Арабская сказка

Арабская сказка

1

Жара и солнце, здесь песок,
Царит тысячелетья.
Унылый вид, не видно в нём
Отметин жизни вечной.

В зените солнце, вновь бархан
Сменяет здесь пейзаж,
Но караван вперёд идёт,
Как призрачный мираж.

– Когда же вечер?
Солнце зноем его замучило давно,
Он к караванам не приучен,
Терпеть придется всё равно.

Отец потребовал: – Сын, съезди!
Сопроводи ты караван,
Был мною он давно обещан,
Нельзя пускаться на обман.

Саид послушался, и вскоре
Сей караван уже в пути.
Везут они его калифу
В прекрасный город – Бенеры.

Стемнело, все расположились
Под звёздным небом отдыхать.
Саид лежит, ему не спится,
И начинает представлять:

– Когда доеду до калифа,
Немного точно погощу,
Ну а потом гуляю лихо,
Я Бенеры озолочу!

Визиря сын гулять умеет,
Нечасто, но вино в руке
Наутро молотом стучало
Зачем-то в буйной голове.

– Я побываю на развале,
Отцу подарок поищу,
А то пристал, и нет покоя:
«Когда же я тебя женю!»

Ночь, тишина, и вдруг раздался
Отчаянный неровный крик,
И зазвенело всё ужасно,

Рабыни перешли на визг.

Заржали кони, сталь звенела,
Переполох, смертельный стон.
Саид вскочил, дамаск лег в руку,
Не робкого десятка он.

Ткань расползлась, шатёр распался
Под острым натиском клинка.
Саид стоит, обдан багрянцем
Неумолимого огня.

Тут на него напали двое,
Живым хотели повязать.
Саид умело их пристроил
К Аллаху очередь занять.

Смешалось всё при лунном свете,
Огонь и стоны, лязг клинков.
Саид рубился в этой сече,
Он проиграет всё равно.

Уж слишком всё внезапно было,
В главе его сплошной туман,
Последний раз его задели,
И он свалился за бархан.

Очнулся утром весь в порезах,
Едва оправился от ран,
Пополз вперёд, чтобы увидеть,
Как разорили караван.

Он вспомнил всё, в пылу сраженья
Увидел банды главаря,
Хотел он чьей-то лютой смерти,
Аллаха призывая зря.

Саид ползёт, куда не зная,
Так рано сгинуть не хотел.
Песок течёт, и он не знает,
Какой же ждёт его удел.

2

Ракель была вдова давно,
Нам помнится и ныне,
Как караванщица слыла
Красивейшей в пустыне.

От мужа опыт переняв,
Взялась за дело ловко.
Ей бог бразды правленья дал
Бродить в пустыни ходко.

Прекрасны очи, дивный стан,
Загар на лике зрелом,
Изгиб бровей похож на меч,
Откованный умело.

Всё говорит – она горда,
Умна и справедлива,
Недаром добрая молва
О ней всегда ходила.

Товар давали, не боясь,
Она ведь лихо правит,
Цена умеренна, и в срок
Она его доставит.

Не первый день они в пути,
И ночь уже настала,
Она движением руки
Привал всем указала.

Шатёр разбили для Ракель,
Верблюды сбились кругом.
Все отдыхают, чтоб с утра
Идти им друг за другом.

Свеча горит в её шатре,
Отбрасывая блики,
Она у зеркала сидит
И вспоминает лики.

Когда-то счастлива была,
Смеялась беззаботно,
В объятиях любви спала,
Но длилось всё недолго.

Всё это кануло как дым,
Тоска сжимает сердце.
Она надеется, Хаким
Залечит раны средством.

С младенчества Хаким при ней,
Был лекарем домашним,
Теперь немного постарел,
Но духом не упавший.

Он говорил: – Зачем грустить?
Всё послано нам свыше.
С судьбой не надобно шутить.
Мы дышим тем, чем дышим.

С ним было просто поболтать,
Поведать о невзгодах.
Умел утешить он всегда,
И дома и в дорогах.

Полог шатра рукой подняв,
Она слуге сказала:
– Пускай Хаким зайдёт ко мне,
Сегодня я устала.

Ночь, звёзды, тишина,
И холод пробирает.
Одна лишь в вышине луна
Всю местность освещает.

Да костерок недалеко
Теплом людей приветил,
И как маяк в ночи горит,
Чтоб кто-нибудь заметил.

Лихие люди не простят,
Оставят крови след,
Они всегда в ночи летят,
Как мотыльки на свет.

Лишь бы беда их обошла
И банды им не встретить,
Тогда доставят караван,
В пути их не заметят.

Вот показался силуэт,
Знакомый ей до боли.
Хаким на склоне своих лет
Был предан её воле.

– Хотела что-то, госпожа?
Устало он спросил.
Ему, как многим, переход
Все силы истощил.

– Я позвала тебя к себе,
Чтоб было не так скучно,
Тяжёлой мыслью я томлюсь
Мне одиноко, грустно.

Пролей бальзам на душу мне
Найди то утешенье,
Хочу забыться, как во сне,
Есть у тебя коренья?

Года идут, а я одна
В песках ищу спасенья,
А водопады и сады
Предала я забвенью.

Мне погрузиться бы в мечты
Под рокот водопада,
А я люблю свою тоску,
И большего не надо.

– Ракель, послушай ты меня.
Тоской сжигая сердце,
Сжигаешь ты саму себя,
Захлопни эту дверцу.

Нам жизнь послали, чтобы мы
Прошли все испытанья.
Не хочешь жить – тогда умри,
Но прекрати страданья.

Должна ты верить: в вышине
Блеснёт надежды лучик.
Глядишь, представится тебе
И твой счастливый случай.

Мир так прекрасен, госпожа,
Возьми, остепенись,
Развей тоску, вернись к себе,
Гуляй и веселись.

– Но что за шум там у костра?
Верблюды всполошились.
Наверно, к нам пришла беда
Мы чем-то провинились?

Вбежал слуга, отдал поклон.
– Прости, что прерываю,
Но там к нам вышел человек,
И кто такой – не знаю.

Он ярким солнцем опалён,
Изранен, весь в лохмотьях.
Замерз, прилёг сейчас к огню,
С трудом держась на локтях.

Напиться дали мы ему
И кушать предложили.
Накидками и чем смогли
По-божески укрыли.

Видать, давно он шёл пешком
И обезвожен очень,
Что скажешь делать, госпожа?
Ему помочь не хочешь?

– Несите вы его сюда,
Хаким, давай за дело,
Тебе не привыкать уже
Лечить людей умело.

Внесли его, он весь в крови.
Прижав ладони к сердцу,
Ракель взмолилась: – Не умри!
Забилось часто сердце.

То был мужчина, у него
Всё тело было в ранах
Одежды, что впитали кровь,
Были грязны и рваны.

Хаким сказал: – Ракель, уйди,
Тебе смотреть негоже,
Что будет здесь происходить.
Поверь мне, Бог поможет.

Обидно стало ей, зачем
Её он прогоняет?
Вид ран и крови у людей
Давно уж не пугает.

Сдавила пальцы в кулаки
И, молча стиснув зубы,
Она покинула шатёр,
Кусая свои губы.

Хаким лохмотья разорвал,
Омыл больному раны,
Бальзам достал и стал втирать.
Секрет он знал от мамы.

Айгуль ведь травницей была
Со знанием и в силе,
А за советом, если что,
Все к ней всегда ходили.

Как приготовить, из чего,
Добавить что по делу,
Лекарством стало, от него
Была бы польза телу,

Но эти руки и могли
Смешать раствор смертельный,
И душу в вечность обратить,
Отправить в путь последний.

Ракель стояла у шатра
Томилась ожиданьем.
Минуты шли, и час прошёл
Нет хуже, чем незнанье.

Полог шатра рукой подняв,
Хаким вдруг показался.
Ладонью пот со лба убрав,
Он начал улыбаться.

– Замёрзла ты, иди поспи, –
Он ей сказал с укором. –
Раны его не глубоки,
Поправится он скоро,

Но пару дней придётся нам
На месте оставаться
И от дальнейшего пути
На время отказаться.

Ракель согласно головой
Ему в ответ кивнула
И удалилась на покой,
Чему-то улыбнулась.

Наутро, солнце чуть взошло,
Хаким менял повязки,
А время медленно так шло,
Было тягучим, вязким.

Он бегал, что-то доставал,
Над зельем колдовал
Ракель к шатру, где был больной,
Ворча, не допускал.

Прошло два дня, как целый год,
И утро настаёт.
Ракель решила, что пора
Отправиться вперёд.

Коснулся луч земли пустой,
Песок позолотив.
Она сказала всем: – Вперёд!
Уже пора идти,

Не может время больше ждать,
И так мы отстаём.
Хаким, прости, но нам пора,
Иначе не дойдём.

Воды у нас немного есть,
Но с каждым днём она
Становится ценней стократ,
А цель и не видна.

Не знаю, как там наш больной,
Возьмём его с собой,
И, если выдержит он путь,
Знать, рано на покой.

Открылись пологи шатра,
И, щурясь на свету,
Им бывший раненый предстал,
Опёршись на клюку.

Он строен был, высок собой,
А ясные глаза
Смотрели весело, за жизнь
Судьбу благодаря.

Он подошёл, отдал поклон,
С почтением сказал:
– Вы оба жизнь спасли мою,
А я и не мечтал

Увидеть снова солнца свет
И новую зарю.
Я ваш должник, и слов уж нет,
Вас всех благодарю.

Обузой вам в пути мне быть
Теперь не суждено.
Ваш лекарь раны залечил
Прекрасно и умно.

К кому он руки приложил,
Им дали шанс второй.
Быть может, сгинул я б уже,
Не будь Хаким с тобой.

Зовут меня Саид,
Мы шли из Хатры в Бенеры.
На встречу с бандой были мы
Судьбой обречены.

Везли мы золото, рабов,
Калифу чтоб продать,
Но, видно, нам не повезло
Чего уж вспоминать.

Мы грелись ночью у костра,
Застали нас врасплох.
Отпор достойный дать уже
Никто из нас не смог.

Я ранен был и долго полз,
В барханах отдыхал.
Потом поднялся и пошёл,
Когда вас повстречал

И сколько времени прошло,
Со счёта сбился я,
Но ноги шли и шли вперёд,
И вот пред вами я.

Ракель смотрела на него,
И стало сердце жать.
Сказала: – Раз в порядке вы,
Мы можем продолжать

Наш путь неблизкий,
Хоть и мы идём, откуда вы,
Недавно вышли к нам вперёд,
То есть опять в Хотры.

Как мог вернуться он теперь,
Ведь каравана нет?
Один остался, и ему
Назад дороги нет.

И взгляд его печальным стал,
Но, справившись с собой,
Он улыбнулся и сказал:
– Да будет мир с тобой.

Поднялся ветер небольшой,
Стирает он следы.
А караван ушёл вперёд,
Им предстоит дойти

До места, где шумят сады,
Фонтаны влагой бьют.
Где отдых и покой всегда
Они себе найдут.

3

Визирь сидел, плохие думы
Его тревожили давно.
Послал он с караваном сына,
И нету вести от него.

Два раза голубь сизокрылый
Ему посланье приносил.
Теперь, же тишиной томимый
Он ждал, хватило б только сил.

Он знал, в пустыне злые люди
Не прочь разжиться грабежом,
Но с его сыном была свита,
Да и охранники при нём,

Вот если только кто-то предал,
Донёс маршруты до врага.
Тогда Аллах мне не поможет,
Убийц не дрогнула рука,

Но есть немного утешенья,
Быть может, выкуп за него
Попросит тот, кто там в пустыне
Был за хозяина давно.

Гарем Саиду был не нужен,
Он говорил: – Зачем, отец?
Хочу любить всего одну я
И встретить с нею свой конец.

Невест здесь много побывало,
Со всеми холоден он был,
Душевных струн не задевали
Те, кто в покои заходил.

Тогда визирь пошёл на хитрость:
Отправил сына в Бенеры.
Он знал, у местного калифа
Есть дочь – Создание Зари.

Хотел под старость лет покоя
И внуков голосистый смех.
Глядишь, по вкусу дочь придётся,
В душе, надеясь на успех.

Её портрет был переправлен
Ему с оказией давно.
Калиф не прочь был породниться
Всё было втайне решено.

Визирь потратился прилично,
Собрал достойный караван,
Но и сказал он сыну лично:
– Калифу кое-что отдам.

К нему зайди, побудь там гостем,
Развейся, денег не жалей
И кубок до краёв чудесный
Вина приличного испей.

И вот итог, не видно сына,
Надежда тает с каждым днём.
Сидит один, печален ликом,
И думы горькие при нём.

4

В ногах костёр пылает ярко,
Вино играет в головах,
Карим гуляет средь собратьев
С лихой улыбкой на устах.

Такой великою поживой
Они не тешились давно.
А караван, что захватили,
Им был обещан уж давно.

Слугу визиря подкупили,
Чтоб сообщил им обо всём.
И вот поэтому свободно
Карим гуляет даже днём.

Визирь затеял ли облаву
Иль отправляет караван –
Карим об этом точно знает
И ускользает, как туман.

В его отряде дисциплина,
Он человеком дорожит.
Раба возьмёт, простолюдина
С бедой своею приютит.

Он был высок, собою статен,
С косою саженью в плечах,
И ликом был вполне приятен
Довольно молод, не в годах.

Обидно было, упустили,
Саида – сына упыря.
Карим от этого невесел,
Себя бичует он зазря.

А месть была б такою сладкой
Бальзамом на душу легла,
Но вот постигла неудача,
Саид исчез и с ним ушла

Надежда, он её лелеял,
Хотел исполнить свой обет –
Отца лишить навеки сына
И мести положить конец.

Визирь по ложному доносу
Казнил и мучил без конца,
Не соблюдая правосудья,
Оставил сына без отца.

В его душе хватало места
Для чувства большего – Любви,
Сейчас венец его желаний
Был на дороге, был в пути.

Ракель любил он безответно,
Надежду всё же не терял,
И если б знал, что это тщетно
Вкус к жизни точно потерял.

Когда Ракель лишь овдовела –
Визирем муж замучен был, –
Карим пришёл к ней и несмело
Ей своё сердце предложил.

Ракель сказала, что не время.
Печаль в душе свежа, поверь,
Тоска и горе – это бремя,
Мне не оправиться теперь.

Потом разбойничать он начал,
Собрал людей и много дней
Искал с ней встречи, чтоб поведать,
Что с каждым днём любовь сильней.

Хотел сказать ей, что он мститель,
Как мог визирю досаждал,
Не душегуб и не мучитель,
Он гнев свой местью наполнял.

Сейчас лишь ночь, и солнце вскоре
Раскрасит светом мир сполна,
А он всё больше жаждет встречи,
В душе его любовь жива.

Она не знала, что он часто
Её дорогой замечал,
Берёг покой её чудесный
И вдаль лишь взглядом провожал.

Теперь ему одно лишь надо –
Перехватить Ракель в пути.
Свои сокровища, что нажил,
К её ногам преподнести.

С такими мыслями собравшись,
К шатру он тихо подошёл,
Луна свой свет лила неяркий,
А сон по-прежнему не шёл.

Подумалось: «Зачем в пустыне,
Ночь в одиночку коротать?»
Велел слуге, чтоб из добычи
В шатёр кого-нибудь прислать.

Карим возлёг, кальян дымится,
От предвкушения легко.
Какую женщину он встретит?
Как до рассвета далеко.

Открылся тихо полог пёстрый,
Вошла рабыня не спеша,
Главу держала она гордо,
Была чудесно хороша.

Как водопад струится с выси,
Спадали волосы её,
Черны как смоль, глаза блистали
И обжигали горячо.

Стройна как лань, слегка дрожала,
Кусала губы до крови,
В руках кинжал она сжимала,
Прижавши к трепетной груди.

Был удивлён Карим немного –
Откуда взялся у неё
Клинок, отточенный умело?
Кто-то ответит за него.

И он спросил: – Наверно, этим
Меня отправишь ты во тьму?
Зачем достала ты оружье,
Тебя я что-то не пойму?

Поверь, порезаться ты можешь,
Забрызгаешь мне все ковры,
Но я особо не расстроюсь
Из-за какой-то ерунды.

Зовут меня Карим, а это
На стол тихонько положи.
Не нужно крови, умоляю,
Ты о себе лишь расскажи,

Я буду слушать с увлеченьем
Твою историю в ночи.
Поведай мне о злоключеньях,
Пока горит огонь свечи.

Присядь на пуфик, если хочешь,
Отведай фруктов, алычи,
А то, подумаю, немая.
Скажи хоть что-то, не молчи.

Свой взор немного опустила,
Глаза наполнились слезой
Она сказала: – Сколько помню,
Зовут меня всегда Гульной.

И нож достала не за этим,
Чтоб вас отправить к праотцам,
Не вынесу позор бесчестья,
Себя убью, но вам не дам

Быть вашею утехой на ночь,
Я не игрушка, чтоб в меня,
Когда хотели, поиграли
И отшвырнули от себя.

Лишь надоем чуть-чуть, немного –
Решите вы меня продать.
Так лучше смерть здесь, у порога,
Чем мне всю жизнь потом страдать.

Карим был правдой озадачен,
Таких он в жизни не встречал,
Обычно всё давалось проще,
А он лишь сливки собирал.

Когда молчанье затянулось,
Их снова встретились глаза,
В них будто искра промелькнула,
Тяжёлой пауза была.

– Даю я слово, что не трону,
И можешь верить мне вполне.
Хоть я бандит, но своё слово
Могу сдержать, ты веришь мне?

Отдай кинжал себе во благо,
А смерть твоя мне не нужна.
Чужой уж крови насмотрелся,
Пролил её немало я.

Вздохнув, Гюльна разжала руки,
Скользнул кинжал к её ногам,
Упал плашмя он с тихим стуком,
Не причинив вреда коврам.

Она прошла, на пуфик села,
Смахнув слезу с прекрасных глаз,
И стала робко и несмело
Вещать правдивый свой рассказ.

– Я выросла вдали отсюда,
В любви и ласке прожила,
Отец души во мне не чаял
Решил, что замуж мне пора.

Они втихую сговорились
С отцом, достойным жениха,
А я про это всё узнала,
Что было втайне от меня.

Один художник мне знакомый
Мой лик прекрасно написал,
Но вот куда картина делась –
Никто так толком и не знал.

Но а потом, подслушав речи,
Я сразу всё и поняла.
Портрет сей будущей невесты
Отправлен был для жениха.

И я, сгорая любопытством,
Решила всё о нём узнать,
Но как мне отчий дом покинуть?
Решила я тогда солгать.

Сказала папе, что отправлюсь
Больную тётку повидать,
Будет неблизкая дорога,
И я вернусь недель за пять.

Отец противился недолго,
Но как с ребёнком поступить?
Ворчал, вздыхал, но всё же скоро
Решил меня он отпустить.

Тогда я скромно приоделась,
Ждала попутный караван.
С хозяином договорилась,
Чтоб был бы тайной мой обман.

В пустыне, вволю накачавшись
Средь двух огромнейших горбов,
Я прибыла в Хатры с рассветом,
Прокляв на веки верблюдов.

Сразил меня сей город славный.
Сады кругом, дома, дома,
Мечеть так гордо, величаво
Бросала тень свою с холма.

Недалеко от минарета,
Скрываясь в зелени садов,
Стоял дворец, построен крепко,
Пожалуй, парочку веков.

Достигнув цели, предстояло
Мне суженого повидать.
Дворец казался неприступным,
И оставалось только ждать,

Когда он выйдет иль заедет
Верхом на лошади своей.
Визиря сын пешком не ходит,
Ведь благородных он кровей.

Карим тихонько поперхнулся,
Так получается, она
Саиду в жёны намечалась,
Сынку заклятого врага.

Гюльна же дальше продолжала
Повествование своё.
Глаза таинственно блестели
На сказочном лице её.

На третий день моих скитаний
Удача улыбнулась мне.
Его случайно повстречала
На рынке, было странно мне,

Когда несла я апельсины,
Сума моя разорвалась,
Плоды рассыпались игриво,
И я поднять их собралась,

Но первый, кто пришёл на помощь
Моей нечаянной беде,
Саидом оказался, впрочем,
Мы познакомились в толпе,

При нём ведь не было охраны,
Ходил он, как простолюдин.
Не знала я, что он для многих
Хозяин, важный господин.

Мы поболтали с ним немного,
Потом он город показал,
И стала я жалеть, что родич
Меня другому обещал.

В общении он был приветлив,
Всё так красиво рассказал,
Но что визиря сын, поверьте,
Ни разу не упоминал.

Расстались с ним уже под вечер,
Прохладно стало, он сказал:
– Надеюсь, завтра будет встреча.
Он мне свиданье назначал.

А утром, выйдя на прогулку,
Я не поверила глазам,
Вчерашний спутник изменился,
Он был наряжен, как султан.

Сам выезжал в кругу охраны
Из врат огромного дворца,
В толпе раздалось: – Сын визиря!
Роптали люди у дворца.

Так вот кто папой предназначен
Был мне в законные мужья.
Ну, что ж, пора мне возвращаться,
Что надо, здесь узнала я.

Но как мне быть, и вечер скоро,
Хоть время медленно течёт,
И час намеченный им встречи
Неумолимо настаёт.

Решила, что приедет, встречу
В том доме, где родилась я.
Ну а пока ему не стоит
В вечерний час встречать меня.

Пришёл он в сад и, озираясь,
Меня там долго поджидал,
А я смотрела, притаившись.
Зря столько время потерял.

Дождавшись снова каравана,
Который шёл в мои края,
С большим смущением узнала,
Что буду с сыном визиря

Идти бок о бок по барханам.
Немало дней пройдёт, пока
Мы не увидим стен прекрасных
Родного сердцу городка.

Отцовский выбор был по нраву.
О худшем думала, поверь,
Но о любви, чтоб поглощала,
Нет места говорить теперь.

Теперь я здесь по вашей воле.
Саид наверняка убит,
И, что мне послано судьбою,
Ваш выбор за меня решит.

Карим сидит, он очарован
Чудесной дивы красотой,
Её глаза свет излучали,
Он утонул в них с головой.

Подумал он: Саид не станет
Обиды на него держать.
Возьмёт её себе и будет
Свою гордыню ублажать.

– Ты будешь здесь сегодня ночью,
Сил набирайся, отдохни,
А я пойду, ещё дел много,
Мне надо сделать до зари.

Когда за ним полог закрылся,
Гюльна осталась в тишине,
Карим по нраву ей пришёлся,
Забыла дева обо сне.

Всегда хотелось ей быть вольной,
Покинуть грозных стен дворца,
Она давно бы убежала,
Но жалко было ей отца.

Женою стать по указанью
Быть не хотелось ей всегда,
Она большой любви искала,
И вот похоже, что нашла.

Всего лишь взгляда ей хватило,
Чтоб что-то ёкнуло в душе.
И вот теперь сидит, мечтает
Одна в шатре и тишине.

Карим наутро снарядился
И выехал на встречу к той,
О ком вздыхал всегда украдкой,
Забыв про пищу и покой,

Но этой ночью он увидел
Поистине прекрасный лик
– Что делать, может передумать?
Сомненья червь в душе возник.

Не знал он, что Ракель отстанет
На целых два безумных дня.
Он будет ждать её в пустыне,
В сомнениях себя кляня.

5

Бредут бок о бок по пустыне
Ракель с Саидом, в вышине
Нещадно солнце припекает,
Они забылись, как во сне.

Было рассказано немало,
Ракель от счастья в небесах,
Любовью грудь её стесняет,
Улыбка бродит на устах.

Саид о многом ей поведал,
Но скрыл, что сын визиря он.
Рекой лилась его беседа,
Её кружа со всех сторон.

Душа соскучилась по чувствам,
Как дождь пустыня приняла.
Она Хакиму рассказала,
Что закружилась голова.

– Наставь меня, что делать с этим?
В груди моей степной пожар,
И от присутствия Саида
Меня кидает словно в жар.

Боюсь, любовью безответной
Душа моя сейчас полна.
Как быть? Я словно пробудилась
От забытья и ото сна.

Хаким, задумавшись, ответил:
– Я счастлив, что ты расцвела
И что любовь в тебе воскресла,
Хоть и забытою была.

Когда костёр пылает ярко,
Он прогорит, и лишь зола
Напомнит нам, что было жарко,
Истлеют угли от костра.

Но ты совсем другое дело.
Я знал, как можешь ты любить.
Его отказ обуглит душу,
Тебя совсем испепелит.

И от большой любви сгорают,
Когда взаимности в ней нет.
Своею жизнью он обязан,
Какой он может дать ответ?

Тебе он боли не захочет
Своим отказом причинить,
Но жить с тобой со знаньем долга –
Ведь это может так ранить.

Ты потерпи совсем немного –
Быть может, влюбится и он.
Тогда совсем другое дело –
Вновь счастье постучится в дом.

Саид тем временем был в думы
Свои с главою погружён.
Ракель была такой чудесной.
«Не ровня мы», – подумал он.

Отец сей выбор не допустит,
Чтоб сын визиря в жёны взял,
Пусть и прекрасное созданье,
Любовь на знатность променял.

Ещё он помнил ту, что встретил
В базарный суетный денёк.
Хоть назначал он ей свиданье,
Но не пришла на встречу в срок.

Решил: пусть будет так как будет,
Поселится вне стен дворца,
Пройдёт пускай немного время,
Прощенья спросит у отца,

Что караван им был утерян,
Простолюдинку полюбил,
Наверно, будет злой родитель,
Но он хорошим сыном был.

Лишь согласилась бы ответить
Ракель взаимностью ему,
Тогда счастливейшим на свете
Быть предстояло и ему.

Такие мысли в нём бурлили,
Надежда тайная была,
Когда коса, что режет траву,
На камень крепкий вдруг нашла.

Навстречу им из-за барханов
Неспешно выехал отряд.
Карим в руке узду сжимает,
С Ракелью встретиться он рад.

Но, видно, бог распорядился
С Саидом встретиться опять,
Теперь он жизнь его отнимет,
Никто не будет им мешать.

Ракель приблизилась к Кариму,
Но ярость в нём вдруг ожила
В Саида указал он плетью.
– Где и зачем его спасла?

Змею к себе ты подпустила.
Пусть бы в пустыне он пропал,
Но я исправлю эту глупость,
Закончу долгий сей финал!

– Карим, ты что? Такие речи

Впервые слышу от тебя.
Он мной в пустыне был замечен,
Весь так изранен, что же я –

Должна была его оставить?
Руки своей не подавать?
Я умерла бы от бесчестья,
Меня ты смог бы уважать?

Саид воскликнул: – Вот разбойник,
Что разорил наш караван!
Подайте мне клинок дамасский!
Себя в обиду я не дам!

Ему я зла, поверь, не делал
И прежде даже не встречал.
А ты меня не смей бесчестить,
Ты душу дьяволу продал!

– Карим! Откуда столько злобы?
Что сделал он не знаю я,
Так обвинять про всём народе,
Ты задеваешь и меня!

– Тот, с кем стоишь передо мною, –
Несносного визиря сын.
Отец его посеял горе,
И пострадал не я один.

Ракель в лице переменилась,
Вокруг повисла тишина.
Собравшись с духом, прошептала;
– Сын не в ответе за отца.

Карим как будто не услышал,
Откинул ножны на песок,
А на губах его улыбка,
В руках отточенный клинок.


Со звоном встретились стихии,
Металл на солнце засверкал.
Саид был слаб, но в этой битве
Он даже виду не подал.


Карим орудовал умело,
Он был боями закалён,
Так ловко и со знаньем дела
К победе приближался он.

Когда Саида стали силы

Неумолимо покидать,
Ракель вдруг встала между ними,
Чтоб поединок сей прервать.

– Карим! Я сильно полюбила,
Кого считаешь ты врагом,
Не для того его спасала,
Чтоб здесь могильный вырос холм!

Я заклинаю той любовью,
Которая живёт в тебе:
Не наполняй мне душу болью,
Оставь мне радость на земле!

Когда-то, помнишь, предлогал ты,
Чтоб вышла замуж за тебя,
Пусть будет так, на всё согласна,
Смогу я полюбить тебя!

Лишь об одном я умоляю:
Оставь его среди живых,
Не надо крови и ударов,
И я твоя, ты мой жених!

Карим убрал своё оружье
И ничего ей не сказал.
Собрал людей, не попрощавшись,
Он в даль пустыни ускакал

На встречу новым испытаньям,
А там его уже ждала
Любовь, которую постигнуть
Лишь предстояло навсегда.

Саид, измученный борьбою,
К Ракель неспешно подошёл,
Сказал ей робко и не смело,
Что в ней любовь свою нашёл.

– Наверно, ангел ты небесный
И призвана меня спасать,
Но я признаюсь: если честно,
О лучшем и не мог мечтать.

Не знаю я, какое горе
Посеял в людях мой отец,
Но быть визирем – это точно
Не предназначен мне венец.

Хочу я жить, не подчиняясь,
Не пресмыкаясь, не плетя
Интриг придворных паутину,

Ведь это всё не для меня.

Хочу, детишки чтоб кричали,
Чтоб чаша полная была,
Чтоб никого не убивали
За власть, за трон и за себя.

И если ты со мной согласна
Судьбу такую навсегда,
Хочу я твой ответ услышать
Скажи, я жду?!
– КОНЕЧНО, ДА!!!

АРАБСКАЯ СКАЗКА

Андрей Чернов 2003г