-- : --
Зарегистрировано — 120 952Зрителей: 64 227
Авторов: 56 725
On-line — 3 506Зрителей: 673
Авторов: 2833
Загружено работ — 2 086 952
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
В метро часть 2
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
01 мая ’2022 
10:55
Глава 1
Второе убийство повергло жителей вагона метро в еще больший шок, чем первое. Теперь становилось понятно: убийца преследует свои личные цели, совершая эти страшные злодеяния. Нет ничего более важного, чем жизнь человека, но, когда кто-то решает забрать ее – тогда и становится понятно, что не для всех. Никто не в праве считать себя хозяином мира и решать: кому жить, а кому нет, если ты, конечно, не князь мира сего. Ужас охватил все пространство вагона метро. Люди еле находили слова, чтобы общаться или хотя бы перекинуться одной или двумя фразами друг с другом. Трудно поддерживать другого, когда своя единственная жизнь находится под угрозой…
Писатель Иван Суворов все еще сокрушался по поводу своей ошибки. Никак нельзя было подозревать математика и теперь, когда он мертв, это становится особенно очевидно. Ошибиться можно по-разному: во-первых, мелкая ошибка, которая не несет за собой никаких последствий, во-вторых, ошибка среднего порядка, когда она повлияла незначительно, в-третьих, ошибка, повлекшая серьезные последствия – смерть человека.
Писатель все еще не понимал, как он мог так лопухнуться:
- Бес попутал. Как я мог не заметить, что математик не убийца, а будущая жертва? Не так просто расследовать преступления в живом, меняющемся мире в режиме онлайн. Одно дело писать детективы, где ты сам заказываешь музыку: придумываешь сюжет, обозначаешь мотив и наделяешь убийцу и жертву определенными качествами характера. Там в своем тексте – ты бог, а здесь кто-то другой пишет свою историю и о ней ты не имеешь понятия. Куда заведет сюжет? Какой мотив движет преступником? Зачем он убивает?
Он сидел на своем месте и смотрел на копошение людей, они словно муравьи пытались построить микромир в этом вагоне, но из этой затеи вряд ли бы что-нибудь получится.
- Какое следующее действие совершил бы мой герой на страницах книги? Может еще раз опросить людей? Да, точно! И провести медицинскую экспертизу – врач же есть в вагоне! Может она как-нибудь подтолкнет меня к разгадке этого дела, может что-нибудь найдет…
Раздумья писателя прервал военный:
- Все сидишь? Сколько можно бездействовать?
- А что ты мне предлагаешь? Обвинять всех подряд? Я уже одного обвинил, а теперь он мертв.
- Ну ошибся ты. С кем не бывает? Но если ты сдашься – лучше никому не будет.
- Я сейчас сбит столку. Не знаю…за что можно зацепиться?
- А ни за что цепляться не надо. Есть же подозреваемый, - Игорь Чернов указал рукой в сторону бандита, - выбей из него признание и все будет хорошо.
- Я не уверен, что он убийца. Слишком это странно…
- Что значит не уверен? А кто еще из присутствующих мог совершить такое зверское преступление. «Конвоиры» уже допросили его. Японец мне передал, что он сидел за убийство. Страшный человек…
- Нельзя обвинять человека за прошлые поступки. Тем более, когда он понес наказание за них.
- Вань, я уже сомневаюсь в том, что правильно поступил, когда выдвинул твою кандидатуру на роль сыщика. Какой-то ты нерешительный. Все сидишь, думаешь, но так и ничего не родил…
- А чего ты от меня ждал? Я не Шерлок Холмс и не Эркюль Пуаро. У меня нет опыта расследования убийств.
Игорь с сочувствием посмотрел на друга и сказал:
- Ничего. Не расстраивайся. Я все еще в тебя верю. Что ты придумал, Вань? Какой следующий шаг?
- Хочу попросить доктора провести криминалистическую работу. Может что-нибудь раскопает, а то совсем не за что уцепиться…
- Хорошая идея, но…
- Но я всего лишь терапевт! – вклинилась в разговор Людмила Семеновна, - извините, что вторгаюсь без разрешения, но проходила мимо и услышала…я не смогу вам помочь: у меня нет ни навыков, ни нужного оборудования для такой работы.
- Людмила Семеновна, это очень важно. Вы не могли хотя бы попробовать, ведь навыков в этом у вас все же больше, чем у любого из нас? – попросил писатель.
- Даже не знаю. Я, конечно, могу попробовать, но ничего не обещаю. Все, что я смогу это сделать поверхностный анализ…
- Спасибо. Осмотрите оба тела, пожалуйста. Мне это очень важно. Может вы что-то сможете рассказать о характере убийцы или о том, как он совершает свои преступления.
Людмила Семеновна удалилась. Игорь спросил:
- Ты серьезно думаешь, что терапевт обладает нужными навыками?
- Я уже не знаю. Хватаюсь за последнюю соломинку. Если произойдет еще одно убийство, то какой я сыщик после этого! Какой из меня тогда следователь?
- Не кори себя! Ты делаешь, что можешь. Никто из присутствующих не сделал бы эту работу лучше тебя, поэтому я выдвинул твою кандидатуру. Ты самый смышленый здесь…
- Спасибо, друг! Мне важна твоя поддержка. Если бы не ты, то не знаю, что бы я делал. Мне нужен человек, которому я мог бы безоговорочно доверять и это ты! Ты всегда приходишь на помощь, когда я нахожусь в безвыходной ситуации. Ты хладнокровно действуешь тогда, когда нужна светлая голова. Даже если ты уверен, что бандит и есть убийца, может быть, но доказательств пока у нас нет, поэтому мы не можем обвинить человека без доказательной базы. Ты согласен?
- Доказательства можно выбить из него?
- Это негуманно…
- Выбить из него признание? А как он выбивал из людей сведения? Не знаешь?
- Догадываюсь…
- Он пытал их, угрожал смертью близких, давил на них…, и ты после этого будешь говорить о гуманности?
- Но мы же не звери! Мы не можем скатываться на уровень животных…
Игорь Чернов задумался. После минуты раздумий он сказал:
- Да, наверное, ты прав. Мы должны быть людьми и не скатываться на примитивный уровень, но что-то мы можем сделать?
- Сейчас имеет смысл дождаться осмотра тел и выслушать вердикт доктора – это единственное, что мы сейчас можем сделать.
- Жаль. Мне казалось, что мы уже близки к развязке, а теперь не уверен в этом.
- Прошу тебя, не пори горячку! Подождем заключение врача, а потом будем думать, что нам делать дальше…
Подполковник кивнул и сказал:
- Хорошо. Пойду пока поболтаю с «конвоирами».
Игорь ушел, и писатель опять остался со своими мыслями наедине. Он вспомнил много детективных историй о которых читал в свое время и ни одна не была похожа на нынешнюю, реальную детективную историю. Если бы у него с собой была курительная трубка, то он определенно бы закурил, но так как он два года назад бросил курить, то и не возил с собой ни трубку, ни сигареты…
Хотя, по правде говоря, иногда в тайне от подруги он покуривал, но только когда ему надо было ночью работать и очень хотелось спать, тогда он выкуривал свою сигарету и сон уходил. Так он написал немало рассказов и романов. Правильное и умеренное использование кофеина и никотина не приведут к ужасным последствиям, они вредны в неограниченных количествах, а Иван никогда не перебарщивал, он строго-настрого запретил себе курить больше трех сигарет в сутки и следовал этому закону…
Однажды, его девушка Дина учуяла запах табака и устроила серьезный скандал, но Иван, привыкший к истерикам своей подруги, не стал оправдываться, а просто выждал, когда буря утихнет, молча обнял ее. Дина не смогла устоять от такого уверенного поведения друга и скандал был окончен, едва начавшись. В тот момент Иван казался себе «агентом 007», не менее…
Он резко вернулся в реальность. Воспоминания отвлекли его от дела, такое иногда случалось. Нужно было думать о главном, а мозг предательски переключается на какие-то воспоминания, которые сейчас неважны.
Иван Суворов твердо решил пойти и пообщаться с бандитом, допросить того и может узнать правду, но к нему подошла Людмила Семеновна:
- Вы знаете, я провела осмотр тел и выявила интересную закономерность…
- Подождите секунду, - попросил Иван и свистом позвал Игоря к себе.
Игорь подошел, и Иван попросил доктора продолжать:
- Ну так вот, я провела криминалистическую экспертизу, если это можно так назвать. Хорошо, что у меня в памяти остались навыки, полученные в бытность студенткой медицинского вуза.
- Не тяните, Людмила Семеновна, - попросил Игорь Чернов, - что вам удалось выяснить?
- Мне удалось выяснить, что убийца один и тот же человек.
- Из чего следует такой вывод? – спросил Иван.
- Первой жертве перерезали глотку и сделал это левша, потому что порез был произведен справа-налево, а так бы сделал только убийца-левша. У второй жертвы удар в область сердца нанесен слева-направо и это тоже свидетельствует о том, что убийца левша…
- Вы уверены? – спросил писатель.
- Абсолютно. Но больше мне ничего выяснить не удалось. Единственное, что можно еще сказать: убийца – физически крепкий человек и скорее всего мужчина.
- Это почему?
- Для того, чтобы пробить грудную клетку (как у второй жертвы) требуется физическая сила…
- А вон та женщина могла бы совершить убийство? – спросил писатель, указывая на женщину из племени.
- Она довольно крепкая. Думаю, что могла. Сил ей не занимать. Они…эти первобытные люди наделены недюжинной силой.
- Значит все же не только мужчина мог нанести смертельную рану?
- Я бы сказала так: убийца крепкий человек и левша. Это мой медицинский вердикт.
- Интересно. Спасибо большое, Людмила Семеновна. Вы нам очень помогли. - сказал Иван Суворов.
Доктор ушла. Военный и писатель остались вдвоем.
- Вот ведь как! – воскликнул Игорь, - убийца левша!
- Это знание может сократить круг подозреваемых. Уже хоть что-то…
- Что собираешься делать?
- Надо проанализировать ситуацию. Ты не видел: никто не выдал в себе левшу?
- Как-то не обращал внимание. Если мы спросим в лоб…
- Преступник хитер. Он не выдаст себя…
- Постой! А бандит? Пойдем за мной.
Игорь потащил Ивана за собой в тот угол вагона, где под «конвоем» находился главный подозреваемый.
- Опять пришли надоедать мне? – отозвался Василий Ермаков.
- А это уже зависит от тебя! – ответил военный, - ты правша или левша?
- А что это так важно?
- Отвечай, когда тебе задают вопросы!
- Левша я и что с этого? Это делает меня еще более подозрительным?
- О да! Теперь-то ты, голубчик, не отвертишься! Убийца – левша и наш главный подозреваемый – тоже. Что скажешь, Иван? Все ведь сходится…
Иван грустно вздохнул, но крыть ему было нечем. Он ответил:
- По всей видимости, убийца – Василий Ермаков. Все сходится. И расположение его в вагоне на моменты отключения электричества. И то, что у него криминальное прошлое. И даже то, что он - левша.
Глава 2
В это время в вагоне произошел конфликт интересов.
- Что вы имеете в виду, когда говорите, что человек сам делает свою судьбу? – спросил священнослужитель Владимир Постнов.
Бизнесмен отвечал:
- А что не понятно? Пока ты действуешь, идешь к своей цели, невзирая на преграды, ты можешь добиться многого.
- Под этими словами вы понимаете зарабатывание денег, получение должности, то есть вы предполагаете, что для человека нет ничего важнее социального статуса. Я бы поспорил. А как же Бог? Как же служение?
- Какой Бог? Кто его видел? Кому служить? Жить надо в реальности и ставить адекватные цели, которые возможно достичь, а не ваше эфемерное понятие – «бог».
- Вы заблуждаетесь. Вы очень сильно неправы! Есть тысячи признаний людей, познавших Бога и этот опыт, был наиболее реальным, чем вся эта суматоха с зарабатыванием денег.
- Вы-то сами, отец, бедствуете? Плохо живете? Да у вас денег больше, чем у всех ваших прихожан вместе взятых, разве не так?
- Конечно нет. Я не бедствую, слава Богу, но и в роскоши не живу. Все излишки я отсекаю. Пользуюсь только тем, что необходимо мне для жизни.
- Не верю вам! Не верю в бога!
- Думаете, что вы один такой? Я встречал еще более состоятельных людей, которые не верили, но в итоге сами пришли в церковь и уверовали. Когда у вас начнутся проблемы с бизнесом или в семейных отношениях, тогда вы сами придете…
- Не дождетесь! Никогда не приду в вашу богадельню!
- Не надо богохульничать. Успокойтесь. Я же на вас не давлю. Просто мой опыт подсказывает, что такое может случиться. Вы и понятия не имеете, что такое – общение с Богом, познание его и служение…
- К своему счастью я еще не выжил из ума, но если еще пару часов здесь посидим, то я не только в бога, но и в инопланетян поверю.
- Это вы пока так говорите…
- Нет, я всегда стоял на своих позициях твердо. И я не поменяю ее в этот раз, как бы вам не хотелось привлечь меня на свою сторону.
Священнослужитель уже с большим трудом сохранял спокойствие. Он заметно разгорячился, покраснел, его нижняя губа немного подрагивала. Владимир Постнов сказал:
- Я не в секте состою и мне нет никакого значения: поверите вы в Бога или нет. Но моя задача постараться направить вас в нужную сторону. А правильная сторона – это путь спасения. Пока вы всего лишь заблудшая овца, но вы отчаивайтесь – вас таких много, которые думают, что они самые сильные и умные, но в моих глазах просто неразумное дитя, которое еще не определилось на какой стороне бушующей реки ему стоять. Толи на одном берегу, толи на другом. С одной стороны все пороки и страсти, а с другой свет и чистота…выбирайте сами.
- Это я-то овца заблудшая?! – закричал Виктор Пелястров, - ты кто такой, чтобы меня оскорблять? Я один из самых успешных бизнесменов страны. Мое состояние составляет…
- Что вы замолчали?
- Не важно. Я хотел сказать, что я богат и состоятелен, меня все уважают и пытаются понравиться или угодить.
- В этом нет ничего удивительного. Многие люди не знают, что человекоугодие – большой грех. Вы мне ответьте на одни вопрос: вы правда думаете, что после смерти сможете забрать свое состояние в мир иной?
- Какой еще мир?
- Мир, в который попадаю души, после смерти тела.
- Я в это не верю. Я считаю, что если тело умерло, то прекращается и жизнь. Я не верю в загробное царство.
- Я так и думал. Прости, Господи! Как же вы объясните опыт людей, побывавших одной ногой на том свете? Ведь они очень ярко и четко описывают, то что видели себя со стороны, лежащего на кровати, видели свет, кто-то видел ангелов. Этот опыт не переубедит вас?
- Им это просто приснилось. Это же так очевидно. Человек умирает, он уже ослаб и становится очень чувствительным ко всему…
Священник был почти в ярости. Давно ему не попадался такой наглый атеист. Если с одними «неверующими» было проще, то с амбициозным бизнесменом было совсем сложно. Владимир Постнов достал из кармана рясы платок и вытер лоб, вспотевший от напряжения. Он погладил бороду, поправил большой крест на груди и был готов сражаться с неверием дальше. Он спросил:
- Виктор, а вы думаете, что заработанное состояние, ваши дома, вилы, автомобили и самолеты – перейдут с вами в мир иной? Ради чего столько усилий? Вы же не возьмете это с собой…
- Никто не знает, что там…
- Ошибаетесь. Мы знаем. Жизнь вечная – вот что ждет всех верных и чистых учеников Слова Господнего.
- Это вряд ли. Откуда вы это знаете? Доказательств нет.
- Мы знаем.
- Я думаю, что нужно жить сейчас, получать удовольствие от жизни, жить на полной скорости. Жизнь дана, чтобы наслаждаться плодами своего труда. Вот у меня есть деньги – я их заработал, а потому я имею право жить так, как хочу. Я же не украл эти деньги у государства…
- Я почти уверен, что такие деньги невозможно заработать честным трудом. Вы никого не обманывали? Никого не предавали? Вы не смотрите, что я в рясе. Я прекрасно знаю: как такие дела делаются и как люди становятся состоятельными настолько, что могут себе позволить купить почти все…
- Что же вы, отец, не сколотили, если знаете, как?
- Моя вера мне не позволяет. Бог уберег меня от излишней роскоши и дал мне то, что необходимо…
- Но ты не живешь в бедности, как многие твои прихожане? Я видел на чем ездят священники, как они живут, как проводят отпуск. Не тебе говорить о том, что деньги – зло.
Священнослужитель очень расстроился от этих слов. Он молча отошел от эпицентра спора и сел на свое место. Он достал из сумки очки и молитвенник и стал почти беззвучно что-то читать, лишь его губы подергивались, слышно ничего не было…
- Отец! – крикнул ему Виктор Пелястров, - нечем крыть? Что вы так расстроились, если это неправда?
- Оставьте его в покое! – вмешалась дама с собачкой.
- Но я же прав!
- Ваша правда только ваша. У каждого из нас она своя.
Дама с собачкой подошла к священнику и спросила:
- Вы как, батюшка? Может позвать врача?
- Нет, спасибо милая! Не надо врача. Я в порядке. Сейчас немного посижу, помолюсь, и буду как новенький. Молитва очищает и дает силы.
- И часто вам приходится защищать свою правду? Много таких монстров, как этот! – спросила дама с собачкой и махнула рукой в сторону улыбающегося бизнесмена.
- Довольно много, к сожалению. Но я всегда иду до конца. Мне часто не хватает смирения. Я участвую в телевизионном шоу, где священнослужитель должен на основе своего опыта и знаний убедить атеиста в том, что путь людей верующих – правильный и единственно верный.
- Получается?
- Да, я очень упертый в этом вопросе. Мои наставники приучили меня к ортодоксальному пониманию всех вопросов. Могу до победного отстаивать позицию церкви, но сегодня я не в той ситуации. Трудно мне, воздуха не хватает.
- Но вы, наверное, привыкли к нехватке воздуха. В церкви всегда мало воздуха во время службы. Ладан, кадило…
- Вы правы, милая моя, но к этому я привык, а вот сидеть третий час под землей мне уже тяжело…
- Расскажите о своем детстве? Как вы пришли к Богу? Или кто вас привел в церковь?
- Родители отдали меня в воскресную школу. Я очень не хотел – маленький был. Я хотел только гулять, играть…но они отдали меня в руки моего первого учителя – Андрея – он был человеком, умеющим так преподать Слово Божье, как никто другой. Мы с ребятами просто заслушивались на занятиях и с определенного момента заинтересовались: что да почему?
Священник вздохнул и продолжил:
- В обычную школу я тоже ходил. Учился хорошо, но не без прогулов. Я с четвертого класса уже твердо был уверен, что пойду дальше в семинарию и буду изучать Слово Божие, а потом обучать этому других. Учеба была увлекательной. Я с большим удовольствием вспоминаю те времена.
- А как ровесники относились к этому не самому очевидному выбору – пойти в семинарию?
- Нормально. Не все, конечно. Кто-то издевался, кто-то смеялся, даже побить пытались, но я не был хилым парнем – дал отпор. Но большинство приняли мой выбор, в том числе и родители…
- Быстро вы прижились к этой среде?
- Да, моя карьера пошла в гору почти сразу. Я сейчас протодьякон Мытищинской епархии. Я строго соблюдал все правила и это поспособствовало моему продвижению, но это не главное – какой у тебя чин. Самое важное быть честным перед Богом и людьми. Был у меня случай…
Дама с собачкой внимательно и любопытно посмотрела в глаза священнику. Отец Владимир потупил взор, но вскоре продолжил:
- Есть черное пятно на всей моей жизни. После одного празднества я сел за руль автомобиля пьяным. Мы перебрали тогда с друзьями. Вино уж слишком было хорошо, но мне неожиданно позвонили по личной просьбе, и я не мог отказать, поэтому поспешил. Меня остановили сотрудники ДПС. Скандал тогда был большой. Водительских прав меня лишили сразу, но самое страшное было то, что встал вопрос о моем исключении из церкви…
Священнослужитель сглотнул слюну и продолжил:
- Хорошо, что никого не сбил, а то бы не простили точно. Я сильно раскаиваюсь в этом деянии до сих пор…
- Значит вас не исключили?
- Нет, за меня заступились. Я был уважаем в церкви, за мной не было замечено ничего дурного ни до, ни после того проступка.
- Это славно. А что насчет семьи? Вы женаты?
- Да! – сразу повеселел священник, - у меня прекрасная жена и трое детей, два мальчика и одна девочка – прекрасные создания, просто ангелочки. Когда мое сердце посещают плохие мысли, то я спасаюсь думами о них.
- А есть у вас, Отец, какая-нибудь отдушина? Какое-нибудь хобби? Или вы все время проводите на работе и с семьей?
- Времени свободного крайне мало, но, когда удается я пишу музыку на стихи великих поэтов, а потом исполняю под гитару и выкладываю в интернет. Я когда-то пел в церковном хоре, а потому любовь к пению у меня издавна…
- И как? Пользуются популярностью ваши песни?
- Скорее моя личность. Я же говорил, что участвую в различных шоу на телевидении, а также я веду активную жизнь в интернете, у меня немало подписчиков…потому и песни мои тоже знают и слушают – это моя отдушина, если можно, так сказать.
- Вы особенный человек! – сказала дама с собачкой, - с вами очень интересно.
- Спасибо, что провели со мной душеспасительную беседу. Обычно я это делаю, а сегодня вы взяли на себя эту роль.
Дама с собачкой улыбнулась, погладила своего мопса, который сладко спал и отошла в сторону.
Бизнесмен Виктор Пелястров после ссоры со священнослужителем тоже находился не в лучшем расположении духа. Сорокалетний мужчина сидел на одном из пассажирских мест вагона и смотрел на свои дорогие итальянские туфли, его черные волосы были зализаны назад, а серые глаза поблекли. Мужчину не радовали ни хорошо скроенный синий костюм, который он купил у одного модного модельера, ни часы «Сейко», которые раньше приносили ему удачу в делах. Когда-то он получил их в подарок от своего бизнес-тренера и с тех пор, имея множество различных часов, на все важные переговоры он надевал именно эти памятные часы. Повод для грусти был: его важные переговоры с инвестором не состоялись, а значит контракт не будет заключен, а это значило только одно – задержка бизнесмена в роли миллионера, хотя по своим амбициям он стремился на самый верх – в когорту миллиардеров.
Его неудавшаяся встреча может ему потом очень сильно аукнуться. В бизнесе на высоком уровне нет мелочей. Его партнеры могли подумать, что Пелястров – человек несерьезный, на встречу не явился, обещание не держит, тогда зачем с ним иметь дело, если таких амбициозных предпринимателей много, если не сказать избыточно…
Виктор сидел и вспоминал свою жизнь – этот процесс представлялся ему наиболее важным в тех условиях, в которых он вынужденно оказался. Он уже давно продумал свою извинительную речь перед партнерами (по секрету: они его вряд ли простят), поэтому мог подумать и о себе любимом. Жизнь его представляла собой череду взлетов и падений, как и жизнь любого человека, но ставки на пути Пелястрова были выше, гораздо выше. Синусоида его жизни была шире. Если он падал, то больнее, если взлетал, то выше. Он не боялся идти на риск – эта черта выделяла его из серой массы его коллег, которые тоже хотели добиться успеха в предпринимательской деятельности, но рисковать своей головой никто не захотел…
Раздумья бизнесмена прервал военный Игорь Чернов. Он уже давно сидел рядом с угрюмым человеком и ждал: когда тот его заметит.
- Чего пригорюнился, супермен? Все паришься из-за несостоявшейся встречи? У тебя таких миллион еще будет. Какие твои годы, еще наверстаешь.
Пелястров покачал головой и ответил:
- Нехорошо так подкрадываться к человеку, особенно такому как я.
- А что в тебе особенного, чего нету в других?
- Встреча была крайне важной и такой больше не будет. Судьба не дает второго подобного шанса, - как будто проигнорировал вопрос Виктор, - я не попал в бизнес-рай и больше не попаду туда никогда, хоть и очень хотел.
Бизнесмен еще раз посмотрел на свои туфли и ответил на предыдущий вопрос:
- Особенного во мне ничего нет, кроме одного…
- Чего же?
- Я, как и все, ставлю себе цели, но только большие, самые большие цели. И еще: я всегда добиваюсь результата, даже когда другие уже не могут и сдаются.
- Как же ты этого добиваешься? Есть какой-то секрет успеха? Курсы что ли прошел в интернете по повышению квалификации?
- Ничего смешного здесь не вижу. Никакие курсы я не проходил. У меня были хорошие учителя и я взял от них максимум, ничего не упустил…
- Кстати, давай поговорим о твоей жизни. У нас уже это принято, когда становится невыносимо и тяжело, то нужно кому-нибудь рассказать свою историю…
- У кого это у нас? Не слышал ничего подобного.
- У всех, кто застрял в этом проклятом вагоне. Многие уже поделились своими историями. Может пора и тебе?
- Нет настроения рассказывать тебе что-то…
- Считай, что это твоя очередная цель. Иди к ее достижению.
- Это не цель. Нет никакой выгоды, чтобы стараться идти к ней.
- Выгода есть!
- Какая же? Мне очень интересно.
- Ты сейчас в трудной психологической ситуации. Фактически ты в яме. Даже со священником повздорил. А поговорив со мной тебе полегчает – это как к психологу сходить.
- Чего-то у меня не вызывает доверия такой психолог. Как бы сеанс не кончился бедой.
- А это уже от тебя зависит и от твоей честности.
- Сам-то рассказывал уже кому-нибудь историю? Что-то я не припомню, чтобы ты откровенничал с кем-либо.
- Нет, еще не рассказывал. Я привык разным передрягам и потому в психологическую яму еще не упал. Но когда придет время обязательно расскажу и свою историю. В мельчайших подробностях, как и следует. Отвечу на все вопросы и претензии…
Бизнесмен поднял глаза на военного и нехотя согласился пройти сеанс «терапии»:
- Хорошо, давай.
- Что? Согласен?
- Попробую. Только о личном я все равно промолчу.
- Это твое дело. Я буду тебя направлять в твоем рассказе. Начинай с детства…
- В детстве я был ловким ребенком. Любил подвижные игры во дворе: салки, казаки-разбойники, прятки…
Пелястров недоверчиво посмотрел на военного и продолжил после того, как тот одобрительно кивнул:
- Учился средне. Были и тройки, и пятерки. В школе я не выделялся какими-то навыками, но родители мои были обеспеченными людьми. Отец был директором завода тяжелой промышленности, а мать – известной в городе швеей, к ней приходили известные люди и просили сшить какой-нибудь стильный наряд. Для матери, которая была наделена вкусом и мастерством, это было главным делом жизни. Поэтому, как понимаешь, в деньгах нужды у нас не было…
- У тебя есть братья или сестры?
- У меня был брат. Старший, но он исчез, когда мне было семь лет. Я его почти не помню. Говорят, что он утонул во время одной из своих поездок в Карелию.
- Что было дальше? Наверное, в такой семье все предопределено заранее? Вся жизнь расписана на десятилетия вперед…
- Примерно так. Я уехал из дома в Оксфордский университет. Тогда и началась моя жизнь. Первый год и присматривался, и робел, но вскоре изучил расклад сил: с кем выгодно дружить, а с кем лучше не иметь ничего общего. К четвертому курсу я был самым крутым повесой на своем факультете, девок у меня было много и денег тоже. Каждые выходные мы собирались на квартире одного моего друга и отрывались по полной программе…
- А учеба? Забросил?
- Нет. Я отлично учился. Мне мои гулянки не мешали быть на хорошем счету у преподавателей. Я окончил университет с высшими баллами по всем предметам. Сил тогда хватало на все. Я везде успевал и ждал, когда выпадет шанс начать свое дело…
- Что за дело?
- На пятом курсе я твердо решил, что выберу себе отрасль туризма и начал собирать информацию и мониторить рынок. Сначала я хотел строить бизнес в Англии, но потом отец убедил меня вернуться…
- Значит, ты после окончания Оксфорда начал свое дело?
- Не совсем сразу. Пару лет я просто отдыхал и готовился. Я посетил почти все страны Европы и не только, а потом уже начал свое дело…
- И как? Успешно?
- А ты не видишь?
- Я имею в виду: сразу дело пошло на лад?
- Почти сразу. Я уже отлично знал этот рынок и преуспел быстро. На меня сейчас работает больше двух сотен людей и мой бизнес является лучшим в этой сфере в нашей стране. А я почти миллиардер…
- Опять ты о своей неудаче. Хватит ныть!
- Ты не понимаешь…это была встреча всей моей жизни, больше такой не будет.
Виктор Пелястров снова опустил голову и начал рассматривать свои итальянские ботинки.
- Что ты там нашел? Тараканов? – спросил, смеясь Игорь Чернов.
Бизнесмен не ответил.
- Рассказывай дальше.
- А дальше ничего. Я всю свою жизнь отдал делу. И больше ничего памятного с тех пор не было. Только дела…
- А семья?
- Я женат. Моя жена мне очень помогает, выполняя роль секретаря. Она следит, чтобы я ничего не упустил. Составляет расписание на месяц вперед и всегда меня оповещает о важных встречах, чтобы я не забыл…она золото!
- А дети у тебя есть?
- Детей нет.
- Ясно. Не хотите или еще что…
- Не до детей как-то было. Говорю же: бизнес не оставляет времени больше ни на что.
- Грустно это как-то. Ты вроде состоятельный человек и все у тебя есть. Захочешь – поедешь в любую точку мира, захочешь виллу или яхту – можешь купить, захочешь новый Кадиллак – тоже купишь, а в итоге ты сидишь в вонючем вагоне метро и плачешься над своей горькой долей отставному военному. Значит, не в деньгах счастье?
- Почему это?
- А что же ты несчастлив? Денег то у тебя много…
Бизнесмен покачал головой.
- Ты имеешь много денег, но несчастен потому что не смог получить еще больше, - продолжил военный, - получается какая-то зависимость. Ты не имеешь ни в чем нужды, но переживаешь, что отстанешь от своих конкурентов в уровне заоблачного благосостояния.
- Примерно так и есть. Тяжело остановиться, когда уже давно на этой колее находишься…
- Так прекрати. Перестань гоняться за мифическим счастьем и живи нормально…
- Это уже невозможно.
- У тебя нет силы воли. Наркоманы прекращают колоться, пьяницы пить, а ты не можешь прекратить зарабатывать деньги, которых у тебя уже на несколько жизней вперед?
- Не в этом дело.
- А в чем же?
- Я связан со многими людьми в этой сфере. Знаю множество их секретов. Мне уже никто не даст выйти из игры, а если я сам уйду, то меня убьют…
- Я думал, что времена мафии прошли и закончились в «нулевых».
- Это не мафия. Я больше ничего сказать не могу. Лучше не спрашивай.
- О чем-нибудь еще хочешь поведать?
- Вроде обо всем сказал, даже немного о том, о чем не собирался. Вас вояк видимо к этому готовят?
- Вроде того. А что-нибудь полезное ты делаешь для людей?
- Да…я ежегодно перечисляю миллион на благотворительность.
- Что так мало?
- Миллион евро. Это мало?
- Ах, евро. Ну это еще ничего. Не совсем ты скряга…
Бизнесмен даже немного улыбнулся и забыл на время о своей неудаче.
- Ладно. На этом допрос окончен. Надеюсь, что тебе стало легче. Нормальным людям это помогает, а таким магнатам, как ты, даже не знаю. У вас другие запросы и желания. Где обычный человек удовлетвориться соткой, таким как ты нужен миллион. Но я тебе не судья. Сам-то я тоже не святой. Если захочешь еще поговорить, то свистни…
Виктор Пелястров кивнул.
- И еще. – продолжил военный, - сними эти дурацкие ботинки.
- А что с ними не так?
- Что это за мода такая? Зачем такие острые носы? Бабские какие-то…
- Сам ты…это дорогие итальянские туфли! Стоят между прочим сто пятьдесят тысяч рублей. Они входили в новую коллекцию одного известного модельера. Хит сезона!
- Может в Италии это и хит, но у нас в таких лучше по улицам не ходить – побьют! Давно среди людей-то не ходил?
- Нет времени соответствовать чьим-то интересам. Где я должен ходить? В Выхино? У меня свой водитель…
- Не кипятись! Я пошутил! Бывай!
Военный ушел, а Виктор Пелястров остался сидеть на месте и смотреть на свои туфли.
Глава 3
Местный сумасшедший Петр Трудный проснулся и пошел по своему привычному маршруту – из одного конца вагона до другого, напевая песенку:
- Тра-тратата-та-тра-трататата-тра-та…опаньки!
Был он в отличном настроении. Казалось, что два совершенных в вагоне убийства никак на него не повлияли. Он толи забыл, толи не заметил, но Петр оставался единственным человеком в вагоне, который был неподдельно весел. Он шел и размахивал руками во все стороны. Было непросто уклониться от этих мельниц. Он продолжал петь:
- Най-нана-нанай-най-нана-нанай…опаньки!
Его путешествие закончилось тогда, когда он нечаянно задел немолодого человека, стоявшего молча. Одет он был в потрепанный плащ, поношенную обувь, а на носу были темные очки круглой формы. Звали этого человека – Гвидон Хлыстов:
- Куда прешь! Не видишь, что ли ничего?
- Опаньки!
- Вот дурак!
- Капитан, впереди земля! Мы скоро увидимся со своими семьями! Наконец-то мы дома!
Хлыстов недовольно покачал головой. Но сумасшедший схватил его за грудки и стал трясти, при этом он кричал:
- Отдай мои деньги! Ты обещал мне заплатить! Ты обещал! Обещал!
- Уйди от меня, чокнутый! Уберите его от меня!
Гвидон Хлыстов никак не мог вырваться из рук сумасшедшего. Он почувствовал всю силу безумия в тот момент, но когда он постарался освободиться, то сделал это так резко, что из кармана плаща высыпалось что-то стеклянное и упало на пол. Естественно, что этот факт не ускользнул от глаз людей.
- Смотрите! Это же ампулы! – крикнул военный, - Людмила Семеновна, идите сюда скорее!
Женщина подошла и засвидетельствовала тот факт, что это были те самые ампулы ледокоина, которые пропали из ее аптечки, но уже пустые:
- Да, это они! И то же самое количество. Это пропавшие ампулы!
- Как объясните этот момент, товарищ? – спросил военный, глядя Хлыстову прямо в глаза, - откуда в вашем кармане пропавшие ампулы?
Хлыстов недовольно посмотрел на людей сквозь темные стекла очков и сказал:
- Я украл их, когда свет погас первый раз! Мне они были необходимы!
- Зачем тебе ледокоин? Это же не наркотик! Вы перепутали его с кокаином? – спросила Людмила Семеновна.
- Нет. Мне был нужен именно ледокоин.
- Зачем? Объяснись. – приказал военный.
- У меня онкология. Мне пришлось похитить этот обезболивающий препарат, чтобы не умереть от боли.
- А нельзя было попросить? – спросила Людмила Семеновна, - если вам был необходим укол, то я бы сделала…
- Я не решился. Было как-то неудобно. Я здесь никого не знаю.
- Неудобно получилось, воришка? Как нехорошо в вашем-то возрасте! – пристыдил Хлыстова военный.
- Я хотел признаться, но когда увидел, что убили биолога, то не решился, ведь тогда подумали бы на меня!
- Получилось еще хуже, друг дорогой! Ты обманул нас! Пойдешь одним из подозреваемых по делу…
- Стойте! Каким подозреваемым? Писатель же говорил, что было два воздушных потока при первом отключении электричества. Один создал я, а второй – видимо убийца!
- А как ты докажешь это?
Хлыстов замялся. Военный продолжал:
- Может быть, что ты создал оба потока: сначала украл обезболивающие, а потом хладнокровно убил биолога и математика.
- Но я даже не левша! Я не мог убить. У меня бы не хватило сил. У меня третья стадия онкологии легких!
- Это мы еще проверим! Не волнуйтесь понапрасну, если ваша совесть чиста, но ответить на вопросы вам придется.
- Какие вопросы?
- Расскажете о себе мне. Я буду задавать вопросы о вашей жизни и тем самым вы, как потенциальный убийца, будете немного деморализованы. Знаете, как говорят: предупрежден – значит вооружен!
Гвидон Хлыстов не слишком охотно пошел на этот шаг. Отвечать на вопросы агрессивного и порой нетерпеливого вояки ему совсем не хотелось, но выхода иного он не видел. Какие вопросы он будет задавать? О чем он хочет знать? От этих военных, особенно бывших, чего угодно можно ждать. Они крайне опасны, когда после войны возвращаются домой. Мирное время их очень тяготит, они просто сходят с ума. Стоит ли доверять этому типу? Говорить ли ему всю правду? Или что-то оставить несказанным?
Так или иначе, но Гвидон Хлыстов согласился на разговор (скорее допрос). Выбора не было. Если бы он отказался, то его бы обвинили не только в краже, но и в убийствах…
- Хорошо. Значит согласен? – спросил военный, - пойдем присядем на ту лавку.
Игорь Чернов и Хлыстов прошли в менее людную часть вагона, сели и начали разговор:
- Расскажи о своем детстве? Как учился? Кто твои родители?
- Я был спокойным и тихим ребенком. Никогда не впутывался ни в какие передряги, жалел мать – она одна нас растила, потому что отец от нас ушел в другую семью. Мать работала на двух работах – оператором и уборщицей. Жили мы бедно, но не настолько, чтобы просить милостыню. Есть у меня младшая сестра и я старался ее всегда защитить…
- Ты-то! Худой и невысокий! Кого ты можешь защитить?
- Не всегда важна лишь физическая сила. Иногда смекалка и ловкость тоже важны…
- Ну ладно. Продолжай…
- С сестрой у нас были доверительные отношения и до сих пор они сохраняются. Учился я средне, без особого усердия, но и не прогуливал особенно, как многие…
- По тебе и видно. Знаю я такой тип людей. Такие, как ты словно амебы – ничем не интересуются, никогда не борются за свои идеи, предпочитают отмалчиваться, а потом неожиданно происходят хладнокровные убийства…
- Нет! Я не такой!
- Вы так и говорите всегда. На таких, как ты никто не думает, но в конце концов – это является главной ошибкой. В тихом омуте черти водятся!
- Неправда!
Игорь Чернов хитро посмотрел на Гвидона и продолжил допрос:
- Мы закончили про школу?
- Что-то еще надо сказать?
- Ну, например, чем ты занимался в свободное время?
- Я коллекционировал марки и значки. У меня была огромная коллекция. Потом я ее продал и выручил неплохие деньги.
- А на улице не играл с другими детьми?
- Играл, но не часто. Не слишком мне нравились подвижные игры.
- По тебе и видно. Ботан одним словом!
- Не совсем так. Я мог быть и хулиганом. Мы с другом – Митей мастерили взрывчатые устройства из серы и пороха. Это было такое удовольствие – смотреть, как срабатывают наши разработки…
- Так ты еще и террорист!
- Нет. Все было безобидно. Просто для нашего любопытства и любознательности.
- Ладно. В армии служил?
- Да. На Дальнем Востоке. После школы сразу призвали. Служба протекала на удивление мирно и без эксцессов. Была, конечно, дедовщина, но меня она не коснулась. Ко мне относились не хуже, чем к другим.
- Что? Даже не наказывали? Я бы такого типа сразу отправил на гауптвахту.
- Было пару раз за то, что уснул на посту. Поспать я любил в молодости. Иногда не мог отсидеть свою смену и засыпал. С возрастом это ушло. Теперь, наоборот, я страдаю бессонницей.
- Что дальше?
- Дальше я вернулся домой и поступил в колледж. Моя специальность называлась – машинист транспортных путей. Учеба протекала легко, потому как мне нравилась эта специальность. Я мечтал водить поезд. Группа у нас была дружная и очень увлеченная, но в итоге только я и еще несколько ребят пошли работать по специальности. Остальные пошли другим путем…
- Значит ты машинист?
- Был. Проработал более двадцати лет. Это было лучшее время моей жизни. Я мог помогать людям, от меня зависели их жизни, и эта ответственность подстегивала меня. Я с большим удовольствием ходил на работу.
- Это нелегко. Смены долгие и изнурительные…
- Меня это не тяготило. Когда занимаешься любимым делом, то не замечаешь времени и усталости…
- Да. Согласен с тобой. Так и есть.
- Это было большим наслаждением: видеть, как люди с благодарностью и уважением смотрят на тебя, как на человека от которого зависит: приедут они вовремя или нет…
Военный кивнул и спросил:
- А почему перестал работать? Раз тебе там было хорошо…
- У меня диагностировали раковую опухоль. Это поломало всю мою жизнь – от меня ушла вторая жена, я потерял работу и смысл жизни тоже был утерян…
- Тяжело это. Какие прогнозы дают врачи?
- Никаких. Прохожу химию каждые три месяца. Врачи улыбаются, но я-то чувствую, что осталось мне недолго…
- Сочувствую.
Гвидон Хлыстов молча поправил очки и продолжил:
- Сейчас я работаю в метро. Сижу у эскалатора на станции ВДНХ, слежу за порядком. Скучно это и бессмысленно. Если случится поломка, то я все равно помочь людям не успею. Сижу, как дурак и ничего сделать не могу.
- Это уже не то…
- Да. Я сравниваю себя с филином, который только и делает, что смотрит большими глазами в одну точку. Раньше я был полезен людям, а сейчас совсем другое…я доживаю свой век…
- Это ты зря. У меня друг с третьей стадией онкологии живет уже более десяти лет и ничего – умирать не собирается…
- А смысл? Что меня ждет в таком возрасте?
- Это, дорогой друг, ты должен сам решить для себя. Если нет смысла, то найди.
Хлыстов задумался.
- У меня есть хобби. Я снова начал заниматься коллекционированием. На этот раз собираю фарфоровые статуэтки. Это такая красота. С каждой зарплаты я покупаю одну, а иногда две статуэтки и радуюсь. Смотрю на них в свое стеллаже и радостно на душе. Это напоминает мне детство. У моей бабушки была небольшая коллекция. Когда я приезжал к ней на каникулы, то первым делом бежал смотреть на эти фарфоровые произведения искусства. Наверное, это лучшее что сейчас есть в моей жизни…фарфоровые статуэтки…
- А семья? Дети есть?
- Детей нет. Я не могу их иметь. Застудил еще по молодости. А женат я был дважды, причем довольно удачно. Первой женой была – Тамара – замечательная женщина, просто солнце в моем темном царстве, она всегда меня понимала лучше других, но после десяти лет совместной жизни ее не стало…
- Сочувствую…
- Да. У нее был врожденный порог сердца. И однажды оно остановилось…
Военный дружески похлопал Хлыстова по плечу. Тот продолжал:
- Со второй женой – Верой мы прожили вместе около семи лет, она была другая, многого требовала, давила, заставляла что-то делать, но мы неплохо ладили. После семи лет совместного проживания она от меня ушла…
- Из-за онкологии?
- Да, я уже говорил. Она не справилась и поняла, что помочь мне не сможет – не такой она человек. Испугалась, наверное, … со мной было очень тяжело жить, когда поставили диагноз, поэтому я ее не виню.
- Ладно. Твоя история услышана.
- Все? Я свободен?
- Нет, конечно. Кто из нас сейчас свободен?
- Я имею в виду допрос окончен?
- Это ты, батенька, на допросе никогда не был. Тогда бы ты понял, что это была милая беседа по душам. Никогда не имел проблем с КГБ или подобной структурой?
- Нет. Я законопослушный гражданин. Никогда не привлекался и думаю, что уже поздно строить противозаконные планы…
Военный засмеялся:
- Ладно. Иди. Но если понадобишься – будь готов.
Гвидон Хлыстов кивнул и отошел от своего собеседника.
В это время писатель Иван Суворов сидел на своем месте, где по его наблюдениям ему думалось лучше всего. Пора было провести анализ ситуации. Главным подозреваемым все еще оставался бандит Василий Ермаков – он же оставался единственным. Но персонаж никак не хотел сознаваться. Когда-то Иван читал много детективов, на страницах книг он встречал много нарушителей закона, которые ни в какую не признавались в совершении преступления, даже когда все улики указывали на них. А здесь и расположение подозреваемого, и его прошлое (судимости), и его леворукость…
Писатель еще раз огляделся по сторонам. Люди в вагоне были подобраны, как специально, совершенно разные. Каждый из них представлял определенную национальную, правовую, политическую или религиозную структуры…
Иван Суворов еще раз решил пройтись по каждому персонажу…
Кто мог убить математика и биолога? Мог ли математик убить биолога до того, как кто-то расправился с ним самим? Вряд ли. Орудие убийство одно и тоже, а значит убил обоих один человек и получается, что это уже серийный убийца.
Василий Ермаков остается главным подозреваемым и единственным человеком, сознавшимся в своей леворукости. Если бы была возможность допросить или обыскать людей…но такой возможности у писателя нет, потому надо быть довольным тем, что есть. Василий Ермаков судимый в прошлом, причем однажды за убийство. Его лихое и криминальное прошлое делает его главным подозреваемым среди любой группы людей, потому что столько грехов, сколько имеет за душой бывший бандит, не имеет никто. Но он этого не скрывает, что довольно странно. Он не настолько глуп, чтобы не понимать насколько он подозрителен. Какой же он преследует мотив, вызывая на себя удар? На благородного рыцаря он похож меньше всего. Его излишняя честность только топит его…но все же он остается главным подозреваемым – это факт.
Сам писатель и его друг – Игорь Чернов под подозрение не попадали никак – это было решено. Группа туристов из Кореи и студентки тоже…
Местный сумасшедший – Петр Трудный – человек непредсказуемый, но кажется вполне безобидным. Мог ли псих убить? – Мог, но бы не сделал этого так хладнокровно, без шума и очевидных улик. Конечно, сумасшедшие всегда привлекают дополнительное внимание своим поведением, но этот тип в последнее время особенно тих и смирен. Когда Людмила Семеновна поговорила с ним по душам, тот стал просто шелковым. Может он потому и бушевал по началу, потому что ему не хватает человеческого тепла и внимания. Привлекал тем самым к себе внимание…в большом городе много людей, но степень одиночества и ощущение собственной ненужности просто зашкаливает. Как объяснить такой парадокс? Почему-то люди думают, что если людей вокруг много, то можно и не знакомиться, и не дарить часть своего тепла нуждающимся. Никто не берет на себя инициативу, перекладывая ее на кого-то другого. Жертвами такого парадокса становятся люди уязвимые – бездомные, сироты и сумасшедшие…
Священник Владимир Постнов может быть убийцей только в теории. Это же богохульство думать, что священнослужитель сначала хладнокровно убивает двоих ученых, а потом молится за их души…
Иван невольно вздрогнул.
Священнослужитель, конечно, тоже не без греха, но, чтобы убить? Какой у него мог быть мотив? Оба ученых были атеистами, то есть не верили в Бога. Один верил в числа, другой в теорию Дарвина…могло ли это послужить мотивом? Вполне, но все же трудно представить батюшку, убивающего ученых на почве религиозной ненависти. Даже для фантастического детектива – это чересчур. Священника нельзя исключать, но и главным подозреваемым он не является. Слишком он добродушный, даже немного сентиментальный…
Следующий персонаж – врач Людмила Семеновна. Она не имела никаких очевидных мотивов и личной выгода от смертей ученых. Доктор провела криминалистическую работу и выявила, что убийца один человек и что он левша. Кому-то доверять нужно и лучше этим человеком будет миловидная, позитивная женщина, чем кто-то другой…
Людмила Семеновна была ограблена, но слава Богу, что это расследование уже закончено и ампулы понадобились онкологическому больному, а не были использованы в корыстных целях…если бы ледокоин понадобился убийце в целях совершения еще одного убийства, то это было бы совсем страшно. Ведь нет гарантий, что свет больше не отключат, а значит есть вероятность обнаружить еще один труп…
Дальше по «конвоирам» бандита Василия Ермакова…
Такеши Симидзу – физически крепкий мужчина, которому определенно бы хватило сил нанести жертвам колотые и режущие раны. Но зачем японцу убивать ученых? Какой у него мог быть мотив?
Конечно, он вполне мог не сдержаться один раз, если его обидел кто-то из ученых, но два убийства – это уже серия, а значит здесь уже существует хладнокровный расчет. Жертвы были убиты не суетливыми порезами и ударами, а конкретными действиями – одному перерезали глотку, второму воткнули нож прямо в сердце, чтобы пробить грудную клетку – нужна большая сила и решимость – этого у «самурая» в достатке. Поэтому он вполне мог совершить эти убийства, а мотив может быть любой…
Второй «конвоир» - Леопольд Лаптев. О нем мало что известно, но тип он точно подозрительный. Несдержанный, вспыльчивый, злобный…
Если Леопольд точит зуб на всю ученую братию, то это вполне могло стать мотивом. Его неудавшаяся жизнь может стать тем моментом, активизирующим всю низменную сущность человека. Ученые добились большого успеха, они ехали на награждение Президентской премии. Об этом знали все в вагоне, потому что биолог разговаривал по телефону очень громко и любой человек, имеющий уши, мог это слышать. Успех ученых мог стать причиной зависти. Убийце могло показаться, что он обделен вниманием, причем несправедливо…кто здесь сдержится? Ведь если в тебе это сидит – злоба на человечество и чувство несправедливости по отношению к себе любимому, то оно обязательно прорвется в определенных обстоятельствах. А товарищ Лаптев уже был замечен в нескольких конфликтах за эти два часа, что говорит о нем, как о человеке несдержанном и агрессивном…
Гвидон Хлыстов попался на краже – это говорит о том, что этот человек готов нарушить закон, а все начинается с малого. Этот мнительный и скрытный человек вызывает подозрение, но если вспомнить, что при первом отключении света прошли мимо писателя двое, а именно тогда были похищены ампулы ледокоина, во время второго затмения же прошел один человек…вполне логично предположить, что вторым человеком, прошедшим мимо писателя при первом затемнении, был именно Гвидон Хлыстов, который решил воспользоваться ситуацией и похитить ампулы, страдая от боли…а помимо Хлыстова был еще и убийца, что делает больного онкологией сомнительным подозреваемым. Не мог же Хлыстов два раза пройти справа-налево, а потом дважды обратно…
Сам Хлыстов не выглядел человеком большой физической силы. Было видно, что болезнь его изрядно подкосила. Пробить грудную клетку он бы не мог…
Дама с собачкой – персонаж малоизвестный, но она женщина хрупкая и утонченная, может быть хитрая и ловкая, но не обладала физической силой. Подозревать ее не имело смысла – ее расположение в вагоне на моменты отключения света исключало ее из списка подозреваемых. Но, как персонаж, она вызывала интерес – постоянно бегает со своим мопсом, держа того на руках. Она больше беспокоится о своей собаке, чем о себе или о людях. Кажется, что убийства не вызвали в ней особых чувств и эмоций, как будто такое происходит каждый день…
Убили человека, потом еще одного и неизвестно не перебьют ли всех нас, а она беспокоится, что ее мопс не кормлен. Странно как минимум…
Женщина-шаман из племени зулусов – тоже пока что малоизученный персонаж. Она единственная, кто не вступал в тесный контакт с другими пассажирами – это подозрительно. Ей либо есть что скрывать, либо она просто нелюдимая. А может она видела убийцу? Может она знает что-то такое, чего не знают другие? Присмотреться к ней стоит. С ней стоит поговорить в первую очередь…
Но какой мотив у этой сильной, на первый взгляд, женщины? Чем ей насолили ученые? Может есть какие-то политические причины? Может ученые разработали какое-нибудь химическое оружие, а власти применили его на территории зулусского племени…вряд ли, надо поменьше читать фантастику…
Если предположить, что это так, то эти двое конкретных ученых пострадали из-за своей принадлежности к среде ученых, а не за свои личные деяния…
Могла эта женщина и грудную клетку пробить и горло перерезать, но зачем?
Последним подозреваемым был Виктор Пелястров – бизнесмен с большой буквы. Он просто мог быть зол на людей и убил тех, кто попался под руку. Он и так по своей сути человек пламенный, вспыхивающий из-за каждой ерунды, а тут такое дело – застряли в метро (непривычном для него месте), так еще и важную встречу пропустил. Как тут совладать с нервами? Как тут не убить какого-нибудь несчастного ученого, а потом еще одного? Зачем же ограничиваться одним убийством…
Бизнесмен вполне мог быть убийцей. Неизвестно: левша ли он? Но то, что по расположению в вагоне он подходит, мотив был (вспышка гнева), сил бы ему тоже вполне хватило. К тому же известно: как в стране делается прибыльный бизнес…там тоже все очень неочевидно и непрозрачно. Писатель был уверен, что у каждого очень успешного бизнесмена «рыльце в пушку» …
Это делает бизнесмена Виктора Пелястрова одним из самых очевидных подозреваемых, но все же факты говорят, что самым главным претендентов на поездку в места, не столь отдаленные – остается Василий Ермаков.
Глава 4
В это время в вагоне началось настоящее шоу. Женщина из зулусского племени очертила куском земли круг на полу, зажгла ароматизированные свечи и начала бить в бубен, который она достала из сумки. При этом шаман издавала ртом какие-то странные звуки, которые были похожи, толи на крики птиц, толи на рев зверей…
Очарованные этим действием люди замерли каждый на своем месте. Многое им довелось уже повидать, но, чтобы в вагоне метро проводили ритуалы – это даже в страшном сне представить было трудно. Было непонятно только одно: будут ли приносить жертвы языческим богам и если – да, то кого?
При этом женщина из зулусского племени абсолютно не стеснялась, она на время забыла обо всем на свете. Для нее в эти минуты были важны только бубен, в который она ритмично стучала и духи, которых она пыталась вызвать на разговор.
Люди, как завороженные, смотрели на это действо и не могли отвести глаз. Кому-то вспомнились тайные ритуалы из прошлых жизней, кому-то вспомнилась колонизация африканских земель, кому-то стало хорошо, а кому-то стало стыдно…
По драматургии духи были вызваны, и женщина долго общалась с ними, но никто не знал, о чем?
Продолжался этот сеанс довольно долго, но когда женщина произнесла свои последние заклинания, то люди лишь через какое-то время пришли в себя и с большим интересом подошли к ней…
Женщина выглядела сильной, и уверенной в себе и это впечатление усиливали ее пылающие огнем глаза. В них как будто отражались костры всех зулусских племен за все времена существования ее народа.
Неожиданно осмелевший Гвидон Хлыстов заговорил первым:
- Очень эффектно! Как вы это делаете?
Женщина еще не до конца вышла из транса и потому попросила повторить вопрос:
- Извините. Что?
- А вы хорошо говорите на русском, - вмешался Виктор Пелястров, - давно здесь живете?
- Я здесь не живу! – ответила женщина с акцентом, - у меня миссия!
- Интересно. Какая же?
- Миротворческая миссия. Моему народу тяжело живется в последнее время, и я приехала, чтобы договориться с правителем России о взаимной помощи. Союзники важны всем…
- Извините. Мы даже не спросили: как вас зовут, и кто вы? – вмешалась Людмила Семеновна.
- Я Мамамбе – жена шамана племени Джамбе. Я представляю свой народ и приехала в Россию с миротворческой миссией. Мой народ притесняют иноземные захватчики и я бы хотела встретиться с вашим правителем и договориться о взаимопомощи…
- Вы думаете, что так просто устроить встречу на высшем уровне? – спросил бизнесмен, - думаете, что наш президент сидит и ждет, когда к нему явится жена шамана?
- Нет. Я так не думаю, но хочу попробовать встретиться хотя бы с послом нашего племени, а там видно будет. Духи либо захотят этой встречи, либо нет.
- Мамамбе, а где вы так хорошо выучили русский язык? – спросила Людмила Семеновна.
- Я готовилась к этой поездке несколько лет…у меня было достаточно времени, чтобы изучить все моменты вашего языка. Словари, учебники, а также я прибегала к помощи духов – они дали мне силы. К тому же к нам часто приезжают русские журналисты, а они очень разговорчивы…
- Это точно. Где только не ступала нога русского человека! – засмеялся Гвидон Хлыстов.
- А можно поинтересоваться: что за ритуал вы проводили только что? – спросила врач.
- Можно. Мы застряли под землей. Я проводила ритуал, призывающий духов-союзников. Я хочу, чтобы они помогли нам выбраться.
- И как часто вы проводите эти ритуалы? – подавив смешок спросил бизнесмен, - помогает ли?
- Часто. Когда страшно, когда мне нужен ответ на вопрос, когда нужна помощь, тогда я призываю духов и если все сделано правильно, то они помогают…
- Смешная вы женщина! Если бы русскую женщину заставили проводить ритуалы по вызову духов…даже представить страшно, что бы произошло…
- У нас разные культурные и религиозные традиции! – ответила Мамамбе, - вы зря смеетесь…
- И что же они вам сказали? Когда нас выпустят?
Женщина посмотрела на пол, потом на свои ладони и ответила:
- Они сказали, что пока мы сами не сделаем первый шаг – никто не придет! Мы должны действовать самостоятельно. Нужно что-то предпринять. Духи сказали, что наверху творится много всего страшного и до нас никому нет дела. Пока мы не возьмем управление ситуацией в свои руки…результата не будет.
- Очень интересно. Что же мы можем сделать? – спросила Людмила Семеновна.
- Этого я пока не знаю. Нужно провести еще не один сеанс общения с духами…
- Это шаманизм? То, что вы делаете, обладает каким-то магическим эффектом?
- Да. Только я не люблю слово – магия. Мы называем это исцелением, потому что эти ритуалы лечат душу…, например, если кому-то плохо от незнания, то духи подскажут, если кому-то плохо от постоянного выбора, то духи подскажут наиболее правильный вектор движения, если кому-то плохо от его прошлых деяний, то духи помогут очистить разум и сердце – человек рождается заново, чистым и неотягощенным прошлыми неправильными действиями…
- Очень интересно!
- Знаю, что вам это кажется чем-то удивительным и непонятным, но для нашего народа – это вполне нормально и обычно, настолько, как поесть или поспать…
- Как вам это удается? Нужна определенная подготовка?
- Конечно. Нужно родиться на нашей земле и быть одним из нас, но и это не дает гарантии, что у вас получится. Духи выбирают своих проводников. Мне повезло родиться женой шамана племени, поэтому я наделена этим даром: разговаривать с духами. Они охотно идут со мной на контакт, потому что по своему рождению я соответствую всем требованиям. Хотя и мне не сразу удалось наладить контакт. Долгие годы практик и тренировок…
- И теперь вы можете.
- Да. Уже лет пятнадцать, как я общаюсь с духами, советуюсь с ними по различным вопросам, прежде чем принять важное решение. Например, когда меня поставили перед фактом, что нужно ехать в Россию, то я первым делом обратилась к духам…
- Что же они сказали?
- Они ответили утвердительно. Сказали, что нужно ехать несмотря ни на что, даже если эта поездка закончится фатально для кого-то. Они никогда не говорят конкретно. Они дают направление и смотрят на вещи своеобразно. Рациональному уму тяжело понять все намеки и знаки, которыми пользуются духи.
- То есть нам нет смысла вызывать духов? – засмеялся Виктор Пелястров, - они нам ничего не подскажут?
- Такие люди не смогут войти в транс. Ваш беспокойный ум не способен к медитации, а тем более к трансу…
- Это еще почему? Не глупее некоторых!
- Поэтому и не сможете. Ваш ум работает на других частотах. А сердце загрубело – я это чувствую, даже почти не зная вас…
- Поясните? Что-то я не понимаю. Вы считаете себя лучше и умнее меня?
- Нет. Просто вы думаете о том, чтобы заработать как можно больше денег, а духи не приемлют меркантильных целей. Общение с духами подразумевает множество ограничений и жертв, на которые идет медиум или посредник. Вы же являетесь тем человеком…не будут духи с вами разговаривать.
- Не слишком и хотелось. У нас вон два трупа…не хотите с ними поговорить и узнать: кто же их убил?
- Я общаюсь только со своими духами. Чужие со мной не пойдут на контакт, они меня не знают. Нужно долго практиковаться и пробовать установить контакт, иначе никак…
- Так какая польза от ваших духов? – закричал бизнесмен.
- Вы не поняли ничего…
- Как же вас понять, если вы говорите о глупых вещах, да еще с жутким акцентом…
- Простите. Я не хотела вас обидеть.
- Не извиняйтесь перед ним. – сказала Людмила Семеновна. - Даже не берите в голову то, что он сказал. Он самый настоящий хам.
- Это почему я – хам?
- Послушай себя со стороны и все сразу прояснится.
- Я вас не оскорблял, а вы меня…
- Не оскорблял, но пытался. Лучше идите дальше и оставьте нас в покое.
Бизнесмен плюнул в нарисованный на полу круг и ушел.
Людмила Семеновна заботливо обняла женщину из зулусского племени и шепнула:
- Вы не расстроились? Привыкайте. Жизнь в России сопряжена с хамством, наглостью, жадностью и различными пороками…
- Я знаю.
- Но не все люди похожи на него. Есть множество приятных людей, образованных, грамотных, интеллигентных…
- Везде есть хамы, а есть люди светлые. Я однажды была в Германии – там тоже были такие люди…один меня оскорблял, потому что отказалась пойти с ним пить пиво, но нашлись и добрые люди, как вы…
Людмила Семеновна улыбнулась и спросила:
- Вы были уже в Европе?
- Да. Пару раз. В Германии и в Сербии.
- Ну и как там?
- Нормально. Но дома лучше. В своем племени я на своем месте. Там земля родная и она помогает, дает сил и энергии. Если бы я не была женой шамана, то никогда бы не поехала в Европу, но меня обязывает положение…
- Вы не можете отказаться? Сказать, что не хотите ехать одна?
- У нас в племени тоже все очень строго. У каждого свои обязанности, свои права. Мне необходимо было поехать, потому что собрание старейшин так решило и меня никто бы не понял, если бы я отказалась…для нас эта поездка - событие неординарное. Племя не может рисковать еще одним человеком, поэтому послали меня одну. Я готовилась к этой поездке несколько лет, изучала язык, культуру, традиции…и теперь стою в подземелье среди хамства и трупов…
- Не переживайте. Скоро нас освободят.
- Не освободят. Я же вам говорю: духи сказали, что нужно действовать самим, а иначе ситуация не разрешится. Если мы сделаем первый шаг к спасению себя, то духи помогут. Если же будем сидеть и бездействовать дальше, то ситуация не поменяется. Духи никогда не врут. Я не знаю ни одного случая, когда они говорили бы неправду или подвели меня, указав неверное направление.
- Но что мы можем сделать? Мы заперты. Мы и так начали свое расследование, хотя совершенно не обязаны этого делать…
- Да. Я знаю. Я подумаю: что можно сделать.
- Обещаешь?
Женщина из зулусского племени кивнула с дружелюбным выражением лица.
- Тогда я пойду. Если я вам понадоблюсь, то зовите. - сказала Людмила Семеновна, - я пойду проверю самочувствие остальных пациентов.
- Хорошо. Спасибо вам!
Мамамбе стерла круг с пола, потушила все свечи и встала на свое привычное место. Она снова была неприступной и непонятной для окружающих. Как будто ничего не произошло еще несколько минут назад, не было никаких ритуалов, духов и разговоров…
В это время местный сумасшедший Петр Трудный решил повторить ритуал, увиденный несколько минут назад. Он обвел левым носком ноги круг вокруг себя, зажег спичку и, водя ей по пространству, он кричал:
- Эмистедимиус! Вулвшнеус! Карабонус! Опаньки!
Никто уже не обращал внимание на потуги Петра, но выглядело это довольно забавно. Все знали, что нового приступа у сумасшедшего не избежать, а потому спокойно смотрели на то, как тот пародировал обряд шаманизма…
- Эретро! Вакханулио! Перуно! Опаньки!
Иван Суворов сидел и смотрел на все происходящее с неким скепсисом. Он уже понимал, что убийца сам не сдастся, а подвести доказательную базу в условиях заточения было трудно. Никто сам уже не сознается. Если бы было можно спровоцировать убийцу на признание, но этого не будет…
Иван неожиданно для себя вспомнил о Дине – своей подруге:
- Как она там? Чем занимается? Наверное, волнуется, что не может дозвониться. Переживает за своего непутевого ухажера. Она даже не подозревает в какую яму в прямом и переносном смысле угодила их команда любителей приключений. Она не знает об странных персонажах, которые спустились этим вечером в метро. Она не знает, что напротив ее любимого сидят (или лежат) два трупа. Дина не знает, что ее любимый друг взял на себя ответственность в раскрытии этих убийств! То, что это были убийства - сомнений не было, но зачем было брать на себя это бремя, обещать людям? Как можно раскрыть преступление, не имея никаких навыков? Имея только писательский опыт, как можно было даже подумать, что удастся провести расследование, настоящее и взрослое? Не такое, как в дешевых детективных романах в мягком переплете, а такое, как у Агаты Кристи в ее романах об Эркюле Пуаро…
Иван еще раз посмотрел, как чудит сумасшедший, но его проказы уже не вызывали никаких эмоций:
- Может я уже перегорел? Может мне отказаться от моей роли в этом театре абсурда? Просто выйти на центр вагона и объявить, что не удалось, попросить прощение и порекомендовать сохранять спокойствие.
Но это же значит, что он не справился, а это не лучшая реклама для его книг. Если писатель детективов не справился с настоящим преступлением и пошел на попятную, то это негативно скажется на его репутации, а то, что вскоре все новостные ленты будут говорить об этих убийствах, сомнений не было. Писатель еще раз пообещал себе сделать все возможное, чтобы раскрыть это дело:
- Легкой жизни никто не обещал, и я не понаслышке знаю, что работа следователя тяжелая и иногда самая мелкая деталь может сдвинуть дело с мертвой точки, но где бы ее еще найти? Где она – улика, от которой можно отталкиваться в своих размышлениях? Где тот камень в стене, который скрывает тайник? Где самая длинная лестница, ведущая в небо? Где его ставка в казино, которая сорвет банк?
В это время к писателю подошел Игорь Чернов и сказал протяжным и грустным голосом:
- Сидишь? Думаешь?
Иван очень не любил, когда его отвлекают от его раздумий:
- Ага.
- Что-нибудь надумал? Времени остается все меньше.
- Времени как раз полно, хоть отбавляй…
- Ошибаешься. Если за нами не придут, то нам придется самим выбираться. Ты к этому готов?
- Не знаю. А как ты себе это представляешь?
- Выбить окно или открыть дверь и идти навстречу свету…
Оба мужчины засмеялись. Подполковник сказал:
- Смешно, конечно, но я не шучу. Воздуха свежего не хватает, еды и воды тоже мало…
- Нужно еще подождать. Не могут же о нас забыть?
- Могут. Почему нет? У них там наверху, наверное, много своих дел и забот. Кому нужны обычные смертные, застрявшие на «красной» ветке метро?
- Что же там такого важного происходит наверху, что чрезвычайная ситуация в метрополитене, не является важным событием? Может пришел Конец Света, которого все люди так ожидали?
- А мы тогда? Почему живы?
- Мы уже в аду! Ниже и глубже некуда…
Оба опять засмеялись. Игорь Чернов не выдержал и закурил свои любимые сигареты «Lucky Strike».
- Сейчас получишь от кого-нибудь пару полезных советов. Курить в замкнутом помещении не стоит…
- Я не могу больше терпеть. Обстановка нервная.
- Сам же говоришь, что воздуха мало, а тут ты со своими сигаретами. Даже бандит не курит…
- Он не курит, потому что он руками пошевелить не может. Мои конвоиры его крепко схватили. Не будет своими погаными ручонками совершать свои злодеяния…
- Ты все еще думаешь, что он преступник?
- Конечно. Все же сошлось – ты сам сказал! Кто еще способен на такое злодеяние, как не бандюган. У него вся жизнь связана с разборками, коррупцией и нападениями на людей. Это его философия. Ты не слышал наш разговор по душам?
- Нет. Не полностью.
- Так вот. Он рассказывал о страшных вещах, которые он совершил в пору своей молодости, и у него ни один мускул на лице не дернулся. Он абсолютно к этому относится спокойно. Для него убить человека, как тебе бутерброд с чаем съесть…
- Может быть, но я бы не был так уверен в этом. Он за свои грехи расплатился и может быть свободным.
- Но мы то его поймали снова. Запомни, Ваня, тот, кто единожды убивал, тот готов это сделать снова – только бы такая возможность представилась…
- Не знаю. Я не уверен. Что-то определенно не сходится. Слишком это просто все. Понимаешь: бандит с криминальным прошлым настолько глуп, чтобы снова убить двух ученых в вагоне метро и быть снова посаженным за решетку…
- Ну да. А что еще-то надо? Левша, сидел справа от тебя…от нас точнее, сильный, с опытом совершения злодеяний…
- Мотива нет! Зачем ему убивать этих ученых? Он их даже не знал. Только психопат убивает без особых оснований, да и то потом обнаруживаются мотивы…а он на психа не похож, у бандита должен быть мотив…
- Ты слишком все усложняешь, Иван! Решил он тряхнуть стариной, вспомнил молодость лихую и решил доказать, что еще на многое способен в своем деле, а его главное занятие – бандитизм. Что он еще умеет? Вот попались ему два ученых, под руку…и вот результат.
- Нет. Так преступник не рассуждает. Ты не знаешь психологию убийцы. Им всегда что-то движет. Не бывает убийств без личной выгоды…это может быть – сумма денег, месть, зависть, получение наследства, любовь, да что угодно еще. Но какая выгода у бандита?
- Ты не объективен! Иван, ты не попрешь против фактов. Сам же говорил, что важнее фактов ничего нет…
- Я и сейчас могу это подтвердить. Важнее нет ничего.
- Все факты против бандита – Василия Ермакова. Значит, что из этого следует?
Писатель замялся. Он не мог согласиться с версией подполковника, но пойти против фактов тоже не мог, ведь тогда бы получалось, что он противоречит самому себе и всем великим сыщикам от Шерлока Холмса до Исидора Катценберга. Этого он допустить не мог, поэтому он постарался смягчить углы:
- Давай так поступим, если я не найду других улик или нового подозреваемого, то остановимся на версии твоей, что убийца – Василий Ермаков?
- Хорошо. Я согласен. Если тебе хочется проводить лишнюю работу и ломать голову в ситуации, где и так все предельно ясно, то, пожалуйста…
- Вот и отлично. Я проведу эту работу с твоей помощью или нет, но я вычислю того, кто действительно виновен…
- От моей помощи отказываешься?
- Нет. Просто я хотел сказать…ты можешь мне помогать, а можешь прекратить, если ты уже так уверен в своей правоте…
Игорь Чернов пристально посмотрел на своего друга и сказал:
- Помогу тебе. А то еще перестанешь писать свои детективы, если ошибешься в выводах. Чего не говори, а с логикой у тебя туго…
- Почему это?
- Ты путаешься в последовательности событий, в причинно-следственных связях…
- Ничего подобного!
- Путаешься и причем очень сильно, но я тебе помогу.
- Чем же?
- У меня логика сильная черта от природы. Я буду собирать факты, а ты расставлять их в правильной последовательности, идет?
- А мы разве до этого не так делали?
- Так.
- А в чем подвох?
- Нужно же было что-нибудь сказать, чтобы ты не отчаялся.
Оба снова засмеялись. Их смех прервал Гвидон Хлыстов:
- Извините. Я хотел узнать…
- Чего тебе, доходяга? – спросил подполковник с присущей напыщенностью и наглостью.
- Я хотел узнать…мне ничего не будет за кражу ампул?
- Ничего не будет? Я тебя засужу! Пойдешь по статье – кража в особо крупных размерах.
- Вам бы только шутить! А я серьезно спрашиваю…
- Ты же мне несколько минут назад говорил, что жизнь для не имеет ценности и смысла или это был не ты?
- Я так просто сказал. Зачем вы вырываете слова из общего контекста? Смысл был совсем другой. Мы говорили о том, что жена меня бросила…
- Да помню я все. Не переживай! Найду тебе лучшего адвоката.
Гвидон Хлыстов уже едва держался на ногах. Иван решил вмешаться:
- Ничего вам не будет. Это настолько мелкое, по сравнению с убийствами, дело, что никто и не вспомнит. Не переживайте. Извинитесь перед Людмилой Семеновной еще раз и все.
- Да, конечно. Пойду. Спасибо!
Когда Хлыстов ушел, то Иван набросился на своего друга:
- У тебя совесть есть? Человек болен, а ты издеваешься. Ему может жить осталось несколько месяцев…как ты так можешь?
- Не надо было красть. Кража – то же преступление. В Кодексе черным на белом написано, что за кражу предусмотрено наказание…
- У тебя то Устав, то Кодекс, а человечность в тебе есть?
- Обидеть хочешь?
- Не нравится значит? А когда онкологического больного высмеиваешь – это нормально? Это в порядке вещей?
- Виноват. Буду исправляться.
- Еще как виноват.
- Ладно. Не злись. Не сдержался. В следующий раз буду подбирать другие слова. Договорились?
Игорь Чернов протянул руку писателю и тот без особой охоты ее пожал. Подполковник сказал:
- Тяжело тебе, Вань, будет в жизни. Слишком ты человечный. Таких, либо используют по собственному усмотрению, либо изолируют…
- Ты, о чем?
- Да так о своем…не обращай внимание.
Игорь Чернов пошел дальше по вагону метро. Иван остался на своем месте и продолжал ломать голову над задачей, которую никак не удавалось решить: кто же убийца?
В это время местный сумасшедший Петр Трудный продолжал сыпать заклятьями и проклятьями на всех присутствующих:
- Карамбус! Макензос! Пылевариус! Опаньки!
Он жег спички и кидал ими в стекло вагона. Видимо даже ему уже успело надоесть пребывание в неволе. Шел третий час заточения…а никто наверху не думал вытаскивать людей из ловушки. Складывалось впечатление, что про них просто забыли или не хотели помнить.
Глава 5
В вагоне метро от ароматизированных свечей и горелых спичек стало совсем нечем дышать. Люди кашляли и жадно вдыхали кислород. Тот, кто покрепче испытал легкий дискомфорт, но натурам чувствительным такое положение вещей стало настоящим вызовом. В центре вагона в обморок упала немного сутулая, высокая, черноволосая женщина. На вид ей было около тридцати пяти лет, ее зеленые глаза закрылись, а собачка породы чихуахуа выскользнула из клети тонких ухоженных пальцев. Ее лицо заметно осунулось и этот факт вызвал панику среди пассажиров.
Первой на помощь женщине поспешила доктор Людмила Семеновна. Она расстегнула ворот блузки пациента и попросила у военного:
- Товарищ подполковник откройте форточку!
Военный поспешил это сделать, но тут же осекся:
- Они почти все уже открыты. Кислорода больше не станет из-за еще одной.
- Выполняйте, пожалуйста, то что я вам говорю. Женщине плохо. Любой дополнительный приток кислорода может ей помочь.
- Хорошо. Будет сделано.
Подполковник открыл все форточки, которые можно было открыть.
- Что с девушкой? – спросил священник, - она будет жить?
- Будет. Не волнуйтесь. Просто небольшой обморок. Сейчас я сделаю небольшой компресс и положу на лоб.
- Это очень хорошо. А то я испугался, что еще одна…
- Что вы хотели сказать? – спросил строго военный.
- Ситуация тяжелая и я подумал…
- Что еще одна отошла в мир иной?
- Прости меня, Господи. Маловерный… как я мог усомниться?!
Священнослужитель отошел в сторону и начал молиться.
В это время доктор смочила марлевую тряпку водой и положила на голову даме с собачкой. Через пару минут женщина очнулась:
- Что? Что со мной?
- Все в порядке, дорогая! – ответила врач, - вы были без сознания около пяти минут.
- Какой ужас! Мне привиделось, что я попала в Королевство Кривых Зеркал и там…
Легкая дрожь пробежала по телу дамы с собачкой.
- Успокойтесь. Все с вами нормально. Первый раз в обморок упали?
- В детстве падала часто, но в последние годы такого не было…
- Это все эта шаманка! – вмешался Игорь Чернов, - проводила свои ритуалы – будь они не ладны!
- Не надо. Не обвиняйте ее. Никто же не виноват, что я такая чувствительная. Никто же больше не упал в обморок?
- Нет. Но еще не вечер. Кто знает: как эти зловония отразятся на других пассажирах?
- Скорее всего свечи ни при чем. Должна вас разочаровать, но обморок может быть следствием нехватки кислорода и нахождения в замкнутом помещении. Так что, товарищ подполковник, не надо наговаривать на шамана. – сказала врач.
- Черт знает что! – выругался военный, а потом обратился к даме, - мы о вас ничего не знаем…
- И чего вы от меня хотите?
- Расскажите свою историю. У нас уже традиция, что каждый пассажир этого вагона рассказывает свою историю – это поспособствует налаживанию контактов и снимет излишнюю подозрительность.
- Да, конечно. Но, где моя собака? Мося! Мося!
- Кого вы ищете! – крикнул из дальнего угла Виктор Пелястров.
- Собаку. Мою заю. Мося! Мося!
- Это такая маленькая и сплющенная собака?
- Да. Она у вас?
Бизнесмен достал рукой из-под лавки маленькое существо и отнес его испуганной женщине.
- Спасибо вам большое! Моя Мося! Я так испугалась. Подумала, что больше тебя не увижу. Теперь мама тебя не отпустит никуда.
- Зря переживаете. – сказал бизнесмен, - бежать все равно некуда, никуда бы ваша собачка не делась.
- Спасибо Вам!
Бизнесмен ушел. Военный предложил ей поведать свою историю, и успокоенная женщина согласилась:
- Хорошо. Если вам так интересно, то спрашивайте все, что вам угодно.
- Как вас зовут? Здесь в вагоне никто не знает вашего имени.
- Меня зовут Элеонора Бром. Это имя я получила при рождении и это не псевдоним. В моем паспорте так и указано…
- Кто же дал вам такое интересное имя?
- Мама с папой. Они говорили, что когда я появилась на свет, то они сразу заметили мою особенность, и решили, что имя у меня должно быть уникальным.
- Да уж. Постарались они в выборе имени. Удивительное сочетание – Элеонора Бром! Звучит!
- Спрашивайте дальше…
- Начните с детства. Что вас интересовало? С кем дружили? Как учились?
- Я была молчаливым и думающим ребенком. Друзей было немного. Дружила в основном с девочками, несмотря на конкуренцию. Была у меня подруга – Аня и она заразила меня любовью к моде и ко всему стильному. Я увлеклась дизайном. Читала почти любую литературу на эту тему. Даже сама пробовала шить, но из этого занятия ничего толкового не получилось, не хватило терпения и усидчивости. Училась средне, без особой охоты. Я натура пылкая, если чем-то загорюсь, то это занятие занимает меня полностью, а если не интересно, то хоть бей меня, но заниматься этим не буду.
- Что было после школы?
- После школы я поступила на Филологический факультет одного британского университета. Не хочу называть названия по личным соображениям. Тогда моя любовь к литературе была воистину великой. Я зачитывалась Бродским и Набоковым. «Лолиту» прочитала раз двадцать пять. Я читала все, что было современно и ново. Мои друзья рекомендовали мне какие-то книги, что-то советовали преподаватели, а что-то искала сама. Отбоя от воздыхателей в то время не было. За мной ухаживали одновременно дюжина молодых людей…
- С чем связан такой интерес?
- А вы что не видите?
- Вижу, но все же скажите сами…
- Я привлекательная женщина и при этом не обделена умственными способностями, при этом я модно одеваюсь и слежу за собой. Мне сейчас чуть за тридцать, но я выгляжу моложе, не правда ли?
- Это несомненно. Вы выглядите лучше, чем вон те молодые студентки, хотя по возрасту…
Элеонора Бром зло посмотрела на своего собеседника и военный осекся:
- Я хотел сказать, что вы прекрасно выглядите. Вам больше семнадцати не дашь – это точно!
Дама с собачкой одобрительно кивнула и погладила своего мопса. Ее худые пальцы и длинные ногти, покрытые розовым лаком, бороздили шерсть питомца и тот урчал от удовольствия.
Военный Игорь Чернов немного подождал, понаблюдал эту картину, но все же решился спросить:
- Что же было дальше? После окончания института? Вы вышли замуж может быть? Нашли работу по душе?
Дама с собачкой неодобрительно посмотрела на своего нетактичного визави, но ответила:
- Я какое-то время проработала стилистом. У меня были несколько известных клиентов, которым я помогала соответствовать веяниям моды. Это было интересное время. Люди, особенно мужчины, не очень любят, когда им что-то советуешь. Они отмахивались от моих смелых решений, но все же поступали так, как говорила им я и никто не был в убытке. Помню одного парня, который одевался просто ужасно, хотя был ведущим на центральном телевидении. Я за полгода сделал из него икону стиля. Он даже получил премию, как самый стильный мужчина на телевидении. Мы жили с ним одно время. Не помню, как закрутился этот роман, но в то время у меня было множество любовных связей…
- Интересно. А замуж так и не вышли?
- Я приемлю только гражданский брак. Узаконивать свои отношения не хотела никогда.
- Современный подход. Детей тоже нет?
- Я не хочу этого. Я женщина современная и должна вас напугать…
- Чем же?
- Я считаю, что мужчины подавляют женщин во все времена, хотя без своих спутниц не могут и шага ступить. Я думаю, что за женщинами будущее и отстаиваю их интересы. Уже семь лет, как я веду видео-блог в ютубе. Тематика моих роликов, как вы можете догадаться, связана с равноправием женщин и мужчин, даже с небольшим перекосом в сторону первых. У меня сто двадцать тысяч подписчиков, и я счастлива быть блогером…
- Но это же не настоящая профессия! Как можно жить тем, чтобы морочить головы бедных женщин и подавлять мужчин?
- Это совсем не так. Если вы изучите этот вопрос, то вам станет очевидно, что будущее за женщинами. Этот факт пугает представителей «сильного» пола. Вот и вы испугались…
- Я? Почему? Совершенно этого не боюсь. Я в себе уверен и в своей позиции тоже. Кто воевать будет? Женщины?
- Вы не в курсе. Война скоро совсем не понадобится. Ее не будет. Если женщины придут к власти, то люди перестанут глупо и жестоко воевать и гибнуть на полях сражений.
- Я военный. Я отдал этому занятию большую часть своей жизни и другого пути я не знал. Как участник боевых действий – могу смело заявить, что война будет всегда. На самом деле она никогда не заканчивалась и не закончится…
- Это ваша позиция. Вы старый вояка и совершенно не разбираетесь в современных тенденциях…вам кажется, что мир таким был всегда, но нет – он меняется.
- Что даст приход к власти женщин? Во все времена мужчины были на руководящих должностях, а женщины выполняли роль хранительницы очага. Почему это должно измениться? Зачем менять замысел создателя этого мира?
- Почему вы решили, что в этом замысел Творца? Нет. Должна вас разочаровать: мужчины были у власти только потому что физически сильнее и в первобытной стае они захватили власть, женщины не могли соперничать в этом с мужчинами. Но мир меняется. Женщины все более становятся свободными, у них повышаются запросы и амбиции. Меня это бесконечно радует. Наконец-то «лучшая» половина человечества просыпается из спячки, в которой она была несколько тысяч лет…
- К чему это приведет? Как женщина может выполнять работу, которую испокон веков исполняют мужчины? Женщины будут править миром – по-вашему это так?
- Да, скоро женщины будут у власти. А вы сами подумайте: в каждой семье именно женщина выполняет функции лидера и серого кардинала. Мудрые женщины просто не хотят расстраивать своих мужей, но они уже прекрасно понимают: кто главный!
- Не хочу больше об этом говорить. Мы все равно не придем к общему мнению.
- Конечно. Потому что я – женщина, а вы – мужчина. Что еще вас интересует?
- Меня интересует то, чем вы занимаетесь сейчас? Что вас увлекает, кроме идеи феминизма?
Элеонора Бром тихо захихикала:
- Я живу с одним мужчиной. Он меня обеспечивает всем необходимым…
- Ага! Кто главный?
- Перестаньте! Вы ведете себя, как ребенок. У нас с ним договор, и я не собираюсь распространяться на эту личную тему. Я посещаю музеи и выставки. На это мне хватает времени, а главное желания. Обожаю современные течения искусства. Люди ничего не понимают, если считают, что все великое создано в древние времена, а сейчас не создается шедевров. Они сильно заблуждаются! Я всегда советую им посетить ту или иную выставку художников или скульпторов – их мнение меняется на диаметрально противоположное…
- В этом по-вашему смысл жизни?
- О каком смысле идет речь? Я просто стараюсь делать то, что у меня получается и к чему есть способности. Своими делами я исповедую себя перед Творцом и привлекаю новых людей, которым еще интересно что-то новое, что-то красивое, что-то стильное. Знаете, в чем проблема многих современных людей? Я вам отвечу: у них совершенно нет вкуса. Они потребляют все, что им предлагают телевидение и интернет, без всякого разбора, без критического мышления, без своего мнения и своих ориентиров. Им сложно – это я понимаю. Мне тоже сначала было очень тяжело не потерять себя в этом круговороте бедных идей и скудных замыслов, но мне попадались люди, которые очень доходчиво объяснили, что если я хочу чего-то добиться в этой жизни, то нужно очень четко отличать: бездарность от таланта, ретро от новаторства, безвкусие от чувства стиля…
- И какие люди к вам идут? Что-то меня вы не убедили в том, что ваш путь лучше и правильнее моего…
- Как вам сказать?! Вы поколение стремительно уходящее в прошлое. Вы проросли корнями в советское время, когда индивидуальность не поощрялась, а наоборот против любого проявления уникальности велась борьба. Вы росли и впитывали в себя идеи, которые к вам никак не относятся. Эти концепции были навязаны всему советскому народу, как их личные. Вас будто поймали в ловушку, как ловят диких зверей на охоте на приманку. Вы видите кусочек сыра и хотите его съесть, но как только вы подкрадываетесь к приманке – ловушка срабатывает, и вы в плену. Так-то!
- А вы рассуждаете очень уверенно. Не новый ли вы мессия, коего ждут уже две тысячи лет? Хотя нет – он должен быть мужчиной…
Элеонора Бром хихикнула и продолжила:
- Я не согласна, что мессия должен быть именно мужчиной…
- Ну еще бы. Я в этом и не сомневался, слушая ваши бредовые идеи.
- Зачем вы меня обижаете? Не по-мужски это…
- Так вы сами говорите, что мужчины вымирают и исчезают как вид. Раз будущее за женщинами, то можете приступать. Вступайте в должность! Возьмете на себя расследование двух убийств, произошедших у вас под носом? Проведете поиск улик? Опросите подозреваемых? Раскроете дело?
Элеонора Бром немного смутилась и решила сгладить углы:
- Вы принимаете все на свой счет. Я же не говорила именно о вас. Я говорила в общем, о тенденциях мировых. Это нисколько не умаляет ваших заслуг, товарищ подполковник…
- Бывший подполковник.
- Бывших офицеров не бывает, как было сказано в одном известном фильме. Кстати, военных я бы не стала трогать. Здесь мужчины на своем месте находятся – на войне важна физическая сила и ловкость. Хотя женщина уже тоже служат и отдают долг Родине, вы в курсе?
- Да, я знаю. Уж не совсем я отстал. В Израиле существуют специальные женские подразделения…но вы мне не ответили на главный вопрос…
- Какой же? Я старалась отвечать, как можно более честно и развернуто…
- В чем прелесть богемной жизни? Этой фальшивой, гнилой насквозь жизни, где люди улыбаются друг другу и делают комплименты, просто потому, что так принято. Иногда это делается из-за личной выгоды или для налаживания социальных связей…
- Каждому свое, товарищ подполковник! Кого-то ломает лицемерие, кого-то ломает слепое исполнение приказов, а кого-то что-нибудь еще. Я нахожусь на своем месте и делаю то, что у меня лучше всего получается. Вы находитесь…находились на своем в военной системе. Каждый человек должен быть на своем посту, если выражаться близкой вам терминологией…
- Дело в том, Элеонора, что в военных структурах тоже не лучше. Вы думаете: почему я ушел? Стало невыносимо, стало тошно…я больше не мог терпеть несправедливость и игры, которые вели элитные командиры, похожие на крысиные или тараканьи бега.
- Вот вам и ответ. И вы меня отлично понимаете. Вам стало невыносимо. Может когда-нибудь и мне станет тошно от лицемерия и наигранных улыбок людей вокруг. Но пока я хочу еще жить так – я буду держаться за эту жизнь. Я только создаю видимость женщины, утонченной и ранимой. На самом деле мою тонкую кожу уже столько раз пробивали, что она затвердела и теперь я почти никак не реагирую на стрелы, пущенные в меня завистниками и невеждами…
- С вами было очень приятно пообщаться, Элеонора. Я уже успел поговорить почти со всеми пассажирами этого вагона, но ни одна беседа не принесла мне столько удовольствия, как наша…
- Возможно, что вы наконец-то встретили человека равного вам по авторитету и силе…я имею в виду энергию. Вы привыкли, что большинство людей лебезит перед вами и не вступает в открытую конфронтацию. А я рискнула и бросила вам вызов. И у меня получилось, правда же?
- Более того – это было прекрасно! Если будущее страны за такими женщинами, как вы, то я не буду сильно против…
Элеонора Бром хихикнула:
- Кажется, что я вас в себя влюбила…
- Нет!
- Потекли вы немного, старый пес! И не возражайте! На этом и завершим нашу беседу. Мне было очень приятно с вами поговорить. Вы знаете, где меня найти…
Дама с собачкой стрельнула взглядом в старого подполковника и ушла, оставив Игоря со своей совестью наедине.
Писатель Иван Суворов не сразу решил произвести допрос подозреваемого Василия Ермакова. Долгое время его мучили сомнения. Он никак не мог смириться, что версия подполковника – единственно верная. Если это правда, то вся аналитическая работа горе-сыщика была ненужной, а еще хуже неэффективной. Иван привык писать свои детективные романы и рассказы составляя факт-карты – так он мог наглядно использовать все аспекты расследования, которое происходило на страницах книг. Но в настоящей жизни, в условиях реальности, когда сталкиваешься со смертью воочию – все совсем не так просто. Писатель наблюдал, как бандит (некогда гроза криминального мира) сидит спокойно, не дергается, не ругается, как он делает обычно – это внушало уважение к этому человеку, даже несмотря на все его темное прошлое. По левую сторону от бандита сидел Леопольд Лаптев и заметно нервничал – было видно, что он не самый надежный и, что более важно, не самый храбрый человек. По правую сторону сидел умиротворенный – Такеши Симидзу. Японец был самым необычным человеком. Вроде ведет себя открыто и дружелюбно, но что-то неуловимое иногда пробегало в его глазах – искра, которая способна испепелить этот мир.
Иван подошел к Василию Ермакову и сказал:
- Мне надо задать вам несколько вопросом!
- Писатель? Сыщик? Кто со мной говорит?
- Думаю, что в настоящий момент – сыщик.
- Это странно…
- Почему?
- Потому что сыщик из тебя, как из меня балерина.
Бандит и Лаптев засмеялись. Писатель сразу заметил, что Леопольд явно заискивает перед бандитом. Такеши ловким движением локтя успокоил бандита, тот закашлял, но быстро пришел в себя. Он сказал:
- Раз пришел, то спрашивай. Что тебя интересует?
- Хорошо. – начал писатель, - что вы делали в момент отключения электричества?
- Во время какого? Первого или второго?
- Первого для начала…
- Без разницы. И в первом затмении, и во втором я сидел на этом самом месте.
- Никуда не ходили?
- Куда идти? Тьма же, а я, итак, вижу плохо. В темноте совсем бы не разобрал…
- Значит вы не сознаетесь в убийстве ученых?
- Как я могу сознаваться в том, к чему не имею отношения. Я сидел на своем месте ровно и никуда не ходил.
- В это трудно поверить. Улики против вас. И нет никого – кто бы подтвердил ваше алиби.
- Малец, а у кого в этой ситуации есть алиби. Была темнота, и никто не видел друг друга. Тогда получается, что убийцей может быть любой, но почему-то задержали меня…
- Вы не догадываетесь почему?
Бандит недоуменно покачал головой. Писатель пояснил:
- Ваше прошлое – она связано с криминалом напрямую, а по статистике люди, которые хотя бы единожды нарушили закон, чаще совершают повторный проступок. Нам стало известно, что вы дважды сидели в тюрьме и как раз один срок отмотали за убийство…
- Я же был молодой. Да и время какое было?! Вы должны помнить. Выбор был таким: либо ты овца, либо волк, который ловит овец. Я свой выбор тогда сделал и не раскаиваюсь…
- Почему тогда вас удивляет, что вы главный подозреваемый?
- А какие улики против меня? Должна быть доказательная база.
- Вы единственный из присутствующих сознались в своей леворукости. Больше добровольцев не нашлось. Вы уже понимаете? Вы именно тот человек на которого думать легче всего. Ведете себя вызывающе, бесхитростно, грубо…вы привлекаете внимание, как элемент явно опасный и требующий изоляции от нормальных людей. Вы даже одеваетесь, как будто 90-е продолжаются, а вы участвуете в криминальных разборках до сих пор…
- Хорошо. А мотив какой?
- Это тот момент, который меня смущает. Сколько бы я не копался и не думал – мотива не нахожу. Вы не были знакомы с убитыми?
- Ни с одним из них никогда не виделся до того момента, как сел в этот чертов вагон.
- Я не могу вас обыскать на наличие орудия убийства, ибо я не настоящий сыщик, но думаю, когда явится следственная группа, то этот вопрос разрешится… мне бы только хотелось помочь в расследовании, дать картину происходящего, по которой можно без проблем вычислить убийцу…
- Если хочешь, то можешь меня обыскать. Я не против.
Бандит выпятил пузо и попытался освободить руки:
- Отпустите меня, собаки! Я вас уничтожу, как только выйду отсюда!
- Нет. Не надо. Это противозаконно все равно. – остановил его писатель, - вы продолжаете всех оскорблять, а еще удивляетесь: почему именно вы?
- Слушай, малец! Давай договоримся. Ты с меня снимаешь подозрения, а я помогаю тебе в расследовании. Я старый пес, знаю жизнь, знаю много уловок. Если захочешь, то я могу выбить признание из любого из них, - бандит махнул рукой в направлении людей.
- А что вы так переживаете? Вы же не виноваты?
- Как тебе сказать…не хочется попадаться на глаза полицейским…
- Проблемы что ли?
- Я попался недавно на нелегальной продаже цветного металла. И мне командир сказал, чтобы больше не попадался…
- Ах, вот оно что! Но я не могу снять с вас подозрения, потому что других подозреваемых нет. Может быть вы кого-нибудь подскажете?
- Чего?
- Кого-нибудь подозреваете?
- Такой сброд собрался, что убийцей может быть кто угодно.
- Понятно. Допрос окончен.
- Значит не договоримся?
Писатель покачал головой и ушел на свое место.
Глава 6
Шел третий час пребывания людей в замкнутом пространстве вагона метро. Выхода, как казалось, не было и света в конце туннеля тоже. Люди устали от общения и от стен их большого гроба, в который они угодили. Каждый человек мечтал, как можно скорее, выйти на волю, вдохнуть свежего воздуха, увидеть родных, поцеловать любимых, покормить кота или собаку, помочь нуждающимся, рискнуть изменить свою жизнь. Только бы выбраться из этого ада…
Писатель Иван Суворов перестал ломать голову над загадочными убийствами в целях найти виновного. Кандидатура бандита Василия Ермакова, чем дальше, тем больше подходила на первого подозреваемого. Кого можно было еще подозревать? Кто еще из присутствующих был таким вызывающим и грубым, даже жестоким? Против кого были все улики и факты? – Только против бывшего, а как оказалось, не совсем бывшего бандита. Участника террористической группировки «Солнцево», криминального элемента, который отсидел ни один срок в тюрьме, в том числе за убийство…а сколько еще его злодеяний остались недоказанными?
Писатель сидел и вспоминал свою любимую – Дину. Как ему хотелось выйти из этой клетки и увидеть свою любовь, прикоснуться к ее нежной коже, погладить ее по шелковым волосам, поцеловать в алые губы, обнять и больше никогда не отпускать. Именно в заточении Иван понял: насколько ему дорог этот человек, это Божье создание, этот ангел, который был самым дорогим существом на свете и последним шансом не остаться в одиночестве…
Теперь, как думал Суворов, когда он выполнил свою задачу, а именно – поймал преступник, можно спокойно ждать освобождения из заточения и предаваться сладким любовным мыслям. Его ментальные процессы ускорились, писатель еще никогда не мыслил так быстро и продуктивно. Значит не зря он ломал голову над сложной задачей, значит не зря он, будучи в отчаянье – не сдался, а довел дело до конца. Теперь он вознагражден и может распоряжаться временем на свое усмотрение. Захочет – может думать о Дине, а захочет – будет мечтать о бокале сухого вина «Кьянти» …
- Я свободен! – думал он, - теперь есть уверенность, что если судьба подарит еще один шанс изменить жизнь, то я непременно им воспользуюсь, как должен был давно, но тогда еще не был готов…
В это время свет в вагоне погас снова. Эта поломка вызвала панику в вагоне. Но каждый отреагировал по-своему: сумасшедший Петр Трудный забегал вдоль вагона с криком:
- Опаньки! Где мои глаза?
В то же время бандит Ермаков дергаться не стал, он сразу заявил:
- Сейчас опять кого-нибудь убьют, а повесят на меня. Но учтите: я в данный момент связан по рукам и ногам и даже встать и отлить не могу.
- Ну это ты загнул! Не пугай людей! – крикнул военный.
- А ведь правда! – раздался голос дамы с собачкой, - два раза свет гас, и после каждого раза мы обнаруживали труп.
- Точно! Страшно! Что же делать? Я не хочу умирать! – подхватила Людмила Семеновна.
- Не переживайте, граждане! Преступник схвачен и мои помощники не выпустят его. Правда, ребята? – успокоил женщин Игорь Чернов.
- Так точно, товарищ подполковник! – засмеялся Такеши, - не выбраться этому гаду из нашей охраны.
- А ты что молчишь, Лаптев? Язык проглотил?
- Нет. Все нормально. Держу подозреваемого.
- Отлично. Видите, граждане, преступник под надежной охраной…
- Кто здесь?! Кто-то прошел мимо меня. Господи, не убивайте нас! – воскликнула врач.
- Опаньки! Бунт на корабле! – последовал ответ.
- Это вы, Петр? Как вы меня напугали!
- Товарищи, убедительная просьба сохранять спокойствие и не вставать с мест до включения электричества! – попросил настоятельно военный Игорь Чернов.
Писатель Иван Суворов не обращал внимание на возню и крики. Он сидел на своем месте и медитативно вдыхал и выдыхал. Он был спокойнее Будды, сидящего под огромным деревом. Удивительное чувство спокойствия посетило писателя и, когда он закрывал глаза, то видел только образ своей возлюбленной - Дины. Как бы он хотел быть сейчас рядом с ней! Прижать ее к себе и ощутить ее тепло. Смешаться с ее энергетикой. Раствориться в ней, как в синем и чистом море…
Он совершенно не переживал по поводу того, что нет электричества. Иван был уверен, что сейчас никого не убьют, а если даже убьют, то это уже не так важно. Если убьют самого писателя, то он все равно найдет способ связаться с Диной. Любовь не имеет границ и правил – уверенность в этом крепла и утверждалась в сознании писателя. Не было противоречий, не было сомнений…теперь он точно знал, чего хочет и ради чего живет!
Он подумал, что не плохо было бы позвонить матери, когда он выберется из этого ада. Но стоит ли в скором времени ждать освобождения? Как долго их еще здесь продержат без связи с внешним миром? Вся эта ситуация напоминала добровольное заключение, но был ли шаг, приведший писателя в эту клетку, добровольным? На этот вопрос было ответить трудно, по крайней мере однозначно…
С одной стороны - все люди, которые сели в вагон метро, сделали это по своей воле, но с другой стороны – никто не мог себе представить, что все это выльется в целую историю со своими трагичными моментами и комедийными тоже, но каким будет конец? На этот вопрос тоже пока не было ответа…
За время пребывания в заточении люди в вагоне перезнакомились друг с другом и это было интересным моментом, потому что люди никогда не разговаривают с незнакомцами, и уж точно не рассказывают свою историю посторонним, среди которых есть убийца, а на соседних лавках начинали разлагаться трупы ученых – биолога и математика…
- Интересно, простит ли меня математик Козлов? – думал писатель, - ведь я его подозревал ровно до того момента, пока не был обнаружен его труп. Конечно, это было глупо подозревать этого старого и уважаемого среди коллег человека. Но он должен понимать, что он был самым очевидным подозреваемым из всех, потому что математик – единственный человек, знакомый с биологом в обычной жизни…
Писатель мысленно попросил прощения у убитого математика. Он был твердо уверен, что люди, ушедшие в мир иной, имеют прямой канал связи с еще живущими, особенно с теми, кто был с ними в момент смерти.
- Наверное, он сейчас смотрит сверху на нас с грустью, но удовлетворенно, потому что преступник пойман и скоро понесет наказание, которого заслуживает. Но это уже вопрос честности и непредвзятости суда и правоохранительных органов. Скоро здесь будет много полицейских, криминалистов и медиков, а мы будем на свободе. Возможно, кого-нибудь из нас даже наградят за содействие в расследовании преступлений. Может даже покажут по телевидению…
Размышления писателя прервал крик Элеоноры Бром:
- Кто здесь все ходит! Перестаньте, пожалуйста! Вы меня пугаете!
- Это, наверное, этот псих пугает народ! – ответил военный со своего места, - просил же никого не подниматься и не создавать ненужного напряжения!
- Опаньки! А я тут при чем? – раздался голос совершенно из другого угла.
- Извините, я думала, что это вы ходите мимо меня. Кто же это тогда? Я отчетливо почувствовала, что мимо меня прошел человек. Мне даже удалось почувствовать дорогой аромат духов.
- Я это! – ответил бизнесмен, - не могу уже сидеть – ноги затекли, решил пройтись.
- А нельзя предупредить? – спросил военный Игорь Чернов, - ты создаешь панику среди состава…
- Еще скажи – воинского состава! Солдафон – он и в Африке – солдафон!
- Что-то имеешь против военных? Свет дадут, тогда я с тобой поговорю, как умеют только солдафоны…
- Ты мне угрожаешь, пехотинец? Я тебя не боюсь. Мне часто угрожали за мою трудовую деятельность, поэтому ты меня не запугаешь! Я начинал от малого бизнеса и мог закончить уже через пару недель, но не сломался, а только стал сильнее…
- Это мы посмотрим!
- Мужчины, не ссорьтесь! Сейчас совсем не время! – попыталась успокоить всех Людмила Семеновна, - ведете себя, как дети малые! Мы, итак, в сложной ситуации, а вы начинаете браниться. Нам еще драки здесь не хватало…
- А мужчины – и есть дети! – подхватила Элеонора Бром, - играются всю жизнь, одни во всемогущество, другие во вседозволенность…
- И не говорите, Элеонорочка! Сколько можно слушать эту ругань. Уши уже в трубочку свернулись. Хоть бы постыдились – здесь же немало женщин! К тому же в вагоне несколько студенток. Какой пример вы им подаете?
- Простите, женщины! Но он начал первым. Не надо ходить и пугать людей, когда его настоятельно попросили сидеть на месте, пока свет не дадут. Он вас же и пугает. Простите, что заступился за вас…
- Вы неправильно поняли, Игорь…- сказала врач.
- Это я-то первый начал? Кто первый меня оскорбил? Напомнить? – прервал речь Людмилы Семеновны бизнесмен, - ты не знаешь меры и границ своих полномочий, пехотинец! Может ты чего-то представляешь на войне или в военных структурах, но в мирное время мой авторитет больше, намного…он несравним с твоим!
- Он опять начинает! Скорее бы свет дали. Хочу посмотреть на его наглую физиономию, а потом…
Военный осекся.
- Что потом? – спросил Виктор Пелястров, - хочешь ударить меня? Эй, сыщик, твой друг проявляет неуважение к людям и угрожает меня покалечить. Тебе не нужен новый подозреваемый?
- У нас уже есть подозреваемый, - ответил Иван Суворов, - а, Игорь, все правильно говорит. В данной ситуации он прав. Не надо нарушать общие законы, принятые в сложных условиях. Они едины для всех. В том числе и для вас, господин Пелястров!
- Конечно. Он же твой друг, вот ты и принял не ту сторону. Поверь, ты совершаешь ошибку, делая такой выбор. Если бы ты поддержал меня, то я бы мог тебе помочь…
- Ой, перестань заливать! Не такой уж ты и важный птиц! Если бы ты был важной персоной, то нас бы давно вытащили! – ответил военный Игорь Чернов, - а судя по тому, что воз и ныне там – ты птица невысокого полета.
- Я прошел путь с самого низа до самого верха всего за десять лет. И ты будешь мне говорить о том, что я ничего не добился? Если бы не сорвалась сегодняшняя сделка, то я бы гораздо быстрее прошел свой путь, но…
- Не судьба! Опаньки!
- Иди уже отсюда, придурок! Не видишь умные люди разговаривают.
- Не вижу! Темно! Опаньки!
- Я оговорился.
Все засмеялись.
Подошел священнослужитель Владимир Постнов:
- У меня есть предложение. Только не знаю: поддержите вы меня или нет?
- Говорите, батюшка. А то мы же не можем ответить на вопрос, которого нет. – отозвалась Людмила Семеновна.
- Учитывая сложную ситуацию, в которой мы все находимся, может нам стоит попросить помощи у Господа Иисуса Христа? Есть же простая молитва, которая называется «Иисусовой». Если мы все в едином порыве попросим помощи у нашего Бога, то ситуация выправится и…
- Вы же не в католической церкви, отец, где все весело поют «Аллилуйя» …- ответил бизнесмен.
- Причем здесь католичество? Сразу видно, что в церковь вы не ходок. Кто хочет помолиться, тот может повторять за мной слова молитвы. Они простые. Только я попрошу во время чтения молитв не думать о чем-то недостойном, а сконцентрироваться на том, чтобы выбраться из этого подземелья.
Люди нехотя что-то забубнили. Кто-то уже хотел отказаться, но священник начал своим басом:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
Первым к священнику присоединился, привыкший молиться, сумасшедший Петр Трудный:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
На третий раз присоединились Людмила Семеновна и дама с собачкой:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
На следующий раз молитву произносили все, кроме женщины из зулусского племени и двух трупов:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
Хор голосов производил сильнейшее впечатление на всех участвующих в этом действе. И простейшая молитва сработала. Электроснабжение было восстановлено.
- Ничего себе! – удивилась доктор, - сработало!
- Всегда, когда люди что-то просят у Бога – они должны делать это конкретно и искренне, а Господь дает. Его благодать безгранична.
- Спасибо, отец!
- Граждане, посмотрите по сторонам! Все ли живы? Все в порядке? – крикнула дама с собачкой.
- Вроде живы! - выкрикнул Такеши.
- Все! Опаньки!
- Действительно – все живы и здоровы! А все потому, что мы задержали настоящего убийцу! – сказал с угрозой военный и покосился на бандита, - у тебя не было возможности убить кого-то еще! Нечем крыть?
- Что мне с тобой говорить? – устало произнес бандит, - думай, что хочешь. Для себя я знаю, что не убивал никого…здесь…
- Больше тебе никто не поверит! Ты исчерпал лимит доверия!
Бандит с вызовом плюнул в сторону военного.
Леопольд Лаптев одной рукой почесывал свою черную бороду, другой придерживал бандита Ермакова. Его карие глаза бегали со скоростью света. Тельняшка взмокла. Дешевые кроссовки пахли очень неприятным, даже отвратительно.
Бандит спросил вполголоса:
- Как тебя зовут?
- Леопольда…Леопольд Лаптев. Вы чего-нибудь хотите? Может быть пить? У меня осталось немного воды, но она уже нагрелась…
- Слушай, ты парень смышленый! Не смотри на этого япошку. Он человек потерянный. А ты еще молод и наверняка хочешь жить…сколько тебе лет?
- Тридцать шесть.
- Это еще почти детский возраст. Тебе еще жить, да жить, если ты поступишь правильно. Ты понимаешь?
Лаптев кивнул лохматой головой.
- Не держи мою руку. Я очень хочу курить. Я просто достану сигареты.
Леопольд ослабил хватку. Бандит заерзал.
- Ты что это удумал, убийца? – воскликнул Такеши, - Лаптев, ты что решил ему помочь?
- Нет, с чего ты это взял? И думать об этом не хочу.
- Он убил двоих человек. Ты понимаешь, что, отпуская его ты ставишь под угрозу безопасность всех людей в вагоне, а здесь много женщин.
Лаптев снова кивнул мохнатой головой и снова схватил бандита Ермакова за руку так крепко, как только мог…
Такеши провел профилактический удар локтем. Бандит взвыл.
- Смотри у меня. Со мной шутки плохи. Я знаю еще много разных приемов, которые требуют постоянной практики. Ты же не хочешь стать грушей для битья?
Бандит презрительно посмотрел на японца и отвернулся что-то бормоча.
Учитель каратэ спросил у своего коллеги по конвою:
- Тебе не скучно?
- Сидеть уже надоело. Задница болит. Не привык так много сидеть на одном месте.
- Терпи. Все, что мы делаем для блага людей. Ты ведь не служил в армии?
- Нет, не служил. А это видно?
- Да. Нет выдержки. У тебя такой вид: как будто сейчас расплачешься – таких людей в армии нет, а если попадают, то не выживают. Мы сидим всего час, а ты уже весь изъерзался и ноешь постоянно.
- Я не служил. Испугался. Спрятался от военкомата у бабки в деревне.
- Сколько же ты прятался?
- До двадцати семи лет.
- Ты сумасшедший! Не проще ли было отслужить полтора – два года и быть свободным?
- Нет. Мне нравилось у бабки. Там было хозяйство: корова, овцы, свиньи, куры. Я колол дрова, ухаживал за скотиной и кормил их, работал в огороде…
- Каждому свое. Но я удивлен: как можно хотеть в современном мире желать быть, по сути, фермером? Вокруг столько возможностей для молодых людей, а ты выбрал быть…помощником бабушки.
Такеши засмеялся. Лаптев немного смущенно ответил:
- У меня нет образования. Куда мне еще было идти?
- Даже школу не закончил? Вот дела…
- Восемь классов. Потом меня оттуда поперли из-за того, что я последние два года почти не посещал уроки. Тяжелое время. У меня не было никаких способностей к обучению, да и желания не было.
- Друзья-то хотя бы у тебя были?
- Были. Мы в основном играли в приставку, из дома почти не выходили. Меня и моих друзей не любили во дворе, постоянно обзывали и даже били…
- Вас били?
- Нет, били окна в наших квартирах. Мы маленькие были. Какие та могут быть серьезные драки? Так потолкаешься с кем-нибудь и все.
- А потом, в сознательном возрасте, друзей не было? Неужели возможно быть таким одиноким в огромном городе?
- В деревне Лопухово, у бабки, были друзья, после того, как военкомат от меня отвязался, то я вернулся в Москву, но так и ни с кем не подружился. К счастью ли или к сожалению – не знаю!
- Странный ты человек, Лаптев! И как ты объяснишь: почему все так?
- Я неуживчив и у меня сложный характер, который готова терпеть только моя мать. С ней я и живу и никого мне больше не надо…
- А отец? Что с ним случилось?
- Отца я видел всего дважды в жизни и то в детстве. Он приезжал, привез мне кассеты для видеопроигрывателя и на этом наши отношения закончились. Я даже не знаю, что с ним сейчас: жив или нет?
- И даже не интересно?
- Нет. А зачем?
- Отец все же твой.
- Быть отцом – значит помогать и постоянно присутствовать в жизни детей, а его не было совсем. К чему мне искать его? Я несентиментальный и плакать по этому поводу не буду.
- Страшный ты человек!
- Я не страшный человек. Просто у меня есть характер…
- Как раз мне-то кажется, что характера у тебя нет, если под этим понятием понимать некий стержень, который держит твою спину прямой, а твою жизнь делает контролируемой, то есть тебя не качает из стороны в сторону при малейшем дуновении ветра. Ты выбираешь направление в жизни и движешься этим путем, несмотря на преграды и сложности. Разве не так?
- У меня не так. Для меня характер – это позиция по какому-то вопросу. И свою точку зрения я готов защищать, даже если придется драться за нее, а спорить я могу долго…
- Знаешь, меня не покидает ощущение, что ты привираешь. Не складывается что-то. Ты говоришь одно, а на деле это выглядит совсем по-другому. Врешь ты все, Лаптев! Ты не выглядишь человеком слова, а уж тем более дела, а потому могу поспорить, что ни за слова, ни за поступки ты не отвечаешь. Тебе проще всего быть с тем, кто сильнее. Ты приспособленец! Ты боишься за свою жизнь и готов предать кого угодно – только бы самому быть в тепле и уюте!
- Ты можешь думать все, что тебе угодно, но не я вижу себя и свою жизненную позицию по-другому. Я вижу свой тернистый жизненный путь иначе. У меня есть позиция – я не гонюсь за успехом, за материальными ценностями. Я не имею много денег, у меня нет машины, я не женат и никогда не был…
- И ты считаешь, что это нормально? Как по мне, так ты просто – неудачник! Тебе ни то чтобы не повезло, а просто ты не приложил никаких усилий в жизни, чтобы чего-то добиться. А, когда усилия не прилагаются, то и результата не будет – это известный закон. Как у вас говорят: «Без труда – не выловишь и рыбку из пруда!»
- Но почему это не является позицией?
- Потому что ты не осознанно выбрал это, а просто пришел к разбитому корыту из-за своей слабой воли и нежеланию работать…
- Я работаю.
- Неужели! И где?
- Подметаю улицы и делаю их чище.
- Ты дворник?
- Именно. И я не стыжусь этого.
- Просто этот факт еще раз подтверждает, что ты не большой любитель труда. Сколько часов в день длится твоя смена?
- Четыре часа.
Такеши Симидзу негодуя покачал головой.
- Ты работаешь вдвое меньше, чем среднестатистический человек в этой стране и еще будешь меня убеждать, что ты любишь работать? У нас в Японии люди не вылезают с рабочих мест, у них почти нет свободного времени…
- И что? В Японии самое большое количество самоубийств. О чем ты мне хочешь еще сказать?
Такеши осекся.
- Ты затронул мою больную тему. Давай заканчивать наш разговор. Мы, итак, уже долго спорим. Все равно ни к чему мы не придем.
- Мы слишком разные. Ты думаешь, что правильно жить так, а я думаю, что по-другому.
Учитель каратэ гневно посмотрел на своего оппонента:
- Просто перестань.
Лаптев замолчал. Он снова стал перебирать одной рукой свою бороду, тельняшка еще больше намокла, а глаза продолжали шарить по пространству в поисках объекта для наблюдения…
Бандит Василий Ермаков, который до этого молча слушал их спор, объявил:
- Победила дружба? Ничья! Я, как единственный свидетель вашего боя, подвожу итог состязанию. Японец был сильнее, но дожать не сумел. Молодец, Лаптев! Не сломался, боролся до конца. Хотя бездарь ты еще тот. Мог бы стать бандитом…
- Заткнись! – рявкнул Такеши, - тебя никто не спрашивал!
- А я не буду ждать, когда меня спросят. Я живу в свободной стране. У нас свобода слова! Не знаю, как у вас в Азии, но у нас с подозреваемыми, чья вина не доказана, обращаются согласно законам. Поэтому, когда приедут полицаи, то я сообщу, как один человек плохо обращался со мной, хотя не имел на это никаких оснований…
- Мне все равно. Говори, что хочешь! Меня на свои понты не бери, а то еще раз локтем ударю и на этот раз достаточно сильно, чтобы ты взвыл от боли…
Глава 7
Писатель Иван Суворов очень устал от нахождения в замкнутом пространстве. К нему вернулись детские страхи: он снова начал бояться, что ему не хватит кислорода. Раньше, когда он маленьким ездил в лифте, то он считал до шестидесяти, если лифт ехал дольше, то парень начинал испытывать жуткий страх и, когда двери лифта открывались, он пулей вылетал из этого «гроба». Вот и сейчас он ощущал что-то подобное. Воспоминания нахлынули. Уже стало казаться, что они здесь застряли навсегда и никто их не спасет. Но, возможно, что ситуация на самом деле, более сложная, чем кажется изнутри. Может быть поломка более существенная, чем она воспринимается отсюда – из эпицентра событий…
Там наверху собрались профессионалы и они должны действовать согласно своему кодексу, как военные поступают и принимают решение, полагаясь на устав – их Новый Завет. Что-то останавливает спасателей и работников метрополитена, что-то не позволяет им оперативно отреагировать на поломку…
В сознании писателя, как всегда, возникло множество вопросов, а вот ответов не было и это жутко нервировало его. Почему нет ответов? Где знаки и намеки? Неужели Творец покинул их? Что еще должно произойти, чтобы на них обратили внимание и помогли? Уже два трупа лежат на своих местах, а что если это не предел? Хотя это маловероятно, ведь кандидатура бандита на роль главного подозреваемого видится очевидной. И последний случай отключения электричества еще раз подтверждает, что убийца – бандит Ермаков. Если бы его не держали за руки – Леопольд Лаптев и Такеши Симидзу, то не известно, чем бы все это закончилось…
Вполне могло произойти еще одно убийство, а может даже не одно, ведь Василий Ермаков ненавидит всех людей и каждого человека по отдельности. Такого субъекта надо изолировать от общества и как можно скорее, но как это сделать здесь – в вагоне метро?
Размышления писателя нарушил военный Игорь Чернов. Он подошел тихо и заявил:
- Все еще не уверен в виновности Ермакова?
- Ты меня напугал. Уже уверен, хотя интуиция подсказывает что-то…
- Это не научно. Причем здесь интуиция?
- Да, ты прав – все факты указывают на бандита, и я больше не сомневаюсь. Когда сходится все в единую картину, кроме одного…
- Чего опять?
- Мотив не ясен. По какой причине бандит Ермаков убил этих людей? Даже не известно: знал он этих людей или нет? Сам он отрицает свою причастность к убийствам и не сознается в том, что знаком с ними…
- Вань, ты меня удивляешь. Я тебе уже не раз говорил, что такому отморозку не нужен мотив. Он готов убивать просто потому что получает удовольствие от этого. Психология убийцы недоступна простому смертному, поверь мне…
- Но все равно. Я раньше изучал множество историй серийных убийц. У всех было сложное детство и обычно тяжелая психотравма, но Ермаков не похож ни на одного из них. Его портрет не подходит для роли серийного маньяка. Если бы я начал писать подобную историю, то не взял бы такого персонажа, как бандит Ермаков, на роль убийцы…
- Ты опять начинаешь мне говорить сплошные глупости. Не понял еще, что реальная жизнь не имеет ничего общего с детективными историями, которых ты начитался и сочинил…но именно, что сочинил – ты их выдумываешь для того, чтобы было интересно читать, чтобы люди могли час или два провести за чтением после рабочего дня. Им это необходимо…
- Что именно?
- Укрыться от реальности за чтением какой-нибудь книги. Но все что пишется на страницах книг – это выдумка. Спорить ты, наверное, не будешь?
- Я бы поспорил. Есть множество книг, основанных на реальных событиях, имеющие фактическое подтверждение в реальной жизни, у таких историй даже персонажи имеют прототипов в жизни…
- Не знаю.
Подполковник грустно посмотрел на своего друга и продолжил:
- Все равно даже в таких историях много додумывается, чтобы книги продавались и нравились читателям. Писатель – это фантазер и сказочник…
- Но, Игорь, есть же разные жанры. Существует реалистическая проза, где вымысел и фантазия не очень-то поощряются…
- Не хочу с тобой спорить, но это же так очевидно. Правды нет ни на страницах книг, ни на страницах воинского устава, ни на страницах Конституции…
- Правды нет априори?
- Просто нет и быть не может. Все врут или искажают истину.
- А как же Библия? Там тоже вымысел? Иисус тоже фантазия апостолов?
- На эту тему не хочу сейчас говорить. Времени не хватит, чтобы это обсуждать…
- Как раз времени у нас вагон, ведь спасать нас похоже никто не придет. Или ты надеешься на скорое освобождение из этого поезда?
- Я хотел тебе кое-что предложить…
- Что же?
- Я подумал и решил, что ждать помощи бесполезно. Неизвестно, когда нас отсюда вытащат, поэтому надо спасаться самим…
- То есть как это?
- Мы уже почти три часа в заточении, а длительное пребывание в неволе не идет на пользу нормальным людям. Мы выбьем окно и пойдем по туннелю за помощью…
- Ты хоть знаешь сколько нам придется идти? Мы примерно на полпути остановились между станциями…
- А что ты предлагаешь? Сидеть и ждать? С меня хватит! Или ты идешь со мной или я иду один?
Писатель задумался.
- Что тут думать, Вань? Сколько еще ждать можно – надо действовать. Спасение утопающих – дело самих утопающих.
- Ладно. Пойдем. Я с тобой. Нельзя же позволить тебе одному идти по темному туннелю…
- Отлично. Значит решено?
Писатель кивнул.
- Граждане! – обратился к людям подполковник Игорь Чернов, - мы с Иваном собираемся отправиться на поиски спасения наших жизней. Мы выбьем окно и пойдем по туннелю за подмогой.
- А может лучше еще немного подождать? – спросила дама с собачкой.
- Дамочка, сколько можно ждать? Мы ждали, итак, слишком долго. А что если нас никто не думает спасать? Мы просидели три часа и просидим, если будем бездействовать, еще столько же…Я, например, хочу есть и пить, а вы?
- Я тоже. – ответила Элеонора Бром, - но я не пойду с вами.
- Вас никто не зовет. Мы пойдем вдвоем с Иваном, а вы пока приглядите за подозреваемым. – Игорь Чернов посмотрел в сторону «конвоиров», - ребята, я на вас надеюсь…
- Есть, товарищ подполковник, можете на нас рассчитывать. Мы ему спуску не дадим! – ответил Такеши Симидзу, - он у нас еще не раз пожалеет, что убивает невинных людей.
- Отлично, рядовой Симидзу! Из тебя бы получился отличный солдат!
Японец засмеялся.
- А нам что делать? – спросила Людмила Семеновна.
- Просто ждать. Нам предстоит нелегкий и долгий путь, но если мои расчеты верны, то мы спасемся, а значит спасем всех…
- Вы про нас не забывайте! – сказал священник, - если найдете помощь, то сразу посылайте за нами, а мы будем за вас молиться…
- Это лишнее, отец! Вы все должны понять, что мы не бежим с корабля, а идем на поиски помощи. Мы пробыли рука об руку около трех часов и многие из нас уже подружились. Мы почти семья! И я не позволю погибнуть своим родным людям. Верьте в нас! Мы приведем помощь!
- Храни, вас, Господь! – сказал священнослужитель, - вы замечательные люди, а то я бы не смог со своими больными коленями…
- Вас никто не заставляет! Мы пойдем вдвоем с Иваном. Правда?
Писатель утвердительно кивнул.
- Всем все ясно? – спросил Игорь Чернов, - больше вопросов нет? Спрашивайте, чтобы все было понятно, пока мы здесь – ответим!
- Полундра! Опаньки! – раздался голос местного сумасшедшего.
- Если будет возможность, то закажите пиццу и хорошего пива на этот адрес! – пошутил бизнесмен.
- Непременно. – засмеялся подполковник, - потерпите и скоро будете сидеть дома и ужинать…
- Не надо про еду, пожалуйста! Очень хочется есть. – взмолилась доктор Людмила Семеновна.
- Хорошо. Теперь по делу. Иван бери в руки что-нибудь тяжелое и выбивай окно…
- Где я найду что-нибудь тяжелое? У меня с собой нет ничего тяжелее книги…
- Разберемся.
Подполковник прошелся взглядом по всем присутствующим и остановил свой взор на женщине из зулусского племени, он сказал:
- Женщина, а у вас нет ничего тяжелого? Нам нужно выбить окно…
Женщина безмолвно вытащила из своих пожитков красивый камень и протянула подполковнику.
- Вот, спасибо! Пойдет.
- Только верните мне его. Это не простой камень…
- Конечно, женщина. Мы вернем вам волшебный камень.
- Ничего смешного здесь нет. Он был найден на священном для моего народа месте.
- Понял.
Подполковник ударил камнем по окну вагона с такой силой, что стекло разлетелось вдребезги.
- С первого удара! – сказала подполковник, и отдал орудие труда женщине.
- Пошли? – спросил писатель.
- Да. Люди, не унывайте! Мы вас спасем!
Писатель и военный вылезли из окна вагона и пошли по темному тоннелю в поисках помощи…
- Храни, вас, Господь! – повторил батюшка.
- Опаньки! – сказал кто-то.
Глава 8
Писатель Иван Суворов и подполковник в отставке Игорь Чернов вылезли через окно и очутились в темном коридоре. Военный сказал:
- Не видно ничего! Темень кромешная, как в аду.
- Ты так говоришь словно был там. Я бы поостерегся говорить о том, о чем неизвестно почти ничего. В книгах об этом не пишут, а если и пишут, то довольно куце и неправдоподобно. Ад – это метафизическое состояние…
- Ты много умничаешь, парень! Не мог бы ты выражаться яснее?
- А как можно высказать свою мысль понятнее, если предмет обсуждения не имеет никакой формы. В природе нет ни одного человека, который побывал там и вернулся, чтобы рассказать…
- Подожди. Что ты мне мозги дуришь своим умствованием? Ад – это и есть жизненный путь, разве нет? Хуже, чем на этой планете жизни нет нигде.
- Я бы не стал так говорить. Ведь ты же не знаешь, как живут на других планетах и есть ли там жизнь или нет. Почему ты так уверен, что твоя жизнь самая сложная и ужасная?
- Поверь мне. Я был на войне…
Писатель промолчал. Он зажег фонарь.
- Ух ты! А ты не говорил, что у тебя с собой есть источник света. - сказал военный. – если бы я знал, то не гадал бы куда идти – в смысле в какую сторону…
- Идти определенно надо вперед. И хотя мы находимся примерно посередине станций, но ближе к конечной…
- Ты уверен?
- Я уже ни в чем не уверен, но мне интуиция подсказывает.
- Я так и знал, что если пойду с тобой, то мы будем следовать твоей интуиции, - усмехнулся подполковник, - а твоя система дает гарантию?
- Какие гарантии могут быть? Нам просто надо добраться до станции, раньше, чем мы умрем или смертельно устанем.
- Согласен. Ну что пойдем вперед?
- А есть другой вариант? Я не вижу смысла идти назад – это неправильно…
- Я не вижу разницы. Но мы можем разделиться: один пойдет вперед, а другой назад! – засмеялся Игорь Чернов.
- Твое остроумие уместно всегда, но только не сейчас. Если мы пойдем раздельно, то кто-то из нас погибнет, а другой об этом не узнает. К тому же фонарь у нас один.
- Уговорил. Пойдем вперед.
Писатель с фонарем в руке пошел впереди, а в двух шагах от него, немного сзади поплелся военный. Сил у обоих оставалось уже немного, но в критических ситуациях организм человека наполняется, таившейся где-то внутри, силой. Поэтому начало пути двум пилигримам показалось легким и даже радостным: наконец-то можно было не сидеть на месте, а немного подвигаться, но когда прошло несколько минут пути в темноте (фонарь светил, но не поглощал все пространство), то первопроходцы заметно скисли. Писатель сказал:
- Игорь, ты не подсчитывал сколько примерно нам нужно идти, чтобы добраться до цели – станции?
- Я в этом не силен. Ты же сторонник умственного труда, даже я бы сказал – полноправный представитель думающего населения…
- Очень смешно! Знаешь, я как-то никогда не измерял расстояние между станциями метро. Не приходилось заниматься такой глупостью…
- Ну, а чего ты меня спрашиваешь? Я откуда знаю. В метро бываю не чаще, чем ты и уж, тем более не мог представить, что попаду в такую ситуацию. Это же нонсенс! Подобные поломки случаются раз в полвека и надо же было попасть в этот поезд именно нам!
- Судьба злодейка!
- Не пеняй на судьбу, коль рожа крива!
- Так ты сам начал!
- Я в шутку. Неужели ты думаешь, что я буду серьезным в тот момент, когда наконец покинул вагон, в котором провел почти три часа без движений? Я побывал на войне и поверь мне – там жизнь гораздо страшнее и опаснее, чем поломка любого состава…
- Я не спорю. Ты же мне рассказывал как-то…
- Вот именно. И что ты из этого рассказа вынес? Усвоил что-то полезное?
- Мне трудно что-то объективное сказать. Я пацифист.
- Это что еще за зверь?
- То есть я против войны и насилия в любых их проявлениях…
- Тогда тебе надо было родиться не здесь, а на какой-нибудь планете, населенной тюленями…
- Почему тюленями?
- Потому что тюлени точно не воюют! Им незачем воевать. Лежат себе на льдинах и греют пузо на солнце и пофиг ему на военные конфликты, все равно, понимаешь?
- Твоя больная тема?
- Конечно! А как ты хотел? Я прошел войну. Видел много смертей. Почти все мои товарищи погибли или стали калеками, причем многие моральными. Я тоже не хотел на войну, но кто меня спросил. В жизни есть вещи, с которыми ты сталкиваешься…и не важно: хотел ты этого или нет?
- Да. Извини.
- Не извиняйся. Тебе просто не понять, как это не очевидно для всех, кто не побывал на этой бойне. Но, если тебе все же станет интересно, то милости прошу – у меня много есть чего рассказать на эту тему.
- Буду знать, но мне интересно только то, что пригодится для моей следующей книги. Вот если я решу писать военную повесть, тогда твои истории пригодятся, а пока нет…извини…
- Вот ты значит какой?
- Какой же?
- Меркантильный. Только выгода тебя привлекает, а, чтобы послушать человека, когда он тебе душу изливает, то тут ты идешь на попятную. А может ты со мной идешь пока я тебе нужен, а вот стану не нужен – ты от меня избавишься? Столкнешь под поезд…
- Какой поезд? Наш поезд стоит уже давно и с места похоже двигаться не собирается. А я меркантильный только в работе, а в жизни я другой…
- Какой?
- Чуткий, добрый и внимательный! – засмеялся писатель. – Дина соврать не даст, а то как бы она меня терпела?
- Подруга твоя – золото! Такого человека, как ты, терпеть тяжело. Ты один во время работы, другой в жизни, а третий перед лицом опасности. Что за карнавал?
- В социальной жизни приходится менять маски, чтобы быть успешным. А по-другому тебя не поймут и не примут за своего. В обществе уже не принято переть, как танк, и гнуть свою линию. В моде – компромиссы и умение приспособиться…
- Блин! Змеиные уловки!
- Согласен. Но такова современная жизнь в обществе.
- Да ну ее! Это не жизненная позиция, это ее отсутствие. Как можно быть таким бесхребетным. Этим угодить, с теми порвать отношения лишь потому, что они тебе не выгодны, а третьим сунуть пару комплиментов, чтобы их сдобрить, а они потом ответят тебе тем же при удобном случае…
- Примерно так! Но ты обрисовал упрощенную модель общества. На самом деле все гораздо сложнее. Приходится сильно напрягаться и быть всегда начеку, а иначе – склюют или сожрут…
- Так они звери или птицы? – засмеялся военный.
- И те, и другие есть среди них!
Какое-то время спутники шли молча. Писатель пытался всмотреться в темноту и увидеть в ней больше, чем способен обычный человек с помощью зрения. Военный Игорь Чернов шел следом и не пытался ничего увидеть – он размышлял о скудности бытия и обдумывал их разговор, наконец он не выдержал и сказал:
- Жизнь сложнее, чем видится обычному человеку! Я только сейчас понял: насколько все усилия по поиску себя, своего места в этой жизни – скудны и незначительны…
- Ты, о чем?
- Я о том, что сколько не старайся, сколько не кривляйся, сколько не упорствуй произвести впечатление на людей – все равно всем ложиться в землю в деревянном ящике…
- Слишком мрачная философия!
- Не всем…некоторым в цинковый ящик!
- Теперь мне стало спокойней. Спасибо!
- Неужели, Вань, тебя это пугает? Ты же убивал своих героев на страницах книг. У тебя нет ни одной истории без смерти героев…
- Естественно. Ведь я пишу детективные истории, а в них без убийств никак.
- Но легче ли тебе принять свою смерть, сталкиваясь с ней в разных историях, увековеченных на страницах книг?
Писатель задумался. Военный продолжил:
- А мне да! Только на поле брани ты способен понять цену своей жизни, а точнее ее обесценивание. Тобой управляют будто пешкой на шахматной доске, бросают в самое пекло боевых действий – фактически посылают на смерть, а ты не в праве ослушаться и идешь, как бычок на бойню…
- И к чему этот разговор? Все знают, что жизнь человека бесценна. Это просто общество так построено, что все имеет цену, а то что оценить нельзя, то обесценивают…
- Что это за законы?
- Это не законы. Это реальность. Почитай, если хочешь…
- Не надо мне списка книг на домашнее прочтение. Ты же знаешь, что я к этому занятию равнодушен. Мне осталось немного жить, и я не хочу проводить остаток своей жизни так скучно…
- Чтение вовсе не скучное занятие! Для тех, кто понимает – это совсем не скучно.
- Мы разные, но мы способны друг друга понимать, ведь правда?
- Можем конечно!
- Отлично!
Какое-то расстояние пилигримы прошли опять молча. Усталость в ногах уже начала накапливаться и это сказалось на старом вояке гораздо заметнее, чем на более молодом писателе. Игорь стал отставать, но виду не показывал. Его ночные пьянки, которыми он в последнее время злоупотреблял, начали сказываться – военный терял свою обычную физическую форму и это становилось все очевиднее с каждым пройденным отрезком пути, наконец-то Чернов взмолился:
- Погоди, Вань!
- Что? – повернулся к нему писатель. – Что-то случилось?
- Давай отдохнем. Старому псу надо сделать привал. Что-то я измотался. Старею что ли?
- С виду ты в отличной форме. Просто, как мне кажется, ты себя истощил морально в поезде, когда ты был как затычка в одном месте…извини, но это так. Как только что-нибудь происходит, то ты бежишь к этому месту или человеку сломя голову. В твоем возрасте не стоит быть таким рефлексирующим – это опасно для твоего здоровья, а в данной ситуации для нас. Если, не дай Бог, с тобой что-то случится – я тебя не дотащу…
Игорь Чернов осмотрел писателя и сказал:
- Да. Слишком ты хилый, чтобы с тобой в разведку ходить…
- Что же тогда пошел?
- Человек ты хороший, надежный…
- Спасибо хоть на этом. Если со мной что-то случится, то можешь написать мне такую эпитафию…
Военный засмеялся:
- Здесь лежит Иван Суворов – средний руки писатель, но человек надежный и хороший….
- И подпись твоя чуть ниже… - засмеялся Иван.
Подполковник отдышался немного и стал намного серьезнее. Эти перепады настроения насторожили писателя, который стоял напротив и освещал лицо друга фонарем. Моментальное смена настроения привела Ивана в смятение, но обращать на это внимание он не стал, подумав, что Игорь – человек немолодой, прошедший войну и вполне возможно не совсем здоровый…
- Двинемся дальше? Или ты еще хочешь отдохнуть? – спросил Иван.
- Хорошо. Пойдем. Время работает против нас. Чем дольше мы будем стоять, тем меньше шансов на успех…
- Двинули!
Два друга пошли дальше исследовать тоннель метрополитена с надеждой на спасение. Идти с каждым пройденным отрезком пути становилось все труднее, но у мужчин была цель, а ответственность перед пассажирами, оставшимися в вагоне, была велика. Поворачивать назад было уже нельзя. Ни Иван, ни Игорь не знали какое расстояние нужно еще преодолеть, но что-то подсказывало им, что большую часть они прошли. Игорь сказал:
- Ты потом сможешь написать книгу, если мы, конечно, доберемся до точки назначения…
- Да, но для начала нужно, чтобы детективная история состоялась.
- В смысле? Мы же ведь знаем, кто убит, а кто – убийца! Чего тебе еще не хватает?
- Пока подтвержденной и официальной информации нет, а на домыслы я полагаться не могу – это неправильно по отношению к читателям. В мире, итак, много лжи, чтобы еще и в литературе был обман. Я может быть не святой, но лишний раз грех на душу не возьму…
- Но основной сюжет у тебя есть, а дальше, как ты говоришь, художественный вымысел и твоя фантазия в помощь.
- Так-то оно так! Но…
- Что еще?
- Ты себе представляешь, как тяжело написать книгу? Я не могу взять любую историю и сделать из нее детективный роман. Для того, чтобы написать книгу должны совпасть многие вещи: у меня должно быть ясное представление про что книга, высшие силы должны помочь мне и дать энергии, а сюжет при этом желательно должен быть неизбитым – оригинальным…
- Чего тебе не хватает сейчас? Высшие силы не дают энергии?
- Пока не знаю. Я же сейчас занят другим делом.
Военный усмехнулся:
- Наш подвиг запомнят на века, особенно если мы погибнем на пути к свободе. Представляешь заголовок завтрашней газеты: «Пилигримы совершили паломничество в один конец!»
- Я не разделяю твою иронию. Мне бы еще хотелось пожить…
- А зачем?
- Хотя бы ради Дины – она меня ждет, по крайней мере ждала, пока я не пропал.
- А какая она?
Писатель остановился и задумался. Через минуту молчания он ответил:
- Она удивительная. Она замечательная. Она самый светлый человек на этой земле, и она меня любит…
- Хорошо, если так. Рад за тебя. А меня давно никто не ждет…
- Сочувствую. Но может все впереди? Все еще может наладиться, при должном усилии с твоей стороны. Измениться никогда не поздно. Если человек хочет что-то поменять в своей жизни, то он обязательно добьется результата. А если желания нет, то никакие разговоры не помогут.
- Мне поздно меняться. Возраст уже…
- Ты не старый. Никогда не поздно что-то менять. Есть множество примеров, когда люди в преклонном возрасте меняли свою жизнь и становились счастливыми. Кто-то начинал вести здоровый образ жизни, другие осваивали новую профессию, третьи находили любимого человека. Так что все еще можно изменить…
- Хорошо, если так, но меня уже не изменить. Я загрубел, ожесточился. Мне изменения уже губительны. Все эти перемены могут в лучшем закончиться расстройством личности…
- О чем ты? Сначала говоришь, что неплохо бы, чтобы произошли изменения в жизни, а потом идешь на попятную. Как тебя понимать?
- Как хочешь, так и понимай. Я жизнь прожил. Мне уже не измениться. Бог мне тоже больше не поможет – я исчерпал лимит его доверия. Он, как многие говорят, помогает всем, но меня, как бездуховного пациента, уже не спасти…
- Зря ты так говоришь…
Военный вздохнул. Силы покидали его, и он снова остановился:
- Давай передохнем? Что-то я устал от бесконечного марша. Это у тебя сил хватает на длительное путешествие, а меня ходьба выматывает, особенно когда не видно конца пути…
- Ты не в лучшей форме. Как это ты умудрился довести себя до такого состояния? Я думал, что военные обязаны быть в форме и зимой, и летом, и утром, и вечером…
- Да, конечно! Если ты рядовой солдат, то должен, а офицерам уже не обязательно, - засмеялся подполковник, - а я в последние годы службы не вставал со своего кресла…
- Что так?
- А зачем? Я заслужил свое место и мог отдохнуть. Я свое отбегал, отслужил – мне не нужно было больше напрягаться…
- Я всегда думал, что офицерский чин – это большая ответственность, а ты мне говоришь, что сидел на одном месте. Что-то у меня не вяжется…
- Я занимался организационной работой и бюрократическими делами. Просто мне не нужно было держать себя в форме, хотя сейчас бы хорошая подготовка не помешала бы…
- Это точно. Пойдем, а то время не ждет.
Военный нехотя начал движение за своим другом писателем Иваном Суворовым. Писатель шел сначала молча, но потом начал насвистывать едва знакомый мотив песенки, которую он слышал недавно по радио в одном продовольственном магазине, он не знал ни автора, ни названия, но больно уж она ему понравилась. Особо навязчивыми обычно бывают песни, про которые ты ничего знаешь, как только ты узнаешь об истории создания и исполнения композиции, то песня отпускает. Ты, конечно, вернешься к ней, но рабства уже не будет. Военный заметил это:
- Что ты там поешь, соловей?
- Вспомнил песню. Знаешь, а ведь с песней легче идти по жизни? Не так концентрируешься на своей усталости, а наоборот отвлекаешься от монотонной ходьбы…
- Это прописная истина и избитая…
- Да, это так! Но не все истины ложные. С некоторыми я готов согласиться, даже если их придумал не я или не близкий мне по духу человек.
- Стареешь что ли? Что-то раньше так не рассуждал. Тебе любой шаблон претил. Ты искал чего-то нового: впечатлений, ощущений, слов, истин…
Иван засмеялся:
- Так я с тобой в основном общаюсь. Вот и становлюсь похожим на тебя, а ты давно не молодой юнкер. Люди ведь, осознанно или нет, но перенимают от людей из окружения какие-то привычки, повадки, манеру поведения…
- В самом деле? Никогда не замечал…
- Внимательность – не твоя основная и сильная черта, а мне без нее никак, хотя в детстве я не был наделен подобным свойством, но со временем тренировался и развил ее до должного уровня. Все приходит только с трудом…
- Да, отец! Сегодня ты оригинальностью не блещешь. – засмеялся снова подполковник, - Просто капитан очевидность какой-то! Что с тобой сделали три часа в вагоне?
- В вагоне с двумя трупами и с убийцей. Я просто уточнил…
- Уместное уточнение. Принимается.
Мужчины снова пошли молча. Писатель очень переживал, что в фонаре разрядятся батарейки, ведь запасных не было, поэтому он периодически отключал фонарь, чтобы заряда хватило на весь путь, а он обещал быть не близким. Идти в полной темноте не хотелось совсем – такой путь мог их никуда не привести.
Путники шли в полном молчании. Темы для разговоров были исчерпаны, да и о чем могут говорить люди, проведшие несколько часов в замкнутом пространстве рядом. Оба понимали, что узнали друг с другом лучше, чем за предыдущие годы общения в интернете. Военный был уверен, что достаточно хорошо узнал своего спутника, писатель аналогично думал об подполковнике Чернове. Ничто не предвещало ничего неожиданного и из ряда вон выходящего. Путь был бесконечным, декорации однообразными, мысли в голове вертелись одни и те же. И была полная уверенность, что так продлится еще долго, пока путь не будет пройден…
Писатель Иван Суворов думал о том: насколько быстро преодолевает поезд метро расстояние между станциями – проходит всего несколько минут, но пешком пройти такой маршрут очень тяжело, особенно после того, как просидишь в заточении три часа, выгорев эмоционально. Ему вспоминались старые фильмы о крестовых походах. Он уже почти ощущал себя рыцарем, одежда казалась доспехами – тяжелыми и непробиваемыми, а фонарь почти превратился в меч или копье…
Подполковник Игорь Чернов не думал вовсе. Он надеялся дойти до пункта назначения без особых потерь, но учитывая какой ценой ему давалась ходьба – он уже проклинал свое решение выйти из вагона. Конечно, сидеть и ждать – тоже не вариант, но на зачем он предложил свою кандидатуру для марафонской спортивной ходьбы? Он старый, уже давно не такой сильный, как раньше, волосы редеют и седеют, внутренние органы тоже дают сбои, ноги почти стали ватными…
Иван неожиданно заметил, что у него развязался шнурок на ботинке, а перспектива наступить на него и упасть, представлялась не очень радужной. Он сказал Игорю:
- Подержи фонарь, а то у меня шнурок развязался!
Иван протянул подполковнику фонарь и тот взял его в левую руку. Писатель так и замер. Что-то щелкнуло в его сознании. Он стал вспоминать расположение людей на момент отключения электричества – и в первый раз и во второй – подполковник сидел справа от Ивана и мог быть пройти мимо него и создать воздушные потоки. Почему же он раньше об этом не подумал? Почему он даже не стал рассматривать кандидатуру подполковника Чернова на роль убийцы? Просто он слишком ему доверял…
Писатель сделал вид, что завязывает шнурки и даже старался не поднимать головы на своего спутника, а сам думал:
- Он левша. Он взял фонарь в левую руку – это точно! Он сидел справа от меня. После первого отключения электричества мне еще показалось, что место рядом пустовало! Вот я попал! Отправился с убийцей в путешествие в один конец. Теперь он мне точно эпитафию напишет…
- Вань, ты что так долго? Разучился что ли шнурки завязывать?
- Нет. Сейчас. Все нормально.
Подполковник внимательно посмотрел на своего друга и спросил:
- Что-то произошло? Говори, а то дальше не пойдем.
Писатель, не смотря в глаза спутнику, поднялся и сказал:
- Ты не говорил, что ты левша. А ведь теперь все очевидно – ты убийца Игорь! Мне все стало понятно. Моя ошибка в том, что я не рассматривал тебя в качестве потенциального убийцы. Но ведь это ты!
Подполковник зло улыбнулся:
- Наконец-то ты догадался, парень. А какой же у меня мотив? Я тоже не знал этих двух ученых в жизни…
- Подожди, но ты же жутко бесился, когда биолог громко говорил по телефону о награждении Президентской премией…
- Это так. Я имею большой недостаток – у меня усиленное чувство социальной несправедливости. Если кто-то почивает на лаврах, ничего не делая, а другой трудится не покладая рук и не получает ничего – это нечестно…
- Ты завидовал им, Игорь! Зависть твой мотив! Как примитивно все, что тошно…как ты мог убить этих людей?
- Тебе меня все равно не понять, но поговорить на эту тему мы можем, если хочешь?
- Давай поговорим! Теперь торопиться некуда.
- Ты правильно понял. Но сначала я хотел сказать, что твой последний роман неплох и ты мог бы получить Президентскую премию по литературе и встать в один ряд с этими жлобами-учеными…
- Но ты же убил их просто из-за того, что им должны были вручить премию?
- Убил. Я отдал все свое здоровье, служа Родине и рискуя жизнью, а я не получил никакого вознаграждения, а просто был сухо и безжалостно убран из военных структур. А эти ученые протирали зад в своих лабораториях и их награждают, как героев. Что они сделали для страны? За что им такие почести? Вот и ты, сидя на месте ровно, можешь получить свою награду…скажи, Вань, разве это справедливо?
Писатель стоял молча и смотрел, как человек, которого он считал своим другом, на глазах превратился в серийного убийцу, с явными психическими отклонениями. Иван сказал:
- Нет. Это не справедливо. Но ты не имеешь права убивать по этой причине людей. Ты не имеешь права лишать людей жизни только из-за того, что тебе не досталось «конфетки», а другим досталось. Ты же убил двоих людей, Игорь!
- А кто мне запретит? Ты что ли? Вполне вероятно, что ты не вернешься домой, Вань, и не увидишь Дину. А все из-за того, что ты слишком умный и догадался. Слишком легкомысленно я себя повел. Не дал бы обнаружить свою леворукость и все бы было нормально. И ты был бы спасен, и я, и остальные люди. А теперь ход нашей истории повернется совсем в другое русло. Придется мне тебя убить, Иван! Как бы мне не хотелось. Ты мне нравился, до определенного момента, но теперь я просто не могу тебя оставить в живых…
Подполковник достал нож из внутреннего кармана куртки. Это был обычный армейский нож, но именно он был орудием убийства биолога и математика. Писатель понял, что ему не жить и он поторопился отсрочить свой исход:
- Подожди!
- Что? Испугался? Я постараюсь все сделать быстро…
- Ты же всех заставлял рассказывать истории, а твоей истории никто не слышал. Тебе не кажется, что это тоже несправедливо?
- Ты считаешь, что мне нужно рассказать свою историю, а потом убить тебя?
- Так будет правильнее. Все рассказали о себе, а ты нет.
- Хорошо. Я расскажу…
Глава 9
Двое мужчин стояли друг напротив друга. Первым был худой и невысокий, с зелеными лазами и творческим беспорядком на голове. Ему еще не было сорока лет. Одет он был в футболку, джинсы и ботинки. Потрепанная ветровка была ему уже мала, но дорога, как память по лучшим романтическим временам. Вторым был пятидесяти двухлетний подполковник в запасе. Одет он был в костюм цвета хаки и бейсболку. Атлетическое телосложение, уже появившееся брюшко и борода, которую носили капитаны корабля в приключенческих рассказах – характеристики внешнего вида Игоря Чернова. В руке он до сих пор держал фонарь и светил им прямо в лицо писателю, тот устал от того, что ему режет глаза яркий свет:
- Положи уже фонарь. Дальше мы все равно не пойдем…
Подполковник задумался и ответил:
- Да, ты прав. Дальше мы уже не пойдем, по крайней мере вдвоем.
Игорь Чернов положил фонарь на пути между ним и его визави, так чтобы он примерно располагался посередине.
- Ты хотел что-то обо мне узнать? Я готов ответить на любые твои вопросы. Я уважаю правило последней просьбы человека, обреченного на смерть…
Писатель понимал, что ему нужно выиграть время. И хотя ожидать помощи не приходилось, но надежда умирает последней, а вдруг…
- Расскажи о своем детстве? Каким ты был ребенком? – спросил Иван Суворов.
- В детстве я был очень организованным и пунктуальным ребенком. Родители и учителя не могли нарадоваться на меня. Я никогда не опаздывал и выполнял все свои обещания. Еще с детства я знал, что нужно держать свое слово, а на нанесенную обиду отвечать тем же. Если тебя обидели словесно – отвечать словом, а если побили, то ответить равноценно. Однажды я так побил одного парня, выбил ему два зуба, сломал ребро, а все из-за того, что он меня подловил на улице с компанией отморозков. Он потом боялся ко мне подходить, обходил стороной. Я считаю так: как себя поставишь, таким и будешь и такое отношение к себе заслужишь…
- Ты часто дрался?
- Постоянно. – усмехнулся подполковник запаса. – любил я это дело, по-мужски это, понимаешь? Хотя тебе видимо не понять – ты же пацифист?
- Я да, но мне интересно, что движет человеком, когда он ищет конфликтов на улице или в общественных местах. Это способ самоутверждения? Способ доказать, что ты сильнее?
- Можно и так сказать, но для меня это было не чувством превосходства. Я был физически крепким ребенком и мне некуда было девать свою энергию. Вот я и реализовывался таким образом. Чтобы не натворить серьезных дел – я тратил энергию на всякие мелкие потасовки.
- Что было потом? Много было друзей?
- Друзей было много. Все хотели со мной дружить – ведь я был сильный и при случае мог заступиться за кого-то из своих друзей. В итоге к четырнадцати годам я создал себе сильную репутацию во дворе и в школе. Со мной считались, уважали мой авторитет, некоторые пацаны даже пытались подрожать мне. Смешно это сейчас, ей Богу, вспоминать!
- А как ты учился?
- Сначала хорошо. Я же говорил, что был очень ответственным ребенком, но по мере взросления я стал все больше прогуливать, успеваемость съехала. В итоге я еле окончил школу. Было много долгов, родителей часто вызывали к директору. Хулиганить я начал: устраивал потопы в уборных, вставлять спички в замочные скважины классов, жечь парты…
- Но закончил же?
- Да, с горем пополам. Но там, где требовалась сила – я был незаменим. Я красил парты, чинил проводку в школе, носил тяжести, работал в саду…, наверное, еще поэтому меня доучили и не выгнали. Физический труд мне всегда был ближе, чем умственный. У тебя по-другому…
- А кто были твои родители?
- Отец тоже был военным, как и дед. У нас семейная линия такая. Меня с детства готовили к военной карьере и выбора у меня не было. В семье была традиция, что если рождается мальчик, то он будет непременно военным. Отец был майором, уважаемым человеком для других, а для меня самым строгим и жестким человеком на свете. Мать была безработной, но постоянно занималась мелкими бытовыми делами и хозяйством. Она была доброй, никогда не злилась на меня, всегда старалась защитить меня от гнева отца. Добрая женщина…
- Ты говоришь в прошедшем времени…
- Умерли оба, причем давно, отец чуть после моего поступления в военную академию, а мать через два года после него. Но в академии я наконец-то почувствовал себя в своей тарелке. Это мое! Я знал, что там можно делать, а что нет. Весь мир стал вдруг понятным. Это черное, а это белое, эти хорошие, а эти нет. Поступление в академию спасло меня от всех напастей, которые мне готовила судьба, защитила меня от разрушения и смерти. Ведь меня бы точно убили, если бы я продолжил гулять. Стал бы примерно таким, как бандит Ермаков…
- Но ты стал не лучше! Ты убил двоих человек – этого мало? Как по мне, так ты не лучше Ермакова ни на йоту, а даже хуже. Он хотя бы ответил за свои преступления, а ты хотел все повесить на него…
- Почему ты акцентируешь внимание на преступлениях. У меня много заслуг. Я на войне побывал в Чечне, где был ранен и комиссован. Я участвовал в нескольких десятках боевых операций. Я спасал жизни мирных граждан и твою, в том числе, а ты меня упрекаешь?
- Конечно. Никакие былые заслуги не дают тебе права в дальнейшем распоряжаться чужими жизнями по своему усмотрению…
Подполковник запаса грустно посмотрел себе под ноги, плюнул на пути и ответил:
- А я думаю по-другому: если я рисковал жизнью, ради спасения суверенитета страны, если я отдал лучшие годы своей жизни и здоровье во имя защиты границ Родины, то я что-то, наверное, заслужил…хотя бы какое-то поощрение или награду, но ни Президентской премии, никакой-либо другой я так и не получил. А я ждал, долго ждал…
- Неужели тебе так важна награда? Как-то это странно. Ты же взрослый мужчина…
- Мне важна не награда, а признание моих заслуг перед Родиной. Я не смогу тебе это объяснить – ты человек не из военных кругов. Только подобный мне может понять меня по-настоящему, иной нет…
- Давай представим ситуацию, что тебя наградили Президентской премией…
- Как я могу представить то, чего нет?
- Включи фантазию. Тебя наградили премией – орденов в коробочке, представил?
Подполковник напрягся. Было видно, что фантазирование дается ему с трудом. Он утвердительно кивнул.
- И что изменилось? – спросил писатель Суворов, - стало тебе легче от этой награды? Я почти уверен, что после награждения ты, как всегда, напьешься, и забудешь об этом ордене и будет он пылиться на полке…
- Я же тебе говорю: сама медаль мне не нужна – мне важно внимание власти. Мне хотелось услышать добрых слов в свой адрес, но я этого так и не дождался…
- Ясно. Но есть хоть что-то в твоей жизни действительно дорогое твоему сердцу?
- Есть бесценные вещи…
- Интересно. Какие же?
- Моя любовь – Тамара Павловна. Моя первая и единственная любовь. Мать моих детей – Милы и Варвары – двух прекрасных дочерей, ради которых я еще и живу…
- Подожди. Остановимся на твоей жене…
- Я познакомился с ней в бытность учебы в академии, она была студенткой филфака. Однажды я был в городе и встретился глазами с этой девушкой и больше уже мы никогда не расставались. Я имею в виду не физический контакт, а какой-то иной…
- У вас была именно та связь между влюбленными, о которой писал Шекспир?
- Не знаю. Я не помню Шекспира, но наша любовь прошла все испытания на прочность и выдержала их. Хочу умереть с Тамарой в один день и быть захороненным рядом с ней.
- Хоть что-то человеческое в тебе есть…
- Гораздо больше, чем ты, можешь представить. Я люблю свою семью: жену и дочерей…
- Насчет дочерей: чем они занимаются?
- Старшая – Мила работает переводчиком в одной крупной фирме, ей всегда давались иностранные языки, наверное, в мать пошла. Она замужем, скоро должен появиться внук. А младшая – Варвара в этом году должна окончить университет, она пошла на экономический факультет, встречается с парнем – он недавно к нам заходил…
- Ну и как? Понравился?
- Главное, чтобы ей он нравился, а я могу и потерпеть…
- Значит, у тебя в жизни все идет, как надо?
- Да, только жить начинаю!
- Зачем же ты тогда все ломаешь?
- А что я ломаю? Никто не узнает о моих преступлениях, потому что свидетелей не будет. Ты знаешь говорят: хороший сыщик – мертвый сыщик!
После этих слов Игорь Чернов набросился на своего противника. Иван не был к этому готов, но среагировал и отскочил в сторону. После этого он накинулся на подполковника и два силуэта в темноте, освещенной лишь единственным фонарем, слились в один большой комок ненависти и агрессии. Одно было понятно, что выживет лишь один из них. Тот, кто больше сэкономил сил во время длительного похода за свободой, кто окажется проворнее, кто окажется живучее. Выживет тот, кому благоволит судьба в этот миг…
***
- Отпустите уже меня! – крикнул бандит Ермаков, - я в туалет хочу, а то сейчас надую в штаны!
- Молчи! Ты не сделаешь и шага по этому полу, пока я жив! – ответил Такеши Симидзу, - а я буду жив гораздо дольше, чем ты! Потому шансов выбраться и освободиться из-под моей опеки у тебя не нет…
- Но это же варварство – не пускать человека в туалет! Даже на зоне порядки были не такие суровые. У меня всегда было, что покурить, всегда был чай, всегда была тушенка и «очко» двадцать четыре часа в зоне доступа. Я старый человек, а вы так меня мучаете…
- Ты убил двоих невинных человек, а теперь говоришь о какой-то там эфемерной справедливости и человеческих правах?
- Не убивал я никого! Сколько раз мне нужно это повторить. Если хотите, то обыщите – орудия убийства у меня нет.
- Ты мог выкинуть его или спрятать. Обыскивать мы тебя не будем. Вот дождемся приезда полиции, тогда и сдадим тебе в руки настоящих защитников порядка, а пока сиди молча и не вопи!
- Может отпустим его в туалет? – спросил Леопольд Лаптев, - я честно сказать: тоже устал сидеть на месте неподвижно.
- Сиди, сиди. Тренируй в себе терпение, потом тебе это в жизни пригодится. Мой учитель восточных единоборств и не такие задачи передо мною ставил: я таскал ведра с водой по крутой многометровой лестнице и не должен был расплескать ни капли. Если учитель видел, что хоть капля воды пролилась из ведра – я должен был идти весь путь заново, а еще я получал по десять ударов бамбуковой палкой по спине. С тех пор вся спина у меня в шрамах…
- Это ужасно! – ответил Лаптев, - но ты добровольно пошел на это…
- Дело не в том, что я пошел добровольно, а в том, что так закаляется характер и человек становится самим собой. После того, как мое обучение закончилось, то я больше в жизни проблем не встречал…
- Это как? Неужели тебя миновали все беды?
- Проблем было не меньше, чем у других – может даже больше, но они уже воспринимались не как тяжелые испытания, а как преграды, которые вполне преодолимы. Обучение у мастера поменяло мое отношение ко многим вещам в этой жизни. В том числе к смерти…
- То есть ты сейчас хочешь сказать, что ты крутой мужик и не боишься смерти? – сказал бандит Ермаков, - знаю я таких! Хвалятся своим сложным путем, но когда такие, как я, припрут его к стенке – тогда плачут, как малыши, и молят о пощаде…
Симидзу ответил:
- Такие, как ты, скоро все будут сидеть в местах…
- Не столь отдаленных!
- Именно, Ермаков! Так и есть. Таких типов нужно изолировать от нормальных людей. Ты представляешь угрозу для женщин и детей! Ты все думаешь, что время остановилось и продолжаешь жить в давно прошедшей эпохе. Близкие тебе бандитские разборки давно в прошлом, а ты все никак не поймешь этого.
- Вам всем так кажется! Но это не так. Если ты не знаешь, то и не говори…
- А где же все твои «братья»? Куда они попрятались? Чего боятся? За чьи спины прячутся?
- Они не прячутся. Многие парни, с которыми я работал в девяностых, сейчас на высоких постах в администрациях или занимаются бизнесом и при том довольно успешно. Они открыты, и никто их не трогает, потому что боятся, что наше колесо еще завертится…
- Что же ты просиживаешь штаны в охране?
- А я намеренно ушел от дел. Мне даже предлагали совместный бизнес, но я отказался - у меня здоровья более нет для такой жизни. Я просто захотел прожить старость тихо и мирно, но нет же…меня обвиняют в том, чего я не совершал, а к тому же держат «под конвоем». Беспредел!!!
- Плакаться потом будешь, когда тебе обвинительный приговор зачитают на судебном заседании! – ответил Такеши Симидзу, - вот тогда и посмотрим: какой ты мужик? Я специально приеду на слушанье дела, чтобы воочию засвидетельствовать приговор и пожелать тебе всего доброго…
- Крысы на корабле! Опаньки! – раздался стон сумасшедшего. - Спасаемся, братцы! Полундра!
- Успокойся, Петр! – отреагировал священнослужитель, - хочешь помолимся?
Петр Трудный молча и покорно кивнул.
- Давай тогда Иисусову молитву снова? Начинай!
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго! Опаньки!
Следующую молитву произнесли уже в два голоса. Священник Владимир Постнов присоединился:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго!
Следующую молитву произнесли уже в четыре голоса:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго!
Так по нарастающей к молебну присоединились почти все, находящиеся в вагоне, люди.
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго! – раздавался ровный поток голосов, а в конце один молящийся добавлял, - опаньки!
Местный сумасшедший почти сразу успокоился. Он в последнее время почти не будоражил пространство. Вероятно, состояние ремиссии все же было вызвано молитвой и смирением. Священнослужитель, надо отдать ему должное, взял умалишенного под свою опеку и помогал тогда, когда мог. Сам же Петр «Опаньки» Трудный был очень рад тому, что на него обратили внимание и теперь он был не один, а с другом.
Женщина из зулусского племени начала еще один языческий обряд. Снова с благовониями, с начертаниями на полу вагона кругов и пиктограмм. Потом она начал странно мычать, а после пустилась в пляс, ударяя в ладоши и прыгая на одной ноге…
Бизнесмен совсем заскучал. Он сел на сидение рядом с двумя трупами и о чем-то размышлял и по всей видимости: не о бизнесе. Вид у него был философски задумчивый. При первом взгляде, казалось, что он думает о таблице Менделеева, при повторном, что о смысле бытия, а потом так совсем было трудно понять и как-то обозначить…но вид был настолько задумчивый, насколько он может быть у бизнесмена, который что-то нашел внутри себя и теперь боится потерять.
Гвидон Хлыстов еще больше пожелтел. Было видно, что ему нездоровится, но он держался гордо и независимо. Никак не показывал свою слабость и болезнь. Он, как памятник стоял на вымышленном постаменте и взирал на происходящее с какой-то высоты, доступной только человеку…
Людмила Семеновна и Элеонора Бром завели мирную женскую беседу…
- Как думаете, Элеонорочка, когда нам ждать помощи? Придут ли нас спасать?
- Думаю, что рано или поздно – придут обязательно, Людочка! Но так как во власти до сих пор большое преимущество мужчин, то рассчитывать на скорое спасение не приходится. Вот, если бы у власти были женщины, то этот вопрос давно бы решился. Женщины более сострадательны и первым делом бы послали спасателей нам на помощь, а когда все в устройстве общества наоборот, то и ждать приходится…непомерно много и долго.
- А наши спасители – подполковник и писатель? Как думаете: они найдут выход?
- Опять же повторюсь, Людочка, они тоже мужчины, потому и от этой затеи я многого не жду…
- Что же нам делать? На кого надеяться?
- Только на себя и свою жизнестойкость. Три часа просидели – просидим еще столько же. Я вот думаю, как лучше потом все это описать в своем блоге, чтобы массы людей среагировали так, как хочу я! Представляете какой будет переполох, когда люди узнают. Возможно, моих подписчиков прибавится вдвое, а может втрое…
- Нашли, о чем думать, Элеонорочка! Нужно думать о спасении и чем-то помогать друг другу. Подписчики – дело третье…
- Для меня не совсем. Для меня моя аудитория – самая важная часть жизни. Важнее только Мося! – дама с собачкой нежно потискала спящего мопса.
- А вот, если представить, что вы придете к власти, то что сделаете первым делом? Какие реформы проведете? Какие законы издадите?
- Я первым делом расформирую армию…
- А полицию?
- Нет, полицию нельзя сразу распускать, ведь люди еще не готовы к революции во многих областях общества. Нужно их подготовить. Первым своим законом я запрещу насилие над животными. Любому вредителю я бы давала пожизненный срок заключения и не важно: убил ли он животное или покалечил…
- Полностью вас поддерживаю, Элеонорочка! Такой закон действительно нужен и чем быстрее он будет принят, тем лучше.
- Еще я бы поручила лучшим модельерам разработать модели новой школьной формы. То, что мы имеем сейчас – ни в какие рамки не лезет! Мальчики, а особенно девочки не должны с детства так безвкусно одеваться. Надо воспитывать в детях только лучшее – чувство стиля и вкуса…
Людмила Семеновна молча кивнула, якобы соглашаясь со спикером.
- Еще я бы отменила футбол…
- Но тогда забастовок не избежать!
- Я бы оставила только любительский футбол, а профессиональный бы отменила и запретила бы показывать его по телевидению. Что это такое? Зачем так притуплять население. Вместо этого надо показывать показы моды из Парижа и Милана. Так люди быстрее поймут, что к чему. Они поймут, что нет ничего важнее, чем изысканный вкус…
- Очень интересная у вас позиция, Элоенорочка! А что же делать с недовольством мужчин? Что делать со свирепеющей толпой? Если вы им вместо футбола будет показывать показ моды, то проблем с порядком будет множество?
- Людочка, эти меры я бы приняла не сразу, а постепенно. Ведь я согласна, что на людях такие перемены скажутся очень отрезвляюще. Я бы разработала десятилетний план перехода страны в новую эпоху. За десять лет люди ментально могли бы подготовиться к такой революции сознания!
- Замечательно, Элеонорочка, я бы, не задумываясь за вас проголосовала. У вас уже есть программа по спасению страны, в то время, как у многих, находящихся у власти мужчин, нет даже малейшего представления об этом. Так кажется иногда, когда смотришь их выступления по телевизору…
- Вам не кажется. Так и есть. Потому я и говорю: назрел переворот. Нужно переходить от патриархата к матриархату. Этот путь единственно верный и не будет тогда ни войн, ни дележки земель, ни «большой игры» …
Женщины еще долго общались. Они могут это делать беспрерывно и долго, ни капли, не уставая при этом или создавая такое впечатление.
Глава 10
Он шел, сильно перекашиваясь на левую сторону. Он потерял счет времени и не знал, как долго он возвращался. В голове путались мысли. Он был ранен, но боли не чувствовал. Пульс бил в жилах, как электрический разряд. Кем он был сейчас? Как такое могло случиться с ним? Ответов не было, как всегда…
Он шел, держась правой рукой за бок. Похоже, что у него сломано ребро. Из носа текла кровь – значит нос тоже был разбит. В его левой руке был фонарь. Когда он вернется – вопросов не избежать – это он знал точно, но так не хотелось сейчас отвечать на расспросы. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на бесполезные вещи – всякую болтовню. Он понял многое и теперь точно знал, что нужно делать. Только бы дойти…
Жизнь всегда такая? Нет, просто ему сегодня не повезло, а может быть даже наоборот – сильно повезло. Он не мог ответить на этот вопрос однозначно. Сегодня был тяжелый день, даже для него…
А кто, собственно, он? Некая фишка в игре сильных мира сего. Из него сделают все, что захотят. Он почти подневольный и сейчас он ощущал это так явно, как может человек с обостренными чувствами. Как так получилось, что его жизнь едва не оборвалась тогда, когда он был совершенно не готов к этому. Долгий путь…в никуда!
Где уже этот чертов поезд? Бесконечный путь сначала в одну сторону, потом обратно. Пошел за помощью, а едва не убился, а точнее почти был убит, но он выдержал этот жизненный экзамен и теперь он точно станет сильнее. Ведь все, что не убивает, то делает сильней…
Когда он вернется домой, то обнимет ее первым делом – ту, которую любит. Она одна представляет для него ценность в круговерти жизни. Он понял все! Ориентиры были теперь ясными и четкими. Жизнь стала понятнее, когда он почувствовал близкую смерть…
Скоро он будет на месте. Вон там уже видится яркий свет! Еще метров сто не более…
Мужчина подошел к месту остановки поезда. Все уже было по-другому. На месте работали криминалисты, собирали улики, искали следы…
Были работники скорой помощи и полиции. Сотрудники служб работали, как и должны были уже давно. Один из полицейских допрашивал бандита Ермакова, тот кричал:
- Я буду жаловаться! Со мной обращались, как со скотом! Я до вас доберусь! Я не виноват! Я никого не убивал!
- Отпустите его, - сказал мужчина сотрудникам полиции, - он не убивал…
- Но нам сообщили, что вы удерживали товарища Ермакова, как подозреваемого, это так?
- Да. Мы ошиблись. Настоящий преступник там. – сказал мужчина и махнул рукой в сторону тоннеля.
- Наконец-то! Могу теперь отлить? – спросил Василий Ермаков.
- Да вы можете идти. Если что мы с вами свяжемся. – сказал сотрудник полиции.
- Но я так просто это не оставлю. С человеком обращаются, как со скотом! Я подниму общественность на уши. Я добьюсь справедливости!
- Идите уже!
Подошла Людмила Семеновна:
- Иван, а где подполковник? Что случилось? Ты ранен?
- Пустяки. Товарищ подполковник и есть настоящий убийца.
- Что вы такое говорите?
- Я расколол его. Мы дрались. Но ему удалось бежать. Я хорошенько приложился пару раз ему по физиономии. Учитывая, как он устал, то уйти он далеко не мог…
- Ужас какой! Не могу в это поверить!
- У вас есть доказательства? – спросил полицейский.
- Что вы пристали к нему? Человеку нужна медицинская помощь, разве вы не видите? – возмутилась Людмила Семеновна, - сейчас я обработаю раны.
- У меня есть доказательства. Я записал весь наш разговор на диктофон. Я писатель и привык оставлять включенным диктофон на телефоне, чтобы не упустить что-то важное в разговоре или записать удачную мысль…
- Мы должны забрать у вас телефон! Если это улика, то она необходима следствию. - сказал полицейский.
- Хорошо. Берите. Вернете потом.
Писатель Иван Суворов отдал полицейскому телефон.
- А теперь я тебе раны обработаю! – сказала Людмила Семеновна и потянула мужчину к машине скорой помощи.
- Может особо не усердствовать. Со мной все будет в порядке. На мне раны, как на собаке заживают.
- Вот здесь больно? – спросила врач, надавливая на ребро.
Писатель вскрикнул.
- Тебе надо к врачу. Сегодня уже поздно, а завтра первым делом, ладно?
Иван Суворов кивнул.
- Точно? Обещаешь?
- Конечно. Я же не враг себе – знаю, чем это может кончиться!
В это время всех людей пересадили в другой состав, чтобы довезти до станции. Туда же поспешили Иван Суворов и Людмила Семеновна.
Когда Иван вышел на поверхность, то первым его желанием было позвонить Дине – оно же было единственным желанием, но телефона не было, а спросить было не у кого. Люди, проходившие мимо были так заняты, что подойти и попросить телефон для продолжительного звонка, было невозможно, неудобно и неправильно…
Писатель стоял и курил возле выхода из метро и увидел знакомого человека, который спокойно и не спеша выходил на поверхность. Лицо его светилось. Этим человеком был – Петр Трудный – местный сумасшедший.
- Слушай, друг, у тебя есть телефон?
- Есть. Опаньки!
- Дай, пожалуйста, позвонить, а то мой забрали! Только разговор не быстрый, придется подождать, ладно?
Петр Трудный спокойно залез в карман, достал телефон и сунул в руки писателя:
- Подарок! Опаньки! – сказал он и пошел прочь.
Писатель, как стоял, так и остался – не каждый день телефон дарят, хоть и простенький, и кнопочный, но телефон. Иван крикнул вдогонку сумасшедшему:
- Спасибо, друг!
Он набрал номер сотового своей любимой Дины. На другом конце связи ответил знакомый женский голос:
- Алло!
- Привет!
- Это ты, Вань? Где тебя носило? Я уже обзвонила все морги и больницы. Зачем ты меня так пугаешь?
- Я не мог позвонить тебе. Я был все это время в подземелье метро, а там не было связи никакой. Мы застряли в какой-то мертвой зоне…
- Так это про вас сообщали в новостях?
- А что говорили?
- Что в метро случилась поломка, и несколько сотен человек остались запертыми в поезде…
- Да. Это про меня. Застрял я капитально. А еще я очень тебя люблю!
- Я тебя тоже!
- Я понял одну важную вещь!
- Какую же?
- У меня есть идея по поводу нового романа…
- Опять ты за свое? Ты неисправим!
- Сюжет такой: люди застряли в вагоне метро, а во время отключения электричества было совершенно убийство ученого…
Второе убийство повергло жителей вагона метро в еще больший шок, чем первое. Теперь становилось понятно: убийца преследует свои личные цели, совершая эти страшные злодеяния. Нет ничего более важного, чем жизнь человека, но, когда кто-то решает забрать ее – тогда и становится понятно, что не для всех. Никто не в праве считать себя хозяином мира и решать: кому жить, а кому нет, если ты, конечно, не князь мира сего. Ужас охватил все пространство вагона метро. Люди еле находили слова, чтобы общаться или хотя бы перекинуться одной или двумя фразами друг с другом. Трудно поддерживать другого, когда своя единственная жизнь находится под угрозой…
Писатель Иван Суворов все еще сокрушался по поводу своей ошибки. Никак нельзя было подозревать математика и теперь, когда он мертв, это становится особенно очевидно. Ошибиться можно по-разному: во-первых, мелкая ошибка, которая не несет за собой никаких последствий, во-вторых, ошибка среднего порядка, когда она повлияла незначительно, в-третьих, ошибка, повлекшая серьезные последствия – смерть человека.
Писатель все еще не понимал, как он мог так лопухнуться:
- Бес попутал. Как я мог не заметить, что математик не убийца, а будущая жертва? Не так просто расследовать преступления в живом, меняющемся мире в режиме онлайн. Одно дело писать детективы, где ты сам заказываешь музыку: придумываешь сюжет, обозначаешь мотив и наделяешь убийцу и жертву определенными качествами характера. Там в своем тексте – ты бог, а здесь кто-то другой пишет свою историю и о ней ты не имеешь понятия. Куда заведет сюжет? Какой мотив движет преступником? Зачем он убивает?
Он сидел на своем месте и смотрел на копошение людей, они словно муравьи пытались построить микромир в этом вагоне, но из этой затеи вряд ли бы что-нибудь получится.
- Какое следующее действие совершил бы мой герой на страницах книги? Может еще раз опросить людей? Да, точно! И провести медицинскую экспертизу – врач же есть в вагоне! Может она как-нибудь подтолкнет меня к разгадке этого дела, может что-нибудь найдет…
Раздумья писателя прервал военный:
- Все сидишь? Сколько можно бездействовать?
- А что ты мне предлагаешь? Обвинять всех подряд? Я уже одного обвинил, а теперь он мертв.
- Ну ошибся ты. С кем не бывает? Но если ты сдашься – лучше никому не будет.
- Я сейчас сбит столку. Не знаю…за что можно зацепиться?
- А ни за что цепляться не надо. Есть же подозреваемый, - Игорь Чернов указал рукой в сторону бандита, - выбей из него признание и все будет хорошо.
- Я не уверен, что он убийца. Слишком это странно…
- Что значит не уверен? А кто еще из присутствующих мог совершить такое зверское преступление. «Конвоиры» уже допросили его. Японец мне передал, что он сидел за убийство. Страшный человек…
- Нельзя обвинять человека за прошлые поступки. Тем более, когда он понес наказание за них.
- Вань, я уже сомневаюсь в том, что правильно поступил, когда выдвинул твою кандидатуру на роль сыщика. Какой-то ты нерешительный. Все сидишь, думаешь, но так и ничего не родил…
- А чего ты от меня ждал? Я не Шерлок Холмс и не Эркюль Пуаро. У меня нет опыта расследования убийств.
Игорь с сочувствием посмотрел на друга и сказал:
- Ничего. Не расстраивайся. Я все еще в тебя верю. Что ты придумал, Вань? Какой следующий шаг?
- Хочу попросить доктора провести криминалистическую работу. Может что-нибудь раскопает, а то совсем не за что уцепиться…
- Хорошая идея, но…
- Но я всего лишь терапевт! – вклинилась в разговор Людмила Семеновна, - извините, что вторгаюсь без разрешения, но проходила мимо и услышала…я не смогу вам помочь: у меня нет ни навыков, ни нужного оборудования для такой работы.
- Людмила Семеновна, это очень важно. Вы не могли хотя бы попробовать, ведь навыков в этом у вас все же больше, чем у любого из нас? – попросил писатель.
- Даже не знаю. Я, конечно, могу попробовать, но ничего не обещаю. Все, что я смогу это сделать поверхностный анализ…
- Спасибо. Осмотрите оба тела, пожалуйста. Мне это очень важно. Может вы что-то сможете рассказать о характере убийцы или о том, как он совершает свои преступления.
Людмила Семеновна удалилась. Игорь спросил:
- Ты серьезно думаешь, что терапевт обладает нужными навыками?
- Я уже не знаю. Хватаюсь за последнюю соломинку. Если произойдет еще одно убийство, то какой я сыщик после этого! Какой из меня тогда следователь?
- Не кори себя! Ты делаешь, что можешь. Никто из присутствующих не сделал бы эту работу лучше тебя, поэтому я выдвинул твою кандидатуру. Ты самый смышленый здесь…
- Спасибо, друг! Мне важна твоя поддержка. Если бы не ты, то не знаю, что бы я делал. Мне нужен человек, которому я мог бы безоговорочно доверять и это ты! Ты всегда приходишь на помощь, когда я нахожусь в безвыходной ситуации. Ты хладнокровно действуешь тогда, когда нужна светлая голова. Даже если ты уверен, что бандит и есть убийца, может быть, но доказательств пока у нас нет, поэтому мы не можем обвинить человека без доказательной базы. Ты согласен?
- Доказательства можно выбить из него?
- Это негуманно…
- Выбить из него признание? А как он выбивал из людей сведения? Не знаешь?
- Догадываюсь…
- Он пытал их, угрожал смертью близких, давил на них…, и ты после этого будешь говорить о гуманности?
- Но мы же не звери! Мы не можем скатываться на уровень животных…
Игорь Чернов задумался. После минуты раздумий он сказал:
- Да, наверное, ты прав. Мы должны быть людьми и не скатываться на примитивный уровень, но что-то мы можем сделать?
- Сейчас имеет смысл дождаться осмотра тел и выслушать вердикт доктора – это единственное, что мы сейчас можем сделать.
- Жаль. Мне казалось, что мы уже близки к развязке, а теперь не уверен в этом.
- Прошу тебя, не пори горячку! Подождем заключение врача, а потом будем думать, что нам делать дальше…
Подполковник кивнул и сказал:
- Хорошо. Пойду пока поболтаю с «конвоирами».
Игорь ушел, и писатель опять остался со своими мыслями наедине. Он вспомнил много детективных историй о которых читал в свое время и ни одна не была похожа на нынешнюю, реальную детективную историю. Если бы у него с собой была курительная трубка, то он определенно бы закурил, но так как он два года назад бросил курить, то и не возил с собой ни трубку, ни сигареты…
Хотя, по правде говоря, иногда в тайне от подруги он покуривал, но только когда ему надо было ночью работать и очень хотелось спать, тогда он выкуривал свою сигарету и сон уходил. Так он написал немало рассказов и романов. Правильное и умеренное использование кофеина и никотина не приведут к ужасным последствиям, они вредны в неограниченных количествах, а Иван никогда не перебарщивал, он строго-настрого запретил себе курить больше трех сигарет в сутки и следовал этому закону…
Однажды, его девушка Дина учуяла запах табака и устроила серьезный скандал, но Иван, привыкший к истерикам своей подруги, не стал оправдываться, а просто выждал, когда буря утихнет, молча обнял ее. Дина не смогла устоять от такого уверенного поведения друга и скандал был окончен, едва начавшись. В тот момент Иван казался себе «агентом 007», не менее…
Он резко вернулся в реальность. Воспоминания отвлекли его от дела, такое иногда случалось. Нужно было думать о главном, а мозг предательски переключается на какие-то воспоминания, которые сейчас неважны.
Иван Суворов твердо решил пойти и пообщаться с бандитом, допросить того и может узнать правду, но к нему подошла Людмила Семеновна:
- Вы знаете, я провела осмотр тел и выявила интересную закономерность…
- Подождите секунду, - попросил Иван и свистом позвал Игоря к себе.
Игорь подошел, и Иван попросил доктора продолжать:
- Ну так вот, я провела криминалистическую экспертизу, если это можно так назвать. Хорошо, что у меня в памяти остались навыки, полученные в бытность студенткой медицинского вуза.
- Не тяните, Людмила Семеновна, - попросил Игорь Чернов, - что вам удалось выяснить?
- Мне удалось выяснить, что убийца один и тот же человек.
- Из чего следует такой вывод? – спросил Иван.
- Первой жертве перерезали глотку и сделал это левша, потому что порез был произведен справа-налево, а так бы сделал только убийца-левша. У второй жертвы удар в область сердца нанесен слева-направо и это тоже свидетельствует о том, что убийца левша…
- Вы уверены? – спросил писатель.
- Абсолютно. Но больше мне ничего выяснить не удалось. Единственное, что можно еще сказать: убийца – физически крепкий человек и скорее всего мужчина.
- Это почему?
- Для того, чтобы пробить грудную клетку (как у второй жертвы) требуется физическая сила…
- А вон та женщина могла бы совершить убийство? – спросил писатель, указывая на женщину из племени.
- Она довольно крепкая. Думаю, что могла. Сил ей не занимать. Они…эти первобытные люди наделены недюжинной силой.
- Значит все же не только мужчина мог нанести смертельную рану?
- Я бы сказала так: убийца крепкий человек и левша. Это мой медицинский вердикт.
- Интересно. Спасибо большое, Людмила Семеновна. Вы нам очень помогли. - сказал Иван Суворов.
Доктор ушла. Военный и писатель остались вдвоем.
- Вот ведь как! – воскликнул Игорь, - убийца левша!
- Это знание может сократить круг подозреваемых. Уже хоть что-то…
- Что собираешься делать?
- Надо проанализировать ситуацию. Ты не видел: никто не выдал в себе левшу?
- Как-то не обращал внимание. Если мы спросим в лоб…
- Преступник хитер. Он не выдаст себя…
- Постой! А бандит? Пойдем за мной.
Игорь потащил Ивана за собой в тот угол вагона, где под «конвоем» находился главный подозреваемый.
- Опять пришли надоедать мне? – отозвался Василий Ермаков.
- А это уже зависит от тебя! – ответил военный, - ты правша или левша?
- А что это так важно?
- Отвечай, когда тебе задают вопросы!
- Левша я и что с этого? Это делает меня еще более подозрительным?
- О да! Теперь-то ты, голубчик, не отвертишься! Убийца – левша и наш главный подозреваемый – тоже. Что скажешь, Иван? Все ведь сходится…
Иван грустно вздохнул, но крыть ему было нечем. Он ответил:
- По всей видимости, убийца – Василий Ермаков. Все сходится. И расположение его в вагоне на моменты отключения электричества. И то, что у него криминальное прошлое. И даже то, что он - левша.
Глава 2
В это время в вагоне произошел конфликт интересов.
- Что вы имеете в виду, когда говорите, что человек сам делает свою судьбу? – спросил священнослужитель Владимир Постнов.
Бизнесмен отвечал:
- А что не понятно? Пока ты действуешь, идешь к своей цели, невзирая на преграды, ты можешь добиться многого.
- Под этими словами вы понимаете зарабатывание денег, получение должности, то есть вы предполагаете, что для человека нет ничего важнее социального статуса. Я бы поспорил. А как же Бог? Как же служение?
- Какой Бог? Кто его видел? Кому служить? Жить надо в реальности и ставить адекватные цели, которые возможно достичь, а не ваше эфемерное понятие – «бог».
- Вы заблуждаетесь. Вы очень сильно неправы! Есть тысячи признаний людей, познавших Бога и этот опыт, был наиболее реальным, чем вся эта суматоха с зарабатыванием денег.
- Вы-то сами, отец, бедствуете? Плохо живете? Да у вас денег больше, чем у всех ваших прихожан вместе взятых, разве не так?
- Конечно нет. Я не бедствую, слава Богу, но и в роскоши не живу. Все излишки я отсекаю. Пользуюсь только тем, что необходимо мне для жизни.
- Не верю вам! Не верю в бога!
- Думаете, что вы один такой? Я встречал еще более состоятельных людей, которые не верили, но в итоге сами пришли в церковь и уверовали. Когда у вас начнутся проблемы с бизнесом или в семейных отношениях, тогда вы сами придете…
- Не дождетесь! Никогда не приду в вашу богадельню!
- Не надо богохульничать. Успокойтесь. Я же на вас не давлю. Просто мой опыт подсказывает, что такое может случиться. Вы и понятия не имеете, что такое – общение с Богом, познание его и служение…
- К своему счастью я еще не выжил из ума, но если еще пару часов здесь посидим, то я не только в бога, но и в инопланетян поверю.
- Это вы пока так говорите…
- Нет, я всегда стоял на своих позициях твердо. И я не поменяю ее в этот раз, как бы вам не хотелось привлечь меня на свою сторону.
Священнослужитель уже с большим трудом сохранял спокойствие. Он заметно разгорячился, покраснел, его нижняя губа немного подрагивала. Владимир Постнов сказал:
- Я не в секте состою и мне нет никакого значения: поверите вы в Бога или нет. Но моя задача постараться направить вас в нужную сторону. А правильная сторона – это путь спасения. Пока вы всего лишь заблудшая овца, но вы отчаивайтесь – вас таких много, которые думают, что они самые сильные и умные, но в моих глазах просто неразумное дитя, которое еще не определилось на какой стороне бушующей реки ему стоять. Толи на одном берегу, толи на другом. С одной стороны все пороки и страсти, а с другой свет и чистота…выбирайте сами.
- Это я-то овца заблудшая?! – закричал Виктор Пелястров, - ты кто такой, чтобы меня оскорблять? Я один из самых успешных бизнесменов страны. Мое состояние составляет…
- Что вы замолчали?
- Не важно. Я хотел сказать, что я богат и состоятелен, меня все уважают и пытаются понравиться или угодить.
- В этом нет ничего удивительного. Многие люди не знают, что человекоугодие – большой грех. Вы мне ответьте на одни вопрос: вы правда думаете, что после смерти сможете забрать свое состояние в мир иной?
- Какой еще мир?
- Мир, в который попадаю души, после смерти тела.
- Я в это не верю. Я считаю, что если тело умерло, то прекращается и жизнь. Я не верю в загробное царство.
- Я так и думал. Прости, Господи! Как же вы объясните опыт людей, побывавших одной ногой на том свете? Ведь они очень ярко и четко описывают, то что видели себя со стороны, лежащего на кровати, видели свет, кто-то видел ангелов. Этот опыт не переубедит вас?
- Им это просто приснилось. Это же так очевидно. Человек умирает, он уже ослаб и становится очень чувствительным ко всему…
Священник был почти в ярости. Давно ему не попадался такой наглый атеист. Если с одними «неверующими» было проще, то с амбициозным бизнесменом было совсем сложно. Владимир Постнов достал из кармана рясы платок и вытер лоб, вспотевший от напряжения. Он погладил бороду, поправил большой крест на груди и был готов сражаться с неверием дальше. Он спросил:
- Виктор, а вы думаете, что заработанное состояние, ваши дома, вилы, автомобили и самолеты – перейдут с вами в мир иной? Ради чего столько усилий? Вы же не возьмете это с собой…
- Никто не знает, что там…
- Ошибаетесь. Мы знаем. Жизнь вечная – вот что ждет всех верных и чистых учеников Слова Господнего.
- Это вряд ли. Откуда вы это знаете? Доказательств нет.
- Мы знаем.
- Я думаю, что нужно жить сейчас, получать удовольствие от жизни, жить на полной скорости. Жизнь дана, чтобы наслаждаться плодами своего труда. Вот у меня есть деньги – я их заработал, а потому я имею право жить так, как хочу. Я же не украл эти деньги у государства…
- Я почти уверен, что такие деньги невозможно заработать честным трудом. Вы никого не обманывали? Никого не предавали? Вы не смотрите, что я в рясе. Я прекрасно знаю: как такие дела делаются и как люди становятся состоятельными настолько, что могут себе позволить купить почти все…
- Что же вы, отец, не сколотили, если знаете, как?
- Моя вера мне не позволяет. Бог уберег меня от излишней роскоши и дал мне то, что необходимо…
- Но ты не живешь в бедности, как многие твои прихожане? Я видел на чем ездят священники, как они живут, как проводят отпуск. Не тебе говорить о том, что деньги – зло.
Священнослужитель очень расстроился от этих слов. Он молча отошел от эпицентра спора и сел на свое место. Он достал из сумки очки и молитвенник и стал почти беззвучно что-то читать, лишь его губы подергивались, слышно ничего не было…
- Отец! – крикнул ему Виктор Пелястров, - нечем крыть? Что вы так расстроились, если это неправда?
- Оставьте его в покое! – вмешалась дама с собачкой.
- Но я же прав!
- Ваша правда только ваша. У каждого из нас она своя.
Дама с собачкой подошла к священнику и спросила:
- Вы как, батюшка? Может позвать врача?
- Нет, спасибо милая! Не надо врача. Я в порядке. Сейчас немного посижу, помолюсь, и буду как новенький. Молитва очищает и дает силы.
- И часто вам приходится защищать свою правду? Много таких монстров, как этот! – спросила дама с собачкой и махнула рукой в сторону улыбающегося бизнесмена.
- Довольно много, к сожалению. Но я всегда иду до конца. Мне часто не хватает смирения. Я участвую в телевизионном шоу, где священнослужитель должен на основе своего опыта и знаний убедить атеиста в том, что путь людей верующих – правильный и единственно верный.
- Получается?
- Да, я очень упертый в этом вопросе. Мои наставники приучили меня к ортодоксальному пониманию всех вопросов. Могу до победного отстаивать позицию церкви, но сегодня я не в той ситуации. Трудно мне, воздуха не хватает.
- Но вы, наверное, привыкли к нехватке воздуха. В церкви всегда мало воздуха во время службы. Ладан, кадило…
- Вы правы, милая моя, но к этому я привык, а вот сидеть третий час под землей мне уже тяжело…
- Расскажите о своем детстве? Как вы пришли к Богу? Или кто вас привел в церковь?
- Родители отдали меня в воскресную школу. Я очень не хотел – маленький был. Я хотел только гулять, играть…но они отдали меня в руки моего первого учителя – Андрея – он был человеком, умеющим так преподать Слово Божье, как никто другой. Мы с ребятами просто заслушивались на занятиях и с определенного момента заинтересовались: что да почему?
Священник вздохнул и продолжил:
- В обычную школу я тоже ходил. Учился хорошо, но не без прогулов. Я с четвертого класса уже твердо был уверен, что пойду дальше в семинарию и буду изучать Слово Божие, а потом обучать этому других. Учеба была увлекательной. Я с большим удовольствием вспоминаю те времена.
- А как ровесники относились к этому не самому очевидному выбору – пойти в семинарию?
- Нормально. Не все, конечно. Кто-то издевался, кто-то смеялся, даже побить пытались, но я не был хилым парнем – дал отпор. Но большинство приняли мой выбор, в том числе и родители…
- Быстро вы прижились к этой среде?
- Да, моя карьера пошла в гору почти сразу. Я сейчас протодьякон Мытищинской епархии. Я строго соблюдал все правила и это поспособствовало моему продвижению, но это не главное – какой у тебя чин. Самое важное быть честным перед Богом и людьми. Был у меня случай…
Дама с собачкой внимательно и любопытно посмотрела в глаза священнику. Отец Владимир потупил взор, но вскоре продолжил:
- Есть черное пятно на всей моей жизни. После одного празднества я сел за руль автомобиля пьяным. Мы перебрали тогда с друзьями. Вино уж слишком было хорошо, но мне неожиданно позвонили по личной просьбе, и я не мог отказать, поэтому поспешил. Меня остановили сотрудники ДПС. Скандал тогда был большой. Водительских прав меня лишили сразу, но самое страшное было то, что встал вопрос о моем исключении из церкви…
Священнослужитель сглотнул слюну и продолжил:
- Хорошо, что никого не сбил, а то бы не простили точно. Я сильно раскаиваюсь в этом деянии до сих пор…
- Значит вас не исключили?
- Нет, за меня заступились. Я был уважаем в церкви, за мной не было замечено ничего дурного ни до, ни после того проступка.
- Это славно. А что насчет семьи? Вы женаты?
- Да! – сразу повеселел священник, - у меня прекрасная жена и трое детей, два мальчика и одна девочка – прекрасные создания, просто ангелочки. Когда мое сердце посещают плохие мысли, то я спасаюсь думами о них.
- А есть у вас, Отец, какая-нибудь отдушина? Какое-нибудь хобби? Или вы все время проводите на работе и с семьей?
- Времени свободного крайне мало, но, когда удается я пишу музыку на стихи великих поэтов, а потом исполняю под гитару и выкладываю в интернет. Я когда-то пел в церковном хоре, а потому любовь к пению у меня издавна…
- И как? Пользуются популярностью ваши песни?
- Скорее моя личность. Я же говорил, что участвую в различных шоу на телевидении, а также я веду активную жизнь в интернете, у меня немало подписчиков…потому и песни мои тоже знают и слушают – это моя отдушина, если можно, так сказать.
- Вы особенный человек! – сказала дама с собачкой, - с вами очень интересно.
- Спасибо, что провели со мной душеспасительную беседу. Обычно я это делаю, а сегодня вы взяли на себя эту роль.
Дама с собачкой улыбнулась, погладила своего мопса, который сладко спал и отошла в сторону.
Бизнесмен Виктор Пелястров после ссоры со священнослужителем тоже находился не в лучшем расположении духа. Сорокалетний мужчина сидел на одном из пассажирских мест вагона и смотрел на свои дорогие итальянские туфли, его черные волосы были зализаны назад, а серые глаза поблекли. Мужчину не радовали ни хорошо скроенный синий костюм, который он купил у одного модного модельера, ни часы «Сейко», которые раньше приносили ему удачу в делах. Когда-то он получил их в подарок от своего бизнес-тренера и с тех пор, имея множество различных часов, на все важные переговоры он надевал именно эти памятные часы. Повод для грусти был: его важные переговоры с инвестором не состоялись, а значит контракт не будет заключен, а это значило только одно – задержка бизнесмена в роли миллионера, хотя по своим амбициям он стремился на самый верх – в когорту миллиардеров.
Его неудавшаяся встреча может ему потом очень сильно аукнуться. В бизнесе на высоком уровне нет мелочей. Его партнеры могли подумать, что Пелястров – человек несерьезный, на встречу не явился, обещание не держит, тогда зачем с ним иметь дело, если таких амбициозных предпринимателей много, если не сказать избыточно…
Виктор сидел и вспоминал свою жизнь – этот процесс представлялся ему наиболее важным в тех условиях, в которых он вынужденно оказался. Он уже давно продумал свою извинительную речь перед партнерами (по секрету: они его вряд ли простят), поэтому мог подумать и о себе любимом. Жизнь его представляла собой череду взлетов и падений, как и жизнь любого человека, но ставки на пути Пелястрова были выше, гораздо выше. Синусоида его жизни была шире. Если он падал, то больнее, если взлетал, то выше. Он не боялся идти на риск – эта черта выделяла его из серой массы его коллег, которые тоже хотели добиться успеха в предпринимательской деятельности, но рисковать своей головой никто не захотел…
Раздумья бизнесмена прервал военный Игорь Чернов. Он уже давно сидел рядом с угрюмым человеком и ждал: когда тот его заметит.
- Чего пригорюнился, супермен? Все паришься из-за несостоявшейся встречи? У тебя таких миллион еще будет. Какие твои годы, еще наверстаешь.
Пелястров покачал головой и ответил:
- Нехорошо так подкрадываться к человеку, особенно такому как я.
- А что в тебе особенного, чего нету в других?
- Встреча была крайне важной и такой больше не будет. Судьба не дает второго подобного шанса, - как будто проигнорировал вопрос Виктор, - я не попал в бизнес-рай и больше не попаду туда никогда, хоть и очень хотел.
Бизнесмен еще раз посмотрел на свои туфли и ответил на предыдущий вопрос:
- Особенного во мне ничего нет, кроме одного…
- Чего же?
- Я, как и все, ставлю себе цели, но только большие, самые большие цели. И еще: я всегда добиваюсь результата, даже когда другие уже не могут и сдаются.
- Как же ты этого добиваешься? Есть какой-то секрет успеха? Курсы что ли прошел в интернете по повышению квалификации?
- Ничего смешного здесь не вижу. Никакие курсы я не проходил. У меня были хорошие учителя и я взял от них максимум, ничего не упустил…
- Кстати, давай поговорим о твоей жизни. У нас уже это принято, когда становится невыносимо и тяжело, то нужно кому-нибудь рассказать свою историю…
- У кого это у нас? Не слышал ничего подобного.
- У всех, кто застрял в этом проклятом вагоне. Многие уже поделились своими историями. Может пора и тебе?
- Нет настроения рассказывать тебе что-то…
- Считай, что это твоя очередная цель. Иди к ее достижению.
- Это не цель. Нет никакой выгоды, чтобы стараться идти к ней.
- Выгода есть!
- Какая же? Мне очень интересно.
- Ты сейчас в трудной психологической ситуации. Фактически ты в яме. Даже со священником повздорил. А поговорив со мной тебе полегчает – это как к психологу сходить.
- Чего-то у меня не вызывает доверия такой психолог. Как бы сеанс не кончился бедой.
- А это уже от тебя зависит и от твоей честности.
- Сам-то рассказывал уже кому-нибудь историю? Что-то я не припомню, чтобы ты откровенничал с кем-либо.
- Нет, еще не рассказывал. Я привык разным передрягам и потому в психологическую яму еще не упал. Но когда придет время обязательно расскажу и свою историю. В мельчайших подробностях, как и следует. Отвечу на все вопросы и претензии…
Бизнесмен поднял глаза на военного и нехотя согласился пройти сеанс «терапии»:
- Хорошо, давай.
- Что? Согласен?
- Попробую. Только о личном я все равно промолчу.
- Это твое дело. Я буду тебя направлять в твоем рассказе. Начинай с детства…
- В детстве я был ловким ребенком. Любил подвижные игры во дворе: салки, казаки-разбойники, прятки…
Пелястров недоверчиво посмотрел на военного и продолжил после того, как тот одобрительно кивнул:
- Учился средне. Были и тройки, и пятерки. В школе я не выделялся какими-то навыками, но родители мои были обеспеченными людьми. Отец был директором завода тяжелой промышленности, а мать – известной в городе швеей, к ней приходили известные люди и просили сшить какой-нибудь стильный наряд. Для матери, которая была наделена вкусом и мастерством, это было главным делом жизни. Поэтому, как понимаешь, в деньгах нужды у нас не было…
- У тебя есть братья или сестры?
- У меня был брат. Старший, но он исчез, когда мне было семь лет. Я его почти не помню. Говорят, что он утонул во время одной из своих поездок в Карелию.
- Что было дальше? Наверное, в такой семье все предопределено заранее? Вся жизнь расписана на десятилетия вперед…
- Примерно так. Я уехал из дома в Оксфордский университет. Тогда и началась моя жизнь. Первый год и присматривался, и робел, но вскоре изучил расклад сил: с кем выгодно дружить, а с кем лучше не иметь ничего общего. К четвертому курсу я был самым крутым повесой на своем факультете, девок у меня было много и денег тоже. Каждые выходные мы собирались на квартире одного моего друга и отрывались по полной программе…
- А учеба? Забросил?
- Нет. Я отлично учился. Мне мои гулянки не мешали быть на хорошем счету у преподавателей. Я окончил университет с высшими баллами по всем предметам. Сил тогда хватало на все. Я везде успевал и ждал, когда выпадет шанс начать свое дело…
- Что за дело?
- На пятом курсе я твердо решил, что выберу себе отрасль туризма и начал собирать информацию и мониторить рынок. Сначала я хотел строить бизнес в Англии, но потом отец убедил меня вернуться…
- Значит, ты после окончания Оксфорда начал свое дело?
- Не совсем сразу. Пару лет я просто отдыхал и готовился. Я посетил почти все страны Европы и не только, а потом уже начал свое дело…
- И как? Успешно?
- А ты не видишь?
- Я имею в виду: сразу дело пошло на лад?
- Почти сразу. Я уже отлично знал этот рынок и преуспел быстро. На меня сейчас работает больше двух сотен людей и мой бизнес является лучшим в этой сфере в нашей стране. А я почти миллиардер…
- Опять ты о своей неудаче. Хватит ныть!
- Ты не понимаешь…это была встреча всей моей жизни, больше такой не будет.
Виктор Пелястров снова опустил голову и начал рассматривать свои итальянские ботинки.
- Что ты там нашел? Тараканов? – спросил, смеясь Игорь Чернов.
Бизнесмен не ответил.
- Рассказывай дальше.
- А дальше ничего. Я всю свою жизнь отдал делу. И больше ничего памятного с тех пор не было. Только дела…
- А семья?
- Я женат. Моя жена мне очень помогает, выполняя роль секретаря. Она следит, чтобы я ничего не упустил. Составляет расписание на месяц вперед и всегда меня оповещает о важных встречах, чтобы я не забыл…она золото!
- А дети у тебя есть?
- Детей нет.
- Ясно. Не хотите или еще что…
- Не до детей как-то было. Говорю же: бизнес не оставляет времени больше ни на что.
- Грустно это как-то. Ты вроде состоятельный человек и все у тебя есть. Захочешь – поедешь в любую точку мира, захочешь виллу или яхту – можешь купить, захочешь новый Кадиллак – тоже купишь, а в итоге ты сидишь в вонючем вагоне метро и плачешься над своей горькой долей отставному военному. Значит, не в деньгах счастье?
- Почему это?
- А что же ты несчастлив? Денег то у тебя много…
Бизнесмен покачал головой.
- Ты имеешь много денег, но несчастен потому что не смог получить еще больше, - продолжил военный, - получается какая-то зависимость. Ты не имеешь ни в чем нужды, но переживаешь, что отстанешь от своих конкурентов в уровне заоблачного благосостояния.
- Примерно так и есть. Тяжело остановиться, когда уже давно на этой колее находишься…
- Так прекрати. Перестань гоняться за мифическим счастьем и живи нормально…
- Это уже невозможно.
- У тебя нет силы воли. Наркоманы прекращают колоться, пьяницы пить, а ты не можешь прекратить зарабатывать деньги, которых у тебя уже на несколько жизней вперед?
- Не в этом дело.
- А в чем же?
- Я связан со многими людьми в этой сфере. Знаю множество их секретов. Мне уже никто не даст выйти из игры, а если я сам уйду, то меня убьют…
- Я думал, что времена мафии прошли и закончились в «нулевых».
- Это не мафия. Я больше ничего сказать не могу. Лучше не спрашивай.
- О чем-нибудь еще хочешь поведать?
- Вроде обо всем сказал, даже немного о том, о чем не собирался. Вас вояк видимо к этому готовят?
- Вроде того. А что-нибудь полезное ты делаешь для людей?
- Да…я ежегодно перечисляю миллион на благотворительность.
- Что так мало?
- Миллион евро. Это мало?
- Ах, евро. Ну это еще ничего. Не совсем ты скряга…
Бизнесмен даже немного улыбнулся и забыл на время о своей неудаче.
- Ладно. На этом допрос окончен. Надеюсь, что тебе стало легче. Нормальным людям это помогает, а таким магнатам, как ты, даже не знаю. У вас другие запросы и желания. Где обычный человек удовлетвориться соткой, таким как ты нужен миллион. Но я тебе не судья. Сам-то я тоже не святой. Если захочешь еще поговорить, то свистни…
Виктор Пелястров кивнул.
- И еще. – продолжил военный, - сними эти дурацкие ботинки.
- А что с ними не так?
- Что это за мода такая? Зачем такие острые носы? Бабские какие-то…
- Сам ты…это дорогие итальянские туфли! Стоят между прочим сто пятьдесят тысяч рублей. Они входили в новую коллекцию одного известного модельера. Хит сезона!
- Может в Италии это и хит, но у нас в таких лучше по улицам не ходить – побьют! Давно среди людей-то не ходил?
- Нет времени соответствовать чьим-то интересам. Где я должен ходить? В Выхино? У меня свой водитель…
- Не кипятись! Я пошутил! Бывай!
Военный ушел, а Виктор Пелястров остался сидеть на месте и смотреть на свои туфли.
Глава 3
Местный сумасшедший Петр Трудный проснулся и пошел по своему привычному маршруту – из одного конца вагона до другого, напевая песенку:
- Тра-тратата-та-тра-трататата-тра-та…опаньки!
Был он в отличном настроении. Казалось, что два совершенных в вагоне убийства никак на него не повлияли. Он толи забыл, толи не заметил, но Петр оставался единственным человеком в вагоне, который был неподдельно весел. Он шел и размахивал руками во все стороны. Было непросто уклониться от этих мельниц. Он продолжал петь:
- Най-нана-нанай-най-нана-нанай…опаньки!
Его путешествие закончилось тогда, когда он нечаянно задел немолодого человека, стоявшего молча. Одет он был в потрепанный плащ, поношенную обувь, а на носу были темные очки круглой формы. Звали этого человека – Гвидон Хлыстов:
- Куда прешь! Не видишь, что ли ничего?
- Опаньки!
- Вот дурак!
- Капитан, впереди земля! Мы скоро увидимся со своими семьями! Наконец-то мы дома!
Хлыстов недовольно покачал головой. Но сумасшедший схватил его за грудки и стал трясти, при этом он кричал:
- Отдай мои деньги! Ты обещал мне заплатить! Ты обещал! Обещал!
- Уйди от меня, чокнутый! Уберите его от меня!
Гвидон Хлыстов никак не мог вырваться из рук сумасшедшего. Он почувствовал всю силу безумия в тот момент, но когда он постарался освободиться, то сделал это так резко, что из кармана плаща высыпалось что-то стеклянное и упало на пол. Естественно, что этот факт не ускользнул от глаз людей.
- Смотрите! Это же ампулы! – крикнул военный, - Людмила Семеновна, идите сюда скорее!
Женщина подошла и засвидетельствовала тот факт, что это были те самые ампулы ледокоина, которые пропали из ее аптечки, но уже пустые:
- Да, это они! И то же самое количество. Это пропавшие ампулы!
- Как объясните этот момент, товарищ? – спросил военный, глядя Хлыстову прямо в глаза, - откуда в вашем кармане пропавшие ампулы?
Хлыстов недовольно посмотрел на людей сквозь темные стекла очков и сказал:
- Я украл их, когда свет погас первый раз! Мне они были необходимы!
- Зачем тебе ледокоин? Это же не наркотик! Вы перепутали его с кокаином? – спросила Людмила Семеновна.
- Нет. Мне был нужен именно ледокоин.
- Зачем? Объяснись. – приказал военный.
- У меня онкология. Мне пришлось похитить этот обезболивающий препарат, чтобы не умереть от боли.
- А нельзя было попросить? – спросила Людмила Семеновна, - если вам был необходим укол, то я бы сделала…
- Я не решился. Было как-то неудобно. Я здесь никого не знаю.
- Неудобно получилось, воришка? Как нехорошо в вашем-то возрасте! – пристыдил Хлыстова военный.
- Я хотел признаться, но когда увидел, что убили биолога, то не решился, ведь тогда подумали бы на меня!
- Получилось еще хуже, друг дорогой! Ты обманул нас! Пойдешь одним из подозреваемых по делу…
- Стойте! Каким подозреваемым? Писатель же говорил, что было два воздушных потока при первом отключении электричества. Один создал я, а второй – видимо убийца!
- А как ты докажешь это?
Хлыстов замялся. Военный продолжал:
- Может быть, что ты создал оба потока: сначала украл обезболивающие, а потом хладнокровно убил биолога и математика.
- Но я даже не левша! Я не мог убить. У меня бы не хватило сил. У меня третья стадия онкологии легких!
- Это мы еще проверим! Не волнуйтесь понапрасну, если ваша совесть чиста, но ответить на вопросы вам придется.
- Какие вопросы?
- Расскажете о себе мне. Я буду задавать вопросы о вашей жизни и тем самым вы, как потенциальный убийца, будете немного деморализованы. Знаете, как говорят: предупрежден – значит вооружен!
Гвидон Хлыстов не слишком охотно пошел на этот шаг. Отвечать на вопросы агрессивного и порой нетерпеливого вояки ему совсем не хотелось, но выхода иного он не видел. Какие вопросы он будет задавать? О чем он хочет знать? От этих военных, особенно бывших, чего угодно можно ждать. Они крайне опасны, когда после войны возвращаются домой. Мирное время их очень тяготит, они просто сходят с ума. Стоит ли доверять этому типу? Говорить ли ему всю правду? Или что-то оставить несказанным?
Так или иначе, но Гвидон Хлыстов согласился на разговор (скорее допрос). Выбора не было. Если бы он отказался, то его бы обвинили не только в краже, но и в убийствах…
- Хорошо. Значит согласен? – спросил военный, - пойдем присядем на ту лавку.
Игорь Чернов и Хлыстов прошли в менее людную часть вагона, сели и начали разговор:
- Расскажи о своем детстве? Как учился? Кто твои родители?
- Я был спокойным и тихим ребенком. Никогда не впутывался ни в какие передряги, жалел мать – она одна нас растила, потому что отец от нас ушел в другую семью. Мать работала на двух работах – оператором и уборщицей. Жили мы бедно, но не настолько, чтобы просить милостыню. Есть у меня младшая сестра и я старался ее всегда защитить…
- Ты-то! Худой и невысокий! Кого ты можешь защитить?
- Не всегда важна лишь физическая сила. Иногда смекалка и ловкость тоже важны…
- Ну ладно. Продолжай…
- С сестрой у нас были доверительные отношения и до сих пор они сохраняются. Учился я средне, без особого усердия, но и не прогуливал особенно, как многие…
- По тебе и видно. Знаю я такой тип людей. Такие, как ты словно амебы – ничем не интересуются, никогда не борются за свои идеи, предпочитают отмалчиваться, а потом неожиданно происходят хладнокровные убийства…
- Нет! Я не такой!
- Вы так и говорите всегда. На таких, как ты никто не думает, но в конце концов – это является главной ошибкой. В тихом омуте черти водятся!
- Неправда!
Игорь Чернов хитро посмотрел на Гвидона и продолжил допрос:
- Мы закончили про школу?
- Что-то еще надо сказать?
- Ну, например, чем ты занимался в свободное время?
- Я коллекционировал марки и значки. У меня была огромная коллекция. Потом я ее продал и выручил неплохие деньги.
- А на улице не играл с другими детьми?
- Играл, но не часто. Не слишком мне нравились подвижные игры.
- По тебе и видно. Ботан одним словом!
- Не совсем так. Я мог быть и хулиганом. Мы с другом – Митей мастерили взрывчатые устройства из серы и пороха. Это было такое удовольствие – смотреть, как срабатывают наши разработки…
- Так ты еще и террорист!
- Нет. Все было безобидно. Просто для нашего любопытства и любознательности.
- Ладно. В армии служил?
- Да. На Дальнем Востоке. После школы сразу призвали. Служба протекала на удивление мирно и без эксцессов. Была, конечно, дедовщина, но меня она не коснулась. Ко мне относились не хуже, чем к другим.
- Что? Даже не наказывали? Я бы такого типа сразу отправил на гауптвахту.
- Было пару раз за то, что уснул на посту. Поспать я любил в молодости. Иногда не мог отсидеть свою смену и засыпал. С возрастом это ушло. Теперь, наоборот, я страдаю бессонницей.
- Что дальше?
- Дальше я вернулся домой и поступил в колледж. Моя специальность называлась – машинист транспортных путей. Учеба протекала легко, потому как мне нравилась эта специальность. Я мечтал водить поезд. Группа у нас была дружная и очень увлеченная, но в итоге только я и еще несколько ребят пошли работать по специальности. Остальные пошли другим путем…
- Значит ты машинист?
- Был. Проработал более двадцати лет. Это было лучшее время моей жизни. Я мог помогать людям, от меня зависели их жизни, и эта ответственность подстегивала меня. Я с большим удовольствием ходил на работу.
- Это нелегко. Смены долгие и изнурительные…
- Меня это не тяготило. Когда занимаешься любимым делом, то не замечаешь времени и усталости…
- Да. Согласен с тобой. Так и есть.
- Это было большим наслаждением: видеть, как люди с благодарностью и уважением смотрят на тебя, как на человека от которого зависит: приедут они вовремя или нет…
Военный кивнул и спросил:
- А почему перестал работать? Раз тебе там было хорошо…
- У меня диагностировали раковую опухоль. Это поломало всю мою жизнь – от меня ушла вторая жена, я потерял работу и смысл жизни тоже был утерян…
- Тяжело это. Какие прогнозы дают врачи?
- Никаких. Прохожу химию каждые три месяца. Врачи улыбаются, но я-то чувствую, что осталось мне недолго…
- Сочувствую.
Гвидон Хлыстов молча поправил очки и продолжил:
- Сейчас я работаю в метро. Сижу у эскалатора на станции ВДНХ, слежу за порядком. Скучно это и бессмысленно. Если случится поломка, то я все равно помочь людям не успею. Сижу, как дурак и ничего сделать не могу.
- Это уже не то…
- Да. Я сравниваю себя с филином, который только и делает, что смотрит большими глазами в одну точку. Раньше я был полезен людям, а сейчас совсем другое…я доживаю свой век…
- Это ты зря. У меня друг с третьей стадией онкологии живет уже более десяти лет и ничего – умирать не собирается…
- А смысл? Что меня ждет в таком возрасте?
- Это, дорогой друг, ты должен сам решить для себя. Если нет смысла, то найди.
Хлыстов задумался.
- У меня есть хобби. Я снова начал заниматься коллекционированием. На этот раз собираю фарфоровые статуэтки. Это такая красота. С каждой зарплаты я покупаю одну, а иногда две статуэтки и радуюсь. Смотрю на них в свое стеллаже и радостно на душе. Это напоминает мне детство. У моей бабушки была небольшая коллекция. Когда я приезжал к ней на каникулы, то первым делом бежал смотреть на эти фарфоровые произведения искусства. Наверное, это лучшее что сейчас есть в моей жизни…фарфоровые статуэтки…
- А семья? Дети есть?
- Детей нет. Я не могу их иметь. Застудил еще по молодости. А женат я был дважды, причем довольно удачно. Первой женой была – Тамара – замечательная женщина, просто солнце в моем темном царстве, она всегда меня понимала лучше других, но после десяти лет совместной жизни ее не стало…
- Сочувствую…
- Да. У нее был врожденный порог сердца. И однажды оно остановилось…
Военный дружески похлопал Хлыстова по плечу. Тот продолжал:
- Со второй женой – Верой мы прожили вместе около семи лет, она была другая, многого требовала, давила, заставляла что-то делать, но мы неплохо ладили. После семи лет совместного проживания она от меня ушла…
- Из-за онкологии?
- Да, я уже говорил. Она не справилась и поняла, что помочь мне не сможет – не такой она человек. Испугалась, наверное, … со мной было очень тяжело жить, когда поставили диагноз, поэтому я ее не виню.
- Ладно. Твоя история услышана.
- Все? Я свободен?
- Нет, конечно. Кто из нас сейчас свободен?
- Я имею в виду допрос окончен?
- Это ты, батенька, на допросе никогда не был. Тогда бы ты понял, что это была милая беседа по душам. Никогда не имел проблем с КГБ или подобной структурой?
- Нет. Я законопослушный гражданин. Никогда не привлекался и думаю, что уже поздно строить противозаконные планы…
Военный засмеялся:
- Ладно. Иди. Но если понадобишься – будь готов.
Гвидон Хлыстов кивнул и отошел от своего собеседника.
В это время писатель Иван Суворов сидел на своем месте, где по его наблюдениям ему думалось лучше всего. Пора было провести анализ ситуации. Главным подозреваемым все еще оставался бандит Василий Ермаков – он же оставался единственным. Но персонаж никак не хотел сознаваться. Когда-то Иван читал много детективов, на страницах книг он встречал много нарушителей закона, которые ни в какую не признавались в совершении преступления, даже когда все улики указывали на них. А здесь и расположение подозреваемого, и его прошлое (судимости), и его леворукость…
Писатель еще раз огляделся по сторонам. Люди в вагоне были подобраны, как специально, совершенно разные. Каждый из них представлял определенную национальную, правовую, политическую или религиозную структуры…
Иван Суворов еще раз решил пройтись по каждому персонажу…
Кто мог убить математика и биолога? Мог ли математик убить биолога до того, как кто-то расправился с ним самим? Вряд ли. Орудие убийство одно и тоже, а значит убил обоих один человек и получается, что это уже серийный убийца.
Василий Ермаков остается главным подозреваемым и единственным человеком, сознавшимся в своей леворукости. Если бы была возможность допросить или обыскать людей…но такой возможности у писателя нет, потому надо быть довольным тем, что есть. Василий Ермаков судимый в прошлом, причем однажды за убийство. Его лихое и криминальное прошлое делает его главным подозреваемым среди любой группы людей, потому что столько грехов, сколько имеет за душой бывший бандит, не имеет никто. Но он этого не скрывает, что довольно странно. Он не настолько глуп, чтобы не понимать насколько он подозрителен. Какой же он преследует мотив, вызывая на себя удар? На благородного рыцаря он похож меньше всего. Его излишняя честность только топит его…но все же он остается главным подозреваемым – это факт.
Сам писатель и его друг – Игорь Чернов под подозрение не попадали никак – это было решено. Группа туристов из Кореи и студентки тоже…
Местный сумасшедший – Петр Трудный – человек непредсказуемый, но кажется вполне безобидным. Мог ли псих убить? – Мог, но бы не сделал этого так хладнокровно, без шума и очевидных улик. Конечно, сумасшедшие всегда привлекают дополнительное внимание своим поведением, но этот тип в последнее время особенно тих и смирен. Когда Людмила Семеновна поговорила с ним по душам, тот стал просто шелковым. Может он потому и бушевал по началу, потому что ему не хватает человеческого тепла и внимания. Привлекал тем самым к себе внимание…в большом городе много людей, но степень одиночества и ощущение собственной ненужности просто зашкаливает. Как объяснить такой парадокс? Почему-то люди думают, что если людей вокруг много, то можно и не знакомиться, и не дарить часть своего тепла нуждающимся. Никто не берет на себя инициативу, перекладывая ее на кого-то другого. Жертвами такого парадокса становятся люди уязвимые – бездомные, сироты и сумасшедшие…
Священник Владимир Постнов может быть убийцей только в теории. Это же богохульство думать, что священнослужитель сначала хладнокровно убивает двоих ученых, а потом молится за их души…
Иван невольно вздрогнул.
Священнослужитель, конечно, тоже не без греха, но, чтобы убить? Какой у него мог быть мотив? Оба ученых были атеистами, то есть не верили в Бога. Один верил в числа, другой в теорию Дарвина…могло ли это послужить мотивом? Вполне, но все же трудно представить батюшку, убивающего ученых на почве религиозной ненависти. Даже для фантастического детектива – это чересчур. Священника нельзя исключать, но и главным подозреваемым он не является. Слишком он добродушный, даже немного сентиментальный…
Следующий персонаж – врач Людмила Семеновна. Она не имела никаких очевидных мотивов и личной выгода от смертей ученых. Доктор провела криминалистическую работу и выявила, что убийца один человек и что он левша. Кому-то доверять нужно и лучше этим человеком будет миловидная, позитивная женщина, чем кто-то другой…
Людмила Семеновна была ограблена, но слава Богу, что это расследование уже закончено и ампулы понадобились онкологическому больному, а не были использованы в корыстных целях…если бы ледокоин понадобился убийце в целях совершения еще одного убийства, то это было бы совсем страшно. Ведь нет гарантий, что свет больше не отключат, а значит есть вероятность обнаружить еще один труп…
Дальше по «конвоирам» бандита Василия Ермакова…
Такеши Симидзу – физически крепкий мужчина, которому определенно бы хватило сил нанести жертвам колотые и режущие раны. Но зачем японцу убивать ученых? Какой у него мог быть мотив?
Конечно, он вполне мог не сдержаться один раз, если его обидел кто-то из ученых, но два убийства – это уже серия, а значит здесь уже существует хладнокровный расчет. Жертвы были убиты не суетливыми порезами и ударами, а конкретными действиями – одному перерезали глотку, второму воткнули нож прямо в сердце, чтобы пробить грудную клетку – нужна большая сила и решимость – этого у «самурая» в достатке. Поэтому он вполне мог совершить эти убийства, а мотив может быть любой…
Второй «конвоир» - Леопольд Лаптев. О нем мало что известно, но тип он точно подозрительный. Несдержанный, вспыльчивый, злобный…
Если Леопольд точит зуб на всю ученую братию, то это вполне могло стать мотивом. Его неудавшаяся жизнь может стать тем моментом, активизирующим всю низменную сущность человека. Ученые добились большого успеха, они ехали на награждение Президентской премии. Об этом знали все в вагоне, потому что биолог разговаривал по телефону очень громко и любой человек, имеющий уши, мог это слышать. Успех ученых мог стать причиной зависти. Убийце могло показаться, что он обделен вниманием, причем несправедливо…кто здесь сдержится? Ведь если в тебе это сидит – злоба на человечество и чувство несправедливости по отношению к себе любимому, то оно обязательно прорвется в определенных обстоятельствах. А товарищ Лаптев уже был замечен в нескольких конфликтах за эти два часа, что говорит о нем, как о человеке несдержанном и агрессивном…
Гвидон Хлыстов попался на краже – это говорит о том, что этот человек готов нарушить закон, а все начинается с малого. Этот мнительный и скрытный человек вызывает подозрение, но если вспомнить, что при первом отключении света прошли мимо писателя двое, а именно тогда были похищены ампулы ледокоина, во время второго затмения же прошел один человек…вполне логично предположить, что вторым человеком, прошедшим мимо писателя при первом затемнении, был именно Гвидон Хлыстов, который решил воспользоваться ситуацией и похитить ампулы, страдая от боли…а помимо Хлыстова был еще и убийца, что делает больного онкологией сомнительным подозреваемым. Не мог же Хлыстов два раза пройти справа-налево, а потом дважды обратно…
Сам Хлыстов не выглядел человеком большой физической силы. Было видно, что болезнь его изрядно подкосила. Пробить грудную клетку он бы не мог…
Дама с собачкой – персонаж малоизвестный, но она женщина хрупкая и утонченная, может быть хитрая и ловкая, но не обладала физической силой. Подозревать ее не имело смысла – ее расположение в вагоне на моменты отключения света исключало ее из списка подозреваемых. Но, как персонаж, она вызывала интерес – постоянно бегает со своим мопсом, держа того на руках. Она больше беспокоится о своей собаке, чем о себе или о людях. Кажется, что убийства не вызвали в ней особых чувств и эмоций, как будто такое происходит каждый день…
Убили человека, потом еще одного и неизвестно не перебьют ли всех нас, а она беспокоится, что ее мопс не кормлен. Странно как минимум…
Женщина-шаман из племени зулусов – тоже пока что малоизученный персонаж. Она единственная, кто не вступал в тесный контакт с другими пассажирами – это подозрительно. Ей либо есть что скрывать, либо она просто нелюдимая. А может она видела убийцу? Может она знает что-то такое, чего не знают другие? Присмотреться к ней стоит. С ней стоит поговорить в первую очередь…
Но какой мотив у этой сильной, на первый взгляд, женщины? Чем ей насолили ученые? Может есть какие-то политические причины? Может ученые разработали какое-нибудь химическое оружие, а власти применили его на территории зулусского племени…вряд ли, надо поменьше читать фантастику…
Если предположить, что это так, то эти двое конкретных ученых пострадали из-за своей принадлежности к среде ученых, а не за свои личные деяния…
Могла эта женщина и грудную клетку пробить и горло перерезать, но зачем?
Последним подозреваемым был Виктор Пелястров – бизнесмен с большой буквы. Он просто мог быть зол на людей и убил тех, кто попался под руку. Он и так по своей сути человек пламенный, вспыхивающий из-за каждой ерунды, а тут такое дело – застряли в метро (непривычном для него месте), так еще и важную встречу пропустил. Как тут совладать с нервами? Как тут не убить какого-нибудь несчастного ученого, а потом еще одного? Зачем же ограничиваться одним убийством…
Бизнесмен вполне мог быть убийцей. Неизвестно: левша ли он? Но то, что по расположению в вагоне он подходит, мотив был (вспышка гнева), сил бы ему тоже вполне хватило. К тому же известно: как в стране делается прибыльный бизнес…там тоже все очень неочевидно и непрозрачно. Писатель был уверен, что у каждого очень успешного бизнесмена «рыльце в пушку» …
Это делает бизнесмена Виктора Пелястрова одним из самых очевидных подозреваемых, но все же факты говорят, что самым главным претендентов на поездку в места, не столь отдаленные – остается Василий Ермаков.
Глава 4
В это время в вагоне началось настоящее шоу. Женщина из зулусского племени очертила куском земли круг на полу, зажгла ароматизированные свечи и начала бить в бубен, который она достала из сумки. При этом шаман издавала ртом какие-то странные звуки, которые были похожи, толи на крики птиц, толи на рев зверей…
Очарованные этим действием люди замерли каждый на своем месте. Многое им довелось уже повидать, но, чтобы в вагоне метро проводили ритуалы – это даже в страшном сне представить было трудно. Было непонятно только одно: будут ли приносить жертвы языческим богам и если – да, то кого?
При этом женщина из зулусского племени абсолютно не стеснялась, она на время забыла обо всем на свете. Для нее в эти минуты были важны только бубен, в который она ритмично стучала и духи, которых она пыталась вызвать на разговор.
Люди, как завороженные, смотрели на это действо и не могли отвести глаз. Кому-то вспомнились тайные ритуалы из прошлых жизней, кому-то вспомнилась колонизация африканских земель, кому-то стало хорошо, а кому-то стало стыдно…
По драматургии духи были вызваны, и женщина долго общалась с ними, но никто не знал, о чем?
Продолжался этот сеанс довольно долго, но когда женщина произнесла свои последние заклинания, то люди лишь через какое-то время пришли в себя и с большим интересом подошли к ней…
Женщина выглядела сильной, и уверенной в себе и это впечатление усиливали ее пылающие огнем глаза. В них как будто отражались костры всех зулусских племен за все времена существования ее народа.
Неожиданно осмелевший Гвидон Хлыстов заговорил первым:
- Очень эффектно! Как вы это делаете?
Женщина еще не до конца вышла из транса и потому попросила повторить вопрос:
- Извините. Что?
- А вы хорошо говорите на русском, - вмешался Виктор Пелястров, - давно здесь живете?
- Я здесь не живу! – ответила женщина с акцентом, - у меня миссия!
- Интересно. Какая же?
- Миротворческая миссия. Моему народу тяжело живется в последнее время, и я приехала, чтобы договориться с правителем России о взаимной помощи. Союзники важны всем…
- Извините. Мы даже не спросили: как вас зовут, и кто вы? – вмешалась Людмила Семеновна.
- Я Мамамбе – жена шамана племени Джамбе. Я представляю свой народ и приехала в Россию с миротворческой миссией. Мой народ притесняют иноземные захватчики и я бы хотела встретиться с вашим правителем и договориться о взаимопомощи…
- Вы думаете, что так просто устроить встречу на высшем уровне? – спросил бизнесмен, - думаете, что наш президент сидит и ждет, когда к нему явится жена шамана?
- Нет. Я так не думаю, но хочу попробовать встретиться хотя бы с послом нашего племени, а там видно будет. Духи либо захотят этой встречи, либо нет.
- Мамамбе, а где вы так хорошо выучили русский язык? – спросила Людмила Семеновна.
- Я готовилась к этой поездке несколько лет…у меня было достаточно времени, чтобы изучить все моменты вашего языка. Словари, учебники, а также я прибегала к помощи духов – они дали мне силы. К тому же к нам часто приезжают русские журналисты, а они очень разговорчивы…
- Это точно. Где только не ступала нога русского человека! – засмеялся Гвидон Хлыстов.
- А можно поинтересоваться: что за ритуал вы проводили только что? – спросила врач.
- Можно. Мы застряли под землей. Я проводила ритуал, призывающий духов-союзников. Я хочу, чтобы они помогли нам выбраться.
- И как часто вы проводите эти ритуалы? – подавив смешок спросил бизнесмен, - помогает ли?
- Часто. Когда страшно, когда мне нужен ответ на вопрос, когда нужна помощь, тогда я призываю духов и если все сделано правильно, то они помогают…
- Смешная вы женщина! Если бы русскую женщину заставили проводить ритуалы по вызову духов…даже представить страшно, что бы произошло…
- У нас разные культурные и религиозные традиции! – ответила Мамамбе, - вы зря смеетесь…
- И что же они вам сказали? Когда нас выпустят?
Женщина посмотрела на пол, потом на свои ладони и ответила:
- Они сказали, что пока мы сами не сделаем первый шаг – никто не придет! Мы должны действовать самостоятельно. Нужно что-то предпринять. Духи сказали, что наверху творится много всего страшного и до нас никому нет дела. Пока мы не возьмем управление ситуацией в свои руки…результата не будет.
- Очень интересно. Что же мы можем сделать? – спросила Людмила Семеновна.
- Этого я пока не знаю. Нужно провести еще не один сеанс общения с духами…
- Это шаманизм? То, что вы делаете, обладает каким-то магическим эффектом?
- Да. Только я не люблю слово – магия. Мы называем это исцелением, потому что эти ритуалы лечат душу…, например, если кому-то плохо от незнания, то духи подскажут, если кому-то плохо от постоянного выбора, то духи подскажут наиболее правильный вектор движения, если кому-то плохо от его прошлых деяний, то духи помогут очистить разум и сердце – человек рождается заново, чистым и неотягощенным прошлыми неправильными действиями…
- Очень интересно!
- Знаю, что вам это кажется чем-то удивительным и непонятным, но для нашего народа – это вполне нормально и обычно, настолько, как поесть или поспать…
- Как вам это удается? Нужна определенная подготовка?
- Конечно. Нужно родиться на нашей земле и быть одним из нас, но и это не дает гарантии, что у вас получится. Духи выбирают своих проводников. Мне повезло родиться женой шамана племени, поэтому я наделена этим даром: разговаривать с духами. Они охотно идут со мной на контакт, потому что по своему рождению я соответствую всем требованиям. Хотя и мне не сразу удалось наладить контакт. Долгие годы практик и тренировок…
- И теперь вы можете.
- Да. Уже лет пятнадцать, как я общаюсь с духами, советуюсь с ними по различным вопросам, прежде чем принять важное решение. Например, когда меня поставили перед фактом, что нужно ехать в Россию, то я первым делом обратилась к духам…
- Что же они сказали?
- Они ответили утвердительно. Сказали, что нужно ехать несмотря ни на что, даже если эта поездка закончится фатально для кого-то. Они никогда не говорят конкретно. Они дают направление и смотрят на вещи своеобразно. Рациональному уму тяжело понять все намеки и знаки, которыми пользуются духи.
- То есть нам нет смысла вызывать духов? – засмеялся Виктор Пелястров, - они нам ничего не подскажут?
- Такие люди не смогут войти в транс. Ваш беспокойный ум не способен к медитации, а тем более к трансу…
- Это еще почему? Не глупее некоторых!
- Поэтому и не сможете. Ваш ум работает на других частотах. А сердце загрубело – я это чувствую, даже почти не зная вас…
- Поясните? Что-то я не понимаю. Вы считаете себя лучше и умнее меня?
- Нет. Просто вы думаете о том, чтобы заработать как можно больше денег, а духи не приемлют меркантильных целей. Общение с духами подразумевает множество ограничений и жертв, на которые идет медиум или посредник. Вы же являетесь тем человеком…не будут духи с вами разговаривать.
- Не слишком и хотелось. У нас вон два трупа…не хотите с ними поговорить и узнать: кто же их убил?
- Я общаюсь только со своими духами. Чужие со мной не пойдут на контакт, они меня не знают. Нужно долго практиковаться и пробовать установить контакт, иначе никак…
- Так какая польза от ваших духов? – закричал бизнесмен.
- Вы не поняли ничего…
- Как же вас понять, если вы говорите о глупых вещах, да еще с жутким акцентом…
- Простите. Я не хотела вас обидеть.
- Не извиняйтесь перед ним. – сказала Людмила Семеновна. - Даже не берите в голову то, что он сказал. Он самый настоящий хам.
- Это почему я – хам?
- Послушай себя со стороны и все сразу прояснится.
- Я вас не оскорблял, а вы меня…
- Не оскорблял, но пытался. Лучше идите дальше и оставьте нас в покое.
Бизнесмен плюнул в нарисованный на полу круг и ушел.
Людмила Семеновна заботливо обняла женщину из зулусского племени и шепнула:
- Вы не расстроились? Привыкайте. Жизнь в России сопряжена с хамством, наглостью, жадностью и различными пороками…
- Я знаю.
- Но не все люди похожи на него. Есть множество приятных людей, образованных, грамотных, интеллигентных…
- Везде есть хамы, а есть люди светлые. Я однажды была в Германии – там тоже были такие люди…один меня оскорблял, потому что отказалась пойти с ним пить пиво, но нашлись и добрые люди, как вы…
Людмила Семеновна улыбнулась и спросила:
- Вы были уже в Европе?
- Да. Пару раз. В Германии и в Сербии.
- Ну и как там?
- Нормально. Но дома лучше. В своем племени я на своем месте. Там земля родная и она помогает, дает сил и энергии. Если бы я не была женой шамана, то никогда бы не поехала в Европу, но меня обязывает положение…
- Вы не можете отказаться? Сказать, что не хотите ехать одна?
- У нас в племени тоже все очень строго. У каждого свои обязанности, свои права. Мне необходимо было поехать, потому что собрание старейшин так решило и меня никто бы не понял, если бы я отказалась…для нас эта поездка - событие неординарное. Племя не может рисковать еще одним человеком, поэтому послали меня одну. Я готовилась к этой поездке несколько лет, изучала язык, культуру, традиции…и теперь стою в подземелье среди хамства и трупов…
- Не переживайте. Скоро нас освободят.
- Не освободят. Я же вам говорю: духи сказали, что нужно действовать самим, а иначе ситуация не разрешится. Если мы сделаем первый шаг к спасению себя, то духи помогут. Если же будем сидеть и бездействовать дальше, то ситуация не поменяется. Духи никогда не врут. Я не знаю ни одного случая, когда они говорили бы неправду или подвели меня, указав неверное направление.
- Но что мы можем сделать? Мы заперты. Мы и так начали свое расследование, хотя совершенно не обязаны этого делать…
- Да. Я знаю. Я подумаю: что можно сделать.
- Обещаешь?
Женщина из зулусского племени кивнула с дружелюбным выражением лица.
- Тогда я пойду. Если я вам понадоблюсь, то зовите. - сказала Людмила Семеновна, - я пойду проверю самочувствие остальных пациентов.
- Хорошо. Спасибо вам!
Мамамбе стерла круг с пола, потушила все свечи и встала на свое привычное место. Она снова была неприступной и непонятной для окружающих. Как будто ничего не произошло еще несколько минут назад, не было никаких ритуалов, духов и разговоров…
В это время местный сумасшедший Петр Трудный решил повторить ритуал, увиденный несколько минут назад. Он обвел левым носком ноги круг вокруг себя, зажег спичку и, водя ей по пространству, он кричал:
- Эмистедимиус! Вулвшнеус! Карабонус! Опаньки!
Никто уже не обращал внимание на потуги Петра, но выглядело это довольно забавно. Все знали, что нового приступа у сумасшедшего не избежать, а потому спокойно смотрели на то, как тот пародировал обряд шаманизма…
- Эретро! Вакханулио! Перуно! Опаньки!
Иван Суворов сидел и смотрел на все происходящее с неким скепсисом. Он уже понимал, что убийца сам не сдастся, а подвести доказательную базу в условиях заточения было трудно. Никто сам уже не сознается. Если бы было можно спровоцировать убийцу на признание, но этого не будет…
Иван неожиданно для себя вспомнил о Дине – своей подруге:
- Как она там? Чем занимается? Наверное, волнуется, что не может дозвониться. Переживает за своего непутевого ухажера. Она даже не подозревает в какую яму в прямом и переносном смысле угодила их команда любителей приключений. Она не знает об странных персонажах, которые спустились этим вечером в метро. Она не знает, что напротив ее любимого сидят (или лежат) два трупа. Дина не знает, что ее любимый друг взял на себя ответственность в раскрытии этих убийств! То, что это были убийства - сомнений не было, но зачем было брать на себя это бремя, обещать людям? Как можно раскрыть преступление, не имея никаких навыков? Имея только писательский опыт, как можно было даже подумать, что удастся провести расследование, настоящее и взрослое? Не такое, как в дешевых детективных романах в мягком переплете, а такое, как у Агаты Кристи в ее романах об Эркюле Пуаро…
Иван еще раз посмотрел, как чудит сумасшедший, но его проказы уже не вызывали никаких эмоций:
- Может я уже перегорел? Может мне отказаться от моей роли в этом театре абсурда? Просто выйти на центр вагона и объявить, что не удалось, попросить прощение и порекомендовать сохранять спокойствие.
Но это же значит, что он не справился, а это не лучшая реклама для его книг. Если писатель детективов не справился с настоящим преступлением и пошел на попятную, то это негативно скажется на его репутации, а то, что вскоре все новостные ленты будут говорить об этих убийствах, сомнений не было. Писатель еще раз пообещал себе сделать все возможное, чтобы раскрыть это дело:
- Легкой жизни никто не обещал, и я не понаслышке знаю, что работа следователя тяжелая и иногда самая мелкая деталь может сдвинуть дело с мертвой точки, но где бы ее еще найти? Где она – улика, от которой можно отталкиваться в своих размышлениях? Где тот камень в стене, который скрывает тайник? Где самая длинная лестница, ведущая в небо? Где его ставка в казино, которая сорвет банк?
В это время к писателю подошел Игорь Чернов и сказал протяжным и грустным голосом:
- Сидишь? Думаешь?
Иван очень не любил, когда его отвлекают от его раздумий:
- Ага.
- Что-нибудь надумал? Времени остается все меньше.
- Времени как раз полно, хоть отбавляй…
- Ошибаешься. Если за нами не придут, то нам придется самим выбираться. Ты к этому готов?
- Не знаю. А как ты себе это представляешь?
- Выбить окно или открыть дверь и идти навстречу свету…
Оба мужчины засмеялись. Подполковник сказал:
- Смешно, конечно, но я не шучу. Воздуха свежего не хватает, еды и воды тоже мало…
- Нужно еще подождать. Не могут же о нас забыть?
- Могут. Почему нет? У них там наверху, наверное, много своих дел и забот. Кому нужны обычные смертные, застрявшие на «красной» ветке метро?
- Что же там такого важного происходит наверху, что чрезвычайная ситуация в метрополитене, не является важным событием? Может пришел Конец Света, которого все люди так ожидали?
- А мы тогда? Почему живы?
- Мы уже в аду! Ниже и глубже некуда…
Оба опять засмеялись. Игорь Чернов не выдержал и закурил свои любимые сигареты «Lucky Strike».
- Сейчас получишь от кого-нибудь пару полезных советов. Курить в замкнутом помещении не стоит…
- Я не могу больше терпеть. Обстановка нервная.
- Сам же говоришь, что воздуха мало, а тут ты со своими сигаретами. Даже бандит не курит…
- Он не курит, потому что он руками пошевелить не может. Мои конвоиры его крепко схватили. Не будет своими погаными ручонками совершать свои злодеяния…
- Ты все еще думаешь, что он преступник?
- Конечно. Все же сошлось – ты сам сказал! Кто еще способен на такое злодеяние, как не бандюган. У него вся жизнь связана с разборками, коррупцией и нападениями на людей. Это его философия. Ты не слышал наш разговор по душам?
- Нет. Не полностью.
- Так вот. Он рассказывал о страшных вещах, которые он совершил в пору своей молодости, и у него ни один мускул на лице не дернулся. Он абсолютно к этому относится спокойно. Для него убить человека, как тебе бутерброд с чаем съесть…
- Может быть, но я бы не был так уверен в этом. Он за свои грехи расплатился и может быть свободным.
- Но мы то его поймали снова. Запомни, Ваня, тот, кто единожды убивал, тот готов это сделать снова – только бы такая возможность представилась…
- Не знаю. Я не уверен. Что-то определенно не сходится. Слишком это просто все. Понимаешь: бандит с криминальным прошлым настолько глуп, чтобы снова убить двух ученых в вагоне метро и быть снова посаженным за решетку…
- Ну да. А что еще-то надо? Левша, сидел справа от тебя…от нас точнее, сильный, с опытом совершения злодеяний…
- Мотива нет! Зачем ему убивать этих ученых? Он их даже не знал. Только психопат убивает без особых оснований, да и то потом обнаруживаются мотивы…а он на психа не похож, у бандита должен быть мотив…
- Ты слишком все усложняешь, Иван! Решил он тряхнуть стариной, вспомнил молодость лихую и решил доказать, что еще на многое способен в своем деле, а его главное занятие – бандитизм. Что он еще умеет? Вот попались ему два ученых, под руку…и вот результат.
- Нет. Так преступник не рассуждает. Ты не знаешь психологию убийцы. Им всегда что-то движет. Не бывает убийств без личной выгоды…это может быть – сумма денег, месть, зависть, получение наследства, любовь, да что угодно еще. Но какая выгода у бандита?
- Ты не объективен! Иван, ты не попрешь против фактов. Сам же говорил, что важнее фактов ничего нет…
- Я и сейчас могу это подтвердить. Важнее нет ничего.
- Все факты против бандита – Василия Ермакова. Значит, что из этого следует?
Писатель замялся. Он не мог согласиться с версией подполковника, но пойти против фактов тоже не мог, ведь тогда бы получалось, что он противоречит самому себе и всем великим сыщикам от Шерлока Холмса до Исидора Катценберга. Этого он допустить не мог, поэтому он постарался смягчить углы:
- Давай так поступим, если я не найду других улик или нового подозреваемого, то остановимся на версии твоей, что убийца – Василий Ермаков?
- Хорошо. Я согласен. Если тебе хочется проводить лишнюю работу и ломать голову в ситуации, где и так все предельно ясно, то, пожалуйста…
- Вот и отлично. Я проведу эту работу с твоей помощью или нет, но я вычислю того, кто действительно виновен…
- От моей помощи отказываешься?
- Нет. Просто я хотел сказать…ты можешь мне помогать, а можешь прекратить, если ты уже так уверен в своей правоте…
Игорь Чернов пристально посмотрел на своего друга и сказал:
- Помогу тебе. А то еще перестанешь писать свои детективы, если ошибешься в выводах. Чего не говори, а с логикой у тебя туго…
- Почему это?
- Ты путаешься в последовательности событий, в причинно-следственных связях…
- Ничего подобного!
- Путаешься и причем очень сильно, но я тебе помогу.
- Чем же?
- У меня логика сильная черта от природы. Я буду собирать факты, а ты расставлять их в правильной последовательности, идет?
- А мы разве до этого не так делали?
- Так.
- А в чем подвох?
- Нужно же было что-нибудь сказать, чтобы ты не отчаялся.
Оба снова засмеялись. Их смех прервал Гвидон Хлыстов:
- Извините. Я хотел узнать…
- Чего тебе, доходяга? – спросил подполковник с присущей напыщенностью и наглостью.
- Я хотел узнать…мне ничего не будет за кражу ампул?
- Ничего не будет? Я тебя засужу! Пойдешь по статье – кража в особо крупных размерах.
- Вам бы только шутить! А я серьезно спрашиваю…
- Ты же мне несколько минут назад говорил, что жизнь для не имеет ценности и смысла или это был не ты?
- Я так просто сказал. Зачем вы вырываете слова из общего контекста? Смысл был совсем другой. Мы говорили о том, что жена меня бросила…
- Да помню я все. Не переживай! Найду тебе лучшего адвоката.
Гвидон Хлыстов уже едва держался на ногах. Иван решил вмешаться:
- Ничего вам не будет. Это настолько мелкое, по сравнению с убийствами, дело, что никто и не вспомнит. Не переживайте. Извинитесь перед Людмилой Семеновной еще раз и все.
- Да, конечно. Пойду. Спасибо!
Когда Хлыстов ушел, то Иван набросился на своего друга:
- У тебя совесть есть? Человек болен, а ты издеваешься. Ему может жить осталось несколько месяцев…как ты так можешь?
- Не надо было красть. Кража – то же преступление. В Кодексе черным на белом написано, что за кражу предусмотрено наказание…
- У тебя то Устав, то Кодекс, а человечность в тебе есть?
- Обидеть хочешь?
- Не нравится значит? А когда онкологического больного высмеиваешь – это нормально? Это в порядке вещей?
- Виноват. Буду исправляться.
- Еще как виноват.
- Ладно. Не злись. Не сдержался. В следующий раз буду подбирать другие слова. Договорились?
Игорь Чернов протянул руку писателю и тот без особой охоты ее пожал. Подполковник сказал:
- Тяжело тебе, Вань, будет в жизни. Слишком ты человечный. Таких, либо используют по собственному усмотрению, либо изолируют…
- Ты, о чем?
- Да так о своем…не обращай внимание.
Игорь Чернов пошел дальше по вагону метро. Иван остался на своем месте и продолжал ломать голову над задачей, которую никак не удавалось решить: кто же убийца?
В это время местный сумасшедший Петр Трудный продолжал сыпать заклятьями и проклятьями на всех присутствующих:
- Карамбус! Макензос! Пылевариус! Опаньки!
Он жег спички и кидал ими в стекло вагона. Видимо даже ему уже успело надоесть пребывание в неволе. Шел третий час заточения…а никто наверху не думал вытаскивать людей из ловушки. Складывалось впечатление, что про них просто забыли или не хотели помнить.
Глава 5
В вагоне метро от ароматизированных свечей и горелых спичек стало совсем нечем дышать. Люди кашляли и жадно вдыхали кислород. Тот, кто покрепче испытал легкий дискомфорт, но натурам чувствительным такое положение вещей стало настоящим вызовом. В центре вагона в обморок упала немного сутулая, высокая, черноволосая женщина. На вид ей было около тридцати пяти лет, ее зеленые глаза закрылись, а собачка породы чихуахуа выскользнула из клети тонких ухоженных пальцев. Ее лицо заметно осунулось и этот факт вызвал панику среди пассажиров.
Первой на помощь женщине поспешила доктор Людмила Семеновна. Она расстегнула ворот блузки пациента и попросила у военного:
- Товарищ подполковник откройте форточку!
Военный поспешил это сделать, но тут же осекся:
- Они почти все уже открыты. Кислорода больше не станет из-за еще одной.
- Выполняйте, пожалуйста, то что я вам говорю. Женщине плохо. Любой дополнительный приток кислорода может ей помочь.
- Хорошо. Будет сделано.
Подполковник открыл все форточки, которые можно было открыть.
- Что с девушкой? – спросил священник, - она будет жить?
- Будет. Не волнуйтесь. Просто небольшой обморок. Сейчас я сделаю небольшой компресс и положу на лоб.
- Это очень хорошо. А то я испугался, что еще одна…
- Что вы хотели сказать? – спросил строго военный.
- Ситуация тяжелая и я подумал…
- Что еще одна отошла в мир иной?
- Прости меня, Господи. Маловерный… как я мог усомниться?!
Священнослужитель отошел в сторону и начал молиться.
В это время доктор смочила марлевую тряпку водой и положила на голову даме с собачкой. Через пару минут женщина очнулась:
- Что? Что со мной?
- Все в порядке, дорогая! – ответила врач, - вы были без сознания около пяти минут.
- Какой ужас! Мне привиделось, что я попала в Королевство Кривых Зеркал и там…
Легкая дрожь пробежала по телу дамы с собачкой.
- Успокойтесь. Все с вами нормально. Первый раз в обморок упали?
- В детстве падала часто, но в последние годы такого не было…
- Это все эта шаманка! – вмешался Игорь Чернов, - проводила свои ритуалы – будь они не ладны!
- Не надо. Не обвиняйте ее. Никто же не виноват, что я такая чувствительная. Никто же больше не упал в обморок?
- Нет. Но еще не вечер. Кто знает: как эти зловония отразятся на других пассажирах?
- Скорее всего свечи ни при чем. Должна вас разочаровать, но обморок может быть следствием нехватки кислорода и нахождения в замкнутом помещении. Так что, товарищ подполковник, не надо наговаривать на шамана. – сказала врач.
- Черт знает что! – выругался военный, а потом обратился к даме, - мы о вас ничего не знаем…
- И чего вы от меня хотите?
- Расскажите свою историю. У нас уже традиция, что каждый пассажир этого вагона рассказывает свою историю – это поспособствует налаживанию контактов и снимет излишнюю подозрительность.
- Да, конечно. Но, где моя собака? Мося! Мося!
- Кого вы ищете! – крикнул из дальнего угла Виктор Пелястров.
- Собаку. Мою заю. Мося! Мося!
- Это такая маленькая и сплющенная собака?
- Да. Она у вас?
Бизнесмен достал рукой из-под лавки маленькое существо и отнес его испуганной женщине.
- Спасибо вам большое! Моя Мося! Я так испугалась. Подумала, что больше тебя не увижу. Теперь мама тебя не отпустит никуда.
- Зря переживаете. – сказал бизнесмен, - бежать все равно некуда, никуда бы ваша собачка не делась.
- Спасибо Вам!
Бизнесмен ушел. Военный предложил ей поведать свою историю, и успокоенная женщина согласилась:
- Хорошо. Если вам так интересно, то спрашивайте все, что вам угодно.
- Как вас зовут? Здесь в вагоне никто не знает вашего имени.
- Меня зовут Элеонора Бром. Это имя я получила при рождении и это не псевдоним. В моем паспорте так и указано…
- Кто же дал вам такое интересное имя?
- Мама с папой. Они говорили, что когда я появилась на свет, то они сразу заметили мою особенность, и решили, что имя у меня должно быть уникальным.
- Да уж. Постарались они в выборе имени. Удивительное сочетание – Элеонора Бром! Звучит!
- Спрашивайте дальше…
- Начните с детства. Что вас интересовало? С кем дружили? Как учились?
- Я была молчаливым и думающим ребенком. Друзей было немного. Дружила в основном с девочками, несмотря на конкуренцию. Была у меня подруга – Аня и она заразила меня любовью к моде и ко всему стильному. Я увлеклась дизайном. Читала почти любую литературу на эту тему. Даже сама пробовала шить, но из этого занятия ничего толкового не получилось, не хватило терпения и усидчивости. Училась средне, без особой охоты. Я натура пылкая, если чем-то загорюсь, то это занятие занимает меня полностью, а если не интересно, то хоть бей меня, но заниматься этим не буду.
- Что было после школы?
- После школы я поступила на Филологический факультет одного британского университета. Не хочу называть названия по личным соображениям. Тогда моя любовь к литературе была воистину великой. Я зачитывалась Бродским и Набоковым. «Лолиту» прочитала раз двадцать пять. Я читала все, что было современно и ново. Мои друзья рекомендовали мне какие-то книги, что-то советовали преподаватели, а что-то искала сама. Отбоя от воздыхателей в то время не было. За мной ухаживали одновременно дюжина молодых людей…
- С чем связан такой интерес?
- А вы что не видите?
- Вижу, но все же скажите сами…
- Я привлекательная женщина и при этом не обделена умственными способностями, при этом я модно одеваюсь и слежу за собой. Мне сейчас чуть за тридцать, но я выгляжу моложе, не правда ли?
- Это несомненно. Вы выглядите лучше, чем вон те молодые студентки, хотя по возрасту…
Элеонора Бром зло посмотрела на своего собеседника и военный осекся:
- Я хотел сказать, что вы прекрасно выглядите. Вам больше семнадцати не дашь – это точно!
Дама с собачкой одобрительно кивнула и погладила своего мопса. Ее худые пальцы и длинные ногти, покрытые розовым лаком, бороздили шерсть питомца и тот урчал от удовольствия.
Военный Игорь Чернов немного подождал, понаблюдал эту картину, но все же решился спросить:
- Что же было дальше? После окончания института? Вы вышли замуж может быть? Нашли работу по душе?
Дама с собачкой неодобрительно посмотрела на своего нетактичного визави, но ответила:
- Я какое-то время проработала стилистом. У меня были несколько известных клиентов, которым я помогала соответствовать веяниям моды. Это было интересное время. Люди, особенно мужчины, не очень любят, когда им что-то советуешь. Они отмахивались от моих смелых решений, но все же поступали так, как говорила им я и никто не был в убытке. Помню одного парня, который одевался просто ужасно, хотя был ведущим на центральном телевидении. Я за полгода сделал из него икону стиля. Он даже получил премию, как самый стильный мужчина на телевидении. Мы жили с ним одно время. Не помню, как закрутился этот роман, но в то время у меня было множество любовных связей…
- Интересно. А замуж так и не вышли?
- Я приемлю только гражданский брак. Узаконивать свои отношения не хотела никогда.
- Современный подход. Детей тоже нет?
- Я не хочу этого. Я женщина современная и должна вас напугать…
- Чем же?
- Я считаю, что мужчины подавляют женщин во все времена, хотя без своих спутниц не могут и шага ступить. Я думаю, что за женщинами будущее и отстаиваю их интересы. Уже семь лет, как я веду видео-блог в ютубе. Тематика моих роликов, как вы можете догадаться, связана с равноправием женщин и мужчин, даже с небольшим перекосом в сторону первых. У меня сто двадцать тысяч подписчиков, и я счастлива быть блогером…
- Но это же не настоящая профессия! Как можно жить тем, чтобы морочить головы бедных женщин и подавлять мужчин?
- Это совсем не так. Если вы изучите этот вопрос, то вам станет очевидно, что будущее за женщинами. Этот факт пугает представителей «сильного» пола. Вот и вы испугались…
- Я? Почему? Совершенно этого не боюсь. Я в себе уверен и в своей позиции тоже. Кто воевать будет? Женщины?
- Вы не в курсе. Война скоро совсем не понадобится. Ее не будет. Если женщины придут к власти, то люди перестанут глупо и жестоко воевать и гибнуть на полях сражений.
- Я военный. Я отдал этому занятию большую часть своей жизни и другого пути я не знал. Как участник боевых действий – могу смело заявить, что война будет всегда. На самом деле она никогда не заканчивалась и не закончится…
- Это ваша позиция. Вы старый вояка и совершенно не разбираетесь в современных тенденциях…вам кажется, что мир таким был всегда, но нет – он меняется.
- Что даст приход к власти женщин? Во все времена мужчины были на руководящих должностях, а женщины выполняли роль хранительницы очага. Почему это должно измениться? Зачем менять замысел создателя этого мира?
- Почему вы решили, что в этом замысел Творца? Нет. Должна вас разочаровать: мужчины были у власти только потому что физически сильнее и в первобытной стае они захватили власть, женщины не могли соперничать в этом с мужчинами. Но мир меняется. Женщины все более становятся свободными, у них повышаются запросы и амбиции. Меня это бесконечно радует. Наконец-то «лучшая» половина человечества просыпается из спячки, в которой она была несколько тысяч лет…
- К чему это приведет? Как женщина может выполнять работу, которую испокон веков исполняют мужчины? Женщины будут править миром – по-вашему это так?
- Да, скоро женщины будут у власти. А вы сами подумайте: в каждой семье именно женщина выполняет функции лидера и серого кардинала. Мудрые женщины просто не хотят расстраивать своих мужей, но они уже прекрасно понимают: кто главный!
- Не хочу больше об этом говорить. Мы все равно не придем к общему мнению.
- Конечно. Потому что я – женщина, а вы – мужчина. Что еще вас интересует?
- Меня интересует то, чем вы занимаетесь сейчас? Что вас увлекает, кроме идеи феминизма?
Элеонора Бром тихо захихикала:
- Я живу с одним мужчиной. Он меня обеспечивает всем необходимым…
- Ага! Кто главный?
- Перестаньте! Вы ведете себя, как ребенок. У нас с ним договор, и я не собираюсь распространяться на эту личную тему. Я посещаю музеи и выставки. На это мне хватает времени, а главное желания. Обожаю современные течения искусства. Люди ничего не понимают, если считают, что все великое создано в древние времена, а сейчас не создается шедевров. Они сильно заблуждаются! Я всегда советую им посетить ту или иную выставку художников или скульпторов – их мнение меняется на диаметрально противоположное…
- В этом по-вашему смысл жизни?
- О каком смысле идет речь? Я просто стараюсь делать то, что у меня получается и к чему есть способности. Своими делами я исповедую себя перед Творцом и привлекаю новых людей, которым еще интересно что-то новое, что-то красивое, что-то стильное. Знаете, в чем проблема многих современных людей? Я вам отвечу: у них совершенно нет вкуса. Они потребляют все, что им предлагают телевидение и интернет, без всякого разбора, без критического мышления, без своего мнения и своих ориентиров. Им сложно – это я понимаю. Мне тоже сначала было очень тяжело не потерять себя в этом круговороте бедных идей и скудных замыслов, но мне попадались люди, которые очень доходчиво объяснили, что если я хочу чего-то добиться в этой жизни, то нужно очень четко отличать: бездарность от таланта, ретро от новаторства, безвкусие от чувства стиля…
- И какие люди к вам идут? Что-то меня вы не убедили в том, что ваш путь лучше и правильнее моего…
- Как вам сказать?! Вы поколение стремительно уходящее в прошлое. Вы проросли корнями в советское время, когда индивидуальность не поощрялась, а наоборот против любого проявления уникальности велась борьба. Вы росли и впитывали в себя идеи, которые к вам никак не относятся. Эти концепции были навязаны всему советскому народу, как их личные. Вас будто поймали в ловушку, как ловят диких зверей на охоте на приманку. Вы видите кусочек сыра и хотите его съесть, но как только вы подкрадываетесь к приманке – ловушка срабатывает, и вы в плену. Так-то!
- А вы рассуждаете очень уверенно. Не новый ли вы мессия, коего ждут уже две тысячи лет? Хотя нет – он должен быть мужчиной…
Элеонора Бром хихикнула и продолжила:
- Я не согласна, что мессия должен быть именно мужчиной…
- Ну еще бы. Я в этом и не сомневался, слушая ваши бредовые идеи.
- Зачем вы меня обижаете? Не по-мужски это…
- Так вы сами говорите, что мужчины вымирают и исчезают как вид. Раз будущее за женщинами, то можете приступать. Вступайте в должность! Возьмете на себя расследование двух убийств, произошедших у вас под носом? Проведете поиск улик? Опросите подозреваемых? Раскроете дело?
Элеонора Бром немного смутилась и решила сгладить углы:
- Вы принимаете все на свой счет. Я же не говорила именно о вас. Я говорила в общем, о тенденциях мировых. Это нисколько не умаляет ваших заслуг, товарищ подполковник…
- Бывший подполковник.
- Бывших офицеров не бывает, как было сказано в одном известном фильме. Кстати, военных я бы не стала трогать. Здесь мужчины на своем месте находятся – на войне важна физическая сила и ловкость. Хотя женщина уже тоже служат и отдают долг Родине, вы в курсе?
- Да, я знаю. Уж не совсем я отстал. В Израиле существуют специальные женские подразделения…но вы мне не ответили на главный вопрос…
- Какой же? Я старалась отвечать, как можно более честно и развернуто…
- В чем прелесть богемной жизни? Этой фальшивой, гнилой насквозь жизни, где люди улыбаются друг другу и делают комплименты, просто потому, что так принято. Иногда это делается из-за личной выгоды или для налаживания социальных связей…
- Каждому свое, товарищ подполковник! Кого-то ломает лицемерие, кого-то ломает слепое исполнение приказов, а кого-то что-нибудь еще. Я нахожусь на своем месте и делаю то, что у меня лучше всего получается. Вы находитесь…находились на своем в военной системе. Каждый человек должен быть на своем посту, если выражаться близкой вам терминологией…
- Дело в том, Элеонора, что в военных структурах тоже не лучше. Вы думаете: почему я ушел? Стало невыносимо, стало тошно…я больше не мог терпеть несправедливость и игры, которые вели элитные командиры, похожие на крысиные или тараканьи бега.
- Вот вам и ответ. И вы меня отлично понимаете. Вам стало невыносимо. Может когда-нибудь и мне станет тошно от лицемерия и наигранных улыбок людей вокруг. Но пока я хочу еще жить так – я буду держаться за эту жизнь. Я только создаю видимость женщины, утонченной и ранимой. На самом деле мою тонкую кожу уже столько раз пробивали, что она затвердела и теперь я почти никак не реагирую на стрелы, пущенные в меня завистниками и невеждами…
- С вами было очень приятно пообщаться, Элеонора. Я уже успел поговорить почти со всеми пассажирами этого вагона, но ни одна беседа не принесла мне столько удовольствия, как наша…
- Возможно, что вы наконец-то встретили человека равного вам по авторитету и силе…я имею в виду энергию. Вы привыкли, что большинство людей лебезит перед вами и не вступает в открытую конфронтацию. А я рискнула и бросила вам вызов. И у меня получилось, правда же?
- Более того – это было прекрасно! Если будущее страны за такими женщинами, как вы, то я не буду сильно против…
Элеонора Бром хихикнула:
- Кажется, что я вас в себя влюбила…
- Нет!
- Потекли вы немного, старый пес! И не возражайте! На этом и завершим нашу беседу. Мне было очень приятно с вами поговорить. Вы знаете, где меня найти…
Дама с собачкой стрельнула взглядом в старого подполковника и ушла, оставив Игоря со своей совестью наедине.
Писатель Иван Суворов не сразу решил произвести допрос подозреваемого Василия Ермакова. Долгое время его мучили сомнения. Он никак не мог смириться, что версия подполковника – единственно верная. Если это правда, то вся аналитическая работа горе-сыщика была ненужной, а еще хуже неэффективной. Иван привык писать свои детективные романы и рассказы составляя факт-карты – так он мог наглядно использовать все аспекты расследования, которое происходило на страницах книг. Но в настоящей жизни, в условиях реальности, когда сталкиваешься со смертью воочию – все совсем не так просто. Писатель наблюдал, как бандит (некогда гроза криминального мира) сидит спокойно, не дергается, не ругается, как он делает обычно – это внушало уважение к этому человеку, даже несмотря на все его темное прошлое. По левую сторону от бандита сидел Леопольд Лаптев и заметно нервничал – было видно, что он не самый надежный и, что более важно, не самый храбрый человек. По правую сторону сидел умиротворенный – Такеши Симидзу. Японец был самым необычным человеком. Вроде ведет себя открыто и дружелюбно, но что-то неуловимое иногда пробегало в его глазах – искра, которая способна испепелить этот мир.
Иван подошел к Василию Ермакову и сказал:
- Мне надо задать вам несколько вопросом!
- Писатель? Сыщик? Кто со мной говорит?
- Думаю, что в настоящий момент – сыщик.
- Это странно…
- Почему?
- Потому что сыщик из тебя, как из меня балерина.
Бандит и Лаптев засмеялись. Писатель сразу заметил, что Леопольд явно заискивает перед бандитом. Такеши ловким движением локтя успокоил бандита, тот закашлял, но быстро пришел в себя. Он сказал:
- Раз пришел, то спрашивай. Что тебя интересует?
- Хорошо. – начал писатель, - что вы делали в момент отключения электричества?
- Во время какого? Первого или второго?
- Первого для начала…
- Без разницы. И в первом затмении, и во втором я сидел на этом самом месте.
- Никуда не ходили?
- Куда идти? Тьма же, а я, итак, вижу плохо. В темноте совсем бы не разобрал…
- Значит вы не сознаетесь в убийстве ученых?
- Как я могу сознаваться в том, к чему не имею отношения. Я сидел на своем месте ровно и никуда не ходил.
- В это трудно поверить. Улики против вас. И нет никого – кто бы подтвердил ваше алиби.
- Малец, а у кого в этой ситуации есть алиби. Была темнота, и никто не видел друг друга. Тогда получается, что убийцей может быть любой, но почему-то задержали меня…
- Вы не догадываетесь почему?
Бандит недоуменно покачал головой. Писатель пояснил:
- Ваше прошлое – она связано с криминалом напрямую, а по статистике люди, которые хотя бы единожды нарушили закон, чаще совершают повторный проступок. Нам стало известно, что вы дважды сидели в тюрьме и как раз один срок отмотали за убийство…
- Я же был молодой. Да и время какое было?! Вы должны помнить. Выбор был таким: либо ты овца, либо волк, который ловит овец. Я свой выбор тогда сделал и не раскаиваюсь…
- Почему тогда вас удивляет, что вы главный подозреваемый?
- А какие улики против меня? Должна быть доказательная база.
- Вы единственный из присутствующих сознались в своей леворукости. Больше добровольцев не нашлось. Вы уже понимаете? Вы именно тот человек на которого думать легче всего. Ведете себя вызывающе, бесхитростно, грубо…вы привлекаете внимание, как элемент явно опасный и требующий изоляции от нормальных людей. Вы даже одеваетесь, как будто 90-е продолжаются, а вы участвуете в криминальных разборках до сих пор…
- Хорошо. А мотив какой?
- Это тот момент, который меня смущает. Сколько бы я не копался и не думал – мотива не нахожу. Вы не были знакомы с убитыми?
- Ни с одним из них никогда не виделся до того момента, как сел в этот чертов вагон.
- Я не могу вас обыскать на наличие орудия убийства, ибо я не настоящий сыщик, но думаю, когда явится следственная группа, то этот вопрос разрешится… мне бы только хотелось помочь в расследовании, дать картину происходящего, по которой можно без проблем вычислить убийцу…
- Если хочешь, то можешь меня обыскать. Я не против.
Бандит выпятил пузо и попытался освободить руки:
- Отпустите меня, собаки! Я вас уничтожу, как только выйду отсюда!
- Нет. Не надо. Это противозаконно все равно. – остановил его писатель, - вы продолжаете всех оскорблять, а еще удивляетесь: почему именно вы?
- Слушай, малец! Давай договоримся. Ты с меня снимаешь подозрения, а я помогаю тебе в расследовании. Я старый пес, знаю жизнь, знаю много уловок. Если захочешь, то я могу выбить признание из любого из них, - бандит махнул рукой в направлении людей.
- А что вы так переживаете? Вы же не виноваты?
- Как тебе сказать…не хочется попадаться на глаза полицейским…
- Проблемы что ли?
- Я попался недавно на нелегальной продаже цветного металла. И мне командир сказал, чтобы больше не попадался…
- Ах, вот оно что! Но я не могу снять с вас подозрения, потому что других подозреваемых нет. Может быть вы кого-нибудь подскажете?
- Чего?
- Кого-нибудь подозреваете?
- Такой сброд собрался, что убийцей может быть кто угодно.
- Понятно. Допрос окончен.
- Значит не договоримся?
Писатель покачал головой и ушел на свое место.
Глава 6
Шел третий час пребывания людей в замкнутом пространстве вагона метро. Выхода, как казалось, не было и света в конце туннеля тоже. Люди устали от общения и от стен их большого гроба, в который они угодили. Каждый человек мечтал, как можно скорее, выйти на волю, вдохнуть свежего воздуха, увидеть родных, поцеловать любимых, покормить кота или собаку, помочь нуждающимся, рискнуть изменить свою жизнь. Только бы выбраться из этого ада…
Писатель Иван Суворов перестал ломать голову над загадочными убийствами в целях найти виновного. Кандидатура бандита Василия Ермакова, чем дальше, тем больше подходила на первого подозреваемого. Кого можно было еще подозревать? Кто еще из присутствующих был таким вызывающим и грубым, даже жестоким? Против кого были все улики и факты? – Только против бывшего, а как оказалось, не совсем бывшего бандита. Участника террористической группировки «Солнцево», криминального элемента, который отсидел ни один срок в тюрьме, в том числе за убийство…а сколько еще его злодеяний остались недоказанными?
Писатель сидел и вспоминал свою любимую – Дину. Как ему хотелось выйти из этой клетки и увидеть свою любовь, прикоснуться к ее нежной коже, погладить ее по шелковым волосам, поцеловать в алые губы, обнять и больше никогда не отпускать. Именно в заточении Иван понял: насколько ему дорог этот человек, это Божье создание, этот ангел, который был самым дорогим существом на свете и последним шансом не остаться в одиночестве…
Теперь, как думал Суворов, когда он выполнил свою задачу, а именно – поймал преступник, можно спокойно ждать освобождения из заточения и предаваться сладким любовным мыслям. Его ментальные процессы ускорились, писатель еще никогда не мыслил так быстро и продуктивно. Значит не зря он ломал голову над сложной задачей, значит не зря он, будучи в отчаянье – не сдался, а довел дело до конца. Теперь он вознагражден и может распоряжаться временем на свое усмотрение. Захочет – может думать о Дине, а захочет – будет мечтать о бокале сухого вина «Кьянти» …
- Я свободен! – думал он, - теперь есть уверенность, что если судьба подарит еще один шанс изменить жизнь, то я непременно им воспользуюсь, как должен был давно, но тогда еще не был готов…
В это время свет в вагоне погас снова. Эта поломка вызвала панику в вагоне. Но каждый отреагировал по-своему: сумасшедший Петр Трудный забегал вдоль вагона с криком:
- Опаньки! Где мои глаза?
В то же время бандит Ермаков дергаться не стал, он сразу заявил:
- Сейчас опять кого-нибудь убьют, а повесят на меня. Но учтите: я в данный момент связан по рукам и ногам и даже встать и отлить не могу.
- Ну это ты загнул! Не пугай людей! – крикнул военный.
- А ведь правда! – раздался голос дамы с собачкой, - два раза свет гас, и после каждого раза мы обнаруживали труп.
- Точно! Страшно! Что же делать? Я не хочу умирать! – подхватила Людмила Семеновна.
- Не переживайте, граждане! Преступник схвачен и мои помощники не выпустят его. Правда, ребята? – успокоил женщин Игорь Чернов.
- Так точно, товарищ подполковник! – засмеялся Такеши, - не выбраться этому гаду из нашей охраны.
- А ты что молчишь, Лаптев? Язык проглотил?
- Нет. Все нормально. Держу подозреваемого.
- Отлично. Видите, граждане, преступник под надежной охраной…
- Кто здесь?! Кто-то прошел мимо меня. Господи, не убивайте нас! – воскликнула врач.
- Опаньки! Бунт на корабле! – последовал ответ.
- Это вы, Петр? Как вы меня напугали!
- Товарищи, убедительная просьба сохранять спокойствие и не вставать с мест до включения электричества! – попросил настоятельно военный Игорь Чернов.
Писатель Иван Суворов не обращал внимание на возню и крики. Он сидел на своем месте и медитативно вдыхал и выдыхал. Он был спокойнее Будды, сидящего под огромным деревом. Удивительное чувство спокойствия посетило писателя и, когда он закрывал глаза, то видел только образ своей возлюбленной - Дины. Как бы он хотел быть сейчас рядом с ней! Прижать ее к себе и ощутить ее тепло. Смешаться с ее энергетикой. Раствориться в ней, как в синем и чистом море…
Он совершенно не переживал по поводу того, что нет электричества. Иван был уверен, что сейчас никого не убьют, а если даже убьют, то это уже не так важно. Если убьют самого писателя, то он все равно найдет способ связаться с Диной. Любовь не имеет границ и правил – уверенность в этом крепла и утверждалась в сознании писателя. Не было противоречий, не было сомнений…теперь он точно знал, чего хочет и ради чего живет!
Он подумал, что не плохо было бы позвонить матери, когда он выберется из этого ада. Но стоит ли в скором времени ждать освобождения? Как долго их еще здесь продержат без связи с внешним миром? Вся эта ситуация напоминала добровольное заключение, но был ли шаг, приведший писателя в эту клетку, добровольным? На этот вопрос было ответить трудно, по крайней мере однозначно…
С одной стороны - все люди, которые сели в вагон метро, сделали это по своей воле, но с другой стороны – никто не мог себе представить, что все это выльется в целую историю со своими трагичными моментами и комедийными тоже, но каким будет конец? На этот вопрос тоже пока не было ответа…
За время пребывания в заточении люди в вагоне перезнакомились друг с другом и это было интересным моментом, потому что люди никогда не разговаривают с незнакомцами, и уж точно не рассказывают свою историю посторонним, среди которых есть убийца, а на соседних лавках начинали разлагаться трупы ученых – биолога и математика…
- Интересно, простит ли меня математик Козлов? – думал писатель, - ведь я его подозревал ровно до того момента, пока не был обнаружен его труп. Конечно, это было глупо подозревать этого старого и уважаемого среди коллег человека. Но он должен понимать, что он был самым очевидным подозреваемым из всех, потому что математик – единственный человек, знакомый с биологом в обычной жизни…
Писатель мысленно попросил прощения у убитого математика. Он был твердо уверен, что люди, ушедшие в мир иной, имеют прямой канал связи с еще живущими, особенно с теми, кто был с ними в момент смерти.
- Наверное, он сейчас смотрит сверху на нас с грустью, но удовлетворенно, потому что преступник пойман и скоро понесет наказание, которого заслуживает. Но это уже вопрос честности и непредвзятости суда и правоохранительных органов. Скоро здесь будет много полицейских, криминалистов и медиков, а мы будем на свободе. Возможно, кого-нибудь из нас даже наградят за содействие в расследовании преступлений. Может даже покажут по телевидению…
Размышления писателя прервал крик Элеоноры Бром:
- Кто здесь все ходит! Перестаньте, пожалуйста! Вы меня пугаете!
- Это, наверное, этот псих пугает народ! – ответил военный со своего места, - просил же никого не подниматься и не создавать ненужного напряжения!
- Опаньки! А я тут при чем? – раздался голос совершенно из другого угла.
- Извините, я думала, что это вы ходите мимо меня. Кто же это тогда? Я отчетливо почувствовала, что мимо меня прошел человек. Мне даже удалось почувствовать дорогой аромат духов.
- Я это! – ответил бизнесмен, - не могу уже сидеть – ноги затекли, решил пройтись.
- А нельзя предупредить? – спросил военный Игорь Чернов, - ты создаешь панику среди состава…
- Еще скажи – воинского состава! Солдафон – он и в Африке – солдафон!
- Что-то имеешь против военных? Свет дадут, тогда я с тобой поговорю, как умеют только солдафоны…
- Ты мне угрожаешь, пехотинец? Я тебя не боюсь. Мне часто угрожали за мою трудовую деятельность, поэтому ты меня не запугаешь! Я начинал от малого бизнеса и мог закончить уже через пару недель, но не сломался, а только стал сильнее…
- Это мы посмотрим!
- Мужчины, не ссорьтесь! Сейчас совсем не время! – попыталась успокоить всех Людмила Семеновна, - ведете себя, как дети малые! Мы, итак, в сложной ситуации, а вы начинаете браниться. Нам еще драки здесь не хватало…
- А мужчины – и есть дети! – подхватила Элеонора Бром, - играются всю жизнь, одни во всемогущество, другие во вседозволенность…
- И не говорите, Элеонорочка! Сколько можно слушать эту ругань. Уши уже в трубочку свернулись. Хоть бы постыдились – здесь же немало женщин! К тому же в вагоне несколько студенток. Какой пример вы им подаете?
- Простите, женщины! Но он начал первым. Не надо ходить и пугать людей, когда его настоятельно попросили сидеть на месте, пока свет не дадут. Он вас же и пугает. Простите, что заступился за вас…
- Вы неправильно поняли, Игорь…- сказала врач.
- Это я-то первый начал? Кто первый меня оскорбил? Напомнить? – прервал речь Людмилы Семеновны бизнесмен, - ты не знаешь меры и границ своих полномочий, пехотинец! Может ты чего-то представляешь на войне или в военных структурах, но в мирное время мой авторитет больше, намного…он несравним с твоим!
- Он опять начинает! Скорее бы свет дали. Хочу посмотреть на его наглую физиономию, а потом…
Военный осекся.
- Что потом? – спросил Виктор Пелястров, - хочешь ударить меня? Эй, сыщик, твой друг проявляет неуважение к людям и угрожает меня покалечить. Тебе не нужен новый подозреваемый?
- У нас уже есть подозреваемый, - ответил Иван Суворов, - а, Игорь, все правильно говорит. В данной ситуации он прав. Не надо нарушать общие законы, принятые в сложных условиях. Они едины для всех. В том числе и для вас, господин Пелястров!
- Конечно. Он же твой друг, вот ты и принял не ту сторону. Поверь, ты совершаешь ошибку, делая такой выбор. Если бы ты поддержал меня, то я бы мог тебе помочь…
- Ой, перестань заливать! Не такой уж ты и важный птиц! Если бы ты был важной персоной, то нас бы давно вытащили! – ответил военный Игорь Чернов, - а судя по тому, что воз и ныне там – ты птица невысокого полета.
- Я прошел путь с самого низа до самого верха всего за десять лет. И ты будешь мне говорить о том, что я ничего не добился? Если бы не сорвалась сегодняшняя сделка, то я бы гораздо быстрее прошел свой путь, но…
- Не судьба! Опаньки!
- Иди уже отсюда, придурок! Не видишь умные люди разговаривают.
- Не вижу! Темно! Опаньки!
- Я оговорился.
Все засмеялись.
Подошел священнослужитель Владимир Постнов:
- У меня есть предложение. Только не знаю: поддержите вы меня или нет?
- Говорите, батюшка. А то мы же не можем ответить на вопрос, которого нет. – отозвалась Людмила Семеновна.
- Учитывая сложную ситуацию, в которой мы все находимся, может нам стоит попросить помощи у Господа Иисуса Христа? Есть же простая молитва, которая называется «Иисусовой». Если мы все в едином порыве попросим помощи у нашего Бога, то ситуация выправится и…
- Вы же не в католической церкви, отец, где все весело поют «Аллилуйя» …- ответил бизнесмен.
- Причем здесь католичество? Сразу видно, что в церковь вы не ходок. Кто хочет помолиться, тот может повторять за мной слова молитвы. Они простые. Только я попрошу во время чтения молитв не думать о чем-то недостойном, а сконцентрироваться на том, чтобы выбраться из этого подземелья.
Люди нехотя что-то забубнили. Кто-то уже хотел отказаться, но священник начал своим басом:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
Первым к священнику присоединился, привыкший молиться, сумасшедший Петр Трудный:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
На третий раз присоединились Людмила Семеновна и дама с собачкой:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
На следующий раз молитву произносили все, кроме женщины из зулусского племени и двух трупов:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
Хор голосов производил сильнейшее впечатление на всех участвующих в этом действе. И простейшая молитва сработала. Электроснабжение было восстановлено.
- Ничего себе! – удивилась доктор, - сработало!
- Всегда, когда люди что-то просят у Бога – они должны делать это конкретно и искренне, а Господь дает. Его благодать безгранична.
- Спасибо, отец!
- Граждане, посмотрите по сторонам! Все ли живы? Все в порядке? – крикнула дама с собачкой.
- Вроде живы! - выкрикнул Такеши.
- Все! Опаньки!
- Действительно – все живы и здоровы! А все потому, что мы задержали настоящего убийцу! – сказал с угрозой военный и покосился на бандита, - у тебя не было возможности убить кого-то еще! Нечем крыть?
- Что мне с тобой говорить? – устало произнес бандит, - думай, что хочешь. Для себя я знаю, что не убивал никого…здесь…
- Больше тебе никто не поверит! Ты исчерпал лимит доверия!
Бандит с вызовом плюнул в сторону военного.
Леопольд Лаптев одной рукой почесывал свою черную бороду, другой придерживал бандита Ермакова. Его карие глаза бегали со скоростью света. Тельняшка взмокла. Дешевые кроссовки пахли очень неприятным, даже отвратительно.
Бандит спросил вполголоса:
- Как тебя зовут?
- Леопольда…Леопольд Лаптев. Вы чего-нибудь хотите? Может быть пить? У меня осталось немного воды, но она уже нагрелась…
- Слушай, ты парень смышленый! Не смотри на этого япошку. Он человек потерянный. А ты еще молод и наверняка хочешь жить…сколько тебе лет?
- Тридцать шесть.
- Это еще почти детский возраст. Тебе еще жить, да жить, если ты поступишь правильно. Ты понимаешь?
Лаптев кивнул лохматой головой.
- Не держи мою руку. Я очень хочу курить. Я просто достану сигареты.
Леопольд ослабил хватку. Бандит заерзал.
- Ты что это удумал, убийца? – воскликнул Такеши, - Лаптев, ты что решил ему помочь?
- Нет, с чего ты это взял? И думать об этом не хочу.
- Он убил двоих человек. Ты понимаешь, что, отпуская его ты ставишь под угрозу безопасность всех людей в вагоне, а здесь много женщин.
Лаптев снова кивнул мохнатой головой и снова схватил бандита Ермакова за руку так крепко, как только мог…
Такеши провел профилактический удар локтем. Бандит взвыл.
- Смотри у меня. Со мной шутки плохи. Я знаю еще много разных приемов, которые требуют постоянной практики. Ты же не хочешь стать грушей для битья?
Бандит презрительно посмотрел на японца и отвернулся что-то бормоча.
Учитель каратэ спросил у своего коллеги по конвою:
- Тебе не скучно?
- Сидеть уже надоело. Задница болит. Не привык так много сидеть на одном месте.
- Терпи. Все, что мы делаем для блага людей. Ты ведь не служил в армии?
- Нет, не служил. А это видно?
- Да. Нет выдержки. У тебя такой вид: как будто сейчас расплачешься – таких людей в армии нет, а если попадают, то не выживают. Мы сидим всего час, а ты уже весь изъерзался и ноешь постоянно.
- Я не служил. Испугался. Спрятался от военкомата у бабки в деревне.
- Сколько же ты прятался?
- До двадцати семи лет.
- Ты сумасшедший! Не проще ли было отслужить полтора – два года и быть свободным?
- Нет. Мне нравилось у бабки. Там было хозяйство: корова, овцы, свиньи, куры. Я колол дрова, ухаживал за скотиной и кормил их, работал в огороде…
- Каждому свое. Но я удивлен: как можно хотеть в современном мире желать быть, по сути, фермером? Вокруг столько возможностей для молодых людей, а ты выбрал быть…помощником бабушки.
Такеши засмеялся. Лаптев немного смущенно ответил:
- У меня нет образования. Куда мне еще было идти?
- Даже школу не закончил? Вот дела…
- Восемь классов. Потом меня оттуда поперли из-за того, что я последние два года почти не посещал уроки. Тяжелое время. У меня не было никаких способностей к обучению, да и желания не было.
- Друзья-то хотя бы у тебя были?
- Были. Мы в основном играли в приставку, из дома почти не выходили. Меня и моих друзей не любили во дворе, постоянно обзывали и даже били…
- Вас били?
- Нет, били окна в наших квартирах. Мы маленькие были. Какие та могут быть серьезные драки? Так потолкаешься с кем-нибудь и все.
- А потом, в сознательном возрасте, друзей не было? Неужели возможно быть таким одиноким в огромном городе?
- В деревне Лопухово, у бабки, были друзья, после того, как военкомат от меня отвязался, то я вернулся в Москву, но так и ни с кем не подружился. К счастью ли или к сожалению – не знаю!
- Странный ты человек, Лаптев! И как ты объяснишь: почему все так?
- Я неуживчив и у меня сложный характер, который готова терпеть только моя мать. С ней я и живу и никого мне больше не надо…
- А отец? Что с ним случилось?
- Отца я видел всего дважды в жизни и то в детстве. Он приезжал, привез мне кассеты для видеопроигрывателя и на этом наши отношения закончились. Я даже не знаю, что с ним сейчас: жив или нет?
- И даже не интересно?
- Нет. А зачем?
- Отец все же твой.
- Быть отцом – значит помогать и постоянно присутствовать в жизни детей, а его не было совсем. К чему мне искать его? Я несентиментальный и плакать по этому поводу не буду.
- Страшный ты человек!
- Я не страшный человек. Просто у меня есть характер…
- Как раз мне-то кажется, что характера у тебя нет, если под этим понятием понимать некий стержень, который держит твою спину прямой, а твою жизнь делает контролируемой, то есть тебя не качает из стороны в сторону при малейшем дуновении ветра. Ты выбираешь направление в жизни и движешься этим путем, несмотря на преграды и сложности. Разве не так?
- У меня не так. Для меня характер – это позиция по какому-то вопросу. И свою точку зрения я готов защищать, даже если придется драться за нее, а спорить я могу долго…
- Знаешь, меня не покидает ощущение, что ты привираешь. Не складывается что-то. Ты говоришь одно, а на деле это выглядит совсем по-другому. Врешь ты все, Лаптев! Ты не выглядишь человеком слова, а уж тем более дела, а потому могу поспорить, что ни за слова, ни за поступки ты не отвечаешь. Тебе проще всего быть с тем, кто сильнее. Ты приспособленец! Ты боишься за свою жизнь и готов предать кого угодно – только бы самому быть в тепле и уюте!
- Ты можешь думать все, что тебе угодно, но не я вижу себя и свою жизненную позицию по-другому. Я вижу свой тернистый жизненный путь иначе. У меня есть позиция – я не гонюсь за успехом, за материальными ценностями. Я не имею много денег, у меня нет машины, я не женат и никогда не был…
- И ты считаешь, что это нормально? Как по мне, так ты просто – неудачник! Тебе ни то чтобы не повезло, а просто ты не приложил никаких усилий в жизни, чтобы чего-то добиться. А, когда усилия не прилагаются, то и результата не будет – это известный закон. Как у вас говорят: «Без труда – не выловишь и рыбку из пруда!»
- Но почему это не является позицией?
- Потому что ты не осознанно выбрал это, а просто пришел к разбитому корыту из-за своей слабой воли и нежеланию работать…
- Я работаю.
- Неужели! И где?
- Подметаю улицы и делаю их чище.
- Ты дворник?
- Именно. И я не стыжусь этого.
- Просто этот факт еще раз подтверждает, что ты не большой любитель труда. Сколько часов в день длится твоя смена?
- Четыре часа.
Такеши Симидзу негодуя покачал головой.
- Ты работаешь вдвое меньше, чем среднестатистический человек в этой стране и еще будешь меня убеждать, что ты любишь работать? У нас в Японии люди не вылезают с рабочих мест, у них почти нет свободного времени…
- И что? В Японии самое большое количество самоубийств. О чем ты мне хочешь еще сказать?
Такеши осекся.
- Ты затронул мою больную тему. Давай заканчивать наш разговор. Мы, итак, уже долго спорим. Все равно ни к чему мы не придем.
- Мы слишком разные. Ты думаешь, что правильно жить так, а я думаю, что по-другому.
Учитель каратэ гневно посмотрел на своего оппонента:
- Просто перестань.
Лаптев замолчал. Он снова стал перебирать одной рукой свою бороду, тельняшка еще больше намокла, а глаза продолжали шарить по пространству в поисках объекта для наблюдения…
Бандит Василий Ермаков, который до этого молча слушал их спор, объявил:
- Победила дружба? Ничья! Я, как единственный свидетель вашего боя, подвожу итог состязанию. Японец был сильнее, но дожать не сумел. Молодец, Лаптев! Не сломался, боролся до конца. Хотя бездарь ты еще тот. Мог бы стать бандитом…
- Заткнись! – рявкнул Такеши, - тебя никто не спрашивал!
- А я не буду ждать, когда меня спросят. Я живу в свободной стране. У нас свобода слова! Не знаю, как у вас в Азии, но у нас с подозреваемыми, чья вина не доказана, обращаются согласно законам. Поэтому, когда приедут полицаи, то я сообщу, как один человек плохо обращался со мной, хотя не имел на это никаких оснований…
- Мне все равно. Говори, что хочешь! Меня на свои понты не бери, а то еще раз локтем ударю и на этот раз достаточно сильно, чтобы ты взвыл от боли…
Глава 7
Писатель Иван Суворов очень устал от нахождения в замкнутом пространстве. К нему вернулись детские страхи: он снова начал бояться, что ему не хватит кислорода. Раньше, когда он маленьким ездил в лифте, то он считал до шестидесяти, если лифт ехал дольше, то парень начинал испытывать жуткий страх и, когда двери лифта открывались, он пулей вылетал из этого «гроба». Вот и сейчас он ощущал что-то подобное. Воспоминания нахлынули. Уже стало казаться, что они здесь застряли навсегда и никто их не спасет. Но, возможно, что ситуация на самом деле, более сложная, чем кажется изнутри. Может быть поломка более существенная, чем она воспринимается отсюда – из эпицентра событий…
Там наверху собрались профессионалы и они должны действовать согласно своему кодексу, как военные поступают и принимают решение, полагаясь на устав – их Новый Завет. Что-то останавливает спасателей и работников метрополитена, что-то не позволяет им оперативно отреагировать на поломку…
В сознании писателя, как всегда, возникло множество вопросов, а вот ответов не было и это жутко нервировало его. Почему нет ответов? Где знаки и намеки? Неужели Творец покинул их? Что еще должно произойти, чтобы на них обратили внимание и помогли? Уже два трупа лежат на своих местах, а что если это не предел? Хотя это маловероятно, ведь кандидатура бандита на роль главного подозреваемого видится очевидной. И последний случай отключения электричества еще раз подтверждает, что убийца – бандит Ермаков. Если бы его не держали за руки – Леопольд Лаптев и Такеши Симидзу, то не известно, чем бы все это закончилось…
Вполне могло произойти еще одно убийство, а может даже не одно, ведь Василий Ермаков ненавидит всех людей и каждого человека по отдельности. Такого субъекта надо изолировать от общества и как можно скорее, но как это сделать здесь – в вагоне метро?
Размышления писателя нарушил военный Игорь Чернов. Он подошел тихо и заявил:
- Все еще не уверен в виновности Ермакова?
- Ты меня напугал. Уже уверен, хотя интуиция подсказывает что-то…
- Это не научно. Причем здесь интуиция?
- Да, ты прав – все факты указывают на бандита, и я больше не сомневаюсь. Когда сходится все в единую картину, кроме одного…
- Чего опять?
- Мотив не ясен. По какой причине бандит Ермаков убил этих людей? Даже не известно: знал он этих людей или нет? Сам он отрицает свою причастность к убийствам и не сознается в том, что знаком с ними…
- Вань, ты меня удивляешь. Я тебе уже не раз говорил, что такому отморозку не нужен мотив. Он готов убивать просто потому что получает удовольствие от этого. Психология убийцы недоступна простому смертному, поверь мне…
- Но все равно. Я раньше изучал множество историй серийных убийц. У всех было сложное детство и обычно тяжелая психотравма, но Ермаков не похож ни на одного из них. Его портрет не подходит для роли серийного маньяка. Если бы я начал писать подобную историю, то не взял бы такого персонажа, как бандит Ермаков, на роль убийцы…
- Ты опять начинаешь мне говорить сплошные глупости. Не понял еще, что реальная жизнь не имеет ничего общего с детективными историями, которых ты начитался и сочинил…но именно, что сочинил – ты их выдумываешь для того, чтобы было интересно читать, чтобы люди могли час или два провести за чтением после рабочего дня. Им это необходимо…
- Что именно?
- Укрыться от реальности за чтением какой-нибудь книги. Но все что пишется на страницах книг – это выдумка. Спорить ты, наверное, не будешь?
- Я бы поспорил. Есть множество книг, основанных на реальных событиях, имеющие фактическое подтверждение в реальной жизни, у таких историй даже персонажи имеют прототипов в жизни…
- Не знаю.
Подполковник грустно посмотрел на своего друга и продолжил:
- Все равно даже в таких историях много додумывается, чтобы книги продавались и нравились читателям. Писатель – это фантазер и сказочник…
- Но, Игорь, есть же разные жанры. Существует реалистическая проза, где вымысел и фантазия не очень-то поощряются…
- Не хочу с тобой спорить, но это же так очевидно. Правды нет ни на страницах книг, ни на страницах воинского устава, ни на страницах Конституции…
- Правды нет априори?
- Просто нет и быть не может. Все врут или искажают истину.
- А как же Библия? Там тоже вымысел? Иисус тоже фантазия апостолов?
- На эту тему не хочу сейчас говорить. Времени не хватит, чтобы это обсуждать…
- Как раз времени у нас вагон, ведь спасать нас похоже никто не придет. Или ты надеешься на скорое освобождение из этого поезда?
- Я хотел тебе кое-что предложить…
- Что же?
- Я подумал и решил, что ждать помощи бесполезно. Неизвестно, когда нас отсюда вытащат, поэтому надо спасаться самим…
- То есть как это?
- Мы уже почти три часа в заточении, а длительное пребывание в неволе не идет на пользу нормальным людям. Мы выбьем окно и пойдем по туннелю за помощью…
- Ты хоть знаешь сколько нам придется идти? Мы примерно на полпути остановились между станциями…
- А что ты предлагаешь? Сидеть и ждать? С меня хватит! Или ты идешь со мной или я иду один?
Писатель задумался.
- Что тут думать, Вань? Сколько еще ждать можно – надо действовать. Спасение утопающих – дело самих утопающих.
- Ладно. Пойдем. Я с тобой. Нельзя же позволить тебе одному идти по темному туннелю…
- Отлично. Значит решено?
Писатель кивнул.
- Граждане! – обратился к людям подполковник Игорь Чернов, - мы с Иваном собираемся отправиться на поиски спасения наших жизней. Мы выбьем окно и пойдем по туннелю за подмогой.
- А может лучше еще немного подождать? – спросила дама с собачкой.
- Дамочка, сколько можно ждать? Мы ждали, итак, слишком долго. А что если нас никто не думает спасать? Мы просидели три часа и просидим, если будем бездействовать, еще столько же…Я, например, хочу есть и пить, а вы?
- Я тоже. – ответила Элеонора Бром, - но я не пойду с вами.
- Вас никто не зовет. Мы пойдем вдвоем с Иваном, а вы пока приглядите за подозреваемым. – Игорь Чернов посмотрел в сторону «конвоиров», - ребята, я на вас надеюсь…
- Есть, товарищ подполковник, можете на нас рассчитывать. Мы ему спуску не дадим! – ответил Такеши Симидзу, - он у нас еще не раз пожалеет, что убивает невинных людей.
- Отлично, рядовой Симидзу! Из тебя бы получился отличный солдат!
Японец засмеялся.
- А нам что делать? – спросила Людмила Семеновна.
- Просто ждать. Нам предстоит нелегкий и долгий путь, но если мои расчеты верны, то мы спасемся, а значит спасем всех…
- Вы про нас не забывайте! – сказал священник, - если найдете помощь, то сразу посылайте за нами, а мы будем за вас молиться…
- Это лишнее, отец! Вы все должны понять, что мы не бежим с корабля, а идем на поиски помощи. Мы пробыли рука об руку около трех часов и многие из нас уже подружились. Мы почти семья! И я не позволю погибнуть своим родным людям. Верьте в нас! Мы приведем помощь!
- Храни, вас, Господь! – сказал священнослужитель, - вы замечательные люди, а то я бы не смог со своими больными коленями…
- Вас никто не заставляет! Мы пойдем вдвоем с Иваном. Правда?
Писатель утвердительно кивнул.
- Всем все ясно? – спросил Игорь Чернов, - больше вопросов нет? Спрашивайте, чтобы все было понятно, пока мы здесь – ответим!
- Полундра! Опаньки! – раздался голос местного сумасшедшего.
- Если будет возможность, то закажите пиццу и хорошего пива на этот адрес! – пошутил бизнесмен.
- Непременно. – засмеялся подполковник, - потерпите и скоро будете сидеть дома и ужинать…
- Не надо про еду, пожалуйста! Очень хочется есть. – взмолилась доктор Людмила Семеновна.
- Хорошо. Теперь по делу. Иван бери в руки что-нибудь тяжелое и выбивай окно…
- Где я найду что-нибудь тяжелое? У меня с собой нет ничего тяжелее книги…
- Разберемся.
Подполковник прошелся взглядом по всем присутствующим и остановил свой взор на женщине из зулусского племени, он сказал:
- Женщина, а у вас нет ничего тяжелого? Нам нужно выбить окно…
Женщина безмолвно вытащила из своих пожитков красивый камень и протянула подполковнику.
- Вот, спасибо! Пойдет.
- Только верните мне его. Это не простой камень…
- Конечно, женщина. Мы вернем вам волшебный камень.
- Ничего смешного здесь нет. Он был найден на священном для моего народа месте.
- Понял.
Подполковник ударил камнем по окну вагона с такой силой, что стекло разлетелось вдребезги.
- С первого удара! – сказала подполковник, и отдал орудие труда женщине.
- Пошли? – спросил писатель.
- Да. Люди, не унывайте! Мы вас спасем!
Писатель и военный вылезли из окна вагона и пошли по темному тоннелю в поисках помощи…
- Храни, вас, Господь! – повторил батюшка.
- Опаньки! – сказал кто-то.
Глава 8
Писатель Иван Суворов и подполковник в отставке Игорь Чернов вылезли через окно и очутились в темном коридоре. Военный сказал:
- Не видно ничего! Темень кромешная, как в аду.
- Ты так говоришь словно был там. Я бы поостерегся говорить о том, о чем неизвестно почти ничего. В книгах об этом не пишут, а если и пишут, то довольно куце и неправдоподобно. Ад – это метафизическое состояние…
- Ты много умничаешь, парень! Не мог бы ты выражаться яснее?
- А как можно высказать свою мысль понятнее, если предмет обсуждения не имеет никакой формы. В природе нет ни одного человека, который побывал там и вернулся, чтобы рассказать…
- Подожди. Что ты мне мозги дуришь своим умствованием? Ад – это и есть жизненный путь, разве нет? Хуже, чем на этой планете жизни нет нигде.
- Я бы не стал так говорить. Ведь ты же не знаешь, как живут на других планетах и есть ли там жизнь или нет. Почему ты так уверен, что твоя жизнь самая сложная и ужасная?
- Поверь мне. Я был на войне…
Писатель промолчал. Он зажег фонарь.
- Ух ты! А ты не говорил, что у тебя с собой есть источник света. - сказал военный. – если бы я знал, то не гадал бы куда идти – в смысле в какую сторону…
- Идти определенно надо вперед. И хотя мы находимся примерно посередине станций, но ближе к конечной…
- Ты уверен?
- Я уже ни в чем не уверен, но мне интуиция подсказывает.
- Я так и знал, что если пойду с тобой, то мы будем следовать твоей интуиции, - усмехнулся подполковник, - а твоя система дает гарантию?
- Какие гарантии могут быть? Нам просто надо добраться до станции, раньше, чем мы умрем или смертельно устанем.
- Согласен. Ну что пойдем вперед?
- А есть другой вариант? Я не вижу смысла идти назад – это неправильно…
- Я не вижу разницы. Но мы можем разделиться: один пойдет вперед, а другой назад! – засмеялся Игорь Чернов.
- Твое остроумие уместно всегда, но только не сейчас. Если мы пойдем раздельно, то кто-то из нас погибнет, а другой об этом не узнает. К тому же фонарь у нас один.
- Уговорил. Пойдем вперед.
Писатель с фонарем в руке пошел впереди, а в двух шагах от него, немного сзади поплелся военный. Сил у обоих оставалось уже немного, но в критических ситуациях организм человека наполняется, таившейся где-то внутри, силой. Поэтому начало пути двум пилигримам показалось легким и даже радостным: наконец-то можно было не сидеть на месте, а немного подвигаться, но когда прошло несколько минут пути в темноте (фонарь светил, но не поглощал все пространство), то первопроходцы заметно скисли. Писатель сказал:
- Игорь, ты не подсчитывал сколько примерно нам нужно идти, чтобы добраться до цели – станции?
- Я в этом не силен. Ты же сторонник умственного труда, даже я бы сказал – полноправный представитель думающего населения…
- Очень смешно! Знаешь, я как-то никогда не измерял расстояние между станциями метро. Не приходилось заниматься такой глупостью…
- Ну, а чего ты меня спрашиваешь? Я откуда знаю. В метро бываю не чаще, чем ты и уж, тем более не мог представить, что попаду в такую ситуацию. Это же нонсенс! Подобные поломки случаются раз в полвека и надо же было попасть в этот поезд именно нам!
- Судьба злодейка!
- Не пеняй на судьбу, коль рожа крива!
- Так ты сам начал!
- Я в шутку. Неужели ты думаешь, что я буду серьезным в тот момент, когда наконец покинул вагон, в котором провел почти три часа без движений? Я побывал на войне и поверь мне – там жизнь гораздо страшнее и опаснее, чем поломка любого состава…
- Я не спорю. Ты же мне рассказывал как-то…
- Вот именно. И что ты из этого рассказа вынес? Усвоил что-то полезное?
- Мне трудно что-то объективное сказать. Я пацифист.
- Это что еще за зверь?
- То есть я против войны и насилия в любых их проявлениях…
- Тогда тебе надо было родиться не здесь, а на какой-нибудь планете, населенной тюленями…
- Почему тюленями?
- Потому что тюлени точно не воюют! Им незачем воевать. Лежат себе на льдинах и греют пузо на солнце и пофиг ему на военные конфликты, все равно, понимаешь?
- Твоя больная тема?
- Конечно! А как ты хотел? Я прошел войну. Видел много смертей. Почти все мои товарищи погибли или стали калеками, причем многие моральными. Я тоже не хотел на войну, но кто меня спросил. В жизни есть вещи, с которыми ты сталкиваешься…и не важно: хотел ты этого или нет?
- Да. Извини.
- Не извиняйся. Тебе просто не понять, как это не очевидно для всех, кто не побывал на этой бойне. Но, если тебе все же станет интересно, то милости прошу – у меня много есть чего рассказать на эту тему.
- Буду знать, но мне интересно только то, что пригодится для моей следующей книги. Вот если я решу писать военную повесть, тогда твои истории пригодятся, а пока нет…извини…
- Вот ты значит какой?
- Какой же?
- Меркантильный. Только выгода тебя привлекает, а, чтобы послушать человека, когда он тебе душу изливает, то тут ты идешь на попятную. А может ты со мной идешь пока я тебе нужен, а вот стану не нужен – ты от меня избавишься? Столкнешь под поезд…
- Какой поезд? Наш поезд стоит уже давно и с места похоже двигаться не собирается. А я меркантильный только в работе, а в жизни я другой…
- Какой?
- Чуткий, добрый и внимательный! – засмеялся писатель. – Дина соврать не даст, а то как бы она меня терпела?
- Подруга твоя – золото! Такого человека, как ты, терпеть тяжело. Ты один во время работы, другой в жизни, а третий перед лицом опасности. Что за карнавал?
- В социальной жизни приходится менять маски, чтобы быть успешным. А по-другому тебя не поймут и не примут за своего. В обществе уже не принято переть, как танк, и гнуть свою линию. В моде – компромиссы и умение приспособиться…
- Блин! Змеиные уловки!
- Согласен. Но такова современная жизнь в обществе.
- Да ну ее! Это не жизненная позиция, это ее отсутствие. Как можно быть таким бесхребетным. Этим угодить, с теми порвать отношения лишь потому, что они тебе не выгодны, а третьим сунуть пару комплиментов, чтобы их сдобрить, а они потом ответят тебе тем же при удобном случае…
- Примерно так! Но ты обрисовал упрощенную модель общества. На самом деле все гораздо сложнее. Приходится сильно напрягаться и быть всегда начеку, а иначе – склюют или сожрут…
- Так они звери или птицы? – засмеялся военный.
- И те, и другие есть среди них!
Какое-то время спутники шли молча. Писатель пытался всмотреться в темноту и увидеть в ней больше, чем способен обычный человек с помощью зрения. Военный Игорь Чернов шел следом и не пытался ничего увидеть – он размышлял о скудности бытия и обдумывал их разговор, наконец он не выдержал и сказал:
- Жизнь сложнее, чем видится обычному человеку! Я только сейчас понял: насколько все усилия по поиску себя, своего места в этой жизни – скудны и незначительны…
- Ты, о чем?
- Я о том, что сколько не старайся, сколько не кривляйся, сколько не упорствуй произвести впечатление на людей – все равно всем ложиться в землю в деревянном ящике…
- Слишком мрачная философия!
- Не всем…некоторым в цинковый ящик!
- Теперь мне стало спокойней. Спасибо!
- Неужели, Вань, тебя это пугает? Ты же убивал своих героев на страницах книг. У тебя нет ни одной истории без смерти героев…
- Естественно. Ведь я пишу детективные истории, а в них без убийств никак.
- Но легче ли тебе принять свою смерть, сталкиваясь с ней в разных историях, увековеченных на страницах книг?
Писатель задумался. Военный продолжил:
- А мне да! Только на поле брани ты способен понять цену своей жизни, а точнее ее обесценивание. Тобой управляют будто пешкой на шахматной доске, бросают в самое пекло боевых действий – фактически посылают на смерть, а ты не в праве ослушаться и идешь, как бычок на бойню…
- И к чему этот разговор? Все знают, что жизнь человека бесценна. Это просто общество так построено, что все имеет цену, а то что оценить нельзя, то обесценивают…
- Что это за законы?
- Это не законы. Это реальность. Почитай, если хочешь…
- Не надо мне списка книг на домашнее прочтение. Ты же знаешь, что я к этому занятию равнодушен. Мне осталось немного жить, и я не хочу проводить остаток своей жизни так скучно…
- Чтение вовсе не скучное занятие! Для тех, кто понимает – это совсем не скучно.
- Мы разные, но мы способны друг друга понимать, ведь правда?
- Можем конечно!
- Отлично!
Какое-то расстояние пилигримы прошли опять молча. Усталость в ногах уже начала накапливаться и это сказалось на старом вояке гораздо заметнее, чем на более молодом писателе. Игорь стал отставать, но виду не показывал. Его ночные пьянки, которыми он в последнее время злоупотреблял, начали сказываться – военный терял свою обычную физическую форму и это становилось все очевиднее с каждым пройденным отрезком пути, наконец-то Чернов взмолился:
- Погоди, Вань!
- Что? – повернулся к нему писатель. – Что-то случилось?
- Давай отдохнем. Старому псу надо сделать привал. Что-то я измотался. Старею что ли?
- С виду ты в отличной форме. Просто, как мне кажется, ты себя истощил морально в поезде, когда ты был как затычка в одном месте…извини, но это так. Как только что-нибудь происходит, то ты бежишь к этому месту или человеку сломя голову. В твоем возрасте не стоит быть таким рефлексирующим – это опасно для твоего здоровья, а в данной ситуации для нас. Если, не дай Бог, с тобой что-то случится – я тебя не дотащу…
Игорь Чернов осмотрел писателя и сказал:
- Да. Слишком ты хилый, чтобы с тобой в разведку ходить…
- Что же тогда пошел?
- Человек ты хороший, надежный…
- Спасибо хоть на этом. Если со мной что-то случится, то можешь написать мне такую эпитафию…
Военный засмеялся:
- Здесь лежит Иван Суворов – средний руки писатель, но человек надежный и хороший….
- И подпись твоя чуть ниже… - засмеялся Иван.
Подполковник отдышался немного и стал намного серьезнее. Эти перепады настроения насторожили писателя, который стоял напротив и освещал лицо друга фонарем. Моментальное смена настроения привела Ивана в смятение, но обращать на это внимание он не стал, подумав, что Игорь – человек немолодой, прошедший войну и вполне возможно не совсем здоровый…
- Двинемся дальше? Или ты еще хочешь отдохнуть? – спросил Иван.
- Хорошо. Пойдем. Время работает против нас. Чем дольше мы будем стоять, тем меньше шансов на успех…
- Двинули!
Два друга пошли дальше исследовать тоннель метрополитена с надеждой на спасение. Идти с каждым пройденным отрезком пути становилось все труднее, но у мужчин была цель, а ответственность перед пассажирами, оставшимися в вагоне, была велика. Поворачивать назад было уже нельзя. Ни Иван, ни Игорь не знали какое расстояние нужно еще преодолеть, но что-то подсказывало им, что большую часть они прошли. Игорь сказал:
- Ты потом сможешь написать книгу, если мы, конечно, доберемся до точки назначения…
- Да, но для начала нужно, чтобы детективная история состоялась.
- В смысле? Мы же ведь знаем, кто убит, а кто – убийца! Чего тебе еще не хватает?
- Пока подтвержденной и официальной информации нет, а на домыслы я полагаться не могу – это неправильно по отношению к читателям. В мире, итак, много лжи, чтобы еще и в литературе был обман. Я может быть не святой, но лишний раз грех на душу не возьму…
- Но основной сюжет у тебя есть, а дальше, как ты говоришь, художественный вымысел и твоя фантазия в помощь.
- Так-то оно так! Но…
- Что еще?
- Ты себе представляешь, как тяжело написать книгу? Я не могу взять любую историю и сделать из нее детективный роман. Для того, чтобы написать книгу должны совпасть многие вещи: у меня должно быть ясное представление про что книга, высшие силы должны помочь мне и дать энергии, а сюжет при этом желательно должен быть неизбитым – оригинальным…
- Чего тебе не хватает сейчас? Высшие силы не дают энергии?
- Пока не знаю. Я же сейчас занят другим делом.
Военный усмехнулся:
- Наш подвиг запомнят на века, особенно если мы погибнем на пути к свободе. Представляешь заголовок завтрашней газеты: «Пилигримы совершили паломничество в один конец!»
- Я не разделяю твою иронию. Мне бы еще хотелось пожить…
- А зачем?
- Хотя бы ради Дины – она меня ждет, по крайней мере ждала, пока я не пропал.
- А какая она?
Писатель остановился и задумался. Через минуту молчания он ответил:
- Она удивительная. Она замечательная. Она самый светлый человек на этой земле, и она меня любит…
- Хорошо, если так. Рад за тебя. А меня давно никто не ждет…
- Сочувствую. Но может все впереди? Все еще может наладиться, при должном усилии с твоей стороны. Измениться никогда не поздно. Если человек хочет что-то поменять в своей жизни, то он обязательно добьется результата. А если желания нет, то никакие разговоры не помогут.
- Мне поздно меняться. Возраст уже…
- Ты не старый. Никогда не поздно что-то менять. Есть множество примеров, когда люди в преклонном возрасте меняли свою жизнь и становились счастливыми. Кто-то начинал вести здоровый образ жизни, другие осваивали новую профессию, третьи находили любимого человека. Так что все еще можно изменить…
- Хорошо, если так, но меня уже не изменить. Я загрубел, ожесточился. Мне изменения уже губительны. Все эти перемены могут в лучшем закончиться расстройством личности…
- О чем ты? Сначала говоришь, что неплохо бы, чтобы произошли изменения в жизни, а потом идешь на попятную. Как тебя понимать?
- Как хочешь, так и понимай. Я жизнь прожил. Мне уже не измениться. Бог мне тоже больше не поможет – я исчерпал лимит его доверия. Он, как многие говорят, помогает всем, но меня, как бездуховного пациента, уже не спасти…
- Зря ты так говоришь…
Военный вздохнул. Силы покидали его, и он снова остановился:
- Давай передохнем? Что-то я устал от бесконечного марша. Это у тебя сил хватает на длительное путешествие, а меня ходьба выматывает, особенно когда не видно конца пути…
- Ты не в лучшей форме. Как это ты умудрился довести себя до такого состояния? Я думал, что военные обязаны быть в форме и зимой, и летом, и утром, и вечером…
- Да, конечно! Если ты рядовой солдат, то должен, а офицерам уже не обязательно, - засмеялся подполковник, - а я в последние годы службы не вставал со своего кресла…
- Что так?
- А зачем? Я заслужил свое место и мог отдохнуть. Я свое отбегал, отслужил – мне не нужно было больше напрягаться…
- Я всегда думал, что офицерский чин – это большая ответственность, а ты мне говоришь, что сидел на одном месте. Что-то у меня не вяжется…
- Я занимался организационной работой и бюрократическими делами. Просто мне не нужно было держать себя в форме, хотя сейчас бы хорошая подготовка не помешала бы…
- Это точно. Пойдем, а то время не ждет.
Военный нехотя начал движение за своим другом писателем Иваном Суворовым. Писатель шел сначала молча, но потом начал насвистывать едва знакомый мотив песенки, которую он слышал недавно по радио в одном продовольственном магазине, он не знал ни автора, ни названия, но больно уж она ему понравилась. Особо навязчивыми обычно бывают песни, про которые ты ничего знаешь, как только ты узнаешь об истории создания и исполнения композиции, то песня отпускает. Ты, конечно, вернешься к ней, но рабства уже не будет. Военный заметил это:
- Что ты там поешь, соловей?
- Вспомнил песню. Знаешь, а ведь с песней легче идти по жизни? Не так концентрируешься на своей усталости, а наоборот отвлекаешься от монотонной ходьбы…
- Это прописная истина и избитая…
- Да, это так! Но не все истины ложные. С некоторыми я готов согласиться, даже если их придумал не я или не близкий мне по духу человек.
- Стареешь что ли? Что-то раньше так не рассуждал. Тебе любой шаблон претил. Ты искал чего-то нового: впечатлений, ощущений, слов, истин…
Иван засмеялся:
- Так я с тобой в основном общаюсь. Вот и становлюсь похожим на тебя, а ты давно не молодой юнкер. Люди ведь, осознанно или нет, но перенимают от людей из окружения какие-то привычки, повадки, манеру поведения…
- В самом деле? Никогда не замечал…
- Внимательность – не твоя основная и сильная черта, а мне без нее никак, хотя в детстве я не был наделен подобным свойством, но со временем тренировался и развил ее до должного уровня. Все приходит только с трудом…
- Да, отец! Сегодня ты оригинальностью не блещешь. – засмеялся снова подполковник, - Просто капитан очевидность какой-то! Что с тобой сделали три часа в вагоне?
- В вагоне с двумя трупами и с убийцей. Я просто уточнил…
- Уместное уточнение. Принимается.
Мужчины снова пошли молча. Писатель очень переживал, что в фонаре разрядятся батарейки, ведь запасных не было, поэтому он периодически отключал фонарь, чтобы заряда хватило на весь путь, а он обещал быть не близким. Идти в полной темноте не хотелось совсем – такой путь мог их никуда не привести.
Путники шли в полном молчании. Темы для разговоров были исчерпаны, да и о чем могут говорить люди, проведшие несколько часов в замкнутом пространстве рядом. Оба понимали, что узнали друг с другом лучше, чем за предыдущие годы общения в интернете. Военный был уверен, что достаточно хорошо узнал своего спутника, писатель аналогично думал об подполковнике Чернове. Ничто не предвещало ничего неожиданного и из ряда вон выходящего. Путь был бесконечным, декорации однообразными, мысли в голове вертелись одни и те же. И была полная уверенность, что так продлится еще долго, пока путь не будет пройден…
Писатель Иван Суворов думал о том: насколько быстро преодолевает поезд метро расстояние между станциями – проходит всего несколько минут, но пешком пройти такой маршрут очень тяжело, особенно после того, как просидишь в заточении три часа, выгорев эмоционально. Ему вспоминались старые фильмы о крестовых походах. Он уже почти ощущал себя рыцарем, одежда казалась доспехами – тяжелыми и непробиваемыми, а фонарь почти превратился в меч или копье…
Подполковник Игорь Чернов не думал вовсе. Он надеялся дойти до пункта назначения без особых потерь, но учитывая какой ценой ему давалась ходьба – он уже проклинал свое решение выйти из вагона. Конечно, сидеть и ждать – тоже не вариант, но на зачем он предложил свою кандидатуру для марафонской спортивной ходьбы? Он старый, уже давно не такой сильный, как раньше, волосы редеют и седеют, внутренние органы тоже дают сбои, ноги почти стали ватными…
Иван неожиданно заметил, что у него развязался шнурок на ботинке, а перспектива наступить на него и упасть, представлялась не очень радужной. Он сказал Игорю:
- Подержи фонарь, а то у меня шнурок развязался!
Иван протянул подполковнику фонарь и тот взял его в левую руку. Писатель так и замер. Что-то щелкнуло в его сознании. Он стал вспоминать расположение людей на момент отключения электричества – и в первый раз и во второй – подполковник сидел справа от Ивана и мог быть пройти мимо него и создать воздушные потоки. Почему же он раньше об этом не подумал? Почему он даже не стал рассматривать кандидатуру подполковника Чернова на роль убийцы? Просто он слишком ему доверял…
Писатель сделал вид, что завязывает шнурки и даже старался не поднимать головы на своего спутника, а сам думал:
- Он левша. Он взял фонарь в левую руку – это точно! Он сидел справа от меня. После первого отключения электричества мне еще показалось, что место рядом пустовало! Вот я попал! Отправился с убийцей в путешествие в один конец. Теперь он мне точно эпитафию напишет…
- Вань, ты что так долго? Разучился что ли шнурки завязывать?
- Нет. Сейчас. Все нормально.
Подполковник внимательно посмотрел на своего друга и спросил:
- Что-то произошло? Говори, а то дальше не пойдем.
Писатель, не смотря в глаза спутнику, поднялся и сказал:
- Ты не говорил, что ты левша. А ведь теперь все очевидно – ты убийца Игорь! Мне все стало понятно. Моя ошибка в том, что я не рассматривал тебя в качестве потенциального убийцы. Но ведь это ты!
Подполковник зло улыбнулся:
- Наконец-то ты догадался, парень. А какой же у меня мотив? Я тоже не знал этих двух ученых в жизни…
- Подожди, но ты же жутко бесился, когда биолог громко говорил по телефону о награждении Президентской премией…
- Это так. Я имею большой недостаток – у меня усиленное чувство социальной несправедливости. Если кто-то почивает на лаврах, ничего не делая, а другой трудится не покладая рук и не получает ничего – это нечестно…
- Ты завидовал им, Игорь! Зависть твой мотив! Как примитивно все, что тошно…как ты мог убить этих людей?
- Тебе меня все равно не понять, но поговорить на эту тему мы можем, если хочешь?
- Давай поговорим! Теперь торопиться некуда.
- Ты правильно понял. Но сначала я хотел сказать, что твой последний роман неплох и ты мог бы получить Президентскую премию по литературе и встать в один ряд с этими жлобами-учеными…
- Но ты же убил их просто из-за того, что им должны были вручить премию?
- Убил. Я отдал все свое здоровье, служа Родине и рискуя жизнью, а я не получил никакого вознаграждения, а просто был сухо и безжалостно убран из военных структур. А эти ученые протирали зад в своих лабораториях и их награждают, как героев. Что они сделали для страны? За что им такие почести? Вот и ты, сидя на месте ровно, можешь получить свою награду…скажи, Вань, разве это справедливо?
Писатель стоял молча и смотрел, как человек, которого он считал своим другом, на глазах превратился в серийного убийцу, с явными психическими отклонениями. Иван сказал:
- Нет. Это не справедливо. Но ты не имеешь права убивать по этой причине людей. Ты не имеешь права лишать людей жизни только из-за того, что тебе не досталось «конфетки», а другим досталось. Ты же убил двоих людей, Игорь!
- А кто мне запретит? Ты что ли? Вполне вероятно, что ты не вернешься домой, Вань, и не увидишь Дину. А все из-за того, что ты слишком умный и догадался. Слишком легкомысленно я себя повел. Не дал бы обнаружить свою леворукость и все бы было нормально. И ты был бы спасен, и я, и остальные люди. А теперь ход нашей истории повернется совсем в другое русло. Придется мне тебя убить, Иван! Как бы мне не хотелось. Ты мне нравился, до определенного момента, но теперь я просто не могу тебя оставить в живых…
Подполковник достал нож из внутреннего кармана куртки. Это был обычный армейский нож, но именно он был орудием убийства биолога и математика. Писатель понял, что ему не жить и он поторопился отсрочить свой исход:
- Подожди!
- Что? Испугался? Я постараюсь все сделать быстро…
- Ты же всех заставлял рассказывать истории, а твоей истории никто не слышал. Тебе не кажется, что это тоже несправедливо?
- Ты считаешь, что мне нужно рассказать свою историю, а потом убить тебя?
- Так будет правильнее. Все рассказали о себе, а ты нет.
- Хорошо. Я расскажу…
Глава 9
Двое мужчин стояли друг напротив друга. Первым был худой и невысокий, с зелеными лазами и творческим беспорядком на голове. Ему еще не было сорока лет. Одет он был в футболку, джинсы и ботинки. Потрепанная ветровка была ему уже мала, но дорога, как память по лучшим романтическим временам. Вторым был пятидесяти двухлетний подполковник в запасе. Одет он был в костюм цвета хаки и бейсболку. Атлетическое телосложение, уже появившееся брюшко и борода, которую носили капитаны корабля в приключенческих рассказах – характеристики внешнего вида Игоря Чернова. В руке он до сих пор держал фонарь и светил им прямо в лицо писателю, тот устал от того, что ему режет глаза яркий свет:
- Положи уже фонарь. Дальше мы все равно не пойдем…
Подполковник задумался и ответил:
- Да, ты прав. Дальше мы уже не пойдем, по крайней мере вдвоем.
Игорь Чернов положил фонарь на пути между ним и его визави, так чтобы он примерно располагался посередине.
- Ты хотел что-то обо мне узнать? Я готов ответить на любые твои вопросы. Я уважаю правило последней просьбы человека, обреченного на смерть…
Писатель понимал, что ему нужно выиграть время. И хотя ожидать помощи не приходилось, но надежда умирает последней, а вдруг…
- Расскажи о своем детстве? Каким ты был ребенком? – спросил Иван Суворов.
- В детстве я был очень организованным и пунктуальным ребенком. Родители и учителя не могли нарадоваться на меня. Я никогда не опаздывал и выполнял все свои обещания. Еще с детства я знал, что нужно держать свое слово, а на нанесенную обиду отвечать тем же. Если тебя обидели словесно – отвечать словом, а если побили, то ответить равноценно. Однажды я так побил одного парня, выбил ему два зуба, сломал ребро, а все из-за того, что он меня подловил на улице с компанией отморозков. Он потом боялся ко мне подходить, обходил стороной. Я считаю так: как себя поставишь, таким и будешь и такое отношение к себе заслужишь…
- Ты часто дрался?
- Постоянно. – усмехнулся подполковник запаса. – любил я это дело, по-мужски это, понимаешь? Хотя тебе видимо не понять – ты же пацифист?
- Я да, но мне интересно, что движет человеком, когда он ищет конфликтов на улице или в общественных местах. Это способ самоутверждения? Способ доказать, что ты сильнее?
- Можно и так сказать, но для меня это было не чувством превосходства. Я был физически крепким ребенком и мне некуда было девать свою энергию. Вот я и реализовывался таким образом. Чтобы не натворить серьезных дел – я тратил энергию на всякие мелкие потасовки.
- Что было потом? Много было друзей?
- Друзей было много. Все хотели со мной дружить – ведь я был сильный и при случае мог заступиться за кого-то из своих друзей. В итоге к четырнадцати годам я создал себе сильную репутацию во дворе и в школе. Со мной считались, уважали мой авторитет, некоторые пацаны даже пытались подрожать мне. Смешно это сейчас, ей Богу, вспоминать!
- А как ты учился?
- Сначала хорошо. Я же говорил, что был очень ответственным ребенком, но по мере взросления я стал все больше прогуливать, успеваемость съехала. В итоге я еле окончил школу. Было много долгов, родителей часто вызывали к директору. Хулиганить я начал: устраивал потопы в уборных, вставлять спички в замочные скважины классов, жечь парты…
- Но закончил же?
- Да, с горем пополам. Но там, где требовалась сила – я был незаменим. Я красил парты, чинил проводку в школе, носил тяжести, работал в саду…, наверное, еще поэтому меня доучили и не выгнали. Физический труд мне всегда был ближе, чем умственный. У тебя по-другому…
- А кто были твои родители?
- Отец тоже был военным, как и дед. У нас семейная линия такая. Меня с детства готовили к военной карьере и выбора у меня не было. В семье была традиция, что если рождается мальчик, то он будет непременно военным. Отец был майором, уважаемым человеком для других, а для меня самым строгим и жестким человеком на свете. Мать была безработной, но постоянно занималась мелкими бытовыми делами и хозяйством. Она была доброй, никогда не злилась на меня, всегда старалась защитить меня от гнева отца. Добрая женщина…
- Ты говоришь в прошедшем времени…
- Умерли оба, причем давно, отец чуть после моего поступления в военную академию, а мать через два года после него. Но в академии я наконец-то почувствовал себя в своей тарелке. Это мое! Я знал, что там можно делать, а что нет. Весь мир стал вдруг понятным. Это черное, а это белое, эти хорошие, а эти нет. Поступление в академию спасло меня от всех напастей, которые мне готовила судьба, защитила меня от разрушения и смерти. Ведь меня бы точно убили, если бы я продолжил гулять. Стал бы примерно таким, как бандит Ермаков…
- Но ты стал не лучше! Ты убил двоих человек – этого мало? Как по мне, так ты не лучше Ермакова ни на йоту, а даже хуже. Он хотя бы ответил за свои преступления, а ты хотел все повесить на него…
- Почему ты акцентируешь внимание на преступлениях. У меня много заслуг. Я на войне побывал в Чечне, где был ранен и комиссован. Я участвовал в нескольких десятках боевых операций. Я спасал жизни мирных граждан и твою, в том числе, а ты меня упрекаешь?
- Конечно. Никакие былые заслуги не дают тебе права в дальнейшем распоряжаться чужими жизнями по своему усмотрению…
Подполковник запаса грустно посмотрел себе под ноги, плюнул на пути и ответил:
- А я думаю по-другому: если я рисковал жизнью, ради спасения суверенитета страны, если я отдал лучшие годы своей жизни и здоровье во имя защиты границ Родины, то я что-то, наверное, заслужил…хотя бы какое-то поощрение или награду, но ни Президентской премии, никакой-либо другой я так и не получил. А я ждал, долго ждал…
- Неужели тебе так важна награда? Как-то это странно. Ты же взрослый мужчина…
- Мне важна не награда, а признание моих заслуг перед Родиной. Я не смогу тебе это объяснить – ты человек не из военных кругов. Только подобный мне может понять меня по-настоящему, иной нет…
- Давай представим ситуацию, что тебя наградили Президентской премией…
- Как я могу представить то, чего нет?
- Включи фантазию. Тебя наградили премией – орденов в коробочке, представил?
Подполковник напрягся. Было видно, что фантазирование дается ему с трудом. Он утвердительно кивнул.
- И что изменилось? – спросил писатель Суворов, - стало тебе легче от этой награды? Я почти уверен, что после награждения ты, как всегда, напьешься, и забудешь об этом ордене и будет он пылиться на полке…
- Я же тебе говорю: сама медаль мне не нужна – мне важно внимание власти. Мне хотелось услышать добрых слов в свой адрес, но я этого так и не дождался…
- Ясно. Но есть хоть что-то в твоей жизни действительно дорогое твоему сердцу?
- Есть бесценные вещи…
- Интересно. Какие же?
- Моя любовь – Тамара Павловна. Моя первая и единственная любовь. Мать моих детей – Милы и Варвары – двух прекрасных дочерей, ради которых я еще и живу…
- Подожди. Остановимся на твоей жене…
- Я познакомился с ней в бытность учебы в академии, она была студенткой филфака. Однажды я был в городе и встретился глазами с этой девушкой и больше уже мы никогда не расставались. Я имею в виду не физический контакт, а какой-то иной…
- У вас была именно та связь между влюбленными, о которой писал Шекспир?
- Не знаю. Я не помню Шекспира, но наша любовь прошла все испытания на прочность и выдержала их. Хочу умереть с Тамарой в один день и быть захороненным рядом с ней.
- Хоть что-то человеческое в тебе есть…
- Гораздо больше, чем ты, можешь представить. Я люблю свою семью: жену и дочерей…
- Насчет дочерей: чем они занимаются?
- Старшая – Мила работает переводчиком в одной крупной фирме, ей всегда давались иностранные языки, наверное, в мать пошла. Она замужем, скоро должен появиться внук. А младшая – Варвара в этом году должна окончить университет, она пошла на экономический факультет, встречается с парнем – он недавно к нам заходил…
- Ну и как? Понравился?
- Главное, чтобы ей он нравился, а я могу и потерпеть…
- Значит, у тебя в жизни все идет, как надо?
- Да, только жить начинаю!
- Зачем же ты тогда все ломаешь?
- А что я ломаю? Никто не узнает о моих преступлениях, потому что свидетелей не будет. Ты знаешь говорят: хороший сыщик – мертвый сыщик!
После этих слов Игорь Чернов набросился на своего противника. Иван не был к этому готов, но среагировал и отскочил в сторону. После этого он накинулся на подполковника и два силуэта в темноте, освещенной лишь единственным фонарем, слились в один большой комок ненависти и агрессии. Одно было понятно, что выживет лишь один из них. Тот, кто больше сэкономил сил во время длительного похода за свободой, кто окажется проворнее, кто окажется живучее. Выживет тот, кому благоволит судьба в этот миг…
***
- Отпустите уже меня! – крикнул бандит Ермаков, - я в туалет хочу, а то сейчас надую в штаны!
- Молчи! Ты не сделаешь и шага по этому полу, пока я жив! – ответил Такеши Симидзу, - а я буду жив гораздо дольше, чем ты! Потому шансов выбраться и освободиться из-под моей опеки у тебя не нет…
- Но это же варварство – не пускать человека в туалет! Даже на зоне порядки были не такие суровые. У меня всегда было, что покурить, всегда был чай, всегда была тушенка и «очко» двадцать четыре часа в зоне доступа. Я старый человек, а вы так меня мучаете…
- Ты убил двоих невинных человек, а теперь говоришь о какой-то там эфемерной справедливости и человеческих правах?
- Не убивал я никого! Сколько раз мне нужно это повторить. Если хотите, то обыщите – орудия убийства у меня нет.
- Ты мог выкинуть его или спрятать. Обыскивать мы тебя не будем. Вот дождемся приезда полиции, тогда и сдадим тебе в руки настоящих защитников порядка, а пока сиди молча и не вопи!
- Может отпустим его в туалет? – спросил Леопольд Лаптев, - я честно сказать: тоже устал сидеть на месте неподвижно.
- Сиди, сиди. Тренируй в себе терпение, потом тебе это в жизни пригодится. Мой учитель восточных единоборств и не такие задачи передо мною ставил: я таскал ведра с водой по крутой многометровой лестнице и не должен был расплескать ни капли. Если учитель видел, что хоть капля воды пролилась из ведра – я должен был идти весь путь заново, а еще я получал по десять ударов бамбуковой палкой по спине. С тех пор вся спина у меня в шрамах…
- Это ужасно! – ответил Лаптев, - но ты добровольно пошел на это…
- Дело не в том, что я пошел добровольно, а в том, что так закаляется характер и человек становится самим собой. После того, как мое обучение закончилось, то я больше в жизни проблем не встречал…
- Это как? Неужели тебя миновали все беды?
- Проблем было не меньше, чем у других – может даже больше, но они уже воспринимались не как тяжелые испытания, а как преграды, которые вполне преодолимы. Обучение у мастера поменяло мое отношение ко многим вещам в этой жизни. В том числе к смерти…
- То есть ты сейчас хочешь сказать, что ты крутой мужик и не боишься смерти? – сказал бандит Ермаков, - знаю я таких! Хвалятся своим сложным путем, но когда такие, как я, припрут его к стенке – тогда плачут, как малыши, и молят о пощаде…
Симидзу ответил:
- Такие, как ты, скоро все будут сидеть в местах…
- Не столь отдаленных!
- Именно, Ермаков! Так и есть. Таких типов нужно изолировать от нормальных людей. Ты представляешь угрозу для женщин и детей! Ты все думаешь, что время остановилось и продолжаешь жить в давно прошедшей эпохе. Близкие тебе бандитские разборки давно в прошлом, а ты все никак не поймешь этого.
- Вам всем так кажется! Но это не так. Если ты не знаешь, то и не говори…
- А где же все твои «братья»? Куда они попрятались? Чего боятся? За чьи спины прячутся?
- Они не прячутся. Многие парни, с которыми я работал в девяностых, сейчас на высоких постах в администрациях или занимаются бизнесом и при том довольно успешно. Они открыты, и никто их не трогает, потому что боятся, что наше колесо еще завертится…
- Что же ты просиживаешь штаны в охране?
- А я намеренно ушел от дел. Мне даже предлагали совместный бизнес, но я отказался - у меня здоровья более нет для такой жизни. Я просто захотел прожить старость тихо и мирно, но нет же…меня обвиняют в том, чего я не совершал, а к тому же держат «под конвоем». Беспредел!!!
- Плакаться потом будешь, когда тебе обвинительный приговор зачитают на судебном заседании! – ответил Такеши Симидзу, - вот тогда и посмотрим: какой ты мужик? Я специально приеду на слушанье дела, чтобы воочию засвидетельствовать приговор и пожелать тебе всего доброго…
- Крысы на корабле! Опаньки! – раздался стон сумасшедшего. - Спасаемся, братцы! Полундра!
- Успокойся, Петр! – отреагировал священнослужитель, - хочешь помолимся?
Петр Трудный молча и покорно кивнул.
- Давай тогда Иисусову молитву снова? Начинай!
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго! Опаньки!
Следующую молитву произнесли уже в два голоса. Священник Владимир Постнов присоединился:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго!
Следующую молитву произнесли уже в четыре голоса:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго!
Так по нарастающей к молебну присоединились почти все, находящиеся в вагоне, люди.
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божия, прости мя, грешнаго! – раздавался ровный поток голосов, а в конце один молящийся добавлял, - опаньки!
Местный сумасшедший почти сразу успокоился. Он в последнее время почти не будоражил пространство. Вероятно, состояние ремиссии все же было вызвано молитвой и смирением. Священнослужитель, надо отдать ему должное, взял умалишенного под свою опеку и помогал тогда, когда мог. Сам же Петр «Опаньки» Трудный был очень рад тому, что на него обратили внимание и теперь он был не один, а с другом.
Женщина из зулусского племени начала еще один языческий обряд. Снова с благовониями, с начертаниями на полу вагона кругов и пиктограмм. Потом она начал странно мычать, а после пустилась в пляс, ударяя в ладоши и прыгая на одной ноге…
Бизнесмен совсем заскучал. Он сел на сидение рядом с двумя трупами и о чем-то размышлял и по всей видимости: не о бизнесе. Вид у него был философски задумчивый. При первом взгляде, казалось, что он думает о таблице Менделеева, при повторном, что о смысле бытия, а потом так совсем было трудно понять и как-то обозначить…но вид был настолько задумчивый, насколько он может быть у бизнесмена, который что-то нашел внутри себя и теперь боится потерять.
Гвидон Хлыстов еще больше пожелтел. Было видно, что ему нездоровится, но он держался гордо и независимо. Никак не показывал свою слабость и болезнь. Он, как памятник стоял на вымышленном постаменте и взирал на происходящее с какой-то высоты, доступной только человеку…
Людмила Семеновна и Элеонора Бром завели мирную женскую беседу…
- Как думаете, Элеонорочка, когда нам ждать помощи? Придут ли нас спасать?
- Думаю, что рано или поздно – придут обязательно, Людочка! Но так как во власти до сих пор большое преимущество мужчин, то рассчитывать на скорое спасение не приходится. Вот, если бы у власти были женщины, то этот вопрос давно бы решился. Женщины более сострадательны и первым делом бы послали спасателей нам на помощь, а когда все в устройстве общества наоборот, то и ждать приходится…непомерно много и долго.
- А наши спасители – подполковник и писатель? Как думаете: они найдут выход?
- Опять же повторюсь, Людочка, они тоже мужчины, потому и от этой затеи я многого не жду…
- Что же нам делать? На кого надеяться?
- Только на себя и свою жизнестойкость. Три часа просидели – просидим еще столько же. Я вот думаю, как лучше потом все это описать в своем блоге, чтобы массы людей среагировали так, как хочу я! Представляете какой будет переполох, когда люди узнают. Возможно, моих подписчиков прибавится вдвое, а может втрое…
- Нашли, о чем думать, Элеонорочка! Нужно думать о спасении и чем-то помогать друг другу. Подписчики – дело третье…
- Для меня не совсем. Для меня моя аудитория – самая важная часть жизни. Важнее только Мося! – дама с собачкой нежно потискала спящего мопса.
- А вот, если представить, что вы придете к власти, то что сделаете первым делом? Какие реформы проведете? Какие законы издадите?
- Я первым делом расформирую армию…
- А полицию?
- Нет, полицию нельзя сразу распускать, ведь люди еще не готовы к революции во многих областях общества. Нужно их подготовить. Первым своим законом я запрещу насилие над животными. Любому вредителю я бы давала пожизненный срок заключения и не важно: убил ли он животное или покалечил…
- Полностью вас поддерживаю, Элеонорочка! Такой закон действительно нужен и чем быстрее он будет принят, тем лучше.
- Еще я бы поручила лучшим модельерам разработать модели новой школьной формы. То, что мы имеем сейчас – ни в какие рамки не лезет! Мальчики, а особенно девочки не должны с детства так безвкусно одеваться. Надо воспитывать в детях только лучшее – чувство стиля и вкуса…
Людмила Семеновна молча кивнула, якобы соглашаясь со спикером.
- Еще я бы отменила футбол…
- Но тогда забастовок не избежать!
- Я бы оставила только любительский футбол, а профессиональный бы отменила и запретила бы показывать его по телевидению. Что это такое? Зачем так притуплять население. Вместо этого надо показывать показы моды из Парижа и Милана. Так люди быстрее поймут, что к чему. Они поймут, что нет ничего важнее, чем изысканный вкус…
- Очень интересная у вас позиция, Элоенорочка! А что же делать с недовольством мужчин? Что делать со свирепеющей толпой? Если вы им вместо футбола будет показывать показ моды, то проблем с порядком будет множество?
- Людочка, эти меры я бы приняла не сразу, а постепенно. Ведь я согласна, что на людях такие перемены скажутся очень отрезвляюще. Я бы разработала десятилетний план перехода страны в новую эпоху. За десять лет люди ментально могли бы подготовиться к такой революции сознания!
- Замечательно, Элеонорочка, я бы, не задумываясь за вас проголосовала. У вас уже есть программа по спасению страны, в то время, как у многих, находящихся у власти мужчин, нет даже малейшего представления об этом. Так кажется иногда, когда смотришь их выступления по телевизору…
- Вам не кажется. Так и есть. Потому я и говорю: назрел переворот. Нужно переходить от патриархата к матриархату. Этот путь единственно верный и не будет тогда ни войн, ни дележки земель, ни «большой игры» …
Женщины еще долго общались. Они могут это делать беспрерывно и долго, ни капли, не уставая при этом или создавая такое впечатление.
Глава 10
Он шел, сильно перекашиваясь на левую сторону. Он потерял счет времени и не знал, как долго он возвращался. В голове путались мысли. Он был ранен, но боли не чувствовал. Пульс бил в жилах, как электрический разряд. Кем он был сейчас? Как такое могло случиться с ним? Ответов не было, как всегда…
Он шел, держась правой рукой за бок. Похоже, что у него сломано ребро. Из носа текла кровь – значит нос тоже был разбит. В его левой руке был фонарь. Когда он вернется – вопросов не избежать – это он знал точно, но так не хотелось сейчас отвечать на расспросы. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на бесполезные вещи – всякую болтовню. Он понял многое и теперь точно знал, что нужно делать. Только бы дойти…
Жизнь всегда такая? Нет, просто ему сегодня не повезло, а может быть даже наоборот – сильно повезло. Он не мог ответить на этот вопрос однозначно. Сегодня был тяжелый день, даже для него…
А кто, собственно, он? Некая фишка в игре сильных мира сего. Из него сделают все, что захотят. Он почти подневольный и сейчас он ощущал это так явно, как может человек с обостренными чувствами. Как так получилось, что его жизнь едва не оборвалась тогда, когда он был совершенно не готов к этому. Долгий путь…в никуда!
Где уже этот чертов поезд? Бесконечный путь сначала в одну сторону, потом обратно. Пошел за помощью, а едва не убился, а точнее почти был убит, но он выдержал этот жизненный экзамен и теперь он точно станет сильнее. Ведь все, что не убивает, то делает сильней…
Когда он вернется домой, то обнимет ее первым делом – ту, которую любит. Она одна представляет для него ценность в круговерти жизни. Он понял все! Ориентиры были теперь ясными и четкими. Жизнь стала понятнее, когда он почувствовал близкую смерть…
Скоро он будет на месте. Вон там уже видится яркий свет! Еще метров сто не более…
Мужчина подошел к месту остановки поезда. Все уже было по-другому. На месте работали криминалисты, собирали улики, искали следы…
Были работники скорой помощи и полиции. Сотрудники служб работали, как и должны были уже давно. Один из полицейских допрашивал бандита Ермакова, тот кричал:
- Я буду жаловаться! Со мной обращались, как со скотом! Я до вас доберусь! Я не виноват! Я никого не убивал!
- Отпустите его, - сказал мужчина сотрудникам полиции, - он не убивал…
- Но нам сообщили, что вы удерживали товарища Ермакова, как подозреваемого, это так?
- Да. Мы ошиблись. Настоящий преступник там. – сказал мужчина и махнул рукой в сторону тоннеля.
- Наконец-то! Могу теперь отлить? – спросил Василий Ермаков.
- Да вы можете идти. Если что мы с вами свяжемся. – сказал сотрудник полиции.
- Но я так просто это не оставлю. С человеком обращаются, как со скотом! Я подниму общественность на уши. Я добьюсь справедливости!
- Идите уже!
Подошла Людмила Семеновна:
- Иван, а где подполковник? Что случилось? Ты ранен?
- Пустяки. Товарищ подполковник и есть настоящий убийца.
- Что вы такое говорите?
- Я расколол его. Мы дрались. Но ему удалось бежать. Я хорошенько приложился пару раз ему по физиономии. Учитывая, как он устал, то уйти он далеко не мог…
- Ужас какой! Не могу в это поверить!
- У вас есть доказательства? – спросил полицейский.
- Что вы пристали к нему? Человеку нужна медицинская помощь, разве вы не видите? – возмутилась Людмила Семеновна, - сейчас я обработаю раны.
- У меня есть доказательства. Я записал весь наш разговор на диктофон. Я писатель и привык оставлять включенным диктофон на телефоне, чтобы не упустить что-то важное в разговоре или записать удачную мысль…
- Мы должны забрать у вас телефон! Если это улика, то она необходима следствию. - сказал полицейский.
- Хорошо. Берите. Вернете потом.
Писатель Иван Суворов отдал полицейскому телефон.
- А теперь я тебе раны обработаю! – сказала Людмила Семеновна и потянула мужчину к машине скорой помощи.
- Может особо не усердствовать. Со мной все будет в порядке. На мне раны, как на собаке заживают.
- Вот здесь больно? – спросила врач, надавливая на ребро.
Писатель вскрикнул.
- Тебе надо к врачу. Сегодня уже поздно, а завтра первым делом, ладно?
Иван Суворов кивнул.
- Точно? Обещаешь?
- Конечно. Я же не враг себе – знаю, чем это может кончиться!
В это время всех людей пересадили в другой состав, чтобы довезти до станции. Туда же поспешили Иван Суворов и Людмила Семеновна.
Когда Иван вышел на поверхность, то первым его желанием было позвонить Дине – оно же было единственным желанием, но телефона не было, а спросить было не у кого. Люди, проходившие мимо были так заняты, что подойти и попросить телефон для продолжительного звонка, было невозможно, неудобно и неправильно…
Писатель стоял и курил возле выхода из метро и увидел знакомого человека, который спокойно и не спеша выходил на поверхность. Лицо его светилось. Этим человеком был – Петр Трудный – местный сумасшедший.
- Слушай, друг, у тебя есть телефон?
- Есть. Опаньки!
- Дай, пожалуйста, позвонить, а то мой забрали! Только разговор не быстрый, придется подождать, ладно?
Петр Трудный спокойно залез в карман, достал телефон и сунул в руки писателя:
- Подарок! Опаньки! – сказал он и пошел прочь.
Писатель, как стоял, так и остался – не каждый день телефон дарят, хоть и простенький, и кнопочный, но телефон. Иван крикнул вдогонку сумасшедшему:
- Спасибо, друг!
Он набрал номер сотового своей любимой Дины. На другом конце связи ответил знакомый женский голос:
- Алло!
- Привет!
- Это ты, Вань? Где тебя носило? Я уже обзвонила все морги и больницы. Зачем ты меня так пугаешь?
- Я не мог позвонить тебе. Я был все это время в подземелье метро, а там не было связи никакой. Мы застряли в какой-то мертвой зоне…
- Так это про вас сообщали в новостях?
- А что говорили?
- Что в метро случилась поломка, и несколько сотен человек остались запертыми в поезде…
- Да. Это про меня. Застрял я капитально. А еще я очень тебя люблю!
- Я тебя тоже!
- Я понял одну важную вещь!
- Какую же?
- У меня есть идея по поводу нового романа…
- Опять ты за свое? Ты неисправим!
- Сюжет такой: люди застряли в вагоне метро, а во время отключения электричества было совершенно убийство ученого…
Голосование:
Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 0
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
Нет отзывов
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
