Фаготтон и Флейментина 37

Домбригитта: Ах, милая, как напугала нас ты. Что вдруг могло твой разум потрясти?
Дон Клавессино: Быть может взгляды юношей тебя...
Домбригитта: Клаве! Как смеешь ты!
Дон Клаве: Прости меня! Домбри, Долорес, ну, простите! Я лишь немножечко позволил мыслям
вслух...
Домбригитта: Клаве, хоть и люблю тебя! Но вот сей миг, мой дорогой, ты знаешь кто?
Дон Клаве: И кто же?
Домбригитта: Ты - лопух!Не уж не видишь, что молчание дороже злата! Молчи, молчи и тем я буду очень рада!
Флейментина: Он...Его уж нет... Ты слышишь, нет его... Он...
Домбригитта: Он, кто? Кто, моя родная, кто же он?
Флейментина: Фаготтон!
Домбригитта: Ах! Фаготтон, тот самый, что колонами вокзальными объят был в страхе пред очами появиться? Но что могло случиться? Чем насолил он жизни-то своей!?
Дон Клаве: Домбри, какой-такой тут Фаготтон?
Кто он?
Домбригитта: Да Мама мия, помолчишь ты или нет! Вот где уж настоящий говорун и домосед! Клаве, прошу, не вмешивайся в то, чего понять тебе уж точно не дано!
Дон Клаве: Сейчас обижусь, и вообще уйду! Когда-то, романтик-Клаве достал тебе с небес звезду, он и сей час горит и верует в любовь. Но раз уж я болтун, то удалиться прочь готов, с обидой на мою Домбри!
Донна Домбригитта: Замри! Не торопись! Замри! Тебе скажу на ушко я, нисколечко восторга не тая к желанному, ах, романтик-Клаве! Сходи-ка экипаж, мой муж проверь! А мы тут вскорости и подойдем! лишь только в чувства полные мы с Флейментиною придем! Иди!
Дон Клаве: Бегу, но поцелуя нет! Ну нет его!
Домригитта: Ах, ну и плут же ты, однако! (целует мужа в щеку) Каково?
Дон Клаве: Бегу! Бегу я рысью, нет галопом! Бегу к любви твоей, холопом! (уходит)
Флейментина: Мы вновь одни?
Домбригитта: Да, да, одни!
Флейментина: Она, Лаура, мне сказала, что смерть, поэта Фаготтона не так давно от верности и от любви забрала! Как сердце щемит, жжет душа!
Домбригитта: Ты не волнуйся, милая! Дыши, дыши спокойно, не спеша! И толком расскажи мне всё о том, как распрощался с жизнью Фаготтон!
Флейментина: (Рыдая) Ах, если б знала я сама... Я от волнений чувств сойду с ума! И одного понять никак я не могу! Люблю его наверное... Люблю...Люблю!
Домбригитта: И что же делать станешь ты сейчас? Ведь русский Серж...
Флейментина: Ах! Совсем забыла я о нем. Сергей, он очень милый, добрый и надежный тыл. Боюсь я, как бы он ко мне так скоро не остыл, так как сама не ведаю себя. Живу иль существую я любя! Что делать мне Домбри, скажи!
Домбригитта: Перегори, родная, слышишь, перегори и сделай выбор в верный путь-стремленье. И вот тебе, моя родная, направленье. Коль чуешь жар в груди по строкам Фаготтона, ты не спеши, пусть Сержио пождет. Ведь по учениям разумнейшим Платона - слеза не просто мокрой влаги чистый след ведет! Она сей солью чувства очищает! Рыдай, рыдай, коль пламя страстное, душа твоя надрывно извергает!
Флейментина:
"Мне видно то, что средь лучей тумана Вал-ди-Фасса, я обрету покой, тревогу, грусть, тоску и радость сразу. Но как сие во мне вместится в один раз, не знаю. Но то письмо на утренней прохладе я никак не забываю. И может быть... нет, нет... наверняка, его рука писала строки не с пустоты, а с верной степенью любви и золотого рока. Но стоит поискать писания поэта, тем паче, что любовь его написана про это яркое, и не целованное диво. Слова его письма ко мне правдивы, и этим проживу ещё не мало дней, среди дождей слезы и чувств огней. Ну, а сей час пора скорее в путь. Уйти! Уехать! И с дороги Вал-ди-Фасса надобно свернуть! В Россию, к Сержио, Сергею я уеду! Да! В Россию! Там я зерно судьбы своё в землю богатства с радостью посею. А как же он? Как бедный Фаготтон? Совсем не любишь ты его? Его же я не знала! И даже в мыслях я о нем и не мечтала,так как был чуждым и далеким был! Не уж так быстро поостыл твой пыл? Его и не было совсем! Лишь строки! Яркой радугой горят, красуются во мне, как будто бы в огне! В огне любви? Да, нет... А может да? Не знаю! Себя я сладостном разливе почерка его теряю! Пора же ехать... Всё! Уж верно! Ехать! Ехать! Ехать верно мне дано!Но..."
Домбригитта: О чем задумалась? Что взгляд твой так туманит?
Флейментина: Меня те дали дальние, неведомые манят! Ах, Домбригитта, пора нам к дядюшке, он уж затосковал совсем!
Домбригитта: Ух, Что-то я тебя и не пойму никак!
Флейментина: Любовь, наверное - пустяк!
Домбригитта: Пустяк! Кто чушь такую вбил тебе же в голову, пустяк! Любовь-пустяк! Да так же думает любой дурак, который в чувства искренне не верит! Тот кто не верит, жизнь свою во мраке мерит горькою и черно-белой полосой! Да что с тобой? Что повелось с тобой? Аль может тронулась умом?
Флейментина: Нет, дорогая тетушка! Здорова я и в полном осмыслении всего происходящего! Решила я - пусть то письмо от Фаготтона, останется страницей радости излюбленной моей. А жизнь, которую прожить мне предстоит, я проживу без прошлого теней. Всё в новых красках! Рядышком с медведем русским! С молодым Сергеем, там, на Руси, в забеленных снегах!Я с Фаготтоном не расстанусь! Он во снах ко мне придет, напишет свой сонет! И много лет я разделю любовь и радость меж мужчин надежных.
Домбригитта: Осторожно!
Флейментина: Что ж осторожно!Не беспокойся тетя, не замараю честь семьи позором сластолюбства.
Домбригитта: Вот это верно! Сластолюбства во девичестве и правда, глупства!
Флейментина: В путь! Дон Клавессино, дядюшка, экипаж гони скорей, поедем в царствие семьи, в величие тепла, домой!
Дон Клаве: Ах, боже мой! Ты ожила! Моя Долорес-Флейментина!А как же милая моя супруга?
Домбригитта: Ну как же мы и без друг друга! В порядке всё со мной! Поехали домой!
Дон Клавессино: Поехали, конечно! В путь!

Они уезжают, и глядя в сторону влюбленной стороны, девушка осталась в мыслях с горестною встречей Фаготтона. А в дальнейшем жизнь её во всех цветах любви проявится в России. Но тот перрон и строки Фаготтона, она будет помнить всю свою бурлящую радостью жизнь!

Письмо Фаготтона
«-Коль вы читаете сие письмо, знать долетело чувства рифмописца до распрекрасной, милой Флейментины. И может тот надеяться на страсть в очах, столь восхитительных, так близких бликам перла.
Бывал на нынешнем сегодня представленьи «Гордый Риголлето», где вы играли с публикой, подобно кошки, облачась душой и ликом в комическую роль девицы, цвета радости и грез - Аннет-Луиз. Я наблюдал, не убирая глаз за мужним поглощеньем и запретом, который жаждал выполнять любой каприз актрисы Флейминтины.
Был тронут вашей тонкостью, ажуром и сияньем точно так же, как и столь ревностным желаньем скрыть вас, драгоценная душа, от этих масленых, цилиндровых полов, горячих в лобызовом раже, средь возносимых и крылатых слов тому, кто на немного зацепил их взоры,
Кто растопил бывалый лед житейских дней. А после дым сигар и разговоры о том предмете пылкости, о ней! «Велика сила роли театрального актера пред не налитым восхищением сосудом» - таким сказанием почетного Вильяма, я продолжаю написание душевно, той изумительной, сапфиром ночи Никте, забыв о времени пропитанном поэтом…»


19.07.2016г. Е. В. Матузова /Полина