, мужниными побоями, с кучей женских болячек бабенка, да еще обременная хвостами, там не нужна совершено. Потому и терпели, а не потому, что это хорошо. *