Встречи с краснокнижными

Подошли как можно ближе к берегу. Якорь отдали почти на критической глубине. Эхолот показывал полтора метра под килем. Спустили на воду шлюпку.
Лето. Штиль. Не сильно палящее утреннее солнце. Голубое ласковое море, слепя глаза, лениво играло солнечными зайчиками. Оно казалось нежным и мягким. Волн не было, не было даже ряби.
Сразу за береговой чертой в голубоватой дымке зеленая пушистая тайга.
- По прогнозу ожидается ухудшение погоды, дождь, туман. – Доложил радист и добавил. – Во второй половине дня.
Почему наш радист всегда о плохой погоде докладывают с улыбкой? Загадка.
О своем прибытии в эту "точку" мы докладывали за двое суток, но на берегу нас никто почему-то не встречал. На подаваемые гудки реакции никакой. А топливо просили, будто уже на дрова перешли.
Взяв с собой, на всякий случай, пистолет-ракетницу, мало ли туман раньше времени нагрянет, на шестивесельном ялике направились к берегу. На пригорке, метрах в ста от воды, прямо на окраине пушистой зеленой тайги, виднелись топливные цистерны. Встречающих по-прежнему не было. Донкерман, спрыгнув прямо в воду, благо глубина ниже колена, помог вытянуть шлюпку на берег.
- Пока отдыхайте, может, и работать не придется! – И я в одиночку отправился по едва угадываемой дороге искать воинскую часть, для которой привезли очередную порцию солярки.
Летнее многоголосие тайги, после тоскливых криков чаек, приглушенных монотонным гудением судового двигателя, ошеломило и оглушило.
- Какая красота! – Радовался ярким и сочным краскам я, проживший основную часть жизни в городских условиях и среди железа на воде.
- Как здесь здорово жить! Девственная природа, чистейший воздух! - Как и полагается в подобных случаях, сам себе кривил душой, зная, что ни за какие коврижки не откажусь от доступных, хотя бы между рейсами, достижений цивилизации.

=

Донкерман, это рядовой член экипажа, который занимается приемкой и выдачей топлива. На берегу его называли бы кладовщиком. В данном случае это был молодой парень странной внешности. Нет, толстяком он не был, просто его голова на мощной длинной шее была как мяч с прилепленными круглыми ушами, глаза словно два пятака, нос как шарик между круглыми розовыми щеками-блюдцами. Всегда спокойный, никогда и никуда ни при каких обстоятельствах не спешил, повадками и внешностью напоминал ленивца.
Прозвали его Колобок.
Просмотрев на друзей, расположившихся отдыхать в тени невысоких кустов, обрамляющих каменистый пляж со стороны тайги, Колобок двинулся в сторону топливный бочек. Надо открыть горловины, замерить остатки топлива и записать все данные в грязную и помятую тетрадь с солидным названием "Журнал".
Возле ближайшей цистерны на куске жести, очевидно греясь на солнышке, лежала средних размеров черная змея.
- Змеюка, может и гадюка.
Ни скорость передвижения, ни выражение лица Колобка не изменились. Все как будто делалось мимоходом, но, уже через две-три секунды, после неуловимого движения, голова гадюки была накрепко зажата между пальцами юного любителя природы. Хвост плененной жертвы хлестал по крепкой руке змеелова, но он этого не замечал. Беспомощно раскрытая пасть с двумя большущими зубами, вот что было самое интересное.
- Гадюка обыкновенная. Ядовитая! - С удовлетворением прошептал Колобок.
Забыты топливные бочки, «журнал» валялся на траве, в глазах Колобка горели восторженные огоньки. Сломав палкой гадюке опасные зубы, голосом профессора ставящего важный эксперимент произнёс:
- А что, если окунуть, эту сволочь, головой в солярочку?

=

Двадцать минут неспешной ходьбы по почти девственной тайге и, сквозь кустарник, показались строения. Открывшаяся картина меня очень сильно удивила, обескуражила и, если честно, испугала.
Забор, огораживающий территорию воинской части, местами завален. Построенный вокруг невысокой березы сарай, стоявший посередине двора, разрушен. Окна в помещении, напоминающем казарму, выбиты и изнутри заставлены сетками военных кроватей. Дверь будто изрублена топором. На траве, земле, стенах и покореженной двери виднелись свежие кровавые пятна.
- Эй! Есть кто живой? – Очень тихо произнес я.
Тишина.
- Есть тут хоть кто-нибудь?
В разбитом окне за сеткой показалась лысая ушастая голова:
- Ты кто? – Спросила она.
- Топливо привез.
- Ты что не встретил их? – В другом окне появился такой же ушастик.
- Кого?
- Тигров. – Прошептал первый и добавил, - трёх.
- Если бы встретил, здесь бы не стоял. – Как мог спокойно сказал я, но к концу фразы уже стоял спиной к стене и внимательно всматривался в ближайший кустарник.
Перебивая друг друга, из разных окон, ушастики поведали жуткую историю о том, что за полчаса до моего появления, на территорию части ворвались три уссурийских тигра.
Народ, кто успел, забежали в единственное кирпичное здание, а один матросик, убегая от тигрицы, а это была мамаша с двумя детенышами, запрыгнул на сарай и полез на дерево. Тонкая береза не должна была его спасти, так как возвышалась над сараем всего метра на два. Тигрица тоже прыгнула на сарайчик, но хилое сооружение рухнуло под тяжестью огромной кошки. И пока та, поранив обо что-то лапу, с рычанием каталась от боли по земле, парень, зеленый от страха, успел залететь в еще не заваленную изнутри столами дверь. За ним бросилась и киска. Котята, каждый из которых был величиной с хорошего теленка, били стекла в окнах, за которыми мелькали перепуганные лица моряков строящих баррикады.
Покорежив дверь, громко рявкнув, тигрица скрылась в лесу, за ней, завалив остатки забора, убежали и тигрята.
- Весело у вас тут.
Отодвинув одного из ушастиков в сторону, за сеткой появилась голова, одетая в мичманскую фуражку:
- Топливо, говоришь? Ты давай выдавай, а накладные подпишем завтра. Идет?
- Утром деньги, вечером стулья.
Мне стало казаться, что в кустарнике постоянно что-то шевелится.
- Печати нет. У командира в сейфе, а он у ПВОшников гуляет, только завтра будет, - и, немного помолчав, спросил, ненавязчиво поведав мне о своей начитанности, - а что за стулья-то?
- Сразу видна хозяйственная хватка, – рассмеялся я, – а чего в тигров не стреляли, могли же человека лишиться. - Я зарядил пистолет-ракетницу.
- Да арсенал в кабинете командира, а он гуляет.
- И что, нет запасных ключей?
- Есть. У замполита.
- Ну?
- Палки гну! Так он там же, вместе с ним и гуляет.
- А чё не встретили нас на берегу? Мы ж радиограммой два дня назад предупредили о приходе.
- Вот два дня они и гуляют, а телеграмма вона она, на столе лежит, читали мы её.
- Передайте командиру, что суток через трое, если не испортится погода, вернемся, выдадим вашу пайку. Я ухожу.

=

- Вот это да! – С удивлением воскликнул Колобок.
Десять минут назад он, обмакнув голову гадюки в солярку, раскрутив за хвост, со всей силы зашвырнул в кусты и прилег на её место побалдеть, погреться. Змея, удивительным образом, нашла дорогу обратно и ползла прямо к Колобку.
- Так-так-так! – Опять с видом ученого проводящего опыт мирового значения пробормотал Саша.
Извиваясь в руке садиста змея, хлестнула хвостом экспериментатору по лицу.
- Больно. – Словно констатируя факт безобразного поведения подопытного, колобок прижал хвост змеи сапогом к земле. - А полную пасть мазута с песочком не хотела?
Раскрутив жертву за хвост над головой, ещё дальше забросил его в кусты и с чувством исполненного долга открыл журнал.

=

Дорога, ещё недавно занявшая двадцать минут, казалась бесконечной. Едва завернув за ближайшие кусты, скрывшие меня от сочувственных провожающих взглядов, начал накрывать страх и ужас, усиленный одиночеством. Казалось, что до этого гомонящие птицы, тоже в ужасе замолчали. Птичье пение и шелест листвы превратился в гул, как в напряженных моментах фильмов-ужасов. Густая зелень таёжного леса уже не радовала глаз, теперь это была хорошо замаскированная позиция противника.
В левой руке, нацеленный на лес пистолет-ракетница, в правой, увесистая сучковатая дубина. Вид был явно не бравый. Быстрыми шагами, непрерывно оглядываясь на все триста шестьдесят градусов, на полусогнутых ногах, почти бегом, двинулся в сторону спасительного берега.
Вдруг за спиной раздался треск. Может это были хлопки крыльев какой-нибудь птицы, но для меня это был треск ломающихся под тяжестью тигра веток. Холодный пот стекал со спины до пяток.
Оружие направлено в сторону источника звука. Со стороны я должен был напоминать краба с выставленными для обороны клешнями и двигающегося боком мелкими шажками.
Звук, раздавшийся опять же за спиной, похожий на лошадиное фырчанье, или на тихий рык большого зверя, привел меня в такой ужас, что я чуть не выстрелил.
- Лошади тут быть не может, это факт, – вслух соображал я, – иначе тигры бы за людьми не гонялись, может птица какая?
Чем дольше, тем становилось страшнее.
С другой стороны дороги, почему-то, опять сзади, раздался двойной глухой удар чего-то тяжелого о землю, будто здоровый зверь спрыгнул с высоты и затаился. Я уже не знал, с какой стороны ожидать нападения. Они, казалось, следили за мной одновременно со всех сторон.
На грани истерики глянул в сторону моря. Между деревьев показались мачты судна. Бросив взгляд на дорогу, краем глаза заметил черную тень, мелькнувшую за ближайшим кустом.
- Конец! – Упав на колени в ожидании удара тяжелой когтистой лапы, прошептал я.
Но его не последовало и, собрав всю силу, я рванул туда, где могло быть спасение - к шлюпке, к морю.
Несясь через кусты, давно уже потеряв из виду дорогу, я вырвался на поляну. На ней, полулёжа, расположились мои матросы. Увидев в ужасе округлившиеся их глаза, значит она, рыжая смерть моя, у меня за спиной, еще с большей скоростью, уже вслед за матросами, пролетел поляну и прибрежную каменистую полосу.

=

- Не понял?! – Возмутился Колобок. В его сторону ползла та же, совершенно ослепленная мазутом, гадюка, которая давно должна была сдохнуть от забитого в пасть песка.
- По запаху что ли ползет?
Удар палкой поставил точку на стремлении змеи отомстить обидчику. Но расслабиться ленивец не успел, из кустов выползла другая, ещё более длинная и темная.
Саша влез на топливную цистерну и, к великому своему ужасу, увидел, что с другой стороны ползла ещё одна, такая же страшная черная лента.
- Вендетта какая-то. – Прошептал он и уже злорадно добавил – А на бочку слабо забраться? А!
Пребывая в напряженном недоумении из-за мистического поведения змей-мстителей от неожиданного треска ломаемых веток и вида удирающих к шлюпке друзей, Колобок вздрогнул, гвозди в подошве кирзового сапога скользнули по металлу и он полетел вниз.

=

Только добежав до шлюпки, мы, услышав крики донкермана, обернулись и одновременно остановились. Колобок, что-то выкрикивая, держась за горловину бочки, медленно сползал вниз.
Народ, глядя то на меня, то на него сначала потихоньку, потом все громче и громче начал хохотать.
Растрепанный, тяжело дышащий, весь в ветках и листьях, с дубиной и пистолетом, неожиданно вылетевший из кустов, я их перепугал не меньше, чем тигр, если бы он оказался на моем месте.
На всякий случай, обойдя гогочущую толпу и заняв позицию ближе к лодке, не понимая действий донкермана, я скомандовал:
- Выдачи не будет. Все в шлюпку.
- Валеричь! Ну, у тебя и шутки! – Успокоившись, похихикивали они. – А мы тут размечтались об ухе с шашлычками и запотевшей бутылочке. А? Как тебе полянка?
- Если зайти подальше в лес, – усевшись в шлюпке не убирая пистолет, бросил дубину в море и, вытерев пот, я, наконец-то, улыбнулся, – то кто-нибудь, обязательно поест, но, думаю, что вам это не понравится.
- Что медведь?
- Бери больше. Тигры. Три.
Поняв, что означает мой внешний вид и такой неожиданный «выход» на поляну, всей командой быстро столкнув шлюпку в воду шлепая веслами по воде, истошно крича, звали оставшегося на берегу.
Колобок быстро сообразил, в чем дело, но что страшнее, сразу определить не мог.
Змей видно не было, наверно затаились в засаде.
- Сапоги не прокусите! - Крикнул для смелости и, окончательно убедившись, что из леса страх сильнее, отпустил руки.
Несколько секунд, и Колобок, с совершенно спокойным и безмятежным выражением лица, сидел рядом со мной в шлюпке.
Или "Красная книга" нам врала или оставшиеся в живых уссурийские тигры перемещались по побережью следом за моим судном, но везде, где я только не бывал, обязательно кто-то недавно их видел или, в крайнем случае, видел свежие тигриные следы.

К нашему возвращению поднялась небольшая волна, высоты которой хватало, для того, чтобы танкер начал биться корпусом о морское дно. Редко и мягко, но каждый новый удар был все сильнее и сильнее.
Поднявшись для доклада в каюту капитана, я увидел его спящим прямо за рабочим столом. Голова покоилась на правой руке, левая рука свисала вниз как веревка. На столе остатки закуски и стакан с прозрачной жидкостью. Бутылки не было, так как на флоте, по сложившейся привычке, в целях конспирации, бутылку ставили под стол.
- Павел Иннокентьевич! - Громко, но так, чтобы не испугать, войдя в каюту, попытался разбудить капитана.
Ноль эмоций.
Очередной удар судна о грунт оказался довольно таки сильным. Капитан приподнял голову и освободившейся рукой начал шарить по столу в поисках стакана. Я переставил стакан на тумбочку, капитан мне нужен был хоть немного мыслящий.
В этот момент сильнейший удар потряс судно. Да так, что у меня подогнулись ноги, где-то, что-то с грохотом упало, кто-то с возмущением заматерился, а Паша со всех сил грохнулся лбом о стол. Через секунду он стоял по стойке смирно и тупо смотрел прямо перед собой.
- Выдачи не будет, так как некому топливо принимать. – Доложил я скороговоркой неуверенный в длительности пребывания капитана в сознании.
Начинающий становиться осмысленным взгляд уперся в палубные часы, висевшие на гвоздике у лобового иллюминатора.
- Гости были?
- Нет. – Ответил я, нисколько не удивившись вопросу, разрядил ракетницу и положил её на стол. – Пистолет я брал на берег.
- Стань на якорь где-нибудь подальше, спать невозможно. – И сделав пару неуверенных шагов, рухнул с ракетницей в руках, как был в одежде, на койку.
Почему я не удивился, казалось неуместному вопросу о гостях? Я просто хорошо знал Пашины привычки, но об это можно узнать из следующего рассказа.