Павел I. Начало правления

Это отрывок из моей работы "История о любви, измене и убийстве", которая будет опубликована позднее.

______________________________________________________



Надо признать, что "своего часа" Павел ждал десятилетиями... Вот уж точно - "застоявшийся конь всю конюшню развалит"...

С началом правления Павла I, начинает государеву службу и его сын Александр. Он становится шефом Семёновского полка ( а его брат Константин - шефом Измайловского полка до 28 мая 1800 года, а затем он станет шефом Конного полка ), кроме того Александр был назначен первым военным губернатором Петербурга и в его подчинение входили военный комендант города, комендант крепости и петербургский обер-полицеймейстер. Каждое утро в семь часов и каждый вечер в восемь он подавал Императору рапорт. При этом необходимо было давать отчёт в мельчайших подробностях обо всех событиях, относящихся к гарнизону, к караулам города, включая информацию от конных патрулей, разъезжавших в Петербурге и его окрестностях; и за малейшую ошибку давался строгий выговор. Павел I со всей серьёзностью взялся за реформирование армии, которая во времена позднего правления его матушки стала откровенно разлагаться как в нравственном отношении, так и в профессиональных навыках.

Александр всецело разделял взгляды отца на ситуацию в стране. В беседе со своим другом князем Адамом Чарторийским он говорил:

"В наших делах господствует неимоверный беспорядок, грабят со всех сторон, все части управляются дурно. Порядок, кажется, изгнан отовсюду, а империя стремится лишь к РАСШИРЕНИЮ СВОИХ ПРЕДЕЛОВ" ( выделено мной. - И.Ш. ).

Великий князь Александр был ещё молод и характер его был робким, кроме того, он был близорук и немного глух на левое ухо ( это следствие его близкого нахождения от артиллерийской батареи во время стрельбы из "аракчеевских" пушек ). Одним словом - эта должность не была его синекурою и стоила Александру многих бессонных ночей ( тут уж было не до любви и нежности к Елизавете ). Оба великих князя смертельно боялись своего отца и, когда тот смотрел сколько-нибудь сердито, они бледнели и дрожали, как осиновый лист. Если выразиться по-простому, то Павел I откровенно "зашугал" своих сыновей..., и в особенности старшего.
В это непростое для Александра время он особенно нуждался в поддержке, которую смогла ему оказать юная супруга..., а между тем Елизавета и сама ждала от мужа любви и взаимности...

Александр любил свою жену как брат, но она хотела быть любимой так, как бы она его любила, если бы он сумел её понять. Безответное чувство очень тяжело, особенно во время его первого проявления. Принципы, внушённые великой княгине с детства её матерью, вели её к добродетели, к исполнению долга. Она чувствовала и знала, что муж должен быть главным предметом её привязанности, она стремилась к этому, но, оставаясь непонятой, всё более и более нуждалась в дружбе.
Именно эти обстоятельства и стали основанием её тесной дружбы с двумя княгинями - сначала с Варварой Головиной ( урождённая Голицына, 1766 - 1821 гг. ), которую я уже цитировал, а затем с княгиней Софьей Строгановой ( 1775 - 1845 гг. ). Благодаря мемуарам Варвары Николаевны, нам и стали известны многие события жизни русского двора того времени ( её муж Николай Николаевич Головин в 1793 году был назначен гофмаршалом двора великого князя Александра ). А Софья Владимировна всегда оставалась самой близкой и преданной её подругой. Имеются сведения, что в имении Строгановых в Марьино на реке Тосне Новгородской губернии хранилась интимная переписка Елизаветы Алексеевны с Софьей Владимировной Строгановой...

Начав своё правление, Павел I первым делом старался "вытравить" всё то, что напоминало бы время царствования Екатерины II. Он начал коренную ломку всех государственных устоев, которые сложились при его матери. А ломать было что... - распущенность и хаос в государственном управлении, беспорядок в финансах, в армии, в судебной системе и т.д.
Павел говорил:

"Этот развращённый народ желает, чтобы им постоянно управляли женщины, чтобы его повелителями были фавориты, а все преступления оставались безнаказанными".

Но вот методы, стиль этого "реформирования" и вызвали непонимание, а затем и сопротивление в первую очередь чиновников и военных..., что в конечном итоге и определило судьбу Императора.

Прежде всего Павел захотел изменить внешний вид военных. Вот как описывает Тургенев ( Александр Михайлович, 1772 - 1863 гг., адъютант князя Волконского Г.С., чиновник, Тобольский губернатор, мемуарист ) самые первые преобразования в этом направлении, испытанные на собственной голове:

"В пять часов утра я был уже на ротном дворе; двое гатчинских костюмеров, знатоков в высшей степени искусства обделывать на голове волоса по утверждённой форме и пригонять амуницию по уставу, были уже готовы. Они мгновенно завладели моею головою, чтобы оболванить её по утверждённой форме, и началась потеха.
Меня посадили на скамью посередине комнаты, обстригли спереди волосы под гребёнку, потом один из костюмеров, немного менее сажени ( 2 м 13 см. - И. Ш. ) ростом, начал мне переднюю часть головы натирать мелко истолчённым мелом; если Бог благословил мне и ещё 73 года жить на сём свете, я этой проделки не забуду !
Минут пять-шесть усердного трения головы моей костюмером привели меня в такое состояние, что я испугался, полагал, что мне приключилась какая-либо немощь: глаза мои видели комнату, всех и всё в ней находившееся вертящимися. Миллионы искр летали во всём пространстве, слёзы текли из глаз ручьём. Я попросил дежурного вахмистра остановить на несколько минут действие г-на костюмера, дать отдых несчастной моей голове. Просьба моя была уважена, и г-н профессор оболванивания голов по форме благоволил объявить вахтмейстеру, что сухой проделки на голове довольно, теперь только надобно смочить да засушить.
Я вздрогнул, услышав приговор костюмера о голове моей. Начинается мокрая операция. Чтобы не вымочить на мне белья, меня вместо пудроманта ( парикмахерская накидка на плечи - И. Ш. ) окутали рогожным кулем. Костюмер стал напротив меня ровно в разрезе на две половины лица и, набрав в рот артельного квасу, начал из уст своих, как из пожарной трубы опрыскивать черепоздание моё; едва он увлажил по шву головы, другой костюмер начал обильно сыпать пуховкою на голову муку во всех направлениях. По окончании сей операции, прочесали мне голову гребнем и приказали сидеть смирно, не ворочать головы, дать время образоваться на голове клестер-коре. Сзади в волоса привязали мне железный, в восемь вершков ( 8 х 4,4 см = 35,2 см. - И.Ш. ) прут для образования косы по форме. Букли приделали мне войлочные, огромной натуры, посредством согнутой дугою проволоки, которая огибала череп головы и, опираясь на нём, держала войлочные фалконеты с обеих сторон на высоте половины уха.
К девяти часам утра составившаяся из муки кора затвердела на черепе моей головы, как изверженная лава вулкана, и я под сим покровом мог безущербно выстоять под дождём несколько часов, как мраморная статуя, поставленная в саду.
Принялись за облачение тела моего и украсили меня не яко невесту, не яко чучело, поставляемое в огородах для пугания ворон. Увидев себя в зеркале, я не мог понять, для чего преобразовали меня из вида человеческого в уродливый огородного чучелы".

Я думаю, что подвергшись такой унизительной экзекуции, не один военный проклял "на чём свет стоит" реформы Павла Петровича... Именно при нём в армии появилось такое доселе неизвестное явление, как дезертирство... Объяснить это можно очень просто - наступившие ужасы нелепой дисциплины и наказаний сделали службу в мирное время в тысячу раз более опасной, чем самая кровопролитная война.

А про то, как государь начал "обустраивать" жизнь горожан, я опишу ближе к концу своего рассказа. Забегая вперёд, просто скажу - это был цирк и кромешный ад одновременно. Правление Екатерины II было по сути деспотичным, а уж про Павла Петровича тут и говорить нечего - деспот в квадрате.

Поначалу Павел открыл в прямом смысле "ящик Пандоры", установив снаружи Зимнего дворца ящик для анонимных жалоб и доносов. "Нашего брата" хлебом не корми, дай только донести на соседа..., бумаги не успевали вынимать..., голов тогда полетело, конечно, много - винных и невинных... Но вскоре наряду с доносами люди стали опускать в ящик "пасквили и карикатуры на царя"..., так что пришлось пресечь это народное творчество и ящик убрали.

На "международной арене" Павел в пику деяниям своей матери восстановил литовский статус в присоединённых польских губерниях после третьего раздела Речи Посполитой ( октябрь 1795 г. ), там снова был введён польский язык в делопроизводстве.

Кроме того первым делом Павел вернул в "строй" всех тех людей, которые попали в немилость к Императрице.
Примечательно, что даже был возвращён в "свет" незаконнорожденный сын Екатерины - Бобринский ( Алексей Григорьевич, 1762 - 1813 гг., фамилия ему была дана по названию села, купленного для его материального обеспечения - Бобрики ). Его отцом был граф Григорий Орлов.
Интересно рождение Бобринского - Екатерина была вынуждена скрывать свою беременность от мужа - Петра III, так как в последние годы не жила с ним "супружеской" жизнью... И вот во время начавшихся предродовых схваток был специально устроен пожар в одном из домов недалеко от Летнего дворца, а как известно, созерцание пожаров было любимым "реалити-шоу" Петра Фёдоровича. И вот пока Пётр "рванул" наблюдать за этим "огненным представлением", Екатерина благополучно родила сына, которого тут же передали на воспитание в семью её гардеробмейстера Василия Шкурина ( это он сам поджёг свой дом ). Екатерина не бросила сына на произвол судьбы и всячески помогала ему по жизни, хотя и без особо энтузиазма. В последний раз они встретились незадолго до кончины Императрицы, когда Алексей был приглашён вместе с супругой после их свадьбы.
Так вот, уже на четвёртый день после смерти Екатерины II Алексей Бобринский был вызван в Петербург..., и 12 ноября Павел пожаловал ему графское достоинство, назначил шефом 4-го эскадрона конной гвардии, подарил огромный "дом Штегельмана". Кстати, в этот дом, некогда принадлежащий его отцу Григорию Орлову, годом ранее был "подселен" из Петропавловской крепости пленённый Тадеуш Костюшко..., но об этой истории я расскажу позднее. Павел даже на одном из приёмов во дворце вывел графа Алексея Григорьевича Бобринского вперёд и представил его присутствовавшим гостям, как своего брата.

Внутренняя политика Павла I определялась двумя факторами - оппозицией всему тому, что делалось при его матери, и борьбой с проникновением в Россию идей французской революции, хотя вероятно, сам того не осознавая, он сделал в стране то же самое, что и революционные народные массы во Франции - ликвидировал старый, изживший себя режим, оставив через четыре года своим наследникам совершенно другое государство...

Ещё будучи великим князем, Павел Петрович хотел положить конец всем войнам, которые вела Екатерина II. Когда ему было 20 лет, он написал своей матери записку, в которой, рисуя картину бедственного положения империи, приходил к заключению, что России следовало бы отказаться от наступательных войн и устроить всю военную систему государства для обороны. Далее Павел подробно излагал все те меры, которые нужно было предпринять. Как известно, мать не сочла нужным прислушаться к сыну..., да и сам Павел, став впоследствии императором, был отнюдь не пацифистом..., да и многие следующие правители России "по праву сильного" предпочитали наносить военные удары в числе первых...

Кстати, в ноябре 1797 года Павел уже не знал чем ещё можно "насолить" усопшей матери и решил вернуть некоторым городам, переименованным при Екатерине II, прежние названия. Так Севастополь обратно превратился в Ахтиар и носил это название 29 лет, переименовавшись лишь при Николае I.

Екатерина II, будучи умной женщиной, предвидела коренную ломку устройства страны после своей кончины. Ещё в 1780 году она говорила, делая экивоки на сына:

"Вижу, в какие руки попадёт империя после моей смерти. Из нас сделают провинцию, зависящую от воли Пруссии".
"Мне больно было бы, если бы моя смерть, подобно смерти императрицы Елизаветы, послужила знаком изменения всей системы русской политики".

Эпатажная попытка уравнять сословия ( манифест "о приведении к присяге крепостных крестьян" ) привела к восстановлению против Павла всех и вся. Крестьяне, прознав о том, что они должны наравне со всеми приносить присягу государю, подумали, что это делается для того, "чтобы впредь не быть за помещиками"..., и якобы сами помещики скрывают от них это царское повеление. Начались крестьянские бунты и Павел был вынужден для подавления волнений отправить войска..., а 29 января 1797 года даже пришлось издать разъяснительный манифест "о должном послушании крестьян своим помещикам":

"... ныне уведомляемся, что в некоторых губерниях, крестьяне, помещикам принадлежащие, выходят из должного им послушания, возмечтав, будто бы они имеют учиниться свободными, и простирают упрямство и буйство до такой степени, что и самым премещениям и увещаниям от начальства и властей, нами постановленных, не внемлют.... Повелеваем, чтоб все помещикам принадлежащие крестьяне, спокойно пребывая в прежнем их звании, были послушны помещикам своим в оброках, работах и, словом, всякого рода крестьянских повинностях, под опасением за преслушание и своевольство неизбежного по строгости законной наказания..."

Но и этот манифест "не вразумил" крестьян, мечтавших о свободе. Мятежи еще до выхода "разъяснительного манифеста" сначала вспыхнули в Олонецком наместничестве ( первое известие о нём пришло в Петербург 22 декабря 1796 года ), а затем в 12-ти губерниях, но особенно сильно в Орловской, Тульской и Калужской.
Командующий "карательными войсками" ( два пехотных полка с артиллерией - 24 пушки ) фельдмаршал князь Репнин ( Николай Васильевич, 1734 - 1801 гг. ) писал 15 февраля 1797 года орловскому губернатору о подавлении крестьянского восстания в селе Брасово Комарицкой волости Брянского уезда ( сейчас это в Брянской обл. ):

"... за их упорное неповиновение правительству, от высочайшей власти установленному, и их помещику, не внемля даже высочайшему манифесту его императорского величества, от 29 января сего 1797 года, и за их упорственное сопротивление войскам его императорского величества, наказаны силою оружия и преданы, яко изверги, злодеи и преступники, огню и мечу; что тела их, справедливо погибших от их богопротивного преступления, недостойные погребения общего с верными подданными, зарыты в особую яму, с надписью, для всегдашнего омерзительного презрения всем верным подданным, что тут лежат преступники против Бога, государя и помещика... И, наконец, что дом их начинщика и первого начальника в сем богомерзком преступлении, деревни Ивановской крестьянина, Емельяна Чернодырова, истреблен до основания, так что и остатков оного и не видно. Дабы все о том быв известны, в подобные пагубные злодеяния не впадали".

А дело начиналось так - первыми поднялись крестьяне деревни Ивановой, принадлежавшей графу Апраксину. Во главе их встал крепостной Емельян Михайлович Чернодыров.
7 января 1797 года в деревне собралось до 800 человек крестьян из окрестных сёл, вооружённых кольями и дубинами. Они объявили себя государственными и отказались исполнять работы на помещика. Было решено занять центр Апраксинского имения - село Брасово. К восставшим присоединились крестьяне сёл Аркино, Лубошево, деревень Зеновкино, Тросной, Загрядской. В Брасове собралось более 5-ти тысяч восставших крестьян.
Вслед за апраксинскими поднялись и голицинские крепостные. Вначале восстали крестьяне Кокоревки во главе с Иваном Максимовичем Куркиным - жителем села Дерюгино ( ныне Комаричского района ). Восставшие разгромили контору винокуренного завода, конфисковали казну, сожгли все кабальные акты. 16 января был занят центр имения - село Радогощь. Наиболее жестокие притеснители крестьян ( управляющий, староста, сотский ) были казнены.
Восстание быстро распространилось на 38 сёл и деревень с 15 тысячами крепостных крестьян на территории нынешних Комаричского, Брасовского, Севского, Навлинского районов, на отдельные села Трубчевского и Брянского районов.
Восставшие крестьяне провели ряд важных мероприятий - ликвидировали барщину, закрыли винокуренные и другие заводы, уничтожили кабальные акты, начали раздел земли. Руководил всем штаб восстания - совет во главе с Чернодыровым, Куркиным, Савенковым и другими.
Как я уже писал выше, на подавление восстания был брошен фельдмаршал Николай Репнин. Мятеж был потоплен в крови. 10 февраля в результате штурма падает Радогощь, а 13 февраля Брасово.
По армейским подсчётам в бою за село Брасово было сделано 33 пушечных выстрела, израсходовано 600 патронов; убито 20 крестьян, 70 - ранено; при этом сгорело 16 крестьянских домов.
Оставшиеся в живых были подвергнуты жестокой порке розгами, 217 наиболее активных участников восстания отданы под суд, который проходил в Орле. 18-ти крестьянским руководителям, в том числе Чернодырову, Савенкову и Куркину, суд вынес самое жестокое тогда наказание: "наказать нещадно кнутом в Орле 25, да на месте 75 ударами и, вырезав ноздри и поставя штемпельные знаки, сослать вечно в каторжную работу".
Хотя это восстание и было подавлено, но оно не прошло бесследно..., через полтора месяца в день своей коронации Павлом I будет обнародован "Манифест о трёхдневной барщине", пусть формально, но дающий право крестьянам хоть на какие-то выходные дни.

Павел решил изменить даже место расположения царского двора ( повод - объявленный на один год траур ). Как следствие этого, прекрасный Царскосельский дворец, где могла бы отлично разместиться вся свита, был покинут и разорён, а все самые лучшие его вещи перевезены в Павловск - место, несомненно, красивое, но ничуть не подходящее для двора, который, однако, принуждён был там разместиться, ибо Павловск сделался резиденцией государя, любящего пышность и представительность. На скорую руку там было возведено ещё несколько построек, но все они составили самый выразительный контраст с сооружениями прошлого царствования.
В своё время в Царском Селе Екатерина II велела воздвигнуть для своего внука Александра великолепный дворец, а в Павловске Императрица Мария Фёдоровна поместила сына чуть ли не в хижину, пока по её приказанию ему строили деревянный дом. Это помещение великого князя было весьма тесным, но Елизавета Алексеевна и тем была довольна и даже чувствовала себя счастливой по сравнению с теми тремя неделями, которые ей пришлось провести во дворце вместе со свёкром и свекровью.

У Императора были наклонности к мистицизму... В первых днях царствования государя был пущен слух, будто часовому Летнего дворца является архангел Михаил; повторяли даже слова, сказанные им, значение которых было, впрочем, довольно туманно. При первом же известии о чудесном видении часовому, Павел дал обет, что, в случае, если у него будет ещё сын, то он назовёт его Михаилом.
Как бы там ни было, но уже через две недели после смерти Екатерины II был издан указ ( от 20 ноября 1796 г. ) о переименовании Летнего дворца в Михайловский. А вскоре было велено сломать и сам этот дворец ( указ от 28 ноября 1796 г. ) - "... для постоянного государева проживания строить с поспешанием новый неприступный дворец-замок. Стоять ему на месте обветшалого Летнего дома".

Всю зиму выносилось убранство Летнего дворца и разбирались его стены. А незадолго до отъезда в Москву на свою коронацию Павел заложил первый камень ( 26 февраля 1797 года ) в основание Михайловского замка. На эту "стройку века" были брошены все силы..., даже мраморные плиты, которые предназначались для стен Исаакиевского собора ( Екатерина II не успела его достроить ), были "переброшены" на нужды детища Павла I... В итоге Исаакий стал выглядеть уродцем - на роскошном мраморном основании были возведены кирпичные стены. Творческий креативный люд не остался безучастным к такому "беспредельному грабежу":

"Ce monument dont la base est de marbre et la cime de brique,
De deux règnes le caractère et la durée nous indique".

"Се памятникъ двухъ царствъ, обоимъ имъ приличный.
На мраморномъ низу поставленъ верхъ кирпичный".

Лист бумаги с этими строками был прикреплён к ограде собора. Автора вычислили быстро - им оказался капитан-лейтенант Павел Акимов, недавно вернувшийся в составе эскадры Балтийского флота из похода в Англию. Ходили слухи, что по приказу Павла I этому офицеру были отрезаны язык и уши..., и что он был сослан в Сибирь..., но на самом деле Павел Акимов не стал дожидаться "вердикта роскомнадзора" по своему стихотворчеству и попросту исчез... Прошло много времени и уже в царствование Александра I адмиралтейств-коллегия выразила сожаление по поводу "исчезновения" достойного офицера и предписала, что в случае его возвращения на морскую службу претензий к нему иметь не будет. Но "морской офицер-поэт" так и не объявился..., вероятнее всего ему удалось каким-то образом пересечь границу и укрыться в Европе.

Весь недолгий срок своего правления Павел "... с особенным старанием занимался возведением Михайловского замка, даже расстроил свои финансы вследствие той поспешности и стремления к роскоши, которые проявил при этой постройке, но едва только дворец был завершён и его величество думал насладиться в нём жизнью, как этот же дворец сделался его могилой и вскоре был заброшен его наследником...", но обо всём этом будет рассказано дальше.

..................


Но я продолжу свой рассказ...
К своей новой роли Павел I готовился загодя и был внутренне готов к трону, сочинив в черновом варианте множество новых указов и законов - они посыпались, как из рога изобилия уже в первые дни после смерти Екатерины II.

Хочу для интересующихся привести основные статьи бюджетных расходов и доходов в первый год правления Павла I  :

РАСХОДЫ:

Армия и флот...................................................... 25.000.000 руб.
Гражданские штаты............................................. 6.000.000 руб.
Иностранный департамент................................. 1.000.000 руб.
Духовенство............................. ............................1.000.000 руб.
Школы и благотворительные учреждения........ 1.221.762 руб.
Погашение долгов.............................................. 12.000.000 руб.
Кабинет ( личные расходы императора ).......... 3.650.000 руб.
Двор....................................................................... 3.600.000 руб.
Императорская фамилия.................................... 3.000.000 руб.

В статьях ДОХОДОВ крупные суммы продолжали, как и при Екатерине, доставляться налогами на крестьян:

Подушных с казённых и помещичьих крестьян.......14.390.055 руб.
Оброчных с казённых крестьян............................... 14.707.921 руб.
Питейные сборы........................................................ 18.089.393 руб.
Таможенные сборы..................................................... 5.978.289 руб.

Кроме того, с 1798 г. к повинностям казённых крестьян был прибавлен ещё дополнительный налог на 6.482.801 руб.
Для 36-ти миллионного населения страны это ещё маленькие цифры..., и в самом деле - "государевых" людей тогда было на порядок меньше, чем сейчас у нас бюджетников..., как говорится - один с сошкой, трое с ложкой..., да и "двор с кабинетом" сейчас гребут под себя намного больше...

Весной 1797 года Елизавета Алексеевна настолько ослабела, что впала в изнурительную и мучительную болезнь... Нездоровье великой княгини всё усиливалось, и ей позволили не являться ко двору, а провести несколько недель в уединении, посвятив это время лечению, предписанному докторами. Пока она болела, великий князь Александр едва не погиб и спасся лишь чудом.
Как-то утром, верхом, он присутствовал с Императором на учениях. Он находился поодаль от его величества и стоял на самом краю обрыва. Движение войск и блестевшее на солнце оружие напугали лошадь: та встала на дыбы, задние ноги её соскользнули, и она покатилась под гору вместе с великим князем. Поначалу к упавшему боялись подходить: полагали, что он погиб, но он только расшибся. Его спасла молодость. Будь он старше, наверняка переломал бы себе все кости, а так только сильно ушиб ключицу.

Елизавете Алексеевне становится противна личность самого Павла I, хотя Император скорее благоволил к своей невестке, находя в чертах её лица много сходства с покойной первой женой Натальей Алексеевной. Однако стиль поведения Императора, его грубость, несправедливость и жестокость делают его общество невыносимым для Елизаветы. Она старается держаться как почтительная невестка, но внутренне в ней всё негодует против павловского произвола. В письме к матери от 27 июня 1797 г. она, приводя различные факты павловского самодурства, убеждённо заключает, что за исключением нескольких офицеров народ в массе его ненавидит, и она почитает за честь - не видеть его.

А осенью 1797 года разладились уже отношения между Елизаветой Алексеевной и её свекровью..., они стали особенно напряжёнными из-за уже упоминавшейся мной свадьбы её младшей сестры Фредерики и шведского короля Густава IV. Вся пикантность ситуации заключалась в том, что российский двор целый год до этого вёл переговоры по устройству бракосочетания шведского короля и старшей дочери Павла - Александрины:

"Едва двор разместился в Гатчине и великие княгини вернулись в свои покои, как Императрица велела просить к себе Елизавету Алексеевну.
Мария Фёдоровна сидела за столом, держа в руках газету. Стоило Елизавете войти, как Императрица с горячностью воскликнула:
- Что это значит ? Шведский король женится на вашей сестре ?
- В первый раз слышу, -- отвечала великая княгиня.
- Это напечатано в газетах.
- Я их не читала.
- Не может быть. Вы знали. Ваша мать назначила свидание шведскому королю в Саксонии и везёт туда с собой ваших сестер.
- Мне писали, что моя мать собирается поехать в Саксонию для свидания с тётушкой. Другой цели я у неё не знаю.
- Неправда. Не может быть ! Вы ведёте себя недостойно по отношению ко мне. Вы не откровенны. По вашей милости я лишь из газет узнаю об обиде, которую наносят моей бедной Александрине. И главное, это происходит как раз в то время, когда нам подавали надежду, что свадьба состоится. Это ужасно ! Это положительно низко !
- Но я, право, не виновата.
- Вы знали и не предупредили меня. Вы не оказали мне тем ни доверия, ни должного уважения.
- Нет, я не знала. Впрочем, ведь мои письма читают на почте. Потрудитесь справиться о том, что мне пишет моя мать.
Елизавета произнесла эти последние слова в сильном волнении и даже раздражении от этой неприятной сцены. Ей пришлось выслушать ещё целый поток несдержанной речи, прежде чем она удалилась. С этой минуты Императрица с ней не разговаривала и не только явно относилась к ней с пренебрежением, но и делала на её счёт разные намёки, которые, несмотря на всё желание государыни, выходили скорее жалкими, чем колкими".

На самом деле Елизавета Алексеевна была немного в курсе "шведских" событий, так как в конце пребывания в Павловске она получила письмо от своей матери, в котором говорилось, что та едет в Саксонию повидаться со своей сестрой, герцогиней Саксен-Веймарской. Кроме того, на чистой стороне листа симпатическими чернилами ( проявляются после дополнительного воздействия ) были написаны следующие слова: "Представьте себе моё удивление: г. Таубе, который в данную минуту здесь, от имени шведского короля просит у меня руки одной из ваших младших сестёр. Я так этим поражена, что не знаю, что и отвечать..."

Император ничем не выражал своего неудовольствия Елизавете Алексеевне и ни в чём не изменил своего обращения с нею, лишь однажды он заметил ей, как бы в шутку:
- Ваша сестра идёт по стопам моей дочери.
- Очень, очень сожалею, - отвечала великая княгиня.
- Впрочем, нам это безразлично: мы всегда найдём, за кого выдать Александрину, - сказал государь.

Вот здесь ниже ( по ссылке ) портрет Фредерики Баденской.
"... судьба, хотя и блестящая, подвергла её многим испытаниям, и корона, возложенная на её голову, была покрыта шипами".
Шведский король был низвергнут в марте ( ох, уж этот март... ) 1809 года, а в 1812 году по прагматическим соображениям состоялся развод супругов, хотя они и продолжали друг друга любить. Бывший король оставил Фредерике и своим детям ( сын и три дочери ) огромное состояние...
Фредерика переживёт свою старшую сестричку Луизу ( Елизавету Алексеевну ) всего на полгода и умрёт от сердечно-сосудистого заболевания в сентябре 1826 года.

http://s50.radikal.ru/i130/1509/d2/58574dd99112.jpg


А между тем Императрица Мария Фёдоровна была "тяжела"...
За четыре недели до своего разрешения от бремени она получила известие о кончине своего отца, владетельного герцога Вюртембергского ( ум. 10 декабря 1797 г. ). Эти последние четыре недели её величество провела в уединении, но Император и остальные члены семьи по-прежнему показывались в обществе.

28 января 1798 года у Императрицы родился сын..., естественно, названный Михаилом ( ум. в 1849 г. ), единственный порфирородный из сыновей Павла I ( то есть родившийся в период его правления ).
Роды Императрицы были тяжелы, но не опасны...
Павел I и тут не смог удержаться от своих чудачеств. Сразу же после родов Марии Фёдоровны ( а дело было ночью ) он приказал своему церемониймейстеру объехать весь дипломатический корпус с известием о рождении наследника. Представьте себе ситуацию, когда глубоко после полуночи "представитель" Императора стучится во двор каждого посла и требует аудиенции с сонными главами посольств. Переполох был немалый...

Едва оправившись, Мария Фёдоровна получила известие о смерти своей матери ( Фридерика Доротея София, 1736 г. - ум. 24 февраля 1798 г. ), как раз в то время, когда ожидала её приезда в Россию ( немецкая бабушка, имевшая 11 детей, хотела посмотреть на русских внучат... ). Её Величество совсем была поражена этим несчастьем, и государь удвоил тогда внимание и нежность к своей супруге.

Но вернёмся к "молодёжи"...
Пять лет Александр и Елизавета жили в бездетном браке..., сейчас трудно сказать почему.... Возможно на Елизавету невольно наложила отпечаток судьба её родной тёти Натальи Алексеевны, скончавшейся здесь во время тяжёлых родов..., а может что-то ещё. Поговаривали, что причина возможно кроется в бесплодии Александра..., что вероятно и послужило его дальнейшему "примазыванию" к жизни другой семьи..., но это вряд ли, так как Александр души не чаял в приписываемой ему дочери графини Нарышкиной - Софьи..., об этом я ещё упомяну позднее.

Вот как выглядела Елизавета Алексеевна в 1798 году:

http://i057.radikal.ru/1507/ff/0c1f39864fc7.jpg


Но, как бы ни было, в ноябре 1798 года великая княгиня Елизавета объявила о своей беременности..., а 18 мая 1799 года у супругов родилась дочь, которую назвали Марией ( по всей видимости, в честь Императрицы Марии Фёдоровны ).

Так как девочка оказалась темноволосой ( а её родители были светлыми ), то по двору поползли слухи о неверности супруги. На крещении девочки Павел I в разговоре со статс-дамой Шарлоттой Карловной Ливен ( гувернантка детей Павла I ) заметил: "Сударыня, возможно ли, чтобы у мужа блондина и блондинки родился тёмненький младенец ?" На что последняя ответила: "Государь, Бог всемогущ !".
Кстати, хочу заметить, что об этой интереснейшей женщине, которая служила при дворе четырёх ( !!! ) императоров, в Википедии довольно-таки куцая статья, неправильно указана дата её рождения и даже нет дней и месяцев, поэтому я тут восполню этот пробел - она род. 27 июня 1743 г., ум. 24 февраля 1828 г., после её кончины при дворе был трёхдневный траур.

Ещё ранее Императрица Мария Фёдоровна первая обратила внимание Императора на то странное обстоятельство, что родившаяся великая княжна была темноволосой, в то время как и Александр, и Елизавета оба были блондинами.
Спустя несколько дней Император, вошёл в комнату, где находилась великая княгиня, не говоря ни слова, повернул Елизавету Алексеевну к свету и, скрестив руки на груди, уставился на неё самым оскорбительным образом..., затем резко повернулся на каблуках и вышел. Начиная с этого дня, он не разговаривал с ней в течении трёх месяцев...

Подозрения пали на друга и адъютанта Александра - поляка, князя Чарторийского ( Адам Ежи, 1770 - 1861 гг., его старшая сестра Мария Анна была восемь лет замужем за принцем Людвигом Вюртембергским - братом Императрицы Марии Фёдоровны; с января 1804 г. и по июнь 1806 г. - Адам будет министром иностранных дел Российской империи ). В то время у него была должность гофмейстера ( управляющий двором ) великой княжны Елены Павловны. Князя убрали "с глаз долой" подальше - в конце августа 1799 года его отправили в Италию посланником "к королю Сардинскому" ( Карл Эммануил IV, 1751 - 1819 гг., "король без королевства" ). Чарторийский "не дотянул" до свадьбы своей "подшефной" - Елены Павловны всего полтора месяца ( 12 октября 1799 года ).
Здесь портрет князя Адама Чарторийского:

http://s017.radikal.ru/i413/1509/22/7b3fa3d27f12.jpg

Странно, конечно, а ведь никто тогда и не вспомнил ( а может просто и не знали ), что шестеро из семи детей Амалии ( мать Елизаветы Алексеевны ) были брюнетами и тёмными шатенами..., а потому абсолютно не факт, что у блондинов должен родиться тоже светловолосый отпрыск..., тем более, что по мере взросления у ребёнка может измениться не только цвет волос, но и цвет глаз.

Отношения императрицы Марии Фёдоровны и великой княгини Елизаветы Алексеевны были и до этого не самыми лучшими, а после рождения Марии они ещё более обострились..., письма на имя великой княгини велено было перлюстрировать. Надо отдать должное Александру - он не поверил в неверность своей жены..., по крайней мере, публично он так себя и повёл, впрочем, ко всей этой истории он отнёсся довольно-таки равнодушно.

Оскорблённая подозрениями и императорской немилостью, Елизавета замкнулась в пределах детской комнаты и своих апартаментов, стараясь как можно меньше принимать участия в делах двора и большого света. Она чувствовала себя одинокой, никому не нужной в царской семье...
По словам современников, "печать ранней грусти легла на её образ". Все её интересы отныне заключались в "мышке" - так она звала дочь. Отныне вести о ней занимают в её письмах к матери главенствующее место:

"Моя малышка Мари, наконец, имеет зуб, одни утверждают, что глазной, другие - что это один из первых резцов. Всё, что знаю я, - это то, что дети начинают обычно не с передних зубов. Однако она почти не болела, сейчас, кажется, появляется второй. Это такая славная девочка: даже если ей нездоровится, об этом нельзя догадаться по её настроению. Только бы она сохранила этот характер !"

Однако материнское счастье великой княгини было недолгим - 27 июля 1800 года, прожив всего чуть более одного года, скончалась великая княжна Мария Александровна, её дочь, любимая "Mäuschen" ( Мышонок ).
Император был огорчён этой смертью и испуган впечатлением, произведённым на Елизавету сильным горем. Она почти не плакала, что очень беспокоило государя, который выказал при этом случае тёплое участие к своей невестке.

Вот ещё один отрывок из письма Елизаветы к матери:

"О, мама, как ужасна непоправимая потеря: я первый раз переношу нечто подобное. Вы легко можете понять, какая пустота, какая смерть распространилась в моём существовании. Вы теряли ребёнка, но у вас оставались другие дети, а у меня их нет, и я даже теряю надежду иметь детей в будущем. Но даже если б у меня и был другой ребёнок, то её, моей обожаемой Mäuschen, более не существует..."

Тело малютки было набальзамировано и перевезено в Невский монастырь..., погребением руководил гофмаршал двора ( церемониймейстер ) великого князя Александра - граф Толстой ( Николай Александрович, 1765 - 1816 гг. ). Кстати, его двоюродного брата - князя Салтыкова Николая Ивановича я уже упоминал в этой публикации - он был официальным воспитателем великих князей Александра и Константина после смерти их первой воспитательницы Софьи Бек, а многим ранее Екатерина II "прикрепляла" его к своему сыну Павлу в качестве наставника.

Вот здесь фотография надгробия "Мышонка" в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры:

http://s020.radikal.ru/i700/1509/fd/b4de5df6a657.jpg


Смерть дочери ненадолго сблизила Елизавету с мужем, однако позже оттолкнула ещё больше... Зимой 1801 года Александр вновь "положил глаз" на придворную красавицу Марию Антоновну Нарышкину ( урожд. Святополк-Четвертинская, 1779 - 1854 гг. ), и вплоть до 1813 года Елизавета Алексеевна стала "соломенной вдовой"...

Утром ( в 9 час. 45 мин ) 1 февраля 1801 года Павел I начал торжественный переезд из Зимнего дворца в ещё "сырой" Михайловский дворец, выстроенный в стиле романтического классицизма. На всём пути следования были расставлены гвардейские полки. Торжественная процессия сопровождалась пальбой из пушек и музыкой полковых оркестров. После семи часов вечера в театре дворца французскими актёрами были сыграны два спектакля - "Ревнивый любовник" и "Женихи".
На следующий день здесь состоялся маскарад для дворянства и купечества. Было роздано 3100 пригласительных билетов..., однако явилось на 263 "маски" меньше. Особого празднества не получилось, так как во дворце повис густой туман..., и даже тысячи горевших свечей не могли "осветить" нависший полумрак. Император удалился в свои покои без пятнадцати десять, а через полтора часа после него ушла и Мария Фёдоровна..., народ же "тусовался" до двух ночи.

Вслед за Императором в новый замок переехал и цесаревич Александр с супругой Елизаветой. Там они заняли помещения на нижнем этаже в северо-восточной части замка. Покои великой княгини были прекрасно оборудованы, и, казалось, что были учтены все её эстетические и духовные потребности: стены обтянуты лионским шёлком и бархатом, в специальном зале собраны уникальные предметы античного искусства. Более скромными были апартаменты Александра.
Вот как описывает современник покои Елизаветы Алексеевны:

"Уборная великой княгини .... была обтянута великолепной лионской материей. Две прекрасные колонны из олонецкого мрамора, красного с белым, украшали нишу. Около ниши стояли две статуи из каррарского мрамора: горюющая женщина, подпирающая голову рукой, и молодая девушка, играющая с голубем.
С этой комнатой был смежен прелестный кабинет, весь в зеркалах. В нише, поддерживаемой двумя колоннами, стоял диван, обтянутый, как и остальная мебель, розовым бархатом; трудно описать то отрадное и успокоительное впечатление, которое производило это убранство. Письменный стол, покрытый книгами, и фортепиано доказывали, что не одна муза здесь нашла себе приют.
Спальня имела в себе нечто величественное. Но в ней было невозможно жить: здесь господствовала такая сырость, что великая княгиня не раз от неё заболевала".

И в самом деле - ничего не могло быть вреднее для здоровья, чем этот замок. Комнаты ещё не проветрились от затхлого "аромата" строительного мусора. Можно сказать "удушливая павловская атмосфера проникала повсюду"...
Сырость пронизывала все помещения, густой туман заполнял их, разрушая как сам дворец с его убранством, так и здоровье его обитателей. Зачастую по углам помещений сверху донизу тянулись полосы льда в ширину с ладонь. Елизавета из-за всего этого не "вылезала" из простуды.

Надо сказать, что постройка этого дворца на протяжении многих лет оставалась заветной мечтой Павла. Общий замысел создания замка и первые эскизы его планировки принадлежали самому Императору. Работа над проектом будущей резиденции началась ещё в 1784 году, в бытность его великим князем...

Строительство дворца велось невиданными темпами, день и ночь при свете фонарей и факелов... Задействовано было около 6-ти тысяч человек. Ходили слухи, что затраты на возведение и обустройство замка составили 15 - 18 миллионов рублей ( сколько "распилили, откатили и занесли" история умалчивает, но даже в те времена говорили, что тьма-тьмущую... ), а по официальным документам - 6.171.069 рублей. То, что это астрономическая сумма - видно из приведённых мной ранее строк бюджета и, чтобы лучше понять масштабы затрат на строительство замка, я скажу, что запланированный годовой бюджет Российской империи на 1797 год составил 63.673.194 руб. ( в итоге он был превышен более чем в два раза ), а среднестатистический гражданин тратил на себя ежедневно в среднем около 20 копеек ( кто серебряный рубль, а кто и медную полушку - четверть копейки... ).

Ни один фасад здания не был повторяем, но, несмотря на это, дворец воспринимается как целостный объём. Главным южным фасадом замок выходил непосредственно на гранитный берег Воскресенского канала, отчего его стены, облицованные красным гранитом и розовым олонецким мрамором "цвета пламени и пепла", казались вырастающими прямо из воды. К главному фасаду подводили три каменных моста: средний, предназначавшийся для царственных особ и иностранных послов, и два боковых, располагавшихся под углами. С остальных трёх сторон была открытая территория острова, на которую с юга, запада и севера можно было попасть по пяти подъёмным мостам. У мостов стояли караулы. Рвы-каналы, которые окружали замок создавали впечатление неприступности, своим видом дворец напоминал скорее средневековый рыцарский замок или крепость. Запутанность и сложность планировки самого здания объясняются постоянным вмешательством Павла I в этот проект.

Вот здесь ( ссылка ниже ) фотография современного Михайловского замка, спроектированного придворным архитектором - Винченцо Бренна ( Викентий Францевич, 1747 - 1820 гг. ), очень вероятно использование отдельных наработок архитектора Баженова ( Василий Иванович, 1738 -1799 гг. ), снимок сделан с воздушного шара:

http://s018.radikal.ru/i525/1507/e1/f7de618b0b89.jpg

А вот здесь рисунок замка того времени:

http://s014.radikal.ru/i329/1509/87/0f3a76320d29.jpg


Хочу показать фотографию макета Михайловского замка. На нём хорошо видны два канала, которые впоследствии поочерёдно ( с промежутком почти 60 лет ) были засыпаны. Справа видна река Фонтанка, перед главным фасадом ( южная сторона ) находился Воскресенский канал, который соединялся с Церковным каналом ( слева ) и ещё далее в Верхнем саду ( сейчас Михайловский сад ) с двумя прудами. Церковный канал соединялся с рекой Мойкой.
Я посмотрел старые карты Петербурга и увидел, что на схеме 1822 года Церковный канал присутствует, а на плане 1823 года его уже нет, а что касается Воскресенского канала, то скорее всего он был засыпан ( судя по картам ) позднее 1877 года. В ходе реконструкции в 2003 году была восстановлена часть Воскресенского канала вместе с Трёхчастным мостом.

http://s019.radikal.ru/i626/1508/3e/4166d4d372be.jpg


Надо сказать, что после смерти Павла I почти всё, что представляло в Михайловском замке хоть какую-либо ценность, было вывезено в другие дворцы Петербурга и его пригороды. Помещения стали сдаваться под казённые квартиры для чиновников и служащих, а затем в 1819 году замок был передан Главному инженерному училищу и спустя четыре года переименован в Инженерный. Под нужды училища перестройка активно велась как внутри здания, так и снаружи... В годы Великой Отечественной войны сюда "прилетали" и авиационные бомбы, в частности, была разрушена часть стены западного фасада. Сейчас после передачи замка Русскому музею там идёт планомерная реконструкция...

Однако в Михайловском замке есть место, где можно увидеть сохранившиеся до наших дней подлинные живописные плафоны. Они находятся в Галерее Рафаэля..., это помещение называется так потому, что здесь были выставлены четыре шпалеры - копии фресок Рафаэля в Ватикане. Шпалеры занимали почти всю длину глухой стены галерии. В камер-фурьерском журнале наименование этого помещения другое - Готлисовая комната.
Я ниже размещу ссылку, а вы по ней пройдите..., и в появившемся экранном окошке будет Галерея Рафаэля. Затем, управляя функциями движения и приближения ( или просто мышкой ), рассмотрите потолок этой галереи. Там увидите три плафона работы придворного живописца Меттенлейтера ( Иоган Якоб, 1750 - 1825 гг. ), который знаменит ещё тем, что сразу после гибели Павла I гримировал его лицо...
На центральном плафоне изображён храм Минервы, на ступенях которого находятся "Свободные Искусства". Зодчество "представлено" мужчиной в красной тунике - это и есть сам архитектор Михайловского замка Винченцо Бренна ( под рукой у него лежит план дворца ). А самого себя художник изобразил в аллегорической фигуре Живописи ( стоит за мольбертом ). Окна в этой галерее выходят в сторону большого восьмиугольного двора, а глухая стена обращена к малому треугольному дворику:

http://www.virtualrm.spb.ru/rmtour/galereja-rafaelja-1.html