АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ глава 7

Античный философ Платон был олимпийским чемпионом по панкратиону, который схож с нынешними боями без правил. За победу чемпиону полагалась премия 500 драхм, на которые он мог купить 100 баранов или выкупить из рабства двух-трёх знакомых. Философ Цицерон думал иначе, утверждая, что: "Раб мечтает не о свободе, а о своих рабах".

В 490-м году до нашей эры греческий воин Филиппидес пробежал без остановки 42 км, чтобы сообщить афинцам о победе над персами. Прокричав: "Мы победили!", он тут же замертво рухнул на землю. В честь его подвига появилась олимпийская дисциплина - марафонский бег, по названию места, где состоялась битва.

Некоторые античные цари набирали в свою охрану исключительно олимпийских чемпионов. Так росла популярность игр и призовые за победу в них, достигнув ста амфор оливкого масла, что сейчас эквивалентно ста тысячам долларов. В погоне за деньгами спортсмены начали подкупать друг друга, превращая Олимпиаду в сплошной договорняк. В итоге император Феодосий I запретил их проведение.

Попавшихся на взятках и жульничестве спортсменов публично пороли на стадионах согласно своду правил Солона, который заменил более суровые законы Драконта. По ним даже за малейшую кражу предусматривалась смертная казнь. Отсюда и пошло название "драконовские меры".

Глава 7. ПЫТКИ

- Знаешь, чем отличается царь от простолюдина? - спросил Аттал бывшего гонца Александра Повсания.

Тот молчаливо покачал головой и продолжил доедать на столе мясо из языка отборных греческих коз.

- Простолюдин помнит обиды, а царь обидчиков! - сказал Аттал.

Но Повсаний не мог говорить, он только кивал головой и показывал свои эмоции мимикой.

- Из-за тебя царь рассорился с сыном, - уже поднимая голос говорил Аттал. - Пришлось отрезать языки некоторым его охранникам, чтобы Александр поверил. Поэтому царь Филипп требует наказать тебя!

Услышав это, Повсаний тут же онемел от страха, а его зрачки увеличились в объёме. Когда корову ведут на скотобойню, её глаза расширяются, предчувствуя неладное. В последний раз, когда Повсаний услышал подобное от Аттала, то тот отрезал ему язык.

- Вкусно? - неожиданно спросил Аттал Повсания.

Тот инстинктивно кивнул головой, с трудом дожёвывая во рту оставшееся мясо.

- Но ты не волнуйся, Повсаний, - произнёс Аттал. - Я уже наказал тебя сегодня.

Бывший гонец Александра Повсаний не понимал о чём идёт речь поэтому он внимательно следил за тем, что говорит Аттал. Но тот ничего не сказав, доел кусок мяса, встал со стола и вытер свой рот тряпкой. Он собирался уже уходить, как вдруг неожиданно повернулся к Повсанию.

- Кстати, мясо, которое ты ешь, когда-то было твоим языком, - сказал Аттал.

Услышав это, Повсаний был в ужасе. Он тут же отвернулся в бок и начал отрыгивать содержимое желудка.

- Если ещё раз заговоришь с Александром, то будешь есть свой глаз! - угрожающе сказал Аттал, кинул тряпку на стол и ушёл.

Повсаний же был в полном смятении. И страх и злость поселились в его теле одновременно, а в его душе бурлил вулкан из смешанных вувств. Но в данную минуту он не понимал, что делать. Его привычные инстинкты подчинили разум. Поэтому он молча встал со стола и, опустив голову, пошёл к двери. Выйдя из кухонного помещения охраны дворца, он случайно натолкнулся на Александра, который в этот момент спешил к прибывшей из родного Эпира матери.

- Здравствуй, Повсаний! - громко сказал ему царевич.

Но тот, увидев позади Александра хмурого Аттала, быстро кивнул головой и побежал к главным воротам дворца. Царевич, заподозрив неладное, тут же обернулся назад и заметил Аттала, который неуклюже пытался спрятать от него свой взгляд, якобы рассматривая какие-то вещи.

- Александр! - вдруг, послышался знакомый голос.

Царевич оглянулся и увидел свою мать
Олимпиаду, которая почти приблизилась к нему. С трудом улыбаясь, она поцеловала его в щёку и затем они вместе прошли к ней в её покои.

- Только не говори мне о слухах! - неожиданно сказала мать Александра, сдерживая слёзы.

Царевич замешкался, не зная что сказать в ответ. Ведь отец только что пролил кислоту ему в душу. Но какова была боль его матери? Её супруг пустил кобру в постель, отравив её сердце ядом.

- Я заметила это, когда она впервые появилась во дворце! - уже плача, отвечала мать. - Затем твой друг Гефестион рассказал мне правду!

Царевич подошёл к матери и крепко обнял её. В этот момент слеза потекла по его щеке. Заметив это, она достала платок и вытерла его слезу.

- Настоящий мужчина не должен плакать. - сказала она. - Мы справимся, ведь мы из Эпира!

Александр фальшиво улыбнулся, показывая матери свою солидарность.

- Даже не знаю, когда твой отец влюбился в неё, то ли с первого взгляда, то ли с первой ночи в постели с ней?! - злясь на мужа, произнесла мать Александра. - Но мы сильные и переживём это! Несколько дней позора, а дальше жизнь продолжается!

Царевич молча кивал головой, соглашаясь с ней. Ведь он как настоящий сын хотел подбодрить свою мать в эти тяжёлые для неё дни.

- Я боялась, что своей изменой отец глубоко ранит твою душу, - вытирая свои слёзы платком, сказала мама Александра.

Царевич вздохнул с досадой.

- Это ему далось, - с грустью прошептал он. - Воришка, который украл у меня мешок с монетами, показал мне место его измены.

Она обхватила его голову и крепко прижала к груди.

- Извини, что не нашла другого способа как рассказать тебе, - прошептала мама Александра.

Услышав это, царевич тут же вырвался из её объятий и с удивлением посмотрел на маму.

- Так это ты подослала воришку? - спросил её Александр.

Она, поймав взгляд сына, молча кивнула головой вниз.

В этот момент послышался какой-то шорох за дверью и Александр с мамой тут же обернулись в сторону источника шума. Это был Аттал, который, прислонившись ухом к двери, подслушивал их. Он так увлёкся, что не заметил под ногами вазу с цветами.

Мать Александра, подойдя к двери, тут же открыла её на распашку. Однако, там уже никого не было. Аттал же быстро побежал по корридору в сторону лестницы, боясь, что ловкий Александр может нагнать его. Дойдя до неё, он спустился в самый низ, где находилось подвальное помещение дворца. Сначала он открыл одну дверь, затем вторую и оказался в помещении, где на стуле сидел обнажённый мужчина, который был связан по рукам и ногам. Это был несговорчивый племянник Аттала и родной брат новой пассии царя Филиппа - Гиппострат.

- Во время помолвки тебе нужно произнести всего две буквы "Д" и "А"! - со со злостью проговорил Аттал, доставая свой нож из пояса.

Гиппострат что-то шептал, но Аттал его не слышал. Поэтому он поднёс ухо прямо к его рту.

- "Н", "Е" и "Т", - прошептал Гиппострат.

Аттал ухмыльнулся и показал одному из палачей жест. Тот кивнул головой и открыл пленнику рот. Другой же, взяв с полки шипцы, засунул их в рот Гиппострата и вытянул оттуда его язык.

- Начинайте! - сказал Аттал, играя своим ножом перед лицом племянника.

Услышав приказ, третий палач сунул металлический прут в печь и подержал его немного на огне, пока он не стал красным. Затем, вытащив его из печи, он тут же прижёг раскалённый прут на спине пленника. Тот заорал, издавая непонятный звук. Ведь язык Гиппострата был в крепких тисках щипцов. После этого Аттал с любопытством взглянул за спину пленника и увидел там покрасневшее тавро с клеймом, которое ставят лошадям.

- Не хочу, чтобы он как лошадь проглотил свой язык от боли! - сказал палачам Аттал, затем взял камень для заточки лезвий и приступил точить свой нож.

Глава 7 из 31 книги "Александр Македонский", автор Ержан Орымбетов,
9 февраля 2025