Утро на Салтовской линии

Ровно в 7:05 на <<Героев Труда>> прибыл поезд.
___

Одна из конечных Салтовской линии Харьковского метрополитена — «Исторический музей». Это центр города. Другая конечная — «Героев труда». С неё-то и начались утренние мучения пассажирской толпы.

Лампы на станции гудели так приятно, что могли бы создать домашний уют. Если бы не неудобные свитера и мокрые футболки под ними, если бы не переживания об утюге и комфорках, о контрольных, о злой начальнице и голодных детях, то да, было бы уютно. Если б по прибытию на другие станции не надобно было выходить, было б вообще замечательно. Но людям предстояло потом идти по зло**учему январскому морозу, когда календарь показывал только конец сентября.
У дальних ступеней стоял хиленький студент-очкарик с «Click on» под мышкой. Самый невзрачный персонаж, какого режиссёры превратили бы в героя-спасителя и парня симпатичной девчонки. Вы видели таких сто раз: в «Штольне» это Мальок, в «Чернобыле. Зоне Отчуждения» — Гоша, а в «Хижине в лесу» — балующийся «дрянью» Марти.
У студентика, помимо очков, были усы — подростковые, мелкие, серые волосинки над губами. Такие усы многих раздражают.
Недалеко, поставив ножки вместе и грея руки без перчаток горячим дыханием, находилась студентка в синей шапочке. Она ничего не повторяла, потому что не вытерпела бы холодной тетрадной обложки.И благодарила маму и Господа — в основном маму, — что та заставила надеть хотя бы шапку.
Где-то рядом шатался бомж. Его никто не прогонял. В принципе, он и не мешал никому… пока что.
Туда же подоспел продавец всякого барахла. Нищеброд, выглядящий богато в одном единственном, зато крутом костюме. «Костюмчик синего цвета. Костюмчик синего цвета-а. А это костюмчик синего цвета» — хотелось петь на мотив «Какао…».
Судя по всему, нищеброд был ещё и инопланетянином. Потому что в такой пиздец-морозец простой смертный с планеты Земля без куртки из дома не вылезет.
Табло показывало, что поезда нет уже три минуты и пять… шесть… семь секунд.
Студентка в синей шапочке в третий раз заглянула в тоннель. Так, думала она, поезд быстрее приедет. И на этот раз колдовство подействовало.
Тусклый рыжий свет, вырвавшийся из тоннеля, через пару секунд превратился в две больших фары. Гул заполнил всю станцию, и поезд остановился. Ровно в семь ноль пять утра.
В последний вагон зашли: студент-очкарик, студентка в синей шапочке, продавец-нищеброд, бомж и крупных размеров старушка. Главными частями её тела были очень, очень большие ягодицы и две сумки, немногим меньше попы. А руки, ноги, туловище и голова крепились к старушке в качестве дополнения.
Вместе с ними зашло несколько человек «массовки», все как на подбор в чёрных куртках. Можно было подумать, что люди в чёрном хотят задержать «инопланетянина» — продавца, которому не холодно. (Тем более, в начале второй части фильма Джей работал именно в метро). Но одинаковый цвет объяснялся просто: стильно, модно, молодёжно и в хорошем соотношении цены-качества доступно на «барабане». (Рынке на станции «Академика Барабашова»).
Состав тронулся, а студент чуть не тронулся умом, вспомнив, сколько английского надо повторить. Протёр фиолетовые мешки под глазами, поправил очки, зевнул и открыл «Click on». Начал повторять тему «What a story!».
— Роббери, — тихонько зашептал студент. — Ограбление. Ка крэшт инто э тьри. Машина врезалась в дерево.
«Стьюдентс вонт ту слип» — взглянув на парня и зевнув сама, подумала студентка.
— Вниманию пассажиров, — закричал внезапно продавец, — ручки по два пятьдесят! Чёрные. Синие. Красные. Карандаши простые. По две гривны. Влажные салфетки. Четыре гривны. Новейший справочник правил дорожного движения. Десять гривен.
Пара «людей в чёрном» купили ручки и салфетки. Остальные «задремали», потому что «инопланетянин» начал навязчиво трясти своим богатством перед каждым. Отвязаться от такого порой сложней, чем от бабульки, которая хочет сесть в переполненном вагоне.
Перед студенткой, видимо, по внешности оценив её как наивную и сдающуюся перед продавцами, человек покрутил тремя разными ручками. Смотри, мол, какое приобретение! Как будто в Париж бесплатно слетать или все книги Джорджа Мартина получить в подарок. Но ничего не изменилось. Студентка ручку не купила.
Вообще она видела торговлю барахлом так: «Вниманию пассажиров! Красные труселя Михалыча. Какашка из магазина приколов. Фото си...к Саши Грей. Прошлогодняя гречка с отличной плесенью. Чучело чихуахуа».

К счастью пассажиров, на «Студенческой» продавец покинул вагон. Он пошёл мучить людей дальше. А зашла целая толпа рабочего люда и студентов.
Среди них оказалось двое возбуждённо спорящих мужчин. На их возвышенный слог оборачивались все.
— На...я?! — заорал первый.
Студентка в синей шапке вздрогнула. Ей становилось почему-то смешно от таких ссор, но больше — страшно.
— Да за...ал! — ответил второй.
И тут первый толкнул второго.
— На...я так делать, пи...с, б...ь?
— Ты чё, о...ел?!
На «Академика Павлова» мужчины вывалились на платформу с кулаками и сильными толчками друг в друга. Все думали, что эти идиоты останутся на станции, но тот, что первым спросил: «Нахуя?!», вернулся. Его знакомый остался. Всё было тихо, но тут мужчину прорвало, и он начал орать на дедулю, спокойно прислонившегося к двери с надписью: «Не прислоняться».
— Дед! Понимаешь… — начался словесный поток. То ли про шкуру, то ли про шм..у.
Дед тихонько офигевал, ибо «сильно удивлялся» — неточное слово.

На «Академика Барабашова» быдло покинуло вагон. Но пассажиров ждал новый удар.
… Помнится мне вовсе не такой скверный денёк. Нас с Наташей, подружек-хохотушек, «заклинило» на тему кучерявых людей. Везде мы их замечали и смеялись, прикрыв рты. То человек в дредах зайдёт, то темнокожий паренёк, то кучерявый шатен, то кучерявый русый. Как специально!
Тут обратили внимание на высокого, в выглаженном костюме ещё одного кучерявого и… Ух ты! Да это же он! Или не он?.. Или кто-то просто очень похож?.. Всю дорогу гадали, Кварта едет с нами или не Кварта.
Александр Кварта — участник «Україна має талант», который весело плясал и пел «Синьорита, я влюблён!» — драйвовую, юношескую, позитивную песню-признание. Выступал он в жёлтом костюме, поэтому моя бабушка называла его «жёлтеньким».
Когда с Наташей решили — да, это он, артист вышел на «Академика Барабашова» (где-то там он выступал, гласили одно время рекламы). Я осталась, а Наташа последовала за ним. «Я его не догнала. Он так быстро бежал» — рассказала она на следующий день.
Да, было весело. Совсем не так, как тем утром пассажирам последнего вагона.
На «Академика Барабашова» заходит основная масса народа. И едут люди до конца или выходят за одну остановку до конечной. Поэтому поезд, особенно по утрам, напоминает «Камасутру». Каждый день в поезде придумывают новые позы. Сейчас они были такими: «Студенты в первый месяц осени», «Кричащий ребёнок обнимает ногу незнакомца», «Бабулька, жужжащая над мужчиной», «Бабулька, трепещущая сумками»… И с каждой секундой изобретались новые.
Как и в настоящей Камасутре, не обошлось без членов. Разных цветов (цвет диктовался брюками) и размеров пенисы торчали на уровне глаз смущённых девушек. Тем приходилось залезать в телефон или смотреть между двумя членами на рекламу. Некоторых побеждало любопытство, и совершенно беспалевно девушка переводила взгляд с дешёвых квартир на «Воробьиных горах» на складки ткани мужских брюк.
В завершении к схожести Камасутры и метро стоит сказать об описанных в книге восьми различных типах отметин. О-о-о, утреннее метро богато на отметины: от сумок, от ног, от локтей. И наберётся их свыше восьми. Особенно при поворотах почти перед и сразу после «Академика Барабашова».
Студентка в такие моменты, дабы не упасть, вспоминала американский мультфильм двухтысячных про четырёх друзей-подростков; те часто катались на волнах. Вот она представляла себя таким же сёрфером, старающимся удержаться на волнах. И удерживалась.
Сейчас же она, благо, сидела. Протирала потный лоб и решила синюю шапочку на время снять. На голове у неё оказался «дом». Чем не дом на тех «Воробьёвых горах» из рекламы? Там как будто воробушки прилетели, потом голуби клевали, а после них самосвал проехался. Студентка без синей шапочки комплексовала по поводу причёски (точнее, отсутствия оной), но людям было плевать, что там у студентки не так. Своих забот немало.
А несколько граждан этих самых забот прибавили.
Бомж в замкнутом пространстве начал вонять. Воняла сначала только одежда. Затем лицо бомжа стало красным. Глаза чуть не вылезли из орбит. И прямо над носом приятно надушившейся мадам раздалось протяжное и громкое: «Пр-р-р-р-р».
Если бы было: «Пу-у-ук», бомжа бы ещё поняли, простили и приняли как родного. Но это «Пр-р-р-р-р» испортило настроение, которое и так с утра не очень, комфорт, обаняние и духи прекрасной мадам.
Кто-то засмеялся, кто-то «ржанул», бабушка с сумками чуть поменьше попы сказала: «О Господи!» (А он-то в чём виноват? Сидит себе на небе и за организм бомжей не отвечает). Те, кто находился в непосредственной близости с субъектом без определённого места жительства, повалили от него во все стороны.
Пошла цепная реакция. Та часть вагона, в которой раскрылся зад бомжа, общим советом решила бомжа высадить. Но этого впоследствии не сделала. Другая часть не понимала, что вообще происходит. Кроме того, что все толкаются.
— Не толкайте меня сумкой, пожалуйста, — попросил паренёк бабушку.
А она стоит, как каменная. Парень не знает, куда ноги деть — так и так будут отдавлены бабушкиными яйцами или что там у неё? Потом обнаглеет и на тебя поставит сумку — тут уж понадобится свои яички беречь.
— Бабушка, уберите сумку.
Дёрнулась, словно услышала что-то неясное, отмахнулась и как будто специально ещё больше сумки пареньку на ноги навалила.
Тот не выдержал. Тронул бабульку за карман и сказал погромче:
— УБЕРИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА БЛИН, СУМКУ С МОИХ НОГ.
— Да слышу я! Не глухая.
Нагнулась. Убрала… На ноги другого парня.
Неподалёку (где конкретно — трудно сказать, ибо существо резвое) находился создатель позы «Кричащий ребёнок обнимает ногу незнакомца». Незнакомец тактично промолчал, а дитя одного года и N месяцев от роду пошло вдоль пассажиров. Дети в этом возрасте не различают «моё» и «чужое», их надо учить. А ребёнку замечаний особо не делали, лишь дважды назвали по имени — Кристиной, и ничего не объясняли.
Кристина начала трогать чужие сумки, очки, брелки, кошельки, лямки на сумках… Как сорока, налетала на всё, что блестит, серебрится и шевелится. Пассажиры начали возмущаться. Только одна девушка умилялась и даже подарила свой брелок. Но остальные умиляться и что-либо дарить почему-то не хотели.
Мама Кристины — сразу видно — была взрослым, интеллигентным и образованным человеком. Потому что сказала: «Кристина, пиздец!». Дорогая шубка на ней и не пойми что на ребёнке подчёркивало умение рационально использовать деньги. Лицо, залитое тональным кремом, надутые розовые-розовые губы и нарощенные белые волосы выражали богатый внутренний мир молодой матери. Леопардовые лосины, с одной стороны жевавшие междупопие, а с другой впивавшиеся в переднее место в традициях лучших порнофильмов, показывали, насколько «яжемать» скромна.
Мужчина, находившийся рядом с бомжом, обозлённый от дурного запаха, поймал Кристину. Не брал на руки, а просто остановил и придержал.
— А-а-а! Не трогайте ребёнка! — заверещала молодая мать. Все обернулись на её страшный крик. — Вы ебанутый?
— Мамаша, следите за своим ребёнком. И за своим языком.
— Ты посмотри, какой хам! — возмутилась мать и буквально вырвала дочь из рук не иначе как педофила. — Нормально, скажите, так ребёнка хватать?
— Девушка, успокойтесь, — тихо сказала одна из бабушек. Потому что мужчина потерял дар речи.

«Яжемать» действительно успокоилась, но, выходя на малолюдной «Киевской», про себя злостно шипела на пассажиров. Перед тем, как объявили: «Обережно! Дверi зачиняються. Наступна станцiя — „Пушкiнська“, пассажиры трёх вагонов отчётливо слышали стук каблуков богатых сапог мамаши.
До „Пушкинской“ ехали без приключений. Только всё ещё дышали взрывом пука и старательно делали вид, что ничего не чувствуют, оттого имели смешные лица.
Студент пошевелил губами, на миг вытянув вперёд усики, и стал повторять тему. По правде говоря, он уже всё повторил, теперь в голову лезли одни связанные с английским приколы. Но парень напротив, студент был уверен, фотографировал его. Поэтому студент не убирал „Click on“ и думал: „Сфоткай, типа умный“. Да и нечто приятное он почувствовал от случайного взгляда студентки без синей шапочки.
Делая вид, что внимательно читает, студент вспомнил своё неправильное произношение. „Cycling“ — как можно было езду на велосипеде прочитать как „киклинг“, а не „сайклин“?! А „danger“? „Дангер“ вместо „дэнджер“.
Помнилось студенту, он не сделал перевод текста и выкручивался как мог. Увидев незнакомое слово „companies“ в теме про телефон, он не догадался, что это „компании“ (хотя было просто!), а умудрился сказать, что телефонные… СТОЛБЫ.
А тема о Знаках зодиака? Эту оплошность допустила однокурсница. „Pisces“ („пайсиз“) — Знак зодиака Рыбы — она назвала… „пискэз“. Смеялись все! Два раза, с перерывом на попытку серьёзности. В третий раз, когда Лариса Викторовна платочком вытерла слезу и шутливо-укоризненно сказала: „Ужас“, раздалось поодиночное хихиканье.
На „Пушкинской“ зашёл высокий смуглый парень с андроидом в руках.
Ничто не предвещало беды. Пока не выяснилось, что парень понятия не имеет о наушниках!
Нет, нет, четвертование, колесование, пытка крысами — глухое Средневековье. В эпоху высоких технологий распространена пытка музыкой! И тем хмурым утром недоспавшиеся граждане наслаждались отнюдь не Моцартом и Бетховеном.
„Ну как так получилось? Я как цветок открылась. А ты признания мои растопта-а-ал“.
Возможно, не все в том вагоне ненавидели „попсу“. Может, кто и наслаждался современной, отечественной поп-музыкой. Но не когда она орёт в динамиках! И не было ничего этой боли больней…
Не дослушав Полякову, парень включил следующий трек.
„Расскажи мне, мама, что я сделала не так“ — на этих строках пассажиру уже стали делать замечания. Кто-то же просто смотрел на него как на чудака. Этот трек, не дожидаясь конца, парень также поспешил переключить на другой.
„Слава Богу, что Слава закончилась“ — подумала бабушка с яйцами или чем там ещё. Имена певиц настолько были на слуху, что бабулька начала различать их не только по декольте, трусам, цветам волос и кокошнику, но и по именам.
„Лада Седа-а-ан! — стук барабана. — Бак-ла-жан“.
Это уж было слишком!
Все мечтали выкинуть ценителя прекрасного „за борт“, вместе с его телефоном. Но тут случилось чудо: и длинные ресницы, и чёрные глаза, что красотой своей сгубили пацана, — всё утихло. Как оказалось, затишье перед бурей…

„Станцiя Пушкiнська≫!
Парень выключил музыку и уже никому не мешал. Через время на него перестали обращать внимание. Тем более, что на ‚подземной эстраде‘ появилась местная звезда.
Все эти ‚Баклажаны‘ — лишь скачанные записи, никакого живого звука. А Актриса без Оскара — так уже давно называли её в интернете — это и талант, и естественная красота, и вокальные данные. К тому же — умение выдавать пиздёж за правду вот уже более десяти лет.
Актриса без Оскара вошла в вагон в своём сексуальном чёрно-жёлто-зелёном свитере, с волосами цвета глины после дождя. И начала новую, печальную-препечальную историю.
— Люди добрые, — жалобно завыла Актриса, — простите, что я к вам обращаюсь…
Когда-то она была будто беременна. Затем у неё родился ребёнок даун, и деньги понадобились на лечение. Актриса не уточнила, чьё — может быть, своё, в психиатрической клинике, а бездушные харьковчане не так поняли и не все дружно раскрыли кошельки! Новая легенда была таковой: Актриса собирала деньги на лечение от рака. Кто-то даже пошутил: ‚Себе на рак‘, словно, напротив, женщина хотела заразиться.
Актриса ‚работала‘ настолько долго, что во ‚ВКонтакте‘ говорили: ‚Такое ощущение, что мои внуки её ещё застанут‘. Фотографии с попрошайкой высокого класса появлялись так часто, что люди потешались: ‚Все ловят Актрису вместо покемонов‘.
История с Актрисой длилась годами, а эпизод мог бы закончиться на двух добродушных лохах. Если бы из уст Актрисы не начали вылетать звуки ада, хриплые, с намёком на вокал. Ах, если бы она не пела!..
Полякову, Тимоти, Славу, Забияку из ‚Чили‘, ‚Серебро‘, хорошие, плохие и средненькие песни — всё это с удовольствием бы послушали вместо Актрисы. Неужели это её коварный ход? Чтобы платили деньги, лишь бы замолчала.
На ‚Университете‘ Актриса, попав в кадр камер двух смартфонов, вышла. Её наеденное, мясистое лицо, хмурое и хитрое, только распространяло негатив. А тут людям стало легче дышать (они ещё не подозревали о бонусе путешествия), к тому же, на ‚Универстите‘ много людей вышло. Одни направились к университету Сковороды, на площадь Свободы, к Сумской улице, к Иванова, Гиршмана, Мироносицкой, к Проспекту Правды… Другие пересаживались на ‚Госпром‘ Алексеевской линии.
Тогда вышла и студентка с синей шапочкой в сумке. Ни одна живая душа не обратила внимания на её исчезновение, кроме студента-очкарика. Он визуально запомнил оттенок синей шапочки, не зная, как тот называется. (Смальта, что ли?) Запомнил ‚дом‘ на голове и пот на лбу. Запомнил смешные колготки под широкими брюками. Бесконечное смущение. Неловкость. Ум… Так, как она напрягала лоб, не напрягают от простого дискомфорта и незначимых белендрясов.
Когда двери закрылись и поезд отправился на конечную, студенту взгрустнулось. А как через минуту оказалось несладко другим пассажирам!
Вы думаете, весь рассказ — просто стёб? Как бы ни так! Это очень жизненное, выполненное по законам литературы произведение. Вот хотя бы один из них: “ Если в первом акте пьесы на стене висит ружьё, то в последнем акте оно непременно должно выстрелить».
С самого начала, с самого «Героев Труда» — считайте, первого акта — в последнем вагоне ехал бомж. Один раз его организм уже дал сбой, и это можно было приравнять к предупреждающему выстрелу. Теперь «ружьё» по-настоящему «выстрелило».
Без того уже спёртый воздух наполнился едкой струйкой второго, более мощного: «Пр-р-р-р… Ква». Бомж покраснел от стыда и неудобства, вызванным «Ква». Все, кто был рядом, вскочили — и к дверям, отошли, ломанулись в толпу, теперь не такую тесную и без овуляшки.
В этот раз бомж не просто пукнул. Он натурально, хорошо так ОБО..АЛСЯ (только капс и никак иначе). И это было ужасней «яжематери», ценителя музыкального искусства, орущего матом быдла и Актрисы без Оскара вместе взятых. Ужасно вонюче и противно.
— Чья бздыня? — засмеялся кто-то.
— У-ужас, — протянула одна бабушка, начала кашлять и достала ингалятор.
— Капец.
— Е..ть.
— П...ец.
Отовсюду раздавались высоко интеллектуальные слова. Смущённая часть пассажиров только шепталась, хотя незадачливый бомж выпустил кое-что покруче «шептуна».

Минута ожидания «Исторического музея» тянулась вечность. И когда поезд прибыл на конечную, из последнего вагона пассажиры рванули первыми. Бомжу кто-то дал три гривны и сказал, что здесь, на переходе к «Площади Конституции» (бывшей «Советской»), есть туалет. Всё-таки у нас добрые и понимающие люди.
Когда уже не пришлось морщить носы, парни из одной компании принялись подкалываться:
— «Исторический музей» соответствует названию. Вы чувствуете? Это же запах истории!
— Просто ретро!
— Мы пережили исторический момент.
— Вот-вот. Чудом остались живы.
Одним из последних вышел студент. За ним — бомж. Оба шли в одну сторону, только бомж остался в туалете, а студент перешёл к «Советской» — он всё ещё называл станцию по-старому.
Как же хорошо пахло в самом метро! Без штанов бомжа, без того вагона… Мысли студента перешли к студентке в синей шапочке… Жаль, что он её больше не увидит…

***

На следующий день студент-очкарик решился написать в группу «Ищу тебя. Метро Харьков» такой пост:

«23 сентября в 7:05 мы ехали вместе в последнем вагоне.
Ты была в синей шапочке, которую потом сняла. И о чём-то много думала».

Захотел дописать про Актрису и бомжа, но передумал.
В группе девушка не состояла и пост не прочитала. Зато под постом успели прикольнуться в стиле: «Зассал очкарик» и «Не даст».
Студенты всё равно встретились. (Я же говорила, режиссёры делают из пассивных очкариков/ изгоев/ фриков крутых парней и дарят им встречи с прекрасным полом. А «пейсателю» почему так нельзя?) И вот как объясняется фортепиано в зарослях.
Оказывается, ребята учились в одной педагогической академии по одной специальности — учитель начальных классов. Только студентка училась на третьем курсе бюджета, а студент был контрактником на втором. Выходили они на разных станциях, потому что студентка пересаживалась на «Университете» и добиралась до «Площади Восстания», а студент пересаживался на «Историческом музее» и ехал до «Проспекта Гагарина». С разных сторон они доходили до одного учебного заведения — ХГПА.
Студент случайно заметил попутчицу из метро на третьем этаже перед кабинетом Галины Николаевны — одной из преподавательниц английского языка. Ему посчастливилось не краснеть перед её однокурсницами: девочки ещё не подошли.
Студентка не сразу вспомнила соседа по вагонной скамье, а потом рассмеялась. Её заливистый смех не мог не поставить жирную точку (или запятую, смотря как рассуждать) в чувствах студента.
— А как тебя зовут?
— Катя.
— А меня Лёша.
…Диалогов и встреч было ещё много. Вот так поезд на Салтовской линии и персонажи подземки объединили судьбы двух людей. Двух студентов-харьковчан.