Поцелуй Смерти

Свет в операционной замигал, когда в палату вошел Он. Тень, густая и осязаемая, скользнула по стене. Повеяло могильным холодом. Тогда Аня поняла - Он уже здесь. А значит времени мало.

Врачи столпились вокруг операционного стола, на котором лежала хрупкая детская фигурка. Лица их были скрыты медицинскими масками, взгляды сосредоточены, хоть и омрачены отпечатком нескончаемой усталости.

Аня нахмурилась. Девочке требовалась сложнейшая нейрохирургическая операция. Женщина, облаченная в стерильный халат, взяла в руки микрохирургический инструмент - тонкий, как игла, пинцет. Ей предстояло удалить крошечную опухоль, расположенную в глубине мозга. Один неверный шаг - и жизнь девочки оборвется.

Тень в черном балахоне с капюшоном, скрывающем лицо, остановилась и наклонилась к лицу девочки в кислородной маске, с интересом разглядывая ее. Глаза ребенка были закрыты, кожа бледная, как снег, губы сухие и искусанные. Она крепко спала под наркозом, и выглядела невероятно серьезной и взрослой для своих лет. Редкий звук кардиомонитора, как удары метронома, нарушал напряженную тишину операционной. Ане он напоминал отсчет последних секунд. Тик-так-тик-так...

В нос въедался едкий запах стерильности и крови. Его любимый запах. Он провел черной костлявой рукой над лицом ребенка, отчего то покрылось рябью и размазалось, как если бы кто-то смахнул рукой только что нанесенную на холст краску. Пульс участился, раздался противный писк. Линия биения сердца переломилась, резко подскочив вверх, образуя нервные зигзаги.

Смерть усмехнулся, отошёл от девочки и приблизился вплотную к Ане. Она почувствовала, как по спине пробежал холод, словно сам страх острыми иглами вонзился в позвоночник.

— Ты не сможешь спасти их всех, — прошептал Он ей прямо на ухо хриплым, скрипучим голосом, — Даже ты, несмотря на все свои старания.

— Тишина в операционной! — рявкнула женщина.

Врачи с недоумением переглянулись.

— Анна Юрьевна, мы молчали... — тихо прошептала одна из ассистенток.

Внезапно, монитор замигал красным. Кровотечение.

— Твою мать! — сквозь зубы выругалась хирург.

Мир вокруг сузился до звука пульса. Аня быстро среагировала, прижигая сосуд. Ей показалось, что кто-то дышит ей прямо в спину. Смерть. Голова нервно дернулась, отгоняя наваждение. Не время. Не сейчас.

Схватив пинцет так, что побелели костяшки пальцев, она с хирургической точностью отсекла спайку, пережимавшую кровеносный сосуд. Ее руки, казалось, двигались сами по себе, подчиняясь чужой воле. Затем врач переключила все внимание на опухоль, миллиметр за миллиметром удаляя пораженную болезнью ткань.

Смерть улыбнулся. Ему нравилось наблюдать, как она борется с Ним. Ее светлые, почти белые локоны, обычно растрепанные от суеты и спешки, сейчас были строго убраны под хирургическую шапочку. Окровавленные руки в медицинских перчатках казались хрупкими, но твердо держали инструмент. Каждое движение выверено и отточено годами практики. Ни один мускул не дрогнул, во взгляде горела холодная решимость. Именно эта неукротимая воля, этот отважный вызов судьбе притягивали Его, как мотылька к пламени. Она не боялась Его и Он не мог не восхищаться ею.

Когда все закончилось, Аня облегченно выдохнула, срывая с себя маску. Жизнь маленького пациента была в безопасности. Врачи зааплодировали. Аня поджала губы и лишь коротко кивнула.

Столовая больницы гудела, наполненная шумом и жизнью. Еще одна успешная операция на грани, когда казалось, что надежды больше нет. Лучи январского солнца пробивались сквозь окна, разукрашенные причудливым морозными узорами. Аня стояла на крыльце, прикрыв глаза и вдыхая полной грудью холодный воздух. Отпив кофе, поморщилась. Слишком крепкий. Но по другому не выстоять в битве с жуткими переработками, стрессами и недосыпом.

Коллеги, столпившиеся вокруг, не могли скрыть восхищения. Разговоры о ней как о чудотворце, целителе, даже посланнике свыше, призванном спасать жизни, льстили лишь первое время. Теперь же они лишь утомляли и вызывали зудящее раздражение. Хотелось заткнуть уши. Да, она спасала там, где казалось, что надежды больше нет. Но даже она была не в силах победить смерть. Каждый раз, заходя в операционную, она чувствовала себя бессильной перед лицом вечности.

— А как вы бы хотели умереть? - звонкий голос молодого санитара нагло вырвал из размышлений.

— Алеша, блин, — пробурчал анестезиолог, закуривая сигарету, — ты как сказанешь - хоть стой, хоть падай!


— Я вообще-то серьезно, — пробурчал парень. — Я бы, например, умер быстро. Чтобы не успеть осознать, что это конец. Вот чтобы раз - и все! А вы, Анна Юрьевна?

Анестезиолог усмехнулся, протягивая Ане сигарету. Та прикурила, с благодарностью вдыхая отравленный дым, запрокинув голову.

— С улыбкой на лице,  серьезно ответила она.

— Вы что же, совсем умереть не боитесь?

— А ты, дружок, как бы хотел жить? — хмыкнул анестезиолог. — Чтобы все было вечно?

— Ну, не вечно, но хотя бы без боли и страданий, — ответил парень.

— Я вот что думаю, Алеша, — начала Аня, зажав сигарету зубами, — я думаю, что смерти не надо бояться. А ты боишься. Даже в операционной видно, как сильно.

— Как ее не бояться то...

— Его.

— Что, простите?

— Смерть с косой - это мужчина.

Врачи переглянулись. Алеша приподнял брови. Анестезиолог снова ухмыльнулся и покачал головой. Аня поняла, что никто ее не понимает.

— Он же не плохой и не хороший. Он как... — продолжила Аня, — как садовник.

— В смысле? - удивился Алеша.

— Ну... ухаживает за садом жизни. Удаляет засохшие цветы, чтобы дать место новым росткам.

— Вы что, сравниваете растение с человеком?!

Аня махнула рукой.

— Вырастишь, поймешь. Может быть.

Парень под насмешки коллег начал возмущенно доказывать, что вообще то он уже заканчивает ординатуру. И только Аня не смеялась. Она стояла, облокотившись на стену, и напряженно всматривалась вдаль. Снег падал большими хлопьями, застилая собой все вокруг. Аня смотрела на него, видя в каждой снежинке маленькую жизнь, хрупкую и прекрасную. Но так же быстро, как они появлялись, они таяли, не оставив после себя ни следа. Она вспомнила слова старого профессора: "Жизнь – это борьба со временем".

Ей все время казалось, что Он наблюдает за ней. Особенно в операционной, где грань между жизнью и смертью, казалось, размывалась, становясь тончайшей нитью. Она чувствовала Его дыхание на своей коже. Но страха не было. Он был частью ее жизни, как ночь – часть дня. "Лучший врач на земле, у которого не было неудачных случаев".

Смерти нравилось, что она думает о нем не как о злейшем враге, разрушающем судьбы, но как о садовнике. Она была Его самым любимым цветком. А любой живой цветок когда-нибудь увянет, превратившись в пыль.

Аня почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Кто-то наблюдал за ней. И этот кто-то знал, что она думает о Нем. О Смерти. О садовнике, который ухаживает за своим мрачным садом.

Аня оглянулась.

Никого.

***

Это мог бы быть очередной день в больнице, наполненный суетой и нервотрепкой, если бы не новый пациент. Когда Аня только подходила к палате, то услышала оттуда звонкий смех. Дверь была приоткрыта, и она тихонько заглянула внутрь.

Аня не очень любила, когда пациенты улыбались. Вот такая странность. Чего улыбаться, когда все плохо? Это было как насмешка над болезнью, над смертью, которая неизбежна. Но этот парень... В его глазах светилась такая ясная, детская радость, что даже она невольно улыбнулась. Врач постучалась в дверь и не дожидаясь ответа зашла в палату.

— Я смотрю, жизнь бьет ключом, — сказала Аня. — Это хорошо.

Все присутствующие перестали хохотать, как толпа школьников затихает в присутствие строгой учительницы. Ее взгляд тут же упал на новенького. Парень с коротко стриженными волосами лучезарно улыбался, держа в руках гитару. Солнце играло на его веснушчатом лице. Худой, даже истощенный. Аня быстро пролистала медицинскую карту. Александр. Злокачественная опухоль. Метастазы. И все же он здесь. Значит что-то не то. Значит, он еще на что-то надеется.

Она снова взглянула на Александра. Он улыбался и играл на гитаре. "Как же так? - подумала Аня. - Неужели он не понимает, что все кончено? Или понимает, но надеется на чудо? На ремиссию? На экспериментальное лечение?"

Аня вздохнула. Ей было жаль этого парня. Он был слишком молод, чтобы умирать. Но, к сожалению, онкология не щадит никого. И скоро он завянет, пораженный проклятьем, лекарства от которого у человечества пока не было - пораженный смертью.

— Мы с товарищами по несчастью решили, что нам не хватает музыки, — улыбнулся он.

Аня кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Его беззаботная улыбка резала по сердцу. Она знала, что за этой маской скрывается страх и боль.

— Да без проблем, если это другим не мешает, — равнодушно пожала врач плечами.

— Само собой. Не мы одни же здесь умираем, — улыбнулся парень еще шире.

Аня сжала губы. Умираем. Какое простое слово для такого сложного процесса.

— Здесь не умирают, - строго сказала она.

— Что, ни разу?

— Не в мою смену.

Это было ложью. Бывали плохие дни. Бывало, что она проигрывала. Она вспомнила всех своих пациентов, которых не смогла спасти. В грудной клетке отчаяние впилось в сердце своими острыми когтями и с силой сжало его.

— Тогда может вы спасете меня? — горько усмехнулся он. — Я слышал, вы способны творить чудеса.

— Я не верю в чудеса.

— А во что тогда верите?

— В медицину, — с едва уловимой иронией ответила Аня.

Аня развернулась на каблуках и покинула палату, погрузившуюся в тяжелое молчание.

Сидя в кабинете, она долго всматривалась в снимки МРТ, перечитывала тонны медицинских заключений и анализов. Она чувствовала, как в ней закипает злость. Неужели это конец? Парня просто списали со счетов. Есть вариант. Рискованная операция. Удаление опухоли с небольшим захватом здоровых тканей вокруг нее. Но это был шанс. Шанс, что эту партию за жизнь она выиграет.

Сердце сжималось от безысходности. Она знала, что могла бы сдаться, отмахнуться от этого случая как от безнадежного. Но не могла. В ней теплилась надежда, тлела маленьким огоньком, освещая путь в кромешной тьме.

Ей показалось, что в полумраке кабинета раздался смешок.

— Я знаю, что ты здесь, — вдруг сказала она в пустоту.

Смерть поднял голову и сделал шаг вперед, выступив из темноты.

– Все когда-нибудь заканчивается, доктор.

Аня вздрогнула. Она знала этот голос. Слишком хорошо знала. Голос из операционной.

– Ты всегда появляешься, когда мне особенно плохо.

– Я всегда рядом. Жду своего часа.

– Иногда мне кажется, что мы играем в шахматы, – сказала она, не отрывая пристального взгляда от снимков. – Ты ходишь первым, а я пытаюсь отыграться.

– У тебя отлично получается. Тебе иногда удавалось обмануть меня. Но тут не выйдет.

Аня тихонько рассмеялась.

– Не хочешь давать мне надежду?

– Не хочу, чтобы ты привязывалась к кому-то еще, кроме меня. Мы связаны, помнишь?

Аня склонилась над столом, зажав голову руками. Смерть подошел ближе. И снова этот холод, пробирающий до самых костей. Он поднес руку к ее волосам, едва касаясь их своими черными костяными пальцами. О, как бы Ему хотелось просто прикоснуться к ее коже. В конце концов, запечатлеть поцелуй на ее лице. Но Его поцелуй - это яд, уносящий жизнь. И Он это знал.

Он, воплощение конца, испытывал странное чувство к ней, хранительнице начала. Восхищение, уважение, привязанность. Кто бы мог подумать, что в Его бездонной тьме может зародиться такое странное чувство, как любовь? Любовь, искрящаяся на грани жизни и смерти, противоречащая самой Его природе, его сущности. Это чувство всегда была загадкой для Него, вопросом без ответа.

Да и в конце концов, они по разные стороны баррикад: жнец, собирающий души, и врач, пытающийся эти самые души спасти, задержать в земном мире хотя бы ненадолго. Каждый ее жест, каждый взмах скальпеля – это был вызов Ему, смертельной силе. И они были обречены.

Смерть коснулся светлых волос. Женщина вздрогнула и испуганно обернулась.

Никого.

***

У Ани был главный принцип - не привязываться к пациентам. Сердце должно оставаться холодным, разум - ясным. Но с Сашей это было абсолютно невозможно. После каждого обхода она позволяла себе ненадолго задерживаться у его кровати, находя для этого причины, порой глупые и наивные. И слушать, слушать, слушать. Как он объехал пол мира автостопом, видел северное сияние, перепробовал кучу самых разных профессий, женился на девушке на третий день знакомства и уже через месяц сбежал не оглядываясь... Как он жил до того, как стал стремительно угасать.

Аня слушала, не перебивая. И ловила себя на том, что ей хочется еще и еще этих историй. Хочется узнать его всего - до последнего вздоха.

"Вы, главное, не думайте, что я жалею о чем-то", - вдруг однажды сказал Саша, - "Я прожил яркую жизнь. И умирать мне не страшно. Страшно только... что больше ничего не будет". Аня молчала, не зная, что ответить. Да и нужно ли тут что-то говорить? Ей просто хотелось быть рядом с ним. До конца.

День перед операцией. Врач остановилась у кровати пациента и улыбнулась ему.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

Саша пожал плечами.

— Как обычно,— ответил он. — Болит.

Аня поджала губы. Машинально осмотрела показатели - давление скакало, пульс был слабым. "Держится", - подумала она с неожиданной теплотой. Уже завтра все решится. Она просто не имеет права проиграть.

Они начали курить вместе, на крыльце. Первое время Саша передвигался сам, опираясь на трость. Потом ему уже понадобились костыли, которые он сжимал в кулаках с такой силой, что потом болели пальцы. Наконец, когда и костыли перестали спасать, он пересел на инвалидное кресло. Парень всегда отталкивал руки врача, усаживаясь в него. Как он объяснил позже - когда он перестанет справляться сам, значит, это конец. Вот и в тот вечер Саша переполз в каталку, и лоб его покрылся испариной от усилий. Он сделал это, назло всем и вся.

Дым сигареты причудливо взвивался вверх. Они делили одну самокрутку на двоих, куря по очереди. Вредно? Само собой. Но жить в целом вредно. Аня сделала последний вдох, слегка закашлявшись, и протянула пациенту сигарету.

— Может, поцелуемся? — вдруг выпалил Саша.

Аня подняла брови и взглянула на парня. Тот смотрел куда-то вдаль. Сердце врача замерло, как и она сама. Не ожидала. Хотя, если честно, что-то такое витало в воздухе, с тех пор как она начала навещать Сашу. Слишком уж он был хорош собой, даже в инвалидном кресле. Такие разные, прямо полные противоположности, и все равно связанные незримой нитью.

— Чернов, ты офигел?! — Аня не смогла сдержать усмешки. — Смею напомнить тебе, что я твой лечащий врач, а ты мой пациент.

— Да-да. Я знаю, это неправильно. Я просто подумал... Завтра операция. А ты такая красивая. Вдруг я не успею тебя поцеловать? Не хотелось бы упустить свой шанс.

Аня вздохнула, потушила окурок в пепельнице, и наклонилась к нему. Сердце затрепетало в грудной клетке. Их лица оказались совсем близко. Она видела каждую его веснушку, каждую морщинку вокруг глаз. И вдруг поняла, что ей совсем не страшно. Страшно было раньше, от одной мысли о том, что она может полюбить человека, обречённого на страдания. А сейчас страх ушёл. Осталась только нежность. И желание быть рядом.

Саша слабо улыбнулся, оперся руками о подлокотники кресла и приподнялся, поддавшись вперед. Их губы слились в поцелуе. Сначала осторожном, почти невесомом. Потом всё более и более страстном. Они целовались долго, не в силах оторваться друг от друга. И было им хорошо и спокойно, как никогда раньше.

А потом Аня отстранилась, и взглянула на Сашу уже совсем другими глазами. Парень выдохнул и ослабленно откинулся в кресло. А потом улыбнулся, на этот раз самой счастливой улыбкой. И смотрел на нее, долго-долго.

— Ну все, пора отдыхать, — Аня попыталась придать себе серьезный вид, но смущение выдавали раскрасневшиеся щеки.

— Сходишь со мной на свидание? После операции?

— Не наглей, Чернов, — ответила Аня, а затем с улыбкой добавила. — Посмотрим.

Они стояли под козырьком крыши и смотрели на медленно падающий снег, совершенно не замечая присутствия третьего, незримого наблюдателя. Черная маска Смерти искривилась в безжалостной злобе. Нет, последнее слово будет за ним. И свой любимый цветок Он никому не позволит сорвать.

***
Операция длилась уже несколько часов. Комната была стерильно белой и холодной. Яркий свет галогеновых ламп слепил глаза, заставляя щуриться. Аня стояла над Сашей, сосредоточенная и серьёзная. Она старалась не смотреть на его лицо, чтобы не отвлекаться и не терять концентрацию. Ей было невыносимо видеть его таким.

Рука Ани в стерильной перчатке уверенно держала скальпель. Лезвие легко скользило по коже, рассекая ткани. Кровь почти не шла — Аня заранее перекрыла крупные сосуды, чтобы уменьшить кровопотерю. Хирург наклонилась ближе. Раковая опухоль почти сожрала внутренние органы парня. Уродливые метастазы расплылись, как чернильные пятна. Цветок, пораженный гнилью. И все же даже в таком изуродованном болезнью рисунке было что-то по своему прекрасное.

— Зажим, — тихо произнесла она, и ассистентка тут же подала инструмент.

Свет в операционной замигал, лампы зашипели. Аня остановилась и подняла голову. "Только не ты. Только не сейчас", подумала она. Тревога нарастала, сдавливая грудь холодными тисками. В углу операционной, в тенях, начала сгущаться тьма, принимая очертания человеческой фигуры. Смерть. Он усмехнулся, подходя к операционному столу, его движения были плавными и бесшумными, как у хищника. Встав рядом с Аней, он поправил выбившийся из под шапочки локон. Его ледяное дыхание обожгло кожу. Аня почувствовала головокружение. Рука со скальпелем дрогнула.

— Ты либо моя, либо ничья, — прохрипел голос из преисподней, эхом отражаясь от кафельных стен.

Смерть резко отшатнулся от врача и стремительно направился к пациенту. Наклонившись к лицу Саши, он вдруг коснулся губами его лба. Едва уловимое движение, легкое и невесомое, словно прикосновение лепестка. Поцелуй Смерти.

Кардиомонитор, до этого мерно отсчитывавший удары сердца, пронзительно запищал, выводя на экран зловещую прямую линию. Нить сердца стала как натянутая струна. Сердце Саши остановилось в ту же секунду.

Аня с ужасом посмотрела на монитор.

— Нет, нет, нет... — в панике зашептала она.

Действовать надо было быстро. Скальпель в руке блеснул в свете ламп. Надрез на груди. Прямой массаж сердца. Рука в перчатке сжимала сердце парня, каждое движение было наполнено надеждой и отчаянием. "Давай же, живи!", мысленно кричала Аня. Но сердце молчало, не отвечало на её усилия.

Отчаяние захлестнуло Аню, слёзы жгучими каплями падали на окровавленный пол. Бесполезно. Всё бесполезно. Аня закричала, продолжая сжимать сердце в своей ладони. Крик, полный горя и бессилия перед лицом смерти. Врачи, до этого наблюдавшие за её борьбой, отступили, потупив взгляд. Саша умер.

— Все вон, — бесцветным голосом прошептала она.

Операционная опустела, погрузилась в тяжелую тишину.

Аня подняла голову и глаза её расширились от ужаса. Прямо перед ней, словно из ниоткуда возникнув, стоял Смерть. Его тёмная фигура возвышалась над операционным столом, отбрасывая зловещую тень на безжизненное тело Саши. Ей стало трудно дышать. Аня попыталась отвести взгляд, но не смогла — что-то притягивало её к этому жуткому незнакомцу, заставляло смотреть ему прямо в глаза, словно зачарованная.

Взгляд Смерти скользнул по лицу Ани, задержался на её глазах, полных слёз и отчаяния. Он словно читал её мысли. Смерть смотрел на Аню исподлобья, его взгляд был странный. В этих глазах, казалось, отражались одновременно и ярость преисподней, и тихая, всепоглощающая любовь.

Смерть сделал шаг вперёд, и Аня почувствовала, как её ноги подкашиваются. Она отступила назад, пытаясь удержаться на ногах, но страх парализовал её волю. Ещё один шаг — и Смерть будет рядом, коснётся её своей костлявой рукой, и тогда... А что будет тогда?

Но Смерть не двигался с места. Он продолжал стоять и смотреть на Аню своим пронзительным взглядом, в котором смешались ненависть и обожание. Аня не могла понять, что он хочет от неё. Почему он не подходит? Почему медлит?

Вдруг Смерть улыбнулся. Это была страшная, жуткая улыбка, от которой кровь стыла в жилах.

— Не бойся, — прошептал он, его голос был тихим и леденящим душу. — Я пришёл не за тобой.

Аня с ужасом взглянула на Сашу. Он лежал без сознания, его тело было покрыто кровью.

— Верни его! — закричала Аня, бросаясь к операционному столу.

— Он мой, — прошипел Смерть, протягивая свою костлявую руку к Саше.

— Тогда забери меня! — голос ее был полон отчаяния.

Взгляд смерти вдруг стал сочувствующим, полным нежной грусти.

— Мой нежный маленький цветок. Думаешь, это спасет его? Я не могу возвращать к жизни. Я ведь Смерть. И мы с тобой навеки связаны. Помнишь?

Аня заплакала, склонившись над операционным столом.

Никого.