Артист 6. Белый туман

Белый туман
Кто может ответить на все вопросы
В эту тоскливую осень?
Ты можешь согреть меня одною фразой
Только туман твой затмевает разум.

Сплетенный из обмана
Спустился утром к нам
Рассвета белый туман.
Белый, белый, белый туман.

Следуй за мной, забудь о предрассудках,
В эту осень утра.
Я тебя сегодня непременно верну,
А белый туман скроет нашу вину.

Сплетенный из обмана
Спустился утром к нам
Рассвета белый туман.
Белый, белый, белый туман.
Только дай мне знак,
И все станет так,
Как я хочу.

Сплетенный из обмана
Спустился утром к нам
Рассвета белый туман.
Белый, белый, белый туман.
I

Москва встретила нас удушливой жарой. И это в начале мая. Артист, не успев спуститься с самолета, достает телефон и собирается кому-то позвонить.
- Кому звоним? – поинтересовалась Майор.
- Понимаешь… я не один живу… иногда я приглашаю к себе малознакомых, а то и вовсе незнакомых, девушек. И они у меня живут какое-то время… - пояснил Артист.
Лицо Майора вытянулось от удивления:
- Зачем?
- Не знаю. Просто иногда хочется с кем-нибудь поговорить, и чтобы дома кто-то был… пустоту заполнить… так наверно, - попытался объяснить он.
- Понятно… И сейчас надо спровадить очередную леди. Ты хоть ее паспорт смотрел?
- Да, я переписал ее данные.
Майор отошла на несколько шагов вперед, давая понять, что можно звонить. Артист обменялся с собеседницей несколькими фразами и догнал свою спутницу.
- И она так быстро согласилась от тебя съехать? – поинтересовалась Майор.
- Это часть уговора. Я в любой момент могу попросить ее уехать без объяснения причины, и она должна сделать это в ближайшие несколько часов. Этот момент наступил… - объяснил Артист.
Когда они подошли к автомобилю с личным водителем, Артист галантно открыл перед Майором дверь. Они сели на заднее сиденье просторной иномарки. На редкость жаркая майская погода осталась за окном. Кондиционер приятно охлаждал салон, здесь нет запахов кожаных сидений или едкого освежителя «ёлочка». Здесь, на редкость, вообще не было запахов.
- А здесь специально ничем не должно пахнуть?
- Хм… Наблюдательно… Нет, не обязательно. Главное, чтобы не было едких, резких запахов. Они раздражают носоглотку, - без тени нетерпения пояснил Артист.
- Как интересно… Курение не раздражает, а запахи… - проявила занудство собеседница, но, казалось, что Артист даже не обратил на это внимания. Он увлеченно смотрел в окно. И начал экскурсию по «своей» Москве. Автомобиль проезжал здания, улицы, мосты… И он каждый раз, указывая на новое здание, говорил, что тут учился, там работал, здесь впервые познакомился с кем-то. Этим рассказом Артист превратил скучную двухчасовую дорогу до пригорода в увлекательное путешествие по своему прошлому.
- А ты часто бываешь в Москве? – внезапно спросил он.
- Не особо. Только по работе, в командировках, на курсах. Времени на культурный досуг нет. С этим городом меня ничего не связывает, - безразлично ответила Майор.
- А как же я? – кокетливо обиделся Артист.
- Ты - тоже моя работа… - этим ответом женщина дала понять, что не собирается принимать участия в его ребяческих играх.

Его особняк надежно спрятался от досужих взглядов зеленой стеной деревьев. Территорию Артиста огораживали цвета красного дерева металлическая литая ограда высотой метра два с половиной, по углам которой расположились камеры видеонаблюдения. У ворот также виднелось несколько камер и видеофон.
Железная пасть ворот открылась, проглатывая автомобиль. Ровные зеленые газоны, аккуратно подстриженные кусты сообщали о том, что в отсутствие хозяина здесь есть какая-то прислуга, а не только случайная «приживалка».
- Саша, сегодня можешь быть свободен, - сказал Артист водителю, когда автомобиль въехал в гараж. – Машину можешь взять.
Водитель лишь молча кивнул в ответ. За всю поездку он ни проронил ни слова.
Артист неспешно вышел во двор, закрыл глаза и глубоко вдохнул свежий чистый воздух. Сделал несколько шагов к крыльцу особняка и повернулся к своей спутнице, делая приглашающий жест двигаться за ним.
Они вошли в просторные, наполненные солнечным светом, апартаменты. Вопреки мнению, что творческие люди неряшливы, здесь было чисто. Зашли в комнату с книжными шкафом и кучей статуэток на его полках. Майор внимательно разглядывала обстановку, пока Артист садился в кожаное кресло за массивным деревянным столом. Книги и статуэтки стояли в… иррациональном порядке, но на полках нет и следа пыли. Половину пола укрывал теплый ковер, рисунок которого напоминал мостовую из булыжника, другая была застелена деревянным паркетом.
Артист расслабленно опустился в кожаное кресло и вальяжно откинулся на спинку.
- Ты все это прочитал? – спросила женщина, подходя к одной из полок.
- Почти… очень хочется порой отправится в волшебный мир фантазий писателя, но времени не хватает… - вздохнул Артист.
- А какая книга твоя любимая?
- Оу… Их много, сложно выделить что-то одно… Пожалуй… это… Пауло Коэльо «Алхимик», - задумчиво произнес он. – Ты читала?
- Интересный выбор… А сейчас что-то читаешь?
- Блаватская «Тайная доктрина».
Майор изумленно подняла брови:
- Однако… Почти удивил даже. Эзотерика с магией интересны?
- Мммм… А почему бы и нет? Наука очень многие наши процессы объяснить не может…
- А магия может? И как же? – прервала Артиста женщина.
- Превосходство иррационального, - прищурившись ответил он. – Знаешь, у тебя даже обычная с виду беседа похожа на допрос.
Не обращая внимания, будто не слыша, на его последние слова, Майор взяла с полки случайную книгу и открывает ее. Этой книгой оказывается «Сатанинская Библия» Антона Ш. ЛаВея.
- Хм… Превосходство иррационального? – она вопросительно повернула томик обложкой к Артисту.
Он, ни на мгновенье не смутившись, пояснил:
- Мне его подарил поклонник на одном из концертов. Да, она меня заинтриговала, и я прочитал ее. Не могу сказать, что я согласен с автором, но и отрицать то, что он пишет, сложно. Это… очень прагматичная книга… циничная.
- Эксклюзивный переплет… На заказ… - произнося эти слова Майор скорее обращалась к себе, но внезапно добавила: - А ты не помнишь, кто ее подарил: мужчина или женщина?
- Наверно, женщина. Ведь на мои выступления приходят преимущественно дамы. Но точно не помню…
- Понятно. Я ее почитаю?
- Пожалуйста… - легко согласился Артист и быстро встал с кресла. – Пойдем я покажу тебе твою комнату.
Артист вел гостью по полумраку коридора через просторную гостиную, потом вверх по лестнице, снова коридор, поворот, коридор и слева, в самом его конце, рядом с окном, выходящим в зеленый двор, расположилось некое подобие комнаты для гостей. Он достал ключ, открыл замок, распахивая перед гостьей дверь. Достаточно просторная комната встретила порядком природных тонов. Потолок не обычно белый, а голубоватый, похожий на небо, застланный тонкой облачной пеленой. Под ногами неярко зеленый паркет, стены древесного цвета. В целом, сочетание цветов было несочетаемым, но почему-то это не раздражало, даже наоборот. Здесь хотелось отдыхать.
Окна открывали вид на деревья, которые прятали дом от досужих глаз. Создавалось впечатление, что ты находишься не в богатом особняке известной личности, а в небольшом уютном домике в лесной глуши. Здесь не надо спешить, не надо доказывать свою силу, здесь нет беспощадных убийц и жертв, а только законы природы, в которых нет жестокости разума и неуправляемых эмоций. Только гармония естественных процессов.
Кровать застелена бельем нежно голубого цвета с вышивкой карикатурной птицы. Рядом расположился торшер с абажуром под цвет белья и прикроватная тумбочка с тремя небольшими ящичками и лампой на ней. Простые, но прочные, деревянные стол и стулья. Вместительный шкаф-купе под одежду и комод для белья. На стене, напротив кровати, висел большой плазменный телевизор.
Артист прошел в комнату и открыл еще одну дверь, находящуюся там.
- Это санузел, - пояснил он.
Когда Артист включил свет, появилось ощущение, будто в темноту ворвалась тысяча сияющих солнц. Сверкающая небесно-голубая ванная, залитая солнечным светом. Майор посмотрела на потолок. Там ни одна и ни две лампы, а много маленьких. Сама ванна стилизована под водную гладь, а на нежно-голубом кафеле хаотичный рисунок капель. Рисунок на каждом квадратике индивидуален, повторов нет.
- Творческий человек творческий во всем… - по-старчески проворчала Майор. – Красиво, но нет ли чего попроще?
Артист безмятежно улыбнулся:
- Мой дом – мои правила. Я очень хочу, чтобы ты поселилась здесь…
- Душа моя, мне нужно, чтобы ты всегда был на виду. Поэтому логичней мне быть поближе к выходу. Кстати, я сомневаюсь, что здесь только один выход. Так сколько и где? – перевела тему собеседница, выходя из комнаты.
- Три. Один – тот, через который мы вошли. Второй – в гараж. Третий – во внутренний двор, - серьезно объяснил Артист. – Пойдем, покажу.
Он провел экскурсию по всему особняку, чтобы его временная надзирательница смогла выбрать место своего проживания. И она достаточно быстро остановила свой выбор на гостиной. Диван в качестве спального места, журнальный столик как раз для работы, и шум, открываемой двери гаража, можно услышать, а чтобы выйти через внутренний двор, надо перемахнуть через забор прямо под камерами, запись с которых можно посмотреть в каморке для охранников.
- А что в мансарде? – поинтересовалась Майор. – Ни за что не поверю, что там ничего нет.
- Пошли, покажу, - загадочно улыбнулся Артист.
На самом верху, прямо под крышей, расположилась мини-обсерватория. В центре пол из прозрачного плотного стекла, через который можно наблюдать, что происходит этажом ниже. И на нем нет ни одной царапины.
- Я люблю здесь размышлять, разглядывая звезды. Это ведь целые миры… загадочные, недостижимые миры. Там ведь тоже есть жизнь. И одни звезды гаснут, другие зажигаются… что-то поглощается черными дырами. А может и эти дыры – тоже Вселенные, и мы тоже находимся в одной из них, - мечтательным шепотом предался размышлениям Артист.

Артист уже давно отправился в свою спальню. Майор разбирала почту: отчеты, экспертизы, допросы… и не искала, где ошиблась, чего не учла. Так бывает, когда пытаешься вспомнить что-то важное. Это витает где-то рядом, но не зацепиться, не увидеть, не вспомнить… и не ответить на вопросы: «Кто же является целью? Убитые? Потому что убийца просто безумный маньяк? Артист? Потому что это личная месть? А может быть он сам и есть этот безумец? Или все же целью являюсь я? А может быть все вместе?» Может быть все вместе…
Тут взгляд Майора упал на Библию Сатаны. Она взяла книгу. Холод кожаной обложки обжигает ее руку. «Вроде ад должен быть горячим. А может все наоборот, и ледяное пламя там…» - под эти странные непрошенные мысли она открыла книгу. На первом листе каллиграфическим почерком была выведена латинская фраза то ли красными чернилами, то ли кровью: “Vita brevis ars longa”. Майор перевернула книгу и открыла уже с другой стороны. Тот же первый лист, и та же надпись, только на русском: «Жизнь коротка, искусство вечно». Подписи нет. Раньше первый лист служил для автографа автора, сейчас его редко можно встретить в книгах. Его убрали из соображений экономии. Но в этой книге он есть. Значит, заказчик уже рассчитал, что будет использовать его. Книга двухсторонняя: с одной стороны - русский текст, с другой - английский. Майор останавливает свой выбор на русской части издания…
Заповеди Сатаны, Книга Сатаны, Книга Люцифера, Книга Белиала, Книга Левиафана… правила сатаниста и его же грехи… И после каждой главы чистый лист, где тем же почерком есть какая-то известная фраза. Все Книга разделены по стихиям, в конце описаны сатанинские грехи и сатанинские правила. Структура чем-то действительно напоминала христианскую Библию, но оставалась все же индивидуальной по сути. Это циничный, временами жестокий, текст, с которым сложно не согласиться, но что-то все же мешает принять его целиком. Автор говорил о лживости и фальши христианства. И складывалось впечатление, что он все-таки смешивает само христианство с пониманием ее сути людьми. И чем дальше шел текст, тем больше крепло убеждение, что религия тут вовсе ни при чем. ЛаВей столкнулся в своей жизни с лукавством человека, неосознанным, непреднамеренным, и его жестокостью, завернутую в красивый фантик благородства и добропорядочности. Эта книга не обличение религий и не глумление над верой, это высмеивание человека, ежедневно обманывающего себя, и призыв к честности перед самим собой.
Время пролетело незаметно, как и прочитанные страницы. И вот уже перед глазами женщины промелькнули заключительные слова: «Сожалею, я допустил ошибку, я хотел бы найти компромисс». Далее текст обрывался. Нет последнего правила… нет ни в одной из версий… Это последнее, что хотел сказать Артисту «поклонник»?
Майор отложила книгу, ложится на диван, закрыла глаза. И размышления над прочитанным плавно перетекли в беспокойный сон.

СОН

Перед моим взором, в абсолютной темноте, хаотично двигаются символы: буквы из разных языков, иероглифы, цифры, ноты… Разноцветные, порой светящиеся, иногда матовые. Они складываются в слова, в музыку, в картины, уравнения и снова распадаются, чтобы образовать что-то новое. Меня затягивает этим вихрем в матричное пространство, но я продолжаю видеть все со стороны. Мое зрение больше не является туннельным. Исчезли право и лево, верх и низ... Только единое пространство, которое наполнено мной и заполняет меня. Это состояние мне уже знакомо. Я нахожусь в своем теле и вижу его со стороны. Как оно распадается сначала на довольно большие части, потом на клетки, молекулы, атомы… Я вижу, как отделяются качества, опыт, эмоции, решения… Это выглядит… никак… но откуда-то я знаю, где радость, а где ошибка… Скорее это ощущения, некое внутреннее знание. Я разглядываю отдельно страдание и смотрю на счастье. И тут же, на те же части, распадаются другие люди. И части разных людей абсолютно одинаковые по строению, по структуре. Но, собираясь вместе, каждый человек обретает что-то неуловимо индивидуальное, от каждого исходит свой свет, и каждый отбрасывает уникальную тень. Как одно и тоже слово в разных сочетаниях имеет свой смысл.
И из символов складывается фраза: «Правд много, а истина – в единстве». Она держится всего миг, но этого хватает, чтобы отпечататься навечно в сознании, стать еще одной частью меня.
Ноты приходят в порядок и образуют композицию. И своим звучанием плавно отправляют меня обратно…

II

Майор проснулась под звуки рояля. Да, в этом доме есть большой белый рояль с глубокими успокаивающими вибрациями. Женщина встала, и не приводя себя в порядок, пошла на звук. Зашла в просторную комнату, и снова со спины играющего. Она была уверена, что он заметил ее. Не услышал, не увидел – для этого он слишком погружался в музыку, а почувствовал присутствие других вибраций. Но это его не никогда не отвлекало. Кажется, что в этот момент ничто не способно отвлечь Артиста или причинить ему вред. Даже Смерть не может нарушить эту гармонию музыки и человека, остановится послушать, да и забудет, зачем пришла.
Артист перестал играть, и музыка замерла, но не ушла, она осталась с ним тишиной. Он повернул голову к вошедшей.
- Доброе утро… Может все-таки попробуешь? – спросил он, вставая и делая приглашающий жест.
Майор осторожно подошла к инструменту и присела на мягкий пуфик. Артист остался стоять сзади, его отражение будто впечаталось в идеально отполированную поверхность рояля. Когда-то Майор училась в музыкальной школе, и фортепиано везде обязательный предмет. Перед внутренним взором возникли ноты различных композиций: от простейших до мудреных классических. Она положила руки на прохладные клавиши инструмента, и рояль стал издавать под руководством давно не игравших пальцев холодные бездушные звуки какого-то произведения. Артист слушал, слегка улыбаясь. И вдруг положил свои руки на ее и прошептал на ухо:
- Технически все верно. Только… когда играешь, клавиши должны быть теплыми. А они ледяные. Чувствуешь?
Женщина медленно кивнула. А он продолжал, садясь на пуфик за ней:
- Я начну. Ты сама поймешь, когда вступить. Не торопись.
Артист сел сзади. Майор почувствовала его дыхание у себя на коже.
- Закрой глаза… - шепнул он и начал играть.
Майор опустила веки, и музыка плавно стала заполнять пространство особняка. Постепенно мелодия нарастала, поднимая в вихре сознание. Руки помимо воли опустились на клавиши, придавая новые краски этой импровизации. Женщина чувствовала тепло одних клавиш – на них хотелось задержаться, согреться; и жар других, которые не любили долгих прикосновений. В нежную, перерастающую в страсть, мелодию души Артиста вплетались мрачные, жестокие, ноты другой жизни. И в какой-то момент Майор поняла, что она играет одна, лишь только тепло за ее спиной сообщало, что Артист рядом: словно готов подхватить в любой момент, не дав упасть. Мелодия, так плавно начавшаяся, закончилась одним резким ударом, не оставляя надежды на продолжение. Женщина открыла глаза и с удивлением обнаружила, что Артист крепко обнял ее, словно думал, что ее тело вот-вот должно рассыпаться, распасться, а его руки могли не позволить этому случиться. Она в холодном недоумении повернула голову, собираясь сказать что-нибудь резкое, но его глаза были опущены, а по щекам тихо катились слезы. И он, все также не отпуская ее, еле слышно произнес:
- Я не знаю, что случилось в твоей жизни… вернее мне рассказывали… но я бы не смог жить после такого…
Он встал и подошел к окну. Майор с прохладным любопытством наблюдал за ним. Артист долго молча смотрел во двор, собираясь с мыслями, опустил голову и, не поворачиваясь ко Майору, сказал:
- Я думал, что уже все испытал, что нет ничего, что могло бы меня испугать или сломить. Но сейчас понимаю, что ошибался. Я не буду спрашивать, каково пережить такое. Это, наверняка, тяжело вспоминать, даже такому сильному человеку, как ты… - на этих словах он повернулся и посмотрел на свою гостью своими большими черными глазами, в которых, на удивление, не было жалости, только глубокая печаль и… мудрость немолодого человека. – Но, если захочешь рассказать… я готов разделить с тобой эту боль.
Это были искренние слова человека, от которых не хотелось защищаться. И все же откровенничать о личном Майор не собиралась ни с кем, тем более со своей «работой». Даже Полковник, относящийся ко ней больше, как к дочери, чем к подчиненной, получал лишь язвительность и сарказм. Поэтому женщина лишь слегка улыбнулась, чтобы смягчить фразу.
- Ты прав, это не твое дело… Пойду приведу себя в порядок. Не буду мешать вашим нежным отношениям с… ним, - она указала на рояль и покинула комнату, оставляя Артиста наедине с музыкой.

Майор вернулась в свою временную комнату. Ее мысли были заняты Артистом. Он через музыку мог уловить самые глубокие переживания человека. Музыка – это то, что ведет его, это больше, чем часть него, это и есть он сам.

СОН

Полумрак комнат без окон огромного особняка. По ним прогуливаются жители этого дома и… их гости – безмолвные люди без лиц. Но хозяева почему-то их не видят. Я брожу между ними. Кто я: хозяйка или одна из безликих? Я захожу в одну из комнат. Вся комната заполнена часами. И все они показывают разное время. В маленьком закутке, в углу, сидит часовой мастер, склонившись над чертежом, и что-то бормочет себе под нос. Я неслышно подхожу к нему со спины, чтобы расслышать слова.
- Времени нет… это последний шанс… больше нет времени… иначе смерть… последний шанс… больше не будет… никогда…
Он оборачивается и смотрит куда-то сквозь меня. Я пячусь назад: значит я одна из безликих. Поворачиваюсь к стене со временем. Все часы расположены ровно в ряд. Ни один механизм не работает. В одних нет стрелок, в других цифр, третьи разбиты… они все сломаны. И тут я вижу пустое пространство в нижнем ряду, там определенно должны были быть часы, но их нет. Я поворачиваюсь, почувствовав тяжелое дыхание за спиной. Часовщик стоит почти вплотную ко мне, смотрит на меня белым взглядом слепых глаз, а в руках он держит часы: те, которые должны были заполнить пустое место. Они глухо тикают, вот-вот готовые остановиться. И мужчина произносит старческим скрипучим голосом, указывая на механизм в своих руках:
- Последний шанс… твой последний шанс…
Я обхожу мужчину, чтобы выйти из комнаты. В дверях оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что он сделал с часами, но его в комнате больше нет. Я собираюсь уйти, как передо мной возникает зеркало. Я вижу в нем себя… Мое лицо… его почти нет… лишь еле проступают знакомые черты. Я закрываю глаза, концентрируясь. Открываю… и на меня смотрят яркие, почти светящиеся, голубые глаза с темной окантовкой… а в руках я держу свое едва бьющееся время.

III

Глаза спящей внезапно открылись навстречу взгляду черных глаз. Артист почти сидел на краю дивана и внимательно разглядывал Майора.
- Доброе утро! Почему ты не спишь на кровати? Там же удобней…
Собеседница приподнялась на локтях и, не отводя взгляда, ответила по слогам:
- Не твое дело.
Артист, ничуть не смутившись, продолжил:
- Я хотел сходить на шоу моего друга. Как я понимаю, ты будешь меня сопровождать. Верно?
- Верно… Что за шоу?
- Шоу в режиме реального времени. Действие происходит в особняке, артисты играют прямо перед зрителями. Можно перемещаться по особняку, следить за одним персонажем или выбрать другой путь. Это шоу-погружение. Зрители там в масках…
- В масках…
- Что-то не так? – с недоумением спросил Артист.
- Нет, все нормально. Шоу так шоу…
«По-моему, масок хватает и в жизни», - про себя добавила Майор.

Вечером они подъехали к огромному старинному особняку в центре Москвы. И уже со входа началось представление: гостей встречал костюмированный персонал. Юноша в костюме проводил в бар и попросил ожидать приглашения. Через несколько минут вышла женщина восточной внешности, одетая как цыганка, и в экспрессивной манере принялась повествовать о правилах особняка: выключить мобильные, не говорить, не снимать маски, не прикасаться к артистам, если только они сами не позовут за собой… Зрители прошли в комнату с приглушенным светом, надели маски и по длинному узкому коридору с низким потолком, пригнувшись, проследовали в мир импровизированной жизни.
Эту степень освещенности даже сложно было назвать полумраком. Здесь отсутствовали окна, а те, что были, занавешены плотными портьерами. Естественный свет сюда не поступал, только мертвые огоньки электрических ламп различных форм и цвета глухо освещали помещения. Искусственный туман придавал мистичности происходящему. В каждой комнате, в коридорах, играла музыка. Не слишком громкая, чтобы резала слух, но и не тихая: ты ее замечаешь, но она не давит, а способствует погружению в искусственный мир. И иллюзия становится реальной.
«Опять музыка… Что-то ее многовато для меня в последнее время», - отметила Майор. Пришедшие оказались в помещении бара. Толпа зрителей окружила столик, за которым сидели артисты. Они играли в карты, пили что-то алкогольное. Отчетливо чувствовался запах… коньяка. Майор внимательно изучила пространство: барная стойка, за которой стояла барменша; узкая винтовая лестница вела на небольшой помост, похожий на место для выступления оратора; впереди находилась дверь в какую-то комнату и коридор; сзади достаточно широкая лестница, ведущая наверх. Сцена заканчивалась, актеры стали расходиться в разных направлениях.
- Куда пойдем? – еле слышно спросил Артист. – Я за тобой…
«Ну за мной, так за мной…» - мысленно ответила ему Майор и, указав жестом направление, последовала за бритоголовым мужчиной в черном, который привел их в комнату, похожую на концертный зал: сцена, стулья…
Майор ходила по особняку, рассматривая комнаты, предметы, людей в масках и без. Она искала помещение… из своего сна. И за очередной дверью обнаружила его. Наблюдала некоторое время сцену общения часовщика с девушкой. Артистка удалилась, и мастер подошел к женщине. Нет, он не был похож на старца из ночных грез. Это молодой человек… и он внезапно протянул руку навстречу посетительнице особняка. Артист почти бесшумно произнес: «Иди…», и Майор согласилась на приглашение. Двое зашли в маленькую каморку, часовщик снял с женщины маску и указал на диван. Сам он отвернулся к полке на стене, взял оттуда что-то. Когда мужчина повернулся к гостье, в его руке была видна достаточно длинная цепочка, свисающая из зажатого кулака. Он протянул этот предмет Майору, не разжимая руки, и, не дожидаясь реакции, положил ей на колени. Перед ней лежали небольшие позолоченные карманные часы. Их стрелки мерно двигаются… в обратном направлении. Она подняла взгляд на актера.
- Не забывай заботиться о времени, - вкрадчиво прошептал он и вышел из комнаты.
Майор осталась одна, рассматривая часы у себя на коленях, перевернула их, и обнаружила привычное направление движения стрелок.
«Как это возможно? Ведь только что стрелки двигались в обратном направлении. Или это последние события и полумрак сыграли с моим мозгом шутку?..» - мысли вихрем пронеслись в голове Майора. Она положила этот презент в карман, обещая себе позже заняться их загадкой, и вышла из каморки обратно в комнату часовщика. Его там уже нет, там нет уже никого. Лишь Артист терпеливо ожидал свою спутницу.

В конце шоу всех собрали там, откуда зрители начали свое путешествие по особняку. Сверху вещал доктор, рядом лежал, привязанный к доске молодой человек. Взгляды толпы в масках устремились вверх. Сверху на публику опустилась плотная белая пелена, похожая на дым. Голос на записи прервался, зазвучала знакомая мелодия… оратор продолжал свой монолог в микрофон под песню Артиста.
- Это так должно быть? – тихо спрашивает Майор.
Артист посмотрел на нее. В темноте можно было увидеть лишь только блеск глаз в прорезях маски.
- Не знаю… Режиссер сказал бы мне, если бы использовалась моя композиция… - растерянно ответил Артист.
- Запоминай, что он говорит! – бросила Майор, срывая свою маску.
Женщина пыталась пролезть через толпу к змеящейся вверх черной лестнице. Сейчас приходилось двигаться вслепую: туман закрыл своей матовой белизной и без того неяркий свет. Она отталкивала людей, снова натыкалась на них, спотыкалась о валяющиеся предметы, отпихивала деревянные столы. Уже совсем близко… Тут Доктор закончил свою вольную речь, и в то время, как динамики начали выводить: «Сплетенный из обмана спустился утром к нам рассвета белый туман. Белый, белый, белый туман», в помещении погас свет, раздался оглушающий удар, и почти одновременно с этим включилась пожарная тревога, окончательно шокируя присутствующих пронзительным звуком. Сверху посыпалась сухая смесь для тушения пожара. Люди, какое-то время не двигались с места, думая, что это часть постановки. Но дверь выхода распахнулась, по громкой связи зазвучало объявление об эвакуации. И люди, толкаясь и давя друг друга, в панике рванули к выходу. Зал опустел, Майор поднялась по узкой металлической лестнице наверх, но там уже никого не было: ни Доктора, ни пациента.
Белая простыня неизвестно откуда взявшегося тумана рассеялась. В особняке загорелся основной свет. Весь пол был усыпан, словно снегом, белым порошком со следами обезумевшей толпы. Женщина посмотрела в зал с помоста. Артист не выбежал с остальными, и сейчас он двигался по направлению к лежащему на полу человеку… Майор, спускаясь, попросила его не подходить, но поздно: Артист упал на колени перед телом своего коллеги. Этот юноша – один из артистов спектакля. На его затылке расплылось красное кровавое пятно. Оперативник слегка приподняла его голову. Все лицо парня залила кровью, а вместо левого глаза бордово-красная каша.
Майор подошла к своему подопечному, взяла его лицо в свои руки, заставляя его глаза посмотреть на нее. Артист растерянно и вопросительно посмотрел на нее.
- Смотри на меня и внимательно слушай. Найди Режиссера. Пусть он пройдет сюда, больше никого не пускать под предлогом пожара… которого, впрочем, тут нет… но чтобы никто не расходился, - четко, по слогам, произнесла женщина, заставляя Артиста встать.
Сообщив о происшествии в отдел, Майор погрузилась в размышления: «Артист не мог совершить этого преступления сам, но сообщника никто не отменял. Ему знакомы люди, задействованные в спектакле, Режиссер его друг… Он может хорошо ориентироваться в помещении, поэтому и передал мне «право» выбирать, куда идти». Ее размышления прервал подошедший Режиссер.
- Что здесь происходит? Кто вы? – уверенным голосом спрашивает Режиссер. Это высокий, крепкий смуглый мужчина. Оделся он неброско, но со вкусом. Одежда явно не с распродажи или секонд-хенда. Было очевидно, что поработал стилист, хороший стилист. В его речи не чувствовался акцент, что свидетельствовало о его русском происхождении.
Быстро оценив его внешность, Майор представилась, показав свое рабочее удостоверение, и продолжила:
- Происходит здесь убийство. Слушайте меня внимательно. Свяжитесь с охраной, попросите проследить, чтобы никто не покидал место происшествия; пригласите сюда артиста, который играл в последней сцене доктора; и расскажите мне об убитом. И мне нужен список всего персонала, задействованного в этом шоу сегодня: от уборщицы до вас. Выполняйте! – резко озвучила приказ Майор. И Режиссер без вопросов, быстро и четко, выполнил все указания.
- Я не уверен, что все присутствовавшие на шоу на сборе. Возможно, кто-то уже ушел, - закончив выполнять распоряжения, обратился к оперативнику Режиссер.
- Им же хуже… - безразлично бросила Майор и указала на лежащее на полу тело. – Пока Доктор идет, расскажите мне о нем. Кого он тут играет? Что должно было произойти по сценарию?
- Персонаж, которого играет… играл этот артист, является сыном Хозяина особняка. Он считал себя другой личностью. Что-то типа шизофреника с раздвоением. В финальной сцене Доктор должен был провести операцию. Грубо говоря через глаз проткнуть мозг. Не по-настоящему, разумеется… А тут… - Режиссер вздрогнул, глядя на тело, и отвернулся.
- Как вас зовут? У вас внешность не особо русская, а говорите вы без акцента…
Режиссер произнес свое полное имя, вполне себе русское, если не считать отчества. В его речи не было и тени волнения. Он оставался собранным и серьезным, хотя видно, что вся эта ситуация не просто нервировала его, а приводила в бешенство. Разговор прервал появившийся в комнате Доктор. Майор сказала, обращаясь к Режиссеру:
- Далеко не уходите, вы мне еще понадобитесь.
- Приготовлю пока списки участников шоу.
- Отлично, - одобрила женщина, приветствуя доктора. – Добрый вечер! Где мы можем поговорить? Наедине…
И тут она вспомнила про своего «подопечного». Артист стоял, привалившись к стене, и оглядывал пространство отсутствующим взглядом.
- Ты в порядке? – настороженно поинтересовалась Майор.
Артист кивнул в ответ, переводя расфокусированный взгляд туда, откуда исходил звук голоса, задавшего вопрос. Его глаза были направлены на лицо женщины, но смотрел он то ли сквозь нее, то ли в какое-то другое измерение.
- Позаботьтесь о нем… - обратилась Майор к вошедшей в комнату девушке. И, убедившись, что молодая особа поняла ее, она попросила Доктора проследовать за ней в отдельное помещение, чтобы никто не мешал их беседе.

АРТИСТ

- Милый… - тихо обращается к Артисту девушка. – Ты меня не узнаешь?
Артист перевел взгляд на молодую особу, молча осмотрел ее лицо, фигуру, и медленно помотал головой в знак отрицания и снова погрузился в себя. Он не обратил внимания на столь фривольное обращение к себе этой молодой особы. Девушка достала из сумки бутылку коньяка и протянула Артисту. Он посмотрел на горячительный напиток и медленно пошел к выходу. Девушка последовала за ним. Артист вышел на улицу, у крыльца достал пачку сигарет и закуривает. Девушка молча стояла рядом и с надеждой смотрела на мужчину.
- Почему столько смертей происходит сейчас вокруг меня? Что я сделал не так? Да, я совершал ошибки, много ошибок. Но… так… - в пустоту произнес Артист и повернулся к своей временной «надзирательнице». – Что я сделал не так? Может вы знаете? Почему-то мне ваше лицо кажется знакомым… Мы встречались?
- Неужели ты и правда не помнишь? – с обидой в голосе спросила девушка.
Артист снова принялся внимательно разглядывать молодую особу.
- Нет, к сожалению, нет… Может напомните? – извиняющимся тоном произнес он и задумчиво добавил: - Столько всего произошло, что я скоро себя забуду… не узнаю, глядя в зеркало утром… или вечером…
- Можно на «ты». Ты прав, сейчас не время… - собранно произнесла леди.
- Может хоть имя назовете?
- Д… Диана…
- Приятно познакомиться, Диана, - нежно улыбаясь сказал Артист и снова погрузился в свой мир. Девушка в растерянности смотрела на него, но так и не решилась напомнить о том, где они встречались…
Ей так хотелось, чтобы он узнал ее, ведь она ждала этого момента очень долго. Ведь время, проведенное с ним, хоть и недолгое, было самым лучшим, что случилось в ее жизни. Именно эти мгновенья давали ей силы жить дальше. Она верила, что сможет вернуть эти счастливые часы, и была готова на все, чтобы это случилось вновь и… осталось с ней навсегда…

IV

Майор с Доктором расположились в небольшой комнатке. Из мебели там были шаткий стол, скрипучий стул и спальное место для одного человека. Женщина села на это подобие кровати и указала мужчине на стул.
- Вы давно играете в спектакле? – задала свой первый вопрос полицейский.
- Нет, это был первый показ со мной. Я заменяю основного актера.
- А что случилось с основным? – безликим голосом продолжила женщина.
- Приболел, - пояснил Доктор.
- Что произошло сегодня в финальной сцене?
- Понимаете… там, наверху, был не я… - как бы извиняясь, пробормотал мужчина.
- То есть? – в недоумении уточнила страж порядка.
- Я взял одного зрителя для контакта с персонажем. Мы зашли в комнату, я отвернулся закрыть ее на шпингалет. И почувствовал, как что-то укололо меня в плечо. Больше я ничего не помню, только, что очнулся от воя пожарной сигнализации и выбежал на улицу вместе со всеми, - объяснил Доктор.
- Я понимаю, что на этой площадке темно, все в масках, но все же… Как выглядел тот зритель? – без надежды на результат задает последний вопрос оперативник.
- Абсолютно обычно. В темной свободной одежде. Я даже пол вам не скажу… - разводя руками пояснил собеседник.
Весь разговор Доктор вел себя немного растерянно, но абсолютно спокойно. Он отвечал без лишних размышлений, но и не особо быстро.
- Я уверена, что вы говорите правду, но все же я должна вас задержать. Надеюсь, вы меня понимаете… - произнесла Майор и набрала номер Режиссера. – Полиция приехала? Позови мне старшего. И я заметила, что по всему особняку размещены скрытые камеры. В комнатах для личного контакта со зрителями они тоже есть. Я бы хотела взять записи с собой. Перепишите мне их.

Доктор вместе с полицейским, прибывшим на место происшествия, покинули импровизированную допросную. Режиссер зашел следом и протянул две папки: одну небольшую и другую более плотную. И флешку с записями с видеокамер.
- В маленькой папке полный список всего персонала, работающего сегодня, артистов, задействованных в спектакле. Их адреса и телефоны. В большой папке сценарий пьесы, где и какие сцены происходят, какие артисты что играют. Я подумал, что он вам тоже пригодится: не так-то просто быстро сориентироваться в этом особняке без карты или проводника…
В его речи нет ничего лишнего: ответы прямые, четкое понимание происходящего, сосредоточенность и собранность.
- Скажите, а Артист знал примерный сюжет спектакля? – разглядывая документы, поинтересовалась Майор.
- Его может знать любой человек. Эта постановка по известной пьесе, и мы этого не скрываем. К тому же, очень много человек посетило этот спектакль, в том числе и из шоу-бизнеса. Но специально я ему ничего не рассказывал.
- Вы знаете, кто должен был стоять в черной маске рядом с лестницей?
- На память не скажу, но в списке этот человек указан.
- Вы присутствовали на финальной сцене?
- Да, но не с начала. Вы хотите спросить, не смутило ли меня смена актера? Смутила, я уже шел прервать это, ну а дальше этот дым, темнота и сигнализация. Я не успел, как и вы, впрочем. Да, я видел, как вы сняли маску и стали пробираться сквозь толпу.
- Что на камерах?
- Я проверил ключевые моменты. Записей, где Доктор уводит зрителя, и как зритель выходит из комнаты, ровно как и финальной сцены, нет. Это время забито помехами. Кто-то заглушил сигнал.
- Мда… Позовите мне эту «черную маску», - попросила Майор, протягивая ему бумаги. Режиссер быстро достал нужный документ, набрал номер, но трубка молчала. Он набрал другой номер. После нескольких фраз стало ясно, что данного персонажа не было среди присутствующих.

Через нескольких часов разговоров с артистами, с персоналом, задействованным в спектакле, Майор вышла в бар. Перед ее глазами предстала впечатляющая картина: в полумраке бара за стойкой сидят двое. Молодой мужчина, застывший в неподвижности. Если б он перестал моргать, то его можно было бы принять за восковую фигуру. Его взгляд был неподвижен. Вряд ли он видел что-то вокруг себя. И девушка, тоскливо крутящая бокал с каким-то напитком в руках. Майор неторопливо, но уверенно, зашла за барную стойку, на место бармена, взяла бутылку с каким-то вином, налила полный бокал и повернулась к даме. Молча посмотрела ей в глаза. Говорить уже не хотелось и следовало бы уйти прямо сейчас, поблагодарив девушку за то, что не оставила Артиста одного. Но внутренний полицейский не дал этого сделать, и Майор принялась задавать ей вопросы:
- Как вас зовут? Кем вы тут работаете?
- Диана…
- Полное имя, - механически сказала Майор.
Девушка представилась и добавила ответ на второй вопрос:
- Я тут не работаю. Меня друг попросил его подменить. Я «черная маска».
- Как зовут друга? Его адрес и телефон. Где вы должны были стоять?
Она озвучила имя своего товарища и продолжила:
- Я весь спектакль стояла там, где была финальная сцена. Но не рядом с черной лестницей, а там, где телега и бочки.
- Оставьте ваши данные и контакты вашего друга. И можете быть свободны.
Девушка взяла салфетку и аккуратным, почти каллиграфическим, почерком написала требуемое. Когда она покинула помещение, Майор минут десять созерцала неподвижного Артиста, допивая вино. Потом вызвала такси, обошла стойку и тронула мужчину за локоть, направляя его в сторону выхода. Он вздрогнул, наконец-то увидев окружающий мир. Его глаза нервно оглядывали образ уже давно находящейся здесь женщины, он в растерянности оглядывал комнату, в которой они находились. Он словно не понимал, где оказался и как сюда попал.
- Сколько времени? – еще не придя в себя, спросил Артист.
- Скоро утро. Такси подъехало. Тебе надо отдохнуть… нам надо отдохнуть, - сдерживая зевоту, пояснила Майор.
- Да, конечно… - он немного суетливо встал с высокого барного стула. И двое вышли в еще спящий город.

V

Дома их встретил, нарушая тишину, старательно жужжащий по полу «умный» пылесос. Артист прошел на кухню, завел кофемашину и достал какие-то сладости. Майор наблюдала за этими манипуляциями, стоя в дверном проеме.
- Может все-таки стоит поспать? – спросила она, проходя внутрь кухни и усаживаясь за стол.
Артист все также молча поставил перед гостьей большую чашку крепкого ароматного кофе, пододвинул печенье. Сам же он с напитком в руках расположился напротив.
- Может тебе что покрепче налить? – спокойно поинтересовался он.
- Кофе достаточно, спасибо. Ты что-то хочешь мне сказать?
- Да. Не прерывай меня сейчас, - попросил Артист.
Майор медленно кивнула.
- Там, в особняке… пока тебя не было… я думал. Об очень многом. О своей жизни, о решениях, которые принимал, о совершенных ошибках, о своем прошлом. Я искал… Искал ту ошибку, из-за которой сейчас все это происходит. Мне кажется, что я не случайно оказался во всей этой истории. Могли выбрать кого-то другого, но выбрали именно меня. Почему? И я не нашел ответа… Я знаю, что ты продолжаешь думать, что я причастен к этим преступлениям, хоть и во многих случаях находился у тебя и еще у нескольких сотен человек на глазах. Я понимаю тебя, я бы тоже подозревал себя, если бы не был точно уверен в своей невиновности. Альбом, похожий на историю маньяка, а на самом деле об одной любви… Хм… Трагическое переплетение любви и смерти. И как эти два… явления… похожи… - он прервался, поднял взгляд и долго смотрел собеседнице в глаза. Долго и внимательно, пытаясь там что-то отыскать, кроме ледяной стены безразличия. Тяжело вздохнул и продолжил:
- Ты ведь часто видишь смерть и страдания… разные… в разных формах… Я не знаю, как можно так спокойно реагировать на это. Говорят, боль – это единственное, к чему человек не может привыкнуть. Но может это не так… может это неправда… Хотя, я не думаю, что ты привыкла, что тебя это не волнует… но… может я ошибаюсь… я не знаю, что происходит… я не знаю…
От усталости, от пережитого стресса, от постоянного напряжения речь Артиста путалась, словно мысли-змеи сплелись в тугой клубок, и каждое его слово было попыткой распутать его. Но стараясь расплести мысли, он словно каждый раз дергал за разные нити, вытягивая то одну, то другую, то третью, затягивая узлы еще сильнее. Может он хотел, чтобы разговор облегчил его боль, а получалось, что каждая фраза наносила ему новые раны. И он терпел, продолжая искать ту спасительную нить, дернув за которую, клубок поддастся и откроет то, что он зажал в себе. А может там и нет ничего, и не стоит ворошить змей прошлого. И все это случайность, нелепая случайность.
Он закончил свой монолог, не ожидая ответа, допил свой чай, молча встал и вышел, оставив женщину наедине с собой и с ее клубком мыслей-змей: «Привыкает ли человек к боли? Возможно. Привыкла ли я? Нет. Я построила стену, которая отгородила меня от нее. Но порой в этой стене образуются бреши, пробиваемые мыслями о прошлом, формируемые настоящим. Странно звучит. Но именно события настоящего, отправляют сознание в путешествие по событиям прошлого».
Майор оставила недопитый чай и побрела по большому особняку Артиста, дошла до его спальни. Дверь он оставил распахнутой, и не увидеть то, что там происходит, было невозможно. Он упал на кровать, не раздеваясь, прямо в обуви. Майор подошла ближе и аккуратно, чтобы не разбудить, сняла с него обувь. Взяла валяющееся на полу покрывало, накрывала им спящего, задернула тяжелые гардины и тихо вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь.

СОН

В бездне тьмы медленно появляются маленькие желтые огоньки. Я оглядываюсь. Здесь нет ни пола, ни потолка, ни стен. Лишь плотная тьма окружает меня. Огоньки медленно плывут ко мне, но от них не исходит света. Они больше похожи на желтые точки, которые приближаясь лишь увеличиваются в размерах. Подплыв почти в плотную, они замерли, словно хотели разглядеть меня. Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ним, но точки, будто в страхе, отпрыгивают от моей ладони. И когда мне удается схватить один из них, в моей руке он превращается в белоснежную маску и рассыпается, исчезая в бездонном пространстве. Я поднимаю взгляд: все точки стали масками, только разных цветов. Срываю их одну за другой, и на месте масок… там нет ничего, даже пустоты. Осталась только одна: та, которая чернее самой тьмы. Я подхожу к ней вплотную. Она усмехается, глядя на меня, хотя не двигается с места. И я рывком хватаюсь за место, где должны быть глаза и дергаю вниз, но… за ней ничего нет, а маска остается у меня в руке..

VI

Сон Майор прервал назойливо трещащий мобильник. Она открыла глаза, и ее взгляд уперся в маску со вчерашнего шоу. Сбросив ее на пол, женщина посмотрела на дисплей. Так… Капитан…
- Слушаю, - сонно произнесла я.
- Ты на часы смотрела?
- Что ты хотел? Время узнать?
- Да нет… Уже полдень, а ты спишь. Не похоже на тебя. Или это тебя Артист утомил? – едко усмехнулся Капитан.
- Ближе к делу, Капитан. Или тебе еще не передали материалы об убийстве на шоу?
- Еще одно?..
- Увы… Прямо у меня перед носом. Материалы тебе перешлют. Я хотела о другом спросить, - зевая произнесла Майор. – Как там наша девочка-мажор? Поговорил с ее однокурсниками и преподавателями?
- Поговорил. Ничего интересного. Однокурсники говорят, что она общительная и веселая. А преподаватели хвалят ее успеваемость. Хотя в последнее время она стала несколько раздражительной, утомленной, стала меньше проводить с ними время. Но ее друзья это объяснили переутомленностью. А успеваемость не снизилась, хотя она и стала временами пропадать, - отчитался Капитан.
- «Временами» - это в какие периоды?
- Как раз в те, когда и были совершены все преступления.
- Ну да… один раз она приехала за Артистом в Питер. Я ее встретила в гримерке. Потом она оказалась на севере, прибежала в гостиницу… - задумчиво проговорила Майор. – А сейчас она ведь в столице, не так ли?
- Совершенно верно. Вчера была на занятиях.
- А вечером? Где она была вечером?
- Дома не появлялась, с друзьями-подругами не замечена, - ответил Капитан.
- Понаблюдай за ней. Это все пока. Вопросы ко мне есть? – поинтересовалась Майор.
- Как жизнь личная? – усмехнулся Капитан.
Вздохнув, Майор нажала кнопку разъединения связи на устройстве и положила телефон на стеклянную столешницу перед диваном.

Со стороны кухни доносились звуки тихо всхлипывающего чайника и легких парящих шагов. Женщина встала со своего ложа и пошла туда, где Артист готовил завтрак. Она остановилась в дверях, наблюдая за его действиями. Мужчина готовил завтрак что-то напевая себе под нос. Из-за наушников он не слышал, как его гостья появилась в комнате, и оттого вздрогнул, когда увидел ее в дверях. Артист снял наушники и пожелал доброго утра.
- Как ты? – поинтересовалась Майор. – Вчера ты был… не в себе.
Артист посмотрел на женщину и нахмурился.
- Нормально, - ему явно не хотелось говорить о событиях прошлого вечера.
Артист хотел забыть то, что произошло вчера, да и вообще все, что случилось в последнее время. Но память не хотела покидать его, не в этой части истории точно. Музыка – это единственное, что поддерживало всегда, что бы ни случилось. Только погружаясь в нее, он отключал все происходившее когда-то… и все происходящее сейчас. Но эта женщина постоянно напоминала Артисту о том, что это все не сон, не мираж. Даже если она ничего не говорила, одно ее присутствие напоминало о боли и страдании. Хотел ли он тогда, чтобы она ушла? Артист и сам не знал, чего он хотел в этот момент.

ТЮРЬМА

Нетвердой походкой надзиратель подошел к камере с узником. Треснул палкой по решетке и заорал:
- Не спать!
- А я и не сплю… - отозвался заключенный и замолчал, ожидая дальнейшего развития.
- Расскажи-ка мне, как ты докатился до тюрьмы? Вроде был уважаемым человеком. Неужели все от баб? – нетрезвым голосом проговорил охранник.
Убийца встал и подошел вплотную к решетке. Так, чтобы собеседник мог видеть его тощее пожелтевшее лицо.
- Посмотри на меня. Что ты видишь? – спросил узник.
- Больного ублюдка, - усмехнулся собеседник.
- А ты подойди поближе… - прошептал убийца.
Надзиратель приблизился, почти уперевшись лицом в решетку, и плюнул в заключенного. Узник резким движением схватил его за руку и вгрызся в кисть. Охранник истошно кричал, пытаясь освободиться, пока узник сам не отпустил его руку, лишив одного пальца. Заключенный пожевал человеческую плоть и сплюнул на пол кровавое месиво.
- Я – это ты… Я – твое зеркало… - окровавленным ртом прохрипел он вслед убегающему надсмотрщику.