Дёрни за верёвочку

Дёрни за верёвочку

Давным – давно, когда меня ещё не было, была война. Русские люди опять защищали свою страну от врагов. Фёдор тоже защищал. Он защищал свою страну, свой город, свой дом. Причём, свой дом он защищал в прямом смысле. Война проходила прямо через двор Фёдора. Огонь по вражеским танкам он вёл из собственного сарая. Дом его, конечно же разнесло в щепки от огня фашистских танков ещё вчера, а вот сарай – ещё держался. Семья Фёдора эвакуировалась в Ленинград, он здесь, в десяти километрах за спиной. Успели - ли их переправить на большую землю, Фёдор не знал. Жена и дочка. Не много, но ведь жизнь только начиналась. Затрещала рация. Раздался крик командира – Сколько вас осталось? – двое – вам позицию не удержать, на вас сосредоточено половина немецких танков, оставьте позицию и уходите за деревню, там присоединитесь к нам – а пушка? – Оставьте всё и уходите. Пушку вам не спасти, а сами погибните. Выполняйте приказ – есть, выполнять приказ. Это что – то новенькое в армии. За всю войну, за год с лишним, Федя впервые услышал приказ отходить. – Давай – сказал он товарищу – я забираю рацию, а ты тащи пушку, отходим. Тот криво усмехнулся – жалко пушку оставлять – приказ. Подожди, последнее прощай. Нам надо уйти улыбаясь. Федя, привычным движением заслал снаряд в ствол, навёл прицел и дёрнул за верёвочку. Немецкий танк, который там по счёту, чёрт его знает, подпрыгнул, отвернул башню в сторону и загорелся. – Держи – произнёс Фёдор, улыбаясь. Теперь пойдём. И они пошли. Нет, не побежали, согнувшись в три погибели, а именно пошли. В полный рост. Не сгибаясь и не вздрагивая от разрывов вражеских снарядов. Это не прилично, богам войны, кланяться вражеским снарядам. Шли так, как будто не было войны. Товарищ спросил Фёдора: «А как тебе новенькая медсестра, нравится? – да, красивая девушка – может мне за ней стоит приударить? – конечно приударь. За ней уже человек пятьдесят приударило. Я думаю – сказал Фёдор – она выберет тебя – ладно, приударю». Так и дошли до своих. Об одном жалел Фёдор – пушку пришлось оставить врагам. Его любимая, добрая, ласковая, надёжная гаубица образца тридцать восьмого года. Обернулся он как – то поглядеть на неё, но не увидел. Завалило её, рухнувшим от очередного взрыва, сараем. Сарай его собственный, сколоченный своими руками, не так жалко, как пушку - Я обязательно вернусь к тебе – сказал Фёдор, мысленно прощаясь с ней. Мы ещё встретимся. Я покажу тебя своей дочери, и она будет гордиться тобой, ну и мной, конечно, немножечко.

Наши дни.
Тёплая летняя ночь. Через открытую форточку в дом врываются далёкие звуки большого города.
Она лежала в постели, пытаясь заснуть. Но какой там сон? Была в пенсионном фонде. Пенсию ей назначили аж две с половиной тысячи рублей. Если перевести на деньги, то получается, примерно, восемьдесят долларов, чуть больше. Щедро, правда! Она лежала и пыталась сообразить, что ей делать с этими деньгами. Ничего не придумала. Надоело думать. Она встала, оделась. Обидно. За столько лет адской работы – восемьдесят долларов и ни в чём себе не отказывай. Где и кем она только не работала! И на стройке, и на заводе, и в поле. Столько пота пролито, а иногда и крови. И мороз, и жара, и голод, и болезни – всё было, а теперь, на старости лет, похоже надо и в дворники идти. Обидно. И за что отец воевал? За что, потóм, пупки надрывали? А вот за что – за восемьдесят долларов.
Тихо, почти бесшумно, грузовичок с закрытым брезентом кузовом, подкатил на свободное от машин место, и пристроился у тротуара. Три часа ночи, сильный восточный ветер качает тусклые фонари, Вот – вот начнётся дождь. На улице никого. В такую погоду дома бы сидеть, да чаи гонять или спать, но ведь должен же человек иметь свою гражданскую позицию, а эта позиция вполне себе удобная. Метрах в двухстах от цели, и, если что – свалить можно. По локоть голая худая рука раздвинула брезент сзади кузова и чуть в глубине, из темноты показалось дуло. Не пистолета, не ружья, а жерло самого что ни наесть, настоящего орудия. Эта же рука навела ствол на цель. Проще простого. Прямой наводкой, считай в упор, позиция – лучше не придумаешь. В перекрестии прицела показалась вывеска «Пенсионный фонд России. Санкт-Петербург» и не видно, слишком мелко написано, какой район. Затем, ствол поднялся чуть выше - в одно из окон второго этажа. Именно здесь сидит этот добрый человек, который ни за что дарит старикам по восемьдесят долларов. Поскольку снаряд уже сидел в стволе, верёвочку от бойка, старая женщина, для удобства, вывела на улицу, за кузов. Затем и сама слезла на мостовую. Морщинистые руки намотали верёвочку вокруг ладони. Немного постояв, глубоко вздохнув, женщина со злостью дёрнула за неё. Раздался грохот выстрела. Здание пенсионного фонда содрогнулось, посыпались стёкла, кирпичи, затем часть здания рухнула вниз. Начался пожар. Завыли сигнализации, стоящих в округе машин. В соседних домах, тоже, зазвенели стёкла - Ха-а-а! Вот вам! - Показав развалинам, характерный жест рукой снизу, старая женщина села в грузовик и уехала.
Весь остаток ночи женщина готовилась к тюрьме. Насушила в печке сухарей, собрала узелок. Выпила сто граммов водки. Отец говорил ей, что артиллерист должен быть слегка пьян, а она ему верила. Она не боялась. Та, послевоенная жизнь мало чем отличалась от лагерной. Она включила телевизор и сидела, ждала, когда за ней придут. Утром в новостях, какой – то тип из прокуратуры, сообщил о взрыве бытового газа в здании пенсионного фонда. – Есть же всё – таки умные люди в нашей стране. Их не обманешь. Только вот если бы твой дом взлетел на воздух, ты бы не торопился с выводами – подумала она.
Я вот всё говорю она да она. А кто она – то? – Зинаида Фёдоровна, или просто – баба Зина. Сама баба Зина жила в частном секторе города Санкт-Петербурга. Отец её – Фёдор, после войны восстановил этот дом, а её муж затем, царство ему небесное, после «Перестройки» перестроил. Это стал настоящий дом, отличный дом и хороший двор с отличным сараем. Как это часто бывает в наше время - прописаны в городе с детьми, а живут здесь, отдельно. Когда – то её отец воевал за этот дом. Пушку он сумел не только сохранить, но и утаить. Зачем? - Она была дорога ему как память о войне. Он называл её - моя подруга, а иногда и женой. И баба Зина утаила её, как память об отце. Это всё, что от него осталось: дом, пушка и вот эти плоскогубцы, трофейные. Он мастеровой был. Пушка классная. Гаубица. Калибра 122 мм, образца 1938 года. Гордость одних и зависть других артиллеристов. В сарае, во дворе она хранилась. Никто, кроме семьи и не подозревал о ней. И с мужем повезло бабе Зине, тоже мастеровой был. Только вот спился он и умер, не дожив до пенсии, несколько лет назад, оставив ей грузовичок, который своими руками сделал из эвакуатора. Примостил к нему борта, сделал фургон, накрыл брезентом, так и работал на нём.
На следующий день бабе Зине позвонила дочь. Она смотрела телевизор и знала про взрыв в пенсионном фонде - Мамочка! Ты слышала про пенсионный фонд? Взлетел на воздух! – чегой – то вдруг? - Говорят, газ взорвался – так ему и надо - давай тебе новую плиту купим, эта уже старенькая. Не ровен час, тоже взорвётся - не беспокойся. Отличная плита. Ещё советская, со знаком качества. Не беспокойся - но всё равно, будь осторожна мама, хорошо? – хорошо.
Подождав недельку и видя, что за ней никто не приходит, баба Зина совсем успокоилась. В телевизоре о пенсионном фонде больше не вспоминали, Соседка посоветовала ей сходить в собес, узнать, в чём дело. Там ей сказали, что всё правильно, что ей не засчитан год, когда она ходила беременной, что-то не оформила надлежащим образом, и отправили в администрацию своего района. Ходила она в администрацию района узнать, почему ей так насчитали, а там посмотрели её документы и сказали, что всё правильно, стажа ей не хватает, а за одно посоветовали есть макарошки. Так и сказали: «Ешьте макарошки, и всё будет хорошо».
На эти похождения Зинаида потратила целую неделю. Дважды ходила в администрацию «за советом». Замоталась окончательно. Домой баба Зина еле ноги принесла, пришла вся разбитая. Настроения никакого. Внутри кипела злость. Эти идиоты отгородились от людей и советуют есть макарошки. Сукины дети. Себе и зарплаты и пенсии назначили в тридцать раз больше, а что делают? Сволочи! Вон по телеку показывали какой – то депутат умер. Так о нём говорят – он столько сделал, столько сделал. А что он сделал, депутатишка вонючий? Где всё то, что он сделал? Величина его заслуг исчисляется количеством протёртых им штанов. Читай – он столько штанов протёр на работе, столько штанов протёр и всё небось, дорогие, импортные. Если бы все так работали и столько штанов протирали, сейчас бы жили ого - го. А пока, ещё чуть-чуть и страна без штанов останется. И это в мирное время. Ну суки, ну суки, держитесь у меня. Завтра у нас суббота, вот я и разберусь с вами. Всю субботу Зинаида Фёдоровна ходила по дому из угла в угол, дожидаясь ночи. Не дождалась. Терпенье кончилось. Сколько времени? Семь вечера? Рано. Хотя бы пойду, приготовлюсь.
Муж бабы Зины, в своё время, работал в автосервисе. Возил битые машины в ремонт. Она часто наблюдала, как он грузил, иногда даже очень, битые машины. Иногда помогала ему. А несколько раз и вместо него эвакуировала битую машину в ремонт. Так что пушку загрузить и разгрузить ей особого труда не составляло. Но снаряд она загружала сразу в ствол, ещё на земле, точнее в сарае. Вы спросите - почему нельзя заслать снаряд в ствол непосредственно перед выстрелом? Ведь возможны случаи. Да, возможны. Всякое может быть. Это нормально, когда человек задаёт такой вопрос. Здесь лучше спросить, чем не спросить. Отвечу. Тяжело ей, Старая она. А так, пушку со снарядом затащил в кузов и всё готово. Вот как сейчас. Пушка плавно поднимается в кузов сама. Бабушке нравится этот процесс. Стой, и держи рычажок на пульте. Всё бы хорошо, вот только верёвочка попала под колесо пушки. Натянулась сильно, но не порвалась. Поздно Зинаида спохватилась. Не успела отпустить рычажок. Грянул выстрел. Снаряд пробил доску сарая и был таков. Со свистом улетел куда – то. А в это время…
Петенька, сыночек, пей лимонадик и пойдём скорее на улицу – говорила мама сынишке - мы тебе ещё один подарочек сделали - Петеньке исполнилось пять годиков, он совсем уже взрослый – смотри, какую папа тебе игрушку купил. Это называется хлопушка. Держи её в руке и…. не надо направлять её на папу. Направь вон на тот красивый домик. Вот так, молодец. Сынок, дёрни за верёвочку. Сынок дёрнул за верёвочку. Вместе с конфетти и серпантином на воздух взлетел и тот красивый домик. И мама, и папа открыли рты от удивления. Сынок засмеялся, радостно запрыгал и захлопал в ладошки. - Ещё! Ещё! Ещё хочу!
Надо сказать – отличный выстрел получился. Красивый домик даже не развалился Он, просто, рассыпался на кирпичики. Отличный выстрел, ничего не скажешь.
Дорогой читатель, Тебе, наверное, это может показаться смешным, но этот домик оказался домом того типа из прокуратуры, который говорил о взрыве бытового газа в пенсионном фонде. Он очень хороший человек, правда, теперь он с пеной у рта кричал перед телекамерой, что это теракт, что это покушение на его прокурорскую персону. Это покушение, кричал он, на нашу судебную систему, на нашу демократию, так сказать, покушение на всю страну. Это, просто, чистая случайность, что в это время он отдыхал с друзьями у него на даче в соседней Финляндии. Вот что правда – то правда. Повезло – так повезло. Меньше всего Зинаида Фёдоровна хотела человеческих жертв. Она на дело потому и ездила по ночам, чтобы людей не губить, пусть даже она и в обиде на них. Хотя, нашёлся ещё один тип из этой же организации, который заявил, что в доме взорвался баллон с газом - Правильно мужчина говорит – произнесла баба Зина – кому он нужен этот прокуроришка, этот скунсов мешок и выключила телевизор. Она зашла в сарай, похлопала пушку по стволу, достала кисточку, краску, трафарет и нарисовала вторую звёздочку на стволе пушки. Немного постояв, заслала ещё один снаряд в ствол - Пушечка ты моя, снарядик ты мой, родненькие мои – произнесла она вслух, вильнула попкой и пропела: «Что ж ты фраер сдал назад? Не по масти я тебе. Загляни в мои глаза. Брось трепаться о судьбе.»
Прошла неделя. Навязчивая мыль не покидала беспокойную голову Зинаиды Фёдоровны. И вот, она уже опять в сарае. Вот она снова грузит пушку в фургон. Что бы не повторить ошибки, она замотала верёвочку вокруг затвора. И вот всё готово. Два часа ночи с воскресенья на понедельник. Лучшее время для таких дел. Тихо, почти бесшумно, припарковался фургончик метрах в трёхстах от районной администрации. Очень удобное расположение. Архитектор, видимо, предвидел ситуацию. Аккуратно, морщинистые руки раздвинули брезент. Эти же руки навели прицел на цель – на окно второго этажа. Именно в этом кабинете сидит очень хороший человек, помогающий людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, ценными советами. Не спеша, баба Зина слезла с кузова на тротуар. Только тут она вспомнила, что верёвочка осталась замотанной на затворе. Эх, старая! Что делать? Опять надобно лезть в кузов, и она полезла. Она вывела верёвочку за борт и стала слезать. Слезла, но оступилась. Острая боль пронзила спину бабы Зины. ОХ! – воскликнула она и согнулась в пояснице, схватив её рукой. Откуда взялся здесь этот молодой человек? Он подбежал к бабе Зине, наклонился над ней и спросил: «Бабушка, вам плохо? Может, скорую вызвать?» - «Спасибо сынок, не надо скорую, сейчас пройдёт. Что – то спину заклинило. Сынок, дёрни за верёвочку». Молодой человек с укоризной посмотрел на неё, намотал верёвочку на руку и сильно дёрнул за неё. После выстрела, сынок так напугался, что упал ничком на асфальт и закрыл уши руками. Через минуту он поднялся, но ни бабушки, ни грузовичка уже не было. Баба Зина втопила педаль газа в пол. Она «долетела» до перекрёстка, повернула направо и только там немного успокоилась. А через какой – то километр из ночи и из кустов на дорогу вынырнул ГАИшник. Дыхание у Зинаиды Фёдоровны в зобу спёрло. ГАИшник долго сидел в кустах и очень обрадовался, увидев одинокий автомобиль на дороге. Своей волшебной палочкой он остановил машину бабы Зины. – Ваши права - строго спросил он. Баба Зина протянула ему все полагающиеся документы. – Ого! Столько лет за рулём! Что у Вас с глазами? Они у Вас красные – не выспалась – голова не кружится? – Нет – видите – то хорошо? – Отлично вижу. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить – а слышите нормально? Всё - таки, возраст – причём здесь возраст? Нормально слышу. Как десятилетняя девочка. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить – а что везём? Сердце бабы Зины сжалось - ничего не везём. Пустая я, - собравшись с духом, ответила баба Зина. ГАИшник сделал шаг в сторону кузова. Сердце бабы Зины чуть не остановилось. В этот самый момент у ГАИшника сработала рация: «Петров, бросай всё и мухой к администрации района, здесь ч. п. – Просто не мой день сегодня – сказал мент и отдал документы бабе Зине – ладно, езжайте, девочка – сказал он с сарказмом – тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить – весело ответила ему баба Зина и не спеша, двинулась с места.
Путь домой пролегал мимо ночного клуба. – Почему бы не зайти? – подумала она – Не снять стресс? Ведь артиллерист дóлжен быть слегка пьян. Но охранник не пустил её. Говорит – фейсом не вышла. Охранник, конечно же ошибся. Фейсом баба Зина очень даже вышла, особенно на фоне охранника. Но возрастом она тоже вышла. Да и одета она была, прямо скажем, не для ночных клубов. Одни только зелёные туфли и зелёное платье в красный горошек, чего стоили - Ах вы гады! – накинулась она на охрану. Она замахнулась кулачком, но охранник перехватил её руку и спокойно сказал: «Мы скоро закрываемся, а если будете шуметь, я вызову полицию. В зал вы всё равно не попадёте». Ничего не оставалось Зинаиде Фёдоровне, как уйти. Но на другой стороне дороги был магазин. Внешний вид бабы Зины вовсе даже не смутил продавцов. Там и не таких видели. Бутылку креплёного вина, ноль семь литра, и килограмм конфет ей продали без вопросов. Выпив стаканчик, а в бардачке настоящего водителя всегда есть стакан, баба Зина захорошела. Ведь должен же артиллерист всегда быть хоть немного пьян? До дома не далеко, доеду - решила она. Но вино сделало своё дело. – Сволочи, гады – вновь рассердилась она на охранников ночного клуба – фейсом, видите – ли я не вышла, урод! Я вот тебе сейчас по фейсу - то… сволочи! Она остановила машину у обочины. Аккуратно залезла в кузов и навела ствол на ночной клуб. Верёвочку вывела за борт. Аккуратненько слезла, достала из кабины бутылку вина, сделала большой глоток. Она видела, как расходятся посетители заведения, а уже утро. Хоть и захорошела Зинаида Фёдоровна, но принципам своим не изменила – в прицеле не должно быть людей. Когда посетители и охрана покинули заведение, баба Зина намотала на руку верёвку и дёрнула что есть силы. Но ничего не случилось. Баба Зина рванула верёвку ещё раз и лишь потом поняла, что снаряда в стволе нет. Не зарядила она свою пушечку. Не возит Зинаида с собой ящик снарядов, не возит, и всё. Пошатываясь, баба Зина отошла от машины на несколько метров и присела на поребрик - Эх! – вздохнула она. Горькая обида подступила к её горлу. Она не заметила, как заплакала. Слёзы потекли по её личику – почему такая несправедливость? Через минуту она уже плакала навзрыд. – Что случилось, бабуля? – окликнул её один из посетителей ночного клуба –чего плачем так горько? – снаряды кончились – икая и вытирая слёзы, ответила Зинаида Фёдоровна – ни одного снаряда нет, ни одного - Какие снаряды, бабуля, ты употребляешь? – удивлённо спросил человек – он думал, что это таблетки так называются - что такое снаряды? Я о них ничего не слышал – 122 - ого калибра, можно образца 1938 - ого года – всё ещё продолжая плакать, ответила Баба Зина – не-е бабка, я такого ду́рева не знаю – сказал парень и отвалил.
Как баба Зина доехала до дома, она не помнила, но проснулась она в кабине грузовичка, стоявшего посреди её двора. На сидении пассажира аккуратно стояла чуть не допитая бутылка с вином. – Сегодня ещё попью, а завтра всё доделаю - решила она и прямо из горлышка допила остатки вина. Затем вылезла из машины и зашла в дом. Там, не раздеваясь, легла на кровать. Вечером, когда она проснулась, ей, вдруг, стало стыдно за сегодняшний день. Ей, вдруг, стало стыдно за всё последнее время. – Что я делаю? – думала она – зачем? Всё. Надо завязывать с этим делом. - Она села на кровать, потом встала и вышла на улицу. Подошла к грузовичку, похлопала его по борту. Заглянула в кузов. – Пушечка ты моя, ты хорошо поработала, я горжусь тобой, но, пора завязывать, так делать не надо, не красиво это. С этими словами она намотала верёвочку на руку и, в шутку, дёрнула. Раздался выстрел и…. улетел снаряд куда – то в темноту. – Ой! Дура я пьяная! Я же зарядила свою пушечку – воскликнула она – когда? Совсем не помню, о-ой! Как ей хотелось, господи, чтобы снаряд упал хотя бы, где – нибудь, в Финском заливе. Она долго не могла сообразить в какой же стороне и на каком расстоянии он находится. Тут мы можем её немного успокоить. С направлением она угадала, а вот с расстоянием? Вопрос. С большим волнением и трепетом ждала Зинаида выпуска новостей. Наконец дождалась. Сегодня вечером, на станции пригородного сообщения был взорван склад, где хранились спиртные напитки. Жертв и пострадавших нет. Что касается материального ущерба – начальник станции заявил: «А-а! Ерунда. Всё равно мы хотели его снести на следующей неделе». Хоть и не верила баба Зина в бога, но перекрестилась. – А ведь хозяин склада – хороший человек – подумала она – людям водку продаёт. Дочь солдата опустила пушку в сарай. Взяла краску, кисточку, трафарет и нарисовала ещё одну звёздочку на стволе. Помялась, помялась. Взяла снаряд и загнала его в ствол. – Лишь бы человек хороший попался.