Как Бог заповеди менял

Всё произошло как-то неожиданно. Выглянул раз Саваоф со своего балкона на просторы земные глянуть и, не знамо отчего, ажно ноги подкосились. Подкосились-то они знамо отчего… Это ж, почитай, сколько тысячелетиев, как он сляпал на скорую руку всю эту красоту неописуемую. Ну, положим, неописуемой она была несколько тысячелетий, а дальше… Ни в сказке сказать, ни пером описать… Вот и сейчас, Саваоф крепко-накрепко ухватился за трухлявые колонны и раскачивался на балконе, как в гамаке. Страх усилился, когда взору его предстали все прилегающие к терему хутора да слободы. Ямская, Раздолбанная, Канавинная, Замухрышкино, Зачухонье, Грязьненск… Соответствуя названиям, побежали по закоулкам и Ямская первая, и Ямская вторая, и Зачухонский проулок, и Раздолбанный съезд…
- Хорошо бы – ляктричество, - подумал Саваоф, - а то в дальку уже и не так…
Но, даже и того, что ему довелось увидеть, хватило для того, чтобы его охватил ужас, а в чертоги была немедленно затребована местная скорая помощь.
- Авдотья! Авдотья, туды-растуды, где тебя носит, - завопил Саваоф. – Ну-ка, наплющий мне капель каких спокаительных. Ты жа у нас по плющеньям будешь?
- Так я, батюшка, не по тем плющеньям. По другим, стало быть, - затараторила, вбежавшая на крик старуха. – А те, которые капельки спокаительные плющают, ты жа сам их давеча и посократил.
- Ты, Авдотья, в государственное дело не лезь, - топнул ногой Саваоф, - ум имей такой, как прозвание имеешь: сказано – плющиха, знать плющай везде, где надобно… Не про то реорганизация органов проводилась, чтобы бабы Самому Богу перечить могли! А чтобы кажна кухарка чем-нибудь управляла, так до революции ещё дожить надо… Плющай, табе сказано…
Авдотья поворчала себе под нос про какого-то Ильича, да и зашлёпала тапками по полу в обратную сторону.
- А, может, и права старуха, - почесал за ухом Саваоф, - окрамя яе, ить, каплями ведает и Василий-капельник… Видать, состарился… Сразу всего и не упомнишь… Вот и вдальку плохо обозреваю, и того, что было, не припоминаю… Вроде бы, оно и так, а вроде – и этак… Совсем запамятовал… Где-то ведь у меня записано было, сам же и научал святых да челядь грамоте господней… Ну да, десять заповедей… Куда же это я их сунул?
Саваоф покрутился на месте, помотал головешкою в разные стороны и, не придумав ничего толкового, встал на четвереньки и полез под нары. Там он завсегда находил всё, чего нигде никак не находилось. Оно и понятно: тут тебе и лежанка, тут тебе и читалка, на сон грядущий, да и, некоторым образом, столовка для всякого перекусу… Несколько минут из-под нар были видны дрыгающиеся ноги.
- Ну, вот же! – вдруг раздался радостный возглас и дрыгающие ноги стали выдрыгивать назад. – Ну, вот же, вот она!
В руках Саваофа была старая амбарная книга на которой Кирилл да Мефодий написали первыми буковками азбуки «Правила на кажный день заповедями прозываемые по думам самого Саваофа для всякой челяди во беспрекословное исполнение и следование божьей науки и явойного разуму. Аминь»
Пока Саваоф листал пыльные страницы, послышался звук шлёпающих тапочек и в светлицу пришлёпала Авдотья с кружкою в руках.
- Чего нашла, того и наплющила, - прошамкала старуха.
- Ты погоди, погоди, - прервал её Саваоф. – Ты глянь чего я нашёл. Вот скажи мне, баба дура, чего это я десять тысяч лет тому назад глаголил вам дуракам про всякие такие правила божьего этикету?
- Эк, куды ты, батюшка, сиганул, - пробормотала Авдотья. – Да рази до твоих мне думствований тогда было? Я, ить, у ту пору молода была, у меня думок было токо, як от вас, кобелей, отбиться… А ты мне про яки-то – этикетки…
- Вот оно и видно, что дурой была, а теперя ты многожды тысячелетняя дура, - фыркнул Саваоф. – Значит так, слухай и внимай: завтра чуть свет созвать ко мне в терем всех, хто у нас за яки дела отвечает и всех, кто у нас ни за что не отвечает, а в штате числится и жалованье исправно получает. И пущай они припомнят всё, чему я их научал десять тысяч лет назад. ЕГЭ у них завтрева будет по заповедям Господа Бога Саваофа. Меня, значит. Аминь.
- Ягэ, так ягэ, - прошамкала старуха. – Так табе, може, каки другие капли поискать, которы память налаживают?
- Ступай, - отрезал Бог, - не мешай мне дела господни творить. Завтра у мене Прямой доклад будет.
Авдотья выпила содержимое кружки и, повернувшись, застучала тапочками по доскам.
На следующий день, ни свет, ни заря у терема стали собираться святые да угодники. Авдотья сказала, что бог про якую-то Ягу пытать будет… Шо оно за яга? Окромя сказачной Бабы Яги здесь и слыхом не слыхивали, а тут – нате, ещё одна, чай – заморская… И пока мужики пыхтели цигарками, в толпе зашевелился ропот: «Идёть! Идёть! Без Бабы Яги, один…» Собравшиеся столпились в кучку и затянули, как было написано по регламенту, нестройными голосами:

Слава, слава Саваофу, он один у нас такой.
Он один укажет вдальку своей твёрдою рукой!

Саваоф подошёл к толпе святых да угодников, машинально перекрестился и пробормотал «Господи, помоги!» На какое-то мгновение застыл в недоумении, затем сплюнул и сердито пробурчал: «Всё вылетело из головы… «Господи» - это же я… Нет, надо, видать, чаще проводить политзаниятия…»

- Ну, что, господа угоднички, - начал Саваоф. – Хотя, какие вы «господа»? Господь един… И, кажется, что это я… Ничего не помню… Вот для этого, господа святые, я и собрал вас для сдачи ЕГИ…
- Протестуем, - вырвался из толпы пьяный голос Василия-капельника, - протестуем!.. Никакого насилия с энтой Егой не было, всё было добровольно, по любви, как ты учил…
- По любви – это правильно, - сказал Саваоф, - токмо речь сегодня идёт не о ваших шашнях, а в глобальном масштабе – что вы ещё, окромя шашней, помните, чему я вас научал…
- Господи, - раздался голос Алексея, человека божьего, - я предлагаю сразу отделить, как говорится, зёрна от плевел, чтобы не толочь воду в ступе. Кажный патриот Олимпа помнит, как «Отче наш», все твои заповеди, однако, как мне кажется, необходимо, в связи с изменившимися обстоятельствами, внести определённую ясность в рассматриваемый вопрос, а не заниматься демагогией и забалтыванием важных тем. А, посему, Господи, давайте сразу конкретизируем – на кого направлено остриё нашего негодования.
Присутствующие пооткрывали рты вместе с самим Саваофом и, не отрывая глаз, смотрели на Алексея, человека божьего. И когда тот на мгновение вдруг остановил свой спич, все дружно поддержали выступающего:
- Говори, говори, Алёшка, як ты есть человек божий!
- Так вот, - пришёл в себя Алексей, - я и говорю, что хватит нам заниматься всякими энтими бла-бла, а надо конкретно и принципиально ставить вопрос во главу угла! И пусть он стоит там, в углу, пока мы не решим с вами главного. А главное сегодня, святые угоднички, это направить божьи заповеди на конкретных исполнителей, а не ходить вокруг да около. Поэтому я предлагаю себе озвучить то, что мне на ум пришло. Во-первых, заповеди не могут носить какой-то универсальный характер, а должны адресоваться каждому по способностям и трудам его, а пользоваться – по потребностям. Таким образом, нам с вами надлежит рассмотреть и утвердить следующие положения ума и тела нашего общества. Назовём условно этот индивид общепринятым обозначением - «клиент». Итак, начнём: Клиент всегда прав. Прав-то он прав, но кто же ему даст столько прав? А посему, тут, как говорится, - на любителя. Кто как кого любит, у того стоко и прав. Правильно я говорю, господа святые?
- Дельно, Алёшка, дельно, - подхватила толпа.
- Тогда перейдём к следующему положению, - продолжил Алексей. – Для некоторых органов я предлагаю узаконить следующее положение: «Клиент всегда не прав». Это, господа святые, относится к таким органам, как наши доблестные работники охраны правопорядка. Пойдём дальше. Предлагаю утвердить такое важное положение в обществе, особливо тогда, когда речь идёт о намыливании и помывке, и внести изменения, записав в заповедях божьих: «Клиент всегда гол, как сокол»
- Ай, да Алёшка! Ай, да голова! – выкрикнул из кустов Василий-капельник.
- Пойдём дальше, - продолжил Алексей, человек божий. – Есть один очень важный момент, господа святые. С некоторых пор мы с вами воротились к таким объектам порядка, как вытрезвители. Объект установили, а закона для его, так сказать, жизнеобеспечения не утвердили. Поэтому я предлагаю наполнить этот пункт следующим содержимым и записать в заповеди божьи: «Клиент всегда пьян», чтобы не было никаких разногласий. А наш человек, господа святые, всегда пьян от своей, значит, счастливости. И с этим никто не будет спорить, ибо наша счастливость видна на морде каждого лица, это кому как угодно. Что ещё необходимо уточнить, чтобы основная масса управляющих транспортом типа осёл или ещё какая гужевая модель, знали и соблюдали ещё одно очень важное положение: «Клиент всегда должен»! Чтобы наши доблестные служители не гонялись за каждым ослом по просторам нашей необъятной родины, а получали беспрекословно то, что им положено, за просиживание в кустах и в жару, и в холод.
- Ай да Алёшка! Ай да сукин сын! – вскочил Николай-чудотворец. – Правильно говорит Алексей: до каких это пор простой гаишник будет каждый день просить у меня, как чудо, простую мзду? Правильно: утвердить! «Должен» и всё тут!
- Продолжим, господа святые да угодники, - сказал Алексей, человек божий. – Что там у нас по порядку? Ага… Вот… Но нельзя, господа святые, забывать и о рядовом клиенте… Поэтому предлагаю узаконить такое положение в наших божьих заповедях: «Клиент всегда сыт». И это никто из нас не станет отрицать. Даже если человек всегда голоден, он всегда может быть сыт. Для этого ему достаточно посмотреть на товары в наших торговых лавках или на рекламные щиты, которыми заставлены наши закоулки и скверы. Поэтому предлагаю это даже не обсуждать, а внести навечно в свод божьих заповедей и не предавать изменениям во веки веков. Аминь. И, подводя итог всему вышесказанному, хочу обратить ещё и ещё раз ваше внимание на простого человека и закрепить за ним, как признание нашей любви, на все времена такое божеское положение, которое ставит его выше всяких там гаишников и торгашей: «Клиент всегда лох ушастый» и спорить с этим бесполезно. Аминь.
Толпа взорвалась аплодисментами. Алексей, человек божий раскланялся на все четыре стороны и с гордо поднятой головой проследовал на своё место.
- Ну, что я могу сказать, - не спеша начал Саваоф, - патриота видно всегда и везде. И мы с вами, господа святые, должны выразить нашу глубокую благодарность моему человеку Алексею за тот доклад, который он подготовил к сегодняшнему дню.
- Я, Господи, хотела бы прибавить по одному очень важному моменту, - встала Параскева Пятница. – У нас только две группы населения свято чтут заповедь «Плодитесь и размножайтесь» - это китайцы и чиновники. И тех, и других развелось на земле видимо-невидимо. А где же, хочу я у тебя спросить, прости, Господи, остальные? Это как же мы должны «плодиться и размножаться», когда вокруг, Господи, торичелливая пустота? И тут, прости, Господи, виноват прежде всего ты сам, что пустил этот вопрос на самотёк. Есть только один настоящий мужик на земле это Сашка Лукашенко. Я тут как-то слухала яво и видела, як ён, поставив кое-кого в нужную позу, приговаривал: «Предупреждаю вас по-мужски: на работу ездить просто так запрещается. Раздевайтесь, напрягайтесь и начинайте работать!» Вот енто мужчина так мужчина. Явойную политику даже поэт один воспел в стихах:
Сябры! Я говорю вам, как мужчина:
в работе импотенты не нужны!
Где долг ваш и отдача гражданина?
Сачкует на сегодня пол страны!

Пришли в отдел, разделись тут же дружно
и сразу без раскачки за любовь.
Ведь нашей экономике что нужно?
Чтоб в органах всегда бурлила кровь.

Я верю и в народ и в перемены,
и даже в свой могучий аппарат.
Когда у нас поднимутся все члены,
появятся экстаз и результат.
Поэтому, Господи, пока мы в етом вопросе не достигли космических высот, предлагаю заповедь «Плодитесь и размножайтесь» поставить на первое место и ввести пособие «Отцовский капитал». Сделал дело, бутылку получил и три дня свободен. А если, Господи, ты не собираешься сам ставить всех в позу, так мы с бабами весною сами организуем Элгэбэтэу. А тады ужо – боле у нас не проси!
- Я, Господи, стар уже, - закряхтел Илья Пророк, - того гляди и на пенсию спровадят. Мне, как говорят нынче, всё уже по барабану, но мне так хочется дожить до того дня, когда начнут выполнять твою заповедь «Не укради».
- А что тебе, дед, не нравится, - заёрзал на скамейке Саваоф, - работа идёт, вопрос обсуждается… Закончили в сто тридцать седьмом чтении, осталось ещё тринадцать… Так что, дед, скоро мы этот вопрос поставим на голосование.
- Вот я и говорю, Господи, - вздохнул Илья Пророк, - уже внесено сорок семь тысяч двести одиннадцать поправок и пока их все обсудят и примут… Не дожить мне, поди, до энтого дня… Ты бы, может, сказал чего, али табе тоже некогда?..
- Боже, - пропищал где-то в углу Мефодий, - зачем ты дал всем уши, если тебя и так никто не слышит?
- Как же, - возмутился Саваоф, - а ну как эпидемия какая?
- И что, господи, - поддержал коллегу Кирилл, - все начнут тебя слушать?
- Что? В смысле… Так это, - опять заёрзал Саваоф, - слушать – не слушать, а будет за что маску зацепить…
В кустах что-то зашевелилось и оттуда донёсся голос Василия-капельника:
- Господи, на сколько рассчитана наша торжественная часть и ждать ли нам опосля энтого мероприятия банкет? А ещё, Господи, мне кажется, что мы ходим вокруг да около, а о главном почему-то все вдруг позабыли… Если уж что и менять, Господи, так надо подходить со всей сурьёзностью и я бы предложил изменить твои заповеди таким образом. Прошу записать мои предложения в протокол. Сейчас, Господи, я только вылезу, чтобы не одна буковка не пропала даром.
Наконец, из кустов выглянула голова Василия-капельника, затем оттуда выползло его тело, которое держало в руках какой-то клочок бумаги.
- Слухайте, господа святые да угодники божии, - начал Василий-капельник, - и не говорите, что не слышали. Вашему вниманию предлагаются десять божьих заповедей оцели… олицервота… олицетворяю-ю-щих народную мудрость.
Заповедь первая. Не пей до дна. Помни, что завтра может и не быть…
Заповедь вторая. Не понижай градус, градус должен нарастать до победы…
Заповедь третья. Тостуя – чти отца и мать свою. Мать нужно поминать в любых словосочетаниях и под любым градусом.
Заповедь четвёртая. После первой не закусывай.
Заповедь пятая. Между первой и второй перерывчик небольшой.
Заповедь шестая. Не возжелай рюмки ближнего своего.
Заповедь седьмая. Уважай ближнего своего, потому часто вопрошай: «Ты меня уважаешь?»
Заповедь восьмая. Не пей из горла… ближнего своего.
Заповедь девятая. Пей столько, пока не накушаешься.
Заповедь десятая. Не сотвори себе из водки кумира, пей всё, что ещё осталось.
Прошу голосовать. Кто «за»? Единогласно.
Закончив выступление, Василий-капельник затянул «Ой, мороз, мороз…» и с треском упал в кусты.
- Вот, господа святые, - вскочила Мария Магдалина, - вот вам наглядный пример, что на нашем Олимпе абсолютное неравенство. Вот вам наглядный пример – Василий-капельник: наболтал чего не попадя и спать! Никто не поинтересуется – «А как ты, любимая? Чего тебе не хватает?» Поэтому, прости Господи, я хочу сказать от лица всех женщин Олимпа и его окрестностей: хватит! И прошу внести мои предложения на голосование.
Если бы ты, Господи, был женщиной, то, я уверена, самыми главными заповедями на Олимпе и его окрестностях были такие простые и человеческие слова, которые я, от лица всех женщин Олимпа и его окрестностей хочу сейчас провозгласить:
Заповедь первая. Не сори.
Заповедь вторая. Не храпи.
Заповедь третья. Не кури.
Заповедь четвёртая. Не пей.
Заповедь пятая. Не кричи на меня.
Заповедь шестая. Я на диете. Не жри после шести.
Заповедь седьмая. Чтобы в магазине всё было, зачем я пришла, и не было очереди.
Заповедь восьмая. Все цены должны расти токо вниз.
Заповедь девятая. Чтобы все мужчины относились с пониманием и уважением, когда им говорят: «Я к подружке на пять минут. Помешивай суп через каждые полчаса!»
Заповедь десятая. Чтобы мужчины всегда посылали к маме, а не к матери.
Всё. Я кончила. А ещё, Господи, мне хочется добавить одну очень важную заповедь и прошу всех проголосовать за неё немедленно.
Заповедь одиннадцатая. Для всех не очень симпатичных женщин и трезвых мужчин. Возлюби немедленно ближнюю свою.
Всё. Я кончила второй раз.
- Я давно хотел спросить тебя, господи, - как будто проснулся Георгий-Победоносец, - а твои заповеди, вообще-то, носят рекомендательный карахтер или обязательны для всех? Мне хотелось бы ещё добавить кое-что. Вношу, господа святые, на ваше рассмотрение ещё одну заповедь: «У каждой жены в шкафу должно быть столько одежды, чтобы не один любовник туда не поместился».
По толпе пробежал дружный смех. Все стали вспоминать какие-то свои истории на эту тему, а Мария Магдалина подошла и расцеловала прямо в губы Георгия-Победоносца, тем самым выражая благодарность святому от лица всех женщин Олимпа и его окрестностей.
- Ну, как тебе ответить, Жора, в смысле, господин Георгий, заикаясь проговорил Саваоф, - вообще-то я писал всего одну заповедь: «Не с глаголами пишется всегда раздельно». А откуда взялись все остальные слова, это ещё надо разобраться… Мне кажется, сегодня, когда все кому надо и не надо уткнулись носом в интернет, их уже, наверное, не десять, а гораздо больше. Так что, господин Георгий, отвечая на твой вопрос, можно сказать так: давайте всё воспринимать, как данность, как эпоху нашего времени или как время нашей эпохи и относиться ко всему философически. Я правильно говорю, товарищи-господа святые?
- Верно, Господи, - снова раздался из кустов голос Василия-капельника.
- Дел у нас с вами, как говорил один известный телеперсонаж – «За гланды», - продолжил Саваоф. - У нас нет времени на раскачку, через три тысячи лет мы должны с вами сформировать программу выполнения всех ваших идей и предложений нашего сегодняшнего собрания. Со своей стороны могу сказать, что нам надо подумать… нам надо поглядеть… нам надо понюхать… нам надо поковырять в носу… а, по большому счёту, нам надо понатырить… я хотел сказать – понастырнее быть в своих достижениях… Ну, в общем, одним словом, как говорили древние греки, вы все поняли, что я хотел сказать.
- Всё, прости, Господи, - снова откуда-то из кустов донёсся голос Василия-капельника, - можно расползаться?..
- Да, всё, - твёрдо ответил Саваоф, - все свободны, ползите на все четыре стороны. – И вдруг спохватился, - ой, нет, постойте… У меня тут родилось одно очень важное предложение, без которого мы скоро с вами ничего вдальку не увидим… а нам ведь надо смотреть на три тысячи лет вперёд и назад… Я вот что, господа святые да угодники, а как вы насчёт лектрификации? Потому лектричество куда способней керосину и опять же экономия в спичках… Я вот Господь ваш, а вдальку уже и того… Вот 30 лет спал, в смысле – глядел, глядел на Окраину, а шо там… и не добачив… Вот оно, значит, куда и вышло… Может, мы, пока Чубайса нет, сами чаво повключаем? Предлагаю поручить это дело архангелу Михаилу… ён бегает быстро… Будет бегать и лампочки везде включать…
- Господа святые, - снова заговрил из кустов Василий-капельник, - все поняли, что сказал господь Бог? Кто не понял, прошу задавать мне вопросы. Мы, господа святые, должны поддержать анацативу Господа Бога, потому как я с им полностью согласен, так как лучше всех знаю, что такое ползать по кустам в полной темноте.
- Да, да, господа, - вскочила Мария Магдалина, - полностью поддерживаю и Бога нашего и Васю, когда они наклюкаются и ползут. Я их завсегда поддерживала и поддерживаю. Ползите, мои дорогие. Ляктричество – это наше будущее, Господа. С им виднее, как поднимать… ну, в смысле, демографию…
- Значит, господа святые, - подвёл черту Саваоф, - ежели других мнений нет, вопрос считается уже решённым и прошу считать отсутствие ляктричества, как его присутствие… А через три тысячалетия мы с вами определим энту выгоду. С тем и аминь. Все по кустам и за работу.