ЭРОТИКА В ИСКУССТВЕ

ЭРОТИКА В ИСКУССТВЕ
В человеке есть два драгоценных
начала: мозг и секс. От первого –
вся наука, от второго – все искусство.
Ю. Анненков

Если мы рассмотрим два таких разных, хоть и внешне схожих, понятия, как «любить» и «заниматься любовью», то придем к выводу, что первое обозначает некое абстрактное состояние, определенный возвышенный настрой души, не поддающееся строгой и точной дефиниции человеческое чувство, а второе в разговорной, несколько вульгарной форме трактует эмоциональный и физиологический пик отношений между мужчиной и женщиной, вполне конкретное действо, направленное к половой гармонии, эротическому удовлетворению той или иной супружеской, любовной, или иной, случайно сложившейся пары. Так вот эти два понятия – «любить» и «заниматься любовью» - имеют друг к другу такое же и относительно далекое, и одновременно соседское отношение, как два древнейших и популярнейших вида стихотворчества – любовная лирика и эротическая поэзия. И если первая объединяет очень широкое и разнообразное стиховое пространство, то вторая занимает весьма ограниченное поле, сосредоточена на темах и образах довольно узких, особенных, даже специфических.
Одного художника эротического направления однажды попросили дать краткое определение термина «эротика». Его ответ был небесспорен, но любопытен: эротика – это сексуальные действия, совершаемые в голове, а не с помощью тех органов, которые для этого непосредственно предназначены.
Имея в литературе и искусстве богатую и непрерывную традицию, эротический жанр из века в век располагает все тем же скромным , почти неизменным набором сюжетов и аксессуаров, интерьеров и ландшафтов, деталей и объектов, настроений и чувств. Главное, что вносит каждый автор в эту общую сокровищницу плотской любви, - новый ракус, свежую интонацию, свой особый ритуал, неожиданную метафору, незатертый эпитет, смелую краску, собственную индивидуальную точку обзора между грубой простотой и изобретательной утонченностью.
За плечами современных мастеров этой темы стоит мощная литературная традиция, представленная национальным фольклором и популярной Барковианой, творениями Пушкина и юнкерскими поэмами Лермонтова, стихами Полежаева и Григорьева, Сологуба и Кузмина, поэзией Брюсова и Есенина, эротическими мотивами Серебряного века и «потаенной» советской поэзии.
Мне, правда, никогда не была близка отечественная «барковская» традиция, как правило ориентированная на поэмно-повествовательное многословие, обсценную (попросту – нецензурную) лексику. Ее анекдотизм, побасенность, полное отсутствие счастливо найденных эвфемизмов, да и весь простовато-непритязательный строй толкали меня совершенно в противоположную сторону – к эротическим берегам Индии, Китая, Японии, к поэзии арабов и персов, к пряному, чувственному колориту стихотворной классики стран Средней Азии и Кавказа. Особенно пленяло в этих шедеврах ощущение гармоничной совокупности трех составляющих: красоты, лаконизма и неги.
У меня, как у автора эротических стихов, никогда не было намерения шокировать непристойностью ситуаций и выражений, эпатировать чувственной разнузданностью, маниакальным влечением к стыдным и смутительным положениям и местам, излишним натурализмом сцен и описаний. Считая плотское наслаждение даром божьим, утешительным в нашей многотрудной жизни, а наши телесные особенности, силы и волнения - органической частью великой, щедрой, бесконечной Природы, я стремился быть откровенным , не связанным ханжескими табу и не ограниченным общепринятыми иносказаниями и плоским стандартом околичностей. Вдумчивый читатель заметит, что эротика – не главное в эротических стихах, она занимает положение декорирующее, орнаментальное. Главное, чтобы эротическим умонастроением или, «процессом», руководили глубокие, по крайней мере искренние, чувства и естественные состояния –любовь, ревность, одиночество, печаль утраты и радость обладания, неприятие и протест по отношению ко всему казенному, бездушному, пресному и серому. Именно эти сильные ощущения строят и оплодотворяют изысканную и нежную эротическую форму, и всякий игривый, озорной, фривольный сюжет должен восприниматься в пространстве литературы и искусства, а не в одномерном житейском плане. Ведь когда художник изображает обнаженную модель, ее рискованные позы и откровенные телодвижения, это вовсе не означает, что только что он поднял ее с ложа любви, это означает, что она пробуждает его живой отклик, представления и фантазии о чувственной любви. И именно благодаря этому сильному отклику, верному глазу, точным профессиональным ощущениям художник открывает зрителю таинственный мир плотской любви, радостного созерцания и удивления перед многокрасочной гаммой отношений между мужчиной и женщиной….

Из предисловия автора к книге «В положении лежа» (Эротические фантазии).
Желающие почитать книгу – прошу!