СУИЦИДНИК

Ну, и сволочь же ты Перцев. Я дура, на тебя пятнадцать лет потратила самой лучшей своей молодой жизни. Что я видела твою пьяную и небритую рожу? Да я одних гарнизонов штук десять с тобой поменяла. Я ночами не спала… Я тебя с командировок и учений ждала, а ты — ты что мне дал?

— Маш, всего девять гарнизонов было…

— Что Маш? Надоел ты мне Перцев, как горькая редька надоел. Сил моих больше нет. Все! Ухожу… Оставайся ты со своими чокнутыми дружками — алкашами.

— Маш… А что я делать без тебя буду?

— Водку дальше жрать…

Машка пустив последнюю горючую слезу, взяла чемоданы и хлопнула дверями, так что с потолка посыпалась штукатурка. И ушла. Ушла как ей казалось навсегда.

Несколько минут отставной прапорщик Перцев стоял и смотрел на закрытую дверь. Он будто ждал, что вот сейчас она откроется, и на пороге вновь появится его любимая Маша. Та Маша, которая и накормит, и напоит, и обласкает его одинокую душу вечного солдата. Перцев почесал затылок, хлопнул резинкой семейных трусов, косо кинув взгляд на свою мужскую природу, дремавшую уже несколько месяцев и шаркая тапочками по паркету продефилировал на кухню. Там он достал из пепельницы окурок, прикурил и несколько раз с жадностью затянулся. Посмотрев на икону «Спасителя», которую подарила теща на десятилетие их брака с Машей, Перцев горестно заплакал. Плакал он то ли от того, что попал ему дым в глаза, то ли от того, что пятнадцать лет служению отчизне, обернулись для него безработицей и полным душевным и духовным опустошением. В голове закрутился калейдоскоп мыслей, и он вспомнил, как Родина мать вырвала его из уютного гарнизона в группе Советских войск в Германии и усадила на военный эшелон. А после бросила в суровую холодную степь без жилья, денежного пособия и перспектив на продолжение службы.

Перцев вытащил из загашника последние двести рублей. На скорую руку оделся, и поковылял в сторону магазина. Он знал, что в любой миг может там опохмелиться без денег. Друзья по несчастью каждый день дежурили «на точке», побираясь у знакомых мелочью, сшибая по копейки на пол-литра. Когда сумма таких пожертвований достигала стоимости бутылки водки, компания радостно занимала место на лавочке — рядом с детской площадкой, и начинала залечивать кровоточащие душевные раны.

Но сегодня — сегодня Перцев решил пить один. С уходом жены, его жизнь остановилась. Жить дальше не имело для него никакого смысла. Перцев окончательно решил покончить собой. Чтобы в последнюю секунду не отказаться от задуманного, он решил напиться до «поросячьего визга», чтобы уже после этого, привести приговор своего душевного суда в исполнение.

Купив бутылку водки, отставной прапорщик Перцев спрятал ее под куртку, и как ни в чем не бывало, вышел из магазина, кусая для дезинформации собутыльников, свежий батон.

— Эй, Перец, ты куда? — спросил Митяй, постоянно дежуривший под магазином.

— Машка за батоном посылала…

— Выпить хочешь?

— Я в завязке, — соврал Перцев, выискивая в кармане рукой завалявшуюся мелочь.

— Дай рублей десять, — спросил Митяй, протягивая руку.

Перцев достал мелочь и высыпал на грязную ладонь Митяя.

— На держи — выпьешь за мое здоровье…

— Базара нет, — ответил довольный Митька, и принялся пересчитывать подаренные отставным прапорщиком деньги. Вернувшись домой, Перцев разделся, и поставив на стол литровую бутылку водки «Немиров». Достав из холодильника дежурный соленый огурец, который он прятал в целлофановом пакете от Машки, он порезал его колечками и положил на блюдце.

Пить в одиночестве прапорщик Перцев не любил. Он считал это занятие признаком алкоголизма. Сам себя он алкоголиком не считал, поэтому взобравшись на стол, он снял икону «Христа Спасителя» и поставил ее напротив себя. Налив себе и Иисусу по стакану водки Перцев произнес тост.

— Выпить хочу, чтобы ты Бог, сразу же определил меня в ад. Нет мне на Земле места, а в раю тем более. А к аду мы русские люди привыкшие, и нас это совсем не страшит.

Перцев запрокинул стакан, и осушил его до самого дна. Понюхав по привычки соленый огурец, он лизнул его, чтобы притушить жгущее послевкусие, и слегка надкусил, косясь одним глазом на остаток водки, как бы оценивая, хватит ли ему закуски или надо будет снова бежать в магазин.

Закурив, Перцев почувствовал, как молекулы спирта побежали по крови и добрались до мозга. Вот они уже проникли в его голову, наливая ее приятной алкогольной истомой. Через какое-то мгновение, лик господа стоящий напротив, как-то просветлел и даже залился ласковым светом.

— Вот скажи мне, -ты действительно Бог или так косишь под господа? — спросил он икону. Икона молчала. -Если ты Бог, почему ты каждому своему рабу, даешь разную судьбу? А — а молчишь… Вот к примеру, почему один человек живет хорошо, а другой еле концы с концами сводит? У кого бабы, как бабы, а у других настоящие ведьмы…
Перцев налил себе еще стакан, и чокнувшись, залил напиток в глотку. Горячая волна побежала по пищеводу и плюхнулась в желудок, разнося тепло по всему организму. Перцев откусил огурчик. Смакуя его во рту, он разжевал его, наслаждаясь солоноватым вкусом овощной плоти.

— А ты знаешь Бог, что от меня сегодня ушла жена? А ты знаешь, я люблю её, и мне без неё совсем не хочется жить. Что ты молчишь? Тебе сказать нечего? А у меня знаешь, сердце разрывается. Вот возьму сейчас и застрелюсь. Застрелюсь — прямо на твоих глазах. Покачиваясь, Перцев встал из-за стола. Придерживаясь за стену, он вошел в ванную и опустился на колени. Там под ванной в промасленной тряпке был спрятан знаменитый пистолет «Макарова». Еще в первую командировку в Чечню в 1995 году, пистолет достался Перцеву тогда, когда его полк громил арсеналы генерала Дудаева. По сути своей, ему пистолет был не нужен. Не имел Перцев криминальных наклонностей, но в эпоху развитого бандитизма, он считал, что огнестрел должен быть в каждой квартире. В хозяйстве и «Макаров» мог пригодиться, как молоток.

Пошарив рукой под ванной он нашел жестяную банку из-под конфет, и усевшись на прохладный кафельный пол, достал из нее завернутое в тряпку боевое оружие. Развернув, Перцев по привычке потер пистолет о рукав рубашки, и сняв с предохранителя, передернул затворную раму.

— А, каков красавчик, — сказал он, обращаясь к пистолету и нежно поцеловал его, как стародавнего друга. Вернувшись в кухню, Перцев положил пистолет на стол, и налил себе еще стаканчик. Выпив, он закусил, и тут же обратился к иконе: «Вот видишь Бог, у меня есть пистолет. Я сейчас приставлю его к виску и нажму курок. Нет, погоди — пойду квартиру открою, чтобы меня нашли до того, как я успею протухнуть в этой хрущебе».

Перцев встал, и, шатаясь, вернулся в прихожую. Щелкнув замком, он приоткрыл двери и выглянул на площадку.

— У-у спите спокойно люди города Багдада — крикнул в глубину подъезда и вернулся за стол. Налив себе пол стакана, Перцев выпил. Закусив, он взял пистолет.

— Вот смотри Бог, что я сейчас с собой сделаю, — обратился он к иконе. — Я сейчас нажму на курок и все — принимай Родина героя, а архангелы душу. Тут Перцеву стало так себя жалко, что слеза покатилась по его щеке. В эту минуту он вспомнил про Машу. Вспомнил, как ухаживал за красивой девушкой, когда приезжал в деревню на побывку. Вспомнил, как потом женился, и все село гуляло на его свадьбе. А потом — потом были простые армейские будни. Служебная квартира с тараканами, да осыпавшейся штукатуркой. Не смотря даже на эти бытовые неурядицы, они с Машей были все эти годы счастливы, пока Родина не решила отказаться от услуг сапера прапорщика Перцева, на счету которого было более двадцати тысяч обезвреженных боеприпасов.

— А, а, а — заорал Перцев, и приставив к виску пистолет, нажал на спусковой крючок. Курок стукнул по бойку и…

«Осечка», -подумал Перцев, и передернув затворную раму дослал в ствол другой патрон. Вновь приставив «Макаров» к виску, он опять нажал на спуск. Вновь щелчок.

— Интересно, что это за хрень такая? — сказал он сам себе, и вновь передернув затвор, продолжил игру со смертью. Вновь нажав на спуск, он услышал до боли знакомый звук удара курка о боек. В какой-то странной истерике Перцев начал самовзводом нажимать на курок раз за разом пока боек не пробил капсюль насквозь. Передернув затвор, он извлек патрон из ствола и пьяным взглядом уперся в пробитый капсюль.

— Черт, Машка зараза патроны сварила. Вот видишь Бог, — бабам верить нельзя. Вот она ушла и бросила меня один на один с ворами и бандитами. А чтобы я дольше мучился, она взяла и испоганила мне боеприпас. Ну, раз «Макаров» не хочет стрелять, я тогда возьму и повешусь. Перцев встал из-за стола, и ковыляя удалился в комнату в надежде, что он сможет найти веревку или какой шнур, чтобы соорудить петлю. В это время, пока Перцев рылся в поисках орудия самоубийства в квартиру вошел Никас.

Никас был самобытным художником и жил в подвальном помещении, где у него была мастерская. Картины Никаса ни кто не покупал, видя в его работах отход от истинных норм концептуализма. Художник иногда захаживал к Перцеву. Он словно, радар сквозь толщи стен видел у Перцева водку, и как породистая овчарка, шел на этот запах, как по следу. Войдя в открытые двери, Никас первым делом заглянул на кухню. Увидев икону, налитую водку и пистолет Макарова он понял, что Перцеву в эту минуту было очень плохо. Отставив икону в сторону за холодильник, он занял её место, и, заглотил его содержимое стакана одним махом.

Перцев вернулся на кухню, примеряя по пути шнур удлинителя к своей шее. Увидев Никаса, он сказал:

— Вот видишь Бог, как легко в нашем мире свести счеты с жизнью. Не стреляет пистолет, можно повеситься. Перцев налил в стаканы водки и, чокнувшись с художником, выпил одним махом.

— Вот видишь Бог, и таким святым, как ты, людское не чуждо. Ты бери огурчик –закусывай- сказал Перцев, приняв Никаса за святой лик.

— Вот сейчас привяжу кабель к крючку на потолок, и повешусь…

— Не повесишься, — сказал Никас…

— О, да ты живой, — удивился Перцев. -А я думал я с иконой пью. Никас, как самобытный художник передвижник носил бородку в стиле аля старик Хотабыч. Его длинные до плеч волосы были подвязаны пояском из бересты, словно терновым венцом. Он считал, что связь с природой через бересту дает ему вдохновение. С пьяных глаз Никаса можно было принять за Иисуса Христа. Ввалившиеся от постоянного похмелья глаза придавали его облику эдакий страдальческий вид, который был козырной картой в выпрашивании денег на очередной опохмел.

— Не повесишься — оборвется шнур, — сказал художник, и долил водку в освободившуюся посуду.

— А забьем, что повешусь, — сказал Перцев и стал карабкаться на стол, словно лез на высокую гору.

Никас с интересом наблюдал за действиями бывшего прапорщика, который привязал шнур к крючку для люстры и подергал петлю для определения ее прочности.

— О, выдержит…

— Нет, не выдержит, — сказал Никас, подзадоривая Перцева.

Перцев надел на шею петлю и протянув руку, сказал:

— Налей-ка мне боже, для храбрости.

Никас подчиняясь пожеланию суицидника, налил водку и подал стакан Перцеву. Тот поднял руку и сказал:

— Во имя отца, сына и святого духа — аминь. Перцев влил в рот водку и тут же подогнул колени. Петля на его шее затянулась. Шнур от удлинителя натянулся, как струна. Крючок в потолке затрещал и…
Люстра на три лампочки оторвавшись, от потолка устремилась навстречу с головой Перцева. Выломанный кусок штукатурки падая, поднял облако пыли и рухнул вслед за люстрой, которая к тому времени уже висела на голове Перцева, словно царская корона.

— Ой бля…, как мне больно, — завопил суицидник, трогая железные рога плафонов, которые в тот миг прописались на его голове.

— Ты Перцев неудачник, — сказал Никас.- Ты прошел Чечню, разрядил тысячи снарядов и мин. В течении трех лет спивался, хотел застрелиться, повеситься и все у тебя никак не получается. А знаешь почему?

— Скажи господи — почему.

— Да потому, что ты ни в раю, ни в аду никому не нужен. На хрена мне на том свете такой неудачник?

— А что мне делать господи? — спросил Перцев, растирая по щекам пыль вперемешку со слезами. -Денег у меня нет. Работы тоже нет. Машка меня бросила. В этой жизни меня уже ни что не держит.

Никас разлил остатки водки, разрезал остаток огурца и подал Перцеву, который сидел на полу и плакал, проклиная свою непутевую жизнь.

— Давай Перцев, на посошок выпьем. Мне идти пора. Перцев протянул руку и взял стакан. Гулко выдохнув воздух из легких, он перевернул стакан и влил водку в рот. Следом крякнув от удовольствия, он закинул следом за алкоголем кусок огурца.

— Ох, хорошо, как пошла...

— Ну раз хорошо пошла на хрена тебе кончать жизнь самоубийством — сказал Никас. -Живи Перцев, радуйся жизни. У тебя столько друзей.

— Ты так считаешь Боже?

— Век мне воли не видать, — сказал Никас. -Пойду я Перцев, мне пора. На свете еще столько дураков. Надо спасти всех.

Никас исчез. Отставной прапорщик Перцев закрыв глаза, заснул и провалился в черный омут сна. А во сне к нему приходила Маша и сказала:

«Ну, что идиот проклятый, ты настоящий неудачник. Ты ни жить, ни умереть толком не можешь». Проснулся Перцев уже утром. Голова болела от встречи с люстрой. Всю кухню покрыл толстый слой пыли, в которой валялся пистолет «Макарова» и три патрона с пробитыми капсюлями. Включив мозг, Перцев стал вспоминать, что случилось в этой квартире накануне.

— А-а бандиты моего Бога похитили, я отстреливался. А потом меня схватили и хотели повесить, да не выдержал шнур. Нет, Бог на месте, — сказал он сам себе, увидев возле холодильника икону. А, я же пил вчера с Богом водку… Во, же дурак…
Перцев встал, снял с головы остатки люстры. После приняв душ, он навел в доме порядок и завернув пистолет в тряпку, бросил его в помойное ведро. Глянув в календарь, Перцев вспомнил, что сегодня день пенсии. Он надел костюм, приготовленный им для упокоения, он взбрызнул себя одеколоном и направился на почту. Получив положенную государством пенсию, Перцев, хотел было купить водки, но вспомнив свою вечеринку с Богом, он завернул за угол вино — водочного магазина и вошел в храм, который находился в его районе, чтобы поставить там свечку.

А через полгода Перцев стал успешным бизнесменом. Продав картины своего собутыльника Никаса в Канаду, зарубежному миллионеру, он заработал от этой сделки столько денег, что смог не только открыть свое художественное арт ателье — «Сладкий перец», но и купить новую квартиру, и даже обеспечить своего друга заказами на долгие годы вперед. Никас, увидев своими глазами попытку суицида, тоже бросил пить, и с головой погрузился в творческий процесс. А уже через несколько месяцев к Перцеву вернулась и Маша. Из телевизора она узнала об успехах своего непутевого мужа. Разве могла она его бросить?.. Ведь любила она своего Перца всем сердцем… А икона Спасителя, все так же висит у них в доме и дарит чудеса, тому кто в них верует.