16+
Лайт-версия сайта

Артист 5. Не плачь

Литература / Мистика, хоррор / Артист 5. Не плачь
Просмотр работы:
29 сентября ’2019   22:11
Просмотров: 8577

Не плачь

Ты сказала, что больше не моя,
И опустела навеки моя жизнь.
Но я познал свой смысл:
Я нашел счастье, моя Шамбала
И в миге прожил вечность,
И ночи тьма стала бесконечностью,
И несмотря на холода
Я люблю свою царицу льда.

Проходя сквозь людские стены,
Я видел льдинки твоих слез.
Милая, не плачь, я тебя с собой возьму,
Эти люди никогда тебя не найдут.
Милая, не плачь, я тебя с собой возьму,
И не позволю никому тебя увидеть тут.
Моя милая, моя милая, любимая.

Ты навсегда будешь верна
Одному лишь мне или нет.
Потерянная для мира самая:
Тебя не найти, моя Шамбала.
Но стала ближе на шаг
Ко мне твоя душа.
И несмотря на холода
Я люблю свою царицу льда.


Проходя сквозь людские стены,
Я видел льдинки твоих слез.
Милая, не плачь, я тебя с собой возьму,
Эти люди никогда тебя не найдут.
Милая, не плачь, я тебя с собой возьму,
И не позволю никому тебя увидеть тут.
Моя милая, моя милая, любимая.

I

Дверь подвала со скрипом открылась. Человек чуть не споткнулся о лежащее у его ног тело девушки.
- Ну и как ты выбралась, упрямая дура? – спросил он у бессознательного тела.
Мужчина с легкостью забросил почти прозрачное обнаженное тело девушки себе на плечо и спустился вглубь помещения. Осторожно положил ее на стол и брезгливо поморщился. Повязка сорвана и на него таращилась пустая окровавленная глазница. Лицо измазано кровью вперемешку с пылью. Он привязал ее руки проволокой к имитированному операционному столу так, чтобы сталь впилась в ее плоть, и влажной тряпкой протер ее лицо, по шее опустился ниже, к груди. Нежно очертил влажной тканью ее соски, заставляя их напрячься то ли от холода, то ли от возбуждения. Он слегка пощипал их и опустился еще ниже, и остановился, так и не дойдя до священного места женщины. Обходя нежный треугольник, мужчина осторожно протер белые ноги. Девушка издала тихий протяжный стон. Ее тюремщик резко, словно от удара током, отпрыгнул от стола. Она слабо попыталась освободиться от пут, силы медленно возвращались к ней, она дернула сильнее, но путы крепко держали ее почти прозрачную плоть, оставляя глубокие красные раны. На коже проступали сыпью бугорки мурашек. Дыхание мужчины стало тяжелым, частым. Дрожащими руками он взял кусачки и обрезал проволоку на ногах пленницы, уже успевшую оставить красный тонкий след на белых щиколотках. Он нетерпеливо снял брюки, развел ее ноги и забрался на всхлипывающую девушку. Его возбужденный половой орган проник в нее. Ее крик заглушила опустившаяся на рот сильная мужская ладонь. Другая рука насильника сжала ее упругую молодую грудь. И он рывковыми движениями дикого зверя удовлетворял свою запретную страсть. По ее лицу стекали кровавые слезы, но самец и не думал останавливаться. Это пьянящее ощущение превосходства, доминирования, лишало его самоконтроля. Он сжимал ее грудь все сильнее, оставляя следы своих пальцев на ней. На мгновение остановился, чтобы продлить свое наслаждение, облизывая и покусывая ее нежные соски. И снова энергично, сохраняя ритм, принялся раскачиваться на ней. Вздрогнул, издал звериный рык, достигая пика наслаждения, и под тихие всхлипывания пленницы слез с нее.
Одевшись, он достал из заднего кармана брюк сигареты и закурил. Старая привычка – покурить после хорошего секса. Он уже с отвращением смотрел на измученное тело своей жертвы: на ее лицо в кровавых дорожках слез.
- Опять вся грязная… Ну и лежи так, - брезгливо произнес он, делая из тряпки, которой он так нежно мыл ее, кляп.
Мужчина достал скальпель, подошел к девушке со стороны ног и резкими уверенными движениями перерезал ей ахилловы сухожилия. Тряпка во рту не дала крику вырваться из нее.
- Чтобы больше не бегала, - тоном учителя пояснил он.
На этот раз перед уходом мужчина отключил обогреватели и свет, погружая пыточную в холод и мрак.

ЖЕРТВА

Девушка лежит на холодной поверхности металла, крепко привязанная к своему ложу, и дрожь сотрясает всю ее хрупкую фигуру. Темнота безжалостно поглотила это место, а холод наполнил его ощущением близкой смерти. Лишь только истеричные всхлипы говорят о том, что в этом темном и холодном месте еще бьется живое сердце.
Тело девушки покрыто замерзающим слоем пыли, крови, спермы и холодного пота. Руки онемели от холода, веревок и невозможности ими двигать. Она пытается успокоить нервную дрожь и заставить уставшее сознание искать выход. Девушка краем сознания понимала, что если она не освободится, не доползет до двери, не попытается позвать на помощь, ее убьют. И несмотря на то, что к ней больше никогда не вернется ее ангельская красота, которой восхищались владельцы именитых модных домов, она безумно хотела жить.
Пленница двигала руками в попытке ослабить путы, но проволока лишь глубже проникла в ее тело, причинив новую порцию боли. А она даже не может закричать из-за затычки во рту. Ноги… ноги свободны. Девушка из последних сил делает рывок ногами в сторону, чтобы опустить их на пол, сама не понимая для чего. Но как только ее длинные стройные ноги уперлись в холодный камень пола, их пронзила такая боль, что сознание было не в силах этого выдержать и погасло, оставив изломанное тело наполовину повиснуть на руках, проволокой прикованных к операционному столу.

Окруженный плотной стеной деревьев этот дом не был виден с дороги, да и мало кто знал, что внутри зеленого массива притаилось здание в несколько этажей. Хотя в деревнях, находящихся неподалеку, ходили легенды о некоем пристанище то ли маньяка, терзающего своих жертв, то ли о доме с приведениями, а порой и о маньяке-призраке…
Холодные стены этого здания не согревало даже тепло летнего солнца. Ветер разбрасывал мусор по помещению словно бродяжка, ищущий в отходах клад. Он писал мелодию пустоты и одиночества, завывая, ударяясь о стены и слегка касаясь свисающих с потолка толстых цепей, не в силах сорвать их. Но сегодня здесь было тихо, потоки воздуха замерли, разглядывая неожиданную гостью и вслушиваясь в ее слабое дыхание. И ветер слушал ее музыку: мелодию боли и отчаяния.

Автомобиль остановился у полуразрушенного здания. Из машины вышел мужчина, вдохнул все еще холодный воздух весенней ночи севера. Он посмотрел по сторонам, хотя в этом не было необходимости: это место уже давно никто не посещал. Мужчина открыл багажник и вытащил свою добычу, закинул на плечо и направился в сторону заброшенного дома. Путь ему освещали включенные фонари дальнего света его машины.
Внутри он достал карманный фонарик и поднялся на второй этаж. Свет уперся в тяжелые цепи, прикрепленные к высокому потолку, осветил пару столов с лежащими на них инструментами: то ли операционными, а может пыточными. Мужчина надел на жертву кандалы и плотно зафиксировал на ее руках. Он подошел к одному из столов, взял с него скальпель и повернулся к девушке. Ее тонкое, почти прозрачное, обнаженное тело, безвольно болтающееся в металлическом плену, отражало луч фонарного света, создавая иллюзию того, что оно светится изнутри. Маньяк приблизился к ней и нежно провел лезвием по ее телу: от шеи, вниз, очертил ее упругую молодую грудь и дальше, к маленькой впадине на ее животе. Его рука с зажатым медицинским инструментом слегка дрогнула, попав в отверстие, и оставила маленькую ранку, из которой побежала тонкая струйка крови и затерялась в женском лоне. Дыхание мужчины участилось, стало прерывистым. Он взял со стола фонарик, приблизил его к уцелевшему глазу жертвы, и стал быстро щелкать выключателем, пытаясь привести девушку в сознание.
- Ну давай же, сучка… очнись… - нетерпеливо шептал маньяк. И девушка издала слабый стон. Она открыла свой единственный глаз и, увидев своего мучителя, открыла рот, чтобы закричать, но звук застрял в горле, отпустив только шелест хрипа.
Маньяк снова взял острое лезвие и коснулся им напрягшегося соска. Жертва вздрогнула, плоть покрылась мурашками ужаса. Она больше не могла плакать, ее тело замерло от страха, плотно замуровав сознание внутри себя, заставив лишь наблюдать за происходящим. Мужчина сильнее надавил на лезвие и провел им по соску, разрезав его пополам, потом взял со стола иглу от шприца и проколол им другой, оставив инструмент внутри. Он смотрел своей жертве в лицо в надежде на реакцию, но ее не было. Это привело садиста в ярость. Маньяк обошел жертву сзади, спустил штаны, его возбужденный орган уперся в ее упругие ягодицы. Он грубо схватил ее израненные груди, с силой сжал соски и резко вошел в нее. Жертва издала слабый стон и затихла. Она не проронила ни звука за все время, пока он ее насиловал, сдавливая в своих лапах ее кровоточащую грудь, дергая за саднящие соски. Его движения то ускорялись, то становились резкими и глубокими. Когда его член оказался у нее между ягодиц, а пальцы проникли во влагалище, она закрыла глаза в надежде потерять сознание, но мозг упорно анализировал происходящее, заставляя чувствовать каждое прикосновение этого изверга, слышать его ругательства, ощущать его дыхание… Ей казалось, что это длится вечность, что это никогда не прекратится… И когда он издал крик наслаждения, она тихо прошептала:
- Прекрати это… убей меня…
Если ад и существовал, то это был именно он…

II

Лучи солнца, обнимая светом обнаженные деревья, задерживаясь на их ветвях, падали копьями на снежное покрывало леса, пытаясь теплом пробить холодную перину. Робкий ветерок играл спокойную композицию на черных струнах деревьев. Сказочность пейзажу добавляет бревенчатая избушка какого-то отшельника, который, можно было бы подумать, давно покинул место своего уединения, если бы не свежевырытая яма позади жилища, - черная дыра, слегка припорошенная снегом, принесенным одиноким ветром. И следы, глубокие, уже заметенные снегом, но ещё различимые.
Вдали просматривается одинокий силуэт человека. Того самого «отшельника». Он на лыжах преодолевал белое пространство леса. И за ним следовали сани с привязанным к ним мешком. Мужчина спортивно приближался к домику. Его дыхание, хоть и глубокое, но все же осталось размеренным. Словно подобные препятствия он преодолевал регулярно. Мужчина снял лыжи и провалился в сугроб почти по колено. Завязая в снегу подошел к саням, отвязывал мешок и с видимым усилием запрокинул ношу себе на плечо. Тяжелой поступью подошел к яме и бросил туда свою поклажу. Мешок тяжелое ухнул в провал, край его порвался, задев острую замерзшую поверхность земли, и оттуда выпала белая тонкая рука. Чуть темнее снега, она была бы едва различима, если бы не черный полиэтилен. Мужчина технично начал забрасывать яму промерзшей землей, с усилием, но все же достаточно легко. Когда земля почти прикрыла пакет, он зашевелился, издал стон. Этот звук больше напоминал наслаждение, нежели страдание. Но мужчина не обратил на это внимание и продолжал забрасывать тело женщины темным природным покрывалом. Освобожденная рука шарила по мешку, обессиленно отгребая землю, пытаясь освободиться. Но кашель уже разрывал дыхательные пути, надежды больше нет.
Через час работа «отшельника» была почти закончена. Остались лишь последние штрихи: добавить белого савана снега на свежую могилу. И можно было покидать это прибежище навсегда.
- Тебя не найдут… - шепотом пропел мужчина и усмехнулся. – Вот ведь и я заразился…
Он отнес инструменты и сани в избу, надел лыжи и отбыл с удвоенной скоростью, словно физическая работа придала ему энергии. И совсем скоро он исчез за деревьями…
Сумерки сгущались… Ветер тоже решил устроить себе ночной отдых… Лес засыпал, погружаясь в тишину… Лишь изредка падающие мелкие сучья деревьев напоминали о том, что это место не мертво…

ЖЕРТВА

Когда девушка очнулась, было невыносимо холодно, и что-то тяжелое падало на нее и, ударяясь о тело, рассыпалось. Она застонала, попыталась глубоко вдохнуть, только вместе с воздухом в рот набилась промерзшая земля вперемешку со снегом. Кашель не заставил себя ждать, но от этого дыхательные пути все забивались все сильнее. Девушка попыталась освободить руку, чтобы убрать с лица то, что мешало ей дышать, но конечности уже были плотно задавлены серой массой. Она шевелила ладонью, заставляя комья ссыпаться вниз, под руку, но сверху их летело все больше и больше. И вдруг в ее сознание врезалась мысль: «Это моя могила. Меня хоронят заживо». Паника, овладевшая ею, придала сил: она наконец-то освободила руку, вырвала ее из-под тяжелого земляного пласта, и смогла стряхнуть с лица налипшие комья. И тут она отчетливо увидела лицо своего палача, даже не обратившего внимания на ее попытку освободиться и продолжавшего интенсивно работать лопатой. Девушка хотела закричать, но звук застрял в горле. «Убей меня! Только не так! Убей же! Убей…» - мысленно умоляла меня, но убийца ее не слышал. Оставшийся глаз передавал в пространство боль и ужас, страдание и мольбу… а замечал это только зимний лес Севера, с сочувствием постанывая промерзшими стволами деревьев, но тоже ничего не мог сделать. То ли от холода, то ли от шока жертва больше не чувствовала ни своего тела, на боли, живущей в нем. Девушка закрыла свой единственный глаз в надежде потерять сознание, но и этого не смогла. Она думала, что заплачет, но, оказалось, что ей уже все равно, что будет, лишь бы это все быстрее закончилось. Больше не было сил бороться… рука обессиленно упала на ледяную почву. На тело девушки продолжали лететь тяжелые комья земли, погребая его под собой. Она задержала дыхание настолько, насколько ей хватило сил для того, чтобы глубоко вдохнуть. Частицы земли начали забивать дыхательные пути, когда она сделала последний вдох, резкой болью отозвавшийся в легких. Организм попытался отторгнуть инородные тела, но получал все новые порции грязи и боли. Наконец тело обессиленно обмякло под тяжестью земли.

Убийца уже давно покинул место захоронения своей жертвы. Он не видел, никто не видел, как над свежей могилой поднимались мерцающие разными цветами крошечные частички, похожие на пылинки, рассеиваясь где-то далеко вверху, выше острых еловых верхушек. Теперь это место сопровождала тишина, словно природа объявила бессрочный траур по девушке, которую видела единожды, но заботливо заключила в своих недрах навсегда.

СОН

Я стою в мерцающем ледяном коридоре в легкой летней одежде. Здесь нет входа, нет выхода, только длинный коридор с проемами по бокам, около которых стоят фигуры. Оборачиваюсь назад. Путь в проход перекрыт статуей человека, которого я очень хорошо знала. А на руках он держал ребенка, с которым мне встретиться так и не довелось. Его мертвые, высеченные изо льда, глаза смотрели вперед, вдаль, куда-то сквозь меня. Над ним замерзла кроваво-красная надпись: «Один выход. Одна попытка». Я еще раз взглянула на самого близкого мне человека, размышляя над этими четырьмя словами, медленно повернулась и пошла вперед. Справа стояли фигуры близких мне людей: тех, кем дорожила я, и кому я когда-то была дорога. Они провожали меня печальным взглядом. Справа же усмехались мне вслед те, кто погиб по моей вине или от моей руки: преступники и их жертвы… И за каждой статуей был проход, который они охраняли. По мере того, как я продвигалась вперед, пространство сзади разрушалось, превращаясь в черную бездну. Одна попытка…
Впереди, в самом конце коридора, тоже стояла ледяная фигура, но по мере моего приближения, ее очертания расплывались, обнажая свою суть. И как только я оказалась на расстоянии нескольких шагов, оставив позади все другие варианты, я увидела перед собой не ледяную статую, а изможденного обнаженного человека. Он протягивал мне руку, а над ним кровью проступало очередное послание…

Будильник вонзился в сознание Майора, не позволив узнать результат ее решения и послание, невидимой рукой выведенное на стене. Она села на диване, выравнивая дыхание. Липкий пот покрывал все ее тело, а дрожь сообщала, что это не оттого, что в помещении жарко.

III

Еще один концерт в холодном городе сурового севера, и у Артиста появится время на передышку. Время, которое он ждал, с начала этого нелегкого тура. Все эти события, произошедшие в последние дни, вымотали его сильнее, чем вся работа за прошедшие годы. Он не знал, какие силы держат его на ногах. А может и правда есть кто-то наверху, кто поддерживает нас, когда мы стремительно несемся вниз, чтобы разбиться, и ловит за мгновенье до удара.
Он стоит за плотным занавесом, слушая гул толпы, которая ждет его выхода. И каждый раз он не знает, как его встретят: то ли овациями, то ли насмешками. Были выступления, за которые ему стыдно по сей день, и Артист не хотел их повторения снова.
Музыка начала обратный отсчет, Артист закрыл глаза и дышит в такт тикающего ритма. Цифры на экране отсчитывали секунды и когда остановились на нулевой отметке… все сомнения, которые он испытывал за кулисами, Артист оставил там же, уверенно выбежав на сцену. Он без страха вошел в толпу зала, оставляя охрану далеко позади себя. И после, снова вернулся на сцену и затих плавной мелодией вечера, дарящей тепло каждому пришедшему на его выступление. Он закрыл глаза и растворился в аккордах, а слова частичками него отправились в путешествие по концертному залу, проникая каждому зрителю в сердце. Зазвучали последние ноты, Артист представил команду и снова исчез во тьме кулис, оставив свой свет всем, кто чувствовал его эти недолгие два часа.
За кулисами его встретили бесстрастные слова, рывком возвращающие певца из мира музыки в реальность:
- Ты пока переодевайся, а я хочу побеседовать с твоей командой.
Он молча кивнул в ответ и скрылся за дверью своей гримерной.
Майор дотошно опрашивала каждого, кто присутствовал все эти дни с Артистом. Никто из них так и не смог подтвердить его алиби в то время, когда были совершены первые два преступления. Артист был один.
- Расскажите, пожалуйста, какие отношения вас связывают с Артистом? – спросила Майор у единственной девушки-танцовщицы в его команде.
- Сейчас дружеские, - слегка смутившись, ответила она.
- А до «сейчас» были недружеские? А какие? Вражеские? – допытывалась оперативник.
- Нет… у нас был недолгий роман. Скорее увлечение…
- Как долго? И почему роман закончился?
- Около полугода. Это было давно. Это было больше телесным влечением, не более. Как гормональный взрыв… он закончился, закончился и роман, - ответила танцовщица.
- Понятно. Можете быть свободны, - Майор собиралась встать, но поймала на себе просящий взгляд девушки. – Вы хотели сказать что-то еще?
- Попросить… - неуверенно сказала собеседница.
- Слушаю, - оперативник настороженно посмотрела на нее.
- Я сейчас в отношениях с Игорем. Это тоже танцовщик. Мне бы не хотелось, чтобы он знал об этом. То есть он догадывается, но, чтобы знал, я не хочу. Вы можете ничего ему не сообщать? – умоляла полицейского танцовщица.
- Могу, но… что будет, если ваш молодой человек об этом точно узнает? – прищурившись посмотрела на девушку Майор.
- Ни мне, ни ему не хочется терять это место. И узнав эту информацию, нам будет некомфортно работать в этом коллективе. Придется искать другое место, - пояснила она.
- А остальные в курсе вашего с Артистом бывшего романа?
- Да… но у нас хорошая команда, мы уже сработались, поэтому никто никому не вставляет палки в колеса. Мы на равных.
- Хорошо, - вздохнула Майор. – Я не скажу, если в этом не будет оперативной необходимости. Теперь все?
Танцовщица кивнула и скрылась за дверью в свою гримерную. Майор так и осталась сидеть, глядя на дверь, за которой сейчас находился Артист. Все время, пока оперативник опрашивала его команду, она наблюдала за этой комнатой. Ни звука, ни шороха не доносилось оттуда в эти минуты. И столь же бесшумно Артист вышел из комнаты, словно весь свой крик он оставил на сцене, направил в зал в попытке докричаться до сердец незнакомых и таких близких ему людей.
- Поехали? – тихо спросил он Майора. Она лишь кивнула и последовала за ним в морозную северную ночь.

IV

Отель встретил их обыденной услужливостью сотрудников и их фальшивыми, вычищенными до блеска, улыбками и разместил гостей в своих лучших покоях.
Сюда не пробирался уличный холод, но тепло, созданное отопительными приборами, не согревало. Горячие напитки наполняли жаром тело, но душа будто бы осталась мерзнуть за пределами здания. И пустота…
Майор села за свою, уже привычную, рутину, не обращая никакого внимания на своего спутника, словно его и не существовало никогда. По логике, еще одно убийство должно было произойти сегодня, но…
- Напой мне «Девочку…», - внезапно попросила Майор.
Артист удивленно посмотрел на женщину, но исполнил песню. Очень тихо, почти шепотом. Он это сделал специально для нее, для своего единственного слушателя в этой комнате, в номере этого бездушного отеля. Майор не стала прерывать певца, хотя та фраза, которая была ей нужна уже давно прозвучала.
Когда Артист пел, воздух вокруг наполнился теплом человеческой души, номер стал уютным, домашним, и чай заботливо обволакивал нежностью слегка саднящее горло. Хотелось, чтобы музыка осталась тут, он, увы, она уйдет вместе с тем, как Артист замолчит. И это случилось спустя всего каких-то пару минут.
- «Тебя не найдут…» - прошептала Майор, когда Артист закончил, и набрала номер Капитана. И только потом подумала о том, что он, должно быть, в самолете, но коллега отозвался сразу.
- Слушаю, - голос звучал устало и как-то глухо.
- Ты должен быть сейчас в самолете, - настороженно спросила Майор.
- Должен… Рейс задержали… Только регистрация началась, - пояснил коллега.
- Угу… И, как я понимаю, по исчезновению Крыловой тебе ничего неизвестно?
- Откуда? Я в аэропорту весь день парюсь! – огрызнулся Капитан.
- Как долетишь, позвони, - сказала Майор и разорвала соединение.
Пока она разговаривала, Артист сел напротив нее и внимательно слушал беседу.
- Ты думаешь, она мертва, и ее действительно не найдут? – он смотрел на женщину в ожидании того, что она убедит его, что все будет хорошо, или скажет, что все произошедшее – шутка, и в номер ворвутся создатели программы типа «Розыгрыш».
- Да… - выдохнула Майор, не оставляя надежды на чудо.
Артист закрыл глаза, опустил голову и тяжело вздохнул:
- Пойду спать. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - отозвалась женщина, снова уткнувшись в рабочие материалы.
Переутомление давало о себе знать: внимание упорно не хотело останавливаться на чем-то одном, постоянно перескакивая с одной мысли на другую, все совершенные преступления за последнее время перепутались в сознании Майора. Она отложила бумаги, закрыла ноутбук и улеглась на кровать, застеленную горничной.

СОН

Перед глазами мелькали образы. Девушка с белым лицом лежит на красной кровати, будто спит. Зеркала, расположенные друг напротив друга, слегка подрагивают, напоминая поверхность воды. Кровать начинает двигаться в сторону зеркала, расположенного в изголовье, и попадает в проем зеркального коридора. Туда, дальше, вглубь, превращается в маленькую точку и вовсе исчезает из поля зрения. В зеркале напротив стоит мужчина в черной мантии, лицо его скрыто, но каким-то образом можно увидеть красный отблеск его глаз. Майор подходит к образу мужчины и протягивает руку внутрь зеркала. Зеркальное пространство впускает любопытную гостью, и она уже видит комнату из зазеркалья, находясь в ее усеченной копии. А человек в черной мантии оказался уже в следующем отсеке коридора. Майор преодолевала сектор за сектором в погоне за фигурой, которая лишь усмехалась ей. Разозлившись, она перешла на бег.
Картинка резко сменилась. Майора окружали уже не копии красной комнаты, а ночной лес. И перед женщиной стоял уже не силуэт в черной мантии, а человек в тряпье со скрытым под капюшоном лицом, который протягивал ей человеческий глаз, где вместо радужки был циферблат. Она пыталась разглядеть лицо под капюшоном, но видела лишь свет бледно-голубых глаз. Мужчина, почему-то она решила, что это именно мужчина, настойчиво протягивал ей этот артефакт. Майор не успела коснуться этого странного предмета, как тряпье бесформенной кучей упало к ее ногам и образ разлетелся пеплом и красными ошметками плоти. Прах и плоть закружили вокруг женщины, создавая воронку, и ей предстояло быть ее центром.
Вихрь резко поднял Майора над землей, чтобы швырнуть перед девушкой, замершей перед ней и зависшей в метре над землей, с черной дырой на месте глаза. Она тянула руку навстречу упавшей женщине. Майор поднялась и попыталась ухватиться за руку жертву, но наткнулась на ледяной холод прозрачной поверхности. Едва различимый в воздухе шар поднимался вверх, унося с собой девушку. Майор достала оружие, направила на взлетающий в небеса объект и выстрелила. От выстрела заложило уши, словно он был произведен не на открытом пространстве, а в помещении тира. И все исчезло…

Майор резко вскочила с кровати и посмотрела в сторону источника звука: там с растерянным видом стоял Артист, а перед ним лежал стул.
- Прости… - смущенно прошептал он, поднимая упавший предмет мебели.
- Сколько времени? – спросила женщина-полицейский, поднимаясь с кровати.
- Шесть… примерно…
- Во сколько вылетаем? – спросила Майор, чтобы заполнить пустоту.
- В полдень… - ответил Артист и скрылся за дверью в свою комнату.
Майор обессиленно сидела на кровати. Эти сны, похожие на видения утомляли… Иногда она сознательно вызывала четкие образы в своей голове, но это была реконструкция событий, где основой были реальные факты, улики, обстановка. Женщина не знала, что значат все эти образы, хотя сегодня стала немного понимать. Зеркало, в том доме был зеркальный коридор. И дальше… отшельник, ставший кусками плоти, ураганом бросивший ее к вмерзшей в ледяной шар девушке. Майор закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Она пыталась вызвать четкий образ этой юной особы, но он упрямо ускользал от нее. Хотя она уже и так догадалась, кто эта леди…

ТЮРЬМА

Ободранные стены давно не ремонтированного здания, темные пятна регулярно протекающего потолка и непроходящее ощущение сырости приютили в своих мрачных объятиях двоих гостей. Женщину в деловом костюме и мужчину в робе заключенного. Дама расположила на столе папку с документами, диктофон, а сама старательно делала какие-то пометки у себя в блокноте. Мужчина, похожий больше на тень, сидел напротив нее. Его руки были прикованы к столу, ноги к полу, ограничивая его движения.
- Вы не возражаете, если я буду записывать нашу беседу?
Узник не возражал, лишь пристально смотрел своей собеседнице в глаза взглядом, не выражавшим ничего. Женщина внутренне поежилась от мертвой пустоты в его глазах.
- Что для вас значит музыка? – спросила она.
- Музыка, как и души, уже давно потеряла свою ценность. Люди уже не замечают ее. В кафе, в магазинах, на улице… везде играет музыка, но никто ее не слышит. Если человек не слышит, что происходит вокруг него, то как он может услышать музыку отдельной, какой-то, любой, души?
- А вы? Вы слышите? – поинтересовалась дама.
Заключенный медленно кивнул, не отрывая взгляда от женщины.
- И как вы используете эту свою способность? Способность слышать музыку душ, - монотонно продолжала опрос гостья.
- Знаете, а я люблю тишину. Я ее выключаю… музыку… - оскалился узник.






Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:


Оставлен: 01 октября ’2019   14:00
Захватывающе!!! Будет ли продолжение? Когда ждать? Браво!!!

Оставлен: 01 октября ’2019   17:35
Спасибо.))) Будет. После 15 октября.


Оставлен: 01 октября ’2019   15:50
247On-line

Оставлен: 01 октября ’2019   17:37
 



Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

Сказочный лес

Присоединяйтесь 




Наш рупор





© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft