Всё приходяще, а музыка вечна! (окончание)

Первую часть очерка можно почитать здесь https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/literature/ocherki/2133680.html?time=1587407286#editForm

Содержание и форма музыкального произведения.

   Из века в век красота преобразует безобразное в прекрасное, и с каждым столетием делать это ей становится все труднее. Из века в век люди меняют свое отношение к красоте, которая ценится ими все меньше и меньше. Они по-разному относятся и к безобразному, преобразованному красотой в прекрасное: иронично – в XVIII веке; критично – в XIX; отрицательно – в XX.

   Вовсе не реалистическое правдоподобие, а красота делает музыкальное произведение совершенным. Благодаря красоте, опера «Снегурочка» Николая Римского-Корсакова приобретает черты целостного поэтического спектакля, что не скажешь об исторически правдивой «Царской невесте». В талантливом музыкальном произведении красота и правда взаимосвязаны: правда обогащает красоту, красота продлевает век правды.

   Правда воплощается, главным образом, в содержании музыкального произведения, красота – в форме. Тем не менее, содержание и форма образуют неразрывное целое. В классической музыке оба элемента находятся в равновесии, в музыкальном модернизме правда главенствует над красотой. Структура классической музыки гармонична, модернизма – дисгармонична. С этой точки зрения С. Прокофьев – классик, Д. Шостакович – модернист.

   Красота формы, т.е. классическая форма, достигает абсолютного совершенства в музыке Й. Гайдна, В. Моцарта, Л. Бетховена. Позднее красота формы начинает уступать свое место правде содержания. Особенно интенсивен этот процесс в романтизме Р. Вагнера, А. Брукнера, Г. Малера, в реализме М. Мусоргского, Н. Римского-Корсакова. Не один раз автор «Бориса Годунова» и «Хованщины» переставляет местами картины своих опер, так и не решив до конца, какой должна быть форма оперы. Окончательное разбалансирование формы и содержания происходит в музыкальном модернизме XX столетия.

   Модернизм – это безраздельное господство негативного содержания над разрушенной формой. Постмодернизм – это беспомощная, провокационно-ложная попытка формы отвоевать у содержания былые позиции. Краеугольный камень модернизма – эксперимент, постмодернизма – имитация. Модернизм – это А. Шенберг – К. Штокхаузен, постмодернизм – И. Стравинский – А. Шнитке. Как видим, немецкая музыка XX века – экспериментирует, русская – подражает!

   Содержание и форма – двуедины. От красоты зависит, насколько будет гармоничным их взаимосочетание. Красота не допускает союза прекрасного содержания и несовершенной формы или безобразного содержания и совершенной формы. Следовательно, совершенная форма не примет безобразное (негативное) содержание, вроде апокалипсического катастрофизма Кшиштофа Пендерецкого или сатанинских неистовств в произведениях Альфреда Шнитке.

   Традиция – это дерево со старыми корнями и молодой листвой. Традиция создает базу для эволюционного развития музыки, разрыв с традицией ввергает музыку в революционную пучину. Истовым революционером в музыке выступает Арнольд Шенберг, но самым радикальным – Карлхайнц Штокхаузен. Они разрушают основы музыкального искусства. Они взрывают плотину гармонии, и хлынувшие селевые потоки сносят с лица земли изящные павильоны и беседки классической музыки. Иное дело Арам Ильич Хачатурян: он развивает традиции русской классической музыки. Армянский композитор создает полноценное, жизнеутверждающее искусство. В лучах солнца зреют гроздья винограда, благоухают сады, в небе стрекочут птицы – во всем живом пульсирует энергия и радость жизни! Это великолепие звучит в блестящем Скрипичном концерте Хачатуряна – гения, открывающего нам глаза на земной рай! Не здесь ли кроется суть истинного новаторства?

   Не существует раз и навсегда данной музыкальной формы. Форма – это процесс, который длится во времени и развертывается в пространстве. Форма подобна живой материи, неосторожное прикосновение к которой пагубно для музыки. Изменив в симфонии хотя бы одну ноту или динамический оттенок, композитор создает новую форму.

   Арнольд Шенберг изобретает серийную технику письма, некое подобие музыкального эсперанто. Вслед за Шенбергом на этом языке начинают изъясняться композиторы-умники из многих стран мира, но простые люди не понимают их музыку. В результате встает непреодолимая преграда между элитой и народом, в чем, безусловно, повинен Шенберг. Его ученик Альбан Берг агрессивно набрасывается на красоту в экспрессионистской опере «Воццек». Что в результате видим на сцене? Резню! Лужи крови! Страх! Отчаяние!

   Духовная сущность музыки воплощается в ее красоте. Зыбка связь композитора-экспериментатора с обществом. Для кого Джон Кейдж «сочиняет» фортепианную пьесу «Четыре тридцать три», если не для адептов модернизма, пожелавших насладиться тишиной четыре минуты и тридцать три секунды? Единственное, что удается Кейджу, так это блеснуть перед коллегами оригинальным композиторским приемом звучащей паузы!

   Музыка без высших идеалов – антигуманна. Показывать на оперной сцене отвратные моменты жизни – это циничный вызов обществу! Имеющие место в среде интеллектуальной элиты эксгибиционистские выпады, не делают честь даже гениальному Карлхайнцу Штокхаузену! Без красоты музыка не существует. Не беря в расчет красоту, композитор-экспериментатор отнимает у музыки душу. К. Штокхаузен не создает музыку, а «исследует» музыкальную «материю», определяет физическую массу звучащих «атомов», «электронов», «протонов», скорость их движения, пространственно-временные параметры существования. Одним словом, перед нами – композитор-физик!

   Модернизм не способен ни развивать, ни преумножать классическое наследие. Шенбергская фетишизация нового является выражением страха и растерянности перед неспособностью создавать прекрасное искусство. Модернизм и авангардизм отображают отчаяние и ужас людей, живущих в эпоху революций, мировых войн, угрозы всемирной катастрофы. Модернизм и авангардизм – это звуковой Апокалипсис.

   Модернизм отвергает красоту, постмодернизм – препарирует ее. Однако, настоящая красота, как прошлых веков, так и нашего времени, - самодостаточна. Она существует независимо от различных эпох и стилей. Красота в своей основе – проста, скромна, сдержанна, соразмерна, светла, солнечна. Красота надеется на благополучный выход из трагических ситуаций ибо по своей природе – оптимистична и гуманна. Это - красота Сергея Прокофьева, Арама Хачатуряна, Георгия Свиридова.

   Музыка XXI века противопоставляет культу зла модернизма и культу ложной красоты постмодернизма идеал истинной красоты. Время требует здорового, полноценного музыкального искусства.

   На чём держится музыка, как искусство? На мудрой и одновременно наивной красоте, которая рождалась и оттачивалась веками. Искусство как египетский сфинкс, в загадочной улыбке которого таится земная и Небесная мудрость, как беззаботная игра детей. Именно эту красоту мы видим на картинах Рафаэля Санти и слышим в музыке Вольфганга Амадея Моцарта!

Материал составлен из разных источников. В частности, на основе статей композитора и музыковеда Родионова Виталия Константиновича.