РУСАЛОЧКА

РУСАЛОЧКА.
Повесть.

Подпоясав длинную до колен серую рубаху сыромятным кушаком, погладив пятернёй спускающуюся почти до пояса рыжую бороду, он озадаченно поскрёб в лысеющем затылке. Немного поразмыслив, Мефодий вышел на трехступенчатое крыльцо дома.
Почесал одна об другую босые ноги, ёжась от ранней утренней прохлады. Снял с вбитого деревянного сучка в не отесанном столбе, подпиравшем соломенную крышу навеса над крыльцом, белый от мучной пыли картуз. Натянул его на седеющую голову.
С прищуром посмотрел на едва брезжащий рассвет, свернул за угол дома и с удовольствием потянулся, пристав на цыпочках навстречу первым лучам утреннего солнца.
Разгоняя кровь по ещё не проснувшемуся телу, встряхивая плечами, он почти бегом вернулся в хату. Сел на свою деревянную скрипучую кровать, натянул на ноги широкие штаны и начал обувать на босы ноги кожаные ичиги.
По выработанной с годами привычке было самое время запускать мельницу и начинать молоть рожь, завезённую на телегах мужиками из соседних деревень.
Мельница ему досталась в наследство от отца.
Она стояла на самом удобном месте, на берегу большой полноводной реки, куда сходились дороги со всей округи. Из многих деревень жители попадали друг к другу, проезжая мимо мельницы.
Река протекала рядом с огромной высокой горой, объехать которую было не возможно. Здесь был единственный узкий проезд в любую сторону между крутой горой и полноводной рекой.
Рядом через реку был построен деревянный мост, соединяющий между собой большое количество сёл и деревень, находившихся на противоположных берегах реки в этом месте Енисейской губернии.
Да и сама мельница славилась в волости мягким хорошим помолом зерна. Хлеб, испечённый из муки с этой мельницы, был с каким-то специфическим ароматом, разгадать который так никто из хозяек и не смог. Удивительное дело, но на каждом столе хлеб был по-своему вкусен.
И каждая хозяйка считала обязательным долгом угостить соседей и родных мукой нового урожая, помол которого приносил в семьи счастье и благополучие.
Старушки, как хранительницы семейных секретов и традиций, сильно боялись сглаза на будущий урожай и отвечали за достаток в своих семьях.
Семья у Мефодия была большая. Восемь ребятишек да сам с красавицей женой.
Детей было поровну, так что в семье было всё ладно и складно. Работы хватало всем. Двое старших сыновей помогали отцу на мельнице, а двое младших были пока под строгим надзором матери и ухаживали за животными.
Две красавицы девицы были уже на выданье, а две младшенькие как ужи вертелись под ногами у матери, стараясь во всем ей подражать.
Многие женихи расчёсывали свои бока после хороших свалок и драк из-за красавиц, чем собственно деревня и веселилась каждый праздник. Во время кулачных потасовок и выявлялись права женихов на засылку сватов к мельнику.
Но мельник не торопился с ответом. Уж слишком велик был у него выбор на этот счёт. И уходя на мельницу, он всегда строго наказывал жене:
- Гляди за дочками в оба! И чтоб из дома ни на шаг не отлучались. Нечего на зубоскалов зенки пялить! Не ровён час, беду в дом занесут! Вот тогда будет нам и мельница, и помол!-
-2-
Зачерпнув из деревянной кадки деревянным ковшом речной воды, Мефодий напился и снова быстро вышел во двор. На ходу накинул на плечи прихваченную с собой из дому куцевейку и зашагал к мельнице.
Мельница стояла как раз на месте не высокого водопада, скорость воды которого хозяев хорошо устраивала. Специальный широкий бревенчатый лоток, огороженный такой же бревенчатой изгородью с обеих сторон, направлял воду по наклонной вниз, прямо на большое мельничное колесо.
Колесо же под действием скоростного падения на него воды, приводило в движение мельничные каменные круглые жернова.
Работой этих жерновов и руководил Мефодий. Именно эти два камня, вращаясь, и мололи высыпающееся из верхних бункеров зерно.
Установка зазора между жерновами для помола хорошей муки являлось семейной тайной, передаваемой только по наследству.
Мефодий зашёл внутрь мельницы, ощупывая и осматривая почти в темноте только одному ему известные узлы верёвок, рычаги и детали. Довольный осмотром, он снова вышел на улицу и подошёл к верхней части бревенчатого лотка. Полюбовался потоком темной реки и с трудом открыл шлюз, пуская часть речной воды с большой скоростью по направляющему лотку прямо на лопасти мельничного колеса.
Мельница, словно проснувшись, начала мелко вздрагивать и монотонно характерно трястись, оповещая тем самым, что готова к работе. Мельник дал мельнице время на «разогрев» вхолостую.
-Эй! Мельник! Ты чего это так шалишь? Предупреждать надо! Напугал–то меня как!- Услышал Мефодий из-под водяного большого мельничного колеса, где бурлила вода, женский голос.
От неожиданности мельник вздрогнул и быстро закружился на месте. Сделав пару оборотов вокруг своей оси, он с трясущейся бородой, часто крестясь и шепча молитву, осторожно начал подкрадываться к вращающемуся водяному колесу.
- Кто здеся?!- дребезжащим от испуга голосом, проверещал Мефодий.
-А ну, покажись! Не то я тебя быстро проучу, как на чужое добро зариться!
-Это я здесь, мельник!- снова донеслось певуче до хозяина мельницы.
-Это ещё кто это такая - ты?- подкрадывался на цыпочках к колесу мельник. Я тута женщин отродясь не видел.
- А я и не женщина вовсе!
-А… ааааа …а, кто же ты тогда такая?- не то просипел, не то прохрипел от недоумения, никогда не слышавший подобного явления, мельник.
-Вон ты, какой любопытный!- засмеялась мягким грудным голосом неизвестная.
-Будешь себя хорошо вести, может и узнаешь когда, кто я!
- Да как же это я на своей же мельнице себя должен хорошо вести?- продолжая медленно подкрадываться в полумраке к колесу, тоже вкрадчиво, оправившись от неожиданности, почти пропел Мефодий.
-А это если ты по деревне обо мне никому ничего не будешь рассказывать!
-Да вот те крест, ни за что в жизни никому ни слова не скажу!- и мельник трижды быстро перекрестился в угол мельницы, совершенно не соображая, для чего и для кого он это делает.
Уж очень любопытно ему было узнать, что же это за незнакомка у него на мельнице объявилась, и откуда она вообще здесь взялась?!
- Стой на месте! Не то уйду!- Вдруг протяжно, но ласково и нежно попросил женский голос.
Мефодий вздрогнул и выпрямился. От неожиданности он не знал, что же ему дальше делать? Какие действия предпринять? Уж очень сильно распирало его любопытство.
-Да покажись ты, колдунья! Христа ради прошу, покажись! Ну, дай хоть одним глазочком на тебя взглянуть!- Опьянённый лаской голоса, Мефодий готов был на колени пасть, только бы увидеть очаровавшую его голосом невидимую незнакомку, делая ещё шаг по направлению к колесу.
-Нельзя на меня смотреть, Мефодьюшка! Нельзя, хороший ты мой!- Снова не проговорило, а пропело, как бы с сожалением, ласковое создание.
В жар кинуло мельника. Его ноги мелко – мелко задрожали. Пальцы на руках до бела сжались в кулаки. Вдруг Мефодий тихо застонал и, как подкошенный камыш медленно повалился на пол.
-3-
Проснувшиеся сыновья, видя, что солнце ярко светит в небольшое окно хаты, были сильно удивлены. Обычно отец, прогрев мельницу приходил за ними.
Стол к этому времени был накрыт самой хозяйкой. Мужики быстро завтракали и до обеда уходили на мельницу.
Но в этот раз их никто не разбудил. Родителей в доме не было. Через окно доносился характерный звук работающей мельницы.
Не смотря на конец сентября во дворе, сыновья, не сговариваясь, босиком бросились к мельнице. Дверь в мельницу была открыта нараспашку.
Со света парни, прыгая в полумраке через ступеньки по лестницам, специально изготовленным для спуска и подъёма от одного мельничного агрегата к другому, задыхаясь от предчувствия беды, молча, быстро осмотрели всё здание мельницы.
Переглянувшись, они бегом кинулись к мельничному колесу, которое, как ни в чём не бывало, вращаемое бурным потоком свободно падающей на него воды, тяжело поскрипывая, выполняло свою будничную работу.
Возле колеса лежал без движения их отец и громко тяжело стонал. Сыновья, подхватив его под мышки, с испуганными лицами:
-Что с тобой, тятя? Кто тебя ударил? Ты что, заболел?! Вон как тело то горит, словно в огне!? Да у тебя сильный жар! Здесь что, посторонний кто был?- вынесли отца на крыльцо мельницы.
Не слыша и не находя ответа на случившуюся беду с отцом, они в испуге разводили руками от бессилия.
-Беги мать зови!- первым опомнился старший брат, думая при этом:
-Не иначе разбойники напали! Но вот странно! Почему же тогда нигде ничего не тронули? Зерно на месте! Вчерашний помол муки тоже весь на месте! Нечистый что ли шутит?! Может черти завелись?
Или водяной объявился?!- стоя на коленях, прижав голову отца к своей груди, терялся сын в догадках.
Лицо отца в очередной раз быстро покрылось потом, и ручьи пота обильно бежали со лба по щекам и по шее под рубаху. Сын, как мог, вытирал выступавшие потные капли на отцовском лице рукавом своей рубахи, нашёптывая при этом молитву о спасении отцовой души.
Мельника сильно знобило. Он сквозь стоны пытался что-то сказать, но язык не слушался его. И вместо слов выдыхалось нечленораздельное мычание.
Сын напугался ещё больше и стал неистово кричать:
- Да помогите же кто-нибудь! Помогите! Скорее помогите!-
В этот момент на помощь из дома выбежала мать с дочерьми и остальными сыновьями.

-4-
Семьёй, под рыдание женских голосов сыновья, как могли, подняли отца с крыльца мельницы и на руках бережно понесли в дом.
Аккуратно уложили его на деревянную скрипучую кровать. Жена с любовью и страхом в глазах, вытирая слёзы, прикрыла мужа самотканым одеялом.
Глядя на тяжело дышавшего кормильца семьи, отвернувшись в разные стороны, тихо плакали дочери. Сыновья, потупив головы, сидя на лавке, растерянно уставились в пол.
-К Авдеихе надо! К Авдеихе, за помощью! Она всё умеет! От всяких болезней заговор знает! У неё и отвары разные есть!- Первой опомнилась старшая дочь, вспомнив, что всю деревню только знахарка Авдеиха и лечила.
-Ксюша, беги до неё! Зови её скорее! Дочка, миленькая, беги к знахарке! Васятка, ты с ней вместе сбегай! Вдвоём-то оно сподручней будет!- попросила мать дочь и сына.
Детей быстро выскочили из хаты. На стене громко тикали ходики.
Минут через двадцать в дом быстро вошла запыхавшаяся Авдеиха, а за ней вошли и дети. Знахарка, никого ни о чём не спрашивая, подошла к постели больного и открыла на нем до пояса одеяло.
Внимательно осмотрела и ощупала мельника, одновременно спрашивая хозяйку, что же произошло.
Сыновья и мать, перебивая друг друга, рассказали всё что знали и что предполагали. Но они ровным счётом ничего не знали, только предполагали.
Знахарка быстро сходила домой и принесла с собой каких-то сушёных трав. На сложенной из камня во дворе печке вскипятили воды в чугунке, и Авдеиха заварила в нем принесённые травы. Вся эта процедура заняла не более часа.
За это время, успокоенные знахаркой парни и девчата занялись неотложными домашними делами. Возле больного оставалась только его жена.
Приподняв голову больному, знахарка с деревянной ложки насильно выпоила ему глиняную кружку с отваром.
После этого сказала, что до утра больной не проснётся, и просила следить за ним, но не беспокоить.
Сама же вышла из дома и направилась на мельницу, где вдвоём работали сыновья. Внимательно всё осмотрела, чему-то улыбнулась, и вновь вернулась в дом. Присела на лавку рядом с хозяйкой и задумчиво поведала.
-Сдаётся мне, Пелагея, такой случай с отцом его приключился. Давно это было. И, по-моему, в этом же возрасте отец–то его был. Я тогда молодая ещё была и подробностей не помню.
Но люди сказывают, что «засох» отец-то Мефодия тогда. Совсем «засох» на этой мельнице. А вот от чего это с ним приключилось, никто по сей день не знает. Ни какие травы не помогли.
И батюшку приглашали. И «Крестным ходом» вокруг мельницы ходили. И молитвы пели. Ничего не помогло.
Отец тогда Мефодию продать мельницу завещал. Но Мефодий не послушался его. Дескать, брехня всё это и не правда. Что не из-за мельницы отец сгинул, а из-за хвори большой.
Ты покуда ему ничего об этом не говори. Пускай отойдёт немного от хвори-то, тогда уж и поговори с ним крадчи, чтоб ни дети, ни кто другой, ни чего не знали. Чует моё сердце, неспроста эта болезнь. Ох, неспроста!
Повздыхав и пошептавшись о своей женской доле, женщины, трижды перекрестив больного, вышли на крыльцо. Со слезами на глазах Пелагея с неохотой проводила знахарку домой, взяв с неё слово, что она обязательно придёт к ним в эту ночь ночевать.
-Господи! Страсти – то, какие! Ты уж приходи! Обязательно приходи! Боюсь я чего-то! Сильно боюсь!- заплакала Пелагея, крестя вслед Авдеиху.
-5-
Ночь прошла спокойно. Мефодий как всегда поднялся ранним утром, не спеша, оделся и направился на мельницу. Жена и Авдеиха, появления которой в доме муж даже и не заметил, наблюдали за мельником, затаив дыхание, до самой мельницы.
Они хорошо видели, спрятавшись за углом мельницы, что с ним ничего не происходит. Мужик спокойно и сосредоточенно, молча, выполнял свою работу. Успокоившись, женщины теряясь в догадках, вернулись в дом.
Во время работы Мефодия всё время почему-то тянуло к водяному колесу, но он упорно к нему не шёл, ведя душевную борьбу желаний с внутренней тревогой.
Он хорошо помнил, что с ним произошло вчерашним утром, но заговорить с родными об этом боялся.
Данное обещание незнакомке сильно тревожило его душу.
Не понятно, каким образом, но мельник снова оказался у скрипевшего от натуги водяного колеса. Опёрся локтями о жердь, служившую опорой на случай падения в воду под колесо. Пристально и долго смотрел на бурлящую под ним воду.
-Что, устал бедолага?!- Неожиданно донеслось до его слуха.
Мефодий вздрогнул и слегка качнулся вперёд к воде.
- Успокойся! Я больше ничего тебе не сделаю!
- Так это ты на меня порчу напустила вчерась?!
-Не порчу напустила, а всего лишь дала тебе понять, что со мной шутки плохи!
-Да какие уж тут шутки?! Не до шуток мне сейчас! Душа болит! Но вот почему болит, сам не пойму?
-Это хорошо, что твоя душа болит! Очень хорошо! А то мне показалось, что ты бездушный! Значит, жить долго будешь!
- Да почему же это я жить-то не могу!? У меня ведь ещё дети малые! Их-то кто растить будет? Кто на ноги их поставит? Да и сам я ещё не старый!
-Это верно, что сам ещё не старый! Примерно в отцовых годах ты сейчас!- ласково донеслось из-под бурлящего колеса.
На душе у Мефодия похолодело.
-Так это твои дела насчёт порчи и смерти моего отца?
-Он сам во всём виноват! Он уговор наш нарушил! И на меня покушался! Всё изловить хотел!
Чудак, одного так и не понял! Меня не возможно поймать! Пусть благодарит судьбу за то, что семья ничего не знает!- Уклончиво напела незнакомка.
-Так значит это правда, что на мельнице русалка жить повадилась? Значит это ты и есть?
-Догадался, сердечный!
- А ты, что, бессердечная выходит!
-Да нет, конечно! Сердце у меня есть! Но, что такое душа, знать не знаю!
-Вот те раз! У русалок нет души! Никогда об этом не думал!
-Не серди меня! В том, что и у меня сердце имеется, скоро сам узнаешь! Не пожалеешь ли вот потом о своём желании?
-Дааа … аа, с лаской твоей я уже познакомился! Осталось познакомиться с твоей сердечностью!- Выпалил в гневе мельник и тут же сильно пожалел об этом:
- Прости мою душу грешную! Не хотел я тебя обидеть!- понимая, что и в самом деле беды бы не накликать не только на себя, но и на свою семью, попросил он грустным голосом русалку.
Перед глазами быстро пролетела картина его детства и, в тяжёлых муках, смерть отца.
- Посмотреть-то на тебя хоть можно! Интересно же знать, какая ты из себя!?- тихо попросил мельник.
-Я же сказала, что нельзя на меня смотреть. Тот, кто хоть раз русалку увидит, обязательно умереть должен! Потому мы и окутаны тайной, чтоб нас никто и никогда не видел!
У нас свой мир, и вторгаться в него никому не доступно! Только лишь утопленники с нами общаются иногда!
-Но ведь были случаи, когда русалки помогали тонущим и они оказывались на берегу!?
-Да, и такое случается! Но мы помогаем тонущим от бессилия, и только хорошим людям, но тех, кто сам в воду бросается, мы сами к себе зовём, чтобы позабавиться с ними!
-Но, как же ты узнаёшь, хороший человек тонет или плохой?
- Ну, вот видишь, ты хвалишься своей душой и сердцем, а узнать какой перед тобой человек не можешь. А я с одним только сердцем живу, но в утопленниках хорошо разбираюсь!
-Твоя правда!- уже совсем осмелев и сняв с души напряжение, охотно ответил мельник.
-Скажи мне, русалочка! Почему раньше–то ты не подавала голоса? Или не жила здесь?
-Я отсюда никуда и не уплывала! Все эти годы я здесь жила. Всё время наблюдала за тобой. И походка у тебя как у отца. Вот только ты намного добрее, чем хочешь казаться на самом деле.
Душа у тебя тёплая. Жену с детьми сильно любишь. Хорошо живёшь. По - человечески хорошо. С людьми ладишь. Воду сильно любишь. Животных не обижаешь. Рыбы ловишь столько, сколько нужно семье на пропитание.
-А как ты обо всём этом узнаёшь, живя всё время в воде?!
-Да по голосу твоему, Мефодьюшка! По голосу и по ровной поступи!
Вот оно как!? Оказывается даже по шагам человека узнать можно! Эко, премудрость-то, какая!
- И ещё! Ты воду к колесу «мягко» подаёшь! Ласково и любя! А мне это сильно нравится!
-Вот те раз! А это ещё что за чудеса такие?!- улыбнулся мельник темному бурлящему потоку воды.
-Я каждое утро тебя с нетерпением жду! Из-под воды любуюсь твоей работой! Красиво трудишься ты! На диво красиво! Тяжелую работу до того легко выполняешь, словно в камешки на берегу играешь! Помнишь детство?
-А как же, конечно помню! Но тебе – то откуда про камешки знать?
-Да я же с твоими тонущими камешками ещё долго играла!
-Тогда почему же я тебя не видел!
-Снова задаёшь глупый вопрос?
-Не серчай, милая. Увлёкся малость! Впредь буду внимательнее с вопросами!
-Вот видишь, я для тебя уже и милой стала!
-Ну, … я же по-человечески …, с душой к тебе! Тебе же скучно там одной!
-Нет, это, скорее всего не скука! Просто мне всё очень любопытно! Слушая здесь людей, я и разговаривать научилась!
Заскрипела входная дверь, и возле колеса раздался сильный всплеск воды, пуская в разные стороны крупные кольцеобразные волны.
-6-
В мельницу быстро вошли встревоженные сыновья. Отец встретил их широкой улыбкой. Сыновья озадаченно переглянулись между собой и, пожимая в недоумении плечами, в голос позвали отца:
-Тятя! Завтрак стынет! Идём есть!-
За всё время работы с отцом на мельнице они ни разу ещё таким весёлым его не видели.
-Иду, сынки! Иду!- Задорно приветствовал сыновей отец.
Переглянувшись, сыновья, подпрыгивая, как маленькие побежали домой.
С той же улыбкой на лице, с которой встретил сыновей, Мефодий вошёл в дом. Умылся под рукомойником, и, обняв жену за плечи, разговаривая о погоде, сел за стол.
Знахарки в доме уже не было.
За столом о вчерашних событиях никто не обмолвился. Как будто этого дня и в помине не было. Поднялись дочки. С шумом подсели к отцу, окружив его с обеих сторон, а младшенькая дочь даже взобралась отцу прямо на колени. Приласкав каждую, наказывая слушаться мать, он вместе с сыновьями ушёл на мельницу.
Весь день отец весело шутил, чем не просто озадачил сыновей, а ввёл в замешательство. Но работа от этого только лучше спорилась, и сыновья отдыхали намного чаще.
Мефодий непроизвольно старался проходить мимо водяного колеса, но оттуда его больше никто не тревожил. Мельник успокоился.
Рабочий день закончили намного раньше обычного времени, и отец отпустил сыновей на рыбалку.
Сам же сел на ступеньку крыльца и за весь рабочий день закурил только второй раз. По рассказам стариков он знал, что русалки не переносят табачного дыма, и старался внутри мельницы не курить, думая, что его знакомая русалка наверняка находится в воде под мельницей, но упорно молчит:
- Вот задача, почему же она голоса ни разу не подала? Почему же его не позвала? Может, обидел чем?- немного расстроился Мефодий.
Он тихо прикрыл дверь мельницы и подпёр её деревянным засовом. Спустился с низкого крыльца и, не спеша, пошёл домой.
Помог жене и младшим детям быстрее управиться с домашним хозяйством, чем немало удивил супругу. Но дети были очень рады появлению и хорошему настроению отца.
Похлебав овсяной похлебки, он взял удочку и направился к старшим сыновьям на их излюбленное место лова рыбы. Еще издали по частым взмахам удилищ увидел, что клёв рыбы был хорошим.
- Поди, и здесь русалка помогает!?- Невольно подумалось ему. Он от души порадовался этой мысли и примостился со своей удочкой возле сыновей у омута, под большой корягой на обрыве.
Удивительно, но в этот вечер рыба ловилась как на подбор крупная. Окуни и сарожка были граммов по триста весом, линьки и щучки итого больше.
Втроём быстро наловили ведёрную плетёную из ивовых веток корзину.
- На сегодня хватит!- подвел итог рыбалки отец. Сыновья следом за отцом свернули удочки. Мефодий отдал им свою снасть и отпустил вместе с рыбой домой.
Сам же остался стоять на берегу. Он долго и тщательно всматривался в темнеющую от заката воду, бросая взгляд то на противоположный берег, то на склонившиеся до самой воды кусты ивняка, то на скалистый валун, торчащий метрах в ста от него из-под воды.
Ему стало казаться, что возле валуна вода как будто немного сильнее обычного бурлит, словно кто её тревожит.
Вдруг возле ивняка что-то сильно ударило по воде, и волны с шумом разошлись кругами в разные стороны.
-Не то налим, не то таймень, не то …. – затаив дыхание, подумал он.
Через несколько секунд ему показалось, что под крутым берегом на противоположной стороне мелькнул из-под воды большой рыбий хвост и тут же быстро скрылся в воде.
Но вдруг прямо посреди реки на самом глубоком месте он неожиданно увидел на фоне красно-фиолетового заката медленно поднимающуюся в чешуе серебристую перепончатую лапу, сильно похожую на кисть руки человека. Рука медленно поднялась из воды до запястья, и так же медленно скрылась в воде.
От изумления Мефодий присел на корточки, и, не отрывая глаз, смотрел в одну и ту же точку, из центра которой в разные стороны расходились маленькие волны, где только что внезапно появилось и исчезло перепончатое явление не то призрака, не то действительно, русалки.
До самой глубокой темноты сидел мельник на берегу реки, но река жила своей тихой и неповторимой жизнью, как бы приглашая его к себе.
Защемило в груди у мельника. И душа больно, больно заныла, заскребла, застонала.
Понял он. Всей своей человеческой душой понял, что не отпустит его русалка так просто от себя. Ни за какие коврижки не отпустит. Заболел душой Мефодий. Запереживал.
-Ну почему мне так сильно хочется её видеть? Что она с моей душой делает? Хоть в омут головой прыгай за ней! Вот ведь как приворожила!
Ну, зачем, зачем она мне нужна, сам не пойму! А душа просит встречи! Да что же это со мной происходит?
Она же даже и не рыба! Видно есть в ней что-то такое, коль даже человеку сильно хочется её видеть! Но, вот что?
В чем таится секрет ответа на это чудо?- Размышлял сам с собой мельник по дороге домой. И чем дальше он отходил от места неожиданных событий, странно, тем спокойнее становилось у него на душе.
-7-
В темноте пожевал ставший безвкусным ломоть хлеба, запил его квасом и с противоречивыми, разрывающими душу на части мыслями, часто ворочаясь с боку набок, к утру провалился в глубоком сне.
Но с утренней зарёй снова ушёл на мельницу. Не изменяя своим привычкам и правилам, спокойно запустил мельницу и уже смело подошёл к колесу.
- Что? Хорошо порыбачил вечером?
-Ты зачем меня мучаешь?!- не отвечая на раздавшийся из-под вращающегося колеса вопрос, со стоном потребовал ответа мельник на свой вопрос.
-Ты же сам хотел увидеть меня!?
-Но я же хочу увидеть тебя здесь, вблизи!
-Тебе что? Разве вчерашнего показа было мало? Я и так себе очень многое позволила! Вот оказывается, как человек умеет быть благодарным!
А ещё – мы с душой!- и она в гневе так сильно ударила хвостом по воде под колесом, что Мефодий испугался за его исправность.
-Да прости ты меня Христа ради! Устал я от твоих тайн!
-А я устала от твоих извинений! Уж слишком часто вы люди их просите друг у друга, совершенно не придавая важности и значению этому слову!
Вам, что обидеть, что извиниться, абсолютно одинаково ценно, как и бесценно! Играете с этим словом так же беспечно, как мы с утопленниками!
-Подожди, подожди! Что ты смыслишь в нашей человеческой жизни-то?
-Не хочу я вашей человеческой жизни! Скучная она у вас! Много обижаете вы друг друга! Что-то всё делите и делите!
-Тебе-то откуда это известно?
-Глупенький ты! Да из разговоров ваших же мужиков!
-Выходит, что вам в вашем подводном царстве нечего делить?!
-Да! Мы же только пищу делим!
-И мы делим только пищу!
-Ой, мельник, не правда твоя! Вы не только из-за пищи ссоритесь! Вы ссоритесь из-за всего, что вам нужно и не нужно!
-Надо же! С тобой не соскучишься! И где это ты только всего этого по- наслушалась!
-Я же сказала! Ваших мужиков же и наслушалась!- как бы с иронией, спокойно ответила русалка.
-А скажи мне, мельник, отчего это дочка твоя старшая по вечерам по берегу реки грустная ходит?-
Вздрогнул Мефодий и, немного заискивающе, тревожно, но тихо спросил:
-Как это в задумчивости ходит! Да отродясь никуда она у нас не ходит! А на берег реки тем более! Нечего ей на берегу делать!
-Наивный ты, мельник! Плохо ты нас, женщин, знаешь!
-Кого, кого я плохо знаю?! Вас, женщин? Но ты-то ведь не женщина! И даже не человек!
Что не человек, это верно! Но, что я – женщина, ты сейчас сам это признаешь! А не ты ли каждое утро бежишь тайком от семьи ко мне! Что тебе от меня надо, а!? А не ты ли все глаза просмотрел на воду, лишь бы меня увидеть?
А это из-за чего всё у тебя?! Значит, чем-то я тебе интересна стала!? Что теперь ты на это скажешь?- и русалочка не спеша, поводила под водой возле колеса своим хвостом.
Мефодий определил эти движения по взволновавшейся воде.
-Вот попался, так попался! – растерялся мельник.
-Русалочка! А когда ты видела мою дочь на берегу реки?
Да она давно уже там бродит! Часто по сторонам глядит! Со своего дома глаз не сводит! С молодым человеком встречается она! Что это у них?
-А я откуда знаю, что это у них!?
-Слышала я, что любовью такие встречи зовутся! Расскажи мне про эту любовь! Уж очень мне это интересно!
Что она делает, эта любовь? И зачем она людям нужна? Узнаю, может и мне пригодится!
-Да что ты, что ты! Зачем тебе–то это знать надобно! Ты, я вижу, и без этой напасти хорошо живёшь! Даже я тебе немного завидую!
-А ты иди ко мне! Места и тебе у нас хватит!- тихо засмеялась русалка.
-Заманчивое предложение! Спасибо, голубушка! Но, уж лучше я здесь под солнцем пока поживу ещё немного! Мне и на земле хотя и не уютно, но и не плохо!
А вот за дочку спасибо тебе! Большое спасибо, что доглядела!
-Ну, так как же насчёт этой штуки, что любовью зовётся?
Да погоди ты! Не до любви мне сейчас! Попробую позднее объяснить! Не серчай на меня! За дочками приглядеть надо! Не ровен час, погубит она их, эта любовь! Ох, погубит! Чует моё сердце, быть беде!
- Она что, эта любовь, злодейка?!
-Ещё бы, такая злодейка! Чуть не доглядишь и отворяй ворота, она сама к тебе во двор бес спроса на всех чертях въедет!
-Но, я ни разу не видела и не слышала, чтобы любовь на чертях каталась?
- Зато я не только слышал, но и сам лично это злодейство видел!
-Может, я, чем твоей дочери помочь могу! Ты только скажи!
-Господь с тобой! Спаси пресвятая Богородица! С этим мы сами, по-семейному, управимся! Полюбовно, значит! Полюбовно!- Поспешно закрестился Мефодий, представив, на какую помощь русалки может рассчитывать его семья.
Вспомнил при этом, что много лет назад, она уже «помогла» его отцу.
Они так увлеклись беседой, что очнулись от разговоров, услышав тревожный скрип быстро открывающейся входной двери мельницы.
-8-
На этот раз сыновья быстрыми шагами прошли прямо к водяному колесу.
Ничего, кроме возившегося, как ни в чём не бывало возле мешка с зерном, отца и бурного всплеска воды под колесом, они не увидели. На всплеск воды они не обратили никакого внимания.
В этот день работы было много, и домой усталые мужики пришли поздно.
Но ещё долго мельник скрипел половицами, прохаживаясь по большой избе, изредка поглядывая на дочерей. Не найдя подходящего повода для разговора с ними, он усталый и измученный собственными мыслями и предположениями лёг на кровать и незаметно для себя заснул.
Вздрогнул Мефодий от скрипа половиц.
-Ты куда это?- Тревожно и быстро прохрипел он промелькнувшей мимо него чьей-то тени.
-На двор я, батюшка! По нужде!- Услышал он голос старшей дочери.
-Аааа … а!- снова прохрипел отец и перевернулся на другой бок.
Лёжа лицом к стене, он стал покрываться мелким бисером пота от поразившей его мысли.
-Ага! На двор, значит! Это мы сейчас поглядим, на чей же это ты доченька двор приповадилась по ночам ходить! Погляди … ииим!- осенило его в раз.
Как ошпаренный, отец быстро оделся и, шагнув через порог, окунулся в ночную мглу. На небе светились яркие, яркие звёзды.
Мефодий сразу же направился по направлению к реке. Привыкшие к темноте глаза, через несколько минут увидели в пяти шагах от себя стоявшие на берегу два силуэта.
Они стояли тесно прижавшись друг к другу, взявшись за руки. В ночной тишине, не помня себя от ярости, отец с силой схватил пятернёй дочку за длинную косу и дёрнул на себя. От неожиданности и испуга дочка упала на землю и неистово закричала.
-Ах ты, стерва! Семью позорить! Меня позорить! Ни чести! Ни совести в тебе нет! А ну марш домой!- в гневе он повернулся лицом к тому, кто был рядом с дочкой. Но ночная тьма надежно скрыла быстро удаляющийся силуэт юноши.
-А ну, домой! И чтоб ни шагу из дома без моего на то ведома! Оказывается, все об этом знают! Даже рыбы! Рыбы и те знают!
Выходит только я один, дурья моя голова, ничего не знаю! Ну, дочка! Ну, дочка! Осчастливила отца! Ох уж осчастливила, так осчастливила!- Кричал он, задыхаясь в ярости от обиды, вслед убегающей домой дочери.
-9-
Целую неделю от стыда Мефодий не подходил к колесу. Обида, боль, отчаяние и горечь, смешавшись в единый ком, затмили в нём все чувства и рассудок.
Работал он сосредоточенно и, молча. Почти всю работу брал на свои могучие плечи, отталкивая сыновей без объяснений.
Целую неделю землистый цвет лица не менял своей окраски, ни под каким предлогом.
Мельник по лицам сельчан хорошо понимал, что произошло непоправимое. Село знало всё, что случилось в его семье.
-Не уберёг! Не доглядел! Как же это я так! Что же делать то теперь? Дочка то, оказывается на сносях уже! И сарафан уже не помогает!
Да как же это я так раньше-то не замечал?! Ведь вот-вот ворота дёгтем намажут!?- Веером вились в голове назойливые мысли.
-Русалочка! Что же делать – то мне? Каким крестом креститься?
- Да! Трудная у тебя задача с такими-то порядками! Ох, и любите же вы люди краски сгущать! Нет бы по – простому! Ведь дитё же будет у дочки! Матери с отцом в радость! А ты горем это называешь!
Не путевые вы какие-то! Разве внуки могут быть горем? Новое потомство! Новые радости! Какие уж тут могут быть печали?- тихо успокаивала мельника подводная хозяйка мельницы.
-Да позор же это! Не принято так у нас, у людей! Не по - Божески всё это и не по-человечески! Гулящей ведь все её за это зовут! Замуж никто не возьмёт!
-Горе мне с вами с людьми! Так вот из-за чего девушки–то к нам приходят?! Оказывается, их собственные родители так благословляют! Не знала я этого! Не знала! Со стороны поглядеть на вас, так вы хуже животных!
-Ну, ты, говорить говори, но не заговаривайся!
-Нет, Мефодьюшка, это вы заговариваетесь! До того заговариваетесь, что собственных детей убиваете не понятно за что!
Правду я говорю! Животные своих детей жизни достойно учат! И от себя не отвергают!
-Да не отвергаю я дочь свою! Не отвергаю! Люблю же я её! Очень люблю! Только вот от людей–то стыдно!
-За что стыдно! А сами люди, откуда появились?!
-Не по закону всё это! Не правильно!
-Что не правильно? То, что вас не спросились?
-Запутала ты меня совсем! Голова вовсе ничего не варит!
-А ты иди домой, отдохни! Как у вас там говорят: - Утро вечера мудренее!- Так кажется?
-Да так конечно, всё так!
-Темно уже! Мне пора на прогулку выплывать! Выходит это и есть то самое, о чём ты мне так и не смог разъяснить! А жаль!
-10-
Наутро, подойдя к шлюзу, Мефодий увидел на берегу свою старшую дочь.
Ксюша лежала с закрытыми глазами и мило улыбалась утреннему рассвету. Её юное мокрое тело плотно облегал новый мокрый сарафан.
Одна её рука была подложена под голову, и было такое ощущение, что дочка ещё спит и видит приятный, приятный сон.
Могилу для дочери Мефодий с сыновьями выкопал возле могилы своего отца.
На сороковой день после похорон дочери, рано утром к мельнице медленно брёл белый, как «лунь», сильно сутулясь, старик. Привычным жестом он открыл мельницу и машинально выполнил то, чему научил его когда-то отец.
Подошёл к водяному колесу и тяжело опёрся на перила из жерди.
-Что? Довольна! Теперь ты знаешь, что такое любовь? Что молчишь-то? Отвечай мне!- и он, перегнувшись, сильно навалился на жердь. Старая жердь, не выдержав веса, треснула пополам.
И, мельник, потеряв равновесие, сорвался на большие деревянные лопасти со скрипом вращающегося водяного колеса.
С потоком воды колесо быстро уносило его в царство загадочной и манящей русалки. Туда, где в последний миг падения Мефодию показалось, что там, наверное, действительно чем-то жизнь лучше.