Война Дед Гоши

Андрей Губин.
krokman777@yandex.ru
+7 923 426 87 02






ВОЙНА ДЕД ГОШИ
или
НЕПОБЕДИМЫЙ
одноактный спектакль. пьеса.












Моему деду ветерану ВОВ Георгию Николаевичу Губину посвящаю.
ДЕЙТСВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ:


1. ДЕД ГОША - ветеран ВОВ. (65-75)
2. КОЛЯ - фронтовой друг Деда Гоши (25-30)
3. БОРИС АНДРЕЕВИЧ - худ. рук маленького частного театра. Бывший участник военных действий в Афганистане.(40-50)
4. АНДРЮХА ГУРИН - призывник, косящий от армии.(18-27)
5. ЗОЯ - внучка Деда Гоши.(18-27)
6. НАДЯ - медсестра.(35-45)
















Время: лихие 90-е.

ДЕЙСТВИЕ 1.
Эпизод 1.
(На сцене палата городского военного госпиталя. Четыре койки. Окно скучное, больничное. Тумбочки у каждой кровати. Освещение не яркое. На крайней, что ближе к окну койке, в больничной пижаме, сидит пожилой человек. Это дед Гоша. Он с кем-то разговаривает).
ДЕД ГОША: ...Как же - он исправится!!! Жди. Ты только на его щеки посмотри. Такие не исправляются даже под прицелом. Сам знаешь... Что, забыл, какие на складах при штабах в войну служили? Все прозрачные от голода. А они, словно твой блин в масле плавают. Правда, их тоже расстреливали... Но все равно: сытое брюхо для таких дороже жизни бывает. И этот сидит... Депутат. Мы же таких и выбираем. Сидит, хмырь. Да я Борьку знаю! Он не за что свою жену на аборт не отправит. Сколько Бог детишек даст - столько и рожать будут. Да - пятый!!! Что это много?! Я восьмым в семье был и то - считалось не много детей у моего отца было! И всех вырастили мои родители, на ноги подняли... А этот... такое в лицо честному человеку! "Хватит голытьбу плодить. На вас кроликов, жилья, не напасешься." Это он честным верующим людям такое в глаза с ухмылочкой говорит!!?! Да, Борька сдержался. Я вот не смог. Что ты меня успокаиваешь!!!! (Дед Гоша вскакивает с кровати. Начинает с трудом, но бодро ходить по палате) Не могу, не могу, понимаешь ты видеть эти рожи. Вроде человеческий вид имеют, а хуже последнего зверя ведут себя!!! Не могу их даже вспоминать, не то, что бы слушать их смрадные слова. Не могу!!! Коля, ты-то должен понимать!!! Да, честь мундира дорога. Но честь человеческая еще выше. Не успокаивай ты меня, Колян!! Что я маленький?! (Дед Гоша берет в руки трость, что бы легче было в гневе ходить и жестикулировать). Не было у меня в руках в тот момент моего автомата. На месте бы расстрелял. Но перед смертью заставил бы каяться за все! Нет, получить от мужика это не унизительно для таких... пусть и палкой...пусть и в лоб..пусть и....ну, пожалуй это уже лишнее...Согласен, Колян...(Дед Гоша в изнеможении садится на кровать)... Ну так уж вышло... Ну, задница его тогда попалась, что уж тут... А что, по этому причинному месту меня мой отец, знаешь, как отхаживал бывало... А, то место... Оно посложнее будет...Сильно конечно...да... Это, я, наверное, зря....Все-таки депутат молодой еще. Сгодилось бы то место еще... Интересно, - дети-то у него есть? А ведь чего доброго....
(В палату заходит медсестра Надя. Приносит какие-то лекарства и шприц)
НАДЯ: Доброе утро дед Гоша. Все воюете? С кем на это раз? Я еще в начале коридора вас услышала. Мне из двенадцатой палаты говорят сдайте деда в психиатрическую, а то он всех тут поубивает. С утра пораньше крик поднял. А я им: а вы не бойтесь - я вас защищу. Вы же меня не будет обижать, дед Гоша?
ДЕД ГОША: Надюшенька, вас-то за что? Доброе утро, милок.
НАДЯ: Доброе, доброе, дед Гоша. Да слух прошел среди больных о ваших подвигах. Про вас, даже по местному телевиденью говорили. Вчера. Я правда не видела, но люди рассказывают, что в передаче про вас речь велась. Про подвиги ваши...
ДЕД ГОША: Да какие там подвиги! Несдержанность это, только и всего, Надюша. Нехорошо это. Даже очень... Всю жизнь от этого страдаю. Да и другие страдают, а ничего поделать с собой не могу.
НАДЯ: Давайте руку, страдалец вы наш. Справедливость, дед Гоша, лучше со здоровым сердцем искать. (закатывает рукав пижамы деда, и колит укол в вену). С вашим сердцем надо жить спокойно и мирно. Воевать уже не надо ни с кем.
ДЕД ГОША: Сильно сказано. Сильно. Твоя правда, милая. Только вот ничего с собой сделать не могу. Ничего.
НАДЯ: А надо, дед Гоша. Вам доктор еще не говорил?...
ДЕД ГОША: А что он должен сказать?
НАДЯ: Не говорил? - тогда и я промолчу.
ДЕД ГОША: Раз уж начала, Надя - надо заканчивать. Сказавши А, будьте добры говорить и Б!
НАДЯ: Нельзя мне такое говорить. Неуполномочена я.
ДЕД ГОША: А я приказываю, говори.
НАДЯ: Приказываете?!
ДЕД ГОША: Именно!
НАДЯ: Прямо вот так!
ДЕД ГОША: Так и ни как иначе!!!
НАДЯ: Слушайте, дед Гоша, я ведь...
(Надя, увидев, что дед уже перестает шутить, и что спорить с ним бесполезно, в бессилии, сделав укол, садиться на кровать рядом с ветераном)
НАДЯ: Анализы у вас плохие...
ДЕД ГОША: В моем-то возрасте, какими им быть-то?!
НАДЯ: Они совсем плохие, дед Гоша....Очень плохие.
ДЕД ГОША: Сильно. Ну что же - бывает....
НАДЯ: В общем я вам сказала на свой страх и риск, и не потому, что бы огорчить вас, или... В общем, пожалуйста, дед Гоша, поберегите себя, прошу вас. Не надо так близко к сердцу воспринимать все. Мне самой, иногда, хочется взять какое ни будь ружье и....
ДЕД ГОША: Не надо, Надюша, ружье...Оно, знаешь, стреляет и убить может...
НАДЯ: Знаю, но... (встает с кровати) Мою дочку неделю назад зять сильно избил. Пьяная тварь, прости Господи. За то избил, что она ему видите денег на выпивку на давала. Последние копейки на жизнь с двумя ребятишками оставались до конца месяца. Она, конечно, не давала. Так он ее избил, связал, и устроил обыск по всей квартире. Все вверх дном перевернул. Нашел-таки, сволочь. Ушел, оставив ее связанную, бухать с дружками своими. Хорошо через час старшая дочка из школы пришла. Первый класс девчонке... пришла домой, а там мать в крови связанная на полу лежит. Представляете зрелище для ребенка!!!! А этот урод пьянствовал два дня и на пятнадцать суток за драку в милицию загремел. Теперь отдыхает за наш счет в милиции. Кормят там его, поят... Я давно говорю ей, бросай ты дуреха, этого коз.... Он ведь и убить может. А она: детям отец нужен. Да какой он отец!!! А у моей дочери сотрясение... и есть нечего с внуками. На улицу не выйдешь - пальцем показывают. Дура, дескать в синяках идет. Так вот как бы взяла ружье какое ни будь да и...
ДЕД ГОША: Так, где ты, говоришь, Надюша, зять твой живет? (дед хитро заглядывает медсестре в глаза)
НАДЯ: А я и не говорила, где он живет...
ДЕД ГОША: Говорила, говорила...просто забыла...так где живет-то?
НАДЯ: Во-первых: не говорила. А во-вторых: вам зачем?
ДЕД ГОША: Так, надо....
НАДЯ: Дед Гоша!!! И не вздумайте. Этот лось здоровый, как гора. В тюрьме сидел за драку. Дед Гоша!!!! Не вздумайте туда соваться. Я вас очень прошу! Только через мой труп. Зачем я вам только рассказала и про дочку и про анализы...Ой, кто меня за язык тянул, дуру! Я вам в общем ничего не говорила, понятно?! Вы все сами выдумали!
ДЕД ГОША: Да все понятно, только адресок я все равно узнаю. Я на войне в разведке был. Сама знаешь. Так что для меня недоступной информации нет, Надюша.
НАДЯ: Дед Гоша, умоляю!!! (Надя бросается на колени перед сидящим на кровати дедом). Не надо связываться с этим делом. Бог ему судья. Я ведь не прощу себе, что втянула вас в это дело!!! Умоляю!!!
ДЕД ГОША: Встань с колен, родная, встань. Конечно я исполню просьбу умоляющей женщины. Как офицер, как мужчина, и как просто человек. Встань, встань. (поднимает Надю, и усаживает рядом с собой на кровать) Нечего пред выжившим из ума стариком колени протирать. Да, Бог всем судья, это верно... Только вот иногда, мне кажется, - хотя может я ошибаюсь, - что справедливое наказание может и через человеческие руки творится. ( дед подходит к окну и смотрит в него) Кто были мы, простые русские солдаты для фашистов? Убийцы? Палачи? Люди, которым захотелось пострелять в других людей? Ну, вспомни войну и ответь - кто?!
НАДЯ: Трудно сказать сразу вот так, дед Гоша...
ДЕД ГОША: Да нет здесь ничего трудного. Все понятно. Судом мы для них были. Высшим судом... Они были на нашей земле с оружием... Тому, кто начинает мнить себя всемогущим на земле, таким, знаешь, божком, могущим делать все, что заблагорассудиться с подобными себе - тому простые ребята в фуфайках и валенках с образованием в три, а то и вовсе с нулем классов могут быть высшим судом. Потому: нет такого права ни у одного человека втаптывать в грязь другого, только за то, что ему показалось, что тот в грязи не совсем человек... Всем даны на земле равные права, потому, что все люди.. и все равны... И безнаказанность порождает еще больших чудовищ... Нет, не должно быть безнаказанности....
НАДЯ: А если человек ошибется, наказав другого, пусть и виновного больше, чем следовало? Или вообще накажет невинного - тогда как?
ДЕД ГОША: Не знаю, Надюша. Не знаю... Меня самого этот вопрос мучает. (тут дед Гоша, словно бы преобразился и вышел мыслью из нашего мира). Да, Коля, тогда я поступил... страшно поступил... Но это война, друг.... Хотя какое оправдание может быть... (Дед Гоша останавливается посреди палаты) Тот немецкий солдатик лежал под кроватью без оружия. Совсем мальчишка еще. Лет пятнадцать с виду. Точно, как мне тогда. Ровесник мой. Меня же, как сына полка в разведке держали. Да, да, пятнадцать и мне тогда было. Не больше. Главное, что был этот мальчишка в форме солдата третьего рейха. В форме солдата фашисткой германии. Значит был в форме врага. А значит - враг. И говорил на языке врага. Может, умолял на языке врага я тогда не понял....Это был враг. Тогда это было ясно, как божий день. Сейчас, я думаю, что поступил бы с ним иначе... Но он тогда находился в форме солдата третьего рейха под кроватью в доме, где все его жильцы - простые польские крестьяне - лежали убитыми на полу в лужах крови. И вот: этот мальчишка - немец под кроватью, чьи руки почему-то тоже в крови, был здесь же рядом с телами зверски убитых.... Но у него не было оружия, даже ножа не было у него. И в доме нигде не лежало оружия. Никакого оружия. Только пустые гильзы от немецких автоматов. Я заметил это гораздо позже, когда... все случилось...? Но что-то вступило мне тогда в голову. Я видел убитых ни в чем неповинных людей. Видел мальчишку-немца насмерть перепуганного в немецкой форме и руками в крови. Нужен был виновный в произошедшем. И он был на лицо. Вот, прямо здесь - под кроватью. Я запомнил, даже, не столько его глаза, в которых от ужаса уже и страх исчез, а его щеку, из которой так нелепо пробивалось несколько волосков юношеской щетины, которые он, наверное, не смог сбрить, или не успел... Или он вовсе не умел еще толком бриться... Щека его была красная, румянец этот был словно какими-то островками, как на карте суша посреди морей, только алого цвета.... Я судил его тогда... сейчас я бы так не сделал...Но была война...
НАДЯ: Вам нужно прилечь, дед Гоша. И поспать. И забыть все... Лекарство должно усвоиться, когда вы приляжете. Скоро завтрак. Я вас разбужу. (Надя укладывает старика на кровать) Не надо все воспринимать близко к сердцу. Так никакого сердца, даже здорового не хватит. Что было - то прошло. Вам не надо волноваться.
(Медсестра аккуратно укладывает ветерана на постель. Накрывает его одеялом и тихо выходит за дверь)

КОЛЯ: (Голос за сценой) Ты, знаешь, Гоша, - терзает больше всего сердце не то, что на поверхности и мы видим это и знаем его, а то, что мы забыли, утаили, от себя, как болезнь глубоко у себя в душе. А оно не лежит там просто так, а начинает гнить, вызывая, как опухоль воспаление, боль и в конце концов...сам знаешь... но умирать не надо, надо жить... Еще немного пожить. Сделать что-то нужное...
Эпизод 2.
(На сцене та же палата городского военного госпиталя. Четыре койки. Окно скучное, больничное. Тумбочки у каждой кровати. Только освещение на сцене стало ярче. На крайней, что ближе к окну койке, в больничной пижаме, лежит пожилой человек. Это дед Гоша. Он спит. В палату заходит девушка. Это Зоя, внучка деда Гоши. Он увидела спящего деда и тихонечко начала на цыпочках разворачиваться, что бы выйти).
ДЕД ГОША: Не уходи, внуча. Останься. Я не сплю.
ЗОЯ: Ну, дед, ты как всегда на высоте! Как ты узнал, что это я? Я же тихо зашла.
ДЕД ГОША: Ты не замечаешь, как ходишь? У каждого человека неповторимая походка. Это как почерк, как отпечатки пальцев.
(Дед Гоша садится на кровати. Зоя подходит к нему целуя его в лоб)
ЗОЯ: Ну, здравствуй, герой!
ДЕД ГОША: Здравствуй, Зоенька, здравствуй, внученька.
ЗОЯ: Да, дед! О тебе теперь весь город говорит. (Садится на рядом стоящую постель). Как ты тут? И почему один в палате? Вчера же здесь был старичок, куда подевался?
ДЕД ГОША: Попросился в другую палату, что бы его перевели.
ЗОЯ: А что так?
ДЕД ГОША: Стал бояться меня... наверное.
ЗОЯ: Да, ты у нас дед серьезный. С тобой шутки плохи. Третий день в больнице, а уже тебя боятся. Палка, гляжу у тебя та же, что депутата областного масштаба инвалидом сделала. При себе, смотрю ее всегда держишь.
ДЕД ГОША: А как же. Табельное оружие всегда держи рядом и в исправном состоянии.
ЗОЯ: А ты, что, и соседа-дедушку им угостил?
ДЕД ГОША: Зачем же. Просто он меня в сумасшедшие записал. Говорит, что у меня галлюцинации. Это правда?
ЗОЯ: Что правда?
ДЕД ГОША: Что я псих?
ЗОЯ: Нет, деда. Не верь никому. Они тебе завидуют.
ДЕД ГОША: Я так и думал.
(Возникла длинная пауза)
ДЕД ГОША: Ну, уж говори - с чем пришла. Чувствую новости у тебя не важные.
ЗОЯ: А это ты как узнал?
ДЕД ГОША: Молчишь ты по особому сегодня.
ЗОЯ: Ты, даже по молчанию узнаешь?
ДЕД ГОША: Хочешь - не хочешь - надо....
ЗОЯ: Мне, конечно, медсестра ваша Надя попросила не расстраивать тебя. Но вопрос, дедуля такой, что...
ДЕД ГОША: Да говори уж...
ЗОЯ: Видишь ли (Зоя начинает прохаживаться по палате) депутат искалеченный тобою, тот еще перец оказался. Он засудить тебя хочет. И он, поверь, я знаю, это сделает. У него брат прокурор области. Мафия там у них семейная во власти. У него медицинские справки о тяжких телесных увечьях, которые ты ему, якобы, учинил своим табельным оружием.
ДЕД ГОША: Он что в больнице теперь?
ЗОЯ: Какое там. Я у него на приеме вчера была. И знаешь где?
ДЕД ГОША: Где?
ЗОЯ: В ресторане "Кавказ". Туда меня на рандеву с ним официально пригласили. Он там свой юбилей отмечал с черными дружками. Как-никак 30 лет ему стукнуло. Взрослый совсем стал. Усадил меня за столик рядом с собой. Здоровый такой. Лоснящийся. Совсем не похожий на зверски изувеченного ветераном несчастного. Облизывал меня своим жирным взглядом. Делал недвусмысленные предложения. Говорил о своей депутатской неприкосновенности. Об уголовной ответственности всякого прикоснувшегося к его неприкосновенности. Даже говорил, что замнет это дело вовсе, если я его порадую.
ДЕД ГОША: Как порадуешь?
ЗОЯ: Радостно!
ДЕД ГОША: Подожди, - порадуешь в этом смысле что ли?
ЗОЯ: Именно в этом.
ДЕД ГОША: Да он что!!!...
(дед Гоша срывается с постели, но Зоя его сразу осаждает)
ЗОЯ: Тише, тише, боец! Тебе нельзя волноваться, я уже тебе говорила. Сядь, успокойся. сядь. (дед усажен)
ЗОЯ: Я же здесь сейчас? Значит радости я ему не предоставила. Понимаешь, дедушка, хоть я тебя очень люблю, и готова ради тебя на многое, но вот не смогла даже представить такого... Даже ради тебя, родной не смогла. Омерзительно до самого не хочу!!! Как только его рожу вспоминаю - воротит!
ДЕД ГОША: А ты что хотела ради меня с ним...
ЗОЯ: Была такая мысль, деда. Можно было бы умять все, но не вышло... Потому, что не недолго мысль спасительная была у меня в голове. Потому, что видимо гены у меня твои. Потому, что сказала я ему в присутствии его горных дружков все, что о нем и его жизни думаю. И в таких красочных выражениях, что даже сейчас краской лицо заливает, когда вспоминаю. Вырвалось неожиданно, прости. Как меня там не убили - до сих пор не пойму. Я не гордая и за деда могла бы повоевать, но.... произошел ядерный взрыв на поле боя. И никого в живых не осталось. И теперь есть только два выхода из сложившейся ситуации.
ДЕД ГОША: Сильно. Но два выхода - это хорошо. Лучше, чем ни одного.
ЗОЯ: Хорошо - если бы был хотя бы один из них хороший. А так...
ДЕД ГОША: Только два плохих...
ЗОЯ: Молодец, разведка. Правильно догадался. Два плохих.
ДЕД ГОША: Говори, - каких?
ЗОЯ: Первый - самый не вдохновляющий - это сесть тебе на старости лет в тюрьму за осквернение неприкосновенного и святого. За святотатство рукоприкладства к депутату. Вот, как.
ДЕД ГОША: Сильно. А другой выход?
ЗОЯ: Деньги.
ДЕД ГОША: Сколько?
ЗОЯ: Вот сумма, начертанная его собственной дланью.
(Зоя вытаскивает из сумочки листок бумаги и передает ее деду)
ДЕД ГОША: Сильно.
ЗОЯ: Очень.
(Возникла длинная пауза)
ДЕД ГОША: Квартиру продать? Тогда что тебе в наследство останется?
ЗОЯ: Перестань, деда. Неужели ты не понимаешь, что умрешь в тюрьме. Да плевать мне на квартиру эту!
ДЕД ГОША: Э, нет. В этой квартире твоя мать покойница, Любонька, доченька моя после войны родилась и жила с бабушкой и мной всю свою жизнь до самой смерти. В ней и ты родилась и жила, пока в свою общагу не удрала. Оставила деда одного в трех комнатах. Что тебе не жилось-то? Это наша родина. Гнездо родовое. И достанется оно тебе, а не этому держиморде!
ЗОЯ: И что, тогда - в тюрьму на старости лет. Это ветерану-то?!
ДЕД ГОША: В тюрьмах тоже люди сидят, внуча. И ветераны не исключение. Да и может все как-то уладится, а? Рассосется само собой, а?
ЗОЯ: Дедуля, ты помнишь - где я учусь?
ДЕД ГОША: И где же?
ЗОЯ: Я получаю свое второе высшее на юридическом, в университете. И не поднимала бы сейчас волну, если бы не интересовалась этим вопросом. Ничего не рассосется!!!Тем более само собой!!! Тебе грозит реальный срок за нападение и зверское, заметь, избиение, повлекшее за собой увечье и тяжелые травмы представителя власти!!! Понял? Есть все медицинские заключения. С печатями и подписями.
ДЕД ГОША: Сильно.
ЗОЯ: Конечно, сильно. И я не хочу носить передачки в тюрьму своему деду-ветерану.
ДЕД ГОША: Но, видимо, придется.
ЗОЯ: Нет, мы найдем выход.
ДЕД ГОША: Где ты достанешь столько денег?
ЗОЯ: Не знаю.
ДЕД ГОША: Тогда я знаю.
ЗОЯ: Вы, сеньор подпольный миллионер?
ДЕД ГОША: Может быть...
ЗОЯ: Шутить изволите?
ДЕД ГОША: Помнишь, где лежит моя коробка с орденами? Ну большая такая из под конфет, старая...
ЗОЯ: Что ты мне объясняешь! Как не помнить-то! Я с детства из нее не вылезала. Все с медалями твоими играла. Ну, помню. Дальше что?
ДЕД ГОША: Ты принеси ее мне сегодня, хорошо?
ЗОЯ: И зачем это?
ДЕД ГОША: Принеси просто и все. Может мне в медальках по больнице захотелось походить. Похвастаться так сказать.
ЗОЯ: М-да. Дед, смотри упекут тебя в психушку за твои фантазии...
ДЕД ГОША: Да и пусть. Во, а это будет к стати. Сумасшедших в тюрьму не садят.
ЗОЯ: Зачем тебе коробка?
ДЕД ГОША: Надо.
(Сказано это таким тоном, что Зоя понимает - надо)
ЗОЯ: Хорошо. Что еще принести?
ДЕД ГОША: Только себя. Остальное у меня все есть.
ЗОЯ: Ладно, еще груш тебе твоих любимых возьму. Пока. Приду к вечеру. Мне еще надо на работу и в универ заскочить.
(Зоя целует в лоб деда и стремится к выходу. В дверях сталкивается с медсестрой Надей и молодым человеком Андрюхой).
АНДРЮХА: О, а говорили - в госпитале одни дедушки да военные лежат. А здесь!...
ЗОЯ: А здесь?
АНДРЮХА: Цветник!
ЗОЯ: Главное раньше времени не возомнить себя садовником.
(Зоя демонстративно выходит из палаты)
Эпизод 3.

АНДРЮХА: Ух, какая! Огонь.
ДЕД ГОША: Да, ей палец в рот не клади. Но она только с виду такая...А на самом деле...
АНДРЮХА: Что на самом деле?
НАДЯ: Так, Гурин, хватит болтовни. Вот твоя кровать. Занимай. Это твой сосед - наш дед Гоша. Для тебя, салага, Георгий Николаевич. Майор по званию между прочим. Ветеран великой Отечественной войны. Понятно?
АНДРЮХА: Салагой буду, когда докажете, что быть таковым могу, а пока...
НАДЯ: А пока ты косарь от армии. И салага на самом деле.
ДЕД ГОША: Да и для него я дед Гоша. Как салагу звать?
АНДРЮХА: Андрейка я. Но не салага.
ДЕД ГОША: Хорошо, будешь Андрюхой. Андрюхой - не салагой. А я для тебя и всех буду дед Гоша, (жмут друг другу руки) очень приятно. Но не надолго.
АНДРЮХА: Это почему?
ДЕД ГОША: Да потому, что завтра же попросишь перевести себя в другую палату.
АНДРЮХА: Что за причина?
ДЕД ГОША: Трудно тебе будет со мной. Понимаешь. Больной я на всю голову. Псих одним словом. Буйный. Людей калечу, особенно представителей власти. Видишь мою трость? Это секретное оружие которым я ломаю кости. Ты случаем не депутат?
АНДРЮХА: Нет, а что?
ДЕД ГОША: Тебе, значит сильно повезло. А не то лежать тебе сейчас с раздробленным черепом.
НАДЯ: Это наш дед Гоша так шутит.
ДЕД ГОША: Не лги, Надежда. Не шучу. Это чистая правда. И документы подтверждающее это имеются.
АНДРЮХА: Погодите, я кажется понял. Точно - вспомнил! Это про вас вчера по телевизору рассказывали. Что вы чуть не убили этого, как его...из партии воров-то...этот....
ДЕД ГОША: Да, - я.
АНДРЮХА: Вот это жесть. Да я с вам в палате хоть на всю жизнь могу остаться!!! Вы герой!!! Да таким дедам памятники ставить надо!
ДЕД ГОША: На могилах...
АНДРЮХА: Да ладно вам. Вы сделали, то, что миллионы людей хотят сделать, но боятся. А вы...
ДЕД ГОША: А я получил сердечный приступ, от чего сейчас уже третий день здесь и, что самое интересное могу до самой смерти, после, сесть в тюрьму.
НАДЯ: Все, хватит, хватит, не утомляй нашего деда Гошу. Никто никуда не сядет. Ему вообще нервничать нельзя. А вы тут снова об этом... Все, довольно. Дед Гоша в кровать. А ты, Гурин тоже ложись. Доктор будет только завтра. Завтра ты ему будешь сказки рассказывать - какой ты больной и что военкомат тебя хочет больного в армию забрать, а теперь - все. Тишина! Я все внятно объяснила?
АНДРЮХА: Сон-час, что ли?
НАДЯ: Да, сон-час. Так, Георгий Николаевич, вот примите эти таблетки. Полежите. А потом позову на обед. Тишина. Все.
(И Надежда, дав выпить таблетки ветерану, уходит. Андрюха валится на кровать. Долгая пауза)
ДЕД ГОША: (почти шепотом, повернувшись на кровати в сторону Андрюхи) А ты что в кардиологию-то? С сердцем что случилось?
АНДРЮХА: (Тоже шепотом) Да, но они не верят.
ДЕД ГОША: Кто не верит, чему?
АНДРЮХА: В военкомате - тому, что у меня сердце больное.
ДЕД ГОША: А оно у тебя на самом деле больное?
АНДРЮХА: Само собой! Врачи сами это сказали. УЗИ показывает.
ДЕД ГОША: Ну, а если серьезно. Может просто в армию идти не хочется?
АНДРЮХА: Совершенно серьезно. Абсолютно не хочется. Кому туда сейчас хочется! Дебилу только конченному.
ДЕД ГОША: А почему?
АНДРЮХА: Вот вы пожилой человек, ветеран, скажите зачем вы в армию ходили?
ДЕД ГОША: Да война началась. Да и не ходить в армию в моей юности было позором. Служить в армии - это почетная обязанность каждого молодого человека...
АНДРЮХА: Вот вы говорите - почетная обязанность, а не унизительный процедура, как в зоне. Я бы и пошел в армию если бы там учили родину защищать. Мой брат двоюродный ушел в армию нормальным человеком. Здоровым, прикольным пацаном. А пришел недавно полным идиотом. С проломанными ребрами отбитыми почками и психической травмой на весь череп. Потому, что он пошел в армию учится родину защищать, а там, - куда он пришел - в роте на десятерых пацанов-сибиряков было 40 поганых чехов, которые там начали с молодыми русскими пацанами такое вытворять, что уму не постижимо!!! (Андрюха начинает постепенно повышать голос). Вместо того, что бы делаться солдатом их целый месяц пытались сделать гомиками. Они день и ночь честь свою и девственность с табуретами отстаивали. Некоторых сломали. Моему брату сломали только ребра и он, слава Богу в медсанчасть угодил. А так неизвестно чем бы кончилось!
ДЕД ГОША: Чехи?! У нас что теперь из Чехословакии служат что ли?
АНДРЮХА: Да какое там!!!! Чечены. Русскими солдатами они, твою дивизию там числятся. Это в Подмосковье! Зверье. Чехами их в армии зовут. Теперь брат на рынок боится ходить. Там вся эта черная братия. Говорит, что либо я кого-нибудь убью, либо меня. Как только слышит говор кавказский трясти начинает. А ведь был нормальным парнем. За этим в армию надо ходить?!
ДЕД ГОША: Ну не везде же так?
АНДРЮХА: В том-то и дело, что везде. Мой друг так и не вернулся с армии, хотя срок уже год назад кончился. Почему, спросите? (Андрюха уже почти кричит). Да потому, что он по дурости своей до армейки наколку там какую-то зоноревскую сделал, о смысле которой и не догадывался. Пришел в армию. Вроде ничего - совсем не убивали. И тут кто-то из дедов наколку эту заприметил. Говорит что это? А он, Димка его зовут, не будь дураком за нее давай ответ держать. Мол вот наколка это по понятиям наколота. Ему: точно по понятиям? Он само собой. А у деда того на гражданке братишка старший сиделец бывалый, Он ему позвонил - тот справки на гражданке о Димке навел. Ведь наколка та очень серьезная чуть ли ни вора какого-то авторитетного. За такие ответ держать надо. Оказалось туфта на Димкином плече наколота. И вот тут началось! Доводили они его до таких состояний, что он несколько раз убить себя порывался, пока в психушку не угодил. На два года, между прочим. То есть сходил Диман в армию на три годочка. Два из которых в психушке провести надо будет. За этим, я вас спрашиваю в нашу армию идти надо? Если за этим давайте тогда все называть своими иенами. И армию назовем зоной со всеми вытекающими из этого последствиями. Я никого преступления не совершал, что бы в зону идти. А если есть медицинские показания к отклонению от службы я их буду использовать на все сто!!! Мне брат в первом письме так и написал из чеченского ада - братишка коси, как только можешь!!!! Не ходи сюда!!! Вот так-то.
ДЕД ГОША: Что и в правду так?
АНДРЮХА: Да это еще самые безобидные дела рассказываю. То что с моими знакомыми происходило, а начну выкладывать все, что знаю с ума сойти можно.
ДЕД ГОША: А что делать-то теперь?
АНДРЮХА: Вот такими, как вы быть! Вдарить уродам по... в общем туда, куда надо и правильно будет. Мне брат на мой вопрос, что делать в армии, что бы исправить положение сказал одно: надо заставить шакалов работать.
ДЕД ГОША: Как это? Каких шакалов?
АНДРЮХА: Оказывается офицеров так в армии называют. Шакалы они там.
ДЕД ГОША: Офицеров так называют? Это отцов-то родных...?
АНДРЮХА: Это в ваше время на войне они так назывались. А в наше время только так. Брат сказал, если бы шакалы занимались своей работой с личным составом солдат, те есть ходили бы и давали задания каждому солдату не взирая дед он там, или кто, и проверяли исполнение ее - был бы порядок. Ведь лейтеха в часть приходит, говорит: копать отсюда и до заката. И пошел водку жрать. И что происходит у него в солдатском обществе - ему глубоко нас...наплевать! Делают все бесплотные духи которым не дают ни спать, ни есть, ни жить ни дышать. Издеваются так, что в фильмах ужасов не снимешь. И они же делают всю абсолютно работу. От мытья портянок до копания траншей под кабель на даче генералов. Офицерье в армии делятся строго на три группы: алкаши, воры, и уставщики. Последние хуже всех. У них полностью крыша от всего происходящего слетела. Так они по части строевым шагом ходят и живут по уставу. Даже дома.
(резко открывается дверь и входит Надя-медсестра)
НАДЯ: Нет, я ничего понять не могу. Что за палата у меня такая эта?! У вас здесь вечный бой?! Покой вам только снится!!! Сначала дед Гошу слышно все три дня теперь вот молодого соседа не унять.
ДЕД ГОША: Наденька, мы будем тише. Ну, поговорить же хочется. Что, в тишине стены рассматривать? Не серчай, родная. Мы будем тихо-тихо.
(Недовольная, медсестра закрывает дверь)
АНДРЮХА: (начинает вновь шепотом) Я уже третий год по госпиталям каждую весну мотаюсь.
ДЕД ГОША: Зачем?
АНДРЮХА: Что бы не защищать свою девственность где ни будь под Воркутой. (Андрюха резко встает с кровати) Вообще-то я полностью здоровый. Только вот еще в школе говорил, когда мы кроссы бегали, или на лыжах там... сердце, говорю у меня колит. Не могу долго бегать и все тут. Ну, конечно, разве мне кто-то поверит! Физрук ржет, говорит: да ты, Гурин, здоров, как конь. Не ври, дескать. Ну, хорошо, вру, - так вру. Время медкомиссии после школы и фазанки. В армию срок подскочил. Все доктора в один голос - здоров, как конь. Я говорю терапевту - его последним проходят - сердце, говорю, колит, когда бегаю. Ну, он поулыбался, но направление на УЗИ все таки дал. И что вы хотите - пролапс митрального клапана второй степени с небольшой регурдитацией. Хлоп! Не годен для службы в армии. Но разве военкомату так нужно! Они меня на первое обследование. На второе. После второго у меня степень стала 1.5 и регурдитация куда-то исчезала!!! А это - стройбат! Нет, уж. Стройбат - это хуже тюрьмы. Хрена лысого! Я говорю, не согласен и по статье такой-то такой-то, требую переобследование. Вот теперь здесь с вами, в областной кардиологии с героем и ветераном в госпитале. Вот такая история. Но она не полная. Потому, что главное даже не в том, что я не хочу служить, или, что диагноз не армейский. Главное нельзя мне сейчас в эту армейку. Никак нельзя!
ДЕД ГОША: А что так?
АНДРЮХА: Да бросил я все технические специальности. Понимаете, хорошо пою я. Так получилось уж! Вот и поступил в колледж искусств на академический вокал. Вот так. Нот не знаю, ничего не знаю, а голос есть. И петь могу и хочется. А самое главное - в театр меня музыкальный актером взяли. С первого курса, представляете?! И сразу в большой спектакль и на премьеру. Ставил хороший московский режиссер, который и порекомендовал меня в труппу. То есть мало того, что я учусь любимому делу, я еще и работаю и не где ни будь, а в музыкальном театре! Вот такое стечение всего и сразу. Ну, а пойду я в армейку!!! Да на два года!!! Кем я приду?! Работать сразу надо. Не на шее же у родителей сидеть, а колледж мне уже оканчивать некогда будет. И вообще после службы в такой армии смогу ли и, самое главное - захочу ли петь и играть? А?
ДЕД ГОША: Если, как твой брат служить будешь - с твоим характером, как видно лечится надо будет сначала...
АНДРЮХА: Вот!!! (Закричал Андрюха) Вот именно!!! Дайте пожать вам руку. (Он подбегает и жмет руку деду). Вы-то понимаете. Нельзя мне в армию!! Вот я и бьюсь, что бы не служить. Звучит, конечно странно, но именно так и есть!!!! Бьюсь - что бы не биться!!! Что бы петь!!!
(Вновь открывает дверь Надя. И вводит мужчину средних лет в палату.)
НАДЯ: Вот ваша палата, где можно все, даже, как видите петь! Заходите. Принимайте, неугомонные, вашего нового соседа. Это Борис Андреевич. Хотя, не располагайтесь, пока. Сначала на обед все. Живо. Два раза звать на буду.
(Все покидают сцену, на которую вскоре выходит молодой человек в военной гимнастерке времен ВОВ. Это Николай, погибший на войне лучший друг деда Гоши. Он медленно подходит к кровати на которой недавно лежал дед Гоша и постояв немного возле нее уходит со сцены .
Эпизод 4.
(На сцене появляются трое обитателей палаты, несколько возбужденные после обеда. Это: дед Гоша, Андрюха Гурин и Борис Андреевич)

АНДРЮХА: ...Борис Андреевич, я это смотрел, просто здорово! Я в ваш театр постоянно хожу, мне почти все нравится. Почти все спектакли.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: А почему почти все?
АНДРЮХА: Честно сказать музыки побольше хотелось бы. Песен, там, танцев...
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: А вам в музыкальном театре этого не хватает?
АНДРЮХА: Нет. Музыки хочу везде! Мне ее всегда не хватает!
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Это хорошо. В вашем возрасте все поет и звучит. Наверно кажется, что все возможно и что все в жизни будет лучше всех? Так?
АНДРЮХА: Да без вопросов!
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: И что все по плечу. И нет ничего невозможного?
АНДРЮХА: Однозначно!
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: И что ты самый умный, а взрослые вокруг такие идиоты. Ничего не понимают и скучные до последней степени.
АНДРЮХА: Вы, как в воду глядите, Борис Андреевич. Есть такое.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Я до войны то же так думал. И вообще до армии казалось, что все еще впереди. Такого в жизни наворочу! Буду круче всех! Что говорят родители - полный бред и скукота! Я все знаю, умею и могу!
(все рассаживаются по кроватям)
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Мы проходили одну деревушку под Кабулом. В этой деревушке война особенно сильно ощущалась. Ни одного живого места ни на дорогах ни в жалких домах. Все исковеркано. Там и так народ живет очень бедно, но после войны...Вдоль дороги, где проходила наша колонна, а шли мы в Кабул стояли дети. Много детей. Всех возрастов. Были, даже, всего на несколько лет младше нас самих. Почти наши ровесники. В их глазах был только один голод. Они и были все вместе, как один сплошной голод. И голод, не только по еде, но и по миру, по нормальной человеческой жизни, по всему, что хоть немного напоминает человеческую жизнь. Мы - молодые солдатики, как один отдали все съестное, что у каждого было этим детям. Причем не задумываясь - когда в следующий раз поесть придется. Это был какой-то гипноз. И вот, когда уже мы вышли из деревеньки той, только тогда ко мне в голову и пришла та первая может быть за всю мою недолгую жизнь по-настоящему серьезная мысль: а живу ли я? То есть - живу ли я по настоящему? Странно, кажется, но именно тогда я понял, - вся та моя жизнь до этого момента была лишь иллюзией, сплошной мечтой о каких-то заоблачных успехах и достижениях. А жизнь, реальная жизнь - вот она. Вот в глазах этих детей. У них нет и тени намека на призрачные миллионы в кармане славу и еще подобную чепуху. Они жили в настоящей реальности. Я тогда тоже в нее спустился.
АНДРЮХА: Так вы Борис Андреевич в Афгане - на войне были?
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: У нас с Серегой, с однополчанином моим общий знакомый был там же в Афганистане, Вовка. Смешной такой из Бурятии что ли, или откуда-то с севера. Фамилии у них у всех в деревне, откуда он родом, были только Окороков, или Кокорыжкин. У него была Вовка Кокорыжкин. Забавный такой. Убило его. Погоревали мы с Серегой. Любили мы Вовку. Смешно с ним было. Наивность у него такая северного простого человечка. Искренний такой. Верный. Не врал никогда. Смешно так по-русски говорил. И тут, смотрю Серега стал как-то все задумчивее и молчаливее что ли. Какой-то не такой он стал. Я его спрашиваю - молчит. А потом стал его заставать наедине с кем-то разговаривающим. Вокруг никого, а он говорит с кем-то. Чудеса. Потом он мне признался, что тот самый Вовка к нему приходит. Говорит с ним и зовет куда-то. Я вспомнил, что мне мать как-то говорила, что если умершие приходят во сне и зовут тебя не надо соглашаться уходить с ними , а то умрешь. Я и Сереге об этом стал говорить. Испугался я за него. А он мне в ответ только улыбнулся, и говорит: не надо боятся, если тебя друг за собой зовет. Серегу тоже скоро убили. Ко мне он не приходил ни разу. Не звал никуда. Может другом я был плохим....
ДЕД ГОША: А долго по времени тот Вовка к Сереге-то ходил?
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Да месяца два до того, как Серегу убило.
ДЕД ГОША: Два месяца... Срок....
АНДРЮХА: Да что вы все мутные темы какие-то заводите. Борис Андреевич, давайте лучше о театре поговорим. Вы сами театр создали - вот это круто.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Да, только создавая его представлялось все совсем иначе. Опять моя заоблачная мечтательность. А в жизни нужно больше на землю приземлятся. В жизни все намного проще и намного сложнее происходит. В наших мечтах и иллюзия все не так, как в этой жизни!
АНДРЮХА: А что, вы недовольны своим театром?
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Он скоро не мой будет. Да и вообще ничей....Его просто скоро может не быть совсем!
АНДРЮХА: Как это?
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Да очень просто. За долги придется закрыть его. И дело с концом.
АНДРЮХА: Подождите, но вы же работаете. У вас всегда зритель приходит...
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Приходит. Но этого мало. Мне за последнее время пришлось взять столько кредитов, что бы расплатится с актерами, за аренду...в общем за все, что жена узнав об этом ушла от меня с детьми к матери жить. Так, что останусь я вскоре не только без жены и детишек, но и без своего любимого дела, да и без жилья похоже, которое за долги придется отдать...Так вот, Андрей...
АНДРЮХА: Жуть, как же так, Борис Андреевич. Может что-то сделать можно...?
ДЕД ГОША: Боря, а много у тебя долгов?
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Да наверное как раз на стоимость моей двушки, что от родителей мне по наследству досталась.
ДЕД ГОША: Сильно...
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Да, уж. Все думал вот, сейчас заживем, заработаем, все будет хорошо и даже лучше, но.... как я и говорил до этого - чаще надо на землю спускаться, а не летать в облаках.
ДЕД ГОША: Я думаю - ты скоро расплатишься с долгами, да и еще пожалуй останется прилично на все остальное.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Такое только в мечтах может быть. Или чудо какое произойти. Дед Гоша, я уже стал реалистом. Никаких чудес не бывает. Хотя... прорвемся. На войне и не такое было, а тут все ж -таки мирное время. Да прорвемся!!!
ДЕД ГОША: А я до сих пор в чудеса верю. Все будет хорошо, поверьте старику.
АНДРЮХА: И у меня что ли все хорошо будет?
ДЕД ГОША: У тебя, попрыгунчик, в первую очередь. (смеется)
АНДРЮХА: О, это вдохновляет. Слышать позитив от героя - хорошая примета!
(Заходит в палату Зоя)

Эпизод 5.
ЗОЯ: Всем добрый день, или даже вечер. Ну, дед ты меня и заставил попрыгать. Ты что же коробку-то в шкаф переложил и не сказал. Я думала она до сих пор в тумбочке лежит.
ДЕД ГОША: Ой, внуча, забыл тебе сказать. Старый совсем. Нашла?
ЗОЯ: Нашла, куда я денусь. Вот она. Вот груши твои любимые. Я их уже помыла.
ДЕД ГОША: Спасибо, родная. Спасибо, Зоя.
(Зоя выкладывает на тумбочку у кровати деда коробку с медалями и пакет с грушами. Дед Гоша раскрывает коробку и начинает вытаскивать медали, рассматривая их. Подходят нерешительно Андрюха и Борис Андреевич)
АНДРЮХА: Это все ваши, дед Гоша? Настоящие?
ДЕД ГОША: Настоящие. Вот внучку попросил принести, что бы перед вами похвастаться. Одену их и так лягу сегодня спать.
ЗОЯ: Дед, ну что ты выдумываешь!
ДЕД ГОША: Что же мне и повыдумывать нельзя, что ли!?
ЗОЯ: Ну, дед...
АНДРЮХА: Ух, сколько. Я ни разу столько наград за раз не видел! А можно посмотреть?
ДЕД ГОША: Да пожалуйста. Это все, конечно награды заслуженные, но материальной цены почти не имеющие. Железки... А я вот зачем тебя внуча посылал.
(Дед Гоша высыпает остатки медалей из коробки на тумбочку), а сам берет в руки половику пустой коробки).
ДЕД ГОША: А тпеперь, люди добрые оденьте на меня все медали как, для встречи с однополчанами. Ну, ну одевайте. Мне тяжело. Пальцы не гнуться. Что вам сложно
(Все принимают участие в одевании медалей на старика а дед Гоша берет в руки половику пустой коробки).
ДЕД ГОША: Андрюха, помоги-ка мне. Вот тут вот это дно надо оторвать. Ну присмотрись. Разберешься. Ты молодой, глаза видят лучше моих.
АНДРЮХА: Не понял, как оторвать?
ДЕД ГОША: Очень просто - руками. У коробки второе дно есть. Надо его оторвать.
АНДРЮХА: Круто!
ДЕД ГОША: Сильно.
ЗОЯ: Дед, что происходит-то?
ДЕД ГОША: Сейчас увидишь. Ну, оторвал, Андрюха?
(Андрюха, стоя гримасы, вырывает-таки второе дно у коробки. На пол увесисто что-то падает, завернутое в белую тряпку)
ДЕД ГОША: А ронять бы это не надо. Посмотрите - там ничего не отлетело?
(Все кидаются на пол к упавшей вещице. В руки ее берет Зоя. Аккуратно разворачивает. В ее руках оказывается сверкающая камнями ювелирное украшение. Все заворожено смотрят на это)
ЗОЯ: Дед, что это?
ДЕД ГОША: А это внученька - то, что избавит меня от тюрьмы, да и пожалуй еще на многое останется.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Похоже на какой-то старинный орден.
ДЕД ГОША: Да, так оно и есть.
ЗОЯ: Дед, он что у тебя всегда в этой коробке лежал? А я маленькая играла с этой коробкой и не знала?
ДЕД ГОША: Я же в разведке служил, внуча, как ты могла бы узнать? Да и нельзя было тогда об этом рассказывать. И вспомни я медали-то тебе отдельно от коробки давал всегда.
ЗОЯ: С ума сойти! А от куда он у тебя?
ДЕД ГОША: Подарок с войны.
АНДРЮХА: Ничего себе подарок. Музей что ли где-то в Европе грабанули?
ДЕД ГОША: Ну, слава Богу до такого не докатился я там. Говорю же - подарок.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: И кто же такие подарки на войне дарит?
ДЕД ГОША: Мы уже в Германии были. А под Дрезденом городок небольшой был, сейчас не помню как он и назывался. И при въезде в него стоял замок древний. Знаете такой в котором рыцари жили. Из огромных камней сложенный и даже вокруг него ров с водой. Мост там перекидной, ну в общем все, как у рыцарей полагается. И вот засели в этом замке немцы. Рота целая. Отстреливаются из автоматов. А нам приказ по замку не стрелять - огромная архитектурная и историческая ценность. Они значит нас свинцом поливают, а мы их не можем. Мы - ребята из разведки и вход подземный обнаружили к нему. Лазали в нем. В крепость по нему попасть никакой возможности. Поставили двух часовых охранять его. Вдруг кто из замка к нам полезет. В общем решено было взять его измором. Нас полсотни солдат оставили у замка а остальные наши дальше на Берлин двинулись. Сижу я значит вечерком как-то на холмике в небольшом лесочке возле этого замка-то. Хлеб немецкий жую. Удалось нам тогда хлебом свежим разжиться. И тут чувствую, что снизу из земли будто кто меня толкает. Шевелится под землей что-то. Я аккуратно поднимаюсь и под кусток - шмыг. И смотрю за холмиком этим с автоматом в руках. Тут из холмика открывается люк такой небольшой и рука чья-то сумку выталкивает. Потом человек в гражданской одежде появляется. По сторонам озирается. А дело уже было вечером. Сумерки. Его бы и не заметил никто если бы не мой зад, что почувствовал беглеца. Стрелять я, конечно сразу не стал. Наблюдаю. Тот, значит сел, что бы передохнуть, видимо. Тяжело так дышал. Сидел так ко мне спиной. А я к нему тихонько начал подкрадываться. Немец посидел немного и только начал вставать, как я на него прыг, и накрываю него всем своим весом. Я тогда уже вырос-то о-го-го, хоть и подросток был. А он щуплый такой. Худой, носатый. В общем в два счета я его спеленал. Он даже не пикнул. И даже не сопротивлялся. Все только сумку свою к груди прижимал. Не оторвать. Вижу никуда он не денется. Сижу напротив него. А он трясется. Я ему показываю - сумку, мол, отдавай. А он как заплачет. Знаете, как ребенок слезы ручьем. Плачет передо мной пацаном взрослый дядька, как дитя малое. А в сумке у него бумаг целый ворох. Видно, что старинные бумаги-то. Красиво на них так написано по-немецки. Я ему автоматом показываю что бы вставал. А он плачет и простит сумку обратно, что бы я ее ему вернул. А у самого водопад из глаз. Потом протягивает мне вот этот самый орден и делает знак, что взамен на эту сумку. Мол меняться давай. Я посмотрел - вещица явно ценная. А бумаги мне не для чего. Отдаю ему сумку, а сам орден в карман. И тут немец этот, в мгновении ока, как побежит с этой сумкой от меня. Откуда такая прыть. Я за ним, споткнулся. Упал. А он как ветер. Тут наши его заметили и давай по нему стрелять. Он упал. Подбегаем к нему. На нем ни одной царапины. Ни одна пуля не зацепила, а немец мертвый. Как так? Сердце от страха не сдюжило, видимо. Вот. Оказалось потом - это местный барон ихний, немецкий. И замок это его. А бумаги те - архивы старинные, семейные, и для него - бесценные. Был у этого барона второй подземный ход о котором знал только он. Вот он по нему и убежать собрался. А тут я, как раз.... Про орден этот, я никому ничего никогда не говорил. Даже матери твоей не рассказывал. И считаю его своим. Подарком от немецкого барона. Обмен у нас был честный. Когда из Германии домой шли, случилось мне в Одессе быть. Там у одного подпольного ювелира выяснил, что орден сей очень ценный. Старинный. Стоимости огромной. Он тогда предлагал его продать за пять буханок хлеба. Голод был сильный. Хлеб дороже золота. И хоть я был голодный - не согласился. Память о войне. Да и подарок в общем мой. Была у меня мысль потом сдать его государству. Но побоялся. Спросили бы - почему раньше не сдавал? На что надеялся? Чего доброго в тюрьму упекли бы. Запрятал я его со страху в коробку со своими медалями и до сего дня не видел его никто. Вот такая история. Прямо граф Монтекристо и родственники. (засмеялся)
(Все заворожено, раскрыв рты застыли, слушая деда. Долгая пауза.)
АНДРЮХА: Жесть....
ЗОЯ: Дед, ты, как всегда на высоте!
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: История - хоть фильм снимай.
ЗОЯ: И что с ним сейчас делать?
ДЕД ГОША: Ты сегодня, внуча, покумекай поспрошай, как с такими вещами поступать лучше. Я думаю в тюрьму мне, пока еще рано, как думаешь?! (Сеется) Хватит тут депутату на новую яхту, однако? (Смеется еще громче. Все тоже принимаются подхихикивать) Может, если на яхте сэкономит - подлечится и детишки еще будут!
(У всех начинается сильный смех, переходящий в хохот. Заходит Надежда и так же заражается общим весельем)
НАДЯ: Что у вас тут за веселье?
ДЕД ГОША: (Едва переводя дыхание от смеха). Да решаем какой протез купить подороже депутату, что бы дети были!!!
(Общий повальный смех. И тут резко дед Гоша хватается за сердце. Резко все затихают и замирают, словно в стоп-кадре. Все уходит в темноту. Один дед Гоша в луче света на кровати, держащийся за сердце. Слышен громкий голос Коли).
КОЛЯ: (Голос за сценой) Друг, пора собираться. Пора уже....
(Все вдруг приходит в движение все кидаются к деду Гоше. Надя вытаскивает откуда-то шприц и делает укол старику. Все машут руками на ветерана. Дед приходит в себя.)
ДЕД ГОША: Да все, все, мне уже легче. Подумаешь, кольнуло чуть-чуть. Все!!! Отойдите немного, дайте воздуха глотнуть. Ну, правильно. Вот так. Все. Хорошо-то как. Уф... Не помню, говорил ли вам.... Но сейчас пришло время сказать. Люблю всех вас, дорогие мои! Не знаю, как бы я жил без вас всех и земли нашей. Ну, вот чувствую, что, даже закинь меня судьба куда ни будь на Луну, и там, кажется, вас бы только и землю нашу и любил. Нашел бы сердцем, отыскал бы вас и ее и... любил. Хорошо! Хорошо жить!
НАДЯ: Дед Гоша, ну ложись, пожалуйста. Ну...
ДЕД ГОША: Погоди, Надя, я еще не все сказал. Мы скоро ляжем. Отбой уже скоро. Все спать лягут. Завтра доктор придет. И все будет хорошо. И запомните все. Мы победили. И всегда будем побеждать. И побеждают для того, что все было хорошо! Все будет у нас хорошо!!!! (Дед на глазах слабеет, сгибается) Все, а сейчас я лягу, лягу. Все, я устал, пора спать. Я устал...
(Дед Гоша начинает ложится на постель. Ему женщины сердобольно помогают сделать это. Зоя кладет орден на тумбочку деда. Потом на цыпочках, поцеловав деда, уходит. Вскоре уходит и Надя, приложив палец к губам, давая знак мужчина не говорить громко. Андрюха и Борис Андреевич садятся на свои кровати. Некоторое время тихо смотрят на деда, но все же так же ложатся спать.)
Эпизод 6.
( На сцене ночной полумрак. На своей, кровати вскоре поднимается дед Гоша. )
ДЕД ГОША: Это ты, Коля?
(На сцене появляется Николай в той же гимнастерке)
КОЛЯ: Да. Ты готов, Георгий? Тебя все наши ждут. Давно уже. И Пашка, и Иван и...все, Гоша тебя ждут. Не боишься идти за мной?
ДЕД ГОША: Как я могу боятся, если друг за собой зовет? И при параде я. Только вот еще. Подожди чуть-чуть.
(Дед Георгий вытаскивает из тумбочки лис бумаги и карандаш что-то пишет на нем. Потом кладет этот лист бумаги вместе с орденом на тумбочку у кровати Бориса Андреевича. Он аккуратно погладил его по плечу. Подошел к кровати Андрюхи. Взъерошил на его спящей голове волосы).
ДЕД ГОША: Теперь я готов, Коля. Пойдем.
(Они уходят со сцены. Полностью гаснет свет. Какая-то громкая музыка.)
Эпизод 7.
( Когда свет вновь зажигается. На сцене спящие Андрюх и Борис Андреевич на кроватях, На сцену выходят Зоя не имеющая лица. Он присаживается возле дверного косяка. Начинает отрешенно говорить.)
ЗОЯ: Дед, конечно как всегда на высоте!
(Мужчины, щуря глаза просыпаются. Ничего непонимающим взглядом смотрят на девушку)
ЗОЯ: И откуда он, только адрес узнал? Я же ему не говорила. И никто ему не говорил. Хотя...он же - разведка. Представляю его, идущего сегодня ночью по городу в наградах. На вахте в госпитале клянутся и божатся, что не видели, как дед выходил. Разведка...
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: (сонно) Зоя, ты что? Что случилось? (Андрюха и Борис Андреевич садятся на кроватях)
ЗОЯ: И дошел ведь с больным сердцем через весь город к этому...в его трехэтажную виллу. И как пролез через забор. У него же там все на сигнализации. Камеры вокруг. Собаки! Ни одна не загавкала ведь. Чудеса. Как так? Тот все свой юбилей тридцатилетний праздновал. Третий день все с теми же дружками с "Кавказа"... Поговорил дед с ним, как известно. Жена его депутатская рассказала. Дед ему даже не угрожал. Про совесть разговор завел. Тот выслушал. Поулыбался, сказал, что посмотрит на дедово поведение. Может и простит. Дед перекрестил его и вышел в ночь. На улицу. Видимо обратно сюда направился. Через несколько кварталов машина его какая-то сбила. Никто ничего не видел и не слышал. Видимо не сильно стукнуло. Только следы от шин и разбитый кусок зеркала на асфальте. На деде не царапины. Видимо сердце не сдюжило... Орден не пришлось продавать.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Смотрите! (Борис Андреевич подскакивает к тумбочке возле своего стола. Берет орден с бумагой на котором он лежит. Читает). " Знай Боря - теперь у тебя нет долгов. Только делай в своем театре хорошие спектакли. И все будет хорошо. Тут в этой железке и тебе на театр и Зоеньке на безделушки останется. Все будет хорошо. Мы победим!" (апартом в зал). Вот теперь мы все на сцене того театра, который нам подарил дед Гоша. Благодаря его ордену теперь мы здесь. Вот на этой самой сцене. И будем играть спектакль о нашем деде Гоше!
АНДРЮХА: Давайте! Слушайте, похоже! В копейку так же кровати стояли. И окно такое же. Хорошие декорации, Борис Андреевич.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Вот твоя кровать, Андрюха. Садись на нее.
АНДРЮХА: Да я на нее родимую лягу. (падает на кровать). Ну надо же прям, как больничная!
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: А это моя кровать. (садится). Так, а теперь девушки. Выйдите за дверь и зайдите каждая со своей репликой. Как в пьесе. А ну!
(Зоя и Надя смеясь выбегают за дверь. Сначала заходит Зоя, а потом Надя)
ЗОЯ: Ну, дед, ты как всегда на высоте!
НАДЯ: Доброе утро дед Гоша. Все воюете? С кем на это раз?
(Все в недоумении смотрят друг на друга)
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: Вы девчата сможете сыграть свою роль в этом спектакле. Это понятно. И я с Андрюхой смогу. Мы актеры нам это ничего не стоит. А кто нам сыграет нашего деда? (И уже обращаясь в зал). Конечно, можно найти актера на эту роль. Но задумайтесь, можно ли найти новых людей на место уходящих от нас настоящих ветеранов? Кем можно их заменить?
АНДРЮХА: (в зал). Кто способен сыграть их роли в этой жизни? Таких вот дед Гош? Кто нам их заменит? Это поколение людей, которых уже не будет. Люди совершенно другой закалки, другого виденья этой жизни. Настоящих воинов, защитников.
ЗОЯ: (в зал). Тех, кто хоть и не полностью согласен с новыми веяньями жизни, а поддержит нас в любом горе, в любой беде.
НАДЯ: (в зал). Придут на помощь, что бы с тобой не случилось.
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: (в зал). Отдадут не задумываясь все, все, что у них есть нуждающимся...
АНДРЮХА: (в зал). И, даже, так же не задумываясь отдадут свои жизни, за всех нас, как отдавали на полях войны. А нам, некоторым, даже часто некогда обратить на таких стариков свое внимание.
ЗОЯ: (в зал). И где-то они одни...
НАДЯ: (в зал). И где-то они могут быть без помощи.
АНДРЮХА: (в зал). Одиноки, и не бай Бог забытые всеми...
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: (в зал). И кто сыграет нам их главные жизненные роли, когда они уйдут от нас в те небесные полки воинов-защитников?!!! Кто нам их заменит?
ЗОЯ: (в зал). Поэтому, помните о них.
АНДРЮХА: (в зал). Не забывайте их подвиг.
НАДЯ: (в зал). Не забывайте их непостижимую нашему поглощенному суетой и наживой уму щедрость и самоотверженность!
ЗОЯ: (в зал). Что бы мы жили, они умирали!
БОРИС АНДРЕЕВИЧ: (в зал). Помните о их войне из которой они вышли победителями. Помните. Помните!!!
ВСЕ АКТЕРЫ ВМЕСТЕ: (в зал). ПОМНИТЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
(Выходит на сцену дед Гоша. Поклоны)

















6-10 марта 2017г.