Великий драмматург

Драматичная пьеса в прозе, события которой происходят в России, в 30-е годы 19 века в богатом поместье, а посвящены все события пьесы сложному личностному росту главной героини, у которой действительно можно поучиться силе духа…
Действующие лица и их краткая характеристика:
Графиня Зинаида Петровна Акулова, богатая и знатная дама 45 лет, вдова и владелица шикарного дворянского имения и поместья из множества деревень с её крепостными крестьянами. На лицо некрасива, очень грубые черты лица, первые морщины и брезгливое выражение лица, а та же тон голоса. Поэтому ищите на эту роль опытную и не очень красивую актрису в возрасте. Но в модной причёске с чёрными, как тучи, буклями модные яркие перья и цветы, несколько раз за пьесу сменяет богатые пышные платья с цветами с вульгарно глубокими вырезами по моде романтизма или, так называемого, бидермейера и драгоценные колье. Ну, тут же костюмерам только знание истории моды да фантазии.
Кристина Павловна Клюкова, главная героиня истории, крепостная крестьянка Зинаиды, драматург и лучшая актриса крепостного театра своей барыни, молоденькая девушка 20 лет, и исполнительница роли должна быть соответственно тоже, примерно, такой же молодой девушкой. Редкая красавица с юным чистым личиком, правильными чертами лица, выразительными большими глазами и покатыми плечами (обязательно, потому что все платья обнажают плечи!). Привыкшая жить, как барыня, а не правах крепостной, всегда одета не по-крестьянски, а модно, в духе романтизма, бидермейера. На ней нет ни одной драгоценности или пера в её светло-русых буклях, но всегда она одета не менее модно своей хозяйки, только нет той роскоши, а есть тонкий вкус. Каждое её платье вышито цветами и кружевами, а одно сшито из простой белой ткани в мелкий голубой горошек (а она, как и Зинаида, за пьесу поменяет много нарядов), её постоянные любимые аксессуары это женственный украшенный лентами и цветами капор, кружевные перчатки и кружевной зонтик. Речь же её настолько грамотная, чёткая и эмоциональная, что сразу выдаёт в ней человека с образованием и творческим потенциалом.
Серафима Павловна Клюкова, миловидная, похожая внешне на свою старшую родную сестру, Кристину, девушка 18 лет в белоснежной русской рубашке, в красивом синем сарафане, русских сапожках и с длинной толстой светло-русой косой. Последите не только за костюмом и гримом, искусственной косой нужно цвета, но и чтобы юная актриса, что будет исполнять эту роль, была действительно юной, идеал русской красоты, а манеры её и речь были степенными и плавными.
Крепостные девки Зинаиды Петровны, четыре крестьянки-холопки, эпизодические героини, которые выглядят ужасно замученными, с косами, в грязных рубашках и лаптях.
Фёкла, девица 15 лет
Глафира, девица 25 лет
Параша, девица 16 лет
Агафья, девица 17 лет
Крепостные мужики Зинаиды Петровны, выглядят ещё неопрятнее и изможденнее, чем девки
Тихон Иванович, седой старик с бородой около 70 лет
Вадим, юноша 17 лет
Так же в нескольких массовых сценах есть 3 знатных человека, одетых так же модно, как и Зинаида, джентльмен в цилиндре и две дамы в капорах.
Действие первое
( Действие происходит на заднем двору имения Графини Акуловой. Из декораций нам ли видно изображение самого здания с колоннами и зашторенными окнами, и лавку с ведром розг во дворе. На лавке лежит Агафья с кровью на спине рубашки, Тихон Иванович берёт из ведра розгу за розгой и сечёт девицу. Рядом стоит Графиня Зинаида Петровна с жемчугами на шее яркими перьями в чёрных буклях и в ярком лиловом пышном платье с драгоценной брошью, в руках, украшенных браслетом и перстнями, держит малиновый капор.)

Агафья ( истошно кричит, ревёт, захлёбывается слезами): Барыня, умоляю, хватит!!! Умоляю, хватит, я… я… я больше не могу-у-у!!! Барыня, умоляю, смилуйтесь!!! А-а-а!!! Как больно!!! Смилуйтесь, Христом Богом прошу-у-у!!!
Зинаида Петровна ( ухмыляется, посмеивается зло): Нет, дорогуша, уж теперь ты у меня по полной получишь! Буду сечь сегодня тебя, пока на спине живого места не останется, ударов пятьдесят точно ещё!!! Это ж надо, безрукая, стирала и случайно порвала на талии моё любимое французское модное вишнёвое платье с золотым шитьём и кружевами! Да я ж тебя, как сидорову козу вылуплю сегодня!
Тихон Иванович (робко, прокашлялся): Хм… матушка-благодетельница Зинаида Петровна, не извольте серчать, но ведь она там случайно чуть больше стежка-то порвала Агафья, может быть, проявите милосердие?
Зинаида Петровна (зло посмеиваясь): Нет уж! Пусть не надеется на пощаду! Давай, Тихон Иванович, старый ворчун, лучше секи Агафью, с оттяжкой, не отлынивай от своей работы!
(Тут на сцене появляются Фёкла, Параша, Серафима Павловна и Кристина. На Кристине красивое модное платье из синего атласа с кружевами, белый капор с обилием цветов и голубой лентой, кружевные перчатки и кружевной зонтик, который она держит в руках сложенным.)
Кристина (возмущённо, размахивает кружевным зонтиком): Серафима, сестрёнка, Фёкла, Параша, что же вы мне раньше не сказали?! Ну, я сейчас устрою этой липовой графине Зинаиде, надолго я научу её приличному поведению!!!
Серафима Павловна (умоляющим взволнованным голосом): Может, лучше не надо, сестра, Кристиночка, милая, родная моя? Мы же такие же крепостные крестьянки, как и Агафья, а вдруг она рассерчает и тебя велит высечь? Ты же никогда не была под розгами, небитая, душа-то у тебя творческая, утончённая, ранимая, вдруг у тебя сил это вынести не хватит?
Кристина: Ха! Пусть попробует только! Сразу потеряет свой обожаемый крепостной театр, слава которого только на мне держится!!! Никогда она не посмеет против меня что-то сказать, испугается за славу театра крепостного своего, кишка тонка у неё тягаться со мной!
(Кристина толкает зонтиком и роняет ведро с розгами, чтобы прекратить наказание, потом подлетает вплотную к Зинаиде Петровне, угрожающе машет зонтиком у лица графини Зинаиды, барыня же с обескураженным видом роняет из рук на землю свой малиновый капор)
Кристина: Так, мадам, это что такое было?!! Всё, барыня, я вас в последний раз предупреждаю: ещё один подобный инцидент, ещё хоть кого-нибудь обидите, и я не напишу для вашего театра ни одной строчки! Вы останетесь без своего славного крепостного театра!
Зинаида Петровна (со злостью): Значит, так ты разговариваешь, несносная горделивая крестьянка?!! Да ты, Кристина, девка, никто и ничто, собственность моя! Хочешь оказаться за свой гонор на месте Агафьи, кричать вместо неё?!
Кристина ( с достоинством): Барыня, уймите сейчас свою графскую кичливость, потому что, если вы выпорете меня, то я вам точно уж ни одной пьесы в ваш театр не напишу. А вы прекрасно знаете, что ваша гордость, ваш главный козырь перед всеми вашими князьями и графами, с кем вы общаетесь в высшем свете, ваш крепостной театр, имеет славу только благодаря моему таланту драматурга, без моих пьес не будет у вас никакого театра, вы мне замену не найдёте нигде!
Зинаида Петровна (раздосадовано, с брюзгливым выражением лица): Ха, наглая девка, знаешь, чем меня заставить слушать тебя! Знаешь, бесстыжая, что ты — гений, лучший писатель-драматург, и что только на тебе держится мой крепостной театр, а я дорожу громкой славой своего крепостного театра, лучшего в Санкт-Петербурге! Знаешь, что я всё равно по-твоему сделаю и, бессовестная, пользуешься этим!!! (Недовольно фыркает и быстро уходит со сцены вместе с Тихоном Ивановичем)
Кристина (ловко подскакивает к ревущей по сих пор Агафье, поднимет со скамейки осторожно): Милая, ну, дитя, ну, не реви так, всё-всё, она больше не посмеет так с тобой поступить, а у меня такая хорошая мазь есть и маслице, чтобы обезболить, я тебя сейчас в порядочек приведу, хорошая моя, полежишь, пока всё подживает, сегодня, увидишь, что завтра, как новенькая будешь…
Агафья (плачет, с умилением): Благодарствуй, Кристина, многие лета тебе за твоё милосердие христианское…
(Кристина уводит Агафью со сцены)
(На землю садятся втроём Серафима Павловна, Фёкла и Параша)
Фёкла (обращается с любопытством к Серафиме): Серафима, а меня вот недавно купили, я ещё в здешних прядках мало что поняла, расскажи, пожалуйста, о барыне Зинаиде Петровне и о тебе с сестрой, почему она ко всем так жестока, а вы как-то на особом у неё счету?
Серафима (тихо, с очень задумчивым меланхоличным видом, растягивая мелодично слова): Знаете, Фёкла, Параша, это длинная история и началась она с нашего с Кристиной детства. Когда наша мама, казачка Феврония выходила замуж за нашего папу, печника Павла Захарьевича, он не был ещё крепостным, пришлось всей семье нашей за долги потом крепостными крестьянами стать, а, когда они венчались, они и не предполагали такой беды. И в браке родились мы, две дочери, разница у нас в два года всего, да и внешне мы с Кристиной очень похожи, в маму пошли, она хорошенькая была, какая же нежная на личико и с такими же красивыми светло-русыми волосами, как и мы обе. Мы у родителей в любви, ласке росли, такие балованные холёные девочки, не наказывали нас, не кричали на нас, работой не нагружали, и очень хорошо, что родители решили попробовать нас сами наукам обучить. Я-то умом в мать пошла, еле-еле молитвы основные читать научилась, да и решили родители, что с меня хватит, а вот Кристина, она все выделялась, чисто отцовский характер и незаурядный ум, как у него. Она любила науки, всегда читала взахлёб, французский язык выучила, всех этих заморских Шекспиров, Мольеров, Данте перечитала. И свой писательский талант она терпением, трудом до невероятных высот развила. И всегда она хотела быть драматургом в большом театре в Санкт-Петербурге, быть может, даже в театре императора служить. Но потом, когда отца не стало, семья попала в долги, и нас с молотка крепостными крестьянами Графине Зинаиде Петровне продали. Конечно, с амбициями Кристине пришлось распрощаться, зато нас её талант спас и поставил в особое положение в этой усадьбе. Надо признать, наша барыня графиня Акулова человек себялюбивый, горделивый, спесивый, в свете высшем её не очень признавали за отсутвие изысканных французских манер и вкуса, а, когда для крепостного театра пьесы стала писать Кристина, её талант оценили все, все в один голос признали, что Кристина — гений. И Зинаиду Петровну признали после этого в свете, а та уж Кристине и мне, как её сестре, и лучшие комнаты в доме, и деньги на модные наряды не хуже, чем у барыни, да французские кружева, и всё, что она скажет сделать для нас двоих, мама тоже быстро ко Господу отошла, выполняет. И, согласитесь, Господь спас милосердно нас с Кристиной её талантом писательским, но я одного боюсь. Ведь я-то, как сестра, знаю, что Кристина, в отца нашего нравом, человек амбициозный, она ведь не будет всю жизнь сидеть тихо и мирно, наслаждаясь правами барской любимицы, в имении Зинаиды Петровны Акуловой, она ведь будет всё равно рваться отсюда туда, в Санкт-Петербург, в лучшие театры, демонстрировать свой талант миру. Боюсь, если у них с барыней настоящая война начнётся, у моей доброй, простосердечной Кристины быстро силы кончатся, быстро её дух сломает Зинаида Петровна, вот и молюсь день и ночь, чтобы Господь Бог наш Милосердный Иисус Христос спас от этого сестру мою…

Параша (удивлённо): Ой, и, впрямь, какая история интересная и жутковатая, и Кристина — талантище! Чуден Божий мир! А как бы мне хотелось поговорить с самой Кристиной, поспрашивать её о её пьесах!
Фёкла (испугано): Ой, а я страшусь барыню жутко-о-о! Восхищаюсь Кристиной, как она так нашей барыни не пужается нисколько!
(Серафима качает головой огорчённо, потом все втроём встают и уходят со сцены)
Действие второе

(Действие происходит в комнате Кристины и Серафимы. В комнате стоит стол со стулом, на столе большая чернильница, лежат перья и листы бумаги, в Красном углу стоят православные иконы, ещё в комнате стоят симметрично по разные края две кровати. За столом сидит Кристина в простом, но красивом пышном платье из белой в голубой горошек ткани, с вырезом-лодочкой, волосы не завиты в букли по моде, а просто собраны в высокий пучок, красивый капор, украшенный цветами и лентами, висит на стуле, а рядом стоит кружевной зонтик. Кристина очень быстро со сосредоточенным выражением лица что-то пишет чернилами пером по бумаге. В комнату заходят Серафима, Фёкла, Параша и Глафира)
Серафима (ласково): Сестрёнка, Кристина, а к нам в гости Фёкла, Глафира и Параша заглянули, что ж ты, бедная, день и ночь сидишь и головы от своих бумаг не поднимаешь, особенно уж в последнее время, силой тебя кушать приходится мне заставлять?
Кристина (с доброжелательной улыбкой): Серафима, милая сестрёнка, что за манера поворчать? Я занята написанием красивой драмы о любви барского сына и крестьянской девушки, это будет сложная по сюжетным линиям, но трогательная история, и я стараюсь передать всю высоту их святого благородного чувства, а назову я пьесу «Мост поцелуев»…
Глафира, Фёкла и Параша (со вздохом одновременно): Ах, как романтично!..
Серафима (ласково): Сестрёнка, а с чего это тебя на романтику потянуло? Ведь слезливые пафосные пьесы о любви — любимый жанр Зинаиды Петровны, но никак не твой. Обычно, ты пишешь о более серьёзных темах, религии, истории, что это на тебя нашло?
Кристина (загадочным приятным голосом): да есть у меня одна мысль, как всё-таки выбраться нам с тобой, сестра, из этой дыры, устала я уже от причуд этой спесивой барыни, да и всегда я мечтала о другой жизни, чтобы мой талант узнали по всей Европе, меня всегда вдохновляли слова Ломоносова:
«…Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать!..».
Я всегда мечтала, как драматург, о чём-то большем, чем просто работать в крепостном театре, но, пока мы — собственность Зинаиды Петровны, это никак не получится. И я уже хотела расстаться со своими мечтами, когда недавно я услышала, что один барин дал своему крепостному художнику вольную за его талант, чтобы он мог развиваться дальше. И я подумала: а почему бы и мне не получить вольную грамоту от Зинаиды Петровны за свой талант? А для этого мне нужно ей доказать, что я не просто способный стихоплёт, а действительно великий драматург! И я, собственно, и собираюсь попробовать растопить лёд искусством, стать великим драматургом! (встаёт из-за стола на центр сцены и пафосно) Я возьму страстность Шекспира, искромётный юмор Мольера, лёгкость Лопе де Вега, изящную рифму Пушкина, пафосные выражения Гомера и глубокомыслие Данте! От всех великих я соберу по крошке, как их последовательница, и этим стану великим драматургом! Все будут говорить вместо «скажите, пожалуйста, на русском языке» «скажите, пожалуйста, на языке Кристины»!
(Глафира, Фёкла и Параша восхищённо ахают, всплёскивают руками)
Серафима (испугано, серьёзно): Кристина, сестрёнка, но ты понимаешь, сколько сил и времени у тебя уйдёт на достижение твоей цели?!
Кристина (спокойно и уверенно): Да, знаю, возможно, почти вся моя жизнь, и я не боюсь…
Серафима (ещё более взволнованно): Ты не боишься, что соревноваться с нашей спесивой барыней будет очень тяжело, что она — человек, способный причинить боль и унижение, что она может не отпустить тебя, а лишь только нервы измотать и сломать душевно?!
Кристина (задумчиво): Серафима, сестрёнка, я понимаю, что такой исход возможен, и это будет тяжёлым испытанием, быть может, моё желание окажется слишком опрометчивым, и я дорого заплачу за легкомыслие. Но подумай сама, как мы заживём благостно без гнёта Зинаиды Петровны, когда я буду известнейшим драматургом России и Европы, и ты поймёшь, что игра стоит свеч!
Глафира ( с восторгом): Ох, я бы хотела посмотреть, что же ты будешь ставить такое на сцене, чтобы изумить барыню и её знатных гостей! Я уже заранее в восхищении!
Параша и Фёкла (одновременно): Я тоже!
Серафима (недовольно): Тьфу, на вас, девчонки, Глаша, Параша, Фёкла!!! Сглазите мне только Кристину!!! Пойдёмте лучше чаю попьём, да не будем Кристине мешать…
Действие третье
(Действие происходит в крепостном театре Зинаиды Петровны Акуловой на сцене поставлено деревянное возвышение с красивыми парчовыми шторами, ещё одна сцена, на которой стоят Кристина, Вадим, Глафира и Фёкла. На Кристине красивый плетёный из соломы и украшенный лентами и цветами капор и белое платье с пышной юбкой и открытыми в красивом декольте-лодочкой плечами, с сиреневыми и розовыми цветами и кружевами. Глафира и Фёкла не в своих нарядах, а в сценических платьях, по фасону как и у Кристины, на одной охровое платье, а на второй — малиновое. Вадим тоже в сценическом костюме гусара. Внизу стоят Графиня Зинаида Петровна, Серафима Павловна и 3 знатных гостя, одетых так же модно, как и Зинаида, джентльмен в цилиндре и две дамы в капорах. На Зинаиде Петровне платье из красного бархата с обилием золотых украшений на шее и руках (и колье в несколько рядов, и перстни, и браслеты), в чёрных буклях на бриллиантовую массивную заколку прикреплено павлинье перо, на плечах дорогая шаль, её гостьи одеты так же богато, только не в бархат, а в атлас светлых цветов.)

Кристина (пафосным тоном, артистично помогая себе жестами):
О, милый Генрих, это наша победа,
Нет для любви нашей больше преград!
Как долго страдали мы в разлуке где-то,
Но «мост поцелуев» свести нас снова рад!
Вадим:
О, милая Анна, как болело моё сердце,
Но верил я свято в любовь до конца,
Ты нас спасла, Анна, верностью, честью,
Наконец, мы — жених и невеста у венца!

(Все стоящие внизу люди, кроме Зинаиды Петровны Акуловой, восторженно аплодируют)
Знатная гостья №1 (с искренним восхищением): О, как трогательно и романтично! Аж, до слёз! Даже лучше, чем во французских романах! А сюжет! А рифма! А возвышенные чувства главных героев! А игра актёров! Воистину, ваша крепостная девица Кристина — великий драматург, это была великолепная пьеса!
Знатная гостья №2 ( восторженно): О, да, мадам, мадмуазель Кристина своей прекрасной романтичной пьесой в стихах о высоких чувствах знатного господина Генриха и крестьянки Анны, покорила сердца, затронула душу, не говоря уж о том, что слог и рифма безупречны, без сомнения, мадмуазель Кристина — драматург, которому мало равных!
Зинаида Петровна (надменно): Не вижу, сударыни, причины быть в таком восторге от этой пьесы, да, мне тоже понравилось, и сюжет, и стихи милы, но игра актёров, да и некоторые места в пьесе скучноваты и простоваты!
Знатный гость (шепелявит): Позвольте-с, Зинаида Петровна с вами не согласиться, мне пьеса показалась очень оригинальной, романтичной, с идеальной рифмой и безупречным размером, и сыграно бесподобно…
Зинаида Петровна (раздосадовано фыркает, высокомерно и рассержено): Не извольте-с, ваша светлость, утруждать себя, меня невозможно переубедить! Кристина, конечно, способный, одарённый писатель-драматург, но не более, чем другие крепостные юноши и девки-драматурги других крепостных театров у знатных вельмож в Санкт-Петербурге…
Кристина (соскакивает со сцены и с досадой обращается к Зинаиде Петровне): Значит, так, да? Не хотите признать, что я — талантлива из-за своего высокомерия?!
Зинаида Петровна ( язвительной ухмылкой): Да, Кристина, да, я никогда не признаю твоего таланта, просто потому что ты — крепостная девка, моя собственность, хоть будь ты трижды гением, я этого не признаю, всё равно ты будешь подчиняться мне!
Кристина (недовольно, с обидой): Значит, барыня, грехом гордости страдаем? Что ж, у меня тоже сильный характер, мы ещё посмотрим, кто крепче окажется, я послушаю, что вы скажите о моих пьесах в следующий раз! Быть может, какая-то из них заставит вас поменять свою позицию!
Серафима Павловна (испугано обращается с поклоном к Зинаиде Петровне): Прошу вас милосердно не гневаться на Кристину, благодетельница-барыня, она так дерзко вам ответила, потому что вы для нас всех идеал, и она очень старалась угодить вам…
(Серафима и Кристина уходят со сцены, уходят вместе в другую сторону со сцены и Зинаида Петровна со своими гостями)
Глафира и Фёкла (с восхищением): Вот видишь, Вадим, какая Кристина сильная духом и талантливая? А ты нам не верил! А сейчас все знатные гости признали её талант, кроме одной нашей барыни!
Вадим: Да, ну вас, две трещотки, какое тут признание может быть, если она — крепостная девка? А вас взяли сыграть эпизодические роли в пьесе, вы и в восторге, что хоть два часа не в крестьянских лохмотьях, а в барских платьях походите!
(Все трое уходят со сцены)
Действие четвёртое
(Действие происходит в той же комнате Кристины и Серафимы, что и во втором действии. Бумаги, все измаранные в чернилах, разбросаны по столу, на стул прикреплён кружевной зонтик. Кристина и Серафима сидят на своих кроватях. На Кристине тот же соломенный плетённый красивый капор, только парадное платье она сменила на домашнее синее в мелкий цветочный узор)

Серафима (ласково журит): Кристиночка, сестра ты моя родная, что ж ты, милая моя, вытворяешь?! Разве ж можно так лихо дразнить, беду себе кликать, как ты сейчас спорила с барыней нашей Зинаидой Петровной?
Кристина: Прости, прости Христа ради, сестра, но не смогла порыва своего сдержать! Не смогла! Это ж все, все гости восхитились моей пьесой, а она из вредности никак не хочет признать, что я талантлива! Ничего! Эта была только первая попытка, как только покушаю и отосплюсь после стольких бессонных за работой ночей, я сразу же возьмусь за новое творение, я — великий драматург и докажу это всем! Вот только вольную грамоту от Зинаиды Петровны получу, когда она оценит мой талант, и в столицу, в лучшие театры со своими работами, да мы с тобой, сестра, ещё как богато красиво заживём! И, главное, мой талант увидят и оценят люди не только в пределах имения Зинаиды Петровны! О такой судьбе для меня мечтал наш отец, её ищу и я. Ты же, сестра веришь, что у меня это получится?! Что я — великий драматург? Понимаешь, сестра, у меня получится только, пока в меня веришь ты…
Серафима (ласково, заботливо, приобняв сестру за плечи): Милая сестра, я-то верю, я-то знаю о твоём таланте, да вот боюсь, что зря ты ждёшь вольной грамоты от Зинаиды Петровны, она чёрствый жестокий человек, хоть и любит искусства, но я, как родная сестра, всё равно верить и поддерживать тебя буду, только прошу Христа Бога ради, береги себя…
(Снимает капор с Кристины и ласково гладит её по макушке)
Действие пятое
(Действие происходит в том же театральном зале крепостного театра Зинаиды Петровны, что и в третьем действии. Внизу сцены стоят Зинаида Петровна Акулова, те же три знатных гостя, джентльмен в цилиндре и две дамы, и Серафима Павловна. Зинаида Петровна одета в невероятно пышное с вульгарным декольте-лодочкой платье розового цвета с обилием бантов, наше бриллиантовое колье и в чёрных буклях бриллиантовая заколка. Её гостьи одеты так же богато, только, в атлас ярких цветов и украшены причёски цветами, а не так вычурно, как бриллианты Зинаиды Петровны, а вместо бантов их платья украшают нежные тонкие кружева. На сцене стоят Параша, Агафья, Глафира, Фёкла в белых платьях вместо своих русских рубашек, потому что они играли нимф в пьесе Кристины, и Вадим в белой тунике греческой с золотыми сандалиями Кристиной. Кристина без привычных буклей, а с красивыми локонами, в которые вплетены обильно цветы, и в простом бледно-голубом платье с изящным вырезом лодочкой и колье ввиде цветов.)
Глафира, Параша, Агафья и Фёкла (красиво напевая и осыпая Кристину и Вадима лепестками роз):
О, слава истинной любви,
Что не ведает преград!
О, слава истиной любви,
За которую всем пожертвовать рад!
О, мудрая нимфа Луна,
Ты Геракла любовью спасла,
И этим на Олимп навечно
Спокойствие всем принесла!
Так пусть все боги Олимпа
Выпьют за вас нектары…
(Кристина и Вадим приближаются к друг другу её ближе и слегка приобнимаются, потом представление кончено, Вадим и Кристина отходят друг от друга, все на сцене раскланиваются, им все аплодируют, кроме Зинаиды Петровны)
Знатная гостья №1(с восторгом подскакивает к Кристине): О, мадмуазель Кристина, позвольте-с выразить моё восхищение вашими талантами! Вы — настоящий гений, как писатель-драматург, и при этом блестящая актриса! Меня привела в восторг и умиление красивая история любви Геракла и нимфы Луны, которую вы описали в столь изящной пьесе с идеальной рифмой и размером! А как вы сыграли прекрасную Луну! Ох, если бы вас на большую сцену, вы бы произвели фурор!
Знатная гостья №2 ( тоже с неподдельным восхищением подскакивает к Кристине, дарит букет цветов): О, да, мадмуазель Кристина, примите эти цветы в знак поклонения вашему таланту, пьеса, что вышла из-под вашего пера, прекрасна! И красивый мифический сюжет о раздоре богов Олимпа, из-за Геракла, и образ прекрасной мудрой Луны, которая спасла Геракла и весь Олимп! Ах, столь романтичного сюжета я нигде не слышала, а уж ваш дивный слог и актёрская игра! Вы сегодня точно затмили всех!
Кристина ( с милой вежливой улыбкой принимает цветы): Благодарю-с и вас, и вас за столь искреннюю высокую похвалу, я не мало потрудилась над написанием, а потом постановкой пьесы «Геракл и Луна», и ваши, мадам, столь лестные отзывы о моём труде — самая лучшая награда для меня. Мне, правда, сударыни, важно, что я угодила вашему утончённому вкусу…

Знатный гость (шепелявит, дарит Кристине цветы): Мадмуазель Кристина, вы сегодня бесподобны, ваши таланты сейчас блеснули, как самый дорогой бриллиант в лучшей огранке наравне с вашей красотой! Прошу вас принять мои восторги и эти цветы, сударыня! Вы сами прекрасны, как мифическая нимфа!
Кристина (с милой вежливой улыбкой смущённо принимает цветы): Благодарю вас, сударь, ваши изящные комплименты приятно вогнали меня в краску смущения…
Знатный гость (с любопытством): А, скажите-с, пожалуйста, мадмуазель Кристина, а что за красивая девица в русском сарафане благородного синего цвета рядом с вами?
Кристина (без тени самолюбования, с милой улыбкой): Позвольте-с, ваша светлость, представить вам мою младшую родную сестру, девицу Серафиму Павловну Клюкову, как вы успели заметить, она прелестна, мы с ней очень похожи, обе внешностью в маму пошли, а она у нас красавицей была. При этом Серафима трудолюбива, скромна и благочестива, сам образец добродетели, если бы не её сестринская поддержка, я бы ничего не добилась.
Серафима: Ваша светлость, прошу прощения, моя сестра сильно преувеличивает мои достоинства и заслуги, я всего лишь скромная православная девушка.
Вадим ( с желчным выражением лица завистливо обращается к Агафье): Ну, вот, везёт же Кристине и Серафиме, что они живут на особом счету у барыни из-за таланта Кристины! Ведь такие же крепостные, как и мы, только мы лохмотья носим, всё драим, работаем до семи потов, да ещё и секут нас, как сидоровых коз, а они по-барски живут, небитые, белые ручки не марают!
Агафья (с той же завистью): Да уж, обидно!
Глафира, Фёкла, Параша (возмущённо кричат на перебой на Агафью и Вадима): Вадим!!! Агафья!!! Да как вам, двум свиньям неблагодарным не стыдно за такие слова!!! Все почести, что получает Кристина, она заслужила честным трудом, а вы нехристи, если так быстро забыли, сколько добра она вам сделала, сколько раз по её просьбе барыня Зинаида Петровна отменила вам порку и смягчила свой гнев, сколько раз она помогала всем денежно и едой! Есть за что её уважать! Она за свой талант, быть может, ещё вольную грамоту получит!

Зинаида Петровна (с язвительно усмешкой, демонстративно высокомерно подходит к Кристине): Я не понимаю, уважаемые знатные дамы и господа, почему эта пьеса вызвала у вас такой восторг, а Кристина столь сильное уважение, когда она всего лишь крестьянка крепостная, и я проучу эту девку, чтобы знала своё место в моём имении! Раз мне она не совсем угодила, я накажу её. Для первого раза обойдусь без розг, просто пощёчиной, с неё и пощёчины хватит! (даёт сильно пощёчину Кристине, девушка роняет подаренные цветы на пол от неожиданности, по щеке бежит слеза)
Серафима (взволновано встаёт вперёд Кристины): Матушка-благодетельница, прошу, не извольте гневаться, всё, чем вам Кристина не угодила в этой пьесе и её постановке, она обязательно исправит, не будьте, пожалуйста, к ней строги…
(Аглая и Вадим высокомерно хихикают): Ага, вот наша героиня примолкла, а Серафима-то как лебезит перед барыней, лишь бы та не выпорола Кристину! Хи-хи!
Параша и Фёкла (плачут и возмущаются): Да как вам не стыдно?! Безбожники, Христа-бога не чтите! Бесчувственные! Они столько добра для нас и вас же сделали, а вы смеете ещё злорадствовать! Не знаю, как таких каменных людей Господь ещё в церковь пускает!
Глафира: Фёкла! Параша! Да что с этими глупыми чурбанами Агафьей и Вадимом говорить? Проигнорировать их, не разговаривать, не помогать ничем, и всё, мы все на стороне Кристины и Серафимы, а не этих дурачков!
(Вадим и Агафья раздосадовано фыркают, покидают сцену, покидают сцену и Глафира с Парашей и Фёклой, уходят и Серафима с Кристиной)
Знатная гостья №1 (возмущённо): Ваше сиятельство, вы что себе при гостях позволяете?! Это не просто моветон, это была, извините-с, беспардонная наглость и по отношению к мадмуазель Кристине, и к нам, вашим гостям! Вы как себя ведёте в дворянском обществе?!
Зинаида Петровна: А что, разве я не могла дать пощёчину своей крепостной девке? Она же — моя собственность!
Знатная гостья №2 (недовольно): Что вы, право, мадам Акулова, заладили, как какая-то провинциальная безграмотная помещица (передразнивает забавно Зинаиду Петровну): «крепостная девка, моя собственность!». Извините-с, мы все тоже поместья с крепостными крестьянами имеем, и в доме всю работу крепостные крестьяне выполняют, но что-то никто из нас руку на своих крепостных не поднимает, тем более уж не сечёт никогда, наоборот, стараемся уважительно относиться, следить за хорошей едой и добротной одеждой. Да, собственность, но всё равно все мы люди, перед Богом все будем равны!
Знатный гость (гневно): Согласен с сударынями, вы, мадам, этот поступок был явно не комильфо, такая милая девушка, такой талант, своим высоким искусством драматурга и актрисы тронула и восхитила всех, мы хотели выразить мадмуазель своё восхищение её дарованием, а вы испортили настроение и ей, и нам своей мещанской выходкой! Как вас, вообще, в приличное дворянское общество в Санкт-Петербурге принимают?!
Зинаида Петровна (сконфуженно): Прошу прощения-с, если, как хозяйка дома, недостаточно учтива была к гостям… (гости угодят втроём со сцены)

Зинаида Петровна (со злостью): Ох, уж эта Кристина! Все поют дифирамбы её таланту писателя-драматурга, она затмевает всех, кто рядом, вот я и хотела её унизить, а получилось, унизила себя в глазах гостей! Ведь, знает, бесстыжая девка Кристина, что я и мой театр без её пьес — ничто, и пользуется этим! Ах, как мне хотелось унизить её хотя бы пощёчиной, несмотря на то, что я тоже вижу в ней великий талант, а теперь вот придется извиняться перед ней, а то ещё правда, как грозилась, откажется на мой театр на совесть работать! (Уходит со сцены)
Действие шестое
(Действие происходит в комнате Кристины и Серафимы. На столе, большая чернильница, вокруг которой уже пролиты чернила, лежат перья и целые стопки, неопрятные горы исписанной бумаги, на стуле, как и обычно, висит кружевной зонтик. Серафима стоит и молится на иконы в Красном углу, а на своей кровати сидит Кристина и плачет. Волосы её немножко растрёпанны, но не ухоженность скрыла на голове белым украшенным цветами капором с лентами капором. Одета в простое нежно-голубое в цветочек, с кружевами платье.)

Серафима (подходит к Кристине, ласково платочком вытирает слёзки сестре, мягким голосом): Сестрёнка, Кристина, хорошая ты моя, что, больно?
Кристина (всхлипывая): Нет, обидно только очень, ведь всем понравилось, у меня был настоящий триумф, все высказали, что покорены моим талантом, а эта липовая графиня, ведь просто из вредности, что мне было больше внимания, чем ей, выставила меня на смех. От души Вадим и Агафья посмеялись над «крепостной девкой Кристиной»! А я уже так надеялась на перемены в жизни к лучшему, а, оказалось, зря, всё только ухудшилось…
Серафима (заботливо): Поверь, это ухудшение временно, вот увидишь, Зинаида Петровна сама придёт извиняться, а Вадиму и Агафье мы со временем ещё утрём нос, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Заметь, все остальные и знатные гости, и наши подруги, все были за тебя. Не останавливайся, ты напишешь что-то более серьёзное и жизненное, ещё раз докажешь Зинаиде Петровне, что ты — талант, и рано или поздно, ей всё равно придётся признать твою одарённость и дать нам вольную грамоту…
Кристина (тихо, огорчённо): Сестрёнка, Серафима, добрая ты душа, не в самой же вольной грамоте дело! Дело в том, что, когда я получу вольную грамоту за свой талант, я сама себе докажу, что я действительно великий драматург! И что мои мечты о том, чтобы мои пьесы гремели на лучший сценах Санкт-Петербурга, Парижа и других крупных городов, и я прославила Россию и нашу семью, сбудутся. Я никогда раньше не сомневалась в своей одарённости, в том, что я достойная наследница тех великих писателей, на которых я равняюсь, и что я достойна той красивой жизни, которую я представляю для нас с тобой, когда мы освободимся от Зинаиды Петровны, той, что желал нам наш батюшка. Но, конечно, у меня это не получится под таким постоянным давлением, как я могу доказать то, в чём сама сомневаюсь? Если я сама не верю в свою одарённость?

Серафима (выпрямляется красиво в полный рост, заботливо обнимает сестру, говорит громко и уверенно): Не смей, сестрёнка так говорить!!! Не смей сомневаться в себе, в своём таланте, что дал тебе Господь, в своём призвании великого драматурга! Наш батюшка не зря учил тебя, не зря мечтал, что ты прославишь себя и Россию на всю Европу, что тебя ждёт будущее великого драматурга! Так оно и будет!!! У тебя всё получится, и вольную получишь, и все мечты сбудутся, потому что я верю в тебя! А ты же сама мне сказала, что у тебя всё получится, пока я, твоя родная сестра, в тебя верю! Как задумала, так и делай, верь в свою победу, в себя, и знай, что и я буду верить, чтобы ни случилось, до победного конца!!! Даже если все, все вокруг перестанут верить! Так что давай, это была только вторая попытка, тебе нужен отдых, пойдём, покушаем щи с мясной кашей, отдохнёшь, и снова в бой, ищи новые идеи, создай новую пьесу, лучше предыдущей!
Агафья и Вадим ( наперебой, ехидно): Эй, Кристина, Серафима, две неудачницы, избалованные барские любимицы, что и вам досталось! Хи-хи, глядите-ка, как быстро с них барыня всю гордость согнала! Высоко взлетели, да падать больно! Хи-хи!
Кристина( со смиренным униженным видом мочит и плачет, Серафима это замечает, уходит со сцены, через секунду выбегает обратно с ведром грязной воды и выливает грязь на Агафью и Вадима)
Агафья (с визгом, возмущённо): Серафима, ты, что, белены объелась, помоями нас поливать?!! Это что такое?!
Серафима (торжествующе): По одёжке встречают, по уму провожают, вот я сейчас вас по уму вашему и проводила, свиньи бессовестные! Ещё после такой чёрной неблагодарности заявится и смеяться нахальства набрались! Эх, Агафья, надо было тогда Кристине не спасать тебя от гнева барыни Зинаиды Петровны, что бы она тебе хоть раз так покрепче всыпала, быть может, ты хоть чуть-чуть поумнела! И не вижу, над чем тут смеяться. Над чужой неудачей? А сами-то как часто вы ведёте себя идеально без осечек? Так что не я белены объелась, а вы!
Кристина( перестала плакать, мило улыбнулась и слегка захихикала)
Агафья (раздосадовано): Вас с Кристиной выручает только то, что вы друг за друга горой! Вы без друг друга по одиночке пустое место!
Серафима (серьёзно): Да, в этом ты права, но это естественно, помогать друг другу — наш сестринский христианский долг, и, вообще, знаешь, отец нас всегда учил: «Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла…»! Только ты ведь, Агафья, никогда не поймёшь моих слов, ты своих родителей и братьев младших никогда не любила! Ессть люди, неспособные любить…

(Появляется с кичливой осанкой Зинаида Петровна Акулова в шикарном пышном белом платье с большими алыми маками, золотыми украшениями и изысканной шалью)
Зинаида Петровна (гневно кричит на Агафью и Вадима): Брысь отсюда, грязные поросята, чтобы я вас, Агафья, Вадим, не видела здесь!
( Те с ужасом быстро уходят, потешно пытаясь вытереть с себя грязную воду)
Зинаида Петровна (вежливо обращается к Кристине): Хм, Кристина, я хотела с тобой поговорить. Я признаю, что была не совсем права, пьеса, что ты написала и поставила сегодня перед моими знатными гостями, была бесподобна, я уже с моральной точки зрения не имела права придираться, не к чему там придраться было. Меня, как твою хозяйку, задело, что все так чествовали тебя, восхищались твоим талантом, а ты безо всякого стеснения общалась со знатными господами, как будто сама барская дочка, а не крепостная девка, вот я и решила тебя пощёчиной проучить. Но ведь это мелочь, не правда ли? Я надеюсь, что к балу и званому обеду на мои именины ты напишешь новую пьесу, не хуже тех, и поставишь, прославишь её мой крепостной театр, великий драматург?
Кристина (явно робеет, но старается спокойно и с достоинством): Хм, конечно, Зинаида Петровна, не беспокойтесь, к вашим именинам будет прекрасная премьера, ваши гости придут ещё большее восхищение, чем сегодня, но, если вы признали мой талант и что были не правы, неужели вы не хотите извиниться? И, по-моему, столь талантливому известному драматургу, как я, как-то тесновато в крепостном театре, чтобы этот талант развился и дал плоды, мне нужно учиться и работать в крупных театрах Санкт-Петербурга, а не в вашем небольшом имении. Вы не задумывались об этом? Быть может, вы задумаетесь о вольной грамоте для меня и моей сестры?
Зинаида Петровна( гневно): Да, быть может, ты, нахальная девица, действительно достойна вольной грамоты, но я ещё серьёзно подумаю, заслуживает ли твой талант таких почестей! Во-первых, мне не хочется тебя отпускать, потому что ты нужна мне в крепостном театре, а, чтобы я поразилась твоими произведениями так, что пожертвовала своими интересами и дала тебе вольную грамоту, я не знаю, что тебе за чудеса нужно на бумаге и сцене выдавать!!!
Кристина (недовольно): Что ж, вас нужно поразить? Выдать на сцене чудеса?! Да, изощрённый способ заставить меня поработать усиленно, но не надейтесь, что я сдамся после такого вызова! Мы с вами побеседуем, когда вы посмотрите, какую пьесу я создам к вашим именинам! Я думаю, у вас уже измениться мнение!

(Зинаида Петровна демонстративно фырчит и с горделивой кичливой осанкой уходит)
Кристина ( садится за стол): Что ж, сестрёнка, давай поедим щи с мясной кашей, да сяду за работу опять, не будет мне передышки пока, потому что раз уж назвался груздем, полезай в кузов, вот и я сейчас должна что-то особенно выдать, раз уж пообещала Зинаиде Петровне…
Действие седьмое

(Действие происходит в том же театральном зале крепостного театра Зинаиды Петровны. Внизу стоят Зинаида Петровна в бриллиантовых украшениях, с павлиньими перьями в чёрных буклях и в пышном украшенным золотыми бантами и рядами белых кружев ярко-зелёном платье, тот же знатный гость в цилиндре и две знатные гостьи, которые тоже одеты в яркие пышные украшенные кружевами и летами платья и с цветами в причёсках. Рядом с ними стоит Серафима Павловна и Фёкла с Парашей, которые робко в своих крестьянских лохмотьях жмутся к Серафиме, Агафья ходит с подносом и подаёт мороженое двум знатным гостьям. На сцене находятся Глафира, Вадим и Кристина, все трое одеты в сценические костюмы в платья времён ампира, а Вадим в костюме гусара.)

Глафира (пафосно): Что же, дети мои, вы вместе сражались с коварной армией Наполеона, были настоящими защитниками своей отчизны, Святой Руси, и при этом на протяжении всех тяжких испытаний страхом перед захватчиками, холодом, голодом, опасности погибнуть в бою вы сохранили до победного конца не только любовь к Родине, но и к друг другу. У меня нет больше ни одной причины не благословить вас на венчание дочь моя Александра и будущий зять Виктор! Так что я при всех сейчас объявила своё родительское благословение!
Кристина (изображает ликование, обвив ручками шею Вадима): Ах, мне даже не вериться! Ещё, казалось, недавно я голодала и замерзала в окопах, служа сестрой милосердия, недавно я лила слёзы в отчаянии и молитве, когда ты был тяжело ранен в бою, а сегодня снова звучит радостная музыка, кончилась война и мы вместе навсегда!
Вадим (притворно сладко): Не вспоминай все эти беды, милая Шурочка, сегодня они уже остались в прошлом, сегодня у нас праздник, наша помолвка и победа России в этой жестокой войне с Наполеоном…
(Все артисты после этого встают в ряд и раскланиваются, все знатные гости, и джентльмен, и дамы, Серафима и Фёкла с Парашей бурно аплодируют, знатные гости закидывают сцену цветами)
Знатная гостья№1 (в экстазе бросает цветы на сцену): Брависсимо, сударыня!!! Вы сегодня, мадмуазель, превзошли саму себя!!! Такая романтичная, и в тоже время философская пьеса! Какие красивые слова, эпитеты и сравнения!!! А сюжет просто бесподобен!!! Трогает за душу патриотизм Шурочки и Виктора, настоящих героев России, нашей Родины, и в тоже время как мужественно они пронесли через все тяготы войны свою любовь! Ах, мадмуазель, вы достучались своим писательским пером драматурга до самых глубин души!!!
Знатная гостья №2 (бурно выражая восторг, тоже кинув цветы на сцену и аплодируя): О, да-с, это было незабываемо! Самая трогательная пьеса, о которой я когда-либо слышала! А второе действие, где Шурочка произносит монолог о силе любви к Отчизне, и о своей высокой любви к Виктору, и что она всё сделает ради их союза после победы, просто вызывает слёзы восторга!!! Такие мудрые слова!!! А вы, мадмуазель Кристина, так великолепно исполнили роль Шурочки! Это прекрасно, большое вам мерси! Мне правда-с, так жаль, что вы — крепостная собственность, такого великого драматурга мог бы ждать на сценах лучших русских и европейских театров громогласный успех и красивая жизнь!
(Кристина спускается со сцены к гостям со словами): Я искренно благодарна вам, уважаемые сударыни за поддержку, ваше мнение для меня много значит, и, если вы искренно восхищены, то для меня это самая большая радость…
Знатный гость ( с искренним восхищением подаёт один букет цветов Кристине, а другой — Серафиме): Брависсимо, мадмуазель Кристина, столь сложной пьесы с таким глубоким смыслом и интересной моралью я поражён и окрылен, это было прекрасно-с, жаль, что эта пьеса не будет поставлена в Санкт-Петербурге в Большом Каменном театре или Александрийском, ваша пьеса, поверьте мне, сударыня, дойна только таких сцен, никак уж не сцены крепостного театра! А, вы, прелестница, Серафима, тоже, прошу-с, примите букет, ваша сестра тогда отозвалась о вас, как о девушке с чистой доброй душой и её душевной опоре, позвольте-с выразить вам моё уважение…
Кристина (с милой улыбкой): Мерси, ваша светлость! Это был очень милый жест…
Серафима (почтительно): Благодарю вас, ваша светлость…
Параша и Фёкла (в восторге на наперебой): Ах, какая Кристина у нас умница, красавица и талантище!!!
(Знатные гости уходят со сцены, скорее убегают в другу сторону со сцены и Параша с Фёклой)

Зинаида Петровна (высокомерно кричит): Агафья, нерадивая девка, что ждёшь?! Иди и подавай торт гостям к чаю!!! Что-нибудь не так сделаешь во время чаепития на веранде, выпорю!!!
(Агафья быстро убегает со сцены)
Зинаида Петровна(с ненавистью и желчностью): Так значит, Кристина, несносная крепостная девка, опять ты привлекла всеобщее внимание?! Да, ты — великий драматург, но даже не мечтай, что я сейчас послушаю своих друзей, которые прочили тебе вольную грамоту и сцену Александрийского театра и разбегусь ещё вольную грамоту писать!!! Никогда этого не будет, не жди, смирись, что будешь подчиняться мне! ( толкает Кристину со всей силы, та падает, ударяется лицом об сцену, вытирает расквашенный в кровь нос и плачет)
Кристина (сквозь слёзы, рыдание): За что вы так, Зинаида Петровна со мной?
Зинаида Петровна (высокомерно): Только за то, что ты — крепостная девка моя, и ей и останешься! (уходит со сцены)
(Вадим засмеялся, но Глафира показала ему с гневным лицом кулак, и тот притих с ехидной ухмылкой)

Серафима (обращается к Глафире): Глашенька, не могла бы ты по христианской доброте выручить меня, оставить наедине с сестрой для серьёзного разговора и этого пенька с глазками Вадима отсюда прогнать?
Глафира (с сочувствием): Сделаю, Серафима, не переживай. (Фыркает демонстративно на Вадима) Так, брысь отсюда и не появляйся, а то уже не Серафима, а я полью тебя помоями, если тут околачиваться и надсмехаться будешь!
(Глафира и Вадим уходят со сцены)
Серафима (плавной походкой подходит к всё ещё рыдающей Кристине и вытирает платочком ей слёзы и кровь под носом, ласково): Сестрёнка, милая, больно, обидно? Не надо, не стоит так убиваться из-за нашей спесивой барыни, все признали твой талант сегодня, и увидишь, что Зинаида Петровна тоже признает, никуда не денется, даст вольную грамоту. И обязательно исполняться твои мечты о том, чтобы мы жили свободно, хорошо, и чтобы твои пьесы прославили нашу семью и Россию по всей Европе, чтобы создать себе карьеру в лучших театрах Санкт-Петербурга, в том же Александрийском или Большом Каменном. Ничего, отдохнёшь, оклемаешься и снова за труды, напиши ещё лучше, я верю, что у тебя получится, что ты за свой талант получишь вольную грамоту !!! У тебя всё получится, и вольную получишь, и все мечты сбудутся, потому что я верю в тебя! А ты же сама мне сказала, что у тебя всё получится, пока я, твоя родная сестра, в тебя верю! Как задумала, так и делай, верь в свою победу, в себя, и знай, что и я буду верить, чтобы ни случилось, до победного конца!!! Даже если все, все вокруг перестанут верить! Даже, если вдруг ты сама перестанешь в себя верить…
Кристина (всхлипывая): Серафима, сестрёнка, ты о чём?! Милая моя, ты разве не слышала, что она прямо сказала, чтобы я не рассчитывала на вольную, и что мне торчать в её захолустном имении и развлекать её и этих знатных гостей, с которыми она дворянском свете дружит, всю оставшуюся жизнь?! Всё это безнадёжно!!! Зинаиде Петровне всё равно, талантлива я или нет, она настолько чёрствый человек, что никогда не сможет оценить искусство. Ей просто нравиться для пафоса иметь крепостной театр, а за свои неудачи издеваться над своими крепостными! Какие тут могут быть ещё мечты? Так всю жизнь тут и прокукую, это меня в отчаяние вгоняет уже…
Серафима (спокойно, но громко и уверенно): Так!!! Это что за слова?! Не смей, сестрёнка так говорить!!! Не смей сомневаться в себе, в своём таланте, что дал тебе Господь, в своём призвании великого драматурга, в том, что твои мечты исполнятся! Наш батюшка не зря учил тебя, не зря мечтал, что ты прославишь себя и Россию на всю Европу, что тебя ждёт будущее великого драматурга! Так оно и будет!!! Будет!!! Я верю, я не сомневаюсь, что ты выиграешь соревнование с Зинаидой Петровной, и буду верить до победного конца!!! А что касается слов барыни, я, кажется, могу подсказать тебе сюжет пьесы, которая точно затронет и изменит позицию Зинаиды Петровны. Ты уже, конечно, как писатель-драматург, доработаешь все детали, но сам сюжет я тебе подскажу, и ты многое поймёшь...
Кристина (всхлипывает, слёзки вытирает, мягким голосом): Ну, ладно, убедила. Рассказывай, сестрёнка…
Серафима (тихо и задумчиво): Хорошо, начинаю рассказ. Давным-давно в русской вольной казачьей деревне жила юная красавица-казачка Феврония, всем невестам невеста была: трудолюбивая, умелая в хозяйстве, умная, набожная, целомудренная, скоромная. А красавица! На лицо ягодка, фигуркой лоза, глаза, как небо, а светло-русые волосы в тугую длинную косу собраны. В той же деревне жил печник Павел Клюков. Мало того, что печник, работа хорошая, всегда нужная на Руси, зажиточны человек был, так ещё и не ровня деревенщинам, и грамоте, и математике, и истории, географии обучен был родителями, умней всех казаков на селе был, первый парень на деревне. Вышло так, что влюбились они в друг друга, и все стали им говорить, что, раз они, главные и лучшие жених и невеста деревни, должны пожениться они обязательно. В итоге, посватался Павел Клюков за Февронию, обвенчались они. И жили, как в сказке доброй, складно да ладно. И в их браке родились две дочери, прелестные милые девочки, как две капли воды, на маму похожи, обе лицом ягодка, фигуркой лоза, очи, как небо, светло-русые волосы в косе красивой, и нравом добрые. И разница-то в возрасте у сестёр была всего-то в два года, и дружили они крепко, радовали своих родителей, дружная и весёлая вышла семья, родители дочерей любили, баловали. А вот при всём внешнем сходстве нравом сёстры вышли разными, младшая тихая, скромная, к наукам несклонная, простоватая. Ну, её читать, считать отец научил, да и решили, пусть матери помогает в доме. И считали её за кроткий нрав, но хозяйственность самой завидной невестой. А старшая сестра сразу выделялась умом, сообразительностью, любознательностью, быстро не только читать и писать, да считать научилась, а все книги в доме перечитала, и церковные, и по географии, истории, математике, и каких-то иноземных авторов. И даже сама начала что-то сочинять, то стихи, то рассказы маленькие, и всё хотела больше читать. Павел тут понял, что в деревне такой умной девочке не место, и хотел ей дать настоящее образование, но, конечно, у него денег на это не было, и он стал искать мецената в Санкт-Петербурге, кто из дворян богатых и знатных из милосердия и любви к искусствам безвозмездно помогает деньгами начинающим талантам. И, правда, Господь послал такую добрую дворянку, молодую графиню Акулову, очень душевную и незаносчивую, несмотря на титул женщину, она щедро оплатила учёбу девушке. И талантливая девица в скором времени получила хорошее образование, и манеры, и французский язык, и все науки, и премудрости этих французских модных нарядов, и твёрдо решила, что хочет стать писателем-драматургом. И знали о том, что графиня была меценатом только Павел с Февронией, старая ключница, и одна крепостная девица графини Акуловой. Но на непоправимую беду от крепостной девицы узнал об этом муж графини, граф Иоганн Георгиевич Акулов, и, когда он захотел познакомиться с семьёй Клюковых, он сразу воспылал нехорошей, страстной любовью к красавице Февронии, и в своём греховном порыве хотел уговорить на грех измены и Февронию, но та непоколебимо отказала графу. Он обозлился и, когда дочерей не было дома, попытался взять Февронию силой, но жену от позора спас Павел, который ни на миг не сомневался в верности и любви своей жены и был готов, как настоящий казак, расквитаться с любым бесстыдником, который попытается причинить обиду любимой Февронии. Граф Акулов совсем пришёл в ярость, и велел той самой крепостной девке отравить Павла. Так Феврония и овдовела, и сильно после этого заболела, семья сразу влезла в долги, в дом, где раньше царили смех, радость, тепло и уют, пришли слёзы, холод и голод. Но сил Февронии хватило, чтобы через суд доказать, что Граф отравил её мужа, и подлый граф Акулов попал в тюрьму, откуда его жене и пришло известие, что он погиб при попытке бегства, и графиня Зинаида Петровна теперь тоже вдова. Столько горя сразу свалилось на неё! И гибель мужа, и бездетность, и бесчестье в высшем дворянском свете, что её муж докатился до тюрьмы, и осознание, что он её никогда не любил, раз погнался за чужой красивой женой. Конечно, несчастная графиня обозлилась на весь свет, обвиняла всех в такой несправедливой судьбе, что она из-за глупости своего мужа должна терпеть все эти испытания, она так тяжко страдала, что быстро её сердце зачерствело, и из молодой приветливой дворянки она стала властной жестокой помещицей. Надо сказать, что к бедным пострадавшим жене и дочерям Павла ожесточившаяся графиня всё равно не дала погибнуть от голода, купила себе в крепостные крестьяне, и хорошо с ними обращалась. Феврония скончалась скоро, младшая стала по мелочам приказы барыни выполнять, а старшую, как своё главное утешение, барыня взяла драматургом в свой крепостной театр, ведь в изболевшейся почерневшей душе Зинаиды Петровны с молодости осталась только одна радость, любовь к искусствам. И младшую сестру звали Серафима, а старшую… Ты уже, наверняка, догадалась, о ком я рассказывала, и что старшая сестра…
Кристина ( с неподдельным ужасом на лице быстро соскакивает с пола, встаёт в полный рост и кричит): … А старшая, крепостная девица, драматург крепостного театра, это я, да?!! Серафима, сестрёнка, скажи честно, это всё было когда-то давно с нами, нашими родителями и с нашей барыней Зинаидой Петровной на самом деле?!! Неужели такое возможно?!!
Серафима: представь себе, сестрёнка, Кристина, я тебе сейчас всю правду о наших родителях, о нас и нашей барыне Зинаиде Петровне рассказала.
Кристина (испуганно, ошарашено): А ты, откуда всё знаешь, ты ведь младше меня, и почему никогда не рассказывала мне таких важных вещей о нашей семье?!
Серафима: Мне эту историю так подробно рассказала та самая старая ключница, и строго-настрого велела мне не говорить всей правды тебе, пока у тебя в жизни не настанет какой-то тяжёлый период испытаний, и тебе понадобиться поддержка родителей из Царствия Небесного. И сейчас я посмотрела на твои тщетные попытки достучаться своим великолепным даром драматурга до зачерствевшего сердца Зинаиды Петровны, что она только злость на тебя сгоняет, а ты постепенно в уныние погружаешься с каждой попыткой, и решила, что пора уже и рассказать секрет. Но, ты, сестрёнка, Кристина, поняла, что я хочу сейчас от тебя? Что это самый лучший сюжет для твоей новой пьесы, потому что он взят из жизни?
Кристина (с азартом): Да, я всё наконец-то поняла! Я сегодня же сяду за написание новой пьесы, я отражу там всё, что тронуло меня в этой истории, я покажу, что изменила свою позицию к Зинаиде Петровне, что я сочувствую ей тоже, не только нашим родителям, я назову эту пьесу «Любовь и страсть, святость и грех». Вложу в эту пьесу все свои писательские способности, чтобы создать шедевр. И я не буду равняться на Шекспира, Мольера или Данте, потому что моя пьеса превзойдёт их своим главным козырем: она будет написана с душой, а роль нашей мамы на премьере, исполнишь, Серафима, ты. И не стесняйся, только ты со своей чистотой и мудростью достойна сыграть в пьесе роль нашей любимой мамы Февронии…
Действие восьмое
(Действие происходит в том же театральном зале крепостного театра Зинаиды Петровны, что и в предыдущем действии. Внизу стоят Зинаида Петровна со знатными гостями, тот же джентльмен в цилиндре и две знатные гостьи. На графине Зинаиде Петровне ярко-зелёное пышное платье с кружевами, обилием ярких алых бантов и дорогих жемчужных украшений на шее, в ушах, и на запястьях, чёрные букли украшены драгоценными заколками и кружевной накидкой. Её знатные гостьи одеты в пышные платья с обнаженными плечами, одна в бордовое, другая — в синее. Так же на них дорогие украшения и капоры. Между ними суетятся Агафья, Глафира и Параша в крестьянских простеньких русских рубахах, подавая разные десерты с подноса. В дверях из любопытства торчит Вадим. )

(На сцене находятся Фёкла, Кристина и Серафима. Серафима и Фёкла в русских рубашках и расписных сарафанах, Кристина в своём любимом голубом платье в цветочек и в украшенном цветами и яркой лентой капором в кружевных перчатках и с кружевным зонтиком. Серафима лежит на кровати на сцене, а Кристина и Фёкла стоят со слезами у кровати на коленях)
Серафима (изображает, будто хрипит и кашляет): Доченьки мои милые, любимые, Серафима и Кристина, я тяжко хвораю, и, думаю, скоро моя душа уже в раю будет, дайте я вас благословлю последним своим материнским благословением жить честно и праведно, всегда верить во Христа Бога нашего и в свои силы. Мне очень грустно покидать вас сейчас, когда наша семья потерпела такие бедствия, и вы остаётесь не свободными людьми, а крепостными крестьянками, хотя мы с вашим папой всегда любили вас и желали вам самого лучшего. Вы уж не ропщите на Бога, не унывайте сильно, слушайтесь матушку-благодетельницу барыню Зинаиду Петровну, и простите нас с папой и её сиятельство Зинаиду Петровну, ни мы с вашим папой, ни наша добрая барыня-вдова не виновны в чужой злобе, что разрушила сразу счастье двух разных семей…
Кристина и Фёкла (плача): Матушка, это ты нас прости, если что не так…
(Поле этого все троё встают вряд и раскланиваются)
Знатная гостья№1 (восторженно): О, браво, мадмуазель Кристина, вы всегда были гением драматургии, но в этот раз вы превзошли саму себя, позвольте-с, мадмуазель выразить искреннее восхищение, эта пьеса достойна не меньшего, чем сцена Александрийского театра, а то и личного императорского. А то, я думаю, и в Париже оценили бы ваш дар высоко, сударыня. И спросить: а где вы нашли столь смысловой сложный философский сюжет для своей пьесы или вы его выдумали?
Знатная гостья №2 (бурно аплодируя в полном экстазе): Что вы, конечно, столь необычный философский оригинальный сюжет наш всеми любимый гений писательского пера сочинила сама! Мадмуазель Кристина, разрешите выразить восторг и благодарность за те эмоции, то я испытала сегодня, ах, как же жаль, право, что весь дворянский свет не может увидеть ваши пьесы! Мне кажется вас, сударыня, ждал бы успех в любом театре Санкт-Петербурга, да и Европы!!! Вы, право, блестящий драматург, уникальный талант, сударыня!

Знатный гость ( восхищенно и почтительно): Позвольте-с, мадмуазель Кристина, и в этот раз выразить свой восторг вашими дарованиями, юная прелестница, поблагодарить за те высокие чувства, что вы пробуждаете своим искусством, я мог бы часами наслаждаться вашим писательским и актёрским мастерством! И многоуважаемая Серафима Павловна меня тоже сегодня впечатлила необычайно. И, правда, мадмуазель Кристина, вы нас всех заинтриговали: вы взяли этот сюжет из жизни или так ловко всё придумали? Раскройте, пожалуйста-с, секрет…
Зинаида Петровна (сначала стоит, как замороженная, а затем резкими движениями совершенно неожиданно для всех, под всеобщее удивление пробирается на сцену к Кристине, начинает рыдать целовать руки Кристине): Милая-а-а, Кристина, золотой ты человек, святая душа-а-а!!! Это я всё кичилась перед тобой, а ты!!! Что же ты сейчас сделала?! Что ж ты сейчас со мной этой пьесой сделала?! Я же сейчас, словно после исповеди и причастия, оздоровилась, душой обновилась!!! Это ж ты всю мою боль, это море страданий, что я скрывала в себе, сейчас наружу вытащила, как будто из раны гной, и сама же потом получившуюся рану бальзамом обработала, заживила!!! Это ж я сейчас словно заново жить начала, никогда не надеялась уже снова научиться смеяться и плакать после той трагедии, что с нашей жизнью сделал мой муж-козёл, предатель! И уж никак я после таких натянутых отношений не ожидала такой доброты от тебя-а-а… (поворачивается к знатным гостям и говорит) Да-да, уважаемые господа, история не выдумана, и совпадение фамилии одной из героинь не случайны, Графиня Акулова из этой пьесы — это я в молодости…
Глафира, Параша, Фёкла (в один голос): Поразительно!!! Дивен Божий мир воистину!!! Как хорошо-то, что Кристина растопила ожесточенное сердце нашей барыни! Молодец, великий драматург!
Знатные гостьи (ахают огорошено): Как так, мадам?! Это значит, все эти печальные события действительно правда? Всё это случилось с вами и с неким простым казачьим семейством Клюковых?
Зинаида Петровна: Да-с, так всё и было, хотите верьте, сударыни и судари, хотите нет, но вот, стоят перед вами две прекрасных дочери своих святых родителей: Кристина Павловна Клюкова и Серафима Павловна Клюкова, достойные своих удивительных родителей…
Знатный гость: Ваше сиятельство, мадам, разрешите-с мне, как старшему из гостей, выразить вам соболезнования по поводу непристойного поведения вашего бывшего мужа, которые заставил вас столько страдать, и поблагодарить мадмуазель Кристину…
Кристина (мягко и уважительно): Прошу вас, не благодарите меня, моих заслуг тут немного, благодарите-с мою замечательную потрясающую лучезарную сестру Серафиму, что подержала меня и рассказала мне всю правду, благодаря ей у меня всё получилось. Без её доброты христианской, без поддержки, без её сестринской бескорыстной любви и света, без её терпения, без её мудрости, которая была когда-то у нашей матушки, я ничего бы не смогла…
Зинаида Петровна (радостно и удивлённо): Серафима, голубонька, а ты-то откуда узнала, если Кристина до тебя раньше нигде эту историю не услышала? Феврония, мать ваша что ли тебе рассказала?
Серафима (с доброй мягкой улыбкой): Нет, матушка-барыня Зинаида Петровна, мне всю эту историю ваша старая ключница поведала…
(Все трое рассмеялись)

Зинаида Петровна (задумывается): Так, что же я ещё хотела ведь сейчас сделать… Ах, да, я же хотела написать вольную грамоту тебе, Кристина, и тебе, Серафима! А ещё пожелать счастливого начала твоей карьеры драматурга, дорогая моя Кристина, ты этого достойна! В какой театр поступать пойдёшь?
Кристина (со счастливой улыбкой): Хочу попробовать в Александрийский всё-таки, Зинаида Петровна. Так что, мы с Серафимой личные вещи собираем и к вам за документами?..
Зинаида Петровна (радостно): Конечно! И, когда поступишь в Александрийский театр, поставь там, пожалуйста, все твои чудесные пьесы, и «Мост поцелуев», и «Геракл и Луна», и «Любовь и долг». А в первую очередь, эту пьесу, «Любовь и страсть, святость и грех», ты действительно великий драматург с большой душой…
Кристина(счастливо): Благодарствуйте, здравия вам на многие лета, Зинаида Петровна, сделаю так, как вы попросили, ещё и билет на премьеру вам в подарок пришлём!
(Все, кроме Агафьи и Вадима ликуют, и крестьянки, и знатные гостьи)
Агафья(со злостью обращается к Вадиму): Ну, повезло же некоторым девкам, аж завидно, что такая красивая жизнь их ждёт…
Вадим (тоже желчно): А что делать? Кристина выиграла, получила вольную грамоту и признание благодаря помощи своей младшей сестрицы, а мы можем лишь молча роптать на свою крепостную долю, да завидовать им…