Волк

Волк
Ну почему я должен идти в отпуск зимой? Есть много умников, способных ответить на этот вопрос. График, мол, и всё такое. Я же к ним не отношусь. Для меня они и не умники вовсе. График - графиком, но почему я должен идти в отпуск зимой?
Между прочим – говорили некоторые из умников – в южном полушарии сейчас лето. - Ну и чо? Вы хотите, чтобы я полетел на эти, как их, – на Мальдивы. Ну, в принципе не плохая идея - слетать на Мальдивы, косточки погреть. Не такое уж ваше предложение и убогое.
Я вам не говорил? У меня брат двоюродный Валера – в тверской области живет - на северо-востоке, в глухой деревушке, посреди леса. Лес во все стороны на многие километры. Куда ни глянь. Есть и поля, конечно. Замечательное место. Я был у него несколько раз летом, когда ещё дачи у меня не было. Там так красиво. Вспомнил случайно, ночью, мечтая о Мальдивах. Утром позвонил. Как у меня язык повернулся? Но Валера обрадовался, когда услышал мой голос в телефоне: «Приезжай к нам. Какие, к чёрту, Мальдивы? Чего думать? Уже лет пятнадцать не виделись, на Мальдивы всегда успеешь». Ну что ж. Умный человек, даже выехав в сторону Мальдив, всегда приедет на северо- восток тверской области. И уже на следующий день, я был у брата. Оказалось, что за пятнадцать лет много воды утекло. За это время многие родственники успели покинуть этот мир. Вместо них народились другие. Ещё лучше: крупнее, умнее, красивее. На одних смотрели, других вспоминали или пытались вспомнить. – А ты помнишь Таньку? Длинная такая. Уехала. Вышла замуж. А ты помнишь Вовку? – спился, умер. А ты помнишь деда? А ты помнишь бабку?- Деда я не помню. Он как – то сливался с мебелью, а вот бабка боевая была. Такую долго не забудешь. Вон, и половник, я смотрю, сохранился. Два дня мы вспоминали родственников и знакомых, а потом брат сказал: «Тут у нас, кажется, волки появились. Вот хотим погонять их немножко. Пойдёшь с нами?» - А почему нет? На работе, в компе, сколько я их перестрелял? – не счесть. Может и наяву повезёт?
На следующий день, утром ранненьким, я, Валера и ещё двое мужчин отправились в лес. Долго ходили, искали, высматривали, но никого не увидели. Десятки километров прошли. Вернулись домой к темноте, чтобы завтра вновь с утра пораньше отправиться на охоту. Те трое были не довольны потерянным днём, в отличие от меня. Я был доволен. Я не потерял день, Наоборот – нашёл. Я такой аппетит нагулял, о котором на Мальдивах только мечтал бы. Следующий день был копией предыдущего. Просто один в один, разве что аппетит у меня немножко по - больше разыгрался. Ну а на третий день мне пришлось уговаривать Валеру, что бы он составил компанию отпускнику. Долго мы бродили по лесу, то находя, то теряя волчий след. Через несколько часов охоты, мы скорей гуляли, нежели охотились. Ведь погода стояла отличная. Зима в лесу – это ж сказка. Я шёл впереди, Валера где – то сзади отстал. И, вот, наконец, после долгих мытарств, «поисков и погони», я вышел на небольшую лужайку, на которой были и они. Неожиданно. Несколько волчат кувыркались в снегу. Им было весело, они резвились как дети. Это и были дети. Маленькие комочки катались по снегу не чувствуя никакой опасности. Они увлечены игрой, и ничего больше для них в этом мире не существовало. Белый, ласковый снег, мягкие, серые пушистые братишки и сестрёнки. И только когда волчица - мама повернулась ко мне мордой, они немножко присмирели. Волчица сделала шаг навстречу мне и остановилась, как будто прикидывая, что сможет сделать в этой ситуации. До неё было метров тридцать - тридцать пять. Рыхлый и глубокий снег играл мне на пользу. Ей не успеть. Я поднял ружьё, поймал её в прицел. Как в компе. Красивый, мощный зверь смотрел мне в глаза. Она сверлила меня своим взглядом. Глупая, – всё равно не поможет. Она не пыталась убежать. Своих детёнышей она не бросит. Волчата перестали кувыркаться. Они замерли и тихо поскуливали. И я смотрел ей в глаза. Через прицел. Мой палец уже лежал на курке, но я медлил, тянул, как в компьютерной игре – щас, щас. Её взгляд обречённой не вызывал никакого желания стрелять. Вот если бы она кинулась на меня, защищая своих волчат - тогда другое дело. Я бы не думал, а так... И вдруг, в прицеле, между мной и волчицей появилась морда самца. Серый встал между нами, закрывая собой свою подругу, встал между жизнью и смертью. Он продлит ей жизнь, хоть на мгновение. Первоначально он был немного сзади волчицы. Теперь он стоял между мной и ей. Он сделал шаг вперёд. Отчаянный шаг. Он сделал выбор. Матёрый не смотрел на меня. Он просто стоял, смотрел в снег, опустив голову, и ждал выстрела, ждал смерти. И вдруг, в моей голове промелькнула мысль: «Не компьютер это. Не игра. Жизнь это». Я опустил ружьё. Подкатил и Валера. Увидев волков, он вскинул ружьё и прицелился. "Подожди, не стреляй - сказал я ему и рукой опустил ствол его ружья вниз - пусть уходят." Валера посмотрел на меня как на дурачка, но ружьё больше не вскидывал. Семейство волков, почувствовав, что опасность миновала со скоростью волчат, скрылось за деревьями. Ничего не спросил у меня Валера. Просто произнёс: "Э-эх!"
Когда я вышел на работу, я конечно наговорил всем «с бочку арестантов». Ведь человеку, проведшему отпуск в заснеженных российских полях на северо – востоке тверской области - пара пустяков наврать, как он валялся на мальдивских пляжах, как там всё включено и прочую чепуху. – А чего не загорел? – так ведь зима! И конечно, про свою охоту на волков, я ничего не рассказывал. Но в глубине души я был очень доволен тем, как я поступил. От того же, я чувствовал себя выше этой конторской мелочи, что отправила меня в отпуск зимой. Кто – то работает, кто – то играет в охоту на волков. Вы много теряете. Вы теряете целую зиму. Вы теряете эмоции, положительные, между прочим. Я смотрел на них свысока, не забывая светиться при этом. Ты начальник сволочь, придурок. Меня в отпуск зимой отправил. Думаешь, ты меня оскорбил? Ты себя оскорбил. Ты ничтожество, гнида, дебил. Я плюю на тебя. Тьфу! Я ведь имею право так думать, правда? Вот такой у меня юмор, когда я доволен собой.
Прошло несколько лет. Я снова получил отпуск зимой и опять приехал в родные края моего двоюродного брата. – Отлично! – встретили меня друзья и знакомые – мы завтра пойдём на охоту, пойдёшь с нами? – Какой вопрос? Конечно! Волки – то ещё здесь водятся? - Да уж несколько лет не видели, зато зайцев полно, даже кабанчики есть.
Зайцы, волки, кабанчики. Всё равно без необходимости стрелять не буду. Утром меня снарядили как надо. Дали ружьё, патроны, надели на меня унты, тёплую шубу, шапку – ушанку, даже бутылку водки положили в сумку, хотя я и говорил, что не пью, что трезвенник я, поставили меня на лыжи. Четверо нас было. Мы шли долго. Я, конечно, плёлся сзади. Они шли на охоту, а я – просто шёл по лесу. Можно было подумать, что я вышел грибы пособирать. Друзья подгоняли меня, говорили, чтоб я не отставал - Да идите, не ждите меня. Я вас догоню, по следам найду - Если что – стреляй в воздух, мы тебя услышим - Ладно - и я отстал. Сначала шёл по лыжне, потом рядом с лыжнёй, то справа, то слева, а потом и вовсе, ушёл налево. А что вы хотите? Там ёлочка красивая, там горка интересная, обрыв. С него скатился, и хорошо. А воздух!? Я встал на краю обрыва. Ну и местечко! Как они здесь спускаются? А я не такой уж крутой лыжник, чтобы так запросто скатиться здесь вниз. Местный сказал бы: "Горка - то, горка. Каких - то десять метров," и посмеялся бы. Но я, кажется, стою на снежном насте, нависающем над обрывом, который ещё называют полка. Чего уж я такого сделал, но наст не выдержал моего веса, обломался. Это было ужасно. Я почти кубарем полетел вниз. Я сломал лыжи, сломал ружьё, и что хуже всего - сломал ногу, сильно ударившись о ствол дерева и, кажется, вывихнул левое плечо. Боль пронизывала всё моё тело снизу доверху. Я даже, как мне показалось, потерял сознание. Я открыл глаза. Надо мной нависало серое небо. Вечерело, становилось темно. Я кричал, что я здесь, что я не могу идти, я звал на помощь. Но помощи не было. Постепенно мой голос становился всё тише и тише. А вскоре и вовсе стемнело, и я понял, что за мной никто не придёт. От этого мне стало совсем грустно. Хотелось есть, хотелось спать, хотелось немножко повыть. Поднялась пурга, Она замела мои следы и взялась за меня, я начал замерзать. Друзья мои, если бы вы знали, как мне повезло в этой ситуации. Мне впервые в жизни повезло, что я русский. Был бы я немец или англичанин какой – нибудь - пропал бы. Только русский человек может сломать лыжи, сломать ружьё, сломать ногу, вывихнуть плечо, но сохранить бутылку водки, прихваченную по случаю. Она лежала в моей сумке и каким - то чудом осталась целой. Прокормиться я, конечно, не прокормлюсь, но согреться смогу. Я откупорил её и глотнул прямо из горлá. Как они только пьют такую гадость. Я глотнул ещё - определённо гадость, глотнул ещё. Нормально. Стало теплей. Немного утихла боль. Глаза потихоньку закрылись, и я погрузился в сон. Сколько я проспал – не знаю, но проснулся я, когда уже было светло. Через какое – то время я услышал рокот мотора прямо над головой. Вертолёт. Меня уже ищут. Они послали вертолёт. Стало легче. Я закричал: «Сюда! Сюда! Я здесь!» Но как перекричать вертолёт? Меня не заметили, но меня уже ищут, значит найдут. Тут до меня дошло, что я лежу слишком близко к сосне, и она закрывает меня своими ветками. Больно мне шевелиться, но надо хоть чуть – чуть отползти в сторону поляны и меня точно найдут. Я собрал всё своё мужество и пополз на открытое пространство. Долго я полз, мучительно, но метров десять я точно прополз, а то и больше. Нестерпимая боль в ноге и постоянно ноющее плечо не дали мне отползти подальше. «Я здесь» – опять заорал я, но получалось как – то не убедительно. Этот глупый вертолёт не возвращался. Холодно. Осталось немного водки. Я выпил её всю и немного погодя, погрузился в сон. Настала ночь. Что может быть лучше, чем ночь в лесу, да ещё зимой? Сразу и не придумаешь. Тишина и темнота. Это в городе много огней и потому всё видно, а здесь – ни одного огонька, небо в тучах и никого вокруг. Ни птиц, ни зверей. Хотя приходили некоторые меня понюхать, но недовольно фыркая, тут же убегали. Я даже не знаю, кто это был. Утром следов уже не было видно. Только ветер свистит в ветвях где – то вверху, да гоняет клубы снега по поляне где – то внизу. К утру меня с головой занесло снегом, но пурга утихла. И тут я снова услышал гул мотора. Снова вертолёт. Я собрался с силой и высунул руку из – под снега, стал усиленно разгребать снег рукой, но вертолёт опять улетел. «Чёрт, чёрт» - заорал я, но боль в ноге не позволила мне дальше развить свою мысль. Больше вертолёта я не слышал. Тишина и белизна – вот и всё, что меня окружало. Я погружался в сон, открывал глаза, снова погружался в сон и опять открывал глаза – вот и всё, что я мог делать. Ещё я мог думать, и я думал. Думал о жизни, о тех людях, которые были со мной. О плохом, о хорошем. Вспоминал обиды. Вспоминал этот проклятый вертолёт, в котором сидел добрый, но очень глупый человек. Обо всём думал, кроме собственного будущего. Неужели у меня его нет? Сон занимал в моём бытие всё больше и больше места. Для меня сон – это и работа, и развлечение, и право, и обязанность. Сон, сон, сон. Я открыл глаза. Птица. Надо мной летала птица. Чёрная. Наверное - вóрон. Ну и пусть себе летает. Даже думать не хочу – зачем он здесь? Я снова погрузился в сон. Снится мне, что лежу я в мягкой постели, пытаюсь закрыться одеялом, но лицу моему холодно. Холодно щекам, холодно губам, нос чуть ли не отваливается. Как не натяну одеяло, всё равно холодно. Но вот холод с лица вдруг куда - то делся. Как корова языком слизала. Точно, корова. Приснилась мне. Лижет меня своим шершавым языком. Я открыл глаза. Хватит меня лизать. Не корова это - волк. "Э-э-сказал я - уходи." Я даже пошевелил рукой, желая хоть как - то защититься. Вот так - то Витенька. Тебя сейчас есть начнут, а ты даже для вида посопротивляться не можешь. Ну хоть испугайся хотя бы. Видимо испугался. Вся жизнь перед глазами пронеслась. От самого рождения. Я даже увидел часы на руке акушера, который принимал роды у моей матери. Они показывали шесть часов двадцать восемь минут. А мне говорили, что я родился в семь утра. В шесть двадцать восемь я родился, в шесть двадцать восемь, а не в семь. Волк лизнул меня ещё раз и... ушёл. А я услышал крики людей. Это точно были люди, мне не казалось. «Он здесь. Давайте все сюда. Вот он, живой». - Да тише вы. Не трогайте. Больно.
На следующий день, в районной больнице брат мне рассказывал: «Всей деревней тебя искали. Сначала дрон запустили. Но что он один может? Ведь у нас в деревне только у деда Мазая дрон есть. Больше ни у кого нету. Потом вертолётом искали, тоже не нашли. А нашёл тебя волк. Он и привёл нас к тебе» - – это как? - Три дня мы без пользы ходили по лесу. Казалось – мы обыскали всё, все места, где ты мог оказаться – всё бесполезно. И вот когда мы уже отчаялись тебя найти, мне подвернулся волк. Он всегда был недалеко от нас. Сначала мы ничего не подозревали. Как только вскинешь ружьё, он пропадал за деревьями. Потом появлялся вновь. Так было несколько раз, пока я не понял, что он зовёт нас куда – то. Мы пошли по его следам. Следы вывели нас к обрыву. Но тебя замело снегом, и никто тебя не видел, пока опять не увидели волка. Он стоял над снежным бугорком и разгребал его лапой. Он откапывал тебя. Казалось, что он лижет твоё лицо – да, так и было. Мне приснился сон, что меня облизывает корова, а это был волк. – Вот, так мы и нашли тебя. Если бы не он, может летом и отыскали бы твой труп или остатки трупа. Над тобой уже вóроны летали.
И я, и брат, и остальные уже забыли, что случилось несколько лет назад, но был один, который помнил.